Форум » Наше творчество » Однажды ночью в Лувре » Ответить
Однажды ночью в Лувре
Просто Алиса: Генрих III вошел в свои покои, где его давно уже с нетерпением ожидал Шико. - Что скажешь, куманек? – начал шут. - Сообщил брату, что в курсе всех его заговоров и планов, хорошенько припугнул и оставил под охраной миньонов, - ответил король. - А он? - Даже не пытался ничего отрицать, впрочем, я не дал ему и рта раскрыть. Объявил моим друзьям, что они должны забыть о том, что перед ними принц крови и обращаться с ним как с самым обыкновенным узником. Так что скучно сегодня ночью моему братцу не будет, но он это заслужил… Шико только головой покачал. Он знал миньонов – избалованные мальчишки, не знающие меры, обожающие охоту, а теперь им дана в руки жертва, причем «горячо любимая» жертва, с которой разрешено – и даже приказано – делать все, что заблагорассудится, как бы они не натворили беды… Шут как в воду глядел… Генрих и Шико проводили вечер как обычно – ужинали, играли в шахматы, болтали, когда в комнату вдруг ворвался возбужденный Келюс. - Ваше величество! - Что случилось? – поднял глаза от шахматной доски король. - Монсеньор герцог Анжуйский… ему, кажется, плохо. «Так я и знал, доигрались!» - подумал Шико. - Я сейчас заглянул к нему… А он лежит на ковре, похоже, в обмороке. - Пошли! – Шико первым направился к дверям. В приемной перед спальней герцога остальные трое миньонов играли в карты. По их громким восклицаниям и раскрасневшимся лицам было ясно – сегодня вечером они отнюдь не отказались от своей порции горячительных напитков. - Ну, и зачем вас здесь оставили? – сдерживая ярость, спросил Шико. – Чтобы вы развлекались или для чего-то другого? Король тем временем вошел в спальню и сразу увидел брата – тот действительно лежал на ковре, в лице ни кровинки, губы посинели, руки безжизненно висели вдоль тела… - Келюс, сейчас же беги за Мироном! – распорядился Генрих. – А вы чего сидите? – рявкнул на остальных Шико. – Поднимите его высочество и уложите на кровать, отложите уж на минутку свои карты! - Что вы мне скажете, Мирон? – обратился король к врачу, глядя на его мрачное лицо. - К сожалению, ваше величество, ничего хорошего, - негромко ответил тот. – Сердечный приступ, причем серьезнейший. Как правило, этому предшествует какое-то сильное нервное потрясение… Шико и Генрих переглянулись, потом оба перевели взгляд на миньонов. Те опустили головы, но сейчас королю было не до них. - Продолжайте, Мирон. - Я надеюсь, что в этот раз все обойдется, хотя и не уверен, - прямо сказал лекарь. – Но еще один такой приступ убьет его высочество, это несомненно. Ему нельзя расстраиваться и переживать, необходимо себя беречь – иначе я ни за что не ручаюсь. Ну, а сейчас остается только ждать… - Спасибо, Мирон, можете быть свободны. Вы все – вон отсюда, с вами я потом разберусь! – прикрикнул король на миньонов. Те не заставили повторять дважды, прекрасно понимая – происшедшее не сойдет им с рук. - Шико, и ты иди отдыхать, - сказал Генрих шуту, садясь в кресло у кровати брата. - А ты… - А я останусь с ним. Шико взглянул королю в глаза – и удалился, не спрашивая больше ни о чем. Была уже глубокая ночь. Франсуа по-прежнему не подавал никаких признаков жизни, а Генрих, читая одну молитву за другой, впадал все в большее отчаяние. «Неужели он умрет? – подумал король. При этой мысли его охватил безмерный ужас. – Как же так?! Ведь у меня никого больше не осталось – только он, детей нет и, наверное, не будет, - вынужден он был признаться себе. – А я… Ведь это я виноват в том, что случилось – принес его в жертву моим друзьям, те и рады стараться… Ах, что же я натворил!». - Франсуа, не умирай, - вполголоса заговорил он с братом. – Я плохо обращался с тобой, признаю, мне следовало быть добрее – ты же мой брат, а я об этом забывал… Более того, я позволил издеваться над тобой своим фаворитам, прости меня и за это… Вот увидишь, все будет по-другому, - только не уходи, не оставляй меня одного, пожалуйста! В конце концов, я готов отказаться от этой несчастной короны ради тебя – только живи… Генрих не осознавал, что Франсуа все равно его не слышит, и даже не замечал своих медленно катящихся слез – он целиком сосредоточился на этой отчаянной мольбе, и – о чудо! – ресницы герцога затрепетали, и он открыл глаза. Король почувствовал, как исчезает ледяной обруч, сжимавший его сердце последние несколько часов. - Слава Богу! – воскликнул он. - Ваше величество… вы решили сменить своих фаворитов и заняться мной сами? – с горькой иронией спросил Франсуа, увидев брата. - Скажи мне: что они сделали? – Генрих не отрываясь смотрел ему в глаза. – Я накажу их, не сомневайся! - Да за что же? Вы ведь все им позволили, абсолютно все! – голос Франсуа прервался, хотя он и старался сдерживаться. – Они не сделали ничего особенного – сначала непрерывно оскорбляли меня, потом Можирон силой отобрал у меня мою книгу – заключенным, мол, книги не полагаются, в конце концов закрыли окна – свежий воздух заключенным тоже ни к чему…А, еще д’Эпернон нарочно швырнул на пол мою любимую статуэтку, после чего у меня в глазах потемнело, и дальше я уже ничего не помню… - Послушай меня: завтра же (или уже сегодня, новый день уже начался) они придут к тебе извиняться, каждый из них попросит прощения на коленях,- твердо пообещал Генрих. – Если пожелаешь – я вообще выгоню их вон, отправлю в изгнание. Франсуа не верил своим ушам. - Я не понимаю вас, - начал он. - Зато я сегодня кое-что понял, - перебил король. – Ты – мой брат, и я не хочу тебя терять – ни в коем случае! Когда тебе было так плохо, я поклялся, что буду вести себя по-другому – я ведь виноват перед тобой, это правда… А хочешь, я сейчас подпишу отречение от трона и королем станешь ты? - Да что ты такое говоришь! – вскричал герцог. – Это ведь я виноват во всем, я не должен был этого делать, я теперь не понимаю, КАК я мог так поступить. Прости ты меня – если можешь… И тут началась гроза. Франсуа вздрогнул – он с детства боялся звуков грома, и поделать с этой своей слабостью ничего не мог. Но Генрих крепко сжал его руку. - Не бойся, я с тобой, - улыбнулся он.
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Луиза Водемон: Начало неплохое, а дальше пошел сильный ООС. Они друг друга ненавидели.
Просто Алиса: ООС - согласна, но мне как раз и хотелось изменить эту ситуацию с ненавистью, хотелось бы, чтобы Генрих в конце концов осознал, что все же ЛЮБИТ брата, только скрывает это даже от самого себя.
Мурли: Возможно, фик и неправдоподобный, но хороший. Я всё больше люблю Франсуа, так что мне понравилось
Просто Алиса: Мурли, огромное Вам спасибо! Очень приятно, что Вам понравилось! Радует и то, что к Франсуа Вы относитесь все лучше и лучше.
Калантэ: Хм... оставляя в стороне мое отношение к Анжуйскому и отношения между братьями, мне показалась совершенно неправдоподобной причина сердечного приступа у молодого здорового мужика. Ах, он швырнул на пол мою любимую статуэтку! :-) Ладно бы Франсуа хватил удар - это как раз могло быть в приступе ярости. Но чтобы сердечко - ну простите, вот не верю, и все. ООС, конечно, ООС, но тут-то чистой воды физиология.
Просто Алиса: Калантэ , дело тут, конечно, не в статуэтке как таковой, а во всех этих издевательствах - ну как же, миньонам официально разрешили поглумиться над их давним врагом, они этим правом воспользовались "на всю катушку", перейдя все мыслимые и немыслимые границы, а перед этим Франсуа и так испытал жуткий ужас, поняв, что брат-король обо всем узнал. И насчет "молодого здорового мужика" тут не совсем верно, везде же говорится о слабом здоровье всех последних Валуа и Франсуа в частности. Конечно, Вы можете считать ситуацию неправдоподобной, Ваше право.
Луиза Водемон: ООС я приемлю, но только когда сохраняются характеры, черты героев, а здесь этого нет. И Генрих, и Франсуа ведут себя абсолютно нетипично, нет наложения героев фика на героев романа. Будто другие люди с теми же именами.
Просто Алиса: Луиза Водемон, ну почему - абсолютно нетипично? Вы считаете, у Генриха не могло проснуться элементарной жалости к брату?
Калантэ: Просто Алиса - так мухи отдельно, котлеты отдельно. Ваше право, разумеется, не учитывать несоответствие написанного - не Дюма, нет, обычному здравому смыслу. Но сердечко-то у Франсуа было здоровенькое, вот в чем беда. И сердечный приступ тут реален не более, чем, скажем, левитация. Я, собственно, предложила вариант, уместный с медицинской точки зрения. P.S. По поводу несоответствия характеров я уже даже и не рыпаюсь - полностью согласна с Луизой Водемон.
Просто Алиса: Калантэ , откуда, собственно, мы можем знать, было ли сердце Франсуа здоровым? Кардиограмм вроде тогда не было... Но смысл даже не в том, ЧТО конкретно случилось - сердечный приступ или что-то другое, а в том, что ему стало плохо, и король просто почувствовал жалость, понял, что не должен был позволять миньонам издеваться над братом и что тоже во многом виноват, хотя и Франсуа - отнюдь не ангел, согласна.
Стелла: Для меня показательны отношения в этом придворном виварии- это экранизация королевы Марго с Изабель Аджани. Вот такими они и были: почти зверье в шелках и бархате.
Просто Алиса: Стелла, ну это уже слишком. Я считаю абсолютно неправильным утверждение о том, что у них не было никаких человеческих чувств. Конечно, эта придворная среда калечила их всех с самого раннего детства, это так, плюс матушка - женщина, мягко говоря, сложная, но приравнивать их к зверям - нет, нельзя.
Стелла: Так чувств там в избытке, только братская любовь у братьев закончилась давно. Вообще -то династия выродилась, и это особенно видно на мужской части Валуа. Не только по части всяких болячек, но и при взгляде на Карла и на Алансона видно, как выродилась кровь. Генрих, единственный среди них, был красив и утончен. Поэтому Катрин и любила его больше других детей. А престол и власть - это и есть цель, которая лишает всяких братских чувств. Вообще да, зверей обижать не стоит: на зверства ради зверств способны только люди.
Просто Алиса: Стелла, насчет вырождения - верно, не отрицаю, это действительно бросалось в глаза на последних представителях Валуа, Генрих выглядел лучше других, тоже согласна. И тяга к власти очень калечит, это все так. Но сказать, что человеческие чувства уж совсем были им недоступны... Я, во всяком случае, в это не верю.
Луиза Водемон: Да были у них человеческие чувства. Генрих вон Шико любил, миньонов любил. Франсуа красивых женщин любил и т.д. Только друг друга они ненавидели, и не с чего там было просыпаться ни жалости, ни сочувствию. Мне просто вообще непонятно откуда можно было взять мысль о внезапно вспыхнувшей братской любви, когда в романах в каждой строчке где есть описание их взаимоотношений говорится о всепоглощающей ненависти... Франсуа боролся-боролся за корону, а потом вдруг превратился в инфантильную плаксу, а Генрике вдруг забил на то, что братец его, как минимум, в монахи хотел постричь- решил ради него отречься, да еще и до кучи обожаемых миньонов сплавить куда-нить, ага...Такое сложно даже временным помутнением рассудка объяснить, ибо это невозможно. Ну никак.
Просто Алиса: Луиза Водемон, в книге ведь тоже был момент, когда Франсуа уже готов был сдаться и отказаться от этой своей борьбы, он же уже впал в полное отчаяние в результате сначала происшедшей беседы с королем, а потом злобных и торжествующих издевательств миньонов, вот мне их в этот момент просто прибить хотелось, честное слово, особенно в российском сериале. Если бы в окно не влетело послание от Генриха Наваррского, если бы никто не пришел на помощь - Франсуа, скорее всего, действительно просил бы у брата прощения, никакие другие варианты мне в голову не приходят. Конечно, неизвестно, как бы себя повел Генрих, но, мне кажется, он бы все-таки простил, хотя бы потому, что у него тоже другого выхода не было, Франсуа - единственный наследник, каким бы он ни был, и НЕ ДОЛЖЕН был король позволять миньонам над ним издеваться, вот это было совершенно недопустимо.
Луиза Водемон: Ну попросил бы. Его бы простили, а он бы либо за прежнее взялся, либо еще какую корону хапнуть бы решил, раз там уж без вариантов. От этого их ненависть бы не прошла. А касаемо того, что Анжу-наследник, перечитайте последние главы " Сорок пять". В самом конце Генрих испытывает страх из-за того, что он остался последний в роду, но это страх за себя и за династию, смерть Франсуа, как брата, как человека, он не переживает. Говорит нечто типа:" Бедняга Франсуа", и с радостью сваливает от постели умирающего принца.
Просто Алиса: Луиза Водемон, конец "Сорока пяти" помню, согласна, у Генриха там фактически нет жалости к брату, только ужас от того, что наследников у него теперь ВООБЩЕ НЕТ. Если бы он изначально относился к Франсуа по-другому, по крайней мере, не демонстрировал бы ему в такой степени свое пренебрежение, Франсуа не гнался бы так за этой короной, ведь это с его стороны всего лишь попытка компенсировать то, что его никто и никогда не любил, вот и все. Конечно, я уже предвижу следующий аргумент: любить его не за что, ну, допустим, но тогда пусть и Генрих не удивляется всем этим заговорам со стороны младшего брата, у того происходит в общем-то естественная реакция на то, что в семье его все и всегда считали "пустым местом".
Луиза Водемон: Просто Алиса пишет: Если бы он изначально относился к Франсуа по-другому, по крайней мере, не демонстрировал бы ему в такой степени свое пренебрежение, Франсуа не гнался бы так за этой короной, ведь это с его стороны всего лишь попытка компенсировать то, что его никто и никогда не любил, вот и все. Конечно, я уже предвижу следующий аргумент: любить его не за что, ну, допустим, но тогда пусть и Генрих не удивляется всем этим заговорам со стороны младшего брата, у того происходит в общем-то естественная реакция на то, что в семье его все и всегда считали "пустым местом". Я не собиралась приводить такой аргумент, ибо он несостоятелен априори:) Кто сказал, что Франсуа не любили? В тексте этого нет. Апеллируя к истории можно сказать, что нормально к Франсуа родители относились. Да, Генриха любили больше, но и младшенького там не задвигали. Апеллируя же к Дюма(" Две Дианы"), можно тоже сказать, что отец, к примеру, их всех любил. Это первое. Второе то, что Генрих не удивлялся. Он, конечно, такой скотиной, как меньшОй братец не был, но тоже вполне себе на уме и хотел быть королем в бытность наследником. Они все так друг к другу относились, у них первоочередная фишка была - корона. Не хотел бы Франсуа корону, с которой его благополучно прокатили и был бы верен брату, полагаю, у них сложились вполне бы себе неплохие отношения. Ну а на нет и суда нет:)
Просто Алиса: А вот король и его брат - это сила! Потрясающий гротеск в обоих образах: один - король - откровенный гомосексуалист, второй - его брат - гей латентный, оба буквально сходят с ума от желания трахнуть друг друга, но что-то удерживает их от осуществления этого - взаимного! - желания. Вряд ли воспитания или моральные устои - последнего у обоих и в помине нет! Скорее всего взаимности мешает глубочайшее, существующее на каком-то клеточном уровне чувство соперничества: оказавшись в койке, они не смогли бы отдаться друг другу, ведь это требует большого доверия и немалой степени подчинения! Отсюда - и вся трагедия: два дурака, растравляемые родной матушкой, не смогли найти консенсуса, а в итоге жизнями заплатили другие. Луиза Водемон, нашла где-то здесь, на форуме, ссылку на вот такой вариант взаимоотношений, это не мои слова, но что Вы по этому поводу скажете?
Луиза Водемон: Просто Алиса пишет: что Вы по этому поводу скажете? Я это читала. Бред сивой кобылы, по двум первым предложениям же ясно)
Просто Алиса: Луиза Водемон, может быть, и бред. я первоначально тоже просто ОЧЕНЬ удивилась, но, видите, кто-то увидел в их отношениях и такую, глубоко скрытую, тягу друг к другу. Отец, может быть, и любил всех детей одинаково, но ведь Франсуа совсем мало времени прожил при нем, он просто не мог помнить ни отца, ни его любви. А Екатерина, насколько я поняла, всегда была холодна и сдержанна с ним, впрочем, с Маргаритой тоже, у меня все время было впечатление, что Франсуа ну очень сильно не хватает любви, внимания, ласки, и все эти детские проблемы естественным образом перешли и в его взрослую жизнь, они никуда не делись. Как он, собственно, мог быть предан брату, если тот никогда не упускал случая унизить его, причем нередко при чужих людях, что унизительно вдвойне? Они оба были несчастны в том числе оттого, что просто НЕ НАУЧИЛИСЬ любить друг друга.
Луиза Водемон: Просто Алиса пишет: но, видите, кто-то увидел в их отношениях и такую, глубоко скрытую, тягу друг к другу. Да мало ли кому что мерещится. Слэшеры вообще на "голубой" теме повернуты. Исторически Генрих не был гомосексуалистом, максимум - бисексуалом и то - не доказано. Франсуа же вообще баб любил. Просто Алиса пишет: Они оба были несчастны в том числе оттого, что просто НЕ НАУЧИЛИСЬ любить друг друга. Пфф...Я могу поспорить, что причина их несчастий не в отсутствии взаимной любви, но не буду, в конце концов, прошло много времени и что они там в глубине души чувствовали уже и психологи не разберут. Скажу другое - мы исходим от того, что уже есть в романе. А в романе есть ненависть и полное неприятие друг друга. Отсюда надо и плясать при выписывании характеров и чувств в фиках, если, конечно, фик не про их детство.
Просто Алиса: Луиза Водемон пишет: Франсуа же вообще баб любил Предвижу сейчас возмущение, но где-то прочитала (абсолютно не моя фантазия, честное слово!), что у Франсуа и Бюсси тоже были отношения... ну, такого плана, как бы это сказать поделикатнее... Насчет того, что в романе между братьями только ненависить и отторжение - верно, но мне кажется, оба в глубине души от этого страдают, оба хотят как-то изменить ситуацию, понимая в том числе и то, что остались из всей семьи одни, но ни тот, ни другой не хотят ПЕРВЫМ сделать шаг навстречу...Понятно: гордость, самолюбие и т.д.
Луиза Водемон: Просто Алиса пишет: Предвижу сейчас возмущение, но где-то прочитала (абсолютно не моя фантазия, честное слово!), что у Франсуа и Бюсси тоже были отношения... ну, такого плана, как бы это сказать поделикатнее... Да блин, вы хоть сегодняшние сплетни возьмите - до фига "100%инфы" про чьи-либо отношения. И что? Просто Алиса пишет: оба в глубине души от этого страдают, оба хотят как-то изменить ситуацию, понимая в том числе и то, что остались из всей семьи одни, но ни тот, ни другой не хотят ПЕРВЫМ сделать шаг навстречу... Там все гораздо проще: один хочет короной завладеть, другой корону удержать. Право, нет никаких намеков автора на то, что они страдают от того, что враги. Более того, очень явно сквозит симпатия Дюма к Генриху и антипатия к Анжу. Это канон, я не вижу смысла что-либо тут домысливать и придумывать от себя.
Просто Алиса: Луиза Водемон пишет: Более того, очень явно сквозит симпатия Дюма к Генриху и антипатия к Анжу Ну, Вам тоже однозначно симпатичен именно Генрих, к Франсуа у Вас никаких теплых чувств нет, ну, это, конечно, полностью Ваше право. А мне вот обоих ужасно жаль, и Франсуа особенно, потому что у короля был хотя бы настоящий друг Шико, а бедняга Франсуа постоянно оставался совершенно один, особенно когда Маргарите пришлось уехать в Наварру.
Стелла: Один из немногих случаев в царских семьях, когда братья любили друг друга и младший не мечтал о короне, это Людовик 14 и его младший брат Филипп. Братья любили друг друга, редко, очень редко ругались. И заслуга в этом Анны Австрийской. Она сумела внушить младшему почтение к старшему. Но королева действительно очень много занималась детьми. Именно матерью была для них. Случай достаточно редкий для знатных семей.
Луиза Водемон: Просто Алиса пишет: и Франсуа особенно, потому что у короля был хотя бы настоящий друг Шико, а бедняга Франсуа постоянно оставался совершенно один, особенно когда Маргарите пришлось уехать в Наварру. Да жалейте, кто запретит? Просто в фанфике у вас они оба ведут себя абсолютно неестественно, вот о чем речь. Чтобы выразить свою любовь к персонажу, необязательно превращать его в истеричку и лишать характерных черт, что сделали вы.
Просто Алиса: Стелла пишет: младший не мечтал о короне, это Людовик 14 и его младший брат Филипп Филипп, скорее всего, действительно не мечтал о короне, но это, наверное, в силу отсутствия особой амбициозности и стремления к власти, ему в жизни удовольствий и без короны хватало, ссориться с братом просто не было причин, он ему не мешал жить так, как хочется, вот и все.
Просто Алиса: Луиза Водемон пишет: превращать его в истеричку Ну, у меня тут совершенно не было цели, как Вы пишете, превратить Франсуа "в истеричку", он держался, сколько мог, но этих издевательств со стороны миньонов было слишком уж много и слишком беспардонно они себя вели, а перед этим еще был "очень приятный" разговор с королем, и в конце концов он просто не выдержал и сломался, он, конечно, не из самых сильных - как физически, так и морально, это так. А когда король увидел, ЧТО же натворили его ненаглядные любимцы, в нем вспыхнул гнев и острая жалость к Франсуа, который ВСЕ ЖЕ его брат, каким бы он ни был. Прекрасно понимаю, что каждый видит все по-своему...
полная версия страницы