Форум » Наше творчество » Иной ход » Ответить
Иной ход
Стелла: Фандом: " Виконт де Бражелон" Размер: макси Пейринг- персонажи " Виконта" Жанр: - может, повесть?( на роман не тянет) Отказ: Мэтру.
Орхидея: Стелла, Динамит, думаю вы правы обе. Рок обуславливают как наш характер, непроизвольное поведение, так и нечто мистическое (другое дело, верите вы в это или нет).
Стелла: Глава 24. Откровенный разговор. Письмо де Гиша не застало Рауля в полку - его вызвал к себе Людовик. После аудиенции Его величество вручил виконту срочную депешу английскому королю Карлу Второму. Послание, настолько срочное, что он не смог найти времени повидать после аудиенции свою семью. Раулю осталось только недоумевать дорогой, что же случилось такого страшного и таинственного, что его, полковника, используют как курьера. Король встретил его приветливо, расспросил в нескольких словах о делах в вверенном ему полку и, пожелав удачи в пути, приказал отбыть немедленно. Верный приказу, Бражелон только успел черкнуть жене несколько строк, которые передал с лакеем. Он ехал в Англию с тяжелым сердцем и сам не отдавал себе отчета, что могло так его угнетать. Может быть, тому была причина в странном разговоре с королем, разговоре, во время которого Людовик не поднимал глаз от бумаг, которые он просматривал? А может - в поклоне, который отвесил ему попавшийся на пути шевалье де Лоррен? Или в том, что Монтале, которая, не заметив виконта (и это Монтале, которая замечала все и всех!), промчалась мимо, беседуя на ходу с Маниканом? Вид последнего напомнил Раулю о де Гише, с которым ему тоже не удалось повидаться. Единственное, в чем Рауль намеревался отклониться от полученного приказа, это постараться по дороге повидать отца, если тот был в Ла Фере. Рауль не заметил, как добрался до графства Атоса, так он был поглощен своими мыслями. Граф оказался дома, и это стало уже хоть каким-то утешением для Рауля. Отец и сын давно не виделись, даже письма, которыми они обменивались, стали не такими регулярными. Тому были причины: Рауль не хотел, чтобы Атос почувствовал, что ему тяжела разлука с Луизой, что его мысли теперь занимает семья и для отца не всегда находится время. Ему было стыдно и горько это сознавать, он не искал себе оправданий, но все же надеялся, что сердце Атоса способно его понять и простить. Атос действительно все понимал и прощал сына, но занозой сидело у него в душе одно соображение: « Не потому ли Рауль отдаляется от него, что он, отец, был против его брака?» Рауль позволил себе час отдыха, и этот час он посвятил отцу. Атос постарался скрыть свое огорчение, что у них так мало времени для разговора, но и первого взгляда на сына было ему достаточно, чтобы заметить, что Рауль чем-то озадачен. - Виконт, что-то случилось? Вы на себя не похожи, Рауль: вас что-то гнетет?- он взял сына за плечи и развернул к себе лицом. - Граф, с моей стороны было бы нечестно утаивать что-либо от вас.- Рауль постарался выдержать проницательный взгляд отца.- Я в полной растерянности. - И тому причиной ваше поручение? - Я солдат и не в моих привычках обсуждать приказ, тем более что он исходит непосредственно от Его величества. Но, да простит меня король, я не вижу причин для подобной спешки. Мне приказано гнать коня, не задерживаясь нигде. Отец, теперь не те времена, когда вы с друзьями мчались по дорогам, опережая гвардейцев кардинала. Я достаточно знаю политическую и военную ситуацию в стране и у наших соседей и не вижу причин для такой спешки. - Рауль, в любом случае - вы получили приказ. Все свои сомнения и предположения вы оставите при себе; они вам не должны мешать выполнять задание. Я же, со своей стороны, не стану вас удерживать, хотя, не скрою правды: мне жаль, что у вас так мало времени.- Атос с грустью взглянул на сына.- Как Робер? До меня новости доходят не скоро, и я не представляю, как выглядит теперь малыш. - Я не знал, что вы... что вы здесь так отрезаны от всех, отец!- виконт почувствовал, как спазм сжал горло.- Вам не стоит оставаться в Ла Фере: вам тут одиноко. Граф, поезжайте в Париж, повидайтесь с друзьями, знакомыми — это развлечет вас. А к тому времени я надеюсь вернуться и постараюсь испросить отпуск у Его величества. Мы поедем в Бражелон, если пожелаете, и отлично проведем время. Малыш Робер уже бегает по всему дому и, как пишет мне Луиза, ко всем пристает с вопросами. Вы же засиделись в глуши - тут нет общества, достойного вас. Решительно, вам необходимо встретиться с д'Артаньяном! Вам здесь просто скучно, отец! Вы сами себя отправили в добровольное изгнание. - Скучно? Мне, мой милый сын, никогда не бывает скучно, если рядом природа, лес, река, цветы, если я могу сидеть у себя в библиотеке, наслаждаясь мыслями других. Вот в Париже, если там нет тебя или дАртаньяна, мне точно будет тоскливо. - Д'Артаньян всегда при короле, но находясь в Париже, он сумеет найти время для вас. И мне было бы спокойнее, если бы я знал, что вы рядом. - Спокойнее? Что вы имеете в виду, Рауль? - Граф, вы помните историю с Урией и царем Давидом? - Безусловно! У тебя есть какие-то сомнения? - Только не смейтесь надо мной, отец! Да, я ощущаю себя Урией, которого отослал Давид, чтобы завладеть Вирсавией. - Рауль, это безумие!- Атос пожал плечами.- Я никогда не поверю, чтобы король был так вероломен по отношению к подданному, преданному ему душой и телом. Простите, сын мой, но эти мысли у вас возникают только потому, что вы вдали от семьи. Одиночество рождает в вас совершенно необоснованные подозрения. - Я в письме просил де Гиша быть на страже моей чести, пока я в отъезде. - Вы напрасно это сделали, Рауль!- нахмурился граф.- Де Гиш прекрасный товарищ, но эта просьба не из тех, что охотно выполняют. У графа найдутся и свои дела, которые могут отнять у него и все время и все силы,- добавил Атос, невольно выказывая некоторую осведомленность в придворных интригах.- Никто лучше вашей супруги не сумеет позаботиться о ее чести и о вашем покое. Рауль, вы знаете законы: вы связаны с Луизой навеки, и ничто не должно нарушить святости вашего брака. Это - при условии, что вы правильно выбрали себе жену.- веско добавил он. - Отец, вы пугаете меня! - О каком страхе ты должен говорить, Рауль? - Откуда у тебя такие мысли? Луиза показала себя не с лучшей стороны? - Боже упаси! Она верна мне, я никогда в ней не сомневался. - Тогда мне не понятны твои опасения. Даже если предположить, что кто-то начнет добиваться ее расположения, она, если она достаточно умна, всегда сумеет сохранить честь семьи и отвергнуть любые притязания. - Я боюсь, как бы не нашелся какой-нибудь мнимый друг, который станет внушать ей дурные мысли.- Рауль судорожно сжал руки. - Сын мой, вы становитесь невыносимы. Вы строите совершенно непонятные предположения, ни на чем не основанные. Неужели вы просто боитесь будущего? - Я боюсь потерять жену и сына. - Страшнее такого удара ничего быть не может,- глухо произнес Атос. - Я боюсь, что кто-то сможет стать между Луизой и мной. - Другими словами, вы боитесь ее неверности! Но такая опасность существует в любом браке. Нет женщины, которая была бы верна своему слову! - Отец, вы никогда раньше так не отзывались о женщинах! - У меня не было повода всерьез говорить с тобой на эту тему. - А теперь есть?- с ужасом воскликнул Рауль. - Виконт, вы не в себе и склонны все драматизировать! Основываясь только на своих предчувствиях, вы пытаетесь делать далеко идущие предположения. Я никогда не поверю, что Его величество способен на такую подлость. - Атос остановился, чувствуя, что начинает испытывать раздражение.- Рауль, так почему вы хотели меня видеть в Париже? - Только ради вас самого, отец. - Верю, но есть и еще что-то. Вам нужно, чтобы в случае чего, кто-то сумел постоять за вашу честь? - Граф, я сам привык улаживать вопросы чести!- воскликнул виконт, бледнея. - В данном случае пришлось бы просить короля о разрешении на дуэль. Один раз я уже хотел пойти на такой шаг, но благодаря находчивости нашего друга все обошлось без крови. Черт побери, виконт, будьте мужчиной! Вы не показали себя наследником, дорожащим будущим своего рода, так покажите себя мужчиной, способным встретить любую привратность судьбы! Чем я могу быть вам полезен? Следить за нравственностью вашей супруги я никогда не стану - это меня не касается. Для этого есть дуэньи. Граф встал и отошел к окну. Какое-то время он постоял, глядя на лес, начинавшийся за крепостной стеной замка, потом повернулся к сыну лицом. Он был спокоен, только легкая морщинка прорезала обычно гладкий лоб. - Если я увижу, - сказал он,- что она совершила нечто, порочащее наше имя, тогда я имею право действовать - но не как муж или свекр, а как глава рода, пекущийся о его чистоте. В этом случае не ждите от меня снисхождения. Рауль растерялся: глухой голос отца, непреклонность в его лице, легкая дрожь пальцев — все подсказало виконту, что он, невольно, разбудил в Атосе какие-то тяжкие воспоминания. Таким Рауль его никогда не видел и, таким, отец его пугал. Рауль понял, что граф никогда не прощает измен: не важно, с чьей стороны они совершены. Тень какой-то мрачной тайны почудилась ему за спиной отца, и он уже пожалел о том, что начал этот разговор. - Кто сейчас командует в доме? Госпожа де Сен-Реми? - Нет, Луиза сама ведет хозяйство. - Вот как? Я был бы рад услышать, что вы не разорились в результате этого хозяйствования!- сарказм в голосе графа стал слишком явным. - Балы и приемы по-прежнему раз в неделю? - Луиза очень экономна! - Виконт, хотелось бы напомнить вам, что вы не сюринтендант финансов и расточительная жена приведет вас к нищете быстрее, чем это сделает господин Фуке с Францией. Эта ее подруга по-прежнему ее навещает? - Мадемуазель Ора де Монтале? - Право, не знаю, как ее зовут. Весьма бойкая особа. Вам следовало дать понять вашей супруге, что подобные друзья ее компрометируют. Кажется, эта девушка из числа фрейлин Ее высочества? - Да!- со вздохом подтвердил Рауль. - Она, в свое время, помогла Луизе попасть в штат принцессы. - А тебе она помогла « случайно» встретиться с мадемуазель Лавальер?- с легкой усмешкой напомнил сыну Атос.- Словом, желаете знать мое мнение, виконт? - Граф, я заранее приму любое ваше решение. - Совет, виконт, совет! Сразу по возвращении во Францию постарайтесь добиться, чтобы ваша супруга отказала от дома этой Монтале. « Если это не будет уже поздно!»- добавил Атос про себя. На том и порешили, и Атос распрощался с виконтом у ворот замка, надеясь, что их расставание не растянется более чем на месяц.
Стелла:
nadia1976@ukr.net: Откровенный разговор. - прелестен сам по себе, что-то такое мерещилось всем читателям "Виконта", но Дюма обходил, может быть, намеренно, такие ситуации. Думаю, виконт и погиб из-за того, что замкнулся в себе, переживал все сам и избегал таких разговоров. Хотя... о чем-то они разговаривали в Блуа, тет-а тет...
Стелла: Я думаю, в Блуа было сказано многое, очень многое. Атос открылся сыну до предела. Хотя, сказал ли он о том, как именно казнил Анна оба раза- не уверена. Может быть, факт ее смерти и рассказал, но не то, как оно было. И не думаю, что сказал, что она была с клеймом: вряд ли он бы позволил, чтобы и Рауль себя чувствовал замаранным этим фактом.
nadia1976@ukr.net: Есть вещи, которые невозможно высказать до конца, которые то воспринимаются в силу своей недосказанности. Взять того же Ван Гога. У него есть целая серия картин, где изображаются пустые стулья.... Картинка до ужаса простая, но притягивает взгляд своей неоднозначностью. Как будто кто-то сидел и только что ушел. И так как-то грустно становится, отчего художник не показал нам вот этого человека, который должен был сидеть на этом стуле, а его уже нет, и может-быть совсем нет, может быть умер, а стул стоит пустой среди комнаты... что-то в этом роде)))))))) Думаю, что если бы Автор нам все сказал про своих героев, нам было бы не интересно. Атос сделал все, что мог для своего ребенка, и еще бы сделал, если бы только Рауль остался жить. Но есть вещи, которые человек должен решать сам для себя... А что Луиза? Да не любила она Рауля у Дюма, и не любит она его у Вас, Стелла... И плакала она на его могиле не потому, что сокрушалась о своей ошибке, а потому что Людовик ее бросил...А как она думала, королевская любовь она такая...
Стелла: Луиза с самого начала знала, что ее счастье куплено не надолго. А плакала она о том, мне сдается, что могло бы быть у нее, не встреть она Людовика.
Стелла: Глава 25. Домино. Монтале, оживленно болтая с Маниканом, успела заметить виконта, выходившего от короля. Но, инстинкт вечно бывшей настороже придворной интриганки подсказал ей: « тебе лучше сделать вид, что ты ничего не видишь!» Весело смеясь, она поспешно увлекла молодого человека в соседнюю залу и только там перевела дух. - Вы видели де Бражелона? - Где?- Маникан обернулся. - Тише, тише!- остановила его Монтале.- Раулю совсем незачем знать, что мы с ним столкнулись. Он выходил от короля с каким-то пакетом и с таким озабоченным видом, словно у него в руках государственная тайна. Давайте лучше посмотрим, если удастся, куда он направится,- она подошла к окну.- Смотрите, это действительно виконт; он садится на коня. Куда это он собрался?- пробормотала она вполголоса.- Если домой, то Луизе предстоят не самые приятные минуты: подготовка к вечеру в самом разгаре. Вряд ли это понравится де Бражелону. А если король его послал с каким-то поручением, это будет мне только на руку: ничего не помешает воплотить в жизнь задуманное. Ах, дорогая моя подруга, - продолжила Ора свой внутренний монолог,- я бы просила у тебя прощения, если бы не уверенность, что мои планы соответствуют твоим тайным мечтам. И что-то мне подсказывает, что наш христианнейший король тоже думает подобным образом. Это внезапное появление в Париже нашего бедного виконта тоже говорит о многом.- Она взяла растерянного Маникана под руку и отвела от окна. - Мадемуазель, погодите,- попытался он сопротивляться,- надо выяснить, куда уехал де Бражелон. Виконтесса будет в отчаянии, когда узнает, что он был здесь. - Маникан, если вы сможете это узнать - прекрасно. Если же нет: предоставьте мне разбираться и с Луизой и со всем остальным. У меня и так голова идет кругом от всех забот и поручений, которые на меня взвалили Ее высочество и наша Луиза. Маникан был мечтателем, но не был глупцом. Жизнь при дворе маршала де Граммона, а особенно дружба с графом де Гишем рано научили его не лезть туда, где не требуются твои услуги. Поэтому он благоразумно предоставил Монтале заниматься всеми делами, а сам отправился к себе на квартиру, справедливо полагая, что его найдут, как только понадобится его присутствие. Оставим Маникана наслаждаться своей ленью в тишине, а сами последуем за неугомонной Монтале, которая отправилась сначала за заготовленными приглашениями на маскарад, а затем явилась к Луизе. Всю дорогу она мучилась, не зная как ей поступить. С одной стороны было просто жестоко умолчать, что она видела Рауля. С другой стороны, у нее не было уверенности, заметил ли ее виконт. По зрелому размышлению, Ора решила рассказать, как все было. Луиза была ошеломлена, даже шокирована новостью. Как могло случиться, что ее любящий муж не написал ей даже записки, не заскочил хоть на одну минуту? Чувство горькой обиды, непонимание мотивов поведения виконта, даже что-то прохожее на ревность - вся эта буря в душе пролилась горькими слезами. - Луиза, милый мой друг, ты зря так убиваешься,- растерянная Монтале уже не знала, как успокоить подругу.- Вытри слезы, твои гости не должны ни о чем догадываться. Я обещаю тебе сюрприз, но ты должна быть обворожительна, весела и быть душою маскарада. Ты уверена, что приезд виконта домой не испортил бы нам вечер? Луиза подняла заплаканные глаза на подругу. - Это мой муж, Ора, и я должна быть рада ему всегда. Монтале с тайной радостью приняла это слово « должна». Слово сорвалось случайно или в Луизе уже происходит какая-то внутренняя борьба между долгом, любовью и зарождающимся новым чувством? - Никто тебя не заставляет относиться к супругу с пренебрежением, дорогая моя, сказала она.- Но у тебя сегодня гости, у тебя будут новые гости,- она сделала ударение на слове «новые»,- и ты должна думать об этом. Эти маскарады сделают тебя модной хозяйкой салона, ты сможешь заполучить людей, которые помогут виконту сделать блестящую карьеру, стать маршалом. Подумай. Стоит ли так оплакивать то, что Рауль ревностно исполняет свою службу. Ведь делая это, он в первую очередь думает о тебе и сыне. Так и ты, со своей стороны, должна помогать ему строить карьеру. Уверяю тебя,- вдохновенно продолжила Монтале, - он только будет тебе благодарен, что ты думаешь о том, как помочь ему. Это, моя дорогая, и называется совместно строить супружескую жизнь. Монтале была так убедительна в своих речах, Луизе так хотелось заглушить слабый голосок сомнений, что-то бормотавший на дне ее совести, что бедная женщина с радостью ухватилась за доводы подруги. Они вместе с Раулем будут строить свою будущую жизнь, каждый в меру своих возможностей. Вечер обещал быть восхитительным. Экзотические закуски, тонкие вина, которым даже граф де Ла Фер отдал бы должное, скрипачи, достойные ансамбля Люлли, цветы из лучших оранжерей: все это преобразило особняк. Как они будут расплачиваться с поставщиками, Монтале старалась не задумываться; если ее план удастся, это перестанет быть проблемой. Многие высокопоставленные особы будут заинтересованы в том, чтобы бывать в салоне мадам де Бражелон! Луиза, одетая на этот раз Фетидой, в платье бирюзового шелка, с украшениями из перламутра и диадемой из кораллов и морских раковин, встречала гостей, отдавая каждому должное сообразно его наряду. Де Гиш, верный данному самому себе слову, внимательно следил за каждым входящим в дверь, по походке, фигуре, голосу узнавая большинство гостей. Почти все были людьми света, для большинство маска была забавным приемом, способом позволить себе стать свободным от условностей. Здесь обращались друг к другу по именам или прозвищам, рожденным надетой маской. Костюмы менялись, но сама маска оставалась неизменной: Сатир мог менять тунику, но не свое лицо, Панталоне менял платье, но оставался все тем же Панталоне, а наяды и дриады все равно увивали себя цветами, листьями или водорослями. Внезапно де Гиш почувствовал, как по телу его пробежала дрожь: две новые маски, одетые в широкие домино, показались ему знакомыми. Они не подошли к Луизе, а остались неподалеку от входа, стараясь быть неприметными. По тому, какие взгляды кидала одна из масок в сторону, где находилась виконтесса, граф понял, что ее привел в дом совсем не праздный интерес. Де Гиш ощутил настоящее беспокойство и, уязвленный тем, что двое этих новых гостей не представились хозяйке, на правах друга дома решительно направился к ним. - Господа, вы разрешите, я представлю вас госпоже виконтессе? Вы здесь впервые?- он с поклоном обратился к той из масок, что показалась ему главной. - Сударь, я бы хотел пока остаться простым наблюдателем на этом празднике!- ответил ему мужчина под маской и звук его голоса, властный и глубокий, заставил де Гиша замереть. - Король!- едва не вскрикнул он, но Его величество (а под маской был именно Людовик), приложил палец к губам, призывая к молчанию. Граф только склонился в поклоне. Вторая маска, а это был, естественно, де Сент- Эньян, оглянулся вокруг, ища, где бы они могли укрыться от любопытных глаз и настороженных ушей маскарада. - Король желает, чтобы его появление осталось незамеченным, де Гиш,- прошептал придворный, склоняясь к уху графа.- Вы здесь знаете всех и вся. Устройте так, чтобы гость мог видеть всех, оставаясь невидимым. Найдется здесь что-то похожее на комнату для прислуги, из которой видна была бы зала? Де Гиш растерялся: это все начинало походить на дурной сон. Королевская охота на дам? Откуда король прознал про сегодняшний маскарад? Кто осмелился играть честью Бражелона? Граф сердцем чувствовал, что затевается нечто недостойное. Умом он понимал, что можно увязать воедино отъезд Рауля, про который он узнал от Маникана, маскарад и визит Людовика. Но то - умом, а вот душа не хотела принимать происходящее, как реальность, но просьба короля - это приказ. Де Гиш поискал прислугу, сновавшую среди гостей, и на глаза ему попался Маликорн в блестящем мундире, но в маске. Впрочем, де Гиш узнал бы ловкого офицера даже в маскарадном костюме. Он подозвал его жестом, и придворный моментально подошел. - Господин Маликорн, у вас есть случай проявить себя. Рискну даже предположить, что пресловутая частица «де» перед вашей фамилией зависит от вашей сообразительности и расторопности. Нужна комната, откуда можно спокойно наблюдать за гостями. Впрочем, этот господин,- и де Гиш указал на де Сент-Эньяна, с беспокойством оглядывавшегося по сторонам,- этот господин сам вам все объяснит. Если бы де Гиш был повнимательнее и не так жаждал оказаться подальше от короля, он бы заметил, что просьба о комнате совсем не удивила Маликорна. Он словно ждал такого вопроса, и низко поклонившись гостям, сделал им знак следовать за собой. Нужная комната нашлась подозрительно быстро и, войдя в нее, гости были несколько ошарашены: небольшой стол был изящно сервирован на одну персону, а блюда были прикрыты серебряными крышками, без сомнения, чтобы сохранить их горячими. Наблюдать за происходящим в зале можно было, откинув тяжелую занавесь, за которой скрывалось небольшое оконце в стене. Тот из гостей, что был пониже ростом, но персоной, несомненно, очень значительной, удовлетворенно кивнул головой, потом повернулся к своему спутнику. - Граф, узнайте фамилию этого офицера. - Маликорн, Ваша светлость, - тут же отозвался обладавший отличным слухом молодой человек. - Мы довольны вашим выбором, господин де Маликорн,- удовлетворенно сообщил неизвестный вельможа. - Рад вам услужить, Ваша светлость. Вам угодно еще что-нибудь? - Нет, можете нас оставить. Если нам что-нибудь понадобится, мы вас позовем, шевалье. Маликорн поклонился и вышел, пятясь задом, как если бы он выходил от короля. Господа остались вдвоем и тут же перебрались поближе к пункту наблюдения. Оконце было крохотным и скрывалось с обратной стороны в завитках резьбы, украшавшей пролет между колоннами. Заботливо приставленная к стене удобная лесенка, на верхней ступеньке которой можно было сидеть, предоставляла прекрасную возможность обозревать все, что происходило в гостиной. Тот из гостей, что был графом, по знаку своего спутника тут же устроился на лестнице, в то время как важный гость уселся за стол и отдал должное ужину. Сидящий на лестнице граф (а это был граф де Сент-Эньян) принялся комментировать все, что происходило за окном. Король, тем временем, поглощал ужин, с интересом выслушивая остроумные комментарии графа, борясь с желанием самому взобраться на его место. Приключение нравилось ему, а желание увидеть хозяйку дома заставляло нетерпеливо постукивать ногой по полу. Наконец, восхищенный увиденным де Сент-Эньян не оставил ему выбора и Людовик, забыв про свой сан, взобрался на место придворного и прильнул к отверстию в стене. Луиза де Бражелон, не подозревая, что стала объектом пристального наблюдения Его величества, раскрасневшаяся от комплиментов и непривычно оживленная, стояла в центре зала, отвечая на любезности и комплименты гостей. Невероятно, но каким образом вся эта придворная камарилья уловила, что хозяйку дома освещает своим милостивым светом нечто большее, чем любовь мужа? Какие неведомые флюиды распространяет вокруг себя женщина, удостоенная высочайшего внимания царственных особ? Это внимание и дурнушку способно сделать красавицей, а хорошенькая и вовсе превратится в богиню. Луиза блистала, Луиза купалась в этой роскоши поклонения, впервые в жизни испытывая радость и вдохновение от такой любви окружающих. Задуматься у нее времени не было: она была хозяйкой бала. Но вечер подошел к концу, гости разъехались и уставшая Луиза, распрощавшись с последней маской, медленно поднялась на второй этаж. Слуги гасили почти догоревшие свечи, полумрак окутал все вокруг, когда из темноты внезапно выступила фигура в широком и длинном одеянии, виконтесса отпрянула в сторону, даже не успев испугаться. - Мадам, не пугайтесь, я не причиню вам вреда: я не способен сделать что-то дурное, а тем более обидеть женщину, которой восхищаюсь. Вы прекрасны, сударыня, и я боюсь, что не сумею найти нужных слов, чтобы описать вам всю глубину моих чувств, которые я испытываю, стоя рядом с вами. Я должен поблагодарить вас за прекрасный вечер, подаренный нам с другом. Луиза слышала голос, который она знала прекрасно, голос, обладатель которого уж никаким образом не мог оказаться в ее доме, и не знала, верить своим ушам или своему разуму. Но она устала, она находилась в состоянии, когда успех кружит голову и трудно отличить сон от яви. И она поддалась обаянию ласкового глубокого голоса, властных ноток, скользящих в его интонациях, а еще больше — тайному знанию, что это голос любви. Против нее было все: отсутствие мужа, сознание, что она красива, что рядом тот, о ком она мечтала годами и, наконец, то, что он оставил на ее дрожащей руке пылающий поцелуй. Какие бы муки совести она теперь не испытывала, она знала: заклание совершилось и жертва вступила на греховный путь.
Стелла:
nadia1976@ukr.net: Да, когда Ева откусила маленький кусочек яблока, она уже не думала о последствиях... Хочу написать несколько слов о Каноне, который обладает такой чарующей силой, что толкает читателей фантазировать. При чем Дюма в людей, давно отживших и отлюбивших, равнодушно смотрящих со старых портретов, вдыхает жизнь, настоящую и трепетную. Словно Прометей вдохнул когда-то жизнь в мертвую глину. Это мои впечатления, конечно, но , когда я читала "Виконта", я не могла не восхищаться историей любви Луизы и Людовика. Там так все классно написано! И сцена со шляпой, и когда Король собственноручно одел браслеты на нежные ручки Луизы. Это было так ... супер! И притом Автор подчеркивает, что это была любовь Людовика, которой он уже потом никогда не испытывал. И когда она там... не помню... в обморок упала а он склонился над нею.... ее волосы рассыпались там .... в общем мы женщины верим и упиваемся такими сценами. Но Дюма написал гениально. Этот великий женолюб, дон жуан и т.д. описал так убедительно и чарующе любовь, ее силу и красоту, что жить хочется, и верится в это безраздельно. И уже не важно, какой Людовик был на самом деле, это было потом, в будущем. А молодой Людовик был именно таким, как у Дюма.... А Луиза даже в своем падении и предательстве, а оно было как не крути, выглядит неопытной и невинной девочкой, почти ангелом. Она что-то там лепетала Королю в лесу, что ей ничего не надо и т. п. Ах! А Бражелона жаль было. И главное, что ситуация была такая, что, ну, и волки сыты, и овцы целы, только пастуху не повезло... И эта клятва верности королю, и как Атос с Королем говорил...ах, все так хорошо. Мне даже иногда кажется, что по своим художественным достоинствам "Виконт де Бражелон" стоит неизмеримо выше "Трех мушкетеров". И мушкетеры от того, что постарели в общем на 30 лет, от этого не проиграли, а , по-моему, даже наоборот очень выиграли... Ой, нужно спускаться на грешную землю и работать.... Всем хорошего дня!
Стелла: Да," Виконт" - это книга о жизни. И хоть там тоже есть приключения, книга не о них. Книга о том, как меняются люди с возрастом, как меняются их приоритеты и как безжалостна жизнь, разрушая наши иллюзии и юношеские мечты. Я еще в 20 лет "Виконта" побаивалась, потому что до 20 лет не знала смерти близких, кроме смерти четверки друзей.( они мне сразу близкими стали). А потом... потом иллюзии остались позади. Любовь Луизы и Людовика меня после истории с Миледи не впечатлила. Я после рассказа в Амьене больше не верила в прекрасную любовь. Хотя и было мне 14 лет, но никаких романтических планов я больше не строила. Стала принимать жизнь с подозрением: а что за поворотом? А за поворотом оказалось и плохое и хорошее, как это не удивляло меня. Но скептиком я так и осталась на всю жизнь. Хотя на бумаге помечтать люблю.
Диамант: nadia1976@ukr.net пишет: ситуация была такая, что, ну, и волки сыты, и овцы целы, только пастуху не повезло... Гм... по жизни единственный вариант, при котором и волки сыты мб, и овцы целы - это сожрать пастуха.
Стелла: Глава 26. Любовь к античности не всегда приносит хорошие плоды. Его величество вернулся во дворец под впечатлением маскарада. Он был в приподнятом настроении и несколько раз повторил, что это не последнее путешествие его по ночному Парижу. Что до его спутника, то подобная перспектива совсем не улыбалась графу де Сент- Эньяну. Брести по улице, рискуя свалиться в какую-нибудь яму или нарваться на ночного грабителя? Только этого не хватало графу, который не слыл трусом, но не желал попасться ночному патрулю под руку с королем, точно пара подвыпивших гуляк. К тому же подвергать Его величество риску было верхом нелепости. И де Сент -Эньян стал думать над тем, как превратить эти походы в безопасное предприятие. Предложение, чтобы их сопровождал хотя бы до ближайшего перекрестка капитан мушкетеров, было немедленно отвергнуто королем. Де Сент-Эньяну не потребовалось много времени, чтобы узнать, что господин дАртаньян в числе ближайших друзей виконта же Бражелон. Нет, эти походы следовало заменить местом, которое будет безопасно как для монарха, так и для объекта его страсти. Будучи образцовым придворным, де Сент-Эньян предпочитал не задумываться, зачем нужна королю очередная игрушка. Хозяин пожелал - и это закон для его слуги. А придворный был ревностным слугой короля, и для него было делом чести создать для Его величества все условия для нового увлечения. Он принялся искать человека, способного помочь ему и такой человек не преминул найтись. Господин Маликорн сделал все, чтобы вовремя попасться на глаза де Сент-Эньяну в приемной рядом с королевским кабинетом. Дальнейшее было, что называется, делом техники: обустроить уютное гнездышко там, куда добираться будет несложно, но где никто не сможет помешать влюбленным. Людовик ни на секунду не задумался, согласится ли Луиза на такие визиты. Ему даже в голову не пришло, что ему, божьей милостью французскому монарху, может отказать какая-то дворяночка. Если сама принцесса, жена его брата, безуспешно добивается, чтобы из отношения перешли в новую фазу, ревнует его к любой женщине, точно простолюдинка, где уж устоять провинциалке!? Король правильно оценивал настроение своей свояченицы: Генриетта чувствовала, что она теряет расположение Людовика. Но Его величество не был робким юношей: это был Давид, уже победивший голиафа Фуке, монарх, не знающий поражений не только в политике, но и на поле боя, это был мужчина, уверенный, что никто не посмеет отказать ему, вздумай он избрать объект для своих любовных притязаний. Принцесса была в отчаянии, но гордость не позволяла ей показывать, что она смертельно уязвлена пренебрежением короля. Людовик стал избегать ее, и Генриетта задумала небольшой план, как завлечь короля на вечер, который она устраивала у себя. Напрасно было бы думать, что принцессы вольны делать все, что им хочется. Жизнь царственных особ регламентирована придворным этикетом до такой степени, что на личную жизнь времени не остается. В описываемую нами эпоху Людовик стал доводить эти правила жизни для королевской семьи и всех, кто его окружал, до немыслимых вершин. Каждая минута была расписана и продумана, оставляя для Его величества минимум времени для себя. Как известно, Людовик спал очень мало и отличался невероятной работоспособностью. Но всем остальным приходилось подстраиваться под короля. Генриетта, учитывая все, что произошло на ее неудачном вечере с Люлли, остановилась на встрече в тесном семейном кругу. Для Людовика семья значила очень много, мнением матери он дорожил и уважал в Анне Австрийской в первую очередь свою мать. Генриетта приготовила сюрприз, который бы заставил короля задуматься, стоит ли ему гоняться за химерой. Итак, вечер должен был быть семейным. Разумеется, на нем могли присутствовать и немногие доверенные особы, а к таковым Генриетта причисляла своих двух фрейлин, Монтале и Тонне-Шарант. Принц тоже никуда не являлся без своего фаворита, а король без своей верной тени — де Сент-Эньяна. Ее высочество тщательно продумала все, что собиралась высказать на этой встрече. Свою оскорбленную гордость, свой сарказм она готова была облечь в изысканную форму античных одежд, столь ценимых при дворе. Людовик, войдя в гостиную, увидел, что карточная игра на сегодняшний вечер не предполагается. Заметив, что королева-мать уже расположилась в приготовленном для нее кресле, он направился прямо к ней, игнорируя принцессу. Поцеловав руку Анны Людовик повернулся к Генриетте, и отвесил ей поклон, словно извиняясь, что не ее, как хозяйку дома, поприветствовал первой. Впрочем, короли имеют право нарушать этикет, если сами его устанавливают. Людовик, в молодости, себе такое еще позволял. - Милая сестра, - Людовик был сама любезность,- чем вы нас порадуете сегодня? - О, Ваше величество, я надеюсь, что мои новости вы найдете достаточно занимательными,- Генриетта присела перед королем в поклоне. - Я никогда не сомневался в вашем таланте рассказчика, сестра,- и Людовик ответил ей улыбкой, за которой принцессе почудилось тайное опасение. Как только гости принцессы заняли свои места, расположившись с известной непринужденностью, оправданной семейной обстановкой, Генриетта приступила к своему рассказу. - Мы все, господа, имели случай насладиться рассказом господина де Лоррена, который свел знакомство с проказником-фавном,- начала принцесса, убедившись, что шевалье занял свою позицию за креслом принца Филиппа.- Он оказался очень мил и любезен. Любезен настолько, что согласился для меня провести мою знакомую дриаду в тот же дом, где уже побывал с шевалье. Такое вступление не обещало ничего хорошего. Шевалье де Лоррен внутренне сжался за креслом своего повелителя, а король откинулся в своем, ожидая подвоха и чувствуя, как кровь отливает от его лица. - Итак, моя дриада, такая же невидимая и, почти такая же любопытная, как ваш фавн, неслышно пробралась вместе с ним в уже знакомый вам, господа, особняк. Дом был пуст, и ничто не нарушало полночной тишины. Скрипки умолкли, гости разошлись и только две тени неслышно пробирались по дому. - Это были фавн и дриада?- громко спросила молодая королева и покраснела. - Увы, нет, Ваше величество: они ведь невидимы для всех. Нет, это были совсем не сказочные божества - это были персонажи римских карнавалов. Две маски, два домино в широких плащах и с закрытыми от нескромных взоров лицами, осторожно передвигались по дому. При этих словах де Сент-Эньян нахмурился: эти две тени поразительно напоминали ему что-то знакомое. - Между тем, - продолжала принцесса,- похоже было, что этой парочке известны были все закоулки дома: без колебаний они нашли лестницу и поднялись на второй этаж. « Это должно быть здесь, Ваша светлость, - промолвила одна из масок.- Я заметил, что наша богиня скрылась именно в этой стороне.» - « Но мы не можем искать ее по всему дому, в особенности, если двери закрыты!» - засомневалась вторая маска. - « О, вы не должны беспокоиться, герцог. Нужная нам дверь всегда будет открыта!»- успокоил герцога друг. Это уже был не намек, это уже был прямой удар и Его величество побледнел. Кто посмел предать его? Только тот, кто знал о тайной комнате! Король оглянулся на де Сент-Эньяна, дежурившего за его креслом и придворный едва заметно кивнул: он понял, кого следует искать. Принцесса продолжала живописать похождения античных божков, но Людовик ее почти не слышал: он задыхался от бешенства. Что с того, что его высмеивала собственная родственница: она не более чем подданная короля Франции! Принцесса забывается: она не желает помнить, что для короля нет семьи, его семья — это весь народ Франции и все равны перед его судом! Но Генриетта, влекомая своей ревностью, досадой, униженная тем, что король, словно простой смертный, подглядывал за ничтожной в недавнем прошлом фрейлиной, неслась на волнах своей фантазии. Когда же она приступила к описанию того, как маски прокрались в украшенную как морской грот спальню, где почивала дочь Посейдона, терпение у Его величества закончилось. Резкие, злые аплодисменты заставили принцессу остановиться на полуслове; король встал, с грохотом отодвинув массивное кресло. В сопровождении де Сент-Эньяна, не говоря ни слова, не поклонившись никому, Людовик вышел вон, собственноручно отворив дверь и до смерти напугав стоявших снаружи лакеев. До самого Пале - Руайяля он не произнес ни слова, но по тому, как лицо его становилось то смертельно бледным, то пунцовым от душившего его гнева, де Сент-Эньян понял, что чувство его к принцессе умерло. Бедная Генриетта не учла характера своего короля и не учла силы его разгорающейся страсти. Зачем понадобилась Людовику Луиза, Луиза, которая для него вообще не существовала, когда была у него под боком в роли фрейлины принцессы, король и сам толком не мог ответить. Но она стала чужой женой, матерью и засияла для него неожиданным блеском. Пока он мог взять то, что было рядом, он не проявлял никакого интереса к застенчивой девице, скромной и невзрачной в своих незатейлевых туалетах. Теперь, украшенная брачными узами, счастливая и довольная, она неожиданно стала для него необычайно привлекательной. То, что она была желанна для мужа, сделало ее ослепительной и желанной для Людовика. Чего было больше в этой страсти: зависти или желания избалованного ребенка иметь ту же игрушку, что и у другого? Привычка получать то, на что упал взгляд? Или просто азарт охотника? Это не играло роли: король жаждал получить эту женщину, и у него в голове даже не промелькнула мысль, что на его страсть могут не ответить. Луиза полностью овладела его мыслями, Генриетта стала препятствием к достижению желаемого, и Людовик закусил удила. Даже скандал в собственном семействе уже не останавливал его. Генриетта унизила его своим рассказом, посмела следить за ним, подкупила кого-то, кто был посвящен в его тайну: этого было достаточно, чтобы поставить принцессу на место. Людовик никому не должен давать забыть, что он король, что он владыка всех и каждого в этом государстве. Тех, кто еще это себе не уяснил, он призовет к порядку. Тех, кто решился стать у него на пути, он устранит одним движением царственной руки, как он это сделал с виконтом де Бражелоном. Тех, кто решится воздвигать препятствия у него на пути, он просто уничтожит! Царственный лев метался по своим покоям, приводя в трепет придворных. Планы мести Генриетте, один другого грандиознее, роились у него в голове. Внезапно Людовик остановился: он понял, что ничего не сможет сделать. Это была первая трезвая мысль за последний час, и она поразила его своей простотой: Генриетта для него никогда не была доступна. Принцесса, из собственного тщеславия, играла им и собой, стараясь убедить и его, Людовика и себя, что они могут быть вместе. Какую же боль они могли причинить своей семье! А он считал себя хорошим сыном! Луиза - вот достойный предмет для его чувств. Какими глазами она на него смотрела в тот вечер! Муж ее далеко, и он не имеет никакого отношения к королевской семье. Все располагает к тому, чтобы продолжить это приключение. А Генриетта? Ну, что же, она должна же наконец понять, что увлечение античностью может обернуться дурным вкусом.
Signorina: Стелла, большое спасибо за фик! Читаю с огромным интересом!
Констанс1: Стелла, Луи у Вас какой-то уж совсем непривлекательный рассчетливый ловелас.По моему в пору Ла Вальер, он еще таким не был.
Стелла: Констанс1 , я не претендую на историческую точность- это не исторический роман. Это попытка представить, что могло бы быть в случае состоявшегося брака Рауля и Луизы. Так что поведение Луи мне представляется в такой ситуации более-менее поведением ловеласа. Кот увидел сметанку. Почему не попробовать?
Delfiniya: Констанс1 пишет: в пору Ла Вальер, он еще таким не был. Согласна с Вами. Мне тоже кажется, что во время начала романа с Лавальер у Луи было настоящее чувство.
Стелла: В жизни и у Дюма - было. Людовик еще не отошел от Манчини. Я специально это сделала- он у меня охотник. Он мне не нужен сентиментальным, мне нужен властный и не сомневающийся в своем праве властелин.
Констанс1: Стелла, он не только у Вас, Луи и пожизни охотник, как в прямом так и в переносном смысле
Констанс1: Но только у Вас он еще круче, Луи не просто охотник он-вор! дейсвительно похож на кота увидевшего бесхозную сметану.
Стелла: Пройдет пять-шесть лет и Людовик наставит рога Монтеспану. Только Атенаис не проливала слез и шла к цели сама. Ее не надо было соблазнять, она знала, как самой соблазнить.
Констанс1: Ну в случае с Атенаис, Луи-то как раз не охотник, а добыча.Охотились на него.А Монтеспан , стал тем , кем не пожелал стать Рауль- городским сумасшедшим.Но сумасшедшим ничего не забывшим и не простившим! Когда фавор Атенаис кончился , она по наущению своего духовника просила прощения у супруга, с которым так и не была разведена.Он ответил таким оскорбительным письмом, что мама не горюй!
Стелла: Глава 27. Тревога. Письмо от д'Артаньяна было самым обычным: друг расписывал новости в своем, только одному гасконцу присущем ключе, но Атос слишком хорошо знал своего друга, чтобы не уловить в стремительном почерке капитана какую-то затаенную мысль. Д'Артаньян искал слова, пару раз зачеркнул написанное, и так тщательно, словно боялся, что Атос сумеет прочитать то, что он счел неправильным словом. В общем, графу стало неспокойно на душе. Особенно его поразил намек на Рауля: д'Артаньян удивлялся, почему виконт так задержался в Англии и выразил уверенность, что для Атоса было бы лучше, если бы сын сопровождал его в Париж. Атос сильно призадумался, дочитав и перечитав несколько раз это послание. Д'Артаньян призывал Атоса в Париж и делал это иносказательно. Почему он не написал прямо: «Дорогой друг, вы нужны в Париже! Нужен ваш глаз и ваша рука!» Луиза!? Что могло случиться в семье у сына? Граф устало провел рукой по глазам. Последнее время что-то происходило с ним: иногда наваливалась необъяснимая усталость, тоска сжимала сердце, казалось бы привыкшее уже к любым ударам судьбы. Чего еще можно ждать от жизни, когда все так отлично устроилось? Но он, чей жизненный опыт говорил, что в каждой радости всегда таится частица будущих забот, всем своим существом ощущал приближение грозы. Значит, не зря д'Артаньян зовет его в Париж. У Атоса есть повод для визита - внук. Нет, совсем не в ребенке дело: это было бы не честно - лукавить с самим собой. Мальчика он совсем не знает, он не привязан к нему так, как мог бы привязаться, если бы Робер рос на его глазах. Не страх за него беспокоил Атоса: граф боялся совсем другого. Если он еще сможет что-то изменить, отвести беду, он готов ехать не только в Париж — в Новый Свет. Только бы ничего не случилось до его приезда. Граф упорно, даже про себя, не желал называть своим именем то, что маячило на горизонте. Раньше он не позволял себе такого слабодушия. «Старею и становлюсь трусом!»- пробормотал Атос едва слышно, но даже высказанная почти вслух досада подстегнула его, как подстегивает старого боевого коня прикосновение шпоры. Он замер на секунду, собираясь с силами, и встал из-за стола. Кабинет покинул совсем прежний Атос: собранный, подтянутый, энергичный, как всегда. Другого графа в доме не знали. Гримо всегда был ему верным и надежным спутником. Но в этот раз он не понимал, что заставляет его хозяина гнать лошадей. О письме дАртаньяна он знал: в Бражелоне или Ла Фере мало что могло ускользнуть от зоркого глаза управляющего. И если господин граф после этого клочка бумаги все бросил, в полчаса собрался ехать и шпорит лошадь так, словно они едут за подвесками королевы — нет, это все не к добру! Дорогой Атос запретил себе о чем-то думать: быстрая езда хоть как-то отвлекала от тяжелых мыслей. В Париже он, не заезжая домой и, не переодевшись с дороги, бросился к д'Артаньяну. Капитан был на дежурстве, но он не рассчитывал, что Атос приедет так быстро: д'Артаньяну понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Когда графа провели к нему в кабинет рядом с королевскими покоями, д'Артаньян уже приблизительно представлял, что скажет другу. - Милый граф, вы передвигаетесь с прежней скоростью!- он обнял Атоса, спрятав на мгновение легкое смущение у него на плече. - Вы напугали меня своим письмом,- серьезно, не желая поддерживать шутливый тон,- ответил Атос.- Д'Артаньян, что происходит?- он устремил на товарища такой пристальный взгляд, что гасконец смутился по-настоящему. - Я ничего не сумею объяснить толком, Атос. И я не имею права вам говорить. Вам надо быть в Париже, а еще лучше, если сюда приедет виконт. Дело это касается... это его семья, граф. Все, мой друг, я и так сказал больше, чем имел право говорить! Только умоляю вас: будьте осмотрительны, мои дорогие. Помните, что вы и наши друзья — это самое ценное, что есть у меня в жизни. Но у меня еще есть служба у короля: Атос, вы умница, вы все поймете и поймете, в каком я положении. - Спасибо, д'Артаньян. - Атос отвел взгляд от друга.- Я начинаю понимать, что происходит. Обещаю вам, что положу этому конец, но вы не должны касаться этой истории, д'Артаньян. - Увы!- мушкетер пожал плечами. - Что значит «увы», мой друг? - Только то, что мои уши набивают альковными сплетнями. - Д'Артаньян, мне ваш тон и ваше молчание говорят больше, чем сотня фактов. Но вы правы, я постараюсь добиться приезда Рауля. - Каким образом, Атос? Король его отослал, только король может его вернуть. - Есть еще король Карл 2, который может выслушать мою просьбу. - Вы что-то придумали, Атос?- капитан с надеждой посмотрел на своего старого друга. - Думаю, что да. К тому же это будет не далеко от истины. Атос оказался в сложной ситуации: он не мог просто писать королю соседней страны, не имея на то специальных полномочий. Карл, без сомнения, принял бы просьбу графа близко к сердцу, скорее всего, отослал бы виконта во Францию, но Атос, чтивший этикет, нашел, как всегда, достойный способ: он отправил к королю Блезуа. Блезуа, который умел себя вести, немного знал Англию, видел короля в Бражелоне и обладал достаточным чувством собственного достоинства, чтобы заставить отнестись к нему серьезно. А главное: его знал Парри, Парри, который все еще неотступно находился при молодом короле. Вызванный в Париж, Блезуа и с женой повидался и, довольный и озабоченный доверенным ему поручением, увез письмо хозяина с самыми четкими наставлениями к кому обратиться в Лондоне и где бывать. Гримо Атос оставил при себе: старику нелегко стало переносить такие путешествия. Он в этом ни за что бы не признался, но граф видел, что силы у его старого слуги уже не те. Да и сам Атос держался скорее по привычке: нервы начинали сдавать, и он наедине с собой вынужден был признать, что силы его подходят к концу. За те дни, что он провел в Париже, граф успел наслушаться сплетен и разговоров. Он не стал избегать общества, знакомых у него было немало и, навещая старых приятелей, он посетил и парочку салонов. Свет гудел, как улей, но в этом жужжании что-то конкретное понять было сложно. Из всего этого бреда Атос вынес прежде всего одно: у Его величества появилась новая пассия. Ничего конкретного не говорилось скорее всего потому, что никто ничего толком не знал. Поскольку обсуждать короля никто не рисковал, обо всем говорилось в иносказательной форме. У Атоса не было проблем с мифологией: у него всегда были проблемы с манерой высказываться выспренным и заумным стилем. Терпения разбираться во всем этом у него не хватило и он попросту решил отправиться к Бражелонам. Луизы дома не было, Атоса никто в доме не знал: всех слуг сменили. Робера увели гулять с няней, единственной из прислуги, кто его помнил. Раздосадованный бесцельным визитом, Атос расписался в книге у Луизы, прекрасно зная, что этого будет ей достаточно. И действительно: не прошло и двух часов, как ему доложили, что его хочет видеть дама под вуалью. - Просите,- граф встал навстречу гостье. Виконтесса откинула вуаль и опустилась в таком низком поклоне, какой делают разве что перед Его величеством. Но на Атоса это не произвело впечатления. - Ваше сиятельство, я поспешила к вам, как только узнала, что вы напрасно утруждали себя и вас не сумели достойно встретить в мое отсутствие,- поспешно заговорила молодая женщина, ощущая, как краска заливает ее лицо. - Мадам, я хотел повидать внука.- Атос внимательно, не таясь, рассматривал невестку: похорошела, стала настоящей красавицей. Во всем облике появилась уверенность, непринужденность. Наверное, так выглядит женщина, которую любят и которая любит. Смутная тревога стала отчетливой болью. - Ах, какая жалость, что вы его не застали!- и вот в голосе уже появились отчетливые светские нотки. От былой дикарки, кажется, ничего уже и не осталось.- Я обязательно распоряжусь, чтобы Робера привели к вам, господин граф. - Не стоит, мадам, чтобы ребенка приводили в незнакомый дом, в чуждую ему обстановку. Он еще слишком мал для этого. - Нет-нет, Ваше сиятельство, Робер привык бывать со мной или няней в гостях.- Луиза вдруг забеспокоилась. « Странно!»- отметил про себя Атос,- « Она словно боится, что я приду к ней в дом еще раз!», - и прибавил вслух,- Если вы не желаете, чтобы я вас навещал, я не стану вас смущать своим присутствием. Эти слова произвели странный эффект на молодую женщину: она побледнела, похоже было, что она ищет и не может найти слова, которые оправдали бы ее явное нежелание, чтобы свекр посещал их с сыном. Атос хотел сейчас только одного: чтобы она покинула его дом. В ее поведении он увидел даже больше, чем рисовалось ему в самых тяжких предположениях. Теперешняя Луиза разительно отличалась от той, что вошла в их с сыном жизнь. От юной любительницы прогулок по лесам и рощам не осталось ничего, и эта перемена пришла не с замужеством. Не для его сына сияли под опущенными веками ее глаза. Если только то, что он понял, правда, тогда зря он просил Карла отпустить Рауля, зря первый раз в жизни лгал. Пусть бы лучше виконт навсегда оставался у чужих берегов. - Госпожа виконтесса, я благодарен вам за визит, но я думаю, что мне будет лучше самому посетить вас. - Атос прямо посмотрел в глаза невестке. - Ребенок должен знать, что у него кроме матери имеются еще и другие родственники. Я надеюсь, что виконт не задержится более в Англии и сможет уделить внимание своей семье. Известие о возможно скором возвращении Рауля повергло Луизу в шок. Она так и не решилась поднять глаза, но графу де Ла Фер и не требовалось ловить ее взгляд. Он ее предупредил, остальное дело за ней. Если она сумеет сделать все, чтобы к приезду Рауля ее роман закончился, он сыну ничего не скажет. Он не станет его мучить лишний раз, дав понять, что прав был все же отец. Молчать — тоже подлость, но не меньшая подлость - попрекнуть своей правотой.
Констанс1: Стелла, отрывок-прекрасный.Луиза больно уж не хороша.Не только трусиха и предательница, но еще и лгунья и вообще яблочко- то у Вас получилось еще с большей червоточинкой чем в Каноне!
Стелла: А кто может мне гарантировать, что, выйди она замуж, не повела бы она себя таким образом? Женщины- натуры изменчивые.
Констанс1: Так скорее всего именно ТАК и повела бы себя.Ведь в душе то она любила Людовика еще с мимолетной встречи в Блуа. У Вас логика характера железная.
Стелла: Глава 28. Когда неведение лучше истины. Рауль, ничего не понимающий, одинокий и растерянный, чувствовал себя в Англии изгнанником. Человек скрытный и чувствительный, он ощущал вокруг себя атмосферу некоей недоговоренности, и даже нежное участие прелестной мисс Грефтон, с которой его познакомил герцог Бэкингэм, не могло скрасить его пребывания при дворе. Виконт впал в уныние и уже сам не желал из него выходить. Они с мисс Грефтон неспешно прогуливались по аллее Кемптон-Корта, беседуя о литературе, как вдруг в конце парка Рауль заметил фигуру Парри в сопровождении человека, само появление которого в этом месте сулило страшную беду: Рауль увидел Блезуа, и это могло означать только одно — дома случилось какое-то несчастье с отцом. С этой минуты бедный виконт уже не мог думать ни о чем. Блезуа ускорил шаги и невольно обогнал старика. Бледность виконта испугала слугу, и он еще издали стал знаками объяснять, что все спокойно и хорошо. Наконец, он оказался настолько близко от Рауля, что смог передать ему письмо от графа де Ла Фер. Рауль сломал печать дрожащими руками и, прочитав всего несколько строк, опустился на стоявшую рядом крытую дерном скамью. Мисс Грефтон, взолнованная и ничего не понимающая, стояла рядом, не зная, звать ли на помощь или остаться рядом с Раулем. Наконец он поднял на нее глаза. - И что мне делать теперь, сударыня?- он горестно вздохнул.- Я не имею права покинуть Англию, а, судя по письму, отец сейчас, как никогда, нуждается во мне. Если он пишет, что очень хочет меня видеть, значит, что-то серьезное там случилось. - Господин виконт, не проще ли вам расспросить этого человека? Он привез вам письмо, он конечно же, знает, что с вашим отцом. - Блезуа, что с господином графом?- виконт сделал знак Блезуа говорить. -Да вы не извольте беспокоиться, господин виконт,- затарахтел сладкоречивый Блезуа.- Господин граф в полном здравии, только скучают очень. Вот, изволили в Париж проехаться, хотят внука повидать ну, и конечно, посмотреть, дом ли ваш в порядке, дает ли госпожа виконтесса балы, как прежде давала. - А вы откуда знаете об этом, Блезуа?- Рауль поразился осведомленности слуги: в доме у Атоса никто не знал, что в письмах, получаемых хозяином и каковы его планы. - Я... я догадался,- растерялся Блезуа. - Я благодарю вас,- сказал Рауль так сухо, что Блезуа стало не по себе: он был нескромен, да еще и болтлив перед этими англичанами. Хорошо бы, они по-французски не понимали... но они, судя по тому, как отвели глаза, все поняли. Блезуа почувствовал себя совсем плохо, но, к счастью для него, виконта отвлек Парри. - Господин де Бражелон, вас зовет Его величество,- с поклоном сказал старик.- Он ждет вас в своем кабинете. - Что угодно Его величеству?- Рауль тяжело поднялся со своей скамьи. - Он просил меня вас отыскать. Ваш человек привез Его величеству какое-то письмо от господина графа ле Ла Фер. - Значит, дома все же что-то произошло!- мрачно пробормотал виконт. - Мисс Грефтон, вы простите меня, если я вас оставлю одну? Я не могу заставить короля ждать. - Идите, господин Бражелон и не впадайте в отчаяние, прошу вас!- Мэри подала молодому человеку руку на прощание.- Все будет хорошо! « Мне кажется, что меня уже не может ждать что-то хорошее»,- думал Рауль, почти бегом направляясь к Карлу. « Отец просто не говорит, что происходит. Его скрытность граничит с жестокостью. Он принимает меня за того ребенка, от которого он скрывал правду столько лет!» К счастью у виконта было не много времени на дурные мысли, иначе он бы далеко зашел в оценке событий. Первое, что он увидел, войдя к Карлу, это короля и герцога Бэкингэма, весело смеющихся у окна. Услышав, что виконт де Бражелон явился по его приказанию, король повернулся к нему лицом. - Это вы, Бражелон! Отлично. Вот!- он показал на распечатанное письмо, на котором Рауль увидел знакомый подчерк отца.- И вот!- король вытащил из-под бумаг еще одно, со сломанной печатью, но сложенное особым образом.- Два, совершенно не связанных между собой человека просят об одном и том же: отослать вас во Францию. Один ссылается на семейные обстоятельства и просит, если это возможно, дать вам отпуск, другой говорит, что от вашего приезда зависит благополучие Франции. Кто же вы на самом деле, господин де Бражелон, если способны решать судьбу великой державы? Король видел смущение виконта, но повышенный интерес дам к Бражелону, о котором уже поговаривали при английском дворе, заставлял Карла следить за Бражелоном с интересом естествоиспытателя, наблюдающего за поведением подопытного кролика. Карл знал из присланного ему с курьером письма сестры, что Луиза де Бражелон неверна мужу. Судя по всему, ее отношения с венценосным любовником зашли очень далеко. Что могло изменить появление мужа, Карл не понимал. Но и не видел повода отказать сестре. У него был для этого еще один довод: письмо графа де Ла Фер. Атос тоже просил отпустить сына хоть ненадолго: он боялся, что они больше не увидятся. Карл давно подозревал, что король просто устранил виконта, потому что ему не нужен был свидетель каких-то королевских игр. Но все оказалось банально до смешного: он удерживал у себя одураченного мужа, пока жена развлекала Людовика. Людовик не будет в восторге, если виконт окажется свидетелем своего позора. И тем не менее, Карл готов был отослать Бражелона в ту же минуту: грядет скандал при французском дворе, а вот английскому двору будет пища для развлечений. Его величеству нет дела до того, как примет виконт случившееся. Жалко парня, но думать надо было самому, и найти предлог остаться рядом с женой. - А мой брат жаден до чужих ценностей,- пробормотал Карл, но герцог Бэкингем его услышал. - И Николя Фуке мог бы кое-что рассказать об этом, - подумал герцог, знавший Людовика не понаслышке. Если бы Бражелон смог бежать по волнам, он не понадеялся бы на быстроходное судно. Но словно злой гений был рядом с ним: ветер был противный, потом начался сильный шторм и на следующий день корабль оказался опять в виду английского берега. - Решительно, Англия не хочет отпускать меня от себя,- эта мысль поразила Рауля. Прощаясь с ним, Мэри Грэфтон просила его подумать, стоит ли возвращаться вопреки воле короля Франции. Она говорила о бедах, которые он рискует на себя навлечь, оказавшись против желания Людовика при дворе. Говорила о том, что он может вызвать семью в Англию, что если он согласен, она сделает все, чтобы помочь ему. На все ее слова у Рауля был ответ: « Я боюсь за отца!» Но не меньше, чем мысль об отце его мучали сомнения насчет Луизы. Он не думал об ее измене: его мучал страх, что она стала жертвой чьей-то подлости. В памяти вновь возникло предостережение, сделанное графом де Ла Фер насчет Оры де Монтале. Граф не доверял этой женщине, он видел в ней угрозу их семье. Как мог он пропустить мимо ушей слова отца, знающего жизнь и не доверявшего женщинам! Наверное, граф знал больше, чем счел нужным сказать. Рауль громоздил один страх на другой, строил башни из теней, сам их же и разрушал и прибыл, наконец, в Париж в ужасном состоянии. Первым долгом, словно ведомый роком, он бросился к отцу. Атос ждал его с нетерпением, но теперь, когда сын был рядом с ним, он не знал, с чего начать разговор. Разговор, после которого их жизнь изменится бесповоротно. - Отец, я получил ваше письмо. Я ничего толком не понял, кроме того, что вы хотите, чтобы я был подле вас. И вот я здесь и вижу, что спешил не напрасно. Граф, вы больны? У вас такой усталый вид, вы печальны. Что произошло? - Он осторожно взял руку отца и поцеловал.- Я не оставлю вас больше, я не вернусь в Англию. - Тебя плохо приняли при дворе?- удивился Атос. - Нет, король Карл отнесся ко мне очень милостиво, но мне не мила страна, в которой нет близких мне людей, в которой не живет моя семья. Вы же знаете как моя жена, мой сын? - Луиза тебе не писала? - Нет, я давно не получал от нее писем. Погода не благоприятствовала кораблям. Я думаю, почта просто задержалась. - Пусть так,- Атос опустил голову. - Отец, вы что-то от меня скрываете?- Рауль вскочил и беспокойно заходил по комнате. - Пока, я думаю, тебе стоит отдохнуть с дороги и привести себя в порядок. Я бы не хотел, чтобы ты бежал домой, покрытый пылью и потом, виконт.- Атос в первый раз посмотрел сыну прямо в глаза, и Раулю почудилось, что само несчастье взглянуло на него глазами отца. - Но почему, отец? - Потому, что у тебя дома, скорее всего, дают очередной бал-маскарад. Куда разумнее будет незаметно появиться и тебе. Так ты сможешь составить себе представление о... - О размерах своего несчастья, отец, не так ли? - Мне бы очень не хотелось так думать, мой мальчик, но факты — упрямая вещь. - Если дело зашло далеко, отец...- воскликнул Рауль, хватаясь за эфес. - Поклянитесь мне, что если дело зашло далеко, вы ни станете ничего предпринимать, пока не посоветуетесь со мной или с дАртаньяном,- воскликнул Атос. - Нет, я такого слова вам не дам!- Рауль медленно покачал головой.- Никогда не дам, отец. Простите меня, но все, что касается Луизы, я решу сам. Это мой выбор и я один в ответе за него. Я послушен вам буду в одном: я отложу визит домой на пару часов. Ближе к ночи я пойду и сегодня же решу этот вопрос. А пока — пусть мне остается еще немного времени на неведение. Наверное, вернусь я к вам уже другим человеком. Отец, отец, только один бог знает, как вы мне дороги, но даже ради вас я не пойду против законов чести. Я не прошу простить меня (я этого не заслужил), но понять меня вы сможете. Вам не раз приходилось драться во имя чести. - Вы уверены, что я это делал из-за женщины?- Атос произнес эти слова почти шепотом.- Вы думаете, что я способен был...- он резко замолчал, словно испугавшись готового вырваться у него признания.- Хорошо, делайте то, что вам велит ваш разум. Но помните: у вас есть сын и наследник, а у вашего отца нет никого дороже вас, виконт.
nadia1976@ukr.net: Стелла, спасибо Вам огромное. Читаю Ваш фик с неослабевающим интересом. Что будет дальше? Я не буду сравнивать его с Каноном, это будет глупейшее занятие... Он интересен как фантазия на тему мушкетеров. Атос - настоящий. Благодарна за переживания, эмоции, которые снова ожили во время чтения.
Стелла: Пока - это середина. Что будет дальше? Рассказывать не стану, хотя зная меня, можно и предположить! А вот то, что Атоса вы воспринимаете, как настоящего- за это вам огромное спасибо. Он, наверное, не многим таким импонирует, но я его в таких ситуациях не вижу другим.
nadia1976@ukr.net: Стелла пишет: Теперешняя Луиза разительно отличалась от той, что вошла в их с сыном жизнь. От юной любительницы прогулок по лесам и рощам не осталось ничего, и эта перемена пришла не с замужеством. Не для его сына сияли под опущенными веками ее глаза. Очень хорошо, тем более, что головушка у нее закружилась...
полная версия страницы