Форум » Наше творчество » Печать погибели » Ответить
Печать погибели
Джоанна: Вся улица погружена во мрак, ни в одном доме свет не пробивается сквозь щели ставней. Все уже спят. Тихо щелкает ключ в дверном замке, скрипит дверь. Снова поворот ключа - уже изнутри; потом лязгает задвижка. Все. Он дома. В комнате совсем темно, но ему незачем зажигать лампу. Он видит в темноте. Кроме того, он мог бы передвигаться здесь и с закрытыми глазами - он легко запоминает малейшие детали. Он снимает перевязь со шпагой, сбрасывает с себя одежду. В комнате зябко. Сквозняк назойливым зверьком кружит у ног. Он быстро забирается в постель. Одеяло холодное, согреться удается не сразу. Ему к этому не привыкать. Он знает, что еще трудней, чем согреться, будет заснуть. Для этого нужна как минимум усталость. Как максимум - покой. "Я никогда не устаю, сэр", вспоминаются его собственные слова, сказанные генералу. Это не совсем так. Он не позволяет себе чувствовать усталость, пока есть хоть малейшая необходимость держаться на ногах. Когда же эта необходимость отпадает, он словно отстегивает цепь от ошейника огромного зверя - и зверь этот набрасывается на него самого, опрокидывая мохнатыми мягкими лапами, отбрасывая в забытье... Такое происходит все реже. Его тело легко привыкает к нагрузкам. Ему все трудней уставать. Про покой же ему ничего не известно. Сон так и не приходит - во всяком случае, настоящий сон. Вместо сновидений являются воспоминания. Летний день, лет десять тому назад. Ему нет еще четырнадцати. У отца Иезекииля сегодня гость, Джозеф Лэнгли. Когда-то они учились вместе. Сейчас мистер Лэнгли живет в Лондоне, но дела забросили его в Кингстон, и он воспользовался случаем, чтобы навестить давнишнего друга. Джон охотно остался бы внизу, в гостиной, чтобы послушать мистера Лэнгли: так увлеченно, с жаром описывает он недовольство, которое вызывают в народе новые налоги, вводимые королем "по праву помазанника Божьего - и без каких-либо иных законных оснований". Но отцу Иезекиилю явно хочется остаться с другом наедине - им есть что вспомнить и есть о чем поговорить и помимо политики. И Джон уходит в свою комнату, наверх. Отец Иезекииль велел выучить отрывок из "Катилинарий"; он считает, что латынь надо знать независимо от того, на каком языке ты читаешь Библию. Джону нравится напористая обличительная речь Цицерона, запомнить ее для него не составляет труда. Теперь можно вернуться к "Запискам о Галльской войне" Цезаря. Джон обводит взглядом комнату. Ах, да. Книга должна быть внизу. Он спускается в гостиную. Там уже никого нет. Джон подходит к столу, перебирает сложенные стопкой книги в поисках "Записок". Сегодня жарко, окна распахнуты. Из сада доносятся знакомые голоса. Понятно, отец Иезекииль с гостем перебрались на свежий воздух. Джон не собирается слушать их разговор, но и оглохнуть на время он не может... Фраза, произнесенная отцом Иезекиилем, заставляет его замереть на месте. - Иногда мне становится тревожно за душу этого мальчика, друг мой. Джон недоуменно смотрит на открытое окно. - Полно вам, с чего вдруг! - благодушно удивляется Лэнгли. - Смышленый, серьезный парнишка... - Вы же знаете, Джозеф: все мы изначально предназначены либо к спасению, либо к геенне огненной. Стезя избранных отмечена успехом. То же, как начался жизненный путь моего воспитанника... - Его жизненный путь еще только начинается, - решительно перебивает его Лэнгли. - И то, что я пока видел, внушает лишь оптимистичные надежды. - Надо уповать на Высшую волю, Джозеф. Не скрою, способности мальчика и мне представляются благим знаком. Его успехи радуют, но меня беспокоит то, что нам до сих пор ничего не удалось выяснить о его происхождении, о его семье. Не означает ли это... - ...что в прошлом его сокрыта печать проклятия, ну да, конечно. - Лэнгли явно пытается перевести все в шутку, но голос отца Иезекииля серьезен и сух: - Я не сомневаюсь в том, что мой воспитанник - дворянин по происхождению, Джозеф. Но я нашел его на улице, под забором, полуживым от голода и холода. Не знак ли это изначального отказа в помощи Свыше тому, чья душа обречена на геенну? Печать погибели - не повод для острот, мой друг. Дальше Джон ничего не слышит. Забыв, зачем приходил, он поворачивается и медленно выходит из комнаты. Словно оглушенный, он с трудом взбирается по лестнице, входит к себе и садится на кровать, устремив в стену невидящий взгляд. Теплый солнечный луч бьет в окно, но Джон не замечает его. Как не замечает и того, что все его тело бьет дрожь. У него получалось все. Получалось лучше, чем у многих, если не у всех. Знания помогли ему занять должность секретаря величайшего человека в стране. Умение хранить верность позволило снискать дружбу своего господина. Мастерское владение оружием, выносливость и сила принесли ему уважение соратников. Все шло хорошо, и страх, словно сжимавший в холодном, влажном кулаке его сердце, понемногу ослабевал. И единственный светлый образ, сохраненный из раннего детства - лик золотоволосой женщины, склоняющейся над ним с улыбкой - разгорался все ярче, будто свеча, заслоненная от ветра. Он уже начинал верить, что не принадлежит к обреченным - ведь ему удавалось все. И однажды ему удалось узнать о своем прошлом. "Она была исчадием ада, эта женщина.." "Она умерла, проклятая небом и землей..." "Вы достойный сын своей матери..." Ледяной когтистый ветер потянулся к золотой свече. Вздрогнув, он открывает глаза. Минутное забытье обрывается, так и не принеся ни отдыха, ни забвения. Если он одолеет их, палачей-самозванцев, значит, правда была не на их стороне? Если месть удастся - значит, помощь Свыше дарована ему, а не им? Проиграет тот, на ком печать погибели... ведь так?
Ответов - 11
Lady Orbit: Спасибо, Джоанна (вытирая слезы) фанфик - просто чудо!
M-lle Dantes: Джоанна Это неподражаемо!!!
Señorita: Джоанна, это просто замечательно!:)) Спасибо.
Kseniya-queen: Джоанна, вы просто молодец! =))
Джоанна: Всем спасибо!
Клинок: Отлично Джоанна! Очень понравилос. Сильно. Я тоже, помню, когда чтал «20 лет спустя» желел что Джону неполучилос взорвать убийц своей матери. Да и продолжение в чем то странное. Дюма устами героев трилогии постояно напоминают что миледи якобы организовало убийство Бекингэма. Хотя на самом деле она организовала не убийство а ликвидацию, по приказу своего командира – «великого человека» Ришелье. Так что обвинять в этом миледи не только лож но и глупость. Понятно что англичанин лорд Винтер так считать вполне мог. Однако воспитаный пуританами Джон Френсис на это обвинение по идее должен был не заплакать что «Это была моя мать» а страшно обрадоватса что имено его матушка аки Юдиф избавила Англию от упиря и сатаны. От такой новости мама в глазах Джона по моему должна была совсем святой пуританской великомученицей стать. Так что по идее мушкетери должны были тикать Джону не делом Бекингэма, а тем что мама была шпионкой католиков.
Лейтенант Чижик: Клинок, все уже поняли, что это Ваша навязчивая идея - зачем её ещё и в разделе с творчеством проповедывать? Напишите на эту тему философский трактат, найдите иной способ самовыражения. Не капельный.
Джоанна: Клинок Спасибо за отзыв) Однако воспитаный пуританами Джон Френсис на это обвинение по идее должен был не заплакать что «Это была моя мать» а страшно обрадоватса что имено его матушка аки Юдиф избавила Англию от упиря и сатаны. Скорее всего, он именно так это и воспринимал. А слова "Это была моя мать!" означали только то, что он вообще не желал вести дискуссии на эту тему.
M-lle Dantes: Джоанна Бедный Джонни, как ему не хватало хорошего форума...
Джоанна: M-lle Dantes пишет: Бедный Джонни, как ему не хватало хорошего форума... Зато у него кворума хватало...
Эли Элистранд: Дернул Иезекииля черт за язык! Жаль, что Джону не попалась в руки книга Дианы Джонс "Ходячий замок". Там про снятие Вечного Проклятия подробная информация. Причем подростковое фэнтези, в 14 лет - в самый раз...
полная версия страницы