Форум » Наше творчество » Фанфикшен и юмор » Ответить
Фанфикшен и юмор
Asher: Не так давно решил поискать в сети анекдоты по мотивам «мушкетеров» и был разочарован. Ибо смог найти их не больше десятка. Почти тоже оказалось в отношении других жанров фикшена. Как то стеб, альтернатива и стихи. Я плохо искал? Очень хотелось бы собрать если не «все-все», то хотя бы «что-то». Плз, кто располагает фикшеном или ссылками на него - пишите в эту тему.
Nataly: Valery пишет: Думаю,раненный граф сойдёт за одного Атоса) Или раненный Атос за одного графа)) Не сойдет:)) Он двумя руками одинаково хорошо владел:))
Лейтенант Чижик: Valery И того выходит, что силы были равны, ибо у аббата тоже с целостью личности не всё нормально)))) (Правда, я не уверена в том, что один граф = одному Атосу, ну ладно...)
мать Людовика XIV: ЛИРНЕЙСКАЯ МИЛЕДИ, ИЛИ НЕ ПЕЙ ВИНА, ЛОРД ВИНТЕР(идея Лейтенанта Чижика, с нетерпением жду фанфика и от нее) Итак, история, предшетсвующая предыдущему фанфику(про Миледи) Лейтенанта Чижика. Входит Геракл, за ним Лилльский палач, четыре мушкетера и Лорд Винтер. Миледи вскакивает. Миледи: Что это значит? Атос:(остальным) А действительно, что это значит? Палач: Вы мне обещали! Я должен убить эту женщину! Геракл: А как же я? Д'Артаньян: Скинетесь на камень-ножницы-бумага... Кто выиграет, тот первый и рубит. Геракл: То есть - кто первый? Палач: Склероз - болезнь человечества... Портос: Парень, ты ж только что от лирнейской гидры! Геракл:(чешет репу) Начинаю понимать...А, то есть мы ей по кумполу, а она живая... Вместе с палачом вытягивают вперед кулаки Геракл и Палач(хором) Цу-е-фа... Цу-е-фа... Цу-е-фа... Так продолжается десять минут. Наконец, оба, поняв безысходность этого занятия, берут двуручную пилу и... Арамис: Постойте, я не отпустил ей все грехи! Как лицо духовное... Портос: Стоп, это же уже было! Арамис: Повторение - мать учения. Итак, я отпускаю вам все ваши грехи... (Достает бумажку, быстро что-то пишет) Вот вам индульгенция. Умрите с миром... Миледи: О да, я унесу весь мир с собой в могилу! Лорд Винтер: Фиг тебе... то есть умрите с миром... Д'Артаньян: Умрите с фигом... то есть с миром... Атос: Господа, я ж вам говорил: Не пейте это бургундское!!! Лорд Винтер и д'Артаньян(хором икают) Но оно не было отравлено! Атос: Да, но вы уже не можете произнести простые три слова: Идите на фиг! Тьфу ты... Умрите с миром! Портос: Атос, ведь вы не пили! Атос: Да, но это заразно! Все хором: Умрите с миром! Геракл и Палач снова берут пилу. Подходят к миледи, приставляют пилу к ее шее. Миледи: Но я не хочу умирать! Геракл: А мы есть хотим!!! Так что, цыпа, придется тебе поумирать раз десять, как раз на нормальный окорок хватит... Миледи: Вы меня будете есть? Вы не сможете, вы не посмеете! Палач: Раз - два - взяли!!!! Геракл: Е-ще - взяли!!! Начинают отпиливать миледи голову. Зубья пилы обламываются, миледи невредима. Миледи: О, отлично, массаж. А теперь поясничку... Геракл: Ты противная, старая попа! Начинают по очереди все вместе отрубать Миледину голову топором. Вскоре на полу валяется полтора десятка голов, а миледи жива. Д'Артаньян: Прямо хоть эскпозицию делай... Палач: Может, пойдем закусим? Геракл:(считает головы) Думаю, можно и отдохнуть. Выходят, запирают миледи в комнате. Арамис: А не выскользнет? Портос: Нет! Она будет все это время сидеть и болтать со своими головами о своей тяжкой судьбе... Атос: Доствим удовольствие бедной девочке! Вперед! Просьба не кидаться тапками и указывать мое авторство при цитировании! (шучу). Лейтенант Чижик, жду ваших шедевров!
Лейтенант Чижик: Когда-то мне предлагали написать фанфик по сцене у де Тревиля. Тогда я отказалась, но мысль засела в голове... В общем, вот. Больно не бить. КУСОЧЕК ХЛЕБА Де Тревиль: Я спрашиваю: где Атос?! Арамис (Бормочет): Атос, Атос... О, точно! (Поднимает вверх указательный палец) Атос! А я-то думаю, кого тут не хватает... Де Тревиль: Не говорите глупостей! Где он? Арамис (С самым честным видом): Понятия не имею! Де Тревиль: Но я точно знаю, что вы с ним вчера пили! Арамис: Ага, я. И Портос. И весь полк. И гвардейцы. И кардинал. Мы, к вашему сведенью, вот уже неделю ведём совершенно трезвый образ жизни. Де Тревиль: Так, это не к добру... Почему? Портос: Потому что нам вот уже неделю не платят жалованья! Де Тревиль: Не может быть! Арамис (В сторону): Так, и кто из нас вчера напился?.. Де Тревиль: Это ладно... Портос (Елейным голосом): Ах, ладно! Де Тревиль: То есть обсудим позже... Портос (Тем же тоном): Ах, позже обсудим! Де Тревиль: Короче, где Атос? Арамис (В сторону): Блин, опять... (де Тревилю) Я уже имел честь сообщить вам, что нам ничего об этом неизвестно! Де Тревиль (С торжеством): А вот и нет! Вчера кардинал... Арамис (Бледнея): Та-ак... Кардинал? Де Тревиль: Вчера вечером, когда мы в Лувре по обыкновению буха... То есть играли в карты... Портос: ...и вы, по обыкновению, жульничали... Де Тревиль: ... И я, по обыкновению, жульничал... Нет, я, конечно, не жульничал, но не в этом дело. Итак, когда мы играли в карты, кардинал... Арамис: ...заметил, что вы плохо пометили колоду... Де Тревиль: ...Заметил, что я плохо пометил колоду... Чистейшая неправда, между прочим... Кардинал сказал мне... Арамис: ...«г-н де Тревиль, у вас из кармана торчат пять бубновых тузов»... Де Тревиль: Нет, он сказал не это. Арамис: Ну, значит, король... Де Тревиль: Король с нами не играл. Арамис: Ну, значит, да... э-э, валет. Де Тревиль: А вот и не угадали! Арамис: Сдаюсь. Де Тревиль: Он сказал мне, что мушкетёры... Портос: Он, похоже, лучше вас знает, что эти мушкетёры делают. Де Тревиль: ...напились... Арамис: ...наелись, накурились, обкололись... Де Тревиль: ...и разгромили кабачок... Арамис: ...а заодно и патиссончик... Де Тревиль: ...на улице Феру. Портос и Арамис (хором): ЧТО?! Портос: Это бред сивой кобылы! Арамис: Это неслыханная клевета! Портос: Денег на выпивку... Арамис: ...харчи, травку и героин... Портос: ...у нас нет! Арамис: И никаких кабачков, равно как и других овощей, мы не громили! Портос: У нас и денег на это нет! Арамис: И уж тем более на улице Феру! Портос: Вот именно, стали бы мы место явки громить! Де Тревиль: Значит, вы утверждаете, что не делали этого? Арамис: Да! Де Тревиль: И вы не дрались после этого с гвардейцами кардинала? Портос: Да! Арамис: Знаете, это как посмотреть... Де Тревиль: То есть вы дрались с ними? Арамис (Тихо): Ну, да... Де Тревиль: И вы, что самое возмутительно, позволили им себя арестовать? Арамис (Ехидно): Это г-н кардинал возмущался? Де Тревиль: Это я возмущён! Портос: Нет, нет и нет! Ничего подобного мы этим гвардейцам не позволяли! Арамис: Сейчас я вам расскажу, как дело было! Портос: Да, Арамис вам сейчас расскажет! (В сторону) Он вам ТАКОГО понарасскажет.... Арамис достаёт из кармана потрёпанную записную книжку устрашающих размеров, и начинает деловито её перелистывать. Найдя нужную запись, откашливается и начинает рассказ. Арамис: Итак, когда мы третьего дня шатались... То есть бродили по улицам в глубокой вынужденной трезвости... Портос: ...вследствие отсутствия жалованья в течение недели... Арамис: ...мы повстречали знакомых мушкетёров, которые пригласили нас пообедать. Представьте себе, в тот злосчастный кабачок! Мы начали обедать где-то в районе полудня... Портос: ...и совершенно случайно засиделись до вечера... Арамис: ...ночи... Портос: ...и утра... Арамис: Трезвые, господин капитан, трезвые! Портос: Да, трезвее не бывает. Арамис: Но под утро ввалилась компания гвардейцев... Портос: ...пьяных, как туман над английской пивоварней. Арамис: Кажется, они чего-то от нас хотели. Портос: Да, они просили денег в долг. Арамис (Скорбно): Но, как я уже имел честь сообщить вам, у нас не было денег! Портос: И до сих пор нет... Арамис: ...даже для того, чтобы дать в долг этим бедным гвардейцам, которым Ришелье, кажется, так мало платит.... Портос: ...или задерживает жалованье... Арамис: ...крестьянское... То есть христианское милосердие... Портос (Арамису, шёпотом): Не то! Арамис (Спохватывается): Ах, да! Итак, денег у нас не было. Но гвардейцы настаивали. Атос сжалился и отдал им последние гроши... Портос (Растроганно): ...со словами «Берите, черти, только заткнитесь!». Как это благородно! Арамис (Удивлённо смотрит на Портоса, потом сверяется с записной книжкой и кивает): Ну да. Мы сказали им, что так вести себя – свинство с их стороны. Предпоследнее у человека отняли, вымогатели! Портос: А они обиделись и схватились за шпаги. Арамис: Их было больше, или же они троились, потому что были пьяные, а мы – нет. Портос: Словом, силы были неравны. Но мы бились как звери! Арамис: Но мы старались никого не убивать – мы же гуманисты! Портос: Я лично уложил скамейкой четверых. Арамис: А я заколол троих их же собственными шпагами, потому что они полезли без очереди. Портос: Но их всё равно было больше. Арамис: Намного. Портос (Со слезой в голосе): А Атоса они ранили, гады! Арамис: Вот именно. Впятером на одного! Де Тревиль: Впятером? Арамис: Ну, четверо держали... Портос: Они одолели количеством. Но мы не сдавались, нет! Нас уволокли силой... Арамис: ...пинками... Но мы потом всё равно смылись. Портос (Вытирает слезу): А Атоса... Они оставили его лежать на поле сражения, полагая, что не стоит труда тащить его в вытрезвитель! Де Тревиль (Растроганно): Но как же... Я вижу, кардинал несколько преувеличил... Арамис: Как же, преувеличил... Портос: Наврал с три короба. Арамис: А ещё духовное лицо... Вот обижусь, не пойду в монастырь! Портос: Ах, я этого не переживу! Де Тревиль: Но где же в таком случае Атос? От мощного пинка распахивается дверь и на пороге возникает Атос со скорбной миной на благородной физиономии. Из кармана у него предательски торчит бутылка пива «Три богатыря», которую камера некоторое время снимает крупным планом. Де Тревиль от удивления садится на стол. У Портоса отвисает челюсть. Арамис роняет записную книжку, которая, упав на пол, раскрывается на странице, исписанной похабными стихами про Ришелье. Де Тревиль: Атос! Атос (обводит собравшихся несколько мутным взором): Не ждали? Арамис (Краснеет и опасливо косится на раскрытую записную книжку): Да надо сказать... Атос (Делает несколько шагов и валится на Арамиса и Портоса) Де Тревиль (Удивлённо): Чего это с ним? Арамис (Ехидно): Голодный обморок. Вот что значит – жалованье не платить. Де Тревиль (В коридор): Лекаря! Атос (Слабым голосом, приоткрывая один глаз): И кусочек хлеба...
LS: Лейтенант Чижик пишет: Голодный обморок. М-да... Такое объяснение мне не приходило в голову. :)))
Nataly: Лейтенант Чижик пишет: Арамис: И уж тем более на улице Феру! Портос: Вот именно, стали бы мы место явки громить! Меня тоже этот момент всегда напрягал:))))) Лейтенант Чижик Спасибо:)))
Лейтенант Чижик: Nataly пишет: Меня тоже этот момент всегда напрягал:))))) Меня там много моментов напрягает....
Лейтенант Чижик: *Перекрестилась на все стороны света, глубоко вздохнула и начала* Итак, я рискну выложить это на форум, хотя боюсь, что это будет последнее, что я сюда выложу... За такие шутки в зубах бывают не то что промежутки - просеки. Выкладываю начало. ДНЕВНИК АРАМИСА День первый. (Дни отсчитываются подряд от начала дневника – прим. ред.) Проснулся сегодня с таким чувством, будто чего-то мне не хватает. Минут пять соображал, чего не хватает. Оказалось, что денег. Ну, и (какое-то слово старательно замазано чернилами), конечно... Ах, гвардейцы так невоспитанны! Пришлось сегодня вызвать на дуэль сразу троих. Это ничего, но зачем я назначил им места встречи в разных концах Парижа? И как я теперь успею везде, если ночью у меня назначено ещё одно свидание? Кстати, о свиданиях: д’Артаньян вчера зачем-то одолжил верёвочную лестницу. Повеситься, что ли, хочет? День второй. Выкрутился. Отправил к одному д’Артаньяна (в счёт верёвочной лестницы), а к другому – Атоса (бескорыстно). Они их развлекали, пока я не явился. Когда я подошёл, тот гвардеец, который полчаса общался с Атосом, бросился передо мной на колени и стал просить прощения. Когда я его простил, стал просить отпущения (грехов). Пришлось отпустить (его, а не грехи). Тот гвардеец, которого караулил д’Артаньян, достался мне в целости – без моральных травм. Сам д‘Артаньян как-то подозрительно быстро смылся, при чём из кармана у него торчала моя верёвочная лестница. Я сразу подумал, что это не к добру. Оказалось, что предчувствие меня не обмануло. Когда я разобрался с гвардейцем и отправился приступать к самой важной части ночи, обнаружилось, что в нужном окне висит верёвочная лестница. МОЯ верёвочная лестница. Горя праведным гневом, я полез по этой лестнице... На полпути её отцепили. Когда вылез из кустов, заметил в окне недовольную физиономию д’Артаньяна. Поклявшись утром разобраться с ним, пошёл домой. Утром выяснилось, что я перепутал окна. Но вины д‘Артаньяна это не умаляет. Отсыпаться буду в карауле. День третий. Отоспался в карауле. В результате отдежурил за двоих. Д’Артаньян ходит надутый. Сказал Атосу, что мы не сошлись во мнениях по поводу одной главы из блаженного Августина. Атос всё знает, но молчит, за что ему спасибо. Одного только не пойму, откуда он всё знает? Подслушивает через печные трубы, как Санта-Клаус? День четвёртый. Проснулся от голода. Вспомнил, что обедал в последний раз вчера. Ужинал позавчера. Завтракал вообще на прошлой неделе. Надо срочно придумывать, где денег взять. Портос тоже бедствует, перебиваясь с хлеба на бургундское. Спросил его, почему он не обедает у своей герцогини. Он покраснел и сказал, что герцогиня в отъезде. По-моему, это не герцогиня в отъезде, а Портос в пролёте. Пойду, помирюсь с д’Артаньяном, пусть придумает, где взять денег. День пятый. Два дня назад д’Артаньян придумал, где взять денег. Теперь ему остаётся придумать всего лишь: 1. У кого спросить, что же мы четверо делали эти два дня. 2. Что соврать тем, кто видел нас в эти два дня. 3. Что соврать де Тревилю. 4. Что соврать королю после того, как наврём три короба де Тревилю. 5. Кто будет держать Атоса, пока мы будем врать.
Лейтенант Чижик: *Удивлённо поднимает голову* Я всё ещё жива? Ну, тогда вот ещё. День шестой. Сказали де Тревилю, что ездили на два дня в Тур к моей кузине-белошвейке. Д’Артаньяна за это, конечно, колесовать мало... Но это так, мелочи. Говорят, правда, что королева едва в обморок не упала, когда узнала об этом. Пришлось ночью подсунуть в окно её спальни объяснительную записку. Когда я с запиской лез по стене Лувра, меня застукал патруль гвардейцев кардинала, и когда я с чувством выполненного долга слез на землю, меня прижали к стенке в углу. Я предложил гвардейцам сначала помолиться. Не помогло. От безвременной и трагической кончины меня спас д’Артаньян, проходивший мимо. Разумеется, мимо он проходил совершенно случайно. Когда мы дружно обратили в бегство перепуганных гвардейцев, я спросил д’Артаньяна, что он тут делает. Он зарделся и соврал, что следил за женой галантерейщика. С каких это пор гасконцы стали краснеть, когда врут? Тактично намекнул ему на этот факт. Он мне сказал, что его дед дожил до ста лет. «Что, он краснел, когда врал?» - спросил я. «Нет, он не лез не в своё дело». На этом мы и разошлись. До того разошлись, что прибежали гвардейцы с подкреплением – они думали, что мы напились и поджигаем Лувр. Улепётывали от них сначала по улицам, потом по крышам. Распугали всех мартовских кошек – ещё одна шпилька Ришелье. Обежав примерно пол-Парижа, успели помириться. Правда, д’Артаньян всё равно обозвал меня на прощание идиотом. «Только идиот полезет на стену Лувра в мушкетёрском плаще!» сказал он. Но он, конечно, не прав. Какое счастье, что в караул мне сегодня с Атосом – он разбудит. День седьмой. Деньги опять закончились. Вот что значит слишком бурно отмечать выход из финансового аута. Атос в запое, Портос в загуле, д’Артаньян в забое. Не в том смысле, что его на каторгу послали, а в том, что он на всё забил. Подумываю, не уйти ли мне в монастырь. <Две страницы исписаны латынью и вырезаны редактором с пометкой «Мы печатаем дневник, а не диссертацию!»> День восьмой. Всерьёз задумываюсь об уходе из мира («В юбилейный десятый раз!» сказал д’Артаньян, но он, конечно, не прав). Мир это склеп, в конце концов («И люди в нём покойники» сказал всё тот же д’Артаньян, и снова он не прав... Или прав?). Кстати, о д’Артаньяне. Он опять одолжил у меня верёвочную лестницу. Все мои помыслы устремлены к религии настолько, что почти даже не заинтересовался, зачем ему эта лестница нужна. И я почти даже не пролежал всю ночь с подзорной трубой на крыше соседнего дома. Нет, определённо, с этим нужно что-то делать. Кто меня будить станет? Иоанн Богослов, на чьих «Откровениях» я сплю? День девятый. Вот уже три недели, как я не получал писем от моей люби (зачёркнуто) дорого (зачёркнуто) от моей (зачёркнуто) от (зачёркнуто)... Короче, вот уже три недели, как я не получал писем. Ну и пусть. Что такое любовь? Всего лишь (зачёркнуто) Словом, (жирная клякса) фи! И вообще, я стихи писать буду! <Четыре страницы стихов вырезаны редактором из этических соображений (Не из соображений, а из дневника – прим. корректора)> День десятый. Ещё один такой день – и я уйду в монастырь! Теперь уж точно уйду. И ничто меня не остановит. Поделился этим соображением с друзьями. Они не впечатлились. С горя весь день молился, а под вечер решил заняться умерщвлением плоти. С этой целью вызвал на дуэль какого-то гвардейца Его Высокопреосвященства. Гвардеец сам виноват – нечего было мне на ногу наступать. День одиннадцатый. Ура! Она мне написала! Я счастливейший человек на свете! На всякий случай я пока не пойду в монастырь, особенно учитывая тот факт, что вместе с письмом я получил ещё и деньги. Боже, что я несу? Плевать на деньги, я же счастливейший из смертных! <Редактор устало откладывает большие ржавые ножницы: «Меня не хватит на выстригание отсюда всех стихов!» Вырезано ещё четыре страницы.> Ну, ладно, пока закругляться. Д’Артаньян ворчит «Экономь чернила – ложись спать!», никакой романтики. Кстати, почему д’Артаньян ночует у меня? Не поделил с галантерейщиком его жену?
Лейтенант Чижик: Всё, меня убедили в том, что за подобные фантазии я не буду зверски убита. Посему выкладываю всё остальное. День двенадцатый. Ну и зачем, спрашивается, д’Артаньян у меня ночевал? Всё равно утром не разбудил! Гвардейцы опять распоясались. Вякнули что-то оскорбительное в мой адрес, а потом ещё дерзко напоминали о христианском милосердии. Трогательно пообещал им, что вот когда я стану аббатом, они могут сколько угодно надеяться на моё милосердие, а пока я – хоть и временно – мушкетёр, так что пусть даже не надеются. И пощады пусть не просят – не пощажу. Позвал друзей составить мне компанию – ни один не отказался. Мы сложили гвардейцев штабелями и ушли. Но можно было догадаться, что это не обойдётся без мести со стороны кардинальской гвардии. Ночью, когда я совершенно случайно прогуливался под окнами г-жи де... Словом, прогуливался под окнами. Так вот, во время этой совершенно невинной прогулки я угодил в засаду неких лиц явно гвардейского вида. Меня зажали в угол и предъявили какое-то обвинение – я не расслышал, что это было за обвинение, но оно точно было несправедливое. Я потребовал показать протокол обвинения. Они показали. Я в ответ показал им какую-то бумагу и сказал, что это индульгенция. Пока они в этой темноте пытались разобрать, что же там написано, я дал дёру. Они погнались за мной – индульгенции им мало, что ли? Я залез на дерево и просидел на нём до утра. Найти-то меня не нашли, да только ночью пошёл дождь... Вернулся домой под утро. Д’Артаньян ехидно осведомился, какова вода в источнике Иппокрены. Какого чёрта д’Артаньян до сих пор ночует у меня? Чтобы в очередной раз не проспать до ужина, изобрёл будильник. Хорошая штука. Не удивлюсь, если спустя пару веков кто-нибудь слямзит у меня идею. День тринадцатый. Я ухитрился жутко простудиться ночью на этом проклятом дереве – не скажу, чтобы это трудно было сделать... Так что тот факт, что я наконец-то проснулся раньше полудня, не сильно мне помог. Отправил д’Артаньяна в качестве платы за проживание взять у де Тревиля для меня отпуск по семейным делам дней на несколько. Отпуск – потому что после одного эпизода с Атосом де Тревиль на сообщение о чьей-нибудь болезни не очень адекватно реагирует. День четырнадцатый. Д’Артаньян всё ещё живёт у меня. Спросил, почему он не поселится у Атоса или Портоса. В ответ услышал маловразумительное хмыканье и какой-то шедевр гасконского юмора. Отдал ему верёвочную лестницу вместе со всем своим альпинистским снаряжением. Ладно, живёт у меня, пусть хоть не у меня ночует. А теперь, когда д’Артаньян ушёл, я наконец-то смогу писать стихи всю ночь напролёт. А потом весь день спать. И никто мне не помешает. <Редактор выстригает очередные восемь страниц стихов: «Это невыносимо. Видели бы вы, уважаемые читатели, что здесь написано!»> День пятнадцатый. Д’Артаньяна со вчерашнего вечера не видно. Зашёл Атос и рассказал, что несколько гвардейцев кардинала шатаются по всему Парижу с бумагой, на которой единственной разборчивой фразой является подпись «С любовью от Арамиса». Спросил, не выдавал ли я гвардейцам подобных расписок. Заверил его, что у меня такого и в мыслях не было. Атос ушёл, предупредив напоследок, что гвардейцы ищут меня, чтобы этой бумажкой... Он не уточнил, что именно они хотят сделать – должно быть, воспитание не позволило. Я долго внушал себе, что мне воспитание не позволяет строить предположения по этому поводу, но внушить не смог и весь день предавался странным фантазиям на заданную тему. День шестнадцатый. Вернулся в строй – отчасти из желания посмотреть на гвардейцев, по поводу которых накануне разыгралось моё воображение. Но гвардейцы меня не нашли. Одно из двух: либо они плохо искали, либо это к лучшему. Под вечер вернулся д’Артаньян, злой, как черти по воскресеньям. Похоже, он собирается у меня поселиться. Клянчил верёвочную лестницу. Я сказал, что лестницу не дам. Он начал разводить демагогию на тему того, для чего мне вообще нужна эта лестница, раз я живу на первом этаже. Я обиделся и сказал, что мой дед тоже дожил до ста лет. Д’Артаньян предусмотрительно заткнулся. Пока он молчит, буду писать стихи... <Вырезав очередные три страницы, редактор складывает их в карман – почитать перед сном.> День семнадцатый. Мне сегодня не повезло: пришлось экстренно эвакуироваться из окна второго этажа. Так как верёвочную лестницу, пока я писал стихи, уволок д’Артаньян, пришлось прыгать – с разбегу, в кусты роз, в ОЧЕНЬ неполном костюме. В этих кустах я просидел, не шевелясь, часа полтора. Розы пахли так, словно предстоял по меньшей мере ураган, какая там гроза. Это ещё при том, что эти розы не цвели... Когда мне удалось выбраться из кустов, от неполного костюма остались только полные обрывки, да и те – на кустах. Сам я был уже даже не в полосочку – в клеточку. Влез в свою спальню через окно. Обнаружил там д’Артаньяна. Он был примерно в том же костюме, то и я, только не в клеточку. Не удержался и спросил, что ему нужно в моей спальне. Он соврал, что искал верёвочную лестницу. Кстати, он ухитрился куда-то задевать уже три верёвочные лестницы, и у меня есть основания полагать, что как минимум одну он не вернёт. День восемнадцатый. Д’Артаньян сегодня спал на моей кровати. Один, по диагонали, в позе морской звезды. Я спал за столом, лицом... Нет, не в салат, а в молитвенник. Вечером мы устроили пьяный дебош в «Сосновой шишке». Собственно, я был почти что не при чём. Я даже почти то не проткнул случайно шпагой какого-то гвардейца, который не захотел отдать мне бумагу с надписью «С любовью от Арамиса». Друзья увидели эту бумагу и предположили, что я становлюсь знаменитым поэтом и советовали быть поразборчивее при раздаче автографов. Сегодня предстоит ещё одна бурная ночь... Хоть бы роз под окном не оказалось. День девятнадцатый. Роз под окном не оказалось, зато там оказался десяток пьяных гвардейцев. Удирал от этих гвардейцев по всему Парижу. В узком переулке налетел на д’Артаньяна, который занимался примерно тем же, чем и я. Встали в углу и ставили гвардейцам подножки. Тем и спаслись. Сегодня днём, вернувшись домой, обнаружил д’Артаньяна спящим на столе лицом в раскрытую книгу. Заинтересовавшись, посмотрел, что за книга – оказалось, «Откровения Иоанна Богослова». (Хм, лёгкая эротика? – прим. ред.). Бедняга. Эк его с непривычки... День двадцатый. Д’Артаньян ходит хмурый. Спросил его, в чём дело. Он ответил, что ему всю ночь снился Апокалипсис. Я ответил, что это неудивительно. Он спросил, какой масти должны быть кони всадников Апокалипсиса. «Красный, чёрный, белый и бледный – наверное, рыжий, вороной, серый и изабелловый» ответил я. «Чёрт возьми... Что же тогда там делал мой жёлтый мерин?!» возмутился д’Артаньян. Это было ничего, но когда он сказал, что остальные кони были вороные, а все всадники в мушкетёрской форме, я начал проводить интересные параллели. Провёл, затрепетал и ушёл молиться. <Редактор выстригает страницы и откладывает их в сторону со словами «Опубликуем отдельно в рубрике «Религиозные анекдоты». Ну сколько можно строчить стихи?»> Ну всё, иду спать... То есть не иду. Кровать д’Артаньян оккупировал. Надо его куда-нибудь пристроить. День двадцать первый. Так как д’Артаньян так и не вернул мне снаряжение для проникновения в различные труднодоступные места, лез сегодня на крышу без страховки. Едва не сверзился, но в целом залез благополучно. Только вытащил подзорную трубу, как рядом завозились, и на крышу влез... Д’Артаньян собственной персоной. Я едва не свалился и спросил, что он тут делает. Он ответил, что то же, что и я. Если бы не будильник, я бы сегодня отдежурил не то, что за двоих – за троих. Дал д’Артаньяну почитать свои стихи. Тот долго расточал мне комплименты. Правда, после этого почему-то ржал минут пятнадцать, как конь... Апокалипсиса. День двадцать второй. Атос поистине великий человек – он забрал у меня д’Артаньяна! А д’Артаньян забрал у меня последнюю верёвочную лестницу... Вообще, д’Артаньян как-то очень легко поддаётся дурным влияниям. Жил у меня – лазал по крышам. Сегодня он пьяный в стельку. Что будет, если он поселится у Портоса? Они вдвоём объедят весь Париж? <Редактор выкидывает в корзину затупившиеся ножницы: «Двадцать страниц! Двадцать! И всё любовная лирика. Я понимаю, конечно, лишился приятного соседства, надо отметить, но это уже перебор!»>
Лейтенант Чижик: Спасибо :))) Я польщена. Некогда мне заказывали фанфик про Рош-Лабейль. Я выполнила заказ... Пожалуйста, не убивайте меня тапками. Хотя бы сразу. РОШ-ЛАБЕЙЛЬ или СЫН ПОЛКА Дом священника. Атос сидит на кровати с отсутствующим взглядом. Раздаётся стук в дверь. Атос: Кого чёрт принёс? Голос из-под кровати: Ну почему же сразу чёрт? Может быть, ангелы? Атос (Обалдело): С каких это пор ангелы доставляют грешников таким странным образом? Голос из-под кровати: А как они должны их доставлять, через печные трубы, как некоторых? Атос (пытается заглянуть под кровать): Попрошу без намёков! (Стук в дверь повторяется, на этот раз уже настойчивее) Чёрт, ничего не видно. Вылезайте! Голос из-под кровати: Вы уверены, что стоит это делать? Атос (Шарит под кроватью шпагой): Стоит, стоит! Голос из-под кровати: А, не надо! Уберите шпагу – я вылезаю! Из-под кровати вылезает Арамис. Костюм его помят, волосы всклочены, в руке шпага. Арамис: Атос! Атос: Арамис! Арамис: Чёрт возьми! Сказали бы сразу, что это вы, я б и под кроватью не прятался! Атос: А от кого вы прятались под кроватью? Арамис (Возводит глаза к небу): Бог свидетель, это не моя вина. Я не хотел встречаться с мужем одной из моих духовных дочерей. Атос: То есть вы не хотели встречи с вашим духовным зятем, потому что свидетелем вашей невиновности был один только Бог? Арамис: Вроде того. Вот я и спрятался под кроватью. (Снова стук в дверь, трясутся стёкла) Однако! Похоже, ещё один путник ищет приюта в доме священника. Вы откройте, а я пока приведу себя в божески вид. Атос: Хорошо. (Уходит открывать) Арамис (Один): Принёс же его чёрт на мою голову! То есть, как приятно столкнуться с другом, которого не видел несколько лет... (Стучит по полу) Д’Артаньян, вы здесь? Голос из-под пола: Здесь, здесь! Арамис: А Портос? Голос из-под пола: Тсс! Разбудите ещё! Арамис: Ладно, молчу. Возвращается Атос, с ним ещё двое по виду юношей, старательно закутанных в плащи. Атос: Пожалуйста, располагайтесь, если вы готовы довольствоваться единственной комнатой. Мари Мишон: Благодарю, господин кюре, нас это вполне устроит! Арамис (Атосу, тихо): Мне кажется, в доме наблюдается перенаселённость. Атос: Ничего, как-нибудь поместимся и вчетвером. Арамис: Как счастливо неведенье... А вы собираетесь и дальше изображать из себя священника? Может быть, уступите это мне? Атос: Ну, предположим, в доме жили два священника... Арамис: А почему кровать одна? Атос: Ну, мало ли... Арамис: Кхм. Понятно! Из-под пола доносится храп. Все участники сцены удивлённо переглядываются. Мари Мишон: Что это? Арамис: Э-э... Мыши! Атос: Ну ничего себе мыши! (замечает в углу комнаты люк) Пойду, посмотрю, что там за мыши. Арамис (С надеждой): А может, не надо, а? Атос: Конечно, надо. Подождите, я сейчас (Берёт свечу, открывает люк и спрыгивает в подпол). Арамис (Тихо): О чёрт... Стоп, я же священник! Голос Атоса из-под пола: Д’Артаньян, что вы здесь делаете? Голос д’Артаньяна из-под пола: А что вы, Атос, здесь делаете? Голос Портоса из-под пола: Арамис! Это вы всё устроили! Арамис: Проклятье. Извините, молодые люди, я сейчас вернусь (Спрыгивает в подпол). Мари Мишон и Кэтти, хихикая, раздеваются. Голос Портоса из-под пола: Какого чёрта тут происходит?! Голос д’Артаньяна из-под пола: Арамис, признавайтесь, это вы придумали? Голос Арамиса из-под пола: Всё это чистейшая случайность, честное слово! Голос Атоса из-под пола: Как здорово, что мы вместе! Пауза. Голос д’Артаньяна из-под пола: Действительно... Голос Портоса из-под пола: А ведь и правда здорово! Голос Арамиса из-под пола (Жизнерадостно): А давайте за это выпьем! Голос Атоса из-под пола: Давайте! Голос д’Артаньяна из-под пола: Так, где-то здесь было вино. Атос, лезьте наверх, я вам буду передавать бутылки. Атос вылезает из люка и видит Мари Мишон и Кэтти в костюмах... То есть без костюмов. Атос (Едва не упав назад в подпол): Арамис! Арамис (Высовывается из люка): Вау! Д’Артаньян, взгляните! Д’Артаньян (Высовывается из люка): Вот это да! Арамис, да у вас всё для праздника встречи предусмотрено... Голос Портоса из-под пола: Что там происходит? Д’Артаньян: Арамис, расскажите ему словами... Вау, Кэтти! Кэтти: Д’Артаньян! Д’Артаньян (Вылезает из люка): Так, кто как хочет, но это – моё... Кэтти: Д’Артаньян, вы знаете, что я люблю только вас! Д’Артаньян: Как минимум, догадываюсь. Арамис: Нет, д’Артаньян, это не по-товарищески! Д’Артаньян: И правда. Но нас четверо, а их только двое. Как делить будем? Портос: Ясное дело, пополам! Атос: А я предлагаю по старшинству. Д’Артаньян: И наоборот. Чур, я первый! (Обхватывает Кэтти за талию и утаскивает её в подпол). Атос: Ну, ладно. А кто тогда за мной? Монетку кинете? Арамис (Мрачно): Я. По алфавиту... (Бросает на Мари Мишон убийственный взгляд). Портос: Тогда я пойду занимать другую очередь. Арамис: Портос, вам прокурорша не простит... Портос: А кто не простит вам? Арамис: Мне простят... (Спохватывается) Меня Бог простит!
LS: А мне вот это понравилось: Лейтенант Чижик пишет: Атос: Ну, предположим, в доме жили два священника... Арамис: А почему кровать одна?
M-lle Dantes: О, да! Дорогая Лейтенант, а по Монте-Кристо вы пишете?
Лейтенант Чижик: Не пишу. Наверное потому, что не видела ни одной экранизации.
M-lle Dantes: Придётся и мне пьесу написать по Графу...
Лейтенант Чижик: Напишите! Я буду ждать с нетерпением!
Nataly: Блин, сижу и ломаю голову -- че -то у нас Рош-Лабейли зачастили... И дошло... Господа Дюманы, мы же пропустили День Непорочного Зачатия:)))))))
LS: Nataly пишет: мы же пропустили Да... дожили...
Лейтенант Чижик: Nataly пишет: мы же пропустили Ну, можно считать, что мы просто с запазданием отметили :)))))))))
Лейтенант Чижик: Мушкетёрская песня: По шляпе вдарила бутылка, В трактире шёл последний бой. Четыре выбритых затылка Обезображены стрельбой. Харчевня пламенем объята, И снова шпага пополам, Все были трезвыми когда-то, Но всё равно упились в хлам. Теперь на нас строчат доносы, Чтоб кардинала известить; Нас вызывают на допросы, Где мы клянёмся меньше пить. Вот зазвучал аккорд хрустальный И не узнает кардинал, Каков гвардейцев был печальный, Почти трагический финал.
Женевьева: Лейтенант Чижик Восхитительно!!!
Мадемуазель: Ну раз пошла такая пляска... Не скажу, что бы этот опус был фиком на ТМ, но без Дюма там явно не обошлось)))) http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=3301 Так сказать, плоды моей графомании)))))
M-lle Dantes: ВЕННИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ДЮМАНОВ Как повествуется в романах М. Семёновой, каждый род веннов произошёл от союза некоей особы женского пола, именуемой в дальнейшем "Праматерь", и представителя животного мира, именуемого в дальнейшем "Первопредок", каковой в момент знакомства оказал Праматери весьма ценную услугу. Применяя эту теорию к ситуации в мире дюманизма, мы выдвинули гипотезу о происхождении различных групп дюманов, существующих на форуме, от союза Праматери с соответствующим героем Дюма. В том, что касается конкретных примеров, могут быть выдвинуты следующие гипотезы: Первопредок АТОС, давший начало самой многочисленной группе дюманов, предположительно угостил Праматерь в тоскливый октябрьский вечер горячим глинтвейном. Самая обстановка этого объясняет тот факт, что АТОСОМАНЫ склонны к горячим дискуссиям и тесному кучкованию. Первопредку АРАМИСУ достаточно было появиться в окружении Праматери. Кстати, есть основания полагать, что с тех пор и существуют дискуссии о цвете глаз и волос Первопредка, по поводу которых до сих пор не достигнут компромисс. Первопредку БЮССИ, по всей вероятности, пришлось выдержать форменное сражение с профнепригодным Первопредком МОНСОРО. Не установлено, чем именно порадовал Праматерь Первопредок МОНТЕ-КРИСТО: возможно, угостил гашишом, а возможно, засыпал бриллиантами. Но в любом случае подарки его требуют бережного и вдумчивого отношения, а посему ГРАФОМАНЫ немногочисленны, сухопутны и привержены земным благам. Происходжение фанатов ГЕНРИХА ТРЕТЬЕГО по известным причинам до сих пор неясно. Напрашивается гипотеза, что Первопредок ГЕНРИХ вместе с ещё одним Первопредком усыновили первого фаната. По поводу немногочисленных групп фанатов: Первопредок Д'АРТАНЬЯН, по всей вероятности, придерживался такой несложной схемы: налетел, очаровал усами, шпагой и оранжевым мерином и исчез. Как следствие, его фанатов немного, но они верные. О Первопредке ПОРТОСЕ существует два мнения: либо он что-нибудь вкусное приготовил, либо - что не менее важно - съел и похвалил. И в том и в другом случае очевидно, почему его поклонникам небезразличны вопросы хорошей кухни. На вопрос о том, чем отметился Первопредок ДАНГЛАР (а его фанаты тоже существуют!), можно ответить коротко и ясно: убрался с глаз долой к чёртовой бабушке. И последнее: поскольку все вышеозначенные Первопредки ведут своё происхождение от общего Прапервопредка - САН САНЫЧА ДЮМА, напрашиваются два вывода: 1. Все Дюманы - братья. 2. Каждому Дюману - по тетрадке в клетку и бесплатный интернет!
полная версия страницы