Форум » Наше творчество » Пишем стёб! » Ответить
Пишем стёб!
M-lle Dantes: Есть такой жанр - роман-буриме. Двайте писать его по кусочкам. Вот я начинаю. Присоединяйтесь! М-К-БУЛЬВАР Стёб на студенческом материале по мотивам "Графа Монте-Кристо" *** У приказных ворот собирался народ Густо: Говорит в простоте, что в его животе Пусто! А.К. Толстой Преподаватель экономической географии Пётр Поликарпович Морилкин вошёл в аудиторию и чуть не оглох. Шум стоял поосновательнее, чем даже на прошлой неделе, когда неожиданно отменили семинар по психологии. Положив на стол журнал и учебники, Морилкин хлопнул ладонью по столу и вежливо проорал: - ЧТО ПРОИСХОДИТ??? - Старосту выбираем, Пётр Поликарпович, - не менее вежливо и не менее громко ответил отличник Эдик Непушкин. Действительно, в группе Г-32 на днях случилось ЧП: староста группы Заварнов ни с того ни с сего перевёлся с естественно-географического факультета в коммерческий вуз - изучать менеджмент туризма. Сделал он это как нельзя вовремя - перед самой выдачей стипендии, и в результате группа до сих пор сидела на нуле. Понимая, что вопрос является весьма животрепещущим, Пётр Поликарпович вынул из кармана затычки для ушей и углубился в свежий номер "Ридерз Дайджеста". - Я всегда говорил, что коммерческие - шняги! - распинался на второй парте Гарик Березович - специалист по заполнению зачёток для всей группы. - Заглохни! - прикрикнул другой. - Говори по существу! - Пусть Непушкин будет старостой! - подал идею ещё кто-то. - Я против! - заорал толстячок Гоша Клинский. - Он мне сто рублей должен! - Вот со стипендии и отдаст! Из глубины коридора послышались тяжёлые шаги декана. "Через минуту будет здесь", - навскидку определил Морилкин. Декан ЕГФ Герард Артурович Вафлин отнюдь не был поклонником демократиии - тем более в такой гласной... точнее, громогласной форме. - Ти-ха! - скомандовал он. - Орать будете на перемене. Лично я насчёт Непушкина не возражаю. А теперь - проверим домашнее задание. Вафлин прошёл мимо. "Пронесло", - подумали все.
д'Аратос: Граф Крестовский произвел фурор. Его дом прозвали дворцом, а его самого королем в изгнании. В какой бы комнате во время бала он ни появился, его сейчас же окружала толпа журналистов и гостей. Но грраф не уставал от этого. Он подходил то к одному, то к другому гостю и заводил беседу. Все подробности разговора быстро и тщательно стенографировали журналисты. В большой зале Крестовский увидел Вильфора, который явно чувствовал себя нехорошо и с отсутсвующим видом разговаривал с одним из судей. Решив проявить гостеприимство по отношению к королевскому прокурору, Крестовский подошел и поприветствовал Вильфора. Вильфор виновато поклонился. - Господин Вильфор, вы хорошо себя чувствуете? - спросил Крестовский с широкой улыбкой. Его костюм в поперечную полоску был великолепен. - Отчего же? Со мной все в порядке, господин граф. - Ответил Вильфор, который чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. - А по вас не скажешь! - протянул граф. - А где госпожа Вильфор? - Вон там у фонтана, беседует с госпожой Данглар, господин граф. И Валентина тоже там, господин граф. - А как себя чувствует господин Нуартье? "Нуартье? Кто такой господин Нуартье?" - Вильфор-Дюпон почувствовал, как земля уходит из под его ног. Настоящий Вильфор, проинструктировав Дюпона насчет половины Парижа, забыл рассказать о своем отце! - Господин Нуартье... он чувствует себя превосходно. Признаться, я давно его не видел, господин граф. - сказал Дюпон, надеясь на этом прекратить разговор о неизвестном ему человеке. Граф Крестовский выпучил глаза. Журналисты принялись оживленней строчить в своих блокнотах, а один из них, тип в роговых очках, со всего размаху ударил себя по голове. - Как же можно, господин Вильфор! Неужели вам так безразличен этот человек? - спросил Крестовский. На правах хозяина бала, он позволял себе упреки в адрес гостей. - Что вы! Конечно нет, я регулярно навещаю его, а уж он-то тем более! - ответил Дюпон, в конец растерявшись. Толпа, собравшаяся вокруг них с Крестовским, охнула. Журналисту в роговых очках стало плохо. Казалось, что с ним случился припадок, он яростно жестикулировал, его лицо было искажено. - Что с вами? - спросил один из журналистов. - Как же можно забыть о собственном отце! - воскликнул журналист в роговых очках.
д'Аратос: Граф Крестовский произвел фурор. Его дом прозвали дворцом, а его самого королем в изгнании. В какой бы комнате во время бала он ни появился, его сейчас же окружала толпа журналистов и гостей. Но грраф не уставал от этого. Он подходил то к одному, то к другому гостю и заводил беседу. Все подробности разговора быстро и тщательно стенографировали журналисты. В большой зале Крестовский увидел Вильфора, который явно чувствовал себя нехорошо и с отсутсвующим видом разговаривал с одним из судей. Решив проявить гостеприимство по отношению к королевскому прокурору, Крестовский подошел и поприветствовал Вильфора. Вильфор виновато поклонился. - Господин Вильфор, вы хорошо себя чувствуете? - спросил Крестовский с широкой улыбкой. Его костюм в поперечную полоску был великолепен. - Отчего же? Со мной все в порядке, господин граф. - Ответил Вильфор, который чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. - А по вас не скажешь! - протянул граф. - А где госпожа Вильфор? - Вон там у фонтана, беседует с госпожой Данглар, господин граф. И Валентина тоже там, господин граф. - А как себя чувствует господин Нуартье? "Нуартье? Кто такой господин Нуартье?" - Вильфор-Дюпон почувствовал, как земля уходит из под его ног. Настоящий Вильфор, проинструктировав Дюпона насчет половины Парижа, забыл рассказать о своем отце! - Господин Нуартье... он чувствует себя превосходно. Признаться, я давно его не видел, господин граф. - сказал Дюпон, надеясь на этом прекратить разговор о неизвестном ему человеке. Граф Крестовский выпучил глаза. Журналисты принялись оживленней строчить в своих блокнотах, а один из них, тип в роговых очках, со всего размаху ударил себя по голове. - Как же можно, господин Вильфор! Неужели вам так безразличен этот человек? - спросил Крестовский. На правах хозяина бала, он позволял себе упреки в адрес гостей. - Что вы! Конечно нет, я регулярно навещаю его, а уж он-то тем более! - ответил Дюпон, в конец растерявшись. Толпа, собравшаяся вокруг них с Крестовским, охнула. Журналисту в роговых очках стало плохо. Казалось, что с ним случился припадок, он яростно жестикулировал, его лицо было искажено. - Что с вами? - спросил один из журналистов. - Как же можно забыть о собственном отце! - воскликнул журналист в роговых очках.
M-lle Dantes: ржунемогу! Продолжение за мной!
M-lle Dantes: *** Но граф Крестовский опять оказался на высоте. В тот самый момент, когда кто-то уже собирался в панике бежать за доктором, в зал вошёл безупречный во всех отношениях Петруччо и провозгласил: - Шампанское, господа! Гости, как по команде, повернулись к двери. Зрелище поистине было редкое. Заиграла музыка, и в залу медленно вплыл огромный лебедь. Его клюв ослепительно сверкал в свете канделябров, а из спины бил фонтан пенящегося золотистого вина. Раздались восхищённые возгласы. Журналисты окружили диковинную птицу и принялись с удвоенной силой строчить в блокнотах. Лебедь был целиком высечен из белоснежного мрамора, клюв у него был из золота, а глазами служили два огромных жёлтых топаза. В спине лебедя, между приподнятыми крыльями, находился круглый бассейн с фонтаном, из которого било шампанское - знаменитое "вино кометы". Крестовский подошёл к лебедю, повернул какой-то рычажок, и из спины мраморной птицы выехала подставка, на которой стояли высокие бокалы из дорогого венецианского стекла. Сверху каждый бокал был украшен золотым кольцом. Крестовский собственноручно наполнил несколько бокалов и поднёс их самым почётным гостям. Огюст Луазо был ни жив ни мёртв. Ещё никогда в жизни простого булочника с рю де Гренель не происходило таких перемен. Мало того, что его одели в костюм от лучшего парижского портного и вдели в манжеты бриллиантовые запонки - вдобавок к этому он оказался в самом что ни на есть высшем обществе. Фланировавшие кругом господа, у которых он ещё месяц назад не посмел бы спросить, который час, теперь как ни в чём не бывало подходили к нему и спрашивали о здоровье и последних новостях. Сначала он ещё пытался отвечать непринуждённо, но, когда граф Крестовский собственной персоной подошёл к нему с бокалом шампанского, Луазо почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Дрожащей рукой он принял бокал и опустошил его одним духом. Вино попало ему не в то горло, Луазо поперхнулся и облил манишку. - Что с вами? - озабоченно спросил Крестовский. - Вам плохо? - Н-нет, что вы, - пролепетал булочник с вымученной улыбкой, - всё прекрасно. - Слава богу, - ответил Крестовский. - Видите ли, я хотел обсудить с вами ситуацию на бирже.
M-lle Dantes: В одном отношении Луазо повезло несравненно больше, чем Дюпону. Он и сам поигрывал на бирже и не пропускал в газетах ни одной сводки. - Сейчас очень много пишут о шуме вокруг испанских акций, - начал Крестовский. - Ну, значит, это просто жульничество, - ответил практичный Луазо. - В торговле хлебом важнее всего надёжность... Вокруг них тут же собрались журналисты. - Какой хлеб? - удивился Данглар - ему, как журналисту, было позволительно задавать такие вопросы. - Ну, - не растерялся Луазо, - я намерен вложить часть денег в русский хлеб. Эти акции должны принести мне процентов двадцать прибыли. Данглар чуть не сел прямо на пол. Ничего глупее, чем покупка русских акций, он и представить не мог. Между прочим, так думал не онн один. Корреспондент "Биржевых ведомостей" тут же устроился под кокосовой пальмой и принялся набрасывать передовицу для завтрашнего номера под броским названием "Барон Данглар сошёл с ума".
M-lle Dantes: Тем временем Крестовский оставил Луазо в покое и завёл с группой гостей разговор о деньгах. - Деньги? - небрежно осведомился он. - Счастье не в деньгах, а в их количестве. Вот говорят - миллион в кармане... Да я могу раскурить сигару миллионной облигацией, и ничего от этого не изменится. Не верите? Хотите, покажу? - Нет уж, спасибо! - запротестовал какой-то слабонервный господин. - В самом деле, - согласился Крестовский, - лучше мы сделаем вот что... - Он хлопнул в ладоши. - Петруччо! - Да, ваше воссиятельство? - Принеси корзину для бумаг. - Слушаюсь. Через несколько минут Петруччо вернулся, прижимая к груди корзину, вырезанную из золотистого сандала. Гости заглянули внутрь и ахнули. В корзине лежало не меньше двадцати часов - золотых, серебряных, платиновых, инкрустированных драгоценными камнями и украшенных замысловатой чеканкой. - Да будет вам известно, - пояснил граф, - что я никогда не смотрю на часы больше одного раза. Это ниже моего достоинства. Потом я их просто выбрасываю. И он с гордостью повернулся, демонстрируя часы, которые свешивались из кармана его полосатого жилета. Эти часы превосходили своим великолепием все прочие. На золотой крышке драгоценными камнями был выложен остров с изумрудно-зелёными деревьями и пещерой в скале.
д'Аратос: - Ах, граф, подарите мне эти часы! - воскликнула одна дама из толпы. Петруччо, повинуясь легкому кивку графа Крестовского, помпезно преподнес даме часы. Она ахнула. - Господа! Я подарил этой даме часы, которые мог бы выбросить, лишь потому, что считаю эту даму настолько достойнее мусорной корзины, что мог бы преподнести ей сто неиспользованных часов, в десять раз превосходящих ценностью эти! - сказал Крестовский. Вдруг один из гостей лениво зевнул. Его зевок перекрыл восторженную тишину и долетел до ушей графа Крестовского. Он незаметно поморщился и промолвил: - Господа! Я понимаю, что это звучит невероятно, поэтому я поспешу привести задуманное в действительность! - Крестовский хлопнул в ладоши, и два негра, наряженные в фантастичесские костюмы, внесли огромную корзину, наполненную бриллиантовыми часами. Дама, которой предназначался этот феерический подарок, упала в обморок. Зевнувший человек поднял брови и присвистнул. Теперь уже все знали, что это лорд Уилмор, англичанин, известный своими странными выходками. - Это совсем недурно, но как-то не по мне. - Сказал Уилмор своему соседу, который оказался графом де Морсером. - Согласен с вами, сударь, я очень не люблю такие выходки! Вот если бы он что-то полезное подарил... А то часы... Я очень не люблю постоянно помнить о времени. Надоело, знаете ли. - Ответил Морсер. - Неужели, граф? Вот уж не думал, что такому вояке, как вы, нужно помнить о времени! Морсер понял, что слегка заговорился, и ответил: - О времени надо помнить всегда. Особенно в моей профессии. Лорд Уилмор понимающе улыбнулся: - Возможно. Но для этого надо иметь очень много сноровки. - А как же без нее! Вот просидели бы вы... столько времени на своем посту! Поняли бы вес времени. Но я терпеть не могу о нем думать. Давайте сменим тему? Лорд Уилмор опять улыбнулся и стал говорить о погоде. К тому времени Крестовский отделался от часов и счастливой дамы, и вновь начал рейд по беседовавшим группам. Когда Морсер начал тоскливо рассуждать на тему пасмурного неба, Крестовский подошел к ним и спросил у лорда Уилмора: - Сударь, не вы ли так бестактно зевнули во время нашей беседы о часах? Морсер, потеряв нить своего монолога, обиженно замолчал. Создавалось впечатление, что он не очень привык общаться в свете с несколькими людьми за раз. - Да, зевал именно я. Но это не было моей виной. Здесь достаточно душно, поэтому я и зевнул. - Улыбаясь ответил лорд Уилмор. - Как чувствует себя ваша супруга, господин де Морсер? - Перевел разговор Крестовский. - Совсем неплохо. - Отлично! Где же она сейчас? - Беседует с мадемуазель де Вильфор. А! Вот она, идет сюда. Лорд Уилмор поспешил раскланяться и отошел.
M-lle Dantes: *** Через полминуты к собравшимся подошла г-жа де Морсер. На ней было платье в испанском стиле с чёрной кружевной накидкой. - Граф Крестовский - моя жена, графиня де Морсер, - представил их друг другу генерал. Мерседес взглянула на своего якобы мужа, и при мысли о царапинах, скрытых под толстым слоем грима, её лицо приобрело насмешливое выражение. Морсер поймал её взгляд и помрачнел. - В чём дело? - удивился Крестовский. - Неужто и вашу семейную жизнь омрачают ссоры? - А как же! - вздохнул Морсер. - Ещё с детства. На этот раз пришёл черёд настоящего Фернана заскрипеть зубами. Ведь это он сам, для пущей достоверности, поведал коменданту Бертье несколько историй из своей холостяцкой жизни - разумеется, безбожно привирая во всём, что касалось его общественного положения. Комендант, однако, этим не удовлетворился и принялся добросовестно рассказывать одну из тех самых историй - о том, как Мерседес встретилась кое с кем на ОЧЕНЬ высокой скале и что из этого получилось. Фернан понял, что надо принять меры. Он подошёл к коменданту и решительно взял его под локоть: - Господин де Морсер, разрешите на пару слов? Что вы думаете о последнем решении палаты пэров? - и, продолжая в том же духе, довольно бесцеремонно оттащил своего двойника подальше от всех, под сень кокосовой пальмы. Там он и напустился на Бертье: - Что за чепуху вы несли? - Так вы же мне сами рассказывали, - оправдывался комендант. - "Рассказывали!" Молитесь богу и всем святым, чтобы завтра в газете не написали, что графиня мне изменяла! - У меня такое чувство, - проницательно заметил комендант, - что на этом балу не только вы... - Вы... - Ну хорошо, не только мы оскандалились.
M-lle Dantes: *** Тем временем Мерседес и Крестовский остались вдвоём. Пока граф разговаривал с двойником Морсера, она внимательно изучла его лицо, и постепенно её энтузиазм сменялся разочарованием. Нет, вовсе не таким она представляла себе Эдмона Дантеса, разменявшего четвёртый десяток. Крестовский показался ей холёным, расфуфыренным транжирой - не более того. Трудно было представить при виде этого откормленного франта, что двадцать четыре года назад он побивал все рекорды по плаванию. Мерседес невольно подумала, что, пожалуй, Эдмон был бы скорее похож на лорда Уилмора, хотя у того были рыжие волосы и лошадиные зубы. - Вам скучно? - нарушил наконец молчание граф Крестовский. - О, что вы, - ответила Мерседес, рассеянно поигрывая веером, - я просто очарована. Ваша щедрость превосходит все ожидания. - Не преувеличивайте, - запротестовал явно польщённый Крестовский. - Это лишь бледная тень той роскоши, которой по праву заслуживает такая прелестная женщина, как вы. Разговор грозил превратиться в банальный аукцион комплиментов по принципу "кукушка хвалит петуха". "Пора действовать!" - решила Мерседес. - Скажите, граф, - как бы невзначай осведомилась она, тем не менее не сводя с него глаз, - вы любите море? Выражение лица Крестовского ничуть не изменилось. - К сожалению, я давно не был там, - ответил он. - Обстоятельства не позволяют. - И красноречиво вздохнул, показывая своё бессилие перед пресловутыми обстоятельствами. "Кажется...!...?..." У Мерседес забилось сердце, а щёки порозовели. Но увы, тема была исчерпана. - А как вы относитесь к живописи? - спросила она. - Сейчас так мало ценителей настоящего искусства. Знаете, у меня есть несколько замечательных портретов кисти Робера и Давида... К тому же я сама немного рисую... - О, это великолепно! - воскликнул Крестовский. - Я почёл бы за честь ознакомиться с вашей коллекцией. - В таком случае мы ждём вас, - ответила Мерседес. - Назовите любой удобный для вас вечер. - Дорогая графиня! - протестующе вскинул брови Крестовский. - Не поймите меня превратно, но стоит ли разоряться на целый ужин ради меня одного? Ещё, пожалуй, скажут, что Крестовский компенсирует свою щедрость обедами за чужой счёт! Нет, я думаю, лучше будет ограничиться скромным приватным визитом. "Пожалуй, так действительно будет лучше, - решила Мерседес. - Журналисты и так не дадут нам покоя, а сплетней больше, сплетней меньше - мне лично всё равно". И кивнула в знак согласия. Лорд Уилмор, стоявший поодаль, многозначительно хмыкнул и удалился, сверкая мутными глазами.
д'Аратос: Гости стали расходиться. Было уже далеко заполлночь. Волшебный вечер закончился. Кто-то уходил с счастливой улыбкой, а кто-то хмурым от зависти. Но было несколько человек, чье настроение в корне отличалось от настроения остальных гостей. Все они держались поотдаль, но можно было заметить их скрытый интерес друг к другу. Читатель, конечно, догадался, что этими странными типами являлись доносчики и их двойники. Королевский прокурор Вильфор грузно забрался в карету, захлопнул дверцу и приказал кучеру гнать домой. Когда карета тронулась, на запятки запрыгнул журналист в роговых очках и, крепко ухватившись, стал вытирать пот клетчатым платком. Когда он убедился, что лицо его перестало быть мокрым и липким, невдалеке уже был виден особняк Вильфоров. Журналист спорхнул с запяток и нырнул в кусты. Дюпон вышел из кареты и, пожаловавшись жене на плохое самочувствие, прямиком направился в свой кабинет. Там он присел на краешек самого скромного кресла и облегченно вздохнул. Ему казалось, что он неплохо справился со своим заданием, но все же боялся прихода своего начальника. Он не мог слышать, что сказал по поводу его промаха журналист в роговых очках, но видел его реакцию. Дюпон размышлял: что же так напугало настоящего Вильфора? Велика ли беда, он ведь не растерялся, а сказал, наверно, то, что надо... А вдруг этот господин Нуартье - какой-нибудь гсударственный преступник? И ведь верно! Никак государственный преступник не может навещать прокурора... Дюпону даже стало казаться, что он слышал что-то о ужасном нарушителе закона, некоем Нуартье! Определенно, эта фамилия ему знакома!.. Дюпон просиял и собирался поразить своей логикой господина Вильфора. Через минуту вошел Вильфор, снял весь свой маскарад и рухнул в свое кресло. - Я не виню вас в этом позоре. - Начал он первую в своей жизни оправдательную речь. -Виноват целиком и полностью я. Я думал, что рассказал вам обо всех своих знакомых. Но забыл о главном... - Да, господин Вильфор! - Дюпону так нетерпелось поделиться своим удивительным открытием, что он перебил своего начальника. - Вы забыли о господине Нуартье! Как же я мог знать, что говорят именно об этом опасном человеке! Я много слышал о нем, и, мне кажется, что такого беспринципного преступника еще не знала история Франции... - Дюпон замолк, заметив реакцию Вильфора. Королевский прокурор побледнел и округлил глаза. Он и подумать не мог, что репутация его отца, жирондиста и убийцы генерала Кенеля известна какому-то Дюпону. Мелкому судейскому из его конторы! В довершение ко всему, что произошло в этот день, на голову Вильфора кирпичом свалилось это известие. - Так вам известно прошлое... - Вильфор чуть не сказал "прошлое моего отца", но вдруг понял, что Дюпону не известно о связи Вильфора с этим ужасным Нуартье, и продолжил: - этого ужасного человека! Не говорите об этом никому. Это может повредить вашей карьере. Будьте уверены, я сохраню это в тайне. Кстати, откуда вам стало известно об этом? Дюпон не на шутку перепугался и пробормотал что-то о знакомых. - Отлично! Вы мне об этом раскажете завтра! - Вильфор энергично выпроводил Дюпона из кабинета и занялся делом о краже, чтобы как-то развеяться.
M-lle Dantes: *** С трудом забрякавшись в карету (видимо, всё-таки не надо было пить столько шампанского), Огюст Луазо откинулся на подушки и принялся поджидать г-жу Данглар. Но вместо неё в карету забрался толстый лысый журналист и знакомым голосом приказал кучеру: - Гони домой! Хотя в карете было темно, Луазо догадался, что это Данглар. - А как же ваша жена? - удивился он. - Ха! - фыркнул Данглар. - Её ждать нет смысла. Она поехала с господином Дебрэ. - А-а, - Луазо вспомнил "смотрины", - я его помню. Это её брат. У Данглара вытянулась физиономия. - Ну, если теперь это называется так... - начал было он, но вдруг осёкся. Ещё не хватало делиться с этим булочником подробностями своей неудачной супружеской жизни. Расскажешь, а потом он, того и гляди, ляпнет при всех, как сегодня комендант. Нет уж, лучше перестраховаться. Он зажёг сигару и всем видом дал понять, что хочет сменить тему. Луазо, конечно, был достаточно сообразителен, чтобы заподозрить неладное, но лишних вопросов задавать не стал - побоялся, что урежут плату. - Вы сегодня подложили мне изрядную свинью, - продолжал Данглар, - с этими хлебными акциями. - Видите ли, - начал оправдываться Луазо, - я лично полагаю, что хлебные акции гораздо надёжнее какой-то там железной дороги в этом... как его... Мичигане. - Для простого булочника - может быть, и да, - перебил Данглар, - но вы изображаете меня, а я всё-таки не последняя собака в финансовом мире. А в моём положении большего идиотизма и представить нельзя. Он помолчал, и его вдруг осенило. - А пусть себе пишут! - отмахнулся он. - Все кинутся покупать хлебные акции, тут-то мы с вами их и сделаем! Луазо буквально расцвёл от счастья. Вот уже тридцать лет он торговал хлебом и ни разу не слышал, чтобы можно было "сделать" конкурента с помощью одного глупого слова. К тому же ему страшно льстило это "мы". "А молодец у меня жёнушка, - думал между тем Данглар, - хорошего двойника нашла. Надо бы подарить ей новую карету".
M-lle Dantes: *** О том, что произошло у Морсеров, пожалуй, стоит рассказать отдельно. Генерал и комендант, как люди военные, пришли к выводу, что раз первый блин комом, то в следующий раз непременно надо взять реванш. А вот что касается графини... С самого утра Мерседес испытывала какое-то эйфорическое ощущение, как будто ей снова семнадцать лет. Она почти не спала ночью. Надела платье, похожее на то, в котором была в день обручения. Посмотрела на себя в зеркало и с радостью отметила, что кожа у неё по-прежнему золотисто-смуглая, а волосы чёрные и блестящие. В гостиной всё было готово к приходу гостя. На стене во всём блеске расположилась коллекция картин. Раньше её жемчужиной по праву считался портрет хозяйки дома в каталанском костюме. Теперь же на самом видном месте висела недавно законченная картина с молодой парой на скале. Пока её видели только Альбер и вездесущий Франц - последний присвоил картине не слишком художественное название "Мама с сыном рехнулись". Дома никого не было. Морсер ещё с утра уехал в палату пэров. Комендант отсыпался во флигеле - оказалось, что вчерашний бал избавил его от бессонницы, которой он страдал с тех пор, как его назначили в замок Иф. Что же до Альбера, он интуитивно почувствовал, что третий сегодня лишний, и отправился в ости к Максимилиану - послушать байки про военную жизнь и африканскую живность. Стрелки часов показывали два, когда вошёл дворецкий и должил о прибытии графа Крестовского. Мерседес поднялась навстречу гостю. Сегодня на графе был полосатый сюртук с рубиновыми пуговицами. По-видимому, понятия "скромно одеваться" для него не существовало. При виде хозяйки гость отступил на шаг и после паузы воскликнул: - Мадам, вы сегодня обворожительны! Именно эта пауза и заставила Мерседес порозоветь от возбуждения. Уверенность в том, что она на верном пути, укрепилась. Через пять минут она уже не сомневалась, что Крестовского, как выражался Альбер, пробило на дежа вю. - Не хотите ли кофе? - предолжила Мерседес после неподолжительного обмена любезностями. - Попозже, если можно, - ответил Крестовский. - Я бы хотел полюбоваться картинами - особенно теми, что написаны вашей рукой. Мерседес подведа его к стене, на которой висели картины. - Большинство из них написаны давно, - объяснила она, - когда мой муж служил в Янине. А вот эту я закончила буквально на днях. - И жестом экскурсовода указала на ту самую картину.
д'Аратос: M-lle Dantes пишет: "Мама с сыном рехнулись". Браво!
д'Аратос: Крестовский смотрел на картину долго и задумчиво. Когда Мерседес стала выоражать нетерпения, он сказал: - Мадам, у вас определенно есть талант! Я удивлен, что помогло вам выбрать такой странный сюжет? "Зачем же он притворяется?!" - Воскликнула про себя графиня. - Вы находите, что это странно? Двое влюбленных прыгают со скалы... - Это ведь самоубийство! - сказал Крестовский, со странным выражением глядя на Мерседес. - Да, навепрно... Что ж, может, вы хотите кофе? - спросила она. - Не откажусь. Но учтите, я пью кофе по-арабски. - Как это? - Без сахара и без сливок. - Как странно! Я тоже попробую. "Это уже похоже на Эдмона!" - подумала она ии вспомнила, как Эдмон привозил из каждого плавания странные обычаи и привычки. Мерседес распорядилась о кофе и пригласила гостя сесть. - Скажите, граф, откуда вы родом? - спросила она с надеждой. - У меня нет родины, сударыня. Я думаю, что не нуждаюсь в ней. - Но вы ведь француз? - С чего вы взяли? - Судя по вашей речи... - Я так же свободно говорю по-итальянски, по-арабски, по-испански и по-английски. Везде меня принимают за своего. Я считаю, что весь мир является моей родиной. - Мне не приходилось еще встречать человека, размышляющего так широко. Принесли кофе. Графиня отпила глоток и поморщилась. Взяв с подноса ложку, она добавила себе сливок и сахара. - Что вы думаете о вчерашнем бале, сударыня? - Спросил Крестовский, отхлебывая кофе. - Это было великолепно! - Что вам понравилось особенно? - То, как подавали шампанское. Лебедь произвел на меня огромное впечатление! - Очень рад, графиня. "Как бы перевести разговор на Эдмона?" - почти в отчаянии подумала Мерседес. - Вы бывали в Марселе? - спросила она. - Однажды, но это было очень давно. "Это точно он!" - Что вам понравилось больше всего? - Это прелестный город. Там много хороших людей. А почему вы спрашиваете? "Зачем он спросил? Он ведь должен был понять!.." - Видете ли, граф, я ведь родом из Марселя! - А я был уверен, что вы парижанка! Мерседес побледнела, можно было подумать, что она не далека от обморока. " Наверно, он пошутил..." - подумала она и решила идти ва-банк. - Вы не знали в Марселе никого по фамилии Дантес? - Нет, сударыня. Я не понимаю, к чему вы клоните. - Простите, сама не понимаю, что со мной... Крестовский посмотрел на часы и тут же переложил в другой карман. - Извините, у меня назначена встреча в три часа. Я должен идти, - сказал он и встал с дивана. Мерседес попрощалась с ним и, как только он вышел, расплаклась.
M-lle Dantes: Хныык... Ну мы садюууги... Как бы поднять ей настроение?
M-lle Dantes: *** Минут через пятнадцать в гостиную вошёл Альбер, насвистывая увертюру из "Роберта-дьявола". Он явно был в прекрасном настроении, но, когда он взглянул на Мерседес, улыбка тут же сползла с его лица. - В чём дело, мама? - обеспокоенно спросил он. - Что-нибудь случилось? - Да ничего, - совершенно никаким голосом ответила Мерседес и украдкой смахнула слёзы. Альбер понял, что лучше не лезть с вопросами. Он прошёлся по комнате, и тут его взгляд упал на поднос с кофе. - У тебя были гости? - Да, - рассеянно ответила Мерседес. - Граф Крестовский. Заходил полюбоваться картинами. - Ну и как? - Кажется, ему понравилось, - сказала Мерседес тем же придавленным голосом, машинально разглаживая оборку на платье. - Даже "Мама с сыном рехнулись"? - По-моему, да. Хотя, боюсь, он не всё понял. - Странно, - пожал плечами Альбер. - Чего же тут непонятного? По-моему, всё понятно. Он подошёл к стене и некоторое время разглядывал картину, заложив руки за спину. - Хочу в Марсель! - неожиданно объявил он затем. - К морю! В самом деле, никто меня здесь не держит, а на это ваше шампанское я уже смотреть не могу! Ещё немного - и он рванул бы наверх укладывать чемодан, но тут вошёл лакей с подносом и объявил: - Мадам, вам письмо от графа Крестовского. Мерседес вздрогнула и взяла в руки письмо. Конверт был заклеен печатью с изображением сундука. Дрожащей от волнения рукой она сломала печать и прочитала вслух: Уважаемые г-н и г-жа де Морсер! В знак глубочайшего уважения к вам и вашей семье от всей души прошу вас приехать хотя бы на эти выходные в мой новый замок в лесу Марли. Вы весьма обяжете меня, если ваш сын, виконт де Морсер, также не откажется воспользоваться моим гостеприимством. Жду вас с нетерпением. С совершенным почтением, граф Крестовский. - Однако! - изумился Альбер. - Я же читал в газетах, там строится этот писатель, как его... Александр Дюма! Он что, перекупил участок? Ну и ушлый же тип! - Всё равно, от такого приглашения как-то невежливо отказываться, - вздохнула Мерседес. - Ладно, - сдался Альбер. - Так и быть, поеду. Но уж потом - непременно в Марсель! Если бы не приглашение, Мерседес и сама съездила бы с сыном к морю. Но сейчас она уже не сомневалась, что её догадка наконец-то начинает подтверждаться.
д'Аратос: Собирались недолго, Мерседес просто уложила свои вещи в 8 чемоданов (все может пригодиться!), а Альбер и граф прибавили еще 3. Таким образом пришлось ехать в двух каретах. Все ожидали, что дорога будет утомительна, но это было не так. Дорога была совершенно новой, это было заслугой графв Крестовского. В свой новый замок он пригласил почти всю французскую знать. Но каждый был уверен, что приглашен он один. - Ого! - воскликнул Морсер, увидев, сколько карет уже прибыло в лес Марли. - Ого! - повторил Альбер, увидев замок. Такое помпезное и огромное строение ему никогда не приходилось видеть. *** Хозяин был очень радушен, каждому выделил по комнате. Каждая комната была оригинальна и неповторима своим оформлением. Мерседес получила комнату, достойную арабского шейха, выполненную в зеленых тонах. Апартаменты графа де Морсер напоминали 16 век, сплошное красное дерево и такой же бархат. Альберу же показалось, что он попал домой. У него в комнате было все, чем он когда-то увлекался: горы музыкальных инструментов, мольберт, множество книг и даже телескоп. Ужин начался, когда собрались все гости. Мерседес вышла в своем новом платье, она нашла его в своей комнате вместе с запиской, которая приглашала на маскарад. Крестовский сразу узнал ее даже в восточном наряде и подошел. - Здравствуйте, графиня! Как вам нравится мой замок? - спросил он. - Великолепно... - вдруг в толпе она увидела лорда Уилмора, который смотрел в ее сторону, и ей страшно захотелось с ним поговорить. - Граф, позовите, пожалуйста, лорда Уилмора, мне надо кое-что ему сказать. Крестовский слегка ехидно улыбнулся, но все-таки подошел к Уилмору и передал просьбу графине. А она в это время стояла и не могла придумать, что бы ей сказать. - Что вам угодно, сударыня? - спросил Уилмор с поклоном. - Я... я просто хотела спросить, как ваши дела, сударь? Уилмор пднял брови. - Хорошо, никаких проблем, сударыня. А ваши? - Отлично! Послушайте, почему на вас костюм судьи? Вы бы еще палачом нарядились! - На этот вопрос трудно ответить, сударыня. Я нашел костюм в своей комнате. А ваш костюм что значит? - Я его тоже нашла. Честно говоря, мне бы больше пошел костюм цыганки! Послушайте, сударь, не видела ли я вас раньше? M-lle Dantes Продолжайте!
M-lle Dantes: (***) - Странный вопрос, - лорд Уилмор слегка пожал плечами. - Разве мы не встречались на балу у мсье Крестовского? - Нет, я имела в виду - может, мы встречались ещё до этого? - Кто знает, - задумчиво ответил Уилмор. - Как говорится, гора с горой не сходится, а человек с человеком... В этот момент (очень некстати, по мнению Мерседес) оркестр заиграл венский вальс. Гости - в основном молодёжь - засуетились, подыскивая себе пару. - Какой чудесный вальс, - осторожно начала Мерседес. - Милорд, вы танцуете? - Нет. И никогда не танцевал. Хотя, - он чуть улыбнулся, - один знакомый сказал мне, что у меня ужасающая грация. Весьма своеобразный комплимент, не правда ли? Его улыбка вызвала у Мерседес какое-то непонятное чуство. Ей показалось, что ей смутно знакомо это выражение лица... наклон головы... то, как он протянул руку к блюду с мандариновым тортом... "Так кто же из них двоих?"
M-lle Dantes: *** А между тем в дальнем углу зала, где цвели в японских вазах редкие кактусы, собралась на редкость живописная и даже экзотичная группа: упитанный эскимос, самурай в бамбуковых доспехах и звездочёт в остроконечной шляпе и мантии, расшитой серебром. Наверное, ещё ни одному писателю не приходило в голову свести вместе такую компанию. С самого начала маскарада они держались в стороне от прочих гостей и старательно избегали хозяина. Впрочем, Крестовский, предавшийся своему любимому занятию - расхаживать по залу и приставать к гостям со всевозможными вопросами - тоже не очень-то стремился завести с ними беседу. Когда начался вальс и музыка заглушила почти все звуки, эскимос прикурил от свечи - с превеликой осторожностью, чтобы не опалить свой меховой воротник - и заявил, обращаясь к своим спутникам: - Знаете, господа, я скажу вам прямо: мы поступили как полные идиоты. - Да, это приглашение застало нас врасплох, - согласился звездочёт, вертя в руках пенсне. - Не скажите, Вильфор, - проворчал самурай. - Одно дело - на балу, когда надо было там повращаться несколько часов, и совсем другое - здесь. По-вашему, мой двойник должен жить здесь с моей женой и сыном? - М-да, - хмыкнул эскимос, - вам не позавидуешь, Морсер. А я - другое дело. Дебрэ ведь тоже приехал. И он рассмеялся неприятным смешком, как будто бы услышал остроумный, но не вполне пристойный великосветский анекдот. - Как бы всё не полетело к чертям, - продолжал Морсер. - Надо было предупредить наших двойников. Досадно, что мы не догадались, чёрт возьми! - Говорите за себя, - подал голос Вильфор. - Я дал Дюпону телеграмму в Париж. Не исключено, что сейчас они уже близко и ждут наших распоряжений. - Вот что значит прокурор! - хохотнул Данглар. - Раз - и вопросов нет! Он пригляделся и с энтузиазмом потёр руки. Официанты подавали холодные закуски: салаты, уложенные в форме цветов, устриц в вазах изо льда и покрытые пылью фигурные бутылки с вином. По залу поплыл аппетитный запах. - Опять шампанское! - простонал Альбер и чуть не уронил танцевавшую с ним Эжени Данглар.
M-lle Dantes: *** Дюпон действительно получил телеграмму от шефа, но, как всегда, в самое неподходящее время. Почтальон принёс конверт, когда в скромном домике судейского возле рынка Пре-о-Клер подавали ужин. Со вздохом оторвавшись от лукового супа, Дюпон прочёл следующее: "Срочно найдите Луазо и Бертье тчк Поезжайте вместе Марли зпт ждите дальнейших инструкций тчк Вильфор" Прочитав телеграмму три раза, Дюпон наконец сообразил, в чём дело, и, отодвинув стол, направился к двери. - И куда это мы намылились? - вопросила г-жа Дюпон - весьма перезрелая блондинка с откровенно склочным характером. - Поручение от шефа, - буркнул Дюпон. Он побаивался жены, поскольку благоверная ревновала его к каждому фонарному столбу и не стеснялась применять силовые методы увещевания в семейных неурядицах. - Знаю я твоего шефа! Опять будешь по развесёлым домам шататься! Только попробуй налимониться, я тебя... Тирада затянулась на полчаса. Когда г-жа Дюпон наконец перевела дух, то обнаружила, что супруг куда-то подевался. Она угрожающе покачала головой и принялась за остывший суп.
M-lle Dantes: Если вы не отзовётесь, Мы напишем в "Спортлото". В. Высоцкий
M-lle Dantes: Я с высокого забора Прямо в воду упаду. Ну кому какое дело, Куда брызги полетят! Частушка
M-lle Dantes: Так что неча губы дуть, А давай скорее в путь! Государственное дело – Ты ухватываешь суть? Л. Филатов
M-lle Dantes: Есть один караван-сарай, но и он тесен, как куриный сарай, из десяти его жильцов девять – воры… заснёшь – с одной стороны кричит осёл, с другой – ещё один пьяница-новосёл… А. Абиджан
M-lle Dantes: Когда читаешь сказки – это одно! А как вле-зешь внутрь, в самые чудеса… Только обо мне надо написать книгу – большую, хорошую… Д/с «Алиса в Стране Чудес»
M-lle Dantes: Кто залез в мешок, шоколадки съел, А его держу за кудри я? То ли это зок, то ли это хек, То ли это рыба пумбрия? «Зоки и бада»
M-lle Dantes: Ой, день-день-день-деньги, деньги, рублики, Франки, фунты, стерлинги да тугрики! Х/ф «Сватовство гусара»
M-lle Dantes: За меня невеста отрыдает честно, За меня ребята отдадут долги… В. Высоцкий
M-lle Dantes: - Он попался! - Кто? - Заяц! Я сама видела – его Медведь в свою берлогу повёл! М/ф «Он попался»
M-lle Dantes: Поняли преступники – кончена игра, Надо им, преступникам, выйти со двора. Э. Успенский Примечание. В печатной аерсии следующая глава начинается со слов "Через четверть часа..."
полная версия страницы