Форум » Наше творчество » Пишем стёб! » Ответить
Пишем стёб!
M-lle Dantes: Есть такой жанр - роман-буриме. Двайте писать его по кусочкам. Вот я начинаю. Присоединяйтесь! М-К-БУЛЬВАР Стёб на студенческом материале по мотивам "Графа Монте-Кристо" *** У приказных ворот собирался народ Густо: Говорит в простоте, что в его животе Пусто! А.К. Толстой Преподаватель экономической географии Пётр Поликарпович Морилкин вошёл в аудиторию и чуть не оглох. Шум стоял поосновательнее, чем даже на прошлой неделе, когда неожиданно отменили семинар по психологии. Положив на стол журнал и учебники, Морилкин хлопнул ладонью по столу и вежливо проорал: - ЧТО ПРОИСХОДИТ??? - Старосту выбираем, Пётр Поликарпович, - не менее вежливо и не менее громко ответил отличник Эдик Непушкин. Действительно, в группе Г-32 на днях случилось ЧП: староста группы Заварнов ни с того ни с сего перевёлся с естественно-географического факультета в коммерческий вуз - изучать менеджмент туризма. Сделал он это как нельзя вовремя - перед самой выдачей стипендии, и в результате группа до сих пор сидела на нуле. Понимая, что вопрос является весьма животрепещущим, Пётр Поликарпович вынул из кармана затычки для ушей и углубился в свежий номер "Ридерз Дайджеста". - Я всегда говорил, что коммерческие - шняги! - распинался на второй парте Гарик Березович - специалист по заполнению зачёток для всей группы. - Заглохни! - прикрикнул другой. - Говори по существу! - Пусть Непушкин будет старостой! - подал идею ещё кто-то. - Я против! - заорал толстячок Гоша Клинский. - Он мне сто рублей должен! - Вот со стипендии и отдаст! Из глубины коридора послышались тяжёлые шаги декана. "Через минуту будет здесь", - навскидку определил Морилкин. Декан ЕГФ Герард Артурович Вафлин отнюдь не был поклонником демократиии - тем более в такой гласной... точнее, громогласной форме. - Ти-ха! - скомандовал он. - Орать будете на перемене. Лично я насчёт Непушкина не возражаю. А теперь - проверим домашнее задание. Вафлин прошёл мимо. "Пронесло", - подумали все.
M-lle Dantes: Технари удивились, но пропустили его к костру. Кто-то накинул ему на плечи полотенце. Сердобольные девчата принялись совать ему печёную картошку, шашлык и бутерброды. Дождавшись, когда гость станет относительно вменяемым, парень с гитарой спросил: - Ты вообще кто такой? - Бонд, - ответил Эдик с набитым ртом, - Джеймс Бонд. Гитарный собственник заценил шутку. - Будем знакомы, - он протянул руку, - Вертучкин. А откуда ты взялся? - Из Больших Баланд, - лаконично пояснил Эдик. Компания выпала в осадок. - Вау! - поразился другой парнишка. - Ты чё, типа сидел? - Можно и так, - небрежно ответил Эдик. - Слушай, Вертучкин, ты не мог бы отвезти меня в город? Мне позарез на Северный вокзал надо. - Без проблем, - согласился Вертучкин. - Только сначала обсохни, Кусто, а то сиденье замочишь. Через час машина уже приближалась к Северному вокзалу. Всю дорогу Эдик рассказывал технарям о своих приключениях, умолчав, разумеется, о коллекции монет. Ребята слушали его с разинутыми ртами и вставляли сочувственные комментарии. - Гнида какая этот твой Вафлин! - выразил общее мнение технарь Акопов. - Чисто наши преподы. Наконец машина затормозила у здания вокзала. - Ну, прощевай, Джеймс Бонд, - сказал Вертучкин, пожимая Эдику руку. - Будешь жарить шашлык из своего декана - не забудь пригласить.
д'Аратос: Как же кстати были студенты! Эдику очень повезло с ними. Вбежав на вокзал, Эдик быстро сориентировался. Камеры хранения были легконаходимы. Вот и она, вожделенная камера №12! Сердце чуть не выскочило через рот. Руки почему-то тряслись, как с перепоя, Непушкин давно так не волновался. Страраясь выглядеть спокойно и непринужденно, он сунул ключ в скважину. Дверца медленно открылась. В ячейке как-то умещался огромный чемодан. Эдик аккуратно вытащил его, чуть не уронив себе на ногу, такой он был тяжелый. Непушкин прекрасно понимал, что открывать чемодан на вокзале было более, чем небезопасно. Поэтому он решил доехать до куда-нибудь на такси, а потом уже решать, что делать дальше. Но он еще не знал, куда ехать. "Граф Монте-Кристо" подействовал на него так, что студенту страшно хотелось мистифицировать, поэтому ни домой, ни к Ладе, он ехать не хотел. Пришла мысль - поселиться в гостинице, потихоньку разменивать свое богатство на деньги и жить безбедно. В конце концов, он взял такси, затащил в него свой чемодан и сказал ехать в парк, он знал там укромное место, где можно было рассмотреть свое сокровище. Через пять минут он со своим чемоданом, уже был в парке. Такси осталось ждать. За четвертым кустом справа была довольно глубокая ниша, тут иногда целовались парочки, Эдик затащил свой чемодан туда. Щелкнула застежка. Эдик сглотнул, открыл крышку и замер. Чемодан был полон золотых монет. Когда-то Непушкин увлекался романами о пиратах. Именно так он представлял себе клады, которые гнили под килограммами иностранной почвы. Если бы ему сказали, что он окажется в таком положении, еще месяц назад, он не поверил бы, и вряд ли счел бы эту шутку остроумной. С тяжелым вздохом заставил он себя оторваться от созерцания этого чуда и захлопнул крышку. Таксист сидел, врубив "Шансон" на ту мощность, какую мог вынести его старый приемник. В зеркало заднего вида он увидел студента с чемоданом, выныривающего из кустов. У студента был такой вид, что таксист подумал: "На свидание, и с чемоданом! Ну и ну!". Через полчаса Эдик входил в номер самой дорогой гостиницы города. Заехав по дороге к ювелиру, он получил за две монеты столько денег, что хватило бы на месяц. Оказалось, что монеты были старинные, и представляли большую ценность. "Ну, профессор, вы даете!" - в сотый раз думал Непушкин. Он решил не терять времени, поэтому, оставив чемодан в гостинице, сразу поехал в модный бутик. Там его приодели по высшему классу, он сам себя еле узнал в этих зеркалах с золоченными рамами. Потом он поехал к парикмахеру. Студент Эдуард Непушкин всегда одевался прилично и выглядел опрятно, но этот новый Непушкин совершенно не походил на старого.
M-lle Dantes: *** Возле речки у бугра Волк Петром питался. Что осталось от Петра? Партбилет остался. Советская частушка Из рапорта на имя начальника ИТК №34 полковника Берсенева Г.К.: "Обнаружив в багажнике служебного автомобиля постороннее лицо, мы бдительно опознали в вышеупомянутом иностранного шпиона. Вследствие отказа последнего от вылаза из багажника, а также по причине того, что в ближайшем окружении имелись стратегически важные пункты, в первую очередь - ИТК №34, мы приняли решение нейтрализовать диверсанта путём утопления вышеупомянутого в нижеуказанном Кряковском озере с помощью столкновения в данное озеро автомобиля. Доводим до Вашего сведения, что в ходе операции пострадал служебный автомобиль "Волга" №47-29", выплаченную за который страховку просим считать подшитой к делу". Из приказа по естественно-географическому факультету М-ского государственного университета: "Приказываю студента 3 курса географического отделения Непушкина Эдуарда Сергеевича отчислить из университета по причине утонутия последнего. 22 июня 2005 года Декан факультета Вафлин Г.А." Из частного письма: "А вообще у нас в универе творится полный маразм. Прикинь, на ЕГФ одному студенту поставили "незачёт" по физре за то, что он утонул. Вообще, надо бы проехаться насчёт этих ляпов, пока наша газета набирает обороты... Твой Ларион Зрянескажев".
M-lle Dantes: *** Здравствуй, бабка, здравствуй, дед! Я сварю для вас обед! С. Маршак Пётр Поликарпович Морилкин лежал на диване с загипсованной ногой и страдал. Судя по всему, в жизни куратора группы Г-32 настала чёрная полоса. Всё началось с того, что пропал Эдик Непушкин. Где он, выяснилось довольно быстро, но с какой стати его туда понесло - до сих пор оставалось загадкой. Вафлин на все вопросы отвечал кратко и оптимистично: "Поехал совершенно добровольно". Вот это Морилкину и не нравилось. Что-то он не верил в "партия прикажет - надо, комсомол ответит - есть". Но более подробных комментариев никто не делал. Старостой группы тем временем выбрали Гарика Березовича, студенты получили долгожданную стипендию, и вроде бы всё стало спокойно. Ан нет - не всё. Недели через две Морилкина вызвал "на два слова" замдекана Комиссаров. Он, как и Вафлин, был немногословен. Подгнило что-то в Датском королевстве... пардон, в группе Г-32 в области профсоюзных взносов. Но что тут к чему - Морилкин понять не успел, потому что в тот же вечер сломал ногу. Полез убрать прошлогодние курсовые на антресоли - и на тебе. А уже на больничной койке Пётр Поликарпович узнал третью, самую невероятную новость: где-то, в реке ли, в озере ли, нашли сумку и сотовый Эдика Непушкина. В это событие все преподы (кроме дуба-физрука) поначалу верить отказывались. Эдик мог попасть под машину, мог отравиться грибами, на худой конец, сунуться в петлю, но утонуть - нет! По крайней мере, так думали те, кто болел за Непушкина на межфакультетской спартакиаде. Но факты, чёрт их подери, упрямая вещь. Лада Жигулёва еле дожила до конца сессии, похудела чуть ли не вдвое, а потом родители обеспечили ей путёвку на Чёрное море. Никто не удивился, что с ней поехал Федя Мымр...
M-lle Dantes: Выписали Морилкина домой ещё в гипсе по причине переполненности травматологического отделения. Теперь он целыми днями лежал на диване и питался замороженными обедами (спасибо микроволновке). По квартире словно Мамай прошёл (за компанию с Батыем), а убрать весь этот, мягко говоря, разгардаж было некому. Сын Макс в армии, дочь Ольга на педпрактике, а все остальные про него и думать забыли... Грустные размышления Морилкина были прерваны звонком в дверь. "Наверно, счёт за кабельное", - вздохнул Пётр Поликарпович и, нашарив костыли, поплёлся открывать. Но вместо сварливой старушенции, разносившей счета, на пороге стояли трое ребят - смуглый паренёк и две весёлые блондинки, точь-в-точь из рекламы "Дирола", только помоложе. - Вам кого? - слегка прибалдел препод. - Вы Пётр Поликарпович Морилкин? - уточнил парень. - Ну да... А вам что нужно? - Вы и нужны! Мы тут у вас тимуровской работой будем заниматься - обед сварить, батарейки в слуховом аппарате поменять... - Заткнись, Акопов, - перебила одна из "подушек". - Достал уже со своим анекдотом. - А кто вы такие? - удивился Морилкин. - Мы из торгового техникума. Может, всё-таки впустите нас? Через два часа квартиру было не узнать. Теперь в ней можно было снимать рекламу "Мистера Пропера". По комнатам бродил запах домашнего уюта. На плите дымился не какой-нибудь суп из концентрата, а настоящий украинский борщ с копчёностями и пампушками. Акопов набил холодильник продуктами на неделю вперёд, причём деньги брать категорически отказался. "За всё уплачено", - лаконично пояснил он. Вымыв после обеда посуду, ребята собрались уходить. - Мы ещё придём, - хором пообещали "подушки". - А кто вас прислал? Благотворительное общество? - Нет, - загадочно ответил Акопов. - Один очень хороший друг. Вернувшись в комнату, Пётр Поликарпович увидел на тумбочке коробку конфет. Под крышкой обнаружилась записка, написанная удивительно знакомым почерком: "Пётр Поликарпович, не спешите меня хоронить! Всё ещё только начинается!" От автора. Ну всё, хватит идиллий! Начинается стр-рашная месть!
д'Аратос: Студенты группы Г-32, которую так скоропостижно покинул Эдуард Непушкин, окончили свою учебу на этом факультете и разъекхались кто куда. Большинство студентов остались в своем городе, где служили на благо родины, но чаще всего - не по специальности. По городу же ползли слухи о некоем графе Нордгаре, говорили, что он приехал из Франции, что его капитал огромен, а девушки, осаждавшие его дом, рассказывали, что он очень красив, но всегда носит черное. Гоша Клинский, закончив обучение, из которого не вынес ни единого знания, стал сотрудничать с кафе "НЗ", но, кафе было просто ужасным, поэтому Клинский мог позволить себе есть только в этом кафе. Девушки у него не было, жил он в гордом одиночестве и кое-как перебивался. Теплым сентябрьским вечером Гоша по своему обыкновению сидел в кафе, где кроме него никого не было. Сегодня был праздник - Клинский получил внеочередную прибыль, аж пятсот рублей! Давно он не держал таких денег в руках, поэтому сегодня Гоша расслабился, купил бутылку в соседнем ларьке и пельмени в этом кафе - единственное, что можно было есть в "Неприкосновенном запасе", не вызывая у своего организма рвотный рефлекс. Когда оставалось ровно полбутылки, в кафе зашел мужчина. Нельзя было определить его возраст по виду, бывают такие люди. На незнакомце была низкополая шляпа, черный костюм и темные очки-капельки. Короткие усы придавали незнакомцу вид секретного агента, который не хочет быть узнанным. Секретный агент подошел к Гоше и спросил глухим голосом: - Вы - Григорий Клинский? - Да, - ответил Гоша заплетающимся языком. - Вас-то мне и надо, - незнакомец огляделся, - можно присесть? - Да-да, конечно, что будете пить? - Ничего, спасибо. - А я хряпну, - Клинский опрокинул очередной стопарик, - а зачем я вам? - Вы знали покойного Эдуарда Непушкина? Гоша почти протрезвел, в голосе ему послышалось что-то знакомое. - Конечно, - Клинский всхлипнул, - Это был мой друг! - выпивохе не захотелось говорить то, что он думает об Эдике, потому что у незнакомца была подозрительная внешность. - Хорошо, значит мне говорили именно о вас. - Кто говорил? - спросил Гоша, прищурясь. - Эдуард Непушкин. Гоша вовсе протрезвел.
д'Аратос: - А вы кто? - спросил он наконец. - Я - Александр Дашкевич, врач, я случайно заехал в Большие Баланды, где и познакомился с вашим другом. - И он отправил вас ко мне? - Да. - Но почему вы не приехали сюда раньше? - Я только сейчас смог сюда выбраться. - Понятно. - Гоша покосился на продавца, который был тут и в ТОТ день. Дашкевич, казалось, ничего не заметил, но незаметно улыбнулся. - Ваш двуг сказал мне, что должен вам сто рублей, что он верит в вашу дружбу и поэтому хочет вернуть вам их через меня. У него почти не было надежды выбраться из этой деревни, это пугало его особенно сильно, ведь он оставил здесь своих друзей и любимую... я забыл, как ее звали? - Лада Жигулева. - Услышав это имя Дашкевич слегка дернулся. - Да, точно, так. - Сказал он. - Ваш друг был в плохом состоянии, он сказал, что отравился водой и долго не протянет. Говорит, что пошел купаться. Я и сам видел, в каком упадке его некогда цветущий организм, ведь я - врач. Он не захотел ехать со мной, сказав, что не хочет расстраивать друзей своей болезнью. Он так тепло отзывался от своих друзьях, что мне даже стало немного завидно. "Хе, так он был глупее, чем я думал!" - подумал Гоша. - Он помог одному человеку и тот оставил ему это, - врач вынул из кармана четыре золотые монеты, - Это очень редкие монеты, они стоят довольно дорого. Непушкин попросил меня дать каждому из друзей по одной монете. Своими дузьями он назвал Федора Мымрикова, Григория Клинского, Березовича и Ладу Жигулеву. Глаза Клинского зажглись алчным огнем, внутри защекотало. "Денежки!" - эта мысль стала единственной в его голове. - Этим? Да они и не друзья ему вовсе! - воскликнул Гоша в порыве. - Как так? Эдуард говорил мне совсем другое! - Конечно, я - единственный его друг, - Гоша всхлипнул. - Как только Федька узнал, что Эдик утоп, так сразу Ладку - хвать! И в ЗАГС. А Березович так и вовсе подговорил Федьку письмо накатать декану, что, так мол, и так, я, Эдуард Непушкин добровольно решил ехать в Большие Баланды! - Ах вот как! - прошептал врач, - профессор, вы как всегда были правы! - Что вы сказали? - спроил Гоша, он упивался впечатлением, какое оказывал его рассказ на врача, он уже мысленно ложил деньги к себе в карман. - Ничего, я слушаю вас, продолжайте. - А Вафлин как ухватился за добровольца, так и не выпустил, а как узнал, что Эдя утоп, так и умыл руки. Лада уж плакала-плакала и вышла с горя замуж, бабы без хозяев не могут, как собаки... Морилкин за деканом бегал, а потом все. Теперь уж никто и не вспоминает. - Вы были при написании письма и не помешали?! - глаза врача грозно сверкнули. - Ну, так напоили они меня! Что я мог сделать? - Чтож, теперь мне все ясно. Все монеты ваши. Берите! - врач неловко смахнул золото на пол, а Гоша бросился его собирать. Дашкевич молча вышел из кафе, пока Клинский ползал по полу. Через минуту врач подошел к автомобилю, стоящему у дороги, где сидели два друга Вертучкин и Акопов. - В центр! - сказал врач, садясь на заднее сидение. - Э, а вы кто? - крикнул Акопов, не выдержав такой наглости. Врач опустил очки. Студенты захохотали. Машина тронулась.
M-lle Dantes: *** Люди встречаются, люди влюбляются, женятся… Мне не везёт в этом так, что просто беда. Вот, наконец, как-то вечером встретил я девушку… Песня "Хей, мамбо, мамбо италияно..." - надрывался оголтелый динамик. Над ялтинским кафе "Флорида" сгущались лиловые гуашевые сумерки. В углу под пальмой возле холодильника с напитками сидел первокурсник Алик Мымриков и нервно грыз ложечку для мороженого. Рядом на почтительном расстоянии притаился его неизменный кореш и советчик Витёк Привалов. Под вопли динамика он давал приятелю последние инструкции с такой скоростью, будто вместо языка во рту у него был вентилятор: - Ты, главное, не несись к ней через всё кафе, как за халявой. Девчонки любят неприступных. Дождись, когда она мимо пройдёт. - Так это когда будет! - вздохнул Алик. - Блин, говорил я тебе - надо было на пляже знакомиться! Такой моментик упустил! - Я плавать не умею, - напомнил Алик, пряча смущение под густой каштановой чёлкой. - Учился бы! Ну, япона вошь, наказание мне с тобой! Тоже мне достоинство - школу с медалью кончил! Девчонкам это до лампочки! Кролик ты несчастный, - закончил Привалов и промочил горло нехилым глотком "Айрн-брю". Алик тяжко вздохнул. Пожалуй, Витёк прав. С девчонками ему и правда не везло. А в чём, спрашивается, может везти парню с таким дурацким именем - Альберт Евгеньевич Мымриков? Да ещё физиономию точно японский аниматор намалевал - глаза чуть не с тарелку, рот тоже... Больше всего на свете Алик завидовал старшему брату. Федька в жизни не задумывался ни над одним вопросом сложнее, чем "что сожрать на обед", и пожалуйста - работает теперь в охранном предприятии, огребает бабки да ещё и женился! Ладу Жигулёву (хорошо, что она фамилию не поменяла) Алик знал и раньше, она всегда относилась к бедному "Кролику" с материнской заботой. По-видимому, только благодаря ей Мымр перестал терроризировать братишку.
M-lle Dantes: И вот теперь, во время каникул в Ялте, у Алика появился шанс. Вот уже четыре дня он был тихо влюблён в одну девочку, которая жила в соседнем доме отдыха. Девочка носила оранжевые брюки, слушала "Ночных снайперов" и чертовски заразительно смеялась. На второй день Алик не выдержал и исповедовался Привалову. Деятельный дружбан тут же открыл кампанию, но пока ни к чему это не привело... Витёк так толкнул стул, что Алик чуть не хлопнулся на пол: - Она! И верно. В дверях вырисовался стройный дерзкий силуэт. Музыка очень удачно заглохла, и в ореоле роз, которые "пахли полынью" в её наушниках, оранжевая снайперша непринуждённо прошла мимо столика. Чуть наклонив голову, она прошептала: - Выходи к фонтану. - И исчезла. Витёк схватил Алика за плечи и буквально прижал его к стулу: - Не сейчас! Чё ты скачешь за ней, как Пикачу? Ну подожди две минуты! Алик не сомневался, что у него появилось новое прозвище. Но сейчас он мог думать только о растворившихся в ночи оранжевых брюках. Через две минуты мудрый Витёк разжал руки, и Алик пулей вылетел наружу. - Счастливый ты, Пикачу! - вздохнул Витёк. - Завидую! - И, насвистывая, отправился на поиски "овип локоса". Ночь казалась созданной для клипа на какую-нибудь песню о любви. Задыхаясь от возбуждения, Алик подошёл к фонтану. Она возникла буквально из темноты, в которой недавно исчезла. Их разделяло всего два-три шага. - Это ты? - прошелестел голос. - Да, - Алик совесем растерялся. - Э-э... Меня зовут Альберт. Можно просто Алик. А тебя? - А мы - бригада, - неожиданно хриплым голосом ответила она и издевательски расхохоталась. Алик не успел даже удивиться. Что-то обрушилось ему на голову, и он, отрубившись, с шумом плюхнулся в фонтан.
д'Аратос: Когда граф Нордгар доедал суп, раздался жуткий звук. С большой натяжкой можно было предположить, что это в прихожей зазвенел звонок. Однако это было именно так. Вертучкин, который за свою помщь получал довольно приличные деньги, кинулся открывать дверь. Граф уже несколько дней отдыхал на юге, но до этого времени, к нему никто не приходил, но он успел заслужить репутацию богатого человека. Из прихожей донеслись какие-то чертыхания, а потом в личную столовую графа ввалился студент, пропахший пивом. - Это вы тут граф? - громко спросил он с порга. - В общем, да, - ответил граф. Порой он забывал, что приехал из Франции. - Ага, - сказал студент, - Слушайте, граф, помогите мне! - А вы кто? - Виктор Привалов, но это не главное! Алика украли! "А не обкурился ли он?" - подумал граф. Потом граф посадил студента в кресло и дал ему воды. - Что случилось? - спросил граф. - Алик пошел на свидание, а потом записка: "Твой друг у нас, 50000$ и свобода. Нет - скажи дружку "Пока!" - А подпись была? - Да, была - "Лысый". Граф спокойно вздохнул. - Ну, это дело я смогу уладить. - Сказал он, - Вертучкин! Машину! Через две минуты они уже сидели в машине. - Так как звали вашего друга? - спросил граф. - Мымриков Альберт. - Мымриков... знакомая фамилия... - граф почесал в затылке. - У него брат Федя в охранном агентстве "Кентавр" работает. Рекомендую, - даже в такой ситации Витек хотел сделать приятное свему другу, хоть и косвенно. При упоминании имени Федя, граф даже бровью не повел, а просто пожал плечами. Дальше ехали молча. Привалову было интересно, откуда же французский граф знает российскую мафию? Но спрашивать было неловко. Через четверть часа, они подйехали к какому-то дому, большая часть которого была погребена под землей. К входу вела узкая, присыпанная землей лестница. Граф Нордгар и Витек Привалов спустились в этот подвал. Внутри здания было несколько комнат. В первой были собраны личности самой подозрительной наружности. В углу сидел лысый человек и читал книгу. Граф жестом показал Привалову остановиться, а сам подошел к лысому человеку. - И давно мы воруем людей? - спросил граф. Лысый вздрогнул и уронил книгу. - Я? Людей? - быстро сориентировался лысый. - Ты. Людей. Некоего Мымрикова Альберта. А воровать плохо. - Конечно, граф! Конечно! Хотите, я его освобожу? - Да. - Если его не съели крысы... Граф подозвал Привалова и втроем с лысым, они прошли вглубь дома. Там, в одной из камер, спал, как сурок Альберт. Когда его разбудили, он не понял, где находится. Лысый всю дорогу чуть не бил поклоны. Когда граф, Витек и Альберт вышли ихз подвала, Витек спрсил: - А что он читал? - Кто? - Лысый. - "Фауст" Гете.
M-lle Dantes: - Ни фига себе мама-Америка! - пробормотал Привалов. Пиво и стресс сподвигли его на беспрецедентное словоупотребление. - А что за тип этот Лысый? - спросил Алик. - И зачем я ему понадобился? - Вам повезло, что вы ещё можете задать этот вопрос, - сказал Нордгар. - Вы побывали в лапах у самого опасного бандита на Чёрном море. Саша Белый по сравнению с ним - безобидный мультик. - А девушка в оранжевых брючках? - робко пискнул Алик. Граф неожиданно покатился со смеху: - Девушка? Мон дьё, меня сейчас инфаркт хватит! Мой друг, вы умудрились назначить свидание самому Тайцу Вовочке! Мастер перевоплощения. Может выдать себя хоть за папу римского, только вряд ли вы его потом сможете вспоминать. А собственный кошелёк - и подавно. - Ну и дела... - простонал Алик. - Да чтобы я ещё раз поехал на море?! - Зря, - заметил граф. - Море - это, наверное, единственное, что позволяет мириться с жизнью. - Пикачу здесь не место, - небрежно хмыкнул Привалов. После "овип локоса" он пил "Клинское" и поэтому пребывал в тусовочном настроении. - Плавать не умеет, девушкам не нравится... Ему подавай библиотеку, ну, или музей... - Вот я и думаю, - задумчиво отозвался Нордгар, - где его обработал Таец Вовочка - в библиотеке или в музее?
M-lle Dantes: Алик покраснел аж до затылка. - Я бы хотел познакомить вас с братом, - неуверенно начал он, чтобы сменить тему. - Мы вообще-то уже скоро домой уезжаем. Правда, у нас такой маленький город, вы, может, его не знаете... - Отчего же? - спокойно ответил граф. - Очень даже знаю. Я там собираюсь пожить. Оба приятеля аж подпрыгнули от удивления. Витёк при этом стукнулся головой о крышу лимузина. - Так это замечательно! Приходите к нам на чай! Только не знаю, когда вам будет удобно... - Алик беспомощно похлопал глазами-блюдцами. - Скажем, двадцать первое... Это у нас вторник... Двадцать первое вас устроит? - Вполне, - ответил Нордгар. - Двадцать первого, в семь часов вечера, я появлюсь. Это прозвучало как предсказание. *** - И чего ради ты пригласил его на чай? - спросил Витёк, развалившись на кровати. - А вдруг он вас, это, объест? Я слышал, у него денег куры не клюют - одного шоколаду в день на тыщу рублей съедает! - Н-не знаю, - признался Алик. - Он... как бы это сказать... вроде бы сам навязался. А как - хоть убей, не пойму. Итак, несмотря на все предостережения Витька, в ежедневнике пунктуального Алика на странице с цифрой "21" появилась запись: "Граф Нордгар, чай, вторник".
д'Аратос: 21 числа Алик позвал к себе друзей. Ему хотелось показать того, кто спас ему жизнь, всем. В основном, это была заслуга Привалова, который часто вспоминал о графе. Не заметив, как это произошло, Алик стал думать, что обязан графу своей жизнью, и часто жалел, что толком не поблагодарил того в Ялте. Друзья стали подтягиваться еще к половине седьмого. Первым пришел Витёк и сразу начал расспрашивать - все ли готово, не звонил ли граф и т.п. Потом пришел политолог Сашка Дербенев, обычно он всегда опаздывал, но сегодня ему было нечего делать, поэтому он пришел даже раньше, чем нужно. Следующим приехал журналист Лёнчик Бондарь, после чего завязался спор. - Вот ты, Алик - наивная личность, ты веришь, что все готовы идти друг другу на помощь, а мне кажется, что этот твой граф сегодня не придет, потому что тогда ему было скучно, а сейчас нет резона приходить к тебе. Сидит, наверно сейчас в своем Париже, а про тебя не вспоминает! - сказал Сашка. - Он не в Париже, он тут. - Вставил Бондарь. - Он приехал неделю назад, сразу купил дом и уже поселился в нем. - Конечно, Лёха, типа, все знает! Но я думаю, что этот граф даже не вспомнит об Алике. - Сань, ты че, экзамен не сдал? Злой, как черт, - пробурчал Витёк. Мымрикову было нечего сказать, он начинал думать так же, как Дербенев. - Точно, Санек, ты че так взъелся? Ты же даже графа этого не знаешь. - Вступился Лёнчмк. В это время раздался звонок в дверь. Все подпрыгнули. Но, если так можно выразиться, тревога была ложной, пришел Макс Морилкин, который недавно отслужил и теперь тесно сошелся с этой пестрой компанией. Алик пригласил его, чтобы помочь влиться в коллектив. Макс был простоватый, но неглупый. Вся компания состояла из интеллигентов, они были "Золотой молодежью" своего города. Приход Морилкина не изменил настроения Саши Дербенева, поэтому Саня продолжал: - А давайте поспорим на тыщу, что граф не придет! - Лучше на коньяк, только хороший! - сказал Витёк. Они пожали друг другу руки. Без пяти семь, Саня стал потирать руки. Когда до семи осталась минута, Санька уже совсем развеселился. Витек сказал: - Граф может опоздать, поэтому будем ждать до четверти восьмого. Все согласились, но ждать не пришлось. Когда радио тикнуло в седьмой раз, раздался звонок в дверь. Вся компания кинулась в прихожую. В дверях стоял граф Нордгар. Да... все думали, что джентельмены давно вымерли, но этот человек выглядел так, будто пришел из позапрошлого века. Чего стоила одна шляпа! Казалось, что кто-то привел в движение пружину, которая открыла рты всей компании. - Здравствуйте, граф, это - мои друзья, - очнулся Алик. - Привалова вы уже знаете. Это Александр Деребенев, он политолог. А это - Алексей Бондарь, журналист. Вот Максим Морилкин, он недавно вернулся из армии. - Алик представил всех по очереди. - Очень рад с вами познакомиться, - эта фраза выдавала в графе иностранца, - Я знал одного Морилкина, но очень давно. Он был преподавателем в ЕГФ. - Это мой отец! - воскликнул Макс. - Неужели? Рад за вас. - Сказал Нордгар. Пока все здоровались с графом, Витёк подошел к Дербеневу: - Должок... - шепнул он на ухо Сашке.
M-lle Dantes: Пока суп да дело, Алик догадался открыть бутылку с шампанским. Пробка грохнула в дверь и угодила прямо в бычарий лоб Фёдора Мымрикова. - А, здорово, поколение-next! - с этими словами самый крутой охранник агентства "Кентавр" заглянул в комнату, явив собравшимся свой накачанный торс в кожаной куртке с заклёпками. Граф Нордгар старательно изобразил на лице равнодушие, но при звуке английского слова его брови невольно приподнялись. (А дело было в том, что без знания хотя бы трёх английских фраз на работу в "Кентавр" не принимали). - Федя, веди себя прилично, - свирепым шёпотом предупредил старшего брата Алик, - у нас гость из-за границы. - Оба-на! - удивился Федя. - Это шо за ботва? - Не ботва, а граф, - сердито поправил Алик. - Граф Нордгар. Я же тебе рассказывал. - А-а! - врубился Федя и протянул графу свою мускулистую переднюю конечность. - Оч приятно. Фёдор Мымриков. - Эдмон де Нордгар, - в свою очередь представился граф. - Рад знакомству. Я слышал, вы принадлежите к избранному обществу.
M-lle Dantes: Федя беспомощно задвигал ушами. На помощь вовремя пришёл Алик и жестами объяснил брату, что он "типа, крут". Мымр обрадовался и выпил шампанского. Выпивка и закуски вовремя спасли умный разговор от его вмешательства. Сашок и Лёнчик наперебой расспрашивали графа о его отношении к Жаку Шираку и НАТО, причём буквально млели от его остроумных реплик. Витёк пытался травить анекдоты, но на этот раз стать душой компании ему не удалось. В этот момент дверь снова открылась, и в комнату заглянула... Лада Жигулёва. На ней было чёрное вечернее платье, а лицо было накрашено для выхода "в свет". - Фёдор, мы едем или нет? - вполголоса спросила она и вдруг осеклась, заметив графа. Нордгар поспешно отвернулся, чтобы взять ещё солёных орешков. Алик и Макс, чтобы хоть как-то исправить положение, принялись с двух сторон толкать Федю под бока. - Э-э... я вас покину, - неразборчиво промямлил Федя. - Мы едем на Моцарта. (Он произнёс эти слова с гордостью, хотя для него "на Моцарта" значило примерно то же, что и "на фиг"). Да, познакомьтесь, - он вспомнил о зачатках хороших манер, - моя жена, Лада Романовна. Граф и Лада Романовна обменялись лёгким рукопожатием, старательно не глядя друг другу в глаза. - Я тебя подожду, - сказала Лада мужу и вышла из комнаты. Через минуту за стеной раздался шум падения...
M-lle Dantes: *** Новый русский спрашивает качка: - Ты что делаешь? - Пресс показываю. НР достаёт из-за пояса пачку долларов: - Вот это – пресс, а у тебя с животом чего-то. Анекдот Из газет: "Любопытное ограбление было раскрыто в нашем городе по горячим следам. Вчера ночью в ювелирный магазин "Двенадцатый стул" проник воорружённый грабитель в маске и, угрожая ножом владельцу магазина Вальдшнепу, потребовал отдать четыре старинных монеты. Г-н Вальдшнеп успел включить сигнализацию, и в считанные минуты преступник был задержан. Им оказался безработный Григорий Клинский, у которого г-н Вальдшнеп накануне приобрёл четыре золотых японских монеты времён династии Минамото за 2 тысячи долларов. По словам Клинского, ювелир его намеренно обманул, заплатив слишком низкую цену. Насколько адекватны были его действия, решать предстоит суду". Игорь Алексеевич Березович, в студенческой юности просто Гарик, а теперь глава банковского концерна "Меридиан", прочитал эту заметку за завтраком. После бутылки коллекционного портвейна, распитой вчера с бывшим деканом, а ныне ректором Вафлиным, его потянуло философствовать. - Подумать только, - сказал он своей жене Эльвире Попугаевой, - мы с этим Клинским когда-то на одном курсе учились. В одной столовке обедали... Ну и дела! Я же всегда говорил: чтобы кем-то стать, надо что-то иметь. Причём не только в голове, но и в кармане. Эльвира, натуральная блондинка со всеми вытекающими последствиями, кивнула в знак согласия. В эту минуту в столовую вошёл флегматичный дворецкий Константин, которого Березович стибрил из отеля "Хилтон" вместе с серебряными ложками, и протянул хозяину визитную карточку: - К вам граф Нордгар.
M-lle Dantes: - Ну и ну, - пробормотал Березович. Он уже был наслышан о загадочном графе, но никогда его не видел. Неудивительно, что в нём проснулось любопытство, разогретое вышеупомянутым портвейном. Когда он вошёл в гостиную, граф, одетый в чёрное, стоял у стены, разглядывая картину Пикассо. Березовичу, у которого была довольно цепкая память, его поза показалась знакомой, но почему - чёрт его знает. - Очень рад познакомиться, - вежливо произнёс он (почему-то вежливая гримаса делала его физиономию особенно противной). - Игорь Березович. Много слышал о вас. - Как и я, - ответил граф. - Кстати, мне нравится ваш Пикассо. Отличная копия. - Вы так думаете? - Березович с трудом удержал челюсть от падения. Знакомый торговец с пеной у рта уверял его, что это оригинал. - Я это знаю, - ответил Нордгар. - Потому что оригинал висит у меня дома. Игорь Алексеевич схватился за спинку стула. Не каждый день встречаешься с человеком, который может вот так, запросто, купить картину Пикассо. Граф немного понаслаждался его состоянием, а потом заговорил: - Мне очень рекомендовали ваш банк. Я хотел бы пополнить число ваших клиентов. - Очень разумно с вашей стороны, - согласился Березович. - Сейчас выгодно вкладывать средства именно в экономику провинции. - Поэтому я хочу открыть в вашем банке неограниченный кредит.
M-lle Dantes: - Что-что? - не понял Березович, как будто увидел широкомордую лягушку. - А разве такие бывают? - Странно, - невозмутимо ответил Нордгар. - Все приличные европейские фирмы предоставляют подобную услугу самым престижным клиентам. Если бы голова Березовича была снабжена компьютером для чтения мыслей, на его мониторе высветилось бы: "Как это "Меридиан" не приличная европейская фирма?!" - Ну конечно! - с натянутой гаденькой улыбкой сказал он. - Ради такого клиента, как вы... Мы сейчас же подпишем договор. Сколько вам нужно? Миллион долларов? Без проблем. - Миллион? - усмехнулся Нордгар. - Ради бога, не смешите меня. У меня в каждом кармане по миллиону долларов. - И с этими словами он принялся выкладывать на стол пачки денег. Челюсть Березовича болталась где-то на уровне носков, а стопка "зелени" на столе продолжала расти, пока вдруг не исчезла - точно в воздухе растворилась. - Мне нужно десять миллионов евро, - повелительным тоном сказал граф. - Э-э... Конечно. Завтра в десять утра. Вас устраивает? - Вполне, - ответил граф и не без иронии добавил: - Кстати, когда немного придёте в себя, загляните в пепельницу. Предупреждаю: этот сюрприз - не последний. И вышел из комнаты. Березович, обеими руками прижимая челюсть, которая держалась уже на честном слове, сунул нос в пепельницу. И окончательно выпал в осадок: на дне пепельницы лежала старинная золотая монета. Конечно, Березович был не силён в нумизматике, но будь на его месте специалист или любой фанат Дюма, он бы сразу узнал в монете пистоль времён кардинала Ришелье.
д'Аратос: Деревня Большие Баланды обвевалась всеми ветрами. Ох, и холодно было в этом году! Такого холода Пелагея Илларионовна припомнить не могла. Не согревали даже теплые любимые сериалы. Месяц назад она лишилась последнего постояльца, теперь жила в гордом одиночестве. Профессор ушел куда-то и не вернулся, может быть сбежал, а может… Нашли же Эдика на дне озера! Хотя, что конкретно нашли – она не знала, но давно схоронила его про себя. Вдруг раздался стук в дверь. «Кого еще принесло в такую погоду?» - подумала она. - Кто там? - Откройте! – раздалось снаружи. «Хоть бы снегом дверь завалило! Дома им не сидится». - А ну говори, кто! - Граф Нордгар. - Таких не знаю! – Пелагея Илларионовна была очень упрямой женщиной, никаких графов она знать не хотела. Небось, зэки шастают, они на все горазды! - Граф, старуха открывать не хочет! – раздалось за дверью. - Это я-то – старуха?! Уши пообрываю! – Пелагея Илларионовна взорвалась и от злости открыла дверь. На улице стояли двое мужчин. От одного за километр несло дорогим одеколоном, он был одет хорошо, и так, чтоб не замерзнуть в такой мороз. Другой был одет проще, но вполне прилично. Не понятно было одно – как их занесло в такую глушь? - Здравствуйте, уважаемая Пелагея Илларионовна! Просим прощения, что тревожим вас! – начал тот, что одет попроще, голосом, который грубил ей из-за двери. – Это граф Нордгар, он приехал сюда посмотреть Россию и решил заехать в эту деревню. Он француз, совершенно не говорит по-русски. - ЗдрастУйте, - сказал граф, в подтверждение словам переводчика. - Моя фамилия – Вертучкин, я сопровождаю графа в его турне, - Вертучкин говорил, как пулемет, Пелагея Илларионовна не успевала соображать. - Проходите, - сказала она деревянным языком. Нежданные гости вошли в дом. Граф ежесекундно щелкал языком и восклицал: «Мон дьё!» Потом он что-то затараторил Вертучкину, и тот перевел: - Граф говорит, что это – настоящий русский колорит и спрашивает, одна ли вы живете? Пелагея Илларионовна оживилась: - Да, одна! Конечно, одна! Жил у меня профессор, ну, комнату снимал, да сгинул куда-то! Студент жил, да утоп! Так и живу, одна-одинешенька! Вертучкин перевел графу, тот внимательно слушал, а потом опять забормотал чего-то. Вертучкин сказал: - Как же это так случилось? Граф вам сочувствует и хочет узнать поподробней. - Как случилось? Деревня наша зоновская, выбраться отсюда сложно! А занесло сюда студента – Непушкина Эдуарда. Студент-то хороший был, умный, поболтать можно. Только вот все с профессором этим возился. Знала же, то добра не выйдет! Сунулся Эдик к ментам, а они его – в багажник! А машину в воду! Поминай, как звали! А профессор после этого худеть стал, как скелет. Не хуже Милляра Кощея сыграл бы! Потом ушел, совсем. Не вернулся… Ох, горемычная я! – она утерла слезы платком. Граф заметно погрустнел, его задел рассказ старухи. Он что-то сказал Вертучкину. - А есть какие-нибудь их вещи? - Да! Посмотреть, хотите? Я сейчас, мигом! – она побежала в комнату, найдя благодарных слушателей, она воспользовалась своей находкой. Через минуту она вернулась. В руках у нее была сумка, набитая какими-то вещами. - Он это покупает! – сказал Вертучкин. - Ой, да зачем! Это же память! – всполошилась Пелагея Илларионовна. Граф молча достал из кармана золотую монету. На том и порешили. - ДОсвиданя! – сказал граф на прощание. А Пелагея Илларионовна осталась с монетой и все думала: «Какие же иностранцы странные!»
M-lle Dantes: *** - Вот подохнуть мне на этом самом месте, если Братец Кролик не прячет там свои денежки! Или он там золотую жилу нашёл. Я не я буду, если этого не разнюхаю! Дж. Харрис Приближался Новый год. У студентов намечалась зимняя сессия, у милиции прибавилось работы, а у агентства "Кентавр", соответственно, клиентов. Но вот по городу пронёсся слух, который оттеснил на задний план даже намечавшийся суд над Григорием Клинским: граф Нордгар собирается встречать новый год в России! Причём не абы как, а с ёлкой, подарками и фейерверками. "Приглашено будет только избранное общество", - восторженным шёпотом добавляли многие. Слухи ширились с каждым днём. Лёша Бондарь, проходивший практику в местной газете, исправно снабжал колонку "светской хроники" новыми подробностями. Оказывается, граф купил пятиэтажную дачу на берегу Кряковского озера, и праздник состоится именно там. Из Великого Устюга обещали прислать неслабых размеров ёлку, а игрушки и вовсе заказывали где-то за границей. Пока жители города строили самые разнообразные догадки, в один солнечный зимний денёк граф Нордгар и Вертучкин приехали посмотреть дачу. Граф видел своё пробретение только на фотографиях, а Вертучкин вообще не видел, поскольку покупкой дачи занималось жилищное агентство некоего Сундукяна. Высокий белый дом, окружённый липами, возвышался над озером. Сейчас в нём было несколько неуютно: прежние хозяева не только вывезли с дачи несметные запасы грибов и варенья, но даже ободрали обои со стен. Граф добросовестно пересчитал этажи пальцем, затянутым в кожаную перчатку. - Подумать только, не обманули, - со смехом сказал он. - Я-то думал, пятиэтажные дачи только в анекдотах бывают. А помнишь, как мы здесь познакомились? - Как же, Джеймс Бонд, - рассеянно ответил Вертучкин. Похоже, дом ему чем-то не понравился. - Что не так? - удивился Нордгар. - Да вот, вспомнил одну историю... В жизни себе не прощу, как глупо обломался! - Ну-ка, выкладывай, - потребовал граф.
M-lle Dantes: Вертучкин открыл багажник и достал оттуда термос с горячим чаем. - Вы тогда за границу ездили, - начал он. - А я как раз техникум кончил, решил в вуз поступать. Пошёл, как последний лох, без взятки, вот и срезался. Всё из-за Вафлина, заразы. Ну. я и объявил ему... как её... вендетту. "Кровный мэст", как у нас Акопов говорит. Граф присвистнул и налил себе чаю из термоса. - Вот, видите то окно? - Вертучкин показал рукой. - Тут раньше балкончик был деревянный. Ну, я и решил подпилить этот балкончик, он выйдет и... - он многозначительно замолчал. Нордгар представил себе эту картину и залился садистским смехом. Чай в термосе восторженно булькал. - Ну так вот. Поехал он со своей брунеткой на дачу, а я следом на мотоцикле. Они там в доме медляк слушают, а я лестницу к стене приставил и пилю. Темно уже. Вдруг вижу - Вафлин этот из дому выходит, под мышкой ящик, в руках лопата. Мне прям не по себе стало, кто знает, чего у него там... Граф, наизусть знавший "Монте-Кристо", понимающе кивнул. - Думаю: вдруг он ещё кого из нашего брата - технарей - зарезал на экзамене и закапывает. Вот он стал яму рыть, а мне любопытно. Я схватился за балкончик, а он, так его растак, как затрещит! Тут я на Вафлина и грохнулся! В этом месте оба - и рассказчик и слушатель - покатились со смеху. Чтобы прийти в себя, им пришлось уничтожить половину содержимого термоса. - Я о тот самый ящик головой припечатался, - продолжал Вертучкин. - Ни фига не пойму, в голове птички летают. Только слышу, подо мной "шших-шших" - это он, наверное, вылез и домой побежал. Тут мне ещё любопытней стало. Открываю ящик, а там... Надо было слышать, как он произнёс это "а там". Так обычно поют в песенке про четырёх тараканов.
M-lle Dantes: - Ну что там? - граф решил не приставать к Вертучкину с догадками: пусть сам расскажет свою байку до конца. - Да ваза там! Китайская какая-нибудь, золочёная такая, с пагодами, в стружки упакована. Я сначала думал её в милицию отнести, а потом думаю: фиг они тебе поверят, брат Вертучкин. Как бы самому не загреметь в Большие Баланды. Я взял лопату, закопал ящик, сверху досок навалил, а сам драпанул. Хорошо, у меня мотоцикл в лесочке стоял. Так я "кровный мэст" и не совершил. Досада, блин! - Бывает, - сочувственно сказал граф. - Хорошо бы знать, где он взял эту вазу! - вздохнул Вертучкин. - Взял, и всё, - ответил граф. - В виде взятки. Как говорил Платон Карпович, это элементарно, как Ватсон. Но вот кто ему эту вазу подсунул и какого чёрта понадобилось её закапывать - это интересно. Он слепил снежок и швырнул его Вертучкину в затылок. Тот с возмущённым видом обернулся. - Что поделаешь, - граф со вздохом развёл руками, - местные обычаи.
д'Аратос: Банкир Березович чувствовал себя ужасно. Денег в кассе осталось - кот наплакал. Еле доходило до 500 тысяч. С такими деньгами банкирствовать было нельзя. Гарик закрыл банк на переучет и решил смыться после Нового года. После выдачи графу Нордгару кредита, Березович стал шарахаться от налоговиков, плохо спать и пить кофе, чего раньше никогда не делал. 31-ого декабря он сидел в кресле и задумчиво натягивал носки. Месяц назад он бы радовался, что его пригласил на Новый год французский граф, но теперь ему хотелось остаться дома и лечь спать. - Эля! Ты еще долго? - он начал нервничать. Уже полчаса его супруга не выходила из ванной. - Скоро! - раздалось в ответ. - Сколько можно ждать?! - Березович со злости так натянул носок, что тот лопнул. - Может не поедем? - крикнула Лиля. - Нет, мы едем! Собирайся быстрее! Уже опаздываем! Через час они подъехали к даче графа Нордгара. Граф встречал всех гостей в дверях, был сама любезность. Одними из первых пришли Мымриковы. Все трое. Лада еле устояла на ногах, когда увидела графа. Прибыл Бондарь, как представитель СМИ, одновременно с Морилкиным-младшим. Вслед за ними явилась чета Вафлиных. Было еще много гостей из высшего света этого городка, но последними пришли Березовичи. Эльвира Березович была, как всегда просто обворожительна, но бледна, хотя Лада была еще бледнее ее. Во дворе дачи было два фонтана, из них лилась горячая вода, иначе они замерзли бы. Весь двор был аккуратно обсажен елочками, которые были богато украшены по случаю праздника. Только один угол двора был заполнен уродливыми сухими деревьями и кустами, торчащими из под снега. Было очень светло, свет давали гирлянды, которых здесь было неимоверное количество. Играла музыка, но это были не дискотечные ритмы, а вальсы, которые настраивали на самый лирический лад. Посредине стоял длинный стол, который был наполнен холодынми закусками, других а таком морозе быть не могло. Слева от входа во двор, возвышалось темно е здание, облепленное гирляндами и прочей мишурой. Все, кто приходил, вначале отсылались в дом, когда же все были в сборе, их одновременно выпустили во двор. - Граф, как вам удалось приобрести такой замечательный дом? - спросил Бондарь. В этом делея полностью доверился вкусу Вертучкина, он - мой управляющий. - Как же вам удалось найти такого управляющего? Граф улыбнулся: - Это долгая история, я надеюсь, что к маю я смогу ее вам рассказать. К графу подошли Мымриковы. - Граф, мы польщены тем, что вы пригласили нас к себе на этот приздник. - Сказала Лада. - Да-да! Спасибо! - воскликнул Мымриков. Граф молчал. - Я надеюсь, что это послужит залогом нашей дружбы! - сказала Лада. - Я тоже на это надеюсь, - ответил граф. - Почему же только надеетесь? Скажите, что уверены! Обещайте! - Не могу обещать того, что трудно выполнимо. Лада, в отчаянии от такого ответа, отошла от графа. Нордгар, между тем, встал на неболльшую возвышенность и провозгласил: - Господа! Я хотел бы попросить вашего внимания! - толпа затихла. - Я нашел в этом дворе клад! По людям прошел шепот. - Видите, та часть сада не засажена? Там я и нашел его! Это была ваза! Во двор выкатили постамент, на котором располагалась древняя ваза.
M-lle Dantes: *** И мы спросили: «Это ты?» И мы сказали: «Это ты!» А он ответил: «Нет!» С. Михалков - Вот это да! - гости невольно попятились. Бондарь торопливо защёлкал кнопкой "поляроида". - Ну и ну! - пробормотал себе под нос Березович. - Небось больших денег стоит. Алик Мымриков ткнул Макса локтем: - Слушай, Макс, это же та ваза, которую из музея украли! Помнишь? - Помню, - отозвался Макс. - Где её только не искали! Даже в нашей части. Из всех присутствующих ни слова не сказали только Вафлин и мадам Березович. Зато оба позеленели и даже начали пошатываться. - Может, поедем домой? - пискнула Эльвира, опираясь на руку мужа. - Нет уж, - огрызнулся Игорь Алексеевич. - Приехали, так будем сидеть. Его вовсе не тянуло домой, к разорённому банку, кредитам и безнадёжно фальшивому Пикассо. Хотелось только одного - наплевать на всё и напиться на празднике до свинского состояния. Рената Вафлина поступила гораздо гуманнее. Она открыла сумочку и заставила мужа положить под язык таблетку валидола. - А откуда она здесь взялась? - спросил любознательный Бондарь, нюхом почуяв сенсацию. - Я провёл небольшое частное расследование, - обстоятельно, как и полагается иностранцу, ответил Нордгар, - и выяснил, что она была похищена из Музея народов Востока неким Вальдемаром Хрюпиным, по кличке Таец Вовочка. Любопытно, что в том же году в местном университете появился студент по имени Вальдемар Хрюпин. Все уставились на Вафлина - ведь это он специализировался на посеве "разумного, доброго и вечного". - Как же, был у нас такой студент, - ответил ректор с приторной улыбочкой, - очень способный молодой человек. Сейчас он, кажется, в академическом. - Как пить дать, врёт! - зашептал Привалов. - Сбежал этот Хрюпин перед зимней сессией. И мобильник ректорский с собой прихватил.
M-lle Dantes: - Да, но какая связь между дачей и этим бандитом? - спросила Лада Жигулёва - очевидно, чтобы обратить на себя внимание Нордгара. Услышав его ответ, Вафлин испытал сильнейшее желание плюхнуться на снег и порадовался, что уже принял валидол. - Думаю, об этом лучше знает прежний хозяин дачи, - сказал граф. В этот момент как нельзя кстати вспыхнули фейерверки. Улучив минутку, Вафлин разыскал в толпе Эльвиру. - Кто-то копает под нас, - зашептал он. - Только не выдавайте меня, - всхлипнула Эльвира. - Если Игорь узнает - голову мне оторвёт. - Это мелочи, Эля, - возразил Вафлин. - Он врёт, этот граф. Ведь вазы там не было. Её украл тот тип, который свалился на меня вместе с балконом. И я разберусь, что тут к чему. После чего он оставил Эльвиру наедине со своей проблемой и пошёл к столу поискать себе бокал глинтвейна. Пробило двенадцать. После неизменного шампанского принесли горячее. Гвоздём программы стали жареные пельмени под соусом бешамель. Больше ничего интерсного до конца праздника не произошло. Березович пил всё подряд, Мымриков намазывал икру на антрекот, а Макс Морилкин нашёл в пельмене золотую монету.
M-lle Dantes: *** Живёт моя отрада В высоком терему, А в терем тот высокий Нет ходу никому. Песня Макс Морилкин улизнул с праздника пораньше и поехал в город на электричке. Несмотря на поздний час, маршрутки ещё ходили. Забравшись в одну из них, Макс проехал две остановки и сошёл у красного четырнадцатиэтажного дома в центре города. Во дворе было непривычно тихо. Даже не во всех окнах горел свет. Макс взобрался по пожарной лестнице на уровень четвёртого этажа и запел самым нежным голосом, которого только можно было ожидать от его голосовых связок. Музыка была из "Формулы любви", а слова - из старшей группы детского сада: Никто меня не любит, Никто не приголубит, Пойду я на помойку, Наемся червяков... Условный сигнал сработал. Окно распахнулось, и из него выглянула девочка лет шестнадцати с причёской под Сэйлор Мун. - Привет! - обрадовалась она. - Всё в порядке, залезай! Макс не заставил себя упрашивать и перемахнул через подоконник, как герой мультфильма про летучий корабль. Девочку с оригинальной причёской звали Валя Вафлина, и была она родной племянницей Герарда Артуровича. Макс познакомился с ней после дембеля и потерял голову. Но от бдительного Вафлина этот факт тщательно скрывали, потому что, на его взгляд, у Макса было два серьёзных недостатка: служба в армии и фамилия Морилкин. (Ректор так и не поладил с Петром Поликарповичем). Но Вале на это было плевать, и она с увлечением разрабатывала военные хитрости вроде той, которая была описана выше. И пока Вафлин в гостях у графа закусывал глинтвейн валидолом, в его квартире незаметно летело время и таяли запасы конфет, принесённых ректору заботливыми студентами.
д'Аратос: 1 января. Березович очнулся. Не поняв, где он находится, он оглянулся. Белые стены. И тут все стало вспоминаться. Вот он подливает себе чего-то, Эля стоит бледная, как утопленница. Вот он пьет еще что-то, и еще... О! Неужели это он?! Стоит на столе и орет: "Пиво без водки - деньги на ветер!" Надо скорее бежать... Дверь открылась, и вол граф Нордгар собственной персоной. - Доброе утро, мосье! - бесшабашно сказал он, - Как спалось? Лицо банкира расплылось в улыбке, при всем плохом настроении, он изображал буйную радость. - А, господин граф! Я, оказывается у вас! - Березович вскочил с кровати и вытянулся по струнке, - Надеюсь, что я не испортил вчера праздника? - он скорчил сожаление. - Нет! Это было даже интересно! - граф расплылся в улыбке. Березович похолодел. "Завтра все кончится! Перейду границу, а там и Европа. Фиг меня потом поймаете!" - успокаивал он себя. - Шутите, - Березович улыбнулся во весь рот. Граф тоже улыбнулся. У него не хватало левого клыка. Эта улыбка показалась Гарику знакомой. Даже чересчур. - Скажите все-таки, я не сильно буянил? - настаивал Гарик. - Нет! Абсолютно! Вы только немного побили посуду, покричали, а потом и вовсе заснули. Это было сказано таким жизнерадосным тоном, что Березович не мог понять - плакать ему или смеяться. - Но я надеюсь, что я вас не обидел? - спросил он благоговейно. "Скорей бы уж бежать!" - Нет. К чему эти формальности? Давайте перейдем на "ты"! Березович совсем опешил. такого он не ожидал. - Как же? - только смог спросить он. Человек, который его разорил, просит перейти на "ты"! Мало того, это французский граф! - Брось! Мы ведь давно знакомы! - Шутите, - опять улыбнулся Березович. Граф посерьезнел. - Нет, теперь уже нет, - Березовичу опять в нем почудилось что-то знакомое. - Ты же помнишь Эдуарда Непушкина? И тут Березович понял. Клыка же не было у Непушкина! "Ни фига себе!" - подумал Березович. - Так ты живой! Живой! Эдя! Радость-то какая! Так где ж ты был, Эдя? Что за маскарад ты устроил? - Гарик изобразил такую сильную радость, что Непушкин растерялся. Он даже засомневался в выводах Фараонова. - Не притворяйся. Я знаю, ЧТО вы написали в кафе "Неприкосновенный запас". - Эдуард действовал навскидку, вспоминая по ходу сюжет своего любимого романа. Гарик осел на кровать. - Откуда? Кто рассказал? Непушкин возликовал, но в то же время умерла последняя надежда, светившая неяркой спичкой. - Тебя предали, Гарик! Мне все рассказали! - Кто рассказал? - промычал Березович. - Тайна! - Ему давно не приходилось так ребячиться и он отрывался на Гарике, как мог. - Эдик! Тебя обманули! никто ничего не писал! Меня там не было! Я не писал декану! - стал оправдываться Гарик. - Нескладно врешь! - уже холодно сказал Непушкин. - Ну, хоть деньги верни, - робко сказал Березович. - Нет. - Сказал граф Нордар. Березович встал и сказал: - Ну, так я пойду... Граф кивнул. Березович тихо вышел.
M-lle Dantes: *** Я спросил его: - Куда вы? Вот так милые забавы! Дж. Чиарди Из газет: "Любопытный случай произошёл на съёмках сериала "Золотой телёнок". Недалеко от того места, где проходили съёмки финальной сцены, был замечен незнакомец в шубе и с чемоданчиком, пытавшийся перейти реку по льду. При попытке оператора навести на него объектив камеры незнакомец бросился бежать, с риском для жизни добрался до противоположного берега и исчез из виду. Запечатлеть его на плёнке так и не удалось, что вызвало бурный протест со стороны исполнителя главной роли Олега Обменщикова, которому теперь придётся искать нового дублёра". *** Враже мой, враже, Грозна твоя стража – Что ж от меня-то не уберегла? Из репертуара группы «Мельница» После Нового года граф Нордгар по-прежнему жил на своей пятиэтажной даче. Журналисты оставили его в покое - работы у них и без того был целый вагон и маленькая тележка. Исчезновение банкира Березовича поставило на уши весь город. К тому же прошёл слух, что из Питера приедут оперативники разыскивать похитителя китайской вазы. Однажды вечером граф Нордгар поднялся по лестнице на третий этаж, который был целиком отведён под обалденный мраморный бассейн. Сегодня его наполнили в первый раз. Дело в том, что после новогодних пельменей граф начал катастрофически полнеть, так что каждый день теперь начинался с беготни по лестницам. Однако этот вид спорта уже успел ему надоесть. Присев на мраморный бортик, Нордгар стал смотреть, как отражаются в воде разноцветные лампочки. Неожиданно внизу хлопнула дверь и донёсся голос Вертучкина: - Мадам, его светлость не принимает... Фраза оборвалась. Послышался глухой шум падения, потом стук каблучков на лестнице, и в комнату влетела Лада Жигулёва собственной персоной. Граф посмотрел на неё и чуть не упал в обморок. На Ладе был её любимый студенческий наряд - белый пуловер и ярко-красные бриджи, а волосы были завязаны в два пышных хвостика.
M-lle Dantes: Голос, сладкий и тягучий, как сгущёнка, прозвучал над самым ухом: - Эдичка... Это я... - Мадам, вы обознались, - пробормотал граф Нордгар, старательно пряча глаза. - Эдик, ну как же так? Я же к тебе пришла... - Я занят, мадам, - отрезал граф совершенно неконтактным голосом. Он пожалел, что не успел залезть в воду. Лада топнула ножкой по изразцовому полу: - Эдя! Хватит ломать комедию! Я же знаю, что это ты! И всегда знала! - Эдуарда Непушкина больше не существует, - саркастически ответил Нордгар. - Он умер и отчислен из университета по причине утонутия. Лада неожиданно разрыдалась: - Эдичка, ну я же думала, что ты умер... Я телефон твой видела... Как я сама жива осталась - не знаю... Но я тебя с самого начала узнала! - Ну и кто тебя просил выходить за Мымра? - уже по-старому, по-студенчески проворчал Непушкин. - Не знаю... Федя меня пас, можно сказать, ни на минуту не отходил. Я была как в ступоре. А потом смотрю - мы уже... Граф продолжал усиленно пялиться в одну точку, но было ясно, что лёд тронулся. "Дурак ты, дурак, - мрачно подумала нордгаровская половина Непушкина. - Из-за девчонки такая операция провалилась!" - А я думал, ты счастлива с Федей, - уже почти без ехидства сказал он. - С ним? - удивилась Лада. - Мымр - он и есть Мымр. Ни одной извилины. Еду сметает, как пылесос, а по вечерам пиво пьёт и футбол по ящику смотрит. - Она подошла поближе и прошептала ему в самое ухо: - Ты не понимаешь? Я от него ушла. Насовсем. - Ага, - Нордгар решил защищаться до последнего, - а через неделю-другую я тебе надоем, и ты тоже уйдёшь насовсем. - От тебя? Эдя, как можно! Непушкин растерялся. Ни один подходящий аргумент, хоть ты тресни, не приходил в голову. - Ты что, ещё не знаешь? - воскликнула Лада. - Я же прямо из загса! Я только что развелась с Мымром! Эдик ничего не ответил, но глаза его сияли, как сковородка после "Фэйри". - Всё! Я твоя! Насовсем! - Лада бросилась ему на шею. - А-астаро-ожнее! - заорал Эдик, но было уже поздно, и сладкая парочка с шумом плюхнулась в бассейн. - А помнишь, как мы с тобой из окна прыгали? - это было первое, что сказала Лада. Эдик выпустил изо рта струйку воды. - У тебя всегда были сумасшедшие идеи, - ответил он. - Чёрт! Кажется, я теряю форму. *** Минут сорок спустя двое в роскошных персидских халатах сидели у горящего камина. - Ладочка моя, - задыхаясь от восторга, шептал Эдик. - Мерседесочка моя шестисотенькая... - Ты меня ещё автобусом-экспрессом не назвал, - отвечала Лада, вытирая слёзы умиления. Да, это было высокое чувство!
д'Аратос: Настроение у Мымрикова было поганое. Лада бросила, с Альбертом поссорился. Федя пошел домой. Весь день ему не везло на рабочем месте. По дороге решил проверить почтовый ящик. У него был личный абонементский ящик, это было надежней, чем просто ячейка в подъезде, но хлопотливей и дороже. Но не иметь своего а/я было негоже главному кентавру. Мымриков достал из ящика стопку газет, которые выписывала Лада. Подумав, он решил оставить их себе, а вдруг она вернется? Дома он обнаружил среди газет пьостороннюю бумагу. Повестка в суд! Ничего себе! Так же нельзя! На 13-ое января! В пятницу! Придется являться! 13 января. Здание районного суда. - Встать! Суд идет! Все встали. Следующие несколько минут заседание шло по строго заведенному порядку. Шел суд над Федором Евгеньевичем Мымриковым. Все стало рушиться, когда Федору Евгеньевичу стали предъявлять обвинение, а обвиняли его в шантаже и вымогательстве. Федор Евгеньевич утверждал, что слухом не слыхивал о таких преступлениях. Со стороны обвинения на Мымрикова смотрела девушка кавказской национальности, некая Гаяне Сундукян. Но Мымриков клялся, что девушку он не знает. Предоставили слово обвинению. - Полгода назад мой отец, - начала Гаяне дрожащим голосом, - который был владельцем жилищного агентства, нанял этого человека для своей охраны. Мы доверили ему свою жизнь! Отец всегда ворочал большими суммами. В нашей области у него был только один конкурент, но и он не мог сравниться с моим отцом в это м деле! Этот человек охранял нас, мы считали его своим другом. Однажды мы узнали, что кто-то крадет у нас важные документы. Мы не знали, что и думать. Без них отец мог бы разориться, но онм не могли принести никому другому то, что приносили нам. И тут мы узнали, что их похитил этот человек! - Гаяне показала пальцем в сторону Мымрикова, который сидел ни жив, ни мертв. - Он затребовал за них такую сумму, какая разорила бы отца. Отец все равно мог разориться, поэтому он купил... Он не смог поправить свое состояние, теперь он умирает! Все из-за этого человека. Мымриков был а полуобмороке. Он был уверен, что Сундукяны не станут подавать на него в суд/ Вредно все-таки смотреть американские боевики! Дальнейшие свдетели пролыли перед Мымром в тумане, откуда-то вынырнул граф Нордгар, который выглядел как-то растерянно. Под занавес прозвучал бас судьи, который предвещал Федору Евгеньевичу 5 лет жизни за казенный счет. Когда Мымриков выходил из зала суда (его не стали арестовывать в зале суда, по чьей-то просьбе ему дали возможность собрать вещи) ему в руку всунули записку: "Привет от Эдуарда Непушкина."
полная версия страницы