Форум » Наше творчество » Трудное детство Рауля де Бражелона » Ответить
Трудное детство Рауля де Бражелона
Юлёк (из клуба): Почтенному обществу предлагается новая литературно-творческая забава. Бурное обсуждение темы взаимоотношений Атоса и Рауля привело нас с Евгенией к мысли, что по этому поводу неплохо бы написать фанфик. Причем задействовать в этом деле всех, кому не лень. Это будет роман о детстве Рауля. Исходные данные: действие происходит в Блуа. Раулю де Бражелону только что исполнилось шесть лет. Обязательные персонажи каждого отрывка: Рауль, Атос, Гримо. Поскольку на форуме достаточное количество обожательниц г-на д`Эрбле, то решено, что Арамис будет частенько наезжать в гости к графу. Остальных можно присоединять по желанию. В основе каждого отрывка – рассказ о какой-либо милой шалости виконта. Фраза «И в это время появился Гримо, ведущий за руку Рауля» обязательна для использования в каждой главе. Далее нужно рассказать о шалости, учитывая, что Рауль – ребенок, а у Гримо весьма своеобразная манера разговаривать. [img src=/gif/sm/sm13.gif] Атос должен наказывать виконта. [img src=/gif/sm/sm17.gif] Желательно, чтобы это было остроумно и весело. [img src=/gif/sm/sm16.gif] Историчность и соответствие первоисточнику приветствуются, но не являются абсолютной самоцелью. Мы учитываем, что все участники в разной степени владеют знаниями на эту тему. И мы понимаем, что исторические вольности в сюжете непременно возникнут. Закидывать "вольнодумцев" помидорами никто не будет. По причине того, что их подавали в тот момент только к королевскому столу как деликатес из Нового света. [img src=/gif/sm/sm17.gif] Каждый пишет отрывочек по своему усмотрению, согласовывая его с предыдущими. Это не «Представьте себе», так что придумывайте что-то более-менее литературное. И не нужно заставлять виконта изобретать ядерную бомбу, хорошо? Поехали!
Юлёк (из клуба): Начинаем очередную часть нашего концерта! :) К концу октября стало очевидно, что Раулю пора нанимать учителей. Мальчик прилежно занимался и делал огромные успехи. Марион подозревала, что ее воспитаннику попросту нравится ежедневное общение с опекуном – никогда раньше граф де Ла Фер не уделял столько внимания ребенку. И Рауль был на седьмом небе от счастья. Он с удовольствием учил наизусть латинские стихи, осваивал азы риторики, часами мог слушать и затем пересказывать истории о древних греках или римлянах. Мальчик обладал очень хорошей, цепкой памятью, которую регулярные занятия еще более оттачивали. Если у графа появлялось время во второй половине дня, он звал к себе Рауля и вечерами. Тогда Марион чувствовала себя покинутой.Ее дорогой малыш, ее ангелочек стремительно взрослел. Может быть, она, не отдавая себе отчет, даже ревновала Рауля к графу. Малыш Рауль нуждался в ее опеке – взрослый Рауль со всем мог справиться сам. Однако, ощущение одиночества было недолгим. Рауль возвращался в детскую – и сразу следовали то восторженные объятия, то рассказы о занятиях, то еще какой-то знак внимания. Марион немедленно таяла, прижимала мальчика к себе, покрывала его щечки поцелуями, от которых Рауль даже не думал уворачиваться. Сдержанный при опекуне, при кормилице он становился ласковым. Глядя на такие перемены, Марион только вздыхала. По ее мнению, ребенку остро не хватало общества ровесников. С кем ее ангелочек мог общаться, не покидая пределы поместья? Только с графом, с ней и с некоторыми слугами. Этого было явно недостаточно. Не хватало Раулю и развлечений. Конечно, она сама развлекала мальчика как могла. Остальные слуги никогда не отказывались принять участие в забавах юного барина. Но это было не то. Не то. Ребенок, который, живя в семи лье от Блуа, ни разу не побывал на осенней ярмарке, на которую съезжалась вся провинция – это обиженный судьбой ребенок. Полторы недели Марион вынашивала в себе решимость поговорить с хозяином начистоту. Выгадав момент, когда граф получил весточку из Мадрида от господина д`Эрбле, а потому пребывал в отменном расположении духа, Марион постучалась в кабинет графа. И долго, чуть не полчаса, убеждала его в своей правоте. Граф выслушал ее молча, не проронив ни единого слова одобрения или осуждения. Его красивые брови ни разу не дрогнули, он совершенно спокойно созерцал пламя, пляшущее в камине. Марион ушла раздосадованная. Но наутро, после завтрака, граф де Ла Фер велел заложить карету. Они вчетвером – он, Гримо, Рауль и Марион – отправлялись в Блуа. Благо, погода стояла хорошая, и грех было не воспользоваться возможностью некоторое время отдохнуть от домашних хлопот… при этом не уезжая далеко от дома. Уже по дороге Марион узнала потрясающую новость: они не вернутся в Бражелон целых пять дней. Граф заказал номера в гостинице.
Arabella Blood: Ура!!!!!!!!! Мой любимый дядя Федор вернулся
adel: Заинтриговали!! но и огорчили - почему бы не дать бедному графу возможность иметь-таки насыщенную личную жизнь? (Не семейную, заметим...)
LS: Юлёк (из клуба) пишет: Ребенок, который ни разу не побывал на осенней ярмарке в Блуа, – это обиженный судьбой ребенок. Совершенно верно! Извините за некоторое искажение.
Amiga: почему бы не дать бедному графу возможность иметь-таки насыщенную личную жизнь? (Не семейную, заметим...) Щаз. Ага. Щаз. Не надо!!! Юленька, продолжай в том же духе! За одно только предложение в этом тексте я тебе что угодно подарю!!!! :))))
Arabella Blood: Amiga пишет: За одно только предложение в этом тексте я тебе что угодно подарю!!!! :)))) Юля, это ответ на твой вопрос мне, насчет того, откуда столько радости
Amiga: Arabella, а вы про какое-то конкретное предложение или так, фигурально? :)
Arabella Blood: Amiga Я фигурально. Соскучилась я по этому фанфику
Юлёк (из клуба): После прибытия в Блуа и размещения в гостинице граф немедленно отправился наносить какие-то официальные визиты. Он переоделся в серый костюм из бархата, который, по мнению Рауля и Марион, был достоин того, чтобы появиться в нем при королевских особах. И шпагу взял с собой не ту, что носил обычно, а другую – которая висела в кабинете над камином, с роскошным эфесом, украшенным драгоценными камнями. Гримо подал хозяину замшевые перчатки, пропитанные ароматическим маслом. Это тоже было показательно – в повседневной жизни Атос не был сторонником роскоши и изнеженности. Но нынче ему предстояло выступить в роли одного из первых дворян провинции. Речь шла о будущем Рауля, и граф, скрепя сердце, решил соответствовать общепринятым правилам. Темные волнистые локоны обрамляли бледное лицо и падали на воротник из брабантского кружева с золотой нитью. Костюм как нельзя лучше подчеркивал все достоинства его статной фигуры. Особо тщательно вычищенные сапоги, богатая ткань камзола, кружево, шпага – более ничего, чтобы стать привлекательней, чем всегда. Однако, этого с лихвой хватило, чтобы у Марион загорелись восхищенно глаза, а Рауль потерял дар речи от изумления. Гримо же никак не отреагировал – он просто с обычной невозмутимостью прошелся щеткой по платью хозяина и поправил плюмаж на шляпе графа. Краткие наставления вполголоса – сначала Гримо, затем Марион. Приветливая улыбка Раулю. И граф исчез. - Мы можем пойти погулять? – спросила Марион, которой, если честно, не терпелось осмотреть ассортимент местных лавочек, торгующих всякой галантереей. Рауль уставился на Гримо как на посланца небес. Гримо кивнул и показал увесистый кошелек, который лежал у него в кармане. - Идем! – только и сказал он. - Ура! – закричал во все горло Рауль. Хотя совершенно не понимал, куда же они направляются.
Юлёк (из клуба): *** Ленты, кружева, разнообразные ткани, булавки… прочая мелочь, милая сердцу каждой женщины, независимо от ее возраста и социального положения – этого достаточно, чтобы даже самая добросовестная нянюшка пожелала немного отвлечься от своих обязанностей. Марион, перед которой стояла задача сшить себе вожделенный праздничный чепец, сочла возможным ненадолго оставить Рауля на попечении Гримо. А сама – бегом, слегка подобрав юбки – ринулась к рядам с тканями. Разумеется, она была уверена, что справится быстро. Но найдите женщину, которая бы БЫСТРО прошла мимо пяти или шести торговых рядов, наполненных самыми соблазнительными товарами! Фламандское кружево обязывало подобрать к нему воистину роскошную ткань. Разумеется, Марион увлеклась. Здесь – дорого, там – совсем не то, что нужно. Она отлучалась на полчаса. Вернулась – через три с половиной. Точно опомнившись, прижав к себе корзинку с покупками (разумеется, ее бережливость помогла выкроить денег и на безделушку для милого ангелочка), она рысцой примчалась назад – туда, где рядом с качелями оставляла Гримо и Рауля. На ее удивление, оба были там. Причем явно довольные жизнью и друг другом. Рауль сиял от счастья. Гримо – тоже, если только можно было вообразить на его бесстрастном лице хотя бы какое-то подобие сильной положительной эмоции. Иная женщина умилилась бы при виде такой идиллии. Но не Марион. Марион опытным глазом заподозрила неладное.
Юлёк (из клуба): - Что вы делали без меня, милостивые господа? – осведомилась она, присаживаясь на деревянный табурет, который ей предусмотрительно уступил Рауль. - Мы дрались! – гордо заявил «ангелочек». И продемонстрировал роскошную шишку, прикрытую длинной челкой. Марион схватилась за сердце и закатила глаза. - Но мы же победили! – удивился Рауль. – Сначала я, потом Гримо. Оказывается, на карусели какой-то мальчишка попытался скинуть Рауля с деревянной лошадки. Не тут-то было! - Он вот такой! – Рауль показал рост на две ладони выше себя. – Ему уже десять лет! Зовут его Оноре-Батист! И он мне вот так по спине! Я сначала испугался, но удержался в седле. И дал ему по уху! Вот так! А он мне! И я ему! А потом карусельщик остановил карусель, и нас выгнали – и меня, и его. Он мне подножку! А я ему… Марион с ужасом слушала этот рассказ. - …и тут он крикнул: «Филипп, Блез – ко мне!». А я крикнул: «Ко мне, Гримо!». И я побил Оноре-Батиста, а Гримо – тех двоих, потому что Гримо так здорово дерется! А потом Гримо отряхнул меня, и мы пошли смотреть на бородатую женщину, потом мы пили горячий шоколад – как вкусно, Марион! – целых три чашки, потом мы ели леденцы, потом пошли покупать сахарные орешки! Потом Гримо усадил меня качаться на качелях… Марион издала слабый стон, потому что разглядела, наконец, во что превратился костюмчик Рауля. Две дыры, облитый чем-то темным и липким воротник, грязные чулки, оторванная пряжка у башмачка. Но замурзанная мордочка по-прежнему сияла восторгом. - Гримо, вы!!! - Не ругай его, мне было так весело! – попросил Рауль. – Ну что, ты все купила, и мы идем домой? - Госпожа маркиза, вот он, этот мальчик! – неожиданно раздалось совсем рядом. Марион подскочила, как наседка, которая собирается защищать своего птенца от коршуна.
Капито: Юля! Ты - уница!!! А Раулька - прелестный мальчик! Кто бы мог подумать, что из него вырастет такое .... чудо природы:))))))))
Капито: То есть я хотела сказать, что ты УМНИЦА:))))))))
Amiga: Черт, я умираю от желания увидеть лицо Атоса и услышать его голос, когда он увидит такого Рауля! :) Юля, только не говори, что Марион успеет его переодеть! :)))
adel: Как чудесно, что фанфик пишут атосоманы - портрет Атоса заставляет влюбленно вздыхать...! Хотя "Рауль в шоколаде" - тоже картинка маслом!
Arabella Blood: Amiga Моя вина... Но, думаю, в главном мы сходимся - в желании прочесть продолжение
Юлёк (из клуба): adel пишет: Как чудесно, что фанфик пишут атосоманы - портрет Атоса заставляет влюбленно вздыхать...! Хотя "Рауль в шоколаде" - тоже картинка маслом! В данный момент фанфик пишет махровый арамисоман. :)
Юлёк (из клуба): Не успеет. Однозначно. :)
Arabella Blood: Юлёк (из клуба) пишет: В данный момент фанфик пишет махровый арамисоман. :) Но пишет с любовью и талантливо!!!
Юлёк (из клуба): Капито пишет: :)))))))) Юлю в атосоманы записали:)))))))))))) ню-ню И я про то же. :) Ну, все мы тут... в той или иной степени подвержены этому заболеванию. :) *смущается и краснеет* Народ, а если я подобную игрушку для арамисоманов заведу - никто против не будет? И кто-то будет мне помогать? Одной писать не так интересно!
Arabella Blood: Юлёк (из клуба) пишет: если я подобную игрушку для арамисоманов заведу - никто против не будет За всех говорить не буду, но я почитаю с удовольствием
Юлёк (из клуба): Обидчик Рауля оказался очень толстым мальчиком, одетым в дорогой камзол. Видимо, до столкновения с юным де Бражелоном Оноре-Батист был тщательно причесан и имел весьма презентабельный вид. Но теперь Марион в полной мере имела возможность оценить весь смысл реплик Рауля: доказательства победы ее подопечного были неоспоримы и весомы. Левый глаз побежденного заплывал глубокой синевой, справа из прически был выдран клок волос, курносый веснушчатый нос как-то подозрительно распух, а кружево воротника пострадало безвозвратно и восстановлению не подлежало. Комичность ситуации придавало то, что Оноре-Батист был вооружен – короткая детская шпажонка колотила его по икрам. Но он, видимо, про нее совершенно забыл – и потому мальчишеская драка оказалась просто дракой. Толстяк пыхтел от возмущения и обиды. За ним через толпу протиснулась дама – видимо, мать или тетка. Дама была приезжей – это Марион поняла тотчас. От дамы за полтора лье пахло парижскими модами, придворными сплетнями и дорогими духами. Лиф платья дамы был отделан мелкими жемчужинами, на поясе покачивались золотые часики, пухлые, очень белые ручки наводили на мысль о том, что их обладательница весьма следит за своей внешностью. Черты лица были весьма приятны: довольно большие зеленые глаза, немного вздернутый носик, пухлый яркий рот, кожа молочной белизны, с которой ценой многих усилий исчезли веснушки – пожизненное проклятие любой блондинки, у которой волосы не холодного, а теплого, золотистого оттенка. Заметим вскользь, что роскошное одеяние дамы было черного цвета – незнакомка гордо носила траур. Судя по всему, носила куда дольше, чем то предписывали правила приличия – как некий признак собственной исключительности. Хранить верность усопшему супругу с таким величием и постоянством умела далеко не каждая. А уж создавать впечатление, что сей строгий цвет к лицу белокожей блондинке с золотистыми локонами – это был вовсе удел избранных. Дама окинула быстрым взглядом всю «скульптурную композицию» вражеского лагеря: худенький мальчик не старше шести лет – очаровашка, если честно, но уж слишком бледненький… Рослая женщина, видимо кормилица – из местных. Долговязый худой мужчина – слуга? На лицах взрослых явственно читалось пожелание – не связывайся. Дама, возможно, так бы и сделала – напряженный взгляд Марион прожигал ее и принуждал сдаться без боя. Но тут Оноре-Батист неожиданно прижался к юбке матери – конечно же, матери! – и всхлипнул. Дама бросилась в атаку. Брови грозно изогнулись, щеки вспыхнули румянцем праведного гнева. - Я желаю поговорить с родителями этого скверного мальчишки! - Почему вы не желаете поговорить со мной, сударыня? – подбоченилась Марион, забывая про всякую учтивость. Подумаешь, столичная гостья! Рауль никогда не начал бы драться первым. - Потому что господа должны разбираться только с господами, а не выслушивать бредни лакеев! Вы не мои слуги, у вас есть свой господин - я оставляю ему право самому решить, как он вас накажет! Немедленно отведите меня к родителям этого мальчика! Дело серьезное, моему сыну нанесено оскорбление, я не намерена оставлять это просто так!
Кассандра: - Прошу прощения, мадам. Но прежде, чем мы с вами побеседуем, мне хотелось бы узнать, что здесь произошло. Позвольте мне расспросить своих слуг. – раздался за спинами споряших звучный и властный голос, заставивший всех умолкнуть и обернуться. По тому, как поклонились подошедшему господину слуги, как побледнел и виновато опустил голову обидчик её сына, дама поняла, что перед нею тот, кого она искала. Атос, между тем, нахмурившись, рассматривал своего воспитанника и слуг, переводя нахмуренный взгляд с одного на другого, при этом каждый невольно робко отводил глаза. Безусловно, граф испытал облегчение, найдя своего воспитанника и слуг живыми и здоровыми, но изрядно потрёпанный вид Рауля заставлял предположить, что день прошёл вовсе не так гладко, как Атосу того хотелось бы. Завершив свой беглый осмотр, Атос повернулся к Гримо. - Друг мой, помнится, я приказал вам сопровождать виконта и Марион в прогулке по ярмарке и развлечениях, накормить обедом и проследить, чтобы с мальчиком ничего не случилось. После чего вы трое должны были вернуться в гостиницу и ждать меня там. Почему же, вернувшись к шести часам, я не застал вас в наших комнатах и должен отправиться на поиски? И почему я нахожу виконта в таком странном виде? Не успел Гримо открыть рот, как Рауль, вскинув на Атоса горящие мольбой глаза, проговорил: - Граф! Пожалуйста, не ругайте Гримо. Это я во всём виноват, я подрался с Оноре-Батистом и... Атос бросил на мальчика такой суровый взгляд, что у того слова застряли в горле. - Бражелон! Мне кажется, я не к вам обращаюсь. Не волнуйтесь, когда до вас дойдёт очередь, вам придётся объяснить мне и ваше поведение, и ваш внешний вид. Больше Рауль не пытался вмешиваться в беседу Атоса и Гримо. Последний, в своей обычной манере, несколькими словами и жестами объяснил своему господину, что же случ илось на детской карусели. После чего Атос, всё поняв и уже смягчившись, но старательно пряча улыбку и стараясь придать голосу непреклонную строгость, обратился к Раулю. - Виконт, мне очень неприятно, что вы так дурно вели себя сегодня. Стыдитесь! Вы затеяли отвратительную драку, как невоспитанный уличный мальчишка. Вы будете наказны. А теперь немедленно попросите прощения у этого молодого человека, и мы отправимся домой. Рауль молчал. Подождав несколько секунд, Атос обратился к воспитаннику: - Ну же, виконт, я жду! Рауль, обиженный такой несправедливостью графа, глотая вскипевшие слёзы и ни на кого не глядя, сдавленным голосом проговорил: - Я не стану... - Что-о? - Я не стану просить у него прощения. – упрямо повторил Рауль. – Подумал и добавил: - Ни за что. Гримо одобрительно крякнул. Атос же задохнулся от изумления. Впервые всегда повиновавшийся одному его слову Рауль проявил такое непослушание. Граф полагал, что его показная суровость и принесённые Раулем извинения помогут быстро исчерпать инцидент, после чего они мирно отправились бы в гостиницу, по дороге Атос объяснил бы Раулю, что вовсе на него не сердится, а вечер прошёл бы спокойно и дружно... Но в этот момент все его надежды рухнули. - Бражелон, вы забываете, что и без того уже сильно провинились сегодня и заслужили наказание. А теперь вы своим упрямством лишь усугубляете свою вину. Сейчас же сделайте то, что я вам сказал, иначе... – Металлическим голосом начал Атос. Но тут мать Оноре-Батиста, наблюдавшего, стоит заметить, всю эту сцену с выражением злорадного удовлетворения на лице, сочла своим долгом вмешаться. В самом деле, её сын и сын этого красивого дворянина – всего лишь дети. А этот господин, по-видлимому, намеревался обойтись со своим ребёнком черечур сурово. К тому же, Оноре-Батист был явно года на четыре –пять старше маленького виконта, и должен был поэтому вести себя более разумно. Во всяком случае, колотить этого худенького малыша ему не следовало.
Amiga: Юля, Кассандра, супер!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! *лежу в обмороке* Еще, еще, еще!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Amiga: В данный момент фанфик пишет махровый арамисоман. :) Я бы сказала, "в данный момент - махровый арамисоман" :) Верю, что у тебя все впереди :ЬЬЬЬ
Amiga: Как чудесно, что фанфик пишут атосоманы - портрет Атоса заставляет влюбленно вздыхать...! Вот такие у нас чудесные арамисоманы - и Атоса вам напишут как живого :) Видимо, от Арамиса им достался дивный слог :)))
Юлёк (из клуба): Amiga пишет: Я бы сказала, "в данный момент - махровый арамисоман" :) Верю, что у тебя все впереди :ЬЬЬЬ Не дождетесь. :)
Scally: Да, малыш Рауль - это прелесть. А Гримо!
Юлёк (из клуба): Amiga пишет: Вот такие у нас чудесные арамисоманы - и Атоса вам напишут как живого :) Видимо, от Арамиса им достался дивный слог :))) Это у нас семейное. :) *мучительно краснеет и опускает глаза*
Кассандра: Не надо обмороков! А то придётся закрыть развлекаловку, как вредную для здоровья.
полная версия страницы