Форум » Наше творчество » Трудное детство Рауля де Бражелона » Ответить
Трудное детство Рауля де Бражелона
Юлёк (из клуба): Почтенному обществу предлагается новая литературно-творческая забава. Бурное обсуждение темы взаимоотношений Атоса и Рауля привело нас с Евгенией к мысли, что по этому поводу неплохо бы написать фанфик. Причем задействовать в этом деле всех, кому не лень. Это будет роман о детстве Рауля. Исходные данные: действие происходит в Блуа. Раулю де Бражелону только что исполнилось шесть лет. Обязательные персонажи каждого отрывка: Рауль, Атос, Гримо. Поскольку на форуме достаточное количество обожательниц г-на д`Эрбле, то решено, что Арамис будет частенько наезжать в гости к графу. Остальных можно присоединять по желанию. В основе каждого отрывка – рассказ о какой-либо милой шалости виконта. Фраза «И в это время появился Гримо, ведущий за руку Рауля» обязательна для использования в каждой главе. Далее нужно рассказать о шалости, учитывая, что Рауль – ребенок, а у Гримо весьма своеобразная манера разговаривать. [img src=/gif/sm/sm13.gif] Атос должен наказывать виконта. [img src=/gif/sm/sm17.gif] Желательно, чтобы это было остроумно и весело. [img src=/gif/sm/sm16.gif] Историчность и соответствие первоисточнику приветствуются, но не являются абсолютной самоцелью. Мы учитываем, что все участники в разной степени владеют знаниями на эту тему. И мы понимаем, что исторические вольности в сюжете непременно возникнут. Закидывать "вольнодумцев" помидорами никто не будет. По причине того, что их подавали в тот момент только к королевскому столу как деликатес из Нового света. [img src=/gif/sm/sm17.gif] Каждый пишет отрывочек по своему усмотрению, согласовывая его с предыдущими. Это не «Представьте себе», так что придумывайте что-то более-менее литературное. И не нужно заставлять виконта изобретать ядерную бомбу, хорошо? Поехали!
Юлёк (из клуба): ...Утром, глядя из-за неплотно прикрытой занавески во двор, Арамис отпускал ироничные замечания по поводу солдат, которые собирались в очередную вылазку за "испанским шпионом". Атос сдержанно улыбался. Оба друга пребывали в отменном расположении духа, которому немало способствовал благополучный исход вчерашнего разговора, героическое поведение Рауля и завтрак, который принес в кабинет Гримо. - Они никуда не собираются уходить, пока не найдут если не вас самого, то хотя бы неопровержимые доказательства вашего исчезновения из наших краев! - Атос мелкими глотками пил свой любимый херес. Арамис беспечно махнул рукой. - Мы предоставим им эти доказательства, мой дорогой. Неужели вы сомневаетесь? И могу ли я надеяться на иной исход дела, когда вы мне оказываете покровительство? - Я не могу поступить иначе. Даже если мне не совсем понятны причины, побудившие вас снова заняться политикой. - Да я и не переставал ею заниматься! - Арамис негромко рассмеялся. - Оставим эту тему, Атос... У меня вчера вечером возникла одна мысль, как я могу унести отсюда ноги, при этом оставшись целым и невредимым. Но для этого мне потребуется гонец. - Все мои люди - в вашем распоряжении. Арамис улыбался. - Нет-нет! Мне вполне достаточно вашего воспитанника. Вы не против? - Рауль? - Атос не мог скрыть удивления. - Вот именно. Лейтенант вчера сказал золотые слова: на ребенка и нянюшку не обратят внимания. Куда ваша прекрасная Марион водит гулять Рауля? - Всякий раз по-разному! - Атос все еще не понимал, куда клонит Арамис. Но объяснений не пришлось долго ждать. - Мне нужно лишь узнать, гостит ли в замке Лавальер моя знакомая, графиня де Шатоден. Это совсем близко, не так ли? - Алиса де Шатоден? - переспросил Атос. И увидел, как щеки Арамиса залил яркий румянец, который он не в силах был скрыть. - Вы знакомы с графиней? Вместо ответа последовал краткий кивок. - И она может вам помочь? - Надеюсь, что она не откажется это сделать! - шевалье покраснел еще больше. Атос выдержал некоторую паузу. - Друг мой, вы намерены доверить тайну женщине? - Для нее это не тайна... - тихо ответил Арамис, опуская глаза. Он сейчас был поразительно похож на себя-прежнего в мушкетерском плаще. - Ну что ж... Вам виднее. После завтрака я приведу сюда Рауля. Мы можем не прерывать наши уроки? - О, конечно! Лучше, если прогулка состоится после обеда...
LS: В какой-то момент меня охватило волнение: а не будет ли иметь место допрос малолетнего без согласия его законного представителя - грубейшее нарушение прав и свобод? И не придется ли Раулю лгать?
Юлёк (из клуба): Я что - зверь?
Эшли: Юля, давай еще! ПРисоединилась бы сама, но сто лет не пишу ничего... Может, потом - если решусь. Они все у тебя как живые получились... Особенно Арамис, я его себе так и представляла - с такими поступками, такой реакцией на события... Ой блин, раздел-то про Рауля... Ладно, считайте коротеньким оффтопом...
Евгения: Закончив, как обычно, занятия, Атос сказал Раулю: - Прекрасно, мой мальчик! Я очень доволен вашими способностями и старательностью. Теперь ступайте отдыхать, пообедайте, - Атос понизил голос, - а после обеда у меня для вас будет небольшое задание. Господину д`Эрбле, - эти слова Атос произнес почти шепотом, - необходимо, чтобы вы прогулялись до замка наших соседей, Лавальер. Передайте маркизу и маркизе от меня поклон, а если в замке гостит графиня Алиса де Шатоден (Шатоден – запомните, Рауль!), то ей вы незаметно передадите вот это. Граф вынул из кармана сложенную в несколько раз записку и перстень Арамиса. - Или лучше, - прибавил Атос, – поднимитесь ко мне перед самой прогулкой, чтобы до того времени Марион ничего не обнаружила. После обеда Рауль не мог дождаться, когда няня поможет ему одеться. Наконец, всё было готово, и мальчик крикнул: - Марион, я попрощаюсь с графом! – И, прыгая через ступеньку, взлетел наверх. В комнате Атоса Рауль принял из рук опекуна записку и кольцо, еще раз повторил имя той, которой должен был их передать, и, гордый собственной значимостью, спустился вниз. Еще бы! Ему доверили взрослую тайну! Ему дали серьезное поручение! Рауль горел желанием исполнить его в лучшем виде. Когда мальчик с кормилицей вышли со двора, Рауль сказал: - Марион, давай сегодня сходим в гости к господину де Лавальер! У его Далилы недавно родились щенки, и он обещал мне разрешить с ними поиграть, когда они немного подрастут. - Ну что ж, - ответила Марион, не имевшая никаких определенных планов, - к Лавальерам так к Лавальерам. И то сказать, я не была у них, почитай, уже месяца два. Надо бы проведать да разузнать, может, у них еще ребеночек будет. Ведь маркиза, бедняжка, уж пятую Луизу похоронила! – рассуждала Марион, спускаясь вслед за Раулем по тропинке, больше разговаривая сама с собой, чем с мальчиком. – И всё-то Луизами называют! Я уж ей говорила, что не к добру это, а она одно: так мою матушку звали, так и дочь мою звать будут. Хоть бы второе имя дали – Луиза-Мария, к примеру, или Луиза-Франсуаза: глядишь, две святые уж лучше бы за девочкой присмотрели… Эх! – заключила Марион и, подобрав юбки, грузно перескочила через канавку, через которую Рауль перелетел, как кузнечик. Перед воротами замка Лавальер кормилица остановила Рауля, пригладила ему волосы, оправила одежду и наказала вести себя в гостях подобающе молодому дворянину. Вместе они пересекли двор и уже хотели войти в дом, когда раздался серебристый смех, и на веранду выбежала девочка чуть моложе виконта. Рауль замер в восхищении: ему показалось, что он видит ангела, сошедшего с фрески в часовне. Девочка тоже увидела его и улыбнулась. Ее золотые локоны слегка растрепались, ветерок шевелил на шее тонкое розовое кружево, сияющие голубые глаза, задорные и томные, смотрели на Рауля с любопытством и доброжелательностью. Юный виконт никогда не видел подобного создания. - Элоиза! – послышался женский голос из комнат. – Где же ты? - Мама, гости пришли! – закричала девочка. – Очень красивый мальчик и с ним тетенька. Рауль вспыхнул до корней волос.
Евгения: В дверях показалась хозяйка, маркиза де Лавальер, и незнакомая дама лет тридцати, с белокурыми волосами, причесанными по последней парижской моде, с живыми голубыми глазами и изящными чертами лица. Рауль бросил на незнакомку испытующий взгляд и поклонился. Марион присела в реверансе. - Марион! Это ты! – вдруг радостно вскрикнула незнакомка. - Госпожа Алиса! Алиса де Ла Клери! – пораженно воскликнула кормилица. - Де Шатоден, теперь я Алиса де Шатоден, - смеясь, сказала дама. - Де Шатоден, - шепотом повторил обрадованный Рауль. - Я вышла замуж, Марион, и теперь живу в Париже. Сюда я приехала погостить к моей дорогой подруге, - она обернулась к госпоже де Лавальер. – А это моя дочь Элоиза, - представила графиня. Девочка грациозно сделала реверанс. Рауль смотрел на нее, не отводя глаз. - Красавица! – восхитилась Марион. – А доченька-то ваша, мадам Алиса, ну в точности вы! Муж-то не обижается, что она от него ничего не взяла? – с широкой улыбкой спросила Марион. Более внимательный наблюдатель, чем Марион, мог бы заметить, что графиня улыбнулась слегка натянуто и едва заметно побледнела. Он мог бы заметить также, что профиль Элоизы чем-то неуловимо напоминает профиль аббата д`Эрбле. Впрочем, в неверном свете полутемной веранды ничего нельзя было сказать наверняка… Когда с радостными приветствиями было покончено, г-жа де Лавальер пригласила гостей в комнаты и прошла распорядиться насчет угощения. - Мама, можно мы с господином Раулем пока поиграем в саду? – спросила Элоиза. - Ну конечно, дети! Ступайте! Девочка, приподняв платьице, радостно выбежала из дома, маня за собой Рауля. Однако Рауль обернулся и, увидев, что графиня де Шатоден осталась одна в амбразуре окна, вернулся к ней. - Госпожа графиня, у меня к вам поручение. - Поручение? – удивленно-снисходительно вскинула бровь графиня. – От кого же? - От шевалье д`Эрбле, - шепотом сообщил Рауль. Графиня судорожно оперлась рукой о подоконник и побледнела. - Вот, - сказал Рауль, вытаскивая из кармана записку и перстень и передавая их графине. Алиса де Шатоден стремительно развернула письмо и быстро прочла его. - Передайте ему, что я обо всем позабочусь, - тихо сказала она. - Хотя подождите-ка... Графиня подбежала к бюро, набросала несколько строк и, поскольку вдалеке уже слышались шаги госпожи де Лавальер, поспешно свернула записку и сунула в руку Раулю. - Господин Рауль! – раздался издалека звонкий голосок. - Слышите? – с ласковой улыбкой сказала Алиса де Шатоден. – Вас зовут! Идите, мой мальчик. И храни вас Бог! – порывисто воскликнула она. … Когда пришло время уходить, Рауль почувствовал себя самым несчастным человеком на свете. - Рауль, нам пора! – в десятый раз напоминала Марион. – Темнеет, граф будет волноваться. Но если бы кормилица не взяла мальчика за руку и не увела его домой, он бы так и остался любоваться маленькой богиней… Рауль никогда больше не видел Элоизу. Через несколько лет он совершенно забыл черты ее лица. Но взлетающий от ветра легкий светлый локон, улыбающиеся нежные голубые глаза и серебристый смех, звучащий в старых аллеях замка Лавальер, навсегда врезались в его память…
Юлёк (из клуба): …К замку Бражелон няня и воспитанник подошли уже в полной темноте. Рауль чувствовал, что страшно устал. У него подгибались ноги, он буквально висел на локте у Марион. Закончилось тем, что Марион просто взяла его на руки. Благо, было уже совсем недалеко. Графа как раз отвлекли беседой королевские офицеры – в гостиной горел свет, а Оливен с глупо-важным выражением лица хлопотал на кухне, расставляя на подносе вазы с фруктами и тарелки с бисквитами. Марион не без насмешки посмотрела на него, и понесла задремавшего Рауля в спальню. Малыш сладко посапывал и улыбался. Будить его было жалко. Марион решила, что сначала позаботится о плотном ужине, а уж потом растормошит своего милого мальчика. Она уложила Рауля на кровать, не раздевая – только сняла с ребенка башмаки. Ласково провела рукой по его волосам, слегка влажным от выступившей испарины, поцеловала в лоб и перекрестила. Из кармана мальчика выкатились на покрывало три больших желудя. Марион положила их на столик – дети есть дети, им свойственно набивать карманы всякими «сокровищами». И попробуй только выкинуть эту ерунду – живо поднимется крик, да и до слез недалеко. Хоть девочки, хоть мальчики – в этом отношении все равны. Качая головой в такт своим мыслям, Марион поправила на Рауле камзольчик - и увидела уголок листка дорогой писчей бумаги, торчавший из кармана. Пальцы женщины машинально вытащили его на свет Божий, и развернули. Марион полагала, что имеет право знать, что ее воспитанник носит с собой – ибо несколько раз случалось, что Рауль приносил с собой в кармане то раздавленную ягоду, то пушистую большую гусеницу, то кузнечика или светлячка. Живых вложений в бумажке не оказалось. Зато Марион поняла, что это не просто бумажка. Рауль принес в кармане записку. Судя по тому, что листок нежно пах дорогими духами - ее написала женщина. Знатная женщина. А потому записка не могла быть адресована никому, кроме графа де Ла Фер. Первым движением нянюшки было - положить листочек назад, в карман камзольчика. Но потом Марион покачала головой, и, захватив записку с собой, торопливо пошла вниз. Она чувствовала себя ответственной за все, что происходит в доме. В том числе и за личную жизнь хозяина. На лестнице ей встретился Гримо.
Юлёк (из клуба): Нетрудно догадаться, что со времени истории о мнимом сватовстве Гримо всячески избегал общества Марион. Да и Марион, оскорбленная в своих лучших чувствах, не особо искала встреч с господином управляющим. Но сегодня долговязый молчун Гримо был как раз тем человеком, который бы помог Марион разобраться в происходящем и принять верное решение. Он прекрасно умел делать два дела, которые самой Марион были не под силу: молчать и читать. К тому же именно Гримо был слепо предан хозяину. - Прочитай! - потребовала Марион, когда они оказались в пустой кухне. Гримо пожал плечами и прочитал. Разумеется, молча, что привело Марион в состояние, близкое к ярости. Не будь она так возбуждена происшествием - догадалась бы о содержании записки по вытянувшемуся лицу Гримо. Записка содержала следующие строки: «Ангел мой! Вам нужна моя помощь? Да, да, сто раз – да! Во имя того, что нас связывает, я считаю себя обязанной помочь вам – даже если это будет стоить мне слишком дорого. Переписка безопаснее, но займет слишком много времени – а оно для вас сейчас драгоценно. Потому я умоляю вас найти способ появиться сегодня после полуночи в павильоне у пруда в замке маркиза Лавальер. Один разговор даст нам больше, чем сто писем. Надеюсь, вы помните, каким образом можно пройти в павильон, не привлекая к себе внимания? Нежно целую ваши прекрасные глаза». - И что там? - взволнованно спросила Марион. Гримо неопределенно ухмыльнулся. - Чурбан! - окончательно взъярилась мадам Лапайетри. - О чем она ему пишет? - О свидании. У Марион подкосились ноги. Она упала на подвернувшийся табурет, и принялась обмахиваться своим передником. Лицо ее выражало крайнюю степень огорчения. - Такой человек, как господин граф, не будет словами кидаться! Раз эта дама пишет ему - значит, их что-то связывает! Ясное дело, что она его любит. По правде говоря, не любить-то его невозможно! И если она свидания назначает - граф ее намерен сделать хозяйкой здесь! Никогда не поверю, чтобы он даме стал надежду давать, если у него такой цели нет! Гримо, озадаченно посапывая, чесал в затылке. Он никогда не жаловался на отсутствие сообразительности, но эта записка поставила его в тупик. Марион ждала, когда он выскажет свое мнение. - Вы ходили к замку маркиза? – наконец, спросил Гримо. - Да, да! - Записку дали Раулю? - Вот именно! - Он читал? - Не думаю. Он весь день играл с дочкой мадам Алисы… оба - сущие ангелочки! Марион начала расхваливать и Рауля, и Элоизу. Гримо почти не слушал – он думал. И чем больше думал, тем больше понимал, в чем дело. - Пусть Рауль отдаст записку графу! – наконец, сказал он. Женский вздох был ему ответом. - Граф никуда не пойдет! – продолжил Гримо. - Ты уверен? – с подозрением спросила Марион. – Он настоящий дворянин, и его просит о встрече дама. - Уверен. – в голосе Гримо явственно слышалась непоколебимая уверенность. Марион, несколько успокоенная, стала спускаться вниз. Но потом ее посетила еще одна мысль. - Гримо! – окликнула она. – И все же проследите… мало ли что… Гримо утвердительно кивнул. После этого кивка нечего было опасаться. Судьба и честь господина де Ла Фер были в надежных руках. - Ишь, какая прыткая! – бормотала Марион, наливая в кувшин яблочный отвар. – Вздумала разжалобить господина графа, да и женить на себе. Еще неизвестно, как она к моему ангелочку отнесется… знаем мы таких… Пока я тут, никакая мачеха в дом не войдет! Рассуждая таким образом, Марион собрала на поднос ужин для «своего ангелочка» и резво понесла все наверх. Настроение у нее вновь стало хорошим. Она даже позволила себе напевать вполголоса.
ЛенинЪ: Ой-ой-ой... Что же будет с Марион... Когда граф узнает...
Эшли: Я же рехнусь, продолжения ожидая... Юль, опять не успеваю тебе написать... черт... завтра попробую
Евгения: Когда пробило полночь, Арамис спустился из окна по садовой лестнице. На прощанье Атос в последний раз предостерег его: - А вдруг это ловушка, Арамис? Не стоило бы ночью бродить по округе… - Ерунда, Атос, - отмахнулся д`Эрбле. – Я доверяю графине. И у меня есть для этого причины. Я постараюсь вернуться побыстрее! С этими словами Арамис махнул другу рукой и исчез. Беглец хорошо знал дорогу к летнему домику Лавальеров. Ночь была лунная, так что добрался он быстро, постучал и вошел. Графиня де Шатоден с радостной улыбкой подбежала к нему: - О, Рене! - Здравствуйте, графиня! – с улыбкой, в которой, однако, было больше любезности, чем сердечности, произнес Арамис. - Графиня… - в глазах Алисы отразилась боль, но д`Эрбле ничего не заметил, поскольку проверял, хорошо ли занавешены окна. Молодая женщина постаралась справиться с разочарованием: - Вы просили меня о помощи, шевалье, - я к вашим услугам. Что вам угодно? - Прежде всего, если можно – стакан вина. Я положительно умираю от жажды! – ответил Арамис, усаживаясь в кресло. Графиня подошла к столику, налила вино и протянула шевалье бокал, до краев наполненный рубиновой влагой. Однако когда ее рука коснулась руки Арамиса, Алиса невольно вздрогнула, и половина бокала пролилась на белую рубашку аббата, обагрив ее. - Что с вами, графиня? – удивленно спросил Арамис. Алиса не отвечала. В глазах ее стояли слезы. - Что с вами, Алиса? – намного беспокойнее и нежнее, чем в первый раз, повторил Арамис. И тут графиня не сдержалась. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. - Что со мной? Что со мной!.. Вам никогда этого не понять… Не понять, каково это – годами жить с нелюбимым мужем, всегда быть ему примерной женой, а думать – думать о другом! Жить воспоминаниями – о тебе, Рене, о тебе одном… Только о тебе… А потом увидеть снова и услышать это ледяное «Здравствуйте, графиня!»… И ты еще спрашиваешь, что со мной… - Молодая женщина бессильно опустила руки. - Ах, графиня, если бы я знал… Алиса, милая, если бы я знал!.. – растроганно шептал Арамис, целуя руки графини. Здесь деликатность велит автору прервать рассказ и оставить своих героев наедине. Скажем только, что шевалье д`Эрбле смог расстаться с графиней де Шатоден только часов в пять утра. Прощаясь, они успели обговорить все подробности спасения Арамиса из цепких лап солдат его высокопреосвященства. Без приключений д`Эрбле добрался до поместья Бражелон и подошел к замку. Арамис оглянулся – лестницы не было. Предусмотрительный Гримо, видя, что аббат задерживается, убрал ее, чтобы не заметили соглядатаи. Кричать или подавать иные знаки было опасно. Чертыхнувшись, Арамис прикинул свои силы и начал карабкаться к окнам графа по лозам дикого винограда.
Евгения: … Марион снилось, что граф де Ла Фер женится. Она, как наяву, слышала звуки свадебного марша и видела, как новобрачные, прекрасные, влюбленные и счастливые, выходят из церкви. Но как только молодая графиня переступила порог замка, ее лицо исказило хищное выражение, она трясущимся пальцем указывала на Рауля и кричала: «Вон! Вон! Вон!!!» Этот оглушительный крик, словно колокольный звон, раздавался в ушах Марион, но она не смогла пошевелиться даже тогда, когда безумный граф выгонял своего сына из дома, а тот плакал и протягивал к нему руки. Марион проснулась в холодном поту. Она приложила руки к груди, чтобы унять бешено колотящееся сердце, и села на кровати. На улице было еще совсем темно. Кормилица спустила ноги на пол, нащупала ночные туфли и подошла к кроватке Рауля. Мальчик тоже спал беспокойно – видно было, что события минувшего дня произвели на него глубокое впечатление. Он ворочался с боку на бок, но потом он тихонько засмеялся во сне, и это немного успокоило Марион. Она глубоко вздохнула и подумала, что, возможно, следует впустить немного свежего воздуха, чтобы прояснить голову. О том, чтобы снова лечь в скомканную от кошмарных снов постель, Марион боялась и подумать. Она осторожно приоткрыла окно. В лицо пахнул свежий ветерок. Всё ещё спало – и люди, и животные, и птицы. На ясном небе россыпью сверкали звезды, и среди них ярким светом по-королевски сияла полная луна. Умиротворенная этой вечной картиной, Марион уже почти решила вернуться и поспать еще немного, как вдруг ее внимание привлек шорох, раздававшийся слева, совсем недалеко. Марион высунулась из окна и похолодела. По виноградной лозе к окнам графа взбиралось привидение. Самое настоящее. Именно такое, каким и должно быть. В белой одежде, залитой красным - конечно, кровью. Из горла Марион вырвался только сдавленный хрип. Она бросилась к Раулю, как наседка к цыпленку, торопливо шепча молитву и часто крестя мальчика, не забывая и о себе. Когда всё затихло, первый испуг Марион прошел и количество молитв достигло значения, способного отогнать отряд привидений, а не то что одно, к Марион вернулась способность думать. Первая мысль о том, чтобы подождать до утра и позвать кюре, продиктованная осторожностью, была опасна: Бог его знает, что натворит призрак в замке до утра. Поэтому Марион решилась действовать на свой страх и риск (вот уж где она в полной мере прочувствовала значение этой поговорки!). Достав из-за распятия бутыль со святой водой, она щедро окропила комнату, особенно стараясь возле кроватки спящего Рауля, и двинулась по коридору, кропя перед собой, после себя, пол, потолок, стены – всё, до чего могла дотянуться, безостановочно читая молитвы и взывая ко всем святым. Так она дошла до комнат графа. Решив, что в такой момент можно простить нарушение приличий, к тому же она не в спальню вламывается, а всего лишь в кабинет, Марион собралась с духом и отворила дверь. То, что она увидела потом, женщина не могла вообразить даже в страшном сне: при звуке открываемой двери с кресла графа вскочило привидение и наставило на нее пистолет. Крепкие нервы Марион не выдержали. В первый и, вероятно, в последний раз в жизни она грохнулась в обморок.
Юлёк (из клуба): В моих отрывках кое-что переделано. Прошу прощения у всех: это я виновата, Марион читать не умеет.
Юлёк (из клуба): - Атос, осторожнее! - Шевалье, я предупреждал вас! Ну вот... нюхательная соль у меня в кабинете не водится. - У меня есть флакон... Резкий запах окончательно привел Марион в чувства. Она открыла глаза и обвела взглядом комнату. Судя по всему, она в кабинете графа. Она полулежит в кресле. Граф наливает в стакан воды. Он в домашнем халате и ночном колпаке. Вполне спокоен. Стало быть, ему ничто не угрожает. Угрожает... разве ему что-то угрожало? И кто это с ним? - Марион, тише. Ради Бога, тише. Ни звука. - Господин граф, там... - сипло выдавила Марион, внезапно вспомнив о цели своего прихода. К ее губам тут же поднесли стакан с водой. - Там... призрак... Раздался негромкий смех. Марион оглянулась и вытаращила глаза от изумления. "Призрак" стоял у зеркала и закрывал маленький флакончик с нюхательной солью. Вид у него был вполне... хм... живой. Более того - Марион дала бы руку на отсечение, что она уже встречала этого человека. - Я вас напугал, Марион? Прошу прощения. Мне и в голову не пришло, что вы верите в привидения. Но я живой, честное слово. И надеюсь остаться живым. Марион приняла более удобную позу. Посмотрела на графа, перевела взгляд на шевалье д`Эрбле. Оба улыбались. - Но зачем лазать по стенам, господин шевалье? В вашем-то возрасте? Атос, несмотря на свою флегматичность и сдержанность, не выдержал и расхохотался. Арамис покраснел, досадливо дернул плечом и не удержался от соблазна посмотреть на свое отражение в зеркале. У шевалье были весьма веские причины считать, что он выглядит лет на семь-восемь моложе, чем есть на самом деле. Марион своим замечанием несколько шокировала его. - Марион... Дело вот в чем... - закончив смеяться, Атос опустился в кресло, стоявшее напротив того, в котором сидела Марион. - Нам нужно вам кое-что объяснить... Все куда серьезнее, чем вы можете представить...
LS: Евгения пишет: … Марион снилось, что граф де Ла Фер женится. Евгения! Как говорится, двадцать копеек за эту фразу! Она прекрасна!
Евгения: - Видите ли, Марион, - произнес Атос, - все эти солдаты, которым мы вынуждены оказывать гостеприимство, охотятся за нашим другом шевалье д`Эрбле. - Шевалье – государственный преступник?! – вскричала Марион. - Успокойтесь, Марион, государству я желаю только блага. Но я имел неосторожность досадить господину кардиналу, - с тонкой улыбкой ответил Арамис. - Кто говорит «Ришелье», говорит «сатана»! – Кормилица убежденно повторила слова, сказанные когда-то Раулю, и перекрестилась. Атос и Арамис весело переглянулись. - Я рад, что мы сходимся во взглядах, - сказал шевалье д`Эрбле. – И теперь вы знаете, Марион, что заставляет меня скрываться и лазить по стенам… в моём возрасте… - Но не может же шевалье прятаться вечно? Рано или поздно солдаты могут вас схватить, особенно если вы будете бегать где ни попадя, как сегодня. - Вот поэтому, Марион, мне и нужно покинуть Бражелон… - Гм… Вся округа так и кишит солдатами, - с сомнением перебила Марион. - … и графиня де Шатоден мне в этом поможет, - как ни в чём ни бывало, продолжал Арамис. – Через три дня графиня уезжает, и она предложила мне честь править ее каретой. - Вы будете за кучера у госпожи Алисы? – изумленно вскричала кормилица. - Именно так, Марион. - Да ведь вас сразу узнают! В Лавальере столько же солдат, сколько в Бражелоне! - Шевалье д`Эрбле нужно будет остричь волосы, сбрить усы и переодеться в ливрею дома де Шатоден, - сказал Атос. – Придется рискнуть, но другого выхода нет. - Хорош же будет кучер госпожи графини, бродящий по соседнему поместью! – воскликнула Марион. - Это будет ночью. - Тем более ночью! Я прошу прощения у вас, господин граф, и у вас, господин шевалье, но вам недостает женской практичности, - с некоторым самодовольством ответствовала Марион. – Шевалье надо выходить из Бражелона по-другому. Я вам скажу, на кого солдаты не обратят внимания, - на крестьянского парня. - Марион! – удивленно воскликнул Арамис. – Прекрасная мысль! Но где мне взять крестьянскую одежду так, чтобы никто об этом не знал? Марион вздохнула. - У меня в сундуке сохранились вещи моего Робера, упокой Господь его душу. Конечно, они будут великоваты, но их можно приспособить. - Марион, вы просто сокровище! – с чувством произнес Арамис. - Да что уж… - Кормилица Рауля покраснела от удовольствия. – Я, с вашего позволения, принесу одежду утром, чтобы шевалье примерил. Женщина поднялась, считая, что пока разговор окончен. - Марион, - окликнул ее Атос, - вы понимаете, что никто не должен обо всём этом знать. - Будьте покойны, господин граф, - ответила Марион. – Никому ни словечка не скажу, даже Раулю. - Раулю-то можно. Он и так всё знает. Он тоже… спасал меня… от привидения, - со светлой улыбкой сказал Атос.
Ира: Здорово!!! Бедный Арамис, быть одетым в крустьянские тряпки огромных размеров))) Правда вот интересно...с чего бы у мужчин "недоставало женской практичности"? Такое ощущение, как будто она у них есть, и именно женская, но её чуть-чуть ниже нормы)))
Юлёк (из клуба): Марион вернулась в детскую. Если вы думаете, что после произошедшего она не смогла спать, то глубоко ошибаетесь. Верная кормилица уснула, едва ее голова коснулась подушки. И разбудил ее голосок Рауля: - Марион, вы так и спали одетой? Вы уложили меня, и уснули так? Зачем мы ходили гулять так далеко? - Потому что так было нужно графу де Ла Фер, вашему опекуну. И его другу, шевалье д`Эрбле! - твердо сказала Марион. Глаза Рауля расширились, личико напряглось. Марион с нежностью посмотрела на своего воспитанника. - Ах, вы, мой ангелочек! Как же я вас люблю! - Вы все знаете? - хлопая ресницами, спросил Рауль. И тут же нахмурился: - Я выболтал все во сне? Плохой же я буду солдат! - Нет-нет, милый мой. Вы ничего не сказали! - поспешно заявила Марион, привлекая мальчика к себе. - Вы будете отличным офицером. Храбрым, смелым, преданным королю и своим командирам. Я уверена в этом. Вы умеете хранить тайны. Взрослые тайны... Мне все рассказал сам господин граф. - Но Марион... нужно молчать! - Мы и будем молчать. И еще поможем господину шевалье уехать отсюда. - Ты, Марион? Каким образом? - Рауль смотрел на нянюшку с восхищением. Та улыбнулась. - Хитростью. Марион встала и, покряхтывая, пошла к сундуку, где у нее хранились наряды на все случаи жизни. Порывшись немного, она достала сверток, перевязанный черной лентой. - Ну вот, и пригодилась мне это одежда... - тихо сказала она, разворачивая ткань. Рауль, мигом спрыгнув с кровати, с любопытством смотрел на нее. - Рауль, вы даже не помолились? - голос Марион напомнил ему о том, что она, даже расчувствовавшись, не намерена устраивать своему подопечному какие-то поблажки. - Ай-ай-ай, как не стыдно? Мальчик пристыженно засопел и принялся читать утреннюю молитву. С недавних пор он знал ее на латыни, и очень гордился этим. Марион шептала вслед за ним, перебирая в коробке ленты. - А теперь я помогу вам одеться, вы умоетесь и пойдете к графу. Проследите за тем, чтобы в коридоре никого не было. И приведите к нам сюда господина д`Эрбле. Он, верно, уже встал.
Евгения: Умытый Рауль пробрался в комнату опекуна, поминутно оглядываясь по сторонам. В этой предосторожности, в общем-то, не было необходимости, ибо коридор был совершенно безлюден, но мальчик не мог отказать себе в удовольствии поиграть в приключение. Тихонько отворив дверь, Рауль зашел в кабинет графа. Атос спал на кресле. Всю ночь он не сомкнул глаз, ожидая друга, и заснул только под утро, когда Арамис благополучно вернулся. Рауль с любовью посмотрел на прекрасно-безмятежное лицо спящего графа, на его тонкие руки, свесившиеся с подлокотников, и решил не будить опекуна. Он проскользнул в спальню, где рассчитывал найти господина д`Эрбле. И верно, он был там: шевалье крепко спал, разметавшись по кровати Атоса. - Шевалье! – тихо позвал Рауль. Арамис даже не пошевелился. - Шевалье д`Эрбле! – позвал Рауль погромче, подходя ближе. Арамис, всегда отличавшийся чутким сном, снова не ответил: видимо, ночные разговоры о политике с графиней Шатоден истощили все его силы. - Господин д`Эрбле! – Рауль подошел к самой кровати и легонько потряс Арамиса за плечо. От этого прикосновения аббат мгновенно подскочил на постели, опрокинув подсвечник с прикроватной тумбочки. Сию секунду в дверях спальни возник грозный Атос с кочергой наперевес. Однако увидев, что в комнату проник всего лишь Рауль, напряженные, словно свернутая пружина, заговорщики расслабились. - Хороши же мы с вами оба, Атос! – смеясь, воскликнул Арамис. – Спасибо еще, что солдатам не пришла мысль наведаться к вам с утра пораньше. Что вы хотели, Рауль? - Марион просит шевалье д`Эрбле зайти к ней, - сказал мальчик. – Пойдемте, я провожу. Никем не замеченный, Арамис прошел несколько шагов по коридору и очутился в детской. Марион уже успела разложить на кровати одежду своего покойного мужа. Д`Эрбле с сомнением окинул вещи взглядом: надо сказать, что супруг Марион, отличающейся завидным ростом, был ей под стать. - Ничего, господин шевалье, мы их немножко ушьём, - успокоила его Марион. – Вы пока примерьте это, а я пойду найду Гримо. Пока Арамис надевал крестьянскую одежду, Марион вышла за порог и увидела Гримо, входящего в апартаменты графа с тазиком, полотенцем и бритвой. - Господин управляющий! – ринулась к нему кормилица, слегка подобрав юбки для скорости. – Подождите, мне надо вам что-то сказать. Гримо остановился и молча повернулся к Марион. - Господин управляющий, мне необходимо несколько холстов из кладовых, - безапелляционно заявила Марион. – Будьте добры прислать их ко мне. Видя, что Гримо собирается поинтересоваться причинами этого требования, Марион прошептала: - Это для господина д`Эрбле! Удивленный донельзя Гримо кивнул. Марион вернулась в детскую. Рауль уже был там и весело разглядывал шевалье д`Эрбле. Картина и в самом деле была презабавная: утонченный аббат буквально утопал в холщовой одежде г-на Лапайетри. Ни рук, ни ног не было видно. Марион критически осмотрела шевалье, кряхтя, опустилась на колени и принялась отмечать, где и насколько нужно подшить. Рауль вертелся вокруг и подавал, по просьбе Марион, то булавку, то нитку, то обмылок. Когда с этим делом было покончено, Марион протянула Арамису деревянные сабо своего мужа. Шевалье разулся, сунул ноги в сабо и попытался пройти, страшно громыхая обувью. - Господин шевалье, - недовольно покачала головой Марион, - так дело не пойдет. Оно, конечно, туфли вам велики, и тут уж ничего не поделаешь, разве что тряпочек подложить… Но ходите вы не как крестьянин, точно вам скажу. Возьмите-ка вы их с собой и, пока есть время, поучитесь в них ходить. А я у господина графа половичков настелю, чтобы внизу не было слышно… Арамис с сабо под мышкой вернулся к Атосу, где его уже ждал Гримо с ножницами и бритвой. Аббат с огромным сожалением позволил остричь свои прекрасные темные локоны, а когда и усы, и бородка были сбриты, он долго смотрел на себя в зеркало и презрительно кривил губы. Наконец, тяжело вздохнув, он отвернулся от зеркала, надел сабо и принялся добросовестно расхаживать в них из спальни в кабинет и обратно. Марион в свободные минутки укорачивала рубаху и штаны Робера и подшивала куски холста, принесенного Гримо, то там, то сям под одежду, придавая таким образом солидность и весомость изящной фигуре аббата д`Эрбле.
Amiga: Дамы, я уже который пост просто обожаю вашего Атоса с кочергой :))))
Юлёк (из клуба): Подгонка одежды, пусть даже и самая черновая, заняла у Марион целый день. Рауля невозможно было выгнать из комнаты: он помогал своей кормилице как мог. И, надо признать, что Марион ничуть не протестовала. Она видела, что мальчик увлечен своей игрой во взрослого – что ж, пусть поиграет. Не самая плохая игра в мире. Заодно поймет, что его все любят: и граф, и молчальник Гримо, и господин шевалье… а уж про нее и разговора нет. Незаметно наступили сумерки, за ними – вечер, пришло время ложиться спать. Марион торопилась как можно лучше сделать свое дело. Рауль проявил неслыханную сознательность: сам умылся, сам разделся и натянул на себя длинную ночную сорочку, сам притащил в комнату жаровню, в которой потрескивали раскаленные угли. Нянюшка в качестве утешения рассказала ему длинную интересную сказку про Матушку-Гусыню. Засыпая, мальчик слышал тихое ворчание Марион – та кроила очередной кусок ткани и бормотала себе под нос: - Вот так… вот и благородным господам пригодились одежки моего Робера, упокой Господь его душу… и кто бы мог подумать, как я их в дело пущу… да только бы хозяину на пользу… уж больно он за своего друга переживает… и то ладно… я честная француженка, я тайны хранить умею… а коли согрешила, так кюре мне этот грех точно отпустит… - Попроси отпущения греха у господина д`Эрбле. Он ведь священник! – подсказал Рауль. - Что, радость моя? – вскинулась Марион. Рауль повторил. - И то! – Марион поправила на малыше одеяло и перекрестила его. – Немудрено забыть: шевалье Рене выглядит как светский щеголь, а не как аббат. - Он читает те же книги, что и граф… он умный… - прошептал Рауль, уже находясь на грани сна и яви. - Знаю, знаю, дружочек мой… Ну, спи. Храни тебя Пресвятая Дева…
Юлёк (из клуба): Утром, дождавшись того момента, когда бравая компания королевских солдат отправится в очередную экспедицию против «государственного преступника», наши заговорщики собрались в кабинете Атоса. Марион принесла одежду, заставила Арамиса переодеться в холщовую рубаху, шерстяную куртку, шерстяные же чулки и длинные штаны. Гримо тоже постарался, и добыл где-то сабо, куда меньшего размера и куда менее грубо сделанные, чем те, что накануне достала из своих запасов Марион. Это было важно: даже в шерстяных чулках, надетых поверх шелковых, Арамис за вечер умудрился сбить себе ступни ног до кровавых волдырей. Он старался двигаться как можно грациозней, но желание далеко не всегда совпадало с возможностями. Когда он появился в дверях кабинета Атоса в новом наряде, нахлобучив на голову вязаный колпак, все присутствующие чуть со смеху не попадали на пол. Даже Гримо позволил себе издать звук, весьма напоминающий бульканье закипающего котелка. Марион мигом подлетела к шевалье – исправить явные недочеты. Несмотря на все ее старания, одежда с чужого плеча висела на Арамисе довольно свободно и мешковато. - Вы похожи на крестьянина, как полковая старая лошадь – на английского скакуна! – безжалостно подвел итог Атос. Рауль, который, разумеется, тоже присутствовал при примерке, хихикнул в кулачок. Арамис только вздохнул и жалобно посмотрел на Марион. - Вам бы все смеяться! – та неожиданно бросилась в защиту аббата. – А дело такое, что всей серьезности требует! - Начните сутулиться, друг мой! – подсказал граф. – Вы слишком прямо держитесь. Даже самый независимый виллан имеет привычку горбить спину. - Но я не виллан! – Арамис невольно выпрямился – и тут же послушно наклонил плечо, подчиняясь властной руке Марион, которая подгоняла куски холста, служившие толщинками. – Мы договаривались о роли кучера. - Чтобы выйти из Бражелона незамеченным и добраться до нужного места, вам придется сначала побыть крестьянином! – покачал головой Атос. – Поймите, что превратиться из крестьянина в ливрейного кучера куда легче, чем из дворянина стать кучером. Вы сами неоднократно говорили, что вас видели дважды: первый раз – в гостинице, чей хозяин оказался предателем, и на дороге, со спины. Первый раз вы, к счастью, не успели снять широкополую шляпу, и клевреты кардинала не сумели толком разглядеть ваше лицо. Зато во второй раз вы достаточно долго были на виду, и любой шпион сразу укажет на вас – если вам вздумается сесть верхом на лошадь. У вас военная выправка, аббат… - Так же, как и у вас, граф! – парировал Арамис. – Марион, у меня явилась мысль. Может быть, толщинки нашить на рубашку? Тогда они никуда не будут переезжать… - Я уже сама об этом думаю! – живо отозвалась Марион. – Но тогда придется вам потерпеть еще часа три, пока я все переделаю. Арамис снова вздохнул и утвердительно кивнул головой. - Я прилягу пока, пожалуй… - А мы, виконт, отправимся заниматься! – ласково сказал граф. – Пусть шевалье и вправду отдохнет… Рауль, который втайне рассчитывал на то, что опекун забудет про занятие, нехотя направился к двери.
Юлёк (из клуба): Когда Марион вновь заставила Арамиса переодеться, он выглядел куда естественней, чем в первый раз. Толщинки из холста легли гораздо удачнее, и пришлись впору. Пока шевалье стоял неподвижно, все было просто замечательно. Рауль, приоткрыв рот от удивления, осматривал Арамиса со всех сторон – и не верил своим глазам. Совершенно невозможно было догадаться, что этот плотненький, коренастый человек на самом деле чуть не в два раза тоньше! Арамис словно съежился и стал на полголовы ниже ростом. Впечатление это усиливала одежда: ловкие руки Марион сложили холст таким образом, что плечи казались куда шире, а талия – объемнее. - Не видно, что я сутулюсь? – с тревогой в голосе спросил Арамис. - Нет, нет, я специально сделала куртку чуть свободней, чем требуется. Гримо, поначалу одобрительно кивавший головой, вдруг нахмурился. Арамис, внимательно следивший за мимикой всех своих «экспертов», моментально заметил это. - Что не так, Гримо? Рауль подтвердил опасения управляющего: - Ваши руки, господин шевалье! Мальчик не без удовольствия понял, что к его замечаниям тоже будут прислушиваться, он в этом обществе наравне со взрослыми. - Руки? – чуть удивленно переспросил Арамис. - Точно! – подтвердила Марион, перекусывая нитку зубами и поднимаясь с колен. – Ничего, Гримо, я сделаю рукава длинными настолько, насколько это возможно. Извините, сударь, но они правы. У наших вилланов таких рук отродясь не бывало. Вашими руками иная знатная женщина загордилась бы… Арамиса очередной раз бросило в краску. - И что делать? – растерянно спросил он, в смущении желая поправить волосы – по привычке. Марион моментально сделала резкий предупреждающий жест: - У вас уже нет длинных волос, господин шевалье. Не вздумайте сделать так при посторонних. Давайте-ка, попробуйте подвигаться. В последующий час Рауль только и делал, что смеялся – помимо своей воли, за компанию со всеми. Уж больно забавно выглядели попытки шевалье д`Эрбле двигаться грузно и неторопливо. Марион, раскрасневшаяся от возбуждения, исполняла роль режиссера и отдавала приказания. Временами в процесс вмешивался Атос, которого происходящее забавляло не меньше, чем Рауля и Марион. Гримо сказал всего пять слов, но они были на вес золота.
LS: Да, мне тоже пришла в голову мысль о руках Арамиса, которыми он так гордился...
Юлёк (из клуба): Гримо почесал в затылке и задумчиво сказал: - Шевалье можно переодеть в женщину! На минуту воцарилась тишина. Марион застыла с иголкой в руках, Рауль подавился персиком, который потихоньку ел уже минут десять, Арамис точно в полном изнеможении прикрыл глаза рукой... Атос отреагировал тем, что изобразил довольно кривую улыбку. - Гримо! Посторонняя женщина в этом замке? - Ну да! - ангельским голосом отозвался Арамис. - Ваша невеста, граф. Всех, кроме Атоса, обуяло неудержимое веселье. Похоже, что смеющаяся Марион уже готовилась выпрашивать у мадам де Лавальер какое-то из ее платьев, Рауль представлял, как господин шевалье будет ходить и путаться в длинных юбках (мальчик видел, как на Рождество слуги переодевали в женщину Блезуа, и бедный малый, споткнувшись, чуть не угодил в камин). Гримо гордился тем, что предложил достойную идею и довольно потирал руки. Арамис, прислонившись к стене, хохотал почти до слез, что с ним случалось очень и очень редко. Граф же не в состоянии был сдержать свое раздражение. Когда у него из руки вылетел и разбился на множество мелких кусочков бокал, из которого Атос попивал свой любимый херес, смех прекратился. Марион испуганно присела в поклоне, Рауль, потупив взор, вжался в кресло, Гримо вытянулся по-военному и смущенно кашлянул. А Арамис, подойдя к другу, положил руку ему на плечо. - Граф, неужели вы думаете, что я соглашусь на это предложение? - Не думаю. - спокойно ответил Атос. - Потому - продолжайте, Марион. Времени мало, одежда сидит на шевалье отнюдь не идеально, да и ваши наставления по поводу манер идут господину д`Эрбле на пользу.
Евгения: Истекали три дня, назначенные Арамису графиней де Шатоден. Успехи аббата д`Эрбле были очевидны: он научился передвигаться в деревянной обуви (нельзя сказать, что он делал это как прирожденный виллан, но его походка уже не напоминала походку жонглера на ходулях), а неуклюжая толстая фигура почти не стесняла его. Кроме того, с помощью наставлений Марион и отчасти Гримо Арамис усвоил повадки зависимого человека: безупречную осанку сменила немного сгорбленная спина, гордый и непреклонный взор уступил место слегка заискивающему взгляду исподлобья. В довершение метаморфозы щеки и подбородок холеного аббата покрыла трехдневная щетина. Вечерело. Солдаты под предводительством Ла Бертеля вернулись в замок после очередного рейда по окрестностям. Уставшие, голодные и обозленные на неудачи, они торопились побыстрее добраться до кухни, чтобы первым делом поднять тост за скорейшее окончание опротивевших поисков. Заговорщики ждали этого момента. Арамис уже был готов. В последнюю минуту в комнату забежал Рауль и подал Арамису мисочку, наполненную землей. - Вот, шевалье д`Эрбле! Это вам. Чтобы запачкать себе руки. Арамис скорбно вздохнул, но мисочку взял, осторожно тронул землю и растер грязь по рукам. В кабинет заглянула Марион: - Господин шевалье, путь свободен. Пойдемте. - Арамис, если будет возможность, напишите мне, когда будете в безопасности, - тихо попросил Атос. - Обязательно! – так же ответил Арамис. Друзья крепко обнялись. - Ну, пора! С Богом! – Атос легонько подтолкнул Арамиса к двери. Новоиспеченный виллан ссутулился, взвалил на плечи подготовленный тюк и, никем не замеченный, спустился вслед за Марион во двор. Однако во дворе их ждал сюрприз – Ла Бертель вышел подышать свежим воздухом. Отступать было поздно, и кормилица двинулась вперед. Арамис старался держаться таким образом, чтобы между ним и лейтенантом находилась внушительная фигура кормилицы. - Прекрасная Марион! – узнав женщину, воскликнул Ла Бертель. – Куда это вы, на ночь глядя? - Добрый вечер, господин Ла Бертель, - спокойно ответила Марион. – Да вот, Жак Дешо, из наших крестьян, забрал очередную порцию шерсти – жена-то у него, Лизетта, уж такая мастерица прясть! Золотые рученьки! Я и подумала – пока господин граф беседует с молодым виконтом, дай-ка я пойду с ним схожу, выберу ниток получше да и свяжу господину Раулю теплые чулки на зиму. - Время-то позднее, госпожа Марион! – произнес лейтенант. – Разрешите, я вас провожу? - Не разрешу, господин Ла Бертель! - парировала Марион. – Что обо мне в деревне подумают, если я в обществе молодого офицера буду разгуливать по ночам? Я честная женщина! - К сожалению! – хохотнул лейтенант. Марион метнула в него негодующий взгляд и проследовала мимо, а за ней и Арамис, согнувшийся чуть ли не земли под тяжестью тюка. Если бы его высокопреосвященство знал, что Ла Бертель дважды находился на расстоянии вытянутой руки от государственного преступника и так и не смог его задержать, - не сносить бы Ла Бертелю головы. На его счастье, о его провинности знали только те, кто не имел ни малейшего желания рассказывать об этом кардиналу…
Юлёк (из клуба): ...Как и следовало ожидать, все закончилось благополучно. Марион без проблем проводила шевалье д`Эрбле до места, где в подлеске ожидала карета графини. Арамис переоделся в ливрейное платье, и погнал экипаж в замок Лавальер - отъезд знатной гостьи был назначен на следующее утро. Настоящий кучер добрался до Блуа и сел на почтовых - он, как было условлено заранее, отъехал на три перегона, чтобы дождаться прибытия кареты и вновь сесть на козлы. Днем Марион и Рауль прошлись до замка Лавальер, чтобы убедиться в том, что гости благополучно отбыли. На обратном пути им попался Ла Бретель в сопровождении трех солдат. Все они имели вид крайне удрученный. Раулю как раз в этот день подарили пони - и это событие напрочь заслонило для него треволнения предыдущей недели. У него появилась своя лошадь, на которой он мог кататься сколько угодно! Потому к вечеру мальчик, радостный и гордый, уже никак не отреагировал на появление Гримо в детской. Господин управляющий молча вручил кормилице маленький, но туго набитый и весьма увесистый мешочек. Марион фыркнула, но отказываться не стала. Солдаты еще некоторое время тщательнейшим образом прочесывали окрестности Блуа. Ла Бертель являлся в замок Бражелон в самом плачевном состоянии. И все чаще засиживался в кабинете графа: они вели продолжительные беседы. В конце концов, Ла Бертель махнул на все рукой и послал начальству рапорт. Бумага, видимо, оказалась излишней: господин кардинал и без Ла Бертеля понял, что шпиону удалось беспрепятственно достичь Испании. У Ришелье начались неприятности. Гвардейцев вызвали в столицу. Через два дня о шпионе и солдатах никто уже не вспоминал. Через полтора месяца граф вызвап Марион к себе в кабинет. Добрая женщина шла к хозяину не без робости, хотя знала, что упрекнуть ее не в чем: она честно исполняет возложенные на нее обязанности. Вот, правда, третьего дня Рауль чуть-чуть нашкодничал - поддавшись на уговоры негодника Блезуа, спер из погреба банку яблочного джема, и два подельника, сидя на берегу пруда, свою добычу уничтожили с превеликим аппетитом. Марион целые сутки не разговаривала с Раулем, а Блезуа дала крепкого тумака. Но графу о происшествии велела не докладывать. Неужели кто-то все же проговорился? Каково же было ее изумление, когда граф вручил ей некий сверток, присланный для нее лицом, которое пожелало сохранить свое имя в тайне! Воистину, подарок был королевским. Марион давно втайне мечтала о праздничном чепце, украшенном настоящими фламандскими кружевами с серебряной нитью. В свертке обнаружилось такое количество изысканнейшего фламандского кружева, какого с избытком хватало не только на чепец, но и на воротник, и на манжеты...
Юлёк (из клуба): Господа! Если никто не против прочитать, как Рауль, Марион и Гримо не дали графу де Ла Фер устроить личную жизнь (граф, впрочем, не был против) - я завтра могу начать новую историю. Хронологически она идет как раз после приключения с Арамисом.
LS: Конечно! Какой там - против????? Ждем!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Arabella Blood: Что значит "против"?!! И вы еще спрашиваете?!! ЖДЕМ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Надеемся!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! И ВЕРИМ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
полная версия страницы