Форум » Наше творчество » Новая попытка. Яблоко от яблони или гены всегда берут свое. (продолжение) » Ответить
Новая попытка. Яблоко от яблони или гены всегда берут свое. (продолжение)
Анна Женевьева: Никогда не говори никогда... Решила попробовать еще раз. И спрашиваю у уважаемого собрания - позволит ли оно мне выложить другое мое скромное творение? Написанное не по канону на тему - как это могло бы быть много лет спустя...
Ответов - 6
графиня замка N: Это превосходно!!! Продолжайте!!! Пожалуйста...
Анна Женевьева: графиня замка N Спасибо. Приятно иметь своего читателя
Анна Женевьева: Сижу дома, чихаю и кашляю. Свободного времени хоть отбавляй! Анна-Женевьева сидела за небольшим столиком у окна в гостиной и время от времени бросала тревожные взгляды в сторону двери одной из комнат. Именно за этой дверью полчаса назад скрылся лекарь, за которым срочно послали в Париж. Она до сих пор с содроганием вспоминала, как спустилась в гостиную и увидела Хуана, на руках вносящего бесчувственного Сезара. На мгновение ей даже показалось, что тот мертв. Хуан положил его на диван. Анна-Женевьева подбежала к ним и увидела, что грудь Сезара медленно, но поднимается, а из приоткрытого рта периодически вырываются хрипы. Хуан попросил ее немедленно послать за лекарем и, прежде чем она успела спросить, что произошло, выбежал из дома. В окно она увидел, как он бешеным галопом гнал коня в сторону леса. Что-то случилось. Она четко и ясно это поняла. Что-то случилось с Рене… Страх охватил ее душу. К тому же она нигде не могла найти Анри. Кто-то из слуг вспомнил, что видел Анри, входящим в конюшни, потом туда вошел Хуан. Больше слуга ничего не мог сказать. Но и этого было достаточно, чтобы Анна-Женевьева поняла – Рене в беде, и Анри с Хуаном знают об этом. И Сезар пострадал тоже из-за этого. Она знала, как Сезар предан Рене. Значит, его просто убрали с дороги, чтобы не мешал… Покушение… Первая попытка была неудачной. Господи… Не зря ее не покидало предчувствие, что это не конец! - Ваша светлость… - из раздумий ее вывел голос служанки. - Да? – вздрогнув от неожиданности, повернулась она к девушке. - Господин лекарь закончил. Он сейчас помоет руки и выйдет к вам. - Спасибо. Как Сезар? - Он жив. И господин лекарь сказал, что все должно обойтись. - Хорошо. Иди. – она махнула рукой служанке. Но когда та уже почти скрылась в коридоре, остановила ее. – Погоди. Скажи, кого еще, кроме Хуана, Анри и… монсеньора нет в доме? - Кучера, что повез монсеньора в Париж, и Маркуса. - Маркуса? Помощника Хуана? - Да, мадам. Я чистила овощи к обеду и видела в окно кухни, как Маркус садился с хозяином в карету. Анна-Женевьева задумалась. Не может быть… Неужели? - Будут ли еще какие распоряжения, Ваша светлость? - Нет, ты можешь идти. Служанка ушла, а Анна-Женевьева, откинувшись на спинку кресла, пыталась успокоить рвущееся из груди сердце. Но все было безуспешно, потому что она, кажется, поняла, что случилось… - Мадам. Лекарь подошел и сел в кресло рядом. - Как он? Как Сезар? - Рана достаточно серьезная, он потерял много крови. Но организм крепкий, должен выкарабкаться. Я промыл рану, заложил мазь и перевязал. Сейчас он спит. Вечером я приеду посмотреть и сделать перевязку. Если вдруг он проснется, ему нельзя двигаться. - Хорошо, мы позаботимся об этом. - Покой, покой и еще раз покой. - Скажите… как давно его ранили? - Учитывая, что я приехал через полчаса после того, как его принесли в дом, и принимая во внимание характер раны… я бы сказал, что его ранили не более полутора часов назад. Полтора часа!!!! За это время Рене уже могли… Господи, если ты есть!!!! Не допусти… В этот момент на улице послышался конский топот. Анна-Женевьева вскочила и вдруг почувствовала, что ноги ее не слушаются. Она стояла, не в силах сделать ни шага к двери… Туда, где несколько сантиметров дерева пока еще скрывали ответ на страшный вопрос – жив или… Про "или" даже думать не хотелось. Когда раздался звук открываемой двери, она не выдержала и зажмурилась. И так и стояла, держась рукой о край стола, пока… Пока ее плеч не коснулись руки… Она открыла глаза. Он смотрел на нее и улыбался. Это было последнее, что она увидела, прежде чем комната поплыла перед глазами… Что-то холодное и влажное коснулось лба. Откуда-то издалека доносились голоса. Разобрать слов она не могла. Резкий запах нюхательной смеси ударил в нос. Она закашлялась. - Матушка! – испуганный голос Анри послышался совсем близко. Она повернула голову. Он сидел на кровати справа от нее, держал ее руку в своей. В глазах детский испуг. - Я в порядке. Кажется… Что со мной было? - Вы упали в обморок, мадам… - лекарь закрыл склянку с нюхательной смесью и убрал в свой чемоданчик. – И сейчас вам надо какое-то время полежать. - Рене. Где он? - она осмотрела комнату и не увидела Арамиса. Неужели ей почудилось, что он держал ее за плечи и улыбался ей? - Матушка, монсеньор пошел к Сезару. Он сам вас принес сюда, никому не доверил. Но господин лекарь выгнал его, сказав, что слишком много людей в комнате. И он пошел к Сезару. – Анри немного успокоился. - Анри, что случилось? - она пристально посмотрела на сына. Тот замялся… - Анри! На Рене снова покушались? Маркус? - Да. Он увез его в лес и хотел убить. Мы с Хуаном вовремя успели. Еще бы пару минут и… Анна-Женевьева почувствовала, как глаза снова застилает пелена. Но теперь это был не обморок. Господи… она уже не помнила, когда последний раз плакала… И вот слезы сами собой катились по щекам. - Матушка… - Анри нагнулся к ней и платком стал аккуратно вытирать слезы. – Успокойтесь. Все позади, все закончилось. Монсеньор жив! А Маркус... Благодаря Хуану он уже никому никогда не причинит зла. Она честно пыталась взять себя в руки, но ее начала бить мелкая дрожь, слезы перешли в рыдания. Она не увидела, а скорее почувствовала, как в комнату вошел кто-то еще. Быстро подошел к кровати, сел на край, поднял ее и прижал к себе, обнимая и поглаживая по голове. Эти прикосновения, уверенные и нежные одновременно, были хорошо знакомы ей. Постепенно она стала успокаиваться, рыдания затихли. - Спасибо вам, господин Ваден. Дальше я справлюсь сам. Вы заедите к нам вечером посмотреть Сезара? – знакомый, любимый голос… - Да, конечно, Ваша светлость. – ответил лекарь. Послышались его медленные шаги, скрипнула дверь и наступила тишина… Она подняла голову. - Ну, что ты… Успокойся… - Арамис ласково провел рукой по ее лицу, вытирая еще не успевшие высохнуть слезы. – Все закончилось. Все позади. - Рене. Если бы с тобой что-нибудь случилось… Я бы… - Ччччч…. – он прикоснулся рукой к ее губам. - Простите… - осторожно кашлянул Анри. – Я, пожалуй, пойду… Вам хочется побыть наедине. Я понимаю… - Анри, сын мой… - Анна-Женевьева остановила уже порывавшегося встать сына. - Матушка. – Анри улыбнулся. – Я понял, что вы… и монсеньор… Я ни в чем вас не упрекаю. Простите мне мою дерзость, но я догадался… - Анри. – Арамис улыбнулся ему. – Да, я люблю вашу матушку. Мы любим друг друга. И очень давно. Вы сегодня спасли мне жизнь. Если бы не вы, мальчик мой, я бы сейчас не сидел возле вашей матушки… И я меньше всего хотел бы осуждения с вашей стороны. Да, наша любовь – это грех… Я священник и подаю вам плохой пример… - Монсеньор! - прервал его Анри. – Да вы самый лучший для меня пример того, каким должен быть человек, дворянин и мужчина! Я бы хотел быть таким, как вы! Да простит меня Господь, но я так часто представлял вас своим отцом, что порой забывал, что это не так… - Это… так… Два тихих слова, произнесенных Анной-Женевьевой, произвели эффект разорвавшейся бочки с порохом. Арамис вздрогнул. Анри замер. - Рене… Я не могу больше скрывать это от Анри. – она подняла на Арамиса глаза. – Он должен знать… Арамис улыбнулся и кивнул. Это ее право, она мать! - Анри. – Анна-Женевьева повернулась к сыну, который ошеломленно смотрел на мать. – Монсеньор дАламеда - ваш отец. Простите, что я не сказала вам этого раньше. Простите, что мы с Рене не сказали вам раньше… - Правда могла вам навредить, Анри. – Арамис смотрел в глаза сына и больше всего боялся увидеть там обиду и осуждение. – К тому же мои враги в Ордене могли использовать это, если бы узнали. А я не хотел подвергать вашу жизнь и жизнь вашей матушки опасности. Анри молчал. Он пытался уложить в голове то, что сейчас услышал. - Теперь вы все знаете. – продолжал Арамис. – И мне лишь остается надеяться, что вы сможете понять и простить меня. Я люблю вас, сын… мой… При слове "сын" Анри вздрогнул и поднял глаза на Арамиса. Он столько раз слышал от него это слово, но сейчас… Сейчас оно прозвучало по-особенному, совсем иначе. Анри встал с кровати, обошел ее и подошел к Арамису. Тот встал ему навстречу. Несколько секунд они стояли, не говоря ни слова, и просто смотрели друг на друга, словно в первый раз. Анна-Женевьева с замирающим сердцем наблюдала за ними с кровати. Анри подошел к Арамису… - Отец! – и он порывисто обнял его. Арамис обнял его в ответ. Руки дрожали. Он столько раз представлял себе, как это может быть… Этот момент, когда Анри узнает правду. Он мечтал об этом и боялся этого. Но сейчас это короткое "Отец!", словно бальзам, успокоило его мучавшееся все эти годы сердце. А Анна-Женевьева с улыбкой наблюдала за этими первыми несмелыми объятиями отца и сына…
Анна Женевьева: Он не знал, сколько времени они так простояли, пока в дверь не постучали. Анри вздрогнул и отошел от него, снова сел на кровать возле Анны-Женевьевы. Та положила руку на его ладонь и ласково сжала ее. Мальчика можно понять! Столько потрясений за несколько дней. Узнать, что твой духовник Генерал могущественного Ордена, да к тому же еще и твой отец! Можно представить, что сейчас в голове Анри творится. - Прошу меня простить, монсеньор. – в комнату вошел Хуан. - Ничего, Хуан. Что случилось? - Я обыскал комнату Маркуса и нашел кое-что интересное. - Герцогиня, я вынужден вас покинуть на время. – Арамис наклонился и поцеловал руку Анны-Женевьевы. – А вы пока еще полежите, отдохните. Анри, - он поднял глаза на сына и улыбнулся ему. – Присмотрите за матушкой. - Будьте спокойны, монсеньор… - Анри едва не сказал "отец". Арамис вместе с Хуаном покинул комнату. - Рассказывайте, Хуан. Он шел по галерее в сторону комнат охраны. Хуан шел сзади на почтительно расстоянии. - Я обыскал его комнату, монсеньор. Он был крайне осторожен, но кое-что я все же нашел. Они подошли к комнате Маркуса. Хуан открыл дверь, проверил комнату, и только после этого пропустил туда Арамиса. - Хуан, думаю, на вилле мне теперь ничто не грозит. – улыбнулся Арамис. - Когда вы увидите мою находку, то и вне виллы вам уже ничего не будет грозить, а те, кто замышлял сместить Вас, будут молить о смерти. – Хуан, напротив, был крайне серьезен. Было видно, что он все еще не может себе простить, что просмотрел предателя рядом с собой. Они зашли в комнату, и Хуан подвел Арамиса к кровати. Откинул тюфяк. Между тюфяком и остовом кровати лежала гравюра. На первый взгляд неприметная, она, однако, очень заинтересовала Арамиса. Он взял ее и какое-то время внимательно разглядывал. - Не может быть… - Да, монсеньор. Я вижу, вы, как и я, узнали эту гравюру. Я считаю, что она выполняла роль своеобразного пароля между заказчиками покушения на Вас и исполнителем. Маркус был связующим звеном. Конечно, это не он бросил мышьяк в ваш отвар и даже не он его пронес на виллу. Он всего лишь позволил пройти слуге. Точнее, наемному убийце, который очень хорошо сыграл роль слуги. И только благодаря Сезару… - Я видел эту гравюру в Мадриде и вряд ли в мире есть еще такая же вторая. – Арамис узнал изображение распятого на кресте Христа, которое видел в доме брата де Валенса, его правой руки. – А я еще думал его своим преемником назначить. - Я тоже видел эту гравюру в доме брата де Валенса два года назад, когда принимал пост начальника Вашей охраны. Я думаю, что де Валенса поручил Маркусу продать гравюру и использовать вырученные деньги для подкупа слуг на вилле. Но де Валенса недооценил Маркуса. Скорее всего, тот оставил гравюру, чтобы потом шантажировать де Валенса. - И чего ему не хватало? Он бы и так стал Генералом после моей смерти. – Арамис покачал головой. Хуан молча стоял рядом. Ему вообще было не понятно, как можно вот так цинично предать Генерала, который доверяет тебе, приближает к себе. И вот так… ударить его в спину. Хуан этого не понимал. Арамис бросил гравюру на кровать, повернулся и пошел к выходу. - Меня упрекают в том, что я слишком мягок к провинившимся. Видит Бог, я не люблю прибегать к крайним мерам. Но в этот раз придется! Чтобы ни у кого не возникло соблазна последовать примеру де Валенса. Посыльный должен быть готов через полчаса! Будет срочное поручение в Мадрид. - Слушаюсь, монсеньор. Хуан видел, что Генерал спокоен и поражался его выдержке. Он не знал, не догадывался, что внутри у Арамиса все клокотало от гнева. Он мог простить все – ошибки, проступки, всякое бывает - Бес попутал! Но простить предательство он не мог. В кабинете за столом Арамис долго сидел и смотрел на уже написанный приказ. Оставалось лишь поставить подпись и скрепить печаткой. Да, он не любил крайних мер, но… Решительный росчерк пера, печатка. Вот и все… Глупец де Валенса. Подождал бы несколько лет, имел бы все. Теперь же… В дверь осторожно постучали. После его разрешения вошел посыльный. Арамис протянул ему конверт. - Срочно доставить в Мадрид и передать лично в руки моему секретарю Иларио. За выполнение поручения отвечаете головой! Посыльный поклонился. - Идите! Посыльный вышел и уже за дверью перекрестился. Он сейчас не завидовал тому, кто навлек на себя гнев Генерала. Как и все в Ордене, он уважал и даже где-то боялся этого человека. Какое-то время Арамис сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Пока не скрипнула дверь. - Можно? Анри. Арамис открыл глаза. Анри стоял в дверях. - Конечно, мальчик мой. – Арамис улыбнулся ему. – Как ваша матушка? - Она заснула, и я решил зайти к вам. - Анри робко вошел в комнату и прикрыл дверь. Замер, прислонившись лбом к двери. Всегда стремительный, с неуемной энергией, всегда куда-то несущийся, он был непривычно тих и задумчив. Арамис подошел к нему и осторожно развернул. - Мальчик мой, - он обнял его. – Я понимаю твое состояние сейчас. Столько всего сразу. - Я всегда любил Вас, уважал, восхищался. Всегда боялся огорчить или разочаровать Вас. Я даже не представлял, что моя тайная детская мечта быть Вашим сыном, окажется правдой. - Ты не сердишься на меня? На матушку? - Нет, что Вы! – Анри поднял глаза на Арамиса. – Мне только немного жаль, что я не узнал это раньше. У нас бы было больше времени побыть вместе… Отец… - У нас еще будет время, сынок. - Но для всех Вы по-прежнему только лишь мой духовник. - Да. Правду знаем только мы трое. Так будет лучше прежде всего для вас, Анри. - Я понимаю. Но Вы поедете с нами в Лонгвиль? Вы побудите там хотя бы несколько дней? Отец! Прошу Вас… - Да, Анри, я поеду с вами. Но тебе, сын мой, придется держать себя в руках. - Я смогу, обещаю Вам! - Хорошо. А сейчас пойдемте навестим Сезара и распорядимся насчет ужина. Не знаю, как ты, а я очень голоден. Он улыбнулся ему, обнял за плечо, и они покинули кабинет.
Анна Женевьева: Заключительные главы Париж они покинули не через три дня, как предполагал Арамис, а через неделю. Задержались, чтобы Сезар восстановился достаточно, чтобы выдержать дорогу. Но Анри был даже рад этой задержке, как и Анна-Женевьева. Ведь у них появилось несколько дополнительных дней, которые они могли провести с Рене. Анри использовал каждую свободную минуту. За эти дни они говорили столько, сколько не говорили за все прошедшие годы. Но, как ни оттягивай неизбежное, оно все равно рано или поздно случается. И вот наступил день, когда с раннего утра на площадке у дворца стояли наготове две кареты. Слуги сновали с саквояжами. Конюхи напоследок проверяли лошадей. Около полудня из дома вышли Арамис, Анна-Женевьева, Анри, Адель, Сезар и Хуан. - Хуан, мы с герцогиней и Анри поедем в первой карете, мисс Адель, Сезар и вы во второй. Присмотрите за ним. Мне кажется, он еще слаб. - Монсеньор, я в порядке. – Сезар старался держаться, как обычно, но бледность выдавала его. - Не спорьте, Сезар. Вы дороги мне, и я хочу, чтобы вы доехали до Мадрида целым и невредимым. Хуан, вы все поняли? - Да, монсеньор. Охрана будет нас сопровождать верхом. - Не слишком ли много, Хуан? – спросил Арамис, кивая в сторону двенадцати мощных охранников, держащих лошадей наготове. - Ваша светлость, после всех последних событий охраны много не может быть. - Хорошо, я не буду с тобой спорить. – улыбнулся Генерал Ордена. – Ну, что ж, можно ехать. - Да, монсеньор. Я думаю, мы еще засветло доберемся до приличного постоялого двора, чтобы заночевать. - Отлично. Тогда поехали. Надеюсь, завтра мы будем уже в поместье Лонгвиль. - Если не подведет погода, то да, монсеньор. Хуан открыл дверцу первой кареты. Арамис помог сесть Анне-Женевьеве, сел сам, последним сел Анри. Хуан захлопнул дверцу и подошел ко второй карете. Адель и Сезар уже сидели внутри. Хуан еще раз осмотрел кареты, багаж. Все на месте, все надежно закреплено. Ну, с Богом! Он махнул охранникам, те дружно вскочили в седла. Двое впереди первой кареты, двое позади второй и по двое с боков каждой кареты. Взмах кнута, и кареты медленно покатились к воротам. - Прощай, Париж… - тихо сказал Арамис, когда они выезжали из города. - Прощай? – Анна-Женевьева посмотрела на него и поняла: да, прощай, Париж… Арамис грустно улыбнулся: - Я чувствую, что больше не вернусь сюда. Во Францию, может быть, но в Париж… Нет, я его больше не увижу. Этот город многое дал мне и многое отнял. По лицу Арамиса пробежала тучка. Имя ей было Мари де Шеврез, но Анна-Женевьева не догадывалась об этом. Когда они проезжали Нуази, он прошептал молитву и, глядя вслед тающим на горизонте очертаниям деревушки, подумал: «Прощай, Аделин. Прощай, Элиза. Прощайте, девочки мои…» Хуан оказался прав. Погода не подвела, и уже к вечеру следующего дня они увидели впереди башенки замка де Лонгвиль. - Анри, ты все помнишь? – улыбнулся сыну Арамис. - Не волнуйтесь, отец. Я буду держать себя в руках. Обещаю вам! Герцог ничего не заподозрит. - Ну, если он за девятнадцать лет ничего не заподозрил… - не удержалась Анна-Женевьева, и все трое рассмеялись. - И все-таки, Анри, герцог немало сделал для тебя. Ты должен быть ему благодарен. Он дал тебе титул, имя, положение в обществе. - Но жизнь мне дали Вы, отец! - Мальчик мой, - Арамис улыбнулся. – Может быть, ты самое лучшее, что у меня в жизни получилось. - Какой отец, такой и сын. – улыбнулась Анна-Женевьева. Арамис ласково сжал ее руку и поцеловал. Анри с улыбкой наблюдал за ними и жалел, что они открыто не могут быть вместе. О том, что скоро Арамис уедет и неизвестно, увидятся ли они еще, Анри даже думать не хотел. Герцог де Лонгвиль вышел лично встречать кареты. - Монсеньор! Ну, наконец-то Вы посетили мой дом! Признаться, я уже собрался обидеться на Вас! – де Лонгвиль, шутя, погрозил Арамису пальцем и очень тепло обнял. Арамис ответил на приветствие, так же обняв Генриха. В сущности, тот не виноват в том, что они с Анной-Женевьевой полюбили друг друга и что Анри не его сын, а Арамиса. При всей разнице их с Анри характеров, де Лонгвиль всегда заботился о нем, обеспечил ему воистину безбедное будущее. «Ну, и после моей смерти Анри получит все, чем я владею.» - подумал Арамис. Так что Анри де Лонгвиль, он же дЭрбле, был очень завидным женихом. Но юную мисс Адель, в данный момент смущенно поглядывавшую на старшего де Лонгвиля, это не волновало. Она сама девушка не бедная, да и Анри любит совсем за другое. В поместье де Лонгвилей Арамис провел три дня. Как его ни уговаривали - герцог в открытую, Анри и Анна-Женевьева втихую - он вынужден был двинуться дальше. Его ждали в Мадриде. Накануне его отъезда за ужином Анна-Женевьева и Анри старались держаться, но даже не слишком наблюдательный де Лонгвиль заметил их грусть. Но супруга объяснила ему это мигренью, а Анри признался, что огорчен предстоящим расставанием со своим любимым духовником. Анна-Женевьева вошла в свою комнату и тут же отослала служанок. Она не хотела никого видеть, потому что чувствовала, что сдерживает слезы из последних сил. И когда она, наконец, осталась одна, она не выдержала. - Помнится, я как-то уже говорил, что грех орошать такие прекрасные глаза слезами. – послышалось за спиной. Она так и не смогла понять, как ему удавалось проникать в ее комнату. Похоже, эту тайну, как и многие другие, он заберет с собой. Она повернулась, встала и подошла к нему. Провела рукой по лицу, задержалась пальцами на губах. - Мне всегда было так тяжело расставаться с тобой, а сейчас особенно. Ведь мы не знаем – увидимся ли еще. Он наклонился и поцеловал ее. - Увидимся, обязательно увидимся. На этом ли свете или на том… Но даже когда меня нет рядом, я всем сердцем с тобой. Ты же знаешь это… - он улыбнулся. Она обняла его и все равно расплакалась. - Ну, что ты… Не надо… Чччч… - ласково приговаривал он, поглаживая ее плечи. - Прости. Я слишком люблю тебя. - Я тоже очень тебя люблю… И благодарен тебе за то, что ты сделала для меня. Много лет назад ты спасла меня от смерти. Смерти душевной. Я никогда тебе этого не рассказывал, но сейчас скажу. Я встретил тебя, когда только что потерял любимую женщину и дочь. Их убили. И мне казалось, что вместе с ними умер и я. Но ты смогла меня вернуть к жизни, подарить мне Анри. Спасибо тебе за все… Она ошеломленно слушала его признание. Господи, сколько ему все-таки пришлось пережить… Они проговорили всю ночь. Сидели, обнявшись, и говорили. И целовались, как в их самую первую ночь. Наутро Анна-Женевьева не вышла провожать его, сославшись на мигрень. Она просто знала, что не сможет держать себя в руках. Анри стоял возле кареты, кусая губы. Арамис улыбнулся. Прямо как он сам… Он и сейчас в моменты наивысшего волнения иногда кусает губы. Статус изменился, а привычка осталась. - Отец, я ведь еще увижу Вас? – тихо спросил Анри, когда они стояли вдвоем и никого рядом не было. - Будем надеяться на это, Анри. Я хочу, чтобы ты знал. В своем завещании я указал одно-единственное имя. Твое. Все, что у меня есть, после моей смерти станет твоим. - Я бы все это отдал, только бы Вы еще долго-долго жили, отец. - Все будет хорошо, мальчик мой. Береги себя и заботься о матушке. Оставляю ее на тебя. Он улыбнулся. Анри не успел ответить, в дверях показался герцог де Лонгвиль. - Жаль, что Вы так быстро покидаете нас, дАламеда. - Дела, дорогой де Лонгвиль. А дорога еще неблизкая впереди. - Что ж, удачи Вам. И надеюсь, мы еще увидимся. - На все воля Господа. Они обнялись. Арамис напоследок благословил Анри, тот поцеловал протянутую руку. Садясь в карету, Арамис обернулся и встретился с Анри глазами. «Я люблю Вас, отец» «И я тебя, сынок…» Хуан захлопнул дверцу и кареты, набирая ход, покинули поместье. Впереди ждал Гавр и корабль в Испанию.
Анна Женевьева: Возвращение Генерала в Мадрид быстро поставило все на свои места. Брат де Валенса загадочно исчез. Все догадывались, что с ним случилось, но никто не осмеливался говорить вслух. Произносить же имя де Валенса при Генерале вообще означало навлечь на себя гнев монсеньора и подписать себе смертный приговор. Произошедшее с де Валенса показало, что называется, «кто в доме хозяин». Все ходили по струнке, боясь даже дышать без разрешения Генерала. Прошел год. Однажды утром Арамис, как обычно, занимался проверкой корреспонденции, когда в кабинет вошел Иларио. - Монсеньор, Вам письмо из Франции. – улыбаясь, он протянул ему конверт. Арамис сразу узнал герб де Лонгвилей. Последний раз Анри писал ему полгода назад. Рассказывал, что у них с Адель все хорошо, и она собирается перебраться во Францию, поближе к нему. - Чему ты улыбаешься, Иларио? – хитро прищурившись, спросил Арамис. - Я чувствую, монсеньор, что там хорошие новости. Вы же знаете – у меня нюх на такие вещи. - Знаю. – рассмеялся Арамис. – Иди. И когда приедет Сезар, пусть немедленно зайдет ко мне, он мне нужен. - Будет сделано, монсеньор. Иларио поклонился и вышел из кабинета. Сезар в Мадриде стал его правой рукой. Он быстро вошел в курс дела и так ответственно и безукоризненно все исполнял, что Арамис всерьез подумывал сделать его своим преемником. «Он был бы прекрасным Генералом Ордена» - думал Арамис. Что ж, если Господь даст ему еще хотя бы несколько лет, чтобы он мог подготовить Сезара, то почему нет… Он открыл письмо. И первые же слова вызвали на его лице улыбку, которая не покидала его до последних строк. «Монсеньор. Я с огромным удовольствием и радостью сообщаю Вам, что на третье воскресенье июля назначена моя с мисс Адель Листок свадьба, а так же свадьба Рауля де Бражелона и мисс Мери Грефтон, которые состоятся в поместье де Ля Фер. От своего имени и от имени Рауля я бы хотел просить Вас оказать нам честь и освятить наши браки. Это было бы лучшим подарком для меня и Рауля, если бы Вы обвенчали нас. Я заранее прошу Вас об этом, чтобы Вы успели приехать. Обнимаю Вас и надеюсь вскорости увидеть. Всегда Ваш Анри де Лонгвиль.» Он вкладывал письмо обратно в конверт, когда в кабинет вошел Сезар. - Вы меня хотели видеть, монсеньор? Всегда к Вашим услугам. – Сезар подошел и, опустившись на одно колено, поцеловал перстень на руке Генерала. - Да, Сезар. Сегодня после обеда будет Совет Ордена. Я хочу, чтобы ты присутствовал на нем. Но не просто присутствовал, а сидел справа от меня. Сезар замер взглядом на Генерале. Правильно ли он понял? - Ты все правильно понял, Сезар. – прочитал его мысли Арамис. – Я хочу, чтоб ты отныне всегда был рядом со мной на всех встречах и советах. Впитывай, учись. Тебе это однажды пригодится. Когда я умру, ты займешь мое место. - Монсеньор… - ошеломленный Сезар не находил слов. – Достоин ли я такой милости? Достоин ли такой чести от Вас? - Достоин, и уже не раз доказал это. Иди, подготовься к совету. И вот еще что… - остановил он Сезара уже в дверях. – Достань свой саквояж и мой тоже. Вечером будем укладывать вещи. - Куда мы едем, монсеньор? - Во Францию, Сезар, во Францию. – улыбнулся Арамис. - Хорошие новости? – позволил и себе улыбнуться Сезар. - Да. Самые лучшие за последнее время. Анри и Рауль женятся и хотят, чтобы я осветил их браки. - Вы, должно быть, очень счастливы, что будете на свадьбе своего… сына… - последнее слово Сезар произнес особенно тихо и осторожно посмотрел на Арамиса. - Ты и об этом догадался. – улыбнулся Арамис. По этой улыбке Сезар понял, что Генерал не сердится на него. - Иди! – засмеялся Арамис. Сезар вышел из кабинета. Арамис поднялся из-за стола и подошел к окну. Ласковое летнее солнце заливало город. Арамис улыбнулся. Он едет на свадьбу сына. Это будет последним счастьем и последним утешением в его жизни. А после этого и умирать не страшно… Потому что теперь он уверен – его сын продолжит род дЭрбле на этой грешной, но все-таки доброй, земле. И однажды на эту землю ступит маленькая ножка следующего дЭрбле, и сделает по ней первые шаги. Он, Арамис, их, скорее всего, уже не увидит, но знает точно – он сделал все, чтобы его сын и все последующие поколения дЭрбле не знали нужды и лишений, с которых когда-то начинал он сам. Жизнь продолжается…
полная версия страницы