Форум » Наше творчество » Трудное детство Рауля де Бражелона » Ответить
Трудное детство Рауля де Бражелона
Юлёк (из клуба): Почтенному обществу предлагается новая литературно-творческая забава. Бурное обсуждение темы взаимоотношений Атоса и Рауля привело нас с Евгенией к мысли, что по этому поводу неплохо бы написать фанфик. Причем задействовать в этом деле всех, кому не лень. Это будет роман о детстве Рауля. Исходные данные: действие происходит в Блуа. Раулю де Бражелону только что исполнилось шесть лет. Обязательные персонажи каждого отрывка: Рауль, Атос, Гримо. Поскольку на форуме достаточное количество обожательниц г-на д`Эрбле, то решено, что Арамис будет частенько наезжать в гости к графу. Остальных можно присоединять по желанию. В основе каждого отрывка – рассказ о какой-либо милой шалости виконта. Фраза «И в это время появился Гримо, ведущий за руку Рауля» обязательна для использования в каждой главе. Далее нужно рассказать о шалости, учитывая, что Рауль – ребенок, а у Гримо весьма своеобразная манера разговаривать. [img src=/gif/sm/sm13.gif] Атос должен наказывать виконта. [img src=/gif/sm/sm17.gif] Желательно, чтобы это было остроумно и весело. [img src=/gif/sm/sm16.gif] Историчность и соответствие первоисточнику приветствуются, но не являются абсолютной самоцелью. Мы учитываем, что все участники в разной степени владеют знаниями на эту тему. И мы понимаем, что исторические вольности в сюжете непременно возникнут. Закидывать "вольнодумцев" помидорами никто не будет. По причине того, что их подавали в тот момент только к королевскому столу как деликатес из Нового света. [img src=/gif/sm/sm17.gif] Каждый пишет отрывочек по своему усмотрению, согласовывая его с предыдущими. Это не «Представьте себе», так что придумывайте что-то более-менее литературное. И не нужно заставлять виконта изобретать ядерную бомбу, хорошо? Поехали!
ЛенинЪ: Гримо - козел. Нет, чтоб срыцарствовать и взять Марион в жены.... Хотя, я бы ему не позавидовала...
Евгения: Я продолжу? Наутро, когда Марион подняла голову от всё ещё влажной от слёз подушки, её душа была полна непоколебимой решимостью показать всему свету, что Марию-Анну Лапайетри не так-то легко привести в уныние. Утро, как известно, вечера мудренее, а Марион всегда чувствовала по утрам прилив сил и жизнерадостности. «Он не хочет жениться? – думала она, завязывая ленты чепца. – Что ж, ему же хуже. Он ещё пожалеет!» Одевшись тщательнее, чем обычно, Марион взглянула на спящего Рауля. - Ангелочек мой! – умилилась она и тихонько поправила ему одеяло. – Только до чего бледненький! И худенький-то какой! Они, небось, (слово «они» относилось преимущественно к Гримо и было весьма выразительно) и не кормили его как следует! Ребёнок не доедает, что положили, - а им и дела нет! Ну ничего, я это исправлю! В продолжение этой речи Марион осторожно вышла из комнаты и направилась на кухню, чтобы, во-первых, не разбудить мальчика своим ворчанием, а во-вторых, чтобы незамедлительно претворить свои слова в жизнь. На кухне она обнаружила позёвывающую кухарку, сонно протиравшую котлы и сковороды. - Жанетта! Почему не готов завтрак для господина Рауля! – воскликнула Марион. – А ну-ка, лентяйка, скорее вари ему кашу! Да смотри, маслица положи побольше! - Но господин виконт по утрам пьёт только молоко, - робко возразила кухарка. – А завтракает вместе со взрослыми. - Молоко! Молоко! – с негодованием напустилась на неё Марион. – То-то бедный мальчик тает, как свечка! Блезуа, негодник, марш на ферму за парным молоком, да не забудь взять и свежих яиц! Жанетта, растапливай печь, ставь кашу! Для пущей убедительности Марион схватила пучок зелени, приготовленный для завтрака, и стала размахивать им, словно маршальским жезлом. - А я пока напеку оладий для моего ангелочка, - немного успокоившись, заявила она. Когда Рауль проснулся, солнце уже поднялось высоко. Мальчик попробовал дотронуться рукой до лучика, пробившегося сквозь шторы, вспомнив, как котёнок играл с солнечным зайчиком, и тихо рассмеялся. Услышав этот смех, в комнату вошла Марион. - Доброе утро, Рауль! – сказала она, раздвигая шторы. – Ты хорошо спал? - Замечательно, Марион! – блаженно потягиваясь, ответил мальчик. - Тогда вставай, умывайся и пойдем завтракать. - Но, Марион! Я сейчас не хочу. Я хочу молока и гулять! Добродушие на лице Марион сменилось напускной строгостью. - Никаких «не хочу», Рауль! Ты же хочешь вырасти большим и сильным? Тогда тебе надо хорошо кушать. Идём!
Евгения: Одетый, умытый и причёсанный Рауль был отведён в столовую и усажен за стол. С тоской он смотрел на полную тарелку гречневой каши, поставленную перед ним, на два яйца всмятку, положенных справа, и на гору булочек, водружённую слева. Потом Марион принесла целую миску оладий и банку с малиновым вареньем; она расположила их на массивной тумбочке, придвинув её к Раулю, чтобы тот смог дотянуться до лакомства. Двигая тумбочку, Марион не без гордости отметила про себя, что уж Гримо-то в одиночку с такой тяжестью не справился бы. - Рауль, ты должен постараться это съесть, - сказала кормилица, оглядев все эти яства. По её тону мальчик понял, что спорить с ней не только бесполезно, но и опасно. - Марион! – несмело сделал он последнюю попытку, - а можно я съем только оладушки с вареньем? - Нет, - отрезала Марион. Рауль вздохнул и покорился. Он набрал ложку каши, прожевал её и проглотил. О второй ложке ему не хотелось даже думать. В голове Рауля забрезжил план. - Марион! Мне жарко! Открой окошко, пожалуйста! - Ох, горе моё! Не жар ли у тебя? – всполошилась Марион, но, потрогав лоб Рауля, успокоилась. – Сейчас открою. Воспользовавшись минутой, пока кормилица отвернулась от стола, Рауль приоткрыл дверцу тумбочки и перекидал туда пять ложек каши. Шестую он положил в рот и начал сосредоточенно её жевать. Марион вернулась к столу. - Вот молодец! – похвалила она. - Марион! А где моё молоко? – спросил Рауль, очищая яйцо. - Ах ты, Господи! Совсем забыла! На кухне оставила! – И Марион опрометью бросилась на кухню. За время её отсутствия Рауль вывалил в тумбочку остаток каши, туда же последовало нечищеное яйцо и надкусанное чищенное. Марион, с чашкой молока в руках, застала Рауля перед пустой тарелкой, церемонно вытирающим салфеткой желток с губ. - Ах, умница! – пришла в восторг Марион. – Ну, теперь оладьи! Съев на глазах у Марион пару оладий, щедро политых малиновым вареньем, Рауль заявил, что больше он не хочет. - Наелся ли ты, золотце моё? – с сомнением спросила Марион. - О да! – закивал головой Рауль. – Теперь я могу идти играть? – благонравно прибавил он. - Иди, мальчик мой, иди. А я пока сделаю распоряжения насчет обеда, - отозвалась Марион.
месье: Браво! Я в восторге! Рауль умница - надо же было додуматься кормить ребенка такой гадостью как каша.
LS: Та-а-ак! "На обед - грибочки, после обеда - блинчики. Теряю былую легкость!" *потирая руки* Посмотрим, долго ли продержится... Марион.
Юлёк (из клуба): Евгения сказала, что это всё. :) Потому - следующая история. Прошло более полутора месяцев, сентябрь подходил к концу. Осень выдалась теплая, со звездными безветренными ночами. Трава, скошенная в августе, снова пошла в рост и вытянулась изрядно – так, что крестьяне, глядя на стерню, прикидывали перспективы еще одного покоса. Но в последнюю неделю первого осеннего месяца зарядили дожди. Дождь шел постоянно – разный. Мелкая морось, висящая в воздухе, сменялась ливнем, который оглушительно стучал по черепице крыши и превращал дорожные колеи в болото. Дороги развезло настолько, что даже ближайшие соседи ездили друг к другу только в случае крайней надобности. Рауль поневоле сидел дома. Вынужденное заточение в четырех стенах действовало на него не слишком-то хорошо: он стал капризным, постоянно вис на Марион, плохо ел и вечером сам, без всяких там упрашиваний, шел в постель. Дом наполнялся промозглостью – печи топили не слишком сильно, потому что еще не пришло время, а потому сырость проникала повсюду. В тот вечер, с которого мы начнем наш рассказ, в доме графа де Ла Фер были гости, которые разъехались только перед наступлением полной темноты. Марион с облегчением вздохнула, когда цокот копыт и поскрипывание колес кареты слились с шумом бушевавшей за окнами непогоды. Рауль, которого утомили гости, тер глаза и еле сдерживал зевоту. - Отведите виконта спать, Марион! – сказал Атос, заметив состояние малыша. Рауль, часто моргая, подошел к опекуну и поцеловал его в щеку. Рука графа ласково потрепала виконта по волосам. - Храни вас Господь нынешней ночью, Рауль! - Благослови вас Пресвятая Дева Мария, сударь! Марион ограничилась почтительным поклоном. Атос отпустил их, какое-то время смотрел на дверь столовой, которая закрылась за спиной нянюшки, затем направился к себе. Наступали часы, которые он мог посвятить самому себе и своим нуждам. Обычно граф читал допоздна, и это никого не удивляло. Библиотека в замке была богатой и разнообразной, а Атос – внимательным читателем, который неторопливо и вдумчиво относится ко всякому напечатанному слову. Граф мог засидеться за понравившейся ему книгой до полуночи, и тогда Гримо молчаливо возникал на пороге комнаты, бесшумно снимал нагар со свечей и вставлял взамен огарков новые. В дождь Атосу всегда не спалось. Граф переоделся в домашний халат и некоторое время сидел, прикрыв глаза рукой. Затем встал, решительно расправил плечи и направился к столу – настало время заняться перепиской. Атос едва успел потянуться за листом бумаги, как оконное стекло странно задребезжало: словно в него попал какой-то легкий предмет. Менее внимательный, чем граф, человек просто не обратил бы на это внимания – мало ли что происходит на улице в такую непогодь. Атос же встал и подошел к окну, которое не закрывали ставни. Но, как он не силился взлядеться в то, что происходило наружи - на дворе царила полная чернота. По водостоку грохотали струи воды – дождь даже не собирался прекращаться. В подоконник снова ударило нечто твердое. Атос подхватил со стола подсвечник и решительно распахнул окно.
д'Аратос: Юлёк (из клуба) А что же дальше?
Евгения: Порыв ветра едва не потушил свечу. Атос на мгновенье прикрыл глаза, когда в лицо ему брызнули холодные капли воды, но тут же еще раз быстро обвел глазами двор. - Кто здесь? – негромко, но решительно окликнул он. - Это я, друг мой! – Ответ, казалось, исходил из ветвей старого клёна, растущего прямо напротив окон кабинета. - Д`Эрбле?! – воскликнул Атос с изумлением. – Что вы там делаете? - Тсс! - предостерёг Арамис, выглядывая сквозь резные бордовые листья таким образом, чтобы не попасть на свет. – Мне совершенно необходимо поговорить с вами, граф, но так, чтобы никто этого не видел. Разрешите, я переберусь к вам по этой ветке? Атос покачал головой и с сомнением ответил: - Вам не удастся… Она слишком тонка. За домом есть лестница, с помощью которой слуги сегодня собирали груши. Сейчас Гримо принесёт её. Разбуженный Гримо, как всегда, без лишних вопросов разыскал в саду лестницу и после того, как Арамис взобрался в окно второго этажа, отнёс её обратно. Атос подал руку, чтобы помочь своему ночному гостю переступить через подоконник, и заметил, что рукав Арамиса в крови. - Вы ранены, дорогой друг! - с тревогой воскликнул он. – Я пошлю за врачом! - Нет-нет, не стоит, - поспешно сказал Арамис. – Это просто царапина. Пусть Гримо перевяжет её, и не будем больше о ней говорить. Атос подвинул кресло к камину, и Арамис сел или, вернее, почти упал в него. Вид несчастного аббата был, мягко говоря, весьма потрёпанным. По волосам, всегда так тщательно завитым, стекали струйки холодной воды, одежда промокла насквозь, изящный камзол и штаны украшали дыры, словно Арамис пробирался через густой колючий кустарник. Ноги чуть ли не до колена были сплошь покрыты грязью, а на правом рукаве расплывалось пятно крови. К тому же сейчас, когда Арамис почувствовал себя в безопасности и позволил себе расслабиться, стало видно, что он едва передвигает ноги от усталости. Быстро охватив взглядом эту картину, Атос молча налил Арамису стакан вина. Арамис так же молча выпил и бессильно прикрыл глаза. В это время в комнату вошел Гримо. - Ванну для шевалье д`Эрбле, - вполголоса распорядился Атос, - сухую одежду и что-нибудь поесть. - Только устройте так, чтобы никто из слуг не знал о моём присутствии, - добавил Арамис. Гримо кивнул и отправился выполнять распоряжения. - Знаете, Атос, - вздохнув, сказал Арамис, когда они остались одни, - я попал в неприятную историю. Я уже уезжал в Испанию, когда меня выследили люди кардинала. Уж не знаю, как им это удалось. В общем, я не мог рисковать письмами, которые мне доверили, и пришлось удирать из Блуа пешком через лес и вашу рощу. У вас там слишком много шиповника, дорогой друг, - со слабой улыбкой прибавил Арамис. – И теперь мне нужно где-то переждать, пока поиски в округе затихнут. - Вы можете оставаться у меня так долго, как сочтете нужным, - сказал Атос. – Не волнуйтесь, Арамис, никто не узнает, что вы здесь. Я поселю вас в своей спальне, куда никто, кроме Гримо, не смеет входить без моего позволения, а сам буду ночевать здесь, в кабинете. И он ободряюще протянул другу руку, которую тот с благодарностью пожал.
месье: А что дальше-то будет, а?
LS: Юля обещала продолжить... Но может быть, я вклинюсь. Так сказать, закончу август. Мне надо несколько дней, чтоб доделать еще один эпизод. В общем, Атос уедет в Блуа на один день, и тут начнется Та-а-кое...
Капито: LS пишет: Атос уедет в Блуа на один день, и тут начнется Та-а-кое... А Атос один или с Арамисом уедет? Если Арамис остается, то должно получиться презабавно:)))) Особенно если учесть, что никто не знает о его пребывании в замке:)))))))))
LS: Нет, Арамис уже уехал (в августе, а про сентябрь Юля еще не написала). Уехал, не дождавшись, когда граф по делам выберется в город. Дела-то серьезные, не пучок петрушки купить.
Юлёк (из клуба): Продолжаю. ...Первый вопрос, который Рауль задал своей нянюшке утром, был: - А что за люди приходили к нам ночью? Марион, которая спала сном праведницы и ничего не слышала, недоуменно подняла брови: - Какие люди? - Чужие люди. Много. Они ходили по дому. Марион в первую секунду не на шутку встревожилась, а затем применила тактику, к которой взрослые обычно прибегают для того, чтобы отвлечь ребенка - она улыбнулась, потрепала Рауля по спутанным после сна волосам и сказала самым ласковым тоном: - Тебе это приснилось. Никого не было. Гости уехали вчера, и не возвращались. Это дождь грохотал по крыше. - Дооооождь... - разочарованно протянул Рауль. Дождь - это было совсем неинтересно. Это было очень даже привычно и успело надоесть. Мальчик вскочил с постели и босыми ножками прошлепал к окну. Его личико скривила гримаска разочарования. - Снова не пойдем гулять... - Будем делать из бумаги кораблики и пускать их в тазу! - предложила Марион. - Позавчера делали... - Рауль, как взрослый, тяжело вздохнул и наморщил лоб. - Марион, давай придумаем что-нибудь ещё! - Сначала я принесу тебе что-нибудь перекусить, и нагрею воду для умывания. - У тебя в коробочке закончился толченый мел! - с неким злорадным оттенком произнес маленький виконт. Он, как и большинство детей, терпеть не мог чистить зубы, и приложил немало усилий к тому, чтобы некоторая часть порошка, которым заботливая нянюшка ежедневно заставляла его натирать зубки, оказывалась в тазике с теплой водой. Как бы невзначай. Коробочка появилась одновременно с прибытием Марион, и, как казалось Раулю, была единственной. Каково же было его разочарование, когда Марион, усмехнувшись, достала из своего сундучка туго набитый мешочек, пересыпала часть содержимого в коробочку и плотно прикрыла ее крышкой. - Благородный дворянин, да и просто думающий о своем здоровье человек обязан заботиться о своих зубах. Это не забава, Рауль, это очень серьезно. Множество людей в детстве пренебрегают этой простой процедурой, чтобы потом, повзрослев, стать постоянными клиентами цирюльников. Я лично знала одну девочку, которая ленилась чистить зубки, и к двадцати годам у нее не осталось ни одного целого зуба! Рауль испуганно пискнул и послушно протянул руку к серебряному кувшину, где плескалась чистая вода. - Ни одного? – переспросил он, расширенными от страха глазами глядя на нянюшку. - Ни одного! – серьезно подтвердила Марион. – Ну, полежите еще минутку, сударь, а я схожу за теплой водой.
Юлёк (из клуба): Рауль нырнул под теплое одеяло, укрылся с головой и стал представлять себе, что он сидит в темной пещере. Марион тем временем оделась и направилась на кухню. По пути она встретила графа. Атос был бледен и чем-то озабочен. На кухне женщина узнала все последние новости. Оказывается, посреди ночи в дом постучались незваные гости: десять солдат и два офицера. Разговаривали офицеры, естественно, только с графом. Но и то, что поведали после стаканчика-другого солдаты, заслуживало внимания - оказывается, велись поиски ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРЕСТУПНИКА! Марион, заслышав такое, сочла нужным осенить себя крестным знамением. - Он убежал из тюрьмы? Он убил кого-то? - Ничуть не бывало! - важно пояснил Блезуа, которому не терпелось показать себя самым осведомленным. - Просто этот человек принял участие в заговоре против кардинала и короля. Он испанский шпион. Я так понял, что где-то в окрестностях Блуа состоялась его встреча с сообщниками, которые передали ему очень важные бумаги. Его должны были арестовать, едва бумаги окажутся у него в руках... - А ты-то откуда знаешь? - подозрительно переспросила Марион, наливая горячую воду в кувшин. - Солдаты вряд ли знали такие подробности! Блезуа стушевался и обиженно засопел. - Так и есть: подслушивал! - констатировала факт Марион. - Ну, раз начал рассказывать, заканчивай. Значит, ищут шпиона? Ну, хорошо, что не убийцу! Иначе бы я совсем покой потеряла... - Ну так вот... - Блезуа продолжил свой рассказ. - Хотели арестовать, но проворонили! Шпион получил письма, и сбежал прямо из-под носа людей Ришелье! За ним бросились в погоню, только было уже почти совсем темно! Вот, теперь ищут. Говорят, он ранен, под ним убили лошадь, так что далеко уйти он не мог. Где-то тут прячется. Ни лошадей достать не сможет, ни поесть. Солдаты у нас переночевали, сейчас ушли прочесывать лес у замка Лавальер. - Ну-ну... - Марион с достоинством кивнула, и удалилась, унося с собой кувшин. Она еще не решила: говорить Раулю или нет о том, что солдаты действительно были.
Юлёк (из клуба): Войдя в комнату с кувшином, Марион застала своего питомца на подоконнике. Рауль стоял на коленях, прижавшись носом и лбом к оконному стеклу. Весь его вид выражал крайний восторг: - Там солдаты! В красивых мундирах! И офицер со шпагой! На нем почти такой же красивый мундир, как тот, с чердака, помнишь? Марион со стуком поставила кувшин на стол и подошла к окну. Ну вот, вопрос «говорить – не говорить» решился сам собой. Да разве утаишь такую новость от мальчишки! Глазенки разгорелись, щеки пылают румянцем наивного восторга, нижняя губка прикушена: не иначе, как представляет себя в солдатской кирасе! - Я тоже буду солдатом! У меня будут мушкет и шпага! – решительно заявил Рауль, и, не дожидаясь препинаний с нянюшкой, спрыгнул с подоконника вниз. Потом он подумал немного и добавил. – Нет, я буду офицером. И у меня будут пистолеты, шпага и красивый мундир! Марион слегка вздохнула. Она не любила, когда в доме появлялись незваные гости. Тем более – солдаты. Ох, да кому же это понравится! Особенно если ты честная женщина и свято соблюдаешь свое вдовство, а эти парижские вертихвосты только и думают о том, как распустить руки. Она настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что почти не замечала, что Рауль балуется и брызгает водой по сторонам. Очнулась она от голоска Рауля. Малыш, оказывается, заваливал ее вопросами. - Марион, а что они здесь делают? Они надолго сюда приехали? Они будут завтракать в комнате для слуг или за столом в столовой? А где их лошади? - Не знаю! – ответила Марион, решительно вытирая мордашку Рауля льняным полотенцем. – Узнаю – скажу. - Неужели началась война? На нас напали испанцы? Марион, у них мушкеты. Дай посмотреть! – Рауль снова рванул было к подоконнику, но Марион его удержала. - Никуда они не денутся. Уж позавтракать вы точно успеете.
LS: Комментариев!!!!!! Девочка в 23 года с гнилыми зубами - это кто? Передача писем - это о заговоре Сен-Мара?
Юлёк (из клуба): LS пишет: Комментариев!!!!!! Девочка в 23 года с гнилыми зубами - это кто? Передача писем - это о заговоре Сен-Мара? Легко! Молодая дама с гнилыми зубами - абстрактный персонаж для пугания Рауля. Хотя, возможно, будет и не абстрактной. :) Передача писем - да, это подготовка заговора Сен-Мара. :) Сегодня будет продолжение. :)
Юлёк (из клуба): … - Черт бы их побрал! – негромко ругнулся Арамис, осторожно опуская край занавески. – Атос, почему они выбрали именно ваш замок? - Не только мой. Столько же солдат в замке Лавальер, в Блуа – три роты. Вас намерены искать на славу, мой друг. - Пусть ищут! – аббат д`Эрбле криво усмехнулся. – Я боюсь за ваш замечательный лес с шиповником: его вытопчут. - В вашем положении шиповник меня волновал бы меньше всего! – граф передал своему гостю бокал вина. - Видимо, ваши испанские письма весьма интересуют господина кардинала. Арамис помолчал некоторое время. - Атос, мне, право, неудобно, что я стал причиной для беспокойства… - Вы никогда не доставляете мне никакого беспокойства. Напротив, мы с вами прекрасно проведем время. Вы никуда не спешите, я – тоже! – граф, улыбнувшись, опустился в кресло. – О вашем пребывании здесь знают только Гримо и я. Но мы не из болтливых. - Да, Атос. Я все равно что у Христа за пазухой – хотя внизу горят адовы сковородки. Но ваши домочадцы… - Сюда никто не заходит без моего позволения. - А юный Рауль? - И он тоже. Он послушный мальчик, к тому же у него есть Марион. - Вы говорили, что у этой женщины хорошо получается присматривать за Раулем? - Да, это именно так. Потому что без нее все гораздо хуже. Арамис не удержался от легкого смешка. - Атос, женщины – это палка о двух концах. Они часто избавляют нас от многих хлопот, но сами же эти хлопоты и доставляют. Я к тому, что женский глаз часто подмечает то, что не увидит мужской. Например, сегодня вы из-за меня приказали подать завтрак к вам в кабинет. Это изменение ваших привычек. Повару приказано готовить больше еды… - Потому что в доме – больше людей. Благодарите кардинала, который позаботился о вашей безопасности, дорогой друг! Оба друга невольно расхохотались, но тут же смех угас. - Я проявил неосторожность! – заметил Арамис, отламывая кусочек от бисквита. – Простите меня, Атос. Постараюсь впредь производить как можно меньше шума…
Юлёк (из клуба): …Поиски «государственного преступника» велись на славу: одна группа солдат отдыхала, другая прочесывала окрестности. И, судя по всему, проявляла немалое рвение: к Атосу потянулись за защитой его арендаторы, возмущенные вмешательством в их дела. Солдаты требовали, чтобы их впускали в дома для обыска, разрывали стога сена, нахально топтали еще не до конца убранные поля с выросшим овсом или ячменем, портили виноградники. Так продолжалось в течение двух или трех дней. Местные дворяне глухо роптали, но никто не смел оказать хотя бы малейшее неповиновение представителям закона. Наконец, случилось то, что должно было случиться: люди, не заинтересованные лично в поимке беглеца, устали. Дождливая погода немало способствовала этому. Кому же захочется мокнуть понапрасну? Вечером четвертого дня Марион, поддавшись на непрестанные уговоры Рауля, привела его вниз – в кухню, где горел очаг и пахло жареным мясом и бобовой похлебкой. Граф не одобрял такого рода вылазки, но Марион порой было приятно поговорить с кем-то из слуг. К тому же она выбрала минуту, когда на кухне сидели те трое из солдат, которые неизменно вели себя пристойно и кланялись ей, как важной госпоже. Рыжеусый Батист, посмеиваясь, показывал молодому барину свое вооружение. Рауль настолько увлекся расспросами, что можно было быть уверенным: полчаса свободных у нянюшки наверняка есть. И Марион, поставив ноги на деревянную низкую скамеечку, присела у очага с вязанием. Разговор, начатый до ее прихода и прерванный появлением нянюшки и виконта, понемногу вошел в прежнее русло. Садовник, старый Мишель Пике, рассказывал очередную страшную легенду. Он знал их огромное множество, на любой вкус. И сейчас явно был в ударе.
ЛенинЪ: *распускаются уши* легендууу...
LS: Да! Да! Да-да-да! Неужели это будет о...?
Amiga: ...о девочке без зубов??? :ООО
LS: Или без одного зуба... *жеманясь* Ах, отложим догадки. А то вдруг мы нарушим всю интригу...
Капито: Юля, умница! Жду продолжения!
Юлёк (из клуба): - Было это… - папаша Пике посмотрел в потолок и прищурил один глаз. – А было, почитай, лет двести назад. Не меньше того… Здешний сеньор… не Бражелон, другие хозяева были, как звали - запамятовал… словом, здешний сеньор задумал жениться. Было ему уже хорошо к пятидесяти годам. Иные в это время уже правнуков на руках держат, а этот только выбрал себе жену. Жена была из местных дворяночек, дочка барона Жеана де Вилльера. Молоденькая девочка, сама ему во внучки годилась. Семнадцать лет, красавица неописуемая… да сами можете посмотреть: в часовне Блуасского замка с нее картина на стене написана, святая Агнесса. И ее, бедняжку, Агнессой звали. Словом, выдали ее замуж и не спросили даже, хочет она этого или нет. - Бывает… - сочувственно вздохнула внучка садовника, шестнадцатилетняя Люсиль Пике, определенная нынче летом в помощницы кухарки. Дед бросил на внучку пристальный взгляд и многозначительно покачал головой. - Хозяйкой Агнесса стала очень неплохой, дом вела твердой рукой. Все ее уважали. Но с супругом у нее так и не ладилось. Хоть ты тресни… Но верность ему она соблюдала. До тех пор, пока не появились в округе комедианты. Известно, что театр посмотреть все мы любим. Актеришки те хорошо играли, народ валом валил. В замок их, ясное дело, никто не пустил, а вот сарай для представлений дали. Актеры хоть и отлучены от святой нашей церкви, но тоже люди живые, под дождем кому хочется мокнуть? Садовник сделал паузу и хлебнул яблочного сидра из большой глиняной кружки. Затем подтянул к себе прохудившуюся корзину из ивовых прутьев и принялся ловко чинить дырявый бок. Его большие, жилистые руки делали свое дело, а сам папаша Пике продолжал рассказ. - И вот среди этих комедиантов был один… не то жонглер, не то еще кто… говорят, тезка мой был, тоже Мишель. Хорош был… словно и не комедиант, а из благородных дворян. И манеры такие же, и повадки, и стать. А лицо – прямо ангельское, хоть и с него святого в церкви пиши. - Конечно же, она в него втрескалась… - сказал Блезуа. Марион выразительно кашлянула, и Блезуа тотчас поправился, - влюбилась, в смысле… - Так дело молодое… - улыбнулся садовник. – Конечно, влюбилась. Да так влюбилась, что в ночь летнего преполовения изменила мужу. Прямо в супружеской спальне. - А муж? – спросили сразу несколько голосов.
Юлёк (из клуба): - А что – муж? – папаша Пике хихикнул. – Разве мужей о таком в известность ставят? У обманутого мужа одна забота – рога растить. Раздался нервный смех. Люсиль покраснела и пододвинулась поближе к Марион. - Нечего было на молоденькой жениться старому кабану! – решительно выразил общее мнение Батист. – Выбирай себе ровню, или оставайся холостяком! - Разве у людей растут рога? – спросил Рауль. В паузе тонкий детский голосок прозвучал особенно отчетливо. Взрослые дружно покатились от хохота. - Да вот, сударь… бывает, что и начинают расти… когда женщина обманывает мужчину. Рауль испуганно провел ладошкой у себя по голове, от этого жеста хохот усилился. - Вам, сударь, рано об этом думать! – успокоил малыша Батист. – И с чего бы это вас озаботило? - Меня вчера Люсиль обманула… - чистосердечно признался Рауль. – Сказала, что на обед будет кисель, а сама принесла молоко… да еще и с пенкой! Люсиль жалобно прикрыла лицо руками, остальные присутствующие от души хохотали. Наконец, общее веселье прекратилось, и садовник мог продолжить свой рассказ.
Юлёк (из клуба): - Никто про их любовь не знал. Но – известное дело! – шила в мешке не утаишь. Аккурат в день праздника сбора винограда случилась беда. Граф был в отлучке, вернулся неожиданно, и попал как раз на праздник. Ну, как полагается: сеньор первые ягоды срывает, затем начинается сбор винограда, потом самая красивая женщина округи с помощником вместе лезет в бочку и начинает ягоды топтать. Тут граф и смекнул, что дело неладно. Что первая красавица – молодая графиня, никто и спорить бы не стал. А что помогает ей красивый незнакомец, и слишком нежно за талию держит – вот тут разговор особый. Весь вечер граф злобу копил и за женой наблюдал. Ну, и вино пил. - Дурак! – резюмировал Блезуа. - Напрасно! – не одобрила Марион. – Пьяный – что безумный, никакого толку, одни неприятности. - Вот-вот! – поддакнул ей садовник. – Агнесса нездоровой сказалась, ушла в замок. И граф за ней. Взял аркебузу, сел к окну, что на виноградники выходило, и стал ждать: когда там к жене любовник придет… Последовал добрый глоток сидра, во время которого слушатели едва ли не подпрыгивали на табуретках и скамьях от нетерпения. Папаша Пике, как опытный актер, выждал паузу, полюбовался произведенным впечатлением, и приступил к самой трагической части истории. - Дождался, когда луна взошла. В лунном свете забирался по стене молодой комедиант, цепляясь за лозы дикого винограда. Сначала граф в него выстрелил. Угодил в руку, но тот был ловким, и не сорвался вниз. Тогда граф, обезумев от ревности, стал палить по нему почем зря. С такой скоростью, какую трезвым никогда не показывал. Трезвому человеку нипочто бы так не суметь, да еще с приличного расстояния. Зато на пьяный глаз куда как ловко получилось! Люсиль ахнула. - Изрешетил всего. – безжалостно констатировал факт папаша Пике, и снова потянулся к сидру. Но кружку у него из-под носа вытащила Марион: - Сначала доскажи, а потом будешь горло освежать!
Юлёк (из клуба): - Да что там рассказывать! – садовник недовольно фыркнул. – Покойник он и есть покойник. Да еще убитый в лунную ночь. Да еще без покаяния. Да еще и комедиант. Графиня увидела, что случилось, и успела убежать. Когда граф к ней в спальню ворвался, там никого уже не было. Убежала, и драгоценности дареные с собой унесла. Больше про нее никто ничего не слышал. Граф пить стал неумеренно… И вот в годовщину этой ночи выглядывает он в окно… а там по стене… по дикому винограду… к окну графини… лезет кто-то! Женщины охнули. Рауль поспешно подошел к Марион и уткнулся лицом к ней в колени. - Граф схватил аркебузу, и снова давай палить. Стреляет, стреляет – все попусту. Темная тень приближается, приближается… Тут граф смекнул, что дело неладно. Но не успел себя даже крестным знамением осенить, как его чьи-то ледяные руки подхватили и из окна выбросили! Вниз! А замок-то был не чета нынешнему! Высоты как раз хватило, чтобы все кости переломать! - Так это уже призрак был? – Блезуа храбрился, но было видно, что и он не прочь поискать защиты у кого-то более уравновешенного. - А то! – папаша Пике важно поднял вверх палец. – Я ж говорю вам: комедианта убили в лунную ночь, помер нехорошей смертью, с мыслями о блуде и без покаяния! И похоронили его непонятно где, если вообще похоронили! Конечно, он в привидение превратился. Самое настоящее. - А где он сейчас? – задал самый мучительный вопрос Блезуа. - Да где ему быть? Шляется по округе. Не всегда. Призракам тоже покой положен. Видят его в конце сентября, когда у нас молодое вино поспевает. Вон шли в прошлом году вилланы из кабачка плута Жакоба, гурьбой, ничего не боялись. И тут перед ними на дороге выросла тень. Сначала вроде как облачко тумана, а потом из облачка явился красивый мужчина в белой рубашке, испачканной кровью… Он всякий раз начинает просить болт из его сердца вытащить… То на дороге появится, то на место придет, где замок был. Любимую искать и обидчику мстить. - А где замок был? – Люсиль осенила себя крестным знамением. - Да тут и был! – фыркнул папаша Пике с совершенно невозмутимым видом. – Этот дом на части старого фундамента стоит. Уж поверьте мне: камень не такая вещь, чтобы его в бесхозности оставлять. Камень – он… Садовник продолжал рассказ уже в назидательном тоне, не имевшем ничего общего с привидениями и средневековыми легендами. Но его никто не слушал, потому что глаза всех присутствующих были устремлены на окно. Ветер рассеял, наконец, тучи, которые уже вторую неделю на совесть поливали окрестности Блуа. И в оконном проеме ясно виднелась большая желтая луна…
LS: Здорово! Признаюсь, мне казалось, что история про привидения - будет очередной перепев про повешеную клеймёную воровку. Юлёк (из клуба) пишет: Он всякий раз начинает просить болт из его сердца вытащить… Это как? Какой болт? Разве тогда были болты? Или это какая-то устоявшаяся формула из жизни привидений?
д'Аратос: Да, видно это проклятые земли... Не выходит у их владельцев с женщинами по-хорошему...
полная версия страницы