Форум » Наше творчество » Don Quichotte » Ответить
Don Quichotte
Lys: Название: Дон Кихот Автор: Andromède/Emmanuelle Brioul (пер. с фр. Lys, Stella) Фандом: А.Дюма Пейринг: Атос/Тревиль Размер: миди Жанр: мissing scene Отказ: Все Мэтру и Эммануэль Бриуль Аннотация: Что было до того... Благодарность: Стелле - за помощь в проникновении в глубины авторской мысли Примечание: мнение переводчиков почти не совпадает с мнением автора
Ответов - 6
Lys: ДОН КИХОТ Это произошло в начале 1620 года. Ришелье был в ссылке, Мария Медичи оплакивала свою разорванную в лохмотья власть, а Людовик XIII улыбался своему отражению. Арно-Жан де Пейрe, граф Труавилль (которого уже тогда для краткости называли Тревиль) был только что назначен капитан-лейтенантом королевских мушкетеров и он не смеялся вообще. Он был еще не стар, едва ли 30 лет от роду, но никогда еще не чувствовал себя таким усталым. Эти мужчины, эти отважные и неуправляемые монстры, пренебрегали им, гасконским кадетом, только-только покинувшим Мон-де-Марсан и произведенным в командиры роты королевских лилий. Пренебрегали, да, еще как пренебрегали. Тревиль знал, что он не должен был слишком удивляться. В конце концов, солдаты, как школьники, никогда не были добры к новичкам, и требуется некоторое время чтоб приспособиться, доказать свою значимость. И особенно, когда, как в случае Тревиля, новичок претендует на место командира. Граф, гасконец, проходя сквозь шеренгу своих людей, подвергался пристальному осмотру, не как офицер, а как чужак. И всегда находилась пара смельчаков готовых свистнуть ему вслед, не отказываясь от риска наказания за удовольствие высмеять этого маленького капитана и дать повод товарищам посмеяться. Итак, Тревиль устал. Разочарованный и грустный, он проводил свои дни, закрывшись в своем кабинете на первом этаже особняка, который только что был построен и должен был стать домом для мушкетеров, но до сего момента был ни чем иным, как свежевыкрашенной пустыней. «Как заслужить уважение и почтение моих людей, - думал он каждый день, - Как доказать им, что я достоин ими командовать? Воздействовать силой и террором? Хороший способ, нечего сказать! Их скептицизм и насмешки превратятся в ненависть и плюясь, они будут повиноваться мне, но не станут более преданны. И Бог знает, что солдат выживает благодаря железу, но также благодаря согласию и братству под тем же знаменем. Я могу, я чувствую, что я способен, да, я могу быть рукой, что будет держать это знамя, которое объединит их в разгар битвы. Но как, как его поднять это знамя…» И Тревиль ходил по кабинету, мрачный, как человек, у которого под рукой волшебная лампа из «Тысячи и одной ночи», но который не знает, как вызвать джина. В это утро, весь во власти меланхолии, Тревиль рассеянно перечитывал «Дон Кихота» Сервантеса, который уже тогда был значительным явлением в литературе. Забившись в потертое кресло, он, не без горечи, подумал, что эти люди так же мало принимают его всерьез, как читатель - Дон Кихота с его ветряными мельницами. «Я тоже, что-то вроде Рыцаря Печального Образа, рыцаря в громоздких доспехах… Эти доспехи скрывают храброе сердце, что бьется в груди, выставляя напоказ неуклюжее чучело… А я, у меня нет даже ветряных мельниц!» Раздраженный своим пессимизмом, который возрастал каждую минуту, он оставил книгу на краю стола и встал, решив развеять свое плохое настроение на мостовых Парижа. Он прицепил шпагу, тщательно завернулся в плащ, и надвинул на глаза свою шляпу без галунов и пряжек, украшенную простым зеленым пером. В таком виде, который никак не выдавал в нем капитана мушкетеров, он вышел через заднюю дверь и углубился в улочки Парижа. На время забыть свои проблемы. Всего навсего. Не более того.
Lys: Тревиль не предполагал, что это зайдет так далеко, так быстро и так серьезно. В конце концов, он только наткнулся на них….Да, именно так! Он наткнулся на этих типов Но каких типов! На террасе трактира, с полдюжины господ - усы торчком, шпаги обнажены - были лицом к лицу с молодой парой. Те были плохо одеты, но смело держались среди оскорблений сыпавшихся на них. - Это весьма удручающее зрелище, если разглядеть повнимательнее этих провинциалов…А уж провинциалов-гугенотов! Позвольте, господа, я не могу этого вынести, - сказал один из тех, кто уже обнажили шпаги. – Посмотрите-ка на него, эта надменность во взгляде, эта простота в одежде, которую Генрих IV ввел в моду... - Гугенот на гасконский лад! – зубоскалил другой. Это и был тот самый момент их разговора, который заставил Тревиля действительно насторожиться. То, что насмехаются над гугенотами, уже заставило его нахмурить брови, его, бывшего соратника Генри IV, познавшего ужасы религиозных войн. Но что насмехаются над извечной бедностью гасконцев, его земляков! Так нет же! Возмущенный капитан подошел, тем более что оскорбления продолжались. - И этот лихой и рыцарственный вид, эта манера держать за руку милую подружку… Бог мой, господа, он просто убил бы нас взглядом, если бы взгляд мог убить… - Вы хотите унизить меня безо всякой причины, господа… Достойно мужчин, нечего сказать! Так что же, тот, кто живет в Париже, не спускает руку с эфеса, может вызвать за один только взгляд, брошенный поверх кружки? Что до религии моей и моей жены, она не подобна вашей. Дайте нам пройти, подлецы! - Чушь! Забияки двинулись на молодого гугенота, который прикрыл жену шпагой и шепотом приказал ей быстрее уходить. Она отказалась, крепко вцепившись в край камзола супруга. Тревиль, забыв о своем желании быть неузнанным, в свою очередь выхватил шпагу и быстро двинулся к ним, чтоб протянуть руку помощи атакованным против их обидчиков. Он с неодобрением глянул на остальных посетителей трактира, что наблюдали за ссорой со спокойным видом и не пошевелили даже пальцем. - Вы собираетесь меня убить, семеро против одного, господа? – прошипел молодой человек. - Голодранец! Да семеро на одного, но ты всего лишь пошлый гугенот! – пробурчал предводитель нападавших. Тревиль хотел было стать между ними, как вдруг: - Голодранец? На этот раз Вы, сударь, вышли из моды! Все, кто был там, обернулись в глубину трактира, откуда донесся этот насмешливый голос, так небрежно бросивший эти слова. Там, медленно спускаясь по ступеням лестницы, соединявшей трактир с комнатами наверху, появилась фигура. Слова эти сопровождались издевательским жестом в адрес семи бретеров. Тревиль остановился как вкопанный, глядя на это новое лицо, что вышло из тени, во всей необычности своего блистательного облика. Это был молодой человек приблизительно лет двадцати-двадцати пяти, среднего роста, немного худощавый, но отлично сложенный, гибкий и сильный. Он был красив. Красивое тело, красивое лицо: благородные и гармоничные черты, синие глаза, матовая кожа и тонкая полоска усов, почти незаметная над верхней губой. Его длинные черные волосы слегка вились, волнами спадая на плечи и спину и колеблясь в такт его шагам. Белая рубашка, высокие сапоги коричневой кожи со шпорами. В одной руке он держал обнаженную шпагу, а в другой шляпу с черными и белыми перьями. Амадис с головой Гектора и чарующей аурой Орфея. И вместе с тем, было что-то неопределенно мрачное и гибельное, словно за ним влачилась цепь невидимых, но всегда присутствующих горестей, и последствия которых выражались во множестве мелких деталей… Таких как сероватые круги, что обесцвечивали огонь в его глазах, или пять длинных шрамов словно след от руки, которые начинались у основания шеи, уходя под ворот сорочки и которые волновали воображение. Это то, что увидел Тревиль, то, что он смог увидеть в молодом человеке, который решительно выступил против семи обнаженных шпаг в защиту пары молодых гугенотов. Этот наблюдение длилось не более трех секунд. Но этого было достаточно, чтоб проникнуть в суть. - Кто Вы, сударь? – спросили забияки. - Просто случай, что в настоящий момент занял место другого, только и всего, - ответил новоприбывший одев шляпу. – которого не остановит негодяй, если только ты немедленно не уберешь шпагу в ножны и не принесешь свои извинения месье и мадам, которые здесь. «Просто случай» указал рукой на молодых людей, одновременно приветствуя их этим жестом и, двинувшись вперед, стал возле мужчины, который смотрел на него с благодарностью и приязнью. Тревиль, очнувшись, в свою очередь кинулся вперед, бросив громко, с беарнским акцентом: - Святое чрево! - как говаривал кое-кто! Я тоже хочу использовать этот просто случай на пользу справедливости в дуэли! Не откажите мне в этом, молодой человек, после того, что я услышал раньше Вас. Он обратился к молодому кавалеру как естественному лидеру этой маленькой группы, что состояла сейчас из него, Тревиля, гугенота и его спутницы. Три шпаги против семи и они еще улыбались! Они обменялись значительным взглядом, отразившим их беспечное решение, взглядом, что говорит, хоть вы и только что встретились с незнакомым, но он в одно мгновение стал братом под покровительством благосклонного случая. - Так вы собираетесь атаковать, господа? – процедил сквозь зубы их противник. - Клянусь, вызов - за вызов, и да, мы атакуем! – ответил спокойно Храбрец. - Мы атакуем, тем более что (он ироничным жестом указал в направлении своих противников) эта помеха незначительна. Вы это увидите, господа, если рискнете испробовать свою удачу. - Это вы нуждаетесь в удаче, гасконцы.
Lys: Благородный гугенот, Тревиль и Храбрец (поскольку капитану не было известно его имя, пока оставим ему это) презрев защиту, бросились вперед. В своей хладнокровной решимости они сделали это так быстро и так хорошо, что их обидчики сначала попятились. Гугенот, сперва позаботившийся чтоб его жена ушла из круга дерущихся, бросился на двух противников. Он показал, что весьма ловок, и их лица первыми покрылись потом. Храбрец, в свою очередь атаковал квартой двух других дуэлянтов, раскрашенных как миньоны Генриха III, которые безуспешно пытались взять его в оборот, обойдя сзади. Гибкий и спокойный он парировал каждую попытку с обескураживающей легкостью, не отступая ни на шаг от занятой позиции. Тревиль между тем был лицом к лицу с троими нападавшими и у него было не так уж много времени, чтоб отвлекаться. Однако между двумя ответными выпадами и ругательствами он заметил двух или трех человек в голубом с серебряным крестами, которые приблизились, чтобы украдкой взглянуть на бурную ссору. Его мушкетеры! Здесь сейчас! А он отбросил свой плащ прочь! И его шляпа, она слетела! Эти люди неминуемо узнают своего капитана, нарушившего запрет, дерущегося на дуэли, несмотря на то, что они запрещены королевским эдиктом! Это точно прикончит его и без того жалкий авторитет. Тревиль испустил вздох, и одновременно с этим один из его соперников рухнул с проколотым насквозь бедром. Тем временем трое или четверо мушкетеров подошли к месту схватки, привлеченные восклицаниями их товарищей, которые, оказались в этом месте, - Черт побери! Да это же господин де Тревиль! - Это дуэль, господа, дуэль! - Чтоб я сдох, просто львы! Посмотрите, трое против семи… А нет, пяти… - Смелее, Тревиль, смелее! В конце концов, ты мушкетер, как мы! - А он умеет драться, этот чертов парень! - Бах! Прямо в глаз! - Сам-то! Бьюсь об заклад, пять пистолей на блондинчика, чья красотка так громко вопит, чтобы он покинул поле! - Десять на молодца с черно-белыми перьями! - Черт побери! Пятнадцать на капитана! - Да, да, на капитана! Монфор принял пари! Ноэль за капитана, он дерется как мушкетер! - Он наш! Тревиль, который второй раз уколол своего противника в плечо, слушал эти поощрения с возрастающим возбуждением. Он больше не боялся, больше не сомневался. Для этих нескольких он уже вышел победителем в этой уличной схватке, уже прошел испытание, эти люди могли видеть, что он знает, как держать шпагу и начинали, наконец, признавать в нем своего командира. Но победителем еще надо было стать. Последний из его противников, весь забрызганный кровью своих товарищей напирал весьма активно, ругаясь, как язычник. Гугенот уже разделался со своими двумя противниками и, успокоив свою жену, посмотрел на Храбреца и Тревиля готовый, в свою очередь, если необходимо, прийти на помощь. - Держитесь, господа! – воскликнул он с акцентом уроженца Наварры обращаясь к своим двум сегодняшним товарищам, - не дайте себя убить, сначала я хочу обнять вас! Тревиль бросил несколько быстрых взглядов на того, кого мысленно называл Храбрецом, и который с первого взгляда произвел на него такое сильное впечатление. Он только что уложил на землю одного из «миньонов» и атаковал второго. Он был великолепен, он излучал блеск и величие то время как, заставляя свой клинок петь, отвечал улыбкой на оскорбления. Его рубашка оставалась белоснежной, в то время как пятна крови мало помалу окрашивали камзол его противника. - Капитан, черт побери, очнитесь! Тревиль был так поглощен выпадами молодого черноволосого красавца, что, оставив своего собственного противника, дал тому перевести дух. В ту секунду, когда он обратил, наконец, внимание на себя, он заметил блеск клинка, точно и стремительно направленного ему между глаз. - Ноэль! Виват красавцу брюнету! Он спас нашего Тревиля! - Проклятье! Он потерял свою шляпу! И действительно… Широкополая шляпа с длинными черными и белыми перьями медленно спланировала на землю, чтоб окончить свой полет возле лужи крови. Храбрец, покончив со своим врагом, просто бросился к Тревилю, и, отстранив мощным толчком, помешал противнику его проткнуть. Капитан мушкетеров, не колеблясь, вскочил на ноги и поспешил расставить точки над «i» . Секундой спустя его противник упал, получив удар в сердце. И вот тогда раздался хор приветствий, проклятий, все «Матерь божья шпага» и «святые» - конца им не было. Молодой гугенот бросился на шею Храбрецу и Тревилю, как и обещал, и горячо их обнял. Тревиль окруженный и приветствуемый своими людьми был поднят на руки, и его с триумфом понесли домой, распевая: «Наш граф красавец-мушкетер, он не гусенок, а бретер!». Счастливый, взволнованный, он не собирался наказывать своих людей за несоблюдение этикета. Он был капитаном! Истинным капитаном! Он стал значимым в глазах своих людей. Единственное, о чем он несколько сожалел после всего этого кровопролития, это о том, что все это было слишком далеко от поля боя… он совсем не имел времени поблагодарить своего Храбреца, такого сильного и красивого…
Lys: На следующее утро Тревиль, совсем не удивился, когда слуга постучал в двери его кабинета, чтоб объявить ему что «молодой господин добивается милости получить аудиенцию у г-на де Тревиля», и он увидел, как появились за портьерой синие глаза, которые он хорошо знал… - Как, это Вы? – воскликнул он, привстав со стула. - Ну, да, сударь, это я. В этот день Храбрец был одет в одежду темного бархата, военного покроя, простую, но изящную, в те же ботфорты коричневой кожи и держал в руке свою знаменитую шляпу, белое перо которой было слегка тронуто красным, единственное воспоминание о вчерашней схватке. Повинуясь непреодолимому желанию, Тревиль поднялся и, направившись прямо к нему, горячо пожал ему руку. - Прежде всего, примите мою благодарность за то, что вчера спасли мне жизнь. Вы храбры мой юный друг и этот гугенот и его жена не стали бы мне противоречить. Дворянин улыбнулся. Сейчас, когда Тревиль видел его близко, без нарочитой насмешливости вооруженного забияки, он заметил поперечную морщинку, пересекавшую бледный лоб незнакомца. Легкий след печали, горечи и гнева. Почти ничего! Но он говорил о многом этот легкий след. На первый взгляд Тревиль дал ему не больше 25 лет. Теперь в этом не было уверенности. Но он показался капитану невероятно красивым. - Что я могу сделать для вас, молодой человек? - Я прибыл из провинции, сударь, в Париже я около двух дней. Я служил во многих войсках, в том числе у Бассомпьера, но я хотел бы послужить в регулярном полку. Поэтому я прошу милости, получить плащ мушкетера и поэтому я пришел к Вам, господин де Тревиль. Капитан не мог сдержать счастливой улыбки. Он вернулся за свой стол и дал знак Храбрецу подойти. - Мушкетеры – это первые защитника короля. Каждый, кто хотел бы сюда войти должен иметь безупречный послужной список, по крайней мере, в течение трех лет. А вы, молодой человек? Храбрец молча вынул запечатанный конверт из внутреннего кармана камзола и протянул его Тревилю, но не отдал. - Мой послужной список здесь. Все компании, в которых я принимал участие с тех пор как достиг зрелости, перечислены здесь. Однако… - Что же, мой дорогой? - Однако я бы желал чтобы Вы оказали мне милость…Не открывать этот конверт. - Как? – воскликнул Тревиль. – Почему же это? - Потому что он содержит мое имя. Тревиль моргнул немного растерянно. Молодой человек смотрел ему прямо в глаза, лицо было решительно, рот сжат. Капитан спохватился и улыбнулся новичку. - Мммм, я понимаю. Конфликт с вышестоящими? Последствия дуэли? Быть может, сердечные дела, что обернулись плохо? Ищете возможность забыться? - Стараюсь забыть побыстрее, сударь. Его голос сделался еще ниже. Тревиль воспользовался тем, что взгляд молодого человека устремился вдаль, чтоб еще раз рассмотреть его, обвести взглядом… восхититься. И улыбнуться ему. Мушкетер без имени? Это невиданно, но почему нет? Этот молодой человек с перьями, такой романтичный с его черными волосами, его владением шпагой, его внешностью античного героя… Второй Дон Кихот, без сомнения. А потом, в глубине души, капитану было приятно, что его Храбрец сохранит свою ауру очарования и тайны. Он вытащил пустой патент из ящика и взял перо. - Знайте. Я не буду открывать Ваш конверт, молодой человек. Но мы не можем обойти формальности, какое имя должен я вписать в эту бумагу, чтоб вы стали нашим? «Рыцарь с Белыми и Черными перьями»? В ответ - улыбка. - Достаточно «Атос», сударь.
Nataly: В который раз хочу поблагодарить за эти переводы - несмотря на то, что язык в оригинале тяжел, сюжет всегда радует:) Спасибо:)
Рене Д'Эрбле: Nataly пишет: язык в оригинале тяжел а по моему - вполне лёгкий... Lys Спасибо огромное! очень интересно!!
полная версия страницы