Форум » Наше творчество » Дневники Сами-Знаете-Какого виконта. » Ответить
Дневники Сами-Знаете-Какого виконта.
варгас: Идеи «мемуаров» и «дневников» на форуме оказались заразны. Не минула эта «инфекция» и меня. У нас была прекрасная тема творчества «Трудное детство Рауля де Бражелона» к сожалению сейчас не заслужено оставленная. Я прелагаю продолжить забаву в ином ключе.
Ответов - 146, стр:
1 2 3 4 5 All
варгас: Я начну, но не судите слишком строго т.к. первые дни принадлежат перу моего сына (не полных тринадцати лет отроду) 20 августа 1640год. Моё имя Рауль Огюст-Жюль виконт де Бражелон. Я родился 13 июля 1634 года. Мне 6 лет. Я начинаю вести дневник, так же как это делает мой опекун граф де Ля Фер. Я часто видел, как он что-то пишет в толстой тетради, и сегодня он объяснил мне, что ведет дневник. Что некоторые события, планы, мысли и чувства, горести и радости люди доверяют бумаге. Мне так хотелось почитать его записи, но он щелкнул меня пером по носу и сказал, что любопытство это дурная черта не достойная дворянина. А Шарло сказал, что от любопытства сдохла кошка. А вот почему она сдохла, не пояснил. Толи потому, что что-то узнала или потому, что не смогла узнать? Господин граф дал мне тетрадь и предупредил, что писать надо аккуратно и без ошибок, чтобы потом через много лет не было стыдно самому читать эти записи. Я буду стараться! 21 августа 1640 год. Я продолжаю вести дневник. Господин граф сказал, что каждый день писать совсем необязательно, особенно когда не приготовлены уроки. Но мне очень хочется записать, как мы сегодня были в Блуа, и какой замечательный корабль купил мне господин граф! Он как настоящий, с тремя мачтами и шелковыми парусами, есть даже якоря и открываются маленькие окошечки, в которых видны пушки. Господин граф рассказал, что это пушечные порты, а канаты называются «ванты». Мой опекун знает всё на свете! Мы уже испытали его в тазу и завтра пойдем к реке и поиграем в настоящее плаванье! Но надо делать математику, еще 10 примеров и задача. Фу. 23 августа 1640 год. Вчера мы с господином графом здорово играли на реке! Корабль чудесен! Вот бы по правде поплыть на нём в путешествие! А по пути обязательно сразиться с пиратами и захватить испанский галеон! Математику я не сделал, я просто написал в ответы примеров первые цифры, которые пришли в голову. Господин граф рассердился и приказал убрать игрушки и дневник. Но сегодня я всё исправил, и мы будем читать про путешествия капитана да Гама. Одну страницу я и если хорошо, то 2 или3 страницы господин граф.
Nika: 25 августа 1640 года. Ненавижу латынь. Ненавижу латынь. НЕНАВИЖУ ЛАТЫНЬ.
Nika: 26 августа 1640 года. Господин граф сказал, что терпеть не может лентяев. Что заниматься надо не только приятным, но и необходимым. Что один его друг писал диссертацию на латыни, в то время как ему приходилось еще и служить в полку королевских мушкетеров. На этом месте, которое показалось мне самым интересным, господин граф остановился и сказал что я еще не дорос до того, чтобы слушать его истории. Остался без сладкого. Ну и как я должен учить латынь без сахара в организме?!
Анна де Ла Фер: Замечательная тема !!! Nika пишет: Ну и как я должен учить латынь без сахара в организме?! Убило!!!
Nika: 27 1640 года. Господин граф сказал, что если я еще раз буду подлизываться к Жоржетте, чтобы она дала мне сладкого, то ему со мной не о чем будет говорить. Перспектива не из приятных. Но тогда латынь отпадает сама собой? Ведь если говорить не о чем, то значит латынь тоже входит в этот список?
Nika: 27 августа 1640 года, вечер.Господин граф сказал, что наказание наказаньем, а латынь--латынью. Что больше всего в жизни после лентяев он презирает глупцов и что мозговые клетки нужно тренировать с детства. Про мозговые клетки я не слишком хорошо понял, зато про все остальное--очень хорошо. Я просил прощенья. Господин граф сказал, что подумает. 28 августа 1640 года, утро. Господин граф сказал, что прощает в первый и в последний раз. Господин граф--самый лучший на всем свете!
варгас: 30 августа 1640 года.Сегодня опять играли с Блезуа в войну с испанцами. Ловили шпиона, которому, к сожалению, удалось ускользнуть. Если бы не Жоржета! Вечно ей нужен помощник на кухне, не может обойтись без Блезуа. Позвала бы Оливена или Гримо. Гадкий испанский шпион, он же кот Глотон! Если бы он сдался без боя, витраж в столовой остался бы цел. А так мой выстрел из рогатки Блезуа оказался неточен. Как кричала Жоржета, убирая осколки! А что скажет господин граф, когда приедет домой? Останусь я без сладкого еще на неделю… Жоржета не успела нажаловаться, Гримо сказал, что это он разбил окно в столовой. Г-н граф очень рассердился. Он ничего не сказал Гримо, но пристально смотрел на меня. Я вначале молчал, но было очень стыдно и после обеда я сознался, рассказал про игру и кота. Опекун не стал бранить меня, но велел выкинуть рогатку и оставить кота в покое. А потом сказал, что доволен тем, что я сознался сам (иного он и не ожидал) т.к сразу понял, что Гримо непричем.
Nika: 31 августа 1640 года. Я понял, чего я хочу больше всего на свете. Господин граф вчера сказал, что хоть я еще не совсем дорос до того, чтобы узнать про его молодость, но он все-таки кое-что мне расскажет, так как хочет, чтобы я стал похож на его друзей. Так вот, больше всего на свете я теперь хочу, чтобы у меня были такие друзья. Тогда бы с ними я ничего не боялся. Я и с господином графом тоже ничего не боюсь, ну почти совсем ничего... а с такими друзьями... Господин граф сказал, что такое бывает очень редко и что ему невероятно повезло. И что если я буду хорошим, то мне, наверное, повезет тоже. В любом случае, господин граф обещал, что его друзья--мои друзья тоже. Это, конечно, очень приятно, но все-таки не совсем то, когда друзья одного с тобой возраста. Буду стараться быть хорошим. Изо всех сил.
Señorita: Здорово, девушки! Молодцы! Разрешите присоединиться? Можно?:))) Ну...вот примерно так: 1 сентября 1640 года. Я честно старался быть хорошим. Просто изо всех сил старался, но я же не виноват, что так случилось! И опять из-за этого проклятущего шпиона. Сначала все шло как нельзя лучше: нам все-таки удалось выиграть этот бой, и он попался! Испанский шпион, я хочу сказать. Сегодня после обеда, когда я исписал пять страниц (как же я ненавижу латинские глаголы!), и мэтр Дидье похвалил меня, я был очень доволен и решил, что могу в награду за свое хорошее поведение пойти погулять. Когда вышел во двор, ко мне подбежал Блезуа и сказал, что он выследил шпиона, и тот сейчас на заднем дворе, и уж сейчас-то ему от нас не уйти. Я страшно обрадовался, и мы отправились его ловить. Он преспокойно отдыхал себе на травке, потеряв всякую бдительность. Удача нам улыбнулась, и мы с моим верным генералом без труда схватили его. Разумеется, шпиона нужно было срочно посадить в тюрьму, и я распорядился запереть его в кладовой. Как же Шарлотта бранилась! Я такой ее никогда раньше не видел, она отхлестала Блезуа хворостиной, а мне только выговорила сердито, что «не ожидала от меня такого», после чего пообещала все рассказать господину графу. Уж лучше бы и меня отхлестала. Надо было все же связать его. Шпиона, то есть. Тогда он не разбил бы кувшин с молоком, не рассыпал по полу все пряности и не съел колбасу. А может, лучше было запереть его в сарае? Но оттуда бы он сбежал в два счета! Ну почему мне так не везет? И господин граф наверняка теперь рассердится не на шутку. Плевать, что сладкого снова лишат, это ерунда, но ведь я же пообещал, что буду себя хорошо вести, а теперь получается, я нарушил свое слово! Так стыдно, что впору сквозь землю провалиться.
Nika: 1 сентабря 1640 года, вечер. Господин граф сказал, что он давно уже так не смеялся. Сказал, что самое главное он пропустил--это когда Шарлотта за Блезуа гонялась с метлой. Сказал, что очень ценит мое старание, но только совершенно хорошим у меня быть все равно не выйдет, ибо без греха был только спаситель наш Иисус, а нам всем до него как до неба... и потом сказал, что хочет, чтобы я просто был нормальным ребенком. Здоровым и счастливым. Только не лгать, потому что это для дворянина не приемлимо. И еще он хчоте, чтобу я его любил хоть немножко. На что я сразу сказал, что люблю его сильней всего на свете. И это правда...
варгас: 3 сентября 1640 года Я нечаянно разбил эту вазу! Если бы не дождь, мне и в голову не пришло бы играть в мяч в доме! Ваза была, конечно, красивая, но очень старая. Греческая. Господин граф приказал до вечера не выходить из своей комнаты и сказал, что если я не начну думать головой о своих поступках, он накажет меня розгами. Он еще никогда не наказывал меня так и я очень не хочу, чтобы это произошло. 4 сентября 1640 года Сегодня я видел, как метко стреляет из пистолета г-н граф! Я тоже хотел попробовать, но он не позволил. Сказал, что я еще мал для таких уроков. Конечно как для латыни я «уже большой мальчик», а как что интересное сразу «еще мал»! 9 сентября 1640 года Я пять дней не писал в дневнике. Я был болен. Сильно болело горло, и был жар. Всё из-за того, что мы попали под дождь, когда с г-ном графом ездили гулять в лес. Он сразу закутал меня в свой плащ, но я всё равно вымок и замёрз. А дома вылил отвар из трав в камин. (Он очень горький!) Вечером мне стало плохо и уже ничего не помогало. Опекун просидел со мной всю ночь. Иногда брал на руки, и тогда становилось легче дышать. Утром приехал врач, и оставил, какие то микстуры (еще противнее, чем отвар) и мази для растирания. Приходится пить и терпеть молча. Когда речь идет о здоровье г-ну графу лучше не перечить. Сегодня мне уже можно вставать, но играть только в комнате.
Nataly: варгас Nika Señorita Жжете, дамы!:) Браво:)))
Стелла: Натали к Вашему таланту обращаюсь-ну когда же и Вы заговорите ? Массы взывают-а где Ваше продолжениеСами -знаете-Кого? Вот сын у него такой талантливый подрастает-пора уже и батюшке заняться мемуарами!
Señorita: 10 сентября 1640 года. Единственное, что есть приятного в болезни – это то, что не надо учить латынь и прочие пустяки вроде этого. А в остальном – скучно. Играть одному ведь совершенно не интересно, да и во что прикажете? Мои верные солдаты штурмовали неприступную вражескую крепость все утро. Штурм начался сразу после завтрака, вернее – после микстуры, вылить ее в камин не получилось, Жоржетта сказала, что или я пью лекарство «безо всяких разговоров», или она сей же час позовет господина графа. Я проглотил сразу же: во-первых, Жоржетта сразу перестала сердиться, а самое главное – господин граф будет доволен, что я «не капризничаю, как маленький». В конце концов, я уже действительно взрослый! Так вот. Вражеская крепость пала как раз к обеду, и вовремя, потому что игра мне прискучила. Так как из комнаты выходить нельзя (по-моему уже можно было бы, у меня ведь ничего не болит, ни сколько, но господин граф почему-то считает иначе), обед мне принес Гримо, я попросил его посидеть со мной немного, поиграть, или рассказать что-нибудь, но он как всегда, только головой покачал, сказал: «Обедайте, господин Рауль и отдыхать», и ушел. Обедать не хотелось, отдыхать тоже – надоело. Но делать нечего, я залез на подоконник и смотрел на улицу. Опять шел дождь и было очень-очень скучно. И грустно отчего-то; так грустно, что хотелось плакать. Разумеется, плакать ни в коем случае не пристало, я же уже взрослый! Но слезы сами текли, я ничего не мог поделать. Пожалел, что не попросил Гримо позвать господина графа. Хотя, конечно, он же, наверное, очень занят, ему некогда сидеть со мной и… Я не успел подумать дальше, потому что господин граф вошел в комнату. Я испугался, что он заругает, что я сижу на подоконнике, но он спросил только как я себя чувствую и положил руку мне на лоб. Я ответил, что хорошо себя чувствую, только очень скучно, и попросил его не уходить, иначе я просто умру тут совсем один. Господин граф сказал, что не нужно грустить, снял меня с подоконника, а потом усадил к себе на колени, закутал пледом, и поцеловал. А потом рассказывал очень интересную историю про рыцаря и дракона. Господин граф очень интересно рассказывает, и вообще – с ним никогда не бывает скучно, потому что он лучше всех на свете, и я очень люблю его. Я сказал ему об этом, а он улыбнулся, и сказал, что тоже очень любит меня. Нет, все же болеть не так уж плохо, если разобраться. Но выздороветь полностью хочется еще больше, потому что господин граф обещал снова взять мне с собой в Блуа, когда поедет туда в следующий раз. Я уже говорил, что граф – самый лучший человек на свете?
Калантэ: Se?orita пишет: Надо было все же связать его. Шпиона, то есть. Тогда он не разбил бы кувшин с молоком, не рассыпал по полу все пряности и не съел колбасу. А может, лучше было запереть его в сарае? Но оттуда бы он сбежал в два счета!Nika пишет: Господин граф сказал, что он давно уже так не смеялся Конечно! Господин граф небось вспомнил, как сам съел всю колбасу... в известном погребе... Просто блистательно!!!
Nika: 15 сентября 1640 года. К господину графу приезжал его друг. Один из тех самых троих. Я ничего не понял. Господин д'Эрбле сказал, что он священник, но я могу называть его просто по имени. И вобще сутаны у него нет. Вернее, есть, в сундуке. А сейчас, как он сказал, он отдыхает от трудов праведных. На что господин граф усмехнулся и сказал, что господин д'Эрбле совершенно не изменился, и это прекрасно. Затем они достали шпаги и фехтовали так, что искры сыпались. Затем я его спросил, в самом ли деле он священник. Он достал крестик и произнес: "Во имя отца и сына, благословляю тебя, сын мой, на освоение наук, естественных и всяких остальных." Это был намек. Я понял, что господин граф и господин д'Эрбле хотят остаться наедине, а мне не миновать латыни. Любопытство таки убило кошку. Я сам нарвался...
Стелла: Совершенно очаровательно-но меня смущает один момент.По слогу- пишет по меньшей мере десятилетний ребенок! Правда Рауль у нас развит не по годам-папины гены сказываются но мне кажется ... Это дневник все-таки шестилетнего ребенкка.А не описание событий егодеттва взрослыми.
варгас: Меня тоже «царапают» некоторые фразы. Хотелось бы без фарса А как должны выглядеть «Дневники» шестилетнего ребёнка я не знаю. Свой дитятя дневниками не увлекался, да и в нашей семье не принято читать без разрешения чужие бумаги. (К проверке домашнего задания это не относится.) Идея порезвиться пришла в голову моему сыну, я лишь подредактировала 3-4 слова и поддерживаю стиль. Присоединяюсь к Стелле. Nataly, ЖДЕМ!
Nika: Стелла пишет: Правда Рауль у нас развит не по годам-папины гены сказываются но мне кажется ... вот-вот... было бы интересно почитать графский дневник того же возраста... вобще мне кажется дети тогда развивались не так, как сейчас...
варгас: 23 сентября 1640 года Уже неделю у нас гостит аббат дЭрбле. Опекун всё время с ним, а меня только один раз взяли к реке. Мне так обидно… 24 сентября 1640 года Аббат дЭрбле не такой уж и плохой. Сегодня ну никак не получалось упражнение по латыни. Господин граф ошибки не исправлял, говорил найти самому и переделать. Я уже третий раз переписывал, когда г-н дЭрбле помог мне. Но опекун понял это, потому что когда проверил еще раз, сказал, что осталось еще две, а господин дЭрбле переспросил - где? Г-н граф назвал его странным именем Арамис и сказал что-то по-испански. А мне велел собираться с ними на прогулку. 26 сентября 1640года О том, что произошло сегодня, даже не хотелось писать. Я наказан. Господин граф сказал, чтобы я 3 дня не смел выходить из комнаты, иначе мне не миновать розог. Я взял пистолет из кобуры у седла господина дЭрбле и нечаянно прострелил портрет в комнате. Пистолет выстрелил сам. Я только покрепче сжал его в руках и что-то нажал. Был такой грохот! Я испугался и не открывал дверь. (Её сломали) Опекун так бранил меня и обещал выпороть, если я еще раз без разрешения дотронусь до оружия.
Стелла: Варгас-чудесно. Могу себе представить что пережил Атос пока ломали дверь. Прострелен небось портрет предка? А Арамис опять попался на ошибках в латыни.
Анна Женевьева: варгас просто спасибо. Не конкретизирую за что.
Nika: Стелла пишет: Прострелен небось портрет предка? Я вот думаю, если бы это был портрет предка, Рауль бы к нему близко не подошел бы... хотя... ребенок есть ребенок...
Señorita: Не, я бы вот на месте Атоса за такие выкрутасы дитёнку бы нахлопала по мягкому месту:))))))
Стелла: А он видно помнил как ему доставалось и не спешит руку прикладывать. Детские впечатления они знаете ли очень сильные.
Nika: Señorita нам же шесть лет всего, и к тому же малчик было б странно, если бы он вел себя по другому
Nika: 26 сентября 1640 года, вечер. Господин граф со мной не разговаривает целых два дня. По моему, уж лучше розги...
Анна Женевьева: Nika ну это как посмотреть
Nika: Анна Женевьева пишет: ну это как посмотреть Ну прикиньте, если бы с вами граф де Ла Фер два дня не раговаривал. А если учесть, что граф итак неразговорчив... бедное дите
Анна Женевьева: Nika смотря какое дите... Есть такие, что одиночество за благо почтут...
Nika: Анна Женевьева пишет: Есть такие, что одиночество за благо почтут... Есть, но к виконту это явно не относится--по крайней мере к виконту из этой темки
Анна Женевьева: Nika пишет: Есть, но к виконту это явно не относится--по крайней мере к виконту из этой темки Согласна! Вообще мне этот юный господин начинает нравиться...
Nika: 27 сентября, 1640г, утро. Вчера вечером ко мне зашел господин д'Эрбле. Он сказал, что в своей комнате услышал, как я плачу и ему стало меня жалко. Я попросил его, чтобы он сказал господину графу, что я буду хорошим мальчиком, но господин д'Эрбле ответил, что это семейное дело и он не может в это вмешиваться. А он мне может только рассказать сказку. Господин д'Эрбле рассказал сказку про то, как четверо отважных рыцарей ни на секунду не задумавшись о злых волшебниках поехали в очень опасное путешествие, чтобы спасти честь прекрасной королевы. Господин д'Эрбле закончил сказку на самом интересном месте--когда один из рыцарей заперся в погребе с вином и стал там ждать своего друга. Господин д'Эрбле обещал закончить завтра и потом рассказать еще кучу сказок про отважных рыцарей. Уходя, господин д'Эрбле посоветовал мне подумать перед сном над тем, что отважных рыцарей было четверо...
варгас: 29 сентября 1640 года. Сегодня получив письмо, уехал г-н дЭрбле. Сказку он мне так и недорассказал.… Перед отъездом зашел ко мне в комнату с большей шкатулкой черного дерева, сказал, что хотел бы сделать мне подарок. Когда я открыл шкатулку, я даже не поверил своим глазам! Настоящий пистолет!!! И такой красивый с перламутровыми вставками и вензелем RB! Г-н дЭрбле сказал, что мой опекун разрешил и одобрил его выбор, хотя и считает такой подарок преждевременным. И предложил научить меня стрелять. Я ответил, что с удовольствием, но только с позволения г-на графа. Тогда г-н дЭрбле рассмеялся и сказал, что это благоразумно, и мы немного отложим урок. Вечером господин граф был задумчив и немного печален. Он долго сидел в библиотеке, но не читал, только перелистывал страницы книги с гравюрами. Он уже не сердится на меня, и согласился почитать на ночь. Но потом отложил книгу, взял меня на руки и сказал, что хотя я и проказник и не всегда послушен, он очень любит меня, я ему очень дорог и он счастлив, что у него есть такой воспитанник которым он думает, будет гордиться в будущем. Я тоже очень очень люблю его!
Стелла: Варгас ну почему так мало! Я как голодный кот рыскаю по форуму-чего б съесть вкусненького а тут положили кусочек-и все.
Nika: Стелла А к мадам Калантэ у вас никаких претензий нет и быть не может?!!!
Стелла: Я тихо надеюсь что сегодня ночью там родится продолжение.
Nika: Стелла надеюсь вместе с вами
Анна де Ла Фер: Стелла Nika Можно, я понадеюсь вместе с вами ?
Рене Д'Эрбле: И я!
Анна Женевьева: варгас замечательно...
Nika: 29 сентября 1640 года, вечер. Я спросил господина графа, не знает ли он окончания сказки про отважных рыцарей. Господин граф засмеялся и сказал, что в сказке все закончилось хорошо, рыцари спасли честь королевы, а самому молодому и самому храброму рыцарю досталось в награду от королевы драгоценное кольцо. Но что на сегодня с меня хватит, а если я буду стараться быть хорошим мальчиком, то он расскажет мне еще много историй про отважных рыцарей.
варгас: 30 сентября 1640 года Сегодня господин граф сказал, что завтра рано утром он уезжает с Гримо. Он очень надеется на моё благоразумие и послушание, и что, вернувшись дней через семь, найдет меня здоровым, уроки будут приготовлены, и замок не будет лежать в руинах. Я обещал. Что бы мне не было скучно, опекун оставляет книги и учебники с заданием. Судя по отмеченным страницам, мне будет очень весело.
Анна Женевьева: варгас пишет: замок не будет лежать в руинах Бедный замок.
Рене Д'Эрбле: Анна Женевьева пишет: Бедный замок А уж Атос...
Nika: варгас пишет: Судя по отмеченным страницам, мне будет очень весело. бедное дите... девушки, я понимаю, что до этого счастливого момента еще далековато, но мечтать не вредно--а как мы представляем сцену, когда Рауль узнает, что граф на самом деле родной папа?
Анна Женевьева: Nika пишет: бедное дите... зато умным вырастет, как папа...
Nika: если бы он вырос как папа... все, молчу, молчу, а то получится другая тема
Стелла: Ну юный вундеркинд наводящие вопросы может начать задавать уже в ближайшем будущем.И отписка в виде капусты Атосу явно не светит.
Nika: Стелла а кстати, спасибо за подсказку. Надо подумать в том направлении...
Señorita: 4 октября 1640 года. Три дня, пока господина графа не было, я описывать не буду. А что писать-то, когда одна скука да и только. И дождь еще. И Блезуа Жоржетта заперла на кухне и велела ему там чистить кастрюли, она вообще всегда злится, если видит его в комнатах. Нечего, говорит, тебе (ну, не мне, а Блезуа то есть) тут делать. Одним словом, пришлось читать книги, которые господин граф оставил. А что еще-то? Зато, когда господин граф вернулся, он похвалил меня, сказал, что очень мной доволен. И что так гораздо лучше, чем когда я котов в кладовой запираю (между прочим, это не я вовсе!), или еще что похуже. А я был доволен еще больше, что он так мне сказал. Еще граф пообещал мне взять на прогулку верхом. Но вчера утром граф был занят и прогулку пришлось отложить, граф сказал – до вечера. Вернее, до «перед ужином». Но все равно страшно долго. После завтрака Жоржетта отправила Блезуа в деревню, за свежим молоком (терпеть не могу молоко!). Я спросил, можно ли и мне тоже пойти, все равно же до «перед ужином» далеко еще. Граф разрешил, и мы пошли. Уже когда возвращались и шли мимо старого дома, то какие-то незнакомые мальчишки, которые сидели на заборе и смотрели, как Блезуа несет кувшин с молоком, стали кидаться в нас чем-то и кричали при этом, что Блезуа - барт..батр...бастард, вот. Блезуа покраснел и ничего им не ответил, а когда я хотел объяснить им правила поведения воспитанных молодых людей (как всегда мне господин граф выговаривает, если я что-то не то делаю), то он просто взял меня за руку и шепнул: «Пойдемте отсюда, господин Рауль», и пока мы шли он больше ничего не сказал. А потом, уже дома, я увидел, как он сидит один во дворе и плачет. Я спросил, что случилось, но он ничего не ответил и убежал. Тогда я понял, что, наверное, это из-за того, что те мальчишки сказали, наверняка, что-то обидное. Я спросил вечером у графа, что это за слово барт…бастард, а он почему-то вдруг стал каким-то…не сердитым, нет, а так – словно я его обидел или огорчил. Я думал, что он станет бранить меня, но он посадил меня на колени и спросил, откуда я узнал это слово, кто мне его сказал. Я все ему рассказал, а господин граф почему-то долго молчал и смотрел куда-то в сторону. А потом отчего-то очень тихо велел никогда больше не повторять таких слов невесть за кем, потому что оно обидное и произносить его просто неприлично, а те мальчишки просто невоспитанные грубияны. Надо будет рассказать об этом Блезуа, чтобы он не плакал больше.
Стелла: И это только цветочки-а ягодки -впереди. Это между прочим к вопросу о дискуссии бало ли со стороны Атоса трусостью говорить виконту правду!
Стелла: Простите за описку. Я конечно же имела в виду НЕ говорить правду.
варгас: 12 октября 1640 года Два дня назад мы ездили в Блуа. Когда были в лавке мадам Сурже, господин граф выбрал замшевые серые перчатки, шитые серебром (такие красивые!), но потом отложил их т.к. мадам хотела за них слишком дорого. И мне захотелось подарить их опекуну на Рождество. Но у меня нет денег. Они мне в общем-то и никчему – одежду, обувь, игрушки всё покупает г-н граф. Но ведь перчатки темболее такие красивые просто так никто не отдаст! Я хотел спросить у Гримо, есть ли у него деньги и не мог бы он дать мне на перчатки, но потом подумал, что тогда это будет его подарок, а не мой. Дома я стал расспрашивать Блезуа, где можно взять денег. Он хмыкнул, сказал, что надо заработать или что нибудь продать. А вечером, когда мы вновь ходили с Блезуа за молоком, я увидел странного торговца. У него было много всяких вещей на тележке. Он ходил по дворам и предлагал что-нибудь купить и покупал старые вещи сам. Я так обрадовался и спросил, не купит ли он что-нибудь у меня. Он оглядел меня и переспросил что. Я не знал, но мы договорились, что на утро он придет к замку, а я придумаю. Я всё время думал, что бы можно продать и г-н граф поинтересовался, что это я притих и не пора ли мне в постель т.к я, наверное, очень устал за день. Когда он, пожелав мне спокойного сна, задул свечу, я понял! Старые подсвечники из комнаты для гостей! Большие, темные и тяжелые. Они никому не нужны и денег за них должно хватить на подарок! И утором когда я принёс их старьёвщику (Блезуа сказал, что так называется тот человек) он очень обрадовался, быстро спрятал подсвечники в мешок и дал мне несколько монет. И когда днем Гримо уезжал в Блуа я попросил его купить те перчатки г-ну графу. Но он подсчитал деньги и сказал, что этого очень мало. Я так расстроился, что даже заплакал. Тогда Блезуа сказал, что можно поискать деньги. Иногда в карманах могут оставаться монеты и после обеда согласился мне помочь. Мы проверили почти все карманы в гардеробе опекуна, но ничего не нашли. И когда складывали уже все назад, не услышали, как вошел г-н граф. Блезуа хотел сразу уйти, но г-н граф перехватил его за шиворот и строго спросил, чем это мы тут занимаемся. Я молчал т. к не мог всё рассказать, не сказав, зачем мне деньги, а Блезуа испугался. Так как мы молчали, господин граф сказал, что он потом разберётся с Блезуа, а мне велел немедленно идти к нему в кабинет. В кабинете на столе я увидел те самые подсвечники, которые продал старьевщику. Оказывается, Гримо купил их т.к увидел отчеканенный герб. Г-н граф был очень сердит, он потребовал всё объяснить ему, иначе сказал, что меня отстегает розгами и прикажет выпороть Блезуа. Я рассказал. (Если бы не Блезуа я бы не рассказал, но ведь не справедливо, что ему попадет из-за меня.) Господин граф вначале молчал, а потом обнял меня и спросил, сколько еще не хватает на подарок. Он добавит, и будет терпеливо ждать. И вообще лучше сразу было попросить у него, а не продавать серебряные подсвечники не рыться в одежде. Завтра Гримо всё привезёт мне.
варгас: 20 октября 1640 года Сегодня с ярмарки привели новую лошадь, Господин граф доверил покупку конюху Жерому так как сказал, что он лучше него разбирается в лошадях. (Не думаю. Мой опекун знает всё лучше всех) Его зовут Сарацин. Это арабский жеребец двухлеток. Он черной масти, красивый, сильный. Г-н граф сказал, что, да лошадь великолепна, но Жером дурень и куда смотрел Гримо т.к жеребец должен был предназначаться мне, а этот дьявол молод и вообще не знает седла. И он меня близко к нему не подпустит. Опять мне на Летти ездить, а она только в манеже переходит на галоп. Он, конечно, попробует заняться с ним, но ему хватает и других забот. Тут он посмотрел на меня и чему-то усмехнулся. Сарацин очень злой! Когда его запрягали, он укусил Жерома и лягнул Шарло. Но у г-на графа взял сахар и послушно пошел в манеж. Что там произошло я не знаю т.к меня опять отправили заниматься. Но потом г-н граф сильно хромал, а Сарацин был весь в мыле и еще раз хотел лягнуть конюха. 28 октября1640 года. Уже неделю Сарацина приучают к седлу. Он уже больше не злиться и даже радостно ржет, видя г-на графа. Но кроме манежа его никуда не берут. А сегодня опекун смотря мои тетради сказал, что и мне следовало бы познакомиться с хлыстом т.е с розгами т.к. слов я понимаю намного меньше. Это он сказал из-за клякс и ошибок, а я обиделся. 30 октября 1640 года Г-н граф сказал, что сегодня поедет на Сарацине гулять и возьмет меня. Но когда я хотел сесть первым в седло. Сарацин шарахнулся и показал зубы. Опекун сказал: «Этого еще не хватает!» но погладил его и просил быть «хорошим мальчиком» (совсем как меня). 2 ноября 1640 года Сарацин не любит меня. Никого не любит кроме г-на графа. Он слушается только его, только у него берет сахар и разрешает гладить себя. Г-н граф сказал, что хоть он и конь, но упрямства у него больше чем у осла, но меньше чем у меня. 5 ноября 1640 годаСегодня, когда Сарацин уже стоял оседланный т.к г-н граф собирался ехать в гости к маркизу де Лавальер, я подкатив к нему пустой бочонок сел в седло. Что тут было!! Сарацин как сошел с ума. Он ржал, метался, вставал на дыбы, прыгал. Я не знаю, как удержался в седле. Наверно потому что одной рукой схватил его за гриву. Я видел Сарацин встал и весь дрожит, а руки опекуна снимают меня с седла и пытаются разжать пальцы, что бы я отпустил поводья. Я очнулся только когда г-н граф умывал меня холодной водой и говорил, что всё обошлось, всё в порядке. Я заплакал, а он еще заставил что-то выпить меня и унес в дом. Он никуда не поехал, и весь день сидел со мной. Не бранил, но сказал, что продаст Сарацина. 8 ноября 1640 года Сарацин чувствует себя виноватым. Ластится к г-ну графу и даже не кусает Шарло. А у меня взял хлеб. Г-н граф сказал, что он ведёт себя так же, как я, когда провинюсь. Я не хочу, чтобы его продавали, и сказал г-ну графу, что м.б. мы подружимся. Он покачал головой и сказал – посмотрим. Но чтобы я больше один не подходил к жеребцу.
Nika: 10 ноября 1640 года. Сарацин стал спокойней--за те два дня, что я пролежал у себя, господин граф видимо ему окончательно понравился. Но господин граф сказал, что лучше все равно с ним расстаться, так как береженого бог бережет. Последнее я не очень понял, понял только, что Сарацина до конца так и не удалось приручить. Господин граф вздохнул и пробормотал, что если бы здесь был господин д'Артаньян, он бы не на секунду не сомневался, что это возможно... а так рисковать лучше не стоит, мало ли что может случиться. Я спросил господина графа, почему господин д'Артаньян к нему никогда не приезжал. Господин граф сказал, что господин д'Артаньян очень занят--он должен защищать короля и Францию. Я сказал, что наверное господин д'Артаньян очень-очень храбрый, но конечно, господин граф все-таки самый храбрый... и спросил еще, почему господин граф больше не защищает короля. Господин граф щелкнул меня по носу и сказал, что если я буду знать, то скоро состарюсь. Я сказал, что господин граф ведь знает все на свете, а совсем не старый, так что это не правда. Господин граф засмеялся и сказал что он устал и пусть меня сегодня Шарлотта укладывает, а он пойдет писать письмо господину д'Артаньяну.
Стелла: Это то самое письмо которое из траншеи улетело к испанцам?
Nika: Стелла если по датам совпадает, то видимо оно
варгас: 21 ноября 1640 годаСегодня на моего верного генерала напала вражеская армия! Или точнее мы попали в засаду ну, т.е. попал один генерал, а я пришел на помощь. Мы понесли потери (разбит кувшин с молоком) А меня ждет трибунал, т.к. мне то как раз и нельзя было оставлять занимаемые позиции, т.е. уходить с территории парка. А еще ранение. У меня синяк на руке и разбита губа. (Это мне камнем попали.) Что скажет господин граф догадаться не трудно, и завтра не возьмет гулять. Но так хотелось пройтись! Такой чудесный был день! Жоржетта сказала, что к ужину будет пудинг, и отправила Блезуа на ферму старого Пижье. Я вначале не пошел с ним, но хотел нагнать у старой мельницы. А он не стал ждать т.к Жожетта сказала ему - бегом. Он уже возвращался, когда на него напали те самые мальчишки, которые постоянно дразнят его. Я увидел, как он дерётся один с тремя, и бросился на помощь! Ух, и огрел я одного палкой! А он меня оттолкнул и хотел пнуть. Но Блезуа закричал, что бы меня не трогали, что господин граф им головы оторвёт. Они побежали, только один камнем еще бросил. Хотел в Блезуа, а попал мне. Когда мы домой пришли, Жоржетта ахнула и села мимо скамьи. Блезуа ей сказал, что я упал. (Так мы еще дорогой договорились. Но опекуну я лгать не буду. У меня всё равно не получится.) Жоржетта осмотрела Блезуа и сказала, что падали мы где-то вместе и схватила метлу. Но тут пришел Гримо. Он сказал: «Ого!» и увёл Блезуа, а меня Шарлота заставила держать лёд и примочку у губы. Господин граф приехал только к ужину. Жоржетта ему конечно сразу нажаловалась. Он осмотрел мой синяк и губу и сказал, что выгляжу я великолепно, как раз для завтрашнего визита к герцогу де Барьбье. А потом попросил всё рассказать ему. Я честно рассказал и про Блезуа и про драку. Опекун только качал головой. А потом сказал мне, что я поступил как настоящий дворянин. Так как нельзя было не вступиться за Блезуа, нельзя проходить мимо, когда видишь, что обижают слабого и бьют невинного. А потом я слышал, как он сказал Гримо, что бы он принял меры, чтобы Блезуа оставили в покое. Чтобы моему верному генералу и фуражиру более не угрожала никакая опасность. Гримо сказал только: «Уже».
Señorita: 23 ноября 1640 года Вчера мы ездили в гости к герцогу де Барбье. Там было довольно весело, я даже и не ожидал. Вообще, не люблю гостей, потому что когда они к нам приезжают, то это - хуже некуда: взрослые сначала полдня сидят в гостиной и говорят, говорят, говорят о чем-то скучном и непонятном, а потом идут обедать и снова говорят. А мне, после того, как я вежливо поздороваюсь со всеми и выслушаю, например, от госпожи де Лавальер всякие глупости вроде того, что я «так вырос, скоро совсем взрослым стану», – она всегда, как приезжает, так постоянно это говорит, - велят идти к себе. И господин граф день-деньской занят гостями, а я сижу в комнате один. Я думал, что если мы сами в гости поедем, то это будет то же самое. Хотя, справедливости ради стоит сказать, что господин де Барбье мне нравится куда как больше всех остальных соседей, что к нам приезжают. Во-первых, он не повторяет без конца «как я вырос», как госпожа де Лавальер, и не ерошит мне волосы, восклицая: «ах, какое очаровательное, милое дитя», как госпожа де Леони. Странная она вообще: приезжает к нам чаще остальных, иногда даже когда ее никто и не звал; один раз даже подарила мне солдатиков, правда, я их потом Блезуа отдал. Они ему понравились, а мне почему-то вовсе не хотелось ими играть после того, как она господину графу сказала, что ему со мной наверняка одному тяжело, и что «ребенку нужна материнская забота». Граф ответил что-то такое…я не совсем понял, что-то вроде «бог располагает», а мадам де Леони ему улыбнулась. Она всегда ему улыбается как-то…странно. Не люблю я ее, одним словом! И не хочу, чтобы она к нам приезжала. Но об этом я никому не рассказывал, даже господину графу, вдруг ему не понравится. Так вот. Господин де Барбье – он совсем не такой, он очень добрый и он всегда со мной здоровается и говорит так, словно я совсем уже взрослый. И то, что мы едем к нему, а не к мадам де Леони, меня обрадовало. И когда мы приехали к нему домой, то взрослые, как всегда, расположились в гостиной и стали беседовать об урожае, а меня герцог познакомил с двумя мальчиками – своими внуками. Их зовут Жан-Луи и Луи-Андре. Жану-Луи уже скоро девять лет, но он совсем не задается, и показал мне свою шпагу, и даже дал подержать; Луи-Андре – его младший брат, ему тоже шесть, как и мне. Они живут в Париже у своего дяди, а сейчас приехали погостить к дедушке. Пока взрослые разговаривали, мы с ними очень быстро познакомились и решили поиграть в штурм крепости (на улице в это играть куда как интереснее, чем одному в комнате). Военные действия развернулись на заднем дворе, и все шло хорошо. Вражеский курятник, то есть, крепость вражеская, которую изображал курятник, почти пала, куры, то есть, испанцы уже почти сдались, как вдруг выбежала кухарка господина де Барбье и закричала, что она сейчас кого-то отшлепает, если этот кто-то не прекратит кур гонять. Интересно, она не сестра нашей Жоржетты? Потом во двор вышли господин де Барбье и господин граф. Граф сказал, что он не ожидал от меня такого поведения, а господин де Барбье сказал ему, что «все они одинаковые и не стоит на них (то есть на нас с Жаном-Луи и Луи-Андре) сердиться». Граф усмехнулся и ничего не ответил, и они пошли в дом. Словом, день прошел просто замечательно. И самое главное – у меня теперь есть целых два друга!
Nika: 25 ноября 1640 года. Господин граф уехал на несколько дней, на этот раз без Гримо. Вот скука-то! Без него всегда скучно, даже когда все уроки готовы! Я уже даже латынь выучил, а все равно скучно! Вечером я пристал к Гримо, чтобы он рассказал сказку. Гримо ответил, что сказки это не по его части и вобще у него лучше молчать получается, чем говорить. Но потом рассказал, правда, не сказку, а про господина графа. Про то, как он был мушкетером и дрался с гвардейцами. И про то, что сказка про четырех храбрых рыцарей--это правда. Только чтоб я к господину графу потом не лез с расспросами, так как он не любит кое-что из той поры вспоминать. Я дал честное слово что не буду. 26 ноября 1640 года. Я нашел плащ господина графа. Ух ты! Мне бы теперь еще шпагу! Шарлотта увидела меня в плаще и сказала что я настоящий ангелочек, что когда я вырасту, буду просто красавцем, прямо как господин граф и по мне девушки будут с ума сходить. Но чтоб я немедленно снял плащ и перестал баловаться. Я спросил Гримо, что это значит, когда по тебе девушки с ума сходят. Гримо сказал, что он лучше помолчит по этому поводу... 5 декабря 1640 года.Мы снова поехали в гости к господину герцогу. Я предложил поиграть в мушкетеров и гвардейцев. Братцы спросили, как в это играют, я обьяснил. Но для этого надо было пригласить еще парочку соседских мальчишек, что мы и сделали. Гвардейцы заперлись в курятнике и стали там держать оборону. Мы окружили курятник со всех сторон, но гвардейцы потеряли ключ в сене и поэтому из гордости стали отказываться выйти. Мы ничего не знали про ключ поэтому я предложил их выкурить. Братцы спросили, что это значит, а Блезуа не долго думая подпалил куратник с дальнего угла и сказал, что примерно вот это. Братцы обрадовались--они никогда в жизни так еще не веселились. Мы стали кричать гвардейцам, чтоб они вышли но они не смогли найти ключ, а чтобы выбить дверь они еще были слишком малы. Теперь мы тоже испугались, хотя господин граф и говорил, что настоящий дворянин не должен ничего бояться. Это если только наверное он сам при этом не виноват. Тут Жан-Луи стал кричать, что надо позвать взрослых, но он боится их звать, потому что отец его отлупит под пятое число. на его кирк прибежала кухарка, схватилась за голову и тоже стала кричать как будто ее режут. На ее крик прибежал господин герцог и стал ломать дверь, так как огонь уже стал подбираться к двери и гвардейцы орали так, что слышно было наверное в самом Париже. Прибежавшая герцогиня тут же упала в обморок. Тут наконец господин граф подскочил к герцогу и они вдвоем выломали дверь. Сначала вывалились гвардейцы, а за ними выбежали куры, но их никто не стал ловить. Слуги успели потушить огонь. Гвардейцы сказали, что это была глупая игра и они с нами никогда больше играть не станут. И убежали. А мы остались. Жан-Луи тут же сказал, что это я все придумал и что он не виноват. Трусишка. Ну да ладно, он еще маленький. Блезуа попробовал за меня вступиться, но господин граф на меня так посмотрел, что я понял, что он наверняка не будет месяц или два со мной после такого разговаривать. Уж лучше бы накричал или чего похуже. Господин граф всю дорогу до дома не произнес ни одного слова.
варгас: Дома за курятник может быть и чего похуже! Интересно когда терпение у отца кончится?
Стелла: А я не представляю себе Атоса наблюдающего как всыпают его любимому чаду. Сам сгоряча может и дал бы ему по мягкому месту но наблюдать экзекуцию-да он бы с ума сошел.
варгас: Стелла пишет: Атоса наблюдающего как всыпают его любимому чаду ФУ! Да убил бы любого! Я и говорю - у самого когда нервы сдадут?
Nika: Ой, да деть может и графа де Ла Фер довести, хотя нервы у него стальные, конечно... но в душе-то добрый-добрый... я думаю еще парочку таких курятников сделали бы свое дело
Señorita: 14 декабря 1640 года Всю неделю только и оставалось, что читать, так как выходить было строжайше запрещено.Вчера, наконец-то, мне разрешили пойти погулять: наказание закончилось. За гвардейцев, конечно, влетело. Господин граф выслушал, как все было, и сказал, что игры в мушкетеров и гвардейцев - это, конечно, хорошо, но настоящий воин прежде всего умеет думать головой, а не только махать шпагой, и уж тем более – играть с огнем. Это вообще, он сказал, ни в какие рамки, и я перешел все мыслимые границы. А если бы что-нибудь нехорошее случилось с теми мальчишками. Я попросил прощения и сказал, что больше не буду. А граф сказал, что это он уже слышал, но так и быть, поверит и на этот раз, но все же, во-первых, прогулок, игр и сладкого я лишен на неделю. А еще граф сказал, что терпение у него лопнуло, и это действительно был последний раз. Еще одна такая выходка, - сказал он, - и он лично меня выпорет. Все-таки это несправедливо! Я же не нарочно, оно само так почему-то всегда выходит, я не виноват. Но граф, к сожалению, считает иначе.
Señorita: 18 декабря 1640 года Вчера днем у нас опять были гости. Пришлось опять выслушивать всякие глупости от мадам де Леони и остальных, вежливо всем отвечать, словом, быть, как выражается Жоржетта, милым и добрым ребенком. Хорошо еще, что вместе с господином де Барбье приехали Луи-Андре и Жан-Луи. А еще вместе граф де Лои привез с собой свою дочь Мадлен. Я спросил господина графа, можно ли нам поиграть в саду; он переглянулся с герцогом, а потом пристально посмотрел на меня и сказал, что можно, но только так, чтобы ему потом не пришлось краснеть за меня перед гостям, и велел нам взять с собой Мадлен, так как она тоже хочет погулять по саду. Жан-Луи проворчал, что только девчонок нам и не хватало, я был с ним согласен, но делать нечего. Сначала мы просто гуляли, как нам и было велено. Андре-Луи сказал, что их тогда тоже наказали, заперев в разных комнатах на три дня. И даже в гости их сегодня брать не хотели, но они дали дедушке слово, что будут вести себя прилично. Мадлен же вдруг сказала, что и ее тоже часто наказывают. Особенно, когда она убегает от своей гувернантки играть с деревенскими мальчишками или когда лазает за яблоками. Дескать, воспитанные девушки по деревьям не лазают, это не прилично. Взрослых вообще хлебом не корми, только дай запретить что-нибудь. Особенно – что-нибудь интересное. С этим мы все согласились, и решили, что Мадлен, хоть и девчонка, но товарищ стоящий. А потом она предложила поиграть, а то просто так ходить по саду скучно. Так как нам не хотелось снова сделать что-нибудь не так, и быть наказанными, то в войну с испанцами и в мушкетеров и гвардейцев мы решили не играть. Кроме того, с нами была Мадлен, а женщинам на войне не место. Поэтому мы решили поиграть в прятки. Это, конечно, не так интересно, как в войну, но делать нечего и мы пошли во двор – там мест для пряток больше. Хотели позвать и Блезуа, но его Жоржетта не пустила, так как ему нужно было мыть посуду. Искать нас выпало Мадлен. Она громко считала до ста, пока мы решали, где найти место поукромнее, чтобы она не могла нас найти. Жан-Луи спрятался в курятник, Луи-Андре – на сеновал, а я хотел сначала в конюшню, но потом обежал дом и залез под лестницу на веранде. Я довольно долго там сидел, слышал, как Мадлен нашла Луи-Андре, и как они вместе стали искать меня и Жана-Луи. Вдруг я услышал, как на веранде кто-то разговаривает. Это были маркиза де Леони и мадам де Лавальер. Сначала я не очень прислушивался, но потом мадам де Лавальер спросила госпожу де Леони, уверена ли она в том, что у нее получится, ведь «граф де Ла Фер давно уже живет один». А мадам де Леони ответила, что тем лучше; да, она уверена, все будет как нужно, и граф станет ее мужем. «Вот увидите, дорогая моя», - сказала она, и они обе рассмеялись. Вот тебе раз! Это что же получается: она выйдет за графа замуж и будет жить здесь, в Бражелоне? А как же я? Ведь граф уже не будет любить меня, как раньше, раз у него будет жена, он о ней будет заботиться. Нет, я совсем не хочу, чтобы мадам де Леони с нами жила. Я так расстроился, что вылез из-под лестницы, забыв даже об игре, и побрел во двор. На меня тут же налетела Мадлен с криком: «Нашла, нашла!», - но я на нее даже внимание не обратил. Тогда она и братья де Барбье стали спрашивать, что случилось, и я им все рассказал. Жан-Луи и Луи-Андре переглянулись и сказали, что им очень жаль, если это правда. У них раньше были мама и папа, но папу они оба не помнят, его убили на дуэли, когда Жану-Луи было три года, а Луи-Андре был совсем еще малышом. А потом их маму тоже призвал к себе господь бог, и они стали жить у дяди. Им было у него очень хорошо, но теперь дядя женился, и стало сразу не очень хорошо, потому что дядина жена сначала выгнала из дома Жерома, их старого слугу, который давно у них служил, и они его очень любили. Потом она переселила братьев из их детской в дальнюю комнату в левом крыле. А в старой их детской будет «комната малютки». И дядя теперь только о малютке этой и говорит. И вообще дома стало плохо. А потом приехал дедушка, и они с дядей поругались, а почему, братья не знают. Но дедушка, то есть, господин де Барбье, забрал их к себе. И теперь они живут у него, и им хорошо. Мне тоже с господином графом было хорошо, и я хочу, что бы так и было дальше. И тут Мадлен сказала, что чего же проще, надо только, чтобы граф на мадам де Леони не женился. А для этого надо сделать так, чтобы она сюда больше не приезжала. Вот, если, например, она за чаем сегодня в чашке жука навозного обнаружит, то точно здесь больше не появится. Братьям идея понравилась, они быстро нашли во дворе жука, и позвали Блезуа, который как раз только-только закончил мыть посуду. Я сказал, что, пожалуй, это будет не совсем вежливо, и, кроме того, нас наверняка опять накажут. Но Мадлен сказала, что нечего трусить, потому что, во-первых, все равно никто не узнает, мало ли как жук в чашке оказался, а во-вторых, лучше уж разок стерпеть наказание, чем терпеть потом всю жизнь противную мачеху. Тем более, такую как мадам Мишель де Леони. Нет, все же Мадлен – замечательная девчонка, самая лучшая. Словом, жука мы поймали быстро, Блезуа, тайком пробравшись на кухню, сумел-таки подложить его в чашку маркизы. Переполох, который устроила мадам де Леони, я описывать не буду, но все чуть не оглохли от ее визга, когда она жука увидела. Мадам де Лавальер ее все время веером обмахивала, граф извинялся, говорил, что это недоразумение, что ничего страшного, а граф де Лои смотрел на Мадлен и усмехался. Потом все разъехались, а я пошел к себе в комнату. Было как-то…грустно, сам не знаю, почему. И стыдно. Граф зашел пожелать мне спокойной ночи, и, конечно же, от него ничего не скроешь, да я и не хотел этого. Он спросил, что со мной такое, и я все ему рассказал. И добавил еще, что пусть он меня накажет за жука, но только пусть на мадам де Леони не женится, пускай она лучше, как и раньше живет у себя, а к нам не перебирается. Господин граф вдруг рассмеялся, а потом обнял меня, и сказал, что я просто-напросто глупенький маленький мальчик. Но он меня очень любит, и всегда будет любить, а жениться на мадам де Леони он не станет, и вообще ни на ком не станет, у него даже и в мыслях такого не было. И еще –что мы с ним всегда-всегда будем вместе.
варгас: 20 декебря 1640 года Скоро Рождество! Господин граф сказал, что у нас будет большой приём, будет много гостей и что он купил фейерверк! Такой же, как мы видели в Блуа! Здорово!!! Как грохотало, как высоко взлетали огненные шары и рассыпались искрами! Я очень обрадовался! Я очень жду этого праздника! Не знаю, что подарит мне опекун (а у меня уже есть для него подарок - те самые перчатки) но фейерверк будет самое лучшее! Я видел, куда сложили ящики с зарядами фейерверка и вчера когда Жан-Луи и Луи-Андре снова были у нас, я не удержался и похвастался предстоящим зрелищем. Жан-Луи не поверил и попросил показать, а Луи-Андре сказал, что если знать, как устроен заряд, то можно сделать всё самим. Это было бы великолепно! Но Гримо всё запер... А Блезуа сказал, что второй ключ есть на кухне у Жоржеты. Пока он отвлекал её во дворе я забрал ключи и открыл дверь. Я всё положил бы потом назад. Мы долго возились с этой глиняной трубочкой, надо было ничего не сломать . Но внутри оказался только какой то порошок. Мы всё ссыпали назад и уже хотели убрать, но тут в комнату зашел Гримо позвать нас обедать. Он увидел шнурок от заряда, охнул и Жан-Луи бросил всё в камин. Трубочка зашипела как кошка, выскочила назад и начала кружиться по ковру, а потом подпрыгнула и взорвалась. Я зажмурился и заткнул уши. Нас осыпало осколками и запахло палёным. Когда все прибежали, Гримо уже потушил начавшийся пожар, Жан-Луи и Луи-Андре ревели и говорили, что это опять я во всём виноват. Я молчал, а господин граф так строго смотрел на меня, что я понял, что за наказание меня ждет. Когда герцог де Барьбье с внуками уехали, Шарло сказал мне идти в кабинет опекуна. Я заплакал. Мне и вправду было очень страшно. Я не знаю, как может быть больно розгами, но Жан-Луи говорил, что его однажды высекли до крови. Я сразу всё рассказал опекуну и попросил прощения и не наказывать меня так сурово. Господин граф долго молчал, стоя у окна, а потом сказал, чтобы я убирался к себе, что ему стыдно за моё поведение, за мою глупость, за то, что из-за меня наказывают других. Что обо мне давно уже розги скучают и что в интересах Блезуа в ближайшее время не попадаться ему на глаза. И что о фейерверке я могу забыть. Ночью я проснулся и долго сидел на подоконнике думая, что еще неделю я просто не выживу один, и что господин граф сердит, и что может быть розги это не так уж больно и пусть меня накажут как всех мальчишек, но зато потом г-н граф будет рядом и не лишит меня праздника. Я опять заплакал и пошел к нему, чтобы всё это сказать и мы столкнулись в дверях. Он поднял меня на руки, крепко обнял и долго еще носил по комнате, гладя по голове и повторяя, что надо успокоиться, что всё будет хорошо, он всё равно любит меня. А потом я уснул. И сегодня утром я дал слово, что больше никогда не поступлю необдуманно. Господин граф улыбнулся и кивнул. Но все-таки я буду сидеть в комнате до Рождества.
Анна Женевьева: варгас так трогательно...
Señorita: 27 декабря 1640 года. На Рождество герцог де Барбье пригласил графа на праздничный ужин. Он также сказал, вернее, через слугу просил передать, чтобы господин граф и меня с собой тоже взял. Мало ли что там сорванцы устроили, но праздник есть праздник. Это так в письме было написано, мне граф сам его читал. А потом сказал, что возьмет меня с собой, но только если я поклянусь и дам слово дворянина, что буду вести себя подобающим образом. Я пообещал, разумеется, и граф еще раз строго взглянул на меня и сказал: «Ну смотрите, виконт, помните, вы дали слово». Но я видел, что он вовсе не сердится уже за тот случай с фейерверком, и был очень рад. Я уже начал придумывать во что мы будем играть с Жаном-Луи и Луи-Андре, а если Мадлен приедет, то это будет просто превосходно. Но к господину де Барбье мы, увы, не поехали. Утром у меня разболелась голова, и вообще все разболелось, и было очень плохо. Наверное, это я простудился, когда на подоконнике сидел и смотрел во двор. Я, правда, старался не показывать виду, в гости-то хотелось. Но граф все равно заметил, потрогал мой лоб и велел тут же отправляться в постель и послал за доктором. Сам он тоже к герцогу не поехал и сидел со мной. Мне стало очень-очень обидно, и горько и стыдно, что он из-за меня не поехал на праздник, я попросил у него прощения и расплакался. Я же не хотел этого. Граф поцеловал меня в ответ, и велел не болтать всякие глупости. Потом приезжал доктор, осмотрел меня, велел пить отвар из трав и лежать в постели. Отвар пришлось выпить, так как иначе граф рассердился бы, а мне не хотелось его огорчать. Он не отходил от меня весь день, читал мне интересную книгу про Колумба, рассказывал про осаду Ля-Рошели и еще много чего интересного. Вечером жар спал, но граф все равно не разрешил вставать. После ужина он снова пришел ко мне в комнату и сказал, что герцог де Барбье прислал поздравления с Рождеством и пожелания скорейшего выздоровления, и что Жан-Луи и Луи-Андре тоже шлют мне привет и желают поскорее поправиться. А потом граф отдал мне подарок, точнее – целых три подарка! Новый теплый плащ, очень красивый, с серебряной застежкой, новую книгу – «Песнь о Сиде», граф сказал, что когда еще немного подрасту, то прочту, но я решил прочесть как только поправлюсь, а еще корабль! Почти как настоящий, большой и очень красивый. Как только лед на реке сойдет, обязательно отправлю его в плаванье. Еще граф поблагодарил меня за перчатки, и сидел у меня до самого позднего вечера. А когда совсем стемнело, граф позвал Гримо, и что-то тихо приказал ему, я не расслышал, после этого граф закутал меня в плед, взял на руки и подошел к окну. «Смотрите, Рауль», - шепнул он мне на ухо. Я не успел даже подумать, что там может быть интересного за окном в такую темень, как вдруг стало совсем светло и в небе словно распустились сказочные волшебные цветы. Граф все же велел Гримо запустить купленный тогда в Блуа фейерверк. Он сказал, что было бы несправедливо лишать меня праздника. Когда фейерверк закончился, граф уложил меня в постель, благословил и пожелал спокойной ночи. Я поцеловал его, поблагодарил за подарки и сказал, что люблю его больше всех на свете. Граф ушел, а я почти сразу же заснул. Это было самое лучшее Рождество!
варгас: 5 января 1641 года Самое интересное место любого дома это чердак! Сколько всяких старых, но еще хороших и интересных вещей храниться там! Как замечательно можно поиграть! К сожалению, опекун думает иначе, и вчера приказал запереть дверь на ключ. А всё из-за того, что мы с Блезуа нашли рыцарский шлем и по очереди примеряли его. И Блезуа что-то защёлкнул и не смог снять. Как мы только не пытались! И тянули его вверх и намылили у шеи и пробовали разогнуть каминными щипцами, хотели даже разогреть его огнем, так как теплые предметы становятся больше. Но только шлем стал нагреваться, Блезуа сказал, что боится и лучше позвать Жоржету. А она хотя и бранила Блезуа, но тоже не смогла помочь. Вот и пришлось ему ходить в шлеме до приезда господина графа. А он (шлем) между прочим тяжелый. Когда приехал опекун я ему сразу всё рассказал. (Зачем ждать пока Жоржета нажалуется!) Он рассмеялся и предложил одеть на Блезуа все рыцарские доспехи, но шлем снял, показав мне что нужно было сделать. 10 января 1641 года Сегодня в библиотеке в старой книге я нашел чью-то тетрадь по грамматике. Вначале упражнения были написаны аккуратно и красивым подчерком и ошибок очень мало. Но потом!!! Да за такое опекун выбранил бы меня и приказал всё переписать! Тетрадь я взял себе и нечаянно забыл на столе в классной комнате. Когда г-н граф проверял мои уроки он открыл её и конечно сразу сказал: « Безобразно Рауль! Это никуда не годится! Всё перепишите и » но тут он снова взглянул в тетрадь и вдруг замолчал, удивлённо подняв брови. А потом рассмеялся и спросил где я это взял. Я показал ему книгу и спросил, кому она принадлежала. Опекун улыбнулся и ответил: « Мне. Кажется, я был на год старше вас, поленился приготовить урок и чтобы учитель не сердился «потерял» тетрадь. Но вы, думаю, не станете повторять мои ошибки?». Я, конечно, заверил, что нет, и очень просил оставить мне тетрадь и рассказать еще что-нибудь о своём детстве. Господин граф обещал это! За хорошее поведение.
Стелла: Мне очень понравился второй кусочек. Так значит Атос забрал из Ла Фера и библиотеку?
варгас: 12 января 1641 года Опять уроки! Я не хочу! Я не лодырь, но зачем еще этот греческий к томуже древний. И буквы совсем не похожи на обычные. Конечно, про Сократа опекун рассказывал очень интересно, но почему Сократ не мог писать по-французски. И еще г-н граф сказал, что надо будет заняться со мной риторикой, географией, историей и другими языками. И заниматься будет не сам, а пригласит учителей. Так и поиграть времени не останется совсем… 15 января 1641 года Я опять наказан. Опекун так рассердился, что я думал мне не миновать розги. Ящик с красками, альбом с рисунками и чей-то неоконченный портрет привёз к нам незнакомый шевалье. Сказал, что умер старинный знакомый господина графа, а это просил передать в память о нём. Опекуна еще не было дома (Он с утра уехал с Гримо в Блуа) и я решил посмотреть. Я не хотел ничего дурного, но рисунки были такими красивыми, что я тоже захотел попробовать. На листе бумаги получилось не плохо. Но Блезуа сказал, что художники по настоящему рисуют только на холсте. Чистого холста у меня не было, и я взял тот портрет. С другой стороны холст был просто замечательный и у меня хорошо получился и наш дом, и пруд с гусями. Я же не знал, что всё промокнет с другой стороны! Я нечаянно! Господин граф очень огорчился, когда прочитал оставленное шевалье письмо. А когда увидел что я наделал, побледнел, сжал кулаки и закрыл глаза. Что он потом сказал мне я писать не буду. И теперь я заперт на неделю без игрушек и книг. Только уроки (и так много!) Господин граф не зашел ко мне вечером… 16 января 1641 года Вчера опекун пришел только поздно ночью. Сказал, что думал, что я уже сплю. А я вообще не мог уснуть т.к. плакал и ждал его. Он вздохнул, ласково погладил меня по голове, а потом рассказал какой у него был друг в юности портрет которого я испортил. Мне и так было очень стыдно, а стало совсем скверно. А г-н граф сказал, что обязательно пригласит для меня учителя рисования т.к. рисунок действительно не плохой, (И потом может быть и отдаст те краски.) но позже, весной.
Nika: варгас Я вдруг поняла кого наш Раульчик напоминает: это же "Эмиль из Ленниберги", натурально!
варгас: Не знаю! Не читала. У меня генератор идей проказ на уроках в школе что то сочиняет. Потом обговорим, опишем.
Nika: Это шедевр детской литературы Астрид Линдгрен. Если будешь читать, параллель нарисуется буквально с первых слов. Сори за офтоп, больше не буду!
варгас: Я смотрела сериалом, но и то не всё! Вроде бы совпадений нет? Давай обговорим в личке
Nika: ок
Калантэ: Nika , совпасть с Эмилем легко - не найдется такой шкоды, которую бы он не проделывал. А психотип - не-а, не похож! Эмиль же свято верит в то, что прав, а не виноват! "Кто же виноват, что папа вечно вертится там, где собираются печь оладьи!!!"
Nika: Калантэ согласна, граф на кухню не пойдет все, все, кончаем офтопить, чесслово...
Стелла: А чей портрет то был?
варгас: 27 января 1641 года Сегодня приехал учитель. Мэтр Дидье. Он уже начинал заниматься со мной, но потом должен был уехать в Нормандию, к родным. Он посмотрел все мои тетради, проверил что я знаю по латыни и по истории, как умею читать и сказал, что у него давно не было такого умного и прилежного ученика. И он обязательно похвалит меня опекуну! И, кроме того, не будет так много задавать как господин граф и греческий мне еще рано, а по-испански я говорю лучше, чем он. Мы почти подружились. Заниматься будем три раза в неделю. 2 февраля 1641 года Я начал заниматься географией. Это очень интересно! Но сегодня у меня никак не получалось запомнить все страны которые есть на Средиземном море. И тогда господин граф придумал игру. Он расколол грецкий орех на две половинки, капнул в скорлупу воском от свечи, поставил щепки с кусочком бумаги и получились кораблики. Они плыли по карте, заходили во все страны, и я быстро всё выучил. Опекун обещал, что мы еще поиграем так.
варгас: 12 февраля 1641 года Господин граф не разрешает мне уходить одному с территории парка. Но в парке уже скучно. Особенно одному. И у меня уже есть друзья. Я познакомился с детьми фермера Питу – Антуа и Жанно. Жанно мой ровестнтк, а Антуа старше почти на четыре года. Жан-Луи и Луи-Андре тоже иногда приходят ко мне. Если могут удрать от гувернера. (Он такой противный!) Блезуа, мой генерал всё чаще занят на кухне, но и он с удовольствием играет с нами. Не помню, кто вчера предложил поиграть в чужом саду, в соседнем замке. Наверное, Антуа. Он знает все окрестности. Он сказал, что дом давно стоит заброшенный, хозяйка умерла, парк и сад запущены. И там никто не будет нам мешать и кричать, чтобы мы были осторожны с клумбами и обещать некоторым надрать уши и пожаловаться опекуну. (Это папаша Пике – наш садовник.) Господин граф был занят с Шарло и мы ушли. Ненадолго всего на час. Мы замечательно играли, бегали по дорожкам и прятались за деревьями. И вдруг появился человек. Он шел прямо к нам и кричал, чтобы мы убирались отсюда иначе господин маркиз, новый владелец этого замка, перестреляет нас как сорок. Мы, конечно же, решили сразу уйти. И уже были у решетки, когда подошел сам хозяин. Он вначале спросил, кто мы и что тут делаем, а потом заявил, что мы хотим обокрасть дом. Я ответил, что он ошибается, мы просто хотели поиграть в парке т.к. думали, что здесь никто не живёт, и уже уходим, и больше никогда не придём. Он спросил кто я, как моё имя и имена всех других. Я назвал себя, а Жан-Луи прошептал чтобы я замолчал. Маркиз сказал, что он навестит моего опекуна и мы ушли. По дороге Жан-Луи и Луи-Андре очень просили никому не говорить о них. А Антуа и Блезуа договаривались, что ничего не скажут дома. А я вообще не понимал, чего они все боятся! Когда мы с Блезуа пришли домой, я увидел, что маркиз уже выходит от нас в сопровождении г-на графа. Блезуа сказал, что он пропал, что неизвестно что наплёл этот (не хорошее слово) моему опекуну. Нас встретил Гримо. Он показал Блезуа кулак, а мне велел немедленно идти в кабинет г-на графа. И сказал, что опекун приказал принести розги. За что?!! За то, что я ушел из парка он конечно должен быть недоволен, но почему собирался так наказывать? За это он обычно только оставлял без десерта. Когда я зашел в кабинет, опекун сказал, что я доигрался, что то, что я натворил мне с рук уже не сойдёт, что он накажет меня так как я заслуживаю своим поведением и не послушанием, что такого стыда он не испытывал уже давно. Я не понимал его, я хотел объяснить, где и с кем я был, рассказать всё. Опекун сказал, что он догадывается с кем я гуляю по чужим домам, и те тоже получат своё, а раз я еще смею лгать, он удвоит наказание. Я не выдержал, расплакался, крикнул, что все, что я говорю, правда, и я не понимаю, почему он мне не верит, и убежал из кабинета. Я долго плакал в пустой комнате для прислуги. Мне было стыдно, что я струсил, и обидно и я не понимал, почему опекун не верит мне и почему так сердит. Я решил вернуться и будь что будет. Но в кабинете никого уже не было, и Шарло сказал, что господин граф уехал с Гримо. Я ждал его во дворе до вечера. А когда он приехал, не смог подойти. Граф сам сразу подошел ко мне обнял, сказал, что мы сейчас обо всём поговорим, но сначала ужинать т.к я тоже голоден с утра. Но ужинать не хотелось, я не мог есть. Тогда опекун взял меня на руки и унёс в комнату. Он рассказал, что вначале он расспросил Блезуа. Точнее Блезуа сам пришел заступаться за меня. Потом съездил к де Барьбье, и понял, что произошло. И что благодарен мне, что я убежал из кабинета, так как не представляет, каково бы ему сейчас было, если бы он несправедливо наказал меня. И попросил у меня прощения за то, что сразу не поверил мне. А маркиз…Ну маркизу он всё объяснит завтра и отучит его клеветать и позорить звание дворянина. А потом мы всёже поели, и еще долго сидели в библиотеке, и я опять уснул у него на руках.
Калантэ: Здорово! Но мне только почему-то кажется, что граф поверил бы на слово Раулю... Вроде бы до сих пор его на вранье не ловили?
варгас: Вроде бы до сих пор его на вранье не ловили Ой ли? Все-таки приехал жаловаться взрослый человек, дворянин и т.д. и сгоряча… Слава Богу, что всё выяснилось.
варгас: 22 февраля 1641 года Сегодня приехал господин дЭрбле. Я проснулся от шума во дворе и видел как граф поддерживая его, ведет в дом. А у г-на дЭрбле весь камзол был в крови. Утром опекун сказал, чтобы я вел себя тише и не смел заходить к гостю и не с кем не болтал о его визите. Что я маленький?! Я всё понимаю. Аббат не здоров, ему нужен покой и сон, и визиты соседей совершенно никчему. 26 февраля 1641 года Г-ну дЭрбле значительно лучше. Сегодня он уже встал и они с г-ном графом долго сидели в библиотеке. Я не подслушивал, а случайно услышал, когда хотел войти к ним как опекун назвал его авантюристом (Потом спрошу что это значит) и сказал что никуда не отпустит. Г-н дЭрбле говорил, что должен, что от каких то бумаг зависит жизнь человека и честь дамы. Граф опять назвал его Арамисом надевшим сутану поверх мушкетерского плаща. А потом сказал, что если это действительно настолько важно он поедет вместо него, а господин дЭрбле останется здесь, будет лечиться и присмотрит за домом. Все распоряжения он сделает, а я не доставлю особых хлопот т.к. уже большой и умный мальчик. Г-н дЭрбле ответил, что он должник опекуна до гробовой доски и о доме и обо мне можно не беспокоиться. Когда я вошел граф сказал, что завтра уезжает. Я очень огорчен. 27февраля 1641года Сегодня опекун зашел ко мне рано утром, (Я еще был в постели) поцеловал, сказал, что едет на 3 – 4 дня и опять просил во всём слушаться аббата дЭрбле, прилежно заниматься и не проказничать. Я обещал. За завтраком г-н дЭрбле спросил, какие планы у меня на сегодня на день. Я ответил, что должен доделать математику, выучить стихи на латыни и написать перевод с испанского языка. А потом я бы хотел погулять вместе с Питу, а вечером надеюсь, г-н дЭрбле мне почитает или расскажет что нибудь. Г-н дЭрбле сказал, что если будут трудности с уроками, чтобы я сразу обращался к нему. Что прогулку он разрешает, а вечером обязательно поиграет со мной. День сегодня получился замечательный! Вот только бы не пришел жаловаться фермер Жозье, с коровами которого мы немного поиграли в корриду. Но по порядку. Вначале у меня не получались задачи, я долго думал и пытался решить всё сам, но хотелось идти гулять и раз г-н дЭрбле утром предложил я обратился к нему за помощью. А г-н дЭрбле в это время пытался понять, что от него хочет мельник Давид (он мало того, что заикается, так еще всегда говорит много и так витиевато, что даже Гримо не выдерживает) и поэтому очень обрадовался моему приходу. Он сказал мельнику, что мукой наверно лучше и ушел со мной. Он 4 раза объяснял мне задачи, но я не слушал т.к. думал совсем о другом. (Как говорит г-н граф - витал в облаках.) Наконец он вздохнул и пробормотал, что или я бестолочь или он бездарный учитель и написал решение на листке. Потом сказал, что после того как он посмотрит перевод я могу быть свободен. Перевод я сделал, но переписывать его так не хотелось, и я показал совсем другой, который уже проверял г-н граф. Г-н дЭрбле похвалил меня. От Оливена который должен был сопровождать меня ( г-н дЭрбле и не знает об этом) я убежал. И с Антуа и Жанно мы пошли к реке. Лед на реке уже тонкий, есть трещины и полыньи, и мы очень весело прыгали, перескакивая с льдины на льдину. Но вот только я провалился и вымочил ноги. Но это пустяки. Потом нам повстречалось стадо коров, и я вспомнил о корриде. Как пастух отгонял их и как гнался за нами и что кричал, я не напишу. Лишь бы не пришел жаловаться фермер Жозье. А то если узнает г-н дЭрбле, а потом расскажет опекуну.… В общем, гулять я не пойду долго даже в сопровождении слуг. Вечером меня немного знобило, но я ничего не сказал, и мы играли в штурм крепости. Пока линейка, которая служила катапультой, не сломалась. 28 февраля 1641года Утром фермер Жозье все-таки пришел, и г-н дЭрбле выслушав его, хмуро поинтересовался, пользуется ли уже мой опекун розгами. Я ответил, что нет, но очень прошу ничего не рассказывать ему. Г-н дЭрбле сказал: « Посмотрим, что будет дальше», но гулять я из парка точно больше никуда не пойду. (Ну и ладно. Сегодня придут Жан-Лиу и Андре.) А еще г-н дЭрбле рассказал о корриде! Он сам всё видел, когда был в Испании. У меня даже дух захватило как здорово!!! Вот бы тоже посмотреть! И теперь я знаю, почему у нас не получилось поиграть. Нужны были не коровы, а бык. (Мой перевод с испанского не точен, потом исправлю) Приезжал метр Дидье. Про уроки не стоит писать. Из-за латыни он хотел видеть опекуна. Ну да, стихи я не выучил. Днем погулять не получилось. Пошел дождь, и я только на минуточку выскочил во двор и весь вымок. 1 марта 1641 года Вчера вечером мы с г-ном дЭрбле читали. Я уснул в кресле, а проснулся, почувствовав, как г-н дЭрбле пытается взять меня на руки. Но ему же нельзя! (Он был ранен!) Он проводил меня в постель, а когда, перекрестив, коснулся лба, нахмурился и сказал, что у меня жар и хотел сразу послать за врачом. Но Жоржета тут же напоила меня тем противным отваром и надела шерстенные носки. Был врач. Г-н дЭрбле сидел со мной весь день. Читал и рассказывал. И заставлял пить лекарство. С ним тоже не приходится спорить. Я видел, что он недоволен и попросил прощения. Я же не нарочно заболел. Г-н дЭрбле ответил, что он то и не сердится, но очень расстроится мой опекун. Он обещал ему, что со мной всё будет в порядке, а вот что получается. 3 марта 1641 года У меня уже всё прошло, и сегодня приехал г-н граф. Я в окно видел, как он обнял г-на дЭрбле. И тут же прошел в дом, ко мне в комнату. Прямо в дорожной одежде поднял меня на руки, поцеловал, спросил, как я себя чувствую и что без него произошло. Я крепко обнял его за шею и понял, что про корриду и про латынь придется рассказывать самому. 5 марта 1641 года Нам попало обоим. Но мне, наверное, больше т.к. я забыл убрать листок с решением г-на дЭрбле, и перевод не исправил, и латынь не выучил, а за корриду не пойду больше никуда. А г-ну дЭрбле ещё и за мельника, потому что тот смолол посевное зерно. Но он не обиделся, только смеялся, передразнивая Давида. А когда уезжал, глаза у него были такими грустными.
варгас: 17 марта 1641 года Жан-Луи учат фехтовать! Меня тоже г-н граф обещал научить, когда подрасту. Скорее бы. У Жана-Луи здорово получается! Сегодня, когда мы с опекуном были у них, он показал что уже умеет, а потом предложил поиграть в дуэль. Второй рапиры мы не нашли, поэтому Жан-Луи отдал мне свою, а сам взял настоящую шпагу. Нагрудник мне пришелся в пору, а маска большая и я снял её. Мы встали в позицию (Жан-Луи показал, как) и только обменялись приветствиями как он сразу напал на меня. Я защищался, как мог. Я видел, как фехтовали опекун с г-ном дЭрбле, и старался повторять их движения. Но Жан-Луи всёравно дважды задел меня, а потом ногу как обожгло, и он испуганно отскочил. Андре закричал и побежал звать на помощь. Я был по-настоящему ранен! Штанина пропитывалась, и по чулкам катились капли крови. Я очень испугался, что граф рассердится. Когда вбежали взрослые, опекун сразу поднял меня на руки, усадил на стул и разорвал штанину. Потом облегченно вздохнул и сказал, что это пустяки, царапина и скоро всё заживёт. Мне наложили повязку. Щипало очень, но я не плакал. Я очень просил г-на герцога не бранить Жана-Луи, а он только качал головой и повторял: « Дева Мария! Что творят, что делают!». А граф всё дорогу домой не произнёс ни слова, а потом отнёс меня в комнату и запер дверь. Я даже не знаю, долго ли я буду сидеть под арестом.
варгас: 23 марта 1641 года Совсем недалеко от нас есть развалины старого замка. Если ехать по дороге в Блуа видно еще целую башню и стену дома. Я уже несколько раз просил господина графа съездить туда и посмотреть. Но он мне сказал, что там опасно. Стены рушатся и можно в любой момент оказаться погребённым заживо. Потом строго посмотрел на меня и предупредил, что очень не завидует мне, если я посмею пойти туда. Ну, нельзя так нельзя. Но так хотелось бы…
Atos: 24 марта 1641 года Я послушался г-на графа и решил не ходить в замок. Всё же не хочется быть наказанным, а если что-то со мной случится, то опекун очень расстроится. Но зато я нашёл замечательную новую забаву. Забавой этой стала лепка из глины. Мадлен как-то рассказывала нам о том, как её этому обучали и я решил, что такое занятие может быть интересным не только для девченки. Найдя яму, где можно было раздобыть той самой глины, я позвал Блезуа, который помог наковырять её и отнести в сарай. Расположившись там, я решил вылепить мушкетёра на коне и подарить г-ну графу. Думаю, ему будет очень приятно получить от меня подарок! Но не знал же я, что эта глина так мажется, когда мочишь её водой... Впрочем, не так-то всё и страшно, мы грязь убрали сами. Но вот вода оказалась разлита по всему сараю, в котором полы, как и полагается, деревянные. Они почему-то распухли как губка, но мы решили, что сами высохнут и продолжили лепку. Мушкетёр получился более-менее сносный и вполне пригодный для того, чтобы подарить. Я даже успел унести остатки глины и таз с водой, как вошёл г-н Граф, чтобы проверить наши запасы. Он просто не поверил своим глазам, когда увидел полы... Пробормотав что-то невнятное, но явно оставшись недовольным, он велел мне идти гулять, но не уходить далеко. Я обрадовался и пошел, посчитав, что наказания не последует. Мушкетёра же я не показал, так как нужно было подождать, чтобы застыл. Граф позвал каких-то людей, которые, вероятно, пытались "высушить" полы в сарае. Не знаю, чем там дело закончилось, но меня наказали, хотя мушкетёр пришелся по вкусу опекуну...
варгас: 25 марта 1641 года Господин граф не здоров. Жоржетта сказала, что он как приехал сегодня из Блуа, сразу лёг. У него сильный жар и скоро приедет доктор. Меня к нему не пустила. Сказала, что я буду мешать и если тоже заболею, г-н граф ей этого не простит. Не справедливо. Когда я более опекун сидит со мной целый день, а мне нельзя. Был доктор, сказал, что возможно это лихорадка, сейчас многие болеют в городе, но в легких дыхание хорошее и граф скоро встанет. Оставил лекарства (Вот бы посмотреть, как опекун будет пить эту гадость!) и навестит нас завтра, а мне действительно лучше не заходить, не тревожить его. 26 марта 1641 года Сегодня вечером я все-таки зашел в комнату опекуна. Он спал. Я осторожно поцеловал его в щеку, и он улыбнулся во сне. Я хотел тихо посидеть с ним. Но пришел Гримо и вытащил меня за дверь. Я так обиделся на него! 27 марта 1641 года Опять был доктор. Г-ну графу очень плохо. Я стоял у двери и слышал, как он кашляет, бредит, зовёт какую-то Анну, называет странные имена. Гримо сидит с ним, Жоржетта бегает с лекарствами и бельём, а меня гонят даже от дверей комнаты. Я ничего не выучил. Но метр Дидье не стал бранить меня и обещать нажаловаться опекуну. Сказал, что прекрасно понимает меня, но всёже не стоит нам запускать занятия, г-н граф поправится и будет недоволен. Я попробовал писать аккуратно, но у меня не получилось… 29 марта 1641 года Он обязательно поправится! Мы сходили с Блезуа в деревенскую церковь. Отец Альбер сказал, что будет молиться за его здоровье и научил меня. Я вначале произносил слова молитвы, а потом просто стал рассказывать Спасителю какой хороший мой опекун, как я люблю его, как хочу, чтобы он скорее выздоровел. У меня никого нет кроме него. Я обещаю быть послушным, прилежно заниматься и ничего не вытворять. Он не будет больше сердиться на меня… Я расплакался, как маленький и кюре увел меня к себе, напоил медовой водой и угостил печеньем. Когда мы с Блезуа вернулись, я ушел в комнату г-на графа. Жоржета не хотела меня пускать, но я сказал, что тогда ничего не буду есть. (Она этого боится больше всего!) Я долго сидел на постели опекуна, держал его за руку и думал, что очень люблю его, и надо что бы он скорее выздоравливал ведь столько всего нам еще надо сделать, и он еще многому не научил меня. А потом я уснул рядом. И проснулся оттого, что граф осторожно гладит меня по щеке. Я так обрадовался, что он очнулся! Я обнял его за шею и почему-то снова расплакался, а он улыбался, целовал меня и шептал ласковые слова. А потом Гримо опять увёл меня. Я с ним (с Гримо) даже разговаривать больше не хочу! 2 апреля 1641 года Я каждый день сижу у г-на графа. Ему уже намного лучше. Доктор разрешает ему ставать. А вчера я случайно увидел, как опекун отвар из трав и молоко вылил в камин. Сказал Гримо, что с него хватит этой отравы. Да, а как мне так: «Пейте Рауль, это целебное средство быстро поставит вас на ноги»! Опекун рассмеялся и сказал, что средство действительно целебное. Чем меньше хочется его пить, тем быстрее всё проходит. И сегодня он смотрел мои тетради. За те работы, что я делал, когда он сильно болел, бранить не стал, похвалил за старание сейчас. 7 апреля 1641 года Доктор сказал, что больше г-н граф в его услугах не нуждается. Он почти здоров. И чтобы я присматривал за ним, что бы он допил ту микстур и еще носил теплый плащ.
Екатерина: Как же здорово вы все пишите!! Атос получается такой настоящий! У меня тоже родилось нечто вроде зарисовки. Я даже не знаю, удачно или нет, и стоит ли выкладывать, т.к. боюсь нарушить ваше стройное повествование?
варгас: Присоединяйтесь! ;-)))))
Калантэ: 15 апреля 1641 года. Сегодня мы едем в гости к герцогу де Барбье. Там большой прием, но в прошлый раз Жан-Луи обещал, что если погода будет хорошая, то мы улизнем из дома и будем играть в парке в войну с испанцами. Погода очень хорошая, значит, будем воевать! Я попросил у господина графа разрешения взять с собой пистолет, который подарил мне господин д’Эрбле. Господин граф спросил, зачем мне, и я честно сказал – драться с испанцами. Господин граф чему-то усмехнулся и сказал, что если я потеряю подарок раньше времени, то жаловаться мне надо будет только на самого себя, а потом сам принес шкатулку и очень внимательно проверил, не заряжен ли пистолет. А потом приказал Гримо закрепить на седле Летти кобуру и положить пистолет туда. Я поеду, как настоящий солдат, с оружием! Господин граф только предупредил, что входить в дом к друзьям с оружием некрасиво, и чтобы я оставил пистолет в кобуре, а взял, только когда мы пойдем играть. Что я, не понимаю? 15 апреля 1641 года, вечер. Войны с испанцами не получилось. Но пистолет я взял не зря. Когда мы приехали, оказалось, что Жан-Луи и Луи-Андре наказаны. Герцог сказал, что они устроили утром безобразную драку, что-то не поделили и теперь будут сидеть взаперти до завтра, что ему очень жаль, что так получилось, и он надеется, что мне все-таки не будет скучно. Тогда я решил играть один. Как будто их взяли в плен. А я должен их найти и освободить. Седло с кобурой граф велел оставить в конюшне, я взял оттуда пистолет и стал тихонько обходить дом. И нашел пленников! Луи-Андре сидел на подоконнике на втором этаже. Я кинул в него камешком и предложил принести лестницу, чтобы его освободить. Тогда из соседнего окна выглянул Жан-Луи и мрачно сказал, что бежать они не могут, потому что он дал слово дворянина. И чтобы я сходил на разведку, а лестница все равно слишком тяжелая, мне ее не поднять. В доме оказался испанский шпион. Ведь к друзьям в дом не ходят с оружием, а он был при шпаге! Это тот самый маркиз, из-за которого меня чуть было не высекли… Я сначала испугался, но потом решил за ним проследить. У маркиза теперь шрам на щеке, его стало легко запомнить. Он зачем-то ходил по аллее совсем один, наверное, искал, где стоят посты. Я крался следом, но наступил на сухую ветку. Маркиз сразу обернулся, увидел меня и покраснел, а шрам стал совсем белым. Он даже не говорил, а шипел, что я вынюхиваю и что я, наверное, достойный сын своей матери, а потом замахнулся на меня! Я даже испугаться не успел, потому что откуда-то сзади появился господин граф (и как я только не услышал, как он подошел, наверное, он очень ловко умеет ходить по сухим веткам!) перехватил его руку и сильно сжал. Сначала они оба ничего не говорили, только маркиз из красного стал бледным, а потом господин граф очень тихо сказал, что настаивает на небольшой прогулке и что там он объяснит маркизу, как надо себя вести. Я даже пожалел маркиза – когда господин граф мне объясняет, что я плохо себя вел, мне всегда так стыдно… Наверное, он собирался уже уезжать, потому что был в плаще и при шпаге. Господин граф велел мне идти искать Гримо и чтобы мы собирались домой, а он скоро вернется. Я пошел искать Гримо, но слуга герцога сказал, что он на кухне. А когда я туда заглянул в щелку, то увидел, что Гримо и еще несколько человек обедают, и тарелки у них совсем полные. Мне стало жалко отрывать Гримо от обеда, и я решил еще немного побыть разведчиком… Я сам не заметил, как забрел в дальний угол парка, к калитке. Калитка выходит в лес, и мне захотелось посмотреть, не зацвели ли там подснежники – в парке ведь только крокусы… Я отошел от ограды совсем немного – и вдруг услышал голоса и лязг. Наверное, это были испанцы! Тут я вспомнил о пистолете, достал его из-за пояса и стал подкрадываться на звук. Ох! Это были не испанцы! Это были маркиз и господин граф, и они дрались – по-настоящему, на шпагах. Я спрятался за деревом и стал смотреть. Мне сначала стало страшно, но потом я понял, что господин граф фехтует лучше. Это было и страшно, и очень красиво! Господин граф выбил шпагу у маркиза, и приставил свою шпагу к его горлу, и очень спокойно велел, чтобы маркиз извинился. Маркиз процедил сквозь зубы, что он просит прощения, тогда господин граф опустил шпагу, сказал, что в следующий раз он точно его убьет, повернулся и… Вот тут я испугался по-настоящему. Потому что маркиз подхватил свою шпагу, кинулся вперед и попытался ударить графа в спину! Господин граф, наверное, что-то почувствовал, он повернулся, но недостаточно быстро… и маркиз попал ему в плечо. В правое. Господин граф выронил шпагу, а маркиз сказал, что следующего раза не будет, и уже сам приставил шпагу к груди графа, и… тут мне стало очень жарко и застучало в ушах. Я вышел из-за дерева, наставил пистолет и крикнул «Стой!» Я совсем забыл, что пистолет не заряжен. Но маркиз-то этого не знал! Он попятился, а господин граф подобрал шпагу левой рукой и крикнул мне, чтобы я уходил, немедленно! Но я никуда не пошел. Я как будто окаменел и только смотрел, как они дерутся… и как маркиз падает, и на подснежники – они все-таки зацвели – брызгает что-то красное… а потом я кинулся к господину графу, и сказал, чтобы он оперся на меня, потому что он был ранен, и весь рукав был в крови, и лицо такое бледное! И я не понял, почему у меня лицо мокрое – ведь я не плакал, а слезы все равно текли. Господин граф улыбнулся, сказал «спасибо» и взял меня за плечо. Но я понял, что это он просто так, что он боится, что мне будет тяжело… и мы пошли к дому. Граф шел так медленно и все сжимал мое плечо, и я боялся, что он не дойдет… Как там все переполошились! Меня сразу же увел Гримо, и сказал, чтобы я не боялся, все будет хорошо. А потом меня пустили к господину графу. Он лежал в постели, и сказал, что мы останемся до завтра, и что я молодец, и спас ему жизнь… Вот тут я заплакал по-настоящему. А граф сказал, что я вел себя как настоящий мужчина.
варгас: 26 апреля 1641 года Сегодня был последний день, когда я должен был оставаться без сладкого. Но к обеду приехали маркиз да Лавальер с женой, и Жоржета собиралась печь торт с взбитыми сливками. Я очень, очень, очень люблю его, точнее сами сливки и фрукты, засахаренные в меду. Блезуа обещал принести мне кусочек, но Жоржета сказала, чтобы он и не мечтал, не получит. Она не знала что это для меня, а то бы обязательно дала. Она мне всегда что-нибудь вкусненькое приносит, даже если я наказан. Но сегодня я не хотел у неё просить. Это из-за неё граф рассердился на меня. Ябеда! Нажаловалась, что мы с Блезуа серебреное блюдо для дичи помяли, когда сделали из него мишень для стрельбы из лука. Я этот лук два дня делал, замечательно получился, как на картинке в книге! А теперь опекун приказал его убрать. Ну и без десерта на 3 дня. Я вошел в кухню, когда торт уже стоял на столе и был красиво украшен. Я и не хотел его трогать, только взял посмотреть и чуть-чуть пальцем крем попробовал, и розочку из персика поправил. А в это время Блезуа зашел с посудой и так дверью хлопнул, что я вздрогнул и нечаянно уронил торт на пол. Мы его, конечно, кое-как подняли, но его всё равно гостям теперь нельзя было подавать. И мы сняли весь крем и фрукты, разделили и съели. А потом Блезуа схватил кота и макнул его мордой в остатки сливок, а торт опять на пол положил. И мы быстро ушли. Какой Жоржетта крик подняла! Глотон как ошпаренный выскочил и ему еще башмак в след полетел. Блезуа рассмеялся, а мне вдруг так стыдно стало, а потом живот заболел. Я ведь никогда столько сливок не ел. Я к себе ушел и лег. На душе было скверно. Что теперь Жоржета делать будет и коту ни за что попало. Когда опекун зашел и увидел что я лежу, он, конечно, сразу спросил что со мной и положил ладонь на лоб. А потом нахмурился и сказал, чтобы я не вставал, что сейчас Жоржетта принесёт мне лекарство и если за час боль не пройдет он пошлет за доктором. И еще чтобы я снял грязную одежду. Рубашка у меня у ворота и манжет была перепачкана в сливках. Жоржетта принесла настой и я увидел, что она очень грустная и глаза заплаканные. Я сразу всё выпил, и она погладила меня по голове и спросила, сильно ли болит раз я такой послушный. Я хотел ей во всём признаться, но тогда надо было бы говорить и про Блезуа. И я промолчал. Живот прошел быстро, но опекун сказал, чтобы я всё равно оставался в постели и ничего не ел. И вечером Жоржета принесла мне только кусок хлеба с сыром. А потом пришел г-н граф и сев у кровати спросил, не хочу ли я рассказать ему о торте, о перепачканном коте, и, о всех других причинах моих болей в животе. Я понял, что он обо всём знает (Откуда?!) и опустил голову. Мне было так стыдно! Я всё рассказал и попросил только ничего не говорить Жоржетте. А г-н граф сказал, что за такое поведение (За непослушание, за испорченную работу Жоржеты, за то, что свалил всю свою вину на животное и за, то, что гости чуть не остались без десерта) я еще на неделю остаюсь без сладкого, с Жоржеттой буду объясняться сам, и Блезуа тоже будет наказан. (Откуда он узнал про Блезуа?!) Что сейчас он уйдёт (Даже не посидев со мной!) а я подумаю обо всём еще раз. Я всё решил. Я больше никогда никогда не ослушаюсь опекуна, извинюсь перед Жоржеттой, угощу Глотона колбасой и помогу Блезуа чистить кастрюли.
графиня замка N: 29 апреля 1641 года Сегодня у нас опять гости, только на этот раз герцог де Барбье с Луи-Андре и Жан-Луи. После того как все попили чай опекун с герцогом очень долго о чем-то говорили, а потом граф подошел ко мне и сказал, что у него с герцогом срочные дела и они должны отлучиться часа на четыре. "Вы уже взрослый человек и сможете сами развлечь наших гостей(желательно без пожаров, драк, разбиванием стекл и др.), я очень на Вас надеюсь, Рауль" - так он мне сказал. Я, конечно, сразу заверил его, что он может полностью на меня положиться... После того как взрослые уехали, мы еще раз попили чай с пироженными, а потом я предложил Луи и Жану поиграть в игру "города" - это меня господин д'Эрбле научил. Оказывается, я знаю гораздо больше городов чем даже Луи-Андре, а ведь ему уже 9 лет! Вскоре играть просто так наскучило и Жан-Луи предложил играть в города на желание(очень странно, что предложил Жан, ведь он знает меньше всех). Первым проиграл Луи-Андре - я загадал ему проскакать на одной ноге вокруг курятника 3 раза, потом проиграл Жан - Луи загадал ему залезть на самое высокое дерево в пределах поместья, но я его остановил, сказав что это опасно. Тогда Луи-Андре хитро усмехнувшись сказал Жану три раза громко крикнуть, что он любит какую-то Пенни - пришлось бедняге повиноваться, а я очень удивился, увидев румянец на щеках Жана... Я проиграть не успел приехали граф с герцогом де Барбье. Луи-Андре с Жаном-Луи бросились к дедушке рассказывать как здорово они провели время и как много оказывается городов знаю я. Граф кивнул и улыбнулся посмотрев на меня, а когда гости уехали пожал мне руку и сказал, что нисколько не сомневался во мне.
варгас: 5 мая 1641 года Сегодня мы были у Мадлен. Взрослые как всегда занялись в гостиной разговорами, а нас отпустили в парк. Просто гулять по дорожкам, конечно же, скучно, а в войну с испанцами нельзя. Мадлен женщина, а женщин на войне нет. Мы немного погоняли прутиком рыбок в фонтане, а потом Мадлен предложила играть в рыцаря и принцессу. Рыцарь будет освобождать принцессу из башни, которую охраняет дракон. Я, конечно, был рыцарем. Мадлен принцессой, а драконом мы сделали большого пса, любимца графа де Лои – отца Мадлен. Привязали его у сарая, (Сарай был башней) Мадлен забралась на крышу и мы начали игру. Было очень весело! Только дракон разозлился по-настоящему, когда я задел его шпагой (палкой). Он так оскалился, а потом рванулся ко мне, и если бы цепь не выдержала, съел бы! На его лай выбежал слуга и крикнул, что бы мы прекратили дразнить собаку. Пришлось прекратить игру. Но Мадлен сказала, что всё равно это я её освободил, сбегала домой и принесла кольцо с большим синим камнем. Оно когда-то принадлежало её матери, а теперь её. Но жена отца (её новая мама) хочет его забрать, так что лучше пусть оно будет моим. Мне кольцо очень понравилось, но было ещё большим, тогда Мадлен надела его на ленту и повесила мне на шею.Мы еще погуляли а потом гувернантка вдруг увела Мадлен в дом. И через полчаса и меня позвали в кабинет графа де Лои. Когда я вошел там уже были и Мадлен и её отец, и мачеха, и мой опекун. Госпожа де Лои сразу подошла ко мне, сняла ленту с кольцом и спросила, откуда я его взял. Я посмотрел на Мадлен. Она стояла вся красная, низко опустив голову, и плакала. Я не понимал что происходит и молчал. Тогда опекун сказал, что он тоже требует ответа, что всё должно выясниться здесь и сейчас и если я действительно сам взял кольцо дома он накажет меня. Я не знал, как мне быть. Я еще раз посмотрел на Мадлен, и она едва заметно кивнула. И я сказал, что нашел кольцо в парке, не знал чьё оно и взял себе. Граф де Лои сразу улыбнулся. Сказал, что вот всё и выяснилось и обвинять в воровстве Мадлен или меня было крайне нелепо. (Г-жа графиня очень покраснела после его слов.) Он приносит свои извинения за это недоразумение. А опекун строго и пристально смотрел на меня. Когда мы откланялись и уже отъехали довольно далеко от дома Мадлен. Граф остановил лошадей и сказал, что хочет услышать правду прямо сейчас. Что лгать я, слава Богу, не умею и не посмею по крайне мере ему. Я, конечно, сразу рассказал как мы играли, и как Мадлен в награду за спасение от дракона подарила мне это кольцо.. Г-н граф вздохнул и рассказал, что хватившись кольца графиня де Лои подняла крик, Мадлен сказала что не брала его, а кто-то из слуг вспомнил что видел кольцо у меня. И что он должен был думать, когда я молчал, а потом стал лгать? И теперь он не знает, хвалить ли меня за спасение прекрасной дамы (действительно за спасение т.к. Мадлен высекли бы за кольцо) или бранить за ложь. Я сказал, что тоже не знаю - как ему будет угодно. Опекун поцеловал меня в лоб и прошептал, что ему угодно, чтобы я был умницей и вырос благородным дворянином. А с Мадлен он бы больше не играл, хотя и понимает её.
Екатерина: Выложу и я свое "творение". Прошу строго не судить, это мой первый опыт. Отдельное спасибоваргас , за помощь и исправление моих ошибок. 10 мая 1641 года День сегодня с самого утра не заладился. Вернее даже со вчерашнего вечера. И я вовсе ни в чем не виноват! Хотя наверное все же виноват чуть-чуть. Господин граф вегда говорит, что нужно быть честным. И прежде всего, перед самим собой. Я стараюсь! Так вот. Вчер госодин граф вместе с Гримо с самого утра уехали в Блуа. Граф сказал, что не больше чем на день и велел мне слушаться Жоржетту. Я обещал. Заняитя с метром Дидье прошли без происшествий. Только задал он мне на следующий (т.е. сегодняшний) день очень много. Я должен был выучить 2 стихотворения на латыни, сделать перевод большущего куска текста с латыни на французский и решить 5 задач по математике. После обеда я хотел сразу же этим заняться, но о твлекся на очень важное дело. Блезуа удалось убежать от Жоржетты и грязных кастрюль и мы с ним задумали игру в пиратов. Господин граф рассказывал мне о них очень интересно. Это люди промышляющие разбоем. Они бывают злые и беспощадные, но среди них много и благородных людей. Игра очень захватила нас. На заднем дворе было воображаемое море, я был капитаном корабля (вместо корабля пришлось использовать старое корыто), а Блезуа исполнял все роли - от матросов до крика чаек. Было так весело, что мы и не заметили как начало смеркаться. Остановила нас прибежавшая во двор Жоржетта. Она кричала на Блезуа, что он совершенно не хочет работать, а только резвиться и что давненько его никто видно не драл хорошенько. Мне же она сказала только, чтобы я шел в дом и что она должна была присматривать за мной, а теперь г-н граф будет ею недоволен. Но игра в пиратов все равно очень интересная. Надо будет поиграть так с Жаном-Луи и Луи-Андре. Только поздно вечером, когда уже пора было ложиться спать, я с ужасом вспомнил, что не притронулся к урокам. Граф должен был приехать только через несколько часов и некому было спросить меня, подготовил ли я уроки. С одной стороны, меня это радовало. Но с другой, граф бы сказал, отругав сначала, как мне поступить. А теперь я решительно не знал, что делать. Можно было конечно, подготовиться к занятиям ночью, но Жоржетта зашла ко мне в комнату, уложила в постель, перекрестила и унесла свечу. Я долго думал, лежа в кровати, как мне выйти из этой ситуации. Думал, пока не уснул. Утром я проснулся с той же мыслью. Сейчас пытаться что-то сделать было бессмыслено - через полчаса будет завтрак, а потом приедет метр Дидье и начнуться занятия. Конечно, и раньше бывало что я был не полностью готов к урокам, но так чтобы ничего не сделать... Он конечно скажет графу и тот будет очень недоволен. Я попытался хотя бы выучить стихи, но в голову решительно ничего не лезло. И тут я долумал, что одного дня без занятий мне бы хватило, чтобы хорошенько подготовиться. Но как сделать так, чтобы занятия отменили? Мелькнула мысль, что было бы не плохо заболеть. Чуть-чуть, на один денек. Но у меня ничего не болело. Я как раз внимательно обследовал себя, на предмет боли, когда в комнату зашел г-н граф. Лучше всего было бы сразу ему все рассказать, но я почему-то не решился, замешкался, не знал как объяснить. Он поцеловал меня, сказал, что рад меня видеть и велел спускаться к завтраку, т.к. метр Дидье скоро приедет. И еще добавил, что сегодня хочет по присутствовать на нашем занятии. При этих словах у меня в глазах потемнело. Г-н граф похоже заметил, что со мной что-то не так и спросил: "Что с Вами, Рауль?" Я сказал, что ничего, только голова что-то болит. Вообще-то она не очень болела, хотя мне уже казалось что болела. Я знаю, что врать не хорошо и что граф больше всего не любить ложь, но это вышло как-то само собой, случайно. Г-н граф заволновался, потрогал мне лои и, видимо успокоившись, сказал, что я похоже просто плохо спал, нужно вставать и выпить молока и все пройдет. Я было заикнулся о том, чтобы отменить занятия. Но граф как-то так посмотрел на меня, как будто прочитал все в душе. Я аж не вольно глаза опустил и, кажется, покраснел. Граф сказал, что об этом не может быть и речи. Что было на занятиях даже писать не хочется. Стих я пытался рассказать, но запинался после каждого слова. Метр Дидье удивился и спросил, также как давече граф: "Что с Вами, Рауль?" Я молчал, не зная, что отвечать и не смея взглянуть на графа, который сидел в кресле и хмурился. Метр попросил показать ему перевод. На что мне пришлось ответить, что я не сделал. Метр Дидье взглянул на графа и покраснел, а г-н граф наоборот побледнел. Тогда метр, видимо с последней надеждой, спросил: "Ну, а задачи Вы решили, не так ли?" Я не знал куда деваться от стыда и опустил голову. Г-н граф сначала долго смотрел на меня, а потом сказал голосом, не предвещавшем ничего хорошего: "Виконт де Бражелон, ступайте в свою комнату!" А если он так ко мне обращается, значит он очень мною недоволен. Я пошел к себе, а метр Дидье и граф остались. И вот сейчас я сижу в своей комнате и записываю это все в дневник. Ведь г-н граф говорил, что в дневник нужно записывать свои горести. А мне сейчас как раз так горько и грустно. Учитель и опекун все еще беседуют в классной комнате. Тот же день. Вечер Эх! Даже не знаю, как это все описать! Так мне стыдно. Когда метр Дидье уехал, ко мне заглянул Гримо и хмуро сказал, чтобы я шел в кабинет г-на графа. В кабинет я вошел с самым сокрушенным и раскаянным видом. Господин граф сидел за столом и сначала ничего мне не говорил, а только смотрел строго и внимательно. Эти несколько минут показались мне вечностью! Потом граф сказал так: "Виконт, как я дожен это понимать? Что происходит? Я сегодня долго беседовал с метром Дидье, и он сказал мне, что Вы обычно аккуратно готовитесь к занятиям. Что же сегодня произошло?" Я не мог ничего ответить, не знал, как объяснить все. Мне был очень стыдно под этим взгядом опекуна. Граф ждал ответа. На глаза набегали предательские слезы... Г-н граф вздохнул и проговорил: "Я советовался сегодня с метром Дидье. И он мне сказал, что розги - это самый лучший метод наказания за ваше поведение!" Тут я не выдержал, слезы полились по лицу. Я сбивчиво рассказал графу как все было, что я нечаяно; попросил прощения. Граф строго посмотрел на меня и сказал, что хуже всего то, что я ему солгал. Это он имел ввиду выдуманную головную боль. Он сказал еще, что ложь он терпеть не может и не намерен. Я опустил голову. Отвечать было нечего. Граф ударил ладонью по столу и сказал: "Значит так, Рауль! Я предупреждаю вас последний раз. Еще одна ложь, непослушание, проделка и я возьму розги. А теперь идите в свою комнату. Учтите, что завтра я опять буду присутствовать на ваших занятиях" Сейчас я дописываю и принимаюсь за уроки. Их теперь в 2 раза больше, чем вчера.
графиня замка N: 15 мая 1641 года Вчера, когда я искал в библиотеке книгу про пиратские сокровища, на одной из полок я наткнулся на тетрадь в прочной темно-зеленой обложке с краткими пометками. Это тоже был чей-то дневник, везде были расставлены даты и почему-то много маленьких рисунков. Пролистав его, я остановился на странице где была очень красиво нарисована шпага, однако ничего про сражения там написано не было. Вот некоторые записи: "21 июня 1612 года Кому нужен этот итальянский! Я понимаю английский, латинский, испанский, но итальянский! Да я уверен, что за всю жизнь встречу не больше двух-трех итальянцев, они ведь держатся от Франции на расстояние пушечного выстрела. А приходится учить язык и не мало... 27 июня 1612 Матушка заболела... За все утро лекарь приходил уже два раза... 4 июля 1612 Сегодня воскресенье. Матушка почти поправилась, ей только нужен покой. Отец уехал в город на целый день. Можно расслабиться, почитать...". Я унес дневник к себе в комнату и спрятал под подушку. А вечером, когда господин граф зашел пожелать спокойной ночи, я показал ему дневник и спросил чей он. Опекун очень долго его рассматривал и читал, а потом улыбнулся и сказал, что хозяин этого дневника тот же, что и тетради, которую я недавно нашел. Оказывается это дневник господина графа, тогда я спросил разве можно в дневниках делать зарисовки, а граф ответил, что, конечно, можно, но сейчас мне пора спать - он поцеловал меня и ушел. Оказывается господин граф еще и рисовать красиво умеет...
варгас: 17 мая 1641 года У Жана-Луи и Луи-Андре есть гувернёр. Такой противный, злой, всегда смотрит, как змея пристально и не мигая. (Я видел на ярмарке такую огромную!) Он за малейшие провинности их очень сильно наказывает розгами. А господин герцог ничего не говорит ему. Он доволен, что внуки хорошо учатся, не дерутся и не проказничают. А Жану-Луи и Андре очень плохо. Говорят даже хуже чем в доме у дяди. Я хотел попросить опекуна, чтобы он поговорил с г-ном герцогом об этом аббате Фредьи, но он даже не дослушал, сказал, что не будет вмешиваться в чужие семейные дела. Темболее в педагогические проблемы. И возможно г-н герцог прав, позволяя так строго обращаться с детьми. 20 мая 1641 года Жан-Лиу и Луи-Андре решили избавиться от гувернёра. Жан-Луи даже хотел заколоть его шпагой, но потом понял, что ему не справиться. Я предложил прямо сказать ему, что его не любят и не хотят видеть. Андре сказал, что это уже было. Аббат ответил, что их любовь ему не нужна, ему не за это жалованье платят, а потом придрался к кляксе в тетради и высек очень больно. Мне так жаль их, но я не знаю чем помочь. Знаю! Я сегодня слышал, как Жоржетта сказала, что бабушке Блезуа надо пить какой-то настой, чтобы она не была такой злющей т.к. у неё что-то с желчью. И она приготовит его. Я договорился с Блезуа, что он половину отольёт мне. М.б. гувернёр тоже болен и ему поможет это лекарство. 22 мая 1641 года Я принёс им этот настой. Братья очень обрадовались и сказали, что лечить будут уже сегодня. Добавят вечером аббату в вино. Только сколько наливать не знают. Решили, что столовой ложки должно хватить. 23 мая 1641 года ПОМОГЛО!!! Гувернёр целый день бегает в клозет и совсем не злится на братьев. Они даже заниматься сегодня не стали. 27 мая 1641 года Наверное, столовая ложка это все-таки много. Блезуа сказал, что его бабушка отсчитывает настой каплями… Аббат слёг и ему пригласили врача. Когда доктор уже уезжал Андре поинтересовался, не умрёт ли гувернёр, и тот ответил, что это возможно. Он не может понять причину болезни, очень похоже на отравление. Андре разревелся и признался, что они поят его моим настоем. Доктор приехал к нам и всё рассказал опекуну и долго говорил с Жоржеттой. А потом назвал её фар… фам… фир… в общем аптечной феей и увез несколько бутылок с лекарствами. А меня г-н граф после визита к герцогу выбранил и опять запретил уходить из парка. 5 июня 1641 года Сегодня опекун сказал, что аббат Фредьи уезжает от де Барьбье, и он подумал, не пригласить ли его гувернёром ко мне. Я так испугался и стал просить не делать этого. Обещал быть послушным, прилежно учиться, а если и провинюсь, то пусть он наказывает меня сам. Граф обнял меня и сказал, что он пошутил, что такого изверга как аббат он бы близко к детям не подпустил. Что он любит меня таким, какой я есть, но очень хотел бы, что бы я думал о последствиях своих проделок еще до того как что-то случиться. Я обещал думать.
Nika: 7 июня 1641 года. Я попросил господина графа рассказать какое-нибудь его самое любимое приключение из времен, когда он был мушкетером. Господин граф рассказал про то, как они познакомились с господином д'Артаньяном. И еще сказал, что конечно, если бы не он, то сейчас бы он тут со мной не сидел бы. Ух ты. Надо будет обязательно с господином д'Артяньяном подружиться. Я ему напишу письмо. Скажу, что если бы он тогда не... я не очень понял, что тогда произошло... Я спросил: "Он вам спас жизнь, господин граф?" Опекун помолчал и сказал что в каком-то смысле да, конечно... но вобще я мал для таких вопросов... а потом он сказал, что сам не понял, зачем мне все это говорит, но что это совершенно не важно. И что я прав, и господин д'Артаньян на самом деле спас ему жизнь. Я спросил, могу ли я написать ему письмо, опекун ответил, что скорей всего, он где-нибудь на войне, поэтому он сам ему не пишет тоже. Но он обязательно к нам приедет. Когда-нибудь. Поскорей бы...
Калантэ: Nika , перепелиные гнезда на дереве не бывают... Это голубь был...
Nika: Калантэ не в яйцах суть, хотя вы правы, конечно можно исправить, если все остальное подходит
Калантэ: Nika , суть действительно не в яйцах. Сильно выбивается по жанру из всего предыдущего: шел реализм, ну, конечно, с юмором, и вдруг - помесь арта и юморески? Грабители, которых закидали яйцами и с которыми справились семилетний мальчик и подросток? Я, кажется, чего-то не поняла... Ника, не обижайтесь только!
Nika: Калантэ ну вобще-то мне показалось что могло быть достаточно реально в духе Тома Соейра, однако видимо Акела опять промахнулся. Что-то у меня с виконтом не совпадает
варгас: 9 июня 1641 года Я очень люблю прогулки с опекуном по лесу! Особенно как сегодня, когда так тепло и светит солнце. Мы разговариваем обо всём на свете. Он может ответить на все мои вопросы! Иногда отвечает шуткой, иногда очень серьёзно и ещё много рассказывает. Сегодня он рассказывал мне о соколах и охоте с ними. Обещал, что когда я подрасту, он обязательно научит меня. Но сам охоту почему-то не любит. Ему больше нравится выращивать цветы и у нас самая красивая оранжерея!
Настикусь: Знаем, знаем почему.
варгас: 10 июня 1641года Блезуа не умеет читать и писать. Сегодня я узнал об этом совершенно случайно. Он должен был отнести письма г-ну графу и Гримо, перепутал и спросил у меня кому какое адресовано. Я сказал, чтобы он прочитал, а он пробормотал, что не может, и раз я не хочу сказать, то может быть отнесу их сам Я расспросил его и узнал, что раньше он жил только с мамой, денег не хватало даже на еду не то чтобы учить его, а сейчас дел у него много и без грамоты, и некому учить его. Я предложил заниматься с ним. Ему ведь можно иногда играть со мной, вот мы и будем играть в уроки. Вначале я нарисовал на песке в парке несколько букв и Блезуа быстро все запомнил. Потом он попробовал писать сам и из этих букв складывать слова. (Так мы занимались с опекуном, только писали на листе бумаги) Так же я показал и назвал ему цифры. 18 июня 1641года Мы играем с Блезуа уже неделю. Он уже знает весь алфавит и освоил счет. Сегодня попробовал читать. Я принёс ему мою азбуку, и он прочитал несколько строк. Он так обрадовался и всё повторял: «У меня получается! Правда получается господин Рауль?» 20июня 1641 года Сегодня мы занимались с Блезуа в моей классной комнате. Блезуа писал упражнение, я тоже делал уроки, когда вошел г-н граф. Вначале он хотел прогнать Блезуа, но тут увидел его листок и, наверное, всё понял т.к улыбнулся и сказал, что не будет нам мешать, но потом проверит успехи обоих. Блезуа очень волновался, когда господин граф открыл перед ним книгу и попросил немного прочесть. Он краснел и заикался, но читал почти всё верно. Я тоже волновался за него всё время хотел помочь, но опекун знаком просил меня не вмешиваться. Потом спросил, чем мы занимались ещё и не начали ли учить латынь. Я рассмеялся, а граф отпустил Блезуа и взял проверить мои тетради. Сказал, что и мои работы достойны похвалы.
Калантэ: 24 июня 1641 года. Вчера господин граф обещал, что мы утром пойдем на Луару купаться и он научит меня нырять. (Блезуа боится воды, говорит, что когда был совсем маленький, то свалился в пруд и чуть не утонул. Не понимаю, как можно бояться воды…) Но сегодня утром пришел управляющий с какими-то бумагами, граф вздохнул и сказал мне, что купание откладывается и я могу пока погулять по парку, а когда он покончит с делами, то сам меня найдет. А в парке было жарко, даже в тени, и я решил сходить к реке. Я обещал никогда не лезть в воду без взрослых, но ведь гулять по берегу мне можно? На берегу и правда прохладнее. Я сначала кидал в воду плоские камешки, так чтобы они подпрыгивали – когда у нас гостил г-н д’Эрбле, он меня научил, и у меня получается уже пять раз! Только у господина графа все равно получалось лучше… Господин д’Эрбле тогда смеялся и говорил, что у господина графа всегда и все получается лучше, чем у других. Это правда. Ну так вот, я сидел и кидал камешки, когда услышал, как зовут какую-то Катрин. А потом в кустах зашелестело, и на берег выскочила незнакомая девочка. Она сразу приложила палец к губам и громко прошептала, чтобы я ее не выдавал. Я и не собирался… Она была в очень красивом голубом платье, а в руках – зонтик, это в такую-то жару! Я не удержался и спросил, зачем ей зонтик, когда нет дождя, да еще и кружевной, а она захихикала и сказала, что я совсем неотесанный – зонтик нужен, чтобы лицо не загорело на солнце. Но что я ей нравлюсь, и она разрешает мне сорвать для нее вон ту кувшинку. Я растерялся: кувшинки росли далеко от берега, а мне нельзя в воду без разрешения. Я сказал, что мне запретили лезть в воду, тогда она еще больше захихикала и сказала, что я еще и трусишка. Я решил не спорить, хотя мне стало обидно. Я могу десять раз проплыть до этих кувшинок! Но господин граф говорил, что хвастаться некрасиво… В общем, я предложил ей лучше построить из песка крепость, и она согласилась, только все время фыркала – совсем как моя Летти, когда ей что-то не нравится. Только зря я это предложил. Когда я строил главную башню, песок обвалился в ров, а там уже была вода, и брызги попали на платье к девочке – подумаешь, несколько капель, но она закричала, что я ей испортил юбку, и швырнула в меня мокрым песком. Прямо в лицо. А потом еще раз. Я попытался удержать ее за руки, тогда она полезла в драку. Пнула меня в коленку, дернула за волосы, расцарапала шею… Я ее оттолкнул, она плюхнулась в мелкую воду у берега (ну все, теперь юбка точно испорчена) и так громко заревела, что я даже испугался – неужели я ее поранил? А на рев прибежали три взрослые дамы, и одна сразу схватила меня за воротник и стала кричать, что я посмел ударить баронессу! Я попытался объяснить, что это она меня ударила, но меня не слушали, а эта плакса еще кричала, что я начал первый и меня надо высечь. Вторая дама тут же отломила ивовый прут, я дернулся изо всех сил, вырвался и кинулся бежать, но налетел прямо на господина графа. А он очень крепко взял меня за руку и спросил, что здесь происходит. Как-то так спросил, что все три дамы тут же перестали кричать, а Катрин хныкать. Я только рот открыл, чтобы все объяснить, как первая дама заявила, будто я совершенно невоспитанный мальчишка, я побил ее дочь и она требует наказания! У меня даже дух захватило. Я испугался, что господин граф ей поверит – и не потому, что меня накажут, а потому, что граф всегда мне говорил, что обижать слабых недостойно… Но господин граф ей не поверил. У него стало такое лицо, вроде бы и спокойное, но… в общем, дама снова замолчала, а граф повернул меня к себе лицом и спросил, правда ли это. Я сказал «нет», и Катрин опять закричала, что я все вру и что я на нее накинулся с кулаками, но господин граф, не повышая голоса, очень спокойно сказал, что виконт де Бражелон, то есть я, никогда не лжет и он это знает. Что он уже услышал обвинение, а теперь хочет услышать, что расскажу я. Тогда я честно сказал, что мы играли, я забрызгал юбку Катрин и она стала швырять мне в лицо песком, я попытался ее удержать, а она стала драться, и тогда я ее оттолкнул, вот и все! Господин граф сначала молчал и смотрел на меня, и я по глазам увидел, что он не рассержен, а только огорчен, только я не понял, чем. А потом он сказал мне, что я вел себя недопустимо и должен извиниться перед девочкой. За что?! Она же первая начала! Это несправедливо! Я ответил, что извиняться не буду. Господин граф тихонько вздохнул, повернулся к дамам и сказал, что он приносит извинения за мое поведение, что он обязательно со мной поговорит дома, что я буду наказан – и он надеется, что конфликт исчерпан. А потом поклонился, взял меня за руку и увел с берега. Я шел и думал, что сладкого мне теперь точно не видать целую неделю, и купанья тоже, и мне стало так обидно… Только непонятно, почему господин граф решил меня наказать – я же видел, что он не сердится… Мы пришли на лужайку, где всегда купались, господин граф сел на бревно, поставил меня перед собой и спросил, понял ли я, что я сделал не так. Очень строгим голосом спросил, но глаза все равно были не строгие. Я сказал, что не понял. Господин граф опять вздохнул и сказал, что он прекрасно понимает, что драку начал не я, но драться с девочками нельзя. Даже если они начинают первыми. Что Катрин, наверное, испугалась, что ее накажут за испорченное платье, и поэтому свалила все на меня, что это слабость, а слабость надо прощать. И хотя женщины и девочки часто пользуются своей слабостью, а это нечестно, мне все равно не следовало поддаваться на по… про… на провокацию. Что есть замечательное правило: если женщина неправа, надо попросить у нее прощения. И что мне надо всегда помнить, что женщины слабее, а поэтому не всегда могут отвечать за свои поступки, что таков закон природы, что виноват всегда тот, кто сильнее… Я сказал, что это нечестно, а граф слегка улыбнулся и ответил, что на женщин законы чести не распространяются. И добавил, что я все-таки виноват, поэтому обязательно буду наказан, но сейчас мне необходимо умыться и промыть волосы от песка, поэтому мы сейчас будем купаться. В общем, я понял, что с девчонками лучше не играть. Это все равно, что играть с хрустальной вазой: толку мало, а шуму много и разбить можно! Ну, если очень хочется – то можно, только очень-очень бережно! Мы очень хорошо купались, и господин граф научил меня нырять с открытыми глазами. А вечером он мне сказал, что в наказание завтра меня не возьмут в Блуа. А я и не хотел туда ехать, в дороге очень жарко и пыльно! По-моему, господин граф об этом догадался…
Анна де Ла Фер: Калантэ Восторг !!! Мне очень понравилось. Спасибо!)))
варгас: 28 июня 1641 года И Антуа и Жанно очень хорошо умеют лазить по деревьям, а у меня пока плохо получается. Опекун мне не разрешает, говорит, что подобное поведение не достойно дворянина. А может быть это только в парке и в саду нельзя? Я потом спрошу у него, а сегодня обязательно попробую забраться на вяз у леса. Попробовал. Гримо мне повязку уже наложил, а что скажет граф, когда вернётся от барона де Насон догадаться не трудно. Накажет, конечно. Я опять никуда не пойду из парка. Я долез почти до середины (Антуа совсем немного помогал мне, в основном подсказывал куда лучше поставить ногу и за какую ветку держаться) когда мне попалось птичье гнездо и в нём маленькие птенцы. Они вначале спали, а когда я хотел их погладить, запищали, и прилетела их мама. Она бросила гусеницу и принялась клевать меня. Я старался держаться за ветку и закрывать лицо. Но она всё-таки клюнула меня у глаза, и я сорвался. Очень больно ударился плечом о другую ветку, оцарапался о сук, порвал одежду и только почти у земли смог удержаться на дереве. Когда я пришел домой, Жоржета очень испугалась, т.к. у меня всё лицо и одежда были в крови, и глаз плохо открывался. Она сразу умыла меня, а Гримо принёс бальзам и бинты. Я очень просил Гримо не говорить, что я убежал от него. Он вздохнул и пообещал. 29 июня 1641 года От опекуна никогда ничего не получается скрыть. Я всегда рассказываю ему всё, даже если очень виноват. Потому что иначе он задаёт вопросы так, что ответить, не сказав всей правды не возможно. А лгать я не буду никогда. Вчера я не хотел говорить, что когда сорвался с дерева, гулял без Гримо, а опекун спросил, что делал Гримо, когда я лез на дерево. Я ничего не мог ответить. Граф сказал, что ему всё ясно и если Гримо и дальше будет покрывать меня, то наказаны будем оба. Неужели и Гримо тоже никуда не пустят неделю?
варгас: 6 июля 1641 года Сегодня я буду наказан розгами. Опекун обещал мне это у реки, когда они с Гримо уезжая в Блуа, застали нас с Антуа на берегу. (Хорошо, что он не видел, как Антуа спасал меня, когда я тонул) Мне нельзя купаться одному, даже ходить к реке без взрослых. Но сегодня так жарко, а г-ну графу некогда и в доме все тоже заняты. Я думал только посидеть на берегу, но пришли Питу и мы стали играть. Потом Жанно сказал, что здесь воды воробью по колено, чуть не до середины реки мель и предложил пойти туда, где плавают они. Шли долго, стало совсем жарко и потому как-то само получилось, что я оказался в воде. Мы так весело играли и плавали на перегонки, а потом Антуа сказал, что заплывёт дальше всех. Мы поспорили. Я тоже хорошо плаваю, опекун уже давно научил меня. Но я не знал, что там такое течение. Я устал и уже хотел плыть к берегу, а меня все равно тащило вперёд. Я стал захлёбываться, испугался и закричал. Антуа подплыл ко мне, но руку как это делает опекун, когда мы плаваем вместе, не протянул. Наоборот кричал, чтобы я не трогал его, а потом схватил меня за волосы. (Дурак!) Мне было так больно! Но зато прошел страх, и мы поплыли к берегу, точнее он почти тащил меня т.к. сил уже не было. Только мы вышли из воды, как подъехали г-н граф и Гримо. Опекун сказал, что чаша его терпения не бездонна и это была последняя капля, и чтобы я немедленно шел домой, и что когда он вернётся, он шкуру с меня спустит за непослушание. Мне было так стыдно, что он бранит меня при всех, что я даже не испугался когда услышал про наказание. А теперь скверно. Опекун выполняет все свои обещания… Оказывается, г-н граф всё видел, поэтому они с Гримо и подъехали к реке. (Немного не успели мне помочь.) Он сам сказал мне об этом когда, вернувшись из Блуа, позвал в кабинет. Он еще раз отругал меня и сказал, что обещанное наказание не отменяется, а только откладывается и если я еще раз окажусь у реки безразрешения, он вспомнит мне всё. Ну и без десерта я сегодня тоже остался, а Жоржета готовила мороженое с фруктами.
Lys: Варгас, здорово! Бедный Раулька! Я так живо себе его представила! *капризно топнув ножкой* Продолжения хочу!
Калантэ: Lys , а Вы присоединяйтесь! Кстати, тут мно-ого интересного в разделе "наше творчество"... (шепотом - а еще на "Дюмасфере"...)
Lys: Калантэ пишет: а Вы присоединяйтесь! Кстати, тут мно-ого интересного в разделе "наше творчество"... (шепотом - а еще на "Дюмасфере"...) Ну я сначала повываливаю на других темах накопившееся :0) А то распирает!
Nika: варгас представила как Атос вспоминает Раулю все лучше ему самому себя высечь не дожидаясь
Atos: 7 июля 1641 года Я побоялся, что г-н граф выполнит своё обещание, теперь я решил стойко держаться в жару и не приближаться больше к реке. Хотя я так решил ещё и потому, что опекун сильно волнуется, если игры могут мне навредить. Конечно же, г-н граф мне этого не показывает, но бывают моменты, когда я понимаю, что его серьезность и сердитость не такие большие, как кажется на первый взгляд, что он волнуется... Может быть это от того, что я ещё не понимаю мысли взрослых? Гримо говорит, что я умный, но мне кажется, что это он не про уроки и не про латынь, ведь моих тетрадей он никогда не видел... Нужно спросить у него, прямо сейчас. Гримо ответил мне не очень понятно, сказал что-то про сообразительность и живой ум, так что я так и не понял точно. Наверное, скоро пойму, когда представится случай всё показать. Только что приехал господин Граф из Блуа, он рассказывает Гримо что-то об очередном торжестве, организованном мадам де Лавальер... ох уж мне эти торжества, будет очень неприятно и скучно, если господин Граф решит присутствовать, ведь он неприменно возьмет с собой меня! Совершенно непонятно, зачем нужны торжества, на которые люди вынуждены съезжаться без желания, ведь я же вижу, как опекун принуждает себя. Или это только мы, мужчины, так себя ведем? За что так полюбились глупые обеды и приветствия девчёнкам (и женщинам)? В общем, как бы то ни было, ехать, скорее всего, прийдется. Господин граф всё подтвердил, завтра едем в Блуа... А пока идём в конюшню, где сейчас будут распрягать лошадей, господин граф обещал научить и показать! Это так интересно, одна из немногих интересных вещей, которые положено знать благородному дворянину! Я посмотрел и представил, как же неудобно лошади с экипировкой, ведь седло и кобура с пистолетами тяжелые. К тому же я бы не смог постоянно ходить с заполненным ртом, хоть Жоржетта и говорит, что я постоянно жую и таскаю с кухни...
варгас: я постоянно жую и таскаю с кухни... Дитя растёт
варгас: 10 июля 1641 года Вчера мы с опекуном замечательно провели день! Вначале занимались английским языком, потом гуляли верхом, потом купались и играли у реки (строили песчаный замок и готовились к его штурму). И я совсем забыл, что упражнение по латыни еще не дописано, а вспомнил, только когда граф попросил принести тетрадь к нему в кабинет. Уже темнело, Гримо принёс свечи и я сел писать, и почти всё сделал, когда меня позвали ужинать. Чтобы не заставлять опекуна ждать, я отложил тетрадь, и пошел в столовую, но забыл потушить свечи. Уже подали десерт, когда кто-то крикнул: «Пожар!» И все побежали на второй этаж к моей классной комнате. Было очень много дыма, но потушили всё быстро, хватило двух ведер воды. Сгорели тетрадь, учебник и сильно испортился стол. Опекун приказал всё убрать, а меня увёл к себе в кабинет. Он строго спросил меня, было ли доделано задание и как я считаю, из-за чего произошел пожар. Я сразу признался, что мне оставалось дописать 2 или 3 строки, а всё загорелось из-за свеч, которые я оставил на столе. Вероятно, свечи были плохо закреплены, и одна из них упала на бумаги. Всё произошло случайно. Г-н граф сказал, что видимо это действительно так, хотя вначале у него возникли подозрения в обратном. Но упражнение мне придётся завтра переписать еще до приезда метра Дидье. (Второй такой же учебник есть в библиотеке.) А заниматься мы пока будем в его кабинете.
варгас: 13 июля 1641 года День рождения самый лучший праздник! (Лучше чем Рождество или Пасха!) Сегодня я проснулся еще до рассвета, а подарки уже лежали у меня в изголовье. Книги, красивый колет, коробка с конфетами и НАСТОЯЩАЯ ШПАГА! Маленькая, с позолоченным эфесом, не тяжелая как раз для меня! Я очень обрадовался! Сразу съел конфету, потом полистал книгу, примерил колет. А потом побежал к опекуну. Он еще спал. Я как-то и не подумал, что еще очень рано. Я не стал его будить, только осторожно взял за руку, поцеловал, прошептал, что очень люблю его и поблагодарил за подарки. Хотел уже уйти, но граф сжал мою ладонь, потянул к себе, обнял, поцеловал, уложил рядом. Сказал, что утром меня ждёт еще один сюрприз, а сейчас у нас есть еще два часа сна. Но мне спать совсем не хотелось, и я только тихо лежал рядом. Слушал, как ровно бьется его сердце, видел, как он улыбается чему-то во сне …. И нечаянно проспал всё утро. Сегодня будут гости. Но главное после завтрака мы занимались в фехтовальном зале. Наконец-то опекун начал учить меня фехтовать!
варгас: Nika Он сам меня немного постарше поэтому фехтовать уже может получше Блезуа деревенский паренек, взятый в дом, может фехтовать? Ника первые уроки фехтования предусматривают только выработку навыков стойки в позиции, положения рапиры в руке, шага. И кроме того, остриё рапиры защищено...
Nika: все, все, ухожу
Lys: Можно было повернуть так, что Рауль захотел похвастаться и поучить Блезуа, как он учил его читать. Т.е. просто привел за руку, сказал стой здесь делай так. Поэтому и царапина - Блезуа вообще не знал что и как делать.
варгас: Lys Прошу присоединяйтесь! ;-)))
Nika: Lys ну конечно, я уже потом подумала приблизительно про такой же вариант
варгас: Я жду появление новых авторов! Тиражировать по другим форумам не хочу, но здесь тема тихо угасает. 14 июля 1641 года День рождения, наверное, самый лучший день для любого человека. В этот день много подарков, нет уроков. В этот день исполняют все желания, и даже если в чем-то провинился то, скорее всего не накажут, и вообще не будут бранить. Вчера был мой День рождения! Исполнилось два самых больших моих желания, а день и вечер прошли просто великолепно. К обеду приехали гости. Конечно Жан-Луи и Луи-Андре де Барьбье и Мадлен де Лои и еще Генрих - сын барона де Насон. (Тоже, в общем, не плохой товарищ, только всего боится.) И торт был восхитителен! Как сказал опекун, Жоржета превзошла саму себя. (Я потом слышал, как графиня де Лои предлагала ей перейти к ним, но Жоржета ответила, что никогда не покинет наш дом и не оставит г-на графа и меня.) После обеда нас (под присмотром Гримо) отпустили в парк. Придумать какую либо игру не получалось. Бегать не хотелось, темы для разговоров иссякли быстро. И тогда Генрих стал рассказывать о королевском театре в Лондоне. Он был с родителями на спектакле. Очень интересно! И мы захотели поиграть в театр. Генрих сказал, что вначале надо написать пьесу. Это такой рассказ, где все распределено - кто что делает и говорит. Я принес бумагу, перо и чернила и мы устроились на скамейке в беседке. Сочинять пьесу было весело. Каждый предлагал что-то своё. Получалась волшебная сказка. Даже Гримо, который всегда молчит и то прибавил несколько фраз. Сцену решили построить на заднем дворе, там сложены доски, получался почти помост. Гримо хотел спросить разрешение у господина графа, но потом махнул рукой и сказал, что всё сам приберет после игры. Мы начали играть, и вдруг Мадлен пришло в голову, что раз она фея, то должна обязательно летать. Просто прыгать повыше и махать руками ей не хотелось, и она пристала к Гримо, что бы он что-нибудь придумал. Гримо вначале не соглашался помогать, но Мадлен расплакалась (Притворялась! Просто хныкала и терла глаза) и он уступил. Принес длинную веревку и перекинул её через ветки каштана. Один конец протянул к сцене, а другой привязал к седлу пони Генриха. Потом обвязал Мадлен за пояс. И получалось, что если натянуть верёвку она немного приподнималась над помостом и покачивалась – летала. Мы замечательно играли! Генрих командовал, кому, когда говорить. Гримо придерживал пони и по команде отводил в сторону, чтобы натянуть верёвку. Всем было весело! И вдруг к нам подошли опекун, мама Генриха и граф де Лои (отец Мадлен). Гримо зазевался и пони побежал к ним. А Мадлен с визгом взлетела вверх и стукнулась о ветку. Баронесса завизжала наверно громче неё, отец Мадлен схватился за грудь, а опекун перехватил пони и стал отвязывать веревку. Потом Гримо снял Мадлен с дерева. У неё была большая ссадина на лбу, но она всё равно была очень довольна, говорила, что нисколько не испугалась и хотела бы полетать еще. Я видел, как Гримо посмотрел на неё и постучал себя по лбу. А господин граф сказал, что он от Гримо такого присмотра за детьми не ожидал и не думал, что он пойдёт у нас на поводу. Вечером перед сном опекун рассказал мне о Лондоне, о Шекспире - авторе многих пьес для театра. Читал стихи, которые называются сонеты. И обещал, что если мы вместе поедем в Англию, то обязательно посмотрим настоящий спектакль.
Стелла: Рауль и поехал! Но как!
Lys: 17 июля 1641 года. Завтра я буду наказан…наверное. Опекун придет пожелать мне спокойной ночи и тогда я узнаю. А ведь я ничего плохого не хотел! После той истории с театром, я все думал, как нам было весело, и решил, что надо обязательно поставить еще одну пьесу. Вот только я ничего не мог придумать сам, чтоб были волшебницы и великаны, а про войну и рыцарей не захочет Мадлен. Она любит только всякие сказки. Я спросил Блезуа, не знает ли он какой сказки, а он сказал, что спрашивать надо кормилиц, они много чего такого знают. Но у меня уже давно нет кормилицы, кого же мне спросить? Блезуа пообещал помочь, он как раз ходил в деревню, к матушке, и пришел очень довольный – отличную историю ему рассказали. Про кота в сапогах, как он сражался с великаном, там и принцесса была и король, то, что надо! Мне тоже очень понравилось, правда мне строго-настрого запретили трогать кота, да и насчет сапог я не уверен… Но ничего, кота можно и на руках поносить, меня только удивило, что кот охотился на зайцев – ведь все знают, что такого не бывает! Наверное кормилица перепутала, Блезуа со мной согласен – кот охотится на мышей. Вот только в сказке было «поймал хорошенького зайца», а мыши бывают «хорошенькими»? С девочками все понятно, посмотришь и сразу видно «хорошенькая» или нет, а мыши? Блезуа поймал четырех и мы стали их рассматривать, но видно мы ничего в мышах не понимаем, по-моему, они все одинаковые. И тут мне пришла в голову прекрасная мысль, женщины должны разбираться в красоте, значит надо спросить женщину. Например, Жоржетту, она ведь была когда-то моей дамой сердца – значит должна разбираться в таких вещах. Я взял мышей и пошел на кухню. Жоржетта готовила пирог, я положил перед ней на стол мышей и открыл рот, но сказать ничего не успел. Она замахала руками, опрокинула кувшин с молоком, отскочила назад и упала на бочонок, крышка сдвинулась и Жоржетта застряла в бочонке. При этом она так кричала, что прибежал опекун – он даже в кабинете услышал ее вопли. Он с трудом заставил ее замолчать, еще труднее было вынуть ее из бочонка – тут помогли другие. Опекун молча смотрел на меня – ждал объяснений. Я объяснил, когда я говорил про то, что не разбираюсь в «хорошеньких» мышах, у него задергалось лицо, он закусил губу, сдвинул брови и … выбежал из кухни. Наверное, очень рассердился на меня и не хочет меня видеть. Я пошел его искать – пусть лучше накажет меня, я не вынесу, если он не будет со мной говорить и общаться. Он был в кабинете, я тихонько приоткрыл дверь и увидел, что он сидит в кресле, спиной к двери. Закрыл лицо руками и плечи его вздрагивают… Я растерялся – не может быть, чтоб он плакал!!! Он как-то странно всхлипывал и повторял: «Мыши… хорошенькие…ой, не могу! Хорошенькие мыши!!! Он меня уморит!.... Хо-ро-шень-кие!!!!» Я ушел. И вот теперь вечер, я лежу и жду, когда он придет. Так накажут меня или нет?
Lys: 18 июля 1641 года. Меня не наказали. Опекун только сказал, что я должен извиниться перед Жоржеттой, за то, что так ее напугал – оказывается, она боится мышей! Удивительно! Что ей могли сделать четыре дохлых мыши? Я извинился. 19 июля 1641 года. Ой, у нас такие новости! У нас новые соседи! Потом напишу, сейчас нет времени!
Lys: 26 июля 1641 года. Я уже неделю ничего не писал, столько событий! Но по порядку. Неделю назад к баронессе де Насон приехала кузина с двумя братьями. Вообще-то она ей какая-то дальняя кузина, я точно не знаю. Она вдова, хотя ей всего 18 лет (это я слышал от Жоржетты, когда она обсуждала новость с матушкой Блезуа, которая приносила молоко). У них нет родителей и она опекает младших братьев. Это Анри и Франсуа, а самое удивительное – они братья-близнецы! Никогда не видел таких похожих! Одна только мадам д’Арменж (их сестра) и может их различить, а они здорово этим пользуются. Жоржетта еще говорила (я честно не хотел подслушивать, просто так получилось), что бедняжки зависят от баронессы, потому что у них нет других средств (тут я не совсем понял) и что поэтому баронесса боится, что мадам д’Арменж может выйти замуж и тогда ее муж эти средства потребует. Меня пригласили на праздник в честь приезда гостей, а еще у близнецов был день ангела и барон устроил чудесный прием. Нас было так много и Жан-Луи и Луи-Андре и Мадлен и Генрих и, конечно, близнецы. Они мне очень нравятся, такие смешные и веселые. Опекун весь вечер разговаривал с мадам д’Арменж, а потом сказал, что она удивительно талантливый воспитатель и прекрасно справляется с двумя братцами. Я сказал это Анри и Франсуа, а они засмеялись и ответили, что все хвалят Элоди (так зовут мадам д’Арменж) за то, что они у нее такие воспитанные. Только мне кажется, они просто сами хорошие. А еще Анри умеет рисовать! По-настоящему! Франсуа показал мне картинки с рыцарями и сказал, что это Анри рисовал. Я не поверил – так это было здорово. Тогда Анри притащил бумагу и заставил меня полчаса сидеть, а сам рисовал портрет. Я устал и хотел уйти, но Франсуа стал сзади и держал меня за голову, чтоб я не крутился. Из-за этого все и случилось. Жан-Луи подумал, что Франсуа меня обижает и толкнул Франсуа, Анри вступился за брата и они начали драться. Я хотел их разнять, но тут пришли взрослые. Жан-Луи сказал, что мы с Франсуа дрались. Опекун и мадам д’Арменж стали извиняться друг перед другом за нас, мы потихоньку ушли, Жан-Луи удрал еще раньше, а они все извинялись… Мне попало позже, когда мы вернулись. Не хочу сейчас писать об этом, завтра допишу.
Lys: 27 июля 1641 года. Опекун сказал, что ему было стыдно за мое поведение, и что только благодаря доброте мадам д’Арменж, которая очень просила меня не наказывать, он ограничится тем, что я останусь без сладкого на три дня. Ну почему мне всегда попадает за других! Хотя, конечно, опекун прав. Ведь это ему приходится за меня извиняться. И почему я не могу быть таким, как близнецы? Он бы гордился мной, и его бы тоже все хвалили за то, что я такой воспитанный. А так на следующее утро он опять поехал извиняться, сказал, что тогда было много людей, и он не хотел дополнительно позорить меня и себя тоже. И уехал, но меня не взял. Сказал, что я наказан, и вот уже прошло три дня как я без сладкого и без прогулок. Нам были приглашения от Барбье и от баронессы, но опекун отказал. Сейчас его опять нет, а я очень соскучился сидеть один. Я вспоминал, как рисует Анри, и мне захотелось тоже нарисовать портрет. Я решил сделать опекуну подарок и очень здорово придумал – можно взять портрет из его кабинета, он очень похож на графа, надо только нарисовать другую прическу и одежду. Так я и сделал, получилось ничего, только пришлось притащить один из камзолов опекуна, потому что я не помнил, как точно рисовать. Я очень спешил, но не успел, опекун вернулся раньше, с ним были мадам д’Арменж и близнецы. Мадам д’Арменж меня и спасла, я не знаю почему так рассердился опекун – портрет стал намного красивее, но он… мне кажется, что если бы не Элоди, он бы точно меня высек, но почему??? Я так хотел сделать ему приятное. Мадам д’Арменж очень быстро сказала, что они приехали забрать меня на пикник, и увела меня. Мы прекрасно провели время у баронессы, я только боялся возвращаться домой, но мадам д’Арменж была уверена, что граф уже успокоился. Я рассказал ей про портрет и что когда-то давно я уже пробовал рисовать на портретах, но каждый раз опекун сердился, наверное, он не любит живопись. Она дала мне бумагу и попросила еще раз попробовать, а потом забрала портрет себе и сказала, что он очень похож. Ну и, конечно, теперь я опять наказан. Почему мне так не везет? Я очень люблю опекуна, но иногда мне так грустно, что у меня нет родителей, наверное, мама бы меня пожалела. У близнецов тоже нет родителей, но у них есть Элоди…
Lys: 31 июля 1641 года. Опекун хотел лишить меня прогулок на неделю, но мадам д’Арменж очень просила и он… уступил!!! Я слышал, как она говорила, что с детьми так нельзя, и что я не совсем понимаю, что сделал, и что мне надо объяснить, а не наказывать, и еще что-то про тирана в каких-то глазах. И вот, мы поехали к де Лои, Мадлен давно меня не видела и обрадовалась и близнецам тоже. Опекун предупредил, что этой мой шанс показать, что я не совсем уж безнадежен, а Элоди сказала, что он напрасно так говорит, и что я «чудесный ребенок, вполне воспитанный и очень милый». Я испугался, что опекун рассердится – он не терпит, когда ему противоречат – но, кажется, ему было приятно, меня раньше никто так не хвалил, а только жаловались. Когда мы играли в саду, туда пришли мадам д’Арменж и граф, они проверили все ли у нас в порядке и я слышал, как опекун стал рассказывать ей про моих мышей. Элоди сначала улыбалась, а потом начала хохотать. Она, точно как опекун тогда, всхлипывала от смеха и приговаривала: «Боже мой, хорошенькие мыши!» Он старался говорить спокойно, но потом не выдержал и тоже стал смеяться. Я никогда не видел его таким веселым. Мне было немного обидно, что они смеются надо мной, и я решил потихоньку уйти, и тут увидел баронессу де Насон. Она стояла за кустом сирени и смотрела на Элоди и опекуна и улыбка у нее была такая гадкая и противная. Я спрятался за другой куст, а там были близнецы, они одинаково прищурили глаза и выпятили нижнюю губу, глядя на баронессу. Я спросил, почему они злятся, и Анри сказал, что терпеть не может баронессу. Каждый раз, когда Элоди весело, та потом долго выговаривает их сестре, что «это поведение не пристало вдове». Баронесса так часто повторяла эту фразу, что близнецы запомнили ее, хотя и не совсем понимают, о чем это. Мы ушли оттуда и встретили заплаканную Мадлен. Она рассказала, что Элоди подарила ей новый бант и научила красиво его завязывать, а баронесса отобрала его и сказала что-то про «вдову» и «поведение». Мадлен очень разозлилась на баронессу. Мы решили играть, что Элоди – прекрасная принцесса, которую мучает злой дракон – баронесса. А мы – рыцари, которые ее спасут. Вот только как? И вот Мадлен придумала такое!!! Когда мы возвращались домой, опекун похвалил меня за хорошее поведение, а я всю дорогу обдумывал план Мадлен.
Стелла: Ну не дают Атосу устроить личную жизнь!
Lys: 2 августа 1641 года. Наш план чуть не сорвался. Опекун был категорически против, чтоб мы ставили новую пьесу, он сказал, что дворяне не должны играть на сцене и достаточно было и одного раза. Мадам д’Арменж не возражала, но сказала, что не одобряет этой затеи, отец Мадлен сказал, что не желает этого, даже барон де Насон, отец Генриха сказал, что это блажь и глупость – словом все были против. Только баронесса заявила, что это замечательная идея (если бы она только знала!) и стала вспоминать Англию, где в отличие от Франции понимают искусство, и стала всех уговаривать. Барон нехотя согласился, но поставил условие – он лично прочитает нашу пьесу, и на представлении будут только родители, Элоди и опекун. Пьеса была про принцессу, дракона и рыцаря. Баронесса устроила сцену у себя в саду, мы приготовили костюмы, а Анри нарисовал дракона. Завтра будет представление. Я немного боюсь, но отступать уже поздно. Рыцарем будет Генрих, сын баронессы, Мадлен – принцесса, а я с близнецами буду носить дракона.
Lys: 3 августа 1641 года. Утро. Наша затея нравится мне все меньше, но отказаться я не могу – я дал слово. Итак, мы едем к Насонам, опекун уже ждет меня, что же будет? Вечер. Сегодня я узнал, что девочки могут лгать. Родители Мадлен не были на представлении, она сказала нам, что обманула их. Ее отец запретил ей играть в пьесе и она солгала родителям, что мы передумали и никакой пьесы не будет. Они отпустили ее просто в гости, как обычно. Так что зрителей было совсем мало – барон и баронесса де Насон, Элоди и опекун. Он тоже до последнего не хотел, чтоб я участвовал, но я сказал, что буду только держать дракона и все. Сначала все было хорошо, Мадлен-принцесса плакала, что ее заточил злой дракон, а Генрих-рыцарь обещал ее спасти (баронесса была очень довольна). Принцесса бросала рыцарю цветы и обещала ждать спасения. Настала очередь дракона. Анри нарисовал большого и красивого, сначала он сложил дракона так, что видно было только хвост, а потом мы стали его разворачивать и нести на помост. Первой увидела дракона Элоди – она сидела ближе всех к сцене. Она стала белой, вскочила и попыталась закрыть дракона собой. Вторым вскочил барон – он тоже увидел. Он кинулся вперед, споткнулся и упал на дракона, а Элоди пыталась его загородить юбками. Опекун хотел помочь барону встать, но тот упирался и продолжал сидеть на драконе, а Элоди сказала, что барон подвернул ногу и надо позвать людей, чтоб его отнесли в дом. Баронесса пыталась что-то сказать, но мадам д'Арменж схватила ее за руку, крикнула, чтоб Генрих и Мадлен шли за ней, и потащила всех в дом, приговаривая, что надо поспешить, а то барону плохо. Опекун смотрел на все это, чуть не открыв рот, и я понял, что закончится все плохо. Как только дамы ушли, барон вскочил и заорал на нас: «Кто это придумал?!!!!» И тут, наконец, опекун тоже увидел… Анри нарисовал красивого дракона, с головой баронессы (очень похоже!), пламенем изо рта и большими острыми ушами. Опекун с трудом успокоил барона, дракона тут же разорвали, баронессе, конечно, ничего не сказали, а барону пришлось притворяться дальше и его унесли в дом. Мы откланялись. Я сразу же пошел в кабинет графа – понятно, что разговора не избежать. Он долго молчал, потом спросил, почему я его обманул, когда рассказывал про пьесу. Но ведь я не обманывал, я просто не сказал всей правды, разве это значит солгать? Я спросил, разве можно считать лгуном человека, который не говорит всей правды? Когда опекун услышал это, он почему-то сильно побледнел и опять долго молчал. Потом сказал, что мы поговорим потом, а сейчас он хочет побыть один. Я взял свой дневник и пошел в сад. Когда я писал, меня кто-то стал звать – оказалось, Симон, слуга Насонов, (тот, что всегда ходил за близнецами). У него была записка от Элоди к графу, она просила передать незаметно, и Симон обрадовался, когда нашел меня – теперь он мог выполнить просьбу мадам д'Арменж. Он сказал, что завтра Элоди с близнецами уедет, хотя они хотели оставаться до конца лета, но что-то случилось и им надо ехать. Я отнес графу записку. Он прочитал и удивился, про какой портрет пишет Элоди. Я рассказал, как она попросила у меня его портрет, а граф воскликнул: «Мне и в голову не приходило, что она…» потом глянул на меня и замолчал. Я подумал, что он рассердился на Элоди и стал рассказывать, какая она бедная и как ее мучила баронесса, что именно поэтому мы решили защищать Элоди, и стать ее рыцарями. И еще рассказал, как баронесса подглядывала за ними. Граф с удивлением посмотрел на меня и сказал, что они ни от кого не прятались, чтоб за ними подсматривать, и, вообще, я еще слишком мал, чтоб рассуждать на эту тему. А потом добавил, что раз так, то даже к лучшему, что мадам д'Арменж завтра уедет, а он пересмотрит мое расписание, а то что-то у меня много свободного времени которое я трачу на глупости и шалости. И, усмехнувшись, добавил, что подумает, не добавить ли мне изучение английского, раз я оказался таким поклонником английского театра. Теперь получается, из-за того, что я защищал Элоди, мне придется учить английский? Никогда больше не буду защищать прекрасных дам!
варгас: 5 августа 1641 года У меня две недели не будет уроков! Господин граф сказал, что эти маленькие каникулы я честно заслужил, так как мои успехи его очень радуют. К тому же метр Дидье уезжает по своим делам. Я, конечно, буду читать, заниматься испанским и английским языком, ездить верхом и фехтовать. Но фехтовать только 2 раза в неделю. Хотелось бы больше, и не по полчаса. Но опекун сказал, что торопиться незачем. Движения, положения шпаги - всё должно быть отработано идеально, а сил у меня еще не хватает. Я быстро устаю, и рапира начинает «гулять» в руке. А с осени времени для игр будет совсем мало. Господин граф сказал, что всерьез займется моим образованием и воспитанием...
варгас: 9 августа 1641 года . Утром я хотел сходить с Блезуа за молоком и поиграть на обратном пути, а чтобы не опоздать к завтраку взял часы опекуна, которые он забыл вчера в библиотеке. Если честно я еще хотел показать их Антуа и Жанно, так как они (часы) очень красивые были… Я бежал через парк, запнулся и упал, а часы вылетели из руки, ударились о маленькую мраморную скамейку и разбились. Даже механизм отлетел в сторону. Я чуть не заплакал. Мы собирались ехать гулять в лес, а теперь опекун рассердится и не возьмёт с собой или вообще прикажет сидеть в комнате. Я стоял и думал, как же всё сказать ему, но тут услышал голоса садовника и Шарло. Сейчас я не могу объяснить свой поступок, я собрал все части часов и зарыл их в клумбу. Блезуа уже ждал меня, но идти куда-то и тем более играть совсем расхотелось, и завтракать потом тоже. Граф внимательно смотрел на меня в столовой, потом потрогал лоб и спросил: « Что-то случилось?» Я ничего не сказал. Он был ласков со мной, улыбался, а я бы всё испортил. Я только обнял его за шею и прошептал, что очень люблю его. Днем г-н граф уезжал по делам и стал искать часы. Он точно знал, что оставил их в библиотеке (а я думал, что он их забыл) Жоржетта спросила у меня, и я сказал, что не брал. Мне даже жарко стало от стыда, а она и внимания не обратила... До вечера у меня всё валилось из рук, ни играть, ни читать не хотелось. Потом приехал опекун и я услышал как Шарло доложил что часов не нашли и предложил обыскать вещи всех слуг. Г-н граф резко ответил, что уверен - в его доме воров нет! Я хотел уже всё рассказать, когда пришел папаша Пике и в салфетке принёс перепачканные в земле в часы, точнее то, что осталось. Он нашел их, когда рыхлил землю. Опекун выслушав меня, сказал, чтобы я сам решил, как должен быть наказан. Я сказал Шарло, чтобы он принес розги… Господин граф сказал, что я принял правильное решение. Но, учитывая, что я, взяв часы без разрешения, всё же нечаянно разбил их (каждый может споткнуться и упасть). И не стал лгать далее (Честное слово дворянина, это получилось случайно!) он не будет столь суров со мной. Конечно, надо было всё рассказать ему сразу, даже еще за завтраком или днем он возможно и не наказал бы меня, а теперь я заперт на 3 дня. Без уроков, оказывается, тоже бывает скучно…
Lys: 10 августа 1641 года. Как же мне скучно! Я даже начал от скуки листать свои учебники по латыни, а тут пришел господин граф. Он сказал, что рад видеть мое прилежание и когда я хорошо буду знать латынь, то смогу прочесть много интересных книг и даже стихи. Правда я стихи и на французском не люблю, но я промолчал. У господина графа было несколько свободных минут, и он захотел мне сам почитать на латыни, те самые стихи. Сказал, что я должен почувствовать «музыку и ритм поэзии». Я слушал, ничего не услышал и стал зевать. Тогда граф предложил мне самому попробовать почитать, сказал, что то, что я не знаю многих слов не важно, я не буду отвлекаться на смысл и смогу почувствовать ту самую «музыку». Ну, я и начал читать вслух. Сначала граф исправлял мои ударения, потом стал все реже делать замечания, а потом и вовсе замолчал. Я обрадовался – наверное, я очень здорово эту «музыку» почувствовал. Я так старался, что прочитал очень, очень много, почти две страницы – и господин граф меня ни разу не исправил! Но почему-то и не похвалил… я закрыл книгу, поглядел на него, а он спит!!! Ну вот, а мне еще говорил, что латынь – это интересно! Лучше бы мы фехтованием занимались!
Настикусь: Класс! Всё про викота класно, а про заснувшего Атоса - вообще слов нет! Так мило получилось.
варгас: 15 августа 1641 годаю Вчера у меня сильно разболелся зуб. Еще за завтракам. Я не хотел ничего никому говорить. Во-первых, граф не взял бы с собой в Блуа, во-вторых, пришлось бы пить какой-нибудь Жоржеттин отвар. (Гадость горькая!) Но болело всё сильнее, и я попросил Блезуа посоветовать, что мне делать. Он вначале отказывался, говорил, что после его советов нам попадает обоим, а потом по секрету сказал, что надо больной зуб вначале порасшатывать во рту пальцем, потом привязать шелковую нитку и сильно дёрнуть или привязать другой конец к дверной ручке и толкнуть дверь. Я стал раскачивать зуб, но это увидела Жоржетта и сказала, чтобы я прекратил сосать пальцы это не прилично и может заболеть живот. Нитку я не стал у неё просить (Пристала бы с вопросом - зачем, а только скажи ей -зачем) и потому выдернул несколько из гобелена в библиотеке. Долго пытался привязать их к зубу, а они всё рвались в руках. Потом Гримо позвал меня одеваться. По дороге зуб вроде бы прошел, но когда мы стали обедать заболел еще сильнее, и невозможно было даже жевать. Г-н граф посмотрев на меня, спросил, что со мной, что я всё морщусь и охаю за столом. А потом сказал, что мы немедленно идём к врачу, иначе лицо опухнет так, что я буду похож на хомяка с орехом за щекой. Доктора мы нашли быстро. Хозяин гостиницы, где мы обедали, послал с нами слугу. Меня провели в маленький кабинет с кушеткой и столом, а когда пришел врач внесли еще столик накрытый салфеткой. Когда доктор поднял её, я увидел всякие ножи, щипцы, иглы, маленькое зеркало на длинной ручке. Доктор долго рассматривал мой зуб, а потом дотронулся до него. Я чуть не закричал от боли. А он сказал, что зуб еще крепкий, но уже растет другой и этот надо вырвать кроме того десна вся опухла. Мне стало как-то не хорошо, и я тихо попросил не делать этого, я лучше буду пить лекарства. Но доктор ответил, что лекарства уже не помогут, а мне надо быть храбрым и только немного потерпеть. Он взял щипцы, но рот у меня вообще не открывался. Тогда опекун, посадил меня к себе на колени и очень крепко обнял, а слуга доктора прижал голову и зажал нос. Я хотел вырваться, но не мог даже пошевелиться. Открыл рот и тут же почувствовал сильную боль. Закричал, но мне в рот сразу положили кусок бинта, и доктор показал зуб. Потом я еще долго полоскал рот холодной водой с каким-то лекарством.
Рене Д'Эрбле: Бедный Рауль.. варгас
Стелла: Это очень похоже на то как лечили детям зубы 300 лет спустя.А тогда варварство было еще большим.
Анна де Ла Фер: Рене Д'Эрбле пишет: Бедный Рауль.. Как я его понимаю=(((варгас Мне тоже очень понравилось. Спасибо!=)))
Lys: 15 августа 1641 года. Ночь. После того как мне вырвали зуб, у меня еще долго болело во рту и настроение было плохое. Не хотелось ничего делать, даже играть и я попросился спать пораньше. Жоржетта еще дала мне отвара и я быстро уснул. Но среди ночи я проснулся оттого, что снова начала болеть десна. Мне так захотелось, чтоб опекун меня приласкал. Конечно я уже большой, чтоб меня жалели, но когда так болит, то я думаю можно. Дверь в кабинет была наполовину открыта и я услышал, что там еще кто-то есть кроме опекуна. По голосу было похоже на маркиза де Лавальер, только он говорил как-то странно, то ли смеялся, то ли наоборот всхлипывал, даже немного взвизгивал. Я вспомнил, что он как-то раз уже приезжал так поздно. Мне тогда не спалось, я смотрел в окно на луну и увидел, как к заднему крыльцу, что из кухни, подошел маркиз, он вел коня в поводу, наверное, не хотел, чтоб кто-то услышал его. Мне не хотелось подслушивать под дверью и я решил пожалеть себя сам и пойти в кухню, чтоб найти что-нибудь вкусное. Там было темно, но я хорошо помню, что где стоит. Пока я искал, дверь вдруг открылась и зашел опекун. У него была свеча, и я оказался в тени от большого посудного шкафа и он меня не увидел. Он поддерживал маркиза, который странно хихикал и все время икал. Лицо у него было красное. Господин граф сказал ему, что принял его, потому что не хотел поднимать шум, но просит маркиза больше не приезжать, и что он еще в прошлый раз все объяснил и думал, что маркиз понял. А тот все икал и бормотал, что раньше граф думал иначе и еще что-то по латыни про дружбу (я уже знаю это слово) и «per Bacchus». Граф сказал, что сейчас маркизу все же лучше остаться, но тот все время повторял «И не уговаривайте, я должен ехать, она ик! если ик! узнает…должен.. ик!» и почти вывалился за дверь. Господин граф немного подождал, пока тот отъехал – был слышен топот коня. Тогда он повернулся от двери и как раз увидел меня. Мне даже показалось, что он испугался. Но, конечно, это не так – господин граф ничего и никого не боится. Я пожаловался на боль и он повел меня в мою комнату. Я улегся, а он сидел рядом и держал меня за руку. Он даже стал рассказывать мне какую-то историю, только голос у него был не такой как обычно, какой-то глухой и низкий, и говорил он медленно. Тогда я спросил, что такое «per Bacchus», про который говорил маркиз. А граф замолчал и молчал очень долго. Потом пожелал спокойной ночи, сказал что расскажет мне завтра, а сейчас уже поздно и надо отдыхать. Он ушел, но почему-то не поцеловал меня на ночь как обычно. Я расстроился и еще долго не мог уснуть, поэтому встал и записал все в дневник. А все-таки интересно, зачем приезжал маркиз и что такое «per Bacchus»?
Lys: 16 августа 1641 года. Мне ужасно, ужасно стыдно! Но я все равно все запишу, чтоб я помнил, каким я был нехорошим! Я подумал про опекуна плохо и мне очень, очень стыдно! Я нашел в книге про Бахуса, это бог вина, и тогда я понял, что было с маркизом. Я видел несколько раз пьяных, но только издалека, когда мы были на ярмарке в Блуа, и это были крестьяне. Но я никогда не думал, что дворянин может тоже быть таким, каким был вчера маркиз. И вот тут я и подумал про опекуна плохо – ведь маркиз сказал, что он раньше был другим и дружил с этим Бахусом. Значит… Боже, как мне стыдно! Я не верю! Граф не мог быть таким, икать, спотыкаться и еще глупо хихикать! Я весь измучился от этих мыслей, и вот за завтраком, я все боялся, что он выпьет вина и станет как маркиз. Я не выдержал и не спросив разрешения просто выбежал из столовой. Я вел себя как маленький, и думал глупости, а господин граф он самый лучш…. Я его так сильно л… (несколько слов расплылись) он…… я глупый… Я должен перед ним извиниться. Это бесчестно – так думать о человеке, который меня любит и от которого я видел только добро. ………………………………………………………………………………………… Я извинился, а граф обнял меня и сказал, что это он должен передо мной извиниться, из-за того, что мне пришлось увидеть маркиза и за все остальное тоже. Я не понял о чем он, и сказал, что больше не буду, граф еще раз обнял меня и сказал, что он тоже больше не будет и поцеловал меня. А еще рассказал про Бахуса, (ну то, что я уже в книге прочитал), что «дружба» с ним никого до добра не доводит, и вчерашний вид маркиза тому пример. Только рассказывать про вчерашнее никому не надо, достаточно, если я просто это запомню. Я рад, что маркиз больше не будет к нам ездить по ночам, он мне не нравится и графу, кажется, тоже.
Настикусь: Очень забавно с маркизом вышло. А когда читала про зуб, то аж передёрнуло. Мне вчера зуб лечили. Серьёзно!
варгас: 18 августа 1641 года. В деревне я познакомился с Мисто. Это сын белошвейки Маргарет. Она недавно овдовела и вернулась к родным. Мисто старше меня, ему уже 12 лет. У него в деревне много друзей. Они собираются вместе у старого заросшего пруда и играют в войну, дерутся друг с другом, нападают на чужаков (на мальчишек из других имений) а Антуа сказал, что они даже в чью-то карету кидали камнями. Мы познакомились, и он позвал меня собой. Он как настоящий генерал устроил смотр своему войску, ходил вдоль шеренги и разговаривал со всеми солдатами. Столько не понятных слов, наверно специальных, военных я никогда не слышал! И еще он сказал, что если я буду с ними играть, то они будут непобедимы. Потом они советовались, чем бы заняться и решили играть в саду у фермера Лапара. Но играть будут ночью. Я сказал, что очень хочу с ними, но опекун меня не отпустит, и предложил поиграть в нашем саду. Но Мисто рассмеялся и сказал, что ему еще жизнь дорога, а если я хочу с ними, то должен придти, как стемнеет и никому ни слова. Вечером, играя маленькими оловянными солдатиками (которые подарила мне на День Рождения Мадлен) я нечаянно повторил те самые слова, которые слышал от Мисто. Господин граф даже уронил книгу, которую собирался почитать мне. И очень строгим голосом спросил, где это я набрался таких ругательств, которых постеснялся бы грубый ландскнехт в солдатских казармах. Я рассказал о новом знакомом. Опекун сказал, что запрещает мне разговаривать с этим мальчишкой, а если еще раз услышит от меня хотя бы одно бранное слово, уши надерёт, и до Рождества я вообще забуду про прогулки с территории парка. «Стыдитесь, виконт! Дворянин никогда не произносит таких слов!» Я же не знал, я думал… Я, потом спрошу, откуда такие слова знает Мисто, и скажу ему как не прилично говорить их. А сейчас я как будто лягу спать. Но как только стемнеет, уйду к пруду. Я поиграю с ними всего один раз. 19 августа 1641 года.Это была совсем не игра. Мы забрались в сад фермера, чтобы красть яблоки. Я понял это только когда увидел что происходит. ( Также поломано много веток и вытоптаны цветы.) А когда прибежал фермер с людьми все стали кидать в него яблоками и землей. Тогда они спустили собак, и одна уже у ограды вцепилась мне в ногу и порвала штаны. Но самое ужасное - меня видел и узнал фермер. Он отозвал пса и погрозил мне пальцем. Я сразу вернулся домой. Перевязал ногу полотенцем и спрятал штаны. Что теперь будет?! Граф, конечно, всё узнает. Он вчера запретил даже разговаривать с Мисто, а я … Опять не послушался. Но я не рвал яблоки и не кидал в фермера землей. Гримо всё знает. Ему нажаловался Лапар, но Гримо сказал, что ничего не доложит г-н графу, если я назову тех, с кем был. Я отказался, я дал слово, что никому ничего не скажу и, нарушив его, я стану предателем. Гримо проворчал, что посмотрит, как я сдержу своё слово, когда опекун будет пороть меня розгами за этот разбой. Он ему и так ничего не скажет, но промолчу ли я. И нога сегодня очень болит. 20 августа 1641 года.Вчера вечером в библиотеке граф спросил что со мной. Уж очень я притих и не смею поднять глаза. Это первый признак, что у меня что-то произошло или болит. Я вначале промолчал, но стало так скверно, что я нечаянно всхлипнул. Тогда опекун крепко взял меня за плечи, поставил перед собой и велел признаваться. И я всё рассказал.…Но предупредил, что никого, ни за что называть не буду. Граф слушал молча, только качал головой, а потом вздохнул и сказал, чтобы я позвал из парка Гримо и сам ждал его в кабинете. Я пошел, но опекун вдруг задержал меня у дверей и приказал задрать штанину. Увидел рану, ахнул и, позвонив, позвал Жоржетту. Наверное, розгами было бы не так больно, как когда мне промывали укус и накладывали повязку. Я терпел изо всех сил, сжав зубы, но слёзы всё равно текли. А потом опекун отнёс меня в постель и еще долго сидел со мной, но даже не бранил. А когда я спросил, буду ли наказан, сказал что эта рана и есть наказание за ночные прогулки по чужим садам в дурной компании.
полная версия страницы