Форум » Наше творчество » Четыре друга - и ненормальная дюманка, или Что было бы, если бы...... » Ответить
Четыре друга - и ненормальная дюманка, или Что было бы, если бы......
Калантэ: Сразу хочу предупредить - наглость моя не имеет границ, приверженность к трогательным описаниям тоже, поэтому готова к обстрелу тапочками. Честно признаюсь также, что фамилия "Сигоньяк" беззастенчиво сперта из романа "Капитан Фракасс" - за неимением лучшей. Буду благодарна за критику, хотя ужасно ее боюсь. [img src=/gif/smk/sm99.gif] В общих чертах - это рассуждение на тему "что было бы, если бы Вы попали в мир Дюма". Эх, раз козе смерть... Выкладываю!!! [img src=/gif/smk/sm166.gif] …Сон снова повторялся, возвращая Женьку на три года назад. Тоска, острая, как почечная колика, и ожидание, невыносимое, как зубная боль... Обман, потом еще и еще... И пустота, черные, холодные ночи одиночества, когда за окном в промозглой ноябрьской тьме каркают от кошмарных снов вороны, спит весь город, кроме тебя, и только одно помогает перенести все это - сознание того, что больше не будет ни ожидания, ни обмана, ни предательства... а тоска понемногу станет слабее... Женька рывком села в спальном мешке. Это только сон. Это уже кончилось. Тогда, три года назад, выбраться из депрессии ей помогла работа – тяжелая, выматывающая работа на «Скорой помощи», и такие же выматывающие тренировки по фехтованию. Железо не прощает слабости, говорил тренер. И она заставила себя забыть о слабости. Клуб спелеологов окончательно вытянул девушку на поверхность, и теперь остались только сны. Женька продолжала работать, тренироваться, спускаться под землю – и держать ненавязчивую, но твердую дистанцию между собой и любым представителем противоположного пола. Девушка потерла лицо ладонями, стряхивая вязкую муть сна, и огляделась. Сквозь полог палатки просвечивало солнце. Над плато Караби-Яйла стояла тишина, нарушаемая только ревом реки, вздувшейся после двухдневного ливня. ... – Ребята, подъем! Дождь кончился! Спелеологи двое суток просидели в палатках, мрачно прислушиваясь к шуму разгулявшихся над плато стихий и недобрым словом поминая местных духов погоды. Расчищать вход в систему под таким ливнем было совершенно невозможно. Перебрали все анекдоты и истории, выспались на неделю вперед, вконец осатанели от безделья… и вот наконец-то! Заспанные обитатели палатки полезли наружу, впустив солнечный свет и запах мокрой полыни, и до Женьки донесся ликующий вопль: - Эй, спелеологи!!! Подъем!!! Нам ливень подарочек преподнес!!! В двадцати метрах от стоянки на дне крупной карстовой воронки темнел свеженький провал. Да какой – сантиметров восьмидесяти в поперечнике. Воронка, вход в которую собирались расчищать, была вдвое меньше… Накопленный за два дня трудовой энтузиазм требовал выхода. Тем более, что предварительный осмотр убедительно показал: под провалом здоровенная полость. Ливень, похоже, открыл еще не обследованную пещеру… …Луч налобного фонаря выхватывал из темноты стены с великолепнейшими натечными фестонами, нетронутые сталактиты и сталагмиты, искрился на кальцитовых щетках... - Женька! – Восклицание породило многоголосое эхо. – Смотри, что тут… Женя обернулась. Влад светил на груду земли и камней, образовавшуюся в месте провала воронки. Из-под завала глины наполовину торчала самая натуральная греческая амфора - небольшая, с широким горлышком, с черно-красным рисунком. Горлышко было замазано чем-то вроде воска, но на боку амфоры зияла дыра – рядом лежали два больших осколка и скатившийся в воронку камень, который, видимо, ее и расколол. Правая ручка амфоры намертво вросла в обломок сталагмита. - Сталагмиты растут максимум на сантиметр в сто лет, - почему-то шепотом сказала Женька. – Сколько же она тут пролежала? - Тысячи три лет, не меньше… - так же шепотом ответил Влад. – Видишь, какой толстый… Привет из Эллады, не иначе. А внутри-то… Свет фонаря отблескивал на золотых монетах. Находку бережно откопали. Как ни хотелось поскорее разглядеть все при дневном свете, спелеологи сначала обошли по периметру пещерный зал – и обнаружили в дальнем углу проход, уткнувшийся в стенку откровенно обвального происхождения. Нагромождение известняковых глыб уже покрылось кальцитовыми потеками, что доказывало, что обвал произошел давным-давно. - Никак иначе мы бы сюда не попали, - заключил Влад, заворачивая амфору в снятую майку и аккуратно упрятывая за пазуху комбинезона. – Надо будет потом осмотреть окрестности. Сдается мне, это часть той системы, в которую мы собирались лезть. …Солнце ушло за горную гряду, но никто пока не собирался расходиться по палаткам – насиделись в духоте и тесноте. Костер, разведенный скорее для уюта, чем для тепла, ярко пылал, и рядом с ним на разостланном куске полиэтилена были разложены разбитая амфора и ее содержимое. Клад оказался невелик – полтора десятка старинных монет, два золотых браслета и массивное кольцо с темно-синим камнем. Камень, отшлифованный в виде кабошона, был окружен десятком маленьких бесцветных кристаллов, а в его полупрозрачной, похожей на ночное небо глубине переливался блик в виде шестилучевой звезды. - Звездчатый сапфир, - со знанием дела определил Миша Чирков. – Невероятная редкость. А вокруг, чтоб я сдох – алмазы! Хоть и необработанные! - Женька, посмотри – там царапины нету? – подколола Женька подругу. - Нету. – Женя вертела перстень, любуясь игрой света в сапфире. Ее фанатичное увлечение романами Дюма было широко известно в компании и регулярно служило поводом к поддразниванию – впрочем, вполне дружескому. Даже сейчас у нее на коленях лежал истрепанный том «Трех мушкетеров», который Женя таскала с собой в качестве талисмана. – Если верить нашим геологам, кладу почти три тысячи лет. И как, по-вашему, фамильный перстень графа де Ла Фер мог попасть в пещеру в Крыму? Смотрите, тут что-то написано… По периметру кольца были вырезаны буквы греческого алфавита. - Эх, знал бы прикуп - жил бы в Сочи, - вздохнул Миша. – Надо было в команду заодно и лингвиста-переводчика вербовать. - И историка, - подсказал Влад. – Щас тебе. Обходись тем, что есть. В тесно спаянной компании из шести человек наличествовали: инженер-программист – одна штука, геолог - одна штука, врач «скорой помощи» - одна штука, а также два менеджера среднего звена и один преподаватель физики. Почти у каждого имелся ряд хобби, но объединяющим служила спелеология. - И обойдусь! Паш, ты какие-нибудь буквы узнаешь? - Узнаю, - ответствовал Паша по прозвищу Крокодил. – Вот эту. Омега. И чем тебе это помогло? - Жень, а ты? Ты же врач все-таки? - Врачи учат латынь, - отозвалась Женька, снова забирая кольцо и примеряя его на безымянный палец. – Красиво… - Особенно в сочетании с твоими драными джинсами, - вздохнула Рита. – Вот не понимаю – вроде бы ты нормальная девка, так почему же одеваешься как… как мужик? Ладно, сейчас понятно, но в городе? - Мне так удобнее, - пожала плечами Женька. - Вот жила бы в своем ненаглядном семнадцатом веке – небось носила бы юбку как миленькая… - Вряд ли, - вступился Крокодил. – Насколько я знаю Женьку, она бы скорее оказалась чем-нибудь вроде кавалерист-девицы Натальи Дуровой. - Ой, да чушь это все, - безапелляционно заметила Рита, - не может нормальная девушка прикинуться мужиком так, чтобы никто не догадался… Ладно бы кикимора какая, а ты-то красивая! - Как раз запросто, - Женька оседлала любимого конька. – Мужиком – пожалуй, нет, а юношей – легко, особенно в 17 веке. Одежда свободная, фигуру не подчеркивает, походка и пластика сейчас у многих женщин такие, что и здесь не отличишь. Ну, получится хорошенький юноша, только и всего. - Вопрос – а оно тебе надо? – философски спросил Влад. - Ты знаешь, - грустно хмыкнула Женька, - иногда хочется. Особенно когда понимаешь, что отпуск кончается и впереди одиннадцать месяцев серых трудовых будней. Но не просто в прошлое, а вот сюда! – И она хлопнула ладонью по облезлой серой обложке на коленях. На какой-то миг сидящим вокруг костра показалось, что в руках у Женьки сработала фотовспышка. Сапфир на пальце внезапно полыхнул ярко-голубой звездой, ослепив присутствующих, и девушка повалилась лицом в траву. Спелеологам приходится бывать в экстремальных ситуациях, поэтому растерянность у костра длилась не больше трех секунд. Но ни нашатырь, ни холодная вода, ни другие испытанные средства от обморока эффекта не возымели. Да это и не было похоже на простой обморок. Пульс еле прощупывался, и дышала Женька так слабо, что вряд ли шелохнула бы и травинку. - Мишк, сними ты с нее это кольцо от греха подальше, - посоветовал Влад. – Не нравится оно мне. Может, из-за него… - Мистика, - проворчал Мишка, но кольцо снял. Ничего не изменилось. Оставалось ждать вызванный по мобильной связи санитарный вертолет. …- Прибывший через полчаса врач только развел руками. - Она была здорова? На сердце не жаловалась? - Совершенно… - растерянно ответил Мишка. – Погодите, что значит – была?! Вы что, хотите сказать… Врач кивнул. - Я уже ничего не могу сделать. Смерть до прибытия… - Но как? Отчего?! Врач пожал плечами. - Инсульт, эмболия… может быть, сердце… хотя не похоже… Внезапная смертность, увы, случается и с молодыми и здоровыми… Вскрытие покажет. Родственники есть? Муж? - Она сирота, - выдавил из себя Мишка. – И с мужем давно разошлась… - Ну что ж… Соболезную. …Темнота перед глазами медленно рассеивалась. Постепенно Женька сфокусировала взгляд - и увидела гладкую белую поверхность. “Ага. Это потолок. Кажется, я валялась в обмороке... Что это было?” Сильно звенело в ушах и ломило затылок. Ну, еще бы – падение с высоты собственного роста, да затылком об пол… Какой еще пол?! Откуда взялся потолок??! Женька с усилием приняла сидячее положение и ошеломленно огляделась, пытаясь справиться с накатившим головокружением. Тело было словно ватное, слегка подташнивало, глаза заливал пот, потолок и стены продолжали плыть по кругу. - Где я, а? - простонала она вслух. - И почему тут такая жарища?! Ответить было некому - комната была пуста. На границе сознания плавало смутное воспоминание о какой-то вспышке… кольцо, пещера… Женька подняла руку, чтобы вытереть пот, и сквозь жаркую пелену увидела у себя на пальце кольцо с кабошоном звездчатого сапфира. Знакомое, кстати, кольцо. - Господи! - Девушка поспешно подобрала под себя ноги, чтобы вскочить... и недоумевающе уставилась на мягкие замшевые сапоги. Вернее, ботфорты – черной замши, с серебристыми звездочками шпор. Выше начинались штаны зеленого бархата. Уже сознательно Женька осмотрела себя, насколько это было возможно, и убедилась, что вместо любимых потертых джинсов и клетчатой ковбойки на ней надет зеленый бархатный костюм… хммм… вполне в стиле пресловутого 17-го века – свободные прорезные рукава, серебряное шитье, кружевные манжеты… - Ну и ну… - Она медленно встала, оттолкнувшись рукой от пола. Слегка покачнулась, ухватилась за край стола и огляделась. Просторная комната была обставлена мебелью темного дерева; высокое окно распахнуто настежь, за ним синеет кусочек ясного вечернего неба. Налетевший порыв ветра покачнул штору, зашелестел листвой за окном; с улицы донесся характерный звонкий перестук - подковы по мостовой. В поле зрения попало высокое узкое зеркало в серебряной раме, и Женя, не раздумывая, шагнула к нему, втайне опасаясь увидеть там незнакомое лицо. Опасения не оправдались – с величайшим облегчением Женька узрела в раме свою собственную, только безмерно озадаченную физиономию и свое же телосложение. Резковатые черты лица, темно-каштановые волосы до плеч, темные густые брови, зеленовато-серые глаза и слегка выдающиеся на худом лице скулы. Прямой нос с изящно вырезанными ноздрями, крупный, но четко очерченный рот, даже крошечная родинка справа под губой – все абсолютно свое, родное, привычное, слегка мальчишеское. Вот только одето было отражение так, словно в зеркало вставили цветную иллюстрацию к роману «Три мушкетера». Поверх костюма из темно-зеленого бархата, с кружевным воротником и такими же манжетами, с плеч спадал бархатный же черный плащ. Дополняли картину ботфорты и широкая перевязь через плечо. Короче говоря, в зеркале отражался тот самый юноша, о котором пять минут назад говорили у костра на плато Караби-Яйла… Женя тряхнула головой. Ее преследовало странное чувство – будто достаточно просто сосредоточиться, и она все поймет и все вспомнит. И легкая раздвоенность сознания. Пещера… кольцо… вспышка… Внезапно на нее нахлынул целый океан чужих воспоминаний, эмоций и знаний, переплетающихся друг с другом. «Меня зовут Евгения Лучникова, и мне двадцать шесть лет… Эжени де Флер, двадцать три года… я в Париже… в своем доме… Это что же получается? Я это или не я?» Девушка отошла от зеркала и уселась в кресло, машинально отметив, что ЗНАЛА, где оно стоит. Нет, надо сосредоточиться. И успокоиться… хотя, удивительное дело – она и так была спокойна. Женя добросовестно припомнила все прочитанные фантастические романы и попыталась сформулировать диагноз: она, вероятнее всего, попала в чужое тело и чужой мозг в виде психоматрицы. Звучало это как-то диковато, но... а что еще вы можете предложить? “Так. Спокойно. Стало быть, я нахожусь в теле двойника, живущего во Франции 17-го века. Наложение матриц… Странно, почему это меня не пугает? А так вообще бывает? – Женя хмыкнула вслух. Вариантов у нее, как подсказывал здравый смысл, было два: либо признать, что бывает, либо сделать вывод, что она сошла с ума. Первый вариант ей нравился больше. – Ну что же, за что боролись – на то и напоролись Главное - не пороть горячку. Сначала подумай, потом действуй. Так, призовем на помощь познания из области психологии и физиологии. Медик я или нет?” Познания были на месте. Итак... Если это не ее тело, то и рефлексы тоже должны быть чужие. Только как это проверить? Задумавшись, Женя сильно сжала подлокотники - и зашипела от боли. Отдернула правую руку, быстро повернула ее ладонью вверх... и уставилась на длинную глубокую царапину так, словно видела ее впервые. “Стоп, ну и чему тут удивляться? Это же я сегодня вечером банку с тушенкой открывала... - несколько заторможенно подумала Женя и спохватилась: - Господи, какая еще банка?! Это же не мое тело!” Женя рывком задрала камзол. Пораненная рука может быть совпадением, но шрама от аппендицита здесь быть не должно никак! Шрам был. А рядом с ним на нежной коже красовалась родинка, которой у Жени отродясь не было. Так, ничего страшного, крыша едет, скоро будет. Женя запахнулась и откинулась на спинку кресла, пытаясь собраться с мыслями. Странная складывается картинка. Выходит, что друг на друга наложились не только сознания, но и тела? Это как же так получается? “А где тело двойника? Или, если не тело - то хотя бы вещество? - Закон сохранения массы вещества Женька чтила, как Остап Бендер - Уголовный кодекс. -“Если данный гриф появился здесь, значит, он исчез на Кавказе, или где они там водятся?..” Поменялись, что ли? Ой, елки зеленые! Ну, ребята влипли… Если она - там, живая, это еще ничего, а если в коме, или вообще труп?! Мама дорогая!” Кусочки мозаики начинали складываться в относительно цельную картинку. Женька с новым интересом рассматривала кольцо с сапфиром. Одежда, обувь чужие, а колечко – вот оно, никуда не делось… Не иначе как в нем все дело… Знать бы греческий! Впрочем, что-то подсказывало, что уж здесь-то, в ЭТОМ мире, она найдет знатоков, способных перевести два слова, выбитых на кольце. Ну, спасибо и на том, что доминирует ее личность. Потому что никакого раздвоения желаний Женька не чувствовала. Было только легкое ощущение пресловутой “дежа вю” - ложной памяти. И целая куча легкодоступной информации. Основными пунктами которой следовало признать время – 1629 год; место – Париж; обстоятельства – Эжени де Флер, круглая сирота и жена знатного нормандского дворянина, сбежала из мужниного дома, переодевшись в мужской костюм и прихватив с собой двух верных слуг, фамильные драгоценности и отцовскую шпагу. Причиной побега оказался вовсе не авантюризм, а банальнейшая причина – муж-скотина. При мысли о муже Женька ощутила укол пренеприятнейшего чувства, состоящего из смеси страха, ненависти и отвращения. Однако!.. “Просто сюжет для романа, - скептически фыркнула Женькина составляющая личности. – И надо мне было попасть в семнадцатый век, чтобы снова разбираться с мужьями?! Ну вот, угодила я в героини мелодрамы! Эмоциональная память, стало быть, тоже сохранилась... Ха, как бы при таком раскладе весь сценарий не пошел псу под хвост. Я вам не рабыня Изаура...» На сердце слегка давило привычное ощущение далекой, но постоянной опасности, но Женька уже поняла, что это ощущение не ее, а Эжени. Из глубины памяти выплыло мужское лицо с холодными зеленовато-карими глазами и каштановыми тонкими усиками над жесткой линией рта. «И кто у нас муж? А муж у нас скотина…» Шарль де Вилье, маркиз де Шермон. «Ну, по крайней мере, один плюс в этом идиотизме есть, - трезво рассудила Женька. - Аппендицита я могу не опасаться. Может быть. А с возвращением… а с возвращением что-нибудь придумаем… ” – На самом деле ей совершенно не хотелось ничего придумывать, по крайней мере пока. И что-то - наверное, интуиция - подсказывало, что случившееся необратимо и ей придется адаптироваться в этом мире, надеясь только на себя. Свою жизнь в 20 веке Женька вряд ли могла назвать удавшейся, а здесь… а здесь было смутное ощущение, что можно попытаться прожить ее заново. С окружающего мира как будто сдернули пыльную вуаль. В воздухе отчетливо пахло приключениями… «Так, и что мы умеем? А умеем мы мно-ого…» - Помимо фехтования, Женька баловалась метанием ножей и айкидо, неплохо стреляла и ездила верхом, так что к приключениям могла считать себя готовой. Все же странно, что даже теперь, когда она знает, сколько проблем у нее здесь, в этом мире, ей не хочется возвращаться. Женька едва слышно усмехнулась. Тоже мне проблемы. Бедная наивная девочка, та, которая была до того как... Теперешней Эжени все, что происходило, виделось в несколько другом свете. Исчезло что-то основное, что держало за горло все время... Исчез страх. Она больше не боялась маркиза де Шермон. Не боялась ни его рук, ни его издевок. Боммм! Женька вздрогнула от звенящего медного удара. Фу ты, это же часы... Половина девятого. Женька снова встала и подошла к зеркалу. Зеркало снова отразило стройного и весьма миловидного юношу, едва вышедшего из детского возраста. Вот только глаза у него были не детские. - Так кто же ты? - тихо спросила Женька у своего отражения. - Я? Или мы? Кажется, привычка разговаривать с собой - признак шизофрении и раздвоения личности? Отражение молча пожало плечами. - Странное ощущение, - сказала ему Женька. - Все это было со мной, а не с моим двойником. Несмотря на то, что меня там тогда не было. Но теперь - то я здесь. Отражение улыбнулось. Его такая простая мысль вполне устраивала. - Ну хорошо. Вдвоем не пропадем. - Женька подмигнула зеркалу. “Слабо вам, господин маркиз, справиться с женщиной из моего мира! Для вашего времени Эжени де Флер, может быть, верх решительности, но для нашего - сущий ребенок. Впрочем, по авантюризму я, конечно, тоже недалеко ушла от подростка, но во всем остальном... Не бойся, сестренка. - Женька, сама того не замечая, обращалась к себе самой. - Вместе мы составляем неплохую команду. То-есть что это я говорю... Неплохую такую особу, авантюрного склада и с преотличнейшим багажом знаний и умений...” Спать все еще не хотелось. Зато внезапно захотелось пить. На столе стоял графин с водой, но особе авантюрного склада решительно не улыбалось утолять жажду таким прозаическим напитком. Беспокоить служанку по таким пустякам тоже не хотелось (сказывалось воспитание), и поэтому Женька, крутанувшись на каблуках, направилась в кладовую - поискать что-нибудь, более подходящее к ситуации. Вернувшись в комнату с откупоренной бутылкой вина, Женька услышала доносящиеся из-за открытого окна громкие, резкие голоса, топот ног и легко узнаваемый звон клинков. Семнадцатый век оправдывал свою репутацию – на улице явно шла драка. - Атос, сзади, обернись! - крикнули за окном. - К стене, к стене прижимайся! «Что?!» - Женька кинулась к окну, забыв даже удивиться тому, что с легкостью понимает французский язык. Не может быть таких совпадений, не может… Высунувшись в окно, в отблесках заката Женька разглядела дерущихся. Девять человек в красных форменных плащах - против трех... нет, четырех, четвертый прижался к стене прямо под окном, и Женя не сразу его углядела, - в голубых плащах с золотой вышивкой. Еще один «красный плащ» неподвижно лежал на мостовой, согнувшись и прижав руки к животу. Гвардия кардинала выясняет отношения с мушкетерами короля, сообразила Женька. Решение созрело мгновенно. Не говоря уже о том, что ее симпатии, разумеется, были на стороне мушкетеров, бой шел, мягко говоря, неравный - по двое на одного, а на четвертого, отличавшегося редкостно могучим телосложением, навалились сразу три противника. Повисшего сзади на шее гвардейца гигант стряхнул одним движением, но тот снова прыгнул вперед, пока мушкетер отбивался от двух клинков. Дальше Женька смотреть не стала. Она метнулась вглубь комнаты, выхватила из прислоненных к креслу ножен шпагу, вскочила на подоконник и, секунду помедлив, выбирая место, прыгнула вниз. Напавший сзади на гиганта гвардеец сразу получил от нее рубящий удар клинком наотмашь по шее и отвалился. Девушка отскочила в сторону, избежав выпада второго врага, и быстро осмотрелась. Ее взгляд встретился со взглядом худощавого смуглого мушкетера, и тот мотнул головой в сторону дома. Действительно, и он, и двое других справлялись без особого труда, но четвертый, тот, кого, по-видимому, назвали Атосом, еле отбивался от двух противников, и Женька сразу поняла, почему - правая рука у него висела плетью, а на сером камзоле в двух местах расплывались пятна крови. Гигант, яростно рыча, прорубался на помощь к товарищу, но двое гвардейцев держались крепко; смуглому тоже не удавалось приблизиться - его отрезали двое других. В эту секунду Атос упал на одно колено - похоже было, что он теряет сознание. Женька, словно на стоп-кадре, увидела его напряженное бледное лицо с закушенной губой, упавшие на лоб темные волосы, блеск занесенного клинка... - Держись, Атос! – Смуглый мушкетер рванулся вперед, но Женька успела раньше. Изготовившийся для удара гвардеец не успел даже удивиться - мимо него по-кошачьи проскользнула гибкая тонкая фигура, каким-то непостижимым образом очутившись между ним и его беспомощной жертвой, и... Дикий крик прорезал вечернюю тишину. Узкое пространство не давало Женьке возможности для колющего или рубящего удара, негде было даже опустить руку, не то что развернуться, и она ударила эфесом шпаги, вернее, торчащей дужкой, прямо в глаз атакующего. Гвардеец, выронив шпагу и прижав обе ладони к мгновенно залившемуся кровью лицу, медленно оседал на мостовую. За его спиной Женька увидела растерянное лицо второго гвардейца - тот явно не ожидал такой стремительной расправы и не успел отреагировать. Короткий молниеносный выпад, и у гвардейца вырвался захлебнувшийся полувздох, полувсхлип - клинок вонзился в горло. - Браво, юноша! – Смуглый мушкетер за эти секунды уже успел расправиться с одним из своих противников, поплатившись, правда, глубокой царапиной на щеке, и теперь шаг за шагом теснил второго. - Эй, господа, - Женька шагнула вперед и, словно розгой, стегнула окровавленным клинком по заду одного из противников гиганта, - а я здесь. Девушка успела на миг принять картинную позу выжидающего бретера, уткнув кончик шпаги в носок сапога и подбоченившись, тут же отскочила в сторону и ловко проколола предплечье нападающего. Шпага со звоном упала на булыжники, и гвардеец попятился от Женьки, сдавленно шипя сквозь зубы. - Все, все, - успокоительно заметила она, - с вас достаточно. Драка кончилась. Атос медленно поднимался на ноги, держась за стену и стиснув зубы; мушкетер гигантского роста заботливо его поддерживал. Смуглолицый, вытирая кровь со щеки, подошел к Женьке. - Черт побери, откуда вы свалились? - Со второго этажа, - честно ответила она. - Не могу спокойно смотреть, когда дерутся не по правилам. Что с вашим другом? Ему, по-моему, необходима перевязка. Пойдемте, это мой дом. - Спасибо, - смуглолицый протянул ей руку, предварительно вытерев ладонь о плащ. - Мое имя д’Артаньян. - Эжен де Сигоньяк, - Женька машинально переложила шпагу в левую руку и ответила на рукопожатие. «Не может быть, - билось в голове. – Не может быть. Это не может быть просто прошлое…» Она перевела вопросительный взгляд на четвертого мушкетера – стройного темноволосого молодого человека с тонким красивым лицом. - Арамис, - представился тот в ответ на ее взгляд. «Караул… Куда я попала?!?!?» Дверь в ответ на требовательный, хозяйский стук открылась с похвальной быстротой, и слуга вытаращил глаза: он никак не мог понять, каким образом его госпожа оказалась на улице, да еще и в компании четырех королевских мушкетеров. - Николь пришла? - вместо объяснений спросила Женька, входя в прихожую. - Д-да, сударь... - Скажи, чтобы приготовила все для перевязки. Потерпите еще немного, сударь. Нам сюда. - Благодарю, - тихо, с трудом ответил Атос. Он стискивал плечо товарища так, что побелели пальцы; над темными бровями выступили мелкие капельки пота. - Послушайте-ка, Атос, может, я вас понесу... - начал было тот. - Портос... - сквозь зубы проговорил Атос с прорвавшимся стоном. Женька уже не удивилась – странно было бы, если бы гиганта звали иначе... - Черт бы взял вашу гордость, - с оттенком неудовольствия проворчал Портос. - Лекаря бы надо... - Я посмотрю, - сказала Женька. - Я разбираюсь в хирургии. - Учитывая ее профессию, в хирургии она разбиралась лучше любого лекаря в Париже. Вдобавок к этому крестный отец Эжени тоже увлекался медициной, а конкретно - лекарственными травами и прочими народными снадобьями, и привил свое увлечение девушке. Когда Атоса усадили на табурет в гостиной, он был пепельно-бледен и тяжело дышал сквозь стиснутые зубы - то ли от боли, то ли от потери крови, а может, от того и другого вместе. Пока Николь торопливо ставила на стол кувшин с теплой водой, таз, шкатулку с инструментами, бинтами и мазями, Арамис помог Женьке снять с раненого камзол и рубашку; Портос заботливо поддерживал друга. Обнаружились рана в правом плече... и промокшая от крови повязка на ребрах, стягивающая глубокую колотую рану в правом боку. Из-под сбившихся полотняных бинтов ползли темно-алые струйки. Женька невольно присвистнула. - Так вы уже были ранены? - Она бросила на пол разрезанную и скомканную повязку. Чувства, которые она сейчас испытывала, были двойными. С одной стороны, здравый смысл подсказывал, что нормальному человеку с такой раной следует лежать дома в постели, а не шляться по улицам и затевать драки - глупый и совершенно ненужный героизм. С другой стороны, выдержка и мужество мушкетера, несмотря ни на что, все-таки восхищали. - Вам не стоило выходить из дома. Уголки губ Атоса чуть дрогнули в легкой улыбке. Улыбка у него оказалась на редкость хорошей и совершенно преобразила замкнутое и суровое, хотя и очень красивое лицо. - Дурацкое самолюбие, - сказал он. - Никто не любит признавать себя побежденным. - Как ни скверно было мушкетеру, но говорил он ровным голосом. - Особенно перед капитаном де Тревилем, - почти интуитивно заметила Женька, промывая рану. - Вас уже осматривал врач? - Да... здесь нет ничего опасного. - Атос с присвистом втянул воздух сквозь зубы - Женька нажала посильнее. - Простите. - Пустяки. Просто затяните потуже. - Лучший фехтовальщик полка должен поддерживать свою репутацию любой ценой, - чуть насмешливо сказал д’Артаньян, и Женька поняла, что за поддразниванием гасконец прячет тревогу за друга и облегчение оттого, что тот вне опасности. - Хороша бы получилась поддержка репутации, если бы меня сегодня прикончили, - усмехнулся Атос. - Господин де Сигоньяк, я обязан вам жизнью, примите мою благодарность... и за помощь тоже. - Пустяки, - отмахнулась Женька, осторожно исследуя его плечо. Рана была глубокой, но неопасной - просто повреждены мышцы. Девушка промыла ее и взялась за бинт. - Пикар, принеси мой халат из спальни. Боюсь, сударь, он будет вам узковат, но... - она с комическим смущением пожала плечами. - Вряд ли я смогу предложить вам одежду вашего размера. Я пошлю к вам домой слугу, если хотите. - Не стоит, - вставая, сказал д’Артаньян. - Я схожу. Устраиваясь в новом доме, Эжени предусмотрительно обзавелась полным мужским гардеробом - на случай, если придется принимать гостей в неурочное время. Длинный теплый халат из простеганного золотисто-коричневого атласа был ей заметно велик - Эжени любила просторную одежду, в которую можно было бы закутаться. На Атоса он налез только благодаря тому, что мушкетер не вдел в рукав раненую руку, висящую на перевязи, а просто набросил халат на правое плечо. На Эжени халат драпировался живописными складками. На мушкетере - плотно облегал мускулистые плечи, оставляя открытой широкую грудь, белеющую свежей повязкой. - Раны неопасные, - сказала Женька. - Но руку придется некоторое время поносить на перевязи. Разрешите, я вам помогу... на диване вам будет удобнее. Дайте-ка ваш пульс... Атос с заметным облегчением откинулся на мягкую спинку, без возражений протянув левую руку Женьке. Бледность его понемногу проходила. Женька даже не стала считать - ей достаточно было убедиться в том, что пульс хорошего наполнения.
Ответов - 72, стр:
1 2 3 All
Калантэ: Еще кусочек продолжения, надеюсь сегодня успеть еще один - и хочу объявить, что в этом фрагменте приняла участие Nika. Так что огромное ей спасибо за ценную идею и набросок, который я творчески переработала (с разрешения автора и по предложению автора). Это эпизод с д'Артаньяном в маленьком кабачке. А теперь - обещанное продолжение! …Декабрьский ветер был уже по-настоящему холодным, но Женька почти не замечала его неласковых порывов. Во-первых, подумаешь, зима называется – не были вы, господа, в Московии! А во-вторых, ее согревали две вещи. Ее приняли, ее не просто приняли – за какую-то неделю она так «вписалась в коллектив», что в полку уже начали пошучивать насчет переименования «неразлучной четверки» в «неразлучную пятерку». (Портос, хотя и вышел в отставку, частенько навещал старых друзей – честно говоря, с ними он проводил куда больше времени, чем с супругой). Второй же… второй был новенький плащ королевского мушкетера, который Женька сейчас не променяла бы даже на норковую шубу. «Впрочем, норковые шубы еще в далеком будущем. И черт с ними… Жить-то как хорошо, Господи! - Женька неслышно рассмеялась своим мыслям, свернула за угол... и резко остановилась. – Опаньки! Вот это называется – сглазила…» - Навстречу катила карета с хорошо запомнившимся гербом маркиза де Грие. При мысли, что сейчас придется опять отбрыкиваться от предложений маркиза, Женька даже застонала. Нет, только не это! Она бросила взгляд по сторонам и, увидев скромную вывеску кабачка – на ней не было даже названия, лишь красноречиво нарисованные огромная кружка и окорок – юркнула в приоткрытую дверь, прежде чем карета успела с ней поравняться. Полутемный крохотный зальчик был практически пуст, да Женька и не собиралась здесь засиживаться. Сквозь щелочку она видела, как карета проехала мимо – слава Богу, маркиз ее не заметил. Девушка вздохнула с облегчением, выждала еще минуту и взялась за дверную ручку, когда, к немалому ее изумлению, сзади ее окликнули: - Эжен! Какими судьбами? Женька обернулась. - Д’Артаньян? – Удивление было понятно. Гасконец в гордом одиночестве сидел за столом в самом дальнем углу зала, и перед ним на столе красовался полупустой стакан и три бутылки вина – что, как предполагала Женька, несколько превосходило его возможности. Одна бутылка была уже почти пуста, и д’Артаньян явно не собирался останавливаться на достигнутом. - Ну, я-то зашел сюда, чтобы не столкнуться носом к носу с маркизом де Грие, - подходя к мушкетеру, сказала Женька. – Но вы-то что здесь делаете? - Пью, - лаконично пояснил д’Артаньян. – Присаживайтесь, будем пить вместе. Женька осторожно опустилась на свободный табурет. Что-то тут было не так. Она бы ничуть не удивилась, увидев здесь за таким занятием, скажем, Атоса, но д’Артаньяна… Насколько она успела его узнать, одинокие попойки не были любимым развлечением гасконца. - Почему же именно здесь? – Женька оглядела более чем скромную обстановку. - Потому что здесь мало шансов встретить кого-нибудь знакомого, - меланхолично пожал плечами д’Артаньян, делая знак трактирщику, чтобы тот принес еще один стакан. Логика в этом заявлении хромала на обе ноги – гасконец только что предложил Женьке присоединиться… - Так я, наверное, вам помешал? - Напротив, я буду рад вашему обществу, дорогой друг. – Д’Артаньян наполнил стаканы. – Если вы не против составить мне компанию. Женька присмотрелась к мушкетеру, пытаясь понять, что происходит. - У вас дурное настроение? – В самом деле, в карих глазах гасконца плескалась самая настоящая тоска. - Это настолько заметно? - Еще как… Что-то стряслось? Д’Артаньян молча отпил из стакана, спохватился, чокнулся с Женькой и залпом допил вино – только для того, видимо, чтобы тут же снова налить. - Боюсь, я сейчас буду не самым приятным собутыльником, - самокритично признался он. - Ничего страшного, если вам поможет мое общество… - Вы любили когда-нибудь, Эжен? Женька чуть не поперхнулась вином и поставила стакан на стол. - Увы, да. Вы так грустны из-за… из-за женщины? - Она была настоящим ангелом, - тоскливо сказал д’Артаньян, глядя куда-то сквозь Женьку. - Была? – тихо переспросила Женька. - Она умерла… умерла у меня на руках. – Гасконец посмотрел на ее стакан. – Выпьем? «Кажется, речь идет о Констанции Бонасье… - Женька прикинула в уме, сколько прошло времени с момента трагедии в Бетюнском монастыре. Выходило, что чуть больше трех месяцев. – Стало быть, Дюма и тут ничего не выдумал? Тогда ясно…» Женька мягко накрыла ладонью стиснутый кулак д’Артаньяна. - Расскажите, если хотите – вам станет легче… - Наверное, вы правы… - Д’Артаньян стремительно пьянел. – Знаете, Эжен, старые друзья имеют один недостаток – они все про вас знают… - Но я – не старый друг. - Женька хорошо знала, как это бывает. Иногда очень хочется выговориться, особенно, если боль не помещается в душе – но старые друзья действительно уже слышали все это, и хотя они, конечно же, тебя выслушают, бывает, что просто не хочется в очередной раз показывать свою слабость. Тем более мужчине. В психологии такое называется «синдром попутчика» - люди часто рассказывают случайным знакомым такие вещи, которых стесняются перед близкими. - Я любил ее, и она тоже меня любила… …Через полчаса д'Артаньян был мрачнее самой мрачной тучи, а на столе стояло уже четыре бутылки. Причем на долю Женьки пришлась самая малость – она пила только тогда, когда д’Артаньян, отвлекшись от рассказа, спрашивал: «Что же вы не пьете, Эжен?» Выручал ее и бесценный опыт студента-медика, которого, как известно, может перепить только патологоанатом. Конечно, красное вино – не водка, но и им при известном усердии можно упиться так, что не отличишь гвардейца от мушкетера. Так что девушка оставалась почти трезвой, в отличие от собеседника. - П…простите меня, Эжен, - гасконец уже сильно нетвердой рукой снова наполнил стаканы. – Мне д…действительно было нужно… нужно выговориться… - С этими словами он лихо опрокинул свой стакан, поставил его мимо стола (трактирщик вытянул шею, приглядываясь к ущербу, но Женька показала ему монету, и хозяин успокоился) и опустил голову на руки. «Приплыли, - сочувственно подумала Женька. – Первый готов… Однако что же мне с ним делать? Ведь не дойдет до дому…» Идею оставить д’Артаньяна в кабаке до утра она даже не рассматривала – ни кабак, ни хозяин не внушали доверия. Поэтому, расплатившись с трактирщиком, девушка осторожно потрясла гасконца за плечо. - Д’Артаньян, очнитесь! Пора идти. - Д…да… сейчас… - Мушкетер поднял голову и тут же снова уронил. Женька вздохнула. Придется прибегнуть к суровым мерам. Взяв в ладони голову перепившего гасконца, она несколько секунд с силой массировала ему уши – и с удовлетворением увидела, что «пациент» зашевелился и взглянул на нее мутными глазами. - Эжен… Где я? - В кабачке, - исчерпывающе объяснила Женька. – И вам пора домой. Вставайте, д’Артаньян. Обопритесь на меня. Мушкетер, покачиваясь, поднялся на ноги и тут же ухватился за Женькино плечо. - Черт меня дери… как я пьян… - Еще как, - хмыкнула Женька, обнимая его за талию. – Пойдемте. Ближе всего было до Женькиного дома. На улице уже давно стемнело, но добраться удалось без приключений. На пороге Женька сгрузила окончательно расклеившегося д’Артаньяна на руки Пикару, приказав устроить его в свободной комнате, и с чувством выполненного долга отправилась к себе в спальню. Как и следовало ожидать, наутро у гасконца сохранились лишь самые смутные воспоминания о весело проведенном вечере. - Простите, Эжен, как я сюда попал? - Я вас привел, - невозмутимо пояснила Женька. – Извините, дорогой друг, но ко мне было ближе. - Я был сильно пьян? - Пожалуй, сильно. Но не волнуйтесь, все было вполне благопристойно. Д’Артаньян потер лоб. - Выходит, я ваш должник, Эжен. Спасибо, что помогли. - Пустяки, случается с каждым. …К сожалению, обязанности лейтенанта королевских мушкетеров не всегда совпадают с обязанностями простых солдат, и поэтому друзьям редко когда удавалось заступать в караул всем вместе – дежурили, как правило, парами. В таких случаях мушкетеры частенько поджидали друг друга в каком-нибудь кабачке или у де Тревиля. Сменившись с ночного дежурства, Атос, Арамис и д’Артаньян и присоединившийся к ним с утра пораньше Портос завтракали в «Сосновой шишке», когда к их столу подошел Пикар. - Простите, господин д’Артаньян, я хотел узнать, когда вернется мой господин? - Что значит – когда вернется? – недоуменно поднял глаза мушкетер. – Он сменился вчера вечером… - Вы хотите сказать, что Эжен еще не приходил домой? – встревожился Атос. - Да, сударь. Я подумал, может быть, его задержали на службе… - Нет, - медленно ответил д’Артаньян, - его никто не задерживал… - Может быть, он заночевал у дамы? – осторожно предположил Арамис. - Он бы предупредил, - уверенно возразил Пикар. Слуга не стал уточнять, что этот вариант вообще исключен, но ему поверили – все слишком хорошо знали Эжена. Мушкетеры переглянулись. Стычка с гвардейцами тоже исключалась – поскольку при самом худшем исходе к утру де Тревиль был бы в курсе, что один из его мушкетеров убит или ранен, а при более оптимальном – Женька вернулась бы домой сама. - Так… - хмуро протянул д’Артаньян. – Всем пришло в голову то же, что и мне? - Думаю, да, - Атос встал. – Нам предстоит визит к господину де Грие. - Да я шею ему сверну! – свирепо пообещал Портос, вскакивая и роняя табурет. - Пикар, ступайте домой и не беспокойтесь, - Арамис деловито проверил, хорошо ли шпага выходит из ножен. - Мы найдем Эжена. Я обещаю. Адрес маркиза Арамис знал, и через пятнадцать минут мушкетеры уже подошли к роскошному особняку на Королевской площади – совсем неподалеку от того дома, где когда-то квартировала миледи. Портос, игнорируя дверной молоток, решительно шарахнул по двери кулаком, так что гул пошел по всему дому. - Открывайте! – Еще один удар, еще громче первого, должен был перебудить не только обитателей особняка (при условии, конечно, что они спали), но и соседей. Дверь скрипнула и приоткрылась. - Чем могу служить, господа? – На пороге стоял заспанный лакей, зевая во весь рот. – Господин маркиз еще спит и приказывал… - Проснется! – пообещал Портос, хватая парня за шиворот. – А ну, веди! - Нам необходимо видеть господина де Грие, - вежливо добавил Арамис. – И мы увидим его, независимо от того, хочет он этого или нет. - Сударь, но господин маркиз будет очень недоволен… Портос, не тратя лишних слов, оттолкнул лакея с дороги и ринулся внутрь особняка. Остальные последовали за ним. Лакей побежал следом. - Господа, господа, вы врываетесь в приличный дом! - Чему обязан столь ранним визитом? – На верху лестницы показался хозяин дома – в туго подпоясанном халате и встрепанный со сна. – Должен отметить, что вы не слишком-то вежливы, господа. - Простите, сударь, ситуация не терпит отлагательства, - любезно ответил Арамис. – Мы разыскиваем своего друга. - Вот как? Но почему у меня в доме? - Потому что вы много раз проявляли к нему повышенный интерес, - сухо сказал Атос. – Я понятно объясняю? Где господин Сигоньяк? - Не имею ни малейшего представления. Если вы мне не верите, можете обыскать дом… - Маркиз внезапно посерьезнел. – Погодите, господа, вы хотите сказать, что он исчез? - Именно так! - И вы подумали… - Де Грие осекся. – Конечно, мои пристрастия вам не по вкусу, но уверяю вас – у меня тоже есть свои понятия о чести, и я бы никогда не стал прибегать к насилию! Даю слово дворянина! Атос и Арамис переглянулись, и Арамис кивнул. Действительно, несмотря на неприятный характер и навязчивость, маркизу можно было верить. - Но куда же в таком случае подевался Эжен? – мрачно поинтересовался Портос. – Лучше вам не лгать, сударь, потому что если окажется, что вы солгали… - Когда он исчез? – быстро спросил маркиз. - Вчера вечером. - Стычек не было? - Де Тревиль знал бы об этом. - Любовницы, кабачки? – Надо отдать должное маркизу – соображал он четко. - Исключено, - покачал головой Атос. - О Боже… В таком случае, я, кажется, знаю, где он… - Маркиз даже побледнел. – Я должен был это предвидеть… - Что вы имеете в виду? - Антуан… конечно же, Антуан… он сходил с ума от ревности… Господа, нам надо спешить, может быть, еще не поздно! Жак, Жак, одеваться, быстро! Мою шпагу! Господа, я догоню вас через минуту, слуги сейчас оседлают нам лошадей… - Де Грие кинулся в спальню, на ходу сбрасывая халат. - Да в чем дело, черт вас побери? – крикнул вдогонку д’Артаньян. - Мой бывший любовник… это наверняка он, он клялся мне отомстить! Теперь побледнели и мушкетеры. Дело принимало неприятный оборот. - У него есть охотничий домик в Сен-Жерменском предместье, нам надо мчаться туда… - Маркиз выбежал из спальни в расстегнутом камзоле и со шпагой в руке. – Скорее, на конюшню! Через полминуты кавалькада из пяти всадников вихрем понеслась по улице. продолжение следует -
Анна де Ла Фер: Вот так всегда - на самом интересном месте оборвали ...
Калантэ: …Женьку схватили самым тривиальным способом – по дороге домой подстерегли в темном переулке и накинули мешок на голову. Девушка успела от души врезать коленом кому-то из похитителей в самое чувствительное у мужчин место (и попала, несмотря на то, что удар наносился вслепую), но это было ее единственным успехом. Когда на голове мешок, а руки прижаты к бокам, не очень-то поможет даже айкидо. Женька хорошо это понимала, поэтому, брыкнувшись еще разок для порядка (и угодив носком сапога по чему-то мягкому), она прекратила сопротивление – силы явно стоило поберечь до лучших времен. Звать на помощь она не стала – все равно бесполезно, да и мешок из плотной ткани, который тут же сверху еще чем-то обмотали, заглушил бы крик. Оставалось только прислушиваться. Судя по ощущениям, ее втащили в карету – и почти тут же это подтвердили тряска и стук колес и копыт по булыжной мостовой. Один из похитителей продолжал сдавленно кряхтеть и ругаться, остальные хранили молчание. «Неужели маркиз? Кажется, я влипла… - Несмотря на критическое положение, Женька не удержалась от придушенного смешка, представив себе физиономию маркиза, когда… - Ну, по меньшей мере его ждет жестокое разочарование…» Тряска продолжалась довольно долго, затем стук колес сделался тише и мягче, из чего Женька сделала вывод, что они, пожалуй, выехали за пределы Парижа. «За город везут…» Наконец карета остановилась. Хлопнула дверца. - Ну как? – раздался чей-то нетерпеливый голос. Женька насторожилась – этого голоса она не знала. - Все в порядке, сударь, он в карете, - ответил кто-то из похитителей. - Вас никто не видел? - Да что вы, сударь, темнота-то какая! - Хорошо. Отнесите его в дом, да не забудьте разоружить. Я приеду утром. – Незнакомый голос усмехнулся с плохо скрытым злорадством. – Господина де Грие ждет неприятный сюрприз… «Так это что, не маркиз? – осенило Женьку. – Дела, однако! Кому же я перешла дорогу?» Ее вытащили из кареты; чьи-то ловкие руки извлекли из ножен шпагу, потом некоторое время девушку несли, и наконец опустили на что-то довольно мягкое. Руки освободились, с головы сдернули мешок, и Женька наконец получила возможность оглядеться. Она находилась в небольшой квадратной комнате с гобеленовой обивкой. Прямо перед ней, мрачно ухмыляясь, стоял коренастый тип – и в руках у него был пистолет, что сразу заставило Женьку отказаться от идеи немедленно переходить к активному сопротивлению. - Сиди смирно, птенчик, - насмешливо посоветовал тип, - до утра у тебя есть время передохнуть. - А что будет утром? – поинтересовалась Женька. - А утром вернется хозяин. Желаю приятно провести время! – Тип, не поворачиваясь к ней спиной (Женька не могла не оценить его предусмотрительность), допятился до двери и захлопнул ее за собой. В замке лязгнул ключ, и все стихло. - Так-так, - пробормотала вслух Женька. – Ну и что мы имеем? А имеем мы приключения на свою… тьфу, нет уж, только не это! Девушка внимательно осмотрелась по сторонам. Массивное бюро, два кресла, диван, стол, на котором стоит свеча, графин с водой и накрытое салфеткой блюдо. Женька подошла посмотреть – на блюде оказался нарезанный хлеб и жареная курица. Ну, хотя бы с голоду не помрем! В камине тлеют угли, высокое окно забрано решеткой. При ближайшем рассмотрении ничего утешительного обнаружить тоже не удалось. Решетка была намертво вмурована в стену. «Хм, лавры Эдмона Дантеса мне, кажется, не светят…» - Единственным предметом, могущим сойти за оружие, были каминные щипцы. Женька уселась с ногами в кресло, положив их рядом, и задумалась. Мысли были невеселые. Как минимум, ей светило разоблачение… а как максимум – даже думать не хотелось. Но кому она могла понадобиться, если не маркизу? В доме стояла полная тишина, только громко тикали напольные часы и потрескивал огонь. В задумчивости Женька оторвала и обглодала куриную ногу – силы еще понадобятся, успеется объявить голодовку. Мстительно сунула косточку за ухо мраморному бюсту на каминной полке – как оружие все равно не сгодится, неудобно держать, - потом, подумав, подтащила к двери стол, чтобы в комнату невозможно было войти, не наделав шума, и снова забралась в огромное кресло. От усталости после дежурства клонило в сон. Трезво рассудив, что бегать взад-вперед по своей тюрьме – занятие бесперспективное, Женька опустила голову на мягкий подлокотник и задремала. Проснулась девушка как от толчка и сразу вскочила. Нет, показалось – стол на месте, за дверью по-прежнему тихо. Свеча сгорела на три четверти, камин потух, часы показывают семь утра. В окно заглядывает полная луна – декабрь, еще темно... «Что же такое меня разбудило… - Женька напряженно озиралась. – Я что-то упустила, и мне это приснилось… Я что-то упустила…что-то важное…» Решетка, стол, кресло, камин, щипцы. Решетка, стол, кресло, камин… вот оно! Конечно! Камин! «Спелеолог, черт возьми, как же я сразу не подумала! Дымоход в камине… Это шанс, мизерный, но шанс… Если он достаточно широкий…» Женька схватила свечу. Угли в камине уже совсем остыли, поэтому она без колебаний выгребла их на пол прямо ногой и, извернувшись, просунула внутрь руку со свечой и голову. Вверх уходил довольно широкий дымоход – Портос, конечно, не протиснулся бы, но она-то может попытаться. Ей не впервой лазить по шкуродерам… Женька поставила свечу на пол, оглянулась на забаррикадированную дверь, глубоко вздохнула, с сожалением сбросила плащ, чтобы не мешал, и приступила к восхождению. Самым легким оказалось ввинтиться в каминную трубу – кирпичная кладка в камине была неровной, что дало Женьке возможность, упираясь ногами и спиной и нещадно обдирая камзол, подняться до дымохода. Дальше стало хуже. Труба была тесновата, но девушка, извиваясь, как угорь, отплевываясь от сыплющейся в лицо сажи и мысленно благославляя все пройденные системы, все же продвигалась вперед. Изрядно помучиться пришлось в колене трубы – изгиб оказался почти под прямым углом. Второе далось легче. Преодолев его, Женька увидела над собой темно-синий прямоугольник ночного неба и через десять минут отчаянных усилий высунула голову из печной трубы. Счастье еще, что при постройке дома хозяева не предусмотрели колпака над трубой и спирального дымохода… «Отсель грозить мы будем шведу, - удовлетворенно констатировала Женька, выбравшись из трубы и прочно усевшись на конек черепичной крыши. – Так, что дальше?» Луна заливала окрестности голубоватым призрачным светом, и в этом свете Женька увидела темнеющий неподалеку лес, извивающуюся светлую ленту дороги, а на дороге… Девушка пригляделась. К дому стремительно приближались несколько всадников; до ее слуха уже долетал топот копыт. «Тот самый хозяин? Ну да, сейчас подъедут поближе и увидят меня – торчу тут, как флюгер… Надо сматываться.» - Но сказать было легче, чем сделать. Черепичная крыша была скользкой и крутой, до земли далековато, и Женьке совершенно не улыбалось ломать ноги или шею на пороге с таким трудом обретенной свободы. Впрочем, выбирать не приходилось. Женька перекинула ногу через конек и принялась осторожно сползать по теневой стороне крыши, высматривая ветвистое дерево или водосточную трубу. …Мушкетеры и де Грие преодолели расстояние от Парижа до охотничьего домика меньше чем за полчаса – лошади у маркиза были отменные. Кавалькада ворвалась во двор, как казачья сотня в захваченный город. - Птичка в гнездышке, - задыхаясь от быстрой скачки, сказал маркиз, указывая на светящееся окно. Мушкетеры спешились, маркиз взбежал на крыльцо и забарабанил в дверь. - Кого там черт принес в такую рань? – послышался из-за двери недовольный голос. - Открывай, скотина! – рявкнул маркиз. – Мне срочно нужен Антуан! - А нету его, - лениво отозвались из-за двери, - в город уехал. Там и ищите. - Открывай, тебе сказано! Не узнаешь?! - Приказано никого не пускать, хоть сам король приедет! - Ах ты… - маркиз беспомощно оглянулся. - Ломаем дверь, - д’Артаньян кивнул Портосу. Атос и Арамис обнажили шпаги. Портос поднялся на крыльцо и презрительно скривил губы. - Было бы тут что ломать! – Гигант налег плечом, что-то затрещало, дверь сорвалась с петель, и друзья ринулись внутрь. Первый охранник, он же по совместительству Женькин похититель, не успел ничего предпринять, поскольку был сбит с ног слетевшей с петель дверью, и никто из незваных гостей не удосужился посмотреть под ноги. После того, как по нему промчалось пять пар сапог, охранник уже не мог считаться боевой единицей. Двое других, коротавших время за игрой в кости в просторной лакейской, бросили свое занятие и выскочили навстречу, причем один даже успел выстрелить из пистолета, но промазал. Могучий удар Портоса отправил его в глубокий нокаут; второго, тоже схватившегося за пистолет, заколол д’Артаньян. - Шпага Эжена! – Атос указал на валявшуюся на полу шпагу. – Значит, он здесь! Арамис огляделся. Маркиз пнул ногой незадачливого стрелка. - Эй, ты, а ну говори, где Сигоньяк? - Там он… в дальней комнате… - простонал тот. – Ключ у Грегуара… Д’Артаньян быстро обшарил карманы первого охранника и выпрямился, держа в руке большой ключ с затейливой бородкой. Дальняя по коридору дверь отперлась легко, но открыть ее сразу не удалось – что-то мешало. - Позвольте мне, д’Артаньян, - Портос снова приналег плечом, и дверь стала медленно открываться – причем, судя по звуку, при этом что-то поехало по полу. - Эжен! Эжен, вы здесь? – Портос с трудом протиснулся в образовавшуюся щель и в растерянности остановился. Следом за ним легко проскользнул д’Артаньян. На полу у камина валялся голубой мушкетерский плащ, по полу были рассыпаны угли, но в комнате никого не было. - Что за чертовщина? - Никакой чертовщины, друзья мои, - услышали все веселый Женькин голос. Пока мушкетеры ломали двери и разбирались с охранниками, Женька успешно спустилась с крыши, обошла дом и, увидев учиненный разгром, сделала логичный вывод – это приехал не хозяин. - Эжен! – Арамис бросился ей навстречу. – Но как… боже, в каком вы виде! Женька действительно напоминала трубочиста. - Вы выбрались через камин! – догадался Атос. - Простите, друзья, что я обошелся без вашей помощи, - Женька развела руками, - но мне и в голову не приходило, что вы так быстро меня найдете! - За это надо благодарить господина де Грие, - усмехнулся Арамис. - Как?! – Женька расширенными глазами уставилась на маркиза, выглянувшего из-за широкого плеча Портоса. Де Грие скромно поклонился. – А я был уверен, что это ваших рук дело, маркиз! - Что вы, Эжен, я бы никогда не опустился до насилия! Но я все равно виноват перед вами - мне следовало лучше знать своего бывшего любовника… - Ах вот оно что, - сообразила Женька. – То-то они говорили что-то об ожидающем вас неприятном сюрпризе… - Именно так. Ваши друзья ворвались в мой дом ни свет ни заря, полагая, что это я вас похитил, а я, в свою очередь, догадался, чьих рук это дело… - Жаль, что его здесь нет, - проворчал Портос. - И, боюсь, уже не будет, - отозвался де Грие. – У этого мерзавца лисье чутье на опасность, а мы оставили много следов на дороге… - Надо внимательнее выбирать друзей, - буркнула Женька. - Увы, мой друг, - маркиз усмехнулся, - у меня небогатый выбор. Вот вы ведь не согласились… - Боже упаси! - Я так и знал. Надеюсь, я загладил свое поведение? Портос хмыкнул. Женька сделала неопределенный жест. - Если вы обещаете больше не настаивать – то да. - Господа, это все замечательно, - подал голос д’Артаньян, - но я бы предложил продолжить разговор в городе. Скоро рассвет, а Эжену лучше было бы добраться до дома до света… - Едемте, господа! - Здесь есть конюшня, а в ней наверняка найдется лошадь для Эжена, - в очередной раз проявил здравый смысл де Грие, - не пешком же сюда пришли эти канальи… Женька отряхнулась, как могла, и обтерла лицо и руки платком, но помогло это слабо – преобладающим цветом в ее внешности и костюме по-прежнему оставался черный. Предложение прикрыть перемазанный камзол плащом она отвергла – плащ было жалко. - Доедем затемно, ничего страшного… - А что мы будем делать с вашим… хм… другом? – осведомился Арамис, садясь в седло. – Так и оставим? - Друга я беру на себя, - губы маркиза искривила жесткая усмешка. – Я недооценил его… но и он меня тоже! …К великому сожалению всех участников истории, найти Антуана маркизу не удалось – вероятно, он действительно унюхал опасность и скрылся от греха подальше. - Я, пожалуй, пойду домой, - Женька остановилась на углу улицы Феру. Друзья возвращались из караула; по уже сложившейся традиции за обедом к ним присоединился Портос – вся «неразлучная пятерка» в сборе. – Все-таки все эти приключения не дали мне выспаться. - Может быть, вас лучше проводить? – предложил Атос. – Уже совсем темно, что, если господин Антуан не успокоился? - Не думаю, - с сомнением покачала головой Женька. - И все-таки я бы посоветовал еще несколько дней быть поосторожнее, - поддержал друга Арамис. – Береженого, как известно, Бог бережет. - Я постараюсь, - заверила Женька. - В прошлый раз меня застали врасплох, но теперь… Договорить ей не дали: Атос, стоявший лицом к ближайшей подворотне, неожиданно рванул девушку за плечо. - Берегись! Почти одновременно грохнул выстрел, эхом раскатившись по пустынной улице, и Женька почувствовала жгучую боль, словно ее стегнули кнутом поперек груди. Арамис, успевший заметить вспышку в подворотне, выхватил из-за голенища ботфорта кинжал и метнул в сторону удаляющейся тени. Оттуда донесся сдавленный вскрик и шум упавшего тела. Атос и д’Артаньян бросились на звук. - Эжен, что с вами? Вас зацепило? – Арамис поддержал девушку под руку. - Да, но вскользь, - Женька ощупывала камзол на груди. Длинная прореха, словно камзол вспороли тупым ножом, быстро намокала от крови, но ранение и в самом деле было касательным – Атос успел вовремя. – Не волнуйтесь. – От неожиданного выброса адреналина у нее дрожали руки и слегка кружилась голова, но в остальном, как отстраненно констатировал внутренний голос медика, девушка легко отделалась. Из темноты вынырнули Атос и д’Артаньян. - Похоже, это был господин Антуан, - Атос протянул Арамису окровавленный кинжал. – Великолепный бросок, мой друг, вы убили его наповал. - Ситуация разрешилась сама собой, - стараясь говорить спокойно, резюмировала Женька. Она все еще надеялась, что мушкетеры не обратят внимания на ее рану, но тут луна весьма некстати выглянула из-за облака, и д’Артаньян присвистнул. - Эжен, вы же ранены! Это надо как можно скорее перевязать! - Ерунда, перевяжу дома. – Ситуация была по-настоящему патовая: для того, чтобы наложить повязку, надо раздеться, а для того чтобы раздеться – надо остаться в одиночестве. А в одиночку ей не справиться, значит, надо добраться домой. Мушкетеры, сами того не зная, заставляли ее тянуть с перевязкой; в ушах нарастал звон – предвестник обморока. «Черт возьми, да отпустите же вы меня наконец… Как бы не грохнуться на улице!» – Николь поможет… - Женька переоценила свои силы: перед глазами все поплыло, луна совершила пируэт на небе и погасла, и Арамис едва успел подхватить падающую девушку. - Черт побери! - Несите ко мне, - Атос кивнул в сторону своего дома, - надо остановить кровь. Черт, я отпустил Гримо… Ничего, справимся сами. Женьку уложили на кушетку. Пока д’Артаньян зажигал свечи в канделябре, Атос быстро расстегивал камзол девушки. - Арамис, вон там, в шкафу – бинты и корпия. Портос, на столе кувшин с водой. Д’Артаньян, да поднесите же канделябр поближе… - Атос, чтобы не терять времени, сильным рывком разорвал окровавленную рубашку… - Боже милостивый! - Так плохо? – Д’Артаньян, подняв канделябр, заглянул через плечо Атоса – и застыл аллегорической фигурой изумления. Видя такую странную реакцию, Портос с Арамисом поспешили на помощь. - Черт меня побери! – выдохнул Портос. – Но ведь это… - Женщина, - договорил Арамис. – Какая жалость, на такой прелестной груди будет заметный шрам… - Где были наши глаза… - пробормотал д’Артаньян. В эту секунду Женькины ресницы дрогнули, и девушка медленно открыла глаза. Увидала над собой ошеломленные лица друзей, опустила взгляд… и попыталась сесть на кушетке, прикрываясь обеими руками. Попытка не вполне удалась – голова все еще сильно кружилась. - Отвернитесь… - тихо выговорила она. - Простите, Эжен… то есть сударыня… - опомнившись от изумления, Атос отвел взгляд. – Простите, но вам все равно придется принять нашу помощь… Женька не могла не признать справедливость этого замечания. - По крайней мере, это может сделать кто-нибудь один? – осторожно спросила она. – Если вам не трудно. Можно подумать, вы увидели что-то новое… - Скорее, неожиданное, - Арамис поставил на стол шкатулку с бинтами; покрасневший Портос наконец спохватился и нашел в себе силы скромно отвернуться. - Объяснения могут подождать, а вот ваша рана – нет. - Атос осторожно заглянул в бледное лицо девушки. – Вы позволите? Женька прикусила губу и кивнула. Атос взял у д’Артаньяна канделябр, поставил его на стол рядом с кушеткой, помог Женьке сесть и принялся за дело; остальные деликатно отошли в сторону. - Я бы справился не хуже, - не удержавшись, подал реплику Арамис. - Вам так хочется разглядеть меня во всех подробностях? – К Женьке уже возвращалось чувство юмора. - Почему бы и нет, - лукаво отозвался Арамис, - то, что я успел увидеть, было очаровательно… - Как-нибудь в другой раз, - парировала Женька. «Уж если попала в такую ситуацию, то лучше, чтобы помощь оказывал Атос, - мелькнуло в голове, - по крайней мере, он хоть не будет глазеть попусту…» Атос и не глазел, но сделать перевязку, совсем не глядя на пациента, невозможно – поэтому ему волей-неволей приходилось видеть все, что Женька хотела бы спрятать. Движения у него были быстрые, уверенные и одновременно бережные, но, опустив взгляд, Женька увидела, что руки мушкетера слегка дрожат. «Искушение святого Иосифа! – Чувство юмора не дремало - Женька едва сдержала улыбку. Впрочем, проснулось не только чувство юмора – девушка поймала себя на том, что прикосновения Атоса ей чертовски приятны. – Стоп, подруга, остановись. У тебя просто давно никого не было… Очень давно…» Атос закрепил повязку, выпрямился и начал расстегивать камзол. У Женьки в уме промелькнуло совершенно дикое предположение, но секунду спустя она устыдилась собственного образа мыслей – мушкетер снял камзол и бережно накинул ей на плечи. - Спасибо, - выдохнула она, поспешно закутываясь. - Не за что, - ответил Атос. Голос у него звучал хрипло. – Так как же вас теперь называть, сударыня? Женька молча посмотрела на мушкетеров. Больше всего на свете она боялась увидеть на их лицах презрение или любопытство, но там не было ни того, ни другого – только участие. - Эжени. - Но почему… - не выдержал Портос, - почему вы... - Портос! – перебил его Арамис. - Почему я переоделась мужчиной? Почему я пыталась вас обмануть? – Женька вскинула голову. – Ведь это вы хотели спросить? - Возможно, но спрашивать не будем, - коротко сказал Атос. - Но вы имеете право это узнать, - упрямо помотала головой Женька. – Раз уж все равно так получилось… Атос пристально смотрел на нее, и Женька почти физически ощутила, как в душе мушкетера происходит какая-то внутренняя борьба. - Мадемуазель Эжени, - медленно и даже как будто с трудом начал он, - вы были нашим другом, пока были Эженом, - Атос придвинул стул и сел, так, чтобы быть на одном уровне с полулежащей на кушетке Женькой. - И вы останетесь им, став мадемуазель Эжени. Друзей выбирают не по тому, к какой половине рода человеческого они принадлежат. – Атос взглянул на друзей. – Или я не прав? - Правы, черт побери, - кивнул д’Артаньян. – Но я-то, я должен был догадаться! - Почему? – растерялась Женька. - Я был не настолько пьян тогда, - мягко сказал гасконец, - и кое-что помню. Ни один мужчина на свете не способен выслушать такую историю с таким участием, как это сделали вы. Даже вы, Атос. Женское сострадание очень отличается от мужского – не зря же мне стало настолько легче… - И вы… вы оставите все как есть? – с замиранием сердца спросила Женька. – Ведь женщина в роте мушкетеров… - Если эта женщина может дать сто очков вперед почти любому мужчине, - пожал плечами Арамис, - то почему бы и нет? продолжение опять следует
Nika: Калантэ Это чудо просто! Еще, еще, еще!!!
Стелла: Ну чего еще можно добавить! Слова закончились-остались одни междометия! Жаль рожицы ее знаю как выкладывать.
варгас: Калантэ! Браво! И продолжение опять следует! Я ждуждуждуждужду!
варгас: Найду место куда спрятаться, поставлю щит от тапок и шепотом поделюсь своей мыслью. Задумалась вчера над моментом «и граф, чтоб облегчить ей вздох (т. е. перевязать) рвёт ткань с её плеча». Шок! Я думала события пойдут драматичнее. Типа мадам – домой! «К мадамам, нянькам, тряпкам, куклам, танцам! Всё! Сейже час извольте убираться»! Не так грубо конечно – пошла вон(!), а намеком – спасибо за всё, но поиграли и хватит. И закономерный вопрос: «Так кто вы такая мадмуазель Самозванка?» А так получается сказка, а не фанфик.
Стелла: Оля! Атос же не уполномочен решать за короля и Тревиля-кому остаться в роте-а кому уйти. Ну а закладывать приятеля(приятельницу начальству-это вообще отпадает. Вот и влип наш женоненавистник!Лично я очень такому повороту рада-пусть и в сказке.Вечно душить в себе лучшие порывы-так пусть все будет как в сказке! Только какой конец ждет все это? Хотелось бы сказочный...
варгас: Мадам в роте мушкетеров по решению короля? И почему закладывать? Сама тихо исчезла бы. Женоненавистник это по канону! г-н Атос что называется попал! До конца еще д.б. долго. А вот как теперь мушкетерам быть? Прежние отношения, мне думается, будут затруднительны.Арамис забывшись ухаживать начнет - разговоров на весь полк хватит и гвардейцам останется!
Стелла: Ну почему короля?Вот до короля эта информация и не должна дойти.А тихо исчезать?Это разве муж на след нападет.Вообще то по канону некто впоследствии попал по всем правилам. Может это у него первое испытание на прочность.А поскольку руки дрожат-нечего изображатьиз себя святого! Но если без баловства серйозно-это действительно испытание для обоих.
варгас: Вот! Наконец то вспомнили о муже! Хотя эта проблема для Женьки очень легко устранима. А руки дрожать могут и от отвращения (не в данном моменте конечно) Стелла пишет: Может это у него первое испытание на прочность. А про миледи вроде как-то и забыли...
Калантэ: варгас пишет: Задумалась вчера над моментом «и граф, чтоб облегчить ей вздох (т. е. перевязать) рвёт ткань с её плеча». - А Арамису, ИМХО, к интригам и тайнам не привыкать! варгас пишет: До конца еще д.б. долго. - а что (нагло напрашиваясь на комплименты), читать надоело? Стелла пишет: Вот и влип наш женоненавистник! - Вот еще кусочек, ну не успеваю я помногу писать после работы... - Все равно рисковать жизнью – не женское дело, - высказался Портос. - Возможно, но у меня не было выхода… - Женька снова замолчала. До сих пор она отчаянно боялась разоблачения, боялась, что станет для друзей человеком второго сорта, игрушкой, бестолковой авантюристкой, ради приключений обрядившейся в мужское платье… Боялась и сейчас, хотя уже видела, что этого не произошло. Кажется, не произошло. - Портос, друг мой, я не верю, что мадемуазель Эжени притворилась мужчиной просто из любви к острым ощущениям, - негромко сказал д’Артаньян. – Насколько я понимаю, вступить в полк ей предложил Атос… - И до сих пор ни разу об этом не пожалел, - отозвался Атос. - А теперь? – Женька взглянула на него. – Теперь – жалеете? - Просто мне трудно привыкнуть к мысли, что мой товарищ по оружию – женщина, - Атос не отвел взгляда. – Жизнь научила меня оценивать людей не по внешним чертам, а по поступкам… Мадемуазель Эжени… - Простите, Атос, что перебиваю, но, если я ваш товарищ по оружию – называйте меня просто Эжени, - попросила Женька. - Я попробую. Так вот… Эжени… Я ни о чем… - Атос оглянулся на друзей и поправился: - мы ни о чем вас не спрашиваем, но если вам нужна помощь… - Вы не спрашиваете, хотя имеете полное право спросить… - медленно проговорила Женька. – Господа, я… В общем, я хочу, чтобы вы знали обо мне все. Так будет честнее. И если, выслушав, вы решите, что я просто ищущая приключений… курица… - Женька увидела протестующий жест Арамиса и слегка улыбнулась, - то это тоже будет честно. Я не займу у вас много времени. Собираясь рассказать всю правду – ту правду, которая относилась к Эжени, потому что правде о ней самой вряд ли могли бы поверить, да и кому она была нужна… - Женька на миг дала волю воспоминаниям Эжени – и они нахлынули все разом, как волна на неосторожного пловца, перемешиваясь с ее собственными... ...Фехтовальный зал, тяжесть клинка в руке. В нагруднике жарко, виски щекочут струйки пота, но маска не дает вытереть лицо. - Никогда не оставайся неподвижной, девочка. Никогда. Видела, как дерутся волки? Как нападает гадюка? Удар - отскок! Удар - отскочила! Не жди, пока противник достанет тебя ответным ударом. - А как же олени? - Олень во время драки ослеплен яростью. Это последнее дело для бойца - его становится легко убить. Двигайся! Двигайся, пусть за тобой погоняются. У тебя нет мужской силы, ты легкая и тонкая. Сделай это своим преимуществом. Твое преимущество - быстрота. Вертись, прыгай. Уходи от ударов, не старайся парировать силой. - Учитель фехтования Тьери учит совсем не так... - Он учит мужчин. Но ты-то не мужчина! Если ты хочешь научиться драться как следует, нам с тобой придется придумать технику боя заново. Кстати, этот учитель не так уж хорош, как вам с Тьери кажется. Вечером я покажу тебе... Тс-с-с! - Что такое? - Кажется, идет твоя мать. - Ну что же это такое! Эжени!! Жан, ей уже девятнадцать лет, а вы все играете в игрушки! Вот увидишь, она останется старой девой из-за твоих причуд! Вместо балов - охота, вместо веера - рапира... Пресвятая дева Мария, кого я воспитала вместо дочери! - Я просто исправляю твою ошибку. - Какую ошибку, Боже милостивый?! - Надо было родить сына. ...Соломенная крыша конюшни. Конюх чистит высокого вороного коня и болтает с птичницей и задержавшимся поговорить лакеем. - Слыхали? Замок Роже снова приобрел хозяина. Королева-мать, говорят, пожаловала его какому-то дворянину, приближенному самого герцога Анжуйского. - И не боится, а? - Эх ты, бестолочь! Ведь уже больше года прошло, никакой заразы не осталось и в помине! Ты же не боишься прибирать в спальне молодого хозяина, а ведь он тоже... - Где ж это видано - чтобы господская семья вот так, в одночасье, вся перемерла от оспы... - Оспа не разбирает. Молодой граф вот заболел, а хозяин да мадмуазель Эжени, слава Богу, живы и здоровы. Это уж кто здоровее оказался... - Все под Богом ходим. Судьба, она и есть судьба. ... - Эжени, ты опять ездила любоваться оленьим гоном? Что за занятие для молодой девушки! Смотри, прикажу тебя запереть. Не стыдно, в двадцать-то с лишним лет?! - Я познакомилась с нашим новым соседом, матушка. - С маркизом де Шермон?! - В глазах матери мешаются любопытство и надежда - может быть, строптивая дочь наконец образумится... - Посыльный от господина маркиза де Шермон! Шелестит разворачиваемое письмо. Эжени, делая вид, что ей все равно, отворачивается и с преувеличенным интересом разглядывает облака за высоким окном. - Видно, ты ему понравилась. Он приглашает нас на ужин. - Вздор, матушка! Простая вежливость по отношению к соседям. ...Гулкая прохлада старого собора. Трепетание сотен язычков пламени. Руку сжимает сильная, горячая мужская ладонь. - Не знает ли кто-нибудь из присутствующих причины, могущей препятствовать заключению этого брака?... Эжени де Флер, Шарль де Вилье, обьявляю вас мужем и женой - в радости и горе, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит вас. ...- Женщину, как и лошадь, надо сперва объездить – чтобы слушалась хлыста, шпор и повода. Что вам больше по вкусу, моя милая? - Негодяй! – Эжени хватает со стены оружейного зала шпагу; муж со смехом встречает ее с оружием в руках. Уроки отца, задатки недурного фехтовальщика и полное отсутствие опыта – против сильного, умелого и жесткого бойца, доказавшего свое искусство в сотнях схваток… Поединок мигом превращается в фарс. - Вы потрясающая женщина, моя дорогая, - маркиз со смехом парирует ее отчаянные удары. - Так трогательно видеть, как вы стараетесь доставить мне максимальное удовольствие! Чуть побыстрее, прошу вас. У вас слабовато поставлена защита. Видите, что получается, когда вы опаздываете на полсекунды? – Свист клинка возле самой груди, и шнуровка на платье ослабевает. - Отлично! Давайте уберем еще один, зачем нам с вами лишние преграды? И вот здесь, на плече, застежка... - Вилье откровенно развлекается, демонстрируя одновременно два умения - умение виртуозно владеть шпагой и умение ловко раздевать женщин. Корсаж Эжени еле держится на немногочисленных уцелевших шнурках, платье соскользнуло с правого плеча, дополнительно стесняя движения. Стремительный взмах - и острие шпаги, едва не оцарапав кожу, распарывает тонкий шелк. - Так куда лучше, не правда ли? – Вилье насмешливо наблюдает, как Эжени пытается прикрыть обнаженную грудь разорванной косынкой. - Не стоит, право же - вы разгорячились, вам, должно быть, жарко, да и вид просто прелестный! Клянусь чем хотите, что вы сейчас смотритесь восхитительнее, чем Диана в самый разгар охоты! Ну, последний штрих... Последний шнурок лопается, платье сваливается, маркиз играючи выбивает у Эжени шпагу, делает шаг вперед и, поймав ее за запястья, прижимает к стене. - Ничто так не возбуждает, как прекрасная разгоряченная амазонка, - лицо обдает жарким дыханием. - И подумать только, что все это мое... Через полчаса дверь оружейного зала с грохотом захлопывается за маркизом. Эжени, совершенно обессиленная и физически, и морально, с трудом поднимается с пола, пытаясь привести одежду в какое-то подобие порядка, но ноги подкашиваются, и она оседает на ковер, едва сдерживая слезы. ...Роса насквозь промочила подол платья. Солнце еще не взошло, но аббат встает рано. - Я не могу так жить, отец Ансельм. Я ненавижу его. Я желаю его смерти. Что вы так вздыхаете?! Вам его жаль?! - Мне жаль тебя, дитя мое... - Пока смерть не разлучит вас... Так пусть она нас поскорее разлучит! - Я достаточно хорошо тебя знаю, Эжени. Ты же не станешь подсыпать ему отраву... да простит меня Господь... - Верно. Не стану. Не могу. Я хочу бежать... Помогите мне, отец Ансельм... Женька перевела дыхание, как пловец, вынырнувший на поверхность. - Вам когда-нибудь случалось бить женщин, господа? На несколько секунд повисла пауза. - То есть как? – ошеломленно переспросил, наконец, Арамис. - Кулаком, - пояснила Женька. – Или хлыстом. - Но ведь это низость! Это… это… - Арамис не находил слов. - Дворянин не может… - А вот мой муж – может, представьте себе, - сквозь зубы сказала Женька. – И ему это даже очень нравилось. - Так вы замужем? - К сожалению. Маркиз де Шермон, Шарль де Вилье. И я от него сбежала. - Он вас… бил?!!! – На лице Арамиса, как, впрочем, и остальных, читались безграничное изумление пополам с ужасом. - Я имела наглость попытаться отказать ему – один-единственный раз, потому что была больна. Он… настоял. Заставил. И ему понравилось. – Женька сглотнула. Чужие воспоминания были настолько яркими, что у нее свело скулы от ненависти и отвращения. – Сказал, что женщину, как лошадь, нужно как следует объездить, и начал… объезжать. Иногда это был хлыст, иногда – руки. Я терпела два месяца. Отец умер через неделю после моей свадьбы, мать – сразу за ним. Вы считаете, что я должна была терпеть дальше? - Нет. – Д’Артаньян сказал это «нет» так, словно загнал гвоздь в доску. – Я считаю, что вы вообще не должны были терпеть. Мерзавец… Остальные потрясенно молчали. - Эжен…то есть Эжени… - Портос подался вперед, - но ведь вы умеете драться… - И что? Убить мужа? Что полагается во Франции такой жене? – криво улыбнулась Женька. - Но вы могли защищаться… - Портос, - тихо сказал Атос, - невозможно надежно защититься от человека, с которым вы живете под одной крышей. Даже если спать по ночам, забаррикадировав дверь. - Дверь можно выломать, спящего – связать… Несколько раз я давала ему отпор, - Женька дернула щекой. – Это дорого мне обошлось… Крестный отец, аббат д’Эрвильи, мог мне только сочувствовать – один раз он попытался образумить маркиза. Больше я ему этого не позволяла. Короче говоря, через два месяца я собрала все фамильные драгоценности, документы младшего брата, умершего от оспы, шпагу… аббат помог обратить драгоценности в деньги, и я бежала. Николь и Пикар уехали заранее, Пикар присмотрел в Париже два дома – этот и еще один, который он сдает от своего имени. Вот и все. Вилье наверняка меня ищет, и все права – на его стороне…Так что деваться мне некуда. - Женька снова перевела дыхание. – А теперь судите сами, был ли у меня повод… прикидываться мужчиной. продолжение следует
Стелла: Сейчас перечитывала и нашла маленькую занозу. Арамис кидающий кинжал-где-т это ужу проскользнуло-кажись у Анны -Женевьевы. Что-то не ассоциируется Арамис с летящим кинжалом.Это из серии индейцев и т.д.
варгас: Ну, нет слов! И критика кончилась...
Стелла: Так а когда речь идет о том как поднять руку на женщину-что Атос.? Ему то случалось(пусть и за дело)) .
варгас: Стелла пишет: когда речь идет о том как поднять руку на женщину-что Атос.? Атос то как раз и помалкивает.
Калантэ: Ну он же ее не бил!!! Он же ее только повесил!!! А серьезно - потому и помалкивает. Хотя, по-моему, есть разница, и БИТЬ женщину, принуждать - этого бы Атос не сделал никогда...
варгас: Калантэ пишет: ! Он же ее только повесил!!! Калантэ пишет: есть разница, и БИТЬ женщину, принуждать - этого бы Атос не сделал никогда... Да повесить проще. Атос четко знает права и после миледи доверять словам не спешит.
Nika: Девушки, по моему, нас не в ту степь понесло. Надеюсь, мы не станем тут копья ломать о вечно живую тему Атос-миледи? Шепотом: мне кажется, тут одно не состыкуется: ведь он же все-таки дворянин. Дворянин скорей дал бы себя убить, чем поднять руку на жещину. Хотя наверняка и среди них тоже нездоровые исключения попадались. А все в целом совершенно прелестно! дальше-дальше!!!
Nika: Стелла пишет: Арамис кидающий кинжал-где-т это ужу проскользнуло-кажись у Анны -Женевьевы. Что-то не ассоциируется Арамис с летящим кинжалом.Это из серии индейцев и т.д. Нормально. Главное при этом через огонь живому не кидаться
Калантэ: Nika пишет: мне кажется, тут одно не состыкуется: ведь он же все-таки дворянин. Дворянин скорей дал бы себя убить, чем поднять руку на жещину. Хотя наверняка и среди них тоже нездоровые исключения попадались. (мрачно) - вот именно. Психи были, есть и будут. Надо же мне было нарисовать хрестоматийного негодяя!!!
Nika: Калантэ пишет: Надо же мне было нарисовать хрестоматийного негодяя!!! Угу, к сожалению, такие во все времена и во всех странах были, есть и будут есть давайте дальше! пожалуйста!!!
Марго: Калантэ, Очень и очень неплохо))) Правда, меня, как и Стеллу, немного напряг эпизод "Арамис и летающий кинжал" Да и сцена между Эжени и ее мужем, когда он раздел ее при помощи шпаги, уж очень напоминает аналогичный эпизод из "Маски Зорро" Кстати, я обожаю Ваш аватар - как раз из того эпизода))) Но все это мелочи... Сказка продолжается...
Nika: Марго пишет: Арамис и летающий кинжал" Так ведь были кинжалы-то. Вопрос только как и куда они использовались. Атос Мордаунта в ДЛС тем же кинжальчиком заколол--это никого почему-то не напрягло...
Стелла: Так заколол же а не метнул в цель.
Nika: (С чисто гасконским, тьфу, еврейским упрямством ) Ну а если он далеко стоял?! Сначала ведь метнуть надо?
варгас: Пользоваться кинжалом как оружием господа дворяне стали после крестовых походов. И приёмы позаимствованы из арабской культуры. Если очень интересно уточню у мужа источник инфы Калантэ А продолжение где?
Стелла: Все-этим доводом убедили. Что аоабы любят кинжал-орудие коварства-знаю оооочень хорошо. Слава богу они его метать прицельно перестали. Не дай бог и об этом вспомнят.
NN: Не так давно мне процитировали (по тому же поводу, но в контексте ролевых игр) из мэтра Дюма: Шомберг с присущей ему ловкостью, не раз подтвержденной в многочисленных поединках, которые он, несмотря на юные годы, уже имел на своем счету, метнул нож с широким клинком, более тяжелым, чем рукоятка, и это страшное оружие, перерезав скакательный сустав коня, застряло в ране, как топор в стволе дерева.
Стелла: Все все все! Убедили.
полная версия страницы