Форум » Наше творчество » Новые приключения во времена короля Людовика XIII » Ответить
Новые приключения во времена короля Людовика XIII
Немо: Благодарю всех Дюманов за вдохновение! Разрешите представить вашему вниманию мое произведение. Очень надеюсь, что оно хоть немного позабавит вас.
Алисия: антиЖигунов пишет: и вообще: "галантерейщик - не в счет", т.е. наличие мужа - не считается браковочным признаком Дело не в выбраковке, просто замужняя женщина приобретала обязанности в первую очередь перед мужем :) Должность же фрейлины требовала постоянного присутствия во дворце. Замужние женщины, конечно, тоже имели должности при дворе, те же статс-дамы, это были жены крупных вельмож. По своему рангу они стояли выше фрейлин. Но так было в России. антиЖигунов пишет: Это так нужно нам (мужикам)- иметь перед глазами пример, следовать которому, может каждый настоящий мужчина. Романтичные женщины тоже любят читать про такое "Шпаги звон, как звон бокала..." - да-да )) В конце концов, когда мы с подружкой в детстве фанатели по мушкетерам, мы играли не в Констанцию и Анну Австрийскую, а в Атоса и д`Артаньяна :)))
Немо: Глава 17 Изабелла не запомнила карусель, о которой придворный литератор Валентин Конрар позже сложил прелестную поэму. Изабелла много и часто смеялась в тот теплый приятный вечер, была одинаково любезна с сановниками и пажами, выпила невообразимое количество чашек горького шоколада, но сердце ее, казалось, не билось вовсе. -Вы сегодня убийственно хороши! - сказал ей молодой герцог де Буаробер. Он позвал пажа и предложил Изабелле салат из цветков фиалки и анхузы, сдобренный растительным маслом, сахаром и уксусом. -Тот, кто часто гуляет верхом в лесу, должен поддерживать свои силы! - заметил он, наблюдая, как Изабелла пробует модное блюдо. Изабелла побледнела. Похоже, от шустрых глаз соглядатаев она так и не смогла укрыться. Но она давно жила при дворе: Изабелла быстро взяла себя в руки, хотя щеки ее горели от стыда, что о ее поездках к дону Себастьяну уже известно многим: -Я часто устаю от досужих бесед, вы же знаете! -Да, знаю и восхищаюсь вашей непохожестью на других! Он вежливо поцеловал ей кончики пальцев. Уставшему королю подали вишни и печеные груши с хлебом и марципаном. Розовое варенье с яблоками ждало своей очереди на длинном блюде, которое держал на вытянутых руках важный распорядитель хранилища фруктов. В те времена к королевской кухне было прикреплено семь придворных служб: там были чашники, кравчие, виночерпии; королевские повара; стольники; хлебодары; дворцовые повара; старшины дровяного двора. К высшим должностям в этой сложной иерархии относились дворецкие, главный хлебодар, главный виночерпий, главный стольник. Сейчас вся эта братия суетилась под легкую музыку придворных музыкантов. Когда перед королем вышли и застыли придворные чтецы в голубых ливреях с красными кисточками, Изабелла едва не застонала. Как ей было вынести этот ужасный праздник, который никак не хотел заканчиваться? Она едва могла поздравить Джулию, которая выиграла две бриллиантовые пуговицы, правда не в гонках на колесницах, а за самый изысканный костюм. который чрезвычайно понравился королю. -Я- любимица судьбы! - восклицала Джулия счастливо. -Я все знаю лучше всех! Тем удивительнее было, что Джулия оказалась права и в отношении своих друзей. Изабелла встретилась с де Силлек поздно вечером в Айстре, он не был скуп на чувства, и она ужасно радовалась такой перемене к лучшему. Значило ли это, что де Силлек простил ее? Во всяком случае, как и рассчитывала проницательная Джулия, он похоже, действительно остыл. В ту ночь, когда Изабелла изнемогала в объятиях де Силлек, он сказал: -Изабелла, я должен вам сообщить одну новость, не знаю уж, приятную для вас или нет. Изабелла, нежась у него на груди, устроилась поуютнее. -Да? - блаженно вздохнула она. Ей хотелось доставить ему еще большую радость. - Вы хотите, чтоб мы поехали на Луару, к нашим детям? С удовольствием! Я давно не видела наших малюток и скучаю по ним страшно! Сегодняшний шумный праздник лишил меня всяческих сил и желания оставаться здесь! Она улыбалась улыбкой влюбленной женщины. Только один мужчина мог видеть ее улыбку - беззащитную, слабую и прекрасную. Изабелла и в самом деле не была бы против поездки в поместье, где она провела столько блаженных часов рядом с мужем и детьми. -Нет, увы, я хочу предупредить вас о кое-чем ином, - показалось ли ей, что де Силлек вздохнул? – Мне, в общем-то, следовало уведомить вас кое о чем раньше. Я давно подумывал вам сказать… -Арман, как вы таинственны сегодня! Она прижалась к нему. -Изабелла, знайте, что... -Ах, не говорите мне об еще одном штурме! Меня до сих пор бросает в дрожь при виде еще одного вашего шрама... Она тонким пальчиком осторожно дотронулась до свежей красной отметины у него на предплечье и горячо прижалась к нему губами. -Любовь моя, Арман! Никогда больше не рискуйте собой... Изабелла потерлась щекой о грудь мужа. Де Силлек положил ладонь ей на затылок. -Дон Себастьян собирается уезжать. -Ну и что? Де Силлек приподнялся, настолько его поразил легкий тон Изабеллы. Она тоже подняла голову, вгляделась в его лицо и залилась милым серебряным смехом. Смеясь, она крепко поцеловала мужа в губы. -Вы думали, я брошусь к нему? Оставлю вас, да?- шептала она игриво. Де Силлек опустил глаза. -Какое мне дело до дона Себастьяна, Арман? Я отдала ему долг чести, теперь я свободна! – шептала она, покорная и счастливая. – Я хочу быть только с вами! Хитрец, вы выбрали удачное время, чтоб сообщить мне новость. Она прочла огромное облегчение на его лице, и глаза ее засияли. Сердце де Силлек билось неровно. Но вот дыхание его выровнялось, глаза заблестели. -Арман! - она с обожанием провела ладонью по этому бесконечно дорогому ей лицу. -Я боялся, что все это время вы думаете о нем, - признался он. –Я опасался, что он зовет вас с собой. -Ох, нет! Никогда! -И тем более опасался, что вы согласитесь уехать с ним! Из губы встретились в горячем поцелуе, огненном слиянии мужчины и женщины, предназначенных друг другу самой судьбой. Даруя ей счастье, де Силлек утверждал свою победу и улыбался, полузакрыв глаза, когда любимая пылко отвечала на его ласки и шептала: -Я твоя… Целуй меня еще! Продолжение следует...
Немо: Глава 18 Изабелла вошла в комнату, когда де Силлек и де Батц беседовали у незажженного камина. -Добрый день, господа!- обрадовалась Изабелла. – Давно, г-н де Батц, я не имела удовольствия видеть вас. О вашей храбрости в лагере ходят легенды! Наши дамы с утра и до вечера повторяют друг другу истории ваших подвигов! -Я счастлив, что вы тоже слышали их! Изабелла нежно взглянула на мужа, ожидая его ответной улыбки. Он еще не видел ее в этом роскошном бирюзовом атласе, украшенном золотой нитью, в котором она блистала на сегодняшнем приеме у короля. Но, против обыкновения, де Силлек не сказал ей комплимента, вполоборота глядя на лекаря де Арамисец, почтительно стоящего у дверей. Изабелла испугалась, что дон Себастьян опять послал за ней. В панике она сделала шаг к мужу. Что с ней будет, если он, гордец, все-таки не простит ей склонности к испанцу? Что случится, если он решит, что теряет ее?! Она не перенесет каменного выражения на бесконечно родном лице мужа! -Г-н Жиро, - произнес де Силлек безучастно. – Расскажите г-же графине о вашем, признаюсь, непростом деле. Изабелла испуганно перевела взор на лекаря. -Мадам, -мрачно начал тот. - Вчера, в час пополудни по дороге в Испанию скончался Людовик де Арамисец, барон и испанский вельможа, известный под именем дона Себастьяна. Гроб с телом усопшего уже отправлен на фамильное кладбище в Экс- де Прованс. Изабелла, мертвея, глядела на лекаря. Холодный туман застлал почерневший злой мир, и только одна мысль судорожно забилась в мозгу: она все- таки убила его. Она могла спасти его, но предпочла убить. Он прощался со мной, а я не поняла.. А он знал, что умрет! Ему нельзя было вставать, а он поехал в Испанию! Эта мысль вызвала в Изабелле беспредельный ужас. Она убила его, она принесла смерть в этот мир. Катастрофа все- таки разразилась... Ей никак не удавалось вздохнуть, так сжали спазмы горло. На пальцах ей мерещились струйки крови... Ее замутило. Де Силлек с сильнейшей тревогой наблюдал за окаменевшим лицом жены. Он не мог объяснить, но чувствовал, как Изабелла удаляется от него, исчезает в туманной дали. Изабелла! Тщетный зов! Де Силлек подошел ближе и положил ладонь на ледяные пальцы жены. Она одернула руку. Они вдвоем решили свести ее с ума! Они оба замкнулись в мужском эгоизме! Они по-прежнему делили ее, только один в жизни, а другой после смерти! Что же делать?! Куда ей кинуться?! К кому?! Как объяснить мужу - человеку самолюбивому, гордому, ставящему превыше всего честь, ее нежные чувства к дону Себастьяну? Как объяснить, отчего она чувствует себя преступницей по отношению к ним обоим! Изабелла задыхалась от страшной мысли, что убила ни в чем не повинного человека, послала на смерть самого своего преданного, бессловесного слугу. Она, не помня себя, бросилась к Джулии. Изменился в лице и де Силлек. Он видел, какой затравленный взгляд бросила на него жена, прежде чем убежать. -Он для нее ничего не значит, - убежденно произнес он де Батц. - Потому ей и жаль его. Де Силлек внезапно опустился в кресло. Де Батц покачал головой и тут же заулыбался, увидев входящую Джулию. -Как кстати ваш визит, – произнес де Батц, кланяясь. – А то у нас тут играется испанская трагедия! -Я знаю, мне только что сообщил Анри! И какая дьявольская сила потащила этого дона Себастьяна в такую даль? Не мог он умереть у себя в Испании, прости господи? - Джулия быстро прошептала про себя молитву. - Где Изабелла? -Г-жа графиня предпочитает переживать горе в одиночестве… Джулия бросила на неподвижного де Силлек острый взгляд, подошла к дверям их комнаты. -Изабелла! Ты там? Это я! Ни звука в ответ. -Изабелла, я здесь одна. У де Батц вырвался вздох облегчения, когда дверь беззвучно распахнулась, пропустила Джулию и опять захлопнулась. Заперев дверь, Изабелла упала на табурет. Плечи ее дрожали, вздрагивала распухшие от слез губы и мокрые ресницы. -Почему ты плачешь?- мягко спросила Джулия, подавая ей платок. Графиня судорожно вздохнула и подняла белое лицо со смертельной мукой глазах. -Жули, он умер из-за меня. А я твердила ему, что не люблю... Это так жестоко, так бесчеловечно, понимаешь? Я оттолкнула его... -Ты поступила правильно! – Жули с нежностью положила руку ей на затылок. -Я ненавижу, Джулия, я презираю себя! Зачем он полюбил меня? Зачем увидел? Я принесла ему только горе! -Он был счастлив, Изабелла. -Я оттолкнула его, понимаешь!? Я унизила его, показала, как он мне ненавистен. И теперь вот убила его… -Ты не могла поступить по-другому. -Мне так стыдно…Как будто я сделала что- то гадкое, мерзкое, несовместимое с дворянской честью. -А какая здесь твоя вина? Тебя обожают многие, ты что, этого не знала? -Нет! -Неправда! Ты всегда это знала и никогда любовь не являлась для тебя трагедией! -Ты видела, как все произошло? -Нет! Признаюсь, я чрезвычайно удивлена смертью испанца. Чего его вдруг понесло в Париж? Дон Себастьян в какой- то момент уехал туда тайком, под покровом ночи. И вдруг умер в маленьком трактире. Де Арамисец отправился туда сразу и уже оттуда написал мне, что отправляет тело брата на родину. -Де Арамисец, наверно, убит горем… Джулия пожала плечами. -Я бы не сказала, что он очень переживает. Только как добрый католик. Все-таки они очень мало знали друг друга. -Г- н де Арамисец не простит мне смерти единственного брата.. -Анри спокойно смотрит на такие вещи... Не забывай, он воспитывался в духовной семинарии... -Он умер из-за меня! – снова заплакала Изабелла. - Он так нежно со мной прощался. -Да? - заинтересовалась Джулия. -Я не понимала, а он уже предчувствовал свою смерть… -Полно, - погладила ее по голове Джулия. – Дон Себастьян тебя любил, верно. Это знали все. И что ты была к нему равнодушна, тоже знали все. -Все это из-за меня, - шептала Изабелла с надрывом. Джулия молчала и гладила и гладила ее по голове, пока совсем не стемнело. Появившиеся звезды в черном провале окна сияли печально и торжественно. -Простите меня, - вдруг проникновенно сказала Изабелла. Она подняла голову к звездам. – Спите спокойно, дорогой друг. Вы были отважны и добры, мужественны в бедах, спокойны в радости. И я, оплакивая вас, склоняю перед вами голову. Большего я не могу сделать для вас, и вы, я уверена, поймете меня. Слезы, что текут по моим щекам, слезы скорби. Я никогда не забуду вас, я вас прощаю, как вы и просили меня. Ваше сердце бьется в моей памяти, редкая по щедрости душа понятна мне. Спите спокойно, дон Себастьян. -Он слышит, - мягко отозвалась Джулия. До этого они, обнявшись, долго смотрели в черную ночь за окном. - Он слышит тебя. И ты, исполнив один долг - оплакав верного друга, -возвращайся к живым. -К живым?- по- прежнему теплым голосом спросила Изабелла. Сейчас она была один на один с доном Себастьяном среди звезд, там, где парила душа человека, умершего от любви. -Да, к живым! Наши друзья несколько часов ждут за дверьми, когда ты придешь в себя. К тому же представить страшно, как выглядит сейчас твой грозный супруг. Изабелла вздрогнула. В темноте черты ее лица расплывались, но Джулия с удовлетворением заметила, что Изабелла опустила глаза и покраснела. -Изабелла, пойми - ничто не могло дать счастья дону Себастьяну и ты не могла, даже если б очень хотела. И он знал, что твое сердце бьется только ради графа де Силлек! Со стороны дона Себастьяна было гадко настаивать, что- то требовать от тебя... Ты можешь быть благодарна ему за любовь, но не более. Ты ему ничего не должна – любить не должна, даже помнить не обязана! Он умер и никогда больше не побеспокоит тебя. Поэтому вспомни о супруге, прошу тебя. Сейчас де Силлек ждет тебя, несмотря на то, что ты причинила ему сильную боль, нужно сказать. -Все это не так! -Я сейчас сообщу г-ну графу, что вопрос с испанцем исчерпан, да? -Джулия, но я убила его... -Его убила любовь к тебе. И убьет г-на де Силлек, если ты сейчас не пойдешь со мной. Ведь что ты дала понять ему, убежав? "Испанец умер и я поняла, что любила только его". -Нет! -Именно это! Изабелла схватила руку подруги. То, как смотрела проницательная Джулия на случившееся, потрясло ее. Но, сделав шаг к дверям, Изабелла обессилено прислонилась к стене. -У меня, наверно, ужасный вид... Скажи г-ну графу, Жули... Я приду через несколько минут. -Да, конечно! Но поторопись, долго ждать он не станет- он все- таки мужчина, а не ангел! -Да! Да! -Идемте, де Батц! – позвала Джулия, когда вышла.- Изабелле мы с вами больше не нужны. Вы, надеюсь, проводите меня? До встречи, милый граф. Изабелла просит передать вам, что через четверть часа будет готова улыбаться вам. Тем временем, Изабелла лихорадочно приводила себя в порядок. Зеркало бесстрастно отражало ее бледное взволнованное лицо, горестно сложенные бледные губы и потемневшие глаза. Как только глаза утратят красноту, она выйдет и найдет мужа, скажет ему, как ей тяжело без него и что только один он, удивительный, необыкновенный, дарит ей покой и счастье. -Какая я страшная! - шептала она и попыталась улыбнутся. В соседней комнате послышались уходящие шаги. Изабелла сорвалась с места. -Арман! Де Силлек развернулся. И только что плакавшие глаза Изабелла зажглись любовью и восторгом. Всем своим существом она потянулась к нему. Ее обожание отразилось на дне зрачков ее глубоких, чистых, серых глаз. -Арман! Не уходите! -Я здесь, графиня, - медленно отозвался де Силлек. Изабелла опустила голову. Горькая обида захлестнула ее. Конечно, она заслужила тот упрек, что прочла в его строгих глазах, но не до такой же степени она виновна, чтоб он разговаривал с ней так отстраненно - протестовала она в своей женской непоследовательности. Его сухой тон сразу отдалил их друг от друга, сделал чужими. Изабелла, кусая губы, поймала себя на том, что ей хочется броситься к нему, умолять о любви, но ничего этого она не сделала. «Вот так оно и есть, - думала Изабелла с горечью. - Я, единственная, кто разделила двух честных, благородных людей». Ей неожиданно вспомнилось Сикосто. Там она ненавидела дона Себастьяна, столь непростительно нескромен он был, но при этом он любил ее. Какая чистая и светлая любовь умерла рядом! Любовь, не боящаяся горя и добровольно обрекавшая себя на муки. «Если вам хорошо, то и мне тоже, - шептал он ей тогда". Ах, мученик Себастьян! -Арман, вы хотите уйти?- прошептала она вдруг. Лицо ле Силлек дрогнуло. Он выпрямился. -Нет, графиня. Я здесь. И измученная Изабелла не выдержала. Ей стало так страшно, что муж не простит ее никогда, что она уткнулась в ладони, содрогаясь от слез, злясь на мужчин с их вечными собственническими требованиями любви, преданности, правды! Продолжение следует...
Стелла: Немо , вы это всерьез? Вы перекрыли нормы поцелуев и вздохов на Дюмании на ближайшие 200 лет! Ну, скажите пожалуйста, что вы смеетесь над сентиментальностью дам таким образом! Пожалуйста, скажите, что "да" и я первая буду вам апплодировать.
Алисия: Автор, скажите, а зачем вы убили дона Себастьяна? Только для того, чтобы устроить Изабелле и графу небольшой аль скандаль? "Стыдно убивать героев для того, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных" (с).
Алисия: Немо пишет: Ее обожание отразилось на дне зрачков ее глубоких, чистых, серых глаз. Только что глаза были красными от слез. Вообще и правда на стеб похоже
антиЖигунов: небольшие несоответствия и неточности по тексту возникают от излишней скорости появления новых глав. Автору не стоит так себя терзать - и вообще ночью надо спать. С недосыпу и не такое напишешь. А так то, почему бы не помочь и не поработать корректором. Правда у меня глаз после череды нервных рабочих совещаний дергается. Мне не до поисков несоответствий в тексте. Мне бы лучше просто читать, релаксировать, наслаждаться.
Алисия: антиЖигунов, да просто мы же уже знаем, что у Изабеллы прекрасные чистые серые глаза, может, не надо бы это так часто повторять. Тогда и накладок будет меньше. А вообще меня напрягла не столько неточность, сколько то, что автор как будто боится хоть на минуту сделать героиню некрасивой. Даже, когда она плачет и у нее красные глаза (и нос, может быть, тоже :)). А что до корректуры, неплохо было бы, если бы уважаемый автор сам подкорректировал свои тексты для начала. Ведь указывали же и на апострофы, и на "Жули", и на то, что мужские фамилии всегда склоняются.
Немо: С вашего позволения отвечу по поводу склонения мужских имен. Всем известное правило, конечно, мне известно, но, тоже конечно, меня смутило написание имен по этому правилу: "Арамисцу"? "Силлеку"? Поэтому я залез, в третий раз конечно, в "Справочник по правописанию и литературной правке для работников печати". Там, в главе "Формы имен существительных" есть такая фраза: "Нередко в подобных случаях, особенно в официально-деловой речи, сохраняют фамилию в начальной форме (ср.: тренироваться у Станислава Жук)". Так же посмотрел в "Как склонять фамилии (трудные случаи) (Источник: Н. А. Еськова. Трудности словоизменения существительных. Учебно-методические материалы к практическим занятиям по курсу «Язык современной печати». Госкомитет печати СССР. Всесоюзный институт повышения квалификации работников печати. М., 1990.). Оттуда: "Склонение ряда фамилий (как в единственном, так и во множественном числе) оказывается затруднительным из-за неясности, должна ли в них сохраняться беглость гласных по образцу омонимичных им или похожих по внешнему виду нарицательных существительных (Кравеца или Кравца — от Кравец... и т. п.). Примечание. Как показывает материал Л. П. Калакуцкой, в некоторых случаях соотносительные мужские и женские фамилии оформляются морфологически противоречиво (например, творительный падеж Цейтлиным может сочетаться с несклоняемой формой Цейтлин женской фамилии). Полное упорядочение здесь может быть достигнуто только при наличии специального словаря фамилий, содержащего грамматические указания". Ну, так как специального словаря у меня не было, имена остались такими как есть. Может быть, кто сможет подсказать, как выйти из положения? И хорошо бы, фамилии остались приятными на слух. Апострофы пропустил? Вот тут краснею! Спасибо, учусь дальше!
Немо: Глава 18 (продолжение) Изабелла с радостью, почувствовав руку мужа у себя на голове, вскочила и обвила его шею руками. Счастье стало так близко! Закрыв глаза, обнимала Изабелла того, кто был ей дороже всего на свете! -Арман, боже мой, сколько мук я вам причинила! - Она со страстью глядела в его лицо. – Простите меня! -Я ждал и дольше, Изабелла! -Мне было жаль его, но без вас я не могу жить! Де Силлек только повернул ее лицо к себе и вгляделся в широко распахнутые глаза жены. -Я мог бы утешить вас, дорогая? Скажите мне все.... Его голос противоречил недоверчивому взгляду. -Я не могу... -Отчего же, радость моя? -Я боюсь вас! -Раньше этого не было, Изабелла. -Раньше я не любила вас так сильно! - она обольстительно улыбнулась.- Я раньше не так относилась к вам, любимый. А теперь я без вас не могу... Лицо де Силлек прояснилось. -Вы прощаете мне, мой возлюбленный? - прошептала она со страстью, наполняя его сладким желанием победы. -Как вам сказать... -Мне было не по себе, - призналась Изабелла, поколебавшись. – Будто я убила его... -Нежное сердечко! - с бесконечной нежностью шепнул он и коснулся губами ее белого плеча. - Изабелла, твоей вины в том, что ты - сама любовь, нет! Не мучай себя мыслями, которые изначально неверны. Ненавидеть себя за то, что вы есть - безумие, мой ангел. Вы есть, желанная, обольстительная, искушенная, добрая, храбрая, кокетливая! Вы считаете себя простодушным и откровенным человеком, но, когда вы прямо смотрите в глаза де Дромолю, а у него темнеет лицо, у меня сердце разрывается от ревности! Я молча стою в стороне и гадаю, что таится за вашей нежной улыбкой, предназначенной не мне! -Вы счастливы со мной, Арман!? Но это так трудно, наверно, когда жена...такая безрассудная. Де Силлек рассмеялся. Изабелла в восторге прижалась к его телу. Сердце ее прыгало от радости. -Я провел дурные часы, не скрою. Даже очень дурные. Вы потрясли меня, дорогая. Изабелла смутилась. -Я хотела бы быть другой… -Другой? Чересчур идеальной, наверно? Но, Изабелла, что бы я стал делать с женой, которая не хочет оплакивать тех, кого называет своими друзьями? Что бы я стал делать с женой, не умеющей быть благодарной, корыстной женщиной или равнодушной к чужим страданиям? Я не любил бы ее так! Он опять рассмеялся, увидев ее изумленный взгляд. -Вас это удивляет, дорогая? -Да, признаюсь! Но, Арман, простили ли вы меня? Пожалуйста, скажите, что да! Я сойду с ума от мысли, что заставила вас страдать! -Дорогая моя супруга, вы -сама любовь и счастье! Ну а муки... Признаюсь, я изнываю в разлуке с вами, жажду каждую секунду дарить вам блаженство, плохо засыпаю вдали от вас… -Но вы не пришли ко мне в ту ночь! Отправились к де Арамисец, а затем уехали к де Тревилю! А я ждала вас всю ночь! -Я не мог бы глаз сомкнуть, гадая, кого из нас двоих –меня или дона Себастьяна - вы предпочтете! Это было выше моих сил - ждать! Особенно, когда меня переполняло мрачное желание целовать ваши губы, обнимать вашу тонкую талию, ваши плечи, самые красивые в Париже! -Вы не должны были сомневаться во мне! -А вы во мне! Вы вели себя так независимо, словно я чужой для вас человек, вы боялись меня! Отчего? Оттого, что меня не приводили в восторг ваши путешествия в лес?! -О, мой дорогой! - благодарно прошептала она. – Я так счастлива с вами. Больше разговоров об этом не было, только Изабелла порой украдкой вздыхала да сторонилась де Арамисец, пока он как- то прямо не заявил друзьям: -Вы можете считать меня кровожадным, господа, но я рад, что эта эпопея с Людовиком, моим внезапно обретенным братом, закончилась. Я молюсь за его душу, но признаюсь, что порой он невыразимо стеснял меня! -Да вы что? – удивился де Батц, скосив глаз на замершую Изабеллу. -Конечно! Эти его имущественные права...на мое поместье волновали меня чрезвычайно. И потом, - вы не замечали, нет? - меня нервировала его вечно измученная улыбка, будто я ему что - должен, будто в чем- то перед ним смертельно виноват... В чем, все удивлялся я. Только в том, что провел с матушкой все детство, а он нет? Но это не моя вина, а его беда. Так что все это время мне было чертовски неуютно с ним! -И мне, - подала голос Изабелла. -И мне!- отозвался де Силлек. -Судьба оказалась достаточно любезной, чтоб вернуть все на круги своя. Восхвалим господа нашего, дорогая графиня, за внезапное избавление от наших мук и будем счастливо жить дальше...Так, а почему, собственно, моя собственная супруга так надолго задерживается у его Величества, а? Г-жа де Силлек, что она там делает, скажите на милость? Опять поет куплеты? О, эта страсть короля Людовика к голосу моей супруги злит меня невообразимо! По вашему примеру, де Силлек, я скоро начну приходить к вам, чтоб вы, как друг, разделили со мной мою ярость и оскорбленное самолюбие! Продолжение следует...
Немо: Глава 19 Королю вскоре наскучила война, и он решил вернуться в столицу. Париж обрадовано принял их величеств, зашумел и заблистал фейерверками. Праздновали еще и потому, что через некоторое время кардинал Ришелье прислал Его величеству приятное известие - 27 февраля 1628 года представители Ла-Рошели нижайше просили аудиенции у его Величества. Джулия узнала об этом у гостях у Изабеллы и, движимая смутным предчувствием, помчалась домой, к де Арамисец. -Что вы, ничего особенного не случилось!- успокоил он ее со сладкой улыбкой. – Война, слава господу нашему, закончилась. Жан Гитон - мэр Ла- Рошели - согласился капитулировать. Король справедливо посчитал, что милосердие такой же действенный инструмент власти, что и устрашение. Поэтому Его величество везет оставшемуся населению несчастного города хлеб. Мы, ясно, сопровождаем его. Поездка займет только месяц, дорогая! Не беспокойтесь. Он уехал. И сразу их дом приобрел сиротливый, унылый вид. Даже в роскошно обставленных комнатах стало неуютно и холодно, а огонь в камине никак не хотел разгораться. Джулия немного поплакала от досады и, может быть, от одиночества и, раздосадованная тишиной в доме, согласилась, ради исключения, принять какого- то посетителя, ссылающегося на дело к де Арамисец. Слуга вернулся в сопровождении застенчивого красивого юноши, почти мальчика. Его внешность ласкала взор мягкой красотой итальянцев или жителей Тулузы: идеальный греческий профиль, очень смуглая, бархатная кожа, еще по- детски припухлые алые губы. Темные короткие волосы прекрасно гармонировали с глазами юноши - большими, синими, -которые мечтательно и задумчиво светились из- под длинных черных ресниц. Одет он был бедно, но чисто. Вид не портила даже разорванная по шву на рукаве куртка из алого сукна, стоптанные сапоги и потрепанные штаны из черного бархата. Через плечо его висел тощий дорожный мешок, а за спину он задвинул поцарапанную старую лютню. Оказавшись в богатых покоях, юноша, казалось, забыл, зачем пришел. Во всяком случае, в глазах его засияло искреннее, беспредельное восхищение прекрасной дамой, что стояла перед ним. Он был недалек до того, чтоб в изумлении протирать глаза. Восторженные чувства его были столь очевидны, что польщенная Джулия украдкой глянула на себя в большое зеркало над камином. И впрямь, дымно-розовое атласное платье с широким поясом с бахромой и серебряным шитьем по лифу и низу юбки необычайно шло ей, а локоны, уложенные по последней моде у висков, выгодно отделяли голубые ласковые глаза. Кружева на длинном воротнике были самые модные –из Санлиса. Совсем недавно Людовик XIII запретил использование кружев и безделушек иностранного производства, чтобы поощрять развитие французской индустрии роскоши. Шелк теперь ткали в Лионе, кружева изготовляли в Санлисе, тонкие ткани – в Руане. В Сен-Море месяц назад стали изготавливать узорчатый бархат. Джулия всю последнюю неделю пыталась выкупить хоть несколько ярдов красивой материи, но это оказалось невозможно - всю имеющуюся в наличии ткань приобрел брат короля Гастон Орлеанский. И Джулия впервые за этот тоскливый день улыбнулась. И, так как юноша застыл, глядя на нее, растерянный и ослепленный, Джулии пришлось самой начать разговор. -Я слушаю вас, - ласково произнесла она. Она села в высокое кресло с вышитыми на нем синими цветами, стараясь, чтоб платье легло вокруг красивыми складками, а тусклое солнце, заглядывающее в гостиную через окна, заиграло на ее золотых волосах. -Я хотел бы видеть его светлость г-на де Арамисец, - пробормотал юноша и покраснел до ушей. Его смущение растрогало Джулию и она подарила ему одну из своих самых обворожительных улыбок. -Г-н де Арамисец уехал ненадолго. Но вы можете рассказать мне, что привело вас к нему. -Я должен был передать г-ну де Арамисец письмо от матушки,- пояснил юноша все так же робко, переминаясь с ноги на ногу. Джулия слушала его со смешанным чувством грусти и удовольствия. Юноша говорил с тем же незабываемым мягким акцентом, что и де Арамисец. -Вы прибыли из Прованса, да? - спросила Джулия. -Господин когда-то очень по-доброму предложил матушке устроить меня в Париже. Я - Франсуа Ларен. -Ларен? Мне знакомо это имя, только не могу припомнить, в связи с чем я его слышала! -Моя матушка была кормилицей господина! -Ах, верно, - вспомнила Джулия. -Мой старший брат был молочным братом его светлости г-на де Арамисец. Я сам никогда не видел молодого господина! -Но, тем не менее, приехали в Париж? -Да, ваша милость! -Бежите от чего-то? Или хотите посмотреть огромный пленительный мир, и, наверно, как трубадур, играете на лютне? Юноша улыбнулся. У него была очень хорошая, застенчивая и доверчивая улыбка. -О, да!- прошептал он. -Франсуа, вам, по- видимому, некуда идти? -Да! -Оставайтесь здесь, у меня, до приезда г-на де Арамисец! Не оставлять же мне вас на улице! Когда мой супруг вернется, он что-нибудь сделает для вас! Джулия вызвала слугу и велела устроить Франсуа в комнатах внизу. И совсем забыла о нем. Вернувшись вечером из Лувра, она была весьма удивлена, когда управляющий, отчитываясь за день о покупках и финансах, задумчиво добавил: -А у него талант, ваша милость, у этого мальчика! -О ком вы? -Об этом юноше, Франсуа! Он пел нам сегодня целый день. -Да кто же? -Мальчик, что пришел вчера к вашей милости! -Ах да! - вспомнила Джулия.- Вы утверждаете, он превосходно поет? -Божественно, ваша милость! Говорит, что столько времени слушал лес, пение зябликов, журчание ручья на старой мельнице, что запел! -Что ты о нем думаешь, Оливье? -Он - романтик, госпожа! Все мы такие в 16 лет. Добрые, веселые, неисправимые мечтатели! Жаль, что он сирота! -Как?! - воскликнула пораженная Джулия. -Он не сказал вашей милости? Мать его была уже при смерти, когда написала письмо нашему господину. Она только его и знала в Париже. Г-н однажды предложил ей устроить сыновей, но оба Ларена отказались. Они не хотели разлучаться. Но брат Франсуа утонул в прошлом месяце. Был страшный шторм, ваша милость! И мальчик остался один. -Господи, - прошептала шокированная Джулия. – Милое дитя! Зови же его сюда скорее! Нет, пусть лучше приходит в музыкальную комнату. И пусть с собой возьмет лютню! Ах, да! Принесите нам вина! Франсуа вошел очень напряженный, словно в этот час решалась его судьба. Но он держал себя в руках - его поклон был грациозен и легок, а обжигающий взгляд говорил больше всех слов. Джулия очень нежно улыбнулась ему, помня разговор с управляющим, и пригласила сесть на табурет, стоящий недалеко от ее кресла. -Франсуа! - начала она ободряюще.- Мне сказали, что вы чудесно поете. Прошу вас, исполните что-нибудь для меня. Юноша огляделся. -Ваша милость, я никогда не брал в руки столь дорогие инструменты. Я возьму мою скромную лютню. Он соскользнул на одно колено. Его длинные пальцы задумчиво тронули струны. -Для дам у нас поют именно так, - краснея, пояснил он и начал исполнять старую провансальскую песню с характерными плавными напевами и резким окончанием. -Вы - поэт, Франсуа! - воскликнула Джулия в восторге. – У вас удивительный голос. Франсуа поднял на нее красноречивый взгляд. -Я могу и лучше! - доверительно сказал он. – Я не хочу хвастаться, но я играю на всем, что имеет честь находится в этой комнате. Для большей убедительности он прижал к груди лютню. Вид его- коленопреклоненного, юного, милого, в ожидании решения своей судьбы, тронул Джулию до слез. -Хотите остаться у меня? Если да, я сделаю вас властителем музыки в этом доме, милый Франсуа. -Да, - смущенно пробормотал он. – Обещаю, я стану служить вашей милости, как раб. -Нет, Франсуа! Ты станешь служить мне, как паж! Да, паж! Как сказала бы Изабелла - я так романтична! Продолжение следует...
Немо: Стелла, первое правило мужчины - чтоб даме не было с ним скучно. Я развлек вас хоть каплю? Да? Я счастлив! Продолжаю! А вот признаться, что смеюсь над женской сентиментальностью - никак не могу! Потому что это - второе правило: никогда, никогда, никогда не признаваться, что смеешься над дамами! Женщины все помнят, любая самая простая интонация для них - сундук с кладом- ищи что хочешь, все найдешь! Какие тут шутки!?
Стелла: Немо , вы меня здорово развлекаете, должна признаться: так много и от души я редко смеюсь. Насчет склонения фамилий - Ла Фер точно не склоняется. Уверена, что и де Бац, Де Порто , де Силлег, если перед ним стоит слово господин или титул, то склоняется он, а не сама фамилия. Думаю, что аналогично и с Арамисецом( да приведите его в порядок, в конце концов, оно вызывает неблагозвучные ассоциации; если это придумано, конечно, не не без умысла. ) Итак, у Розины появился Керубино. Я думаю, " До преступной матери" дело не дойдет?
антиЖигунов: Убили главного героя? Это не так уж и страшно и необратимо! Вспомните "Шерлока Холмса". Его тоже убили у водопада, а потом, по требованиям читателя, автор его Конан Дойл "оживил". Или вот в "Джейн Эйр" тоже кого-то там убили, а потом оказалось, что главный герой "живее всех живых". Короче вот к чему я веду... пока раскрутка сюжета продолжается, предлагаю уговорить Немо вернуть "убитого" к жизни. Кто за то, чтобы воскресить дона Себастьяна? я - ЗА! Голосуем на форуме
Janna: антиЖигунов пишет: Кто за то, чтобы воскресить дона Себастьяна? антиЖигунов, А что это даст, кроме того, что еще на глав 20 он будет нытъ несчастной о любви? Ведъ не станет же он с графом дратъся? Или станет?
Стелла: А вот если бы стал, да еще и ранили они друг друга как следует- вот был бы повод Изабелле проливать слезы, ненавидеть себя и вообще уйти в монастырь.
Леночка Я.: Немо, прислушайтесь к Стелле! По желанию верных читателей! Еще: нельзя ли чего -нибудь страшненького? Ужасы отвлекут от любви! Про дона Себастьяна - воскрешайте, воскрешайте! АнтиЖигунов прав (задумчиво)- и пусть дон Себастьян на что-нибудь, наконец, решиться, а то разговоры вести он мастер, а вот в деле!
поклонница Ришелье: Не хотелось бы читать ужасы, уважаемая Леночка Я., наоборот, я за любовь!
поклонница Ришелье: А по мне если де Силлек не станет сражаться с доном Себастьяном он проявит мудрость!
Стелла: Дамы, судя по всему роман давно написан и не нам уже его менять.))))
Леночка Я.: Немо писал, что хочет что -то изменить и часто упоминает, что учится (респект автору). Значит, человек прислушивается к своим читателям. И потом, автор несколько дней не выкладывает новые главы Что -то задумал? А Изабелла , кстати, ни за что в монастырь не уйдет - не тот характер, по -моему. Вот Джулия может.
Стелла: Леночка Я. , Джулия - кокетка. Монастырь не для них. А вот у Изабеллы характер как раз подходящий. С самокопанием.
антиЖигунов: "Ужастики" тоже можно ввести, но главное не переборщить. А интересно... есть на форуме тема: "Ужастики в произведениях Дюма?" Я кроме "милейшего господина Мордаунта" в исполнении Авилова ничего не припомню.
антиЖигунов: 3 дня нет новых глав. Только хотел написать, что задумывается нечто грандиозное, но Леноча меня опередила.
Немо: Спасибо! Скоро выложу новые главы - просто увлекся несколькими, заново написанными.
Немо: Глава 17 Вскоре Франсуа стал любимцем всего дома. Его добрый нрав, готовность помочь, а то и развеселить песней всех желающих подкупили весь дом. Он знал множество песен – задорных, шуточных, чуть фривольных, которые так нравятся простонародью, но лучше всего ему удавались романтические печальные баллады. Кухарки, служанки и горничные слушали его и тщательно вытирали передниками глаза –так проникновенно он пел. Джулия обычно звала его к себе долгими осенними вечерами. Он застенчиво входил в музыкальную комнату, краснея, целовал руку хозяйке. -Я не смею, не могу спросить! - как- то пробормотал он, поддерживая хозяйке ноты. Джулия разбирала новую песенку, которую собиралась исполнить для Его Величества на следующем приеме. -Что такое, Франсуа? -Мадам, вы, верно, сочтете меня дерзким, и я навсегда потеряю возможность находится рядом с вашей милостью! -Неужели ты хочешь вернуться в Прованс? Я была бы очень огорчена! -Нет! - воскликнул он столь поспешно, словно эта мысль привела его в ужас. -Тогда смело говори, Франсуа. -Я прошу дозволения приходить в музыкальную комнату, ваша милость, в те часы, когда ваша милость в королевском дворце Лувре. Я хочу сочинить гимн в честь вашей милости! Он покраснел до корней волос. Джулия рассмеялась. -Ну конечно, сочини, прошу тебя. И, если можешь, не один. Я скажу тебе больше –мне, увы, слишком давно не посвящали куплеты - мой супруг, уж не знаю как, отвадил всех моих поклонников. А для женщины важно чувствовать себя привлекательной! -В честь вас уже сочиняли гимны?! – заметил он с каким- то странным дрожанием в голосе. -Не совсем так, Франсуа!– помолчав, сказала Джулия, внезапно ощутив тяжесть в сердце. Юноша своим пением, наивными стихами, непосредственным смехом скрашивал ее одиночество, но не мог до конца избавить ее от тоски по мужу. Уже прошло три недели, а известий от де Арамисец не поступало. Джулия каждую ночь ворочалась в холодной постели без сна, испытывая давящую боль в груди. Ей было страшно, что былая беззаботная жизнь с Анри уже не повторится никогда. Предчувствия какой- то неотвратимой беды томили ее, лишали сна и покоя. Кроме того, ей хотелось, чтоб де Арамисец разделил с ней радость от тайны, которую она носила в себе уже несколько месяцев. Она проклинала чрезвычайную самостоятельность мужчин и злилась на себя, что не может спокойно выслушивать вопросы о муже в Лувре или знакомые южные нотки в голосе Франсуа. К юноше она испытывала искреннюю симпатию. Он ей нравился, и, возможно, она была даже в него чуточку влюблена. Влюблена в звонкий смех, в синие беззаботные глаза, в юность, в его мечты о наивном простом счастье. Но сама того не понимая, она любила в нем де Арамисец. Глубокий голос Франсуа напоминал о нем, живость движений, гибкость, музыкальность, да и просто тот факт, что он был из тех же мест, согревали ее сердце. Но все чаще слезы наворачивались ей на глаза, она поднималась в детскую к дочери, всматривалась в ее глазки и боялась опустить ее с колен, чтоб тревожные мысли вновь не налетели на нее ужасающим роем и не вызвали слезы. Вот и сегодня она не смогла сдержать слез и, бессильно опустив голову на руки, рыдала у столика с начатым вышиванием. И такими безутешными, разрывающими душу были эти рыдания, что Франсуа, ищущий хозяйку, быстрее молнии бросился к ней. Бледный, испуганный, растерянный, он упал перед ней на колени. -Мадам! – воскликнул он. – Что с вами? Что же вас так огорчило!? -Нет, ничего, - прошептала Джулия, пряча лицо в ладонях. -Прошу вас, скажите! -Нет, нет! -Что я могу сделать для вашей милости, чтоб утешить вашу боль?! -Он написал, что задерживается еще на месяц! – сквозь слезы проговорила Джулия. – Его величество чувствует себя неважно и двор задерживается под Ла-Рошелью! Господи, а как же я! Милый мой, любимый, где же ты?! Юноша смотрел на нее широко распахнутыми глазами. -Франсуа! Что же со мной будет, если с ним случится беда!? Я умру, клянусь! Но у меня есть дочь, и скоро будет еще малыш, поэтому я постараюсь верить, что все окончится хорошо, но верить так тяжело, так невыносимо трудно! Она с надеждой глядела на него, словно ожидая поддержки. -Я не могу больше ждать его, - шептала она. – Я так устала, Франсуа! Одна без него...слишком давно.... И, так как он молчал, Джулия взяла в ладони юное лицо своего верного пажа. -Почему его нет так долго?! – вопрошала она. – О, Анри, любовь моя, не покидайте меня! Никогда! Я не могу без вас, Анри! Она не заметила, какими громадными стали глаза Франсуа. -Вы его так любите? – странно спокойно спросил он. Она обессилено кивнула. -Люблю, очень люблю! Иначе бы не обвенчалась с ним! -Почему же он тогда уехал? – спросил он почти насмешливо. -Это приказ. Ему приказали. А мне так плохо без него! -А я? - спросил он. В глазах его застыли слезы, но в эгоизме любви она не замечала их. -Это так тяжело! Я не могу спать! Лежу и трясусь от страха! И жду его, а его все нет! В прошлой раз, - я уже говорила тебе?- он вернулся со страшной раной в груди! Сколько слез я тогда пролила, ты даже не знаешь, милый мой Франсуа! -Он скоро приедет, ваша милость. -Ты думаешь? – прошептала она, с надеждой глядя ему в глаза. -Да, ваша милость! -О, верный друг мой!– и, чуть улыбнувшись, она опустила голову ему на плечо. -Я сочинил вам гимн! Хотите его послушать? Мой гимн необычный, не такой, какие уже посвящали вашей милости прочие господа! Джулия встала и смущенно улыбнулась. -Ты прости меня! - сказала она, вытирая платком глаза. – Я прямо не в себе все эти дни. Я послушаю музыку потом… Мне нужно спросить у Изабеллы, что ей известно о возвращении короля. Она наверняка что-то знает от своего дяди... Джулия виновато глянула на юношу. -Я допустила непростительную ошибку, - пожаловалась она, – задержав вас почти до полуночи. Можешь отдохнуть, Франсуа, а я тем временем напишу и отправлю письмо Изабелле. Идите, дорогое мое дитя! Он подавленно молчал. Продолжение следует...
Немо: Глава 18 -Франсуа, я была сегодня в Лувре, - радостно сообщила Джулия. – Слава богу, короля ждут через три дня. Я думаю, теперь де Арамисец ничего не задержит и он поспешит ко мне! Юноша молчал. Он медленно перебирал струны лютни, даже запел что-то полголоса на баском наречии, словно намереваясь отвлечь ее от грустных мыслей. -Ах, милый мой Франсуа, жду не дождусь, когда он приедет! Лютня издала странный стонущий звук и замолкла. -Я знаю, мое мнение безразлично для вас, ваша светлость, - вдруг запальчиво молвил юноша. – Но он не достоин вас. Если б он был достоин вас, ваша милость, он бы не уехал! -Он не мог этого сделать,- рассеянно объяснила Джулия. Она начала прохаживаться по комнате, сжимая виски пальцами. - Это был приказ короля! -Ради любимой женщины приказ можно и нарушить! – рассудительно и упрямо заметил юноша. -Что ты такое говоришь! Это долг, Франсуа, долг дворянина служить государю, долг чести! -Простите меня, ваша светлость, мне никогда не будут доступны эти господские разговоры о чести и долге, ибо я всего лишь бедняк без имени и состояния! -Ты ошибаешься, милый Франсуа! У тебя есть талант. Не каждому дается такое богатство, которое заключено в твоем серебряном голосе! -Ваша милость, - он опустился перед ней на колени. – Это несправедливо! Он уехал, а вы преданно ждете его! Он задерживается, а вы плачете днями и ночами напролет! Он и знать не хочет, как вам тяжело! – И, видя протестующее движение хозяйки, добавил: - Даже если и знает, то зачем оставил вас!? Оставил самонадеянно, будто вы целиком и полностью принадлежите ему. Разве он не опасается, что вы можете полюбить другого человека, более нежного, более верного!? Ему дана свыше привилегия охранять вас, красивую и мягкую, дозволено ловить вашу улыбку, целовать ваши руки, а он позволят себе уехать, ни капельки не задумываясь о ваших чувствах! Другая бы не простила ему…А вы почему- то любите его! Именно такого - надменного, самоуверенного, честолюбивого, безжалостного вельможу! Он должен был знать, что вы страдаете, если его нет рядом, но он равнодушен к женским слезам… А я все время рядом с вами... -Франсуа, ты ума сошел! - воскликнула изумленная Джулия, словно прозрев. Она впервые увидала его горестно сложенные губы и печальные глаза. -Я говорю правду! Я знаю свое место, вижу, что вы не можете полюбить бедняка! Вы слишком прекрасны, богаты, знатны. Сословная честь для вас слишком важна! Вы украшаете собой королевский двор, а я - нищий простолюдин, которого вы взяли в дом только из-за доброго сердца. Я не должен даже сметь мечтать о вас! Я заранее проигрываю по сравнению с ним! Он – ровня, да?! Я же могу предложить вам только одно - мою душу - грубую, неотесанную - и мои песни! -Боже мой! - Джулия с сияющими глазами провела рукой ему по нежной, будто девичьей, щеке. На миг она почувствовала себя счастливой, так растрогало ее откровенное признание Франсуа. -Ах, если я был богат! – нервно перевел он дыхание, чувствуя ее ласку. Щеки его пылали. - Я сделал бы все, чтоб вы были счастливы. О большем я не смею мечтать в жизни! -Милый мой! -Он не достоин вас! -О, боже! Не смей, не смей так говорить! Юноша будто очнулся. -Простите меня, ваша милость! – прошептал он в замешательстве. Джулия покачала головой и подала ему руку с улыбкой порицания, нежности и удовлетворения. Джулию, несомненно, влекло к Франсуа, и она не могла в этом не признаться, хотя этому нежному чувству было далеко до страсти, которую она питала к де Арамисец. -За что ты все- таки его так ненавидишь!? - наконец спросила она лукаво, даже губу закусив от нетерпения услышать комплимент. Франсуа поднял голову к окну, где солнце скрывалось за низкими пухлыми тучами, плотным строем наступающими с севера. -Он любит вас! - выкрикнул он зло. - Здесь все принадлежит ему: блюда, с которых я ем, тюфяк, на которой я сплю, книги, которые листаю в задумчивости, он -хозяин, а я могу только целовать ковер в коридоре, по которому ступали ваши прелестные ножки! -Замолчи! - прошептала потрясенная Джулия. -Он не понимает, чем владеет! Я бы ни за что не оставил такое сокровище! -Замолчи! -Да, конечно! Я должен молчать, потому что вы принадлежите ему! И между нами гранитной толстой стеной стоят бедность и мое незнатное происхождение. И даже мои преклонение перед вашей красотой, которую я пронесу через всю мою жизнь, не могут ни на шаг приблизить меня к вашей милости! -Франсуа! -Я не могу упрекнуть вас в жестокости, мадам, о нет! Это я позволил себе совершить непростительную для бедняка ошибку - полюбить вас, - Франсуа смутился и дрожащей рукой взялся за гриф лютни. - Пусть я слуга, но один раз в жизни я могу прямо сказать о моих чувствах. Я хочу вам спеть кое-что из песен поэта г-на де Жиара. Он нежно провел пальцами по струнам, лаская, словно они были живым существом. На смуглом лице его мягко сияли ангельской прелести синие глаза. -Пой, лютня, не о жалобе напрасной, Которой душа моя полна,- Спой о моей владычице прекрасной. Забудь про боль, Что неустанно гложет Меня. И пусть прекрасный голос С моею нежной песней звуки сложит. Но о сокрытой доле красоты Не пой мне, лютня, я прошу, не надо. Не пой о том. К чему летят мечты. Не пой мне, как бессмертная отрада Стремиться ввысь, раскрыв свои крыла- И не страшна ей ни одна преграда. Как сердце у меня она взяла И как порой она меня терзала, Душой грустна, устами весела. Но если песнь такую, как пристало, Не сможешь ты найти в своей струне, Тебя жалеть я стану столь же мало, Сколь мало у нее любви ко мне! Джулия молчала. -Не сердитесь, сударыня! - прошептал юноша пылко. -О, дорогой Франсуа! - со слезами умиления воскликнула она. – Что мне сделать для тебя, говори! Ты заслуживаешь какой-то особой награды! -Ничего мне не надо!- горестно вздохнул он. - Только улыбнитесь мне! Я счастлив, когда вы смеетесь! Ваш чудесный смех можно переложить на ноты, так он гармоничен! Джулия задохнулась от его горячих слов и жаркого дыхания. -Ах, ты так любишь меня?! - воскликнула она. -Да! Шепот неуклонно сближал их, придавал интимный оттенок откровенному разговору, коварно вовлекал в липкие сладостные любовные тенета. -Мне приятно, - призналась Джулия. -Это самой страшное, что могло со мной произойти, мадам! – он непосредственно, совсем по - детски рассмеялся. - А я все - таки счастливее всех знатных господ! Они и богаче меня и знатней, но вы - со мной! От избытка нежных чувств, захлестывающих ее, Джулия тоже засмеялась и обняла юношу. -Ах, какой ты все-таки милый! Он не удержался - что было невозможно! – и пылко поцеловал ее. Она ответила на поцелуй. Дверь тихонько отворилась. Вошедший застыл на пороге, будто пораженный молнией. Джулия медленно отстранилась от Франсуа. Бессознательный переход глаз от лица Франсуа к дверям - и она вскрикнула. -Анри! - со стоном радости и облегчения она рванулась к мужу, но вдруг остановилась. Ей стало дурно от страха, потому что она разглядела исказившееся гневом лицо супруга. Он смертельно побледнел, ноздри его тонкого носа затрепетали, а устремленный на Франсуа взор горел диким огнем. Хриплое дыхание раздирало его грудь, а злоба и внезапная ненависть задушили в де Арамисец все проявления благоразумия или сомнения. Он стремительно выхватил шпагу. Джулия ослабела. Она поняла, что, даже если упадет в обморок, он сейчас не обратит на нее внимания. И уверенность в непоправимой ужасной катастрофе охватило ее, подавив все чувства. Франсуа по-прежнему стоял на коленях у кресла, в пол-оборота к дверям. На смуглом красивом лице его не было страха, словно он был заинтересован приближающейся смертью или, скорее, загипнотизирован ею. Де Арамисец, тяжело дыша, бросился на него. Дикий крик Джулии распорол страшную предательскую тишину комнаты. Франсуа не был виноват, а если и был, то никак не заслуживал смерти. Во всем виновата была она одна. Это она поощряла слугу, и кокетничала, и надевала откровенные наряды, и лукаво смотрела из-под ресниц! Ей было скучно и она перед этим мальчиком разыгрывала спектакль соблазнения, хотя ей этого вовсе и не было нужно! -Анри! - закричала она и бросилась к мужу. – Нет! Только не это! -Прочь!- загремел он, подняв руку в дорожной перчатке. Джулия зажмурилась. Она была уверена, что он растерзает ее сейчас, ударит, убьет! Но он не должен, не должен оборвать жизнь юного мальчика. Джулия упала на колени. Она цеплялась за высокие ботфорты мужа, не давая ему сделать и шагу. -Нет! - истерично кричала она. - Он ничего нам не сделал, Анри! Ради любви, ради нашего дитя пощади его! Я умоляю! Я не смогу любить вас, если вы совершите убийство невинного ребенка! Лицо де Арамисец страшно исказилось. -Прочь! -Это Франсуа, Анри, сын вашей кормилицы. Он приехал к вам из Прованса. Пожалейте его! Де Арамисец впился горящим взором ей в залитое слезами лицо, ожидая прочитать в нем те мысли, что владели ею сейчас. Джулия в панике сжалась, втянув голову в плечи, каждую секунду ожидая его удара. Де Арамисец с силой швырнул шпагу на пол. Он резко развернулся и пошел к дверям. Там он, не оборачиваясь, остановился. -Убирайтесь из моего дома, - произнес он ледяным тоном. – Клянусь честью, я убью вас обоих, если вы задержитесь хоть на минуту. Он вышел и с силой захлопнул дверь. Продолжение следует...
Немо: Глава 19 Джулия, все еще сидя на полу, спазматически ловила ртом воздух. Она не могла плакать, так схватывало холодной судорогой у нее все внутри при каждом вздохе. Жестокие слова мужа оглушили ее. «Что же теперь будет?»- опустошенно думала она. Франсуа отер пот, обильно струившейся по лбу, встал и подошел к ней. Джулия резко отстранилась от него и глянула с откровенной неприязнью. Она любила де Арамисец - Франсуа ясно видел это. Гораздо красноречивее всех слов были сейчас ее потемневшие глаза и растерянная поза – во всем ее существе плескалась боль и раскаянье перед содеянным. -Пусть он убьет меня, но я должен сказать, что это я виноват во всем!- прошептал Франсуа. Джулия отрешенно покачала головой. -Тебе нужно уходить. Франсуа медленно, как во сне, взял лютню. -Если вы прикажете, я уеду из Парижа, мадам. Перед Джулией вся жизнь начала заволакиваться черным туманом беды. Она все еще слышала любимый голос человека, которого только что страшно оскорбила. Она совсем недавно предупреждала неосмотрительную Изабеллу и вот сама совершила более страшную ошибку! Изабелла –де Арамисец осуждал ее и за такую малость!- только выслушивала вирши дона Себастьяна, а она, Джулия, целовалась с Франсуа и была готова отдаться ему – ради игры, со скуки! И вот теперь она разбила свою жизнь и жизнь их дочери! Франсуа с молчаливой беспомощностью наблюдал за ней - его юношеские первые мечты о любви рассыпались, будто сухие горошины, и он не знал, как их собрать. -Иди в дом графа де Силлек, - прошептала Джулия. - Тебя там примут. Иди! Ну что ты медлишь! Оставь меня, слышишь! Если бы не ты, он не рассердился бы на меня. Видеть тебя не хочу! И она, рыдая, бросилась вон из комнаты. Давно ли, казалось, она мечтала о встрече с любимым, а теперь, совсем больная, горько рыдала в спальне. «Он оставил меня, - причитала Джулия в лихорадке любви и иссушающего стыда. – Поцелуй, всего невинный поцелуй для другого, и он бросил меня, сказал, что я ему противна! Ах, как он мог подумать, будто я изменила! Что же теперь со мной будет?!» Он не пришел к ней и ночью. Зубы Джулии лязгали от холода, ступни сводило судорогой, хотя в спальне было жарко натоплено. Она жаждала встречи с мужем и опасалась увидеть его, потому что смутно подозревала, что ранила своим глупым поступком его в самое сердце. Никогда, никогда она не видела у мужа такого лица, как когда он наблюдал, как она жадно целует другого! Утром, за завтраком, Джулия, давясь, проглотила только маленький кусочек пулярки и безвкусный листик шпината. -Господин герцог уехал сегодня утром к господину де Тревилю, - доложил ей управляющий. - Господин должен был приехать только сегодня, но прибыл раньше... У Джулии защипало глаза. Он спешил к ней, чтоб провести с ней ночь... их ночь, а нашел рядом с ней другого... Предательница - вот кто она! Мерзкая предательница! «Он что –то сделает со мной,- подумалось вдруг Джулии, и она в бессилии заломила руки. – О, господи, не допусти этого! Не допусти, чтоб он услал меня в какой-нибудь отдаленный монастырь со строгим уставом– подобное наказание в его духе!» Де Арамисец должен знать, что она любит только его! Если де Арамисец не переубедить, она никогда не увидит его влюбленные глаза. Джулия хорошо знала своего мужа - он был мстителен! «Я не могу больше находиться здесь!- сказал она себе, изнемогая от неизвестности. – Я сойду с ума, если он возненавидит меня! Я любым способом должна вымолить прощение!» Она украдкой заглянула к нему в кабинет. Сломанный стул валялся у дивана, на котором, среди брошенных в минуту раздражения камзоле и плаще блестел небольшой плоский футляр синего бархата с золотым тиснением. Открыв его, Джулия невольно издала вздох восторга – сапфировое ожерелье переливалось на ее дрожащей ладони - богатый, любовно выбранный подарок. Джулия сдвинула ниже декольте и надела ожерелье. «О, моя любовь!» - подумала Джулия со страстью. Она упала в кресло у его стола и неожиданно забылась в тяжелом сне, полном мучительных кошмаров. Ей снилось, что она расстается с мужем навсегда, что он кричит на нее, угрожает, а затем разворачивается и уходит, а она бежит, бежит за ним в холодном тумане, но цепляет пальцами лишь воздух. Она заплакала и проснулась. Ей было жарко. Джулия быстро открыла глаза и тут же зажмурилась. У стола, спиной к ней, сидел муж и что- то писал. Сама она была укрыта его плащом. Джулия боялась шевельнуться. «Я люблю тебя! - думала она. – О, как я тебя люблю»! Она невольно потерлась щекой о бархат его плаща. Де Арамисец внезапно бросил перо и подошел к окну, где мрачный дождливый день уже перевалил за середину. Его нервные белые пальцы вторили каплям, стучавшим в окно и выбивали неровную дробь на раме. Де Арамисец обернулся, желая бросить на нее взгляд, и глаза его встретились с тревожным взглядом жены. -Рад видеть вас проснувшейся! - съязвил он, иронично склоняясь в легком поклоне. – Я же велел вам покинуть мой дом, а вы позволили себе меня ослушаться! Допустим, вам нужно время собрать самое необходимое и проститься с Его Величеством, но вы могли это сделать незаметно для меня! По чести сказать, я надеялся, что вы не появитесь здесь самое меньшее неделю. -Анри, не будьте таким злым!- воскликнула Джулия, вскакивая. -С чего бы это я был добрым и милосердным? -Помилуйте, не мучьте меня! Вы же знаете, я люблю только вас! -Да, теперь я все знаю!- прервал он ее все так же язвительно. – Я знаю, как вы любите невинно развлекаться, когда вашего супруга нет в городе. Джулия покорно склонила голову. Пусть он сердится на нее, смеется над ней, только пусть будет рядом! -Почему это вы замолчали? - осведомился он подозрительно. – Почему стали столь послушны? Как это на вас непохоже! Вы никогда не упускаете случая ответить мне в вашей обычной едкой манере! Или неловкие поцелуи мальчишки-слуги действительно растрогали вас? Если это так, мадам, зачем вы явились в мой кабинет, да еще и решили принимать самые обворожительные позы? -Я ничего такого к Франсуа не испытывала… -Нет? И вы считаете, мне достаточно ваших слов извинения? "Я ничего не испытывала!" – передразнил он. - Как будто нужно что- то испытывать, чтоб наставить мне рога! Признаюсь, я не скоро забуду ту сентиментальную сцену – вы и глупый паж! -Это случайность, уверяю! -О, я заметил с годами, что женщины, милые импульсивные существа, все делают случайно. Даже предают, верно, сударыня!? Ну, нет, меня нельзя так просто обманывать, черт возьми! Я отомщу вам, уж будьте спокойны! И не рассчитывайте, что вам удастся обаять меня этими вашими невинными глазками. Вы целиком в моей власти! Я могу наказать или помиловать вас, как уж захочу! А накажу я вас страшно! -Что вы намереваетесь делать?! -Я - ваш господин перед богом и людьми, и поэтому быстренько собирайтесь и отправляйтесь в наше поместье в Провансе - я больше не хочу видеть вас! И захочу ли, не могу сейчас сказать! Думаю, нет! -Вы меня отсылаете?! -А как вы думали?! Но это еще не все! Вы уедете одна! -А Изабелла?! Вы же не лишите меня дочери! -Ваш вопрос чрезвычайно занимателен, клянусь честью! Кем вы меня считаете, святым Мартином, что ли? Моей дочери не нужна такая мать! Поэтому Изабеллу вы оставите здесь! Я один стану воспитывать ее, если только не задумаю найти ей хорошенькую миленькую няню! Ха, я вижу, вы потрясены! Право, не настолько же вы глупы, что рассчитывали на прощение!? -Я ждала вас все эти долгие дни, Анри! - прошептала она, чувствуя, что губы дрожат от невольных слез. – Ругайте меня, злитесь, только не оставляйте меня! -Вы столь наивны, милая моя, что всерьез рассчитываете на мое доверие к вашим льстивым словам? Право, не ожидал от вас этого. Мне казалось, вы хорошо знаете меня. Что ж, я ошибся! Он пожал плечами и пошел к дверям. Джулия действительно рассчитывала, что очарует де Арамисец, но все произошло не так. Она, всхлипнув, бросилась к нему и вцепилась ему в плечи. -Что еще? – спросил он холодно. –Не злите меня, сударыня! Иначе мне придется лишить вас свободы! Как вы отнесетесь к тому, что я не разрешу вам выходить из нашего дома в Провансе? Я могу запретить вам даже гулять, не то что принимать гостей! Но Джулия была слишком женщиной, чтоб не понять, что он простит ее, пусть даже не сейчас. -О мой любимый! Я так несчастна, так измучена вашим отсутствием… -Не желаю слушать ваши жалкие объяснения! -Радость моя! -Сударыня, вы же знаете, на меня, как на лицо духовное, не действуют ни приятные слова, ни милые улыбки, ни горячие взгляды! Но Джулия уже положила голову ему на плечо и блаженно закрыла глаза. Несколько дней ушло на примирение, пока, наконец, Джулия не приехала в гости к Изабелле. В этот день погода испортилась с утра: небо посерело и заслезилось мелким нудным дождем. Холодный ветер задувал порывами, неприятными струйками норовил забраться под одежду, будто высасывая из редких прохожих радость и хорошее настроение. Изабелла была дома и занималась домашними делами, когда Джулия вошла к ней. Усевшись в кресло с подушками у камина и поставив ноги на скамеечку, гостья поинтересовалась: -У тебя нет новостей? Никаких удивительных событий за эти три дня? -Нет, - ответила Изабелла. Она что-то угадала по непривычно серьезному лицу подруги, и взор ее стал острее. – А что должно было случиться? Что-то неутешительное? Ах, я так и знала! В последнее время у меня странное предчувствие – что-то грядет, и не скажу, что хорошее! -К тебе должны были прийти от моего имени, - напомнила Джулия, покраснев. Изабелла подняла брови. -Как же так?! - прошептала Джулия. – Он должен был прийти к тебе, я ему велела. Или он, несчастный, даже не слышал меня? -Кто он, позволь поинтересоваться? -Франсуа, мой юный музыкант и домашний поэт! О, боже, куда же он пошел, если не к тебе?! Изабелла внимательно посмотрела на подругу и велела подать ей горячего вина. -Анри устроил такой скандал! – продолжала Джулия. – Ему не понравилось, что я приютила Франсуа. А ведь Франсуа – не просто какой- то слуга, а мой друг, сын его кормилицы! -Позволь не поверить, - фыркнула Изабелла. – Я не могу представить, что твой супруг просто так выгоняет гостя на улицу. У южан очень сильны родственные связи. Я скорее ожидала бы, чтоб г-н де Арамисец дал кров и пищу сыну своей кормилицы. -Признаюсь тебе – только не осуждай меня! - я целовалась с Франсуа! Но, Изабелла, это был невинный каприз, уверяю тебя! Анри увидел нас…И вот, когда муж велел ему уходить, я отправила мальчика к тебе! Он должен был прийти! -Но никого не было! Никто не приходил! -О боже! -Но юноша мог отправиться куда-то еще. -Никуда он не мог направиться! Потому что он никого не знал в Париже, и денег у него при себе не было. Он, как сказали мне слуги, после скандала взял лютню и вышел за дверь! Даже без плаща! На ночь глядя, один, без денег! Я была уверена, что он найдет твой дом! А теперь выясняется, что он пропал! А вдруг он в эти минуты дрожит от холода под Новым мостом вместе с бродягами! Изабелла успокаивающе погладила подруге белый лоб. -Не плачь раньше времени! - мягко сказала она. – Подумай, мог ли он вернуться обратно в Прованс? -Нет и нет! В Провансе у него никого не осталось! -Может быть, у него было рекомендательное письмо еще к кому-нибудь?! -Нет! Он много раз повторял, что служба у де Арамисец - его единственная надежда! -И он рискнул оскорбить человека, служба у которого была его единственной надеждой, прямо у него дома?! Как только де Арамисец не повесил его! -Ах, Изабелла! Не ругай меня, а пойми! Что мне делать?! -Искать своего музыканта, что еще! -Я знала, что ты поймешь меня! Но послушай – говорят, что в Париже есть страшные места, трущобы, попав в которые человек может сгинуть навсегда! Вдруг Франсуа оказался там!? О небеса, он такой мягкий, наивный, почти дитя, он погибнет там. Изабелла велела слугам добавить дров в камин и подать подруге успокоительного питья из ромашки. -Обе мы хороши! – улыбнулась она, сглаживая нервную атмосферу. – В эту осень мы словно сошли с ума! Что же это такое? Мы будто одержимы нездоровой страстью ко всему мужскому полу! -Да ты что! – возмутилась Джулия. Она поставила бокал и выпрямилась. – Никакой серьезной страсти не было! Я и не думала влюбляться в него! Но он почти ребенок! Если б у меня был сын, я волновалась бы за него так же! Я не хочу, чтоб из-за меня Франсуа раньше времени познал жизненные невзгоды. Он - музыкант, юноша романтичный и нежный. Бог знает, что с ним может случиться в огромном городе! Мы должны помочь ему! -Да как же?! Мы не можем вдвоем обыскивать трактиры, тюрьмы, лавки, монастыри, суды и улицы одну за другой! А нищие? Калеки? Бродяги? Он легко мог стать жертвой какой-нибудь воровской шайки! -Изабелла! А если нищие и калеки в этот самый момент убивают Франсуа? Ах, я не могу об этом думать! У меня разрывается сердце! Изабелла вздрогнула. -Жули, если он попал на улицы около страшного Монастыря дев божьих, мы с тобой не можем уже помочь ему! -И где это место? -Это перекресток улиц Дюкер и Ремю. -Никогда не слышала! -Но туда нельзя! Это – верная смерть для любого! Там исчезло больше городских стражников, чем погибло дворян при взятии Ла- Рошели! Дядя Жозеф рассказывал, что в прошлом году Его Величество приказал проложить через трущобы новую улицу. Так каменщиков убили там в первый же день! -Нет! - вскричала Джулия. -Даже слуг нельзя туда послать! Джулия задрожала. Слезы покатились у нее из глаз. -Это я виновата! – пролепетала она. – Если б я не целовалась с Франсуа, Анри не выгнал бы его. А теперь моего поклонника заберут в свои ряды беглые каторжники! Бог знает, как они станут глумиться над ним! А если он станет нищим или превратиться в калеку, боже мой!? Бедный Франсуа! Такой красивый и милый! -Женщины - фантазерки! – засмеялась Изабелла. - Может быть, он играет себе в кости в уютном трактире "Королевский меч", а мы с тобой про его парижские злоключения целый роман выдумали! Джулия схватила подругу за руку. -Напиши своему дяде Жозефу дю Трамбле. Он ведает шпионами и агентами всех сортов. Вдруг они знают, где можно найти Франсуа! Изабелла была крайне расстроена просьбой подруги, но решила, что отыскать наивного юного музыканта на холодных опасных улицах Парижа будет правильно. Она вздрогнула, думая о Дворе нищих. Это было страшное зловонное место, как говорили ей, где царствовали порок, похоть, насилие, воровство, убийство ближнего просто так, за краюху плесневелого хлеба, ради развлечения, со скуки, со злости! Она решительно написала письмо дяде с просьбой принять их с Джулией для важного разговора. Ответ пришел через час. Монах приглашал подруг к себе в Бастилию через две четверти часа. Потом он не сможет уделить племяннице ни минуты внимания, потому что уедет в Ла-Рошель и его не будет две недели. -О нет! – воскликнула Изабелла. Опустив письмо на колени, она взволнованно уставилась в пылающий камин. Продолжение следует...
Немо: Глава 19 (продолжение) Глаза Джулии начали вновь наливаться слезами. -Пожалуйста! -Я сдаюсь! - проговорила Изабелла. – Я поеду с тобой к моему ужасному дяде. Но ты, в свою очередь, послушайся меня: приготовься к самому худшему. Я попрошу дядю об услуге – найти в Париже юного музыканта, но дядя, если согласится, своего не упустит. Он потребует оплаты! -Деньги? Я заплачу! -Деньги? – возмутилась Изабелла. – Деньги в наше время интересуют людей ограниченных! Есть кое-что важнее денег! -И это... -Некие сведения, дорогая моя! Он запросит у тебя важные, а, может быть, и опасные сведения! -О чем? -Вот уж и представить боюсь! И больше ничего про эти дела не скажу! Ты еще не была в Бастилии, дорогая подруга? Нет? Тогда едем, посмотрим интерьеры, о которых все шепчутся с чрезвычайным интересом! И, еще: как бы ты меня не умоляла скрыть ото всех твою влюбленность в поэта из Прованса, я сообщу графу де Силлек, куда уехала. Его сейчас нет дома, но, как только он появится, ему расскажут о нашей безумной интриге! -А если о том, что я ищу бедного Франсуа, узнает Анри? -Я все равно не выйду из дома, не предприняв меры некоторой безопасности. Прошу тебя, дай мне минуту тишины! Джулия раздумывала о чем-то, пока Изабелла писала письмо мужу. -А нас не арестуют в Бастилии? – прошептала она. – Очень удобно, узники сами явятся в тюрьму! Изабелла решительно встала. -Джулия, скажи честно: ты боишься ареста и гнева мужа или ищешь невинного мальчика в чреве Париже? Или то, или это! Другого не дано! Вид тюрьмы Бастилии, как обычно, вызвал в них обеих нервную дрожь. Даже четверо слуг, которых они взяли собой, перекрестились почти одновременно. Бастилия упиралась крышей в темно- серое небо как чудовищный сундук уродливой и сгорбленной старухи - старьевщицы. Сходство усиливалось тем, что двери этого сундука скрипели, засовы открывались медленно, вода во рву шевелилась, вздымалась, будто что – то дьявольское стремилось вырваться из нее на воздух. Предъявленная записка отца Жозефа делала свое дело – огромные, усатые стражники с пустыми лицами старались быть вежливыми с приехавшими дамами, отчего казались еще страшнее. Карета медленно двигалась по единственному узкому мосту, связывающему Бастилию с городом. Из рва несло нечистотами, и Джулия не отрывала платка от лица. Когда они вышли из кареты и казались под высокими сводчатыми потолками крепости, Джулия не удержалась и начала молиться. От ее быстрого речитатива у Изабеллы сдали нервы. -О, пожалуйста, Жули! – поморщилась она. Кругом было сыро, мрачно, странно тихо, будто уши заложило ватой. Факелы в ржавых кольцах тоже, казалось, горели и чадили бесшумно. Свет не доставал потолка и будто истаивал в мрачной гулкой вышине. Иногда всполохи пламени продирались чуть выше середины голых стен, и тогда казалось, что потолок затянут футами черной мертвой паутины, настолько явным было ощущение какой- то дьявольской жизни над головой. Где- то под серыми плитами пола непрерывно раздавалось странное шуршанье, будто кто-то огромный бессильно, без цели и воли скреб пол ногтями. Толстый стражник с алебардой наперевес поводил гостей наверх. Поднимаясь по лестнице, Изабелла высоко поднимала юбку платья, боясь запачкаться, но, к удивлению, лестница оказалась тщательно вымытой, покрытой коровой дорожкой, правда выцветшей и покрытой дырами, проделанными то ли шпорами, то ли алебардами. -Тут не так страшно, как я думала! -проронила Джулия. -Конечно!- хмуро отозвалась Изабелла. Она не удержалась от иронии. - Мы же поднимаемся наверх, а не спускаемся вниз. От их молодых звонких голосов Бастилия сжалась и затаилась как мистическая химера. Сколько жизней было погублено в ней за триста лет, сколько надежд пропало, сколько мечтаний не сбылось, но тем сильнее был ужас перед ней, ибо здесь у пленников отбирали все, но оставляли самое страшное - Память. Легко пережить нищету, если ты родился в ней, заточение, если не знал ничего, кроме норы, унижение, если был унижен с детства; легко лизать хлеб с плесенью, если ты никогда не ел ничего сытнее фрументы, спать на полном насекомых тюфяке, если приучен дрожать на ледяном полу, а не на красиво вышитых согретых простынях. Легко перенести оскорбительный тон надсмотрщиков, удары по лицу и тумаки, даже насилие, коли ты родился от падшей женщины и пьяного каторжника. Но если ты помнишь иное - Бастилия невыносима! Знатные люди – вот какой была пища этой дьявольской Химеры, которую она с жадностью и злорадством заглатывала. Люди благородного происхождения, люди чести, совести, святости - вот ее радость! Люди оскорбленные, но помнящие уважение к себе со стороны других - вот ее кровавая жатва! Оставленная Память творила с этими людьми ужасные вещи – они помнили себя свободными, молодыми, всесильными, богатыми, а здесь царил ужас, хаос, плач, нищета, насилие! Здесь уничтожалось само человеческое достоинство. Бастилия переваривала этих людей и превращала в некие ошметки человеческой плоти - в бесполых и безликих узников. В комнате, куда вошли наши героини, все еще не было ничего страшного – просторная комната с тремя дверьми, с камином и креслами; на стенах – обширная коллекция оружия; высокое окно, забранное чистым стеклом с вышитыми портьерами с видом на бесконечные красные черепичные крыши Парижа. Это была приемная коменданта. Стражник, с идиотской улыбкой, которая, наверно, изображала любезность, подкинул в очаг сырую ветку, при этом раскидав угли по паркетному полу. Он что – то пробормотал и начал елозить перед очагом, собирая грязь в горсть. -Ах, оставьте ради бога! – воскликнула Джулия. Стражник, вытер ладонь о помятые латы и, неумело кланяясь, вышел. -Тут и проводит свои дни твой дядя? – прошептала Джулия. -Отнюдь! Он бывает здесь иногда. -Но пока я ничего такого… Их беседу прервал душераздирающий вопль: -Я тут, Богородица! Вопль, от которого кровь застыла в жилах, доносился из-за неплотно приотворенных дверей напротив тех, через которые они вошли, дверей, выкрашенных в противный коричневый цвет, заляпанных подозрительными бурыми пятнами. Изабелла подошла и выглянула в узкий коридор. -Оставайся здесь! – велела она подруге. – Если застанут меня за разговором с узниками, то всего лишь вышлют из города, а если тебя - то четвертуют за государственную измену! Она прикрыла за собой дверь и прислушалась. Узник смеялся и выкрикивал беспорядочные слова, слившиеся в один непрерывный вопль: -Забери меня! Изабелла подошла к его камере и прислушалась. Но узник теперь просто выл, как голодная собака, или душераздирающе смеялся! Разум, похоже, покинул его! Изабелла побоялась выпустить сумасшедшего и отошла. Она шла по коридору, тускло освещенному чадящим факелом. У нее было ощущение, что она подползла к самому краю бездонной пропасти. Уже мелкие камни срываются и беззвучно падают с головокружительной высоты, а она не может сделать самого маленького шага назад. Другая дверь, выходящая в коридор, была полуоткрыта. -Я отказываюсь! – простонал кто–то. Голос из комнаты был такой замогильный, что Изабелла вскрикнула. Она поколебалась и, оглядевшись по сторонам, вошла. Комната была совершенно пуста. Или нет?! -Я отказываюсь это делать! – повторял кто- то с надрывом. Изабелла подскочила к одной из стен камеры и отдернула с нее гобелен с любовными сценами из сочинений Кретьена де Труа. Зрелище, представившееся ей, повергло ее в ужас. За гобеленом располагалась маленькая ниша, в которой пряталась клетка не выше пояса и не шире разведенных рук. В клетке скорчился человек. Он глядел на туфли Изабеллы с таким диким видом, что она удивилась, что он еще говорит. Впрочем, вид его легко объяснялся - у ног Изабеллы стояла миски с мутной водой и кусочком хлеба. Отвратительная пища лежала с определенным умыслом- так, чтоб узник видел ее, но не мог, как бы не изощрялся, дотронуться до нее. Изабелла пододвинула ему воду. Он схватил миску и, захлебываясь, стал пить. Она с содроганием смотрела, как жадно он пьет, проливая воду на замызганный камзол с остатками золотого галуна и щеки его, заросшие щетиной, трясутся. -Тебя наняли специально, - простонал он, запихивая хлеб в рот обеими руками. – Уходи! У меня нет больше чести и достоинства, но последнее, что я могу, чтоб сохранить остатки разума, это не поддаваться на твои дьявольские искушения. Я не соглашусь на то, что вы предлагаете. Убирайся! И скажи им, что я не согласен! -Я могу попробовать выпустить вас! – пролепетала она. Он разразился каркающим смехом. -Меня спасали уже три раза, но все это были ловушки, ловушки! Когда уже ощущаешь запах свободы, когда уже мнишь себя за рвом, мечтаешь о горячей ванне и бокале бургундского, когда уже нюхаешь цветы, твой спаситель открывает дьявольский колодец! И хуже ничего нет! Я сам больше шага не сделаю отсюда! Убирайся! Изабелла попятилась, и портьера скрыла его. Она вернулась в комнату, стараясь не трястись. Отец Жозеф вошел в приемную с другой стороны почти вслед за ней. У него было хорошее настроение. -Что значит этот визит, дети мои? – спросил он почти игриво. –И вы прибыли так быстро… Я, клянусь святым Иофом, не ожидал, что вы решитесь заявиться в это уютное местечко! На это есть особая причина, да, милая племянница? Изабелла, с трудом шевеля языком, сообщила ему зачем они пришли. -Ваши идеи, дорогая Изабелла, с каждым днем становятся все хуже! - возмутился отец Жозеф. - Кто бы он ни был тебе, этот мальчик.. -Он мой учитель музыки!- встряла Джулия. -Пусть так! Но я не стану просто так рисковать моими людьми, посылая их на верную смерть в смердящие парижские трущобы! -Человеческая жизнь для монаха не имеет значения? - вскричала Джулия протестующе. -Я должен успокоить вас, мои пташки, поэтому скажу: ваш учитель музыки, оказавшись на улицах без оружия, давно уже почил. Удар кинжалом за лютню не удивителен. Любой нищий захочет продать инструмент за пару су старьевщику. Джулия побледнела, но нашла в себе силы любезно улыбнуться. Отец Жозеф улыбнулся в ответ. Изабелле захотелось закричать - будь осторожна! Но Джулия не заметила тени озабоченности на лице подруги. -Я прошу вас помочь мне, ваша светлость! – прощебетала она. –У вашей светлости столько власти в городе и стране! Словно поддавшись на комплименты, отец Жозеф колокольчиком позвал тюремного художника. Художник – молодой упитанный парень с выразительным лицом и белыми длинными пальцами, пристроился на краешке стула, достал большой лист пергамента и приготовился рисовать. Джулия описала Франсуа. Художник рисовал быстро. Он исправлял, стирал, спрашивал, кивал, уточнял, набрасывал. Пот тек по его лицу. Но дело шло на лад. То ли Джулия обладала редкой даже в наши дни способностью доходчиво объяснять, то ли художник был талантливым человеком, но через четверть часа портрет Франсуа был готов. Художник скопировал еще пять портретов – их должны были раздать нескольким стражникам. Одного из них отправили в Общую больницу – где лечились, рожали и умирали нищие. -А сейчас мне бы хотелось побеседовать с племянницей наедине! – сладко проронил отец Жозеф. – Нет, нет, дорогая Изабелла, сидите у камина, грейтесь, умоляю вас! Я же вижу, как вас бьет дрожь от дьявольской сырости Бастилии! Тут действительно несколько прохладно! Даже у меня самого тут часто ноют спина и шея! Я провожу мою прелестную гостью в другую комнату! Он встал, подал Джулии руку и поцеловал ей кончики пальцев. От такого всплеска чувственности у старого монаха Джулия растаяла. Она с готовностью повиновалась его сильной руке. Он подвел ее к третьей двери, распахнул ее. Изабелла нахмурилась. Она вытянула шею, чтоб заглянуть в комнату с того места, где сидела - действительно, помещение казалась светлым и нарядным. В нем приветливо горел камин, над которым красовался некий натюрморт с персиками, пол был выложен красивым резным паркетом, напоминающим цветочный рисунок в одной из зал Лувра. Джулия вошла. Отец Жозеф замешкался и споткнулся о сутану. Он был вынужден опереться локтем о стену. Каменная плита опустилась из щели потолка так быстро, что обдала его коричневую сутану облаком пыли. Изабелла вскочила. -Джулия! – закричала она в панике, с запоздалым раскаянием поняв, какую чудовищную ошибку они совершили. – Это ублиет - смертельный колодец! Там нельзя ходить! Стой! Стой, умоляю! Она била по стене кулаками, не в силах вспомнить, что именно украшало стены жуткой комнаты. Если книги, Джулия не подойдет к ним, прикосновением не приведет чудовищный механизм в действие и останется жива. Но если там духи или цветы - Джулия погибла! Продолжение следует...
Леночка Я.: Отлично! Только и впярмь не переборщите! Хотя- готический роман про мушкетеров - это круто!
полная версия страницы