Форум » Наше творчество » "Цыган" » Ответить
"Цыган"
jude: Название: "Цыган" Фэндом: "Мемуары графа Рошфора" Гасьен де Куртиль де Сандра, "Три мушкетера" А. Дюма Пейринг: Рошфор, монсеньор, Исабель да Сильва Жанр: Приключения Рейтинг: G Размер: Мини Статус: закончен Отказ: все права - авторам Предупреждение: Мери Сью во всей красе! Не спешите забрасывать обувью: моя героиня не отличается большим умом и сообразительностью, красотой не блещет, со шпагой в руке представляет опасность только для самой себя и, вообще, - сплошное недоразумение ;) ГЛАВА 1 Юля уже начинала жалеть, что записалась на эту экскурсию. Смотреть на орудия, которые человек изобрел, чтобы причинять страдания своему ближнему, - удовольствие сомнительное. Но побывать в Толедо и не посетить Музей инквизиции – это то же самое, что съездить в Париж и не посмотреть на Эйфелеву башню. По крайней мере, так утверждал дядя Рома, купивший ей эту путевку: «Ребенок должен знать историю своего народа, пусть даже такую страшную». «Ребенок…» - Юля улыбнулась. Ей уже 24. Эта поездка в Испанию была подарком на день рождения. Задумавшись, она не заметила, как отстала от группы. Голос гида звучал все тише. «Еще не хватало здесь заблудиться!» - Юля заторопилась и чуть не полетела на пол, наступив на что-то скользкое. «Под ноги надо смотреть, растяпа», - обругала она себя. Что-то оказалось массивным золотым кулоном старинной работы в форме шестиконечной звезды. «Ох, дорогущий, небось. Интересно, кто бы мог его здесь обронить? - Юля подобрала украшение, - Надо отдать охране или гиду». С этими мыслями она отправилась догонять группу. Экскурсия подходила к концу. Гид – мрачный молодой человек («Неудивительно, попробуй-ка поработай каждый день в подобной обстановке», - пронеслось у Юльки в голове) спросил, есть ли у них вопросы. - А про Франсиско да Сильва Вы можете рассказать? - она обычно стеснялась задавать экскурсоводам вопросы, но тут не выдержала. Марранами* Юля серьезно «заболела» в прошлом году после книги Эдварда Крицлера «Еврейские пираты Карибского моря». За Крицлером последовал Сабатини «Торквемада и испанская инквизиция», Клугер со своим «Мушкетером» и много еще чего, например, увлечение средневековой испанской музыкой. А да Сильва ее особенно интересовал: неслыханный случай в истории Святой Инквизиции – обвинение почти целиком строилось на показаниях самого подсудимого. Этот человек не только не отрицал того, что он еретик, он гордился своей ересью. 12 лет да Сильва спорил со светилами теологии. Его не смогли переубедить и сожгли. Как иудействующего. - О ком? - переспросил гид. «Ну да, конечно, откуда ему знать, Франсиско казнили в Перу, а не в Испании», - Юлька вышла из здания, повернула за угол и уже собиралась поймать такси, как вдруг обнаружила, что все еще сжимает маген-давид в ладони. Она вернулась, но было поздно: музей работал до шести, а часы уже показывали пять минут седьмого. Юля подергала ручку двери: закрыто. - Ну как музей? - приветствовала Юльку младшая сестра. Она осталась в гостинице, сославшись на усталость и натертые ноги. - Страсти-мордасти! Ты ничего не потеряла, - Юля силилась перекричать орущий телевизор: Дашка, как обычно смотрела MTV. Юлька шмыгнула в ванную и открыла воду. После всего увиденного и услышанного сегодня она почти физически ощущала себя грязной и очень хотела залезть под душ. Первое, что она заметила, выйдя из ванной, была Дашка, восхищенно разглядывающая маген-давид. - Классная штучка! Сколько заплатила? - Положи. Это из музея. - Стырила, да? Ну, ты даешь, сестренка! Я всегда знала, что ты не такая тихоня, как кажешься! - Нашла, - Юлька чувствовала, что отчаянно краснеет, - Надо будет вернуть. - Я примерю? - Не надо. А вдруг это украшение кого-нибудь из жертв Святого Трибунала? - Ерунда! Кто-то из туристов потерял. - Все равно, не стоит. - Тогда ты надень! Я хоть посмотрю. Ну, пожалуйста! Понимая, что сестра не отвяжется, Юля взяла кулон. Дашка помогла ей застегнуть цепочку. Ух, тяжелый. Юля взглянула на себя в зеркало. А смотрится! Она не очень любила украшения и редко их надевала, но это была по-настоящему красивая вещь. Это вам не ширпотреб. Такие не продаются в сувенирных лавках, тут видна рука мастера. Наверное, делали на заказ. Кто же носил этот маген-давид до нее? Юлька вдруг почувствовала, что вся комната куда-то плавно едет. Она еще успела услышать испуганный вскрик Дашки, а затем все исчезло. Когда Юля открыла глаза, было уже раннее утро. В ушах звенело. Наверное, она крепко приложилась затылком об пол, когда падала. - Даш, ты здесь? - позвала Юля. Ответа не последовало. Юлька поежилась, холодно и пахнет чем-то непонятным: то ли сыростью, то ли лекарствами. Наверное, сестра вызвала скорую, и ее увезли в больницу. Она осмотрелась. Тусклый свет пробивался из узкого окошка под потолком. Комната больше не плыла перед глазами (и то радует), но вот странность: на больничную палату она походила мало, на гостиничный номер - еще меньше. Помещение, в котором Юлька себя обнаружила, напоминало, скорее, тюремную камеру или монастырскую келью. Из дальнего угла донесся какой-то шорох. Мамочки, да она тут не одна! - Кто здесь? - Юлькин голос почти сорвался на визг, - И где я? - добавила она уже тише. - Вы там же, где и я, а именно – в тюрьме Святой Инквизиции в Толедо, - хриплый голос незнакомца звучал насмешливо, - А я…- он закашлялся, - в Италии меня звали цыганенок Чезаре, во Франции Сезар, а здесь, в благословенной Богом Испании, Сесар, к Вашим услугам, сеньорита!- с этим словами Сезар поднялся и поклонился Юльке, словно они были на каком-нибудь званом вечере. Но она была так ошарашена, что проигнорировала приветствие. Святая Инквизиция, тюрьма, цыган – бред какой-то или чей-то глупый розыгрыш. Ее, вообще, легко разыграть, она слишком доверчивая. Дашка обожает над ней подшучивать. А вдруг не бред? Юля нащупала кулон на шее. Вот так безделушка ей досталась! - Какой сейчас год? - 1625 от Рождества Христова, – снова этот надсадный кашель, – уже как неделю. - Седьмое января? Значит у меня сегодня день рождения, - вздохнула Юлька. Забавно, она ведь родится только через четыреста с лишним лет. - Поздравляю! Многие лета! - Издеваетесь, да? – Юлька насупилась. - И не думаю! – голос звучал вполне искренно, - Позвольте узнать Ваше имя сеньорита. А, верно, она же не представилась. Юлька на миг задержала дыхание, словно собираясь нырнуть: - Исабель да Сильва. *испанские евреи, обратившиеся в католицизм (иногда тайно продолжающие придерживаться иудаизма, что каралось испанской инквизицией) ГЛАВА 2 Исабель да Сильва, - Юлька сама удивилась, как легко это у нее вышло (она ведь абсолютно не умеет врать, папа говорит, что у нее все на лбу написано), - мой отец, Диего да Сильва, был врачом в Кордове (это не совсем ложь: ее папа, на самом деле, врач). У него была обширная практика. Сложилось так, что пациенты синьора да Сильва выздоравливали чаще и умирали реже, нежели клиенты его собратьев по ремеслу, - Юля невольно улыбнулась (это уже похоже на известного дона Педро Сангре*), - Поэтому на отсутствие заработка отец не жаловался, и дом был поставлен на широкую ногу. Диего женился на донье Альдонсе (она происходила из старого, но обедневшего кастильского рода), и счастливые супруги произвели на свет одного за другим четырех детей: Диего (названного в честь отца), Франсиско, Исабель и Фелипу. Но ни жена, ни, тем более, дети не догадывались, что у сеньора да Сильва была вторая жизнь. О том, что отец - иудействующий, Исабель узнала случайно. Когда Диего исполнилось 16 лет, отец решил, что пришла пора посвятить старшего сына в семейную тайну. Он надеялся, что мальчик его поймет, и жестоко обманулся. Диего не желал иметь ничего общего с проклятым Богом народом, он не хотел стать изгоем. Сын вспылил и чуть было не поднял руку на отца. Глубоко задумавшись, сеньор да Сильва покинул библиотеку: горько осознавать, что первенец не оправдал его надежд. Отец и не подозревал, что Франсиско и Исабель прятались за портьерой и слышали весь разговор. А для брата с сестрой с того дня открылся новый мир. Если Диего тайна отца ужаснула, то младшие пришли от нее в восторг. Подумать только: они принадлежат к народу давшему миру патриархов, царей, пророков и Самого Спасителя, наконец! Они не такие как все. В пору юности эта мысль особенно окрыляет. А через год отца арестовали. Кто на него донес, так и осталось неизвестно. Впрочем, у успешного врача было много завистников. Для доньи Альдонсы весть, о том, что ее муж еретик, стала ударом. Она так и не узнала, что все обвинения были справедливыми. Братья Диего и Франсиско успели бежать в Индии (в испанских колониях инквизиция не так свирепствовала). Осиротевших девочек отправили в монастырь Святой Каталины. О Диего она с тех пор ничего не слышала, а с Франсиско часто переписывалась. Брат пошел по стопам отца и стал врачом. Свою веру ему приходилось тщательно скрывать. Но в одном из писем Франсиско намекнул, что нашел группу единомышленников. Исабель имела неосторожность рассказать об этом Фелипе. Кто бы мог подумать, что сестра донесет, куда следует, - Юльке почему-то вспомнилось, как в детстве Дашка ябедничала на нее родителям, - и вот я здесь, а Франсиско арестован в Перу, - Юля задумалась. Очень скоро он бросит в лицо своим мучителям: «Я – еретик – ближе ко Христу, чем все вы вместе взятые, ибо Он призывал любить своих врагов, а не преследовать их». Этой фразы ему не простят, как не простят блестящего ума, холоднокровия, умения отстаивать свою точку зрения и потрясающего знания Священного Писания. *испанское имя капитана Блада, героя книг Р. Сабатини ГЛАВА 3 В продолжение Юлькиного рассказа ее сокамерник не проронил ни слова. Интересно, он, вообще, слушает? Впрочем, она не сообщила ему ничего нового: история семьи да Сильва, хоть и печальная, была вполне обыденной для своего времени. Для того времени, в котором очутилась Юлька. Она зябко поежилась: в камере было довольно сыро. Это движение не ускользнуло от Сезара: - Ничего, скоро в Толедо не пожалеют хвороста, чтобы нас согреть. Юлька невесело хмыкнула. Он еще умудряется шутить. Тоже мне, остряк нашелся. - Не обижайтесь, - голос цыгана смягчился, - Подойдите поближе. Все-таки, когда ведешь галантную беседу, принято смотреть даме в глаза. Она повиновалась, удивляясь сама себе. - Да Вы же совсем дитя! Сколько лет Вам исполнилось? -Мне кажется, галантный кавалер не будет спрашивать даму о возрасте! – Юлька терпеть не могла, когда на нее так бесцеремонно таращатся, - ладно, что уж там скрывать: двадцать четыре. - Я бы дал в два раза меньше… Она кивнула. Юля знала: это не было комплиментом. Она давно уже привыкла, что старушки-соседки спрашивают, в какой класс она перешла, а идти в магазин за алкоголем, не прихватив с собой паспорт, просто нет смысла. Отсутствие макияжа, коротко стриженные вечно взлохмаченные волосы и до сих пор не желающие исчезать юношеские прыщи лет ей явно не прибавляли. Даже Дашка в свои семнадцать выглядела взрослее. - Еще не допрашивали? – Сезар прервал Юлькины размышления. Она покачала головой. Маген – давид на месте. Если бы допрашивали, точно бы отняли: - Меня приволокли ночью. Наверное, запихнули в первую попавшуюся камеру до утра. А Вы-то здесь как оказались? - Много будете знать – скоро состаритесь! – цыган подмигнул ей, - Как там сказал царь Давид: «Кто умножает познания, умножает скорбь»*. - И не Давид, а Соломон. Не доверяет. Конечно, с чего бы ему откровенничать со странной растрепанной девчонкой, неизвестно как оказавшейся с ним в одной камере. Откуда ему знать, что Юлька не «наседка», которую подсадили к нему инквизиторы, чтобы она выспросила все его секреты. Это часто практиковалось. Ну и ладно, не больно-то хотелось знать. Пусть себе скрытничает. - Не считаете ли Вы, сеньорита, что нам самое время покинуть это гостеприимное пристанище? - С превеликим удовольствием! – отозвалась Юлька, - только вот одна загвоздка: мы, кажется, заперты, и нас, сдается мне, стерегут. Есть еще окно, но оно высоко, а летать я пока не научилась. - Летать не придется. Нужно лишь самую малость пошуметь, остальное я беру на себя, - улыбнулся цыган. *Екк. 1:18 ГЛАВА 4 Легко сказать: "немножко пошуметь"! Юлька себе все кулаки отбила, пока дверь отворилась. На пороге появился толстый монах-доминиканец и уставился на Юльку с выражением полного благодушия на сытой физиономии. - Врача зови, человеку худо! Цыган же, казалось, был на последнем издыхании. Он кашлял и хрипел так натурально, что Юля на миг испугалась: не плохо ли Сезару на самом деле. - Обойдется, небось не помрет, - флегматично ответил монах (кажется, его спокойствие не поколебал бы и всемирный потоп), - а помрет, так меньше промучается, грешная душа. Против такой железной логики Юлька не могла поспорить. Но тут снаружи раздался голос: - Эй, Томазо, не убережешь цыгана, лично будешь отвечать перед Великим инквизитором, он живой нужен, покойник ничего не расскажет.Так что беги за лекарем, старый лентяй. Монах удалился, предварительно заперев узников. Вскоре снова послышались его торопливые шаги и пыхтение. - А толстяк быстро бегает, - прошептал Сезар. Юлька знала из книг, что при каждой тюрьме инквизиции жил врач. В его обязанности входил осмотр обвиняемого перед допросом, чтобы убедиться, что тот выдержит пытку. Поэтому далеко ходить монаху не пришлось. Лекарь, которого привел доминиканец, был не один. С ним оказался мальчишка лет 15-ти, по-видимому, ученик. Томазо пропустил врача и паренька в камеру и закрыл за ними дверь. Стоило лекарю склониться над больным, как пальцы Сезара сомкнулись на его горле: - Любезный доктор, ни звука, - тихо, но внятно произнес цыган, - будьте благоразумны, и мне не придется лишать Вас жизни, мне бы этого очень не хотелось, поверьте. Хорошо? Врач покорно кивнул. Мальчишка же совершенно остолбенел от страха и не делал ни малейших попыток позвать на помощь. - Мне понадобится Ваша шляпа, камзол, плащ и туфли и чулки, - продолжил Сезар, - Вы тоже раздевайтесь, молодой человек, - он кивнул в сторону несчастного ученика, - Исабель, Вы наденете его одежду. Юльке казалось, что она смотрит увлекательный приключенческий фильм, в котором по непонятному стечению обстоятельств участвует сама. Она даже не сразу сообразила, что цыган обращается к ней. - Что Вас смущает? - его голос вывел девушку из оцепенения. - Вы! - К чертям приличия! Времени мало, переодевайтесь! Окрик подействовал. Через пять минут она уже застегивала пуговицы замшевой курточки. В груди немного тесновато, а в остальном - очень даже ничего. Сезар тем временем связывал доктора и паренька. Кажется, обрывками ее платья. Кляпом послужила солома из распотрошенного тюфяка. - Ну вот и все, господа, благодарю за терпение. Цыган надвинул шляпу на глаза и постучал в дверь. Открыл тот же толстяк Томазо. - Вам не о чем беспокоиться, святой отец. Я пустил ему кровь, он проспит до полудня, - Сезар поклонился. - Благодарю Вас, господин доктор. Их не узнали, благо тюремный коридор освещался лишь факелами. Один лестничный пролет, два, три... Тюрьму наши герои покинули беспрепятственно. "Так бывает только во сне, - подумала Юлька, - Что ж, пожалуй, это самый замечательный сон, который ей когда-либо снился". На улице она чуть не припустилась бегом, только бы оказаться подальше от этих мрачных стен, но Сезар придержал ее за локоть: - Тому, у кого совесть чиста, спешить незачем. Юля уже не в первый раз отметила про себя, что самообладания этому человеку не занимать. ГЛАВА 5 Несмотря на ранний час, на улицах Толедо было оживленно. Цыган направился к небольшому трактирчику, рядом с которым была коновязь. У коновязи стояли две лошади. Сезар, недолго думая, стал отвязывать поводья одной из них. Конь фыркнул и повел ушами, почуяв чужака. Цыган ласково потрепал его по холке. - Что Вы делаете? - спросила Юлька. -Разве не видно? – последовал ответ, - Увожу лошадь. Юлька опасливо покосилась на коня. Она, вообще, с подозрением относилась к любой живности, кроме своего кота. - Вы, что лошадей боитесь? - Не боюсь, - Юлька надулась (еще не хватало, чтобы он посчитал ее трусихой), - просто в седло давно не садилась. Это правда. На лошади она первый и последний раз каталась в шесть лет. Это была смирная лошадка, но Юльке и такой хватило. У нее сохранилась фотография: испуганная маленькая девочка изо всех сил вцепилась в луку седла и крепко зажмурилась, - Я, кажется, упоминала, что с 12 лет жила в монастыре, - Юлька сильно подозревала, что уроки верховой езды не входили в программу монастырского воспитания. - Это совсем не страшно! – цыган ободряюще улыбнулся, - Позвольте Вам помочь, сеньорита. Юлька и опомниться не успела, как очутилась в седле, Сезар сидел позади нее, одной рукой держа поводья, другой - обнимая ее за талию, и они уже куда-то мчались во весь опор. А им вслед неслись горестные вопли хозяина лошади, обнаружившего свою пропажу: «Держи конокрадов!» Только когда последние дома Толедо скрылись вдали, они перешли с галопа на рысь. Юлька после ночи, проведенной в тюремной камере, и тряской езды чувствовала себя так, словно ее хорошенько отдубасили. Сезар, напротив, был счастлив, как ребенок. Он вовсю потешался над ослами-тюремщиками и раззявой-хозяином лошади. Цыган смеялся, пока снова не закашлялся. Юльке вспомнился музей инквизиции. - Это водой…да? - спросила она. Сезар только криво усмехнулся. Что такое пытка водой, Юльке довелось испробовать на собственном горьком опыте. В семь лет ее записали в бассейн. Однажды тренер не доглядел, и два балбеса постарше решили позабавиться, «топя» малышей. В «лягушатнике» неглубоко, но Юлька, очутившись под водой, да еще лежа на спине, жутко перепугалась. Вместо того, чтобы задержать дыхание, она попыталась позвать на помощь. Юля хорошо запомнила ощущение воды, заливающей горло и нос, и охвативший ее ужас. Если бы ее так допрашивали, она бы рассказала все, что знала и чего не знала. Юлька посмотрела на цыгана с уважением: а вот он, судя по всему, не сломался. - Вам нужен врач, а то свалитесь с пневмонией, или хуже того – чахотку заработаете. - Я не доверяю этим эскулапам. Поверьте моему опыту, сеньорита: ланцет сгубил больше жизней, чем шпага завзятого бретера. Добравшись до ближайшей деревушки, Сезар спешился и снял Юльку с лошади. Она была очень рада снова оказаться на земле. Затем он направился к одному из домов и постучал в дверь. Открыла пожилая женщина. Цыган попросил приютить их на ночь. Наверное, у путников был такой жалкий вид, что они получили не только ночлег, но и ужин. Для Юльки, чье детство прошло в крупном городе, такое гостеприимство было в диковинку. Это надо же пустить в дом двух незнакомцев! А вдруг они воры или бандиты. Сезар перехватил ее удивленный взгляд: - Мир не без добрых людей. Юлька почти не притронулась к еде, хотя последний раз ела, кажется, вчера. Скоро она начала зевать во весь рот, что было совсем неприлично. - Вы устали, сеньорита, давайте спать, - предложил цыган. Он расстелил для нее свой плащ на скамье, а сам устроился на полу. Юлька тоже легла, но сон не шел. ГЛАВА 6 - Исабель, Вы не спите? - Не сплю. - Я Вас разбудил своим кашлем? - Нет, просто столько событий за один день. Никак не успокоюсь. - Там, в Толедо, Вы рассказали мне о своей семье. Я у Вас в долгу. Моя жизнь ничем не примечательна, интересных историй я тоже не знаю, но могу рассказать Вам сказку. Только она грустная. Хотите послушать? Юлька кивнула. - В давние времена далеко отсюда, за семью морями, жил один граф, - начал Сезар, - он был богат, молод, хорош собой, и притом - холост. Графу сватали самых завидных невест со всей округи. А он, как мальчишка, влюбился в простолюдинку. Родные были ему не указ, он уже достиг совершеннолетия, и вскоре граф обвенчался со своей возлюбленной, - цыган на секунду умолк, чтобы перевести дыхание. «Где-то я уже читала нечто подобное, - подумала Юля, - Вот будет забавно, если речь пойдет о белокурой красавице, с лилией на плече». - Семья и знакомые посчитали графа, чуть ли не сумасшедшим, - продолжил он, - поползли слухи, что молодая графиня – цыганка, ведьма, что она приворожила мужа. Но графа эти сплетни мало беспокоили, он, действительно, был без ума от своей жены, а та платила ему искренней любовью. Однажды графине, которая была к тому времени беременна, захотелось прогуляться верхом. Муж пытался отговорить ее от этой блажи, но безуспешно. На беду лошадь чего-то испугалась и понесла, несчастная женщина не удержалась в седле. К вечеру того же дня она разрешилась от бремени и испустила дух, не успев даже взглянуть на младенца, - голос цыгана стал совсем глухим, - Вдовец был безутешен. А слуги не знали, как сообщить своему господину, что, когда покойницу омывали, на ее теле обнаружилось клеймо в виде тележного колеса, - Юля пригляделась: палец Сезара нарисовал в воздухе круг и перечеркнул его крест-накрест, - Слухи подтвердились: его жена была цыганкой, бродяжкой, а, может быть, и преступницей. Все боялись, что граф совсем помешается от горя и унижения и натворит каких-нибудь глупостей, а то, вообще, наложит на себя руки. Но ничего этого не произошло. Он лишь запретил упоминать ее имя в своем доме. - А что ребенок? – осторожно поинтересовалась Юлька. - Мальчик выжил, хоть и родился семимесячным. Его окрестили Шарлем Сезаром. Время шло. Родня советовала графу снова жениться. Он внял их просьбам. Вторая жена была ровней графу по происхождению и положению в обществе, но отнюдь не по благородству характера. Как водится, мачеха невзлюбила пасынка. Может быть, потому что он сильно походил на мать. Не проходило и дня, чтобы она не попрекнула Сезара его происхождением. С ним, виконтом, обращались, как с сыном прислуги. Графиня не считала для себя унизительным оскорблять память покойной и намекать мужу, что Сезар вовсе не его сын, а значит, не имеет права наследовать титул. Мальчик надеялся, что отец за него заступится, но тот ни разу не произнес ни слова в защиту сына… Юлька вздохнула: Ей 15 лет. Она гостит у папы. Это ее первая поездка за границу. - Дашуль, познакомься, это твоя сестра Юля. Вы подружитесь. - Меня зовут Даниэла, – обращаясь к полу, произносит Дашка (сестра до сих пор терпеть не может свое «домашнее имя», оно и понятно: «даш» на иврите означает «передавай привет»). Ух ты! Малявка, а такая серьезная. Юлька всегда немного робела перед детьми. Тетя Роза, папина жена, уводит Юлю, чтобы показать ей дом и сад. От долгого перелета, жары и всего этого великолепия Юльку уже немного мутит. Ей хочется попросить тетю Розу помолчать минуточку, но она не решается. А эта смешливая, добрая, в общем-то, женщина продолжает щебетать: «Я не представляю, как люди могут обходиться без посудомоечной машины!» Юльку так и подмывает сказать: «А у нас и стиральной до недавнего времени не было, и ничего, как-то обходились». Их внимание отвлекает шум наверху: Дашка, красная, зареванная, разбрасывает Юлькины вещи. -Не хватало мне, чтобы она жила в моей комнате! - Дашуль… - Не хочу, не хочу, не хочу! – звоном отдается у Юльки в ушах. - Дашуль, Юля – твоя сестра, - пытается успокоить разбушевавшегося ребенка тетя Роза. - Она мне не сестра! Юлька сглатывает комок. Она ждет, что папа вмешается, урезонит эту маленькую фурию, но отец молчит, словно его здесь нет. Юльке хочется убежать из комнаты, из дома, из этой страны или закричать ему: «Почему ты меня не защищаешь?! Я же твоя дочь!» Ее удерживает папин взгляд: таких уставших печальных глаз она прежде ни у кого не видела. Папа каким-то непостижимым образом всегда догадывается, что у нее на уме. Ему ведь тоже нелегко приходится. Дашка еще несмышленыш, а Юлька уже большая девочка, она должна понять. - Не верите? – голос Сезара вернул ее в реальность, - Я же предупреждал: это сказка. Все как полагается: злая мачеха, несчастный пасынок. - Ну, почему же, верю. Я, вообще, верю в сказки. А добрый волшебник будет? – улыбнулась Юлька. - Всему свое время, - цыган улыбнулся в ответ, - Сезар подрос. То ли он унаследовал от матери тягу к кочевой жизни, то ли его, как и всех мальчишек, манили странствия и дальние страны. Как бы то ни было, ему еще не минуло восьми, когда он сбежал с табором, проходившим через владения отца. И почти на семь долгих лет цыгане стали его семьей. С ними он исходил вдоль и поперек Францию, Италию, Испанию и даже Германские княжества. В то время, как его сверстники зубрили латынь и греческий или постигали искусство фехтования, Сезар учился драться, быстро бегать и объезжать лошадей. Чего он только ни делал: просил милостыню на паперти, притворяясь калекой, пел на улицах, показывал фокусы и даже срезал кошельки. Ему не раз случалось быть пойманным и битым, но это лишь заставляло оттачивать мастерство. С кем он только не водил компанию! Его приятелями были конокрады, карточные шулера и мошенники всех мастей. И, справедливости ради, надо отметить, - тут голос цыгана стал серьезным, - что у многих из этих людей было побольше представления о чести, долге и верности, нежели у тех, кто вращается при дворе. Эти странствия закалили слабого от природы ребенка, и в 14 лет Сезар по праву считался одним из самых ловких парней в таборе, - он умолк. - А что было потом? – прошептала Юлька, увлеченная этим необычным рассказом. - Потом стряслась беда. Весной 1613 года табор расположился на стоянку в Люсоне, на Западе Франции. И надо же было случиться тому, что у кого-то из местных жителей пропал ребенок. Разъяренная толпа обвинила цыган в колдовстве, похищении детей и чуть ли не в людоедстве. Всех мужчин старше 18 лет повесили на городской площади без суда и следствия. А женщин и детей пороли и клеймили. Так, должно быть, когда-то заклеймили его мать. - Но почему?! - Законы против бродяг всегда были суровыми. - И Вы прошли через это?! – Юля была настолько возмущена подобной несправедливостью, что совсем забыла о необходимости соблюдать правила игры в «сказку». - Нет. Меня от этой позорной участи спас местный епископ. Святой человек, он не побоялся взять в свой дом маленького дикаря и превратить его в дворянина, которым он должен быть по праву рождения. Сам не знаю, что он нашел в этом пройдохе, по которому веревка плакала, - голос Сезара потеплел. Юля улыбнулась: что нашел? Живой ум, смекалку, наблюдательность, ловкие руки, быстрые ноги и недюжинный актерский талант. А может быть, просто, разглядел в нем заброшенного ребенка, истосковавшегося по ласке и теплу. - А с Вашим отцом Вы еще виделись? - спросила она. - Один раз. Мне сообщили, что он тяжело болен. Когда я приехал, отец был в горячке и не узнал меня. Его не стало через два дня. «И эти отец и сын не успели примириться, - подумалось Юльке, - как сеньор да Сильва и Диего…» - Мачехе не удалось оспорить мои права на титул. Так цыганенок Чезаре стал графом де Рошфором, - закончил Сезар. «Не может быть. Но если это не тот самый Рошфор, то я португальский раввин», - пробормотала Юлька себе под нос. ГЛАВА 7 Стоит сказать, что мушкетерская трилогия была еще одной Юлькиной слабостью, помимо пиратов и испанских евреев. Она читала и перечитывала не только книги Дюма, но и литературу по истории Франции семнадцатого века, а также все, что хоть как-то было связано с любимыми героями. В детстве Юлька больше обращала внимание на бравую четверку, во главе с хитрым гасконцем, но с возрастом нередко начинаешь замечать в, казалось бы, наизусть заученном тексте другие грани. Так, для Юльки открылся новый персонаж – таинственный незнакомец из Менга. Юля знала, что историки расходятся во мнении о том, жил ли граф на самом деле. Некоторые считают его плодом фантазии Александра Дюма или, если уж быть совсем точными, господина де Куртиля. Но если в реальности д’Артаньяна, чьи мемуары тоже написал Куртиль, никто не сомневается, то почему бы не существовать Рошфору. По крайней мере, Юльке очень хотелось в это верить. Вот он, перед ней, этот «плод фантазии». Лежит, закинув руку за голову, о чем-то задумался, а, может быть, наконец-то уснул. Промучился весь вечер со своим кашлем. До чего же непохож на описание в «Трех мушкетерах»! Где тот «видный мужчина лет сорока, бледный, высокого роста»? Сезар старше нее не более, чем на год-другой, а выше всего на полголовы. Хотя, возможно, в семнадцатом веке рост в 170 сантиметров считался высоким? Природный смуглый оттенок кожи, еще более усиленный загаром, не смогли истребить даже толедские застенки. Вьющиеся черные волосы и удивительно теплые карие глаза. «Настоящий цыганенок, - улыбнулась Юлька, - Интересно, шрам на виске есть? Сейчас слишком темно, и ей не разглядеть, но завтра она обязательно постарается».
Ответов - 1
jude: ГЛАВА 8 Ее разбудил шум на улице: - Чезаре, чертенок! Совсем забыл старых приятелей! Задрал нос там, в своем Париже. Как тебя теперь прикажешь величать: твое сиятельство? Юлька высунулась за дверь. Солнце было уже высоко, очевидно, она долго спала, а Сезар пожалел ее и не стал будить. Юля протерла глаза. Нет, ей не показалось: на единственной улице в деревеньке расположился цыганский табор. Стоял дикий галдеж. Сезара наперебой обнимали, хлопали по плечу, о чем-то расспрашивали. - Это мои друзья, - обратился он к Юльке, - повезло, что мы с ними встретились, нам по пути, а ехать с табором все же безопаснее. Два одиноких всадника на одной лошади выглядят слишком подозрительно. Она кивнула, впервые задумавшись, а куда они, собственно, направляются. - Кто этот юнец? – раздался зычный голос из толпы. - Этот юнец – моя спутница, донья Исабель да Сильва. И даже не думай распускать руки, старый греховодник, - Сезар шутливо погрозил, - она монахиня. Монахиня! Вот это сюрприз. Наверное, Рошфора ввели в заблуждение ее короткие волосы. Юлька понятия не имела, приняла ли настоящая Исабель постриг до своего ареста, или же была только послушницей. Впрочем, так даже лучше. - Чезаре, когда это ты начал похищать монашек, а? Не бойтесь, сеньорита, Вас здесь никто не обидит! Сезар подвел Юльку к старой цыганке: - Это Зора, она мне как мать. Старуха протянула к девушке руки, и Юлька, к своему стыду, почти инстинктивно отшатнулась. Нет, она, конечно, не считала цыган вампирами или людоедами, как люди семнадцатого века, но ее с детства учили их сторониться. - Пусть сеньорита не боится, - успокоил Юльку, - скрипучий голос цыганки, - я лишь хочу на нее посмотреть. И тут Юля догадалась, что женщина – слепая. Она подошла. Морщинистые пальцы ощупали Юлькин лоб, щеки, плечи, ладони. Наконец цыганка вздохнула: - Ты хорошая, добрая девочка, но ты здесь чужая. Тебе следует вернуться к своим, и чем скорее – тем лучше. - Матушка, - заговорил Сезар, - Исабель – моя гостья, и если она нас покинет, я уйду вместе с ней. - Сеньориту никто не гонит, она может оставаться в таборе, сколько пожелает. Но я думаю, она прекрасно поняла, что я имела в виду. Смотри, - добавила Зора, обращаясь уже к Юльке, - это не твой мир и не твоя жизнь, когда-нибудь ты не выдержишь, затоскуешь по прошлому и уйдешь, а это разобьет ему сердце. Поэтому возвращайся лучше сейчас, пока он сам не понял, что к тебе испытывает. Юлька закусила губу. Слова цыганки ее смутили. Неужели, Сезар что-то к ней испытывает? Не похоже. Разве что дружеские чувства. - Я вернусь, - прошептала она, - я обязательно вернусь…только чуть позже… ГЛАВА 9 Она путешествует с цыганским табором. Видел бы папа, как его скромница-дочка, как его «домашний ребенок» сидит у костра и распевает под гитару испанские романсы (местами безбожно фальшивя): «Я плакала, плакала утром в воскресенье Я плакала, плакала всю мессу: Я не пойду за тебя замуж, Лоренцо, – Твоя мать – ведьма, твой отец – злой человек»*, или, как она носится наперегонки с чумазыми ребятишками, тараторящими что-то на своем тарабарском наречии. И ей это нравится. Юлька сама от себя такого не ожидала. Верно говорят: «В тихом омуте – черти водятся». В общем, жизнь была бы совсем прекрасна, если бы к концу недели Сезар не слег с температурой. Вероятно, сказалось все: и нечеловеческое напряжение, и пытки, и сырость тюремных стен, и холодная погода. Юля уже вторые сутки не отходила от его постели, удивляясь, как она еще не падает от усталости. Хотя, в стрессовых ситуациях ее организм нередко отказывался не только от еды, но и от сна. Она прислушалась к его хриплому дыханию и осторожно приложила ладонь к сухому горячему лбу. А застарелый рубец на виске все-таки есть! - Ссадина от пули? – Юлька не заметила, что произнесла это вслух. - Нет, это в одном немецком городишке в базарный день мне растолковывали заповедь «не кради», - Сезар через силу улыбнулся, - я думал, меня тогда насмерть забьют. - Не разговаривайте. - Исабель, Вам надо покинуть Испанию ради Вашей же безопасности. Табор направляется к Пиренеям. Может статься, что во Францию Вы доберетесь без меня. - Не говорите глупостей! - Я могу попросить Вас об одолжении? - Естественно. - Возьмите это распятие, - он снял цепочку через голову, - по прибытии, отправляйтесь в Париж и добейтесь аудиенции у кардинала Ришелье (это бывший епископ Люсонский, о котором я Вам рассказывал), ну или хотя бы у отца Жозефа, и передайте этот крест. Там все поймут. Я полагаю, Его Высокопреосвященство позаботится о Вашей дальнейшей судьбе. - В Париж, к кардиналу! Хорошо хоть не сразу в Рим, к Его Святейшеству. И кто я такая, чтобы просить аудиенции? - Исабель, я верю, Вы справитесь. - Сомневаюсь. - Я хорошо разбираюсь в людях и неплохо успел узнать Вас за это время, - Сезар закашлялся. Больше всего Юльке хотелось плюхнуться на землю и разреветься от собственного бессилия. В детстве это здорово помогало: тут же находилась какая-нибудь сердобольная тетенька, которая принималась ее утешать. Но детство закончилось. На что она годится в этом семнадцатом веке? Антибиотиков не существует, первое жаропонижающее – «кору иезуитов»** - откроют только лет через десять. Да она и не врач. Вся многочисленная родня была твердо уверена, что Юля поступит в медицинский, а их девочка, в нарушение семейной традиции, подала документы на инъяз – из страсти к изучению древних языков, не имея ни малейшего представления о том, чем будет заниматься по окончании вуза. Типичный филоЛОХ, как шутили у них на курсе. Кому здесь нужен ее аккадский с арамейским? Какая из нее героиня приключенческих романов? На лошади она держится, как куль муки, а со шпагой в руке способна лишь выколоть кому-нибудь глаз, и то – по чистой случайности. Она даже на местности не может сориентироваться: новенький смартфон с Google-картами остался в гостинице в родном времени. Впрочем, тут он был бы бесполезен: спутники еще тоже не изобрели. Размазня! Мокрая курица! – Юлька снова себя обругала, - Правильно говорила тетя Роза: «Шлимазл*** – это врожденное заболевание, лечению не поддающееся». - Не унывай, дочка, - Юля и не заметила, как рядом оказалась Зора, - я его мальчишкой всегда на ноги ставила, когда он болел, думаю, и сейчас у меня получится. Юлька машинально повертела в руках распятие, которое отдал ей Сезар, такого странного она никогда не видела. Это не нательный крестик. Тяжелый и какой-то объемный. Ее пальцы что-то задели, и раз – крест раскрылся на две половинки, наподобие медальона. Юльке на колени выпал свернутый крошечный листок бумаги, весь исписанный мелким почерком: столбцы цифр и непонятные знаки. «Шифр, - догадалась она, - так, Рошфор в Испании по заданию кардинала! - Юля осторожно убрала бумагу на место и защелкнула тайник - Интересно, как ему удалось сохранить это в тюрьме? Должно быть, инквизиторы не решились отобрать у узника крест». *Каталонская народная песня **Хинин ***идиш «недотепа» ГЛАВА 10 То ли травяные настои, которыми Зора поила Сезара, помогли, то ли молодость и выносливость его не подвели, но Рошфор медленно пошел на поправку. Страшный, отощавший, осунувшийся за время болезни – смотреть без слез невозможно – но живой! Юлька была счастлива. Сезар же досадовал на невольную задержку в пути: январь уже подходил к концу, а они еще не покинули Испанию. - Монсеньор будет обеспокоен. Юля вернула Рошфору распятие, не сказав ни слова о том, что знает о его секрете. - Вы так и служите Его Высокопреосвященству с тех пор, как он был епископом Люсонским? – Юльке пришло на ум, что слово «служба» не совсем подходящее: все же Ришелье когда-то избавил Сезара от унижения и позора, воспитал его, понятно, что граф испытывает признательность к кардиналу. - Служил, - усмехнулся он, - до прошлого года. Это что-то новенькое! Ей никогда не доводилось читать, что Рошфор оставил Его Высокопреосвященство. - Характер у монсеньора сложный, - ответил Сезар на Юлькин недоумевающий взгляд, - в гневе он весьма резок, может и накричать, и за дверь выставить. Но и я не привык молча сносить оскорбления. Мы повздорили, и я ушел. Впрочем, монсеньор уверен, что это он меня выгнал. - И как же Вы жили это время? - Как и раньше, до встречи с Его Высокопреосвященством. Вспомнил свое цыганское детство. На Дворе чудес существует множество способов прокормиться. Надо лишь иметь голову на плечах и не считать ворон. Юлька только руками развела: благородный дворянин живет в парижских трущобах и добывает средства к существованию путями, которые едва ли можно назвать достойными! - А почему Вы не вернулись в Рошфор? - Не имел ни малейшего желания встречаться с мачехой и сводными братьями. Они до сих пор со мной не в ладах из-за титула. Тем более, какой из меня граф? Мачеха была права: мне самое место в таборе. - Значит, графиня живет в Вашем поместье? - Не мог же я указать на дверь вдове моего отца. Да это и не принято. «Чужая душа – потемки. Он вполне бы мог расплатиться с мачехой той же монетой и расквитаться за все детские обиды, а не стал», - подумала Юлька. Она все больше уважала этого человека. - Некоторое время назад, - продолжил Сезар, - меня разыскали и сообщили, что если я хочу вернуть расположение монсеньора, то для меня есть одно поручение. Я же знал, что без меня Его Высокопреосвященству не обойтись! В этом восклицании было столько забавного мальчишеского тщеславия, что Юля чуть не рассмеялась. - Два гонца уже не вернулись из Испании. Я, как Вы убедились, тоже едва не остался в Толедо навечно. - И Вы по первому слову кардинала отправились на верную смерь?! - Исабель, мне кажется, я бы по его первому слову сунулся в пасть к Вельзевулу, не то, что в лапы к Святой Инквизиции. Монсеньор стал мне не просто господином и наставником, он заменил мне отца. Его Высокопреосвященству без меня трудно, но и мне без него несладко пришлось. ГЛАВА 11 Остальная часть пути прошла без приключений. В испанских Пиренеях Сезар и Юля распрощались с табором. Все желали им счастливой дороги. Юльке было даже немного жаль расставаться: она успела привязаться к этим людям. Только с Зорой девушка избегала встречаться глазами. Неподвижный взгляд слепой цыганки будто говорил ей: «Ты помнишь, о чем я тебя предупреждала?» Но, в самом деле, не могла же она покинуть Сезара и не узнать, благополучно ли окончится его путешествие, и какое послание хранит в себе крест! Лаче, тот самый цыган, который при первом знакомстве принял Юльку за мальчика, вызвался быть их проводником через горы. Переход дался Юле тяжело: было холодно, ветрено, скользо. На некоторых участках пути Сезару приходилось буквально тащить ее на себе по обледенелой горной тропке, так как Лаче вел лошадей. Юлька пыталась было протестовать: Рошфор сам едва на ногах держался после болезни, но он сказал, что так будет быстрее. Потом им пришлось полдня проваляться в каких-то пожухлых кустах, ожидая пока наступят сумерки, чтобы перейти границу. Лаче опасался, что они могут нарваться на патруль, выслеживающий контрабандистов. Ну вот, граница позади, они во Франции! Лаче обнял их на прощание. - А ты не ныла, сестренка, - сказал он вдруг Юльке, - Я видел, как тебе трудно приходилось. Ни разу не пожаловалась, к маме не просилась, - усмехнулся цыган, - Смелая, не каждая девчонка бы на подобное решилась. Жаль, что ты монашка, я бы не отказался от такой жены. Счастливчик ты, Чезаре! – с этими словами Лаче скрылся в темноте. «И чего они все решили, что Сезар к ней неравнодушен? – подумала Юлька, - В нее, вообще, сложно влюбиться, с ее-то внешностью!» ГЛАВА 12 В Париж! Перейдя границу и оказавшись в Южной Франции, наши герои проделали примерно тот же путь, что двумя месяцами позже совершил юный гасконец, направляясь в столицу в поисках славы. Юлька снова в седле, впереди Сезара, ехать сама она наотрез отказалась. Короткие остановки: перекусить, отдохнуть и снова бешеная скачка. Как Рошфор только лошадь не загнал! Между тем, Его Высокопреосвященство мерил шагами кабинет в Пале Кардиналь. - Я не имел права его посылать! – кардинал сжал четки так, что бусины разлетелись и рассыпались по ковру. Белая ангорская кошка тут же принялась катать одну из них. Отец Жозеф вздернул бровь: не каждый день можно услышать, как монсеньор признается в ошибочности собственных действий. - У Вас не было другого выхода. Может быть, еще не все потеряно? Цыганенок – не такой человек, чтобы позволить себя убить. Рошфор резко остановил коня перед резиденцией кардинала. Если бы он не держал Юльку, она бы точно полетела на землю через голову лошади. Пале Кардиналь почти не охранялся. Юлька знала, что собственная гвардия появилась у монсеньора только после заговора Шале. Первый министр страны – и без охраны! Немыслимо! Привратник было преградил им путь, не признав бывшего кардинальского пажа, но Сезар решительно отстранил его, взбежал по лестнице (Юля еле за ним поспевала) и чуть не сбил с ног секретаря, выходящего из кабинета: - Монсеньор у себя? Секретарь только ошалело кивнул. Потом затараторил: - Куда?! В таком виде?! Да, вид у них, действительно, живописный: оборванные, грязные – настоящие разбойники с большой дороги! Но Рошфор уже рванул дверь на себя и вошел в кабинет, не вполне галантно оставив Юльку в коридоре. Потрясенный секретарь молча удалился. А Юлька, предоставленная сама себе, занялась тем, что не совсем приличествует девушке из хорошей семьи, - стала подслушивать и подглядывать: Сезар неплотно затворил за собой дверь. - Ну, молодой человек, соблаговолите объяснить, где Вы были все это время? Пока Вы прохлаждались… Юлька чувствовала, что гнев монсеньора – напускной. Так ее отчитывали в детстве, когда она забывала предупредить, что задержится после уроков. В голосе кардинала отчетливо сквозила тревога. Ришелье волновался за Сезара, как отец беспокоится за единственного сына. - Я прохлаждался в толедской тюрьме, монсеньор, - поклонился Рошфор, снимая цепочку и передавая крест Его Высокопреосвященству. Кардинал позвонил. Явился тот же секретарь. - Шарпантье, позовите ко мне Россиньоля.* Да, и распорядитесь, чтобы спутнице графа приготовили комнату (Ришелье заметил Юльку, все еще стоящую в коридоре). Россиньоль – гений своего дела. Записка, вложенная в распятие, была расшифрована в два счета, и кардинал погрузился в чтение. Да, все так, как он и предполагал: Испания решилась вмешаться во внутренние дела Франции и обещала поддержку заговорщикам**. На губах монсеньора мелькнула хищная усмешка: что ж, его враги сами вырыли себе яму. Он перевел взгляд на Рошфора, а тот уже давно спал прямо в кресле. Руки Сезара с синяками на запястьях чуть вздрагивали во сне, растрескавшиеся губы что-то шептали. Кардинал вздохнул: «Неимоверно устал. Пусть спит. Жаль, что отдыхать ему придется недолго». *Россиньоль Анри – шифровальщик Его Высокопреосвященства **речь идет о заговоре Шале ГЛАВА 13 «Надо будет рассказать дяде Роме, что я была в Париже и не видела Эйфелеву башню», - улыбнулась Юлька. Они с Сезаром бродили по городу. Молча. Слова им были не нужны. Так «разговаривать без слов» она раньше умела только с отцом. На Новом мосту Рошфор остановился. - Исабель, завтра я уезжаю. «В Брюссель?» - чуть было не спросила девушка, но вовремя прикусила язык: Исабель да Сильва не могла знать того, что было известно Юльке. И так ясно, что в Брюссель. - Вы останетесь в Париже? – спросил Сезар. Юля покачала головой. Она боялась этого разговора, но избежать его было невозможно. - Куда Вы теперь? - Куда-нибудь, - Юлька махнула рукой в неопределенном направлении, - Еврей – вольный, как воробушек.* - Цыган тоже, - Рошфор грустно улыбнулся, - мы в чем-то похожи. Он помолчал, затем добавил: жаль… - А что? Вы бы на мне женились, увезли бы меня в свое поместье, и я бы родила Вам четырех детей: двух мальчиков и двух девочек? - Почему бы и нет? Разве существуют какие-нибудь препятствия? - Ну, например, мои монашеские обеты… - Вы принесли их недобровольно. - Вы - добрый католик, а я – еретичка и иудейка. - Меня это не смущает. Но я вижу: это не главная причина, да? Юлька вздохнула: - Чезаре , - она впервые назвала графа тем именем, которым его звали в детстве, - Вы не выдержите семейного быта. У Вас же авантюризм в крови, Вам жизнь не в радость без погонь, засад и прочих приключений. А я – я не вынесу неизвестности. Я не смогу сидеть и ждать Вас, гадая: на свободе Вы или в тюрьме, живы Вы или Вас повесили, - ее голос прервался. Да и это не главное. Она многого не выдержит. Она не выдержит без горячей воды в кране (как бы мелко это не звучало), без кофе, без утренней толчеи в метро, без музыки в наушниках, без своего горластого 9 «б», которому она преподает английский и испанский, без кота, уютно устроившегося на клавиатуре ноутбука, без папы, без мамы, без тети Розы и Дашки. Наверное, когда по-настоящему любишь, все это отступает на второй план, становится неважным, и ты готова идти за любимым хоть на край света. Интересно, она, вообще, способна полюбить? Зора была права: это не ее жизнь, ей следовало уйти раньше. Сезар понял все без слов. - Исабель, - его голос звучал ласково, - Вы появились в моей жизни, когда мне было очень плохо, тоскливо и одиноко, если бы не Вы, я бы, наверное, сгинул там, в Толедо. Вы – мой ангел-хранитель. - Я же ровным счетом ничего не сделала. Скорее, была для Вас обузой. - Вы просто оказались рядом. Этого было достаточно. Исабель, я не держу Вас, я только хочу попросить об одном: не исчезайте насовсем. Я Вас еще увижу? Юлька смотрела в карие глаза цыгана, словно читая в них его судьбу. Меньше, чем через двадцать лет парижане будут ликовать, радуясь смерти того, кого они считали ненавистным тираном, – кардинала Ришелье. Сам король будет распевать комические песенки и, не подозревая, что ему тоже недолго осталось. А этот уже немолодой человек будет рыдать, оплакивая единственную близкую душу, как рыдал когда-то цыганенок Чезаре, глядя, как вешают его друзей. Что его ждет? Тюремное заключение по надуманному обвинению, побег, фронда… Господи, какой же это тяжкий крест знать все наперед и не иметь возможности помочь! Юлька расстегнула цепочку маген-давида и вложила кулон в ладонь Сезара. - Если Вам когда-нибудь снова будет плохо, тоскливо и одиноко, позовите меня. Да, - она словно что-то вспомнила, - берегитесь одного мальчишки на желтой кляче. Гасконские юнцы отличаются вспыльчивым нравом! – с этими словами Юля запечатлела на губах Сезара неловкий, неумелый поцелуй и кинулась бежать прочь, не ожидая дальнейших вопросов и чувствуя, как уличный пейзаж странно расплывается перед ней, а, может быть, у нее в глазах просто стояли слезы… *Р. Киплинг «Клад и закон» ЭПИЛОГ «Прощай, любимая! Моя жизнь мне не дорога – Ты отравила мне ее. Твоя мать, родив тебя в мир, Не дала тебе сердца. Иди теперь к чужим – Ищи ласки у них! Моя же жизнь мне не дорога – Ты отравила мне ее»* Слова старинного романса все еще звучали у Юльки в ушах, когда они с сестрой выходили из Синагоги Del Transito de Toledo** после концерта группы «Nemo».*** - Нет, ты как хочешь, сестренка, но эта твоя средневековая музыка – какое-то извращение! В другой раз Юлька бы обязательно вспыхнула и кинулась бы доказывать Дашке, что извращение – это то, что поют по MTV, но сейчас она лишь рассеянно кивнула. - Ты какая-то странная после этого музея. В обморок вчера упала. Ты точно хорошо себя чувствуешь? Юлька заверила сестру, что она в полном порядке. Очевидно, время в разных мирах текло с различной скоростью: если в семнадцатом веке минул месяц, то в двадцать первом - прошел всего один день. В переулке их окружила стайка цыганят с открытками, сувенирами, безделушками. Такие всегда толкутся в туристических местах. - Купите, сеньорита, купите! Юлька задумчиво полезла в сумочку за кошельком. - Ты что?! – возмутилась Дашка, - Никогда не давай деньги цыганам. Они же все потенциальные преступники! - Как знать? – вздохнула Юля, - Возможно, кому-то из них тоже встретится свой «епископ Люсонский». - Что? – не поняла Дашка. - Так, ничего. Вернувшись в гостиницу, Юлька дождалась, пока сестра заснет под вопли телевизора, потом убавила звук, открыла ноутбук и включила Скайп. С экрана компьютера на нее взглянули прозрачные серо-зеленые (точь-в-точь, как у нее самой) глаза. - А знаешь, пап, Рошфор, на самом деле, был совсем не таким, каким его нарисовал Дюма. Отец понял ее с полуслова. Ему ничего не надо объяснять: он и сам когда-то засыпал с книгами Дюма и Сабатини под подушкой, мечтая стать пиратом или мушкетером. Не сложилось. Не вышло из него капитана Блада**** и маршала Франции тоже не получилось. Зато есть успешная медицинская карьера, жена, дети, свой дом, две машины, зануда-начальник, нервные пациенты. Все – как у всех. Жизнь. Он молча слушал, пока Юлька рассказывала. Потом вздохнул: - Да, судьба разведчика… Юлька печально кивнула: ни семьи, ни друзей, никого, остался совсем один в конце жизни. - Граф, что даже никогда не любил? - Любил, я думаю… - сказала Юля. - И? - Он ее отпустил, когда она его об этом попросила. - Значит, действительно, любил… - тихо произнес отец, помолчал, затем спросил: Ты звонила маме? Как у нее дела? - Тете Розе? – недоумевающе переспросила Юлька. - Нет, маме. - А…звонила…все хорошо… Почему он вдруг интересуется? У Юльки с папой молчаливое соглашение: не затрагивать «больные темы», не ворошить прошлое, не бередить старые раны. - Передавай ей от меня привет. - Ладно, передам… - Спокойной ночи, малыш. - Спокойной ночи, «доктор Блад», - улыбнулась Юля. Спать ей не хотелось. Юлька набрала в поисковой строке: «карта Бельгии», нашла Брюссель и долго сидела, задумавшись: как он там? Ее цыган. * «Прощай, любимая» - сефардский романс (сефарды – испанские евреи) **древняя синагога в Толедо, в наше время функционирует в качестве культурного цента. *** «Nemo» - испанский ансамбль, исполняющий средневековую музыку, в частности – еврейскую ****герой трилогии Р. Сабатини - английский врач, поневоле ставший пиратом.
полная версия страницы