Форум » Наше творчество » Встреча на Сент-Маргерит » Ответить
Встреча на Сент-Маргерит
Кассандра: Встреча на Сент-Маргерит Фик стал подарком Lys. В знак уважения и симпатии, с благодарностью за регулярно проявляемое во время наших бесед ангельское терпение и понимание. Автор: я Фандом: А.Дюма, "10 лет спустя" Пейринг: Атос, Рауль, Филипп, д'Артаньян Размер: мини Жанр: размышления "за кадром" Когда они подъезжали к берегам острова, им показалось, что перед ними обетованная земля. Собираясь посетить Сент-Маргерит, отец и сын были полны тяжёлых предчувствий. Рассказ рыбака, везшего в своей лодке снятую с колёс карету и странного дворянина, чей образ действий так напомнил им нрав и поступки их храброго и решительного друга, наполнил сердца Атоса и Рауля тревогой за судьбу гасконца. Они готовились к тому, что найдут у берегов Сент-Маргерит доказательства разыгравшейся в море трагедии, печальные подтверждения своих наихудших опасений. Но вид, открывшийся перед ними, был так прекрасен и безмятежен! Предположение об участи д’Артаньяна, ставшего, быть может, жертвой насилия, учинённого в открытом море грубым рыбаком, не потерпевшим самоуправства пассажира на своём судне и решившим завладеть его ценностями, в одно мгновение представилось обоим нелепостью, лишённой всяческих оснований. В этих благословенных краях не могло случиться ничего мрачного и дурного. Казалось, что и люди, обитающие на этом чудесном острове, могут быть только безоблачно счастливы, так же безмятежны и довольны как всё, что их здесь окружало. Атос и Рауль нашли вход в сад и медленно двинулись вдоль рва, опоясывавшего крепость, любуясь окружавшим их изобилием цветов и плодов. Атос так и просто пришёл в восхищение, ведь он сам был сведущим садоводом и мог по достоинству оценить обступавшее их со всех сторон великолепие. Они шли не спеша, отыскивая мостик, по которому можно было бы перебраться к воротам крепости. Именно тут отец и сын услышали крик человека, окликнувшего их из высокого решетчатого окна, и увидели брошенный его рукой, ярко блеснувший на полуденном солнце предмет. Первый же мушкетный выстрел показал, какова в действительности грозившая им здесь опасность. То, что на этом благословенном острове могут стрелять и убивать мирных путешественников, само по себе казалось дикостью. К счастью, в ту же минуту к виконту вернулся инстинкт солдата, приобретённый во многих сражениях, и привычка действовать, хладнокровно оценивая опасность. Если бы не угроза жизни, необходимость защищаться и защищать отца, моментально заставившая его собраться, Рауль почти не успевал бы соображать – так стремительно развивались события. Неожиданное появление и необычное поведение всерьёз обеспокоенного д’Артаньяна, которого они уже не рассчитывали увидеть живым, знакомство с суровым и подозрительным комендантом крепости. Короткая, но полная таких страшных открытий беседа отца с д’Артаньяном: окружённый таинственностью узник, государственная тайна, за проникновение в которую любому грозит смертная казнь. Неясная судьба преследуемых беглецов – барона дю Валлон и епископа Ваннского, этих двух старинных друзей отца. Рауль давно не не питал особых симпатий к тому, кого граф и два других друга по старой привычке называли Арамисом. Он всегда чутко улавливал настроения отца и с годами всё яснее понимал, что если к шевалье д’Артаньяну и господину дю Валлону граф на всю жизнь сохранил горячую и нежную привязанность, то с аббатом д’Эрбле с некоторых пор его связывает уже не столько чувство истинной дружбы, сколько юношеская клятва, нарушить которую было бы стыдно перед самим собой. Недавнее последнее прощание в Бражелоне ещё больше утвердило его в этой мысли: граф очень тревожился за судьбу Портоса и простился с ним с искренней нежностью, Арамиса же встретил и проводил на удивление холодно. Виконт не задавал отцу вопросов о причине внезапного появления в Бражелоне епископа и барона и их такого торопливого отъезда, догадываясь, что разговор на эту тему будет для графа тяжёлым. Того, что он наблюдал своими глазами, и случайно услышанных обрывков беседы отца и епископа Ваннского, Раулю хватило, чтобы понять: перед ним – заговорщики, злоумышлявшие против короля, потерпевшие провал и теперь вынужденные спасаться бегством. Это зрелище отрезвило его. До той поры виконт проводил бесконечные ночи, вглядываясь в темноту, с сухими глазами и истерзанным ревностью сердцем. Картины, проносившиеся перед его мысленным взором, сменяли одна другую: ласковая улыбка и звонкий серебристый смех Луизы… нежное прикосновение её пальцев, от которого у него перехватывало дыхание и темнело в глазах – так сильно было завладевавшее им желание. Какой прелестной, сияющей увидел он её во время свидания в башне Блуасского замка... Возвращение из Англии, таинственные намёки де Гиша, разговор с принцессой… люк, лестница, портрет – доказательства неверности и обмана, крах всех надежд на будущее счастье. Жажда мести и злоба на вероломного монарха временами душили Рауля. Но как бы мрачно и убеждённо не предсказывал несчастный виконт будущий закат и падение монархии, как бы ему самому не хотелось помчаться в Париж и там явиться к королю, наговорить дерзостей, даже поднять мятеж (ведь отец сам освободил его от юношеской клятвы в верности королю и короне!), и тем приблизить свой конец, пусть и на эшафоте, всё же он не мог решиться на подобное безумство. Спору нет, такая перспектива в иные часы представлялась ему весьма заманчивой. Однако графу де Ла Фер Рауль никогда не пожелал бы столь печальной участи: быть отцом бунтовщика, посмевшего посягнуть на священную особу короля и преданного заслуженной смертной казни, до конца дней остаться опозоренным, обесчещенным… Эта мысль останавливала Бражелона. Его гнев и отчаянье не могли найти выхода. И вот теперь они оказались так близко к человеку, который, по гениальному замыслу Арамиса, должен был занять место Луи на престоле. Значит, здесь, в этой крепости (теперь она представлялась Раулю угрюмой и мрачной) действительно содержится в заключении брат-близнец царствующего монарха. Такой же, как тот, что крадёт невест у своих подданных, устраивает пышные празднества, и наслаждается весельем и роскошью в своём дворце. Равный ему по крови, по рождению, неотличимый по внешнему облику – но родившийся немного позже своего более удачливого брата, и потому от рождения проклятый, обречённый на забвение, никогда не знавший настоящей свободы. Этому молодому человеку не суждено не войти в мир людей, его словно не существует на земле. У него никогда не было ни семьи, ни имени, ни свободы, ни любви - ничего, что составляет радость любого живущего на земле человека, будь он по рождению простолюдин или дворянин. Сын короля, который от рождения мог стоять так высоко, оказался ниже и несчастнее любого своего подданного. А ведь вся его вина только в том, что он имел несчастье родиться близнецом французского дофина. После комедии, которую они разыграли за обедом, когда графу и виконту пришлось изображать из себя ничего не понимающих испанских кабальеро, капитан мушкетёров предложил друзьям совершить небольшую прогулку по острову. Они прихватили с собой мушкеты, делая вид, что отправляются на охоту. Рауль ещё в начале прогулки отстал от графа и капитана. Ему хотелось побыть одному и разобраться в своих впечатлениях, от которых у него кругом шла голова. Виконт опустился на поросший мхом валун и огляделся: пышная зелень и изобилие плодов вокруг, тихий плеск ласкавшей берег морской волны, чистейшая лазурь неба… Что говорил перед отъездом из Парижа отец? «Погода так божественно хороша, небо так чисто, небо, которое мы будем видеть над своей головой, которое в Джиджелли будет ещё чище, чем здесь, и которое будет напоминать вам в чужих краях обо мне, как оно напоминает мне здесь о Боге»… Но тут же Рауль услышал словно наяву сказанные слова, нацарапанные на тарелке узником этой крепости: «Я брат французского короля…» -они отдавались в мозгу подобно набату. Значит, здесь, в этих благословенных краях, на чудесном благоуханном острове, где, казалось, не может быть места горю и несчастью, под этим чистым небом люди также мучаются и страдают, как и везде? Рауль попытался представить себе на месте узника самого короля – низвергнутого, лишённого своего блеска, униженного, раздавленного - и содрогнулся. Он снова ощутил сжигавшую его изнутри жажду мести и на мгновение пожалел о том, что замысел епископа не удался. Потом виконт представил себя - лишённого свободы, заточённого в крепость, окружённого тюремщиками. В самом деле, ведь если бы он, дойдя до последних пределов в ревности и отчаянье, предпринял заранее обречённую на провал попытку мщения, тюрьма до конца дней – меньшее, что ему бы грозило. Вот и отцу, посмевшему встать на его защиту, чудом удалось избежать Бастилии. Рауль невольно вспомнил слова д’Артаньяна: «Я мог бы спасти вас от смерти, но вот вечного заключения… никогда!» Виконт поднял голову и долго смотрел на окно башни, из которого их окликнул таинственный узник. Вечное заключение – такова участь потомка французских королей. Возможность смотреть на мир лишь через решётку окна каземата, больше того – мир, ограниченный крепостными стенами, сузившийся до размеров тюремной камеры. А ещё - маска, которую он не должен снимать, чтобы никто не смог увидеть его лица. Рауль почти ощутил прикосновение холодной стали к щекам и ужаснулся. Нет, лучше смерть! Смерть… разве не её он выбрал, разве не навстречу ей, желанной избавительнице от страданий, он движется? Рауль нащупал в кармане письмо, написанное минувшей ночью. В тот же момент он услышал рядом знакомый голос, прервавший его размышления: - Вам надо поговорить со мной? – перед ним стоял д’Артаньян, протягивавший ему руку. * * * Когда трое друзей шли назад в форт, незаметно начавшееся на море лёгкое волнение превратилось в настоящую бурю. Они задержались на крепостном валу, разглядывая выброшенную на песок карету, в которой был доставлен узник, и вскоре увидели его самого, возвращавшегося в свою камеру из часовни. Этот одетый во всё чёрное арестант, лицо которого надёжно скрывало забрало шлема из вороненой стали, отражавшее красноватые вспышки молний, притягивал мысли и взгляд Рауля. Судьба несчастного принца взволновала его и потрясла до глубины души. Он не мог видеть выражения его лица, но ясно чувствовал, с какой жадностью заключённый вдыхает аромат грозы, как ненасытно всматривается в бескрайний морской горизонт, и, казалось, всем своим существом впитывает тёплый дождь. Вырвавшийся из его груди вздох, больше походивший на страдальческий вопль, заставил виконта вздрогнуть, а голос, каким тот сказал «…зовите меня проклятым!» - проник в самое сердце Бражелона. - Вот где несчастный человек, - глухо прошептал д’Артаньян, показывая Раулю камеру принца. «Несчастный! – мысленно повторил Рауль. - Да, этот узник – отвергнутый своей семьёй, всеми забытый и покинутый, действительно несчастен!.. Совсем недавно я считал таковым себя.. но так ли тяжело моё страдание, в сравнении с участью этого полубезумного страдальца?» - вдруг спросил себя виконт. Вечером этого же дня они покинули благодатный остров, скрывавший за стенами своего форта такую мрачную тайну. Стоя на борту уносившей их к Антибу шлюпки, Рауль долго не отрываясь смотрел на белевшие стены форта, потом взглянул на сидевшего рядом, погружённого в печальную задумчивость Атоса. Внезапно Бражелону пришла в голову мысль, что покойный властитель Франции, отец нынешнего короля и этого несчастного узника, несмотря на всё своё могущество, не смог защитить от беды одного из своих сыновей. Он с детства был обделён самыми простыми человеческими радостями, никогда не зная в полной мере свободы, любви, дружбы. Принц, не видевший и не успевший почувствовать биения настоящей жизни, со всеми её печалями и радостями, обречён провести свою жизнь в заточении, преданный забвению и близкий к помешательству. До каких же пределов отчаянья должен был дойти этот несчастный, каким страшным должно было казаться ему полное забвение, если он использовал малейшую возможность дать знать о себе другим людям! Тем счастливцам, что живут по ту сторону крепостных стен, имеют право в любой момент пойти, куда вздумается, встречаться друг с другом, радоваться и грустить, враждовать и любить! Между тем он, простой дворянин, оказался счастливее брата своего короля: его отец не только дал ему жизнь, но и всегда любил его, защищал, заботился о его благополучии, своим примером учил дорожить дружбой, любить жизнь, и так мечтал в будущем видеть своё дитя счастливым. Порыв горячей благодарности и нежности охватил Рауля. В эту минуту он уже не думал о том, что едет искать смерти, что гибель в бою – единственная возможность положить конец страданию, не покрыв позором себя и не обесчестив отца. Напротив, сейчас он хотел вернуться, чтобы увидеть радостную улыбку единственного оставшегося у него дорогого человека, и жить так, как того хотел граф, оправдывая его надежды. Рауль пообещал себе, что непременно скажет об этом отцу при прощанье. Конечно, он понимал, что снова отправляется на войну, и как обычно, не прячась, готов был встретить грозившую ему опасность, пусть теперь это будут не пули испанцев или тяжёлые алебарды валлонов. Они оба всегда это понимали – жизнь солдата на войне находится в руках Божьих. Но теперь Рауль мог сказать графу, что надеется на своё скорое возвращение, уже не кривя душой, не отводя глаза и не выдавливая из себя эти слова, зная, что именно их отец и ждёт. Потому что в тот день он поверил и осознал, что действительно этого хочет. Если будет на то воля Божья…
Ответов - 1
анмашка: Кассандра , .
полная версия страницы