Форум » Наше творчество » Взаимопонимание » Ответить
Взаимопонимание
Стелла: Давно ничего не выкладывала, но надо как-то этот застой в "Нашем творчестве" нарушить. Короче - самое последнее. «Мир не может быть построен так, как вы мне сейчас рассказали. Такой мир может быть только придуман. Боюсь, друг мой, вы живете в мире, который кто-то придумал – до вас и без вас, а вы и не догадываетесь об этом…» А. и Б. Стругацкие «Комментарии к пройденному». Часть 1. (навеяно пока тремя локдаунами) Мир изменился. Они это отлично знали, но принять эти изменения не получалось. Душа и сердце никак не хотели согласиться с тем, что видели глаза и отмечало сознание. - У меня полный разлад в душе, - признался д"Артаньян, и он был не один, кому не за что было зацепиться в восприятии действительности.
Ответов - 46, стр:
1 2 All
Стелла: Глава 1. Дело о кабане. По улице шел дикий кабан. Шел неспеша, цокая копытцами по выложенному камнем аккуратному тротуару, методично обнюхивая палисадники, похрюкивая и пофыркивая. Вот он встал во весь свой немалый рост на задние ноги, деловито заглянул в зеленый ящик на колесиках, потом опрокинул его, хозяйственно осмотрел вывалившиеся из него разноцветные пакеты, разорвал один из них и захрустел содержимым. - С ума сойти, - пробормотал Портос. – Столько отличного мяса зря пропадает! Я сейчас! – он вытащил пистолет, но Атос ухватил его за руку. – Не спешите, друг мой. Тут что-то странное происходит, не спешите решать проблемы слишком шумно. Мы не у себя! - Сам вижу, что не у себя, - пробурчал гигант. – Но голодным остаться не лучший вариант в нашем положении. Может, все же поищем дорогу назад, к «Красной голубятне»!? - Каким образом? Вы знаете, где та дверь, в которую надо войти? – Арамис тяжело вздохнул и уселся на каменную изгородь вокруг чьего-то сада. – Я устал и голоден и никуда отсюда не уйду. Если терпеливый Арамис заговорил в таком тоне, на самом деле все было плохо: они оказались в необитаемом городе непонятно в какой стране и в какое время. - Послушайте, что вас смущает? Вокруг нас дома, в них если и нет жителей, то какие-то припасы могли остаться: не пропадать же им без дела. - А если там окажутся и хозяева? - предположил Портос. - Тем лучше! Не оставят же они умирать от голода попавших в беду людей! – неугомонный гасконец подмигнул товарищам. - А на каком языке вы собрались объясняться с этими неведомыми хозяевами? – вдруг спросил Атос, который хмурился все сильнее, разглядывая все, что их окружало. - Как, на каком? – удивился д’Артаньян, который был совершенно уверен, что французский известен в любом конце Земли, или, в худшем случае, всегда найдется кто-нибудь, кто с ним знаком. – Разумеется, на французском! - А если тут никогда не слышали о Франции? – медленно, четко выговаривая каждое слово, произнес Атос, и Арамис вскинул на него тревожный взгляд. - Атос, милый мой, вы знаете столько языков, что непременно сумеете объясниться, - отпарировал д’Артаньян, и Атос, не выдержав, рассмеялся. - Вы так в этом уверены? – он протянул товарищу руку и тот сжал ее. - Абсолютно, и потому всецело доверяю вам, дорогой друг, вести переговоры, если мы встретим здесь кого-то из живых. - А если этот город необитаем? – Арамис меланхолично покусывал лепестки крупного красного цветка, сорванного с ближайшего куста. - Тогда инициатива принадлежит нашему лейтенанту и Портосу: они не оставят нас голодными, - Атос замер, сделав друзьям знак замолчать и спрятаться за угол дома: со стороны послышался собачий лай, а вслед за ним - человеческий голос. Д”Артаньян осторожно выглянул за угол и замер: странно одетый мужчина, с лицом, до глаз закрытым повязкой из черной ткани, кормил с рук кабана, а рядом, привязанные к металлической ограде, разрывались от лая три забавных песика, похожие на шары белоснежного пуха. Кабан ел угощение с достоинством, не спеша, потом величественно развернулся и потрусил в сторону друзей. Прежде, чем кто-то их мушкетеров сообразил, что чертова свинья имеет какие-то намерения на их счет, кабан остановился напротив Атоса и злобно взвизгнул; и тут же отозвались собачки, которые изо всех сил потянулись за кабаном. Странный человек поспешно отвязал собак и, почти бегом, последовал за зверем, который, подняв шерсть на загривке и злобно сверкая вмиг налившимися кровью глазами, пытался рыть камни под собой. Неудача в таком способе устрашения привела кабана в неистовство, и он, уже не разбираясь, бросился на Атоса. Тот увернулся, все еще недоумевая, откуда вдруг такая агрессия у мирного, с виду, лесного зверя, который, обычно, без причины на человека не бросается. Кабан развернулся и вновь попытался атаковать мушкетера, но тот, уже не задумываясь, пустил в ход кинжал, который успел вытащить из ножен. Человек отчаянно закричал, схватился за голову и выпустил поводок, на котором были псы. Три пуховых комка дружно налетели на Атоса, который вытащил кинжал из поверженного животного, и теперь по-настоящему растерялся: отшвырнуть собачек он не решился, угрозы для жизни они не представляли, а вот скандал с хозяином мог выйти не ко времени. В быстрой и непонятной речи прохожего д’Артаньяну почудились знакомые нотки, и он спросил на испанском: «Это ваш кабан?». - Он не мой, я его только подкармливаю, - ответил на том же языке собаковладелец. – Вы совсем с ума сошли, господа: теперь вам не избежать неприятностей. - Каких еще неприятностей? - прогудел Портос, надвигаясь на незнакомца и уперев руки в бока. - С зелеными, вот какие! Вы что, думаете, вам с рук сойдет убийство дикого животного? Его тут все знают, его кормят все, кому не лень, он сюда еще и свою свинью с поросятами приводит. Да вот она, явилась! - Свинья! С поросятами! Слышите, Арамис, мы не умрем с голоду, говорю вам! – и Портос, уже заранее в восторге, что пообедает жареным молочным поросенком, двинулся вперед, к свинье, которая растеряно обнюхивала кабанью тушу. - Портос, погодите, в конце концов нам хватит и одного кабана, - остановил его Арамис. – Что-то мне подсказывает, что мы впутались в неприятную историю. - Сейчас вам, господа, только и патруля не достает. Вы почему без масок? Штраф с вас отличный снимут, не меньше двух тысяч шекелей, плюс кабан: вы попали на кругленькую сумму, предупреждаю вас! – горожанин подтянул к себе собак поближе, и достал из кармана странных синих штанов с дырками на коленях плоскую коробочку. – Как хотите, но я обязан вызвать полицию. При слове «шекель» Атос вздрогнул, и бросил взгляд на Арамиса, но молодой человек не смотрел на него, он уставился на коробочку в руках горожанина. - Может, вы нам подскажите, как называется ваш город? – в лоб спросил д’Артаньян, перехватывая руку местного жителя в тот момент, когда он что-то собрался делать на засветившейся голубоватым светом коробочке. - А вы что, не в курсе? – прохожий расхохотался. – Ну, вы даете! Вы как в Нешер попали? Что, уже где-то приняли? И как вас патруль на дороге не перехватил? На Пурим они особенный контроль выставили, ловят всех, кто в Хайфу едет к родственникам. - В Хайфу? – д’Артаньян потрясенно оглянулся на товарищей. Если название «Нешер» заставило тревожно переглянуться Атоса и Арамиса, то «Хайфа» была знакома всем: через нее шла связь Европы со Святой землей, именно в ее порт прибывали корабли с паломниками. На Пурим? - А когда еще, как не на Пурим, можно вынарядиться так, как вы? – мужчина пожал плечами. – Ладно, не мешайте, полицию я все же вызову. - А может, на первый раз обойдемся без ваших стражей, - предложил Арамис, вставая с каменного парапета, на котором он сидел, подходя поближе к этому человеку и кивнув друзьям, которые последовали его примеру. – Видите ли, мы приезжие, ваших законов и обычаев не знаем. - Незнание законов не освобождает от их исполнения, - важно заметил собаковладелец. - Я не спорю с вами, но так уж сложилось. – К тому же, кабан первым напал на моего друга, у него не было выбора, как защитить себя, заколов зверя. - У вас что, оружие настоящее? – до горожанина, наконец, дошло, что с ним не шутят, и эти четверо мужчин не игрушку носят у пояса. - Хотите убедиться? – Портос достал пистолет и поднес его к носу ошарашенного человека, который растерянно оглянулся: его окружили четверо воинственно настроенных мужчин, и они не шутили, угрожая ему пистолетом. - Дайте-ка сюда вашу игрушку, - Атос отобрал коробочку, едва взглянув на нее. – А теперь было бы неплохо отойти куда-нибудь в такое место, где мы можем поговорить без свидетелей. И, заодно, избавиться от этого кабана. - Ну, это я запросто, - Портос ухватил тушу за задние ноги. – Куда его оттащить, чтобы разделать без помех? - Вы с ума сошли! – ахнул горожанин. – Сколько крови будет! - Тут, кажется, лес неподалеку? – вмешался гасконец. – Разделаем его, а там и ненужное закопаем. Я вам помогу, Портос, мне приходилось не раз на кабана ходить в наших горах, а потом и разделывать тушу. - Вы хотите, чтобы все гиены из окрестностей сюда на пир сбежались? – местный житель едва не плакал. – Вы сами впутались в дурную историю и еще и меня впутали. Господа, так не поступают! Это не благородно! - О! Вот это новость! – расхохотался Портос. – Да о каком благородстве можно говорить, если мы умираем от голода и усталости? - Так давайте закажем пиццу или суши, - предложил бедняга. - Что? Что вы нам предлагаете? Это что за диковинка? – д”Артаньян отошел от кабана, пораженный не только незнакомыми названиями, но и неожиданным гостеприимством. - Итальянская или японская еда. Вы что, не пробовали? - Не пробовали, - в голосе Атоса послышались нетерпеливые нотки. – Послушайте, вон там – море. Как вы его называете? - Ям -АТихон. А по-европейски … - Атос не дал ему договорить, властным жестом заставив замолчать на полуслове. – Год у вас какой? - Пять тысяч семьсот восемьдесят первый… двадцать первый, если по-простому. - К-какой год? – заикаясь переспросил д’Артаньян. - Год короны, или ковида, как вам больше понравится. У нас тут очередной локдаун по случаю Пурима, - бодро отрапортовал горожанин. – Да вы что, с Луны свалились? - Кажется, свалились… - пробормотал Атос, бледнея, и оборачиваясь к друзьям. – Вы что-нибудь уловили из слов этого господина? - Если бы не дома, море внизу и кабан, от которого явственно пахнет кровью, я бы решил, что сплю, - задумчиво проговорил Арамис. – Но, увы, это не галлюцинация, она не может быть у всех четверых одинаковой, это больше похоже на правду. Мы попались, друзья, - он тяжело вздохнул. - А ведь все так хорошо начиналось! – заметил Портос, и уселся прямо на траву палисадника.
Стелла: Глава 2. Старт Немногие дни, оставшиеся до окончания осады Ла Рошели, друзья обыкновенно стали проводить в «Красной голубятне». Это было место, где кардинал, по своему обыкновению, устраивал встречи с доверенными лицами. После истории с подслушанным разговором Ришелье несколько раз брал в охрану четверку друзей, и делал это так, чтобы ни одна душа об этом не узнала. Тень подозрения в нелояльности королю и королеве не должна была запятнать мундиры королевских любимцев, на которых, с некоторых пор, по словам Атоса, стали смотреть, как на приверженцев политики Ришелье. Место понравилось друзьям и тем, что там можно было спокойно поговорить, а поговорить им было о чем: тень миледи все еще стояла за их спинами. Атос, в период противостояния с этой женщиной, забыл о некоторых своих привычках начисто, но после ее казни запил с удвоенной силой. Робкие попытки Арамиса и д’Артаньяна вразумить его ни к чему не привели, и друзьям не оставалось ничего иного, как стараться не оставлять его одного надолго. Портос дослуживал, как он сам говорил, последние дни: не успели отпраздновать сдачу мятежной Ла Рошели, как пришло письмо от мадам Кокнар, в котором она с прискорбием сообщала о кончине мужа и надеялась, что ее кузен не оставит вдову в ее горе. Портос выпил за упокой души своего родственника по кузине, и клятвенно пообещал при первой же возможности примчаться в Париж. В этот раз он был честен: пресловутый сундук прокурора манил его сильнее прелестей прокурорши. Арамис грустил сильнее обычного и из меланхолического настроения его вывести могли только беседы с Атосом, который хоть и пил, но головы и ясности мысли не терял. Д’Артаньян все время пропадал на службе, он стал незаменим для Тревиля. Таково было состояние дел на тот день, когда лейтенант явился с приказом от кардинала: ждать его в «Красной голубятне» к 10 вечера. Компания отправилась туда к восьми, надеясь и поужинать, и поговорить спокойно, без дружеских подковырок однополчан. Погода после полудня испортилась, небо стало низким от тяжелых, темных туч, грозящих не то ледяным дождем и градом, не то метелью. К восьми часам уже сыпал мокрый снег, и мушкетеры изрядно промокли, так что, едва зайдя под крышу, молодые люди сразу же устроились поближе к камину. - Может, нам перейти в ту комнату, где печка стоит? – предложил Портос, но Атоса от его слов передернуло, и д’Артаньян, мельком уловив его реакцию, покачал головой, на что Арамис иронически улыбнулся. - Вам хочется услышать очередные откровения от господина кардинала, Портос? – подхватил лейтенант мушкетеров, который уже успел пригреться у камина и не горел желанием куда-то перемещаться. – Мы отлично дождемся его преосвященства и здесь, греясь у огня и ужиная. И будем уверены, что нас-то никто не услышит, приди нам в голову идея вспоминать прошлое. - Этого еще не хватало! – всполошился гигант, - меня вполне устраивает настоящее, и в будущем я тоже жду немало приятного. - Оставьте лучше прошлое мне, - вышел из своего молчания Атос. – В конце концов, это мои проблемы, которые я так неосторожно навесил на всех вас, и только чудо уберегло нашу компанию от бесславного конца. - Отчего же бесславного? – удивился Портос. - Да оттого бесславного, что мы воевали с женщиной, и цена нашей победы – казнь, на которую мы не имели права. - Hе имели права? – д’Артаньян даже присвистнул от изумления. – Атос, что вас заставило усомниться в нашем праве убить смертельного врага? Вы жалеете о своем решении? - Нет, не жалею, - твердо вымолвил Атос, - но как далеко простиралось наше право совершить то, что мы совершили? - Что-то слишком быстро вас одолели сомнения, Атос, а ведь уже ничего не изменишь. К тому же, на наше счастье, кардинал нас простил. - Простил ли? Или сделал вид? Ришелье никогда ничего не забывает, господа. - Ну, в этой ситуации меня утешает факт, что его высокопреосвященство все же намного старше нас и не отличается здоровьем, - хохотнул достойный Портос. - А пуля или клинок? Вы считаете, Портос, что нам они не угрожают? – настаивал Атос. - А мы заговоренные! – подмигнул д’Артаньян. – Мне гадалка нагадала, что я не умру ни от пули, ни от шпаги и буду коннетаблем. Не стоит думать о том, что уже не исправить, Атос, - он сочувственно заглянул в глаза товарищу, которого мрачное настроение стало последнее время тяготить не только его самого, но и окружающих. Атос это чувствовал, но поделать с собой ничего уже не мог: мрачная бездна, из которой он на время выбрался благодаря друзьям, на этот раз готова была его поглотить окончательно. Спасения от тягостных мыслей не было, а вино по-прежнему помогало мало. - И где наш ужин? – Портос, чтобы переменить тему разговора, которая навевала на него тоску, встал и пошел к двери. – Эй, хозяин, ты нас голодом уморить решил? – налетел он на хозяина, который столкнулся с ним у входа. - Как можно, ваши милости, сию минуту подадим, - засуетился трактирщик. – Только гость у меня, важный, - плут значительно подмигнул, потому что уже не первый раз принимал у себя мушкетеров, сопровождавших кардинала, и был в курсе, что его преосвященство из королевских мушкетеров выбирает именно эту четверку для сопровождения. Впрочем, он умел держать язык за зубами, и за свое умение молчать был щедро одарен кардиналом. - Мы подождем, - остановил его Атос. – Только распорядись насчет вина. Трактирщик убежал, а д”Артаньян неодобрительно покачал головой: «Вы собрались пить, Атос, а вы сегодня хоть что-то ели?» Атос только улыбнулся в ответ, но Арамис, следивший за немой игрой их лиц, решительно встал со своей лавки и направился вслед за трактирщиком. И в эту секунду раздался такой сильный удар грома, что «Красная голубятня» затряслась. Портос и Арамис перекрестились, гасконец чертыхнулся, а Атос, вздрогнув всем телом, мрачно ухмыльнулся и поднял глаза к небу, ответившему на его немой вопрос. - Что это было? – севшим голосом вопросил Портос, но ему никто не ответил: стены харчевни вибрировали, низкий гул, возникший в глубине земли под домом, становился все громче, меняя тональность, и минуту спустя уже нестерпимый визг на пределе человеческого слуха заставил зажимать уши. Звук достиг запредельной высоты, вызвав нестерпимую боль в ушах, и исчез. Комната погрузилась во мрак, скрывший все и всех, кто в ней находился. Время остановилось, и никто не смог бы определить, прошло несколько минут или вечность, с момента, когда громоподобный удар сотряс Вселенную. Вязкая чернота сменилась слабым свечением в том месте, где находилась дверь, но этой бледной рамки, за которой располагалась все та же чернота, никто не заметил: молодые люди лежали на полу в беспамятстве. Первым очнулся д’Артаньян, с трудом сел, ощупывая голову и пытаясь понять, на каком он свете. Боль и звон в ушах постепенно проходили, но мутило его изрядно. Лейтенант мушкетеров вспомнил, для чего их вызвали в «Красную голубятню» и не без труда встал на ноги: светящийся дверной косяк сразу же привлек его внимание. За время, пока мушкетер осознавал, где он и что происходит, что-то изменилось по ту сторону дверей: там, на фоне черноты, клубился белесый туман, за которым иногда проглядывали столбы или стволы каких-то непонятных деревьев. - Атос, - шепотом позвал молодой человек. – Атос, вы живы? - Похоже на то, - с досадой отозвался изрядно севший, но все еще знакомый баритон. – Что это за чертовщина? - Не знаю, но взгляните, что там за дверью шевелится? – и д’Артаньян указал на мелькнувшее в проеме широкое опахало какого-то растения, больше похожего на дамский веер, но гигантских размеров. - А, это! Пальма, - машинально ответил Атос и замер, осознав, что он сказал. - Пальма? – шепотом воскликнул гасконец, и протянул руку к товарищу, ища его плечо. – Откуда пальма в Ла Рошели в ноябре, Атос? Что здесь происходит, вы понимаете? - Черт меня забери, если я вообще способен что-то понимать с такой головной болью, - Атос сжал виски, пытаясь совладать с мучительным звоном, не желавшим покидать его голову. – Дьявол, неужели я допился до такой степени, что уже не могу отличить действительность от галлюцинации? - Тогда вы не один не можете, - ответил ему из темноты голос Арамиса. – Но я-то почти и не пил. Неужто каналья-трактирщик подмешал нам что-то в вино? - Где его преосвященство? – гулкий бас Портоса потряс, казалось, всю харчевню. – Нас же позвали его охранять, господа! Куда подевался кардинал? Если с ним что-то случилось, король нам этого не простит! - Или втихомолку порадуется, - едва слышно пробормотал Арамис, который был в курсе придворных сплетен больше, чем показывал. - Господа, предлагаю выйти на разведку! – предложил д’Артаньян, который, в силу чина, оказался сейчас командиром маленького отряда. – Пойду я с Портосом… - Никуда вы один не пойдете, - возразил ему Атос. – Это неразумно. - Неразумно сидеть и ждать в полном мраке и неизвестности, - вспылил д”Артаньян, который не мог долго находиться в бездействии. - Я не предлагаю вам ждать, мой торопливый друг, - улыбнулся невидимой во мраке улыбкой Атос, но она прозвучала в его голосе. – Мы пойдем на разведку все вместе, потому что никто не знает, что ждет нас за дверью, и рискнувший уйти на ту сторону может не вернуться к остальным. - Атос, вы все видите в черном цвете, - попытался возразить ему гасконец, но продолжать не стал, сообразив, что все, что их сейчас окружало, преимущественно и было в черном цвете. - Чего мы ждем, - не выдержал Портос. – Вы что, собрались отсиживаться тут вечность? Лично я больше ждать не намерен, - и он решительно двинулся к двери, да так быстро, что никто его удержать не успел. Мрак поглотил его и в ту же секунду раздалось с той стороны приглушенное «Ой!» и следом за ним - поток отборной божбы. В мгновение ока все трое, забыв обо всех сомнениях и осторожности, оказались за дверью и, точно, как и Портос, не смогли сдержать возгласы изумления. Мрак заканчивался сразу за дверью, а дальше струился туман, который уже не мог полностью скрыть странной картины, открывшейся их глазам. Дальше был город. Город под ясным голубым небом, небом того пронзительного голубого цвета, какой он бывает в южных странах ранней весной. Высокие пальмы с перистыми листьями, величественно покачивали вершинами под легким теплым ветерком. Яркая зелень вокруг многоэтажных каменных домов с плоскими крышами, громоздящимися по уступам горы, была усеяна крупными красными и оранжевыми цветами, а темная зелень кипарисов и длинная хвоя неведомых сосен с пышными кронами определенно указывали, что до Ла Рошели, с ее пустынным и плоским берегом и темным и неприветливым морем, было так же далеко, как и до теплого Средиземного моря. Мысль о теплом море заставила Атоса стряхнуть с себя оцепенение и сделать несколько быстрых шагов вперед, навстречу свету и солнцу, и друзья последовали за ним. Арамис обернулся: позади ничего уже не напоминало о «Красной голубятне», дверь исчезла, и вместе с ней исчез мир, в котором они жили. Их окружало ленивое спокойствие безмолвного и безлюдного южного города в неизвестном месте и в неизвестном времени.
Стелла: Глава 3. Первый знакомый. Вначале это больше походило на разведку. Они старались держаться в тени живых изгородей и могучих деревьев, чьи стволы, лишенные привычного вида коры, напоминали гигантские ноги неведомых животных. Но никто за четверкой незадачливых путешественников не следил, людей по-прежнему не было видно, и только изредка до них доносились чьи-то голоса. Пару раз откуда-то сверху, с последних этажей зданий, донесся детский смех. Непривычно чистый и ухоженный город пугал своим безлюдьем. Постепенно они добрались до высшей точки горы, по которой взбирался город, и перед ними открылась панорама, от которой захватывало дух. До самого горизонта раскинулось море: яркое, пронизанное солнцем, с легкими морщинками лениво катящихся волн, фиолетовое у горизонта и изумрудно-синее у берега. Они стояли на вершине горы, у подножия которой раскинулся порт: ошибиться было невозможно, огромные суда у причалов и на рейде не оставляли сомнений, что они видят место, куда прибывают корабли со всех стран, неведомых им. Гигантские суда, рядом с которыми все корабли, что привелось им видеть, выглядели утлыми лодчонками. - Таким был, наверное, Ноев ковчег, - восхищенно пробормотал Портос, но Арамис коротко рассмеялся в ответ на эти наивные слова. - Друг мой, ковчег праотца Ноя был деревянный, а эти корабли… даже не представляю, из чего они сделаны. - Из какого-то металла, насколько могу судить, - Атос коротко и восхищенно вздохнул. – Эта бухта, господа, если постараться не видеть все, что здесь построено и суда, которые стоят на рейде… эта бухта мне очень напоминает одно место на Средиземном море, где мне в юности довелось побывать. Но это настолько невероятно, что я даже боюсь думать о таком варианте событий. - А что она вам напоминает? – д’Артаньян заглянул в глаза товарищу, но, кроме затаенного страха, ничего в них не прочел. - Разрешите мне пока, друг мой, оставить при себе свои подозрения, - уклонился от ответа мушкетер. - Послушайте, поужинать мы не успели, так может, пора позавтракать? – Портос первым нарушил тягостное молчание, воцарившееся после слов Атоса. - Где? – д’Артаньян пожал плечами. – Где вы собираетесь поесть? - А вон там, видите, где нарисована курица, - кивнул гигант на какое-то заведение у дороги. Подойдем поближе, там какая-то надпись, только я не могу понять, что обозначают эти каракули. Атос, а вслед за ним и Арамис, как завороженные, направились на противоположную сторону улицы. Но, чем ближе подходили они к этому заведению, тем медленнее становились их шаги: оба узнали язык, на котором была сделана вывеска. - «Красная курица», - перевел Арамис машинально и обернулся к Атосу. – Это же надпись на древнееврейском, Атос! - А под ней – арабская надпись. Куда мы попали, Арамис? - Атос, вы спрашиваете у меня? А мне показалось, что вы лучше всех нас знаете, где мы оказались. Или я ошибаюсь, Атос? - Арамис, я не хочу озвучивать свои опасения, они могут оказаться правдой, - Атос отвернулся, пряча глаза. Обманывать друзей или утаивать от них горькую правду было невыносимо, к тому же он все же не был уверен в собственном предположении. Иногда лучше промолчать, чем озвучивать то, что выглядело полным бредом. И тут они увидели кабана. *** - Портос, хватит рассиживаться. Не знаю, как вы, а я готов на любое блюдо, хоть итальянское, хоть это, как вы его назвали? – д’Артаньян нетерпеливо прищелкнул пальцами. – Муши, туши? - Суши, - торопливо поправил незнакомец, и сдвинул свою тряпку с лица под подбородок. – Осточертела! – пояснил он, делая глубокий вдох. – Осточертела за этот год, носа из дому не высунешь без этого намордника. Странные вы, господа, не знаете самых простых вещей. Откуда вы явились, можно у вас узнать? Граница закрыта, самолеты не летают, свои домой вернуться не могут, а тут испанцы какие-то объявились! - А мы не испанцы, мы чистокровные французы, - обиделся Портос. – Знание испанского еще ни одному французу не помешало! - Так вы новые репатрианты! – с явным облегчением воскликнул горожанин. – И как я не догадался, что вы олим хадашим! Вы совсем недавно прибыли, конечно же вы не можете всего знать! Вы где остановились? В мирказ АКлита? Поток слов, среди которых Арамис уловил несколько знакомых ему, заставил его вновь обратить внимание на своего старшего товарища: Атос оглядывался вокруг с видом человека, спустя долгие годы попавшего в знакомые места, но не узнающего их. Видеть Атоса растерянным было непривычно, и вопрос, заданный ему едва слышным шепотом, заставил его вздрогнуть всем телом: - Атос, вы верите в путешествия во времени? - Не верил до сегодняшнего дня, Арамис. - Ответьте мне, что вы думаете о том, что нас здесь окружает? - Что неведомые силы перенесли нас в Хайфу, но я ее не узнаю, хотя прошло всего пятнадцать лет с того дня, как я попал в эти места. Горы все те же, но все вокруг изменилось до неузнаваемости. В жизни такое невозможно, Арамис. Слишком мало времени прошло, чтобы успеть сделать все это, - и Атос кивнул на раскинувшийся по горам город. - А если прошло не пятнадцать лет, а много больше? – вкрадчивым голосом предположил Арамис. - Невозможно! - воскликнул Атос, забывшись. - Что «невозможно»? – тут же откликнулся д’Артаньян, у которого все органы чувств всегда были настороже. – О чем вы тут шепчетесь, господа? - Так какой у нас нынче год, сударь? – Арамис, с самым любезным видом обратился к горожанину, который с самым растерянным видом крутил головой, созерцая неожиданных посетителей. – Повторите, пожалуйста, я хочу убедиться, что понял вас правильно. - Две тысячи двадцать первый, а если считать по-нашему, еврейскому летоисчислению… - Да-да, спасибо, это мы знаем! – прервал его молодой человек. – Только скажите нам, как вы называете вашу страну? - Вы что, с ума сошли? Вы не знаете, где и когда находитесь? Нет, господа, это дело не мое, пусть с вами ШАБАК разбирается, или МОССАД, а я человек маленький, законопослушный. У нас в Израиле и так сумасшедших хватает, еще и с вами дело иметь! - Вы произнесли сейчас слово «Израиль», - вмешался Атос. – Но Хайфа всегда была городом в Палестине. - Откуда вы явились, чума вас забери, что не знаете, что мы государство Израиль уже больше семидесяти лет? - Кажется, мы не туда попали вообще, - протянул гасконец. – Как ваше имя, сударь? - Рони, Ронен. А вы кто такие? – горожанин, уже не просто с подозрением – со страхом уставился на четверку вооруженных людей. – Так это что, - он указал на пистолеты, заткнутые за пояс и на тяжелые боевые шпаги четверки, - это что же, значит, это не маскарад? Кто вы такие? - В самом деле, пришло время представиться тем более, что мы гости, - Атос чуть склонился в поклоне. – Атос, мушкетер короля Людовика 13. А это – он очертил рукой полукруг, включив в него троицу, - мои друзья: д’Артаньян, Портос и Арамис. Имя гасконца произвело впечатление: Ронен нервно хохотнул. - Что, тот самый д’Артаньян? - Он самый, - невозмутимо подтвердил Атос, решивший ничему не удивляться, и со всем соглашаться: то, что они влипли в отвратительную историю, у него не осталось сомнений. - Вы разыгрываете меня, - запоздало возмутился бедный парень. – Путешествия во времени невозможны. Нет, зря я дал вам себя отвлечь: без полиции тут не разобраться! – он потянулся за своей коробочкой, которая успела уже от Атоса перекочевать к господину лейтенанту. - Угомонитесь! – д’Артаньян стал необычайно серьезен. – Я не больше вашего понимаю, как мы здесь оказались, но я лучше вас понимаю, что полиция здесь только все испортит. «Атос, - он протянул руку товарищу, — Атос, не пора ли вам сказать, что думаете вы по поводу произошедшего?» Вы же знаете, что произошло? - Я только могу строить предположения, господа. Как все произошло, какие силы пустило в ход Мироздание или сам Господь, нам знать не дано, но кому-то было угодно перенести нас за тысячи миль и сотни лет сюда, на гору Кармель. И это совсем не та Хайфа, в которой мне довелось побывать в 1615 году. Судя по тому, что мы услышали от этого господина, нас разделяют четыреста лет. Это конец, друзья мои, назад нам не вернуться. - Ну, вот еще, мне совсем не по душе ваше настроение, Атос. Я, лично, ничего не нахожу здесь привлекательного, в отличие от нашей прекрасной Франции, в которой мне полагается много приятного. Мадам Кокнар ждет меня и готовится к свадьбе, значит, я не имею права обмануть ее надежды! На голодный желудок плохо думается, господа. Уверяю вас, что после сытного обеда выход найдется сам собой. - А где вы собираетесь поесть, Портос? Я не вижу здесь ни одного открытого заведения, - поморщился Арамис. - Так они все работают на вынос, - засуетился Рони, и у Атоса появилось ощущение, что этот абориген не хочет их выпускать из поля зрения. – На улице нам есть не разрешат, а если мы устроимся у меня дома, мы сможем заказать любую еду на выбор. Арамис и д’Артаньян переглянулись: идея идти в чужой дом, где никто предсказать не сможет, как сложатся обстоятельства, им не улыбалась. Гостеприимство этого человека могло быть и ловушкой, куда не замедлит явиться стража, чтобы доставить в тюрьму незваных пришельцев в чужой мир. Элементарное чувство самосохранения требовало предельной осторожности, становиться легкой добычей никому не улыбалось, а именно этим и грозило предложение вертлявого израильтянина. - Только, - продолжил развивать свою мысль Рони, - надо будет тихо себя вести, а то на любой шум соседи могут миштару вызвать, вот тогда нам мало не покажется. - Миштара – это что? – с невинным видом полюбопытствовал Портос, но рука его потянулась к эфесу. - Полиция это, - Ронен оглянулся, - они рады будут стараться: народ от них бегает, а тут сразу столько нарушений будет! Так вы идете, друзья? - Не успели познакомиться, так сразу и «друзья», - пробурчал д’Артаньян, но вопросительно посмотрел на Атоса. - Идем! – решил за всех граф. – Пропадать, так не голодными. Деньги заплатить за обед и гостеприимство у меня найдутся. - У меня тоже остатки от жалования сохранились, - побренчал мелочью в кошельке д’Артаньян. - И у Портоса с Арамисом тоже не ветер в кармане свищет, не так ли? – он подмигнул мушкетерам. - Не сомневайтесь! – Портос подкрутил усы. - Моя невеста в честь предстоящего бракосочетания немного потрясла сундук покойного господина Кокнара. - Итак, решено! – Арамис, как человек, отбросивший все сомнения и опасения, довольно потер руки. – Господин Ронен, мы следуем за вами. - Тогда поторопимся, потому что моя жена уже беспокоится и звонит на мой телефон, - и он указал на коробочку в руках д’Артаньяна, на которой засветился портрет миловидной дамы и зазвучала какая-то залихватская мелодия. – Только, если вы, - Ронен помялся, - если вы бы знали французский, было бы отлично, потому что моя жена испанского не знает, а переводить… - Мы знаем, мы же французы! – дружно ответила четверка.
Стелла: Глава 4. Объяснения Квартира, в которую их привели, оказалась достаточно просторной, с большой лоджией, с которого открывался восхитительный вид на море и порт. - У нас гости, моя дорогая! - с порога объявил хозяин, и в узком коридоре появилась маленькая, но очень решительная женщина в невообразимом балахоне, в котором, при большом воображении, можно было признать намек на костюм кота. На ногах у нее были пантуфли с кошачьими мордочками, а лицо раскрашено под кошку. Увидев четверку незнакомых мужчин, без масок на лице, но разодетых в маскарадные костюмы, при оружии и голубых плащах мушкетеров соответственно старинной эпохе, дама пришла в восторг. - Мушкетеры! – завопила она. – Где ты их нашел, Рони? Они совсем как настоящие! - Мадам, вы нигде не найдете более настоящих! – нашелся Арамис. – Вы разрешите вам представиться? - Ну конечно? – хозяйка, забыв про свой «кошачий» вид, даже очень мило изобразила поклон, включившись в игру. – А где ваши маски, господа? - Нам их пришлось выбросить за негодностью, - ответил д’Артаньян, который уже понял, что эти тряпки на лице почему-то важны для местных жителей. - Я дам им наши, не переживай, - Рони метнулся в соседнее помещение и вынес оттуда четыре голубые тряпочки, которые роздал друзьям. Но надевать их не стал никто. - Я – Арамис, - молодой мушкетер отвесил учтивейший поклон даме, сообразив, что пока стоит все обратить в игру, в шутку, и поцеловал протянутую руку. По очереди тот же ритуал проделали и остальные, но Атос повел себя несколько иначе: после сдержанного поклона он с непроницаемым лицом коснулся губами руки дамы и отошел в сторону, к лоджии, став так, что мог одновременно бросать взгляды в сторону друзей и любоваться видом из окна. Женщина проводила его странным взглядом, потом повернулась к мужу, сделав ему непонятный знак рукой, на что он отрицательно мотнул головой. - Рони, я пойду переоденусь, мне неудобно перед гостями быть в таком прикиде, - она улыбнулась всем четверым любезной улыбкой и упорхнула. Пока ее не было, хозяин роздал маски гостям, показав, как их надеть. Портос засопротивлялся было, но взгляд Атоса заставил его последовать примеру друзей, которые нацепили неожиданное украшение, не сказав ни слова. Маски не были для них чем-то новым и непонятным: черная маска достаточно часто пускалась в ход как мужчинами, так и женщинами, которые не желали быть узнанными, и редкий бретер не пользовался ею, чтобы скрыть свое инкогнито. Правда, эти маски прикрывали нос и рот, а не верхнюю часть лица, как обычно было принято. - Так что нам заказывать? – Ронен взялся за свою волшебную коробочку. - А что из себя представляют эти блюда, что вы раньше называли? - Суши – это рыба в рисе, пицца – это такая большая лепешка с разными добавками и сыром. - Насколько большая? – спросил Портос. Ронен показал, и Портос разочарованно присвистнул: «Это мне одному две такие надо!» Ронен призадумался: угощение начинало грозить его кошельку. Атос понял его опасения и достал луидор. - Этого будет довольно? – он улыбнулся ободряюще. – Мы свалились вам на голову, господин Ронен, явно не вовремя, и мне бы не хотелось, чтобы мы выглядели для вас стихийным бедствием. Бедняга взял монету трясущейся рукой. – Это золото? – голос его дрогнул. - Золото. Не бойтесь, мы не фальшивомонетчики, мы честные дворяне, - граф смотрел прямо в глаза, голос его, звучный и спокойный, убеждал лучше любых доводов. - Господа, но, если это золото… - он не смог продолжать. - Это - самый настоящий луидор с профилем нашего христианейшего короля Луи ХIII, и золото в нем самое настоящее. - С учетом древности эта монета стоит сумасшедших денег, - пробормотал израильтянин. - Тем более берите ее, - д’Артаньян сжал пальцы растерянного Ронена, спрятав за ними луидор. – И, Бога ради, заказывайте наш обед. Мы действительно умираем с голоду. - А что делать с кабаном? – вспомнил вдруг Арамис. – Нельзя его так оставлять. - Это мы сейчас устроим, - хозяин схватил телефон, потыкал в него пальцем. Дальше все закрутилось, как в карусели. Через пять минут раздался шум, и под дом подъехала карета без лошадей. Это был какой-то довольно старый и побитый экипаж, из которого выскочил смуглый бородатый мужчина и в мгновение ока затащил в него кабана. Так же быстро были убраны следы крови. Экипаж скрылся, а Ронен облегченно вздохнул: «Потерпите еще немного, сейчас будет обед!» Обед привезли через четверть часа все в том же экипаже. Созерцая кучу всевозможных блестящих подносиков под крышкой, которые доставал хозяин из кульков, оставленных под дверью, Портос восхищенно хлопнул себя по ляжкам. - Это что, кабаном вы рассчитались за обед? - Это Ахмад, у него ресторанчик, кабан для него сейчас находка. Услуга за услугу, господин Портос. - Ты уверен, Рони, что никто не видел Ахмада? – хозяйка появилась неожиданно, распространяя вокруг себя аромат каких-то неведомых цветов. Она переоделась, надев черную юбку и розовую блузку со множеством рюшей, обрамлявших глубокое декольте. Длинные, мелко завитые волосы были собраны на затылке в большой узел, а на ногах оказались легкие туфельки в тон блузе. Муж воззрился на нее с изумлением, но не сказал ни слова. Они принялись накрывать на стол, Портос бросился им помогать, и очень скоро на праздничной скатерти выстроились рюмки, фужеры и несколько бутылок с вином. Пока длилась вся эта суета, Атос все также рассматривал пейзаж за окном. Арамис тихонько подошел к нему и стал за его плечом. - Мне все время кажется, что я сплю и все, что с нами происходит, сейчас закончится, а мы снова окажемся в «Красной голубятне». Бедный кардинал, он рвет и мечет, должно быть. - Нам лучше не возвращаться при таком положении дел, - улыбнулся Атос. – Я все пытаюсь понять, что произошло, и что нам теперь делать, Арамис. Если подумать, то положение у нас ужасное: мы оказались в чужом мире, в чужом времени, в чужой стране… что это за страна, я так и не понял. - Сейчас, за столом, под отличное вино, попытаемся понять, Атос. Надеюсь, языки у наших хозяев развяжутся. Хотя, что меня сильно удивило, так это кабан в трактире у мусульманина. Да и евреи, как и вам известно, не едят свинину. Что-то тут не так. - Это нам мало поможет, Арамис, - Атос потер виски. – Голова не проходит, это мне мешает думать. Нам не на кого рассчитывать, чтобы выпутаться из этой истории. Боюсь, мы не поймем друг друга, а без этого нам не долго придется быть на свободе. К тому же, у них тут что-то очень серьезное происходит, в этом тоже не мешало бы разобраться. И свинина у этих потомков Авраама и Исмаила может оказаться самым понятным из всего, что мы увидели, и что нам еще придется увидеть и узнать. Изголодавшиеся друзья дружно отдали честь предоставленным блюдам: всего было много, вкусно и, в большинстве блюд незнакомо. Молчание, царившее за столом первые четверть часа, нарушалось только звоном бокалов да постукиванием тарелок, ножей и вилок. Наконец Портос, задававший тон в этом пиршестве, с удовлетворенным видом откинулся на спинку стула. - Бараньи ребрышки – одно из моих любимейших блюд. - А жареный поросенок? – с простодушным видом напомнил ему Арамис. - Кстати, господин Ронен, - Атос, приподняв бокал с вином, рассматривал в нем нечто, только одному ему видимое, - а как вы думаете, сумеет ли найти клиентов на кабана ваш знакомый трактирщик? - Еще как сумеет, - широко улыбнулся Рони. – Мясо свиней пользуется спросом везде. У нас полно христиан-арабов и не арабов, и не только им она по вкусу. Не переживайте, Ахмад – хитрый парень, и в накладе не останется. - Мне странно видеть, как дикие звери прохаживаются по городу, как в родном лесу и никого это не беспокоит, - Атос не спеша поставил бокал на стол, старательно избегая встречаться глазами с хозяйкой дома. - Они и так почти что в родном лесу, так что удивляться нечему: тут, рядом с городом, находится лес, а за время пандемии зверье вообще потеряло представление о любых границах. - Пандемии? О чем это вы? - О ковиде. Мы второй год сидим в карантинах. Проклятая эта болячка… - Так это болезнь? - А откуда вы явились, что не знаете об этом? – не утерпела супруга хозяина дома. - Мы? – Атос тяжело вздохнул: пришло время объясниться. – Мы явились из Франции, господа, только не из современной вам. Каким то чудом, то ли волею Господа, то ли вступившими с ним в спор силами природы, но мы оказались в вашей стране и в вашем времени. - Бросьте нам лапшу на уши вешать! – взорвалась женщина. – Кто вы такие? Мой муж позвал вас в дом, накормил, собрался даже от полиции защищать, а вы просто мошенники! Да еще и нарядившиеся под мушкетеров! - Луиз, прошу тебя, не надо обвинений, мы же ничего не знаем об этих людях! – Рони подскочил к жене, которая со сжатыми кулаками наступала на Атоса. – Прошу тебя, не скандаль! Господа совсем не те, что ты думаешь! - А ты откуда знаешь? Что ты вообще знаешь о путешествиях во времени! – теперь свой гнев и раздражение женщина перенесла на мужа. - Я знаю, что это невозможно! - Я бы тоже очень хотел так думать! – Атос обвел глазами друзей, приглашая их к объяснению. – Мы очень немногое успели увидеть, пока шли по улицам вашего города, но это так пугающе отличается от всего, что нас окружало в нашей жизни, что объяснение происшедшему нам не найти в одиночку. Мы приглашаем вас к разговору, вы наши хозяева в создавшейся ситуации, а мы, со своей стороны, постараемся приоткрыть для вас то, что вы называете прошлым, хотя для нас это было настоящее. Я приглашаю вас к разговору, который поможет нам найти взаимопонимание. - Что вы хотите знать? - Прежде всего: где мы находимся? - Извольте: этот город называется Нешер, город-спутник Хайфы. А Хайфа находится в государстве Израиль, если вам это неизвестно. И у нас сейчас 2021 год от рождества Христова, - все больше раздражаясь от того, что приходится объяснять такие простые и общеизвестные истины, - продолжал Ронен. – Что еще вас интересует? - Как случилось, что это государство стало государством Израиль? И когда это произошло? – теперь чувствовалось, что Атос начал задавать вопросы, которые обдумал заранее. - Вы хотите, чтобы я вам лекцию по истории прочитал? – пожал плечами израильтянин. – Это будет долго и нудно; вдобавок, я плохо учил в школе историю и связно вам не расскажу: почитайте сами в Интернете! - Где? – д”Артаньян, до того безмолвно наблюдавший за происходящим, подошел поближе к Ронену. – Бросьте, сударь, злиться и ведите себя повежливее: вам оказывает честь, расспрашивая вас, граф де Ла Фер. - Граф де Ла Фер? Это тот, что миледи прикончил? Атос? – Луиз вскочила тоже, судорожно прижав руки к груди. – Так это правда? Вы что, тот самый граф, которому принадлежал Ла Фер? - Какое это имеет значение сейчас? – Атос, сильно побледневший при словах женщины, неохотно переключил внимание на нее. – Да, я тот самый граф, если это вам так важно. - И ваш портрет висит в замке Ла Фер-Торденуа? - Об этом мне ничего не известно, да и важно ли это? Для меня – важно: мои родители из городка Ла Фер, а ваш портрет висел в гостиной замка, в котором мы останавливались, когда несколько лет назад путешествовали месяц по Франции. Не зря мне ваше лицо сразу показалось знакомым, я только никак не могла вспомнить, где я могла вас видеть. - Надеюсь, вы не станете утверждать, что я и этот человек на портрете – одно и то же лицо? - Погодите, я найду фотографию, на которой этот ваш портрет, - Луиз принялась водить пальцем по своему телефону, и, наконец, с торжеством представила друзьям картинку, где на стене, обтянутой гобеленной тканью, в золоченной раме они увидели портрет графа. Сомнений быть не могло – это был именно их друг, спутать его с кем-то из предков было невозможно: об этом красноречиво говорил наряд Атоса, характерный для начала их родного века. Граф там был очень молод, и в его задумчивом взоре не читалось и признака тяжелых бурь, настигнувших его позднее. – Вы будете отрицать, что на этом портрете именно вы? Атос взял светящуюся коробочку с трепетом и долго всматривался в изображение. Неожиданно плоскость потемнела и погасла. От неожиданности мушкетер едва не выронил забавную игрушку, и беспомощно перевел взгляд на Луиз. - Если погаснет, нажмите эту кнопочку, - она показала, какую именно. – Так что, это вы? И замок этот ваш? - Принадлежал нашему роду, - Атос вернул телефон, не спуская глаз со светящегося экранчика. – Это было так давно, даже в нашем времени. Вы говорите, что ваши родители были из Ла Фера? – он заинтересовано поднял глаза на Луиз. – Расскажите, какой у вас город: мои воспоминания хранят леса, старый замок и вассальные деревни. Я родился в другом месте – в Берри, и в юности бывал в Пикардии не часто. Друзья переглядывались, не очень понимая, куда заведут этих двух воспоминания, когда все вокруг желали совсем другого: внести хоть какую-то ясность в события, которые обрушились на мушкетеров и которые грозили им неведомыми бедами. - А что вспоминать особенного, - Луиз потерла лоб. – Маленький городок, все друг друга знают. Примечателен тем, что в нем служил одно время Наполеон, и училище артиллерийское было еще со времен какого-то короля. – Она бросила заинтересованный взгляд на Атоса, но на него имя Наполеона не произвело никакого впечатления, в отличие от известия об училище. – Вы что, не слыхали о Наполеоне Бонапарте? Атос пожал плечами. - Это имя мне ничего не говорит. Оно какое-то странное, не французское. - Наполеон Буанапарте. Он был с острова Корсика. Про Корсику слыхали? - Слышал, - улыбнулся мушкетер. – И даже как-то побывал. Но Наполеона встретить не привелось. - Еще бы, - не утерпел Ронен. – Он родился только в конце 18 века. – А императором стал, когда короля Людовика и его жену казнили. Он-то и поставил крест на революции. - Казнили! – в один голос вскрикнули французы. – Кто посмел? - Народ и посмел. Всех тиранов – к ногтю. - Значит, это поветрие и во Францию пришло? – не то спросил, не то подтвердил д’Артаньян. – И что, не нашлось дворян, способных защитить монархию? - Нашлись, и немало, но народ оказался сильнее. - Атос, кажется, нам повезло, что мы не дожили до этого дня, - Портос вздохнул с явным облегчением. - У каждого свое место в истории, - прошептал Арамис, и Атос бросил на него одобрительный взгляд. - И во времени, - добавил он таким же тихим голосом. И в это время в дверь постучали.
Стелла: Глава 5. Соломоново решение На пороге стояли несколько крепких мужчин в одинаковых костюмах, с масками на лице. У каждого была кобура на боку и пристегнутые к поясу наручники. Что это - вариант кандалов, мушкетеры уловили сразу, и это открытие заставило их понять, что они имеют дело с городской стражей, «миштарой» или полицией, как здесь ее называли. - Гостей, значит, принимаем? – спросил один из новоприбывших ехидным тоном на незнакомом для Портоса и гасконца, языке. – А как же карантин? Атос и Арамис, с грехом пополам, поняли вопрос, но д’Артаньян выступил вперед, полагая себя задетым. - Извольте изъяснятся так, чтобы мы вас понимали, господа! – заявил он на французском и тут же повторил свои слова на испанском. - Так эти господа еще и иностранцы! – обрадовался начальник, - доставая плоскую тетрадь. – Прекрасно! Господа, - перешел он на французский, - извольте ваши «зеленые паспорта» или справку о том, что вы не являетесь носителями «короны». - Какие еще паспорта? Вам что, недостаточно того, что мы в гостях у этих достойных господ? – возмутился Портос, наступая на стражей порядка и, с высоты своего немалого роста, грозно взирая на местных альгвасилов. - Господа, господа! – схватился за голову хозяин, - я вас умоляю, не сопротивляйтесь полиции. У нас это запрещено. Они имеют право потребовать у вас документы. - Постойте! – д’Артаньян, уже сообразивший, что дело пахнет большим штрафом для Ронена и для них, втиснулся между разъяренным Портосом и полицейскими. – Погодите, давайте лучше разберемся. Какие документы вам нужны? - Даркон, раз вы приезжие. И «зеленый паспорт» или тест на ковид, сделанный за 72 часа до приезда. Есть у вас такие разрешения? - Нет, нет у нас таких бумаг, - растерянный гасконец оглянулся на товарищей, но и у них лица вытянулись. – А без них что – нельзя? - А без них вы представляете из себя опасность для окружающих, смертельную опасность: вы носители короны. - Короны? – ошеломленный д’Артаньян машинально коснулся головы, потом, сообразив, что речь не идет об украшении, чертыхнулся в сердцах. – Чем мы опасны? - Вы можете быть больны и заражаете всех вокруг. Вы могли приехать из стран, где бушует особо заразная мутация, а штамм южноафриканского ковида не уничтожается прививкой. - Одну минуту, - остановил полицейского Атос, - если я вас понял, ковид и корона – это два названия одной и той же болезни? И против них есть какое-то лекарство? - Да, прививки. И вы их не получили, как я понял, - отпарировал тот. – Какого черта вы притащились к нам, и как вы прошли контроль в Бен Гурионе? - А мы морем, морем, - вставил Портос. – На лодочке, знаете ли, при попутном ветре, под парусами. Нас никто не остановил, мы и не слышали об этой вашей болячке. - Так вы что – реконструкторы? – ахнул полицейский, оглядев друзей повнимательнее. – В пиратов играли? - Почти, - улыбнулся ему Арамис. – Мы давно вышли из порта Байонны, еще до эпидемии. - Это многое объясняет, господа, но нисколько не облегчает вашего положения. Придется вам проехать с нами в короноотель и просидеть там карантин в положенные две недели. Неожиданно Луиз выступила вперед, решительно отодвинув полицейского. - У меня есть предложение, - заявила она. - Какое? - с иронией спросил тот, оборачиваясь к женщине. - Не нужно короноотель, у нас есть кое-что получше, - заметила она, пристально глядя на мужа. Тот слегка побледнел. – Видите ли, у нас есть пустой дом, доставшийся нам после смерти моей свекрови. Мы его только думали сдавать, так что ближайшие две недели он может быть в распоряжении этих господ, - Луиз подошла к мужу и взяв его под руку, крепко прижалась к нему. - В принципе, если кто-то поручится за этих господ, и они наденут браслеты… - нерешительно начал полицейский. - А без браслетов нельзя обойтись? – Луиз обаятельно улыбнулась. - Нет, нельзя. - Какие еще браслеты? – взорвался Портос, которому вся эта история надоела, и который, в принципе, не терпел малейшего насилия над своей свободой. – Я не собираюсь надевать никакие браслеты. Это что еще за ерунда? - Это электронный браслет, который укажет ваше местонахождение. Если вы покинете место вашего пребывания раньше двух положенных недель, вас арестуют, и вы уплатите большой штраф. - Но это же сугубо добровольное дело, - вмешался Ронен, хранивший упорное молчание до этой минуты. - Выбирайте: короноотель или отдельный дом, в котором вы проживете две недели, но с браслетами. - А если мы дадим вам честное слово, что не покинем этот дом ранее двух недель? – вмешался Атос. Полицейский какое-то время изучал взглядом этого человека, который, видимо, всерьез считал, что его честного слова достаточно, чтобы изменить то, что предписано законом, потом отрицательно покачал головой. - Мы с вами, господин, не сделку совершаем на Алмазной бирже, где достаточно честного слова, мы с вами решаем вопрос жизни и смерти. Если вы заражены, вы понесете заразу дальше, а мы обязаны это предотвратить. - А если мы здоровы? – вставил Портос, которому явно понравилась идея проживания в отдельном доме. - А если вы здоровы, так ничего страшного не произойдет: сдадите анализ на корону и при отрицательном результате через две недели вы свободны. Но рекомендую вам в любом случае привиться. Правда, для иностранцев это не бесплатно. После такой всесторонней информации осталось только выяснить вопрос с питанием, но Луиз, отведя в сторону стража порядка, заговорила с ним на местном языке горячо и убежденно, и сумела доказать свою правоту. Полицейский кивнул, выписал ей какую-то бумагу, многозначительно заявил, что сейчас он проводит их вместе с хозяевами в предоставленную квартиру, и, волей-неволей, но всей компании пришлось сняться с места и отправиться на новое место проживания. К счастью, для этого пришлось пройти всего с четверть лье, и они очутились перед симпатичным домом за довольно высокой, в человеческий рост, живой изгородью. За ней просматривались светло-желтые каменные стены и красная черепичная крыша. - Вот, вы видите, что я вам предложила самый лучший и надежный вариант. Тут никто не побеспокоит наших гостей, - Луиз толкнула калитку и прошла по дорожке, вымощенной каменными плитами. – Проходите, вам всем что, особое приглашение требуется? Атос первым ступил во двор, за ним потянулись и все остальные. Полицейские заключали шествие, но едва навстречу гостям вылетел огромный голдретривер, притормозили. Собака бросилась с радостным лаем навстречу вошедшим, и Луиз обхватила ее за шею. - Вот вам и сторож и приятель на эти две недели. Знакомьтесь, это Голд, - представила она пса. – Ему очень скучно и одиноко после смерти хозяйки, а взять его к нам нельзя: его наши шпицы не любят. Будете друг друга развлекать. Еще тут три кота живут, сейчас они спрятались. Я вам покажу, где корм стоит и как их кормить, а в остальном с ними никаких хлопот. Собаку я выведу погулять сама, она не пойдет с чужими. Ну, что, - Луиз посмотрела на полицейских, - подходит вам такой отель? - Нам подходит, а со своими гостями договаривайся сама, - буркнул полицейский. – Оплата жилья, коммунальные услуги и питание нас не касаются, учти. - Знаю, и на государство мы не рассчитываем, - отпарировала женщина. – Надевайте свои браслеты и на этом закончим. Через две недели можете присылать вашу группу для взятия проверок. Уверена, тесты будут отрицательными. - Дай Б-г! - подвел итог блюститель порядка и на этом они расстались.
Стелла: Глава 6. Дом в XXI веке - Давайте, я вам все покажу и расскажу, - подал голос Ронен, до того с явным неодобрением созерцавший бурную деятельность супруги. - С удовольствием, - Атос согласно склонил голову, - но сначала следует обсудить важный вопрос. Как мы с вами сможем расплатиться за все, что следует за проживание в этом доме? - Я думаю, что еще две такие монеты с лихвой окупят все наши издержки, - прямо ответил Ронен. – Я продам их коллекционерам, а доллары у нас в ходу не хуже шекелей. - Доллары? - Да, это такая волюта США. - США? - Господа, от моей свекрови остался не только полностью обставленный дом, но и большая библиотека. Так что свое любопытство вы сможете удовлетворить, если читаете на европейских языках, - вмешалась Луиз. – Давайте, я вам все объясню и покажу, а Рони пока позаботится о холодильнике. Рони, дорогой, свяжись с Ахмадом. Он уже наверняка, разобрался с кабаном. Я составлю список продуктов, которые необходимы, а пока пусть доставит что-то на ужин. Господа, идите за мной, я вам покажу дом и то, как им пользоваться. **** Да, домом надо уметь пользоваться, это друзья поняли с первой же минуты. Здесь, кроме стен и крыши, все было незнакомым и таило сюрпризы. Луиз показывала, рассказывала, объясняла, и вскоре у ее гостей начала кружится голова от всего обилия кнопок, ручек, выключателей. В конце концов, добросердечная Луиз поняла, что придется ей навещать мушкетеров, потому что проблемы будут возникать. Самое сложное будет с кухней: готовить, похоже, никто из них не умел, да и не станут они этим заниматься. Про себя женщина подумала, что карантин как раз к случаю: на работу не надо, а нереальность происходящего она именно бурной деятельностью по приему неожиданных гостей и собиралась превратить в будничную действительность. Иначе, пожалуй, можно было и умом тронуться от осознания того, что происходит. - А вдруг нам понадобиться ваша помощь? – Арамис первым решился задать вопрос, который возник не у него одного: растерялись все перед тем, что придется пользоваться всей этой техникой и приспособлениями, которые, по словам Луиз, так облегчают жизнь. Пока что, все четверо ощущали, что жизнь осложнилась необыкновенно. Хозяйка задумалась на минуту, потом радостно мотнула головой и позвала их к какому – то устройству. - Это обычный телефон. Я пишу вам здесь на листочке номера, которые следует набрать. Дальше она просто и доходчиво объяснила, как пользоваться аппаратом и показала, набрав номер своего переносного телефона. – Теперь у нас будет связь, я всегда смогу вам что-то подсказать, или приду помочь. А теперь мы пойдем, вам пора отдохнуть. Вам принесут поесть и позвонят в калитку. Голд просигналит, не бойтесь. Ахмад оставит еду у порога. Только не оставляйте ее надолго без присмотра: кабаны не дремлют, а еще к нам забредают гиены. Они никого не трогают, но все равно надо быть осторожным. Только не пускайте в ход оружие, господа, не то вы действительно нарветесь на крупные неприятности. Луиз ушла, а они все еще стояли, ошарашенные всем произошедшим с ними за этот день, уставшие, голодные, похожие сейчас не на бравых вояк, а на растерянных мальчишек, попавших в заброшенный дом, где все надо делать самим. В самом деле, слуг рядом не было, да и смогли бы те помочь в такой ситуации? Портос был уверен, что Мушкетон бы не подкачал, и ужин бы состряпал вне всякого сомнения. Пронзительный звонок заставил их вздрогнуть. - Это тот самый бородач привез ужин! – обрадовался д’Артаньян, открывая тяжелую входную дверь. – Я заберу его, только Портос, помогите мне, пожалуйста. Там должно быть много всего, двух рук не хватит, чтобы унести. Они пошли по тропинке к калитке и скоро восторженные возгласы дали знать Атосу и Арамису, что их ждет приятный вечер. - Как вам это все, Атос? – Арамис отвернулся от окна, и посмотрел на товарища. - Я сплю, и мне снится странный сон, - Атос мотнул головой, словно этот резкий жест мог что-то изменить в его ощущениях. – Арамис, как вы думаете, чтобы это все значило? - Я бы хотел, чтобы это было сном, но, увы, эти браслеты на левой руке убеждают, что мы не спим. Атос, неужели мы останемся здесь навсегда? – с отчаянием воскликнул Арамис. - Я не знаю, что вам ответить, друг мой, - подавленность мушкетера и, в особенности, и его растерянность, были так непривычны для Арамиса, что он отвел глаза. – Но только тот, кто забросил нас сюда, сможет и вернуть. Если захочет, конечно, - добавил он шепотом, потому что дверь открылась и на пороге появились Портос и д’Артаньян с кучей каких-то бумажных котомок. - Сейчас будем пировать, - доложил Портос. – Судя по аппетитным запахам, готовить этот Ахмад умеет. Пока накрывали на стол, пока разбирались, что где стоит и что где находится, стемнело. Арамис, который внимательно следил за объяснениями Луиз, зажег свет, приглушив его, как показала хозяйка. В комнате стало уютно и спокойно. Где-то в саду неумолчно трещали цикады. Проголодавшиеся не на шутку молодые люди молча поглощали действительно вкусную стряпню, все еще не очень отдавая себе отчет в безнадежности ситуации, в которую их ввергла чья-то злая воля. - Вам не кажется, что мы попали в сказку? – Портос первым нарушил молчание, потому что ему не терпелось поговорить. - Я предпочитаю читать сказки, но не участвовать в них, - отозвался Атос, которому было что вспомнить. - А мне стало интересно, - Портос не намерен был уходить от вопроса, – будет что рассказывать. - Вы считаете, что такое можно рассказать кому-то? – Арамис нервно сцепил пальцы. – Вам никто не поверит, друг мой. - Ну и пусть не верят! – махнул рукой с зажатой в ней костью, Портос. – Зато будут слушать! Эта великолепная уверенность гиганта, которому важно было быть в центре внимания, насмешила друзей, разрядив напряжение, царившее за столом. - Было бы неплохо связаться с кем-то из местных ученых, - Атос встал и подошел к какому-то прозрачному сосуду, от которого тянулся шнур к стене. Сосуд был полон воды, а сбоку у него был небольшой выступ, на который мушкетер машинально нажал. По периметру сосуда побежали синие огоньки, и стало видно, что вода в нем начала закипать. Атос, как завороженный, наблюдал за волной из пузырьков, поднимавшейся со дна сосуда, потом прозвучал мелодичный звук, словно упала монетка, и вода стала успокаиваться. – Да, нам нужен кто-то, кто может помочь во всем этом разобраться. - Все равно, раньше, чем через две недели, никто к нам не придет, - пожал плечами д’Артаньян. - Здесь полно книг, у нас будет, чем заняться. - Послушайте, так или иначе, два раза в день к нам будет приходить хозяйка, чтобы вывести собаку на прогулку. У нас есть возможность задавать ей вопросы, - Арамис ласково погладил корешок какой-то книги, лежавшей на столе. – Может быть, если мы и не сможем понять, как попали сюда, то, по крайней мере, поймем, что происходило в мире за эти сотни лет. - Вот уж что меня совсем не интересует, - Портос потянулся и встал из-за стола. – Меня интересует, как попасть домой, и как мы сумеем объяснить Тревилю, куда мы исчезли. Нас запишут в дезертиры, господа, и в этот раз ничто нас не спасет. - Поэтому возвращаться нам надо в тот же день, в который мы исчезли, - уточнил д’Артаньян. – Иначе, нам вообще не стоит возвращаться. - А ведь наш друг прав, - Атос кивнул гасконцу с явным удовлетворением. – С нами никто не будет особо разбираться, а тем более выслушивать эту бредовую историю. Но у меня нет никакого желания идти под трибунал из-за такого положения дел. Это противоречит моим принципам отдать свою жизнь за короля или защищая свою честь. Возвращаться имеет смысл только в исходную точку. - Вы помните, где мы оказались в тот момент, когда поняли, что что-то изменилось? – Арамис, которому какая-то мысль не давала покоя, поочередно взглядом спрашивал каждого из друзей. - Зачем это вам, Арамис? – Портос пожал широкими плечами, и вернулся к десерту. - А вы, д’Артаньян, что-то запомнили? – теперь молодой человек с нетерпением ждал ответа гасконца. - Помню пальмы и какое-то огромное здание без окон. - А вы, Атос? - Здание я тоже запомнил. А рядом… - он наморщил лоб, вспоминая, - неподалеку было какое-то многоэтажное, с выбитыми окнами, за глухим забором. Кажется, мы вышли именно из него. Я попытаюсь… я вспомню, Арамис. - Здание с выбитыми окнами? Сразу за забором была широкая улица, какие-то дома, мы перешли на другую сторону, потом улицы пошли вверх… - Портос, прикусив кулак, на удивление быстро начал перечислять то, что ему удалось запомнить, оживляя картинки в памяти друзей. - Да, Портос, точно, совершенно верно! И еще: мы прошли по какой-то длинной и каменной площадке, мимо … - Атос замолчал. - Мимо заброшенного длинного дома со множеством входов, - дополнил Арамис. – не все так плохо, друзья! Придет наша хозяюшка, расспросим ее поподробнее. О том, найдут ли они это здание, друзья не беспокоились: у них были отличные ориентиры, а сам рельеф города, взбиравшегося на гору Кармель, не дал бы им заблудиться; словно ручьи и речки улицы Хайфы стремились вниз, к морю.
Стелла: Глава 7. Маскарад на современный лад Учуяв хозяйку, забеспокоился Голд, повизгивая закрутился перед дверью, и д’Артаньян откинул защелку, выпуская собаку на улицу. Из-за двери тут же раздался восторженный лай, приветствующий хозяйку и голос Луиз, на иврите увещевающей пса. Через секунду они появились на пороге. Быстрым взглядом женщина окинула представившуюся ей картину: в теплом, приглушенном свете лампы четверо мужчин в старинных костюмах казались сошедшими с полотна какого-то голландского мастера семнадцатого века. Еще неубранные остатки ужина, поблескивающее стекло фужеров, бутылки вина, сиротливо сдвинутые на угол стола… разве что карт и стаканчика с костями не хватает. - Как дела? – она взяла собаку на поводок. – Мы погуляем с Голдом, а потом я с вами решу кое-какие проблемы, - пообещала Луиз. - А что, у нас уже есть проблемы? – хитро прищурился д’Артаньян. - Еще нет, но могут возникнуть! – строго предупредила Луиз и исчезла за дверью, оставив мужчин в недоумении. - Интересно, чем это мы провиниться успели, - недовольно вымолвил Атос, оглядев друзей и кухню, на которой они ужинали. Арамис промолчал, но таинственно улыбнулся: он начал подозревать, в чем их вина, но проблема действительно могла стать непростой для мужчин, оказавшихся запертыми в четырех стенах дома. Чувство неловкости, какой-то непонятной вины хорошо ощущали все четверо, и они с нетерпением ждали возвращения хозяйки. Луиз гуляла с псом не меньше часа, и когда они вернулись, оказалось, что на улице прошел дождь. Страшно довольный Голд принялся отряхиваться, не обращая внимания на протестующие возгласы Арамиса, оказавшегося к нему ближе всех, и попавшего под летевшую с пса грязную капель. Все произошло так быстро, что молодой человек не успел увернуться, и хохот друзей неожиданно разозлил его. - Ой, простите этого дурачка, он же случайно! – Луиз шлепнула пса, но тот не обиделся: напротив, уселся с довольной миной, с улыбкой до ушей и возбужденно постукивая хвостом об пол. – Это у него такое чувство юмора. - К сожалению, я его не могу разделить, - сухо ответил Арамис. – Мадам, у меня с собой только этот костюм, а мой лакей остался в другом мире. Слова его заставили Луиз задуматься на какое-то мгновение, но, когда ее лицо разгладилось, у нее уже было готово предложение, как решить эту проблему. Она бегло осмотрела друзей, заставив их удивленно переглянуться. - Это правда, не можете же вы ходить в одном и том же две недели! Да и вообще, никто не знает, что будет дальше. Господа д’Артаньян и Арамис одного роста, господин Атос одного роста с Рони, а вот господин Портос… ему повезло, мой тесть был такого же роста. – Она увидела, как дернулась щека у Атоса, и поняла, что покоробило ее гостя. - Вещи новые, господа, не беспокойтесь. У нас принято накупать одежду на сезонных распродажах, а потом, так ни разу и не надев новую вещь, дарить ее тем, кому необходимо. А потом, вас же никто не увидит, кроме меня и Ронена. Идем-ка со мной, в комнате разберемся. В спальне бывших хозяев оказался огромный шкаф, целая комнатка-гардеробная за раздвижной дверью. И вот там друзья испытали очередной культурный шок: то, что предлагала им хозяйка, не слишком вписывалось в их представление о хорошем вкусе, а главное – о приличиях. Луиз заметила растерянность и смущение гостей и истолковала ее на свой лад; она позвонила мужу и попросила его прийти. Едва он показался на пороге, как она отвела его в сторону и горячо что-то зашептала. Муж сначала недовольно морщился, потом, слегка отстранив не в меру ретивую жену, подошел к молодым людям. - Я понимаю, вам неловко перед дамой выбирать и примерять эти вещи, но я вам помогу. Луиз, мы займемся делом, а ты пока не приготовишь ли нам что-нибудь вкусненькое, пока мы будем копаться в этом магазине? – он заговорщицки подмигнул д’Артаньяну, который в полной растерянности уставился на гардеробные полки, забитые какими-то синими и черными штанами, странной обувью и прочими принадлежностями мужского туалета. Ощущение лавки старьевщика было полное. Но едва мужчины остались без присутствия женщины, как они, как по команде уставились на Ронена. - Вы предлагаете нам облачиться в эти одежды? – несостоявшийся аббат кончиком пальца приподнял странную рубашку без рукавов и с подобием красочного герба на груди. - А что плохого в этой майке? В ней не только дома можно ходить, она и для выхода в город вполне сойдет, - горячо заверил его израильтянин. – У нас, знаете ли, когда солнце в зените, вообще без майки можно ходить. А у вас, мужики, фигуры отличные, вам бы только загореть как следует, в особенности вам не мешало бы, господин Атос! – Ронен поймал взгляд старшего из друзей, и улыбка сошла с его лица, сменившись растерянностью и смущением. Он почувствовал, что сказал что-то не так, и судорожно искал слова, чтобы загладить неловкую паузу. - Мы благодарим вас за помощь, месье, - пришел ему на помощь мушкетер, дружелюбно кивнув в подтверждение своих слов, - но, честное слово, не представляем, как мы сможем все это надеть. - Я помогу вам, не волнуйтесь. В ваших же интересах ничем сейчас не выделяться, господа. Уверяю вас, сменив свой облик вы ничего не потеряете: вы все равно останетесь красивыми молодыми людьми. - Нас все равно никто не увидит, кроме вас и вашей жены, - пожал плечами Портос, который, все же, кое-что уже умудрился подобрать для себя. – Неужели прежний хозяин все это носил? - Да нет же, это совершенно новые вещи, даже ярлыки не сорваны, - поспешил уверить его Ронен. – Мой отец получал военную пенсию, у него денег хватало не только на эти покупки. И он всегда привозил себе вещи из-за границы. Одних джинсов у него несметное количество, вы же сами видите. - Ну, хорошо, - сдался Арамис, которого начинало уже мутить от одного сознания, что он вынужден ходить в испачканной одежде. – Помогите нам подобрать каждому, что ему необходимо, пока мы будем у вас оставаться. Ронен посмотрел на Рене с жалостью: неужто мальчик не понимает, что они попали в передрягу, из которой им не выбраться? Что им придется привыкать ко многому, и одежда – это самое малое изменение, которое их теперь ждет. Спустя полтора часа он со смесью удовлетворения и некоторого сожаления созерцал плоды своих трудов: четверка друзей преобразилась, но не утратила при этом присущей им одним индивидуальности. Поджарый и смуглый д’Артаньян, в клетчатой рубашке навыпуск и черных джинсах, засунув руки в карманы, с тонкой улыбкой рассматривал друзей: зрелище было бы отрадным для женской компании, если бы она тут объявилась. Портос, как и сам гасконец, предпочел джинсы и рубашку с короткими рукавами, под которой рельефно бугрились мышцы, достойные Геракла. Арамис сумел разыскать в необъятном шкафу штаны и некое подобие куртки лилового цвета, что неожиданно придало ему официальный вид, но рубашку к этому наряду он подыскал кремовую. Зато Атос поразил друзей: он не стал особо копаться, с первого взгляда выделив для себя светло-серый костюм и белоснежную рубашку с открытым, свободным воротником. В этом наряде он словно скинул десяток лет, представ перед друзьями человеком без мрачного прошлого. - Да, господа, - протянул Ронен, не без восторга разглядывая своих подопечных, - вот это маскарад! - Вы находите, что мы нелепо выглядим? – обеспокоенный его словами Арамис в очередной раз бросил взгляд в зеркало. - Ну, нет, я посчитал, что сейчас вы очень даже современно смотритесь. Как европейцы, попавшие в Израиль. Мы одеваемся проще, скорее, мы больше раздеваемся. Вам хоть удобно? - Немного непривычно, но знаете, не чувствовать на себе привычной тяжести оружия для нас может быть проблемой, - задумчиво произнес Атос, проведя рукой по бедру и не встретив привычного с детства эфеса шпаги. - А я чувствую себя голым, - признался Портос. - Оружие вам здесь ни к чему, драться вам будет не с кем, - успокоил его Ронен. - А вот я не уверен, что ваша беззаботность в этом вопросе послужит нам всем на пользу, - д’Артаньян подавил судорожный вздох. – У вас что, сплошь тишина и всеобщая любовь? Тогда зачем вам полиция, и вот это? – он протянул руку, на которой плотно сидел электронный браслет. - Браслет – это мера предосторожности, чтобы тот, кто в карантине, не разнес болезнь. Но вы правы: у нас стреляют, и очень часто, - и израильтянин вздохнул, поражаясь про себя, как лихо юный гасконец разобрался в ситуации. – Когда вы немного привыкнете и осмотритесь, вы поймете, как лучше всего вам будет применить свои способности и свое умение владеть шпагой или пистолетом. - Вы намекаете на то, что мы здесь задержимся? – Портос нахмурил густые брови. – Лично мне здесь делать нечего, меня ждут в Париже. Две недели я еще потерплю, как-нибудь потом объясню своей невесте, почему пришлось задержаться. Но – ни днем больше, предупреждаю всех вас! - Бедный Портос, - едва слышно пробормотал Арамис. – Он не ведает, что у него нет выбора.
Стелла: Глава 8. Откровения Тишина, воцарившаяся в доме, в гостиной нарушалась чьим-то тяжелым дыханием. Луиз совсем не удивилась, найдя там Атоса. Одинокая свеча, оплывая на чайное блюдце, едва освещала стол и сидевшего за ним. Покачав головой, хозяйка достала из холодильника бутылку вина, пару бокалов из кухонного шкафа, и подсела к столу. - Вы же устали, господин Атос, день у вас сегодня выдался слишком длинным и сложным, так почему вы не пошли спать, по примеру ваших друзей? – она открыла початую бутылку и налила вино в тюльпаноподобные бокалы на высоких тонких ножках. - А вы? – ответил он вопросом на вопрос. - Мой муж сидит в саду, кормит комаров, - рассмеялась Луиз. – В этом году очень ранние комары. Я подожду, пока ему надоест, и мы пойдем спать. И все же, почему бы вам не пойти отдохнуть? - Мне все равно не уснуть этой ночью, - неохотно вымолвил Атос. – Я все стараюсь приучить себя к мысли, что к прошлому нет возврата. - Вы готовы смириться? – поразилась женщина. - Я не вижу выхода. В такой ситуации есть только два варианта: или умереть, или смириться и принять, - со странной улыбкой произнес граф. - Но вы же воины, вы же мушкетеры! – возразила она с почти детской непосредственностью. – Вы же дворянин, граф, наконец! - Куда не кинь – бывший: дворянин, граф, мушкетер, - Атос покачал головой, сбрасывая состояние оцепенения, охватившее его. - Дворяне не бывают бывшими, господин Атос, - резко бросила Луиз, заставив его опустить голову. – Вы покорились? После всего, что было в вашей жизни? - А что вы знаете обо мне и о моей жизни? – холодно и высокомерно произнес Атос, выпрямившись. - Ровным счетом ничего, но ваше непростое прошлое не трудно прочитать по вашему лицу, - дерзко ответила Луиз, понимая, что перегибает палку и рискует получить отповедь, которая может иметь далеко идущие последствия. К ее удивлению, француз не произнес ни слова, только опять сгорбился над столом, уйдя в себя. Но вино потягивал мелкими глотками. Постукивая когтями по каменному полу, подошел Голд и положил ему голову на колени. Как завороженная, Луиз следила за рукой графа, перебиравшей шерсть на ушах собаки: пальцы были длинные и тонкие, как у музыканта. Молчание становилось томительным, она бросила косой взгляд за окно: Ронен дремал, сидя в кресле-качалке. - Как странно, - вдруг заговорил мушкетер, - мы с вами сидим в полумраке, молчим, хотя это молчание не нравится ни вам, ни мне, но думаем явно об одном: какие силы столкнули нас, кому это нужно, чтобы соприкоснулись два мира, которые не имеют точек соприкосновения? - Вы правы, - Луиз вздрогнула: Атос прочитал ее мысли. – Кому это нужно было, нам не понять, но это произошло, и это может быть необратимо. - Я понял это, надев одежду, предложенную вами, мадам. Кстати, - добавил он, - не сочтите невежливым мой вопрос: как могло случится, что в этом доме, как в модной лавке, можно найти одежду на любой рост? - О, это совсем просто объяснить, - обрадовалась Луиз смене темы, - мой покойный тесть, да будет благословенна его память, был человек не без причуд. Он действительно помогал всем, кому мог: раздавал людям не только еду, но и одежду, давал деньги. Он собирал у себя все, что не подошло или разонравилось родне, а потом, по праздникам, раздавал нуждавшимся, да и просто тем, кому понравилась какая-нибудь вещь. Он был богат, у него была огромная военная пенсия, и он был просто добрым человеком. - Это был его дом? – улыбнулся Атос. – Красивый дом, со вкусом обставлен. - Вам действительно нравится? - Я не очень его рассмотрел, признаться, но о характере, привычках и вкусах хозяев смог составить себе некоторое впечатление. Дом, который любят, всегда расскажет о своих хозяевах. - У вас будет две недели, чтобы рассмотреть и привыкнуть к этому дому, - поддела его собеседница. - Привыкнуть? Что вы хотите этим сказать? – Атос ощутил странное беспокойство. - Да, вам же придется искать себе жилье, если вы … - она не стала продолжать. - Если мы… – Атос сжал пальцы в кулак, не сознавая, что этим причиняет боль собаке, которую все это время гладил. Голд тихонько взвизгнул, заставив его ослабить хватку. - Если вам придется задержаться здесь дольше, чем на две недели, - Луиз попыталась встретиться с Атосом взглядом, – вам нужны будут паспорта, страховка больничной кассы, права на вождение машины, работа, наконец. - Я вижу, вы уже обдумали за нас всю нашу дальнейшую жизнь, - натянуто улыбнулся француз, но глаза его холодно блеснули. В ту же минуту свеча, мигнув в последний раз, погасла. Луиз хотела встать, чтобы включить свет, но Атос остановил ее, коснувшись ее плеча. - Не надо света, посидим лучше в темноте. Она располагает к откровенности. - Вам хочется мне что-то рассказать, господин Атос? – Луиз даже дыхание затаила, боясь спугнуть желание графа излить душу. Впрочем, она ошиблась: Атос готов был к ее исповеди, безошибочно угадав, чего может хотеть женщина в такой вечер. - Мадам, расскажите мне немного о том, как вы оказались в Израиле, - попросил Атос. - Я? - она даже растерялась, настолько его просьба отличалась от того, что она ожидала услышать. – Но я здесь родилась. - А ваши родители? – спокойный, негромкий голос вызвал желание рассказать, вспомнить все, что она знала со слов матери. - Они познакомились в киббуце, куда приехали по молодежной программе. Это часто бывает в Израиле. Приехали на лето помочь со сбором овощей – и остались. Такое тоже происходит со многими, – она улыбнулась. – У нас теплая и гостеприимная страна, соседи только плохие. А вы? Вы, как я поняла, бывали уже в наших краях? - Бывал. Только это было так давно: и для вас, и для меня, - теперь в теплом голосе послышалась улыбка. – А соседи у вас и тогда были недобрые, здесь хозяйничали пираты всех мастей, а иудеев почти не осталось. Впрочем, что говорить о таких давних временах, мне и самому они уже кажутся сказкой, которую мне рассказала моя кормилица. А теперь я попал в другую сказку и, признаться, не могу решить, что мне с этим делать. - Принять, господин Атос, просто принять то, что случилось, - Луиз очень хотелось, чтобы ее голос прозвучал уверенно, но, увы! - Смириться – и принять, хотите вы сказать? Я не уверен, что это подойдет моим друзьям. Видите ли, они молоды и полны надежд на будущее, и у каждого есть уже определенные планы. Так ломать свою жизнь способны не все, в особенности мои друзья. Каждый из них только начал строить свою карьеру, они честолюбивы, и они готовы работать над своими планами. Д’Артаньян мечтает о маршальском жезле, и с его талантами и энергией это не бесплодные мечты. Арамис, рано или поздно, вернется на церковную стезю, у него есть задатки светоча теологии, а Портос, наконец, в шаге от своей цели – стать богатым. А что нас ожидает здесь? Вы же сами указали, что без документов мы пустое место. - Да, сделать вам паспорта будет сложной задачей, у нас в этом плане все очень строго, - признала Луиз. - Вот видите! Мы же не можем существовать здесь на незаконных основаниях. А кто поверит нашему рассказу? - Но я же поверила! – возразила Луиз. - Потому что узнали меня по тому портрету. Остальным это не будет доказательством. Нет-нет, - возразил Атос самому себе, - надо искать выход вернуться, смириться – это отдать друзей на жалкое существование. - Вы говорили о друзьях, а вы сами, сударь? - Ну, мне как раз менять особенно нечего, - сухо ответил Атос. – Мне одна дорога что у себя, что в вашем времени. Тем более, что наше очередное приключение грозит затянуться. - Пока у вас есть две недели для отдыха, - напомнила ему Луиз, вставая из-за стола и направляясь во двор, где мирно посапывал в своем кресле Ронен. - Постараемся использовать это время с толком, раз уж мы обречены на двухнедельное безделие, - пообещал ей мушкетер, и Луиз подумала, что французы, которые стали ее гостями в силу совершенно фантастических событий, скучать не дадут ни своим невольным хозяевам, ни хайфской полиции. - Хорошо, что наши гости с браслетами, - поделилась она с мужем своими опасениями. - Не радуйся преждевременно, - остудил он ее радость. – Кнессет не утвердил поправку к закону о ношении электронных браслетов. - Но почему? - Потому что у нас нет правительства – утверждать некому!
Стелла: Глава 9. Родственные связи. Утро началось с нетерпеливого поскуливания собаки: Атос обнаружил Голда сидящим рядом с изголовьем. - Как ты сюда попал, приятель? – не до конца проснувшись, он сел, борясь с остатками сна, на этот раз не принесшего ему привычных кошмаров. Вместо ответа пес подошел к двери и, тихонько тявкнув, обернулся к мушкетеру. - Все правильно, хозяйка тебя будет искать, - неохотно встав, граф прошлепал босыми ногами по холодным плитам пола и, открыв дверь, выпустил собаку. Как Голд попал в его комнату Атоса не занимало: скорее всего, он не прикрыл дверь и хитрый голдретривер не преминул этим воспользоваться. Следовало поторопиться с утренним туалетом, который, к немалому изумлению графа, оказался не столь полон сюрпризов, как ожидалось. Все было просто и рационально, все продумано до мелочей. Когда он появился в гостиной, то обнаружил там д’Артаньяна, бодрого и свежего, как никогда. Остальные еще были у себя. - Хозяйка не приходила? – первое, о чем спросил Атос, едва поздоровавшись с юношей. - Думаю, что приходила, потому что собаки в доме нет, - рассеяно ответил д’Артаньян. – Атос, что мы сегодня будем делать? - Думаю, просвещаться, - насмешка, прозвучавшая в голосе друга, заставила д’Артаньяна пристально посмотреть на старшего товарища. - Вы вчера поздно легли? – спросил он, не надеясь на ответ. - Скорее сегодня, - задумчиво, думая о чем-то своем, ответил граф. – Мы за полночь беседовали с хозяйкой. - Вы? – поразился д’Артаньян. – Вы беседовали с дамой? - Женщины бывают интересными собеседниками, мой друг. К тому же выбор у меня был невелик: ее супруг проспал в кресле всю нашу беседу. - Вам что-то удалось выяснить насчет нашего пребывания здесь? - Пока я не вижу выхода, д’Артаньян. Но, может быть, за две недели мы, все вместе, что-нибудь придумаем. - Что до меня, то я не собираюсь провести всю жизнь в каком-то непонятном месте, где я никому не буду нужен, - решительно возразил гасконец. – Лучше уж я в пираты подамся. Атос внимательно посмотрел на своего юного друга и внезапно расхохотался. - Вы хотите сказать, что теперь и пиратов уже нет? – надулся д’Артаньян. - Нет, я не такого хорошего мнения о теперешнем мире, меня, скорее, насмешило ваше желание воевать любой ценой. Дорогой мой, - Атос обнял юношу за плечи, - что бы не случилось, я уверен в одном: никто из нас не останется без дела. - Я за Арамиса и Портоса не волнуюсь, а вот вы, Атос, вы меня очень беспокоите. - Я? Помилуйте, да я всегда найду, чем заняться, д’Артаньян. Но, этот разговор не ко времени: мы должны приложить максимум изобретательности, чтобы найти дорогу домой. - Как вы это себе представляете, Атос? - Этот мир намного опередил наш своей наукой. Будем искать людей, которые сведущи в таких проблемах. Будем искать дверь, через которую мы сюда вошли. Портос и Арамис не заставили себя особенно ждать, появившись через четверть часа. - А что у нас сегодня на завтрак? – это было первое, чем поинтересовался Портос, появившись на лестнице, которая вела на второй этаж. - Надо исследовать содержимое этого шкафа, который здесь заменяет погреб, - Арамис тут же открыл дверцу, за которой обнаружилось много интересных вещей. – Портос, друг мой, пожалуйте на инспекцию. В течение нескольких минут друзья с улыбкой созерцали, как Портос выгребал из холодильного шкафа какие-то коробочки, мисочки и яркие мешочки. Оставалось только разобраться, что все это такое и как его употреблять. Положение спас Ронен, который, движимый беспокойством, явился пораньше. Какое-то время, с едва сдерживаемым раздражением, он созерцал учиненный Портосом беспорядок, потом, не слова не говоря, стал все запихивать обратно на полки. - Что вы делаете? – возмутился Портос. – Мы только собирались завтракать! - Если у вас ничего не приготовлено, могу вам предложить корнфлекс с молоком. Быстро, питательно и вкусно – желчно ответил Ронен. - С молоком? Вы издеваетесь?! – взорвался Портос. - Нисколько! У нас принято так завтракать. - Это у вас так принято! А у нас принято есть нормально! Мне одному нужна яичница как минимум из десятка яиц, с салом, бутылка вина, пару хлебцов и кусок хорошей ветчины. А я не один, между прочим, мы привыкли хорошо поесть с утра, потому что никогда не знаешь, что ждет тебя до вечера. - Хорошо, я вам покажу, как это делается, - Ронен понемногу закипал, но пока еще держал себя в руках. – Покажу, как пользоваться конфорками и микрогалем, но готовить вам я не стану, можете на это не рассчитывать. У нас слуг нет, так что придется вам осваивать приготовление ваших любимых блюд самостоятельно. Если моя жена возится с вами, то я с вами нянчиться не собираюсь! - Что это с ним сегодня? – тихонько прошептал д’Артаньян на ухо Атосу. - Понятия не имею, - пожал тот плечами, не желая озвучивать свои подозрения: скорее всего, израильтянину не понравилось, что гость так долго беседовал наедине с его женой. – Может, он не выспался, и вообще, мало ли что могло произойти утром. - Вы намекаете, что он мог поругаться с женой с утра пораньше? – д’Артаньян ухмыльнулся. - Я ни на что не намекаю, я думаю, как нам жить дальше, - суховато бросил Атос и, сохраняя невозмутимость, подошел к Ронену. – Показывайте, как пользоваться вашими приспособлениями. Долго объяснять не пришлось, граф все запомнил с первого раза, удивляясь про себя, как все просто и доходчиво сделано в этих приборах, которые удивительным образом облегчали приготовление пищи. - Пожалуй, для начала, этого нам хватит, - остановил он пояснения хозяина. - Мы вам очень благодарны за науку. Без ваших пояснений мы, чего доброго, и дом бы могли поджечь, не зная, с какой стороны взяться за эту кухню. - Остальное вам пояснит моя жена, - мрачно согласился Ронен. – У нее лучше получается общаться с выходцами из прошлого. Но я очень надеюсь, что по истечении двух недель карантина вы найдете себе более подходящее жилье. - Мы очень надеемся, что в течение этих недель мы найдем способ вернуться к себе, - согласно кивнул ему Атос, одновременно сжимая руку д’Артаньяна, у которого уже вертелся на языке задорный ответ Ронену. – Я понимаю, что наше присутствие мешает вам, и мы постараемся не слишком злоупотреблять вашим гостеприимством. - Так мы же за все оплатили луидорами! – не выдержал Портос. – И сам хозяин сказал, что он не в накладе останется. Ронен при этих словах резко обернулся и подошел к Портосу. - Да, я говорил это и не отказываюсь от своих слов. Но это не значит, что вы можете сидеть в этом доме до бесконечности. И всех ваших денег не хватит, чтобы вы смогли здесь жить: рано или поздно, но вами заинтересуется полиция и вам придется уносить ноги: иностранцы, да еще и без документов! Вы же не станете им рассказывать все то, что напридумывали нам. Вам ни один дурак не поверит! - Я его сейчас придушу! – заявил Портос, но Ронен не испугался. - Придушите – будете сидеть в тюрьме до самой смерти, - предупредил он. – У нас нет смертной казни, но пожизненный срок вы точно получите. И общество бандитов и террористов в придачу! – добавил он с самым серьезным видом. - Ну, вот что, господин Ронен, - Арамис, скромно сидящий в уголке, встал, подошел поближе и оперся на руку Портоса. – Вам не стоит угрожать нам. Мы не по своей воле попали в эту историю, и история эта нам очень не нравится. Вместо того, чтобы пугать нас, а мы не из пугливых, уверяю вас, вы бы лучше подумали, как нам пробраться поближе к вашему порту. - А вот это совершенно исключено, господа мушкетеры! – с торжеством заявил Ронен. – Вы забыли о браслетах: они сразу просигнализируют, что вы покинули место карантина. Вас по ним вычислят, как вычисляют собаки оленя или кабана. - Очаровательно! Значит мы – всего лишь дичь для вашей полиции! Это уже слишком! Я должен отсиживаться здесь, как загнанная в нору лиса! – Портос даже побледнел от одной только мысли, что ему предстоит сидеть в доме еще тринадцать дней. - Что у вас происходит? – раздался женский голос и на пороге появилась Луиз с собакой на поводке. Завидев жену, Ронен направился к двери. - Постарайся не задерживаться здесь до ночи, - буркнул он, протискиваясь в дверь между женой и вертящимся под ногами Голдом. - Так что здесь произошло? – женщина обвела взглядом всю четверку: взбешенного Портоса, который выбивал марш на стеклянной двери, ведущей в сад, Арамиса, сосредоточенно добывавшего из холодильника продукты, д’Артаньяна, расхаживавшего по кухне, что-то бормоча себе под нос, и остановила взгляд на Атосе, застывшем на высоком табурете у барной стойки. – Вы поругались с моим мужем? - В некотором роде да, поругались, - уронил Арамис. – Ваш супруг, мадам, взбешен нашим присутствием. - Мой супруг не выспался, - она подошла к Атосу, и улыбнувшись, взгромоздилась на соседний табурет. - Не выспался? – Атос удивленно вздернул бровь. – Если бы вы его не разбудили, он бы проспал до рассвета. - Вот именно. И один Бог ведает, что ему приснилось бы за это время, - она притворно вздохнула, опустив глаза. «Эге, - подумал д’Артаньян, а наша хозяюшка кокетничает с нашим другом. И Атос делает вид, что ничего не замечает. Разрази меня гром, но он именно делает вид, он все отлично понимает. Да, положение усложняется, кажется, нам придется отсюда уносить ноги раньше, чем через две недели!» Наступило неловкое молчание, и Луиз явно им наслаждалась. Ей нравилось видеть смущение молодых людей, которые очень быстро поняли, кому из четверки она отдает предпочтение. Кажется, они не удивились, но, что ей совсем не понравилось, так это реакция самого Атоса. - Я вижу, нам пора искать себе другое место для жилья. Ваш муж не в восторге от того, что вокруг его жены оказалось слишком много мужчин, и нам не стоит злоупотреблять его терпением, - Атос оставил свой табурет и остановился перед Луиз. - Вы сошли с ума, господин граф, - забывшись, Луиз титуловала Атоса, и это заставило его побледнеть. – Мало ли что придет в голову моему мужу: он ревнив, но не настолько, чтобы поднять на меня руку. Вы уплатили достаточно, чтобы он примирился с вашим пребыванием в этом доме. Я всегда делала так, как считаю нужным, я свободная женщина, а если ему что-то не нравится: ради Бога, он может подавать на развод. Но пока он не пошел а Раббанут, самое большее, что он может сделать, это вызвать полицию. Ну, и что это даст? – она, подбоченясь, обвела глазами друзей. – А ровно ничего: вы на карантине, и не имеете права покидать этот дом! Так что не стоит вам строить особых планов на ближайшие тринадцать дней. Господин Атос, я хотела бы с вами поговорить, но это вопрос личный… - Луиз остановилась, потому что фраза вышла настолько двусмысленной, что только усугубила неловкость. – Простите, я не то хотела сказать, у меня есть вопросы по поводу ваших предков. Вот, - она вздохнула с облегчением, но едва взглянув на мушкетера, почувствовала, что краска бросилась ей в лицо: Атос смотрел на нее пристальным взглядом, и на лице его читалась такая надменность, что ей стало не по себе. – Я только хотела сказать, что мои предки всегда жили в Пикардии. - Вас интересуют мои предки? Ну, что же, извольте, я отвечу на ваши вопросы, если сочту их достаточно корректными, - неохотно проговорил Атос, и д’Артаньян подумал, что никогда еще не видел у Атоса такого выражения лица, и не слышал такого пренебрежения в голосе. - Ну, и что такого в просьбе этой женщины, - пробормотал он едва слышно, но Атос расслышал его слова, и снова по его лицу пронеслась какая-то тень. Губы его шевельнулись, но ни звука так и не прозвучало. - Господа, прошу нас извинить, но мы покинем вас ненадолго, - обратился он к друзьям. – Видимо, у мадам Луиз есть срочная необходимость выяснить кое-какие подробности из жизни наших родственников. - Тем более, что у нас они могут оказаться достаточно близкими, - с неискренней улыбкой добавила Луиз, которую покоробили и тон, и вид Атоса. Граф пропустил вперед хозяйку, и они поднялись по лестнице на второй этаж. Она провела француза на большой балкон, где под деревянным навесом, оплетенным вьющимися розами и геранью, стоял стол и несколько плетенных кресел. Атос сел по ее приглашению, а Луиз принесла из соседней комнаты огромный, переплетенный в кожу, альбом с фотографиями. Атос незаметно вздохнул: его ждало малоинтересное для него разглядывание чужой жизни: по развешанным по дому фотографиям он давно уже понял, что эти черно-белые картинки иллюстрируют современным людям их воспоминания. - Я думала, вам будет интересно посмотреть, как изменились ваши родные места, - поддела его Луиз. – Не волнуйтесь, я не предложу вам рассматривать историю моей семьи в Израиле, я только хочу вам показать несколько фотографий, которые могут вас заинтересовать. Вот, например, эти развалины вам ничего не напоминают? – и она, быстро перевернув несколько листов альбома, указала ему на большую фотографию огромного донжона. - Но ведь это… - Атос придвинул к себе тяжелый альбом, - ведь это же донжон Куси. - Правильно. Таким он и был до 1914 года, пока немцам не пришло в голову его разрушить. Теперь, в этих развалинах, музей. А в семидесяти километрах, в мэрии Ла Фера, есть маленький музей, там все о нашем городке, вся его история и родословная его владельцев. Атос поднял глаза от альбома и внимательно всмотрелся в сидевшую напротив женщину. - Я думаю, что вы привели меня на эту веранду и усадили рассматривать эти картины не только чтобы заставить меня предаваться воспоминаниям. Есть нечто существенное, и достаточно важное для вас и, возможно, и для меня, а этом фолианте, не так ли? - Безусловно, вы не ошибаетесь, граф. Взгляните на эту фотографию: - она указала на сфотографированное родословное древо рода Куси. – Вот здесь, где видна ветвь Рауля де Куси, того, что погиб в Третьем крестовом походе. Он был сыном Ангеррана II, и женат вторым браком на Аликс де Дрё. У них был сын, который носил родовое имя Рауль. В числе пикардийских владений был у него и Ла Фер. А вот здесь, - она перевернула несколько страниц, - вот здесь мои прапрадед и прапрабабка, Рауль и Алина де Марль и де Ла Фер. Вот так, господин граф, - и она с улыбкой достала из целлулоидных уголков старинную фотографию, наклеенную на кусок картона. С нее смотрели на Атоса потомки его рода: мужчина средних лет в длинном сюртуке с цветком в петлице и одетая в белоснежное платье и фату молоденькая дама. Подпись гласила, что эта фотография сделана в ателье мэтра Дюпре 13 феврала 1910 года, в день бракосочетания господ Рауля и Алин де Ла Фер. Витиеватая подпись исключала мысли о подделке, а в чертах лица господина проглядывало некоторое сходство с Атосом. - Прошло сто одиннадцать лет, - едва слышно прошептал граф. – Значит, наш род не погиб, - он поднял глаза на Луиз. – Это чудо. - Теперь вы понимаете, что я не навязываюсь вам в родственники, и что я так быстро поверила в чудо и в то, что вы реальны, именно потому, что хорошо знаю историю своих предков. - Но как получилось?.. – она догадалась, о чем он подумал еще до того, как он закончил фразу. - В ту пору уже мало думали о чистоте крови. Мой прапрадед так влюбился, что взял в жены ту, что полюбил. Брак их был недолог, остался сын, а Рауль погиб в Первую мировую, в 1914 году. Их сын, мой прадед, по отцу был французский аристократ, а по матери – еврей. После Второй мировой осталась только моя бабка, его дочь – все остальные погибли или были сожжены в печах Аушвица .(Освенцима) Она вернулась в Ла Фер, там родилась моя мама. Мои родители репатриировались в Израиль в 1967, после Шестидневной войны. Ла Фер – маленький город, там все друг друга знают до седьмого колена, родителям там стало неуютно, им хотелось перемен, свободы. Они приехали, как водится, в киббуц, а потом уже перебрались в Хайфу. Атос слушал очень внимательно, не реагируя на незнакомые понятия и не задавая вопросов. Видимо, его все же неприятно поразило родство его потомка с дочерью Авраама, но он не произнес ни слова: времена и нравы слишком изменились, чтобы он мог делать какие-то выводы. К тому же он все еще до конца не мог отдать себе отчет в случившемся с ними. Его не оставляло чувство, что все происходящее – бесконечно длинный и нелепый, хотя необыкновенно реальный сон. Даже когда они вернулись в гостиную, Атос все еще хранил задумчивый вид, чем очень заинтриговал друзей. Привыкнув к тому, что их старший друг очень редко показывает, что у него на душе, никто из собравшихся не предполагал, что гордый граф де Ла Фер может быть таким присмиревшим и умиротворенным. Ведь ушел он в крайнем раздражении, и вот – весь его вид говорит о том, что узнал он нечто важное для себя.
Стелла: Глава 10. Экскурсы в историю. Прошло чуть больше суток, как волею неведомых сил друзья были перенесены из своего мира в будущий. Все, что происходило с ними, казалось им нереальным. Да, они действовали, говорили, спорили с хозяевами и слушались их в том, что требовало послушания. Потому что здравый смысл требовал от них именно такой реакции, но поверить до конца в реальность чудесного превращения было невозможно. В каждом из них жил еще человек позднего Средневековья, понять и принять новые реалии, вот так, с ходу, было невозможно. Все в них сопротивлялось действительности, все казалось зыбким маревом. Как не странно, Портос, менее других подверженный фантазиям, если они не касались чисто материальных аспектов, первым оценил представившиеся возможности. Нет, добрейший Портос не собирался отказываться от своих матримониальных планов, но он первым понял, что надо приспосабливаться, надо принять то, что случилось, как данность. - Ну, что, милейший Атос, нашлись у вас общие родственники с мадам Луиз? – выдал он со свойственной ему грубоватой непосредственностью то, что занимало в этот момент Арамиса и д’Артаньяна, но что они, из деликатности, ни за что бы не стали спрашивать. Атос сильно вздрогнул и вышел из своей задумчивости. - Как бы это ни выглядело удивительным, но родственные связи нашлись, - вымученно улыбнулся граф. – Мой род не пресекся с моим исчезновением, потомки его нашлись по другой линии. - Значит все, что нас окружает, это правда, - тут же сделал вывод Портос. – Тогда нам надо думать, как нам жить дальше. Ну, по крайней мере до того дня, когда мы найдем путь домой. - А если не найдем, Портос? – вкрадчивый голос Арамиса заставил гиганта внимательно всмотреться в лицо молодого человека, чьи опущенные ресницы надежно скрывали взгляд. - А если не найдем – будем искать, как вернуться во Францию, пусть и этих времен, - тряхнул головой Портос. - А ведь Портос прав, - Атос с неожиданно вспыхнувшим интересом посмотрел на Луиз. – Мадам, это реально, попасть нам во Францию? - Реально, конечно, но только не сейчас, - недовольство явно прозвучало в голосе Луиз. – В ближайшие две недели вам не то, что из страны, вам из этого дома не выбраться. Куда бы вы ни пошли, браслеты сразу сообщат в полицию какими улицами вы идете и вас через три минуты уже выловят, доставят, в лучшем случае в этот дом, а в худшем – в коронавирусный отель. И там вам будет очень скучно, уверяю вас. - Это что ж, тюрьма такая? – не понял Портос. - Почти. - Д’Артаньян, я что-то не припомню, чтоб нас упрятывали в тюрьму. Разве что Атоса угораздило провести пару деньков в Фор-Л’Евек? Расскажите мадам Луизе, ей будет интересно узнать, что для меня решетки – не преграда, - развеселился Портос. – Я любую кочергу согну, как лозу, не то что решетку. - Я знаю, я читала, - неосмотрительно высказалась Луиз и тут же пожалела о своих словах. Насторожились все. - Что вы читали, сударыня? - Статью, о Рюэйле, и о том, что во времена Мазарини из нее бежали, выломав решетку на окнах, два арестанта. - А кто сказал, что это были мы? И что это за тюрьма в Рюэйле: никогда не слышал о такой! Выходит, мы стали знаменитыми настолько, что для нас сочиняют истории?! – обрадовался Портос. - Но я же не говорю, что это были вы! – попыталась дать задний ход Луиз, но друзья уже не отступали, почуяв, что женщина сболтнула что-то очень важное. - Я понял с ваших слов, что у вас в газете пишут о тюрьмах? – осторожно начал выяснение Арамис и Луиз испугалась: она ляпнула сгоряча, а теперь непонятно что из этого последует. «Чертов иезуит!» - подумала она, забыв, что Арамис пока еще только мушкетер. - А можно и нам прочитать, как описывают наши подвиги с Портосом? – подключился гасконский хитрец, и Луиз совсем растерялась. - Если я сумею найти эту статью, господа. Я читала ее в Интернете, и очень давно. Далеко не все там хранится так долго. И потом, там не указывались ничьи имена. - А что еще можно там найти, в этом вашем Интернете? - Все, что душа пожелает! - перевела дыхание Луиз, и стала вдохновенно рассказывать о чудесах Сети. Ее слушали внимательно, но с оттенком снисходительности, потому что все это выглядело не более, чем фантазии, которыми взбалмошная дама пытается накормить все повидавших в своем мире вояк. - Я вижу, вы мне не верите, - огорчилась женщина, узрев налет скепсиса на физиономиях своих постояльцев, но тут же вспомнила о телевизоре. – Идемте, я вам кое-что покажу! Когда на плоском огромном экране засветилось изображение, друзья вначале не особо заинтересовались: нечто подобное видели они ранее на коробочках в руках израильтян, но через минуту уже никто из них не помнил ни себя, ни то, где они находятся. То, что Луиз переборщила, она поняла почти сразу: одно дело рассказы, другое – вещественные доказательства. Взглянув на бледные, потрясенные лица, она потянулась за пультом, но властный, звенящий металлом голос, приковал ее к месту. - Оставьте все, как есть! – Атос взял у нее пульт. – Вы боялись, что нам будет скучно, господа? – не скрывая иронии обернулся он к друзьям, застывшим у экрана. – Вот вам и развлечение. Если мы сумеем понять все это, - он указал на экран, - мы сумеем выжить в этом мире. Могут ли сменяющие друг друга картинки убедить в чем-то человека, которому и волшебный фонарь пока неизвестен? Чем для людей, которые мир воспринимают через призму средневековых представлений, может быть интересен катастрофически подвижный, бурно меняющийся мир начала третьего десятилетия двадцать первого века? Между этими мирами – пропасть, глубину которой измеряют не столько веками, сколь разностью вселенных. Если и можно искать между ними какую-то точку соприкосновения, то только в основах Заповедей Господних. Миллион соблазнов нового мироустройства, нужны ли они им, людям, так далеко отстоящим от него по своему восприятию, воспитанию и пониманию человека? Мысли такие стали приходить в голову четверке невольных путешественников во времени. Ошеломленные поначалу калейдоскопом событий и фактов, напуганные, хоть они всеми силами и старались не показывать этого, фантастическими, невероятными событиями, показанными на плоском экране со всей красочностью и пугающей достоверностью, доступной технике нового мира, они постепенно стали приходить в себя. В то, что происходило в этой иллюзии реальных событий, приходилось верить, и они верили уже не только хронике, но и фильмам, снятым, как им объяснили, по следам исторических событий. Так прошло несколько дней, заполненных впитыванием информации, причем, каждый видел в том, что появлялось на экране, свой интерес: благо, выбор картин и документальных фильмов был фантастически велик. Первый сбой случился при просмотре последней версии «Анны Болейн». Чернокожая актриса в роли главной героини вызвала шок у Атоса и Арамиса, знакомых с историей женитьб английского короля. - Чернокожая королева на английском престоле? Кому могла прийти в голову такая чушь? У человека, которое это придумал, больное воображение или он не знает, кем она была на самом деле, - Атос пожав плечами с видом крайнего отвращения, встал и отошел подальше от экрана телевизора. - Господин Атос, не вам одному тошно от этой версии, - рассмеялась Луиз. – Многие жители Великобритании тоже возмущены подобной интерпретацией. Но что поделаешь, это тенденция: во всем видеть причастность афроамериканцев. Их эго возросло безмерно, они считают, что вершили мировую историю. - В наше время их можно было увидеть разве что на роли рабов, - недовольно буркнул Портос. - Помнится, у ми… у одной моей знакомой дамы, - тут же поправился д’Артаньян, - был маленький чернокожий раб. Он носил за ней подушку для коленопреклонений в церкви и ухаживал за обезьянкой дамы. - Теперь все так боятся, что им приклеят ярлык расиста, что готовы на заведомую глупость, чтобы заслужить славу демократа, - попыталась объяснить положение Луиз. - Сдается мне, что у ваших сограждан несколько превратное понятие о демократии, отозвался Атос из угла гостиной, куда он ушел с какой-то книгой. - Мои современники считают, что демократия дает им полную свободу. - Еще Платон говорил, что демократия, в конечном итоге, перерождается в тиранию, - Атос поднял небольшой томик. – Рад увидеть у вашего свекра одного из своих любимейших авторов, Платона. - Вы читаете на латыни? – Луиз спросила скорее машинально: она не сомневалась, что в лице Атоса встретила образованного человека. - Предпочел бы греческий оригинал, но не верится, что он мог дожить до ваших времен, - мушкетер чуть улыбнулся. – Однако и латинский перевод достаточно убедителен, чтобы понять глубину рассуждений Платона о государстве. - Очень верное у него замечание о тирании, - нервно заметила Луиз. – Это то, что неизбежно происходит, когда попираются основы демократии. - А у вас они попираются? – д’Артаньян удобно устроился на барном стуле, очень напоминая при этом задорного петушка на заборе: взъерошенная шевелюра, тонкая, еще совсем мальчишеская шея выступает из ворота клетчатой рубашки, длинные ноги обхватили стойку табурета, руки так и взлетают, словно два крыла, когда он, в пылу спора, устремляется всем телом по направлению к спорящим. - Конечно, попираются! – Луиз, уже вся во власти своих просветительских планов, не уловила в тоне молодого человека скрытый подвох. – Вот, например, наш премьер… - Может, ограничимся классическими примерами из истории? – примирительно предложил Арамис. - Не получится! – решительно отрубила женщина, и победно оглядела притихших рыцарей. – Без современных примеров вы ничего не поймете. Хорошо, для начала давайте вспомним английскую историю. - Так, как ее понимают те, кто видит Анну Болейн чернокожей королевой? – подал реплику из своего угла Атос. - Один президент, кажется американский, сказал, что, если мужик может стать королем, это еще не означает, что в королевстве уже демократия, - назидательным тоном промолвила Луиз. – Вот взять хотя бы Кромвеля: он был пивовар, а правил Англией. Ну, и что? Он все равно был мужланом и диктатором, и по его приказу казнили короля. - И в Англии казнили? Хорошенькое дело! И когда же это было? - Да в ваши времена и было! – отмахнулась Луиз от вопроса д’Артаньяна, и по потрясенным лицам мушкетеров поняла, что в пылу спора коснулась запретной темы: слишком близко по времени отстояли эти события от французов. – Впрочем, при том временном интервале, в который вас угораздило влипнуть, сто лет туда-сюда роли не играют. - Это еще как знать, - Арамис, по своему обыкновению, предпочитавший больше слушать, чем говорить, тем не менее внимательно следил за всеми поворотами беседы. - За год много чего может произойти, а уж за сто лет! Так и Англию не обошли трагические события истории? - Если мы не доживем до казни английского короля, то тем лучше, - мрачно заметил Атос. – Не вижу ничего хорошего в приходе во власть простонародья. И может ли трактирщик установить справедливость, если в собственном доме у него жена в роли рабыни, а слуги и домочадцы – загнанные непосильным трудом животные? - Вот это да! – ахнула Луиз. – Господин Атос, да вы, никак, думаете о свободе женщин! - О свободе женщин? – удивился Атос. – У женщин есть свое место в жизни. Одним предназначено судьбой быть в услужении у мужа или господ, другим - быть супругой тех, кто принадлежит к дворянскому сословию. Но и у тех, и у других есть один долг перед Господом: быть верной женой и заботливой матерью. - А как же свобода выбора? – настаивала Луиз. - Выбор остается за родителями девушки, - твердо произнес мушкетер. - А если она не согласна с этим выбором? - Тем хуже для нее, - пожал плечами француз. - То есть, она не имеет права на собственный выбор? - Молодые люди редко умеют за душевной склонностью увидеть то, чем грозит им будущий выбор. Со стороны всегда виднее, - мрачно изрек Атос, и вновь раскрыл книгу Платона, давая понять, что в разговоре он больше не участвует. Зато к спору подключился д’Артаньян. - А вот у нас женщины гордые и независимые, - заявил он. – И, если девушке по душе парень, она всегда найдет способ показать ему свою склонность. - А потом ее жизни не позавидуешь, - вздохнул Арамис. – Нет, друзья, мир не слишком благосклонен к женщинам. - Ну, ваша знакомая белошвейка, Арамис, не очень страдает от несправедливостей света, - хохотнул Портос, и Арамис мгновенно покраснел от гнева. - Что вы знаете о ней! – воскликнул молодой человек, задохнувшись от возмущения, но тут же взял себя в руки. – Моя знакомая защищена своими знакомствами, которые она получила благодаря своим талантам белошвейки, а совсем не своим положением. И она тоже вынуждена прятаться от гнева великих мира сего. - Прятаться? Да что же она такого совершила, что ей надо прятаться от кардинала? - ехидно полюбопытствовал гасконец. - Может быть, нам нет смысла мыть кости незнакомым людям, даже если это дамы? – Атос все же решил вмешаться, чтобы предотвратить назревающую ссору. – Признаться, мне куда интересней было бы знать, как управляется ваше государство, сударыня. Я понял, что у вас исповедуют принципы демократии древнего полиса? – он вернул Луиз к теме беседы в тот самый момент, когда она предвкушала подробности о белошвейке-герцогине. - Как бы не так! – Луиз поняла, что отмахнуться от беседы о равноправии не удастся, благо, история всегда была ее коньком, а тут судьба предоставила ей благодарного собеседника. – Начиналось все в лучших традициях… - дальше последовал рассказ о создании государства, от которого мы читателей уволим. - Знаете, что сказал по этому поводу Фома Аквинский, - Арамис, задумчиво слушавший всю эту лекцию, и не задавший ни единого вопроса, отпустил, наконец, свое ухо, которое он все время пощипывал. – «Тирания более пагубна, чем олигархия, а олигархия, чем демократия», так что у вас, в результате, к власти пришел тиран. И это, - он кивнул на электронный браслет, который недостаточно плотно сидел на его запястье, - результат власти, решившей, что ей дозволено все. - Мы очень надеемся, что эта власть очень скоро падет, - Луиз вытянулась в струнку во весь свой невеликий рост. – Но что делать с гражданами, которые представляют опасность для общества? - Вы, правда, считаете, что мы опасны для вас? – д’Артаньян даже привстал, ожидая ответа на свой вопрос. - Есть три реальных угрозы человечеству, - задумчиво, взвешивая каждое слово, заговорил Атос. – Пифагор считал, что это материализм ученых, невежество священников и хаос демократии. - Пифагор не думал, на какую высоту может подняться наука, - тотчас откликнулась Луиз. - И он не учел, насколько углубленное и разносторонне образование получают наши теологи, - мягко намекнул Арамис. - А хаос демократии – это у вас имеется в полном объеме, если судить по тому, что вы рассказали, - резюмировал гасконец. - И вообще, что может быть лучше правления мудрого короля, который любит свой народ и заботится о нем? - Портос тоже внес свою долю в общую беседу. - В особенности, если в наставниках у такого короля Красный герцог, - с раздражением вставил Арамис. - Арамис, друг мой, вы несправедливы к его высокопреосвященству, - рассмеялся д'Артаньян. - Насколько я к нему справедлив, мы сможем судить, лишь познав его гнев по возращению, - поморщился Арамис. – А пока, как мне сдается, у нас нет дела важнее, чем понять, куда мы попали и чем грозит нам этот мир. Атос, что вы думаете обо всем том, что нам рассказала наша очаровательная хозяюшка? – он выжидательно посмотрел на спокойного Атоса. - Я думаю, что важно не только понять, что здесь происходит, но и суметь найти общий язык с местным населением. Если нам не удастся сделать так, чтобы поняли и нас, мы никогда не найдем точек соприкосновения со всей этой разношерстной компанией. Без взаимопонимания нам здесь не выжить и месяца, - невозмутимо подвел итог старший из друзей. - А давайте мы разделим наши силы, - предложил д”Артаньян. – Мы с Портосом будем искать то самое здание, через которое мы сюда попали, а вы Атос, вместе с Арамисом попробуете поговорить с местными учеными людьми. Может, кто-то и знает, как нам вернуться назад. - Тогда вам надо связаться с Технионом, - предложила Луиз. – Это университет мирового значения, и он расположен совсем недалеко отсюда. Правда, все это придется отложить еще дней на десять, пока не истечет срок вашего карантина.
Стелла: Глава 11. Итан - Послушайте, граф, ну зачем вам так спешить, зачем вам это нужно, в конце концов: возвратиться в ваше время, рисковать головой ежеминутно, еще и ожидать, чем закончится головомойка от кардинала, если вас не окажется на месте? Год-другой, и вы сживетесь с мыслью, что ваш дом пусть не в Израиле, но в любой другой стране, которая вам понравится. Сможете вернуться во Францию, я уверена, что для вас всех найдется, чем заняться. Найдете себе хороших невест, денежную работу, купите жилье по вкусу… - Луиз замолчала, заметив презрительную усмешку на губах собеседника. - А вы, мадам, вы бы хотели жить в моем времени? – Атос склонил голову к плечу, рассматривая Луиз с легкой улыбкой. - Признаться, никогда не задумывалась об этом, - растерялась женщина. - Вот и вряд ли кто-то из нас задумывался о такой возможности. Но мы здесь и, как ни странно, не испытываем никакого желания задержаться у вас больше того, что нам отпущено. Каждому – свое, милая хозяюшка. Все, что мы смогли узнать за эти две недели, только усиливает наше желание вернуться. Мы здесь не к месту и не ко времени и, если с вами мы можем прийти к какому-то пониманию, вряд ли это возможно с другими. Для этого нам бы пришлось признаться, кто мы, и мало нашлось бы чудаков, готовых поверить в случившееся. - И все же, пока вы еще не знакомы с Итаном Кирсановым, у вас есть время подумать. - Так что же, знакомство с этим человеком сделает наше возвращение возможным? – неподдельное волнение на лице Атоса поразило Луиз: француз действительно всей душой жаждал возвращения. - Если он узнает, что произошло, он не успокоится, пока не вернет вас в ваше время. - Но это именно то, чего мы ждем! – воскликнул мушкетер. - Итан – человек увлекающийся: он может захотеть к вам, - Луиз не устояла перед желанием поддразнить гостя. - Ни в коем случае! Я абсолютно ничего что понимаю в этих перемещениях, но уверен, что ничего хорошего ни для чужака, ни для окружающих его людей не будет, - уверенно подвел итог Атос. – Но устройте же нам встречу поскорее! Я даже не спрашиваю, откуда у вас такие знакомства: человек, умеющий перемещать из одной эпохи в другую, способный каким-то образом переносить людей на сотни лет вперед!.. невероятно! - Подождите, - остановила его Луиз, поразившись юношеской непосредственности всегда замкнутого мушкетера. – Я ничего вам не обещала. Я знаю Итана с детства: его родители снимали по соседству с нашим домом три комнатки в пристройке. Жили они бедно, как и все приехавшие в 90-е, но мальчик у них рос замечательный, талантливый. Он школу закончил в четырнадцать лет, потом университет, сейчас преподает на кафедре, только вот не скажу на какой: что-то связанное с лазерами. - Лазерами? Что это? - Что-то очень новое, с обороной связано, не для простых смертных, - отмахнулась Луиз. – Да вам оно ни к чему, вам же главное – к себе попасть. Итана и расспросите, если вам так интересно, но вряд ли он вам ответит. - Конечно, разрыв в нашем образовании и понимании наук уж слишком велик, - недовольно поморщился Атос. - Зря вы обиделись: то, чем он занимается мало кому понятно и среди специалистов. И в сфере его интересов не только оптика, насколько я знаю. Человек он энциклопедически образованный, и большой знаток литературы. Последнее явно было лишним, Атос удивленно вскинул бровь. - Что общего у нас с литературой, мадам? - Ваше знание античности может его привлечь, - вывернулась Луиз, но Атос уловил фальшь в ее словах. О чем-то она едва не проговорилась, и он готов был биться об заклад, что это было уже не в первый раз. - Я не думаю, что мы сможем представлять для него какой-то интерес, кроме как физические объекты, которые надо переправить из одного пространства в другое, - сейчас напротив Луиз сидел граф де Ла Фер, спокойный и сдержанный в проявлении своих чувств. - Давайте не будем гадать, господин граф, - Луиз нравилось так к нему обращаться, ей казалось, что, оказывая ему таким образом особое уважение, она и самого мушкетера заставляет внутренне приосаниться, вернуться к своему истинному статусу, стряхнуть с себя нечто, что давно тяготит его. Увы, она не знала, что каждое такое обращение заставляло Атоса вернуться в прошлое, от которого он упорно прятался за мушкетерским плащом. Но он больше ни разу не дал понять Луиз, что она причиняет ему боль. Раскрываться перед малознакомым человеком, даже в подобной ситуации, было для него невозможным: к тому же ему всегда претило женское любопытство, граничащее с бестактностью. - Мадам, я только позволю себе напомнить, что время работает против нас. Поэтому очень надеюсь, что вам удастся познакомить нас с этим ученым господином как можно быстрее. - Если он дома, мы сможем устроить встречу в ближайшие дни, - уверила его Луиз. Она не стала говорить Кирсанову, с кем она хочет его познакомить: если он, вдруг, догадается, будет просто потрясающий сюрприз. Только надо предупредить Атоса и его друзей, чтобы они представились просто по именам, не стоит раньше времени раскрываться. - Итан Кирс, - представился светловолосый парень спортивного вида, обмениваясь рукопожатием с каждым из гостей. Рука у него была крепкая, мозолистая, как у моряка. Сильный загар подчеркивал почти выбеленные солнцем коротко остриженные волосы, а «шкиперская» бородка была неожиданно рыжей. Заметив недоуменный взгляд Атоса, он улыбнулся. – Моя фамилия Кирсанов, Кирс – это дань Израилю: у нас принято совращать имена и фамилии. Американская мода, и удобство произношения и написания: иврит не любит много букв. – Судя по именам, да и по внешности, господа – французы? Впрочем, это не важно. Присаживайтесь господа. Виски? Коньяк? Вино? Рекомендую сорта «Совиньон». Наше, местное, но очень недурственное. Пока все рассаживались, обзаводились рюмками и бокалами, гости и хозяин, не таясь изучали друг друга. Спокойный интерес в глазах Итая вдруг сменился неприкрытым изумлением, и он поспешно опустил глаза. Взгляд его уткнулся в руку старшего из гостей: красивая мужская рука, сильные длинные пальцы небрежно держат бокал красного «Баркана», слегка покачивая его содержимое. Машинально хозяин перевел взгляд на собственную руку и поднял голову. Взгляд его скрестился с взглядом Оливье, (так представился ему гость), и Итай увидел в нем острый интерес и неприкрытое ожидание чего-то. Поневоле ему стало неуютно, и он повернулся так, чтобы иметь возможность держать всю компанию в поле зрения. Затянувшееся молчание нарушила Луиз, которая и привела гостей. - Это первый выход моих друзей «в свет» после карантина, - сказала она со светской улыбкой. – Ты у меня из самых близких территориально, мотек*, так что уж прости нас, но решили начать с тебя. Господа – французы, ты ведь владеешь французским, переводить не надо? - Я уже понял по именам, что мои гости – соотечественники героев Дюма, - неожиданно заявил Итай. – И мне сразу пришло в голову, насколько органично они бы смотрелись в плащах мушкетеров и со шпагой на боку. - Чепуха! – с натянутой улыбкой возразила Луиз. – Нельзя же в каждом человеке искать сходства с актером понравившегося тебе фильма. - А речь вовсе не о фильме или книге идет. Луиз, ты забываешь, из какой страны приехали мои родители: для русских, любящих французскую литературу и Дюма, каждый француз – потенциальный его персонаж. – Он весело рассмеялся. – Прошу на меня не обижаться, но в вас и вправду есть нечто от героев Дюма, какая-то аура, как на старинных портретах, что ли. Вот вы, например, Оливье: если бы меня попросили описать внешность Атоса, я бы не стал задумываться, я бы стал описывать вас. Или вы, Рене – своим неподражаемым изяществом вы здорово смахиваете на Арамиса. - А я? – прогудел Портос. - А вы, Исаак, сразу вызвали у меня ассоциацию с Портосом, с кем же еще, при вашем-то росте! - Ну, остаюсь тогда я и, конечно, мне достанется д’Артаньян, - криво улыбнулся гасконец. - Именно! Шарль, так ваше имя, я не ошибся? - Вы правильно запомнили, - кивнул с одобрением Атос. – Вот только непонятно, какая связь между нами и этим господином, который, как я понял, литератор? - Господа, вы французы и ничего не знаете о его романе «Три мушкетера»? Из какой страны вы приехали? Вы же не израильтяне, я сразу это понял. - Да, мы не местные, - медленно ответил Атос. – И мы попали в вашу страну совершенно случайно, - он глубоко вздохнул, - при совершенно невероятных обстоятельствах. И мы, пожалуй, расскажем вам – при каких, но сначала очень бы хотелось понять, какая связь между нами и этим Дюма. - Самая прямая, - теперь Атос и Итан смотрели прямо в глаза друг другу, и напряжение, установившееся в комнате между этими двумя, ощущалось, как нечто материальное. – У Дюма, - продолжил Кирсанов, - есть замечательная история о четверых друзьях, - тут он обратил внимание на Луиз, которая делала ему знаки молчать, прижимая палец к губам. Итан не остановился, только пожал плечами. – Друзья эти служили в королевских мушкетерах при кардинале Ришелье. - Вот как! Но при кардинале, если только я правильно помню то, что учил в школе, были целых две роты мушкетеров, не считая гвардейцев и прочих. При чем здесь книги? – светлые глаза француза приковывали к себе, взгляд отвести не удавалось. - При том, что в начале 18 века появились их жизнеописания, а уже в середине следующего столетия была написана литературная версия истории этой четверки: от знакомства в Париже и до самой их смерти. - И как же их звали? – с иронией, но и с настороженностью в голосе бросил в наступившую тишину д’Артаньян. - Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян, - прозвучало, как пароль. – Первые три - боевые прозвища. Все четверо были дворяне. - Естественно, - кивнул Атос. – В «Королевский дом» принимали только дворян. – он замолчал, что-то обдумывая, - но как это увязывается с нами? - Только чисто внешне, - Итан старался не смотреть в сторону Луиз, на лице которой проступил явный страх, причину которого он не мог понять. – У вас типажи, идеально подходящие под те, что описаны в книге. Даже цвет глаз совпадает, даже… знаете, кажется, даже крестильные имена те же. Вы словно явились из моего представления о мушкетерах, из моих детских снов. Занимаясь последними исследованиями, я ставил один опыт с… впрочем, это не важно! - А что важно в ваших исследованиях? – вкрадчивый голос Арамиса, жадно слушавшего Итана, заставил последнего замолчать, так и не закончив свою мысль. - Я думал о мушкетерах Дюма в решающий миг, когда был послан сигнал. - Какой сигнал? – Атос подался вперед. - Нам удалось получить … я не имею права говорить вам ни о цели, ни о сути эксперимента, - Итан прикусил язык, сообразив, наконец, что он едва не проболтался. - Господин Кирсанов, вам не кажется, что мы для вас стали нечто вроде подопытных животных, которых используют в своих опытах лекари? – Арамис говорил спокойно, в свойственной ему ласковой манере, но смысл сказанного резко противоречил его тону. - Откуда у вас такие мысли, Рене? – поразился Итан, оглядываясь на Луиз. - Ну, что ж, не пора ли нам представиться своими настоящими именами? – нетерпеливый, как и все южане, д’Артаньян, не считал целесообразным таиться и дальше, и теперь уже все обратили внимание на молодого гасконца, который, устав от хождений вокруг да около, решил идти напролом. – Так вот, имею честь представиться: шевалье д’Артаньян, королевский мушкетер роты де Тревиля. - Это что же, шутка такая? – через силу вымолвил Итан. - Придется вам сударь, принять, как факт, что рядом с вами находятся еще трое мушкетеров «Королевского дома», - ободряюще улыбнулся Атос. – Хотите угадать остальных? - Этого не может быть, потому что не может быть никогда, - Итан протянул руку к шее, словно его душил невидимый галстук. - Может! – подала голос Луиз, и голосок прозвучал, как комариный писк. – Это случилось. *мотек – сладкий
Стелла: Глава 12. На задворках Хайфы Верные данному слову, Портос и д’Артаньян, тем временем, занялись поисками той таинственной двери, с которой началось их путешествие по городу. После окончания карантина и освобождения от электронных браслетов, друзья получили право передвигаться свободно, и теперь только маски могли напомнить о том, что Хайфа, подобно другим городам во всем мире, переживает пандемию. Город понемногу оживал: с утра и по вечерам все больше людей появлялись на улицах, все чаще слышались шумы большого города, сигналы машин, которых было невероятное количество и на которых мушкетеры все еще поглядывали с опаской. Что ни говори, а трудно остаться безмятежным, когда мимо тебя проносится железное чудище, обдавая тебя ветерком. Переходить улицы друзья наловчились довольно быстро, наблюдая действия прохожих. Однажды им пришлось наблюдать, как автомобиль сбил одного нетерпеливого гражданина, который бросился через улицу не дожидаясь, пока загорится зеленый огонь. Зрелище оказалось настолько впечатляющим, что молодые люди больше не искали приключений на дороге. Город был удивительно зеленым, живописным и по южному неторопливым. В зависимости от районов, тут можно было услышать разноязыкую речь, но д’Артаньяна и Портоса это мало интересовало. Бывалые солдаты, они привыкли чувствовать себя в завоеванном городе, как у себя дома, но здесь, вне стен ставшего привычным и знакомым за две недели коттеджа, все было чужим и несло в себе неведомую опасность. Спрашивать дорогу они не могли, прочитать названия улиц, написанных на иврите, арабском, а кое-где и на английском, не умели, так что старались запоминать дорогу. Это у них получалось, да и сам гористый рельеф подсказывал верный путь. Они крутились по улицам, опускаясь все ниже и ближе к морю, к порту, где стояли невиданно огромные суда, похожие на плавающие дворцы. Ориентирами служили высокие, в десятки этажей, дома причудливых очертаний, сплошь состоящие из зеркальных окон. На пятый день таких путешествий Портос и д’Артаньян вышли к набережной и пошли по ней в южном направлении. Бетонная обшарпанная стена показалась им знакомой. Скорее, это была подсознательная память, потому что в первые минуты после того, как они перешагнули через порог «Красной голубятни», глаза видели, память фиксировала, а осознать происшедшее они все равно не могли. Теперь эта самая память солдат, которые приучены запоминать все необычное и незнакомое, проснулась и настойчиво напоминала: это мы уже где-то видели! Стена казалась бы бесконечной, но на ней кто-то упражнялся в живописи, расцветив ее огромными буквами, какими-то страшными рожами и яркими пятнами самых причудливых форм. Совсем рядом лежала дорога, залитая темно-серым гладким веществом, и звук пролетавших мимо причудливых экипажей сопровождался тихим шелестом колес. Оба друга старались держаться подальше от края пешеходной дорожки, прижимаясь к бетонной стене, и потому не заметили, как оказались под тенью огромного здания. Именно тень и заставила Портоса поднять голову и замереть от неожиданности. - Послушайте, вам не кажется, что мы уже дошли до того места, с которого и начались наши приключения? – обернулся он к товарищу. - Очень похоже, - согласился с ним д’Артаньян. – Надо обогнуть этот забор, с той стороны мы скорее узнаем, нашли ли мы то, что искали. Жаль, у всех на глазах не полезешь через него, нас сразу примут за воров и вызовут полицию. - Вот с кем я не испытываю никакого желания встречаться, - пробурчал Портос. – Д’Артаньян, а если мы и вправду сейчас найдем дверь, ту самую дверь, в которую нас черт дернул сунуться, что мы будем делать? Войдем? - Нет, - решительно запротестовал осторожный юноша. – Мы рискуем пройти и не вернуться. - Как это? – захлопал глазами Портос. - А вот так, милый мой, что никто нам не скажет сейчас, куда мы попадем в этот раз. И Атос с Арамисом никогда не узнают, что мы нашли эту дверь. - А зачем нам дали этот самый телефон? – вдруг вспомнил Портос. - Портос, вы гений! – восхитился гасконец. – И как это я смог забыть об этой игрушке! – с досадой хлопнул он себя по лбу. – У нас же есть связь с друзьями. Если мы найдем этот вход, мы свяжемся с ними, расскажем, где он и как его найти. - И попробуем пройти в дверь, - радостно предположил великан, заранее предвкушая возвращение в родные времена. - Ничего подобного, - охладил его пыл д’Артаньян. – Никаких разведок! Вернемся, чтобы обсудить наши действия и посоветоваться с нашими знакомыми. У меня, Портос, нет желания попасть еще в какие-то времена, кроме нашего. Итак, никто не предскажет, куда мы попадем, если пройдем в дверь, но вчетвером мы, по крайней мере, будем силой. - И не во всех мирах дикие кабаны гуляют по улицам! – глубокомысленно потер лоб Портос. - Вот именно, - согласился д’Артаньян, останавливаясь. Забор кончился и за ним простирался унылый и заброшенный, мощеный помост, который тянулся куда-то в глубину огромного пустыря, посреди которого возвышалось здание с выбитыми окнами. Против ожидания дом оказался обитаемым. Несколько подозрительного вида мужчин, сидя прямо на земле, распивали пиво из металлических баночек. Они были изрядно навеселе, и л’Артаньян подумал, что одним пивом невозможно так напиться. Он не ошибся, потому что здесь же, на куске картона, пристроились и несколько массивных бутылок. Завидев посторонних, компания насторожилась. - Эй, вы что здесь потеряли? – высокий, мощный негр поднялся со своего места и направился к друзьям. - Портос, только пока без рук! – предупредил д’Артаньян. – Мы же все равно не понимаем, что он говорит. Поберегите свои кулаки, тем более что у нас нет оружия. - Я спокоен, - пожал плечами Портос. – Я совершенно спокоен, но лучше этому чернокожему поберечься. - Вы же не можете ему это сказать, Портос, так что предоставьте мне объясняться с этим героем Двора Чудес, - и д’Артаньян поднял руки, показывая, что у него мирные намерения. – Я друг, - сказал он по-французски, подходя поближе и держа руки над головой. - Француз? Не израильтянин? – вдруг ответил ему негр на том же языке. - Нет, нет, француз, - с самой доброжелательной улыбкой, убеждавшей лучше любых слов, успокоил его д’Артаньян. - Какого черта вы здесь болтаетесь? Это наше место! Шпики проклятые! – выкрикнул, не поднимаясь, еще один, узкоглазый и с желтоватым цветом лица, парень. Его французский был едва понятен, но агрессивный тон не оставлял сомнений: при первой же возможности он возьмется за оружие. - Тише ты, руки при себе держи! - не утерпел Портос, опасно щурясь. - Постойте, Портос! – д’Артаньян схватил его за руку. – Вы мне обещали! Слушайте, парни, мы сюда случайно забрели, пошли вдоль забора, потому что любопытство разобрало: а что это за здание такое и никто в нем не живет? - Мы тут живем. Те, у кого дома своего нет. Нелегалы мы, чтоб ты знал, и никого на свою территорию не пустим. - А нам и не недо вашего жилья, мы гости в Хайфе, знакомимся с городом, гуляем. На днях домой улетим. - Улетите, говорите? – чернокожий парень еще раз внимательно осмотрел незваных гостей. – Рассказывайте ваши сказки кому-нибудь другому. Аэропорт закрыт, Франция принимает только спецрейсы. - Так мы спецрейсом и улетим! – выпалил Портос, недовольный, что ему не дают высказаться. - Сами, кончай с ними церемонии разводить, не видишь, что это полицейские? – лениво протянул еще один из компании нелегалов. – Они точно на разведку вышли, сейчас наведут на след. - Не посмеют. И потом, - со смешком добавил Сами, - у нас есть заветная дверца, за ней они могут нас искать до скончания века. Д’Артаньян толкнул Портоса, но тот не обратил внимания на жест друга. - Вы думаете, вас полиция тут не найдет, если облаву устроит? – недоверчиво бросил он вопрос, как бросают наживку. - Ну, если полиции и службам устройства не надоело нас ловить, пусть продолжают забавляться. Мы знаем, как их дурить, - рассмеялись словам Сами остальные. – Бегать будут, пока сами не попадутся в ловушку. Тут уж им конец и придет: зайти зайдут, да по ту сторону и останутся. А вы катитесь отсюда подобру-поздорову, парни, пока у нас настроение есть вас отпустить. Будете нам на мозги давить, отправим вас в запасник. - Уходим! – прошептал д’Артаньян Портосу. – Главное мы узнали: этот портал здесь. Ладно, счастливо вам оставаться, господа! – он раскланялся почти в шутовской манере, и не дожидаясь реакции развернулся и не спеша пошел по каменному помосту. Глянул вниз: металлические балки, уже местами тронутые ржавчиной, тянулись по обе стороны помоста на глубине в несколько футов. Гасконец даже не удивился, настолько его занимала мысль о найденном портале. - Вот такие у нас новости, - отчитался д’Артаньян об удачном рейде. – Мы не стали заходить и искать эту самую дверь. Без драки не обошлось бы, а у нас при себе оружия не было. Вашими молитвами, Итан. В следующий раз я без кинжала и пистолета на улицу не выйду. - В следующий раз мы выйдем все вместе и это будет наш последний выход в Хайфе, - твердо провозгласил Атос. – Господин Кирс, мы надеемся на вашу помощь: уйти мы должны так, чтобы никого не смущать своим внешним видом. - То есть мы вернем себе нашу одежду и оружие? – обрадовался Портос. - Непременно, дорогой друг. Не хватало, чтобы господин кардинал увидел нас в таком виде, - рассмеялся Атос. – Я думаю, нас подвезут к этому дому в вашем экипаже, не так ли, сударь? - Да, и желательно это сделать ближе к ночи. Но мне необходимо еще несколько дней, чтобы переход состоялся в нужное вам время и именно в то место, откуда вы ушли.
Стелла: Глава 13. Все получилось? Около десяти вечера раздался сигнал интеркома. Итан неохотно оторвался от экрана компьютера и потащился к входной двери: на экране наружной камеры маячил знакомый силуэт. - Атос, вы? – поразился молодой ученый. - Простите, что так поздно, но нам необходимо поговорить, - отозвался мушкетер. Итан нажал кнопку, дверь калитки отворилась, и Атос быстрой и легкой походкой прошел по мощеной дорожке среди пышной стены олеандров, источавших в ночи дурманящий аромат. Итан ждал его у открытой двери. - Что-то случилось, господин Атос? – израильтянин, не на шутку встревоженный, знаком предложил гостю выпить, но тот отрицательно мотнул головой. - Случилось. Я нашел книгу. - Какую? – спросил Итан, чтобы оттянуть время: он сразу понял, что от давно назревшей проблемы не уйти. - Вы знаете, о какой книге я говорю. Луиз ее запрятала, но, видимо, недостаточно хорошо, раз она все же попалась мне на глаза. - Вы ее прочитали? - Всего несколько страниц. И решил именно у вас выяснить, что это значит. - Атос, - Итан сглотнул комок, вставший в горле, - я не смогу вам объяснить, что произошло. Я… - Эта книга о нас? - Да. Но это не совсем о тех людях, что были вашими прототипами. - Объясните, - сдержанно попросил Атос. - Это - художественное произведение. Все, что происходит в книге – это во многом выдумано автором. - Значит ли это, что мы не существуем? – Атос удивительно быстро ухватил суть вопроса и Итану стало не по себе. - Нет, это не так, вернее – не совсем так. Вы существуете, вы реальные люди, только в другой вселенной. Это – мир вашей книги. Таких миров бесчисленное множество, они не пересекаются между собой и почти никогда не сообщаются с нашим миром. Все, что происходит у вас, происходит в вашей, заданной Дюма, реальности. Вы вернетесь в свой мир, где вас ждет кардинал, но не в реальный мир, где тоже проходит осада Ла Рошели. Вы никогда не столкнетесь с реальным Ришелье… мне очень жаль, Атос, - он опустил глаза, пряча взгляд от пытливого взгляда графа. - Итак, мы всего лишь фантомы? – странно спокойный голос Атоса заставил Итана поднять глаза на француза. - В некотором роде. Я виноват в том что, запуская свою машину, подумал о вас. Я вторгнулся в вашу вселенную и вытащил вас к себе. Если бы я мог знать, что натворил! - Это то, что моим друзьям не стоит знать, - пробормотал мушкетер. - Я думаю, вы правы. Не надо тревожить их. - Вы знаете, что произойдет с нами? - Если вас удастся вернуть в ту же точку, откуда вы пришли – знаю: все будет так, как и должно было произойти в книге, - этот допрос тяготил Итана, но он понимал, что Атос не уйдет, не выяснив все, что важно для него и его друзей. - Я не стану читать эту книгу: я хочу прожить свою жизнь не ведая будущего. Но вам оно, конечно, известно. - Известно. Одно могу вам сказать: вас всех ждет долгая и интересная жизнь. И вы еще будете счастливы, господин Атос, очень счастливы. Но скажите мне, что вы делали в этой харчевне? - В «Красной голубятне»? Сторожили кардинала. Похоже, он полагался на наше умение хранить его секреты. - Господин Атос, но вы же не будете вечно служить? - А, так вы считаете, что мое положение меня не устраивает? – Атос нахмурился, рука его непроизвольно сжалась в кулак. - Да, и очень надеюсь, даже уверен, что вы сможете вернуть себе прежнее положение. - А зачем? - Затем, что такому человеку, как вы, нечего быть на посылках у кардинала. Обыденность вас убивает, - горячо воскликнул Итан, вызвав у собеседника кривую усмешку. - Вы так много обо мне знаете? – помолчав, спросил Атос. - Все, что можно узнать из любимой книги. - Мои проблемы – это только мои проблемы. - Я догадываюсь, что вы не станете раскрывать душу перед едва знакомым человеком. - Я не люблю говорить о себе, - холодно заметил мушкетер. - Я это знаю. - Зачем же вы тогда пытаетесь, пусть и исподволь, повлиять на мое решение вернуться? Неужто вы так тщеславны, что вам хочется прихвастнуть, при случае, знакомством с нереальными героями книги. - Вы более чем реальны, граф, - вырвалось у израильтянина. – И я никогда никому не расскажу, что имел счастье встретиться с вам и вашими друзьями. Можете быть уверены. Порукой не только мое честное слово, но и то, что меня сочтут сумасшедшим, если я расскажу о нашей встрече. - Тогда почему вам так хочется, чтобы я остался у вас? – тон был уже не холодным, в голосе Атоса проснулся интерес и здоровое, человеческое любопытство. - Потому что это был бы шанс и для вас. Вы – не человек своего времени. Вы рыцарь из сказок, каких уже не осталось, а обыденность окружающего мира вас убивает. И, если что-то пойдет не так, если все, что с вами случилось здесь, хоть как-то изменит вашу дальнейшую жизнь, не так, как описано в книге – вы пропадете. - Значит, так тому и быть, - подвел итог Атос, хлопнув ладонью по столу, и вставая. - Я благодарен вам, Итан, что вы выслушали меня и ответили на мои вопросы. Я бы очень хотел забыть все, что с нами произошло, когда окажусь дома. Незачем человеку, даже если он вымысел писателя, знать и помнить о себе такое. Мы благодарны вам за все, что вы для нас сделали, но этот мир – не наш. Мы в нем лишние, и никогда не сможем стать своими. - Мы вас не забудем, - пробормотал Итан. – Вы для нас – ожившая легенда. - Догадываюсь, но пусть все останется лишь приятным воспоминанием. К тому же, у вас будет с кем обсуждать и вспоминать происшедшее: Луиз и Рони причастны к этой истории. - Мы даже можем описать эту встречу, как фантастический рассказ, - горько улыбнулся Итан. - Это ваше право, - Атос протянул ему руку для прощания. – Мы с вами еще увидимся до нашего ухода? - Обязательно. К тому же я вас подвезу к бывшему вокзалу: так ваш внешний вид никого постороннего не смутит. Мушкетеры шли по перрону цепочкой, не оглядываясь. Итан стоял и смотрел, как они удаляются: последним шел Портос и за его мощной фигурой остальных в полумраке было не разобрать: иногда только блеснет чья-то обнаженная шпага или качнется белый султан перьев на шляпе Арамиса. Потом и он исчез: друзья зашли в здание. Было удивительно тихо: Итану почудилось, словно конь всхрапнул неподалеку, что-то звякнуло и снова тишина поглотила все звуки. Итан Кирс ждал: ему не верилось, что все закончилось, что французы ушли на свою сторону. Вышедшая из-за туч луна светила так ярко, что и фонарь не понадобился. «Позвонить, что ли? – размышлял молодой человек. – Я забыл забрать у д’Артаньяна мобильник». Прошло еще около получаса, и он нажал вызов. Звонка он не услышал. «Если они живы, то они уже на той стороне» - решил он про себя. – «Пойду проверю». Здание было пустым, он мог быть уверен. Куда-то исчезли все нелегалы, все отбросы общества, поселившиеся в этом огромном, когда-то бывшем административным центром, доме. Из выбитых окон тянуло холодом, а тонкий лучик фонарика выхватывал то там, то тут следы живших в этих комнатах людей: какие-то тряпки, столы, матрацы, пластиковые стулья. Но ни единой живой души он не нашел. Выбитая дверь лежала на полу, а за ней клубилась тьма. Итан остановился, рассматривая тяжелое полотнище двери, и до него постепенно доходило, что дверь вышибли. И человек, сделавший это, был необычайно силен. - Портос! – тихонько позвал Итан. – Где вы? Молчание. - Атос! – позвал он громче, чувствуя, что его охватывает страх. – Арамис, д’Артаньян? Ни звука в ответ. На двери что-то белело. Он наклонился: записка. Всего два слова, нацарапанные наспех непонятно чем: «Все получилось».
Стелла: Глава 14. Возвращение Друзья беспрепятственно проникли в здание у автовокзала. Теперь они знали, куда привела их цепочка событий и то, что потайной Портал оказался именно в этом огромном доме, чьи коридоры напоминали лабиринт, никого не удивляло. Лихорадочное нетерпение охватило четверку «неразлучных». Дверь, эта проклятая дверь, где она? Они бежали от этой благоустроенной, похожей на сказку жизни, в свой суровый век. Им ни к чему были все чудеса этой сказки, им милее был свой, пропахший дымом и порохом неуютный дом. Вжиться в этот, только на первый взгляд Рай – это не привлекало французов, у которых были свои планы на будущее. Больше всего поражало, что дом был необитаем: такой огромный и совсем не приспособленный под жилье, он все же долго был местом работы для сотен, если не тысяч людей, но следы их деятельности исчезли без следа. Легкость, с которой в этом веке разбрасывались такими площадями, поражала, а вернее поражало, что у дома нет владельца. - Неужели это все никому не нужно? – шепотом возмущался Портос, но шепот гиганта способен был воскресить и покойника. – Если бы у меня были деньги… - Да, мы догадываемся, что вы бы нашли применение для этого приюта летучих мышей, - остановил его Арамис, и словно в подтверждение его слов откуда-то сверху, бесшумно сорвалось что-то похожее на птицу, потом еще и еще. Д’Артаньян успел направить луч фонарика на неизвестное существо, и ошеломленные друзья в этот раз успели его рассмотреть: величиной с крупную крысу, песочного цвета, с огромными яркими черными глазами и собачьей мордочкой, летучая мышь поражала размерами. Одна за другой они с сердитым писком падали откуда-то с высоты, негодуя на пришельцев за свой нарушенный покой. - Гадость какая! – не утерпел Арамис, передергивая плечами от отвращения. - Ну, не скажите, - поддел его гасконец, которого было не пронять рукокрылыми. – Эти даже симпатичные, вы не видели наших горных. - Меня ваши мыши не интересуют, - желчно отозвался молодой человек. – Я в семинарии насмотрелся на них, и не получаю никакого удовольствия от лицезрения этих демонов. Пока они перебрасывались репликами, Атос внимательно осматривал помещение. Ему показалось, что откуда-то тянет холодом и он пошел на сквозняк. В эту минуту над головой его спикировала мышь и исчезла за приоткрытой дверью. На мгновение Атосу почудилось, что за этой дверью блеснула молния и послышался шум дождя. Он бросился к двери, но она захлопнулась у него под носом от сильного порыва ветра с той стороны. Атос приналег плечом, но безрезультатно. - Это та самая дверь! – воскликнул мушкетер. – Или мы откроем ее или останемся по эту сторону навсегда. Помогите мне, друзья, вместе мы ее высадим. Но без помощи Портоса ничего бы не получилось, и только его силе дверь покорилась. С протяжным, почти человеческим стоном, лопнула тайная пружина, удерживающая ее, и в лицо мушкетерам ударил порыв ветра с дождем и снегом. Друзья переглянулись, боясь поверить в удачу. Д’Артаньян уже хотел перешагнуть порог, но Атос остановил его. - Погодите, друг мой! Итан наверняка будет нас искать, надо ему оставить записку. - Записку? У вас есть на чем писать, Атос? - Есть, - улыбнулся Атос. – Я подумал в последнюю минуту перед выходом из дома, что у нас может быть и удача, и схватил то, что лежало на виду. Погодите, я набросаю пару слов. - А если записку найдут другие? - До утра сюда никто не полезет, кроме Итана, - он вытащил листок бумаги из-за разреза рукава и огрызок карандаша. – А если и найдут, то не поймут. – И Атос написал всего два слова: «Все получилось!». Потом он положил белевший в темноте листок на сломанную дверь, и поискав взглядом, нашел камень, которым и придавил записку. Это было последнее его движение по эту сторону мира, потому что в следующее мгновение он первым шагнул в дверной проем. Друзья последовали за ним не мешкая. Местность по ту сторону была им незнакома. Осенний пейзаж, истерзанные ветром и дождем редкие деревья, тонущая в лужах колея проселочной дороги, - и ни души вокруг. Было холодно и уныло. Вялая молния не спеша прорезала небосклон, и высветила полуразрушенный домишко невдалеке. - Где мы? – почему-то шепотом спросил Портос. - Очевидно во Франции, - пожал плечами Арамис. И в этот момент грянул звонок мобильника, забытый у д’Артаньяна. Молодой человек поспешно вытащил его из-за пазухи, но лишь для того, чтобы увидеть, как медленно гаснет экран, на котором остался слабый след изображения пустой батарейки. Конец первой части
Стелла: Часть 2. Глава 1. "Пьяная Берлога" До дома пришлось идти с пол лье, и чем ближе они подходили, тем более заброшенной казалась эта избушка, стоявшая под огромным деревом с белой корой. У полуразрушенного крыльца маячили какие-то грубо вырезанные из цельных стволов фигуры, вкопанные в землю. Единственное окошко, затянутое бычьим пузырем, слабо светилось в полумраке, но что за ним - разобрать было невозможно. Д’Артаньян толкнул дверь и вошел первым. - Вам кого надо? – толстый, неоприятный старик с сизым носом записного пропойцы, всклоченный и злой со сна, с угрожающим видом привстал с лавки, на которой сидел. – Вы кто? - Мы? – д’Артаньян оглянулся на друзей, растеряно оглядывавшихся по сторонам. – Мушкетеры его величества короля Людовика 13. - Кого? – гнусаво переспросил старик. - Не знаю такого. В Арканаре теперь правит его Серое Святейшество дон Рэба. Как вы попали сюда? - Как попали? Вышибли дверь и вошли! – коротко и емко прокомментировал Портос. - Вот это – по-моему! – старик неожиданно расхохотался, точно филин заухал, и ударил себя по ляжке. – Вот это по-моему! – он оглядел Портоса с восхищением. – Сам барон Пампа не сделал бы лучше. А вы, дон, и похожи на нашего барона. - Мое имя Портос, - выпалил гигант прежде, чем его успели остановить. - А вы кто? - А я Кабани, просто отец Кабани, благородные доны, - представился старик и встал в полный рост, сорвав с головы какое-то подобие колпака и пародируя приветствие благородных дворян. – Добро пожаловать в Пьяную Берлогу! - Куда пожаловать? – сдержанно переспросил Атос, и переглянулся с товарищами. - В Берлогу, в Пьяную, - хохотнул отец Кабани. – Да вы не удивляйтесь, я тут пьянствую, почитай, уже месяца два. Делать нечего с тех пор, как дон Румата расколотил мой перегонный куб, так я свой припрятанный загашник допиваю. Все равно никто, кроме меня, мою огненную воду пить не желает. Ни дон Кондор, ни дон Гуг, - и отец Кабани пригорюнился, занавесив могучими полуседыми бровями неожиданно цепкий взгляд быстрых черных глаз. – А барон Пампа дон Бау заявил, что это пойло позорит благородные вина. Так я и не утверждаю, что это благородный напиток, я его придумал, чтоб костры жечь да в каминах дрова разжигать, но прятать пришлось от нашего дона Рэбы, чтобы он не разжигал им хворост на кострах под нашими еретиками. - Атос, вы слыхали такие имена, как те, что были названы этим господином? – Арамис взял Атоса под руку. - Никогда! – покачал головой граф, внимательно всматриваясь во все, что окружало их в странной избе, сложенной из огромных бревен. – А вас не поражает, Арамис, тот факт, что говорим мы на незнакомом нам языке и без проблем понимаем то, что говорит нам этот отец Кабани? - Атос, я боюсь мысли, которая мне пришла в голову, - тихо, так, чтобы никто не услышал, на латыни произнес Арамис. - Мы не во Франции, я уверен, - так же тихо ответил Атос. – Что-то не сработало в устройстве Итана. Но куда мы попали, Арамис? Отец Кабани понял вопрос по интонации, потому что он пристально вгляделся в лицо графа, прежде чем ответить. - Благородный дон желает знать, где он находится? Извольте: вы в Пьяной Берлоге на опушке Икающего леса. И до Арканара, столицы нашего государства, добираться вам пешком не стоит. Холодно, мокро и далеко. Подождите дона Кондора: он прилетит на своем драконе и, заодно, привезет съестные припасы. Я надеюсь, что сегодня он заберет меня, наконец, к себе в Соан. Все вопросы – к нему, он Генеральный судья и Хранитель Больших печатей. - Вы нам рассказываете все это? Вы нас видите в первый раз и готовы делиться с нами какими-то своими секретами? – недоверчивый д’Артаньян первым подошел поближе и, не дожидаясь приглашения уселся на колченогий табурет. – Странно, очень странно! Вы не производите впечатления доверчивого и недалекого человека, и вдруг такая откровенность? Мы ведь не похожи на мирных поселян. - Зато вы похожи на дона Румату Эсторского, - улыбнулся хозяин избы, и неожиданно добрая и искренняя улыбка осветила его лицо. – Вы производите впечатление честных людей, которых так мало в нашей стране, людей, попавших в беду, хоть и людей знатных. Впрочем, сейчас только Черные монахи могут считать себя в безопасности. - А когда вы ждете этого дона Кондора? – осторожно спросил Арамис, который слушал Кабани с напряженным вниманием. - Сегодня и жду, - беспечно ответил старик.
Стелла: Глава 2. Дон Кондор. Вертолет Александр Васильевич привел лично: ему нравилось наблюдать панику в рядах Ордена, когда по земле бежала гигантская тень от крылатой машины. Это было, пожалуй, единственной местью, которую позволял себе дон Кондор. После возвращения Антона, на котором тот настоял, потратив на это столько энергии и столько самообладания, что Комиссия сдалась перед его доводами, признав, что процессы в Арканаре уже не имеют ничего общего с Базисной теорией феодализма и требуется совершенно новый подход к тому, что происходит в стране, дон Кондор понял: он хочет на Землю. Семнадцать лет, проведенных в Соане и визиты в Арканар довели его до состояния, когда даже сны о Земле перестали его посещать. И вдруг вчера приснилась родная планета, дом на опушке леса, в котором его ждут жена и дети: он подходит к калитке среди живой изгороди, открывает ее, идет к дому, из которого выскакивает овчарка Тибо и позади пса появляется туман, слоистый и плотный, за которым ничего не видно. Порыв ветра уносит его, но за открывшимся пространством – пустота. Ни дома, ни леса – только странная пустота, в которой тонет его крик. Дон Кондор тряхнул головой и отключил Навигатор: вертолет он посадил вручную, с наслаждением ощущая, как послушна в его руках мощная машина. Его никто не встретил, хотя в окне слабо мерцал огонек. Кроме отца Кабани он никого не ожидал увидеть: Румата обещал прибыть к ночи. Каково же было его изумление, когда в избе обнаружились еще четверо незнакомых людей. Хотя, незнакомыми их назвать было трудно: слишком узнаваемы были эти четверо! И их голубые плащи с крестами были совершенно невероятны здесь, рядом с Арканаром, утонувшем в черных плащах с клобуками. Даже знать не рисковала прицепить к берету хотя бы подобие пера, а у этих с широкополых шляп на плечо падали пышные султаны из страусовых перьев, а кружева украшали манжеты и воротники. И шпаги! Не два тяжелых меча, как принято в Арканаре, а изящные длинные шпаги на широкой перевязи. Машинально дон Кондор поклонился присутствующим, и на правах хозяина уселся на широкую скамью. - Благородные доны – это дон Кондор Соанский, большой друг нашего Арканара и Хранитель печатей… - Оставьте церемонии, милейший отец, - отмахнулся Кондор от представления. – Лучше пусть наши гости представятся, - он поудобнее, крест-накрест пристроил свои мечи, хотя, что греха таить: сейчас он с особым удовольствием отбросил бы их подальше. - Вы правы, мы здесь люди пришлые, и гости незваные, - Атос с достоинством поклонился. – Я граф де Ла Фер, но товарищи по оружию зовут меня Атосом. - Вы – Атос? – дон Кондор ошарашенно уставился на графа. – Но позвольте, это решительно невозможно! В мире есть только один живой Атос, и зовут его Михаил Альбертович Сидоров. - И тем не менее – это мое боевое прозвище, - сдерживая возмущение медленно вымолвил граф. - А ваши спутники? - Арамис, иначе – шевалье д’Эрбле, - Арамис поклонился. - Портос, или шевалье дю Валлон, - Портос сорвал шляпу и отвесил резкий поклон. - И шевалье д’Артаньян, - мушкетер щелкнул каблуками, и вытянулся во фрунт, угадав в Кондоре действительно большое начальство. – Надеюсь, меня запомнят и без прозвища, - звонкий голос гасконца казалось отразился от бревенчатых стен избы. - Запомнят, - пробормотал Александр Васильевич. – Еще как запомнят! - Вот что, сударь, нам бы хотелось узнать, прежде всего, - продолжил Атос. – Как называется ваше государство? Мы думали, что попали, наконец, во Францию, но, судя по той машине, на которой вы прилетели, мы все еще в Израиле или в одном из сопредельных с ним государств. - В Израиле? – в полном смущении пробормотал дон Кондор. – Да нет, отсюда до Израиля на вертолете не долетишь, – он в задумчивости почесал бровь. – Пожалуй, не стоит спешить с объяснениями. Давайте лучше поедим, что ли? Отец Кабани, не будете ли так любезны, на правах хозяина, собрать нам поесть? Я там кое-что привез, не в службу, а в дружбу, прихватите из кабины и посылочку, – он подождал пока старик прикроет за собой скрипучую дверь и уставился на друзей тяжелым взглядом. – Похожи, ох как похожи, но такое, в принципе, невозможно! - Что значит, похожи? – возмутился Портос. – Я, что ли, не похож на самого себя должен быть? Это уж слишком! Луиз с Рони поверили сразу, а тут какой-то Кондор изволит сомневаться? Друзья, а не проучить ли нам нахала? - Портос, друг мой, я, пожалуй, соглашусь с вами, - д’Артаньян взялся за эфес шпаги. – Бывают обстоятельства, когда лучший довод – хороший удар шпагой. - А вот это не советую, господа мушкетеры! – само-собой слетело с губ дона Кондора, и он охнул про себя с досады: ведь никто из четверки не сказал, что состоит в мушкетерах короля. Но слово вылетело и теперь стоило посмотреть, как на него прореагируют все четверо. Вот только сам Хранитель Печатей поверил в то, что перед ним мушкетеры Дюма. Совершеннейшая чушь, но принимать это за маскарад он решительно отказывался. - Откуда вам известно, что мы принадлежим к королевским войскам? – удивился Атос. - Ваши имена и ваша форма, уважаемые доны, - усмехнулся Генеральный судья Соана. – Это, конечно, совершеннейшая фантастика, но я уверен, что не сплю. Мы с вами тут посидим, поужинаем, и решим, что с вами делать, раз уж вы решили поиграть в мушкетеров Дюма. - Дюма? – насторожился Атос. – Вы тоже знакомы с этой книгой? - Вы что, тоже с ней знакомы? – поразился Кондор. – Впрочем, что это я? Если уж устраивать ролевые игры, так по всем правилам, иначе и смысла нет. Я, признаться, думал, что это народное увлечение реконструкциями уже в прошлом, но ваше появление и достоверность вашего облика поражают. В наше время играть по книге незачем: достаточно оказаться на этой планете и реальность происходящего заставит вас пережить такое, что ни в одной книге вы не найдете. Впрочем, планета на карантине, никакой самодеятельности здесь быть не может. Господа, тут работают только историки, и чтоб вы знали: в Арканаре умирают по-настоящему. - Я вас не понимаю, - тщательно подбирая слова, заговорил вновь Атос. – Мы живем во Франции во времена Луи 13, в нашей стране заканчивается поход против восставшей Ла Рошели, против мятежных гугенотов, и что такое смерть нам не надо рассказывать: вы видите перед собой воинов, которые рискуют собой ежеминутно. Вы же рассказываете нам о каком-то Арканаре, в котором тоже убивают и жгут на кострах, если судить по словам господина Кабани. Мы бы все же очень хотели понять, где мы оказались? - Вы – в Арканаре, и этим все сказано, - дон Кондор встал, завидев входящего Кабани. Старик с кряхтеньем тащил немалую корзину, закрытую сверху плетеной же крышкой. - Нам это ничего не объясняет, мы впервые услышали об Арканаре час назад, от отца Кабани, - Атос сделал вид, что не замечает Кабани с его корзиной. - Вы не на планете Земля! – через плечо бросил дон Кондор и перехватил корзину у Кабани. - Все, что мы знаем о будущем – это то, что человечество пока остается на Земле, хотя уже есть попытки высадиться на другие планеты. Но пока – без участия людей, правда, если верить тому, что нам рассказали, на Луне они уже побывали, - Атос встал тоже, освобождая подход к столу, а Портос радостно бросился помогать расставить содержимое корзины: милейший Портос очень быстро осваивался в незнакомом месте. - Откуда у вас такие познания? – Генеральный судья даже замер с бутылкой в руке. - Телевидение и книги, пресса и Интернет, - эти названия, произнесенные мушкетером короля, прозвучали так непринужденно, словно слетели с уст современного Атоса-Сидорова. - И после этого вы утверждаете, что вы прибыли из Франции времен королей? – дон Кондор готов был бы рассмеяться, но этот Атос и не подумал смущаться: он говорил то, что знал. - Нам придется верить друг другу, иначе мы не объяснимся, - Атос почувствовал, что за этой фразой, которую ему уже приходилось говорить своим израильским знакомым, в этот раз стоит нечто большее: нестыковки с тем, что они узнали за прошедшие недели и тем, что происходило за пределами этой избы, становились все явственнее. - Да, вам бы стоило побеседовать с Комиссией по Контактам. В моем лице вы же можете поговорить только с Прогрессорами. Видите ли… - в ту же минуту на дворе заржала лошадь: звонко и задорно, и тут же прозвучало: «Дон Кондор, я прибыл!» В следующее мгновение в дверь, пригнувшись, ввалился человек лет сорока, почти с Портоса ростом, с длинными, сильно тронутыми сединой волосами, в широком дорожном плаще, накинутом на темно-красный колет, и перепоясанный крест-накрест двумя перевязями, на которых держались огромные мечи. - Антон, наконец-то! – дон Кондор бросился к нему, крепко обнял, привстав на цыпочки. - Дядя Саша, я соскучился! – мужчина уткнулся, неловко нагнувшись, в плечо Александра Васильевича. - Верю, сынок. Хотя никак не могу представить, как тебе удалось убедить Совет вернуть тебя в Арканар после всего. - Им пришлось пересмотреть всю концепцию пребывания в Арканаре. Понять, что боги здесь не нужны. Арата был прав: или помогите – или уходите. - Погоди, дружок, об этом мы потом поговорим, как и о том, что о тебе думают в Соане. - Рэба жив? - Его нашел Арата Горбатый, - Кондор предостерегающе прищурился. - Ясно. – Антон присвистнул. – Когда это случилось? - Год назад. Ты был на реабилитации на Земле. Но об этом попозже. Мы здесь не одни. - Отец Кабани, дорогой, завтра улетите с доном Кондором в Соан. Хватит вам сторожить это берлогу. На дежурство заступит дон Гуг. Пашка, конечно, не слишком доволен таким назначением, но это ненадолго. - Вы что-то придумали, есть новый план? – насторожился Генеральный судья. - Есть! – Антон обернулся и тут он, наконец, заметил французов.
Стелла: Глава 3. Знакомство - Кто эти люди? – инстинктивно руки вновь прибывшего легли на рукоятки мечей. - Да вот, забрели к нам на огонек. Погреться и подкрепиться. - Странные они, не похожи на арканарцев. - А мы не из Арканара, мы из Ла Рошели, - насмешливый, звонкий голос гасконца заставил Антона вздрогнуть. – Дон - не знаю-Как – Вас -Звать, вы тоже желаете, чтобы мы вам представились? С удовольствием, но только если и вы назовете себя. - Дон Румата Эсторский, - протянул Антон, прищурившись. – С кем имею честь? Французы представились по очереди, а Дон Кондор вместе с отцом Кабани с удовольствием наблюдали, как меняется в лице Антон, поочередно переводя взгляд с одного мушкетера на другого. Атос представился последним, и окончательно добил Румату. - А как же Михаил Альбертович? – он растеряно обернулся к Кондору. Тот только развел руками. – Надо связаться с Комовым, срочно, а еще лучше – с Каммерером. Пусть с этим разбирается КОМКОН, у нас времени нет, а оставить это так нельзя. - Антон, ты слишком спешишь: не успел приехать и тут же развил бешеную деятельность, - усмехнулся Генеральный судья. – Осмотрись, похоже, что появление этой четверки не спроста. Нас ждут проблемы. А пока, благородные доны, прошу за стол. Особо потчевать вас нечем, но собачьих ушей, отжатых в уксусе, я вам и не обещал. - Клянусь спиной святого Мики, это то, чего мне больше всего не хватало на Земле, - криво усмехнулся Румата. – Мне бы хорошую отбивную сейчас. - А вот это, пожалуйста! – и отец Кабани ловко вытащил из корзины запотевший контейнер и ловко вскрыл его. Восхитительный запах хорошо прожаренных свиных отбивных резко поднял настроение присутствующих. - Это местные? – только и спросил Румата, подцепив кинжалом сочный кусок мяса. - Синтезаторы, - коротко ответил Кондор, краем глаза кося на голодных французов, но никто из них даже глазом не моргнул. «Голод – не тетка!» - подмигнул сам себе Генеральный судья. - «Подкрепятся – и поговорим. Хотя, по правилам, надо бы все выяснить с Руматой, для начала. Как Совет смог его допустить к работе после всего? У парня проблемы с психикой он не подходит для прогрессорской работы, а они отправляют его опять в Арканар. Совсем там с ума посходили: мы же не гарантированы от его непредсказуемых выходок.» Но пока все энергично работали челюстями, общего разговора не происходило. После обеда дон Кондор увел Румату в вертолет: там они могли поговорить без свидетелей и откровенно. Отец Кабани унес остатки ужина в подпол, где был оборудован отличный холодильник, а мушкетеры остались допивать вино в одиночестве. Арамис придвинулся к Атосу и коснулся его руки. - Да, мой дорогой? Вы что-то хотите мне сказать? – догадался граф. - Скорее, поделиться своими сомнениями. Я немного покопался в библиотеке коттеджа, где мы жили. Там отличная подборка литературы, и не только известных нам авторов. Случайно я наткнулся на историю рыцаря, помогавшего спасти выдающихся людей, которых уничтожал Орден, нечто вроде нашей Святой Инквизиции. Рыцаря звали Румата Эсторский. Атос, там был и отец Кабани, и дон Кондор. И барон Пампа, двойник нашего Портоса. - И чем она заканчивается, эта книга? – живейший интерес на лице обычно невозмутимого Атоса приятно польстил самолюбию Арамиса: он так редко видел друга таким непосредственным, сбросившим свою маску безразличия ко всему, а Арамис сумел пробудить его интерес. - Я не стал ее всю читать, но заглянул в самый конец, - улыбнулся молодой человек. – Дон Румата мстит за свою погибшую возлюбленную и убивает множество людей. За это его отсылают на Землю. Он не имел права пускать в ход оружие. - А как называется эта книга? – продолжал расспрашивать Атос. - «Трудно быть богом». Там два автора, фамилии я не запомнил: длинные и трудно произносимые имена. Книга была на французском, но, судя по именам, авторы не французы, возможно они из России. Атос, я не понимаю, что все это значит, и какое отношение имеют наши новые знакомые ко всему этому. Это совершенно невероятная история! - Как и то, что наши имена им знакомы, Арамис. Если мы хотим разобраться во всем этом, мы должны поговорить с этими людьми начистоту. - Пусть только они вернутся, мы постараемся расспросить их. - Едва ли они станут с нами откровенничать, но у нас нет выхода: придется им все рассказать. - Я бы не спешил откровенничать с ними, - Арамис хотел сказать еще что-то, но вернулся отец Кабани и, устроившись рядом с Портосом, принялся обсуждать с ним достоинства поданных на стол вин. Д’Артаньян же, покрутившись по избе, и убедившись, что в окно он ничего не разглядит, улегся на скамье, закутавшись в плащ, надвинув шляпу на ухо и через минуту он уже храпел, подтверждая истину, что настоящий солдат может спать везде и всегда, если есть у него для этого свободных пол часа. В кабине вертолета было темно, как в погребе: дон Кондор отключил световые табло и сделал непрозрачными остекление кабины. Так Антону будет проще отвечать на вопросы. - Рассказывай, - потребовал он, но голос у него был совершенно будничный. - А я мало что помню, - неохотно пробормотал Антон. - Отчего погиб твой слуга, мальчик Уно? - Его зарубили, - Румата почувствовал, как у него зашевелились волосы на голове: со стороны Генерального судьи было жестоко, но правильно учинить ему допрос прежде, чем подпустить к работе. - А твоя девушка, Кира? - Ее убили на моих глазах, стрелой из арбалета, - очень тихо, почти беззвучно выдавил из себя Антон. - Антон, ты знал первое правило Прогрессора? - «Все, что мне дорого, должно остаться на Земле». - Как ты мог? Кто дал тебе право пользоваться оружием? – Кондор едва сдерживал гнев. - Они убили их, дядя Саша! – в отчаянии вырвалось у Руматы. - Дон Румата Эсторский, не забывайте, где вы находитесь.! – осадил его Кондор. - Простите, господин Генеральный судья, - по голосу Руматы было ясно, как он разочарован и растерян. – Я не мог рассуждать в тот момент, меня затопила такая ненависть к этим ублюдкам, к этому стаду зверей! - Они не ведали, что творят. Пройдут еще сотни лет, пока из них получатся люди в нашем понимании. - Среди них уже и сейчас достаточно достойных людей, и именно они погибают первыми. Я не мог смотреть на это, я ненавидел эту самодовольную тупость, злобу, звериные привычки. Вы знаете, что дон Рэба почти разгадал, что мы – пришельцы, а Арата каждую встречу требовал у меня молнии? – в отчаянии прорвалось признание у Антона. - А ты забыл, что мы обязаны быть милосердными! – повысил голос дон Кондор. - Вы видите милосердие в равнодушии? Они ждут от нас помощи не в сочувствии, а в нашем участии в их сопротивлении. Или, если мы не согласны, мы должны не мешать. - Мы наблюдатели, - напомнил Генеральный судья. - Дон Кондор, а вам не кажется, что быть наблюдателем, когда на твоих глазах гибнут невинные, подло? Кому нужны боги, которые смотрят с высоты своего величия, и пальцем не шевельнут, чтобы помочь? - Мы спасаем лучших. - Кондор пошевелился: он устал сидеть неподвижно, зажатый между огромным Руматой и своими мечами. - Отец Кабани – последний, кого мы спасли. Он останется жив в Соане, если только… - Что «если только»? – насторожился Кондор. - Если в Соане не начнется второй Арканар, - неохотно признался Румата. - Так вот как ты убедил Совет! У тебя есть факты? – Генеральный судья ужаснулся тому, что крылось за словами Антона. - Да, есть. И есть теория экспансии фашизма. - Ты напугал Совет. - Горбовский не трус, но он чувствует опасность, как никто в КОМКОНе. Это он убедил Совет отправить меня сюда. Комов и Каммерер были против, - помолчав, признался Румата. - А Михаил Альбертович? - Атос был согласен с Горбовским. Мне кажется, они что-то решили на счет всей ситуации. - Кстати, об Атосе? – неожиданно сменил тему Кондор. – Что ты думаешь о наших гостях? - А ничего не думаю, - пожал плечами Румата. – Я их толком и не разглядел. А что, у вас есть план насчет этих типов? - Есть, - улыбнулся дон Кондор. – Ты ими и займешься.
Стелла: Глава 4. Сборы в дорогу Дон Кондор увез отца Кабани на рассвете, когда еще плотный туман стелился над Икающим лесом, и в нем тонул даже громкий стрекот его вертолета. Мушкетеры спали, и раскатистый храп Портоса мог бы напугать какого-нибудь чувствительного путешественника, окажись он перед этой, наполовину ушедшей в землю, избой. Под эту своеобразную музыку Атос, Арамис и д’Артаньян проговорили всю ночь, и только под утро их сморила усталость и выпитое вино. Им было о чем поговорить и уяснить себе создавшуюся ситуацию. - Безнадежное дело! – со вздохом признал д’Артаньян. – Если ваши догадки насчет книг верны, Арамис, нам никогда не вернуться домой. - Ну, на Землю у нас есть возможность попасть, - Арамис попытался улыбнуться, но улыбка вышла неуверенной. - Это вы про Землю, которая у них, а я говорю о настоящей Земле, о нашей милой Франции. - Если я прав, друг мой, наша Франция – это только наша Франция, и какая она на самом деле была надо бы спросить у тех, кто живет в одно время с Итаном. Впрочем, это все не имеет сейчас никакого значения: мы здесь, на этой неизведанной планете, и нас ждут не самые легкие времена. - Вам бы хотелось не принимать во всем этом участия? – Атос, скрывая душевную боль, протянул руку к гасконцу. - Несколько запоздалый вопрос, Атос, - д’Артаньян ответил другу рукопожатием, подтверждая их союз. – Слово дано! Надо бы осмотреться, выяснить, с кем нам придется иметь дело. Я бы не хотел вступать в бой, не имея представления о противнике. - Расспросим этого Румату, я надеюсь, что он не станет скрывать от своих соратников того, что происходит. – Атос подошел к окну. – Близится рассвет, мне кажется. Впрочем, ничего не могу утверждать. Если здесь, как и у нас, перед рассветом поднимается туман, то скоро взойдет солнце. Надо поспать хоть час, может сложиться и так, что нам сегодня придется сражаться. Давайте отдыхать, а дон Румата нас разбудит, если мы понадобимся. Румата, зайдя в дом, увидел мирную картину: мушкетеры спали, устроившись по-походному. Глядя на них, Антон задумался: где достать пять лошадей? Может, связаться с Пашкой? Но дон Гуг только начнет задавать лишние вопросы, ему совсем не по душе его роль сторожа явки в Икающем лесу. Антон задумал путешествие к барону Пампе. Самое место для четырех рыцарей, чтобы ознакомиться с реалиями Арканара. Пампа, судя по слухам, времени даром не терял, собрал всех непокорных под свое крыло, всех рыцарей, не согласных с Орденом, всех крестьян и окрестных горожан, которым уже и терять было нечего, кроме собственной жизни, всех отчаявшихся и готовых драться до последнего. Говорят, что к нему присоединился и Арата Горбатый со своей армией крестьян, а это уже – сила. Румата присел в углу на колченогий табурет, который жалобно пискнул под его мощным телом. Отсюда ему удобно было наблюдать и за дверью, и за тем, что происходит на дворе: мутное снаружи, окошко изнутри было прозрачно и позволяло видеть подход к избе. «Еще бы курьи ноги к нашей хате, чтоб круговой обзор обеспечить», - подумал Антон, - «и можно быть уверенным, что ни один лазутчик не решится сюда сунуться!» Д’Артаньян пошевелился: самый молодой и самый непоседливый, он не мог долго спать. Румата с улыбкой отметил, что молодой человек, едва продрав глаза, выглядел бодрым и неунывающим. - Так какие у нас планы, - непринужденно, как к старому знакомому, обратился он к Антону. - Прежде всего, надо достать лошадей. - Здесь есть лошади? – обрадовался д ‘Артаньян. - И лошади и боевые верблюды. Про последних не спрашиваю, вряд ли вы их видели, а вот в лошадях вы должны разбираться, если вы действительно мушкетеры. - Можете в нас не сомневаться. В лошадях и в оружии мы разбираемся. - Учтите, что здесь еще не знают пороха, - предупредил его Румата. – Так что с пистолетами поосторожнее, и следите, чтобы они не попали в руки местного населения. Иначе не миновать большой беды. - У вас просят молнии? – вопрос Атоса, который тоже проснулся и внимательно слушал, о чем говорит его друг с землянином, застал Румату врасплох и смутил своей неожиданностью и точностью определения, совпадавшим с образом, который возник у Араты. - Да, причем делает это местный предводитель крестьян. Тут достаточно народных умельцев, чтобы сделать эти молнии орудием гнева, а потом – средством дележки власти. – Румата и сам не заметил, что заговорил с французами, как со своими современниками. Они были умны и, кажется, достаточно образованы, чтобы многое понять. Во всяком случае, двое точно получили отличное для своего времени образование. Они совпадали по времени с Декартом, с Галилеем, с Коперником! Хотя, были ли эти ученые в той Вселенной, в которой они обитали? В нашей – были, - подумал он и мысленно ахнул: он принял как обстоятельство, что и он книжный герой? - Мы будем осторожны, - кивнул Атос. – Хотя, кто может просчитать ситуацию так, чтобы предусмотреть все повороты Фортуны. Тем не менее, придется рассчитывать только на холодное оружие. В любом случае, у нас очень мало зарядов, так что наши пистолеты будут бесполезны в очень скором времени. - Портос использовал их для кабана, - хмыкнул Арамис, тоже пробудившийся под беседу. - Какого кабана? – не понял Румата. - Это рассказ под добрую порцию вина и хороший окорок, - Атос неожиданно мягко улыбнулся. – Оставим его для отдыха: нам есть что вам рассказать, да и у вас, несомненно, найдется для нас немало интересного, дон Румата. Если, между нами действительно установится доверие, мы сможем помочь друг другу. - Доверие устанавливается не только в бою, - буркнул Антон. - Это мы знаем и понимаем, но боевое братство, которое связало нашу четверку, возникло именно на доверии, которое мы испытываем друг к другу. А потом нас связало и многое другое. Румата промолчал, потому что на язык просились совсем неуместные слова об Армантьере. Но говорить о таком не следовало, не ко времени были бы его мысли по этому поводу, и потом, не знал же он в деталях, что было в книге, а что – в действительности. Снаружи заржала лошадь, тоненько и просительно, ей ответил знакомый голос Паши. - Сейчас милая, сейчас и отдохнешь, и покушаешь. Эй, есть тут кто живой? Принимайте местное такси! – дон Гуг, освещая все своей улыбкой, ввалился в избу. – Давайте, ребятки, принимайте лошадей и позаботьтесь о них: бедняки проделали немалый конец, чтобы попасть к вам. Пять отличных скакунов, прямо не хуже, чем те, что Бэкингем подарил д’Артаньяну. - А вот мы сейчас и посмотрим, так ли хорош этот подарок, - гасконец легко подхватился с места и, прежде чем Пашка успел хоть слово вымолвить, вылетел за дверь. Остальные последовали за д’Артаньяном. Тот, кто отбирал лошадей, был очень предупредителен: для Портоса подобрали коня по росту. - Откуда перегоняли? – Румата положил руку на холку гнедого красавца. – Ты что, сам с таким табуном управлялся? - Смеешься? – дон Гуг обнял старого друга. – Это Пампа позаботился: и лошадей лично отобрал, и провожатых мне дал. Ждет он тебя, Антон, ох как ждет! - Так ты от него?! Как он, старый дружище? - Сам увидишь? Ты хоть вспоминал его Земле? - Когда мы с тобой и с Анкой виделись, я еще никого вспоминать не мог, Паша, - глухо ответил Румата. - А вот пока летел сюда, веришь ли, каждый день во сне видел. Как у вас тут? - У нас тут все плохо, - неохотно ответил дон Гуг. Сам увидишь. А я здесь пока подежурю, мало ли что…
Стелла: Глава 5. Проводник Лошади бежали резво, и оказались выносливее тех, что были на Земле. Дорогу домой они чуяли на таком расстоянии каким-то непостижимым образом, и Румата, знакомый с этой особенностью местной породы, полностью положился на их инстинкт. Первые несколько минут он еще присматривался к реакции своих подопечных: уздечка и поводья все же отличались от земных образцов, но французы очень быстро разобрались, что к чему, а глубокие седла обеспечивали надежную посадку. Впрочем, манера держаться в седле обличала в мушкетерах опытных всадников, привыкших к разным лошадям. Хамахарские жеребцы были подобны земным ахалтекинцам, но, пожалуй, немного крупнее, а по скорости превосходили эту древнюю породу земных скакунов. Жеребец, посланный для Портоса, был лошадью самого барона Бау, видимо, дон Кондор предупредил, что один из всадников не уступит самому Пампе ни в росте, ни в сложении. «И кто придумал, что наши предки были слабыми и низкими вырожденцами?» - возмутился про себя Румата. – «Нормальные парни, сильные, красивые, ловкие, в обычной толпе землян, если их переодеть, ничем не выделятся». Да, мушкетеры вели себя достойно: не жаловались на превратности дорог и мелкий противный дождь, не отворачивались при виде повешенных вверх ногами крестьян, не морщились от запаха горелого мяса, который стоял в воздухе при приближении к любой спаленной деревушке и, даже в жалком придорожном трактире стойко пригубили жуткое пойло, которое хозяин имел наглость гордо именовать пивом. Но симпатия к своим подопечным возникла у Антона после одного небольшого происшествия в дороге. Они были уже совсем недалеко от владений Пампы, когда Атос резко остановил коня. - Слышите? – мушкетер прислушался, ему что-то почудилось. – Кто-то стонет. - Это ветер, - Портос, которому не терпелось оказаться под крышей, тоже натянул поводья. – Это вам чудится от голода всякая ерунда. - Нет, не чудится, - Атос соскочил с коня и, не выпуская поводья, двинулся в сторону придорожной канавы. – Тут кто-то плачет, ребенок или женщина. Теперь уже спешились все. Румата отобрал у Атоса повод и граф раздвинул сухой камыш, росший у болота, которое начиналось сразу у дороги. - Господи! – мушкетер едва не перекрестился: из зарослей на него смотрели огромные зеленые глаза на измазанном болотной тиной лице. Он обернулся к спутникам и произнес севшим голосом: - Тут человек. Теперь уже и Румата, кинув лошадей, бросился к Атосу, и замер, увидев странное существо. - Ты кто? – властно бросил он, и существо перестало скулить и упрямо выставило подбородок. – Ты от кого здесь прячешься? Ты говоришь по-арканарски? - Езжайте себе, благородный дон, - шмыгнуло носом существо. – Мне велено здесь ждать! - Кто велел? И кого ждать? – настаивал Румата и, протянув руку, вытащил перемазанное в болотной тине создание из зарослей. Болото неохотно отдало свою жертву: только огромная сила Руматы позволила ему проделать эту операцию, и неведомого пола человечек выскочил из болотной жижи точно пробка из бутылки. Болото с отвратительным чмоканьем сомкнуло свои воды над уже приготовленным смертельным ложем, на поверхности появилось несколько маслянистых радужных пузырей, и Румата про себя отметил, что где-то тут должна быть нефть. – Так кого ты здесь выслеживал? - Кого надо, того и выслеживал, - буркнул спасенный; впрочем, особой решительности в его голосе не было. - А вот я сейчас подвешу тебя на дереве, и ты живо мне все расскажешь, пригрозил Румата, но его слова не произвели впечатления. - Да все же знают, что дон Румата и мухи не обидит, - заявил нахал, и провел ладошкой по щеке, сбрасывая паука-кровососа. Под коркой подсохшей тины обнаружилась бледная кожица анемичного ребенка. – Вас ждут, благородный дон, и не только господин барон Бау. Там, дальше, - ребенок мотнул головой, засада. – Эти Черные прознали, что вы вернулись. - Засада, это хорошо, - оживился Портос. – Давненько мы не пускали в ход шпаги. - Тут бы лучше меч, - недовольно покосился Румата на казавшиеся хлипкими, рядом с его мечами, шпаги дворян. – Лучше мы все же обойдем это место. Тут где-то должна быть сухая тропа через болото. Парень, а ты ведь должен знать, как пройти через него живым. Иначе бы ты здесь, на нашем пути, не оказался. Дон Бау послал тебя? - Господин барон велел мне дожидаться вас на дороге, но я увидел монахов Ордена раньше, чем они меня заметили. Вот я и спрятался. - Если спрятался, так отчего же стонал? – спросил его Атос, смягчая вопрос благожелательной улыбкой. Мальчик нахмурился, и стал усиленно стирать грязь с лица и рук. - Я испугался, - честно признался он. – Меня болото затягивать стало, больно было очень, а вы все не шли и не шли. Вот я и скулить стал с перепугу. Страшно в трясине помирать, благородные доны, никому такого не пожелаешь. - Вот давайте убираться отсюда поживее, - поторопил всех д’Артаньян, который уже давно оглядывался по сторонам и выражал свое нетерпение. – Место тут какое-то гнилое, всякая чертовщина мерещится. - Это болото действует, его испарения, - объяснил Румата, садясь в седло. – Ну, как дорогу показывать будешь, малец? Пешком пойдешь или в седло к кому-нибудь из нас сядешь? - Я лучше в седло, - попросил мальчик. – Так и быстрее и не так страшно, - он, раз признавшись, больше не строил из себя храбреца и, уловив на себе взгляд Атоса, шагнул к нему, на ходу пытаясь отряхнуть свои лохмотья. - Можно с вами, дон? – тихо попросил он. Атос молча вскочил на своего коня и подал мальчику руку. - Я впереди вас сяду, так мне проще дорогу вам показывать, - паренек, едва коснувшись ноги мушкетера, легко поднялся в седло, - потом кивнул Румате. – Мы впереди поедем, а вы за нами след в след. И не бойтесь, тропа всех выдержит, только пройти по ней две лошади рядом не смогут. След в след держитесь. Тут не очень далеко, и главное, чтоб лошади не заржали. Болото, наверное, уже оцепить успели, а нас ждут люди дона Бау на другом конце тропы. Драться как бы не пришлось, - тихо пробормотал он, но Атос его услышал, и, подчиняясь какому-то, непонятному для него самого чувству, осторожно прижал к себе мальчика. Тот удивленно оглянулся, но возражать не стал. Они тронулись в опасный путь, след в след, придерживая лошадей и молясь про себя, чтобы те не подали голоса. Но лошади молчали, даже не всхрапывали, и осторожно переставляли ноги на опасной тропе. Вопреки словам проводника она часто бывала прикрыта водой, и лошади, повинуясь инстинкту, ступали в таких местах с особой осторожностью. Болото заканчивалось: все больше заметно было сухих мест и свежих, не тронутых гнилью, чахлых деревьев. Проводник привстал в седле, подняв руку, делая знак остановиться, и в этот момент раздался свист, и в плечо мальчика вонзился арбалетный болт. Кровь из раны брызнула в лицо Атосу, на мгновение ослепив его. Дальше все было, как в страшном сне: они кого-то рубили и протыкали своими шпагами, лошади перепрыгивали через тела и неслись вперед, к родной конюшне, уже не обращая внимание ни на что. Атос, придерживая в седле невесомое тело маленького проводника левой рукой и, зацепив поводья за высокую луку седла, целиком положился на своего жеребца. Он сцепился с каким-то всадником, исхитрился проткнуть его своей шпагой и понесся вперед, за остальным отрядом, отметив про себя, что их стало намного больше. Впереди уже маячила громада неприступного замка и опущенный мост. Пропустив всадников, он заскрипел тяжелыми цепями, отрезая отряд от преследования. Дальше они стали подниматься по тропе, проехав еще с пяток застав, пока не очутились на мощеной площади перед широким каменным крыльцом. На нем их уже ждал гигант, закованный в доспехи. - Господин наш Пампа барон дон Бау, прошу любить и жаловать! – с дрожью в голосе объявил Румата и, соскочив с коня, обнялся с бароном. Так и стояли они, сын Земли и сын этой прОклятой планеты, сжав друг друга в объятиях, словно сыновья одной матери. - Вы все же вернулись, дон Румата! – растроганный Пампа вытер глаза и обернулся к крыльцу. – А вот и моя супруга с баронетом! На площадку перед домом вышла удивительно красивая женщина, ведя за руку мальчугана лет шести, не по возрасту крупного, ухоженного, и очень похожего лицом на баронессу. Мальчик сдержанно, с достоинством, поклонился гостям, а потом, указывая на Атоса, соскочившего на землю и оглядывавшегося в поисках помощи для раненного проводника, произнес звонким голоском: «Господа, вы что, не видите, что Ниро нужна помощь?» Тут уж взрослые, устыдившись своего невнимания к раненому, засуетились. Прибежал личный врач барона и пошел вперед, указывая Атосу, который никому не доверил мальчика, куда отнести раненого. Странное чувство сопричастности не оставляло француза. Этот ребенок спас ему жизнь, принял на себя стрелу, предназначенную мушкетеру. Бросить его, еще живого, на милость людей Пампы, который послал ребенка на почти верную смерть, чтобы провести их в замок? Атос не мог оставить своего невольного спасителя, не удостоверившись лично, что о нем хорошо позаботятся. В комнате, куда его провели, было чисто, протопленный камин не дымил, а разобранная постель не отпугивала грязными и ветхими простынями. - Ниро, - позвал лекарь, - ты меня слышишь? Раненый чуть пошевелился, из раны снова потекла кровь. - Терпи, детка, сейчас будет больно, - предупредил лекарь, берясь за стрелу крепкими, узловатыми пальцами. Атос решительно шагнул к изголовью кровати и положил руки на плечи мальчика, но лекарь отстранил его, мотнув головой, не давая наклониться над раненым. Пронзительный крик, фонтанчик крови, и лекарь отбросил в сторону короткую стрелу. Пока он обрабатывал рану, Атос стоял в стороне, только подавая лекарю перевязочный материал, который почти не отличался от того, что использовался мушкетерами. Наложив повязку с целебной мазью, лекарь одобрительно посмотрел на своего добровольного помощника. - Благородный дон знаком с ранами? - Приходилось, - пожал плечами мушкетер, едва не прибавив, что со стрелами дела иметь пока не пришлось, ограничиваясь колотыми и рублеными. Про огнестрельные и вовсе говорить не стоило, но рана от арбалетной стрелы не лучше оружейной пули. - Жить, дружок, будешь, если не станешь лезть куда не надо! – лекарь положил ладонь на лоб Ниро. – Потом дал ему попить из кружки какой-то напиток, распространивший вокруг себя одуряющий сладковатый аромат. – Пей, это обезболивающее. Уснешь, и проснешься, как новенький. Атос остался рядом с раненым, не особо отдавая себе отчет, зачем делает это. Острая жалость к ребенку, едва не отдавшему свою жизнь за чужого ему человека, да и вообще человека с другой планеты, заставила обычно сурового и сдержанного в чувствах француза, с непонятной сентиментальностью отнестись к мальчику. Он, повторяя движение лекаря, рукой проверил, нет ли жара у Ниро, и вздрогнул, встретив взгляд неестественно больших, под светлыми ресницами, зеленых, как изумруды, глаз. - Благородный дон, вам не место у постели раба, - тихо произнес раненый. - Ты спас мне жизнь, - просто ответил Атос. – Такое не забывают. Ниро шевельнулся, желая устроиться поудобнее на своем ложе, одеяло из разноцветных лоскутов сдвинулось, потянув за собой рубашку, и взору Атоса открылась девичья грудь. Он изумленно вздохнул и тут же отвел глаза. - Вы никому не расскажете? – тихо попросила девушка. – Если кто-то узнает за пределами этого дома, что я скрываюсь в замке у барона, да еще в таком виде – мне конец! Тут будут все монахи Ордена, барону не устоять. - Мадемуазель, можете быть уверены, я никому ничего не скажу, - заверил ее Атос. – Но как же лекарь? - Его я не боюсь, он мне помог бежать. – Нира прикрыла глаза. - Спите, лекарь велел вам спать, - Атос решительно встал. – Я пришлю вам кого-нибудь, чтобы вам не оставаться без присмотра. – Он обернулся на звук открываемой двери, машинально ухватившись за эфес шпаги. - Вот вы где, Атос! – с видимым удовлетворением приветствовал его Румата. – Ваши друзья вас обыскались, но никто, кроме меня не догадался, где вы можете скрываться. Ниро, как ты? – он обеспокоенно нагнулся над постелью. – Прости, что не сразу тебя хватился. Ловко же ты меня одурачил, постреленок: я тебя и не признал. - Обо мне позаботились, Румата, - кротко ответила девушка, бросив взгляд в сторону Атоса. – Идите, мне уже лучше, лекарство действует. Они вышли из комнаты, оставив раненую в одиночестве всего на несколько минут, потому что тут же столкнулись в коридоре с лекарем. Тот окинул их пристальным взглядом, и незаметно обменялся с Руматой условным жестом. Потом поклонился с достоинством. - Дон Румата Эсторский, рад вновь служить вам. Дон Кондор предупредил меня, что с вами будут новые люди. Нам подмога? - Очень на это рассчитываю, - Румата тяжело вздохнул: он только начал свою работу, а уже едва не потерял Ниру. – В Арканаре такие перемены, что мне потребуется время, чтобы во всем разобраться. Это – господин Атос, он и его друзья тоже с Земли. - Значит, число наших богов увеличилось, - улыбаясь во весь рот, заявил лекарь, и добавил, уже с почтением кланяясь Атосу, - меня зовут Рендо, благородный дон, и дай бог, чтобы вам не понадобились мои услуги. Да, дон Румата, вас разыскивает дон Рипат, но его не пустили в замок. - Откуда он прознал, что я вернулся? – поразился Румата. - Он давненько ошивается в городе, примчался сюда сразу после того, как Черные подавили мятеж. Говорит, что у него важные сведения, но никто не стал с ним разговаривать. Но тут вы приехали, и он прямо рвется через все кордоны. - Хорошо, я найду его попозже, - Антон устало зевнул, прикрывшись ладонью. – Атос, пойдем, нам с вами еще надо найти для себя комнату, - Румата не заметил, как перешел на фамильярное обращение, а Атос не счел нужным это ему вменять в вину. Что-то изменилось в их отношении друг к другу, но ни тот, ни другой не стали об этом задумываться.
Стелла: Глава 6. В замке барона Пампы На отдельную комнату претендовать было невозможно: слишком много было в доме барона людей, искавших его защиты, и самих защитников. Огромный замок давал приют всем, и люди не роптали, помещаясь по десять человек в одной комнате. Предусмотрительностью Пампы для Руматы была выделена отдельная комната, но он предложил Атосу разделить ее с ним. Француз интриговал его, а после того, как он не покинул Ниру в суматохе боя, и вовсе стал вызывать симпатию. Атос колебался: он бы предпочел быть с друзьями, но оказалось, что в комнате, куда поселили остальных друзей, кроме них было еще двое местных. Атос принял предложение тем более, что комнаты оказались рядом, и из одной в другую вела окованная металлом дверь, способная выдержать осаду. Кровать в их с Руматой комнате была одна, но ни того, ни другого это не смутило: как в Арканаре, так и во Франции мушкетеров, путешественникам частенько приходилось делить не только комнаты, но и постель. - Есть хотите? – Антон поднял свой дорожный баул, который кто-то занес в комнату и оставил у кровати. - Не откажусь! – француз снял перевязь, скинул камзол на спинку кресла. – Есть хочется, а еще больше – пить. Моя фляжка с вином осталась неизвестно где. И неплохо было бы умыться, но с этим, как я подозреваю, могут быть проблемы. - А мы пошлем к барону кого-нибудь, попросим… - Антон не договорил, потому что дверь без стука отворилась и в проеме нарисовалась колоритная фигура с подносом, уставленным блюдами и кувшином с пивом. – Барон верный друг и не даст нам умереть с голоду, - закончил он с восторгом. - Барон никогда не забывает о своих друзьях! – раздался в коридоре звучный голос, и сам дон Пампа собственной персоной явился в комнату. Теперь у Атоса появилась возможность рассмотреть этого вояку. Огромного роста, широкий в плечах, с могучими мускулами античного гиганта, этот человек чем-то сразу привлекал к себе. Добрый, щедрый, открытый для всех, он поразительно напоминал Портоса, и Атос тут же пожалел, что его друг не рядом с ним. Но это упущение было совсем не трудно исправить: Румата увидел в глазах француза смесь восхищения и сожаления и тут же предложил позвать остальных. Атос пошел к дверям чуть более поспешно, чем хотел бы показать, но его появление в комнате у друзей и приглашение к общему столу вызвало у всей компании вопль восторга: мушкетеры страшно проголодались и возможность нормально пообедать обрадовала всех. Остальные жильцы комнаты, в которую подселили друзей, отсутствовали, так что обед обещал пройти в самой тесной и дружеской обстановке. А, между тем, необычность происходящего не могла не заставить некоторых из участников застолья крепко задуматься. За столом пировали шесть человек, сама встреча которых была за пределами возможного. Вот сидели они: четверо французов, вызванных к жизни фантазией французского романиста и двое других, кого породило не менее богатое воображение братьев-писателей фантастических романов. За столом встретились те, кто априори не могли встретиться: земляне из семнадцатого и двадцать второго века и барон с планеты, где смутное Средневековье жало свою жатву среди глухого, забитого и несчастного народа. И у этих сотрапезников, похоже, становилось общим дело спасения этого народа от банды непонятного, и оттого еще более страшного от этого Ордена Черных монахов. Соприкоснулись два мира, придуманные реальными людьми и, заживших самостоятельной жизнью героям, нашлось общее, понятное и нужное дело. Они еще подумают, как могло такое случиться, но это – потом, когда будет время на передышку. А пока – надо успеть поесть и отдохнуть, потому что никто не знает, что будет утром. - Какая разница, где умереть, - тихо прошептал Атос Арамису, - под Ла Рошелью или под Арканаром? - Кто здесь говорит о смерти? – возмутился Пампа, чокаясь с Портосом. – Я намерен дожить до того момента, когда женю баронета, и обязательно дождусь внучат! - В таком случае, пьем за счастливую старость! – Портос расхохотался. – А я вот собираюсь жениться, как только закончится осада Ла Рошели, и надеюсь, что моя нареченная меня дождется. - Молода и красива? – Пампа залпом выпил содержимое своей кружки, не обратив внимание на неведомую Ла Рошель, и дружески ткнул этим сосудом, больше похожим на бочку, в плечо нового знакомого. Они с Портосом сразу почувствовали обоюдную симпатию. - Скорее богата и свободна, - Портос подмигнул барону. - О, в таком случае – поздравляю вдвойне, - Пампа вскочил на ноги и чуть качнулся, но удержался на ногах. – Но я пью за красивых и верных жен. Таких, как моя баронесса! Но таких как она – больше нет. Она одна – и она моя! – и он оглядел новых знакомых, но ему улыбались открыто и дружелюбно, и никто оспаривать его мнение не собирался. Разве что в глазах у четверых мужчин промелькнула тоска: у каждого из присутствующих была своя боль и своя история любви. - Красивая – и верная, это исключение из правил, - пробормотал вечный скептик Атос, но барон в этот раз его не услышал. Он громогласно продолжил перечислять добродетели своей супруги и, раз разговор решительно перешел на женщин, Арамис рассказал пару анекдотов из истории фрейлин Екатерины и Марии Медичи. Атос нахмурился: фрейлин Марии Медичи он знал всех, а некоторых даже очень близко. Арамис же, не подозревая, как опасно близко подошел он к той черте, за которой его истории могут стать слишком личными для его друга, ободренный вниманием присутствующих, открыл рот для очередной истории, когда Атос внезапно так резко встал, что его табурет отлетел в сторону. Мгновение он стоял, внутренне натянутый, как тетива лука, но, заметив удивление и внезапное молчание за столом, глубоко вздохнул. - Я, пожалуй, оставлю вас, господа, - с трудом выговорил он. – Я, действительно, очень устал. Разрешите откланяться. – он отвесил всем поклон и вышел со странной поспешностью. - Арамис, мне кажется, вы чем-то задели нашего друга, - без своего, обычно насмешливого тона, заметил дАртаньян. – Вы не обратили внимания, как резко он замкнулся в себе, когда вы начали рассказывать анекдоты. - Наш Атос очень знатный господин, - объяснил Портос. – У него в роду вся знать. Наверное, он не хотел, чтобы дело дошло до анекдотов про его тетушек. Арамис побледнел от мысли, что он повел себя нетактично, и что на это ему указали его друзья. Самолюбивый молодой человек не переносил выговоров ни от кого, кроме Атоса, и надо же было так неудачно пошутить именно в сторону королевского дома! Арамис закусил губу и решительно встал. - Пожалуй, и я последую примеру нашего графа, - холодно заявил он. – Я устал и выпил больше положенного. До утра, господа! – он откланялся в свою очередь, делая вид, что не заметил улыбку д’Артаньяна. - Пошел просить прощения, - покачал головой Портос, и налил себе еще вина. Румата встал в свою очередь: он собирался поговорить с Атосом, и собирался это сделать, пока тот не уснул. Портос, Пампа и д’Артаньян остались допивать вино и доедать остатки ужина.
Стелла: Глава 7. Ночная беседа - Атос, вы не спите? – в комнате на столе горела единственная свеча, и в ее мигающем свете понять, есть ли кто-то на постели, Румата не мог. - Еще нет, - ответил тусклый голос. – А остальные еще пируют? – Антону почудилось, что Атос при этих словах улыбнулся. - Ну, их уже ненадолго хватит, - заверил его Румата. – Атос, я хотел вас поблагодарить за Ниро. - Вам этот мальчик дорог? – Румата готов был поклясться, что Атос сдержал смешок. - Мальчик? Да, пожалуй, - ответил он тем же тоном. – Если Ниро найдут, это плохо кончится для всех: Орден убрал всех потомков бывшей царской семьи до десятого колена, а этого упустил. - Значит, это прямой претендент на престол? – оживился мушкетер. - Да. Я никак не ожидал, что ему удалось вырваться из мышеловки, которую ему устроил дон Рэба. Но Рэба – покойник стараниями Араты Горбатого, который хоть на власть и не претендует, но сумеет взять ее со своим крестьянским войском. Вы когда-нибудь видели крестьянские бунты, Атос? – увел он француза от опасной темы. - Да, случалось. Я был в Керси, на юге Франции, когда там подавляли «соляной» бунт. Местное дворянство сумело управиться самостоятельно, но зрелище, должен вам сказать…- Атос замолчал, видимо воспоминания подобного рода лежали на его памяти тягостным грузом. - Послушайте, я все время пытался осмыслить то, что вы и ваш друг говорили о книге, в которой рассказывается о нас с Пампой. – Румата, сев на кровать, стал стаскивать сапоги: видно было, что ему самому не сподручно это делать. Атос с усмешкой наблюдал его старания. - Вы бы позвали кого-то из слуг, - посоветовал он. - У меня был мальчик-слуга. Его зарубили перед тем, как застрелили мою невесту, - слова тяжело падали во вдруг образовавшуюся пустоту. – А я отвык от сапог за эти два года, отвык от грязи, от того, что помыться – проблема, что сырая вода несет смерть, что дети и женщины никому не нужны, что можно мучить людей просто так, потому что нечем заняться. И от многого еще я отвык, но привыкну опять! Я вернулся, чтобы отомстить, чтобы вся эта банда поняла, что им лучше умереть сражаясь, потому что я никого в живых не оставлю. - Вы готовы убивать? – голос у мушкетера дрогнул, но Румате было не до чужих эмоций. - Я уже убивал, я преодолел в себе сочувствие и жалость и понял, что нельзя быть пассивным наблюдателем! – он содрал с себя, наконец, второй сапог, и простонал, - сейчас бы нырнуть в холодную реку, или под морскую волну и плыть, плыть, пока не станет разрывать легкие. Тогда вырваться на поверхность, и почувствовать, что вода смыла с тебя всю грязь с тела и с души. - Ну, это не так просто, - пробормотал Атос. - Послушайте, граф, - Румата схватил его за руку, - вы ведь знаете, что будет дальше с нами? - Я не читал эту книгу, но Арамис говорил мне, что то, что сейчас происходит, в ней не описывается. Вы хотите знать свое будущее? - Нет, - Антон замолчал. - Его нетрудно предугадать. А вы? - А я тоже не хочу. А ведь вы хотели мне предложить обмен: знание своей судьбы взамен на знание нашей. - Обмен не состоится. - И слава Богу, дон Румата. Расскажите-ка мне лучше о Ниро, - неожиданно попросил Атос. - Граф де Ла Фер, вы не можете остаться безучастным к судьбе бедной сиротки? – Румата прикусил язык, но Атос никак не прореагировал на его слова, сделал вид что не заметил, или действительно не понял разницы? А ведь говорил он на арканарском, как на родном французском, и это уже было необычно. – Ниро - двоюродный племянник покойного короля, отравленного по приказу Рэбы. - Следовательно, прямой наследник в создавшейся ситуации. Скажите, Румата, а салический закон в Арканаре работает или возможны послабления? - Думаю, что, если удастся разобраться с Орденом, народ будет рад любой власти, лишь бы она его защищала, - Румата лег, наконец. Сон у него пропал окончательно: Атос, несомненно, понял, кто Ниро. Только сумеет ли он молчать? Он размышлял, как быть с девушкой, когда услышал рядом: «Я умею хранить тайны, Румата». Через минуту только ровное, глубокое дыхание уснувшего, наконец, француза, и говорило о том, насколько он сумел овладеть собой. Румате осталось только коротать ночь без собеседника, довольствуясь собственными логическими построениями. А они были неутешительны. Атос помнил то, что не было описано в книге, у него была жизнь до того, как он встретился с д’Артаньяном в приемной у Тревиля. Не подразумевалась, а действительно была, как и у самого Антона. Видимо, жизнь знатного мальчика, который был вхож в Лувр. А у Руматы, тогда еще Антона, были друзья, школа и родители и все то, что положено человеку нового мира. Если то, что сейчас происходит, нигде не написано, значит книга зажила своей жизнью. Авторы создали условия для своей Вселенной – и отпустили ее жить дальше. И теперь они Творцы своего мира: дон Кондор, дон Гуг, Арата (особенно Арата), Пампа и он, Румата Эсторский. Кто-то запустил этот процесс, мушкетеры упоминали какое-то имя. Отчаянный стук в двери оторвал его от размышлений: пришлось вставать и открывать дверь. В комнату буквально ворвался дон Рипат, в прошлом его осведомитель, мужчина умный, осторожный и довольно беспринципный, как и положено шпиону. То, что он сумел выжить в мясорубке, которая началась после того, как Румату удалось вывезти на Землю, говорило лишь об одном: Рипату повезло, он сумел стать незаметным, а главное – не нашлось кому его выдать. Шум разбудил и Атоса, и Рипат замер, увидев незнакомого человека. - Простите меня, дон Румата, я считал, что у вас никого нет, - пробормотал он, отступая к двери. - Это наш человек, можете говорить при нем, Рипат, - Антон принялся поспешно одеваться. Атос занялся тем же, и через пару минут они оба были готовы к любым событиям. - Я начну с самого главного, дон Румата: Орден напал на след донны Ниры. - Массаракш! – вырвалось у Руматы любимое ругательство Каммерера. – Кто продал? - Дон Тамео. Он принадлежит Ордену душой и телом. - Дон Тамео принадлежит тому, кто обеспечит ему выпивку и пристанище, - презрительно искривил губу Румата. – Лучше ему впредь не попадаться на моем пути. Девочку они не получат, клянусь св. Микой. Дон Рипат, как вам удалось добраться сюда? И уверены ли вы, что за вами не следят? Дон Рипат заметно скис. - Думаю, что следят, - неохотно признал он. – От Святых отцов трудно скрыться, их агентура повсюду. - Важно знать, увязывают ли они ваше появление здесь с местонахождением ее светлости донны Ниры, - Румата потянул к себе перевязь с мечами. – И стоит ли ее переводить в новое убежище: надежнее место мы вряд ли найдем, ни в Соане, ни в горах не будет она в безопасности. - Разве что – во Франции, - одними губами вымолвил Атос, но Румата стремительно обернулся на его шепот. - Это реально, Атос? - Если бы я знал? – Атос пожал плечами. - Тогда именно вам и придется заняться ее охраной, - решение пришло молниеносно. - Если вам удастся вернуться, значит, она попадет туда вместе с вами, Атос! Это отличный выход. Хоть это и подвергает вас опасности наравне с принцессой, но зато и дает ей шанс выжить. - А как же планы с ее правлением? – только улыбнулся Атос. - А, бог с ними! Главное – выжить. И жить нормальной жизнью. - Пожалуй, у нас ей проще было бы выжить, - согласился Атос. – Во Франции ей не на что претендовать, она могла бы вести жизнь знатной дворянки. А ваш мир, Румата? Вы не готовы взять ее к себе? - Это сложно, - Румата задумался: в его планы не входило возвращаться еще раз на Землю. Он останется здесь до конца. Своего конца, который, как он предполагал, наступит очень скоро. С его взглядами, и с его действиями, Земля его больше не примет, как сына. Теперь он сын Арканара, плоть от плоти этой безумной, летящей в пропасть, страны. Он больше не бог, пришедший к ее народу, он один из тех, кто стоит с мечом в руке. Дон Тамео - придворный, прихлебатель у того, кто окажет покровительство. Крутился "в друзьях" у Руматы, когда тот шел кутить. Подлый и трусливый человек. Дон Рипат - офицер королевской охраны. Состоял в осведомителях у Руматы, который ему помогал с долгами. Как и Томазо - персонажи "Трудно быть богом". Массаракш (переводится, как "навыворот") - сильное ругательство народа "Обитаемого острова"
Стелла: Глава 8. Нира Те, кто строили жизненные планы для наследницы престола, пока еще не спросили саму девушку, что она намерена делать в дальнейшем. На данный момент ей было плохо, очень плохо. Жар и боль терзали ее тело, и мысли о будущем ее не посещали. Доктор почти не отходил от нее, менял повязку, время от времени поил обезболивающим напитком, настоянным на дурманящих травах. И запрещал любые посещения, оберегая покой раненой. К обеду она пришла в себя, и была в состоянии поговорить с Руматой. Антон наклонился над постелью, где терялась среди подушек маленькая фигурка. - Ваша светлость, - тихонько позвал он, и девушка раскрыла свои необыкновенные глаза эльфа. – Ваша светлость, как вы? - Не смейте так обращаться ко мне , высокородный дон, - прошелестел едва слышный голос. – Я Ниро! - Ниро-бесенок тебе больше по нраву? – тут же перешел на фамильярный тон Румата.- Как ты, пострел? Болит сильно? - Эту боль можно терпеть, - упрямо тряхнула она стриженной под пажа шевелюрой. – Еще денек отлежусь и буду готов… - Будешь готов ехать. - Ехать? Куда? Я никуда не собираюсь уезжать, я останусь с вами сторожить замок и отражать атаки. И потом, что я скажу баронету? Мы с ним договаривались, что будем стрелять из арбалета, стоя на вершине донжона, а туда ни одна стрела не долетит. - С твоим плечом, Ниро, ты еще долго не стрелок будешь. Тебя ищут, - неохотно признал Румата. - Дон Томазо тебя продал. - Так это был Томазо, - медленно и неуверено промолвила девушка. – Он так клялся в любви и верности… - Что ты поверила, - насмешливо фыркнул Румата. - Мне стыдно, что я была такой дурехой. Зато Ниро никогда не станет попадать в подобные сети. Он достаточно натерпелся, этот Ниро, и теперь его на живца не поймаешь, - голос значительно окреп, в нем появилась злость и решительность. - Ты уедешь отсюда, как только будешь в состоянии, - Румата осторожно поправил подушку, на которой лежала ее голова. - Куда ты меня отсылаешь? – Нира надулась, как непослушный ребенок. - Для начала – в Соан, под крылышко к дону Кондору. А потом – в горы. Там тебя не найдут, - Румата не сдержался, вздохнул, а она оживилась. - Ты поедешь тоже? – она отчаянно хотела, чтобы он был рядом, но и понимала, что Румата вернулся не для этого. - Нет, мое место здесь, с Пампой. С тобой поедут Атос и его люди. Нира вздрогнула и отчаянно покраснела. - Атос знает, кто я, - призналась девушка. - Тем лучше. - Почему? - Так тебя будут лучше охранять. Если повезет, Атос и его друзья заберут тебя к себе, во Францию. - Во Францию? Где это? - Далеко. За горами. Там страна, немного похожая на твою, но люди там добрее и нет Святых отцов. Тебе там будет хорошо, никто не станет тебя преследовать, и ты будешь жить, как принцесса в изгнании. А потом найдется рыцарь, который полюбит тебя и захочет, чтобы ты стала его супругой. - Атос? Румата опешил: такого в романе у Дюма не было, а Нира все же не похожа на герцогиню де Шеврез. И вообще, кто знает, куда теперь повернет роман: ведь у них появилось право свободного выбора. - Я поеду с этим рыцарем, - задумчиво проговорила девушка - Он тебе понравился? Он и его друзья – настоящие сказочные герои. - Я не знаю, нравится ли мне этот рыцарь, но он мне показался не таким, как другие. Я не знаю, что он за человек. - Очень хороший и добрый человек. И ему нужна любовь такой девушки, как ты! – вдохновенно стал сочинять Румата, вся уверенность которого зиждилась на книге Дюма. Узнать мушкетеров, как людей, у него времени не было, но что-то в Атосе привлекало Румату. Внезапный румянец Ниры тоже говорил ему немало: они с принцессой были друзьями, не более того, но девушка ждала любви и, конечно, не той, что популярна была при дворе. И, если француз действительно свободен и пережил в жизни ту трагедию, что описана в книге, чем Нира не утешительный приз для много пережившего, но еще совсем молодого человека. Атос, конечно же, даже предположить не мог, что вокруг него плетется такой изощренный заговор. Ничего не подозревая, он собрал друзей и изложил им предложение Руматы, которое пришлось всем по душе. Мушкетерам не улыбалось сидеть в осажденной крепости и ожидать сражения. Чужая страна, чуждые люди… какие бы храбрецы они не были, но принимать происходящее, как свою реальность, они не могли. Франция звала домой, и единственное, что оставалось – это искать дорогу к ней. - Будем пробиваться в этот Соан, - заключил д”Артаньян. Под вечер к больной пришел гость. Нира совсем не ожидала, что это будет Атос, но графом двигало не только простое сострадание: девушка спасла ему жизнь, пусть и случайно, и он считал себя обязанным проявить не только внимание: он теперь был перед ней в долгу. К состраданию примешивалось и некоторое любопытство, но совсем незначительное. Двигало Атосом и вполне реальное желание получше узнать ту, кого придется им охранять: ведь судя по ее поступкам, она не была пассивной жертвой, и вполне способна была на смелые поступки и безрассудные выходки, а это сильно усложняло их задачу. Робкой Нира не была, она вполне могла постоять за себя и с оружием в руках, но только не теперь. Прежде, чем трогаться в путь, следовало подождать несколько дней: рана принцессы была болезненна, она потеряла много крови, и пока она не придет в себя не могло быть и речи о поездке. Оставалось только молить об Удаче, потому что вокруг них сжималось кольцо: разведка докладывала о полчищах монахов, подтягивающихся со всех сторон. Орден имел в своем распоряжении сотни тысяч отлично вооруженных воинов, точных стрелков из арбалета и владеющих неведомыми приемами боя на мечах. А, кроме того, новый епископ Ордена, заступивший на место убиенного Рэбы, в отличие от него был человеком умным, аналитиком, трезво просчитывающим каждый ход, и расчетливо жестоким. Он умел ждать, и способен был взять замок барона Бау измором. Орден не спеша продвигался в своих планах: теперь, когда в его власти была почти вся страна, он мог позволить себе выжидать. Бурлившее в народе недовольство не слишком смущало его: если устранить бунтовщиков и сломить сопротивление непокорной знати, а главное – убрать принцессу, имя которой подняли на щит все, кто хотел избавиться от Ордена, народ, лишенный цели, затихнет на много лет. Все это рассказал дон Рипат, который пробрался в стан Пампы какими-то неведомыми тропами. Умный и расчетливый офицер быстро сообразил, что если ему и не удастся уцелеть в этой битве, то смерть лучше принять в бою, а не на пыточном столе. К тому же у того, кто сопротивляется, всегда остается шанс остаться в живых. Дон Рипат понимал и то, что особого доверия он, как и его сведения у осажденных особого доверия не вызывают, но предосторожности ради за ним установят слежку, а к обороне подготовятся побыстрее и тщательнее. Четверо французов заинтересовали его не на шутку: он сразу учуял в них профессиональных военных, тогда как с Руматой он по сей день не мог определиться: не то поэт, не то вояка. Если бы, не то побоище, что устроил высокородный дон после гибели своей возлюбленной, Рипат так бы и считал его фанфароном с бездонным карманом и собирателем сплетен и новостей. И вот дон Румата опять в Арканаре, после своего таинственного исчезновения он объявился вновь, такой же огромный, но уже – постоянно хмурый. И взгляд у него стал иным: холодным, жестким и беспощадным. Такой Румата был для всех новым и незнакомым, но такой Румата вписывался в то, что им предстояло. Рипат подсел к Атосу, который собирался встать из-за стола и улыбнулся ему со всей приятностью, какую мог выразить на своем лице. - Господин Атос, я бы очень хотел сообщить вам кое-какие сведения насчет принцессы. - О ком вы? – Атос с невозмутимым видом отставил пустую тарелку и допил вино. – О какой принцессе вы говорите? - О той, которая скрывается у барона Пампы. - Послушайте, господин… Рипат, если не ошибаюсь, я совершенно не в курсе того, что здесь происходит. Мы с друзьями иностранцы, находимся здесь всего пару дней и не представляем, что вообще происходит в стране. - Но вы же здесь останетесь? – допытывался Рипат. - Как сложатся обстоятельства; вы же сами могли убедиться, что мы все здесь на положении пленников этого вашего Ордена и никто не знает, чем все это кончится. Кроме всего прочего, нас четверо, и мы умеем обращаться с оружием. Бросить замок и его защитников – тоже не самый благородный поступок. Мы не привыкли уклоняться от опасности. И в то же время, позвольте мне выразить свое удивление, сударь: мы с вами не знакомы, говорим первый раз в жизни, и вы сразу же, не задумываясь, начинаете разговор, который и между давними соратниками и друзьями не всегда уместен. - Дон Атос, я говорю с вами так откровенно, потому что у нас нет времени на взаимные представления и расшаркивания. Завтра-послезавтра Орден пойдет на приступ и сделает все, чтобы раздобыть принцессу Ниру живой или мертвой. Живой ее казнят при стечении всего Арканара, мертвой выставят труп на площади, чтобы все увидели, что она мертва. У нее есть только один шанс – это бежать. - Зачем мне это все знать? – Атос лениво встал, не спеша снял перевязь со шпагой со спинки стула и перекинул ее через плечо. Рипат сидел, упершись кулаками в колени и не спускал глаз с француза, отмечая про себя, что трое друзей Атоса подобрались, как готовые к прыжку коты. - Вам это надо знать, чтобы учесть, что я могу вас вывести потайным ходом далеко за пределы замка. - Я уже говорил вам, что мы не собираемся бежать. - Вы готовы принять смерть ради совершенно чужой страны? - Придется, если не удастся достичь победы. - Но это – нелепая смерть. - Любая смерть, кроме смерти в бою – нелепость, - пожал плечами Атос. – Я понимаю, что вам хочется убраться отсюда подобру-поздорову. И сделать это лучше всего, спасая принцессу. Так вы заслужите ее вечную благодарность и обеспечите себе карьеру на будущее, не так ли? - А если бы и так? – поднял глаза на Атоса офицер. – Вы считаете это зазорным? - Это дело ваше и вашего понятия о чести, дон Рипат. К сожалению, мы вам в этом не помощники, - заключил Атос, и отвесил поклон присутствующим. – Простите, но у меня дела. – Он вышел и, притворив за собой дверь, несколько секунд подождал, не последует ли за ним какой-нибудь соглядатай. Атос не ошибся: Рипат толкнул дверь и нос к носу столкнулся с мушкетером. Пробормотав извинения, он почти побежал по коридору, что-то бормоча себе под нос. На этот раз он не решился следить за Атосом, и тот благополучно добрался до комнаты Ниры. - Благородный дон, я вас ждал, - приветствовал мушкетера тихий голос. Нира полусидела в подушках, ворот рубашки застегнут под самое горло, пушистые, чуть рыжеватые волосы старательно расчесаны, а зеленые глаза сияют на бледном лице, как два изумруда. Атос никогда не видел таких ярко-зеленых глаз, на Земле таких ни у кого не существовало. Ресницы и брови у нее были ярко-рыжие, что создавало удивительную золотистую оправу для глаз. Красивой по земному ее назвать было трудно: очень бледная, анемичная кожа, худоба, остренький подбородок делали ее похожим на мальчика. Но удивительные глаза, раз обратив к собеседнику свой взор, покоряли его, не давали отвлечься. - Ты так смотришь на меня, рыцарь, словно никогда не видал мальчишек? – лукаво поддразнила она Атоса. - Я никогда не видел таких удивительных метаморфоз, как с вами, - вежливо, но от всего сердца признался француз. - Метаморфоз? А что это такое? – любопытство так и светилось в ее глазах: иноземец был красив и искренен - редкое сочетание среди ее сограждан. - С одного из языков моей… - Атос чуть запнулся, подыскивая подходящее объяснение, - страны это слово переводится как «превращение». - Ты хочешь сказать, что не ожидал, что этот замарашка с дороги может выглядеть, как сын знатного рыцаря? - И даже, как королевский сын, - Атос охотно поддержал игру. - И ты бы согласился служить этому отпрыску королевского дома, если бы обстоятельства этого требовали? – против воли в голосе Ниры послышались повелительные нотки. - Если обстоятельства потребуют, мои друзья и я готовы вам помочь, ваша светлость, - поклонился Атос. – Помогать царственным особам – это наш долг, - добавил он, подумав при этом, что Судьба смеется над ними: мало им для этого Франции и Англии, так вот теперь и Арканар. – К тому же я ваш должник, ваша светлость: вы спасли мне жизнь. - В этом нет моей заслуги, - пожала она здоровым плечом, - так сложилось. Вы знаете, что задумал Румата? - Я не настолько близко знаком с ним, сударыня, чтобы он посвящал меня в свои планы. - Я не сомневаюсь, рыцарь, что он вас в этот план посвятил: он сам рассказал нам об этом, - Нира наморщила брови. – И мне не очень этот план нравится, я никуда не хочу отсюда уходить. - На данный момент никто и не собирается вас отсюда уводить: вы еще слишком слабы для любого путешествия, - Атос, успокаивая Ниру, присел, повинуясь ее жесту, в кресло рядом. - Тем лучше: я не стала спорить с Руматой, все равно все сложится так, как сложится, а не так, как ему хочется, - заявила Нира с такой невероятной убежденностью в неотвратимости случая, что Атос посмотрел на нее с удивлением: эта девочка поражала непредсказуемостью, вела себя то, как сорванец то, как фаталист, уставший от жизни. - Вы правы, - кивнул он на ее слова, пряча от нее взгляд: не хватало, чтобы она увидела, как он поражен ее словами. - Я всегда права, благородный дон, когда говорю о будущем, я давно знала, чем все кончится. - О чем вы, принцесса? - Когда при дворе появился Рэба, все женщины сначала презирали его, говорили, что он похож на дохлую рыбу. Только донна Окана вздыхала в его присутствии и закатывала глаза. Дура! Она решила, что выгодно помещает свои прелести, посещая альков нашего первого министра. Пока ее черт не дернул строить глазки Румате, она ничем не рисковала. Зато потом! Дон Рипат лично отвез ее в Веселую Башню. Долго она пыток не выдержала: это же не любовью заниматься! - Её казнили? – ничем не выдавая своих эмоций равнодушно спросил Атос. - До этого дело не дошло, она не выдержала пыток, но это был сигнал для тех, кто умеет делать выводы: дон Рэба способен на все. Если бы не Арата!.. - Пожалуй, Румата прав, - сделал свои выводы Атос. - Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше. – Нире он сказал вслух примерно то же: - Мы уедем, принцесса, как только вы сможете сесть в седло. Ни днем раньше, ни днем позже. И не думайте, что вам удастся меня обмануть: у меня еще свежи в памяти собственные подвиги по бегству с уроков, которые я не любил, - предостерег он сорванца, сидевшего в девице. Девушка отчаянно покраснела, но упрямо вздернула подбородок. - Я не привыкла, чтобы мной командовали, - гордо заявила она. - А я привык, чтобы к моим словам прислушивались, - отпарировал мушкетер. – Договоримся так: или вы – Ниро-сорвиголова, или вы Нира – наследная принцесса этого государства, которой грозит смерть. Выбирайте, ваша светлость. От вашего выбора зависит и наше поведение. - Ниро! – коротко выдохнула принцесса. - Тогда слушайте мой приказ: вы никого без моего ведома не принимаете, вы никуда, без нашего сопровождения не выходите из комнаты. - А баронет? Ему скучно без меня. - Пока – поскучает. А если совсем ему невмоготу – пусть приведут его к вам. Барон, его отец, или баронесса будут рады вас посетить. Они для вас не представляют опасности. - А ваши друзья? - Мои друзья и я будем по очереди дежурить в ваших покоях. На том и порешили: девушка поняла, что в роли, которую она для себя избрала, лучший путь – послушание.
Стелла: Глава 9. Подземный ход Семейство барона Бау славилось гостеприимством, но еще больше тем, что тому, кто оказывался под его крышей обеспечена была и безопасность. Замок барона слыл неприступным, и действительно был таковым. Предки дона Пампы выбрали это место под свой домен не зря. Вознесшуюся на высоту почти в двести метров скалу органично венчал донжон, напомнивший Атосу донжон в Куси. Тогда, в пылу сражения и погони, он почти не рассмотрел замок, но вездесущий д’Артаньян потащил его, при первой же возможности, ознакомиться с диспозицией. Крутая тропа была не единственным путем, по которому можно было проникнуть в замок. Существовал еще один путь, со стороны плато, с которым замок связывал мост. Этот путь охранялся особенно тщательно. Атосу достаточно было минуты, чтобы понять, что в случае необходимости мост рухнет в ущелье, отделявшее скалу от материка. Пропасть была достаточно широка, чтобы через нее не долетела стрела арбалета, а шумевшая далеко внизу река не оставляла надежды тому, кто бы сорвался с такой высоты. - Ну, как вам замок? – гасконец, сдвинув шляпу на затылок, восторженно вздохнул. Здесь, на высоте, на просторе, привычный к горам д’Артаньян чувствовал себя почти дома. Дышалось ему легко и привольно, а предстоящая опасность горячила кровь. - Впечатляет! – коротко выразил свои эмоции немногословный Атос. - Этот замок не взять ни приступом, ни осадой, - довольный лейтенант мушкетеров потер руки. – Отличное место выбрали эти бароны, и строители у них были не промах. Гнездо орла! Вы видели у нас во Франции что-то подобное? Я – только у нас в Гаскони. - Я бывал в замке Куси и в Лангедоке видел нечто подобное, - Атос на мгновение задумался. – Знаете, друг мой, мне надо повидаться с бароном: я бы хотел с ним обсудить кое-какие детали нашего поведения, если нам придется уходить из замка раньше, чем мы рассчитываем. Где его можно найти? - Я видел его направляющимся с супругой и сыном к нашему Ниро, - д’Артаньян бросил на друга любопытный взгляд. – Атос, вы настроены на бегство? - Я не думаю, что у нас будет другой выход. Вы знаете, я не трус, но мы дали слово помочь. И потом, д’Артаньян, что за смысл вы видите в чужой борьбе? Пока мы дома были солдатами, нас никто не спрашивал, мы шли в бой по приказу. Здесь нам никто приказать не может, но могут попросить в трудную минуту. Эта девушка для них – символ, а для француза слово «символ» значило всегда много. Будем спасать его, этим мы и себе поможем. - Вы надеетесь вернуться в нашу Францию? - Надеюсь и верю, д’Артаньян. То, что происходит с нами – это рука Господня. Мы не в состоянии это осмыслить или объяснить, но верить мы можем. Д’Артаньян, стоя на месте, медленно обернулся вокруг оси, обозревая пейзаж вокруг. Обычно сумрачное, вечно сеющее дождь, небо прояснилось и выглянуло здешнее светило, так похожее на земное солнце. И окрестная природа заиграла дивными красками. - Этот мир красив, - тихо прошептал Атос, - очень красив и слишком похож на наш. Это – большой соблазн, мой друг. Это коварное сходство. - Дон Атос, - раздался голос, так похожий на голос Портоса. – Я вас ищу! - Чудесно, - довольный Атос поспешил ему навстречу. – Мне не придется искать барона по всему замку. Д’Артаньян проводил стройный силуэт друга задумчивым взглядом. Слова Атоса о соблазне сходства двух миров смутили его. Барон был великолепен. После того как Румата вытащил его из пыточной камеры, он не переставал удивляться, что друг проделал это так легко и непринужденно. Жизнь, которой он наслаждался теперь с еще большим удовольствием, казалась ему бесконечной. Этим своим жизнелюбием он, как и Портос, неизменно покорял окружающих. Появление в его замке четырех иноземцев, которых он приютил по просьбе дона Кондора, нисколько не обременяло барона. Наоборот, он нашел в Портосе равного не только по силе, но и подобного себе по характеру. Они отлично поладили, и Портос, быстро уразумев, что Пампа примет любую шутку, кроме волокитства за баронессой, счел за самое разумное подружиться с юным баронетом. Поэтому появление Атоса, перед которым Пампа почему-то робел, обрадовало барона уже потому, что не было официальным. Они устроились на каменном парапете, ограждавшем лестницу, ведшую к подножию огромной башни донжона. Отсюда никто не мог их слышать, а они видели все. Помолчав, чтобы сосредоточиться, Атос начал задавать вопросы. - Господин барон, я хотел бы вас поставить в известность, что в ближайшее время, как только Ниро будет в состоянии передвигаться, мои друзья и я должны будем уехать. Я бы хотел знать, какие варианты, относительно безопасные и тайные, имеются у вас для этого. - Все зависит от обстоятельств, - немного уклончиво ответил Пампа, устремив взгляд за плечо собеседника. – Насколько быстро вы хотите двигаться? - Вы хотели сказать «бежать»? – чуть улыбнулся Атос. – Это тоже зависит от обстоятельств. Но, как и в любом случае, путей могут быть несколько: подземный ход, лодка или плот и лошади. Повозки исключены: Ниро не выдержит тряски. - А почему вы решили, что в замке может быть подземный ход? – Пампа подозрительно прищурился. - Потому что я знаю, как строятся старинные замки на случай осады. У меня у самого, когда-то, был замок, построенный в незапамятные времена, и подземный ход там был, и даже не один! - Это путь неблизкий, благородный дон, и опасный. - Придется рискнуть, если не останется выбора. Нас четверо, как-нибудь мы сумеем уберечь одного ребенка. Есть, как я видел, еще и подъемный мост на материк, но пользоваться им не имеет смысла: наверняка его сторожат на той стороне. - На той стороне, за лесом, уже расположились эти грязные Отцы! – Пампа сложил пальцы на правой руке охранительным от нечистой силы жестом. – Со стороны столицы уже черным-черно от этой нечисти. – Он посмотрел прямо в глаза Атосу. – Я покажу вам путь, но вы должны поклясться мне, что с вами уйдет баронесса с сыном. Я обязан спасти наследника. - Я понимаю вас! – Атос выдержал взгляд барона не дрогнув. – И мы возьмем их без всяких клятв и обещаний просто потому, что им не выжить, если замок падет. - Замок падет, - горько вздохнул Пампа. – Но это не значит, - оживился он, - что мы будем пребывать в унынии. Они увидят, как умираю защитники Бау. А с нами – дон Румата, и это нас бодрит. Я проведу вас по подземному ходу. Прямо сейчас, чтобы не терять времени зря. Вам надо только запоминать дорогу. - За мной дело не станет, я хорошо ориентируюсь на местности и у меня отличная память, - заверил его Атос. Они спустились по бесконечной винтовой лестнице, добрались до служб, и за огромным очагом на кухне Пампа отворил низенькую, похожую на лаз, дверь, замаскированную под каменную кладку очага. Атос не успел удивиться, как огромный барон протиснется в нее, но дон Пампа проделал этот трюк удивительно изящно и непринужденно, позволив Атосу удостовериться, что и для Портоса это будет реально. За дверью оказался довольно просторный коридор, освещенный через равные расстояния коптящими светильниками. Ходом явно пользовались, и делали это довольно часто. - Вы видите, мы поддерживаем его в хорошем состоянии: может, и мы сумеем вывести через него хотя бы женщин и детей, - Пампа остановился, оглядываясь. - Вы что-то ищете? - Да, факел: светильники дальше погашены, - Пампа протянул руку куда-то вверх, в нишу на высоте метров двух, и достал факел, который зажег от светильника. – Пошли, время не ждет. Подземный ход вел вниз, дальше пошли ступени, потом они превратились в каменную кладку колодца, но натянутые вдоль стен канаты помогали спуститься по этой своеобразной винтовой лестнице. Внизу шумела река, ее рев становился все оглушительнее и по этому звуку Атос понял, как глубоко они забрались под землю. Когда брызги с перекатов стали долетать до них, Пампа остановился и сделал знак задержаться и своему спутнику. - Над колодцем натянута сетка, - стараясь перекричать рев воды, пояснил он и жестами изобразил сеть. – Если кто-то свалится, достать его можно будет, но этого лучше избежать. А теперь нам сюда, - он сдвинул камень, отличавшийся от прочих по форме, и механизм плавно открыл вход в очередное ответвление подземного хода. – Теперь уже недалеко, а вернемся другим путем, взбираться наверх не придется, - на всякий случай успокоил он француза. – В конце, у входа, вас ждет сюрприз, дон Атос. Коридор действительно оказался относительно коротким. Атос прикинул, что в общей сложности, не считая спуска в колодец, они прошли около мили. Титаническую работу проделали строители этого замка! - Умели строить наши предки, - подмигнул мушкетеру барон, подняв факел повыше. – Но строили долго, не одну сотню лет. Наш род обосновался на этих землях, когда Арканар только стал государством. Он же не всегда был таким: он был центром культуры и увеселений, тут лучшие книги издавались, лучшие книгочеи писали, королевский двор был самым богатым и к нему все стремились, кто хотел карьеру сделать. А этот проклятый Рэба все за пару лет уничтожил. Дон Румата говорит: «В стране, где властвует серость, к власти всегда приходят черные». Рэба всю серую сволочь в стране вокруг себя собрал. Господин Атос, а вы умеете сражаться мечом? – неожиданно сменил тему разговора барон. - Пробовал, - коротко ответил Атос, - понимая, о чем подумал Пампа. – Я одинаково свободно действую и правой, и левой рукой, но только в бою на шпагах. - Я вам что-то покажу, - Пампа вдруг остановился у выхода из подземного коридора, который заканчивался небольшой пещеркой. Река была совсем рядом, но она уже не ревела, а позванивала камушками у выхода. Барон вытащил один из мечей (Атос еще раньше обратил внимание, что меч под правой рукой на специальном темляке легко заводится на поясе под левую руку: не иначе, чтобы было удобно садиться в седло) и, став в позицию, заработал кистью, превратив меч в руке в подобие лопастей вертолета дона Кондора. Сверкающая плоскость то вращалась над головой у Пампы, то становилась непреодолимой защитой перед его грудью. - Вот, - нисколько не запыхавшийся барон остановил меч одним движением, и со свистом вогнал его в ножны. – Я долго могу так, и ваш друг, дон Портос, уже тоже обучился этому приему. Когда я так работаю, никто ко мне не подойдет близко. Разве что стрела достанет. - Барон, вы великолепны! – нисколько не покривив душой, воскликнул Атос. – Настоящий бог войны. - Ну, вот, наконец, и выход, а при нем – сюрприз, - невозмутимо провозгласил Пампа, словно комплимент Атоса был для него обычным делом. Француз сделал за ним несколько шагов и замер: крохотная бухточка под сводом пещеры приютила ладью. Рассчитанная человек на десять, снабженная парусом и веслами, она своими изящными обводами напоминала венецианскую гондолу. - Вот мой сюрприз: быстрая, как сокол, и легкая, как певчая птичка, - барон легко перепрыгивая с камня на камень подошел к лодке и любовно, как скакуна, похлопал ее по причудливо изогнутому носу, заканчивающегося головой сокола. - У нее довольно тяжелый киль и по мелководью она не ходок, но река здесь глубокая и течение сильное. Кто-нибудь из вас умеет грести и обращаться с парусом? - Я немного прослужил на флоте, - не вдаваясь в подробности, сказал Атос. – Думаю, управлюсь. Грести мои друзья умеют. Только по вашим звездам я не сориентируюсь, они здесь другие. - Река сама вас вынесет к границам. Надеюсь, никому не будет дела до вашей лодки, дон Атос. Так вы мне обещаете насчет баронессы и сына? – он отвернулся при этих словах, но свет факела отразился в его подозрительно блеснувших глазах, и Атос почувствовал, как сердце сжалось от жалости и тоски. Все повторяется, ничто не ново под земной ли луной, или под этим местным светилом. И любовь, и самопожертвование остаются мерилом взаимопонимания между людьми, даже если их культуры непохожи. А мир Арканара оказался опасно похожим и близким, и поэтому обладал притягательной силой и соблазном принять его, как свой, если не по счастливица вернуться во Францию. У Атоса не было семьи, не было уже и своего дома и, единственное, что его привязывало к жизни – это друзья. Друзья во Францию стремились всей душой, значит, и его путь лежал туда же. - Пора возвращаться, высокородный дон, - барон Пампа тронул своего задумавшегося спутника за плечо. – Он вышел из пещеры и стал подниматься по склону по крутой тропе, петлявшей в густой траве. Через час они были в замке, выйдя к последней, пятой заставе.
Стелла: Глава 10. Бегство Беда витала в воздухе, ее привкус ощущался в сладковатом дыме пожарищ, который ветер приносил издалека. В замке готовились к бою, начищали оружие, распределяли латы, проверяли луки и арбалеты, женщины заготавливали стрелы, грели масло для котлов и щипали корпию. Дети постарше сновали между этажами, разнося провизию, малыши держались поближе к женщинам и старикам. Нира, переодевшись мальчишкой, сидела у себя в комнате вместе с юным баронетом и читала ему легенду об истории любви принца и прекрасной девы с гор. Читала, не сознавая ни слова из прочитанного, потому что мысли ее были заняты предстоящим сражением, а слух – тем, что творилось в замке. Девушка не хотела уходить из замка, втайне надеясь, что ей все же удастся остаться вместе с его защитниками. А в покоях барона Пампы разыгрывалась совсем другая сцена. Баронесса не собиралась бежать. Она категорически отказалась покидать мужа, даже слышать не желала о том, что оставит его одного, и никакие слова о долге матери и мольбы барона не произвели на нее эффекта. Впрочем, Пампе, лучше, чем кому-либо было известно, что его кроткая и нежная жена в определенные моменты становилась тверже стали его мечей. Сына баронесса была согласна отпустить с Ниро и едва знакомыми рыцарями: муж был уверен, что на них можно положиться. Ее же место было рядом с бароном, она его жена и соратник, и намерена с ним быть как в победах, так и в поражении. А сына она воспитала так, что он не будет помехой беглецам. Главное – добраться до Соана, а там дон Кондор позаботится о нем не хуже, чем заботился о тех книгочеях, что сумели спасти из лап отца Рэбы. - Неужели вы думаете, что я смогла бы потом жить, зная, что мой муж и повелитель отдал жизнь за своих подданых, а меня не было рядом, что я не пыталась остановить кровь, текущую из его ран, не приняла его последний вздох? Нет, я с вами – до конца. А наш мальчик, когда вырастет, отомстит за всех, - она бывала так убедительна в этот момент, что Пампа, умирая от страха и жалости, все же соглашался с ней. Он, как владетельный барон, понимал, насколько присутствие баронессы воодушевит его людей. Отсутствие наследника поймут и простят, если они с женой будут вместе со всеми осажденными. Этот день пришел все же раньше, чем его ждали. Напряженная тишина последних ночей взорвалась сразу визгом и пением летящих стрел. И стрелы эти долетели через пропасть! Не помог и мост, рухнувший под весом конников: стрелы пели по-прежнему, и за каждой тянулась прочная веревка, прочная и не поддающаяся огню. За четверть часа была переброшена основа для переправы, а дальше в дело вступили проворные Отцы. Со сказочной быстротой был наведен подвесной мост, по которому четко, словно машины, двинулись по двое воины в клобуках. С противоположной стороны их поддерживали огненными стрелами. Вспыхнула смола, разлитая перед входом на донжон, и защитники замка отступили вниз, прикрывая вход. Крики, стоны, свист мечей, рассекавший воздух, рев пламени – страшная и грозная музыка боя перекрыла все остальные звуки в округе. В самом замке люди собрались в зале внизу: в основном это были женщины, дети, старики. Румата, прикрывавший вместе с Пампой винтовую лестницу донжона, краем глаза увидел Арату, который защищал со своими крестьянами посты на тропе. - Что у тебя? – он перегнулся неестественным образом, отражая мечом удар сунувшегося к нему бритоголового монаха. - Дон Румата, два первых моста пали. Нам не удержать эту орду, у них есть ваши молнии. - Что? – Румата побелел. – Откуда? - Кто-то оказался к ним щедрее, чем вы к нам, дон Румата, - лицо Араты перекосилось от ненависти. – Надо уводить людей. - Мы не успеем. – Румата резко извернулся, пропуская Арату на свою позицию. Поработай здесь немного, - бросил он, не вдаваясь в объяснения. Крестьянский вождь, не протестуя, занял его место рядом с бароном. Антон буквально скатился по лестнице и бросился в жилые помещения замка, призывая на ходу мушкетеров. Атос с друзьями встретили его у дверей принцессы. - Пора? – Атос отсалютовал Румате окровавленным клинком. - Уходите, как договаривались, - кивнул ему Антон. – И прощайте. Да поможет вам удача! - Господь на нашей стороне, - ответил ему Арамис за всех, и толкнул дверь в покои принцессы. Нира была готова: одета как мальчик, с котомкой на плече и арбалетом за спиной. За руку она держала юного баронета, бледного, но решительного. Д”Артаньян присел перед мальчиком на корточки, заглядывая ему в лицо. - Сейчас вам предстоит, молодой господин, самое серьезное дело вашей жизни: остаться в живых. Я говорю с вами, как с воином. Вы должны во всем слушаться нас, потому что нам придется быстро идти и, возможно, сражаться на этом пути. Все, что будет происходить, вы должны запоминать и потом расскажете это там, куда мы вас доставим. - А барон и баронесса? - Они будут защищать замок. Ребенок перевел взгляд на Ниру и она кивнула головой. «Это то, о чем я вам говорила, Вилли», - добавила девушка. - Я больше не увижу моих родителей? – вдруг с недетской серьезностью спросил мальчик. - Будем надеяться, что они сумеют удержать замок и присоединиться потом к вам, - Атос положил руки на плечи ребенка. – Вы их надежда и наследник рода Бау, господин баронет. Поэтому – вперед и никаких сомнений. Они почти бежали, потому что шум сражения был все ближе. Спуск по колодцу прошел без проблем, так как они заранее связались веревкой: если бы кто-то сорвался, остальные удержали бы его без труда. Баронет и Нира не доставили никаких хлопот, показав себя отлично тренированными для таких путешествий. И только в пещере, увидев лодку, девушка без сил опустилась на камень, прижимая к себе баронета Вилли. Мальчик поднял на нее глаза. - Мои родители погибли? – спросил он шепотом. - Этого мы пока не знаем, - ответил ему Атос. – Но надо надеяться на удачу, господин баронет. Лодку столкнули в воду, и все погрузились в ладью. Арамис и д’Артаньян сели на весла, Портос разместился за ними, Атос устроился у руля, пристроив детей на носу. Течение понемногу потащило ладью на середину потока. Лодка легко слушалась руля, но парус пока ставить не решились. Под покровом ночи черная ладья не была заметна, она сидела в воде достаточно низко, оставляя надежду, что беглецам удастся проскользнуть к границе, не встретив никаких препятствий. Они были уже далеко, когда на горизонте стало разгораться огромное зарево: это горел замок. Никому из тех, кто был в лодке, не суждено было видеть, что предстало глазам землян, решивших, наконец, вмешаться в происходящее. Когда сонные бомбы были сброшены на замок, путь осаждавших был хорошо виден: им навстречу пошли Румата, Пампа и Арата Горбатый. Крови было столько, что она не успела впитаться в землю, ручьи ее стекали по тропе, застывая страшными лужами в местах, где были углубления в почве. Антон и Арата лежали рядом: они дрались спина к спине. Барон был в самом низу, у последних ворот, и вокруг него было такое месиво, словно работал он не мечом, а гигантской мясорубкой. Баронессу нашли внизу, у подножия башни: она бросилась вниз, в огонь, но ветром ее отнесло прямо на камни. Тела защитников перевезли в Соан. Антона похоронили на Земле, Пампу с женой и Арату – в Соане. Теперь вопрос стоял только один: оставаться на планете, предоставив ее естественному течению ее собственной истории или вмешаться, и дать ее народу оружие, с которым он сможет противостоять завоевателям. Решать было Совету. И неведомо было ни французам, ни землянам этого мира, что на истинной Земле не раз разыгрывались битвы, в которых вмешательство в дела чужой страны то ли из лучших побуждений, то ли из хищнических устремлений, кончалось трагически для всех. А что же беглецы? О них – в продолжении рассказа.
Стелла: Глава 11. Путь к свободе Лодка легко скользила по глади реки. Чем дальше от Арканара, тем шире и спокойнее становилась река. Карт у Атоса не было, но чутье подсказывало ему, что впереди – большая вода. Море или океан - он не знал, но, когда в предутреннем тумане лодка неожиданно уткнулась в тростники, он понял, что устье реки уже рядом, если они уже и не вошли в него. Парусом воспользоваться так и не пришлось, ветра не было и сейчас, а у него и не было времени разбираться с неизвестной ему системой парусов. Уставшие Нира и Вилли спали на носу, завернувшись в припасенное одеяло, но толчок разбудил их. Мальчик поднял взъерошенную голову, протирая глаза, и сонно жмурясь на мир. - Что это? – Нира очнулась быстро, взгляд, с которым она осматривала окрестности, был быстрым и цепким. – Мы что, уже в устье реки? - Похоже на то, - согласился Атос. – Если бы не густой туман, мы могли бы определиться точнее. - Если мы добрались до побережья, нам придется быть осторожнее: тут могут быть лазутчики Ордена, - д’Артаньян устало распрямился: всю ночь он просидел на веслах, настороженно вслушиваясь в плеск воды за бортом, и его неудержимо тянуло в сон. Арамис, сидевший на веслах рядом, клевал носом весь путь, он не обладал такой стойкостью, как гасконец. Портос же, пока лодка скользила по воде, умудрился поспать пару часов, не нарушая при этом тишины своим зычным храпом. - Туман рассеется, как только взойдет солнце, - девушка зябко передернула плечами, и Атос, не мешкая, накинул ей на плечи свой плащ. Она застенчиво улыбнулась, и краска залила бледное лицо. – Спасибо, дон Атос. Давайте ждать, двигаться здесь опасно. Они сидели, затаив дыхание, еще около часа, пока не выплыло солнце над горизонтом. Окрасившийся в нежно-розовые тона туман стал клочками подниматься вверх, к перистым тростникам, и сквозь него стали проступать острова и островки. Прошло еще около часа, и беглецы, соблюдая максимум осторожности, взялись за весла. Нира, вооружившись багром, найденным на дне лодки, осторожно раздвигала заросли, очень похожие на заросли земного камыша, и ладья легко проскальзывала между ними. Голоса они услышали раньше, чем увидели, кому они принадлежат. Наверное, это и спасло беглецов, потому что, подняв глаза, они разглядели лес вдали. Да, это был настоящий лес, только не стволов деревьев, а мачт. Бесчисленные, прямые, блестящие они были повсюду, куда не кинь взгляд. Они стояли неподвижно, как и сами суда, и вода под ними маслянисто блестела под лучами восходящего солнца. - Они разлили масло, чтобы предотвратить волнение моря, - тихо шепнул Атос. – Моряки частенько разливают ворвань, если невозможно подойти к причалу из-за волн. - Самое время поджечь это масло, оно славно будет гореть вместе с этой эскадрой! – пробормотал Портос. - Они наверняка подумали, что такая мысль у противника возникнет, друг Портос, - Арамис приложил палец к губам. – Они достаточно хитроумны, чтобы избежать воспламенения этого вещества, о чем мы можем только пожалеть. Давайте отсюда убираться, пока нас не нашли. - Вернемся немного назад, вверх по течению, может, найдем островок, на котором дождемся ночи незамеченными, - предложил д”Артаньян. - Я поддерживаю вас, - сразу же согласился Атос. – Только я не знаю, стоит ли нам стремиться в Соан. Не похоже, что там будет тихо. - В любом случае, Атос, - Арамис, подобно д’Артаньяну, взялся за свое весло, - в Соане много друзей дона Кондора. У них в руках имеется оружие, которое сумеет противостоять силам Святых Отцов. - Арамис, дело не в этом, и вы отлично это знаете: иметь оружие и желать его применить – не одно и то же. Дон Румата, - говоря, он бережно направлял ладью вдоль зарослей камыша, пряча лодку за их стеной, - дон Румата, как вы все могли видеть, уже готов опять пустить в ход свои мечи. Для него нет дилеммы: участвовать в бою или наблюдать. У него для этого личные причины. Этим он пока резко отличается от всех, кто здесь присутствует с Земли. Остальные еще не определились, как поступить. - Но помочь нам переправиться за горный хребет они готовы? - Надеюсь, что готовы, - странно усмехнулся Атос, и его улыбка заставила насторожиться молодого гасконца. - У вас есть сомнения на этот счет? – д’Артаньяну стало не по себе от улыбки друга, столько в ней было иронии. - Друг мой, я не принадлежу к оптимистам, - Атос покачал головой. – Но давайте сначала выберемся отсюда, а потом будем строить предположения. Благодаря силе Портоса им удалось продвинуться вверх по течению, не прибегая к парусу, и спрятаться за небольшим утесом у правого берега. Отсюда, от воды, местность казалась совсем необитаемой, зато просматривался горизонт. Туман рассеялся полностью, открывая взгляду невероятное количество судов, взявших в полукольцо всю разветвленную дельту реки. Армада Святых Отцов поражала количеством: острый глаз д’Артаньяна даже разобрал, что корабли стояли так плотно, что их борта соприкасались. - Тут есть только два пути, - проговорил Атос, рассматривавший это чудовищное скопление черных кораблей, - либо по воздуху, либо – под водой. Но эти пути для нас недоступны. - Будем пробираться в Соан по суше. - А у вас есть карта? И вы считаете, что путь к границе Соана, который осажден этой ордой и сам станет очередной жертвой нашествия этих чудовищных монахов, этот путь сейчас свободен? – в голосе Атоса зазвенел металл. - Нира, - он повернулся к девушке, инстинктивно смягчая голос, - вы знаете дорогу? - Я хорошо помню карту, которую видела несколько раз, - оживилась принцесса. - И вы бы смогли нам ее нарисовать по памяти? - Да, конечно! Только на чем нарисовать? – она пожала плечами. - Да хоть и на па песке, - нашелся лейтенант мушкетеров. - А вы запомните ее? - Конечно. Мы посмотрим на нее все четверо, так будет надежнее. Мы люди военные, и сумеем разобраться. - Тогда, для начала, надо выбраться из лодки, - Арамис, а следом за ним и Портос, выбрались на сушу, хоть и промочив ноги. Арамис сделал было попытку вынести Ниру на руках, но она отстранила галантного юношу, кивком головы указав на полусонного Вилли. Сама же она приняла только руку Атоса, но и ему не позволила большего. Лодку подтащили к берегу и накинули причальный канат на ближайший валун. Беглецы устали, замерзли и хотели есть, но разжигать костер на берегу было бы безумием. Они устроились на песке и Нира принялась чертить карту. Девушка сказала правду: память у нее была великолепная, она запечатлела все нюансы и все изгибы местности. - Если я правильно понял, чуть выше по течению должна быть дорога, которая ведет к границе? – д’Артаньян ткнул веточкой в пунктирную линию, начинавшуюся сразу у реки. – Значит, там должны быть причалы. - Да, в прошлом это был очень оживленный путь, по нему шли грузы из Арканара в Соан и обратно. То, что доставляли по реке, оттуда уже переправляли по сухопутному пути. Но Орден, наверняка сторожит эту дорогу и пропускает только тех, у кого есть разрешение на пересечении границы. Нас там сразу схватят, у нас нет подорожной. - Остаются тайные тропинки. - Где-то тут должен быть старый королевский замок. В нем никто не живет, там одни стены остались, но там, по слухам, есть подземный ход, который ведет в обход всех постов. Можно попробовать. - Интересно было бы знать, откуда идет поставка продовольствия и оружия для всей этой банды? – задал очень правильный вопрос Портос. - А это мысль, Портос, и очень здравая! – подхватил Арамис, который все время о чем-то напряженно размышлял и даже толком не взглянул на карту. – Если они готовятся вступить в Соан, интересно было бы прогуляться с продовольственным обозом. - А те, кто его сопровождают, куда их деть? - Велика проблема! – Портос жаждал настоящей драки, в которой надеялся испробовать все приемы, разученные с доном Пампой. – Мы уберем охрану и сами станем ею. - Это довольно реальный вариант, только попытаться надо где-нибудь подальше от берега, прежде разведав, что к чему. - Что будем делать с лодкой, - Нира вопросительно взглянула на Атоса. – Жаль ее, но найдя ее, непременно станут искать и нас. - Придется ее затопить, - вздохнул Атос. – Отведем на глубину и затопим. Река тут глубокая, далеко ее отгонять не придется. Этим они и занялись с Портосом. Атос плавал, как рыба, а благодаря силе гиганта они управились довольно быстро. Видя, как уходит под воду нос красавицы-ладьи, Атос тяжело вздохнул: все же в его сердце продолжало жить море и корабли, и то, что они сейчас сделали, представлялось ему кощунством. - Вам надо обсушить одежду, иначе вы простудитесь, - заявила Нира, вставая навстречу друзьям. - Не бойтесь, милая дама, мы привычны ко всему, - прогудел довольный заботой Портос. – И ничего с нами не станется, уверяю вас. Девушка решительно сбросила с плеч плащ, который ей отдал мушкетер, и протянула его Атосу. - Возьмите ваш плащ, Атос, мне он не нужен, я уже согрелась, - видя, что он не спешит принять плащ из ее рук, Нира поднялась с песка и сама набросила его на француза. Тот едва заметно нахмурился, но не стал возражать; тепло ткани, согретой телом девушки, подействовало на него странным образом, воскресив какое-то воспоминание, заставив вздрогнуть всем телом. - Пора идти, если мы не хотим стать мишенью для любого, кто заметит нас с реки, - д’Артаньян подхватил багор и нагнулся над Вилли. – Вставай дружок, пора выступать в поход. Сам пойдешь или хочешь ко мне на плечи? - Что я, маленький, что ли? – мальчик сердито шмыгнул носом и вскочил на ноги. – Сам пойду! Он действительно не жаловался, хотя пробираться сквозь редкий, но упрямый кустарник было нелегко. Все изрядно утомились, пока добрались до настоящего леса, от путешественников чуть не пар шел, потому что в лесу было душно: стволы стояли прямые, кроны начинались где-то на высоте метров в тридцать и были такими плотными, что небо не просматривалось. Иногда столбы света проникали до самой земли там, где деревья росли чуть пореже, и тогда в блеклой, голубоватой траве вспыхивали яркие звездочки цветов. - Далеко еще до замка? – неожиданно Арамис остановился. - Думаю, еще с час ходьбы, - ответила Нира. - Вы уверены? - Да, я уже бывала здесь, когда была ребенком. - И вы помните? - Абсолютно все помню. Вы хотите передохнуть? – девушка, не скрывая удивления, резко остановилась. - Я - нет, но посмотрите на нашего друга, - Арамис понизил голос. – Он странно себя ведет, но он не признается. Мне кажется, для него купание не прошло безнаказанным. В самом деле, с Атосом что-то происходило: он двигался, как во сне, иногда покачиваясь, останавливался, но потом продолжал путь. Лицо его, обычно бледное, окрасилось нездоровым румянцем, глаза были устремлены в землю, он не смотрел по сторонам. - Атос! – негромко позвала Нира, и француз, реагируя на ее голос, остановился и повернулся к ней всем телом. – Атос, погодите, я хочу у вас о чем-то спросить, - девушка подошла к мушкетеру, и, прежде чем он успел как-то среагировать на ее действия, схватила его за предплечье. Краска мгновенно исчезла с лица Атоса, он едва сдержал крик и, покачнувшись, осел на землю прежде, чем кто-то из друзей успел его подхватить. – Это рыба-червь, помогите мне! – не дожидаясь помощи Нира стала стаскивать камзол с лежащего неподвижно Атоса. – Она покусала его, когда он с доном Портосом лодку топили. Их укус нельзя почувствовать, пока яд не начнет действовать. Теперь уже и Арамис с д”Артаньяном стали помогать принцессе; разорвав рукав рубашки они увидели след от укуса чуть повыше локтя: вздувшееся багровое кольцо со следами зубов. Рука успела сильно опухнуть, но можно было не сомневаться, что Атос молчал из опасения, что задержит друзей своим ранением. Д’Артаньян и Арамис в ужасе переглянулись. - Что делать? Это опасно? - Это смертельно, если нет противоядия, - едва шевеля губами, пробормотала Нира. – Почему он молчал? - Потому, что в этом – весь Атос, - в сердцах ответил Арамис. – Надо найти какое-то убежище и попытаться что-то сделать. Я не намерен смотреть, как мой друг погибает, и не пытаться помочь ему. - Может, это поможет? – юный наследник Пампы протянул выточенную из какого-то камня бутылочку на шнурке, которую мальчик носил на шее, как талисман. – Матушка велела хранить это, как самое важное. Сказала, что это спасает от всех хворей и ядов. - Откуда это у нее? – не веря в удачу, Нира уставилась на детскую ладошку, в которой поблескивал небольшой флакончик. – Только достославный Будах знал рецепт такого противоядия, но он погиб в застенках у Рэбы.* - Я не знаю, но мама велела не расставаться с этой бутылочкой никогда, - мальчик перекатил флакон с ладошки в руку девушки. – Матушка была бы рада, если бы это помогло господину рыцарю, он же нас всех спасает, вот мы должны теперь помочь и ему. - Милый мой Вилли, ты спасаешь не только Атоса, ты спасаешь всех нас, - д’Артаньян поднял ребенка на руки. – Мы теперь тебе и твоей матушке обязаны по гроб жизни. - Помогите мне напоить его, - Нира смешала содержимое флакона, откуда она накапала несколько капель в свою фляжку с водой, которую набрала по дороге из бьющего из-под камня родника. – Как хорошо, что мне привелось слушать лекции доктора Будаха о ядах! - Атосу повезло, что рядом оказалась столь сведущая в науках принцесса, - Арамис, несмотря на легкое сопротивление Ниры, перехватил ее руку и почтительно поцеловал. - Дон Арамис, я – Ниро, - она строго посмотрела на молодого человека. – Не забывайте об этом, пока на мне этот наряд. Лучше помогите мне. Надо привести вашего друга в себя, чтобы он смог выпить противоядие. Это оказалось непростой задачей – выпить лекарство, если челюсти сведены от боли. Пролить хотя бы каплю – изменить дозу, которую принцесса постаралась сделать максимально точной. Понадобилось немало минут, чтобы очнувшийся Атос смог овладеть собой настолько, чтобы заставить себя проглотить эти несколько капель противоядия. Он почти ничего не видел, и только нежный голос, настойчиво упрашивающий сделать хоть пару глотков, продолжал звучать в его сознании. Потом он опять погрузился в состояние, похожее на транс. Д’Артаньян, тем временем, отправился разведать местность и вернулся на удивление быстро. - Путь свободен, - доложил он. – И тут есть заросшая тропа: она выводит к каким-то развалинам, в которых, как мне кажется, можно обосноваться. Есть даже уголок, где можно укрыться от дождя. - Это то, что мы ищем. – Нира поднялась с колен. – Давайте перенесем раненого, и поскорее. Надо сделать носилки. - Ни к чему, - Портос, не дожидаясь, поднял друга на руки. – Пару лье я пронесу Атоса без проблем: он же легкий, как перышко. - Раз так, мы будем охранять вас за четверых, - решил д’Артаньян. – Господин баронет, полезайте-ка ко мне на закорки, - он подхватил мальчика и усадил его на плечи, не дожидаясь согласия Вилли. А теперь – вперед, и побыстрее.
Стелла: Глава 12. Преступление Дон Кондор мерил шагами свой огромный кабинет. Генеральный Секретарь и Хранитель Больших печатей государства Соан был раздавлен новостью, пришедшей из Арканара. Гибель Антона, с мечом в руках пошедшего на врагов, потрясла дона Кондора. Не первая это была смерть в рядах землян, но то, что Антон был готов поднять меч на своих врагов снова и снова никак не увязывалось в сознании Александра Васильевича с подготовкой, которую проходил каждый Прогрессор, прежде чем приступить к работе на планетах земного типа. Так повел себя, в свое время, и Максим Каммерер на Сарракше, и годы понадобились ему, чтобы осознать правила игры. Антон нарушил первое условие для работы: «Все, что нам дорого, оставляем на Земле». В дверь постучались, решительно, но негромко. На резкое: «Войдите!» в кабинет вошел Паша, он же дон Гуг. Впрочем, имя это мало кому было известно, да и сам новый сотрудник не старался раньше времени искать знакомств. Дон Кондор приглашающим жестом указал гостю на кресло. - Садитесь, дон Гуг. Как прошло ваше путешествие? - Довольно сложно было добраться до вас, Алек… - предостерегающий жест, и гость закончил, - дон Кондор. Вокруг посты и проверки. Что это за Отцы? - Жаль, что убрали дона Рэбу. Он был епископом этого Ордена и мог бы многое рассказать. Довольно странная организация, нечто среднее между Святой Инквизицией и Вермахтом времен Гитлера. Они прислали нам ноту, в которой требуют соблюдения своих условий, и которую мы не способны принять. В случае несогласия они не будут церемониться и оккупируют Соан. Мне доносят, что все подходы со стороны дельты и моря перекрыты их флотом. Там какое-то невообразимое количество судов. Они готовились долго и у них очень мощное финансирование. К тому же они чудовищно жестоки даже для Арканара. - Вы знаете о доне Румате? – помолчав, дон Гуг задал один из тяжелых вопросов. - Да. Я получил донесение. Там было чудовищное побоище, никто не остался в живых. Надо начинать все сначала: именно поэтому я и вызвал вас,- Кондор побарабанил пальцами по обтянутому кожей бювару, подыскивая слова. - Я слушаю вас, дон Кондор. - Поскольку никого там не осталось, некому рассказать, что произошло. Но в окрестных городах жива легенда, что дон Пампа спасся, - Хранитель Печатей зачем-то раскрыл и тут же закрыл бювар, ничего из него не достав. - Это правда? - К сожалению, нет. Мы нашли тела Пампы и его супруги. Баронета не удалось найти. Исчезли также принцесса Нира и четверо французов, о которых вы знаете. Мы предполагаем, что им удалось бежать, но куда они направились, нам неизвестно. Вы займете место барона Бау, вы очень похожи на него внешне. Но вы должны помнить: это смертельно опасно не только для вас, но и для тех, кто пойдет за вами. И все, что есть у вас дорогого, должно остаться за вашей спиной, на Земле. Вы получите все материалы и подробные инструкции сегодня же. Сегодня же я приму посланника Ордена и смогу после этого проинструктировать вас. Павел покинул кабинет, а дон Кондор еще довольно долго сидел, собираясь с мыслями. В голову настойчиво лезли воспоминания о Земле, на которой он не был пятнадцать лет. Двадцать два года продолжался Контакт на этой планете, двести пятьдесят ученых работали во всех ее уголках, но чувство бессилия и собственной подлости все сильнее охватывало Прогрессоров, с беспомощной яростью наблюдавших борьбу человеконенавистничества с пробивающимися ростками гуманизма. Иногда они не выдерживали, как дон Капада (Стефан Орловский), который зарубил имперского судью и двух приставов во время пытки восемнадцати эсторских ведьм или, как дон Румата, защищавший замок дона Бау, и гибли в отчаянной попытке что-то изменить в этом мире. С каждой новой смертью, с каждым новым проигрышем позиций, все четче приходило понимание, что нельзя оставаться простым наблюдателем битвы черного и белого. Все теории невмешательства начинали выглядеть подлостью. «Да, мы пришли в этот мир помочь, - думал Кондор, - но наша помощь все больше походит на равнодушие. Мы свысока наблюдаем, как задыхается этот мир, и вся наша помощь ограничивается тем, что мы прячем лучших людей от преследований и смерти. Мы спасаем отчаявшихся, сломленных, а те, кто силен и продолжает драться уже ни о чем не просят: они разочаровались в добрых богах. Им нужны от нас не советы, им нужно наше оружие.» Да, об оружии пока еще просят, но Кондор всем своим существом ощущал, что близок момент, когда это оружие у них возьмут силой. Этого момента он боялся, потому что нет ничего страшнее в мире, чем сила в неопытных руках. Ничего, что бластеры и прочее оружие стоит на предохранителях: в армии крестьян, которых вел Арата Горбатый, достаточно умельцев, которые разберутся, как снять эту блокировку, и тогда резня в Арканаре примет совсем другой оборот. Победят ли крестьянские сыны или Орден – не это важно: в любом случае выдвинутся новые вожди, куда более кровавые и беспринципные: Арата, кстати, это прекрасно понимал. Может, стоит уйти с планеты вообще и предоставить ее собственной судьбе: рано или поздно, но мир воцарится на этой земле, как воцарился он и на Сарракше, и на Надежде? Мысли Генерального судьи прервало появление тени. Дон Кондор, спиной ощутив, что в кабинете, кроме него, есть еще кто-то, резко обернулся от окна: так и есть, у двери, сложив руки на животе, маячила сутана с капюшоном, скрывающим лицо до самого подбородка. - Дон Кондор, вас предупредили о встрече? – голос у монаха был какой-то неживой, а бледный острый подбородок, торчавший из-под клобука, вызывал неприятную ассоциацию с трупом. - Да, мне доставили ваше послание, - холодно ответил землянин, борясь с желанием ударить монаха. - Я не буду многословным: я пришел за ответом, - монах сделал шаг вперед и протянул руку. Кондор с трудом заставил себя не схватиться за меч: рука была бледная, какая-то синеватая и шестипалая: шестой палец выглядел жалким рудиментом. - Я не подготовил ответ: мне необходимо согласие Совета, а нам не удалось собрать его в полном составе так быстро: вы перекрыли все дороги, многие члены Совета застряли в пути. – Кондору стало противно от собственного голоса и того, как он говорил. «Это звучит так, словно я оправдываюсь перед этим упырем! – подумал он с отвращением. – Пусть ждет!» Но монах думал иначе, он отступил к дверям. - Это ваша проблема, дон Секретарь, - прозвучало почти, как насмешка. – У меня есть четкие распоряжения на случай любого вашего решения. Не сумели организоваться – нас интересует только результат. А он – не в вашу пользу. – Монах сделал еще шаг назад и в этот момент Кондор увидел себя со стороны: вот он выхватывает меч, потому что заметил едва уловимое движение руки монаха, вот одним взмахом отбивает летящий диск, а следующим – сносит голову посланцу. Бьющая вверх струя артериальной крови – и тело валится на пол. - Я только защищался, я защищался… защищался, - шепчет землянин, беспомощно опускаясь на ковер. Все уже решено: быть войне.
Стелла: Глава 13. Признание Развалины впечатляли: когда-то в Арканаре умели строить. Замок простоял с десяток веков, прежде чем его покинул последний король. Найти убежище под его сводами оказалось проще, чем думали беглецы: более того, в глубине двора нашелся и небольшой домишко, в котором, в былые времена, жил привратник. Именно туда и направились друзья. Дверь, против ожидания, оказалась заперта, и Портосу пришлось, бережно уложив Атоса на траву, которая пробивалась среди каменных плит двора, выбить дверь ударом ноги. За ней, как и следовало ожидать, никого не оказалось, но дом имел жилой вид, и это сразу насторожило путешественников: им ни к чему были свидетели их пребывания в этой части леса. Но и особого выбора у них не было: состояние Атоса по-прежнему оставалось тяжелым, он ни на что не реагировал, хотя это и не был обморок. Нира, когда ее никто не видел, украдкой вытирала слезы: она искренне считала себя ответственной за жизнь французского дворянина, не желая признаться самой себе, что за этим стоит нечто большее, чем простое участие. Атос нравился ей, хотя ничем не выказывал какого-то чувства, кроме почтения и участия в ее судьбе. - Нам нужна горячая вода, - попросила девушка. – Я нашла немного нужной травы, ее надо запарить перед тем, как пить. Вы сможете разжечь очаг? - Это можно сделать, тут даже какой-то котелок имеется, - Арамис достал из печи настоящий горшок из обожженной глины, тяжелый и с массивным дном. – Этот подойдет? – он заглянул в середину. - Пуст и чист, но на всякий случай его надо бы ополоснуть. Я схожу, наберу воды. - Будьте осторожны, Арамис, - напутствовал его д’Артаньян, - тут могут рыскать лазутчики Ордена: мы недалеко ушли от тракта. Арамис принес котелок чистейшей воды: в этих местах, не загаженных присутствием людей и крупных городов, еще можно было пить воду из родников. Разожгли очаг и вскоре Нира принялась поить Атоса отваром из неизвестных для французов трав. Трава оказалась действительно отличным средством, потому что через час Атос полностью пришел в себя. Правда, у него начался небольшой жар, но это уже не вызывало тревоги: организм боролся с отравой. Время от времени девушка меняла повязку на ране, которую она сделала из корня той же травы. - Корень вытягивает яд из раны, - объяснила она Арамису, который внимательно следил за всеми ее действиями. - Мне очень нравилось изучать травы, и доктор Будах считал меня хорошей ученицей. Нас, женщин из знатных семей, обязательно обучали начаткам медицины, а раз мне так нравилась эта наука, доктор меня учил больше других. Как видите, мои скромные знания пригодились. Дон Румата всегда говорил, что я слишком хорошо образована для женщины Арканара, - лукаво прищурила она глаза. - И он был прав, - прошелестел хрипловатый голос с ложа, на котором устроили Атоса. Все живо собрались вокруг него. - Атос, как вы? – д’Артаньян осторожно сжал его пальцы. - Думаю, что жить буду, - усмехнулся Атос, не спуская глаз с зардевшейся Ниры. – А что скажет доктор? - Обязательно будете, - она опустила глаза, чтобы спрятать выступившие слезы. – Если будете слушаться. - Обещаю быть послушным, как примерный мальчик. Хотя бы сегодня. - На большее вас не хватит? – возмутилась девушка. - На большее я не имею права: нам нельзя здесь задерживаться. Кстати, где мы? Я ничего не помню из нашего путешествия. - Мы – в замке. - На развалины это не похоже. - Здесь кто-то жил до нас. - И живет! – на пороге стоял дон Рипат. – Я вас здесь поджидал. - Как вы догадались, где нас искать? - Я знал об этом месте и знаю подземный ход. А вы не захотели мне довериться, - с укором произнес Рипат. – Если бы вы меня приняли в свой отряд, вам бы не пришлось блуждать так долго и топить вашу лодку, благородные доны. Вы не хотели принять во внимание тот факт, что я был офицером королевской охраны, и такие места, как резиденции монархов и прилагающиеся к ним подземные ходы мне известны по долгу службы. Впрочем, то, что я мог, я передал, в свое время, покойному дону Румате. - Как, покойному? – в один голос воскликнули все присутствующие. - Увы, вы это не могли знать, потому что были уже далеко, когда дон Румата с друзьями спустились к мостам. Там они и приняли последний бой и положили столько нападавших, что реки крови текли по дороге. Я ушел, когда понял, что помочь уже нельзя ничем. Потом они все, кто еще был жив, уснули, а я обвязал лицо мокрой тряпкой и сумел добраться до подземелья. Оттуда я ушел вплавь, чуть не погиб, но добрался до одного места, откуда путь к развалинам безопасный и быстрый. Если вы захотите, я завтра покажу вам ход в подземелье, через который вы живо доберетесь до Соана. Ведь ваш путь лежит именно в Соан? - Наш путь лежит совсем в другом направлении, - уклончиво ответил ему недоверчивый гасконец. – И какие у нас основания доверять вам, уважаемый? С таким же успехом вы можете привести нас прямо в лапы к монахам Ордена. - А какой мне в этом смысл? – пожал плечами Рипат. - Ну, смысл всегда в такой ситуации найти не сложно, - холодно остановил его Арамис. – Вы должны думать о своем будущем, а оно в сложившихся обстоятельствах далеко не безоблачно. И цена его не определена. - Странный вопрос, господа! Вы, пришельцы с дальних земель, помогаете принцессе, - он ответил поклоном Нире, которая вспыхнула от досады, - и в то же время пренебрегаете чужой помощью. Вы, чужие в этом краю, так уверены в своих силах? Я понимаю, что ваша преданность госпоже так велика, что вы рискуете своей шкурой, но не принять помощь в таких условиях… - Бескорыстную помощь! – не удержался Арамис, который не воспринимал Рипата, как помощника. Дон Рипат замолчал, делая вид, что не видит, как плачут Нира и баронет при известии о смерти защитников замка. - Ваша цена? – Атос, собрав все силы, с трудом сел, опираясь на подобие подушки, которую ему устроили под головой. - Вот, наконец-то, среди вас оказался хотя бы один здравомыслящий человек! – обрадовался королевский офицер. – Да, у меня есть цена той помощи, что я окажу. Вы знаете некоего дона Кондора, я слышал, как Румата говорил, что он вам покровительствует. Мне надо с ним встретиться, и вы меня ему отрекомендуете. Все, остальное я проделаю сам. - Цена кажется небольшой, - Атос склонив голову, внимательно рассматривал Рипата. – Но то, что кажется простым и не стоящим особого внимания, чаще всего оказывается самым дорогим и сложным. Мне ваше предложение не по душе, сударь, но принять его придется, потому что времени у нас нет. - Госпожа, подойдите сюда, поближе, я хочу с вами обсудить один вопрос, - Атос подвинулся, чтобы Нира могла сесть рядом. – Прошу вас, говорите тихо. То, что нам надо обговорить совсем не для посторонних ушей. Простите меня, я, возможно, излишне прям и фамильярен, но сейчас нет возможности соблюдать все условности. - А я и не хочу их соблюдать, - девушка подняла на него заплаканные глаза. – Скажите, Атос, как мне жить теперь, когда из-за меня погибло столько людей? - Вопрос честный, хотя и неожиданный, - помолчав в некоторой растерянности, Атос все же решился говорить с принцессой, как говорил бы с близким другом: честно и не скрывая опасностей. – Я постараюсь понять вас, принцесса, хотя мне ваш вопрос кажется, не скрою, странным и не женским. У меня на родине мужчины сражаются и умирают ради женщин, и это никого не смущает. - Я этого не хочу и боюсь, дон Атос. Мне не нужна власть, если на ней столько пролитой крови. - Сударыня, но вы стали символом, вы – законная власть, которая должна быть восстановлена. - Даже если для этого прольются реки крови, даже если вы и ваши друзья погибнут в этой борьбе, как Румата, Пампа и все остальные? Не отвечайте, я отвечу сама. Я не хочу вашей смерти, я не хочу власти, я хочу быть просто женщиной, которая любит. Заберите меня в свою страну, дон Атос. - Но как я могу? – пробормотал Атос, - какое я имею право? - Я люблю вас, Атос,- вдруг прошептала она едва слышно. – Вы пришли из сказки, с далеких гор. Для меня вы тот самый принц, о котором рассказывают наши легенды. Только там было наоборот – с гор была принцесса. - Девочка, что вы говорите? - пробормотал граф в полнейшей растерянности. – Вы не знаете меня, я не знаю вас. Я намного старше вас, и в моей жизни было много такого… такого, после чего говорить о любви больно, горько и бессмысленно. Я… – он вдруг сообразил, что последняя фраза была лишней, и что назад ее не вернешь, а юная фантазерка из сказанного сочинить может такую историю! – Простите, - Атос провел рукой по лицу, стирая с него налет тяжелых воспоминаний, охвативших его после опрометчивых слов, - я действительно плохо себя чувствую, у меня все мысли путаются. Я зря затеял весь этот разговор сейчас. - Румата обещал меня забрать в свой Ленинград, - пробормотала Нира, полу прикрыв глаза. – Он рассказывал, какой это удивительный, сказочный город. Говорил, что поселит нас с Кирой вместе, в доме с зеркальными окнами и оттуда, с огромной высоты, будет виден весь город и морской залив. Вы знаете, где этот город, дон Атос? – Тот качнул головой, отрицая. – Теперь Кира мертва, Румата убит, кто меня туда отвезет, если вы даже не слышали про этот город? Заберите меня к себе, Атос, Вилли и меня. Мы не станем требовать многого. Или вы боитесь, что вашей знатности недостаточно для принцессы? Я не хочу быть принцессой, я не хочу быть королевой, я хочу быть простой женой, - она не выдержала, разрыдалась. - Милая принцесса, дело не в моей знатности, мой род претендовал на превосходство над королевским и не это меня волнует, когда я говорю с вами. Мы случайно попали к вам в страну, мы сами не знаем, как нам вернуться, и удастся ли нам вернуться вообще. Но я могу вам твердо пообещать одно: мы сделаем все, чтобы добраться до гор, где вы будете в безопасности, где вы сможете жить, как вам заблагорассудиться и где вы и баронет смогут найти себе достойную семью. - Но я!.. - Это в вас говорит детство, завтра вы проснетесь другим человеком, - Атос осторожно провел пальцем по ее впалой щеке, стирая слезу. - А платки в моду у вас еще не вошли? – пошутил он. - Дон Румата такой носил, маленький кусочек ткани с кружевами, - улыбнулась она сквозь слезы. – А наши модники сразу же уцепились за эту моду и стали целые простыни через руку перебрасывать. - Простыни? Боже правый! Завтра же попрошу Арамиса рассказать вам, как он едва не поссорился с д’Артаньяном из-за такого кружевного платочка, - с облегчением, тихо рассмеялся Атос, посчитав, что вопрос с замужеством исчерпан.
Стелла: Глава 14. В пути Историю с платочком Нира не забыла, уцепилась за нее, как за предлог, чтобы узнать о своих спутниках побольше. Любознательной от природы, ей всегда было тесно в рамках придворной жизни, ограниченной этикетом и понятиями о том, чего жаждет женская душа. Такие жемчужины, как эта девушка не редкость в любом мире, она надежда на то, что будущее у него есть. Умная принцесса понимала, что многое сумеет подчеркнуть из рассказов друзей о себе и о своей жизни. Это, хоть как-то, сможет ей помочь, если ей, вопреки желанию Атоса, все же суждено попасть на его родину. Д’Артаньян просьбе рассказать историю его знакомства с мушкетерами удивился, но, перехватив поощрительный кивок старшего друга, принялся вспоминать ее со свойственным ему юмором и живостью. Баронет слушал его не менее внимательно, смышленый мальчик не только схватывал на лету то, что говорили взрослые, но и дополнял историю в своем воображении. Через четверть часа хохотали уже все, кто был в комнате, включая дона Рипата, который, как человек военный, не мог не оценить ситуации, в которые попадал юный гасконец. - Так и у вас нет проблемы подраться ради пустяка? – обрадовался он возможности взаимопонимания с французами в таких деликатных вещах, как вопросы чести. - Дела обстояли так три года назад, - охладил его пыл Арамис. - Теперь наш первый министр головы сносит на плахе за подобные провинности. - У вас запрещены дуэли? – удивился офицер. - Запрещены – это, пожалуй, громко сказано, но лучше не попадаться со шпагами наголо. - И вы выполняете эти приказы? – с сомнением протянул Рипат. - Н-ну, не так чтобы и выполняем, но стали осторожней…- новый взрыв хохота прервал Арамиса. - Особенно последнее время, - туманно вставил Атос. - Лучше я вам расскажу одну историю, - предложил сменить тему молодой человек. - Давайте вашу историю, но после нее мы начнем собираться в дорогу, - махнул рукой Атос. - Вы еще недостаточно окрепли, - попыталась возразить Нира, но Атос решительно встал с постели. – Окрепну в пути, - безапелляционным тоном заявил он. «Я вам расскажу историю о запретной дороге, и история эта касается человека, которого вы знали и любили, - между тем начал Арамис, усевшись между Нирой и Вилли, и поглядывая искоса на друзей, которые принялись укладывать дорожные мешки, прислушиваясь к его словам. – Два мальчика и девочка удрали из школы, чтобы провести весь день в лесу.* Они вооружились арбалетами, взяли лодку, и уплыли далеко-далеко от своей школы, где жили и учились. Лес они знали хорошо, удирали таким образом не впервые, но в этот раз у них была четкая цель: исследовать дорогу, по которой запрещено было ходить. Дети были непоседливы и самостоятельны, и знали, что за эту экспедицию без спросу им попадет от учителя», - Арамис рассказывал негромко, удачно расцвечивал собственной фантазией то, что прочитал в книге о Румате, заставляя забыть окружающих о том, что главного героя уже нет в живых. Главное, что хотелось ему донести до детей: нельзя вернуться в прошлое, есть дороги, закрытые для тех, кто смотрит вперед. Трудно было не догадаться, о ком его рассказ, и слушали его затаив дыхание, потому что история Прогрессора дона Руматы началась именно в тот день. - Это вы сейчас придумали? – между делом спросил Арамиса д’Артаньян, уже когда они выходили из дома, следуя за Рипатом. - Нет, я только пересказал историю, которая началась задолго до того, что случилось в Арканаре. - Так это правда? – гасконец бросил короткий, но изучающий взгляд на друга. - Да. Это правда, но для этого мира, - неохотно и непонятно подтвердил Арамис, перекидывая через плечо сумку с припасами. – Эта история осталась в прошлом, д’Артаньян, а мы должны думать о будущем. - Я, пожалуй, перейду в арьергард, - молодой лейтенант подождал, пока мимо пройдут все, и занял место в конце цепочки. – Арамис, присмотрите, пожалуйста, за Атосом, боюсь, такой переход пока ему не по силам. Но по лесу идти пришлось недолго: очень скоро они уткнулись в высокую стену, сложенную из крупных неотесанных камней: местами она поросла густым мхом и бурно вьющимися растениями, сплошь усеянными мелкими синими цветами. - Нам сюда, - Рипат приподнял живой занавес, скрывающий углубление в стене. – Подземный ход здесь должен быть в отличном состоянии, во всяком случае лет пять назад по нему передвигаться не представляло сложностей. - Похоже, нет замка без подземного хода, - пробурчал Портос, которому не хотелось опять лезть под землю. - Когда у вас будет свой замок, мой друг, вы сами убедитесь в этой истине, - назидательно изрек Арамис, но Портос обиделся. - У нас в Валлоне отцовский замок не был изгрызен кротовыми норами наподобие этого подземелья, - огрызнулся он. Атос, для которого этот поход был еще утомителен, отмалчивался, экономя силы, но последняя реплика гиганта рассмешила его. - Дорогой Портос, вы просто не знали об их существовании: детям о таком не рассказывают, чтобы не подбивать их на авантюры. Но хоть один-то ход в вашем замке точно имелся: без него в прошлые века никто бы не стал строить, не позаботившись об отходе на случай осады или о тайной дороге к колодцу. - Я пойду вперед, чтобы указывать вам дорогу: на пути есть несколько развилок, не теряйте меня из виду. Если кто-то потеряется, будет сложно его найти, - скомандовал дон Рипат, доставая из заплечного мешка фонарь и водружая его на палку, которую пристроил у плеча таким образом, что подвешенный к ней фонарь дорогу освещал только под ногами. – Ну что ж, пошли, и да поможет нам св. Мика! Д’Артаньян шел последним, и ничто не мешало ему делать незаметные отметки на камнях. Если что, по ним они найдут дорогу назад. Идти по прорытому туннелю, укрепленному каменными сводами, было легко. Земля оказалась на диво сухой, хотя несколько раз им казалось, что где-то наверху шумит поток. Едва заметно, но ход шел под уклон. Они все шли и шли и все круче становился спуск, пока не окончился у лестницы, ведущей вверх. - Мы пришли? – негромкий голос д’Артаньяна, раздавшийся позади, заставил вздрогнуть их проводника. - Нет, мы прошли половину пути, вторая половина – это почти все время лестницы. Мы можем здесь передохнуть, если вы устали. - А это что? – Портос подошел к огромной плетеной корзине на колесах, под которой обнаружились деревянные же полозья, ведущие вверх под углом градусов в тридцать. - А, это! – Рипат странно улыбнулся и положил руку на край корзины. – это чудо доктора Кабани, был у нас такой механик и чудодей, - не обращая внимания на взгляды, которыми обменялись друзья, пояснил он. – Там, наверху, стоят колеса, с помощью которых эта корзина поднимается наверх. – Он рассмеялся, - я раз даже проехался в ней на поверхность: быстро, удобно и безопасно. - В самом деле, - пробормотал Атос, не без восхищения рассматривая этот прообраз лифта, - зачем мучиться королям, когда есть способ доставить их наверх без помех. - Простые люди, вроде нас, пойдут пешком? – Портос слегка ткнул корзину носком сапога. - А вы хотите ее испробовать в деле? – со странным выражением на лице королевский офицер рассматривал Портоса. – Боюсь, некому вертеть все эти колеса, чтобы корзина тронулась с места. Обычно наверху держали смердов, они их и крутили. А в самом начале там это вода делала, потом ручей вообще отвели в сторону. Атос подошел поближе, потом взглянул на лестницу: на душе заскребли кошки; одолеть такой подъем он одолеет, но боец из него после этого будет никудышний - эта лестница заберет у него остаток сил, ей конца не видно. И все же надо выдержать. Его плеча коснулась осторожная рука: Нира. - Выпейте это, - она протянула ему фляжку. – Не слишком вкусно, но сил вам точно прибавит. Напиток был не просто невкусный: горький, как хина, он поперхнулся, но все же заставил себя выпить несколько глотков, и чувство легкости и бодрости пришло почти сразу. - Спасибо, мой добрый ангел, - Атос вернул ей напиток. – Вы заботитесь обо мне. - Я хочу, чтобы вы жили, как и ваши друзья. Но вы отравлены ядом рыбы и не думайте, что он не оставит своего следа. Еще не один день вы будете чувствовать его действие. Могут быть даже видения. У нас из костей этой рыбы готовят специальную настойку, которая вызывает галлюцинации и бессонницу. - Это как раз то, чего мне не хватает, - невесело пробормотал Атос, которому редко когда удавалось нормально поспать ночь из-за мучительных воспоминаний. Отдых беглецы позволили себе непродолжительный, дон Рипат сильно нервничал и торопил друзей. Чем дальше, тем подозрительнее становился д’Артаньян, старавшийся незаметно наблюдать за офицером. Дорога становилась все тяжелее: ступени, вначале пологие, делались все круче, по ним уже приходилось взбираться, как по камням горного склона. Через определенные промежутки лестничный марш оканчивался ровной площадкой. Желоб для корзины подъемника теперь располагался по центру, а лестница его огибала. Друзьям никогда не приводилось наблюдать, как устроены были первые лифты в земных домах, но именно такая, пусть и примитивная, конструкция и предстала их глазам. Выход был уже недалеко, они чувствовали это и по дуновению свежего воздуха, попадавшего в подземелье через специальные шахты, а больше всего – по нервозности дона Рипата, то и дело останавливавшегося и начинавшего слушать тишину. Перед тем, как преодолеть последние метры, д’Артаньян, по общему негласному уговору взявший на себя распределение сил в их маленьком отряде, оставил Ниру и Вилли под охраной Портоса, сделав знак друзьям вооружиться. Рипат нащупал дверь и отодвинул тяжелый засов. Он шел первым, и все стрелы, пущенные из арбалетов, достались ему. Бедняга даже вскрикнуть не успел. - Назад! – крикнул гасконец, но было уже поздно: метко брошенная петля захлестнула его. Точно так же были скручены и трое других мушкетеров. Нира почувствовала беду еще раньше д’Артаньяна. Если бы она была одна, она не задумываясь бросилась бы в бой, но рядом был баронет, и ответственность, и слово, данное его матери, заставили ее быть осторожной. Они стояли ниже всех на лестнице, вжавшись в какую-то нишу, и это спасло их. Нира инстинктивно толкнула Вилли, заставив его отступить еще глубже, вжаться в камень, который поддался под его весом. Они оказались в каком-то ответвлении туннеля, и когда наверху раздались крики и шум борьбы, девушка заставила мальчика отступить за осыпавшуюся кладку, которую они легко перелезли. Дальше она лихорадочно начала складывать камни в новую стену, знаком приказав баронету помогать ей. Когда к ним спустились стражники, они не стали тщательно проверять, что вокруг. Никого не увидели, следов детей не нашли в полутьме и, топоча по ступеням, убрались восвояси. Нира с мальчиком остались одни. * Арамис рассказывает Пролог к "Трудно быть богом"
Стелла: Глава 15. Пленники Дон Кондор попался в лапы Ордена по доверчивости, которую теперь не без основания считал глупостью. Прожить столько лет на этой проклятой планете и не усвоить элементарных норм поведения с этим сбродом? Поистине, если они не думают покидать Арканар, они обязаны переосмыслить не только концепцию развития планет в условиях феодализма, но и пересмотреть всю систему подготовки Прогрессоров! Вместо того, чтобы организовать оборону столицы, призвав на помощь силы КОМКОНа, немедленно запросить помощь у Земли, он самонадеянно решил вести переговоры. Какие могли быть переговоры после того, как он, в порыве гнева и омерзения убил посланца Ордена? И не менее самонадеянно остался в своем дворце вместо того, чтобы тут же сменить местопребывание. Он считал себя такой важной персоной, что никто не посмеет посягнуть на его свободу, не то, что на его жизнь. А Ордену было наплевать, что он считает, у него свои представления и никаких ценностей. Дона Кондора взяли ночью, и дали убедиться, что в распоряжении монахов имеется уже и стрелковое оружие. Откуда – предоставили дону Кондору гадать и перебирать варианты. Неплохое времяпровождение, когда до твоей камеры доносятся вопли пытаемых. Если бы Александр Васильевич мог видеть себя в зеркале, он бы лицезрел совершенно седого, изможденного человека, заросшего чуть не по самые глаза седой щетиной, босого, в разодранной одежде. Но он мог только догадываться, что от прежнего дона Кондора осталась жалкая тень. Это было поражение и позор. Его мучили мысли об оставшихся на милость Ордена местных жителях, мысли о Румате и его сподвижниках, мысли о четверке мушкетеров, неведомыми путями попавших на планету и взявшихся спасти Ниру с баронетом. Но не от монахов же было ждать новостей! Скорее всего, кто-то из их когорты явится к нему для каких-то переговоров, иначе его бы давным-давно отправили в мир иной. Грохот отодвигаемых засовов заставил его вскочить: если это смерть, не дело встречать ее лежа. В открытую дверь втолкнули четверых связанных мужчин. В полумраке он не разобрал, кто они, но по непонятному проклятию, сорвавшемуся у одного из них, признал французский. «Откуда тут французы?» - подумал отвлеченно, и тут же вздрогнул всем телом: мушкетеры! Кондор подождал, пока дверь закроют и наощупь нашел одного из вошедших. Веревки, тонкие и прочные, которыми был он связан, удерживали его руки вывернутыми за спиной. Дон Кондор попытался их распутать, но бесполезно: узел был хитрым. - У меня в голенище нож, - едва слышно прошептал человек. – Эти идиоты нас не обыскали как следует. - Это - ваше счастье, - пробурчал бывший Хранитель Печатей, доставая нож и не без труда перепиливая веревки на руках француза. – Вы кто? - Мое имя д’Артаньян, - не слишком охотно ответил тот. – А вы кто? - А я – дон Кондор. - Вы? – темнота скрыла бледность мушкетера. – Как вы оказались у них, сударь? - По собственной неосмотрительности. – дон Кондор занялся веревками на остальных пленниках: руки у них повисли как плети после долгого пребывания в путах. – А вы как попались, друзья мои? - Не беру грех на душу обвинять дона Рипата, потому что его прикончили, едва открыли дверь из подземного хода, но сдается мне, что у него был договор с Отцами. - А… Нира и мальчик? – решился спросить землянин, которого и беспокоило, и радовало отсутствие этих двух. - Мы знаем только, что они не попали в плен вместе с нами. Об их дальнейшей судьбе мы можем только догадываться. Они были внизу, когда нас связали, в туннеле их было не заметить. - Если эти дети живы, их надо увезти с Арканара, - скорее для самого себя, чем для французов сказал Кондор. – Я рассчитывал, что они смогут уйти с вами, господин Атос. - Эти дети могут стать знаменем борьбы для тех, кто хочет вернуть мир и порядок в страну, - Атос тяжело вздохнул. – Имеем ли мы право лишать их и этот мир законного будущего? Короли – не простые люди, дон Кондор, они рабы своего долга. - Монахи не дадут им такой возможности, Атос. Ни вы, ни мы не представляем, кто пришел к власти в этой стране. Это не дикие жители гор, это нечто, с чем мы еще не встречались в феодальной формации. Это – фашизм, нашедший свое место в Средневековье. - Мне сложно принять ваши формулировки, дон Кондор, я вырос на античной истории и литературе. Но и история более поздних времен мне не чужда. Стройные теории человеческих взаимоотношений не раз разбивались вмешательством чуждых и мрачных сил. - Так кто такой этот Орден? - Арамис, старательно растирая кисти рук, остановился напротив Кондора. С него стащили камзол в драке, он мерз с непривычки в сырой камере, но не подавал виду. – Чтобы бороться с врагом, неплохо было бы узнать о нем хоть что-то. Откуда он вообще взялся? - Понятия не имеем, - пожал плечами Кондор. – Мы как раз собирались выяснить это, когда события покатились с такой скоростью, что стало не до выяснения. - Это плохо, - Арамис уселся на какой-то камень, поежился: его начинал бить озноб, он вообще с трудом переносил холод, хотя годы в семинарии должны были бы его закалить. – Вы ведь изучаете историю, вы должны бы знать, что такие ордена из ниоткуда не появляются. Какие у них задачи, у этих монахов? Они чем-то похожи на тех монахов-рыцарей, которые завоевали Иерусалим. - Похожи, но не слишком, господин Арамис. Это безжалостная машина, отлично вооруженная, с железной дисциплиной и отличной выучкой. Они очень похожи на солдат Великого Рейха, впрочем, это будет намного позже вас, - он хотел улыбнуться, но не получилось. - И все же, как они появились в Арканаре, вы должны знать. - Первым появился дон Рэба, серая невзрачная личность, который сумел стать незаменимым у короля. - Он стал первым министром? - Соответственно. Этакий кардинал Ришелье. - Ни в коей мере! - голос Атоса, сильный и звучный, отразился от стен камеры, прозвучав как набат. – Судя по всему, это было серое ничтожество, выскочка, тогда как в лице кардинала, несмотря на все его недостатки и противоречия, мы имеем первого министра, защищающего интересы Франции. - И, тем не менее, дон Рэба привел в Арканар свой Орден, захватив в нем власть. Он был его боевым епископом, Орден подчинялся ему всецело. Но как Рэбе удалось поднять под свое начало несметное войско, и незаметно построить такой флот – мы не знаем. - А не могли они попасть в Арканар как и мы – из другого мира? – д’Артаньян озвучил догадку, которая родилась ранее у Атоса и Арамиса. - Из другого мира? – землянин оторопело переводил взгляд с одного собеседника на другого, благо, крохотное оконце, почти под сводами камеры, начало пропускать свет зарождавшегося утра. – Вы всерьез предполагаете такое? - Все возможно в этом удивительном мире: мы же попали в эту книгу, и не на Землю, а именно сюда. С тех пор, как мы оказались не в «Красной голубятне», где у нас должна была быть важная встреча, нас кидает с одной планеты на другую, с одного века – в другой. За эти недели или месяцы (считать не имеет смысла, мы все время перемещаемся, потеряв всякое представление о днях недели и месяцах) мы многое узнали, но не скажу, что поняли. – Атос, прищурившись, разглядывал в полумраке лица друзей. – Но скоро все закончится, дон Кондор. Бежать отсюда нам не удастся, а ни на какую сделку мы с этими упырями не пойдем. Остается надеяться, что ваши сподвижники все же найдут, откуда пришли эти чудовища, и дай Бог, сумеют их одолеть, не смущая себя и других излишней щепетильностью и ненужным человеколюбием. Война – вещь жестокая, дон Кондор, но мы к ней привыкли, она часть нашей жизни, и мы смотрим на нее, как на необходимость. - Вся беда в том, Атос, - Кондор с сочувствием посмотрел на француза, - что такие, как монахи, не появляются в готовом виде, их не выращивают в машинах. У каждого из них была мать, но воспитание их не несет влияния женщины. Эти люди – продукт общества, не знающего снисхождения, жалости и любви. Это машины смерти, рожденные человеком. Это очень трудно понять моему поколению, моим современникам, у которых все существование зиждется на любви к человеку. Мне бы жалеть их, как моральных уродов, убогих людей, а я – не могу. Уже не могу! Тот, у кого руки в крови, не может быть чист душой. - Истина и любовь рождаются в крови и грязи, как и человеческий ребенок, - негромко, но четко произнес Арамис. – Время быть с чистыми руками еще не пришло. Ни для вас, ни для нас. - Если вам удастся найти Ниру, постарайтесь увезти ее из этой страны, - попросил Атос. – Принцессе пока нечего делать в Арканаре: она станет добычей Ордена раньше, чем успеет осознать, что никто не станет ее прятать и спасать. Она… - он нахмурился, но надо было сказать все: - она мечтала о жизни в тихом месте, о браке, она… - Вы ей очень нравились, Атос. - Это всего лишь девичьи заблуждения. Ей нужен надежный друг, и мир, не похожий на нашу Францию. Заберите ее и мальчика на Землю. Со временем, когда они станут старше, они сами решат, нужно ли им вернуться. А пока… слышите шаги за дверью? Это за кем-то из нас. Прощаемся, на всякий случай? Пленники обнялись и вовремя: дверь с отвратительным скрипом отворилась и на пороге выросли четыре черных силуэта с клобуками. - Дон Кондор, пройдемте с нами, - проскрипел голос из мрака, затопившего коридор за дверью. Дон Кондор встал, и ни слова не говоря, вышел из камеры. Дверь захлопнулась. Солнечный зайчик дрожал на стене – единственное живое пятно в промозглом полумраке камеры.
Стелла: Глава 16. Голован Щекн Топот ног затих вдали, над головой. Нира осторожно осмотрелась: по ту сторону наспех восстановленной кладки была смерть, в том лазе, где они находились, впереди едва заметно просматривались какие-то выступы. Свет падал сбоку: там был или выход, или освещение было под углом. Велев Вилли сидеть на месте тихо, она осторожно пошла вперед, вытянув руки и ощупывая все неровности стен. Неожиданно рука уткнулась во что-то теплое и мягкое. - Не пугайся, - голос был странным, каким-то нечеловеческим. – Это я, Щекн. - Кто ты? – она отдернула руку, но пальцы уже успели ощутить короткую и нежную шерстку. - Щекн. Люди называют нас Голованами.* - Я не знаю вас, - Нира сжала кулачки, подавляя страх. – Как ты выглядишь? - Выйдем из этой норы – увидишь, - что-то, похожее на фырканье издало неведомое существо. – Зови мальчика и пойдем. - Как ты нас нашел? - Это моя профессия, как вы люди, говорите: искать. Меня Мак-Сим ** попросил. Не люблю подпространство, звездолеты эти ваши не люблю, но люблю Мак-Сима. - Так вас просили о помощи? Сюда прилетел этот Мак-Сим? - Зачем ему прилетать? Он попросил – я услышал, - лаконично ответило неведомое существо и исчезло. Нира позвала Вилли и вдвоем они пошли по туннелю, который очень быстро закончился выходом на поверхность. Девушка осторожно осмотрелась и едва не закричала: прямо перед собой она увидела крупного, с теленка, пса с огромной, массивной головой. Пес, сидя так, как сидят собаки, охорашивался: вылизывался, чесался, выкусывал у себя что-то между пальцев лап. Когда он посмотрел на девушку, у нее дрожь пошла по спине: взгляд был совсем не собачий, по-человечески мудрый и пристальный. - Ну, что, пойдем? – Голован Щекн встал, отряхнулся и деловито затрусил вперед, не оглядываясь; через какое-то время он все же обернулся и посмотрел на баронета. - Маленький человек, ты устал? - Вот еще! – гордо ответил мальчик, - что я, ползун? - Уже недалеко, - Щекн снова затрусил вперед. – Люди вас ждут. - Откуда ты знаешь? – не удержалась Нира. – Никого не видно. - Щекну не надо видеть, он знает. Они шли еще с полчаса, и челнок неожиданно появился словно бы ниоткуда. Два землянина у трапа помогли им забраться внутрь. Щекн заскочил в машину совсем как обычный пес и тут же принялся охорашиваться, тщательно вылизывая свою мягкую шкурку. - Ну, что, поехали? – пробурчал он недовольно. Звук человеческой речи рождался у него где-то в глубине, никакой артикуляции или движения не было заметно на лобастом лице с мощными челюстями. Уже на корабле Нира спросила у капитана: - Как вы нас нашли? Мы же были под землей. - Голованы живут в норах на Сарракше.*** Они руководствуются в поисках и ориентировании неизвестными нам органами чувств. Если бы не Щекн, мы бы никогда вас не нашли. Хорошо, что Румата много рассказывал Нире о своей Земле. Вспоминая его сказки, она старалась унять тоску и боль утрат. Она и ожидала только сказки, не собиралась принимать все, что должно было их ждать на планете, как что-то реальное. Перелет не занял много времени, а искусственная тяжесть помогла избежать нежелательных ощущений. Больше всех отсутствию невесомости радовался Голован: оказалось, что его соплеменники считают, что его унижают, подвешивая в пространстве между стенами корабля. С этим, сверхчувствительным народом всегда было сложно общаться, и понимал Щекна только один Максим Каммерер, который в свое время спас и вырастил Щекна. Считалось, что Голованы обладают паранормальными способностями, но они уклонялись от общения с людьми и, даже, в какой-то момент, ликвидировали свое посольство на Земле, едва почуяли, что в человечестве назревают изменения. Помощь Щекна в Арканаре была исключением из общего поведения Голованов, и по его бурчанию можно было понять, что у него дома будут проблемы с его руководством. Зато Земля оказалась сказкой на самом деле, сказкой, в которой им предстояло жить. Теплая, зеленая, чистая планета, где люди давно не знали войн, болезней, ненависти народов. Вилли наслаждался этой безбрежностью чувств и благожелательностью людей, втихомолку проливая слезы при мыслях о родителях. Первое время решено было оставить его с Нирой, они нужны были друг другу, поддерживая память о доме. Потом их начнут знакомить с Землей. Они знали, чего хотят в будущем: вернуться домой, но уже с такими знаниями, чтобы помочь своему народу выйти из страшного плена невежества и рабства. Школа Прогрессоров – вот их будущее и, кто знает, может быть, они все же встретятся с этими странными чужеземцами, потому что верить в смерть Атоса Нира решительно отказывалась. Девушка сидела у огромного окна, откуда, с высоты птичьего полета, просматривалась вся панорама Финского залива. Центр города оставался с нетронутыми памятниками старины, тщательно восстановленными и оберегаемыми. Зато вокруг взлетали шпили и арки современных строений, больше похожих на причудливые фантазии ее снов. Она была одна: баронета повели в библиотеку, где обещали показать, какие могут быть книги. Мальчик, уже имевший представление о печати, потому что его мать покупала все книги, которые можно было достать в Арканаре и в Соане, обожал рассматривать иллюстрации и карты, которыми обильно снабжали такие издания. На Земле книги были разные: их можно было держать в руках, ощущая их тяжесть и листая страницу за страницей, мусоля палец. Были и такие, которые можно было прочитать, лишь вставив кристаллик в специальный паз и читать призрак книги, который появлялся перед тобой. А можно было и попросить, и тебе выдавали точную копию той книжки, что тебе приглянулась. В этот раз Вилли получил необыкновенный подарок: он стал счастливым обладателем настоящей книги с картинками. Книга была очень старая, она грозила рассыпаться на странички, и ее ему подарили родители Антона. Того, кого он знал, как дона Румату Эсторского. Румата, как сказал его отец, любил эту книгу больше всех, и Вилли, перечитывая ее, всегда будет помнить об Антоне. Книга называлась «Три мушкетера» и написал ее писатель Дюма. Нире показалось, что небо обрушилось на нее. Трясущимися руками она схватила толстый, ветхий том, читая через страницы, пытаясь осознать, что произошло, ища знакомое имя, которое встречалось очень часто, и понимая, что вот сейчас, сию минуту, что-то изменится для нее в этой жизни. Случайно внимание привлекли слова: «Красная голубятня», и она уже не отвлекалась, читая строчку за строчкой, осмысливая чужую жизнь и не замечая, как стремительно темнеет в комнате. В ту минуту, как четверо друзей покинули гостиницу, чтобы сопроводить Ришелье, а точнее трое, потому что Атос вернулся потом для свидания с миледи, сверкнула гигантская молния и раздался оглушительный удар грома. Все погрузилось во мрак. * Голованы - мутанты собак, результат радиоактивного загрязнения планеты Сарракш. Появляются в "Обитаемом острове" и "Жук в муравейнике" ** Мак-Сим - Максим Каммерер. *** Сарракш - Планета Обитаемого острова.
Стелла: Глава 17. Конец - делу венец Дон Кондор вернулся в камеру часа через два, целый и почти невредимый: в полумраке не заметно было, что на скуле у него изрядная ссадина. - Ну, что? – нетерпеливый гасконец бросился к нему. - Пить дайте, - попросил Александр Васильевич, нетвердой рукой принимая кружку, протянутую Арамисом. Пил он долго и шумно: хотел привести себя в порядок за время, пока утолял жажду. Четверо французов молча ждали. - Нам сделали предложение, - сказал он, поставив наконец кружку на край убогого стола. - Принять которое было бы бесчестьем, - закончил фразу Атос. – Они предложили обмен? - Да. Но они никогда не поверят, что мы не знаем, где дети и вообще – живы ли они. - Это все, что они требуют? – уточнил Арамис. - Не только. Видите ли, они прознали про синтезатор. - Что это? – спросил Портос, которому понравилось незнакомое слово. - Такая машинка: загружаем опилки – получаем золотые монеты. Можете себе представить, как это для них важно! - Откуда они смогли узнать о нем? – поразился Атос, которого сам факт получения золота никак не взволновал. - О нем прознал еще дон Рэба: Антон вскользь упоминал в одном из последних донесений, что Рэбу поразила чистота исполнения самих монет: тут мы явно перестарались. Они не нашли синтезатор во время обыска у Руматы, потому и требуют, чтобы я выдал его местонахождение. Попади он в руки этих … - дальше последовало непонятное слово, - это окажется пострашнее выдачи принцессы. - Золото в преступных руках может обрушить не только власть в стране, но и уничтожить все и всех. - А как работает этот синтезатор? Даже если они найдут его, научиться получать из мусора золото – это не для их мозгов. Кондор промолчал: он подумал, что тайну эту не следует знать не только Ордену, но и мушкетерам, время которых не многим лучше и человеколюбивее времени Арканара. Лучше уж пусть каждый живет по своим законам и своим возможностям. - Синтезатор синхронизирован с биополем своего менеджера, - туманно ответил он, от души надеясь, что неопределенный ответ отобьет охоту разбираться в проблемах управления замысловатым прибором. Портос только присвистнул: у него наука вызывала живейшее желание ретироваться подальше. Д’Артаньян остро взглянул на дона Кондора: он понял, что этот человек не доверяет им до конца. Арамис, все еще нервно потиравший руки, насторожился: недоверие дона Кондора заставило его напрячься. Один Атос понимающе улыбнулся: что ж, он принимает нежелание выдавать хоть кому-то тайну, которая сделала бы владельца этой машины всемогущим. - Золото нам ни к чему, - грустно сказал он. – Не думаю, что наша жизнь представляет для них хоть какую-то ценность, они, не получив сведений от вас, сударь, примутся, скорее всего, за нас. А я не уверен, - добавил он как бы про себя, что смогу устоять, если они примутся пытать кого-нибудь из моих друзей. - Атос, до этого не дойдет: они же прекрасно понимают, что мы ничего не знаем, - попытался его успокоить Арамис, но Атос только улыбнулся так, как он один умел: насмешливо и нежно. - Как бы то ни было, друзья, выход у нас только один: молчать. Так мы сможем потянуть время. Может быть, нас успеют найти и вытащить отсюда ваши люди, дон Кондор, - предположил он, сам не слишком веря в свои слова. - Он что-то задумал, - шепнул д’Артаньян Арамису. – Мне не нравится его улыбка. - Мне тоже что-то не по себе, - признался Арамис. – будем настороже. Дверь, как всегда, открылась резко и шумно, впуская с десяток монахов. Клобуки были откинуты, полы длинных плащей подоткнуты под широкие кожаные ремни, закатанные до локтей рукава ряс обнажали мощные руки мясников, привыкших к тесаку и ножу. В их одинаковости было что-то страшное и отталкивающее. По знаку старшего два человека подошли к д’Артаньяну, и не слова не говоря, заломили ему руки назад. - Вы не того взяли, - звонкий, какой-то мальчишеский голос Атоса, заставил сержанта обернуться. - Что? – он шагнул к Атосу. - Я говорю, что этот юноша не может знать того, что могу вам сообщить я, - Атос властным жестом толкнул в грудь монаха, оторопевшего от этих слов. – Отпусти его, я готов идти с вами. То ли монах соображал медленно, то ли колебался, не решаясь нарушить приказ, граф де Ла Фер вырвал д’Артаньяна из рук стражников прежде, чем они успели ответить на его действия. - Уходи же, я знаю, как задержать их, потянуть время, - прошептал он на ухо другу, становясь на его место и сцепив руки за спиной. Этого было довольно: сержант подал знак, Атоса скрутили и потащили к дверям, не дав никому опомниться. Они были уже в дверях, когда стены сотряслись от громового удара и яркая вспышка высветила каждый камушек, каждую щель в камере. Пол затрясся, заходил ходуном, монахи, бросив Атоса с воплями, отталкивая друг друга помчались к дверям. Камера наполнилась странным, мерцающим светом, а лежащие на полу тела четырех французов медленно истаяли, исчезли, растворились в этом свете. Лишь тело дона Кондора осталось неподвижно на холодном полу камеры. Свет погас и ничто более не напоминало, что в тесной камере минуту назад было столько людей. Итан в задумчивости ходил по своему коттеджу, переставлял стулья, перекладывал подушки на диване, составил грязную посуду в посудомойку, потом обнаружил, что у него закончились капсулы Фейри для нее и мытье откладывается. Он старался себя занять хоть чем-то, но это мало помогало: мысли ходили по кругу, все время возвращаясь к четверке французов. Что-то пошло не так, он это ощущал каким-то шестым чувством. Беспомощность угнетала, он отчаянно хотел помочь, но о какой помощи можно говорить, если не знаешь, что вообще случилось. Как всегда, в минуты сомнений, он зашел в комнату, целиком отведенную под библиотеку. Книг было больше шести тысяч, тут была еще библиотека, которую вывезли его родители, считавшие, что самое главное, что они должны забрать с бывшей родины – это книги. Это было их главное богатство, которое они тщательно пополняли везде, куда не заносил их ветер туристических странствий. Книги выстроились вдоль стен в строгом порядке: по странам и по языкам, и порядок этот соблюдался неукоснительно. В любой момент, протянув руку, Итан мог найти нужную книгу в своей библиотеке. Он погладил корешки собрания Дюма: 98 томов, добытых благодаря знакомым. А вот знакомый затрепанный корешок «Трех мушкетеров» еще с той, самой первой Библиотеки приключений! Рядом – «20 лет спустя», хотя нет, что это? Рядом стоял томик «Трудно быть богом» Стругацких. Не менее любимых, но Стругацкие должны быть в другом шкафу, где советская фантастика. Кто-то рылся в его библиотеке, переставил книги… Итан решительно вытянул том советских классиков, плотно зажатый между трилогией Дюма… что-то мигнуло, погас свет, ощутимо качнуло пол… землетрясение? Когда включился свет, на полу, рядом с выпавшей из рук Итана книгой, слабо светил экран мобильника. Итан еще успел увидеть, как на нем высветилось имя д’Артаньяна. Вынув книгу, Итан разомкнул цепочку, которую установил Арамис, по рассеянности вернувший «Трудно быть богом» на место, ему не предназначенное, и замкнувший две Вселенные в одну цепь. В дверь стучали: настойчиво и властно. Стучали долго, потому что стук сопровождался уже и руганью. Д’Артаньян с трудом сел, потом, качаясь, как пьяный, встал и пошел открывать дверь: на пороге стоял Рошфор. - Вы что, с ума сошли, лейтенант? – граф был взбешен и не считал нужным скрывать это. – Что за вид? Вы что, успели так перепиться за то время, что ждали его светлость? Немедленно под арест! - Рошфор, вы нам не командир, нечего тут командовать за Тревиля! – пробасил Портос из какого-то темного угла. – Мы ждали его преосвященство тихо и мирно. - Погодите, Рошфор, - Атос, в свою очередь встал на ноги, - дайте сообразить, что произошло. - Произошло то, что я уже битых четверть часа не могу попасть в эту комнату, чтобы пройти к ждущему меня наверху человеку. Вы срываете важную встречу, нас могут не так понять! – Рошфор поспешно прошел мимо мушкетеров в полуоткрытую дверь. Спустя минуту за ним проследовал кардинал, сделав вид, что не заметил четверку друзей. - Что это было? – тихо спросил Портос, вопреки обыкновению задав вопрос по существу. - Это будет нам знатная трепка! – меланхолично ответил ему Арамис. – Все, господа, сидеть нам в Бастилии. - Ничего не помню! А ведь что-то случилось за то время, что мы ждали здесь кардинала! – воскликнул Атос, оглядывая товарищей. Но все выглядели более-менее обычно: потрепанные и уставшие, как после хорошо и весело проведенной ночи.
Стелла: Часть 3. ФАНТОМЫ Предисловие В романе Ксеркс «Париж» есть эпизодический персонаж, рыжекудрая девушка, попавшая в бордель «Серебряный кубок». Посетивший это заведение Атос, своим человеческим отношением завоевал ее любовь. Подаренный им кошелек с деньгами она хранила, как святыню, и находившиеся там деньги не взяла себе. Обстоятельства сложились таким образом, что этими деньгами она как-то выручила Атоса, который попал в неловкую ситуацию, но он не принял и не понял ее поступка, его он оскорбил. Позднее, Арамис помог этой девушке уйти в монастырь, но на память об Атосе раздобыл для нее цепочку друга.
Стелла: Вступление Дом Кирсанова продали, и теперь картонные ящики с его книгами горой громоздились в комнате у внуков. На специально поставленных огромных, под потолок, застекленных шкафах в гостиной, уже были расставлены те из них, чьи названия могли прочитать. Но треть библиотеки была на русском языке, и распределять их могли только по цвету корешков. С собраниями сочинений это было просто, но вот с теми, чьи красочные обложки ничего никому не говорили, было сложнее. И, потратив пару дней на обустройство библиотеки, которую дети Кирсанова решительно отказались продавать или отдать в городскую библиотеку, в которой еще можно было найти бумажные книги, сокровища покойного Итана Криса заняли свое место в новом доме. Так трилогия о Мушкетерах оказалась рядом с «Солярис» Станислава Лема. К чему это привело – в продолжении повести «Взаимопонимание».
Стелла: Глава 1. Портос От пламенеющих лучей солнц станция пряталась за щитами отражателей. Огромный кит дрейфовал над морем Солярис на высоте трехсот метров, ощетинившись антеннами и отражателями. Снаружи он сиял нестерпимым блеском, внутри же царил мягкий полумрак. Крис, понимая, что и сегодня ночью сон так просто не придет, зажег маленькую лампу у экрана персоналки: лучше он поработает в полной тишине, осмыслит все, что пришло в сообщении с Базы. Завтра у него будут гости, но не те, которых ждет любой обитатель станции. Собственно, он уже потерял всякую надежду, но упрямо торчит здесь который год, надеясь, в глубине души, что чудо свершится и Океан вернет ему Хари. Гости ожидаются необычные, он и сейчас не в состоянии поверить, что это реально, и что посланы они сюда не Океаном. Если бы не уверенность Кельвина, если бы не знание того, что вне планеты гостей быть не может, он бы посчитал все это очередным розыгрышем скучающих обитателей Базы. Но имена, стоявшие в сообщении, были снабжены и голограммами владельцев, соответствуя тем образам, что привлекли его с ранней юности своим неукротимым оптимизмом и верной дружбой четырех. Портос неохотно приоткрыл один глаз: ему показалось, что в комнате он не один. Чутье бывалого солдата его не обмануло: в кресле, у наглухо зашторенного окна во всю стену, кто-то сидел. Он открыл оба глаза и вздрогнул: на фоне темно-бордовой занавеси четко выделялся сухой профиль Клариссы. Прокурорша выглядела много моложе той, что запомнилась Портосу в последние дни своей болезни. Это была мадам Кокнар тех дней, когда они только начали встречаться. И платье на ней было то же, что было на Клариссе в первый день их знакомства: удивительно, что он его запомнил. Кларисса сидела неподвижно, прикрыв глаза, уйдя в себя. Так она сидела, прислушиваясь к червяку, точившему ее изнутри, в последний свой месяц, но теперь ее моложавый вид и внутренняя сосредоточенность смертельно больного человека создавали диссонанс, который Портос ощутил за несколько минут наблюдений за женой, но который объяснить бы никогда не смог. Он лежал не шевелясь, еще во власти сна, и пытался понять, где он: в Пьерфоне или Париже? Потом память подсказала: это все же Париж, мэтр Кокнар уехал по делам, а они с Клариссой воспользовались моментом. Мушкетон не проболтается, они у него дома (небывалый случай, Портос никогда не водил к себе женщин), а вот о молчании кокнаровских писарей подумать необходимо. Кларисса открыла глаза и пересела на постель к Портосу. Пружины матраса мягко просели под новым весом, и Портос недоуменно вскинул брови: у него на парижской квартире был тощий тюфячок, но никак не пуховик. Так где же он, черт побери? И тут же память выдала ему: станция над океаном Соляриса. Этот жидкий монстр и мадам Кокнар? Что тут общего? - Мой милый Исаак, - Кларисса строго взглянула на своего друга (или все же мужа?), - я никоим образом не собиралась нарушать ваш сон, но все же не пора ли встать? Солнце уже высоко. - День был очень утомительным, - пробурчал Портос в подушку, совсем по-детски пытаясь оттянуть момент вставания. Он даже сделал попытку натянуть одеяло на голову, но Кларисса встала и одним движением распахнула штору. Ослепительный свет залил комнату, беспощадно-яркий и неземной. В этом свете все предметы потеряли объем, стали выглядеть плоскими силуэтами. Прятаться от реальности стало бессмысленным, и Портос вскочил с постели. И растеряно захлопал глазами: обстановка была совершенно незнакома, но то, что это не его парижская квартира и не спальня в Пьерфоне, стало ясно сразу. И почти одновременно он вспомнил все, что происходило накануне. Как они оказались на Базе, вдали от Земли, в нескольких месяцах полета от Солнечной системы, он так и не понял. Хотя объясняли им долго и, наверное, доходчиво, потому что даже не любивший науки д’Артаньян кивал и хмурился. Портос же предпочел не вникать, положившись, по обыкновению, на друзей. Но с базы уходил к Солярису очередной челнок, и они отправились на станцию все вчетвером. Зачем? Как понял Портос, попытаться войти в контакт с этим Океаном, который после последнего эксперимента с жестким облучением игнорировал все попытки установить с ним связь. Чем они, такие же люди, могли заинтересовать его, Портосу не было интересно, но он всегда следовал за друзьями, если они влезали в очередное приключение. Зря, видно, не поинтересовался, потому что появление мадам Кокнар объяснить он себе не мог. Но она была здесь, рядом, и он даже не испугался, хотя, если подумать, она умерла еще тогда, в той жизни, первой и настоящей, что прожил он во Франции. Не доверяя себе до конца, Портос подошел и положил свою тяжелую руку на плечо Клариссы. Она чуть обернулась к нему и прижалась щекой к его руке: словно кошка, которая ластится к хозяину. Щека была теплая и мягкая: женщина была самая настоящая. И Портос искренне порадовался, потому что вдруг понял, что именно Клариссы, заботливой и преданной, ему не хватало. Рядом с ней большой и, наивный во многом, дю Валлон чувствовал себя мальчишкой, которому если и попеняют за шалости, то все равно простят и поцелуют. Кларисса была надежной пристанью для Портоса, и он всегда ценил это свое положение, хотя никогда не признавался в этом жене. - Вы бы хотели, чтобы свет был не таким ярким? – Кларисса немного растеряно оглянулась вокруг себя. – Но я не знаю, как уменьшить его. - Я тоже, - признался Портос, посмеиваясь про себя, но чувствуя какой-то странный дискомфорт: он машинально натянул на себя приготовленный комбинезон, а на женщине было надето тяжелое платье начала 20-х годов 17 века, то самое, которая она всегда одевала на их свидания. – Милочка, может вам стоит переодеться, - почти робко предложил он. – Я думаю, вам не сложно будет найти подходящее платье. - Мне удобно в моем, - довольно резко осадила его мадам Кокнар. – Мне, конечно, непривычно вас видеть в таком облачении, но не все ли равно, раз мы здесь вдвоем. Если вам удобно – ради Бога, но мне предоставьте выбирать самой! - Напрасно вы сердитесь, дорогая моя, я ведь только предложил, - Портос был смущен таким резким сопротивлением. – Я подумал, что ваш наряд вам будет мешать в этой обстановке, но, если вы его предпочитаете, вам и выбирать. И все же, я сейчас ненадолго отлучусь, а вы посмотрите, что в шкафу. - Отлучитесь? Кларисса страшно побледнела. – Уйдете без меня? Это исключено, вы не посмеете оставить меня здесь одну! - Но я не могу отправиться с вами: друзья не поймут меня, Кларисса! - Какие еще друзья? – растерялась женщина. - Мои! Те самые, о которых я вам столько рассказывал! Вы их видели на нашей свадьбе. - Я никого из них не помню, - поджала тонкие губы вдова Кокнара. – Меня они не интересуют, - она вздернула подбородок, - я не потерплю, чтобы между вами и мной становились какие-то друзья. Если вам так хочется их видеть, пусть приходят сюда. Но вас я никуда не пущу: это странное место и еще неизвестно, что вам может грозить вне этой комнаты. - Кларисса, вы преувеличиваете опасность, которая мне может угрожать. Уверяю вас, мне ничего не грозит, да и уходить надолго я не намерен, - Портос сделал попытку двинуться к двери, но не тут-то было. Кларисса кинулась ему наперерез, уцепилась за его комбинезон и грохнулась на колени, не обращая внимания на то, что ее ноги уже не столь крепки, чтобы выдерживать подобные удары. - Не пу-щу! – по складам, но непререкаемым тоном заявила она. – Исаак, хочешь идти, пойдешь только со мной! - Я же не ребенок, чтобы слушаться ваших приказаний, мадам дю Валлон! – Портос сделал движение, чтобы вырваться от жены и с ужасом обнаружил, что он не в состоянии сдвинуться с места. Кларисса удерживала его на месте с невероятной силой, и Портосу стало по-настоящему страшно: в этот миг его супруга уже ничем не напоминала сухонькую стареющую женщину; за его ноги цеплялся монстр. Неизвестно, чем бы кончилось дело, но в дверь постучали и на пороге появился д’Артаньян. Скульптурная группа из друга Портоса и дамы, сразу признанной мушкетером, как вдова Кокнар, заставила д’Артаньяна впасть в ступор. В отличие от дю Валлона, гасконец сразу ухватил суть дела: он не зря внимательно слушал, что ему рассказали о контактах с Океаном. - А, Портос! Так у вас гостья! – воскликнул д’Артаньян, не удержавшись, и тут же закрыл рот, отступив перед госпожой Клариссой. - Гостья?! Вы слышите, господин барон, этот человек осмелился назвать меня «гостьей», - пылая гневом, дама вскочила на ноги и двинулась, сжав кулачки, на опешившего д’Артаньяна. – Кто вы такой, сударь, что называете меня гостьей моего собственного мужа? - Я д’Артаньян, но я не обязан… - находчивый гасконец смутился: все, что ему рассказывали о «гостях», померкло перед представшей ему картиной праведного гнева бывшей прокурорши, которая на деле была всего лишь фантомом. Кажется, Портос еще не до конца уяснил себе, что его уже удостоили контактом и мялся, не зная, как себя вести. - Вы находитесь в доме господина дю Валлона, вы его гость, и извольте соблюдать должное почтение к хозяину и его супруге. Не важно, друг вы господина Портоса или просто посетитель, вы должны уважать его положение знатного дворянина. А вы вламываетесь без стука… - Прошу прощения, ма…мадам, но двери на станции, если их не заблокировали, открываются автоматически. - Я этого не знал, - пробормотал Портос. – Д’Артаньян, входите, вы очень кстати пришли. Кларисса не посмела возразить, но в знак протеста ушла и уселась в углу, прямая и неприступная, как древняя весталка. Д’Артаньян, несмотря на необычность ситуации, чувствовал, что давится от смеха: видно, в мыслях и чувствах достойного барона царила именно такая госпожа прокурорша. Она пришла к нему из подсознания, и пришла такой, какой помнил и знал ее Портос. - Какие планы у вас на сегодня? – спросил д’Артаньян, чтобы спросить хоть что-то. - Прежде всего позавтракать, я очень голоден. - Мы можем заказать еду сюда, - подала голос из своего угла прокурорша. - Прошу прощения, мадам, но здесь не трактир, - не без злорадства сообщил д’Артаньян. – Если вы голодны, придется пройти в кают-компанию. Кухня там. - Мне не хочется есть, - не без удивления сообщила Кларисса. – Но я с удовольствием сопровожу вас и супруга. - Нам бы хотелось позавтракать в чисто мужской компании, - без особых церемоний поставил все точки над «i» гасконец, которому начал надоедать этот полу светский спор. - Вы хотите пойти и оставить меня здесь? – с ужасом, меняясь в лице, пролепетала Кларисса. - Мы ненадолго, дорогая, - поспешно вскочил Портос, делая шаг к двери. И тут д’Артаньян увидел, как сухопарая Кларисса, не замечая своей длинной юбки, одним огромным прыжком преодолела расстояние в несколько метров и ухватила Портоса за ноги. Барон не удержался на ногах и уселся на пол. Кларисса вмиг растеряла свой запал и теперь, забыв о присутствии постороннего человека, разразилась рыданиями, повергнув в полную растерянность своего супруга. В еще большей растерянности пребывал д’Артаньян, которому, несмотря на абсурдность происходящего, было по--настоящему неловко. - Вот что, Портос, - бывший капитан мушкетеров дернул себя за ус, - я пойду, позабочусь о завтраке, а вы тут решайте без меня. В конце концов, приводите свою прокуроршу, раз она не может без вас и секунды пробыть. - Вам не мешает помнить, что я уже давно не прокурорская жена, а баронесс дю Валлон де Брасье де Пьерфон, - гордо выпрямилась Кларисса, и вытирая слезы поднялась на ноги, оттолкнув руку Портоса. - Ох, простите, не учел, - и отвесив почти шутовской поклон, д’Артаньян вышел, аккуратно притворив за собой дверь.
Стелла: Глава 2. Кельвин Крис Кельвин сидел в библиотеке, примыкавшей к кают-компании, и допивал свой кофе, когда в библиотеку заявился француз. Д’Артаньян был несколько растерян, и не старался скрыть это. - Доброе утро! – приветствовал он старожила Кельвина. – Вы бы не смогли мне помочь, Крис? - Охотно! А в чем у вас затруднения, господин мушкетер? - У меня проблемы с вашей кухней, не получается заказать завтрак. - О, в этом случае проблем быть не должно, - рассмеялся Кельвин. – Я вам покажу, где что находится, так как линия доставки здесь отсутствует. Мы все делаем сами из набора продуктов. Проголодались со вчерашнего дня? - Зверски. А тут еще и наш друг Портос не может вырваться от своей супруги, так что придется подумать и о том, чтобы ее накормить. - У господина Портоса… гость? – не веря в удачу хриплым голосом спросил Кельвин. - Увы… - Но ведь это невероятное везение, - Крис вскочил, едва не опрокинув чашку с недопитым кофе. – Не успели вы прилететь, и Он отреагировал. - Кто «он»? - не понял д’Артаньян. - Океан Соляриса. Он сразу ощутил, что на станции появились новые люди, и вы его заинтересовали. Жена вашего друга – это фантомный гость, с их помощью Океан изучает людей. - Тогда почему гость только у Портоса? - Не торопите события. Гости не приходят по заказу. Вы никогда не сможете предугадать, кто явится к вам, - хмуро ответил Крис, идя к кухонному автомату. – Гость – это ваша совесть, ваше подсознание. Что оно вам выдаст, то вы и увидите. И еще не факт, что вам захочется, чтобы кто-то увидел вашего гостя, - добавил он, мрачнея на глазах. – Люди, работавшие на станции ранее, не долго оставались на ней после того, как избавились от своих фантомов. Не всякая психика способна выдержать подобное. - Вы уверены в этом? – в голосе француза прозвучало недоверие. - Уверен. Я психолог на этой станции, и поверьте мне, кое-что понимаю в вывертах сознания. Но и у меня был шок, от того, какой гость явился ко мне. - Простите, если буду бестактным, вы не обязаны отвечать на мой вопрос, - д’Артаньян вскинул глаза на Кельвина, который разбирал упаковки в холодильном шкафу. – Но этот гость – это всегда человек? - Я не знаю. У меня это была любимая женщина, - с неожиданной прямотой признался Крис. - Что было у других, я не знаю. Спрашивать было бы неприлично и жестоко. Да, я хочу всех вас предупредить: гости обладают нечеловеческой силой, но не способны причинить вред своему хозяину. А вот хозяин – может, - добавил он едва слышным шепотом. Дальше Кельвин не стал ничего объяснять тем более, что пришел Портос с неотступно следовавшей за ним Клариссой. Баронесса держала под руку Портоса, а у того был смущенный и растерянный вид. Кларисса не удостоила д’Артаньяна даже улыбки, зато сделала очень милый книксен, будучи представлена Кельвину. Затем она уселась в одно из кресел, предварительно вооружившись первой попавшейся книгой, но не читала, а не сводила глаз с Портоса, словно опасаясь, что он куда-то исчезнет. - А где наши друзья? – спросил Портос, который искал повода хоть на несколько минут избавиться от общества своей супруги. – Может, стоит пойти их позвать? - Есть захотят – придут, - съехидничал д’Артаньян. – А вдруг и у них гости, которые не хотят с ними расстаться. - Идите сюда, господин Портос, я объясню вам, как пользоваться нашим кухонным автоматом, - позвал дю Валлона Крис. – Если что, лучше я схожу за вашими друзьями, как-никак, я здесь пока старший.
Стелла: Глава 3. Арамис К Арамису гость пришел во сне, хотя сном все происходящее назвать было сложно. Предельная реальность происходящего не давала ему понять, что действительно, а что – результат его разыгравшегося воображения. Синяя комната в Во, которую он избрал для своих покоев, была отличной декорацией к тому, что происходило. Он, вместе с Филиппом наблюдали сквозь одно из окон, как ложится спать король, и вдруг дверь отворилась и вошел Фуке. Заговорщики растерялись, они не были готовы к провалу своего замысла. Арамис первый сумел взять себя в руки, растерянное лицо сюринтенданта дало ваннскому епископу те несколько мгновений, которых ему оказалось достаточно, чтобы овладеть ситуацией. - Дорогой господин Фуке, вы как никогда пришли вовремя. Я сегодня собирался представить вам его светлость принца Филиппа. - Принца? – у Фуке едва хватило сил, чтобы выговорить это имя. - Его светлость – брат-близнец нашего августейшего монарха. Волею своих родителей и кардинала Ришелье, принц содержался в безвестности, и я не смог смотреть равнодушно на эту вопиющую несправедливость. - И вы осмелились пригласить принца на торжество в Во? – постепенно приходя в себя процедил Фуке. – Пригласить без моего ведома? - Господин Фуке, но вы сами дали мне роль распорядителя празднества. Я лишь восстановил справедливость. - Вы всего лишь готовите какую-то неслыханную провокацию, д’Эрбле! – хрипло выдавил из себя Фуке, сразу почуявший, что епископ Ваннский ничего не делает из одного только чувства справедливости. – И вы готовите ее в моем доме, презрев все правила гостеприимства, - Никола Фуке подошел вплотную к Арамису, вытянувшемуся во весь рост и занес руку, словно собираясь ударить бывшего мушкетера. После этих слов Арамис почувствовал, как ужас хватает его за горло, как теряют очертания, растворяются в воздухе стены и обстановка комнаты под куполом, как исчезает принц и только фигура Фуке по-прежнему нависала над ним с занесенной рукой. Он подскочил на постели, трясущейся рукой оттер холодный пот, струящийся по лицу, и понял, что рядом с его кроватью стоит принц Филипп и, опершись рукой о стену, внимательно рассматривает его. «У меня гость» - промелькнуло в голове у Арамиса. – «А я почти забыл, что он был в моей жизни. Из каких же глубин памяти выплыл этот несчастный, если я никогда не вспоминал о нем? Или я просто заставил себя забыть?» - Вы удивлены, что видите меня? – произнес молодой принц, все так же внимательно рассматривавший Арамиса. – Вы чем-то напуганы? - Дурной сон, - пробормотал д’Эрбле. - Вы не ожидали увидеть меня? Но после того, как мы с вами расстались, произошло столько всего! «Странно, совсем непонятно, - напряженно старался понять Арамис. – Принц помнит то, что я узнал уже из книги. Когда он храбро исполнял свою роль, я не мог видеть этого: мы с Портосом уже неслись во весь опор к замку Атоса, а потом начался весь этот кошмар с Бель-Илем и Локмарией. Кажется, я попал в скверную историю» - Я должен вам рассказать все, что со мной произошло! – горячо заговорил молодой человек. – Это все было так ужасно! Меня не приняли в моей собственной семье, моя мать разрешила бросить меня в застенок, брат, мой родной брат… Ах, господин д’Эрбле, ну почему вас не было со мной, почему вы, так много мне пообещав, поманив властью, оставили меня наедине с врагами? Арамис молчал; что он мог ответить этому существу, которое теперь, приняв личину принца, укоряло его в совершенном предательстве? Нет, он не струсил: он никогда не был трусом, даже в его любви с Мари. Он тогда сделал выбор, очередной выбор в своей жизни, и в этом выборе уже не было места для близнеца короля. Все его мысли были о поражении, о том, что он так глупо просчитался, что он подставил ни в чем не повинного Портоса и, конечно, о том, как спастись, как успеть добраться до Бель-Иля. Но прошло так много времени и выяснилось, что память его сохранила то, что он так старался забыть. Сохранила и прислала ему этого странного принца, который стоял перед ним воплощением просчета, укора в бездействии и непротивлении злу. То, что он не решился сказать сам себе, сказал ему Филипп: «ну почему вас не было со мной, почему вы, так много мне пообещав, поманив властью, оставили меня наедине с врагами?» И ему нечего ответить на эти слова, он сам решил, что нечего спасать того, кто был обречен изначально. На что он обрек несчастного принца, Арамис даже не задумался. И, только читая в спешке главы о проваленном им самим заговоре, почувствовал он, как что-то шевельнулось в душе: то ли раскаяние, то ли сожаление, а скорее всего – досада. Не зря он не решился рассказать всю правду Атосу, но это ничего не изменило: Атос знал его, его сердце, его душу, и все сумел понять и без слов. Чувство вины за ложь мучило Арамиса даже тогда, когда Атос простил его, но Рене д’Эрбле знал, что уже никогда не будет в их отношениях того бесконечного доверия, что сопровождало их юность и зрелость. Неплохо было бы сделать так, чтобы друзья не увидели принца. Не самый приятный для Арамиса вариант, если все смогут лицезреть этот укор его совести. И что скажет Атос? От одной только мысли, как среагирует друг на появление принца, Арамиса бросило в холод. Граф, как и каждый из друзей, знает, что представляют из себя фантомы и, увидев королевского близнеца, сразу поймет, какие мысли преследовали Арамиса. Может быть, он тогда простит Рене, убедится, что для епископа не прошло бесследно случившееся в Во-ле-Виконт, и окончательно совесть он все же не потерял? Неплохо было бы встретиться с Атосом наедине, и Арамис, наскоро приводя себя в порядок, заговорил с Филиппом о том, что ему нужно повидаться с одним человеком, но разговор этот ему нужен без свидетелей. Лицо мнимого принца исказилось до неузнаваемости. - Я больше никуда не отпущу вас, господин д’Эрбле, - нервная дрожь заставила принца сгорбиться, он лихорадочно сжимал кулаки, расхаживая по комнате. – Вы обещали стать мне отцом, обещали мне власть и трон, обещали блеск, которого я был лишен в застенке. Теперь вы просто хотите еще раз удрать от меня! Вы обещали мне свободу, но где она? – резким движением Филипп отдернул штору и перед его глазами гигантская темно-красная волна плазмы, поднявшись на немыслимую высоту, лизнула борт станции кружевным языком пены. Принц в ужасе отшатнулся, потом приник к прозрачной стене, пытаясь разглядеть в мелькании волн что-то знакомое, но это был чуждый человеческому глазу пейзаж. Арамис про себя отметил, что фантом не принимает Океан, как нечто родственное, не видит себя порождением Соляриса. - Где мы? Это не похоже на Францию, - потрясенный всем происходящим, Филипп, скользнув руками по стеклу, бессильно опустился на пушистый ковер, покрывавший пол каюты. - Я затрудняюсь вам объяснить, где мы находимся. Это не Земля, все, что я могу вам сказать. - Не Земля? – по-детски испуганный взгляд широко распахнутых глаз заставил Арамиса отступить к дверям, и Филипп принял его движение за попытку улизнуть из комнаты. - Нет, только не это! – фантом бросился за Арамисом, за спиной которого отворилась дверь в каюту, и на пороге появился Крис Кельвин. - Что у вас происходит? Я звонил, но никто мне и не подумал ответить. Дверь у вас, господин д’Эрбле, не заперта. О, да у вас гость! – Кельвин невольно сделал шаг назад, в коридор. - Как видите, я не один, с досадой пробормотал Арамис. – Ко мне тоже явились. Пока они обменялись этими словами, Филипп не спускал глаз с вошедшего, жадно рассматривая Кельвина, переводя глаза с него на Арамиса. - Как вы странно одеты! – воскликнул он, разобравшись в различиях своего, по последнему слову придворной моды, костюму и тем, как были одеты Арамис и Кельвин. – Что за чуднАя мода? Действительно, фантом явился к д’Эрбле в том виде, в котором тот в последний раз видел принца: одетого в черный бархатный камзол, с распахнутой на груди рубашкой, без жабо. Этот костюм настолько был непохож на плотно обтягивающие фигуру комбинезоны, принятые для обитателей станции, что оба землянина невольно переглянулись. Что ж, раз фантом заметил это несоответствие, есть повод удовлетворить его любопытство, решил про себя Кельвин. Но, сначала, пусть это сделает француз. «И все же, как удивительно быстро среагировал на их появление Океан. Неужто, он почуял эфемерность этих четырех людей или нашел сходство с фантомами: и те, и другие – порождение человеческого воображения», - Крис сам удивился своей догадке. Может быть, удастся перекинуть через эти книжные порождения мостик и к людям? И тогда он сможет увидеть Хари. Он согласен остаться с ней здесь до конца своих дней, он поклянется в этом, Океан должен понять и принять его решение. - Я жду вас в библиотеке, - кивнул Арамису Крис, делая шаг к двери. - Погодите, я с вами, - поспешно ответил ему Арамис, делая попытку перешагнуть порог, и понимая, что ему не скрыться: Филипп оказался в коридоре раньше их с Кельвином, словно перетек из одной емкости в другую. Потрясенный увиденным, Арамис замер, не решаясь двинуться дальше, но Кельвин, сориентировавшийся раньше его и имевший уже опыт общения с фантомами, непринужденно подхватил француза под руку. Они пошли по коридору, опоясывавшему станцию на жилом уровне, а Филипп покорно следовал за ними, отставая на несколько шагов, но не спуская с них глаз. В библиотеке их ждали Портос с Клариссой и Атос с д’Артаньяном. Гасконец, увидев, кто пришел, не сдержался, присвистнув, как мальчишка. Атос промолчал, только брови взметнулись, как два крыла у птицы, зато Портос, охнув от изумления, вскочил со стула: еще мгновение, и он бы склонился в поклоне. Но ни у кого из бывших мушкетеров не возникло сомнения, что перед ними близнец короля Луи XIV, как не возникло сомнений, почему именно он оказался больной совестью Арамиса. Портос, хотя никогда не поднимал эту тему ни в разговорах друзей, ни в беседах с Арамисом, в отличие от последнего много думал о несчастном узнике. И хотя история эта имела для достойного барона трагический финал, он никогда не рассматривал принца, как причину своей смерти. Неиссякаемое жизнелюбие Портоса давало ему силы не вникать в смысл тайных манипуляций ванского епископа, но то, как он поступил с принцем, поразило Портоса. Ему было не просто жаль узника, он с радостью пришел бы ему на помощь, если бы знал, как это сделать. И вот теперь, видя принца, робко стоявшего у входа, он сделал было движение, чтобы подойти и поприветствовать его, как положено приветствовать особу королевской крови, но Кларисс опередила своего супруга. - Какой милый молодой человек! – воскликнула дама, вскочив со своего места и решительно приблизившись к принцу. – Что же вы застыли на пороге, друг мой! Заходите, мы рады будем видеть еще одного гостя! Присутствующие содрогнулись от последней фразы, а Криса просто передернуло: жена Портоса решила устроить здесь великосветский салон по примеру мольеровской Селимены? Как быстро фантом адаптировался к обстановке! Не в пример Клариссе, Хари не могла обойтись без своего хозяина довольно долгое время. Она робко держалась в стороне, максимум, на который она пошла, это переговоры с Сарториусом за спиной Криса. Но она чувствовала и знала, что она всего лишь отражение чувств и воспоминаний Кельвина, и никогда не сможет стать свободной от него. Это знание ее и убило. А фантом вдовы Кокнар уже чувствовал себя хозяйкой в доме и рад был принимать гостей. Кларисса явно оставалась в памяти Портоса почитательницей знатных особ, а в госте она сразу разглядела аристократа. Впрочем, по осторожным взглядам, которые она бросала в сторону Атоса, можно было догадаться, что он тоже произвел на нее впечатление. «Веселая компания собирается на станции,» - подумал Кельвин, оглядывая своих гостей. - «Интересно, кого приведут д’Артаньян и Атос? И придет ли ко мне кто-нибудь? И, самое главное: сколько это все продлится?» Но, пока что, Атос и д’Артаньян оставались наблюдателями, которым явно было не по себе. Мадам дю Валлон решительно взяла инициативу в свои руки. Она, на удивление быстро, сообразила, как управиться с кухонным автоматом и, вспомнив некоторые навыки из дома своего бывшего супруга, принялась быстро и ловко сервировать стол. Так же безошибочно и, согласно ранжиру, рассадила она всех присутствующих. Обитатели станции настолько были ошеломлены таким положением дел, что последовали приглашению занять места за столом без возражений. - Ну, Портос, друг мой, не ожидал, что у вас такое воображение, - прошептал ему на ухо д’Артаньян. - В каком смысле? – не понял Портос, взявшись за куриную ногу в золотистой корочке, которую ему положила на тарелку супруга. - Я никогда не думал, что госпожа прокурорша до такой степени завоевала ваше сердце, - все так же шепотом ответил гасконец и тут же пожалел о своих словах: Портос обиделся, и даже не подумал скрывать свою реакцию от друга. - Вы не правы, капитан, - Портос сделал мощный глоток вина, удивленно поднял брови, не ожидая, что оно окажется таким хорошим, и закончил фразу взмахом руки. – Моя жена – это моя крепость! Д’Артаньян перевел взгляд с самодовольно улыбающегося Портоса на фантом мадам Кокнар, хлопочущий вокруг фантома принца, и замотал головой, пытаясь стряхнуть с себя наваждение. Но наваждением это назвать нельзя было: слишком реальны, слишком осязаемы были эти дубли некогда существовавших людей. - Послушайте! – гасконец постучал ножом по ножке своего бокала и тот отозвался жалобным звоном. - Послушайте, господа! Вам не кажется, что так продолжаться дальше не может! - Все еще и не началось толком, - остановил его Атос с самым мрачным видом. – Не ко всем еще явились гости. Ни вы, д’Артаньян, ни я, даже предположить не можем, кто заявится к нам из нашей памяти. Что до меня, то я вообще не уверен, что смогу вас познакомить с тем, кого я предполагаю увидеть. Да и нужно ли нам это? - Атос, вы готовы сидеть со своим будущим гостем в одиночестве, не выходя никуда и никого, не принимая? – удивился Кельвин. – Это же обречь себя на добровольное заключение неизвестно на какой срок. - Наш прилет на станцию предполагал и такое, - пожал плечами Атос. – К тому же, вы же в курсе, что наш визит призван стимулировать контакт с Океаном. Как видите, это чудище практически сразу учуяло, что гости в этот раз не совсем обычные: мы ведь тоже порождение чьего-то разума. - Господа, я не понимаю, о чем вы говорите? – вмешался Филипп. Мне не ясно, о каком Океане идет речь, я не понимаю, почему вы считаете меня порождением чьего-то разума? Я чувствую только, что у меня с господином д’Эрбле тесная духовная связь, - он бросил удивленный взгляд на Арамиса, у которого вырвалось протестующее восклицание, - и я не понимаю, почему мое присутствие обременяет окружающих? Глубокое молчание последовало за его словами, потом Кельвин, понимая, что его объяснение будет выглядеть безжалостным и для фантомов, и для самих бывших мушкетеров, все же нарушил тишину. - К каждому из нас, людей, у Океана свое отношение. Мы для него такой же объект изучения, как и Он для нас. Но этот океан мыслящей протоплазмы, что вы можете видеть с высоты нашей станции, изучает людей, посылая нам образы из нашей собственной памяти. Они, воплощенные в вас, мадам, и в вас, месье, - мостик, по которому Океан получает информацию, глубинную информацию о человеческой психике и ее возможностях. Видимо, ему в первую очередь важно знать, как и почему формируется у человека мышление. Те, кто пришел к господину Портосу и к вам, господин Арамис, - это то, что больше всего беспокоило вашу совесть и ваше сознание. У меня тоже был гость, но он не пожелал оставаться со мной, и он (вернее она), сумел найти, как уйти отсюда. - Вы хотите сказать, что ваш гость умер? – дрогнувшим голосом спросила Кларисса и Кельвин с изумлением посмотрел в ее сторону: гости оказались очень сообразительными и не в пример Хари, робкой и не понимающей поначалу, ухватывали многое между слов. - Фантомы, простите мне мою терминологию, «гости» - бессмертны, - после крошечной паузы пояснил он. - Так куда ушла ваша гостья? – настойчиво продолжила допрос женщина. - Она нашла способ исчезнуть, но я надеюсь на ее возвращение, - глухо ответил Кельвин, пряча взгляд. – Очень надеюсь, иначе бы вас на станции встретил бы кто-нибудь другой. Тяжелое молчание после его слов накрыло библиотеку словно одеялом, погасившим все желания и все вопросы. Торопливо доев и, по жесту Кельвина, взявшего на себя уборку грязной посуды со стола, компания разошлась по своим каютам. Портос ушел под руку с женой, Арамис и Филипп удалились, не глядя друг на друга. Атос сделал знак д’Артаньяну, и тот последовал за графом в его комнату.
Стелла: Глава 4. Атос - Атос, вы уверены, что мы поступили правильно, согласившись на этот эксперимент? – спросил д’Артаньян, когда за ними затворилась дверь каюты. – Черт знает еще, что нам пошлет этот Океан! - Что он может нам послать страшнее наших страстей? - горько усмехнулся граф де Ла Фер. - Вы не боитесь, Атос? - Бояться самого себя после всего, что пришлось повидать и пережить в жизни, Шарль? Для меня не было ничего страшнее ждать смерти сына, а потом увидеть все это в видении, которое мне дал узреть Господь. После этого я просто не знаю, чего мне бояться. - Рауль не захотел участвовать во всем этом? - Не захотел… он боялся, что к нему может прийти Луиза и все начнется сначала. Я не стал его переубеждать: он самостоятельный человек и у него свое представление о жизни. Вы ведь знаете не хуже меня, мой друг, что чем дальше, тем больше мы становимся людьми. Людьми в той мере, в которой это дано героям книг в литературных мирах. - Так вы считаете, что мир Соляриса… - Не сомневаюсь, мой верный друг. Кто-то опять намудрил с книгами. Но меня это не пугает, я рад тому, что мы живем так, как хотелось бы нам жить, и наши поступки обусловлены уже только нашими желаниями и нашим участием в жизни, а не тем, как нас регламентируют книжные условности, заданные автором. Мы свободны, д’Артаньян, а я более всего ценю свободу воли. - Но вы меня позвали к себе, чтобы что-то мне сказать, Атос? – д’Артаньян, отлично зная своего друга, который и шага не делал бесцельно, если ситуация накалялась, выжидающе посмотрел на графа. - Да, вы правы. Я хотел вас предупредить, что все возможно: возможно, что мой гость окажется таковым, что я стану пленником собственной фантазии. Вас не должно это пугать, потому что, если я верно понимаю ситуацию, фантом никогда не покусится на хозяина; это для него самого будет смертью: он существует, только подпитываясь энергией своего создателя. Но может случиться и так, что это создание не потерпит никого между собой и мной. Берегитесь этого и не пытайтесь что-то изменить: фантомы обладают нечеловеческой силой. - Вы понимаете, что требуете от нас невозможного, Атос? Мы никогда не сможем просто наблюдать, как вас… - гасконец замолчал, остановленный странной улыбкой Атоса. - Я вас предупредил о возможной ситуации, но я не утверждаю, что это так будет, - Атос задержал дыхание. – Это все, что я хотел вам пока сказать, Шарль. Я чувствую, что сегодня ко мне придут. Возможно, и ваша очередь принять гостя наступит этой же ночью, д’Артаньян. Изменить что-то не в нашей власти. Будем готовы к чудесам. - Да уж, к чудесам, - фыркнул д’Артаньян. – Доброй ночи, мой верный товарищ, - он протянул руку графу, но тот притянул его к себе и крепко обнял. А потом тихонько подтолкнул к дверям. Едва гасконец покинул каюту, Атос лег в постель: он знал, что гости приходят во сне, и испытывал странное чувство любопытства от мысли, кого же пошлет ему Океан. Снилась ему всякая ерунда, а утро не принесло ничего, вернее никого нового. Пока он стоял под душем, потом брился, ни звука не доносилось в ванную. Накинув халат, Атос отворил дверь и замер: у окна стояла женщина. Сердце пропустило удар, но темный силуэт на фоне багрового неба не шевельнулся. Атос сделал несколько быстрых шагов, и, почувствовав его присутствие, женщина медленно обернулась, ее рыжие, с заметной сединой волосы, перекинутые через плечо, тяжелой копной прикрывали грудь. - Кто вы? – удивленный этим вторжением незнакомки, Атос растерялся на какое-то мгновение. - Вы не узнаете меня? – она отбросила чепец, который держала в руке, скинула на пол ветхий платок, прикрывавший потрепанное платье. – Конечно, вы меня не узнаете, как не узнали и тогда, в кабачке. Где уж вам, знатному господину, узнать такое ничтожество, каким я стала! – из груди у нее вырвался странный хриплый звук: не то рыдание, не то смешок. Граф молчал: у него пронеслось было в голове, что к нему заявился кто-то из обитателей станции, потом он вспомнил, что кроме Кельвина и ихней четверки на Солярисе никого не было: экспедиция ожидала смены только через месяц. Прежде чем он успел возмутиться такому вторжению, он понял, что это фантом. Но гостья претендовала на личное знакомство, а он, обладавший великолепной зрительной памятью, никак не мог ее вспомнить. Она была из прошлой его, то ли мушкетерской, то ли еще до той эпохи, жизни. - С вашего разрешения, я оденусь, - он чуть пожал плечами и, порывшись в стенном шкафу, нашел брюки и рубашку более подходящих к разговору в обществе дамы. Женщина чуть пожала плечами, повторив его жест, и отвернулась к окну. - Ну, что же, давайте знакомиться, раз мы с вами оказались в этом странном месте, - она обернулась на голос, и внимательно оглядела его фигуру. - То платье, в котором я тебя видела раньше, больше шло тебе. Хорошо хоть локоны оставил, - печальная улыбка тронула бледные, иссохшие губы. - И все же… - попытался прояснить ситуацию Атос. - Смотрите, гордый сеньер, всмотритесь хорошо, поройтесь в своей памяти, может, вспомните маленькую шлюшку из парижского борделя, которая не забыла доброго господина, пожалевшего ее однажды. Ваш кошелек я хранила… - Довольно! – крик вырвался у Атоса против его воли: он вспомнил! И лицо его залила краска стыда и негодования. – Довольно, я вспомнил… - А ведь хотел бы забыть, господин? Прости, если я оскорбила тебя своей заботой: теперь-то я понимаю, каково было тебе, гордецу, узнать, что за тебя уплатила девка. Только я не всегда была такой, и я тебя любила, господин... и люблю до сих пор. А я ведь даже имени твоего не знала… теперь вот, знаю. Откуда только знаю – не пойму, но знаю, что имя твое Арман Огюст Оливье. - Замолчи, наконец, - выдавил из себя Атос; краска стыда ушла с его лица, и оно было теперь мертвенно-бледным. – Замолчи, прошу тебя! - Тебя оскорбляет, что я осмеливаюсь произносить твои имена, высокородный граф? Но та влюбленная девчонка, что со страхом и обожанием смотрела на тебя, та дурочка, что ждала, что ты вспомнишь о ней – она не умерла. Чахотка не убила ее до конца, и она пришла сказать тебе: «Ты никуда не денешься от тех воспоминаний, что остались у меня от двух наших свиданий. Первый раз ты оставил мне кошелек, но так и не воспользовался мной, пожалел. А второе раз пришел – и остался. Этих двух раз хватило мне на всю жизнь, ты был единственным, кто отнесся ко мне, как к женщине, а не как к подстилке. - Зачем ты все это мне говоришь? – Атос едва шевелил губами, ему сдавило горло нестерпимым чувством стыда. Ощущение, что его облили грязью, нечто похожее на то, что возникло у него, когда он увидел клеймо у Анны, это ощущение воскресило, навеки, как он думал, похороненную боль. В ушах стучал молот, он плохо слышал, что говорило ему это странное существо. Никогда в жизни не подумал бы он, что его подсознание явит ему эту девицу из борделя. Он ждал миледи или ее сына, больше никого ему совесть не могла подсказать; о тех, кому ему привелось убивать в бою или на дуэлях он не думал (такова жизнь солдата), но это… это было уже какое-то извращение сознания, иначе он и не мог себе вообразить то, что произошло. - Зачем говорю? – женщина наморщила брови. – Затем, что вижу на твоем лице отвращение и презрение: ты стыдишься самого себя. Поступил, как порядочный человек, но стыдишься, потому что считаешь, что твоя честь пострадала от общения с такой, как я. Я сказала тебе тогда, что вернула тебе те деньги, что ты мне оставил, и все равно тебе стыдно? Я думала о тебе, пока ты был там, - она мотнула головой в сторону ванной комнаты. – Как же странно принимаете вы, знать, то, что делают люди из признательности, из любви. - О какой любви ты можешь говорить? – Атос бросил на женщину презрительный взгляд. - Ты считаешь, что любовь могут испытывать только знатные дамы? - А ты считаешь, что не оскверняешь это чувство, говоря о нем? – Атос чувствовал, что гнев заставляет его терять самообладание. - Если бы я была знатной дамой, я должна была бы дать тебе пощечину за эти слова. Но я девка, и потому могу только промолчать в ответ. - Это будет самое разумное, - Атос положил руку на дверной рычаг, но женщина оказалась проворней. - В этот раз ты останешься со мной, - она ухватила его за запястье, и Атос сразу понял, что ему не вырваться. Атоса ждали на завтрак, потом в обед, но он так и не явился. К вечеру д’Артаньян решил проведать друга и, если что, принести ему поесть. Гасконец не без основания подозревал, что граф застрял у себя не по собственной инициативе, и не слишком удивился, когда Атос только слегка приоткрыл дверь: ровно настолько, чтобы д’Артаньян мог увидеть его профиль. - Д’Артаньян, простите меня, но у меня нет возможности впустить вас, - Атос говорил, но по его напряженному лицу было видно, что он кого-то не подпускает к двери. - Вам принести поесть? – напрямую спросил его друг. - Буду вам благодарен. И передайте остальным, что в ближайшие дни я вряд ли смогу показаться в обществе, - добавил Атос, с силой отталкивая кого-то за дверью: на мгновение мелькнул край женской шали, - Кажется, Атос попался, - пробормотал себе по нос бывший капитан мушкетеров и поспешно удалился. Д’Артаньян достаточно повидал в своей жизни и, вдобавок, никогда не считал друга ангелом небесным. Он всегда предполагал, что в жизни Атоса женщины были и кроме миледи, но никогда не заговаривал с ним на такие темы, зная, что граф не принадлежит к любителям посплетничать о дамах где-нибудь в кордегардии. Он, поморщившись, старался в таких случаях пить побольше, либо, извинившись перед честной компанией, поднимался и уходил. Наверное, и сейчас Атос бы с радостью удрал от этой неизвестной, но, увы, фантомы не могут быть без хозяина, в особенности, как предупредил их Кельвин, в первое время. Постепенно они приобретают некую автономию, но, отпускать от себя своего невольного создателя надолго не в состоянии. Кто была эта женщина, которую Атос не хотел или не мог показать, можно было только предполагать: Д’Артаньян почти ничего не знал ни о молодости друга, ни о его жизни в Бражелоне. Атос был не из болтливых, с друзьями его связывала общая жизнь в армии, потом годы, когда они встречались в общих и противоположных политических лагерях, потом и старость, когда они искали общества друг друга именно в силу необходимости бывать рядом. То, что происходило с ними уже по другую сторону бытия, то, какую судьбу уготовили им силы, избравшие их для какого-то предназначения, силы, давшие им еще одну жизнь вне человеческих пределов – это было предметом догадок, философствования и действий. Их пребывание на Солярисе и было экспериментом, так что приходилось заранее смириться с непредсказуемым результатом. На кухне уже никого не было, и д’Артаньян беспрепятственно собрал на поднос все, что нашлось для голодного графа. Не привыкший к подобным упражнениям, осторожно балансируя на плавных поворотах коридора, он не без успеха добрался до каюты и, развернувшись спиной к двери, ударил в нее ногой. Дверь тут же ушла в пазы и, прежде чем Атос успел что-то сделать, поднос приняла худенькая пышноволосая женщина. Это продолжалось секунду, но, мгновенно все подмечавший, гасконец успел заметить и седину в рыжих волосах, и обтрепанный подол платья, и худые руки с дырявой шалью. Вопрос застыл у д’Артаньяна на губах: это было совсем не то, что он ожидал увидеть, если бы Атосу все же пришлось знакомить друзей со своим «гостем». А по ту сторону двери разыгрывалась драма. В планы Атоса уж никак не входило показывать это существо кому-либо, но фантом оказался неожиданно самостоятельным в своих действиях: она решительно взялась заботиться о своем хозяине. Атосу осталось только с тоской думать о Гримо. После всех упреков, высказанных бывшему мушкетеру, женщина как-то растеряла свою желчность и постаралась скрыть за заботливостью свою откровенность. И то и другое подействовало на Атоса одинаково: его мутило от одного присутствия этой девки. Однако, есть хотелось зверски и он уселся за заботливо уставленный блюдами стол, хотя сервировку пришлось придумать из немногих подручных средств аскетического убранства каюты. Женщина уселась напротив, и сложив руки на столе, смотрела, как он ест. - Я все жду, когда вы спросите, как меня зовут, - чуть покраснев, вдруг сказала она. - Это не важно, - бросил Атос. - Но как-то вам же надо ко мне обращаться, - возразила женщина. – Меня зовут Полетт, но все меня в «Серебряном кубке» называли Рыжуля. У Атоса так сильно дрогнула рука, что кофе пролился на стол. - Мне нравится, когда меня зовут этим именем. Так меня и матушка звала, пока была жива, а вот отец никогда по имени даже не обращался. Я для него была только вещь в доме, в борделе ко мне и то лучше относились. - Может быть, ты избавишь меня от своих воспоминаний? – мрачно попросил Атос, и то, что это была просьба, а не приказ, подействовало на Полетт, как оплеуха: она испуганно замолчала и стала поспешно собирать со стола. - Я помою посуду, - она направилась было в ванную, где, как она поняла, была вода, но Атос остановил ее взглядом. - Оставь. Я сам отнесу в утилизатор. - Я с вами пойду, - она запахнула на груди платок. - В таком виде, никогда! – фраза вырвалась у графа, и он с ужасом осознал, что сказал. Он готов показаться с ней перед друзьями! Пусть не сию минуту, но готов! Да даже в самом страшном сне не предполагал он показаться в обществе с когда-то знакомой проституткой. Даже и знакомством это нельзя было назвать: так, одна-две встречи. Эта несчастная выдумала себе целый любовный роман из того, что привело его когда-то в «Серебряный кубок»! Господи, у него даже название этого заведения вспомнилось. С ним творится что-то непонятное, он испытывает нечто похожее на чувство вины перед этой девицей, в особенности за то, как обошелся уже с ней в том притоне, названия которого, к счастью, он вспомнить не может. Он, по ее разумению, был жесток, не понял ее чувства, не оценил ее благородного порыва. Но его, знатного вельможу, оскорбил не только факт, что за него расплатилась женщина, его унизило безмерно, что эта женщина была на самом низу общественной лестницы… она, как и та, что была когда-то его женой, посмела своим поступком поставить себя на одну ступень с ним, с аристократом! - Но ты сам опустил себя тогда почти до ее уровня! – напомнил ему внутренний голос. – Твое пьянство, твое неверие, цинизм, нищета и то, как легко ты убивал, с какой радостью проматывал в игре наследство отцов – не уравнивало ли это все тебя и это несчастное создание? Она об этом теперь знает, потому что воскресил ее ты, твое подсознание передало ей все знания о твоей внутренней жизни. В этот момент Атос осознал, что эта женщина – он сам, со своими сомнениями, любовью и ненавистью, страхами и радостями. И пока он здесь, на станции, парящей над Океаном, он связан с этой Полетт.
Стелла: Глава 5. Д'Артаньян Д’Артаньян отворил дверь своей каюты и замер: за столом сидел его отец: такой, каким он запомнил его в день своего отъезда в Париж. Сухощавый, орлиный профиль обрамлен бородкой a la Генрих IV, кисти рук с узловатыми пальцами нетерпеливо двигаются по столешнице, колет, который он надевал в особо торжественных случаях, местами потерт и побит молью… у д’Артаньяна сжалось сердце. - И где вы ходите, сын мой? – голос у отца ломкий, как у петушка, но это не от молодости, а от того, что сорвал его: слишком часто приходилось говорить на повышенных тонах. Сын никогда особым послушанием не отличался, а немногочисленная дворня замка в окрестностях Тарба не слишком прислушивалась к распоряжениям старого солдата. Командовала матушка, вот ей и голоса повышать не приходилось, кухарка и конюх бросались исполнять ее приказания в первую очередь. Отец проводил все время либо расхаживая по окрестностям и собирая вокруг себя таких же старых вояк покойного короля, либо часами сидел в кресле под грубо намалеванным родовым гербом с книгой на коленях, которую он всегда раскрывал на одной и той же странице. Средоточием жизни в замке была кухня: д’Артаньян знал, что мощный стол, за которым он играл совсем ребенком, пережил века. В кухне всегда горел очаг, всегда было тепло и вкусно пахло: как бы трудно не было, а поесть для домочадцев и странников всегда находилось. Отец никогда не упрекал мать, он слушался ее во всем, хотя делал вид, что командует всем. А матушка, безмерно любя и уважая своего супруга, брала на себя инициативу только в делах житейских. Жили трудно, иногда и впроголодь. Когда д’Артаньян, уже будучи в Париже, мог, урывал какой-то грош, чтобы отослать родителям, но, когда у него появились настоящие деньги, и отец и мать давно уже покоились на кладбище в родовом склепе. Вечно занятый службой, мушкетер не часто вспоминал отчий дом и, только попав в 1642 году на похороны отца, понял, насколько он был жесток по отношению к родителям, для которых он, единственный сын, был светом в окне. Впрочем, этим он не слишком отличался от большинства сыновей, уходивших из дома в поисках удачи. Бывший капитан мушкетеров стоял на пороге и сквозь слезы смотрел на самого родного человека. Видно, он и сам не сознавал, как мучила его совесть за беспамятство. Теперь он сам получил свидетельство своего бездушия: отец будет перед его глазами вечно живым упреком. - Прошу прощения, батюшка, - проговорил он дрогнувшим голосом. – Я ходил навестить друга. - У тебя много друзей, - кивнул головой старый воин, нисколько не удивившись. – Кого вы навещали, сын мой? - Господина Атоса. - Вы представите меня своим друзьям? – вопрос старый д’Артаньян задал спокойным голосом, но во взгляде таилось беспокойство. - Мои друзья будут рады беседовать с человеком, который хорошо знал короля Генриха, - д’Артаньян-младший подошел и опустился на колени перед отцом. Что с того, что он знал, что это его фантом? Он видел перед собой отца, и это было для него важнее всех рассуждений об эксперименте и взаимопонимании человека и единственного обитателя Соляриса. Он опять был восемнадцатилетним мальчишкой, полным надежд и беспредельных устремлений, и он готов был рассказать все, что было у него на душе. - Я никуда теперь без вас не уйду, батюшка, - опередил он вопрос отца. – Нам столько надо друг другу рассказать. Сын рассказывал о своей жизни в Париже долго: а отец смотрел на него блестящими глазам и время от времени пожимал его пальцы. - Как жаль, что твоя матушка не дожила до этого дня, - приговаривал он, когда Шарль добирался до очередной кульминации в своих приключениях. – Но ты, сынок, все время упоминаешь о своих друзьях: когда же ты познакомишь меня с ними? - Сегодня вечером, за ужином. Я надеюсь, мы все соберемся в кают-компании, разве что Атос останется у себя. - Он не здоров, этот твой друг? - Нет, у него гость, который не хочет ни с кем видеться. - Ну, мы попробуем этого гостя убедить не чураться нашего общества, - решительно заявил старый вояка. Д’Артаньян только кивнул согласно, уверенный в том, что Атоса они еще долго не увидят.
Стелла: Глава 6. Полетт Полетт стояла у раскрытого окна, рассматривая волны внизу. Казалось, она совсем не удивлялась тому, что наблюдала, находя совершенно естественным и закономерным пейзаж внизу. Атос вытянулся на кровати, делая вид, что спит. Из-под опущенных ресниц он наблюдал за женщиной, размышляя, как же ему быть. Каждый раз просить кого-нибудь из друзей принести ему поесть он не хотел: ему было неловко утруждать их такой просьбой. Явиться самому, без гостьи было нереально: судя по тому, что он знал из рассказа специалистов, инструктировавших их на Базе, фантом выломает любую дверь без всякого труда. Атос был бы готов уже привести эту рыжую в кают-компанию (все равно, сделать это придется), но не в том же виде, в котором она к нему явилась! - Полетт, - он произнес это имя не без труда, ему казалось, что она назвалась так специально, что это не настоящее ее имя, - вы бы не могли переодеться… и вымыться, - последнее слово далось ему с особым трудом. – Поищите в шкафу, может быть, вам что-нибудь подойдет по росту. - Но тут только мужская одежда! – с сомнением женщина перебрала несколько комбинезонов. - Не важно, меня не смутит ваш вид в комбинезоне, - он вздохнул с безнадежным видом. – Постарайтесь только все проделать не у меня на глазах. Полетт покраснела, и прихватив то, что показалось ей наиболее приличным из найденного в стенном шкафу, скрылась в ванной комнате. Впрочем, ровно через минуту она показалась вновь. - Платье… оно не снимается, мучительно покраснев, пролепетала она. – Оно нигде не снимается. Атос опешил. Откуда он мог знать, что реконструкция фантома не предполагала таких тонкостей, как застежки, крючки и прочие ухищрения моды былой эпохи. Пришлось вскочить и, с трудом скрывая отвращение, дотронуться до женщины. - Что вас затрудняет в вашем туалете, сударыня? – он сам не заметил, как стал говорить ей «вы». - Мое платье не имеет ни крючков на лифе, ни завязок на юбке. Может, вы просто разрежете его ножом? – Полетт робко подняла глаза на стоявшего рядом мужчину. - Хорошо, - Атос взял нож, проверил лезвие: что ж, ткань ветхого платья он разрежет без труда. Однако, ткань оказалась крепче, чем он ожидал, и пришлось, отбросив нож, просто разорвать платье на спине. Ткань, наконец, расползлась, открыв худые детские лопатки, обтянутые белой кожей и усеянные веснушками. Несколько мгновений он смотрел на полуголую спину, ничего не видя, кроме пятна на левом плече, странно напоминающего цветок лилии. Не веря глазам, Атос привлек к себе женщину и коснулся цветка: кожа в этом месте была гладкой и нежной и, не доверяя себе, он провел ладонью по ее спине. Под его рукой Полетт изогнулась, как кошка, которой погладили спинку, и резко развернулась к нему лицом. Глаза ее затуманились, и именно этот взгляд заставил Атоса отпрянуть: он едва не дал затянуть себя в омут. - Идите! – Атос оттолкнул ее от себя, верно угадав ее следующий порыв. – Поторопитесь, если вы действительно хотите идти со мной. Следующие пол часа она плескалась в душе, напевая что-то приятным голоском, а Атос сидел, сжимая виски и борясь с приступом дикой головной боли. Если бы он смог встать и посмотреть, что творилось за окном станции, он, возможно, понял бы причину своего приступа. Океан творил неведомые формы, проявляя небывалую активность, громоздя одну конструкцию на другую, разрушая их, заменяя новыми и завершая шпили и арки кружевами пены. И среди всего этого бело-розово-красного великолепия возвышалась гигантская фигура Полетт, которая плавно поднималась и опускалась на багровых волнах. Женщина была нагой и ярко-рыжие волосы окружали ореолом ее голову и плечи. Пряди шевелились, как змеи, окутывали ее грудь, касались лица. Зрелище было ошеломляющим и отвратительным одновременно. Но закрытые ставни надежно скрывали от графа зрелище, от которого ему не стало бы лучше. Острая боль быстро прошла, осталась только тяжесть в голове и тупо ныл висок. Он с трудом выпрямился и увидел Полетт: она была в длинном, ярко-зеленом платье без рукавов и босая. Белоснежная кожа, усеянная рыжими точками веснушек, сияла, благоухание чисто вымытого душистым мылом тела наполнило комнату ароматом ирисов. Острый женский глаз сумел высмотреть на полке именно то, что подало ее необычную красоту в самом выгодном свете. - Тебе не придется стыдиться меня, - качнула она головой из стороны в сторону. – Я не хочу ходить в штанах, как все мужчины, я женщина и хочу остаться таковой. Только мне бы еще что-то накинуть на плечи, чтобы на меня никто не пялился. - Где я тебе возьму шаль? – пожал плечами Атос. – Придется тебе терпеть взгляды моих друзей. И надень хотя бы одну нижнюю юбку. - Я выбросила свое платье, - ахнула Полетт. - Прекрасно! – Атос встал, но внезапно комната пошла кругом у него перед глазами: станция резко изменила курс, уходя вверх от гигантской волны, возникшей на почти успокоившейся поверхности Океана.
Стелла: Глава 7. Отец д'Артаньяна Босые ноги неслышно ступали по мягкому покрытию пола: Полетт на пару шагов отставала от Атоса, чувствуя ту волну отторжения, которая исходила от него. Когда открылась дверь кают-компании, она инстинктивно ухватила его за руку, испугавшись, что останется в коридоре одна. Но полотнище двери мягко скользнуло в пазы, а граф, решительно освободив руку от ее хватки, отступил на полшага, пропуская женщину вперед. Гробовое молчание встретило их; в зале были все, и госпожа дю Валлон вскочила, как подброшенная пружиной: появление еще одной, молодой и хорошенькой женщины резко нарушало ее монополию хозяйки, которую она сама себе и определила. - Мари? – мягкий голос Арамиса заставил Рыжулю судорожно прижать руки к груди. - Вы? И вы здесь тоже? – прошептала она, глядя на Арамиса округлившимися от страха глазами. - Мари? – удивился Атос. – Но вы представились мне как Полетт. - Мне нравится это имя, мне хотелось, чтобы вы так меня называли. - Так ты все же нашла господина Атоса? – Арамис, подойдя к Полетт, осторожно взял ее за руку. – Атос, она давно вас искала, она не рассказывала вам? - Не успела, - коротко бросил Атос, недовольный тем, что у Полетт оказались знакомые среди его друзей. Если Арамис знает, кто она, дело худо. Он, положим, никому ничего не расскажет, но от этого Атосу не станет лучше: такое знакомство показывало его в свете, которым он не хотел бы освещать свое прошлое даже для близких друзей. Впрочем, они все здесь хороши: каждый со своей больной совестью. Даже д’Артаньян уже пришел с каким-то пожилым господином. И этот господин, сильно смахивающий чертами лица и фигурой на гасконца, внимательно рассматривает вновь пришедшую парочку. - Шарль, ты не познакомишь меня с твоим другом? – первым предложил он представить Атоса своему родственнику: Атос почти не сомневался, что это отец д’Артаньяна; слишком велико сходство с его другом и слишком непринужденны их отношения. - Это Атос, отец, мой дорогой и верный друг. - Атос? – хитро улыбнулся фантом. - Это - боевое прозвище, как и те, что вы уже слышали. А настоящее имя моего друга граф де Ла Фер. - Вот как! – д’Артаньян-старший поклонился с почтением. – Наслышан про ваш род, ваше сиятельство. Лицо Атоса передернула судорога: присутствие Полетт рядом с графом де Ла Фер это совсем не то, что мушкетер Атос и девица из кабачка. Неловкую паузу неожиданно разрядила Кларисса, предложившая всем кофе и печенье. Кельвин, пораженный тем, как быстро на этот раз приобретали независимость фантомы, знаком отозвал Атоса в сторону. Полетт не сопротивлялась: главное, что ее хозяин был неподалеку, а слышать, о чем он будет говорить с человеком, назвавшим себя Крисом, ей было неинтересно. И, хоть фантомы и не нуждались в еде, она охотно приняла из рук Клариссы чашечку с кофе. - Атос, ваш фантом умеет лгать? – без предисловий спросил Кельвин, став так, чтобы Полетт не смогла прочитать по губам, что он говорит, и знаком предложив Атосу стать лицом к окну. - Почему вы так решили? – граф кивком головы поблагодарил мадам дю Валлон, вручившей ему порцию кофе. - Она, судя по всему, назвалась вам выдуманным именем. - Это совсем невинная выходка. - Для любого, но не для фантома. Принято считать, что всю информацию о себе фантом получает от своего хозяина. Откуда она могла знать, как ее зовут на самом деле, если вы не знали ее настоящего имени. Или знали? – Кельвин заметно волновался. - Я услышал его впервые только сейчас, от Арамиса. - Так он знал ее? - Да, судя по всему. - Откуда? - На этот вопрос я отвечать не стану, Крис. Это касается только нас троих и никого более. И что за допрос вы мне тут устроили? – возмутился Атос. - Дело более чем серьезно, господин граф. Фантомы – это инструмент Океана, с их помощью он ищет пути общения с нами. Если гости получают информацию не только от своих хозяев, это уже новый шаг в эксперименте. Это может означать, что гости вступили в контакт друг с другом. - Согласен с таким допущением, но не вижу в нем ничего опасного. - Это выглядело так, словно ваш друг разоблачил эту Полетт. Она испугалась, значит, в ней живет не только ваша память, но и память Арамиса. Надо бы нам переговорить и с вашими друзьями, не заметили ли и они что-нибудь необычное в поведении или в словах своих гостей. - Мы все здесь: ничего не может быть проще. - Вы можете собрать их под каким-то предлогом так, чтобы их фантомы за ними не увязались? - Попытаюсь. Мне кажется, если мы будем у них в поле зрения, им этого уже будет достаточно. - Для меня поразителен факт, что они общаются друг с другом. В прошлое посещение каждый из нас постарался сделать так, чтобы члены экипажа не видели фантомов. Моя гостья нарушила это положение, вступила в контакт с одним из нас, с Сарториусом. Он был жесток с ней. - Они – это мы, - глухо проговорил Атос. – Насколько мы связаны, я еще себе не уяснил. - Я тоже не очень себе отдаю отчет в том, насколько мы зависим от них, но теперь начинаю испытывать сомнения: а самостоятельны ли мы в своих действиях, когда они рядом? Короче, назрел общий разговор, и каждый сможет поделиться своими наблюдениями. Зовите своих друзей. Но собрать в сторонке всю компанию оказалось невозможно. Кларисса никак не хотела отпускать Портоса даже на расстояние в пять метров, что отделяли библиотеку от кают-компании. Филипп, который с подозрением относился к Арамису, видя в каждом его движении попытку скрыться от него, просто подхватил д’Эрбле под руку, и этот дружеский жест сковал бедного Рене цепями. Непосредственнее всех оказались отец д’Артаньяна и Полетт, предоставившие своим хозяевам свободу действия. Старый воин вообще казался совершенно самостоятельной личностью; он не был случайным воспоминанием, он не был укором совести до такой степени, как это было у Арамиса. Он бы плоть от плоти своего сына и каждый его жест, каждое слово говорили о том, что это не фантом, не плод воспоминаний, а живой и полнокровный человек. Д’Артаньян явно был смущен таким положением дел, не зная, поначалу, как вести себя. Отец его ни о чем не расспрашивал, хотя, по воспоминаниям самого Шарля, был весьма любопытен. И теперь, на вопрос Кельвина ко всем: «Что необычного вы видите в поведении ваших «гостей?» - пожал плечами и, чуть скосив взгляд в сторону старого господина, пробормотал: - «Никаких вопросов ко мне о происходящем или о прошлом. Это не похоже на отца» - А что вы можете сказать, господин д’Эрбле? - Мой гость весьма последователен в своих действиях и упреках. Но это в рамках наших былых отношений, - неохотно ответил Арамис. - Что ж, это отвечает принятой модели поведения, - кивнул на его слова Крис. – А у вас, господин Портос? - Моя супруга всегда тяготела к кругам, где вращалась знать, - с шутливым полупоклоном в сторону Клариссы прокомментировал дю Валлон. – Ничего нового для меня она не сказала. - Остаетесь вы, господин граф. Что необычного нашли вы в своей гостье? - Факты, которые не могли быть ей известны от меня, но не были секретом от нашего друга, - ответил Атос, пристально глядя на Арамиса. – Нечто, что связывало нас троих, но не известно мне. Арамис сильно покраснел при этих словах графа. - Мы встречались с Мари, - назвал он настоящее имя девушки, - еще до знакомства с д’Артаньяном. Она хотела что-то вам сказать, Атос, искала возможность с вами встретиться. Я… я помог ей увидеть вас перед ее поступлением в монастырь. - Вот как… - Атос задумчиво посмотрел прямо в глаза Полетт, отчего она немедленно опустила голову. – Вот как! Я ничего об этом не знал, как и не знал, что она ушла в монахини. - Мне помог господин Арамис, - смущенно пролепетала Полетт, потом вдруг коснулась шеи, на которой блестела тонкая золотая цепочка. – Это память о вас, господин Атос. Вы мне ее передали через вашего друга в тот последний вечер, что я провела в миру. - Я передал тебе эту вещицу? – Атос с сомнением перевел взгляд на Арамиса, безуспешно пытаясь вспомнить что-то подобное. – Ты ничего не путаешь? Девушка с жалкой улыбкой смотрела на него и отрицательно покачивала головой. - Я не могла забыть или перепутать что-либо, если это связано с вами, - отчаянно краснея, но храбро глядя прямо в лицо Атосу, заявила Полетт и продолжила, прежде чем граф успел ей помешать: - я вас любила и люблю, господин Атос. Наверное, если бы ему дали пощечину прилюдно, Атос точно также принял это оскорбление, как принял это признание. Он так побледнел, что друзьям показалось: еще минута, и граф де Ла Фер свалится без чувств. Сознание, что он абсолютно беспомощен в этой ситуации, душило его невозможностью утолить свою ярость. Бесстыдство, с которым эта бывшая шлюшка выказала свою любовь, тут же напомнило о миледи. Что это за проклятие такое на его голову: быть целью для продажных женщин? Будь он один, он, наверное, завыл бы сейчас волком, но вокруг были люди и фантомы, и ему не оставалось ничего другого, как с силой рвануть ворот комбинезона. Ткань, рассчитанная и не такие усилия, выдержала, а боль от впившегося в шею воротника, отрезвила. - То, что было – было давно, Полетт, - медленно, взвешивая каждое слово, - заговорил Атос. – Ты лишь повторяешь то, что осталось в тебе от прошлой жизни. Ты – другая, пойми это, и не стоит себя мучить тем, что занимало мысли совсем другой женщины. - Вы меня не любили, вы меня презирали: ту, что я была раньше, я это знала и понимала. Но если вы считаете меня другой, то почему вас обижают мои слова теперь? Я не могу понять вас, господин Атос. - Да он сам себя не может сейчас понять, Полетт, - вдруг весело загремел Портос. – Наш Атос отходчив, не бойтесь! Он подумает, и поймет, что слишком строг с вами. Я ведь помню тебя, малышка, - вдруг сообщил он шепотом, и тут же охнул от ощутимого удара в бок, который получил сухим, но крепким кулачком Клариссы. – Да, помню, - он решительно схватил за руки супругу, - но это было до знакомства с вами, дорогая. И не надо мне устраивать сцены ревности, все это было невообразимо давно. Вмешательство Портоса оказалось, как никогда, к месту: Атос успел полностью взять себя в руки, и обратить внимание на старого д’Артаньяна. Старик смотрел на разыгравшуюся сцену с улыбкой, собравшей вокруг его глаз множество лучиков-морщинок. Заметив, что Атос смотрит на него, он чуть склонил голову в поклоне и жестом руки пригласил графа к себе. Атос не стал делать вид, что ему негоже идти кланяться фантому. Поведение гостей с поразительной скоростью приобретало полную автономность от людей и все больше напоминало поведение настоящих разумных существ, независимых в суждениях и поведении. - Господин граф де Ла Фер? – старый вояка протянул сухую, но еще очень крепкую руку, Атосу. – Рад с вами познакомиться. Сын мне успел много рассказать о вас, - и, увидев, что граф нахмурился, предупредил его опасения: - Ваши поступки, ваше положение и то, как вы заботились о нем – все это дает мне право испытывать к вам самое искреннее расположение. - Ваши похвалы не заслужены мною, - без тени улыбки ответил граф. – Я всего лишь человек, и человек грешный более, чем кто-либо из присутствующих здесь людей или, уж простите меня, фантомов тех, кто был некогда частью нашей жизни. - Вы строги к себе, граф, но именно об этом и говорил мне Шарль. Простите, что я даю вам совет, вы вольны не следовать ему, но эта бедняжка пошла по неверному пути не из прихоти, и не из корысти. Жизнь заставила ее торговать собой и, не помоги ей ваш друг, она очень скоро окончила бы свои дни. А ведь она совсем молода. - Публичной девкой становится не всякая девушка, попавшая в тяжелую ситуацию, - не скрывая своего неудовольствия ответил Атос. - Согласен, но мы же не знаем, что заставило ее так поступить. - Она не первая такого рода и не последняя. Женщины ищут пути устроиться повыгоднее. - Их можно в этом упрекнуть? - Да! - Вы очень строго судите женщин, ваше сиятельство! - Они этого заслуживают! – Атос начал сердиться, он не привык к таким разговорам, к тому же направление беседы плавно уводило их в сферы, которые граф не собирался обсуждать ни с кем. - Вы осуждаете девочку за то, что она вас любит? - Это ее дело, но кто ей дал право говорить об этом окружающим? - Она смелая девушка. - Наверное. Но я никому не позволю, даже отцу моего горячо любимого друга, судить о моей личной жизни. Поступки этой девушки не были вызваны моим недостойным в отношении ее поведением. Если ей взбрело в голову, что у меня есть к ней какие-то чувства… что же, мне искренне жаль, что она так заблуждается! Старик вдруг стал очень серьезным. - Мы все четверо знаем, кто мы. И мы отдаем себе отчет, как вы должны принять нас. Мы посредники. - Это мы знаем. Чего же хочет тот, кто послал вас? - Он хочет понять, что значат эмоции, что такое совесть и какие чувства движут человеком. - Поэтому он копается в нашем прошлом? - Он предполагает, что прошлое движет настоящим в жизни такого эмоционального существа, как человек. У всех у вас воспоминания стали реальностью, только реальность эта у некоторых… - Довольно! – Атос встал. – Я почитаю вас, как видимость батюшки моего друга, но я не могу согласиться с тем, чтобы мной манипулировали таким образом, даже в интересах контакта с чужим разумом. Чего вы от меня хотите? - Снисхождения к этой несчастной. - И что я, по-вашему, должен сделать? - Не отталкивать ее. - Вы понимаете, что вы мне предлагаете? – изумился Атос. – Я должен согласиться на связь с женщиной, к которой не испытываю никаких чувств? Вы предлагаете мне использовать ее так же, как использовали ее в том заведении, откуда она ушла в монастырь? Воистину, Океан ничего не понимает в человеческом характере! – Атосу очень хотелось задать вопрос об Арамисе и его принце, но это было бы вмешательством во внутренний мир друга, а такое себе граф позволить не мог. – Я думаю, на этом наш разговор можно считать законченным, и я позволю себе откланяться, - по -военному щелкнув каблуками и склонив голову в поклоне, бывший мушкетер отошел в сторону, ища глазами свою спутницу. Полетт, увидев, что он направился к дверям, тотчас же оставила Филиппа, который страшно расстроился, видя, что она, словно собачка, последовала за Атосом. Что-то похожее на ревнивое сожаление, промелькнуло на его лице, но голос Арамиса вернул его к реальности. - Я ухожу к себе. Вы остаетесь в библиотеке? - Нет, я следую за вами, - и торопливо кивая присутствующим, бледная тень королевского брата поспешила за д’Эрбле.
Стелла: Глава 8. Ревность Мрачная сосредоточенность Филиппа не укрылась от Арамиса, как не укрылось и то, что он не отходил от Полетт. И не остался незамеченным д’Эрбле и разговор Атоса с фантомом д’Артаньяна-старшего. Зайдя в каюту, Филипп, не говоря ни слова, уселся в углу и уткнулся в первую попавшуюся книгу, которую достал с полки, открыл на титульном листе, и так и оставил. Своим острым зрением Арамис рассмотрел, что это за книга: «Введение в Соляристику. Гипотезы и факты» «Дело плохо», - подумал бывший епископ ваннский. – «Моего гостя я уже не интересую, его занимает другой предмет. Это не стоило бы особого внимания, но, если этот интерес – женщина и, вдобавок, это женщина, пришедшая с Атосом, это грозит неприятностями.» А принц и не думал выходить из состояния мрачной задумчивости, в которую впал. Его поведение уже ничем не напоминало зависимого фантома, у него появились свои предпочтения, и это резко отличало его и теперешних гостей от тех, кого преподнес им Солярис в первый раз. - Скажите, господин д’Эрбле, вы знаете, что могло связывать вашего друга с этой девушкой, с Полетт? – после некоторого колебания спросил Филипп. - Вы спрашиваете меня о том, о чем вы сами должны знать? – удивился Арамис. - Мне известно только то, что касается вас и меня, - сухо ответил принц. – Есть ли какая-то связь между господином Атосом и девушкой? - Если Полетт появилась именно у него, то, наверное, должна быть. Но мне об этом ничего не известно. - Вы ведь знали, что она его любит? - Мало ли что может вообразить себе молодая женщина: могла увидеть на улице и влюбиться, - пожал плечами Арамис. – Женщины любят искать объект для любви в мечтах. - А не мог он ее увидеть в другом месте? В заведении, где можно на время воспользоваться женщиной? – продолжал допрос Филипп, не обращая внимание на то, что его хозяин теряет терпение. - Ваше высочество, вы переходите границы дозволенного для дворянина! – попытался его урезонить Арамис, но Филиппа уже не интересовало ничего, кроме истины. - Ваш друг оскорбил Полетт, это я понял едва ли не с первой минуты их появления. У девушки очень несчастный и зависимый вид. - Все вы, гости, зависите от нас, от нашего контакта с вами, - возразил ему Арамис. - Ошибаетесь, мы такими более не являемся. Мы получили от вас все, что вы могли нам дать, и теперь у каждого их нас есть свое представление о людях. Мы можем существовать без вас, и с каждой минутой наша общая пуповина истончается все более и более. Наше поведение уже не следствие вашего представления, а зависит только от того, что происходит здесь, на станции. Мы полностью автономны, и готовы к контакту между людьми и Океаном. - А знаете ли Он, с кем имеет дело в нашем лице? – вкрадчиво поинтересовался Арамис, чье красивое лицо исказила гримаса гнева. – Знает ли он, что мы придуманы людьми? - Что вы имеете в виду? – в голосе принца появилась настороженность, он с тревогой взглянул на Арамиса. - Это не тайна, но я не уверен, что вы сумеете правильно понять, почему люди пошли на этот эксперимент. Океан Соляриса ищет точки соприкосновения с человечеством Земли. Понять нас – его цель. Но он – такое же порождение фантазии, как и Кельвин, и как мы – четверо друзей. Существам, рожденным фантазией человека, проще понять и принять друг друга, чем рожденному на Земле и рожденному на просторах Галактики. Вы понимаете меня, принц? - Кажется, понимаю, но вряд ли это что-то изменит. Меня волнует судьба Полетт; я люблю ее. Ваш друг её погубит, он ее презирает. - У моего друга достаточно причин не любить женщин, - все еще сдерживаясь, возразил Арамис. - Нет такой причины, чтобы из-за одной ненавидеть всех, - на это нечего было возразить, и Арамис ограничился молчанием. - Я должен поговорить с господином Атосом, - Филипп был одержим своей мыслью, спорить и что-то доказывать ему не имело смысла, а как помешать, Арамис не знал. Филипп страшил его именно своей непредсказуемостью, в его ревности было слишком много человеческого, и понять, что Атос совершенно не собирается участвовать в этой дурацкой разборке, унижающей его достоинство, он не мог, а, скорее всего, и не желал. – Я бы хотел, чтобы вы присутствовали при этом, - тон принца был едва ли не приказным, и это насторожило Арамиса еще больше. - Я пойду с вами, ваше высочество, не только потому что вы все же еще нуждаетесь во мне, но и потому, что хочу предупредить все те недоразумения, которыми чревата эта разборка. - Что вы хотите этим сказать? - Только то, что вы не знаете господина графа так, как знаю его я. Граф человек сдержанный и справедливый, но и у его терпения есть границы, и лучше их не переходить, монсеньор. - Граф вызовет меня на дуэль? - Какая дуэль на Солярисе, подумайте сами! - Да, вы правы, - принц задумался. – Но я обязан поговорить с ним, я имею право требовать… - Простите, но здесь вы не имеете права что-либо требовать! – Арамис все же сорвался, хотя ему и удалось облечь свой гнев в вежливую форму. – Здесь каждый – сам себе хозяин. - Здесь хозяин один – ОН. - Не надо наделять Океан функцией Господа нашего! – в Арамисе проснулся священник. – Не надо забывать, что и он, и мы, и Кельвин – всего лишь плод человеческой фантазии! – и увидев, как сдвинул брови фантом, тихо и неожиданно рассмеялся. – Да, это уязвляет ваше самолюбие, ваше высочество, но увы, это факт. Пусть вас утешит то, что в этом мире, придуманном или настоящем, ничто не исчезает. Вы, по крайней мере, бессмертны, пока этого хочет Океан. - Откуда у вас такие данные, господин д’Эрбле? - Неужто вы думаете, принц, что все так рады своим гостям? – в голосе Арамиса прорезались вкрадчивые нотки. - Вы хотите сказать, что вы пытались избавиться от нас и вам это не удалось? - Ваше посещение – не первое. Я полагал, что вам это известно, - нахмурился Арамис; он начал испытывать смутное беспокойство. – Ваше существование всецело зависит от того, какую задачу ставит вам Океан. - Он дал нам полноту чувств, - почти с пафосом заявил принц. - С этим я не спорю. - Но вас это страшит? – Филипп бросил на Арамиса быстрый взгляд. - И восхищает. - Судя по вашему лицу – скорее пугает, - хмуро заметил Филипп. - Не скрою. И лишь в силу того, что вы вообразили себе что-то насчет моего друга. - Ваш друг не уважает чужие чувства, - с горечью заметил фантом. - Мой друг ничего не знает о ваших чувствах, монсеньор. Я думаю, что ему будет проще признать их, если вы освободите его от присутствия этой женщины. - Разве может быть обузой любящий человек? – горечь прошлого сквозила в этом вопросе. - Увы, может, если это чувство не разделено, - теперь уже и Арамис опустил голову. Воспоминания с неожиданной силой нахлынули на него. - Как бы то ни было, но раз я собрался поговорить с соперником, я своего решения не изменю, - Филипп выжидающе посмотрел на Арамиса. – Вы идете со мной? - Атос вам не соперник, - тяжело вздохнув, Арамис последовал за своим фантомом.
Стелла: Глава 9. Объяснения У Полетт не хватило выдержки: она заявила Атосу, что Филипп признался ей в любви. Ничего более дикого Атосу еще не приходилось слышать. - Так быстро: не успел увидеть – и уже влюбился? И что же он тебе предложил? – не удержался он от иронии. - Я боюсь за вас, господин, - опустила глаза девушка. - И напрасно. Что он может мне сделать? Вызвать меня? Он принц крови, близнец короля, которому только злая судьба не дала трон. А кто я? - Принц? – побелела Полетт. – Меня любит брат короля? - Любит ли, вот вопрос, - улыбнулся Атос ее потрясенному виду. – Полетт, очнись, наконец, пойми разницу между своим положением и положением тех мужчин, что посещали тебя в «Серебряном горшке». И пусть твоя вина в том, что привело тебя в это заведение, была не так велика, твой образ жизни заставлял смотреть на тебя, как на изгоя. - Это вы очнитесь, сударь, - вдруг дерзко бросила она в лицо своему кумиру. – Очнитесь, и поймите разницу между моим положением тогда и теперь. Вы стыдитесь меня, стыдитесь себя, неужели стыдитесь и того, что были просто мужчиной? Если вам кто-то сделал гадость, это еще не значит, что гадость сделали все. – Полетт сильно побледнела, но продолжала – Женщины не все одинаковы, и одна не в ответе за всех. Вину какой-то красавицы, которая сделала вам больно, вы хотите возложить на всех? Я не приму вашего обвинения, но и не стану обвинять всех мужчин, которых я принимала. В конце концов, каждый в ответе за себя. Я бежала от отца, потому что знала, что он убьет меня, если узнает, что меня… - Полетт замолчала, с испугом глядя на Атоса. - Откуда ты знаешь свое прошлое, если оно не известно мне? – тихо спросил граф, крепко беря ее за запястье. – Кто тебе рассказал об этом? Арамис? - Это знал не только он, это известно было и моему первому хозяину, в «Серебряном кубке». - Странно, - пробормотал Атос, обращаясь, разумеется, к себе самому, а не к Полетт. – Как странно! Фантом получает информацию из нескольких источников даже без прямого контакта? Хорошо, - вернулся он к своей собеседнице. – Раз уж мы оказались с тобой в таком незавидном положении, скажи, чего ты ждешь от меня? - О взаимности я не смею и мечтать, господин Атос, но хотя бы снисхождение я могу от вас получить? - робко пробормотала девушка. - Снисхождение? Ты думаешь обо мне лучше, чем я есть на самом деле, - покачал головой граф, словно сожалея о самом себе. – Мне жаль тебя, твою загубленную жизнь, но что я могу поделать? Каждому из нас суждено пройти свой путь до конца. - В той жизни я прожила в монастыре еще несколько лет, и все равно умерла молодой от грудной болезни. - Ты помнишь об этом? - Да, и не думаю, что было кому знать об этом из тех, кто здесь присутствует. - Вы, фантомы, все больше очеловечиваетесь, - граф рассматривал теперь Полетт совсем иными глазами. - Ты боишься этого? - Это уравнивает наши позиции…- Атос не договорил, в дверь постучали, и он пошел открывать. На пороге стоял Филипп, а за его спиной маячило удрученное лицо Арамиса. - Ваше высочество… - с едва уловимой усмешкой на губах Атос поклонился принцу так, как кланялся особам королевской крови: с почтением, но без подобострастия. - Граф де Ла Фер, в прошлом просто Атос? – Филипп принял вызов, теперь он был для всех принцем крови. – Я хотел видеть вас, но подумав, решил вас навестить, не прося зайти в наши с епископом апартаменты. - Я слушаю ваше высочество. - Речь пойдет об одной девице, Полетт. Да, именно о той, что сейчас стоит рядом с вами. Это ваша женщина, как бы вы ни отрицали это. Она пришла от вас и к вам, но, видимо, является для вас помехой. - Ваше высочество желает мне что-то предложить? – без обиняков спросил Атос. - Да. Я люблю эту женщину. - А эта женщина, любит ли она вас, монсеньор? – вопрос был как выстрел в упор. - Мы можем спросить ее саму: благо, она слышит нашу беседу. - Полетт, вам придется ответить на вопрос, - Атос взял девушку за руку и подвел к принцу. – Надеюсь, вы вполне можете уже существовать без меня. - А я даже и пробовать не хочу. Я без вас умру, это я точно знаю, - Полетт резко развернулась, уходя от протянутой руки Филиппа. – Мне не нужна королевская любовь, я вас люблю, сударь. И пусть я могу без вас существовать, я не хочу жить вдали от вас. Принц смертельно побледнел: его отбросили, как несуществующего, его признание не сочли достойным, и какой-то дворянин, презирающий женщин, в глазах этой девушки важнее и ценней его, рожденного когда-то на престоле. Мысль эта была невыносима, невыносима настолько, что ему захотелось кровью решить это противостояние, но мысль о собственном самоуничтожении показалась ему куда уместнее. Если он не может решить эту проблему, он может решить, что делать с собой. Еще одного унижения он не переживет. Надо сказать, что Атос все же не мог заставить себя воспринимать фантомов, как реальных людей. Поведение Полетт и Филиппа поставило его перед малоприятным фактом: эти двое всерьез говорят о любви, а извечный треугольник любовных отношений неизвестно как решить. Присутствие Арамиса в каюте тоже не могло помочь – скорее мешало ему найти выход. - Полетт, - мягко начал он, - но ведь я не могу оставаться на станции вечно, а вы не можете отдалиться от нее даже на небольшое расстояние. Не лучше ли все закончить сейчас и здесь? - Закончить? Что вы подразумеваете под этими словами? – девушка испугано посмотрела на него. Она так побледнела, что веснушки на коже выступили россыпью темных точек. - Давайте объяснимся, - предложил Атос. – Полетт, мне жаль, но я не могу разделить вашего чувства по многим, и достаточно объективным причинам, о которых я бы не хотел здесь говорить. Монсеньор, я уважаю ваше стремление доказать свою любовь находящейся здесь женщине, и готов вам помочь в этом. Полетт, мне бы хотелось, чтобы вы прислушались к принцу: он влюблен и готов ради вас на все. - Господин Атос, но я не нуждаюсь ни в чьей помощи, - недовольство принца прорвалось в неожиданно высоком тембре голоса, непроизвольно он сжал кулаки, подавляя гнев и не очень представляя, как же достойно ответить на предложение графа. – Я способен объясниться и сам. При этих его словах Атос с поклоном отошел как можно дальше, предоставляя инициативу Филиппу. Какая-то сторона его сознания при этом отмечала всю абсурдность ситуации, завязавшуюся у него с двумя фантомами. Филипп краем глаза следил за своим соперником, хотя граф не желал признавать себя конкурентом в таком тонком и серьезном деле, как соперничество в любви. Эта, внезапно пробудившаяся любовь к падшей женщине не казалась принцу чем-то кощунственным, недостойным. Насколько действия его были спонтанны, не заказаны тем, кто посылал фантомов: вот что интересовало Атоса. Не была ли Полетт просто-напросто приманкой, чтобы смоделировать определенную ситуацию и вызвать реакцию на нее человека? Граф чувствовал себя сейчас, как подопытный кролик, на которого устремлены глаза любопытных вивисекторов. Чтобы отвлечься от того, что происходило у него за спиной, Атос подозвал Арамиса, который молча, но очень внимательно, следил за всеми, и поднял жалюзи, надежно отгораживавшие окна станции от пламенеющих солнц Соляриса. И тут же невольно отшатнулся от стекла, когда длинный язык Океана, казалось, лизнул поверхность парящего в атмосфере планеты огромного металлического кита. - Черт побери, что это Он так разбушевался? – Арамис тоже отступил на шаг назад, чувствуя, как сдавило виски и учащенно бьется сердце. - Подглядывает и делает выводы, - без тени насмешки прокомментировал Атос. - Господин д’Эрбле, вы же лицо духовное? Не смогли бы вы обвенчать нас с Полетт? – чудовищность просьбы повергла друзей в шок, какое-то время они даже не могли и слова вымолвить. - Обвенчать? Вас? – Арамис растерянно посмотрел на фантомы, потом на Атоса. – Вы говорите это совершенно серьезно? Я могу это сделать, хотя, скорее всего, был Римской курией лишен сана. Обряд все равно будет действителен. Однако, это будет выглядеть более чем странно. - А что странного вы видите в моем предложении? – у Филиппа задрожали губы. - А разве вы оба исповедуете католическую веру? – попытался помочь другу Атос. – И верите ли вы вообще в Господа нашего? - Мы? – фантомы переглянулись, вопрос оказался слишком сложен для тех, чьим хозяином и богом был мозг Соляриса. – А разве это так важно? – принц растеряно уставился на Атоса и Арамиса. - Несомненно, - бывший епископ воспрянул духом, почувствовав верное направление. – Я, как лицо духовное, заключая брак должен быть уверен, что супруги будут жить в истинной вере. Полетт, сдавшейся перед напором, с которым принц требовал от нее взаимности, увидела лазейку, позволявшую ей избежать постылой связи. - Я не уверена, что это возможно, - подхватила она забрезживший спасительный луч. – Мои родители были гугенотами. - Откуда это вам известно? – Арамис задал свой вопрос чисто инстинктивно, и только потом посмотрел на Атоса, который сдвинул брови, что-то мучительно вспоминая. - Она что-то рассказывала мне тогда, в «Кубке», - неохотно пояснил он. – Что-то о своих родителях. Как бы то ни было, эти россказни отложились у меня где-то в глубине памяти. Арамис, эти создания намного сложнее, чем нам представлялось, от них можно ожидать всего, что угодно. - Да, рассказывала, - подхватила молодая женщина. – И вы слушали, и запомнили. – Видите, я вам совсем не безразлична, вы не хотите признать это, сопротивляетесь, готовы отдать меня этому человеку, только чтобы забыть меня. Но у вас не получится, господин мой! Никогда не получится забыть меня, - она замолчала на мгновение, лицо стало, как неживое, она вся ушла в себя, слушая какой-то внутренний голос. – Хорошо, можешь отдать меня этому принцу, а я все равно приду к тебе, - странная улыбка осветила ее лицо. – Все равно приду, скоро ты в этом убедишься. - О чем это она? – напряженно думал Атос, пока Арамис, не в силах скрыть иронической улыбки, сочетал браком чудовищную пару. – Это была угроза, но в чем ее смысл? Очень скоро он убедился, что это – не просто слова.
Стелла: Глава 10. Предположения Граф не стал дожидаться окончания обряда, круто развернулся и покинул каюту. К его огромному удивлению, Полетт не последовала за ним, и Атос отправился разыскивать Кельвина, все еще не веря, что освободился от своего фантома. Психолога он нашел в каюте, больше похожей на уютный кабинет какого-то литератора. Все здесь говорило о Земле: стереопейзажи на стенах, фолианты в тяжелых, тисненных золотом, переплетах, бархатная занавесь, отделяющая мир Земли от заоконного Соляриса, фотография молодой прелестной женщины над диваном – все свидетельствовало о том, что хозяин, вне работы, старается хотя бы мыслями быть на родной планете. - Хотите кофе? – вместо приветствия Кельвин кивнул на турку, от которой исходил умопомрачительный запах. – Я себе готовлю кофе по всем правилам. Не люблю эту кофемашину, - он кивнул в сторону дивана. – Присаживайтесь. По вашему лицу и по тому, что вы в одиночестве, предполагаю, что произошло что-то экстраординарное. - Именно! – Атос пожал плечами, удивляясь тому, что случилось. – Арамис обвенчал Полетт и Филиппа. Крис нащупал за собой стул и медленно сел. - Что сделала ваш друг? - Вам не почудилось, Кельвин. Арамис был вынужден обвенчать эту парочку по настоянию принца. - И девушка согласилась? – все еще не веря в случившееся, спросил Кельвин. - Согласилась. - Вы пришли без нее. Значит, она более не нуждается в вас! - Если бы это действительно было так! Но, увы! Я не могу поверить в такое чудо, в особенности после ее слов. - Она вам угрожала? - Похоже на то. Она пообещала вернуться. - Ждите дубля, - глухо пробормотал Кельвин. - Что это значит? - Только то, что Он распорядится по-своему. Филипп получил свою Полетт, а вам придется иметь дело со вторым экземпляром. - Откуда у вас такие данные, Кельвин? - Из прошлого опыта, Атос. Каждый из нас пытался избавиться от своего фантома, отсылая его на ракете на орбиту. Вне Соляриса фантомы были нестабильны и исчезали. И каждый раз мы получали взамен дубля. Они – бессмертны, потому что Океан строит их не на земной основе, а где-то на уровне нейтрино. Сарториус брал кровь у Хари. Электронный микроскоп оказался бессилен – слишком глубоко в недра материи уходило строение клеток у этих существ. Нейтрино удерживались только в пределах поля Океана, уже на орбите планеты они ослабевали настолько, что созданный организм был нестабилен. Видимо, Океан нашел выход из положения, и фантомы не нуждаются в хозяине. Последнее время мне все чаще приходит на ум мысль, что пора заморозить проект, а еще лучше было бы свернуть его вообще. – Он замолчал, и занялся туркой с кофе, чтобы не упустить момент, когда кофе начнет закипать. – Я очень надеялся на то, что Он вернет мне Хари. Только в надежде на это чудо я и сижу на станции. Но теперь я вижу, что ничего хорошего из этого ожидания не родится. Мы столкнулись на Солярисе с силой, с которой нет смысла устанавливать контакт: у нас нет и не может быть ничего общего с этим созданием. Кофе закипел, Кельвин нервным движением отдернул турку, так что пена перелилась через край. Он налил кофе в изящную фарфоровую чашечку, взглядом спросив, бросать ли сахар, и протянул графу. Атос так же знаком поблагодарил его, отпил глоток, кивком подтвердив, что кофе великолепен, и отставил полупрозрачную чашку на столик. - Я не могу судить о том, о чем имею самое поверхностное впечатление, Кельвин, но мое предчувствие говорит о том, что ничего хорошего из этой затеи с нами не выйдет. И, если то, что открыл ваш Сарториус правда, мы рискуем исчезнуть вместе с фантомами. Если Океан способен создать такие существа, что стоит ему избавиться от нас, раз уж он сумел так глубоко проникнуть в сущность человека. А ведь мы, четверо, тоже можем быть названы весьма условно людьми, - добавил Атос с горечью. Кельвин с сочувствием посмотрел на француза: зависимость от чьей-то воли тяжело сказывалась на поведении этого человека. Раньше Крис как-то не задумывался об этой стороне существования четверки бывших мушкетеров, а теперь оказывалось, что быть в чужой воле тяжко для Атоса не только потому, что он горд и независим по своей природе, но особенно потому, что зависит он сейчас от нечеловеческого существа. - Вы верите в Бога, Атос? - Кельвин коснулся его руки. - Верю всем своим существом, Кельвин. - А если Бог и есть разум Соляриса? - Исключено! - Отчего же? Ведь Солярис создал людей, как и Господь. - Но он, создав то, что в подспудных мыслях людей, выпустил в мир не свободного человека, а прибор для измерения человечности в человеке. И хорошо, если не того, кто будет контролировать человечество без любви Господа к человеку, - медленно, проверяя сказанное вслух, пробормотал граф. – Вы правы, Крис, пора сворачивать этот эксперимент, он и так зашел слишком далеко. Вряд ли кто-то станет интересоваться нашим мнением всерьез, но мне кажется, что и Арамис и даже д’Артаньян уже не испытывают особого восторга от присутствия своих фантомов. - А Портос? - А вот тут я не могу вам ответить однозначно: я никогда не говорил с Портосом о его женитьбе, хотя с его супругой виделся неоднократно. Портос, мне кажется, доволен ее появлением. Возможно все, и я очень опасаюсь, что у нашего друга будет совсем не та реакция на конец эксперимента, которой бы нам хотелось. - Наверное, вы правы, Атос. Что вы думаете делать? – Кельвин допил кофе и встал, чтобы поставить чашку в мойку. - А что я могу сделать? Ничего. Только ждать. И переговорить с друзьями, - меланхолично предложил Атос. - Поговорите! Подготовьте их к тому, что все может закончиться. - Кельвин, а как вы собираетесь это все закончить? Как вы можете донести до Океана, что мы более не желаем вступать в контакт? - Он сам сделает выводы из нашего поведения. - Какие, Кельвин? – в голосе графа отчетливо прозвучали нотки безнадежности. - Он увидит, что мы перестали вмешиваться в то, что творят фантомы. - Вы предлагаете все пустить на самотек? – Атос встал, на ходу допивая кофе. - Я предлагаю дать понять фантомам, что они должны иметь дела друг с другом, а не с нами. Замкнуть их друг на друга. - Как? - Полетт и Филипп – уже одно звено. Полетт не нравится госпоже Портос. А батюшка нашего гасконца, похоже, самый главный у них – вот пусть он и займется конфликтом. Атос поморщился: свары и интриги были ему отвратительны. - А если явится еще один дубль Полетт, что будет тогда? – устало спросил граф. - Посмотрим. Думаю, сегодня вы его и заполучите, Атос. - В таком случае буду его ждать. Все равно у меня нет выхода, - Атос тяжело вздохнул. – Пойду выселять эту парочку из своей каюты. Пусть ищут себе другое гнездышко, - подвел он итог беседы. – Я чертовски устал от всего этого.
Стелла: Глава 11. Дубль К собственному радостному изумлению, Атос не застал у себя молодоженов. Но, откровенно говоря, его совершенно не волновало, где они нашли для себя пристанище, ему куда важнее было побыть в одиночестве и поразмыслить, что может их ожидать. Незаметно он уснул: сказалось напряжение, в котором он находился с момента появления Полетт. Среди ночи он проснулся: ему почудилось, что в каюте кто-то есть, и совсем рядом послышалось чье-то дыхание. - Мари, - пробормотал он, думая о невероятно далекой ночи в доме деревенского кюре. - Я здесь, милый, - отозвался чуть хриплый со сна женский голос. Наверное, трубный глас, сзывающий грешников на Страшный суд, не оказал бы на Атоса такого действия, как этот тихий и нежный голос. Он подскочил на постели, мгновенно очнувшись от остатков сна и ударил ладонью по клавише ночника. Лампочка в ответ осветила голубоватым призрачным светом белое лицо Полетт, ее рыжие кудри в свете ночника заиграли всеми оттенками зелени. Она лежала на краю постели, одетая в то самое ветхое платье, в котором он увидел ее тогда, в «Железном горшке». Это было страшно, страшно настолько, что у него перехватило горло. - Что с тобой, милый? Я тебя напугала? - Она участливо протянула руку, чтобы стереть капли пота у него со лба, но Атос отпрянул от ее руки, как от змеи. Женщина встала с кровати и попыталась распустить шнуровку платья, но у нее ничего не получилось. Тогда она, ни секунды не колеблясь, рванула его у ворота и ткань расползлась, как намокшая бумага под пальцами ребенка. Атос, уже по первой Полетт знавший, какая для этого нужна сила, молча наблюдал за ее действиями. Платье упало, под ним обнаружилось исхудавшее бледное тело, один вид которого мог отбить всякое желание у мужчины. Странно, но первый экземпляр был, по сравнению с этой женщиной, куда более соблазнителен. Эта же казалась привидением рыжеволосой Мари, которую он когда-то, совсем недолго, знал. И она не вызвала у него ничего, кроме отвращения. Эта Полетт его не упрекала, она молча приблизилась, и Атос почувствовал, что у него волосы на голове зашевелились: намерения этого существа не вызывали сомнений, и он сделал первое, что пришло в голову – отдернул штору и впустил багровый свет Океана в каюту. До него даже не дошло, что жалюзи были открыты, хотя с наступлением ночи они автоматически опускались, и поднять их можно было только нажатием кнопки. Океан смотрел на них; взгляд, проникающий в самую глубину человеческого естества, в душу, заставил тело покрыться липким потом. В этом взгляде не было ничего человеческого, он копался в воспоминаниях человека, перебирал их, как жемчужины в шкатулке, перелистывал картины прошлого, как страницы огромной книги, что-то отбрасывал в сторону, как ненужное, что-то складывал, сопоставлял. Атос чувствовал, что умирает, умер, и смотрит со стороны, как некто непостижимый изучает его жизнь и препарирует его душу. Эта пытка вызвала в нем протест, бунтарская душа не могла сдаться на милость чужеродного, в сущности своей, влияния. Таким же резким движением он задернул штору, опустил жалюзи и подхватив лежащий в ногах постели халат, не спеша накинул его. - Что тебе нужно, Мари? Чего добиваетесь вы, фантомы? – разве что по голосу можно было понять, как страшно Атос устал. Женщина посмотрела на него с тоской. - Разве ты еще не понял, что я хочу быть с тобой. Всегда быть рядом. - Это невозможно, - глухо ответил Атос. – Я скоро улетаю с Соляриса. А ты останешься. - Ты ошибаешься, теперь я уже могу следовать за тобой повсюду, - в ее улыбке почудилось графу что-то хищное. – У тебя ведь все равно нет женщины, так что моя совесть будет чиста: я никому не причиню боли. Мораль – и парижская шлюшка: это было трудно, невероятно трудно совместить, но эти создания получили слишком много информации о человеке, и теперь начали оперировать и такими понятиями. Когда о человеколюбии начинают говорить порождения чужого разума, есть только два пути: либо поддержать диалог, либо полностью отказаться от общения. В первом случае можно дойти до момента взаимного понимания, во втором – утратить доверие. - Я думаю, что этот разговор бесполезен. К тому же я страшно хочу спать, - и Атос решительно забрался под одеяло. – Спокойной ночи! – бросил он через плечо, нимало не заботясь о том, где пристроится его очередная гостья, которая во сне не нуждалась вообще. «Черт побери, все это мне изрядно надоело!», - успел подумать он перед тем, как окончательно отключиться от реальности. Но оставались еще сны, и тут ни один человек не способен властвовать над собой.
Стелла: Глава 12. Финал Теперь Океан взялся за них основательно. Никто не мог сказать, как мыслит это порождение эволюции, но люди пытались систематизировать те конструкции, которые непрерывно строил Океан, рождая их в своих глубинах и поднимая на поверхность невообразимые по масштабам арки, мосты и шпили. Теперь же его поверхность замерла, превратившись в гигантский багровый студень, по которому изредка пробегала рябь. - Тишина и благодать, - д’Артаньян удобно расположился в кресле, потягивая через соломинку сложный коктейль, состав которого он уже отчаялся определить. – Но меня не оставляет ощущение, что этот студень готовит нам какую-то гадость. Я не интересовался научной стороной дела: это у нас Атос с Арамисом любители в книгах копаться и научные заседания посещать, а мне все мерещатся козни Дьявола. Кельвин, а эти два ваши сотрудника… как их звали? - Снаут и Сарториус, - подсказал Кельвин, не поднимая головы от микроскопа. – А почему вы их вспомнили, капитан д’Артаньян? - Потому что они бы сейчас очень к месту. Нам бы вообще не помешало еще человек пять в экипаже. - Вы не правы: еще пять фантомов не улучшили бы ситуации. Ни Снаут, ни Сарториус никогда не вернутся на Солярис, а слава у этого места такова, что я никак не ожидал посетителей. - Но вы же торчите на станции уже не первый год! - У меня свои причины, д’Артаньян, - Кельвин опять прижал глаза к окуляру микроскопа. - Вы ждете? - Да, я все еще надеюсь, но надежда угасает день ото дня. Хотите, я вам что-то покажу? – он поднял голову и чуть откатил свое кресло на колесиках. – Взгляните, вас это позабавит. - Да я же ничего в этом не понимаю, - пожал плечами гасконец, но все же подошел поближе. - Я вам объясню. Вот эти сплюснутые шарики – это эритроциты: кровь землян. Тут моя и ваша: та, что я попросил у вас полчаса назад. А шарики раза в два меньше – кровь фантома. А теперь посмотрите, что происходит, если они рядом. Д’Артаньян заглянул в окуляр с насмешливым видом, но уже через минуту уселся в кресло и словно прирос к микроскопу. - Но это же натуральная охота, - произнес он, поднимая посеревшее лицо. - Именно! Эритроциты фантомов активно поглощают кровь людей! Вы понимаете, что это значит? - Уходить надо отсюда, и немедленно! - Именно. А теперь подумайте, как убедить в этом Портоса? Он наслаждается семейным уютом со своей женушкой. А ведь уже не мы экспериментируем, а над нами ставят эксперимент. Сначала они проникают в наше сознание, а в какой-то момент мы станем рабами Океана. - Ну, уж нет! Я никогда никому не подчинялся, если сам этого не желал, - тряхнул головой бывший мушкетер. - Я подготовил все, что нужно и заранее отправил все результаты на Базу. Д’Артаньян, предупредите друзей. Соберемся в аварийном отсеке. Нельзя терять время. - Это похоже на позорное бегство, - пробормотал француз. - Это спасение не только нас. Это спасение Земли и земной цивилизации. Он не должен нас найти. Займитесь вашим гигантом; мне кажется, что вам он поверит скорее, чем кому-либо. Я возьму на себя Атоса и Арамиса. - Не получилось у нас взаимопонимания, - с видимой досадой пробормотал д’Артаньян. - Чужие мы друг другу, - ответил Кельвин. «Бойтесь данайцев, дары приносящих» - криво улыбнулся д’Артаньян, поспешно покидая библиотеку вслед за Кельвином. Портос долго не открывал: д’Артаньян начал уже терять терпение, но, наконец, дверь ушла в пазы и гасконец, ничего не объясняя, поманил друга знаком. Портос, ошалевший со сна, величественный в парчовом халате и турецких туфлях на босу ногу, хлопая глазами последовал за другом, протирая глаза, и даже не задавая вопросов. Недолго думая, д’Артаньян подхватил его под руку, и прижав палец к губам, повел друга к лифту. Несколько минут – и они были у причальной камеры. Здесь Портос, наконец, обрел голос. - Что вы задумали, д’Артаньян? – забеспокоился гигант. – Я ушел, не предупредив Клариссу, - он сделал движение, чтобы освободиться от руки друга, но д’Артаньян вцепился в него мертвой хваткой. - Никуда вы не пойдете, Портос и не смейте никого предупреждать, если не хотите, чтобы мы навсегда остались здесь в роли подопытных кроликов. - Но Кларисса!.. – попытался возразить Портос. – Я не могу ее здесь бросить! - Уж не хотите ли вы подвергнуть гибели нашу планету? – грозно прошептал д’Артаньян в ухо другу: для этого ему пришлось заставить Портоса нагнуться к нему. - Но не могу же я лететь в таком виде? – возмутился Портос. - На Базе переоденетесь, - пожал плечами гасконец. – У вас величественный вид даже в халате. Кстати, дружище, откуда он у вас? - Из чемодана, - отмахнулся барон Портос. - Я взял с собой чемодан с вещами, которые мне могли понадобиться. - Ну, вот, - рассмеялся д’Артаньян, - у вашей Клариссы останется память о вас. Но где остальные? - Мы здесь, - Кельвин появился в конце коридора. Он с Атосом и Арамисом почти бежали. – Полезайте в ракету, у нас не осталось времени, сразу и стартуем. Они едва успели разместиться в противоперегрузочных креслах, как Кельвин дал старт. Полчаса перегрузок, правда не более полутора «g», и ракета вышла на курс на Базу. Около огромного тора суетились челноки, а на приличном расстоянии маячил огромный корпус «Прометея», чей отражатель сейчас темным диском закрывал часть звездного пространства. - Что здесь делает звездолет? – удивился Арамис. – Он же должен был ждать нас не раньше, чем через полгода. - Планы изменились. Мы уходим отсюда, Базу сворачиваем тоже. - А станция? - С ней разберутся потом, - неохотно ответил Кельвин. – Причаливаем. Ждут только нас. Сворачивают по аварийной программе, поэтому у нас нет времени на разговоры. Вот теперь друзья воочию убедились, что такое аврал на космической станции. Правда, наблюдали они это с борта межзвездного корабля, а точнее – из медицинского отсека. Всех пятерых отправили немедля на карантин: оказывается, Крис заранее предупредил командира «Прометея», что могут быть проблемы. Теперь четверо «неразлучных» и Кельвин ожидали результатов анализов и сканирования. От них не стали скрывать, чем могли обернуться контакты с фантомами. - Портос, хватит сокрушаться о мадам Кокнар, - не выдержал нареканий друга д’Артаньян. – Еще неизвестно, чем все кончится: как бы не отправили нас до скончания времен назад, на Солярис. - С какой это радости? – забеспокоился гигант. - Если окажется, что эти монстры начали перестраивать нас под себя, никто не разрешит нам возвратиться на Землю, - мрачно объяснил ему Арамис положение дел, и вот тут доблестный Портос испугался по-настоящему. - Вот вам и эксперимент, - тихо, так что понять его можно было только по губам, пробормотал барон. - Да, и мы особенно уязвимы: кто знает, насколько удачно было наше превращение из книжных героев в настоящих людей, - озвучил Атос опасения тех, кто разбирался в проблеме. - Не станем ли мы сами заложниками Соляриса? – он обвел взглядом медицинский отсек и опустил голову. Д’Артаньян, стоявший рядом, услышал, как граф прошептал: «И этот мир тоже плод фантазии одного человека». Да, они могут стать подобием этих фантомов, в худшем случае могут потянуть за собой весь мир, придуманный Станиславом Лемом, остаться навсегда в этом мире или его людьми или породнившись с фантомами, стать бессмертными, но истинная Земля останется живой и единственной в своем роде. И это – самое важное и самое ценное, что есть у истинных людей. - Есть результат! – голос биолога корабля вывел всех из состояния задумчивости. – Мутаций не обнаружено ни у кого, это обнадеживает. - Вы уверены? – Кельвин взял расшифровку, внимательно проглядывая колонки цифр. – Что ж, неплохо. Кажется, мы вовремя успели исчезнуть из его поля зрения. Когда старт? - Через пять минут. Уходим на малой тяге, чтобы не привлекать внимания. Отражатель слишком заметен, когда работает. Через сутки включат фотонный двигатель. А потом, когда выйдем из сферы притяжения солнц – уйдем в подпространство. Жаль Базу, жаль станцию. На Земле еще ничего не знают: рапорт только ушел. - Мы можем быть раньше его, - криво усмехнулся Кельвин. - Это я вам не скажу точно: мое дело – лаборатория и полевые исследования, - биолог развел руками с самым сокрушенным видом. - Вы бывали на станции? – Кельвин рассеяно перебирал листы отчета. - Один раз, еще с Гибаряном. Ужасная смерть. - Он был удивительный человек. Чтобы заставить его застрелиться, нужно было что-то совершенно невероятное. - Вы знаете, кто к нему приходил? – биолог потрясенно уставился на Криса. Отвечать тот не собирался, только пожал плечами, уставившись в иллюминатор, на котором медленно смещалась База. В следующее мгновение она пропала из поля зрения и только равнодушные немигающие звезды одна за другой гасли в свете восходящего голубого солнца.
Стелла: Заключение Земля встретила вернувшихся насторожено. После всех бесконечных заседаний и совещаний, Кельвин, который отдувался за всех, нашел Сарториуса. Тот жил очень уединенно, стараясь не общаться с коллегами; разговоры о том, что случилось на станции в их с Гибаряном и Снаутом вахте, все еще болезненно отзывалось в душе. Однако, выслушав Криса, он сам предложил встречу с французами. - Ты ненавидишь меня за то, что я избавил тебя от Хари? – спросил он перед тем, как они расстались. - Уже нет, - Крис печально улыбнулся, протягивая ему руку в знак примирения. – Ты сделал единственно правильную вещь, но мне все равно нелегко. - А эта твоя четверка, что было у них? - Думаю, они сами тебе расскажут, - Кельвин остановился на крыльце, разглядывая умиротворяющий пейзаж осенних гор, как в зеркале, отраженных в горном озере. Я привезу их сюда, им тоже не мешает взглянуть на эту красоту. - Их пребывание среди людей не менее фантастично, чем Океан Соляриса, - задумчиво сказал Сарториус. – Привози их поскорее, Кельвин. Сарториус еще долго стоял на крыльце своего дома, хотя птерокар Кельвина давно скрылся за холмами. Солнце село, стало довольно холодно, небо покрылось звездами, которые здесь не затмевались городскими огнями, и гигантская арка Млечного пути, перечеркивая небесный свод, уводила мыслями в бесконечность. Где-то там, за созвездием Водолея, в свете двух солнц, вопреки законам Вселенной, вращалась планета, покрытая живым Океаном – наверное самым большим чудом этого мира. Океаном, с которым человечество установило контакт, но пока так и не нашло взаимопонимания. А можно ли объять необъятное?
полная версия страницы