Форум » Наше творчество » Под вязами Хэмптон- Корта » Ответить
Под вязами Хэмптон- Корта
Констанс1: Маленькая повесть. Навеяно финалом «»Виконта де Бражелон«» Герои: герцог Бэкингем, Мэри Грефтон, некоторые персонажи Трилогии, которые проходят в их воспоминаниях. Примечание автора: Так как Мэри Грефтон персонаж вымышленный, автор имела смелость сделать ее графиней Шрусбери. История графини и Бэкингема соответствует исторической правде. Ну что ж , начнем пожалуй.... С надеждой на снисхождение читателей.
Констанс1: Принцесса Генриетта и ее юная фрейлина, стоя на палубе фрегата, с любопытством и волнением следили за яликом , то взлетающем на гребне волн, то, казалось исчезающим в морской пучине. Фрейлина в темном плаще цвета буковых почек, правда больше следила не за храбрецами на ялике , а за своей госпожой. Из под капюшона теплого плаща глядели на мир одни из самых черных очей на свете. Да, да, автор не оговорилась, серые глаза молодой девушки в минуты гнева, волнения или тревоги становились совершенно черными, оставаясь не менее прекрасными. Ялик приближался. Принцесса высматривала на нем Джорджа-Вильерса, втайне надеясь, что даже за морем , он не забыл ее чары. И она разочарованно вздохнула, увидев на ялике трех очень молодых английских дворян, лица которых были ей не знакомы. Теперь по прошествии лет, прожитых в окружении блестящего и лицемерного французского двора, где у нее было много недругов и завистников, включая собственного супруга, немало подхалимов , которые теснились в ее приемной, зная доброе отношение к ней короля, один рыцарь без Страха и Упрека, служивший ей , как Прекрасной Даме, но не было никого кто бы просто любил ее как женщину страстно и нежно...так как некогда любил Джордж-Вильерс. Эту любовь она по молодости, высокомерию и светскому успеху не оценила и оттолкнула. А фрейлине за ее спиной казалось , что она попала в волшебную сказку. Подобно героиням сказок, она родилась в знатной семье и феи несомненно присутствовали при ее рождении, даровав ей яркую, запоминающуюся красоту, острый и трезвый ум, хорошую долю авантюризма вкупе с умением не отрываться от реальности, одарили прекрасным вкусом и любовью к роскоши, большие способности к языкам, честолюбивые мечты, но при этом забыли даровать главное:богатство и достойное приданное. Все же благодаря почти невероятному стечению обстоятельств она все же оказалась при французском дворе в должности фрейлины принцессы Генриетты Орлеанской. Как уже понял читатель, речь идет о Луизе-Рене де Куруаль. Думая о привратностях своей причудливой судьбы и глядя на приближающийся ялик девушка вздохнула полу-мечтательно и восхищенно. Принцесса почти раздраженнл оглянулась на этот вздох, вырвавшийся у Луизы -Рене. «»Мадемуазель де Керуаль-,холодно- наставительным тоном произнесла Мадам, адеюсь безрассудство этих юных щеголей не повергло Вас в слишком явное восхищение и трепет, который может быть, весьма некстати , ими замечен. -О, Мадам, у них не больше шансов, чем у наших французских любезников«», последовал ответ. -Ну, тогда я спокойна. И помните, мадемуазель, я отвечаю за Вас и вашу репутацию перед вашей семьей. Луиза-Рене де Керуаль склониласьв глубоком придвороном поклоне, не только , чтобы отблагодарить Мадам за заботу, но и , чтобы спрятать усмешку... Ей было всего 16 лет,она уже некоторое время находилась при французском дворе и не стала предметом ни одной придворной сплетни или слуха. А это было ох как нелегко, учитывая яркую необычную красоту, которой наградили ее природа и бретонские феи.
Констанс1: -Мадам, английские дворяне поднимаются на борт, чтобы приветствовать Ваше Королевское Высочество на родной земле и засвидетельствовать Вам свое глубочайшее почтение,-прозвучал громкий и несколько резковатый голос дамы из окружения принцессы. Она была высока ростом и громогласна. Ее статную фигуру прикрывал темно- синий плащ с капюшоном. Принцесса и ее фрейлина невольно вздрогнули при звуках этого трубного гласа. -Какая же Вы все же громогласная, мадам де Коэткен, немного досадливо произнесла Генриетта. Вас , наверное на берегу слышно, несмотря на ветер и шум волн. -Я лишь исполняю свой долг , Мадам, поклонившись, однако не слишком низко, ответила та, которую принцесса назвала мадам де Коеткен, дама из окружения принцессы, которая на время путешествия в Англию исполняла обязанности статс-дамы, которая так бесцеремонно вмешалась в беседу принцессы и ее фрейлины, была, как мы уже сказали, высока и статна, в ее речи и действиях сквозила уверенность, присущая женщине знатного рода и к тому же конфидентке принцессы, каковой она и была до недавнего времени. Нужно отметить, что мадам де Коэткен использовала все свои немалые связи и знакомства, а также свою любовную связь с Тюренном, которым она помыкала, как когда-то мадам де Лонгвиль. Этот новый в нашем повествовании персонаж заслуживает того, чтобы автор сказал о нем несколько слов, ибо в дальнейшем высокочтимой мадам де Коеткен предстоит сыграть свою роль в нашем повествовании. Матерью мадам де Коеткен была герцогиня де Роган-Шабо. После замужества Франсуаза-Рене де Коэткен поступила на службу в Дом Мадам и сумела стать поверенной многих тайн принцессы. Ее супруг все время находился при армии и позже погиб при осаде Мангейма. Он был родом из Бретани, там же находился его замок и довольно обширные владения. Брат мадам де Коеткен носил титул герцога де Роган. Ее старшая сестра была красавица и умница мадам де Субиз, а младшая мадам д Эспине. Красота мадам де Субиз помогла ее супругу получить титул принца, и чего бы эта умнейшая красавица не смогла бы добиться, стоило ей только захотеть? Вторая сестра -мадам д Эспине пользовалась почетным правом табурета, которое ей помог получить старик де Шарост, на дочери которого принц д Эспине был женат первым браком. Всю свою отцовскую любовь к умершей дочери старик де Шарост перенес на новую супругу своего бывшего зятя. Все эти обстоятельства заставляли мадам де Коеткен говорить достаточно остроумно, что ей приходится сидеть на земле между двумя табуретами. Эта дама была не лишена чувства юмора, что не мешало ей выглядеть знатной гранд дамой, каковой она и была по праву высокого рождения, ее красота в свое время тоже наделала много шуму, высокая и властная, очень дружная со своими сестрами и братом. Король уважал мадам де Коеткен. Она была доверенной конфиденткой его невестки и знала о последней очень много тайного. Мадам де Коеткен была создана для Двора и Высшего Света, где она долго играла заметную роль. Она знаменита страстью, которую к ней испытывал Тюренн, до такой степени , что она сумела вырвать у него секрет об осаде Гента , которую король рассказал только ему и Лувуа . Несмотря на клятву о молчании, которую с нее взял Тюренн, мадам де Коеткен не утерпела и рассказала ее своему молодому любовнику, который был достаточно умен, чтобы не распускать язык, а доверить тайну только своему дневнику, увидевшему свет только через много лет. Таким образом эта история не пошла дальше и не имела последствий ни для молодого человека , ни для мадам де Коеткен, а самое главное ни для Тюренна, ибо если бы Его Величество узнал, что последний не сдержал свой язык, то Бастилия-это самое малое , что грозило бы незадачливому влюбленному. Правда эта история произошла позднее, описываемых нами событий и мы привели ее здесь , чтобы дать читателю представление о происхождении мадам де Коеткен, ее внешности, характере и положении, которое она занимала при французском Дворе, ибо , как уже было упомянуто , ей предстоит сыграть некоторую роль в нашем дальнейшем повествовании.
Констанс1: Тем временем молодые англичане , обнажив головы под колючим мартовским ветром и метя перьями своих парадных шляп палубу выражали принцессе радость своего повелителя и свою собственную, что могут приветствовать Ее Королевское Высочество на родной земле. Принцесса с рассеянной улыбкой слушали их придворные комплименты, а Луиза -Рене ловила на себе любопытные взгляды молодых людей. Стоя за спиной принцессы, она слегка откинула капюшон, совсем немного, чтобы молодые англичане могли полюбоваться красотой ее глаз и волос и горделивостью осанки. Они и любовались с трудом скрывая свое восхищение. Да не подумает уважаемый читатель, что Луиза -Рене сделала это безо всякого умысла. Готовя свое будущее мадемуазель с совершенстве изучила науку кокетства и много раз опробовала свои чары, вначале на соседях -дворянах, а затем на искушенных придворных. Но никому не удалось покорить сердце , полное холодного расчета. Она ждала выгодного покупателя на свою невинность и красоту и заметил это, и понял только один человек-король Франции Людовик 14. Он угадал это во время своей неудавшийся попытки ненадолго приударить за мадемуазель де Керуаль. Как мы говорили, Луиза-Рене сумела отклонить королевские ухаживания мило и с юмором. Король нисколько не обиделся, он все понял и и все запомнил. Стоя позади принцессы, так заботящейся о ее репутации, девушка думала о том, что не было известно даже принцессе. Например та самая прогулка в окрестностях Блуа, где ярко вспыхнула звезда новой будущей королевской фаворитки мадам де Монтеспан. Но не триумфом последней и не слезами и обмороком Луизы де Ла Вальер запомнилась девушке эта увеселительная охота -прогулка. Она вышла из кареты фрейлин, чтобы вдохнуть чистого деревенского воздуха по которому успела соскучиться. Довольно безразличным взглядом обвела она окрестности, хотя и очень живописные, и придворных, которые не последовали за королем к красивой средневековой часовне, куда залетела будущая добыча-белая цапля. И вдруг, она увидела сидящим на горячей серой лошади капитана мушкетеров Д Артаньяна, который отсутствовал целый месяц, посланный королем на юг в замок-крепость Пиньероль, где содержался господин Фуке.Вначале подле него остановился Его Величество и судя по выражению лица сказал ему несколько милостивых слов, в ответ на которые граф д Артаньян склонился до самой холки своей лошади. Затем всадники во главе с Людовиком и мадам де Монеспан проследовала дальше, а подле Д Артаньяна остановился господин Кольбер. Капитан приветствовал министра легким , слегка ироничным поклоном.Но господин Кольбер казалось не обратил никакого внимания на эту«» непочтительность«» и сказав собеседнику несколько слов, которые вызвали заметное недоуменное выражение на подвижном лице гасконца и обратившись в сторону темной кареты с испанским гербом, в котором, как было известно Луизе-Рене ехал чрезвычайный и полномочный посол Испании, прибывший только накануне, довольно громко позвал «» господин Д Алмеда«»! Дверь открылась и седой , сгорбленный человек бросился на шею спешившегося, но неподвижно застывшего, словно статуя капитана. Потом посол заговорил и сердце Луизы забилось как кузнечный молот. Этот голос , слышанный лишь однажды, она отличила бы из тысячи, голос господина д Эрбле. Мысли беспорядочно роились в голове. «» Господин д Эрбле здесь, но как такое может быть? У нас в Бретани все считают его погибшим , подобно барону дю Валлону, или сидящим в темном мешке одной из страшных королевских крепостей, А он жив и занимает важный пост Чрезвычайного посла Испании. Прячась в тени карет и лошадей мадемуазель де Керуаль следовала за этими двумя, которые казалось не замечали никого вокруг. Затем Д Артаньян отворил калитку ведущую в небольшой ,заросший участок , где под молодым кипарисом можно было разглядеть двойную могилу. Именно туда упала сраженная королевским соколом белая цапля. Далее идти девушка сочла неразумным. Она увидела , что господин д Эрбле жив и благоденствует, очень рад встрече с Д Артаньяном, что не было для нее удивительным, учитывая, что она хорошо запомнила рассказ Бертрана о встрече Д Артаньяна, г-на Д Эрбле и барона дю Валлон на Бель-Иле. Теперь надо попытаться просто попасться на глаза господину д Эрбле, который теперь звался герцог Д Алмеда. Если он сочтет нужным , то затем сам найдет ее до своего отъезда. Сие удалось ей , когда Двор возвращался с охоты. Она ухитрилась пройти под самым носом увлеченно разговаривающих Д Артаньна и герцога Д Алмеда и приветствовать их придворным поклоном. Д Артаньян кивнул рассеянно, а его собеседник слегка склонил голову, как если бы приветствовал совершенно незнакомую женщину. Но по огоньку на мнгновение вспыхнувшему в его черных глазах и сразу потухшему, девушка поняла , что узнана. Теперь оставалось только ждать.
Констанс1: Она и ждала с огромным волнением и нетерпением. Усевшись в карету вместе с другими фрейлинами и наслушавшись восторженных разговоров об охоте и о том пере цапли , которое король подарил мадам де Монтеспан, а также плохо скрытых насмешек над обмороком и слезами этой «» бедняжки«» Ла Вальер, девушка услышала замечание мадемуазель де Шале, которая была одной из самых первых фрейлин принцессы: Вы видели мадмуазели, что цапля упала на чьей-то могиле, и мадам де Монтеспан подарила королю в ответ на его подарок веточку кипариса, который ее осеняет. Если вам интересно , я могу сказать чья это могила. -Чья же? послышались вежливые , но не слишком заинтересованные вопросы. Мадемуазель де Шале выдержала театральную паузу. -Это могила бывших владельцев этих земель: графа де Ла Фер и его сына виконта де Бражелон. Послышались удивленные возгласы. -Это тот самый де Бражелон, который имел несчастье быть женихом Ла Вальер, когда она обратила на себя внимание Его Величества. -Да, совершенно верно. Бедняга виконт, чтобы утолить свое горе уехал в экспедицию с герцогом де Бофором, против пиратов Джиджелли, где героически погиб в первом же бою. Его забальзамированное тело привезли обратно во Францию , в его владения и похоронили вместе с отцом-графом де Ла Фер. -Бедняжка, бедняжка де Бражелон послышались отовсюду возгласы полные притворного сочувствия и непритворного злорадства и любопытства. Имя графа де Ла Фер было совершенно незнакомо Луизе-Рене, а вот имя отвергнутого жениха Луизы де Ла Вальер она запомнила. Запомнила девушка также и то, что Д Артаньян и герцог Д Алмеда тоже входили в могильную ограду, и проходя мимо них, чтобы ее заметили, девушка увидела в их глазах неподдельную грусть. Очевидно, в прошлом оба они были как-то связаны с этим неведомым ей графом де Ла Фер. К ее великому сожалению герцог д Алмеда не стал искать с ней встречи и отбыл из Франции уже на следующий день. То, что он не забыл о ней и замолвил за нее доброе слово перед сильными мира сего, она поняла на пару дней позднее, но об этом речь пойдет чуть далее.
Констанс1: Мадемуазель де Керуаль и представить себе не могла, что после званого обеда у короля, Его Августейшее Величество заведет речь о ней , и не просто так, а в важнейшем политическом разговоре со своей невесткой Генриеттой Орлеанской . Людовику понадобился Чрезвычайный Посол к его английскому«» брату «» Карлу 2, чтобы лаской или таской вынудить последнего подписать чрезвычайно невыгодный для Англии договор о неоказании помощи Нидерландам, населенным протестантами, т.е. братьями по вере для англичан. В сущности Людовик 14 хотел принудить английского короля Карла 2 к предательству интересов единоверцев его народа. Франция воевала с Нидерландами не имея еще того сильного флота, который Кольбер в разговоре с Д Артаньяном и Арамисом, ох простите с графом Д Артаньяном и герцогом Д Алмеда твердо пообещал снабдить Францию в ближайшее время. Пока мощный французский флот еще строился на верфях, было крайне нежелательно, чтобы Карл второй оказал помощь голландцам своим довольно мощным военным и торговым флотом. Эта деликатная миссия была возложена Людовиком на любимую сестру Карла 2-принцессу Генриетту. В ее преданности делу французской политики король мог быть полностью уверен. Наполовину француженка по рождению, воспитанная матерью в католической вере, все свое детство и отрочество, проведшая во Франции, и столь мало прожившая в Англии, что не успела полюбить ни эту удивительную островную страну, с ее особой психологией и мироощущением, ни почувствовать себя настоящей англичанкой. Да она ею, в сущности, и не была в полной мере. Ведь ее отец Карл 1 Стюарт был шотландцем, а шотландцы столь же сильно отличаются он англичан, как французы от немцев. Так что с этой стороны Людовик мог возлагать реальные надежды на успех. Но как мы знаем большие дипломатические проблемы зачастую решаются вовремя сказанной удачной шуткой, или одобрительным молчанием, или всяческим, порой беспардонным восхвалением правителя от которого нужно чего-то добиться, либо же его фаворита, имеющего на своего повелителя неоспоримое влияние. На Карла 2, решающие влияние оказывали его любовницы. Учитывая слабость английского монарха к женскому полу, в беседе с Генриеттой Людовик ненавязчиво повел разговор так, что принцесса сама предложила включить в свою свиту для поездки в Англию Луизу-Рене , как верную, скромную и красивую девушку, к тому же в совершенстве владеющую английским. Правда при этом Генриетта подчеркнула, что принимая девушку в свои фрейлины, дала ее родным твердую клятву блюсти ее честь , чистоту и нравственность. На каковые слова, король как-то странно улыбнулся. Уж он-то как никто во Франции знал цену женской чести, но он был уверен, что это чистое создание все сделает во имя своей Родины, и дорого продаст свою чистоту, не забыв при этом ни Франции, ни себя самой. Это доказывает, что Его Французское Величество прекрасно знал, что любая девичья честь имеет свою цену как при французском, так и при английском Дворе и мадемуазель де Керуаль вовсе не исключение, просто ей еще не давали истинную цену за ее добродетели, и что-то подсказывало французскому монарху , что эта скромница сумеет выколотить ее из его английского собрата. Итак-это было дело решенное. Многие фрейлины уже давно состоявшие в штате принцессы остались дома , а служившая без году неделя Луиза де Керуаль будет сопровождать ЕЕ Королевское Высочество в поездке в Англию, где для пользы дела, как знать, может пригодиться не только ее свободное владение английским. Луиза-Рене очень бы удивилась, если бы услышала, что подобный же намек на именно ее участие в этой важнейшей дипломатической миссии, в очень куртуазной форме высказал Кольберу и герцог Д Алмеда, подчеркнув не только знание английского, но и огромное честолюбие последней, которая не согласится ни на что, кроме первых ролей - в политике ли, при дворе ли, возможно и английском, но за ее любовь к Франции бывший епископ Ваннский ручался своим словом, чем очень удивил бы Д Артаньяна, если бы тот мог слышать эту часть беседы министра и Чрезвычайного испанского Посла.
Констанс1: Об этой приватной беседе между Кольбером и герцогом Д Алмеда принцессу Генриетту никто в известность, разумеется, не поставил. Неизвестен был Мадам и разговор, который состоялся у Луизы- Рене с самим королем Людовиком 14. И разговор этот был вовсе не галантным и гривуазным, что свойственно было Его Величеству в общении с дамами. Речь шла о вещах далеких от дел амурных, скорее о делах государственных и политических. Это случилось во время музыкального вечера у королевы, на следующий день после отъезда герцога Д Алмеда в Испанию. Господин Кольбер, как бы случайно приблизился к Луизе -Рене обожавшей музыку , и слушавшей знаменитого музыканта Франческо Сократи стоя в темном уголке, чтобы никто не мешал ей наслаждаться прекрасной мелодией. Кольбер так неожиданно возник в полутьме ее потаенного уголка, что мадемуазель де Керуаль невольно вздрогнула. Министр отвесил ей почтительный поклон. Он потихоньку попросил девушку на следующее утро посетить его кабинет для важного разговора. Луиза-Рене успела только слегка кивнуть головой, как г-н Кольбер покинул ее попрощавшись, на этот раз, лишь легким кивком. Никто из присутствующих, кроме , возможно , короля не обратил внимания на эту вполне обычную сценку. На следующее утро, вместо обычной прогулки ,девушка стояла у дверей кабинета министра. К ней подошел вышколенный слуга. Она назвалась и была немедленно проведена в кабинет. Его хозяин восседал за огромным письменным столом черного дерева, заваленном кипой бумаг и документов. Тем не менее он приподнялся из-за стола, чтобы приветствовать свою гостью. Луиза-Рене также склонилась в придворном поклоне. Послышался едва слышный скрип, похожий на скрип отодвигаемой ширмы, только очень хорошо смазанной и спрятанной. Портьера в углу кабинета , в его глубине ,за хозяйским креслом отодвинулась и пред потрясенной Луизой -Рене предстал Его Величество король Франции собственной персоной. Девушка «» макнула свечкой«»,т.е. почти распласталась в поклоне на полу. Король учтиво склонил голову в ответ. Девушка не в силах была произнести хоть слово. Кольбер глубоко склонился перед своим господином. Его Величество соизволил прервать молчание: - Мадемуазель, любите ли Вы Францию,-резко спросил монарх. -Да, люблю,-твердо ответила девушка. -Любите ли Вы ее так, чтобы принести в жертву многое, быть может, самое драгоценное, чем Вы обладаешь. -Да, я люблю свою страну и исполню любой приказ ее повелителя. -Так уж и любой, в голосе короля звучала скрытая ирония. Но мне понравилась Ваша прямота и непосредственность, надеюсь Ваши слова не разойдутся с делом, а мы со своей стороны позаботимся о будущем Вашей семьи, финансовые дела которой, как нам известно, находятся не в лучшем положении. Все остальное, что от Вас требуется, Вам объяснит господин Кольбер. Тон монарха был безапелляционным. Луиза-Рене снова «» макнула свечкой«», Кольбер склонился в низком поклоне. Когда они оба выпрямились, короля уже не было в кабинете. Разговор между мадемуазель де Керуаль и министром вышел недолгим , но сложным. Она узнала, что хоть и служит при особе принцессы Генриетты Орлеанской совсем недавно, все же удостоилась чести сопровождать принцессу в ее полутайной поездке в Англию. Ее кандидатуру предложил, в форме совета , разумеется, сам Его Величество и принцесса охотно согласилась. Кольбер также объяснил ей ту деликатную миссию, которая будет на нее возложена. Блистать во время балов и празднеств, которые Его английское Величество устроит в честь встречи со своей любимой сестрой так, чтобы затмить всех самых знаменитых красавиц, от которых ее отличает чистота и невинность, чтобы привлечь к себе внимание короля Карла 2 и способствовать подписанию так необходимого для Франции договора. Средства и возможности для выполнения , поставленной задачи, остаются на Ваше усмотрение ,а деньги будут предоставлены. Если задача будет успешно выполнена , вознаграждение будет достойно ее сложности и важности. -Надеюсь мы поняли друг друга,-прямо глядя в глаза девице, настойчиво произнес министр. Луиза-Рене кивнула. Ее мечта сбывалась. От нее требовали жертвы. Но она положит свою честь и невинность на алтарь отечества, а в этом нет никакого греха и позора. Что бы об этом не говорили другие. Через полчаса Луиза-Рене покинула кабинет министра. Теперь она точно знала в чем состоит ее миссия. Впереди была цель-благоденствие и процветание родной страны, а средства , которые придется применить-не имеют значения. Тем более ей и ее семье было обещано достойное вознаграждение. А в том, что она преуспеет в своей миссии девушка не сомневалась. Слуги и клерки Кольбера умели держать язык за зубами, ибо дорожили своими местами и побаивались своего хозяина. По этой причине об утренней аудиенции не узнала ни одна живая душа, кроме ее участников.
Стелла: Констанс1 , вы очень ловко вплели в эту историю Арамиса. Он оказался очень на своем месте и в этом свете его персона по-прежнему у дел.
Констанс1: Стелла , погодите в моем опусе у дел окажутся еще некоторые герои Канона, или их родственники. При всем при том, я стараюсь, насколько возможно, придерживаться исторической правды ( с поправкой на даты из-за Канона), во всем , что касается мадемуазель де Керуаль. Если доеду до Эпилога, то ты поймешь почему. Да и вязы Хемптон-Корта еще обязательно появятся в этой истории.
Стелла: У тебя и язык - в духе эпохи.
Констанс1: Теперь автор предлагает своим читателям оставить на некоторое время мадемуазель де Керуаль в обществе Ее Королевского Высочества Генриетты Орлеанской и исполняющей обязанности статс-дамы, на время визита в Англию, «»сидящую между двух табуретов«» мадам де Коенек из рода де Роган-Субиз, выслушивать велеречивые приветствия молодых английских дворян и вернемся на дуврский берег, где бедняга Карл 2 места себе не находил от нетерпения и в душе клял самыми нехорошими английскими и не только ругательствами молодых доброхотов, своими глупыми речами, задерживавших , несомненно, то столь ожидаемое им мнгновение, когда его «»дорогая кошечка«» ступит на английскую землю и он сможет без затей прижать к сердцу любимую младшую сестру. От нетерпения Его Английское Величество то и дело привставал в стременах своего чистокровного английского скакуна, пытаясь разглядеть не началось ли уже какое-нибудь движение на палубе французского корабля и не начали ли спускать трап. Автор зовет читателя вернуться на некоторое время назад, а именно в 1662 год, под вязы Хемтон-Корта, когда мисс Мэри Грефтон имела неосторожность, вернувшись из своего имения, куда она , не вызывая шума и лишних толков отбыла через несколько дней после того, как известие о гибели Рауля де Бражелона достигло английской Королевской Резиденции, имела неосторожность склониться перед волей короля Карла 2 и принять в мужья молодого графа Шрусбери. Иными словами, на время покинуть ту, которой еще только предстояло блистательно выступить на исторической и галантной сцене своего времени, ради той, которая на эту сцену уже вступила в недобрый для нее час. Графа мисс Мэри знала плохо, это было поверхностное светское знакомство. Его сватовство стало для нее полной неожиданностью. Ей было известно, что кандидат в женихи из хорошего рода, достаточно богат, приятно улыбается и, иногда, может к месту вставить в разговор легкий комплимент. Неведомо ей было только, что граф Генри Шрусбери-проженный игрок и кутила, посетитель всех самых темных и злачных мест Лондона, большой любитель крепко выпить и в таком состоянии тяжел на руку, особенно с теми, кто не способен оказать ему сопротивление. Ухаживал граф Шрусбери очень красиво и не нагло, весь короткий период своего жениховства он держался и не прикладывался к бутылке, не садился за игорный стол, уместно и деликатно молчал, в меру шутил, дарил милые подарки. Король, торопил со свадьбой, ведь он в отличии от невесты знал, что граф в долгах как в шелках, а Карл благоволил к нему, к тому же у него было слово графа, что если Его Величество поможет ему заполучить богатую наследницу, то Генри Шрусбери навсегда покончит с пагубными привычками и все силы приложит к продлению своего рода, последней веточкой которого он являлся, а также сумеет сделать счастливой и довольной леди, которая станет его супругой. Король поверил графу, правда , как мы увидим из дальнейших действий Его Величества, все же ,не совсем. Окрыленный граф, стал все более настойчиво подталкивать мисс Грефтон к алтарю.
Констанс1: Король Карл 2 милостиво дал согласие на этот союз. Правда, отдельным Указом он лишил Мэри права передать будущему супругу титул герцога Грефтона. Королевская воля гласила об отчуждении герцогского титула в казну. За это «» неудобство«» король выплатил Мэри очень крупную компенсацию, не вошедшую в состав приданного, которое нареченная обязана была полностью предоставить в распоряжение мужа, чтобы он управлял им от ее имени. С помощью своего нотариуса, девушка вложила деньги в специальный неприкосновенный фонд, для обеспечения будущего своих детей, буде такие будут ею прижиты в браке с графом Шрусбери. Об этом, а также о том, что невеста не принесла ему в приданное герцогского титула, граф узнал в день свадьбы, когда отказаться было уже невозможно, ведь весь цвет английского Двора, включая Его Величество были приглашены на брачную церемонию. Так Мэри Грефтон стала графиней Шрусбери. За эти действия, произведенные за его спиной и говорившие о полноте «»доверия«», которые испытывал король к его клятвам начать жизнь благородного женатого аристократа, молодой супруг затаил на свою жену , а также на Его Величество лютую злобу. Значительная часть ее огромного в 300 тыс. ливров приданного, ушла на погашение его долгов, другая часть на приведение хоть в какой-то порядок его имения, которое из-за небрежения и мотовства владельца перестало приносить доход и пришло в упадок. В итоге , на руках у графа оказалась вовсе не та сумма наличными , на которую он рассчитывал. Так как поквитаться с королем за лишение его супруги герцогского титула, который он мог бы получить посредством брака с ней граф не мог, то с первых же месяцев совместной жизни все свое дурное настроение, проигрыши, любовные неудачи вымещал на молодой супруге. Уже через месяц брака Мэри поняла какую ужасную ошибку она совершила, вступив в этот брак. Когда они оставались наедине, граф обращался с супругой грубо и непочтительно, оставлял одну во время приемов при Дворе, демонстративно удаляясь в карточную комнату, где проигрывал женино приданное, очень быстро завел открытую любовную связь на стороне, чем унизил гордую Мэри Шрусбери. Но, прекрасно воспитанная английская леди, не могла позволить себе устраивать мужу сцены и считала ниже своего достоинства жаловаться единственной близкой родственнице-своей сестре маркизе де Бельер. Маркизе самой приходилось очень тяжко после того как был арестован ее возлюбленный Фуке. Она лишь на несколько дней приехала в Англию на бракосочетание сестры, а затем вернулась во Францию. Маркиза была довольна , что ее младшая сестра пристроена и в подробности не вдавалась. Так оказалось, что единственным человеком, который, по старой дружбе, принял в ней участие, оказался герцог Бэкингем. Что и толкнуло их в объятия друг друга. Но произойдет это чуть позже, в течении нашего повествования. А теперь автор приглашает благосклонного и терпеливого читателя вернуться на причал дуврского порта, где с нетерпением ждет минуты встречи с любимой младшей сестрой Его Величество король Англии Карл2, а вместе с ним , в состава приближенных и герцог Бэкингем, готовящийся к политическим баталиям с бывшей возлюбленной и графиня Шрусбери, которая пока ведать не ведает, к каким последствиям для нее лично приведет этот визит и какую бурю горьких воспоминаний и сожалений поднимет он в ее израненной душе.
Констанс1: Прежде чем наша история двинется вперед, автор хотел бы поведать читателю некоторые причины, по которым Луиза-Рене де Керуаль пользовалась благоволением и симпатией мадам де Коэткен. Их связывала приязнь, основанная на общей нелюбви к официальной фаворитке короля Франции Луизе де Ла Вальер. Мадемуазель де Керуаль сразу невзлюбила ее за слезливость, экзальтированную набожность, постоянно грустное выражение лица, лицемерную , как на ее взгляд, скромность, заставлявшую официальную фаворитку прикрывать слишком открытые по моде плечи и грудь широким легким шарфом воздушного шелка, повязанным на груди или шее замысловатым узлом. Этот шарф с узлом навечно прославил имя мадемуазель де Ла Вальер в мире моды, со временем трансформировавшись в высокий ворот с бантом на блузе или платье, который не вышел из моды и по сей день, и носит название«» воротник лавальер«». Луиза-Рене искренне сочувствовала Луи 14, которого угораздило влюбиться в эту «» плаксу«». Впрочем, все окружение Генриетты Орлеанской испытывало к фаворитке короля подобные же чувства. Мадам де Коеткен не была исключением. Все знали о ее более чем холодном отношении к Ла Вальер в бытность последней фрейлиной молодой герцогини Орлеанской. Тем более удивительна была открытая приязнь которую мадам де Коеткен, выражала к ее приемнице мадемуазель де Керуаль. Причина этой приязни выяснилась, когда вскоре после прибытия мдемуазель де Керуаль ко двору и вступления ее в должность фрейлины герцогини Орлеанской , мадам де Коеткен явилась к ней с визитом, проинспектировать ее комнату и посмотреть как устроилась новая фрейлина. Как мы уже сказали, мадам де Коеткен была при французском Дворе особой весьма заметной. Проверив маленькую, опрятную комнату и сундук с небольшим количеством платьев и большим числом широких шелковых поясов, которые не только подчеркивали ее осиную талию, но и заставляли по разному смотреться одно и тоже платье, и это было изобретение оставившее имя мадемуазель де Керуаль в моде до нынешних времен, подобно мадемуазель де Ла Вальер, хотя Луиза-Рене и обиделась бы на такое сравнение, мадам де Коеткен выразила желание выпить чашку шеколаду вместе с Луизой-Рене. Расторопная горничная быстро принесла напиток и дамы стали потягивать его маленькими глоточками, подслащая горький напиток милой светской беседой. Мадам де Коеткен сразу поняла , что Луиза-Рене искренне почитает свою госпожу и преданна ей. Среди других новостей они обсудили ссылку и опалу графа де Гиша, якобы за его интриги против Луизы де Ла Вальер. Но самые умные и осведомленные из придворных понимали, что несчастная«» плакса«» опять послужила ширмой для прикрытия разборок в царственном семействе. Во-первых, козни против ненавистной Ла Вальер строила лично Ее Королевское Высочество, а де Гиш, как верный рыцарь, только помогал Даме своего сердца. Все это сблизило принцессу и графа и вызвало гнев и жестокую ревность герцога Орлеанского, который , по своей привычке кинулся с жалобой к брату-королю. Принцесса отделалась монаршим выговором и легким испугом, а вот куда менее виновный де Гиш был отправлен в ссылку и вынужден был покинуть пределы Франции. Маршал де Грамон умолял короля ограничиться ссылкой своего сына в его имения, но монарх отказал в свойственной ему манере, вежливо , но непреклонно. А дальше, после лестного комплимента мадам де Коеткен в сторону Луизы -Рене разговор принял совсем уж неожиданный для последней оборот. -Я знаю, сказала мадам де Коеткен, что Вы почитаете нашу госпожу и всегда принимаете ее сторону, в отличие от Луизы де Ла Вальер, которая будучи фрейлиной Ее Королевского Высочества ловко сумела обделать свои амурные делишки и стать почти второй королевой Франции. -Да, а ведь она кажется такой бесхитростной и доброй и ее ничего не интересует кроме любви короля. Она просто не замечает ничего и никого, кроме Его Вешичества. Мадам де Коеткен сделала недовольное движение плечами и промолвила:«» Лучше бы она замечала хотя бы тех, кому была не по заслугам дорога.«» Луиза-Рене удивленно посмотрела на собеседницу. Такая прямота не была в ходу при Дворе Людовика 14. Но мадам де Коеткен была настроена на откровенный разговор. Луиза-Рене поняла это. Отхлебнув глоток остывающего уже шоколада Франсуаза-Рене де Коеткен начала свой рассказ: «»Я думаю , Вам, мадемуазель, известно, что по рождению я происхожу из рода де Роган-Субиз. Мой брат- герцог де Роган.«» Луиза-Рене склонила голову из уважения к громкому имени, чем вызвала одобрительный кивок собеседницы. «» Так вот к нашей родне принадлежал некто граф де Ла Фер, а в нашей семье знают всю родню ближнюю и дальнюю. Оный граф являлся потомком рода де Куси, а с нами был связан посредством брака своего предка с представительницей младшей ветви Роганов. Было это во времена Генриха 3. По смерти своего батюшки в 1621 ,кажется, году, молодой граф Огюст де Ла Фер стал полноправным господином в своей провинции Берри. Свобода , видимо, ударила ему в голову, ибо против воли всей родни, включая моего отца, граф совершил мезальянс-женился на сестре священника, которая была из обедневшего дворянского рода, не имела за душой никакого приданного, но , по слухам, была хороша , как ангел. Б-г наказал графа за подобное неслыханное нарушение устоев и через несколько месяцев после свадьбы молодая графиня де Ла Фер погибла на охоте, упав с лошади и разбившись насмерть. Видимо это, хотя никто не знает точно, так подействовало на графа, что он оставил свое имение , приехал в Париж и под вымышленным именем вступил в только что организованную роту королевских мушкетеров. Мой отец, конечно узнал его, но будучи человеком светским и деликатным не подал виду и только издали наблюдал за ним , насколько это было возможно. Граф служил доблестно, считался одной из лучших шпаг королевства, отличился при осаде Ла Рошели под командованием Красного Герцога. Он прослужил в мушкетерах 7 лет. Затем получил наследство: небольшое графство Бражелон близ Блуа и вышел в отставку. Луиза-Рене, слушавшая в начале довольно равнодушно эту давнюю историю о дальнем родственнике мадам де Коеткен, хотя имя графа было ей откуда-то смутно знакомо, в этом месте рассказа невольно внутренне встрепенулась, ибо вспомнила откуда ей знакомо имя графа де Ла Фер и имя Бражелон.
Констанс1: Память услужливо подсказала девушке не слишком давнюю картину. Она , вернувшаяся из монастырского пансиона , скучала в своей комнате, глядя в окно, за которым моросил настырный мелкий дождь, вдруг услышала шум и гам у полуразвалившихся парадных ворот замка. Удивленная девочка влезла на стул , чтобы лучше видеть и разглядела за окном удивительную картину: ее батюшка несся по направлению к воротом, на ходу пытаясь надеть парадно-выходные туфли и все время теряя то одну, то другую. За ним поспешал личный батюшкин лакей Фуле, пытаясь хоть на шаг опередить хозяина и самому открыть ворота, привратника в полуразоренном имении давно не водилось. На крыльце показалась матушка в домашнем чепце и старший братец. Лица у обоих были крайне взволнованные. В это самое мнгновение монотонный шум дождя перекрыл зычный бас-баритон: найдется ли в этом доме место для старинных друзей? -Найдется, Монсиньор, на бегу задыхающимся голосом ответил батюшка, а матушка и старший брат дружно ахнули и кинулись к воротам. Пользуясь всеобщей суматохой Луиза -Рене спустилась со второго этажа, где находилась ее комнатка вниз, во двор. Ее взгляду открылась удивительная картина. У ворот , в сопровождении небольшой свиты, сидел на караковой лошади человек огромного роста в темном плаще, но в шляпе с щегольским плюмажем, немного пострадавшим от дождя и черных кожаных ботфортах. По тому, как держался этот человек, как низко кланялся ему батюшка, пока Фуле распахивал настежь дверь, которая и так держалась на одной петле, было понятно , что гость знатный господин. Но когда отец склонился в низком поклоне почти до земли, это он то гордец, не умевший кланяться , и на фамильярное приветствие незнакомца«» Ну что, дружище Рене, старый полковой конь, найдется ли в твоем доме место для разбитого и гонимого бурями и пиратами полководца?«» ,ответил«» Вы всегда желанный гость Ваше Высочество, мой дом-Ваш дом«», девочка совсем обомлела. Ворота были распахнуты, небольшая кавалькада въехала в заросший травой , щедро пробивавшейся между камнями, и все пространство оглушил зычный и звонкий голос оруженосца: Дорогу, Его Высочеству герцогу де Бофору! Матушка уже «» макала свечкой«», стоя прямо посреди лужи, а рядом братец кланялся почти до земли, нагоняя рябь на вышеозначенной луже полуоблезлым пером своей шляпы. Так в торжественно-комичной обстановке в замок Керуаль, после оглушительного поражения от пиратов Джиджелли явился сам герцог де Бофор.
Констанс1: Тут только Луиза Рене хватилось, что ее присутствие может быть замечено и за свое любопытство, а пуще того , за появление пред светлые очи принца в застиранном и вылинявшем домашнем платье, она может быть подвергнута строгому наказанию. Девушка бегом бросилась по темной винтовой лестнице обратно в свою комнатку. Сердце ее колотилось не только от быстрого подъема. Безошибочная интуиция подсказывала ей, что этот нежданный приезд внука Генриха 4 к своему старому боевому товарищу-ее отцу и может стать тем «» вдруг«», которое круто перевернет ее унылую, бедную, беспросветную жизнь. -Да Вы не слушаете, милочка, как сквозь туман, донесся до нее громкий голос мадам де Коенек. Луиза Рене спохватилась: Что Вы, что Вы, мадам, я вся внимание. Мадам де Коенек продолжила свой рассказ, грустное окончание которого было слишком хорошо известно мадемуазель де Керуаль, и кивая головой в такт словам своей собеседницы, девушка опять мысленно перенеслась в свой родной полуразрушенный замок, в котором в тот достопамятный вечер ей было суждено не только познакомиться со скандально знаменитым герцогом де Бофором, и произвести на него такое неизгладимое впечатление, что он дал ее отцу обещание позаботиться о ее будущем, и в отличие от всех других никогда не выполняемых обещаний, которые так охотно раздавал легкомысленный принц, выполнить это свое слово даже посмертно, но и узнать, из первых можно сказать уст, окончание трагической истории двух людей, которых звали: граф де Ла Фер и виконт де Бражелон.
Констанс1: Как бы быстро не бежала девушка вверх по ступеням, но все же не настолько стремительно, чтобы спешивавшийся в этот момент герцог де Бофор, которому старинный друг Рене де Керуаль, придерживал стремя, не заметил в дверном проеме, взметнувшуюся, подобно полковому знамени, волну блестящих волос. Он спросил, со свойственной ему прямотой, что за русалка с блестящими длинными волосами, спасалась бегством от его взоров и торопил хозяина познакомить его с ней. Барон де Керуаль посмотрел туда, куда указывал герцог и изменился в лице. -Эта русалка, как Вы изволили выразиться Ваше Высочество, слишком юна, чтобы привлечь к себе внимание Адмирала Королевского Флота, и я надеюсь достаточно умна и чиста, чтобы не попасть в сети, которые искусно забрасывает в морские глубины столь опытный рыбак , как Вы. Де Бофор удивился, увидев такую реакцию. -Да кто же это юное видение?- недоуменно спросил он. А, впрочем, может быть, мне оно только привиделось? -Вашему Высочеству ничего не привиделось и я буду иметь честь представить Вам мою дочь сегодня за ужином. Барон склонился в поклоне и тихо, чтобы слышал один герцог добавил: «»Только если король Чрева Парижа пообещает держать руки при себе и не распускать язык«». Герцог рассмеялся. Это предупреждение, высказанное в форме шутки, напомнило ему веселое время Фронды Принцев, когда фрондеры ненадолго завладели Парижем, и он чувствовал себя бесспорным любимцем горожан, настоящим королем Парижа. Хорошее было время, только кончилось быстро. И за тот короткий триумф, расплачиваться приходилось дорого. Людовик 14 никому ничего не забывал и не прощал. Смех герцога разрядил обстановку , а кивок головы можно было, при желании, принять за обещание держать себя в рамках. Барон предпочел именно так его и истолковать.
Констанс1: Пока герцог и его небольшая свита угощались в главном зале замка местным вином м сидром, закусывая чем Б-г послал, Луиза-Рене с торопливо бьющимся сердцем ходила взад- вперед по своей комнатушке. Принц, принц королевской крови...Вельможи такого ранга ей еще не приходилось видеть. Показалось ли ей, или это правда, что он спрашивал о ней батюшку?И что из всего этого может получиться? Луиза-Рене конечно знала из рассказов отца, он был полковым товарищем герцога де Бофора, что о нем вспомнили и призвали на помощь, когда задумали побег герцога из Венсенского замка. Отец откликнулся на призыв и участвовал в этом знаменитом предприятии, но вскоре понял, что денег оно ему не принесет, а такая слава может в будущем только навредить и ему самому и его семье и потихоньку, не вызывая шума , вернулся в родное полуразрушенное гнездо, тем более, что его супруга в это время была тяжела младшей сестрой Луизы-Рене. Так , может , этот нежданный приезд вельможного «» друга«» и есть ее шанс?Но нет, она знала, что принц перед отъездом в экспедицию в Джиджелли роздал и растратил остатки своего состояния, и теперь был гол как сокол, для принца, разумеется. Но связи..., связи, связи при дворе...Ах, если бы... На этом месте препутанные мысли барышни были прерваны стуком в дверь. И почти сразу же в комнату влетела горничная Нанетта, недавно взятая из деревни, ибо осталась круглой сиротой , но приходилась племянницей личной горничной матушки.Конечно, горничная-это громко сказано.Нанетта выполняла в замке всякую работу, а не только прислуживала госпожам.Хорошо было то, что будучи сиротой, работала она за кров и еду, а большего в замке Керуаль ей предложить не могли. Нанетта сделала легкий реверанс и пустилась с места в карьер:«» Барыня велели Вам, мамзель помыться, одеться и причесаться как подобает. За ужином Вы будете иметь честь быть представленной Его Высочеству. Я уже сказала на кухне , там греют воду, Вы сможете спуститься в каморку за кухней, где вкопана в землю большая бочка и помыться в горячей воде с травами. Луиза-Рене даже глаза прикрыла от удовольствия.Она чистюля и аккуратистка вынуждена была мыться в маленькой деревянной лохани, едва живой тепловатой водой. Нагреть много горячей воды не позволял вечный недостаток дров и слуг. И то и другие было слишком дорогим удовольствием для полунищих хозяев замка. Поэтому купание в целой бочке горячей воды, да еще и с травами было неслыханной роскошью. Приличных более-менее платьев у нее было только два, и они, как она понимала, вовсе не соответствовали последней столичной моде. Но...голь на выдумки хитра, как говорится. Она выпрашивала у горничной матери обрезки шелков и атласов, которые остались от платьев ее матушки, когда семья знавала лучшие времена. Бережно хранимые рачительной горничной на дне сундука, эти довольно широкие обрезки сохранили яркость цветов, которые давно утратили старые платья. Из них Луиза-Рене с помощью Нанетты( вот , где пригодились навыки шитья и рукоделия полученные в монастырской школе),мастерила себе яркие пояса, которые не только меняли образ платья , но и подчеркивали тоненькую как тростинка, девичью фигурку.
Констанс1: Не мешкая, Луиза Рене последовала за своей горничной в каморку за кухней, где в землю была вкопана бочка почти в рост человека. На этот раз она была полна горячей воды и от нее вместе с паром исходил восхитительный душистый цветочный аромат. Она с наслаждением погрузилась в воду , искупалась, и также вымыла густые темно каштановые волосы.( В будущем , если верить современникам, она обрежет их и будет носить белокурый парик, цвет, который по мнению ее царственного покровителя шел к ее глазам просто идеально. Но, мы забегаем вперед...). Пока же Нанетта подала ей сухую простыню и помогла вытереться насухо и расчесать волосы. Служанка помогла ей надеть розовое платье, слегка выцветшее и оттого приобретшее оттенок пыльной розы и перевязать тоненькую талию алым кушаком, заколотым, за неимением украшений, светло розовой пушистой розой. Такая же роза, чуть поменьше, красовалась в ее прическе, сделанной быстрыми руками Нанетты. Внимательный взгляд в зеркало, глубокий вдох и Луиза Рене была готова предстать пред светлые очи Его Высочества герцога де Бофора. По звону колокольчика, девушка степенно, держа очи долу, опустилась вниз по лестнице в обеденную залу, где была встречена отцом и по всей форме представлена высокому гостю. Явление этой восхитительной девочки -девушки произвело на Его Высочество большое впечатление, он не смог скрыть некоторого волнения чувств. За ужином герцог много и неловко шутил, сам во весь голос смеялся своим же шуткам и все время исподтишка кидал восхищенные взгляды в сторону мадемуазель де Керуаль. Девушка прекрасно отдавала себе отчет , что стала предметом романтического внимания Его Высочества. Весть о прибытии в замок Керуаль знаменитого герцога де Бофора вместе с небольшой свитой разлетелась по округе подобно пожару в сухом сосняке. Понимая, насколько его бывший полковой товарищ стеснен в средствах, герцог потихоньку предложил устроить за свой счет небольшой домашний прием,( денег у Его Высочества тоже было не густо), где ему могли быт представлены все сколько ни будь значимые местные дворяне. Представители дворянских семейств горели желанием быть представленными принцу из дома Вандомов. Луиза- Рене помогала матери исполнять роль радушной хозяйки наскоро приведенного в какую- то видимость порядка дома и прекрасно справилась с этой ролью. Во всяком случае, таков был вердикт герцога де Бофора. После этого приема герцога де Бофора, его свитских офицеров и членов семьи де Керуаль, ( о которых , говоря по чести , в округе уже почти забыли),забросали приглашениями на домашние вечера с танцами, приемы и ужины. Принц побывал на двух таких раутах, где вокруг него увивались все местные дамы, сам же он оказывал знаки внимания, впрочем вполне в рамках приличий, мадемуазель де Керуаль, в этом своему шефу вторили офицеры его немногочисленной свиты. Остальные приглашения пришлось отклонить , ибо прибыл гонец с приказом от Луи 14. Его Величество срочно затребовал герцога к себе в Фонтенбло. Но.... На этом многообещающем слове и остановим пока "дозволенные речи", по меткому выражению столь популярной в те времена Шехерезады.
Констанс1: А пока Шехерезада отдыхает, после долгих речей, автор , в отличие от нее не может позволить себе такой роскоши, и приглашает читателя вспомнить о заглавии сего опуса. Итак, дорогие друзья, следуйте за мной и вернемся ненадолго назад, всего на 3 недели, почти под вязы Хемптон Корта, а вернее в великолепный дворец герцога Бэкингема, где последний в один из первых мартовских дней давал свой знаменитый в лондонском Свете и при Дворе,,Весенний бал,,.На него мечтали быть приглашенными все сколько ни будь значимые придворные и светские люди. И на этот раз герцог не поскупился на приглашения. Во дворце, празднично иллюминированном и украшенном собралось четыре сотни гостей. В центре огромной залы великолепный фонтан бил струями пунша, здесь же были расставлены столики со сладостями для дам. Вышколенные лакеи в посеребренных ливреях разносили бокалы для пунша, а для мужчин бокалы с вином и рюмки с бренди. Спрятанный на хорах тихо играл оркестр, в котором совершенно сказочно солировал великолепный гитарист. Музыка создавала приятную атмосферу и совершенно не мешала приватным и приятным разговорам гостей, которые после представления и приветствия с хозяином и хозяйкой, мило обшались попивая напитки в ожидании приглашения Мэтр д Отеля в обеденную залу, где должен был состояться великолепный ,изысканный ужин, за которым должны были последовать танцы. Обязательное требование к гостям было только одно: в парюрах дам и на камзолах мужчин должны были присутствовать цветы, как из драгоценных камней, так и живые или искусственные собранные в бутоньерки. Излишне и говорить , что огромный салон, парадная столовая и бальный зал были в изобилии украшены живыми цветами, выращенными в оранжереях герцога трудолюбивыми и талантливыми садовниками, а также специально привезенными из провинции. Залы благоухали цветами, и дамы даже беспокоились не потеряется ли запах их духов среди этого цветочного великолепия. Однако не все гости , казалось, оценили, всю роскошь и изящество убранства герцогского дворца. Многих из них более цветов, музыки и разноцветных клумб самых красивых дам Англии привлекало зеленое сукно столов в игровой комнате, откуда уже слышался шелест раздаваемых колод, стук костей и громкие возгласы. Сразу же после приветствия с хозяевами граф Шрусбери оставил супругу в одиночестве в уголке огромной гостиной, чтобы присоединиться к игрокам за ломберными столами. Герцог Бэкингем, который закончил процедуру встречи гостей, заметил одинокую молодую женщину и предложил ей руку для прогулки по дворцовому саду-парку. Погода стояла прохладная, но безветренная и сухая. Слуга по знаку герцога принес леди Мэри Шрусбери ее плащ и они вышли. Аллеи парка были ярко освещены, но гуляющих в силу прохладной погоды было не много. Хозяину дома хорошо была известна некая беседка Дриады, спрятанная за купой деревьев. Именно туда он и повел свою спутницу. В беседке леди Мэри присела на удобную деревянную скамью , а герцог остановился прямо перед ней. На несколько мнгновений воцарилось полное молчание. Герцог заговорил первым: Миледи я вижу, что Ваш супруг по прежнему пренебрегает Вами, и в нарушение всяких приличий открыто избегает вашего общества, даже в начале бала, открыто предпочитая ему радости и развлечения, которые может представить ломберный стол. Он не только проигрывает ваши деньги, ибо своих у него уже давно не осталось, но и открыто пренебрегает Вами на глазах всего лондонского Света и Двора. Почему Вы позволяете ему так с собой обходиться? Мэри подняла голову, взглянула прямо на герцога и рассказала ему о своей горькой семейной жизни. Герцог выслушал внимательно, сочувственно, не перебивая. Он только головой качал, и в конце грустного повествования только спросил: Мэри, зачем? Зачем Вы пошли за него замуж? Вы же умная женщина, Вы видели кто перед Вами и он далеко не герой вашего романа. Я знаю, Вас просил король, но Вам не впервой отказывать Его Величеству. Вы были прекрасно обеспечены, благодаря стараниям вашего покойного батюшки. Надо было подождать немного, участвовать в развлечениях Двора, а не уединяться в своем имении и подходящий претендент на Вашу руку нашелся бы обязательно. Он любил и уважал бы Вас, как Вы того заслуживаете, и уж конечно не пренебрегал бы Вами на виду у всего Света... _ Подходящий претендент на мою руку, едва слышно прошептала Мэри, лежит в сырой земле. И он никогда не любил меня. Он был не из тех, которые женятся на имени и состоянии. Герцог удивленно поднял брови: Вы все еще вспоминаете беднягу де Бражелона? -Да, вспоминаю, прямо глядя на него ответила Мэри. А Вы разве нет? Он ведь был Вашим другом? -Признаться, вспоминаю иногда, как величайшего несчастливца среди моих знакомых. -А, я, прервала возбужденно леди Шрусбери, уехала в свои имения потому , что не могла выносить придворных увеселений, когда на душе у меня был траур. Я искала уединения. Но лучше мне от этого не стало. Я места себе не находила от тоски и печали. Через месяц я получила письмо от мисс Люси Стюарт призывавшее меня назад ко Двору. Я вернулась и вскоре ко мне явился с визитом граф Шрусбери. Мне было поначалу тяжело принимать его. Но он был так деликатен и так меланхоличен... -Что напомнил Вам того, другого,-закончил за нее герцог. -Это позже я узнала, что его грусть происходит вовсе не из сочувствия, а от промотанного большого родительского состояния и огромных карточных долгов, которые нечем было отдавать... -Без невесты с огромным приданным, ухмыльнулся герцог. И он нашел Вас, одинокую, грустную, далекую от дворцовых сплетен и пересудов, имеющую право передать супругу вместе с огромным приданным еще и герцогский титул. -Хоть этого удовольствия я ему не доставила, спасибо Его Величеству,-без всякого сожаления произнесла Мэри . Продолжение следует.
Констанс1: Она продолжила говорить жестко и горько: Я знаю свой долг. Я должна дать графу наследников, но я не могу сейчас, не могу... Бедная женщина опустила голову и две горячих слезы скатились по ее бледным щекам. -Перестаньте плакать и грустить Мэри. Что сделано , то сделано. Слезами горю не поможешь. И Вы правы насчет наследников. Пусть ваш супруг подлец и негодяй, но он последний отросток на засыхающем древе своего древнего и славного рода. Дав в церкви брачные обеты и согласившись стать его супругой , ваша святая обязанность дать ему наследника, дабы продолжился знатный род, давший Англии и ее государям знаменитых воинов и искусных дипломатов. С такими вещами не шутят, Миледи. Мэри стремительно встала со скамьи на которой сидела в продолжении всего этого тяжелого разговора. -Я благодарна Вам, Милорд герцог, за прогулку и за возможность вспомнить того, кто мог бы составить мое счастье, но предпочел смерть в песках Джиджелли. -Мы еще поговорим о нем, обещаю,-прочувствованно произнес Бэкингем. А сейчас нам пора возвращаться. С минуты на минуту всех гостей пригласят отужинать. И как Вы понимаете, я должен встретить Их Величеств и проследовать за ними в столовую рука об руку с леди Бэкингем. Герцог подал Мэри руку и вывел ее на аллею ведущую ко дворцу. -Я думаю, нам лучше появиться в зале порознь. Идите Вы, первая. Она молча кивнула головой и легкой , плавной походкой пошла к ярко освещенной террасе. - Слепец, Бражелон, Вы просто слепец, сдались почти без боя, упустили такое сокровище, сложили свою голову на краю света ради нищей дворяночки, которая даже никогда Вас не любила. Теперь Вы -в земле, ваша любимая- почти отвергнутая королевская наложница, а благородная женщина, которая одна была Вас достойна-несчастна. Эх, виконт. виконт... Герцог еще раз вздохнул, тряхнул головой, вернул на лицо дежурную улыбку гостеприимного хозяина и поднялся по ступеням террасы, чтобы пройдя через залу, встретить вместе с супругой тех, кто оказал им высокую честь присутствовать на '' Балу цветов'' и о. чьем прибытии возвещали трубы герольдов и распахнувшиеся во всю ширь двери дворца- Их Королевских Величеств, Короля и Королеву Англии . Но в этот раз милая и несчастная леди Шрусбери, сумела по настоящему задеть еще не совсем заглохщие в циничном сердце герцога чувствительные струны.
Констанс1: Под вязами Хемптон Корта. Глава 33 Итак...мы возвращаемся, к тому интригующему НО, на котором наша болтливая Шехерезада так некстати прервала дозволенные речи... Но…. , запыленный гонец на взмыленной лошади с приказом от Его Величества, заблудился, разыскивая в округе замок Керуаль.. Он несколько раз проехал мимо каких-то, как показалось ему в надвигающихся сумерках , развалин, пока уяснил , что именно эта...развалюха и есть ''замок Керуаль''. Сплюнув с досады, сколько времени потеряно, гонец въехал в некое подобие ворот болтавшихся на одной скобе, оглядываясь в поисках слуги, которому мог бы бросить поводья своего уставшего коня, но двор был тих и пуст. Офицеры герцога, отпущенные на этот вечер, пировали в трактире соседнего селения, семья хозяина и слуги улеглись спать. В провинции ложатся рано, тем более в Керуале очень экономили дрова для камина и свечи. В этот вечер барон де Керуаль попросил герцога о конфиденциальной беседе и герцог не смог отказать старому боевому товарищу. Они уединились в дальней комнате, служившей барской библиотекой, в которой сохранились старые потертые кресла и изъеденный жуком, как и книжные полки и сами книги, колченогий стол. На страже остался только молодой безусый корнет, который устроился в коридоре, на таком же изъеденном короедом старом сундуке, и пытался читать взятую из библиотеки книгу, при помощи сильно чадящего огарка сальной свечи. Впрочем, удавалось ему это с трудом, он время от времени клевал носом и ,чтобы не заснуть иногда пощипывал себя за щеки, что не слишком помогало. В библиотеке же, где за кувшином сидра уселись хозяин и его вельможный гость, в первые минуты воцарилось неловкое молчание. Видно было, что обоим есть, что сказать друг другу, но герцог хотел оказать уважение хозяину и предоставить тому возможность начать беседу. Но тот, оробев, ибо бедность и необходимость просить делает нерешительными, даже людей храбрых, не знал как подступиться к столь важному для него разговору и только неловко поправлял две горящих в старом , потемневшем подсвечнике свечи. -Вы сделали все, что могли , Ваше Высочество, тихо произнес де Керуаль, а на войне, как на войне... -Да, знаю-ответил герцог. Отдав дань павшим, поговорим о тех, кто слава Создателю еще живы. Ты ведь о чем то хотел попросить меня, старый товарищ, Только, если ты хотел взять у меня взаймы, предупреждаю- денег у меня нет. Я думал, что не вернусь из Джиджелли и распродал все свое имущество, роздал долги своим кредиторам, что, согласись, необычно для Бурбона, пусть и побочного. Теперь я живу лишь на адмиральское жалованье, да на те жалкие крохи , что у меня остались от былого состояния . -Нет, нет, - поспешно и неловко прервал герцога де Керуаль. Я лишь хотел, чтобы Вы при случае, замолвили при Дворе слово за мою старшую дочь Луизу-Рене... -Она у тебя замечательная и обещает стать выдающейся красавицей и умницей, с энтузиазмом встрепенулся неисправимый ловелас, и хохотнул, вспомнив про себя, как ловко, постаравшись не обидеть, но вместе с тем твердо и однозначно демуазель де Керуаль отклонила его собственные, настойчивые и отнюдь не совсем платонические ухаживания. Девушке нельзя было отказать в находчивости.... -Позволь, но ведь у ней нет никакого приданного или имения, чтобы претендовать на место при Дворе, да я и не слышал, чтобы там открылись вакансии... Бедный барон смутился и совсем понурив голову тихо произнес: Насколько доходят слухи в нашу глушь, у демуазель де Ла Вальер тоже не было никакого апанажа, но все же она стала фрейлиной Мадам...Если Ваше Высочество замолвите слово за мою дочь...Ведь здесь у нее нет никакого будущего... Герцог грустно рассмеялся.''Мое слово, сейчас почти ничего не стоит при дворе. Так пустой звук...Ты ведь понимаешь, что командовать обреченной экспедицией в Джиджелли Его Величество послал меня неспроста. Он никому из нас не простил Фронды, особенно тем,чьи головы возвышались над толпой простых дворян. В этот раз, моя удача была со мной, и я остался жив, тогда как тысячи солдат и сотни офицеров полегли в бесполезных сражениях под Джиджелли. И среди первых де Бражелон, нареченный жених той самой Ла Вальер, о которой ты изволил упомянуть. Несчастный отправился лечить свою сердечную рану на полях сражений, но рана сердечная оказалась сильнее ран физических, и сдается мне, что умер бедняга виконт именно от нее. Давай еще раз помянем его и его батюшку- графа де Ла Фер.Да ведь ты знавал графа? -Немного, в пору подготовки побега Вашего Высочества из Венсена. Мы были вместе в группе дворян, сопровождавших Вас.Мы не сказали друг с другом и пары слов.Он был храбр и горд. Затем они с другом поворотили коней и отправились на встречу погоне, посланной за нами Мазарини. Достойный был дворянин, достойный... -Тем более выпьем за упокой их душ. Вину за гибель де Бражелона, признаюсь тебе я иногда чувствую. Ведь это я соблазнил виконта отправиться со мной в Джиджелли. Он томился без дела и чах в Бражелоне, а мне нужен был толковый адъютант. Эх... Собеседники выпили еще по стакану сидра не чокаясь.Бедный барон уже не знал как вернуть разговор к судьбе старшей дочери... И тут раздался тихий стук в дверь. -Ты чего ошалел, громыхнул герцог. Приказ забыл?!Сидеть на сундуке и не беспокоить!… Он наполнил свой стакан и стакан своего собеседника, но стук повторился, уже более настойчиво. -Ну, что там? Входи!, -раздраженно произнес герцог. Дверь не приоткрылась, а распахнулась и на пороге возник запыленный, злой офицер, державший за шиворот побледневшего корнета. Корнет попытался было вывернуться из руки, цепко его державшей и открыл было рот , чтобы что то произнести , но нежданный гость поклонившись почтительно, но не слишком низко герцогу и даже не глянув в сторону его собеседника, свободной рукой вынул из под плаща пакет с которого свисала грозная королевская печать и надтреснутым от усталости и дорожной пыли, набившейся в горло голосом, произнес:'' Приказ от Его Величества, Государя Людовика14 К Его Высочеству герцогу де Бофору, где бы он в данный момент ни был, собрать свою свиту и немедленно отправиться в Фонтенбло''. Герцог протянул руку, взял пакет, сломал печать и прочитал несколько слов написанных четким подчерком Кольбера с размашистой подписью Его Величества внизу. Он с сожалением посмотрел на барона -Не довелось нам договорить, дружище. Рене де Керуаль все понял. Он послал, отпущенного по знаку герцога корнета на кухню растолкать кухарку и накормить и напоить уставшего гонца Его Величества, затем бежать на конюшню, растолкать слугу герцога, седлать лошадь и скакать в харчевню за свитскими офицерами. Слуга герцога должен был сразу начать собирать его вещи. В доме поднялась суматоха. Набросив кое-как домашнее платье к суматошной беготне присоединилась мадам де Керуаль, и даже Луиза Рене также в домашнем платье с наспех заплетенной косой, приняла участие в сборах. В это время прискакали и офицеры герцогской свиты. Им тут же был объявлен Королевсктй приказ. Вещи их были уже собраны, усилиями пары свитских слуг и небольшой прислуги барона. Вскоре все было готово к отъезду. Герцогу подвели черного скакуна. Вся семья де Керуаль, за исключением младшей дочери, склонилась перед герцогом в прощальном поклоне. Прежде чем сесть в седло, герцог протянул руку старому боевому товарищу и тихо сказал:''Жаль , не успели договорить...У меня такое чувство, что больше нам на этом свете не свидеться. Ну да ничего, сколь не мало у меня осталось влияния при Дворе, даю тебе слово употребить его во благо твоей старшей дочери. Обещать ничего не могу, но попытаюсь. Нельзя дать такому благоуханному бутону зачахнуть в этой глуши так не раскрывшись. Затем он запечатлел галантный поцелуй на руке хозяйки дома, а Луизу -Рене потрепал по щеке и тихонько прошептал:''Черт меня подери , дитя мое, если я не попытаюсь что-то сделать...Существуют же старые подруги, в конце концов... Обещаю, девочка моя, я попытаюсь..''.Затем он вскочил в седло, дал знак своему маленькому отряду и через пять минут топот конских копыт затих на безлюдной дороге...
Стелла: Констанс1 , ты попала в точку. Эх, Бофор, Бофор, как некстати он объявляется у друзей. Хотя... что там дальше будет у автора?
Констанс1: После поспешного и неожиданного отъезда де Бофора, лучик надежды на свою счастливую звезду почти погас в сердце Луизы Рене. Грустно она поднялась в свою комнату и там дала волю слезам, проплакав почти всю ночь. Прощальному обещанию де Бофора она не поверила, зная легкомысленность последнего и забывчивость сильных мира сего по отношению к друзьям молодости, столкнувшимися с превратностями Фортуны. А ведь когда то у отца была должность с приличным жалованьем, позволявшая жить пусть и небогато, но в относительном достатке. Луиза Рене запомнила как об этом говорили в семье, когда она была совсем малышкой. В бытность отца на этой должности произошло так, что ему выпала возможность и честь оказать весомую услугу какой то очень знатной персоне. Но вместо благодарности, из за своих действий не согласованных с начальством отец лишился и места и жалования. Когда то он рассказывал об этом, но дочь была еще слишком мала, чтобы запомнить имена и подробности. Она только помнила, как однажды после негодующего возгласа матушки, отец угрюмо замолчал и более никогда к сей истории не возвращался. Мнгновенно осушив слезы, Луиза Рене ухватилась за это призрачное воспоминание, решив при первой же возможности расспросить отца подробно об этой истории. Возможность представилась гораздо ранее, чем она могла надеяться. На следующее же утро, после скудного завтрака, отец с очень серьезным и строгим видом пригласил дочь к себе в кабинет. Там он, вздыхая и нервничая, но глядя Луизе прямо в глаза, твердым голосом объявил дочери, что она уже взрослая и должна понимать, что при полном отсутствии средств, у нее нет возможности заключить достойный брачный союз, а призрачная надежда устроить ее ко Двору растаяла вместе с умчавшимся в Фонтенебло герцогом де Бофором. Но отец получил известие, что ее родная тетушка, сестра Сюзанна умолила настоятельницу монастыря Св. Урсулы принять племянницу в послушницы без обычного вклада, и настоятельница была ,по некотором размышлении, склонна снизойти к просьбам всеми уважаемой наставницы ''бедных овечек'' -Так что готовьтесь, дочь моя, через несколько месяцев вступить в ряды кандидаток в Христовы невесты. Другого будущего я для Вас не вижу. Надо же,грустно хмыкнул он, вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Просил помощи у Принца крови, а она пришла от тихой бедной монахини Сюзанны. Горячие слезы подступили к глазам девушки, но она мужественно сглотнула их подняла голову и посмотрела в печальные отцовские глаза. Вопрос, который она задала поразил барона де Керуаль. -Батюшка, мы ведь не всегда так бедствовали?Когда я была маленькой, Вы как то рассказывали, что занимали в Бретани пост не из последних, и , даже, оказали услугу некоей вельможной персоне? Отец удивленно взглянул на дочь. -Как Вы запомнили мои рассказы, Вы ведь были совсем кроха? -Запомнила, и мне хотелось бы узнать подробности. -Не знаю, чем это может Вам помочь, но, извольте, слушайте. Это было во времена Гражданской войны в Англии. Я тогда служил капитаном береговой охраны, получал неплохое жалование, надеялся на карьерное продвижение в будущем и посватался к вашей матушке. Именно тогда и произошло это... происшествие, доставившее мне возможность оказать услугу сестре Людовика 13 и королеве Англии Генриетте Французской. Как сейчас помню тот день и вечер. Погода была ужасная, дул сильный ветер, а к вечеру разразилась буря. Было это 25 июля 1644 года. Голландскому судну удалось прорвать английскую блокаду и покинуть порт Фаллимут, но бурной ночью корабль сел на мель возле Мелона. На корабле зажгли сигнальные огни, которые заметил смотритель маяка. Я не спал в ту ночь, когда мне доложили, что какое то судно терпит бедствие в виду Мелона. Не мешкая, я велел подготовить катер и вместе с несколькими матросами направился к терпящему бедствие кораблю. Каково же было мое удивление, когда поднявшись на борт я увидел маленькую команду, а среди небольшой группы пассажиров я узнал королеву Англии, державшую за руку девочку-свою дочь. Я имел честь присутствовать в Париже на бракосочетании ЕЕ Королевского Высочества Генриетты Французской и герцога де Шеврез, представлявшего особу короля Карла1.Команда и пассажиры корабля, при моей помощи были спасены и переправлены на берег. Тогда мой замок еще не превратился в полные развалины и я предложил королеве-беглянке и ее маленькой свите свое гостеприимство. Я еще не знал какова будет реакция Анны Австрийской и кардинала Мазарини, но, мы дворяне должны поддерживать государей, если под ними качаются троны. Ведь короли сильны дворянами, но и дворяне сильны при королях. Эту фразу как то, позже, обронил при мне во время Венсенского дела покойный граф де Ла Фер. Мысль показалась мен очень точной и подходящей к той ситуации, которую я уже пережил. Поэтому я ее запомнил. Я принимал спасшуюся королеву у себя в замке, пока шла переписка с Парижем. Она была ко мне очень добра и милостива. Но...содержание в течение месяца пусть небольшой, но королевской свиты во главе с государыней и принцессой, подорвало остатки моих финансовых возможностей. Придворные из ее свиты давали какие то деньги на свое содержание, но у них с собой было немного. Но на предложение королевы Генриетты расплатиться со мной за гостеприимство некоторыми своими драгоценностями, я отказался, добавив ,что ей самой пригодится, зная скаредность кардинала Мазарини. -К сожалению, я как в воду глядел. Почти через месяц пребывания королевы Англии в моем замке, было наконец получено из Парижа разрешение для нее с дочерью , их камеристки и двух-трех придворных проследовать в столицу через Кимпер и Нант, за свой, разумеется ,счет. Остальная небольшая свита разъехалась кто куда, разочарованная королевским гостеприимством. Некоторые англичане разъехались по французским родственникам, если таковые имелись. Другая часть погрузившись на голландский корабль направилась дальше в Голландию. Уезжая, Ее Английское Величество благодарила меня за спасение и гостеприимство и обещая всяческую поддержку , когда она доберется ко Двору своей " сестры" Анны Австрийской. Но приехав в Париж, она столкнулась с такой холодностью и скаредностью, что истратив все свои деньги и продав все драгоценности, вынуждена была вместе с дочкой холодными днями не вставать с кровати, ибо не на что было купить вязанку дров, чтобы растопить камин и пришлось бедняжкам пользоваться гостеприимством монахинь, чтобы не погибнуть с голоду. Бедствуя сама, помочь мне она уже ничем не смогла. Я же был наказан за самовольное решение. Мне было передано письмо из канцелярии Мазарини, что в моих услугах более не нуждаются и рекомендовано подать прошение об отставке...по состоянию здоровья. Делать было нечего. Я подал прошение об отставке, она была принята, а мне была назначена мизерная пенсия, более походившая на издевку, да и выплачивалась она нерегулярно. С тех пор, дела наши пошли совсем плохо..., и мы дошли до того положения в котором находимся. -А герцогу де Бофору известно об этом случае?, быстро спросила Луиза Рене. - Не знаю... Ведь мы виделись коротко только после побега герцога из Венсенна. Я быстро понял, что это Предприятие не сулит мне никаких выгод, а вот возможность познакомиться с Бастилией была вполне реальна... Как то вечером, я поняв, что герцог уже вне опасности, покинул его свиту ни с кем не попрощавшись и вернулся к родным Пенатам, ведь у меня уже была семья...Я нисколько не сожалею о том, что сделал и , если бы вернуться в то время поступил бы точно так же ,хотя это стоило мне остатков состояния и опалы королевы-регентши и всесильного Кардинала- Премьер Министра. Вот такая вот история...Но Вам то, что пользы от нее? -Батюшка, у меня к Вам просьба: Возьмите сейчас же перо и бумагу и напишите эту историю де Бофору, адресуясь в его парижский отель. Ведь он намекал что-то о месте в Доме дочери той самой опальной королевы ,которой Вы спасли жизнь в бурную июльскую ночь. Как знать, быть может, эта история поможет принцу походатайствовать перед ЕЕ Королевским Высочеством о месте для меня при Дворе. Я знаю ,это противно Вашей гордости и мало шансов, что герцог там при Дворе в Фонтенебло даже вспомнить о нас. Но...утопающий хватается за соломинку...Я обещаю, что это будет моя единственная просьба к Вам, и если Ваше письмо Его Высочеству не возымеет действия и останется без последствий, я, как послушная дочь, покорюсь Вашей родительской воле и вступлю послушницей в Монастырь Св. Урсулы, будучи вечно благодарна тетушке Сюзанне и матери-настоятельнице за благодеяние. Гийом де Керуаль не смог отказать дочери в такой просьбе. Он промучился с письмом весь день. Измарал несколько листов, но на следующий день утром послание было сдано на почтовую станцию и отправилось к адресату...Оставалось только ждать.. Между отцом и дочерью было условлено, что если в течении 4 х месяцев не последует никакого ответа и результата, то Луиза Рене без возражений и слез вступит послушницей в монастырь Св. Урсулы и через положенный срок примет там постриг.
Констанс1: Ни отцу ни дочери неведомо было, что единственный источник их надежд, герцог де Бофор, несясь во весь опор вместе со своей маленькой свитой по направлению к Парижу, невольно мысленно возвращался к прерванному не по его вине разговору со старым приятелем и боевым товарищем Гийомом Рене де Керуаль. Герцог не отличался сентиментальностью, но вид ужасного разорения барона произвел на него тяжелое впечатление. Он помнил, что в молодости Гийом де Керуаль отличался гордым и независимым нравом , не слишком ладил с начальством, но в дружбе был верен, что и доказал немало лет спустя, приняв участие в опасном предприятии по сопровождению бежавшего из Венсенна герцога. Правда потом, поняв , что боевой товарищ вне опасности и в его услугах более не нуждаются, потихоньку покинул герцога не попросив никакой награды и все эти годы не напоминал о себе. Как же тяжко было его старому приятелю перешагнуть через свою гордость и попросить об услуге. Эта просьба пробудила в герцоге два тяжелых воспоминания и одну непростую заботу. Тяжелые воспоминания были связаны с экспедицией в Джиджнлли и ее бесславным исходом, который, впрочем, герцог предвидел. Но он не мог простить себе, что увлек в это бесславное предприятие виконта де Бражелон, сына человека , который так много способствовал его вызволению из Венсеннского замка. Гибель виконта в первом же сражении повлекла за собой и смерть его отца-графа де Ла Фер. Эти имена, которые герцог старался спрятать поглубже в закоулках памяти, всплыли как то сами собой в разговоре со старым приятелем в полуразрушенном замке Керуаль. И это воспоминание повлекло за собой другое, которое принц никак не мог избыть. За несколько дней до первого сражения, утром, он заметил, что вечно занятый де Бражелон как то особенно бледен, а его глаза окружены черными кругами. Де Бофор мягко попенял ему, что он слишком много работает и почти совсем не спит. На что виконт ответил, что рад не спать ,ибо сны еще хуже реальности. Тон которым это было сказано, напугал герцога и он пригласил виконта в свою палатку. По его знаку секретарь и пару офицеров вышли оставив их с виконтом наедине. Герцог вновь принялся увещевать виконта, убеждая того хоть немного поспать и отдохнуть. На что Бражелон повторил свою аргументацию, что бессонница для него желаннее сна, ибо сны нельзя контролировать. -Я понимаю, это результат ваших трудов и переутомления. Вам, виконт, необходимо немного отдохнуть. Дело от этого не пострадает. А ночные кошмары отступят. Рауль вдруг весь передернулся и сказал: -Ваше Высочество, что я вижу в снах- мое личное дело. Но я хотел бы предупредить Вас-бойтесь названия"Луна ". -Виконт, Вы слишком переутомились, невольно хохотнул герцог. Идите и отдохните пару часов. Я приказываю. Виконт холодно поклонился и уже выходя из палатки произнес:" Луна, Монсиньор, Луна "… Герцог даже на мнгновение подумал, что виконт тронулся умом на почве своего горя и переутомления, но дальнейшие события показали, что предупреждение Рауля было пророческим. Эти странные де Ла Феры никогда не шутили и к их словам следовало серьезно прислушаться.
Констанс1: В первом же сражении за взятие Джиджелли Рауль де Бражелон погиб. Его забальзамированное местным арабским лекарем тело герцог отправил во Францию в имение Бражелон, в сопровождении верного слуги семьи де Ла Фер Вогримо. Герцог погоревал немного по одному из лучших своих офицеров, но дальнейшие события развивавшиеся крайне неблагоприятно для французского экспедиционного корпуса, а также дрязги с сухопутным командующим войсками генерал-лейтенантом графом де Садань, отодвинули вглубь сознания воспоминания о де Бражелоне и его странном предсказании. Разногласия между сухопутным и морским командующими экспедицией, сказались наихудшим образом на всем предприятии.Их приказы были не синхронными и часто прямо противоречили друг другу. Офицеры не знали кого слушать и чьи приказы исполнять . В войсках начался хаос,они теряли драгоценное время. Этим воспользовались осажденные, призвав на помощь Турецкий корпус. Прибывшие свежие турецкие войска наголову разбили в решающем сражении ,уставший и раздираемый противоречиями французский экспедиционный корпус. Отступление быстро превратилось в беспорядочное бегство. А бежать можно было только морем. Но еще до этого, Бофор ,видя неблагоприятное течение компании и нехватку провианта, бомбил Кольбера депешами с просьбой прислать корабли с провиантом и амуницией, которые можно было бы использовать для эвакуации войск. Но Париж молчал. Там не торопились Так и вышло, что к моменту полного разгрома в распоряжении де Бофора осталось только три больших корабля: "Дофин", " Солнце"и " Богоматерь". Когда армия, а за ней обоз в беспорядке бросились к морю, герцог как морской адмирал , прежде всего погрузил своих, те войска , которые подчинялись ему. Три корабля были забиты под завязку.Но еще около двух тысяч солдат, обозных и даже примкнувших к экспедиции добровольно нескольких Мальтийских рыцарей остались на берегу. Люди понимая, что им грозит неминуемая гибель от сабель жестоких турецких янычар пытались всеми силами добраться до кораблей, попасть на борт. Завязывались ужасные потосовки, люди убиваали друг друга в надежде проникнуть на корабли. Это была полная катастрофа. Когда де Бофор дал команду поднять якоря и три фрегата стали отчаливать от берега, солдаты бросались в воду в отчаянном стремлении настигнуть корабли и тонули десятками. С берега раздавались, вопли отчаяния, ругательства и проклятия. Люди поняв, что их оставляют без помощи на произвол судьбы и растерзание жестокому врагу , кричали, плакали, проклинали. Де Бофор заперся в своей каюте. Такого позора он еще не переживал. Когда корабль " Дофин" Вышел в открытое море в каюту герцога постучал запыхавшейся вахтенный офицер и попросил господина адмирала срочно подняться на капитанский мостик. Де Бофор последовал за ним. На мостике ему было доложено, что вахтенный матрос заметил вдалеке большой корабль на всех парусах идущий по направлению к Джиджелли . Де Бофор приказал изготовить бортовые пушки к бою. Но когда , идущий встречным курсом корабль приблизился, то де Бофор разглядел на мачте штандарт с тремя королевскими лилиями. Это была помощь, которую Кольбер все таки выслал в Диджелли. Через какое то время корабль прошел недалеко от "Дофина" и де Бофор, вместе с другими офицерами прочел красовавшееся на борту фрегата название " Луна"… Какое то неприятное предчувствие кольнуло душу де Бофора. " Луна" , где то он уже слышал это имя и оно показалось ему почему то зловещим....
Стелла: Констанс1 , очень интересно, не тяни. Это та сторона экспедиции, до которой обычно руки не доходят. Очень интересно, что ты раскопала.
Джен: ДОБРОЕ ВРЕМЯ СУТОК! КОНСТАНС! Присоединяюсь к СТЕЛЛЕ: с нетерпением жду продолжения рассказа! СПАСИБО!
Джен: Кстати, КОНСТАНС! Мне название "Луна" кое-что невольно напоминает..Помните, друзья, об одном странном факте из Истории Франции, о коем еще напоминает лорд Винтер двум друзьям, незадолго до своей трагической смерти от руки Мордаунта - своего собственного племянника? Было некогда иррациональное вИденье Генриха Четвертого, о кровавых пятнах на шахматной доске..И также накануне своей гибели от кинжала Равальяка.. Об этом трагическом явлении рассказывал Атосу маршал де Бассомпьер..А тот - из уст самого короля..Злосчастный милорд - я имею ввиду Винтера - перед тем как войти в королевскую палатку, видит выглянувшую в ночи луну..И на ней - повсюду разбросанные красноватые пятна..Зловещий красноватый отлив..Судьба милорда известна..Как и известна судьба монарха, Карла Первого Стюарта, коему лорд Винтер так верно, преданно, служил..И ведь Рауль тоже шел к Луне в том ирреальном сне Атоса..Какого оттенка была тогда Луна, когда сын звал умирающего и нежного отца в Вечность, в Небо, за собой?.. Мне кажется, не зря у Вас эта аналогия-ассоциация с Луной, (хоть в тексте это и названье корабля) КОНСТАНС..Ох, не зря..Окрашенное в красный цвет светило, ночное, безумное, немое, что смотрит немигающим и властным взором, - словно мерцающий и мертвый Свет небытия.. Предвечного..Свет той черты, за которую, быть может, уходят люди.. Свет - чего-то еще, возможно, неродившегося..Ибо красный цвет - цвет крОви..И цвет, обагренной росным пурпуром, розы, - есть цвет пробивающейся сквозь тучи, прорезавшейся сквозь остатки мешающей ли,тьмы, и хрупкой, и тонкой, полоски Нежности зари, что вновь развеет и рассеет осколки уходящей НОчи..И он же - алый, красный цвет, - ЛЮБВИ.. Что будет дальше, Автор?
Констанс1: Джен немного терпения. Все узнаете. И спасибо за ассоциативный отзыв.
Стелла: Джен , в видении Атоса луна серебристая.
Джен: Будем ждать, КОНСТАНС! Будем ждать. Да, все верно..в том странном сне-видЕнии Атоса Луна действительно была серебристой..И Ангел Смерти уже целовал его в лоб.. Спасибо, СТЕЛЛА! И как же близко мне напоминает это вИденье героя совсем уже иное вИденье..И уже совсем иных героев..Совсем уже в ином романе.. Там тоже двое уходили к кипящей серебристо-голубоватой накипью, загадочно-насмешливой и властно немигающей, Луне..И о чем-то там старались как будто бы договориться..Как будто что-то не сказали и не досказали, и более двух тысяч лет назад, друг другу...И спор их был нескончаем, важен и интересен..а было это..да кто знает?..Может быть, ранней. молодой, едва-едва еще расцветшей, одурманивающей и пьяно пахнущей, и розово лишь зацветающей весной?.. Что ж..Оставим их пока вдвоем.. И мне кажется еще почему-то, что там - в романе у Дюма - чего-то сын еще не смог, не успел сказать отцу..И отец в чем-то еще не успел, да так и не смог признаться сыну.. Что ж..Оставим их вдвоем, и отца и сына, наедине друг с другом, и в тех незнаемых, неведомых пределах, где им обоим суждено было свидеться вновь. Теперь уже - навеки.. И, нахлынувший горящею накипью, серебристо-синий лунный поток снова скроет, укроет их немой диалог.. Останется лишь молодой высокий кипарис..Да невысокий холм под свежим и зеленым дерном..Да Луна с серебристым и синим отливом...Холодное и таинственное, но все равно - манящее светило..Неизведанное..Ирреальное.. Иррациональное одиночество..Богиня безумья и Любви.. И еще останется..Душа..ДУША, что и здесь - лишь одна на двоих.. СПАСИБО, КОНСТАНС! СПАСИБО, СТЕЛЛА!
полная версия страницы