Форум » Наше творчество » "Узник Бастилии .. » Ответить
"Узник Бастилии ..
Стелла: Пьеса Александра Дюма. "Узник Бастилии или конец мушкетеров".
Ответов - 64, стр:
1 2 3 All
Стелла: А теперь приступаем к " Узник Бастилии или конец мушкетеров." Акт первый. Первая картина. Лувр. Придворные, ожидающие короля. Паж: Король, господа! Все: Король! Король! Сцена 2. Те же и король. Король: Здравствуйте, господа! Ночь прошла хорошо. Я желаю знать каково состояние господина кардинала. Есть какие-то новости на этот счет? Придворный: Сир, я пришел от Его высокопреосвященства. Часть ночи я провел там. Король: И?.. Придворный: Было два приступа, во время которых Гено подумал было, что Его высокопреосвященство уже уходит... Король: Господа, не удивляйтесь, что я сокращаю утренний прием. Я буду безутешен, если господин Мазарини умрет без того, чтобы я выразил ему в последний раз чувства признательности за службу, которую он мне оказывал. До свидания, господа. Придворные кланяются и выходят. Сцена 3. Король, привратник. Привратник: Карета Вашего величества готова. Король: Пройдите к Ее величеству королеве-матери и спросите ее, будет ли она сопровождать меня к Его высокопреосвященству. Сцена 4. Король, королева-мать. Королева: Бесполезно, сын мой: кардинал больше никого не узнает. Король: Даже меня?.. Королева: Минут десять назад он, по-видимому, окончательно потерял сознание. Король: Кто вам это сказал, мадам? Королева: Некий Кольбер из его окружения, который должен вам вручить важную бумагу от кардинала. Король: Где он? Королева: В салоне Дианы. Король: Велите войти господину Кольберу, который прибыл от Его высокопреосвященства. Привратник: Сир, в то время, как господин Кольбер ждал, к нему прибыл курьер от Его высокопреосвященства сказать, что кардинал пришел в себя и требует его. Король: Он уехал? Привратник: Он сказал: « Передайте эту бумагу королю... Но только именно ему... ему единственному... Я не хочу терять время, если я, вероятно, не вернусь.» Король: Эта бумага? Привратник: Вот она. Король: Дайте!... (заслышав шум в галерее) О!.. О!.. Кто явился к нам с таким шумом? Королева: Я не слишком ошибусь, если скажу, что это ваш сюринтендант финансов. Король: А, господин Фуке!..
Стелла: Сцена 5. Те же и Фуке. Фуке: Он самый! И перед вами человек, который в отчаянии, что не успел к утреннему подъему Вашего величества. Мадам... (кланяется королеве) Король: Вы знаете, господин Фуке, что Его высокопреосвященство очень плох? Фуке: Да, сир, я знаю это... Новость застала меня этим утром в Во и я, не мешкая, выехал в ту же минуту. Король: Вы были этим утром в Во, сударь? Фуке: (доставая из жилетного кармашка великолепные часы) Я покинул его полтора часа назад. Король: Полтора часа? Вы прибыли сюда из Во за полтора часа? Фуке: Я понимаю, сир... Ваше величество сомневается в моих словах, но то, что я прибыл сюда таким образом, действительно замечательно. Мне прислали из Англии четыре пары чрезвычайно быстрых лошадей. Их разместили по четыре через каждые четыре лье и я опробовал их сегодня утром. Они добрались из Во до Лувра за полтора часа. Королева: Какие прекрасные лошади, сударь! Фуке: Они созданы для короля, а не для поданных, мадам! Королева: Но вы ведь не король, как мне кажется, господин Фуке? Фуке: Нет, мадам! Но лошади ждали лишь сигнала Его величества, чтобы вступить в конюшни Лувра и, если я осмелился их опробовать перед этим, то лишь из опасения, что они могут оказаться недостаточно хороши для короля. Королева: Вы должны знать, сударь, что при французском дворе не принято, чтобы поданный дарил что-либо королю... Фуке: Я надеюсь, мадам, что моя любовь к Его величеству, мое желание доставить ему удовольствие, послужат оправданием этому нарушению этикета. Это не был подарок, который я бы осмелился преподнести, это была дань, которую я платил... Король: Господин Фуке, я благодарю вас за внимание, которое я ценю более хороших лошадей. Но вам хорошо известно, что ныне я не богат... вы знаете это лучше, чем кто-либо, вы — мой сюринтендант финансов. Я не могу, как бы я этого не желал, купить столь дорогую упряжку. Фуке: Роскошь — добродетель королей, сир; роскошь — это их преимущество перед другими людьми; роскошь уподобляет их Богу; роскошью король вскармливает своих поданных и их почитание; под нежным жаром роскоши короли рождают роскошь частных лиц, источник богатства для народа. Король, согласившийся принять в дар восемь несравненных лошадей, получит искреннюю признательность скотоводов нашей страны: Лимузена, Перша, Нормандии... Это соперничество было бы выгодно всем. Но король отказал и, следовательно, я приговорен. Король: (для приличия разворачивает бумагу, которую он держит в руках и бросает на нее взгляд) О! Мой Бог! Королева: Что такое, сын мой? Король: От кардинала! Эта бумага действительно пришла от кардинала? Королева: Вы слышали, как это огласил привратник. Король: Читайте, мадам! Королева: (читает) Дарственная!... Фуке: Дарственная? Король: Да! На пороге смерти господин кардинал завещает мне все свое состояние. Королева: Сорок миллионов! Ах, сын мой! Вот прекрасный поступок со стороны кардинала, который хорошо противоречит недоброжелательной молве. Сорок миллионов, собранные постепенно, будут одним разом возвращены в казну: это поступок верного поданного и истинного христианина. Король: (Фуке) Взгляните, сударь, тут нет сомнений. Фуке: Да...сир, я отлично вижу... дарственная, и по всем правилам. Королева: Нужно ответить... Нужно ответить … и немедленно. Король: Каким образом, мадам? Королева: Ну, что вы признательны кардиналу и что вы согласны... не таково ли и ваше мнение, господин сюринтендант? Фуке: Прошу прощения, мадам; мое мнение, что король поблагодарит, но... Король: Что...но? Фуке: Но не согласится! Королева? Почему это? Фуке: Вы сами это сказали, мадам: короли не могут и не должны принимать подарки от своих поданных. Королева: О, сударь, вместо того, чтобы отговаривать короля от получения подарка, дайте ему взглянуть, как они велики, эти сорок миллионов и какая это удача. Фуке: Именно, мадам, потому, что эти сорок миллионов представляют из себя удачу, я и говорю королю: «Сир, это не корректно, что Ваше величество не принимает от одного поданного восьмерку лошадей за двадцать тысяч ливров и его не унизит, если он будет обязан своим состоянием другому поданному, более-менее тщательному в выборе средств, которые он вкладывал в строительство здания этого состояния. Королева: Не совсем пристало вам, месье, давать уроки королю; лучше добудьте для него сорок миллионов, чтобы возместить те, от которых вы советуете ему отказаться. Фуке: (кланяясь) Король получит их, мадам, когда пожелает. Королева: Да, выдавливая из народа. Фуке: А разве не давили на них, мадам, когда собирали те сорок миллионов, которые были предложены подобным актом? К тому же, король спросил, каково мое мнение... Если Его величество понадобиться мое содействие, он тут же получит его. Королева: Ну же, ну же! Соглашайтесь, сын мой! Вы выше слухов и домыслов. Фуке: Откажитесь, сир! Пока король жив, его уровень определяет его совесть, другой его судья — его желание. Но, когда он умирает, остается потомство, которое или аплодирует или обвиняет. Король: Благодарю, матушка!.. Благодарю, господин Фуке! Королева: Ну, и что вы решили, сын мой? Король: Господин Фуке, возьмите эту дарственную и передайте ее семье Мазарини, которая должна быть в печали: Я благодарю Его высокопреосвященство от всего сердца, но... Королева, Фуке: Но? Король: Но я отказываюсь. Фуке: (стремительно схватив руку короля и целуя ее) Сир, я не знаю, каким будет ваше царствование, но велики его предзнаменования. (Уходит) Королева: Сын мой, вы сейчас упустили возможность, которую не найдете больше никогда. Король: Мадам, меня не обвинишь в пристрастии к господину Фуке, к которому я испытываю инстинктивное отвращение, сам не знаю почему; но в этот раз я вынужден сказать, что он дал мне по-настоящему королевский совет. Королева: Если это так, сын мой, мне остается только уйти, оставив вас с вашей чистой совестью, но я сомневаюсь, что она вам заменит стоимость сорока миллионов. (Уходит)
Señorita: Что меня несказанно радует в пьесах по "Мушкетерам" - это то, что автор, судя по всему, любил актеров)), и не напрягал их, освободил от необходимости учить длинные монологи, потому они, видимо, сэкономили много времени, заучивая роль
Стелла: Señorita , а у Дюма вообще не много длинных монологов не только в пьесах, но и в прозе. Длинный монолог зрителя напрягает, редко кому удается держать зал на одном дыхании, если много рассуждений. Дюма это не просто чувствовал: он понимал психологию зрителя. Ну, а меня это тоже радует, потому что незнакомых слов, которые надо искать в словаре, больше всего именно в таких монологах.
Стелла: Сцена 6. Король, привратник Привратник: Сир, господин Кольбер, которого вы испрашивали немедленно, только что возвратился в Лувр. Сцена 7. Король, Кольбер. Король: Говорите, сударь. О чем вы пришли меня известить? Кольбер: Что кардинал только что скончался, сир! Король: Мертв... (некоторое время хранит молчание, внимательно разглядывая Кольбера) Это вы господин Кольбер? Кольбер: Да, сир. Король: Хранитель части секретов Его высокопреосвященства? Кольбер: Всех. Король: Вы финансист, сударь? Кольбер: Да, сир. Король: Господин кардинал использовал вас в должности эконома? Кольбер: Да сир, я имел честь быть полезным. Это меня Его высокопреосвященство выбрал, чтобы проверять счета сюринтенданства. Король: А! А, так это вы должны были контролировать господина Фуке... И результат этого контроля? Кольбер: Имеется дефицит, сир. Король: Дайте мне краткий обзор. Кольбер: Пусто везде... Денег ноль... Ваше величество видит, как это просто. Король: Берегитесь! Вы сурово нападаете на управление господина Фуке, который, тем не менее, после того, что я услышал, очень достойный человек. Кольбер: О, сир, очень достойный человек! Король: Но, если господин Фуке достойный человек, и, не смотря на его порядочность денег все же нет, то в чем ошибка? Кольбер: Сир, я не обвиняю, я констатирую. Король: Если недостача на сегодняшний год, я еще могу понять это, но если и на будущий год? Кольбер: Будущий год съеден, сир, и уровень его был сокращен. Король: Тогда следующий год? Кольбер: Как и следующий за ним. Четыре года задействованы наперед. Король: Нужен заем. Кольбер: Сделано три. Король: И все же... Кольбер: Если Ваше величество яснее сформирует свою мысль, я постараюсь на нее ответить. Король: Вы правы! Ясность прежде всего. Кольбер: Вы правы, сир! Бог есть Бог потому, что он вносит свет. Король: Итак, если сегодня... когда Мазарини мертв... и я, наконец, король,.. если мне понадобятся деньги... Кольбер: Ваше величество их не получит. Король: Как, Фуке, этот достойный человек, который мне обещал сорок миллионов в тот же час, не найдет для меня денег? Кольбер: Нет, сир. Король: Если все так, как вы говорите, господин Кольбер, я разорен, не начав царствовать. Кольбер: Так и было, сир. Король: Тем не менее, сударь, деньги имею какую-то долю. Кольбер: Да, сир. И для начала я принес Вашему величеству опись фондов, которые кардинал не пожелал упомянуть ни в своем завещании, ни в каком-либо другом акте, но которую он доверил мне. Король: Вам? Кольбер; Да, сир. Король: Помимо сорока миллионов завещания? Кольбер: Он знал, что вы от них откажетесь. Король: Кто ему об этом сказал? Кольбер: Я, сир. Король: Вы? Вы верно обо мне судите, сударь. А сумма, которую вы мне принесли, она сколь-нибудь значительна? Кольбер: Тринадцать миллионов ливров. Король: Тринадцать миллионов!.. Вы говорите тринадцать миллионов ливров, господин Кольбер? Кольбер: Да, сир. Король: О которых никто не знает? Кольбер: Никто. Король: Которые у вас в руках? Кольбер: У меня в руках, сир. Король: И я их могу получить? Кольбер: Через два часа. Король: Но где они находятся? Кольбер: В погребе дома, которым в городе владел кардинал и который он мне пожелал оставить в отдельной статье своего завещания. Король: Так вы знакомы с завещанием кардинала? Кольбер: У меня есть его дубликат. (он показывает акт королю) Король: Но, не касаясь вопроса об этом доме, никакая часть денег этого не касается? Кольбер: Простите, сир, но это касается только моей совести. Король: Вы порядочный человек, сударь. Кольбер: Это не достоинство, это долг. Король: Сударь, какой награды вы желаете от меня за свою преданность и такую порядочность? Кольбер: Ничего, сир. Король: Даже возможности служить мне? Кольбер: Не Ваше величество предоставляет мне эту возможность, потому что я служил ему и раньше. Король: Вы будете интендантом финансов, господин Кольбер. Кольбер: Уже есть сюринтендант, сир. Король: Совершенно верно. Кольбер: Сир, сюринтендант сегодня, когда умер господин кардинал, является самым могущественным человеком в государстве. Король: А! Вы так считаете? Кольбер: Мне потребуется неделя, сир. Ваше величество дает мне контроль, для которого может быть необходима сила? Король: Похоже, что вы мне ставите условия! Кольбер: Я уже имел честь говорить Вашему величеству, что во времена господина Мазарини господин Фуке был вторым человеком в королевстве. Но вот господин Мазарини умер и господин Фуке стал первым. Король: Господин Кольбер, предупреждаю вас, что сегодня еще я допускаю, чтобы вы говорили подобные вещи; но завтра я не потерплю подобного. Кольбер: Значит, начиная с завтрашнего дня, я буду бесполезен для Вашего величества. Король: Что вы хотите? Со своей стороны, скажите откровенно. Кольбер: Я хочу, чтобы Ваше величество дал мне помощников в работе в интенданстве. Король: Подыщите своих коллег. Это все? Кольбер: Да, сир. Теперь я ухожу успокоенным. (он отступает на три шага, кланяясь) Король: Погодите, сударь! Кольбер: Я в распоряжении Вашего величества. Король: Вопрос. Кольбер: Я жду. Король: В былое время у меня на службе состоял лейтенант мушкетеров, который у меня отпросился в отставку. Кольбер: В Блуа. К слову, из-за миллиона, в котором Ваше величество, а точнее господин кардинал, отказали Его величеству королю Карлу Второму. Король: Вы знали? Кольбер: Я зал все, что знал господин кардинал. Король: Хорошо, тогда можете вы мне сказать, что стало с господином д'Артаньяном? Кольбер: Вашему величеству не известно, что он принимал участие в реставрации Его величества Карла Второго?.. Король: И теперь он поступил на службу к моему английскому брату? Кольбер: Ему были сделаны прекрасные предложения; он отказался. Король: И где он? Кольбер: Кажется я слышал, что он покинул Великобританию. Король: Мне нужен господин д'Артаньян, господин Кольбер. Кольбер: Где бы он не находился, его разыщут. Король: Это хорошо... Идите, сударь! (Кольбер кланяется и выходит) Сцена 8. Король (сам себе) Если через три месяца тот человек не будет на месте Фуке, я буду удивлен. Сцена 9. Король, привратник. Привратник: Сир, чрезвычайный курьер с письмом из Англии. Король: Давайте! А, это по-поводу свадьбы моего брата Филиппа с мадам Генриеттой Английской. (привратнику) Пригласите курьера, который привез это письмо. Привратник: (подойдя к двери, зовет) Господин д'Артаньян!
Стелла: Сцена 10. Король, д'Артаньян Король: Д'Артаньян! И именно в момент, когда я о нем спрашиваю, когда я нуждаюсь в нем! Не это ли зовут королевской удачей?.. (Д'Артаньяну, который входит) Это вы, сударь, доставили мне это письмо из Англии? Д'Артаньян: Да, сир, король Карл Второй, зная, что я собираюсь во Францию, счел, что не найдет более верной руки чтобы вручить его вам. Король: Сударь... Д'Артаньян: Сир... Король: Вам, без сомнения известно, что господин кардинал умер? Д'Артаньян: Нет, но я начал догадываться об этом. Король: Следовательно, вы знаете, что ныне я сам у себя хозяин. Д'Артаньян: Сир, хозяин всегда сам себе хозяин, если он желает того. Король: Напомнить вам все, что вы мне говорили в Блуа в тот день, когда покидали мою службу? Д'Артаньян: Прошло порядочно времени с тех пор, сир, как я имел честь говорить об этом с Вашим величеством... Король: Хорошо, если ваша память вас подводит, то я об этом помню... Вы начали говорить мне, сударь, что вы долго служите нашей семье и что вы устали... Д'Артаньян: Это правда, сир, я говорил это... Король: Потом вы признались, что эта усталость была только предлогом и недовольство было истинной причиной вашего ухода. Д'Артаньян: Действительно, сир, я был недоволен, но испытывая это недовольство, я нигде и ни в чем не предал вас и, как честный человек, я громко высказал все Вашему величеству, не раскрывая свои мысли больше никому. Король: Не извиняйтесь и продолжайте слушать меня. Ваше недовольство было мне упреком, вы отвергли мой ответ с обещанием. Я вам сказал: «Подождите!» Это правда? Д'Артаньян: Да, сир. Король: Вы мне ответили в свой черед: «Нет, сир, тут же... или никогда!» Не извиняйтесь, это естественно... только … вы не были милосердны к вашему принцу, господин д'Артаньян. Д'Артаньян: Сир, милосердие к королю... от бедного солдата? Король: О, вы меня отлично понимаете, сударь; вы хорошо знали, что я нуждался в этом милосердии; вы знали, что я не был хозяином; вы хорошо знали, что у меня была только надежда на будущее... Все это вас не остановило... Вы мне ответили «Отпуск и немедленно»... Д'Артаньян: (кусая усы) И это тоже правда. Король: Вы мне не льстили, сударь, в минуты бедствия. Д'Артаньян: (поднимая голову) Я не льстил Вашему величеству в бедности, но и никогда не предавал его... я спал, как пес, под дверями моего короля, хорошо зная, что никто не бросит мне ни хлеба, ни кости... и, тоже бедный, я не испросил ничего, кроме этого отпуска, которым Ваше величество меня сейчас попрекает. Король: Я предполагаю, что с тех пор вы размышляли. Д'Артаньян: О чем, сир? Король: О том, что я вам сказал потом. Д'Артаньян: Да, сир. Король: И вы не ждали какой-нибудь возможности вернуться к своим словам? Д'Артаньян: Я не очень хорошо понимаю, о чем Ваше величество делает мне честь говорить... Король: Хмм! Д'Артаньян: Простите меня, сир: мой дух стал медлителен, а мозг сильно отупел: до него все доходит с трудом; но правда то, что раз туда попав, оно остается там навсегда. Король: Сейчас вы поймете. В Блуа вы говорили мне, что бедны. Д'Артаньян: Сегодня это не так. Король: Это меня не касается... У вас есть деньги, но они не мои... это не с моего счета. Д'Артаньян: Я не очень хорошо понимаю. Король: Расставим все точки над i. Будет вам достаточно двадцать пять тысяч ливров в год в фиксированной сумме? Д'Артаньян: Но, сир! Король: Достаточно ли вам четырех лошадей на постое и фураже за мой счет?.. а также дополнительных фондов, которые вы запросите, если у вас будет в них необходимость? Или вы предпочтете еще двадцать пять тысяч постоянной выплаты? Посмотрим!.. Отвечайте, сударь, или я начну сомневаться в той быстроте оценки ситуации, которую я всегда в вас ценил. Д'Артаньян: Сир, пятьдесят тысяч ливров в год представляются мне достаточной суммой, чтобы гарантировать меня от любой случайности. Король: Перейдем к вещам более важным. Д'Артаньян: Но, сир, я уже имел честь говорить Вашему величеству... Король: Что вы хотите отдыхать... Я хорошо это знаю... Только я этого не хочу. Я полагаю, хозяин здесь я? Д'Артаньян: Да, сир! Король: В добрый час! В свое время вы получили патент капитана мушкетеров? Д'Артаньян: Я был лейтенантом, а мой патент был не подписан. Король: Вот ваш патент и в этот раз он подписан. Д'Артаньян: Сир! Король: Вы согласны? ДАртаньян: О! Да! Король: Начиная с этого дня вы приступаете к своим обязанностям. Начиная со дня вашего отъезда компания мушкетеров совсем забыла о дисциплине. Солдаты фланируют, посещают кабаки, дерутся, не взирая на мои указы и указы моего отца. Вы, как можно быстрее, перестроите всю службу. Д'Артаньян: Да, сир! Король: Вы постоянно будете находиться при моей персоне. Д'Артаньян: Хорошо. Король: И вы будете сопровождать меня в армии, где вы и ваши люди расположатся сторожевым лагерем вокруг моей палатки. Д'Артаньян: Сир, но для того, чтобы исполнять подобную службу, Вашему величеству незачем мне платить двадцать пять тысяч ливров в год. Король: А я, я хочу, чтобы у вас был приличный дом, чтобы вы давали обеды, чтобы мой капитан мушкетеров был заметной фигурой. Д'Артаньян: А я сир, я не люблю найденных денег, я хочу денег заработанных; Ваше величество предлагает мне здесь занятие для бездельника, которую любой встречный может исполнять за четыре тысячи ливров. Король: Вы тонкий гасконец, господин д'Артаньян и вы вырываете у меня прямо из сердца мой секрет. Д'Артаньян: Хорошо! Так у Вашего величества есть секреты? Король: Да, сударь! Д'Артаньян: В таком случае я согласен не только на двадцать пять тысяч ливров, но и на все пятьдесят: раз я сохраню этот секрет, и молчание, это ли не награда за время, которое так быстротечно. Ваше величество хочет поговорить сейчас? Король: Попозже. Привратник: (объявляет) Господин граф де Ла Фер. Д'Артаньян: Атос! Король: Кого вы зовете Атосом? Д'Артаньян: Это правда, сир, вы не знаете под этим именем одного из самых замечательных людей вашего королевства и одно из самых благородных сердец на земле. Король: Не важно, под каким именем я его знаю, поскольку я его знаю. Будете ли вы рады его видеть и лично сказать ему, что отныне вы капитан королевских мушкетеров? Д'Артаньян: Мне будет это очень приятно, сир! Король: (привратнику) Пусть граф де Ла Фер войдет!
Стелла: Сцена 11. Король, дАртаньян, Атос. Атос: Сир. Король: (Атосу) Сударь, разве вы не видите, войдя ко мне, одного из своих лучших друзей? Атос: Там, где находится король, сир, я вижу только короля. Король: Ну, так я разрешаю вам увидеть господина д'Артаньяна, моего генерал-капитана королевских мушкетеров и поцеловать его. Д'Артаньян: Дорогой Атос! Атос: Друг, я поздравляю вас от всего сердца, а особенно я поздравляю Ваше величество с тем, что вы воздали должное тому, кто так давно заслуживает награды. Король: Граф, оставьте мне надежду, что и вы пришли испросить у меня что-то. Атос: Я не скрываю это от Вашего величества, я пришел испросить... Король: Хорошо, господин де Ла Фер, посмотрим, что я могу сделать для вас. Атос: Сир, то что я бы желал просить у Вашего величества, касается моего сына, виконта де Бражелона; он думает о женитьбе. Король: Хорошо! Я найду ему жену. Атос: Она найдена и нужно согласие Вашего величества. Король: Речь идет о подписи на контракте? Хорошо... Как зовут невесту? Атос: Это мадемуазель де Ла Вальер де Ла Бом, Ле Блан. Король: А! Да, я знаю... Мне представляли ее... это одна из представленных фрейлин, которые в будущем войдут в службы мадам Генриетты Английской. Атос: Именно так. Король: Она богата? Атос: Не совсем: пятнадцать-двадцать тысяч ливров приданого; не более, сир. Но влюбленные бескорыстны. Я сам предаю мало значения деньгам. Король: С пятнадцатью тысячами приданого, без земельной собственности, женщина не сможет пристать ко двору. Мы здесь дополним: я хочу это сделать для Бражелона. Перейдем от денег к родословной: дочь маркиза Ла Вальер — это хорошо. Но мы имеем добрейшего Сен-Реми, который несколько портит род... с женской стороны, я знаю... но все же портит, а вы граф, вы очень дорожите своим родом. Атос: Я, сир, ничем так не дорожу, как преданностью Вашему величеству. Король: Граф, вы меня поражаете; вы пришли ко мне испросить разрешение на брак и мне кажется, что вы делаете это не от чистого сердца. Атос: Да, сир, это правда. Король: Тогда я вас не понимаю; откажите. Атос: Нет, сир. Я люблю сына со всей силой отеческой любви, он влюблен в мадемуазель де Ла Вальер и воображает себе рай в будущем; я не из тех, кто любит разбивать иллюзии молодости. Король: Граф, а если посмотреть, любит ли она его? Атос: Если Ваше величество хочет знать правду, я не слишком верю в любовь мадемуазель де Ла Вальер; удовольствие видеть двор, пребывать на службе у Мадам, перевесит, как я опасаюсь, в ее головке ту нежность, что есть в ее сердце. Тогда это будет проблемный брак, который Ваше величество не раз видело при дворе. Но Рауль хочет этого брака: пусть будет так. Король: И, тем не менее, вы не похожи на тех податливых отцов, что становятся рабами своих детей. Атос: Сир, у меня есть воля против недобрых людей, но не против тех, у кого есть сердце. Рауль страдает, он печален, я не хочу лишать Ваше величество той службы, которую он способен вам дать. Король: Я понимаю. Атос: Тогда я не должен говорить Вашему величеству, что моей целью является как можно быстрее составить счастье этих детей, а точнее - моего сына. Король: А я, я как и вы, хочу счастья господину де Бражелону; поэтому на данный момент я против его женитьбы. Атос: Сир! Король: Более не беспокойтесь по этому поводу; у меня виды на Бражелона; я не говорю, что он не женится на мадемуазель де Ла Вальер вообще: но я не хочу, чтобы он женился на ней до того, как она составит себе состояние и он, со своей стороны, заслужит мои почести, которые я ему окажу. Одним словом, граф, я желаю, чтобы они подождали. Атос: Сир, еще раз... Король: Господин граф, вы пришли, как вы сами сказали, испросить моего благоволения? Атос: Да, именно так. Король: Согласитесь в этом со мной и больше не будем говорить об этом. Очень возможно, что совсем скоро я начну войну. Мне необходимо, чтобы меня окружали свободные дворяне. Я затруднюсь послать под пули и под пушки женатого человека, отца семейства. Я затруднюсь также, даже для Бражелона, без веской причины, дать приданое никому не известной юной девушке: это вызовет ревность у моей знати... Это все то важное, что вы хотели у меня просить? Атос: Абсолютно все, сир и я прошу у вас разрешения удалиться... Я должен предупредить Рауля? Король: Избавьте себя от этих хлопот; скажите Раулю, что я поговорю с ним. Что до этого вечера, то вы у меня на игре. Атос: Я одет для дороги, сир. Король: Я надеюсь, что наступит день, когда вы меня больше не покинете. Совсем скоро, граф, монархия будет представлена таким образом, что сможет оказать достойный прием людям ваших заслуг. Атос: Сир, прежде всего король должен быть велик в сердцах своих поданных, а дворец, в котором он живет не имеет значения, потому что обожаем он в храме. (Атос идет встретиться с д'Артаньяном, который оставался в глубине). Король: Итак, день был отличный;.. Тринадцать миллионов в погребе, Кольбер управляет моей кассой, д'Артаньян — моя шпага. Я и вправду король!
Стелла: Сцена почти дословно с книги.)))
Стелла: Картина 2. Лес в Фонтенбло, на месте, называемом Королевский дуб. Сцена 1. Луиза де Ла Вальер, Ора де Монтале, Атенаис де Тонне-Шарант. Атенаис: (входит и оглядывается) Никого!.. Идите, Ора,.. идите, Луиза! Луиза: (улыбаясь) Прелестная прогулка в этих лесах Фонтенбло! Замечательно, что мы смогли осуществить идею развлечься этой ночью без надсмотрщиков и без сопровождения, когда наша служба фрейлин Мадам оставляет нам так мало свободного времени!.. Монтале, вы вспоминаете леса в Шаверни и Шамборе, тополя без конца в Блуа? Мы поверяли им столько надежд! Ора: Увы! Луиза: А!.. Хохотушка Ора, вот почему ты вздыхаешь; деревья тебя вдохновляют и этим вечером ты почти благоразумна... Атенаис: Мадемуазель, вы не должны только сожалеть о Блуа и о том, что вы не найдете счастья у нас; двор, это место, где сходятся мужчины и женщины, чтобы поговорить о таких предметах, от которых мамаши и опекуны защищают со всей строгостью. При дворе об всем этом говорят под покровительством короля и королев: разве это не приятно? Луиза: О! Атенаис! Атенаис: О! Воспользуйтесь этим, потому что в этом случае вы сможете вырвать у меня самые сокровенные тайны моего сердца. Ора: А! Если бы господин де Монтеспан был здесь! Атенаис: Вы считаете, что я люблю господина де Монтеспана?.. Разумная женщина должна смотреть на мужчин, любя и восхищаясь собой и произнеся в жизни однажды или несколько раз: «Посмотрим, мне кажется, что не будь я той, кто я на самом деле, этот мне бы показался не таким неприятным, как все остальные...» Луиза: (сжимая руки) Так вот что вы обещаете господину де Монтеспану! Атенаис: Ему, как и любому другому. Ора: Бесподобно! Атенаис, вы далеко пойдете!.. Потому что это и есть кокетство, которое правит среди женщин, если только они не получили от бога драгоценную способность держать в узде свою душу и сердце. Луиза: О! Подружки мои, но сердце любит глубже, чем кокетство! Любовь, как я о ней думаю, это не прекращающаяся жертва, абсолютная, полная; это абсолютное самоотречение двух душ, которые хотят слиться в одну. Любовь, это когда дрожь охватывает в присутствии того, кого любишь... это трепет от очарования его голосом... это быть уничтоженной его взглядом. Если я когда-нибудь полюблю, это будет таким самоотречением данному слову, что самым большим извинением моим и будет сама любовь. Мою жизнь, мою душу — я отдам их... и если настанет день, когда меня разлюбят... ну, что же, я умру... если только Бог не придет мне на помощь, если только Господь не сжалится надо мной. Ора: Но, Луиза, вы нам говорите это и вы ни разу не применяли … Луиза: Я! Ора: Да, вы! Вас обожает на протяжении двенадцати лет Рауль де Бражелон, обожает, преклонив колени. Бедный мальчик жертва вашей добродетели больше, чем если бы он был жертвой моего кокетства или гордости Атенаис. Луиза: Что вы хотите! Представьте, что я думала, что любила, но я не люблю. Ора: Как, ты не любишь? Луиза: Если я не была такой, какой бывают другие, когда они любят, значит, я не любила, значит, мой час еще не пришел. Атенаис: Значит ли это, вы не любите господина де Бражелона? Ора: Возможно! Она в этом еще окончательно не уверена. Но, во всяком случае, послушай, Атенаис: если господин Бражелон будет свободен, я дам тебе дружеский совет. Атенаис: Какой? Ора: Хорошенько присмотреться к нему, прежде чем ты решишь насчет господина де Монтеспан. Атенаис: О! Если вы об этом, моя дорогая, то господин Бражелон не единственный, на кого приятно смотреть и господин де Сент-Эньян не уступит ему. Ора: (Луизе) Посмотрим, а кому из этих дворян отдадите предпочтение вы? Атенаис: Да!...Да!..Господин де Сент-Эньян... Господин де Гиш... Господин де Вард... Луиза: Я никого не предпочту, мадемуазель. Все одинаково хороши. Атенаис: Значит, в этом прекрасном обществе, посреди этого, первого в мире, двора, вам никто не нравится? Луиза: Я не говорю этого. Атенаис: Тогда, наконец, скажите: каков он, ваш идеал? Луиза: Это не идеал. Ора: Тогда как это объяснить? Луиза: Воистину, мои дамы, я ничего не понимаю! Как у меня, у вас есть сердце, как у меня, у вас есть глаза и вы говорите о господине де Гише, господине де Сент-Эньяне, господине де М... господине я знаю еще о ком... когда здесь есть король! Ора и Атенаис: Король! Луиза: Да!.. Да, король! Разве есть кто-нибудь, кто может с ним сравниться? О, я знаю, что он не из тех, на ком имеет право останавливаться наш взгляд. Тогда поищите мне, если сумеете, кого-нибудь, чтобы я смогла отвратить свои взгляды от этого королевского солнца: поищите среди вельмож двора того, кто будет иметь власть заставить меня забыть эту мечту, это безумие моего сердца... но ищите хорошо... из страха, что моя любовь может невольно вернуться к королю, сделав всю вселенную обладательницей моего секрета. При последних словах Луизы входят король и де Сент-Эньян. Король, который слышал Ла Вальер, делает знак Оре и Атенаис удалиться. Ора и Атенаис почтительно приветствуют его, не говоря ни слова. Ла Вальер какое-то время остается неподвижной, размышляя. Потом она встает и глазами ищет Атенаис и Монтале.
Стелла: Сцена 2. Луиза, король Луиза: Ну же! Монтале, Атенаис!.. Где же они? (она поворачивается и видит короля) Король!.. (она поворачивается и хочет убежать) Король: Останьтесь, мадемуазель! Луиза: Сир... Король: Вот и дождь! Здесь листва гуще... Но что с вами? Может быть, вам холодно? Луиза: Нет, сир... Король: И тем не менее, вы дрожите. Луиза: Сир, я опасаюсь, чтобы мое отсутствие не приняли плохо, в то время, как все собрались, без сомнения... Король: Мадемуазель, я бы, без сомнения, предложил вам вернуться к каретам... но, взгляните, послушайте и скажите мне, возможно ли двигаться прежним путем в данный момент. К тому же, невозможно объяснить ваше отсутствие тем, что вы в немилости: разве вы не с королем Франции, то есть с первым дворянином королевства? Луиза: ( в смущении) Безусловно, сир... Король: ( в сторону) Она действительно очаровательна. Луиза: Сир, льет дождь, а Ваше величество остается с непокрытой головой. Король: Прошу вас, займемся только вами. Луиза: О, я! Я привыкла бегать по лугам и долинам Луары не взирая на погоду; что же до моего туалета, то Ваше величество видит, что он не настолько значителен, чтобы бояться за него. Король: Действительно, мадемуазель, я уже не раз замечал, что вы естественны и это - не заслуга вашего туалета. Вы не кокетка, а в моих глазах это большое преимущество. Луиза: Сир, не делайте меня лучше, чем я есть на самом деле, скажите только: «Вы не можете быть кокеткой.» Король: Отчего же? Луиза: Потому что я не богата. Король: Вы признаетесь, что вы любите красивые вещи? Луиза: Сир, я нахожу прекрасными те вещи, которые я могу иметь; то же, что для меня слишком высоко... Король: Для вас безразлично. Луиза: Меня не трогает, словно его и не существует. Король: А я, мадемуазель, нахожу, что вы не занимаете при моем дворе место, которого достойны. Мне недостаточно говорили об услугах, оказанных вашей семьей. Положение вашего рода было преступно оставлено без внимания моим дядей. Луиза: Сир, Его королевское высочество монсеньер герцог Орлеанский был всегда чрезвычайно добр к господину де Сен-Реми, моему отчиму. Услуги были скромными и оплачены согласно нашим стараниям. Не всем выпадает счастье найти возможность служить своему королю с блеском. Король: Ну хорошо, мадемуазель, король исправит положение и я буду очень рад как можно скорее вернуть вам те знаки уважения, которые вам полагаются. Луиза: Все, чего я могла желать, сир, сбылось, так как мне была оказана честь служить при доме Мадам. Король: Но, если вы отказываетесь для себя, согласитесь, хотя бы, для ваших... Луиза: Сир, ваши великодушные намерения настораживают и пугают меня; в том случае, если ваша доброта сделает что-то для моей семьи, вы создадите завистников, вы создадите врагов. Король: А, вот речь действительно бескорыстного человека, мадемуазель. Но дождь усиливается... Разрешите... (он поднимает свою шляпу над головой Луизы) Луиза: О! Король: Что за печальная мысль проникла в ваше сердце, когда я ему создал оплот в своем? Луиза: Оплот в вашем сердце, сир? Король: Да, в моем сердце: так как все, что я вижу, то что я слышу, вызывает уважение и восхищение; и почему я должен опасаться говорить это? Нежность и... Луиза: (прерывисто) О, сир!.. Ну вот, я полагаю, гроза прекратилась и дождь, который был бесконечен... Я пойду... (Удар грома, напугавший Луизу) О, сир! Сир, вы слышите?.. Король: (сжимая ее в объятиях) Вы отлично видите, что гроза не закончилась. Луиза: Это предостережение... Это голос бога, который угрожает. Король: Хорошо, я приму этот удар грома за предостережение и даже за угрозу, если он повторится с такой же силой и с подобным буйством; но если не произойдет ничего, позвольте мне думать, что гроза- это гроза и ничто другое. (король поднимает голову, словно вопрошая небо. Хорошая погода возвращается) Видите, небо очистилось!.. Ну, мадемуазель, угрожают ли мне своим гневом небеса? Вы видите, вы чудо, которое прогнало грозу, богиня, которая возвратит прекрасные времена. Луиза: Сир, без сомнения вас ищут... Королева должна беспокоиться... А Мадам!.. О!.. Мадам!.. Король: Мадам, говорите вы? Луиза: Да, Мадам!.. Мадам!.. Король: Заканчивайте... Луиза: Простите, сир,.. я не осмеливаюсь... Король: О! Мадемуазель, окажетесь ли вы среди тех, кто думает, что Мадам, Мадам жена моего брата, имеет право ревновать меня? Луиза: Сир, мне не пристало проникать в секреты Вашего величества. Король: О, вы думаете, как и остальные... Луиза: Я думаю, что Мадам ревнует; да, сир! Король: Мадемуазель, пусть это для вас звучит так: Мадам не имеет никаких прав на меня. Я люблю и почитаю ее так, как должен любить и почитать свою сестру. Луиза: Сир, сюда идут... Король: Ну и пусть идут, мадемуазель. Кто осмелится найти что-то дурное в том, что я составил компанию мадемуазель де Ла Вальер? Луиза: Сир, будьте милостивы, но найдут странным то, что вы так долго находились здесь, что вы жертвовали собой ради меня... Король: Я исполнил свой долг дворянина и горе тому, кто осмелится критиковать поступок короля. (входят все) Луиза: (в испуге) Мадам!
Стелла: Сцена 3. Те же, мадам Генриетта, де Вард. Мадам: (де Варду, показывая на короля и Луизу) Король с мадемуазель де Ла Вальер... Что бы это значило, господин де Вард? Де Вард: (тихо) Мы это узнаем, мадам. Действие 2. Картина 3. Бастилия. У коменданта. Сцена 1. ДАртаньян, лакей. Д'Артаньян: Господин де Монлезен, комендант Бастилии? Лакей: Он совершает послеобеденный обход. Как ему доложить? Д'Артаньян: Господин шевалье д'Артаньян, капитан-генерал мушкетеров короля. (лакей выходит) Честное слово, я заимел такой титул наверное потому, что ждал его слишком долго. Безмо: (за кулисами) Господин д'Артаньян, капитан-генерал королевских мушкетеров? Господин дАртаньян изволил явиться сюда собственной персоной? (он входит)
Стелла: Сцена 2. Безмо, д'Артаньян. Д'Артаньян: Навестить старого друга... Что в этом удивительного? Безмо: Но объявить о себе именно в тот момент, когда я испытываю настоятельную потребность вас видеть, что же это тогда? Д'Артаньян: Ну, вы должны бы знать, что я всегда так появляюсь. Но, чтобы вы не пришли от этого в восторг, я вам сейчас расскажу, как это произошло. Безмо: Присядьте, наконец. Д'Артаньян: Побывав у Планше, я выяснил, что господин Безмо трижды приходил, чтобы узнать новости обо мне, раз вечером и дважды сегодня. Тогда я сказал себе: «Если комендант Бастилии обеспокоен настолько, что явился навестить простого штатского — совершенно очевидно, что вы меня считали обычным штатским, не так ли?.. должно было произойти что-то серьезное.» И вместо того, чтобы греть себе постель на мешке с сахаром, как мне предложил Планше, я сказал себе: «Схожу-ка я на пешую прогулку до Бастилии, это даст мне отдых от лошади». Безмо: И вы пришли, удивительный вы человек! Д'Артаньян: И я пришел, как вы сами сказали. Безмо: Тысячу раз благодарю за вашу предупредительность, господин шевалье. Д'Артаньян: Скажите: за мое любопытство. Помните ли вы аксиому: «Быть любопытным - это во тьме иногда думать о других, но никогда — о себе». А вот теперь я вас слушаю. Рассказывайте! Безмо: Ну, это правда, я вчера приходил к вам в третий раз. Я намеревался возвести небольшие укрепления и с этой надеждой вернулся в Лувр. Но король не разрешил.(взыхает) Ах, вот у вас прекрасное положение, мой дорогой господин д'Артаньян; капитан-генерал королевских мушкетеров! Д'Артаньян: Будет вам! Комендант Бастилии, первой государственной тюрьмы Франции! Безмо: Я хорошо знаю, что есть люди, которые завидуют моему положению. Д'Артаньян: Черт возьми, вы говорите, как кающийся грешник! Я ставлю свои прибыли против ваших, если пожелаете! Безмо: Увы!.. не говорите мне о моих прибылях, шевалье, вы мне разрываете сердце. Д'Артаньян: Вперед, шпаги наголо! Болтайте, Монлезен, тараторьте! Безмо: Но это долгая история, если я вам начну рассказывать то, что хотел рассказать! Д'Артаньян: Начните, как положено. Если это будет слишком долго, я сделаю так, как если бы вы были адвокатом, а я судьей: я усну. Безмо: Прежде всего, разрешите мне отдать распоряжение. (он звонит в колокольчик) Д'Артаньян: Отдавайте. Безмо: (вошедшему лакею) Если прибудет персона, которую я жду, вы проведете его по секретному коридору и предупредите меня. Лакей: Да, господин комендант. Безмо: Немедленно! Лакей: В ту же минуту. (уходит) Безмо: (д'Артаньяну, который считает на пальцах) Что вы там считаете? Д'Артаньян: Я считаю, сколько вам может перепасть в удачный год и в плохой год, господин де Монлезен; бьюсь об заклад, что это превысит пятьдесят тысяч ливров! Безмо: А если это поднимется до шестидесяти? Д'Артаньян: Вы меня удивляете, Безмо: вы сами себе противоречите; но посмотрите на себя, черт возьми! Я подведу вас к зеркалу... там вы увидите, какой вы пухленький, цветущий, жирный и круглый, как сыр; что глаза у вас горят, как угли и что и без этих живых доказательств, что написаны у вас на лбу, у вас вид наливного яблочка. Добавьте ко всему этому шестьдесят ливров дохода, по вашему собственному признанию, и давайте меняться местами. Безмо: Вы забываете одну деталь, дорогой господин д'Артаньян. Д'Артаньян: Деталь? Какую? Безмо: То, что вы получили свое место капитана из рук короля. Д'Артаньян: Не так и давно: именно сегодня. Безмо: Тогда как я, я купил его у коменданта Бастилии. Д'Артаньян: это правда, господа Лувьер и дю Трамбле — это господа, которые ничего не делают просто так. Безмо: Семьдесят пять тысяч ливров каждому из них, дорогой господин дАртаньян! После трех лет возврата это становится взяткой. Д'Артаньян: Это вздутая цена! Безмо: Это еще не все! Д'Артаньян: Что же еще? Безмо: Ошибка в сроке платежа хоть с одним платежом в пятьдесят тысяч ливров возвращает этим господам их должность. Д'Артаньян: Но как, руководствуясь вашими собственными возможностями, могли пойти вы на такие условия? Ведь и вы были простым мушкетером? Безмо: Я нашел того, кто профинансировал. Д'Артаньян: Кого же? Безмо: Одного из ваших друзей. Д'Артаньян: Кого же, наконец? Безмо: Господина дЭрбле. Он поручился за меня. Д'Артаньян: Арамис? По правде, вы меня поразили. Арамис поручился за вас? Безмо: Он галантный человек. Д'Артаньян: И на каких условиях? Безмо: Каждого 31 мая, перед полуднем, я должен вручить своим крокодилам пятьдесят тысяч ливров. Д'Артаньян: Получается, вы должны Арамису сто пятьдесят тысяч ливров? Безмо: Причина моего отчаяния в том, что я должен ему всего сто тысяч ливров. Д'Артаньян: Я не понимаю вас. Безмо: Два года подряд он приезжал 31 мая до полудня; сегодня 31 мая, шесть часов вечера, а его все еще нет. Хуже того... (звонит, затем лакею) Никого? Лакей: Никого, господин комендант. Безмо: По условиям контракта,если до исхода завтрашнего дня я не выплачу этим господам, послезавтра они вернут себе эту должность и это будет означать, что двести пятьдесят тысяч ливров ушли в никуда, господин д'Артаньян, абсолютно в никуда. Д'Артаньян: Вот это досадно! Безмо: Понимаете теперь, почему у меня складка на лбу? Д'Артаньян: Честное слово, да! Безмо: Понимаете теперь, почему, не взирая на эту округлость сыра, эту свежесть спелого яблока, я в конце-концов начал опасаться, что у меня не будет ни сыра, ни спелого яблока, чтобы поесть. Д'Артаньян: Это грустно! Безмо: Вот почему я пошел к вам вчера вечером и сегодня приходил дважды. Только вы один можете мне чем-то помочь. Д'Артаньян: Каким образом? Безмо: Но Арамис д'Эрбле был вашим другом? Д'Артаньян: Он остался им и поныне. Безмо: Тогда скажите мне его адрес! Д'Артаньян: А!.. Но я не знаю его! Безмо: Я пропал! Д'Артаньян: Куда вы? Безмо: Пойду брошусь... Д'Артаньян: Но я надеюсь, не со стен Бастилии? Безмо: Нет, к ногам короля! Д'Артаньян: Это почти то же самое... У вас есть слово чести, Безмо? Безмо: Вы меня знаете. Д'Артаньян: Хорошо, дайте мне слово, что вы не скажете никому, а особенно Арамису, о совете, который я вам дам. Безмо: Никому! Д'Артаньян: Клянетесь в этом, протянув руку? Безмо: Да! Д'Артаньян: Тогда идите искать Фуке. Безмо: Какая связь? Д'Артаньян: Арамис и Фуке — одна душа и одно тело. Безмо: Вы открываете мне глаза. Д'Артаньян: А честное слово? Безмо: О!.. Священно! (он звонит, потом лакею) Никого? Лакей: Никого. Безмо: Заложите лошадей в экипаж. Господин д'Артаньян, я вас подвезу. Д'Артаньян: Ба! Чтобы кто-нибудь меня увидел в вашем экипаже? Наихудший способ сохранить секрет. Безмо: Вы правы: я теряю голову. Но как вы доберетесь? Д'Артаньян: Черт возьми!.. Пешком, так же, как и пришел сюда. Сознание, что я вам вернул службу, сделает мой путь коротким, а направление простым. Безмо: А, да, вернув ее мне, вы можете ее везде расхваливать. Д'Артаньян: В добрый час, Монлезен! Безмо: Дайте мне вас вывести наружу: без этого вас никто не пропустит. Д'Артаньян: Черт! А что скажет завтра на утреннем леве король, не найдя на месте своего капитан-генерала мушкетеров? Правда, я в отпуске на сутки. Безмо: (провожая д'Артаньяна) Пропустите господина дАртаньяна, капитан-генерала мушкетеров. Другой голос: (еще более удаленный) Приказ коменданта... В это время через секретную дверь вводят Арамиса.
Констанс1: Да так легко общаться могут только гасконцы! На себе проверено.
Орхидея: Классный эпизод! Так обаятельно, особенно если хорошо сыграть. И почему расскрепощённость общения и отшибленная скромность д'Артаньяна меня совершенно не смущают?
Стелла: Орхидея , потому и не смущают, что он ведет себя как человек: хитрит, фамильярен, помнит старое и лукав, как черт. Обаятелен, одним словом. Где уж тут смущаться? Тебя обаяют, так как же не ответить улыбкой?
Орхидея: Безмо: Но объявить о себе именно в тот момент, когда я испытываю настоятельную потребность вас видеть, что же это тогда? ДАртаньян: Ну, вы должны бы знать, что я всегда так появляюсь. Чудесно!
Стелла: Сцена 3. Безмо (в глубине), Арамис. Арамис: (сам себе) Д'Артаньян капитан- генерал мушкетеров? Он из сторонников короля? Дьявол! Безмо: Лошади запряжены в карету? Лакей: Да, господин комендант. Безмо: (возвращаясь, чтобы взять свою шляпу) Вот и я! Арамис: (сидя в одном из кресел) Вы пришли, господин комендант? Безмо: Господин д'Эрбле!.. Откуда вы прошли? Арамис: Я прошел коридором, которым прохожу обычно. Безмо: О, мой Бог. Мне сейчас станет дурно!.. Арамис: От страха? Мое присутствие производит на вас подобный эффект? Безио: Нет, от радости, сударь! Арамис: Разве сегодня не 31 мая? Безмо: Я это никогда не забывал! Арамис: Вы не ждали меня? Безмо: Сказать по-правде, я вас уже не ждал. Арамис: Разве не завтра, до полудня, заканчивается ваш срок? Время еще не упущено. Безмо: Вы верны своему слову больше, чем кто-либо. Арамис: Ну да! Но скажите, как идут ваши дела в Бастилии? Безмо: Пфф! Арамис: Заключенный что-то приносит? Безмо: Скудно. Арамис: Черт! Значит, мы провернули неудачную спекуляцию? Безмо: Господин Мазарини был не слишком щедр. Арамис: Да, вам бы понадобился наш старый кардинал. Безмо: А! При нем все шло хорошо: брат его «серого» преосвященства составил себе целое состояние. Арамис: Все вернется, поверьте мне, мой дорогой комендант; молодой король стоит старого кардинала. Если старости свойственны ненависть, подозрительность, опасения, у молодости свои недоверие, гнев, страсти. Все три года вы платили бенефиции Лувьеру и Трамбле? Безмо: А! Мой Бог, да! Арамис: Значит, вам осталось отдать им только эти пятьдесят тысяч ливров, что я вам привез? Безмо: Да, только их. Арамис: Но это не из экономии? Безмо? О, шевалье!... Арамис: Сколько дают заключенные? Безмо: Шестьдесят. Арамис: Но, мне кажется, цифра достаточно круглая! Безмо: Во времена иного кардинала могло дойти и до двух сотен. В былые времена бывали принцы крови, а для принцев крови, например, коменданту давали пятьдесят ливров в день. Арамис: Но на сегодняшний день нет принцев крови? Безмо: Нет, благодаря Богу. Но, к слову, жаль, что этого нет. Арамис: А сколько коменданту выделяют на маршала Франции? Безмо: Тридцать шесть ливров. Арамис: Но как и принцев крови, нет и маршалов Франции? Безмо: Увы! Нет. Правда то, что генерал-лейтенантам и бригадирам положено двадцать четыре ливра, а у меня их двое. Арамис: А!..А!.. Безмо: После этого идут советники парламента, которые приносят по пятнадцать ливров. Арамис: И у вас их? Безмо: Четверо. Арамис: Я не знал, что советники так хорошо устроены. Безмо: Да... Но пятнадцать ливров я опускаю до десяти... Арамис: До десяти?.. Безмо: Десять для обычного судьи, для адвоката, для духовного лица: у меня их семь. Арамис: Доброе дельце! Безмо: Напротив, дурное дело... Арамис: Почему это? Безмо: Потому что... Я, вопреки собственному желанию, оказал им любезность, содержа их, как советников. Арамис: Ну, а тогда сколько положено тем, кто пониже рангом? Безмо: Три ливра в день: мелкие буржуа, судебные клерки, поэты. Арамис: Ах! Трехливровые узники должно быть так несчастны! Безмо: Напротив, они полагают себя королями с рождения. Арамис: Объясните мне это. Безмо: Вы согласитесь, что я не могу состоять генерал-лейтенантом тех маршалов Франции или принцев крови, что еще остались, потому что я ими не являюсь. Арамис: Логично! Безмо: Это все потому, что я докладываю трехливровым узникам то, что остается после двадцатичетырех ливровых, после пятнадцати и десятиливровых. По освобождению они кусают себе локти, вспоминая о блюдах, которые они даже во сне не могли увидеть. А, они благословляют меня, сожалея о том, что покинули тюрьму. Приходила ли вам в голову мысль? Арамис: Какая? Безмо: Некоторые из них, едва выйдя, вновь возвращаются в камеру, только чтобы обрести кухню Бастилии... Вы сомневаетесь? Арамис: Признаюсь в этом. Безмо: У нас есть имена тех, что возвращались до трех раз на протяжении двух лет. Арамис: Чтобы поверить, я должен сам увидеть. Безмо: Так вы сможете это увидеть. Арамис: Где это? Безмо: В регистрах. Арамис: Я полагал, что вам запрещается предоставлять регистры посторонним. Безмо: Это правда; но вы не посторонний. Арамис: Это справедливо; покажите мне их, мой дорогой господин де Монлезен. Безмо: Возьмите наугад букву. Арамис: Любую, какую вы пожелаете! Буква «М», например! Безмо: Итак, буква М... Погодите, я открываю... М... «Мартинье, 1659, Мартинье, 1660, Мартинье, 1661; памфлеты, мазаринады и т.д... И т.д...» Вы понимаете, что это не более, чем предлог; за мазаринады не сажают в Бастилию. Плут донес сам на себя только для того, чтобы иметь возможность питаться с моей кухни. Арамис: А его сосед? Смотрите, я вижу здесь имя Марчиалли! Безмо: Ш-шш! Арамис: Этот тоже поэт? Безмо: Ш-шш... Арамис: Почему «Ш-шш»? Безмо: Я полагал, вы уже говорили об этом Марчиалли? Арамис: Нет: Я в первый раз слышу, чтобы произносили это имя. Безмо: Это возможно. Я вам говорил о нем, не называя его. Арамис: Его преступление так велико? Безмо: Непростительно! Арамис: Он убил? Безмо: Ба! Арамис: Поджигатель? Безмо: Ничего подобного! Арамис: Клеветник? Безмо: Нет, это тот, который... Арамис: Кто? Безмо: Тот, кто кто осмелился быть похожим на короля... Арамис: (про себя) Наконец, добрались!.. (громко) В самом деле, дорогой господин Безмо, вы мне могли говорить несколько слов в прошлом году... но преступление показалось мне таким незначительным... Безмо: Незначительным?.. Арамис: Скорее, таким неумышленным... Наконец, я забыл... к тому же я говорил, что это сходство было скорее воображаемым. Безмо: А!.. Воображаемым!.. Кто видит узника... Арамис: Кто видит узника? Безмо: (понижая голос) Видит короля! Арамис: (качая головой) Я считаю, что это все игра вашего воображения, мой дорогой комендант. Безмр: Нет, даю вам слово! Я хорошо знаю, что есть сходство и … сходство, но это — поражает... Если бы вы его увидели!.. Арамис: Ну и что? Безмо: Вы бы смогли убедиться сами. К несчастью, запрещено приводить посторонних в камеры к узникам. Арамис: Вы все время говорите, что я не посторонний. Безмо: Для меня: нет; но не для тюремного привратника, который вас увидит входящим в камеру. Арамис: Подумаешь, какое несчастье, как вы говорите! Признаюсь, я не любопытен, но я бы многое дал, чтобы увидеть такое. Как вы его называете? Безмо: Марчиалли. Арамис: Марчиалли? Безмо: Подождите! Арамис: Что? Безмо: У меня идея! Арамис: Вы воплощенная изобретательность. Безмо: Для того чтобы сделать вам приятное, я брошусь в огонь. Арамис: Будьте покойны, я никогда не потребую от вас подобного. Вы говорите? Безмо: Я говорю, что если вы не можете зайти в камеру заключенных, никакой регламент не запрещает мне привести узника в мою комнату. Арамис: Без сомнения вы можете привести сюда... Безмо: Марчиалли. (звонит) Скажите начальнику привратников привести ко мне вторую Бертодьеру. Арамис: Мой милый комендант, извините меня, но вы говорите на языке, для которого требуется некоторое обучение. Безмо: Простите, но это правда; Вторая Бертодьера, как вы видите, говорит о том, кто занимает второй этаж башни Бертодьеры. Попав в Бастилию, теряешь имя. Перестав быть человеком, становишься номером. Арамис: Я увижу некоего несчастного, умирающего... некую тень... какого-то призрака? Безмо: Совсем нет; молодого человека, крепкого, как опора Нового моста. Арамис: А сколько ему полагается? Безмо: Этот из пятнадцатиливровых. Арамис: А!.. А!.. Пятнадцать ливров!.. А почему такая щедрость? Безмо: Вот где проявила себя королевская доброта! Арамис: Королевская? Безмо: Я хочу сказать господина кардинала. «Этот несчастный,- сказал господин Мазарини,- обречен навсегда оставаться в тюрьме...» Арамис: Почему навсегда? Безмо: Мне кажется, его преступление вечное и заключение должно быть... Арамис: Вечное? Безмо: Без сомнения; разве что, ему повезет подхватить ветрянку, но это маловероятно, потому что воздух в Бастилии, как вы могли слышать, замечательный. Арамис: Значит, этот несчастный должен страдать без срока, бесконечно? Безмо: Страдать? Пятнадцатиливровые не страдают! Арамис: Ш-шш! Я слышу шаги. Безмо: Это его ведут. Арамис встает и снимает шляпу. Безмо: Ну, что вы делаете? Арамис: Это справедливо. (самому себе) Я выдал себя.
Стелла: Сцена 4. Те же, Марчиалли Арамис: (внимательно разглядывая Марчиалли) Боже мой! Боже Мой! Безмо: (тюремным стражникам) Оставьте нас наедине с заключенным, я должен задать ему несколько вопросов. (Марчиалли) Я вас давно не видел, сударь. Марчиалли: Это верно. Безмо: Вы отлично выглядите. Мне кажется, у вас все отлично? Марчиалли: Очень хорошо, сударь. Безмо: (Арамису) Что скажете на это? Арамис: Невероятно! Я могу с ним поговорить, задать ему несколько вопросов? Безмо: Без сомнения. Арамис: Вы никогда не тоскуете, мон... сударь? Марчиалли: Никогда. Арамис: (Безмо) Могу я спросить его, известно ли ему почему он здесь? Безмо: Вы слышали, Марчиалли: господин спрашивает меня, известна ли вам причина вашего заключения? Марчиалли: Нет, сударь, она мне неизвестна. Арамис: Невозможно! Если вам не была известна причина заключения. Вы должны были быть в ярости. Марчиалли: Так и было в первые дни. Арамис: Почему теперь не так? Марчиалли: Потому что я размышлял. Арамис: О чем? Марчиалли: Я размышлял о том, что поскольку я не совершил никакого преступления, Бог не может меня карать. Арамис: Слушая вас, сударь, видя ваше смирение, складывается впечатление, что вам нравится тюрьма. Марчиалли: Я терплю ее. Арамис: В уверенности однажды быть свободным? Марчиалли: У меня нет уверенности, одна надежда; вот и все. Тем не менее с каждым днем эта надежда утрачивается все больше. Арамис: Но, в конце-концов, почему бы вам вновь не обрести свободу, ведь прежде вы были свободны? Марчиалли: Именно потому что прежде я был свободен, я потерял надежду обрести ее вновь. Зачем было меня садить в тюрьму, чтобы потом иметь намерение меня выпустить? Безмо: (который пишет и все время слушает) Вот видите, это резонно. Арамис: Сколько вам лет? Марчиалли: Мне об этом не известно. Арамис: Какое имя вы носили прежде? Марчиалли: Я забыл его. Арамис: Вспоминаете вы своих родителей? Марчиалли: Я их никогда не знал. Арамис: А те, кто воспитывал вас? Марчиалли: Они не называли меня своим сыном. Арамис: Вы кого-нибудь любили до того, как оказались здесь? Марчиалли: Я любил свою кормилицу, свои цветы, своих птиц. Арамис: И это все? Марчиалли: Еще я любил своего слугу. Арамис: Вы сожалеете об этих кормилице и слуге? Марчиалли: Я много плакал, когда они умерли. Арамис: Они умерли за то время, что вы здесь? Марчиалли: Они умерли в тот же самый день, когда меня увезли. Арамис: Оба, в тот же день? Марчиалли: Оба, в тот же день. Арамис: А как вас увезли? Марчиалли: Меня нашел некий человек, велел мне подняться в закрытую карету и привез сюда. Арамис: Вы бы узнали этого человека? Марчиалли: Он был в маске. Безмо: (Арамису) не правда ли, невероятная история? Арамис: Более чем! Безмо: Но что самое невероятное, так это то, что он никому, кроме вас, ее не рассказывал. Арамис: Возможно это произошло потому, что вы никогда его не спрашивали. Безмо: Это возможно: я не любопытен. Арамис: (Марчиалли) не припоминаете ли вы, не посещали ли вас посторонние мужчина или женщина? Марчиалли: Трижды приезжала дама, карета которой останавливалась под дверью. Она была под густой вуалью, которую откидывала только тогда, когда мы оставались одни и дверь была заперта. Арамис: Вы помните эту даму? Марчиалли: Да. Арамис: Она говорила вам что-то? Марчиалли: Она у меня спрашивала то же, что и вы: счастлив ли я и не тоскливо ли мне. Арамис: А когда она приезжала и уезжала? Марчиалли: Она целовала меня, прижимала к своему сердцу, сжимала в своих объятиях. Арамис: Вы помните черты ее лица? Марчиалли: Да. Арамис: И вы узнали бы ее, если бы случайно увидали ее или бы вас представили ей? Марчиалли: Я бы узнал ее. Безмо: (Арамису) Ну, увидели вы все, что хотели увидеть? Арамис: Все. Безмо: Преувеличил я сходство? Арамис: Вы очень далеки от действительности. Безмо: В следующий раз будете верить мне? Арамис: Честное слово! (Марчиалли) Сейчас, сударь, господину коменданту и мне остается только сожалеть, что пришлось вас потревожить. Безмо: Именно так! Марчиалли: Вы меня не потревожили, сударь: для меня было большим удовольствием пройти через двор. Это так хорошо: воздух! (он вздыхает) Безмо: (приоткрыв дверь) Выведите заключенного! Входит стража и уводит Марчиалли, который кланяется. Безмо отвечает ему легким поклоном, Арамис, напротив, низко кланяется.
Стелла: Сцена 4. Безмо, Арамис. Безмо: Ну, что вы скажете на все это? Арамис: Скажу, что это необычайно и непонятно!.. Теперь, мой дорогой комендант, вернемся к нашим небольшим комбинациям. Вот ваши последние пятьдесят тысяч ливров. Безмо: Сто раз благодарю вас, господин д'Эрбле! На какие условия по возвращению долга вы согласны? Обозначьте их. Арамис: А, мой Бог! Не обуславливайте время! Просто будьте мне искренне признательны за сто пятьдесят тысяч ливров. Безмо: По требованию? Арамис: По моей доброй воле; но вы понимаете, я пожелаю не ранее, чем пожелаете вы. Безмо: (пишет) Я вам дал две расписки. Арамис: Вот они. Я рву их... (он читает через плечо коменданта) Безмо: Так? Читайте... Арамис: Что вы! Читать после вас! (он кладет обязательство в карман. В сторону) В лице коменданта Бастилии необходимо иметь должника и человека обязанного. (громко) Кстати, у вас тут должен был быть юный узник... забыл этого бедного головореза. Безмо: Юный узник? Арамис: Да, приблизительно в возрасте Марчиалли. Безмо: Вы назвали его? Арамис: Сельдон. Безмо: А! Да, поэт. Он попал сюда за два стиха, сам не знаю на кого. Арамис: Меня просили за него. И может случится так, что однажды, вопреки вашему желанию, я добьюсь милости для него и увезу его от вас. Безмо: Трехливрового? А! Черт! Хороший вы хозяин! Эти мне обходятся дороже, чем приносят. Арамис: В конце-концов, я не знаю, сумею ли преуспеть. Безмо: О, у вас длинная и щедрая рука. Арамис: Прощайте, мой дорогой губернатор! (в сторону) мадам де Шеврез сказала мне правду; не она ли часто навещала его! Марчиалли — брат короля!
Стелла: Картина 4. Фонтенбло: зал дворца. Сцена 1. Арамис, Фуке. Арамис: Итак, мой дорогой сюринтендант, вы собираетесь представить меня королю? Фуке: Аудиенция, которую я испросил у Его величества на это утро, не имеет другой цели. Но где Портос? По случаю я и его хочу представить королю... Его мечтой было быть представленным королю и поскольку он из наших... Но я не вижу его. Арамис: Он заканчивает свой туалет... Туалет Портоса это нечто! Фуке: Арамис, Портос! Имея таких друзей, как не взяться за такое? Ах, если бы с нами были Атос и Д’Артаньян! Арамис: Да, в былые времена мы ввязывались в прекрасные сражения, не так ли? Но нам не хватает Д’Артаньяна, а он принадлежит королю. Что до Атоса, то новые обстоятельства дадут нам, не исключено, его сына. Фуке: Что вы хотите сказать? Арамис: Вот что: Атос, как вы знаете, приходил к королю просить для виконта де Бражелон руки мадемуазель де Ла Вальер. Король отказал своему просителю в этой просьбе, вернее, он ее отложил. Это не все: через некоторое время король дал господину де Бражелону послание к королю Карлу Второму. Господин де Бражелон отбыл в Англию; это путешествие, если сопоставить его с некоторым вниманием, которое король, кажется, начал оказывать Ла Вальер, выглядит многозначительным. В случае, если Атос и его сын заподозрят кое-что, кто знает, сохранят ли они чувства верности и преданности королю? Кстати, послали ли вы мадемуазель де Ла Вальер записку, которую я посоветовал вам ей написать? Фуке: Мадемуазель де Ла Вальер? Арамис: Да, в которой вы представились ее усердным слугой,.. да что я говорю!.. ее обожателем? Фуке: Хорошо! Вы мне напомнили сейчас все, что вы мне советовали по этому поводу. Это действительно так серьезно? Арамис: Очень серьезно. Фуке: Какую необходимость видите вы в том, чтобы я занялся мадемуазель де Ла Вальер? Арамис: Какую необходимость?.. Очень большую... Поверьте мне, станьте другом мадемуазель де Ла Вальер; для вас это не сложно... Ваша подпись на нежной записочке стоит миллиона. Фуке: Деньги!.. Опять... Арамис: Вам ли тревожиться, миллионом больше или миллионом меньше? Фуке: Но подумайте только, сколько я здесь израсходовал! Мое могущество в деньгах, и с помощью денег ищут, как свалить меня. Если бы вы знали, чего мне стоило изыскать последние суммы, которые я внес в королевскую казну! Арамис: И, тем не менее необходимо, чтобы вы сопротивлялись до конца... Еще несколько усилий, и вы будете вознаграждены за все так, как вы не могли представить себе в самых чрезмерных, самых сумасшедших границах. Фуке: Говоря правду, мой дорогой д’Эрбле, ваше доверие пугает меня больше, чем ненависть моих врагов. Арамис: Ба! Фуке: Кто вы на самом деле? Арамис: Мне кажется, вы меня знаете. Фуке: Я ошибся: чего вы хотите? Арамис: Чего я хочу? Я хочу, чтобы на троне Франции был некий король, который был обязан господину Фуке... и чтобы господин Фуке считал меня обязанным ему. Фуке: О, поддерживая вас, я вас поддерживаю с достаточной силой; но не думаете ли вы, дорогой д’Эрбле, что вы испытываете иллюзии? Арамис: В чем? Фуке: Никогда король не будет мне обязан. Арамис: Я не говорил вам, что король будет вам обязан. Фуке: Напротив, вы только что мне это сказали. Арамис: Я не сказал : король. Я сказал: некий король. Фуке: Разве это не одно и тоже? Арамис: Совершенно не одно и то же. Фуке: Я не понимаю. Арамис: Представьте, что на месте Людовика 14 другой человек. Фуке: Другой человек? Арамис: Который обязан вам всем. Фуке: Невозможно! Арамис: Включая свой трон. Фуке: О! Вы сошли с ума! Нет никого, кроме короля Людовика 14, который бы имел право занимать трон Франции. Я не вижу такого! Арамис: Я вижу одного такого. Фуке: Разве что — это Месье. Но Месье... Арамис: Нет, это не Месье. Фуке: Тогда, как вы можете хотеть, чтобы какой-то принц, не принадлежащий к династии; как вы можете хотеть, чтобы какой-то принц, не имеющий права... Арамис: (прерывая его) Успокойтесь: у моего короля, вернее у вашего, будет все, чем должен обладать настоящий. Фуке: Берегитесь! Берегитесь, Арамис! Вы заставляете меня содрогаться, вы вызываете у меня головокружение. Арамис: У вас дрожь и головокружения от потери денежного веса. Фуке: Еще раз: вы меня ужасаете! Вы смеетесь? Арамис: Придет день и вы будете смеяться. Как и я... Пока же я должен смеяться в одиночестве. Фуке: Но объяснитесь! Арамис: Позднее... Пока же ждите, ничего не опасаясь... Пишите вашу записку, необходимо, чтобы она попала как можно быстрее к Ла Вальер; есть у вас для этого кто-то, в ком вы уверены? Фуке: Тоби, мой доверенный слуга. Входят несколько вельмож. Арамис: Хорошо. Привратник: Король! Фуке: Король!.. И Портос.. Где он? Д’Артаньян: (входя) Вот он... Я привел его! Арамис: (пожимая ему руку) Д’Артаньян! Портос: (отдуваясь) Извините меня! Кажется, я опаздываю.. Но вы понимаете,.. мой туалет! Арамис: Вы прекрасны, как солнце!
Стелла: Сцена 2. Те же и король. Король: (Фуке) А, это вы, господин Фуке! Добро пожаловать! Фуке: Ваше величество милостиво ко мне и поскольку оно так по-доброму отнеслось ко мне, не позволит ли оно напомнить об обещанной мне аудиенции? Король: Да, для двух ваших друзей... Я припоминаю. Фуке: Возможно, время выбрано несколько неудачно, сир, но... Король: Ничего... Ничего... Где ваши друзья? Фуке: Здесь, сир. Король: Пусть они приблизятся. Арамис приближается, кланяется и ждет. Портос подходит за ним. Фуке: (представляя Арамиса) Господин д’Эрбле, сир. Король: Вы желали быть представленным мне, сударь? Арамис: Я бы никогда не претендовал на подобную честь, если бы мне не внушил храбрость мой покровитель господин Фуке. (В сторону, глядя на короля, который подходит к Портосу) Это так... В этом невозможно сомневаться. Фуке: (представляя Портоса) Господин барон дю Валлон... Портос: (тихонько Фуке) Де Брасье, де Пьерфон. Фуке: Довольно долго я искал возможности испросить для него чести быть представленным; но некоторые люди похожи на звезды; они не появляются иначе, как в сопровождении своих друзей: Плеяды не разделимы. Вот почему я счастлив представить вам господ дю Валлона и д’Эрбле в тот момент, когда господин Д’Артаньян рядом с Вашим величеством. Король: (глядя на Д’Артаньяна) Эти господа ваши друзья? Д’Артаньян: (беря их за руки) Мои товарищи в мушкетерах... Господин дю Валлон, господин д’Эрбле, которые, вместе с господином графом де Ла Фер и мной на протяжении двадцати лет составляли четверку, о которой столько говорили при покойном короле и при регенстве. Король: Ну, господа, что я могу для вас сделать? Я рад буду вознаградить слуг моего отца- короля. Портос: Сир, .. сир,.. сир... Король: (Арамису) Поглядим, господин д’Эрбле. Арамис: Мне не остается ничего желать, ничего просить теперь, когда я удостоился чести быть представленным Вашему величеству... (в сторону) и констатировать это исключительное сходство с Марчиалли. Король: (Портосу) А вы, господин дю Валлон? Д’Артаньян: Сир, этот храбрый дворянин озадачен величием вашей персоны; он, кто выдерживал огонь тысячи врагов, не в состоянии выдержать ваш взгляд; но я знаю, о чем он думает и как более привычный смотреть на солнце, могу вам озвучить его мысль. В свою очередь, он не хочет, не желает ничего более, как созерцать Ваше величество на протяжении этого вечера. Король: Вы ужинаете со мной, господа. Господин Фуке, вы с ними. Все: Сир... Портос: (Д’Артаньяну) Вы сядете около меня за столом, д’Артаньян? Д’Артаньян: Да, мой друг. Портос: Кстати, король любит, когда за столом много едят? Д’Артаньян: Это ему льстит, дорогой Портос, потому что он обладает королевским аппетитом. Портос: Вы меня обрадовали, потому что я очень голоден этим вечером. Король, в сопровождении Фуке, проходит перед группой дворян, которые заходят перед ним, а затем и он следует за ними. Арамис: (д’Артаньяну) Милый мой д’Артаньян! Знаете ли вы, что вы единственный в своем роде человек по части расхваливания ваших друзей? Д’Артаньян: Моих друзей! Вы делаете ударение на слове странным образом. Арамис: Вы по-прежнему любите меня, мой дорогой Д’Артаньян? Д’Артаньян: Конечно... Арамис: Ну, в таком случае, поговорим, как в добрые времена. Д’Артаньян: Я слушаю. Арамис: Хотите стать маршалом Франции, герцогом, пэром, иметь миллион? Д’Артаньян: Что же нужно сделать, чтобы обладать всем этим? Посмотрим... Арамис: Быть человеком господина Фуке, мой друг. Д’Артаньян: Невозможно, я человек короля. Арамис: Без исключений? Д’Артаньян: д’Артаньян один... Арамис: Но у вас есть амбиции, как у человека с большим сердцем? Д’Артаньян: Да. Арамис: Ну, какие? Д’Артаньян: Я хочу быть маршалом: король меня сделает маршалом; я хочу быть герцогом и пэром: король даст мне все это. Разве не король мой господин? Арамис: Никто с этим не спорит. Но Людовик 13 тоже был господином при Ришелье. Д’Артаньян: Но при Людовике 13 Д’Артаньян не был капитан-генералом его мушкетеров. Арамис: Вокруг короля много камней преткновения. Д’Артаньян: Знаете, Арамис: я вижу что все тут думают о себе и никто - о молодом принце. Я буду поддерживать его и тем самым — себя. Арамис: Хорошо... А неблагодарность? Д’Артаньян: Боятся только слабые. Арамис: Но если король не будет больше в вас нуждаться? Д’Артаньян: Напротв, мой друг. Прошло немного времени, а я ему уже нужен больше, чем когда-либо. Если понадобиться остановить другого Вандома, нового Конде, кто их остановит? (стучит по своей шпаге) Только это! Арамис: Вы правы, Д’Артаньян. Вашу руку! Д’Артаньян: Вот она. Арамис: Жму ее от всего сердца. Это несгибаемая рука, но честная для друзей и для врагов. Привратник: Стол короля! Арамис: Храни вас Бог, господин капитан-генерал королевских мушкетеров! Д’Артаньян: Храни вас Бог, господин шевалье д’Эрбле! Арамис: (в сторону) Итак, д’Артаньян не на нашей стороне. Но, к счастью, нам остается Атос...и Марчиалли. Д’Артаньян: Вот теперь все четко прорисовывается. Король: Господа, займите места. Шляпы, господа! Все покрывают головы, один король остается без шляпы. Портос: Как, шляпа? Д’Артаньян: Таково правило: во время трапезы король один с непокрытой головой. Король начинает есть. Портос: (д’Артаньяну) Мне кажется, можно начинать и Его величество придает храбрости? Д’Артаньян: Черт возьми! Только устройтесь таким образом, что, если Его величество случайно обратится к вам, у вас не оказался бы полный рот. Портос: Почему? Д’Артаньян: Потому что это будет некрасиво. Портос: Ну, тогда лучше не ужинать вообще. А я, тем не менее, голоден и все здесь и эти отрадные ароматы возбуждают не только мое обоняние, но и аппетит. Д’Артаньян: Но если заметят, что вы не едите, вы вызовете досаду у короля. Король не любит, если у него за столом боятся открыть рот. Портос: Но как избежать полного рта, когда ты ешь? Д’Артаньян: Просто нужно проглотить, когда король к вам обращается. Портос: О, если речь о том, чтобы проглотить!.. Король: Господин дю Валлон? Портос: (глотая) Сир... Король: Передайте господину дю Валлону это филе из барашка. Вы любите белое мясо, господин дю Валлон? Портос: Сир, я люблю все. Д’Артаньян: (подсказывает ему) Все, что мне предлагает Ваше величество. Портос: (повторяет) Все, что мне предлагает Ваше величество (он отваливает себе на тарелку четверть барашка) . Король: Ну, как? Портос: Изысканно, сир! Король: А в вашей провинции водятся такие нежные бараны, господин дю Валлон? Портос: Сир, я считаю, что в моей провинции, как и везде, все, что есть лучшего, принадлежит королю. И потом, я не ем баранину так, как Ваше величество. Король: А как вы едите? Портос: Как правило, я велю приготовить барашка целиком. Король: А!..А!.. Целиком! Портос: Да, сир... Король: И каким образом? Портос: Вот... Мой повар... плут немец, сир; мой повар набивает барашка до отказа маленькими сосисками, которые ему доставляют из эльзасского города Страсбург, колбасками из Труа, трюфелями, которые привозят из Перигора и жаворонками, которые ему доставляют из Петивье. Потом он вытаскивает из барашка кости так, словно тот - домашняя птица, оставляя только кожицу, с которой удалены все волоски, так что вокруг образуется подрумяненная корочка... В результате, когда его нарезают ломтями, словно он огромная колбаса, из него выходит розовый сок, который одновременно и приятен глазу и прекрасен на вкус. Король: И вы едите его? Портос: Целиком, да сир! Король: Передайте этих куропаток господину дю Валлону: он знаток. Господин дю Валлон, я не забуду вашего барашка. Это не слишком жирно? Портос: Нет, сир... Жир вытекает вместе с соком, это правда... но он всплывает... и тогда мой стольник вылавливает его специальной серебряной ложкой, которая для этого и существует. Король: У вас отличный аппетит и вы прекрасный сотрапезник, господин дю Валлон. Портос: Честное слово, сир, если Ваше величество когда-нибудь побывает в Пьерфоне, мы каждый съедим по целому такому барашку, потому что и вы, со своей стороны, обладаете прекрасным аппетитом! Д’Артаньян: (вполголоса) Портос!.. Портос!.. Портос: Ну, что? Д’Артаньян: Ничего, мой друг. Король: Вы пробовали эти сливки, господин дю Валлон? Портос: Сир, Ваше величество так милостивы ко мне, что я могу сказать ему всю правду. Король: Говорите, господин дю Валлон, говорите! Портосм: Ну, сир, из сладких блюд я признаю только тесто и нужно, чтобы оно было достаточно плотным. Все эти муссы только забивают мне желудок и занимают место, а я его слишком ценю, чтобы использовать так плохо. Король: (вздыхая и показывая на Портоса) А! Господа, смотрите и восхищайтесь! Вот истинный образец гастронома! Так ели наши отцы, которые знали толк в еде. Мы не столько едим, сколько клюем. Передайте мое вино господину дю Валлону! Д’Артаньян: Друг мой, король вам явил самую большую милость, которую мог оказать: он послал вам свое вино. Портос: А я, я приму его, чтобы выпить за здоровье короля... (встает) Король: (сотрапезникам, которые ждут) Итак, господа, я принимаю тост. Портос, Д’Артаньян, Арамис, Фуке: (поднимая бокалы) За короля! Д’Артаньян: Портос, если вы только сможете проглотить половину этой отрезанной кабаньей головы, я увижу вас герцогом и пэром уже в этом году. Портос: Я сейчас же возьмусь за нее. Король: (вполголоса) Господа, невозможно, чтобы дворянин, который так хорошо ест и у которого такие прекрасные зубы, не оказался самым достойным человеком во всем моем королевстве. Д’Артаньян: Портос, вы слышите? Портос: Да... Я думаю, что я немного в фаворе. Д’Артаньян: Немного в фаворе! Да ветер надувает ваш парус, мой друг! Король: Господин Фуке! Фуке: Сир!.. Король: Господин дю Валлон, все время так любезно приглашая меня отведать с ним барашка в Пьерфоне, напомнил мне о давнем желании. Фуке: Каком, сир? Король: Принять приглашение на ваш будущий праздник в Во. Фуке: На будущий праздник? Король: Говорят, что каждый месяц вы даете превосходный праздник. Почему вы мне об этом никогда не говорили? Фуке: Сир, разве можно было надеяться, то Ваше величество спустится с высот правления и увидит что-то достойное своего королевского присутствия в моем существовании? Портос: (д’Артаньяну) Я приступил к голове. Д’Артаньян: Отлично! Атакуйте. Король: Извинения, господин Фуке! Извинения!.. Фуке: Я не говорил Вашему величеству о своих празднествах, потому что боялся отказа. Король: Что вам велит опасаться отказа? Фуке: Огромное желание видеть согласие короля. Король: В таком случае, я хочу дать вам публичное свидетельство моей благосклонности. Я сделаю больше, чем соглашусь на приглашение к вам: я сам себя приглашаю. Фуке: Благодарю, мой король! Король: О вашем дворце в Во рассказывают чудеса... Вас не заставит возгордится, господин Фуке, то, что король ревнует к вам? Фуке: Я буду горд и счастлив, сир, поскольку, в тот день, когда король приревновал к моему замку, я получил возможность подарить ему что-то, достойное его. Король: Так вот, господин Фуке, готовьте ваш праздник и отворите все двери своего замка (он протягивает руку Фуке). Портос: Скажите-ка, д’Артаньян? Д’Артаньян: Что? Портос: Мне кажется, что Его величество больше не обращает на меня внимания. Д’Артаньян: Что вы хотите, мой друг! Так проходит земная слава! Sic transit gloria mundi ! Портос: Ну, так я продолжу для себя самого! Фуке: Мой дорогой д’Эрбле, этот праздник - это мое разорение. Арамис: Нет, поскольку есть я... не стоит ли за мной богатая и могущественная партия, в интересах которой поддерживать вас там, где вы есть? Не опасайтесь ничего и не забудьте о вашем письме к Ла Вальер. Фуке: (зовет) Тоби! Тоби: (появляясь) Господин сюринтендант... Фуке: Идите! Я вам доверил чрезвычайно важное послание.
Орхидея: Д'Артаньян и Арамис меньше чем в книге друг с другом лукавят, и нет того прения из-за разведки Бель-Иля. Д'Эрбле, по своему обыкновению двумысленен и мастерски недоговаривает. Портос, как всегда, очарователен. А д'Артаньян ещё и по-латыни выражается! Когда нахватался?))
Констанс1: Да, в пьесах отношения внутри Четверки несколько другие.На описание нюансов времени и места нет.И , вообще, по сравнению с романами, пьесы абсолютно самостоятельные произведения, а не просто автоадаптпции. Дюма четко понимал разницу между «»далью свободного романа«» и динамизмом драматургии.
Орхидея: При этом герои вполне знаваемы, если сравнивать с романом. Даже по одним репликам и ремаркам, чего достаточно для хорошего драматурга. Дюма не стал искажать ни образов, ни сути сюжетов. Разве что сжал и добавил динамики развития.
Стелла: Сцена 3. Те же, мадам Генриетта, де Вард, Луиза де Ла Вальер, Ора де Монтале, Атенаис де Тонне -Шарант, дамы. Привратник: (объявляет) Ее королевское высочество Мадам. Входит Мадам в сопровождении де Варда. Де Вард: (тихо) Мадам, согласно вашим распоряжениям граф де Ла Фер ждет момента, чтобы предстать перед Его величеством. Мадам: Идите отыщите господина графа де Ла Фер для того, чтобы мой замысел увенчался успехом. Король: (тихо, де Сент-Эньяну) О! Де Сент-Эньян, посмотри, как очаровательна мадемуазель де Ла Вальер. Де Сент-Эньян: Сир, обратите внимание на Мадам! Король: А!.. Что мне Мадам! Мадам: (своим фрейлинам) Мои дамы, постарайтесь не забыть, о чем мы условились по поводу происшествия под королевским дубом... Его величество убежден, что о его присутствии не было известно. Луиза: А! Мадам, но я вас уверяю, что это правда! Мадам: Возможно!.. Но я требую... я требую,.. вы хорошо слышите?.. чтобы Его величество вернулся к этой мысли... и для этого необходимо делать то, что я требую... нужно горячо поддерживать факт, что вы все три великолепно знали о присутствии за дубом короля и господина де Сент-Эньяна. Луиза: Но, мадам,.. это играть с королем!.. Это лгать! Мадам: Если мадемуазель де Ла Бом, Ле Блан, де Ла Вальер не хочет лгать, для нее будет лучше, если я верну ее в ее долины Турени или Блуа. Там она сможет, в свое удовольствие, испытывать свои пастушеские сантименты. (В сторону) И благодаря мерам, которые я приняла, это еще не поздно сделать. (Королю, который показывается в глубине) С разрешения Вашего величества у нас есть сюрприз, которым мы надеемся попотчевать короля. Король: Сюрприз? Мадам: Да, сир. Рассказ... О! Он будет короток и интересен. Король: Посмотрим... Рассказ... Мадам: Речь идет о маленькой наяде, от которой у меня была возможность послушать обо всем, что недавно приключилось в лесу... недалеко от дуба... который зовется... как мне кажется... королевский дуб... не так ли, господин де Сент-Эньян? Сент-Эньян: Но,.. мадам... Де Вард: (тихо) Хорошо, мадам... хорошо! Мадам: «Вообразите только, принцесса,- сказала мне наяда,- что берега моего ручья стали свидетелями более чем забавного спектакля: двух пастушков, любопытных до нескромности, разыграли самым забавным способом три нимфы или три пастушки...» Король: (в сторону, в гневе) Разыграли!.. Сент-Эньян: (в сторону) А!.. Мой Бог! Мадам: «Оба пастушка, - продолжала моя маленькая наяда, не переставая смеяться,- следовали по следу девушек... Но пастушки, завидев Тирсиса и Аминаса, ускользнули в лес. Луна помогла им и они узнали их, когда те пересекали косые ряды деревьев...» Король: (в сторону) Меня узнали... Сент-Эньян: А!.. Мой Бог!.. А... Мой Бог!.. Де Вард: (тихо) Смелее, мадам! Мадам: «Пастушки, видя нескромность пастушков, уселись у подножия королевского дуба и, поскольку они чувствовали, что их слушатели не упустят ни слова из того, что будет говориться, они им адресовали простодушное, самое простодушное в мире, пылкое обращение, самое настоящее любовное признание двум мужчинам, оказавшимся невольными слушателями признаний нежных, как сотовый мед». Король: (вставая) А, даю вам слово,.. Вот очаровательная шутка и рассказанная вами, мадам, столь же очаровательным образом. Но, на самом деле, вы действительно понимаете язык наяд? Мадам: Сир, так как я опасалась, на самом деле, что могла что-то неправильно услышать, я послала моих фрейлин де Тонне-Шарант, де Монтале и де Ла Вальер попросить мою наяду повторить рассказ. Она подчинилась и я вас уверяю, что нет никаких сомнений в том, что она его запомнила. Не так ли, мои фрейлины, ведь наяда в точности сохранила рассказ таким, как я его рассказала, никоим образом не погрешив против правды? Мадемуазель де Тонне-Шарант, это правда? Атенаис: Чистая правда. Мадам: Это правда, мадемуазель де Монтале? Ора: О! Абсолютная, мадам. Мадам: А вы, Ла Вальер? Луиза: Да... Король: (в сторону) Она тоже! Она меня не любит!.. Это была недостойная комедия. Де Вард: (тихо, Мадам) Вы торжествуете! Мадам: Господин де Вард, идите разыщите графа де Ла Фер!(де Вард уходит) История моей наяды понравилась королю? Король: Разумеется, мадам, и тем более, что она была так правдива и никто,.. никто! не оспорил ее свидетельство! Мадам: Теперь, сир, не будет ли мне разрешено уделить несколько минут аудиенции для графа де Ла Фер? Король: Аудиенция?.. В такой момент? Мадам: Речь идет о предмете, который чрезвычайно важен для счастья одного из ваших лучших дворян... и к которому я сама проявляю живейший интерес. Вот граф де Ла Фер. Атос: (представленный де Вардом) Сир... Король: (с жестом нетерпения) Ну-с, господин де Ла Фер, что произошло? Атос: Король, без сомнения, не забыл, что в Лувре я имел честь обратиться к Его величеству с просьбой, касающейся женитьбы моего сына на мадемуазель де Ла Вальер. Король: (нерешительно) А... Действительно, сударь,.. кажется, я припоминаю... Атос: Ваше величество говорили, что вы отложили эту женитьбу для пользы господина де Бражелона... Сегодня, когда мой сын действительно несчастен, я не могу откладывать на длительное время просьбу о разрешении. Я прибыл из Лондона вместе с моим сыном. Мадам, которая узнала о нашем приезде, соблаговолила удостоить меня предстать перед ней и пообещала свое содействие. Благодаря этому содействию я имею возможность говорить с Вашим величеством в данный момент. Простите мою назойливость, сир,.. и соблаговолите произнести предпочтительное решение для моего сына. Король: Я не вправе выносить решение... Мадемуазель де Ла Вальер не состоит на службе у меня. Если Мадам, если мадемуазель де Ла Вальер этого желает... Атос: Ваше величество не против?.. Король согласен? Король: Я не против сделать, но и не в праве дать... Атос: Значит, эта женитьба не вызывает у Вашего величества неудовольствия? Король: Да, сударь... Прощайте, господин граф де Ла Фер. Атос: (кланяясь) Сир... Король уходит, взглянув на Ла Вальер, которая остается уничтоженной. Мадам: (Атосу, после того, как король удалился) Ну, господин де Ла Фер, вы удовлетворены? Атос: Мадам, я спешу сообщить моему сыну о счастье, которое вы ему дали и я вернусь вместе с ним, чтобы принести к стопам Вашего королевского высочества наше почтение и признательность. Мадам: Идите, господин де Ла Фер. Де Вард: (тихо мадам) Отлично сыграно, Мадам! Луиза: (поддерживаемая Монтале и Атенаис) А!.. Мне кажется, что я умираю!..
Констанс1: Вау, а вот это уже совсем новый поворот по сравнению с романом! Как-то я этот момент пропустила в оригинале. Стелла, спасибо, что заострили мое внимание.Буду читать внимательней.
Орхидея: Вот это пассаж! Какие тонкости. Как-то раньше не замечала, а ведь принцесса ловкая интриганка. Женская ревность штука жестокая, и не только в отношении тех кого ревнуют.
Констанс1: Принцесса была ловкой интриганткой и в романе, но в пьесе....Не только обмануть короля, но и использовать Атоса в темную, как орудие мести ,это круто , и на протяжении всей Трилогии не удавалось никому! Атос, статист в жестоком розыгрыше обманутой и ревнивой принцессы, где ставкой чувства короля и его сына, не говря уж о бедной Луизе.... Миледи отдыхает! Я уже говорила выше, что пьесы это отдельные авторские произведения, а не просто автопеределки для постановки на сцене.
Стелла: У меня, когда я читала это все месяца два назад, глаза лезли из орбит. )))) Теперь понимаете, почему я решила добить это дело и сделать пьесы доступными для всех? Оно того стоит, честное слово. Хотя ... смотрите, ведь движет всем - де Вард. Это он - серый кардинал для ревнивой женщины. А обратили внимание, как витиевато обращается к королю Атос? я чуть мозги не вывихнула, пока перевела. Заправский царедворец. ))))
Стелла: Акт 3. Картина 5. Комната фрейлин во дворце в Фонтенбло. Сцена 1. Кольбер, королева, свита. Королева: Подождите нас, господин Кольбер. Кольбер: Вы страдаете, мадам? Королева: Да, на самом деле. Кольбер: Не угодно ли вам, чтобы я послал предупредить господина Валло? Он у Мадам. Королева: Бесполезно, господин Кольбер; я чувствую себя лучше. И, к слову, не господин Валло даст мне исцеление. Мне рассказывали об одной женщине из Брюгге, которая замечательно лечит, я пригласила эту женщину в Фонтенбло и жду ее; но вернемся к нашим делам.Видите ли, господин Кольбер, я не стану прятать от вас, что мне показалось, что у короля самые лучшие намерения насчет господина Фуке и я думаю, что вы бы хорошо сделали, если бы, по его примеру, умерили свое чувство ненависти... Кольбер: Мадам, мой движет не ненависть, а убеждение... Королева: Убеждение? Кольбер: Да, мадам, я убежден, что господин Фуке не только присвоил себе деньги, что делал и господин Мазарини, но и присвоил себе право короля на власть, желая устроить всем своим друзьям легкую и приятную жизнь. Я убежден, что господин Фуке покушается на королевские прерогативы и ищет, как бы отправить Его Величество во тьму и забвение; И поскольку я убежден во всем этом, я и поднялся на борьбу с этим спесивым колоссом... Речь идет о том, как я это вижу, не только об удовлетворении личной ненависти, но единственно о служении, о благе государства и о славе и чести королевского авторитета. Королева: Единственно? Я хочу вам верить, господин Кольбер. Кольбер: А вы сами, мадам? Королева: О, сударь!.. Я должна признаться, что и я тоже, я была врагом господина сюринтенданта, но это было в ту пору, когда мой сын был несовершеннолетним, без средств, без авторитета; как мать я страдала, как королева я была унижена... будущее мне представлялось мрачным, беспокойным... Сегодня мой сын не нуждается больше в советах, иначе говоря в приказах какого-то Мазарини! Он господин, он король! Я больше не дрожу; я больше не страдаю; моя гордость, моя законная слава восстановлены и я могу созерцать без зависти под королевским великолепием Людовика 14 блеск щедрот сюринтенданта Фуке. Кольбер: (в сторону) Не важно! Нужно доказательство, оружие против Фуке, и я не упущу ни оружия, ни доказательства! Служанка королевы: Мадам, женщина из Брюгге здесь... Она рада ждать вас. Королева: Приведите ее. Она поднимается вглубь. В это время в дверь со стороны входит Тоби. Тоби: (Кольберу) Монсеньор, я вас ищу... Вот записка, которую мне доверили... Берите,.. берите скорее... Кольбер: (разглядывая записку) Сюринтендант - мадемуазель де Ла Вальер! А, благодарю, Тоби, я тебя не забуду! Вот оно, доказательство, которое я ждал! Господин Фуке, вы пропали!..
Стелла: Сцена 2. Те же, дама в маске. Королева: (даме под маской) Подойдите... Кто вы? Дама: Бегинка из Брюгге. Я принесла лекарство, которое должно исцелить Ваше величество. Королева: Вы не знаете, что с особами королевской крови не говорят с маской на лице? Дама: Будьте милостивы и извините меня. Королева: Я не могу вас извинить; я могу только простить вас, если вы снимите эту маску. Дама: Обет, который я принесла, мадам, велит оказывать помощь скорбящим и страждущим, не позволяя им когда-либо видеть мое лицо. Королева: Ах!.. Ну, хорошо, говорите!.. Дама: Когда мы будем наедине... По знаку королевы все удаляются. Королева: Теперь говорите, мадам, и постарайтесь принести, как вы только что говорили, облегчение моему телу. Дама: Вначале один вопрос... Какое несчастье произошло с Вашим величеством двадцать три года назад? Королева: Но... из больших бед... Разве не потеряла я короля? Дама: Я не говорю о несчастьях такого рода... Я хочу спросить вас, если... во время рождения короля... Не причинила ли боль Вашему величеству нескромность подруги? Королева: Я вас не понимаю. Дама: Сейчас вы меня поймете: Ваше величество помнит, что король родился 8 сентября 1638 года, в одиннадцать часов с четвертью... Королева: Все знают это, как и вы, и я. Дама: Я подхожу к тому, мадам, что мало кому известно, потому что секрет сохранен благодаря смерти главных участников. Королева: (внимательно) Продолжайте... Дама: Было восемь часов; король ужинал с легким сердцем; вокруг него была только радость. Внезапно Ваше величество испустила пронзительный крик и повивальная бабка Перонн бросилась к вашему изголовью. Врачи обедали в дальней зале. Дворец, пустынный, как после набега, не имел ни слуг, ни охраны. Повитуха, осмотрев Ваше величество, вскрикнула и обняв вас, заплаканную, обезумевшую от боли, послала Лапорта предупредить короля, что Ваше величество королева желает его видеть в своей комнате; король пришел как раз к тому моменту, чтобы дама Перонн протянула ему второго принца, красивого и сильного, как и первый, говоря: «Сир, Бог не хочет, чтобы французское королевство перешло в женские руки!» Поначалу королем двигала радость, потом он задумался, что два сына, уравненные в правах, имеющие равные притязания, это гражданская война, это анархия и тогда... Королева: (возбужденно) И тогда?.. Дама: И тогда... нуждаясь только в одном новорожденном, второго спрятали от Франции... спрятали от всего света. Королева: Вы знаете слишком много, вы затронули тайны государства. Что до друзей, от которых вы заполучили этот секрет, это подлецы и фальшивые друзья... А теперь, маску долой! Или я прикажу моему капитану гвардии арестовать вас! О! Меня не пугает этот секрет! Вы вернули мне его!.. Он заледенит вашу грудь, потому что и этот секрет и ваша жизнь с этого момента вам больше не принадлежат. Дама: (сбрасывая маску) Так оцените же, как ваши покинутые друзья хранят тайну! Королева: Мадам де Шеврез! Дама: Единственная, кто посвящен в секрет Вашего величества. Королева: О, простите, герцогиня!.. Увы, так можно и убить друзей, играя их смертными печалями. Герцогиня: Вы плачете? Как же вы молоды! Королева: Итак, вы вернулись... Вы... Вы!.. Герцогиня: Да, я вернулась, мадам, не смотря на приказ, приговоривший меня к изгнанию; я вернулась, потому что я старею и я чувствую себя больной; и потому что я хочу, перед смертью, вернуть Вашему величеству некоторые опасные... для вас... бумаги. Королева: Опасные бумаги?.. Герцогиня: Да... Это записка... датированная 2 августа 1644 года, где вы рекомендуете мне съездить в Нуази-ле-Сек, чтобы повидать этого милого несчастного ребенка. Так и написано вашей рукой, мадам: «милого, несчастного ребенка». Королева: Да, несчастного, по-настоящему несчастного! Так существовать, чтобы найти такой жестокий конец! Герцогиня: Вы действительно думаете, что он умер? Королева: Увы, да! Умер от истощения... в Нуази-ле-Сек... на руках своего гувернера, бедного, достойного слуги, который не намного пережил его. Герцогиня: Да нет же, мадам, нет, ваш сын не умер в Нуази-ле-Сек! Королева: Что вы говорите? Герцогиня: Я говорю, что вас обманули!.. Его похитили, удалили, спрятали... но все то, что я узнала, меня убеждает в том... что он жив. Королева: Он...жив? Герцогиня: Да, мадам,.. я так думаю,.. я в этом уверена! Королева: Но тогда где он? Герцогиня: Я не знаю... Мне это никогда не было известно. Королева: Пусть так, я разыщу его, его найду я! Да, он должен быть жив, бедное дитя! А! Вы никогда не считали, что я добровольно отослала его прозябать вдали от трона, не правда ли? Вы никогда не считали, что я поступаю, как плохая мать? Вы, вы знаете, сколько слез я пролила! Вы могли посчитать горячие поцелуи, которые я отдавала этому бедному существу, обреченному на позорную и ничтожную жизнь, к которой приговорила его государственная необходимость. Но, если он еще в этом мире, Господи, Боже мой, благословен будь! То, что я сделала для него... Я не знала ничего, но я его любила, я... О! Он жив!... Он жив, бедное дитя... Теперь, герцогиня, вашу руку... проводите меня в мои апартаменты и скажите мне, что я могу для вас сделать... Герцогиня: Только одно, мадам: поговорите с королем о благосклонности ко мне, попросите прекратить мою ссылку. Королева: Я попытаю счастья сделать то, о чем вы просите... Мой Бог, как же я растрогана!... Идем! Я не в чем не могу отказать той, что заронила в моем сердце надежду, что мое бедное дитя еще живо! Идем!.. Идем!.. Они выходят.
Стелла: Сцена 3. Король, Сент-Эньян в дверях, Ора, Луиза. Король: (Мадемуазель де Монтале входит слева) Мадемуазель де Лавальер?.. Монтале: Она здесь, сир!.. (Она уходит и почти тут же появляется Луиза) Король: Вы мне писали... мадемуазель? Что вы желаете? Луиза: Сир, простите меня! Король: Э!.. Мадемуазель, что вы хотите чтобы я вам простил? Луиза: Сир, я совершила большую ошибку, вернее, большое преступление. Король: Вы? Луиза: Я оскорбила Ваше величество. Король: Не самое страшное на свете. Луиза: Сир, я вас умоляю, не будьте, глядя на меня, так ужасающе строги, потому что за этим скрывается такой законный гнев короля; я чувствую, что я вас оскорбила, сир, но мне необходимо вам объяснить, что я сделала это не по собственной прихоти. Король: Прежде всего, чем вы могли меня оскорбить? Я это так не вижу. Шутка молодой девушки? Шутка очень невинная!.. Вы посмеялись над легковерным человеком: это так естественно... На вашем месте любая другая женщина сделала бы то же самое. Луиза: А!.. Ваше величество уничтожает меня этими словами. Король: Почему же? Луиза: Потому что, если бы шутка исходила от меня, она не могла бы быть невинной. Король: Мадемуазель, это все, наконец, что вы мне хотели сказать, прося у меня аудиенции? Луиза: Ваше величество слышали все? Король: Что все? Луиза: Все, что было мной сказано под королевским дубом? Король: Я не упустил ни единого слова, мадемуазель. Луиза: И Ваше величество не предполагали, что такую бедную девушку, как я, можно заставить исполнять желание других? Король: Простите, но я никогда не пойму, каким образом воля, выраженная так свободно под королевским дубом, может быть подвержена постороннему влиянию. Луиза: О! Но угроза, сир? Король: Угроза? Кто вам угрожал? Кто осмелился вам угрожать? Луиза: Те, кто имеют право это делать, сир! Король: Я не знаю при моем дворе никого, за кем было бы право угрожать. Луиза: Простите меня, сир; около Вашего величества находятся персоны, стоящие достаточно высоко, чтобы иметь право или думающие, что имеют право, погубить молодую девушку без будущего и без состояния, у которой и есть только, что ее репутация. Король: И как погубить? Луиза: Изгнав ее с позором. Король: (с горечью) Ах, мадемуазель! Я очень люблю людей, которые снимают с себя подозрение, не обвиняя при этом других. Луиза: Сир! Король: Да, и для меня тягостно, я это признаю, видеть, как слабое оправдание вроде вашего, только старается усложнить для меня истину, сплетая сеть упреков и обвинений. Луиза: Которым вы не придаете никакого значения, не так ли? (король смотрит молча) О! Ответьте мне! Король: Я сожалею о вашем признании... Луиза: Итак, вы мне не верите?.. (король молчит) Итак, вы считаете, что это я!.. Я!.. составила этот смешной, этот подлый заговор, чтобы безрассудно разыграть Ваше величество? Король: Ах, Боже мой! Это не смешно и не подло и это не заговор; это более -менее забавный розыгрыш, вот и все! Луиза: (в отчаянии) О! Король мне не верит, король не хочет мне верить! Король: Но нет же, я не не хочу вам верить, я не могу вам верить! Луиза: Мой Бог! Мой Бог! Король: Что тут неестественного, наконец? Вы говорили себе: «Король за мной следует, меня подслушивает, выслеживает меня, король, наверное, хочет позабавиться над моими усилиями, позабавимся и над ним; а так как у короля есть сердце, коснемся его сердца. Предположим, это басня, что я его люблю и проявляю к нему особое расположение: король так наивен и так доверчив в то же время, он мне поверит, а потом, рассказывая об этой наивности короля, мы посмеемся.» Луиза: Думать так - это страшно! Король Это не все; «если этот надменный принц примет шутку всерьез, если он будет так неосторожен, что публично выразит что-то, похожее на радость, тогда перед всем двором король будет унижен. В этом случае, когда-нибудь, это будет очаровательный рассказ для моего возлюбленного; приключение короля, разыгранного очаровательной молодой девушкой — разве это не часть приданого, преподнесенного моему мужу?» Луиза: Сир, умоляю вас! Разве вы не видите, что убиваете меня? Король: О! Насмешка! Луиза: (Падая на колени и заламывая руки) Сир, когда я ради вас пожертвую своей честью и своим существованием, тогда вы, возможно, поверите в мою верность. Рассказ, который вы выслушали у Мадам и от Мадам был ложью, а то, что я сказала под королевским дубом... Король: Ну? Луиза: Только это и есть правда. Король: Мадемуазель! Луиза: Сир, даже если бы я должна была умереть от бесчестья на этом месте, я бы вам повторяла, пока бы мне не изменил голос: я говорила, что люблю вас! Да, я люблю вас! Король: Вы? Луиза: Я вас люблю, сир, с того момента, как увидела вас. Я люблю вас с тех пор, как в Блуа ваш взгляд упал на меня. Я знаю, что если бедная девушка, подобная мне, любит короля и говорит ему об этом, она совершает преступление, оскорбляя королевское величие. Накажите меня за эту наглость, презирайте меня за безрассудство, но никогда не думайте, что я смеялась над вами, что я вас предала... Во мне кровь, верная королям, сир... И я люблю... Я люблю моего короля! А!... Я умираю!.. (лишается чувств.) Король: На помощь!.. Кто-нибудь!.. Она умирает... Подбегают Ора и Сент-Эньян. Ора: Луиза... Луиза... Луиза: А! Сир!... Ваше величество простит меня?(встает) А теперь... А теперь, сир, разрешите мне удалиться в монастырь. Я буду благословлять моего короля всю свою жизнь, и я умру там, любя Бога, который подарил мне день счастья. Король: Нет, нет, напротив, вы будете жить благословляя Бога здесь и любя Луи, который создаст вам жизнь, исполненную блаженства; Луи, который вас любит всеми данными ему Богом силами души; Луи, который с улыбкой отдаст свою жизнь, если вы попросите его. (Он заключает ее в объятия) Луиза: О, сир! Не заставляйте меня раскаяться, что я верна вам, потому что это доказало бы мне, что Ваше величество все еще меня презирает. Король: Мадемуазель, я не уважаю и не люблю никого в мире так, как вас и, Богом клянусь, ни одна женщина при моем дворе не будет отныне так почитаема, как вы; я прошу у вас прощения за свою вспышку... это произошло от избытка любви! (Кланяясь ей и беря ее за руку) С этого дня вы под моим покровительством; не говорите никому о зле, которое я вам причинил, простите тех, кто вам его мог причинить. В будущем вы будете настолько выше их, что они не смогут возбудить у вас опасений, а будут только достойны сожаления. (Сент-Эньяну) Граф, я надеюсь, что мадемуазель пожелает и вам уделить немного своей дружбы взамен той, что я ей торжественно обещаю навеки. Сент-Эньян: (опускаясь на колени перед Ла Вальер) Какое счастье для меня, если мадемуазель окажет мне подобную честь! Король: (увидев Ору, которая приближается) Мадемуазель де Монтале!.. Луиза: Сир! Подруга, которая мне была верна... всегда! Король: Я это не забуду... Ора: Сир! Король: (Луизе) Мадемуазель, прощайте! А точнее: до свидания! Окажите мне милость, не забывайте меня в своей молитве. Луиза: В моем сердце вы Бог... Ора: (в сторону) Вот развязка, которую Мадам не предвидела! Луиза проходит в глубину, чтобы проводить короля; она бросает взгляд в сторону дверей и испускает крик. Сцена 4. Те же и Атос. Король: Что случилось? (видит Атоса) Господин де Ла Фер! Атос: Сир, простите мое присутствие: я должен был назвать себя, чтобы пройти в апартаменты фрейлин. Пока мой сын находится еще подле Мадам, я пришел объявить мадемуазель де Лавальер о визите ее жениха... Король: Ее жениха? Луиза: Мой Бог! Атос: Что с вами, мадемуазель?.. Эта новость, кажется, произвела на вас впечатление?.. странное впечатление... Ваши намерения теперь не те же, что в Блуа? Я вам должен напомнить ваши планы, ваши клятвы?.. Мой сын их не забыл... Что произошло?.. И не окажусь ли я виновен в том, что принесу сейчас Раулю льстивые обещания? Луиза: Господин граф! (просит короля взглядом) Король: Обещания сударь; скажите лучше надежды. Атос: (глядя на короля) Тем не менее, мне казалось, что в присутствии Мадам вы говорили... Король: (живо) Я? Я ничего не говорил... Атос: Мадам только что меня уверила... Король: (быстро) Мадам... Мадам...(в сторону) Я понимаю... Луиза была права... Мадам всем руководит... Это заговор... Я его переиграю... Атос: (глядя попеременно на короля и на Луизу) Тогда, сир, простите меня за вопрос, но не появилось ли вдруг какое-то обстоятельство? Король: Быть может... Атос: И это обстоятельство... это?.. Король: Это... Это мое желание! Атос: Желание короля? Но, сегодня утром, когда я ходатайствовал у Вашего величества о том, чтобы узнать это желание, король высказался, что он не против. Король: Сегодня утром... да. Сейчас... Атос: Сейчас... Чего хочет король? Соблаговолит он отказать? Король колеблется?.. Король: Я не колеблюсь... Я отказываю... Луиза: (с радостью) А!.. Атос: Сир... Король: У вас есть что мне еще сказать, господин граф? Атос: Да, сир. Король: (Луизе) Идите, мадемуазель. Луиза уходит, сделав королю знак признательности.
Орхидея: В этом варианте нелицеприятный поступок совершен вполне конкретно и королю прийдётся за него расплачиваться. В романе все более туманно и расплывчато, что можно как обвинять, так и оправдывать. Возможны разные трактовки. Здесь же явная не честность со стороны Людовика, и у Атоса есть полное право быть недовольным.
Стелла: Сцена 5. Король, Атос. Король: Ну, сударь, я жду. Атос: Сир, будет ли мне почтительнейше разрешено узнать у Вашего величества о причине отказа? Король: Причине?.. Это вопрос? Атос: Просьба, сир... Король: Вы забыли, как вести себя при дворе, господин де Ла Фер. Здесь не принято задавать вопросы королю. Атос: Это правда, сир. Но если не принято задавать вопросы, то можно строить предположения. Король: Предположения? Что вы этим хотите сказать? Атос: Сир, вместо того, чтобы получить ответ Вашего величества по поводу только что происшедшего внезапного изменения, я вынужден был ответить сам себе. Король: Сударь, я отдал вам все свое свободное время! Атос: Сир, у меня не было возможности поговорить с королем о том, о чем я бы хотел сказать и что переполняет мое сердце. Король: Вы начали с предположений; теперь вы вот-вот перейдете к оскорблениям! Атос: О, сир! Чтобы я оскорбил короля?.. Никогда!.. Никогда я не смогу подумать, что мой король, который дал мне слово, мог прятать под этим словом заднюю мысль! Король: Что вы этим хотите сказать, какую заднюю мысль? Атос: Сир, отказывая моему сыну в руке мадемуазель де Ла Вальер, Ваше величество имели ли другую цель кроме его счастья и благосостояния? Король: Сударь, вы хорошо видите, что вы меня оскорбляете! Атос: Если накануне, расспрашивая о деталях, Ваше величество желали только отсрочить помолвку мадемуазель де Ла Вальер... Король: Сударь! Атос: Это то, что я слышу отовсюду, сир; повсюду говорят о любви Вашего величества к мадемуазель де Ла Вальер и то, что только что произошло здесь, это подтверждает. Король: Горе тем, кто вмешивается в мои дела! Я принял решение; я разобью все препятствия! Атос: Какие препятствия? Король: Я люблю мадемуазель де Ла Вальер. Атос: Тогда, принесите в жертву свою любовь, сир! Жертва, достойная короля; это достойно моих заслуг и моей преданности. Король, отказавшийся от своей любви, выказывает в одно и то же время свое благородство, признательность и добрую политику. Король: Э!.. Мадемуазель де Ла Вальер не любит виконта де Бражелона. Атос: Король это знает? Король: Я это знаю... Атос: Значит, с недавних пор... иначе, в пору моего первого прошения, Его величество бы знал об этом и не мог бы не сказать мне. Король: С недавних пор... Атос: Я все же не могу понять, как король мог отослать виконта де Бражелон в Лондон; эта ссылка, право, удивит любого, кто почитает королевскую честь. Король: Кто говорит о чести короля, сударь? Атос: Честь короля, сир, это честь всей знати. Когда король оскорбляет кого-то из своих дворян, это означает, что он отбирает у него частицу своей чести, крадет эту частицу у самого себя, у короля. Король: Господин де Ла Фер! Атос: Сир, я стар и я дорожу тем, что есть истинно великого и истинно сильного в королевстве. Я проливал свою кровь за вашего отца и за вас, никогда не прося ни о чем ни вас, ни вашего отца. Я никогда никому не причинил вреда и я оказывал услуги королям! Вы выслушаете меня! Сегодня, перед всем двором, вы дали разрешение на женитьбу моего сына на мадемуазель де Ла Вальер... безмолвным согласием... либо... но, со стороны короля, этого достаточно. Сегодня вы отбираете это согласие ради вашей любви... вашей слабости... Это плохо... Я знаю, что эти слова раздражают Ваше величество; но нас, нас остальных, убивают дела. Я знаю, что вы ищете, какому наказанию подвергнуть меня за мою прямоту; но и я знаю, о каком наказании буду просить у Бога подвергнуть вас, когда я расскажу о вашей ошибке и о несчастье моего сына. Прощайте, сир! Атос уходит
Констанс1: Этот диалог очень похож на обьяснение между королем и Атосом из ВдБ, но все же, все же....Впечатление другое, быть может, все дело в акцентах, которые смещены в сторону большей категорочности со стороны Атоса. А в предыдущем отрывке король не так уж виноват, Луиза прямо просит его отказать Атосу и Раулю в разрешении на ее свадьбу с Раулем. А король, как галантный кавалер, каковым он себя всю жизнь считал, и защитник слабых женщин, в ответ на такую горячую мольбу ,все равно вынужден был бы отказать Атосу( а через него Раулю) в сватовстве, даже , если бы не любил Луизу.Это не династический брак, у Его Величества не было никаких оснований выдавать девушку замуж против ее желания.
Стелла: Да, похож, но он лишен многих нюансов из-за диалога и потом, все зависит еще от игры актера- сможет ли он донести подтекст. Ну, в общем-то брак хоть и не династический, но кто спрашивал тогда детей, чего они хотят....
Констанс1: Да, и еще. В пьесе , Атос против брака сына с Луизой, не больно-то возражает. Стало быть, Рауль сумел убедить отца ДО событий описанных в пьесе?
Стелла: Сцена 6. Король, Д’Артаньян. Король: (выказывая гнев) Господин д’Артаньян! Д’Артаньян: (входя) Я здесь! Король: Меня покинул граф де Ла Фер. Он наглец! Д’Артаньян: Наглец? Король: Если вам претит арестовать его лично, пошлите мне кого-то из ваших офицеров. Д’Артаньян: Нет надобности в другом офицере, поскольку я на службе. Король: Граф ваш друг. Д’Артаньян: Даже будь он моим отцом, это не касается моей службы. Король: Чего вы ждете? Д’Артаньян: Подписанного приказа. Король: (быстро пишет) Вот он. Д’Артаньян: Сир... Вы хорошо подумали? Король: Сударь, вы тоже решили бравировать? Д’Артаньян: Я, сир? Я только спросил, или... Король: (нетерпеливо) Господин д’Артаньян, я вас предупреждаю, что вы злоупотребляете моим доверием... Д’Артаньян: Напротив, сир! Король: Как, напротив? Д’Артаньян: Я тоже должен быть арестован. Король: Арестованы и вы? Д’Артаньян: Мой друг будет скучать там и я предлагаю Вашему величеству разрешить мне составить ему компанию; если Ваше величество скажет хоть слово, я сам себя арестую. И, ручаюсь вам, что для этого мне не понадобится капитан гвардии. Король бросается к столу и хватает перо. чтобы написать приказ о заключении д’Артаньяна. Король: Имейте в виду, сударь, что это навсегда! Д’Артаньян: Я это принял во внимание, сир, потому что раз совершив такой прекрасный поступок, вы больше никогда не осмелитесь посмотреть мне в лицо! Король: (в гневе бросает ему перо) Уходите прочь! Д’Артаньян: Нет, сир, если это будет угодно Вашему величеству. Король: Как, нет? Д’Артаньян: Сир, я пришел, чтобы мягко поговорить с королем, король вспылил; к несчастью я не сказал королю и малой доли того, что я должен был ему сказать. Король: В отставку, сударь, в отставку! Д’Артаньян: Сир, вы знаете, что отставка не поразит мое сердце, так как в Блуа, в день, когда вы отказали королю Карлу Второму в миллионе, который ему потом дал мой друг граф, я уже просил о своей отставке у короля. Король: Хорошо, тогда говорите, и поживее! Д’Артаньян: Нет, сир, потому что не об отставке пойдет здесь речь: Ваше величество взяли перо, чтобы отправить меня в Бастилию, почему же вы изменили свое решение? Король: Д’Артаньян! Гасконская вы голова!.. Кто король: вы или я?.. Поглядим... Д’Артаньян: К несчастью это вы, сир! Король: Как: к несчастью? Д’Артаньян: Да, сир!.. Потому что, если бы это был я... Король: Если бы это были вы, вы бы одобрили бунт господина д’Артаньяна, не так ли? Д’Артаньян: О, безусловно! Король: Правда? Д’Артаньян: И я бы сказал моему капитану мушкетеров, я сказал бы ему... глядя на него человеческими глазами... я бы сказал ему: «Господин Д’Артаньян, я забыл, что я король и я спустился с моего трона, чтобы оскорбить дворянина...» Король: Сударь, вы считаете, что если вы превзойдете вашего друга наглостью это извинит его? Д’Артаньян: О, сир, я пойду куда дальше, чем он и вы будете тому виной; Я вам скажу то, что не сказал вам он... Сир, вы принесли в жертву господина графа де Ла Фер; он говорил с вами во имя чести, религии и добродетели; вы его оттолкнули, изгнали, заточили!.. Я буду более резким, чем он и я вам скажу: Выбирайте: хотите ли вы, чтобы вам служили или чтобы угождали? Хотите ли вы чтобы вас любили или чтобы вас боялись? Если вы предпочитаете низость, интриги, трусость; О, скажите это, сир; мы отойдем, мы, те кто еще остались, я скажу более: единственные образцы былой доблести; те, кто служили и превзошли, возможно, храбростью, заслугами, великих людей прошлого. Поищите, сир и поторопитесь. Берегите оставшихся вельмож; а придворных у вас всегда будет хватать. Поторопитесь и отошлите меня в Бастилию вместе с моим другом... Вот все, что я хотел вам сказать... Простите меня, сир, ваша вина в том, что вы довели меня до такого... (он вытаскивает свою шпагу и почтительно приблизившись к Людовику кладет ее на стол. Король гневным жестом отталкивает шпагу, которая падает на землю и откатывается к ногам Д’Артаньяна. Тот, после мгновений оцепенения, продолжает с волнением) Король может унизить солдата, он может изгнать его, может приговорить его к смерти; но, будь он хоть сто раз король, у него никогда не будет права оскорбить и обесчестить его шпагу. Сир, король Франции никогда не отталкивал с презрением шпагу человека, подобного мне... Сир, подумайте о том, что эта шпага осквернена и у нее не может быть иных ножен, кроме моего сердца... Пусть моя кровь падет на вашу голову! Молниеносным жестом, оперев эфес шпаги о паркет, он направляет острие шпаги себе в сердце. Король, жестом еще более быстрым, чем движение Д’Артаньяна, правой рукой обнимает шею Д’Артаньяна, левой рукой хватает за середину клинка шпаги Д’Артаньяна и молча вкладывает ее в ножны; потом, выждав, возвращается к столу, берет ордер и рвет его. Король: Господин д’Артаньян, ваш друг свободен! Д’Артаньян склоняется над королевской рукой, целует ее и выходит, не сказав ни слова.
Стелла: Действие 4. Картина 6. Бастилия. Та же декорация, что и в третьей картине. Сцена 1. Безмо, Арамис за столом. Безмо: Итак, господин шевалье, за ваше здоровье! Арамис: ( входящему слуге) Ну, что там? Слуга: Послание, которое курьер только что привез из Фонтенбло. Безмо: ( после того, как он вскрыл пакет) Приказ об освобождении! Ну, спрашиваю я вас, такая ли это новость, чтобы из-за нее нас беспокоить? Арамис: Сознайтесь, по крайней мере, что она прекрасна для того, к кому имеет отношение. Безмо: В девять часов вечера! Арамис: Ну же, будьте милосердны! Безмо: Это будет милосердием для этого скучающего негодяя, но не для меня, который развлекается. Арамис: Это для вас такая потеря? Безмо: Ну да! Трехливровая крыса. Но, в конце-концов, раз он представляет для вас интерес... Арамис: Я не знаю его; но, как говорит поэт Теренций: « Я человек и ничто человеческое мне не чуждо»... ( разворачивает бумагу и читает ее). Безмо: Завтра на рассвете он выйдет. Арамис: А почему не этим вечером? Наверху бумаги приписка: спешно. Безмо: Но сегодня вечером мы ужинаем и это тоже спешно. Арамис: Дорогой Монлезен, для меня милосердие — долг более важный, чем голод и жажда. Сколько времени этот несчастный в заключении? Безмо: Десять лет. Арамис: Десять лет, это долго! Сократите его страдания на двенадцать часов; его ждет чудесная минута, дайте ее ему поскорей! Безмо: Вы хотите этого? Арамис: Я вас прошу об этом. Безмо: Прямо так, посреди отдыха? Арамис: Я прошу вас об этом. Безмо: Пусть будет так, как вы желаете. Франсуа!.. Франсуа! Ну вот, этот бездельник не идет!.. ( он встает и идет к дверям, чтобы позвать Франсуа; в это время Арамис кладет другую, неотличимую от первой, бумагу на место той, что была. Появляется Франсуа.) Франсуа, пусть поднимут помощника командира вместе с привратниками Бертодьеры. Арамис: Если вы откроете тюрьму немедленно, мы сами сможем объявить этому бедняге добрую весть. Безмо: Франсуа, пусть помощник откроет камеру господина Сельдона под номером 3, что в Бертодьере. Арамис: Сельдон? Вы сказали Сельдон, как мне думается? Безмо: Я сказал Сельдон... Это имя освобождаемого. Арамис: Вы хотели сказать Марчиалли? Безмо: Марчиалли? Ну да,.. Нет, Сельдон! Арамис: Я думаю, что вы заблуждаетесь, мой дорогой Монлезен. Безмо: Я читал приказ! Арамис: И я тоже. Безмо: Я видел Сльдон крупными буквами как...( показывает палец) Арамис: А я Марчиалли крупными, как... ( показывает два пальца) Безмо: Проясним; Это совсем просто: бумага здесь; читаем. Арамис: ( разворачивая бумагу) Я читаю: Марчиалли. Безмо: ( читая) « Марчиалли» Действительно: Марчиалли! Арамис: Вот видите! Безмо: ( удивленно) Как! Тот, кого так опасались, тот, кого мне приказали так стеречь! Арамис: ( настойчиво) Это Марчиалли. Безмо: Надо признать; это феноменально! Я еще вижу орден на имя Сельдона. Я вижу его; и еще, я вспоминаю, что под этим именем была чернильная клякса. Арамис: В конце-концов, независимо от того, что вы видели, дорогой господин де Монлезен, с кляксой или без оной, приказ предписывает освободить Марчиалли и вот он. Освободите, наконец, узника. Если сердце вам подскажет освободить Сельдона подобным образом, делайте это и заявляю вам, что я никоим образом не буду препятствовать, помня, что Сельдон, о котором вы вспомнили, был мне рекомендован. Безмо: Я освобожу узника Марчиалли когда позову курьера, который привез приказ и расспрошу его, чтобы быть уверенным... Арамис: ( прерывая его) Приказ был запечатан и содержание его неизвестно курьеру. В чем вы хотите убедиться? Говорите! Безмо: Если понадобиться, я обращусь в министерство и и господин де Лионн подтвердит или опровергнет приказ. Арамис: А что в этом необходимого? Безмо: Чтобы убедить себя, что я повинуюсь не подложному ордеру, а истинному приказу моего начальства. Арамис: И кто ваше начальство? Безмо: Прежде всего : господин де Лионн. Арамис: А кто над господином де Лионном? Безмо: Король. Арамис: А нет ли еще кое-кого, кому вы обязаны повиноваться? Безмо: ( с ужасом) Сударь! Сударь! Арамис: Не принадлежите ли вы к некоей таинственной партии?.. Скажите да.. или скажите нет... Но скажите то или другое, мы не можем терять время. Безмо: Простите, сударь, но... Арамис: Выпейте стакан этого превосходного муската, Монлезен; у вас совсем растерянный вид, мой друг. Франсуа: Господин комендант, вот привели номер 3 из Бертодьеры. Арамис: ( хладнокровно) Скажите, что это ошибка и это не он. Безмо: Но, наконец... Арамис: Мы еще не объяснились по вопросу, который я вам задал; когда вы мне ответите да или нет, вы решите. Безмо: Отведите узника в его камеру и подождите новых распоряжений. Арамис: Очень хорошо! Франсуа уходит. Безмо: Боже мой! Арамис: ( настойчиво) Так вы все же принадлежите к этой партии? Безмо: Я? Арамис: Вы признались в этом в тот самый миг, когда отослали Сельдона в его камеру, вы подчинились приказу этой партии, данному моими устами. Ну-с, вам известна теперь одна вещь, дорогой господин де Монлезен: нельзя хорошо питаться в партии, ставя на выгоду, как это происходит с ее членами; например, заплатить сто пятьдесят тысяч ливров кому-нибудь без того, чтобы не вынудить его оказаться в некоторой небольшой зависимости. Безмо: И, все-таки, в этих обстоятельствах, монсеньер... Арамис: Или существует обязательство, принятое всеми комендантами и капитанами крепостей оттачивать повиновение как устным так и письменным командам. Безмо: Да, но у вас нет такого приказа. Арамис: Вот он! А!.. да! Недостает печати.( он достает воск, прикладывает печать и к ней печать со своего кольца, потом показывает ее оцепеневшему Безмо.) Ну,.. Ну же, не заставляйте меня думать, господин де Монлезен, что присутствие начальника так же ужасно, как присутствие Бога и что от вида его умирают. ( строго) Но правда в том, что могут умереть при некоторых обстоятельствах те, кто не сумел ему повиноваться. Поднимитесь, наконец, и повинуйтесь! Безмо: О! Я не приду в себя после подобного удара! Я шутил с вами! Я осмелился быть с вами на равных!.. Арамис: Позовите Франсуа. Безмо: И?.. Арамис: И покоритесь приказу короля, скрепленному подписью де Лионна. Безмо: ( кидается к двери о обращается к входящему Франсуа.) Приведите сюда Вторую Бертодьеру. Арамис: Великолепно, мой дорогой де Монлезен! Вот теперь вы видите, что это совсем не трудно. Безмо: Да, но последствия... Арамис: Вы глупец, господин де Монлезен; утратьте способность размышлять там, где есть кому это делать за вас. Во-первых, кто знает, что этот приказ исполнен? Безмо: Как это? Арамис: Да, все будет зависеть от моей беседы с этим молодым человеком. Может быть через десять минут этой встречи я скажу вам: « Этот приказ поддельный. Препроводите узника в его камеру.» Безмо: ( радостно) О!.. Арамис: Но также, через десять минут встречи , возможно, что я скажу вам: « Этот приказ настоящий. Освободите узника.» Безмо: А я в это время? Арамис: Вы будете удерживать эту дверь, вы нас постережете. Вы позаботитесь, чтобы нас никто не подслушал. Безмо: Вот заключенный. Арамис: Выйдите и оставьте нас одних.
Стелла: Сцена 2. Арамис, Марчиалли. Арамис: ( начинает, сделав знак Марчиалли присесть). Сударь, вы получили вчера записку, вложенную в хлеб? Марчиалли: Да, сударь. Арамис: В записке вас предупреждали, что в вашей судьбе ожидаются большие изменения? Марчиалли: Да, сударь. Арамис: В Бастилию прибудет некий человек, от которого вы можете ждать важных откровений? Марчиалли: Да, сударь. Арамис: Этот человек - я. Марчиалли: Я слушаю. Арамис: В последний раз, когда я имел честь вас видеть, тут был третий, чье присутствие остановило на моих и на ваших губах откровение, готовое высказаться, секрет, готовый выскользнуть. Марчиалли: У меня нет ни секрета, чтобы хранить, ни откровения, чтобы им делиться. И нет ничего, что бы принуждало меня к этому. Арамис: В первый раз, когда я имел честь вас видеть, я спросил вас, за какое преступление вас поместили в Бастилию, но вы уклонились от ответа. Позвольте снова задать вам тот же вопрос. Марчиалли: А почему вы думаете, что в этот раз я буду более откровенен, чем неделю назад? Арамис: Потому что мы одни и потому что вы получили записку, в которой вас предупредили о моем визите. Марчиалли: Записка не имела подписи. Вас же я не знаю. Арамис: Итак, вы отказываетесь признаться в преступлении, которое совершили? Марчиалли: Если вы хотите, чтобы я вам ответил, какое преступление я совершил, объясните мне, что такое преступление; поскольку я не чувствую за собой ничего, в чем бы мог себя упрекнуть, я не говорю о себе, как о преступнике. Арамис: Иногда, в глазах сильных мира сего, преступником может быть и тот, кто только знает как преступление было совершено. Марчиалли: Вы правы, сударь и тогда в глазах сильных мира сего, возможно, я и выгляжу виновным. Арамис: А! Так вы знаете что-то? Марчиалли: Нет, я ничего не знаю: но иногда я думаю и говорю себе... Арамис: Что вы говорите? Марчиалли: Что если я захочу углубиться в свою мысль, я или сойду с ума … или... Арамис: Или? Марчиалли: Или я догадаюсь о многом. Арамис: И тогда? Марчиалли: И тогда я останавливаю себя, боясь зайти слишком далеко. Арамис: Но вы доверяетесь Богу? Марчиалли: Это так! Но я опасаюсь людей. Арамис: Разве Бог не присутствует во всем? Марчиалли: Сударь, говорите все до конца. Арамис: ( вздрогнув) Согласен! ( самому себе) Я имею дело с человеком незаурядным... Тем лучше!...( громко) Обладаете ли вы честолюбием? Марчиалли: Что это такое : честолюбие? Арамис: Это чувство, толкающее человека обладать большим, чем у него есть. Марчиалли: Я говорил, что я доволен, сударь; но возможно, что я и ошибался. Разъясните мне это, я не прошу большего. Арамис: Честолюбивый человек это тот, кто желает возвыситься над своим положением. Марчиалли: Я не знаю, кто я; я вовсе не желаю возвысится над своим положением. Арамис: В прошлый раз, когда я вас видел, вы мне солгали. Марчиалли: ( с живостью) Солгал? Я?.. Мне показалось, вы мне сказали, что я лгал? Арамис: Я хотел сказать, сударь, что вы утаили от меня нечто, что знали о своем детстве. Марчиалли: Секреты человека принадлежат только ему, а не первому встречному; скрывать — это не лгать. Арамис: О! Если бы я осмелился поцеловать вашу руку! Марчиалли: Целовать руку заключенного? Зачем? Арамис: Вы меня приводите в отчаяние! Если бы вы знали все, о чем я мечтаю для вас!.. Марчиалли: Я вас привожу в отчаяние? Арамис: Да!.. Потому что иногда я думаю, что перед моим взором человек, которого я ищу и вдруг... Марчиалли: И вдруг этот человек исчезает? Арамис: Решительно, мне нечего сказать тому, кто относится ко мне с таким подозрением, как это делаете вы. Марчиалли: Ни тому, кто не понимает, что заключенный должен относится с подозрением к любому. Арамис: Включая старых друзей? Марчиалли: Вы один из моих старых друзей? Вы... Арамис: Посмотрим, не вспомните ли вы, что видели однажды в той деревне, где протекало ваше детство?.. Марчиалли: Прежде всего, как называлась эта деревня? Арамис: Нуази-ле-Сек. Марчиалли: Продолжайте, сударь. Арамис: Сможете ли вы вспомнить, как видели в Нуази-ле-Сек, тому лет пятнадцать или восемнадцать назад, всадника, который сопровождал даму, обычно одетую в черное платье и с огненного цвета лентами в волосах. Марчиалли: Да; однажды я спросил, как зовут этого всадника и мне ответили, что его имя шевалье дЭрбле. Арамис: Шевалье дЭрбле — это я. Марчиалли: Я знаю это: я узнал вас. Арамис: Ну, если вы знаете все это, необходимо, чтобы я вам доверил еще кое-то: если бы о присутствии здесь шевалье дЭрбле королю стало известно этим вечером, завтра шевалье дЭрбле увидел бы сверкающий топор палача в глубине камеры более мрачной и затерянной, чем ваша; вы можете быть откровенны со мной, поскольку я рискую так, как не рискует Ваше королевское высочество. Марчиалли: Но сударь, если вы знаете, кто я... почему пытались заставить меня в этом признаться? Арамис: Я хотел знать, что вы знаете о себе. Марчиалли: Я знаю себя. Арамис: Тогда вам известно, что вы брат-близнец короля Людовика 14, возможно, старший брат; таким образом это даже лучше для вас, чем для него; возможно, именно для вас. так как приближает вас к трону. Марчиалли: Я осведомлен об этом. Арамис: В таком случае, вы тот, кого я ищу. ( на коленях) Вашу руку, сир! Марчиалли: Что вы делаете? Арамис: Я клянусь в преданности и верности своему королю и надеюсь, что он никогда не забудет, что я был первым, кто в недрах его тюрьмы присягнул ему и предложил свою жизнь. Марчиалли: Сударь! Сударь! Так ли хорошо искушать меня? Вы произнесли, что я в недрах тюрьмы... Арамис: Вот приказ о вашем освобождении. Марчиалли: Этот приказ, кто его получил? Арамис: Я... Марчиалли: Мой брат согласен? Арамис: Неужели для вас важно, каким образом этот приказ оказался здесь, поскольку он здесь и поскольку комендант не отказывается повиноваться. И что же?.. Вы не соглашаетесь?.. Вы не поторопитесь выйти из тюрьмы?.. Вы видите трон в перспективе и вы не устремитесь к этому трону?.. Марчиалли: Вы мне говорите о троне, сударь, так, словно я уже поставил ногу на первую ступеньку. Но, этот трон... он занят... как мне вы вернете его, по какому праву, рангу и власти я получу его?.. Ах, сударь, не говорите мне больше об этом троне; лучше бросьте меня сегодня в какой-нибудь удаленной долине, среди густых деревьев, посреди какой-нибудь дикой пустыни; дайте мне эту радость, которую я черпаю, слушая шум ветра в деревьях, шепот ручья среди камней, пение птиц в траве или в листве, радость видеть лазурь небесного свода или грозовые небеса: этого будет достаточно! Не сулите мне больше, раз вы не можете мне дать больше; будет преступлением обмануть меня, потому что вы назвались моим другом. Арамис: Монсеньер, я восхищен чувством правоты и деликатности, которые диктуют ваши слова, и я счастлив, что угадал моего короля. Марчиалли: Сжальтесь, не злоупотребляйте... Я говорю вам, что мне, чтобы быть счастливым, трон не нужен. Арамис: Согласен... Но мне необходимо, чтобы вы стали королем для счастья человечества. Марчиалли: В чем человечество упрекает моего брата? Арамис: Ваше заключение, принц, это ли не преступление? Марчиалли: О, да! Если бы он сам пришел в эту тюрьму, взял меня за руку и сказал: « Брат мой, Бог нас создал. чтобы любить друг друга, а не сражаться; я пришел к вам. Дикий предрассудок заключил вас гибнуть в безвестности в глубине камеры, вдали от всех людей, лишенного всех радостей. Но я хочу вас посадить рядом с собой, я хочу препоясать вас шпагой нашего отца; используете ли вы мое благородство чтобы задушить меня или противостоять мне? О, нет! - смог бы ответить я ему,- я смотрю на вас, как на своего спасителя и почитаю вас, как своего господина. Вы даете мне больше, чем дано было Богом, подарившим мне жизнь, поскольку, благодаря вам, я получил право любить и быть любимым в этом мире!» Арамис: И вы сумели бы держать слово, монсеньер? Марчиалли: Жизнью клянусь! Арамис: Тогда как теперь?.. Марчиалли: Теперь я чувствую, что виновные должны быть наказаны. Арамис: Тогда идем, не теряя времени. Марчиалли: Еще слово! Арамис: Говорите... но это — последнее. Время не ждет! Марчиалли: А если заметят, что король Франции уже не Людовик 14? Арамис: Французский король всегда носил имя Людовика 14. Марчиалли: А если увидят, что правит уже не мой брат? Арамис: Кто... увидит? Марчиалли: Но... моя мать... Господин дОрлеан, высшие сановники королевства, королевский дом, народ, все! Арамис: О, мой Бог! Возможно ли, чтобы вы были в таком неведении? Марчиалли: О чем? Арамис: Об истинной причине вашего заключения!.. Марчиалли: Сударь, я вам сказал все, что знал. Арамис: Вы когда-нибудь видели портрет вашего брата-короля? Марчиалли: Нет, никогда! Арамис: ( представляя ему медальон) Вот, держите. Это один. Марчиалли: А!... Так это мой брат!.. Арамис: Да... И вы? Марчиалли: Я?..Что вы хотите сказать? Арамис: Вы когда-нибудь внимательно смотрелись в зеркало? Марчиалли: В камере? Арамис: ( сняв с крюка зеркало и ставя его перед глазами принца )Тогда посмотрите сюда! Марчиалли: ( сравнивая портрет короля со своим собственным отражением) Боже праведный! Какое сходство! Арамис: Ну и ? Марчиалли: Теперь я все понял! О! Мой брат!.. Мой брат! Арамис: Вам - его место на троне. Ему - ваше место в тюрьме. Марчиалли: Сударь, если вы сможете мне вернуть место, которым Бог меня удостоил под солнцем фортуны и славы; если, благодаря вам, я смогу жить в памяти людей и сделать честь роду несколькими блестящими делами или услугами моим народам; если из забвения, где я чахнул, я поднимусь к вершинам почитания, поддерживаемый вашей благородной рукой и вашим покровительством, ну, тогда вам, кого я благословляю и благодарю, вам - половина моего могущества и моей славы; и это будет еще недостаточной платой, так как мне никогда не удастся разделить с вами все то счастье, что вы мне дали. Арамис: Монсеньер, благородство вашего сердца переполняет меня радостью и восхищением... Теперь спокойствие. Вы станете королем, только преодолев последнюю дверь в Бастилии. Марчиалли: Вы видите: я спокоен. Арамис: Вы станете великим королем, сир... Потому что у вас уже сейчас великое сердце... Безмо! ( входит Безмо).
Стелла: Сцена 3. Те же, Безмо. Арамис: Мой дорогой комендант, объявите лично господину, что он свободен. Безмо: Сударь, поклянитесь сначала согласно регламенту,что вы никогда не разгласите то, что вы видели и слышали в Бастилии. Марчиалли: Клянусь в этом! Безмо: Тогда вы свободны. Марчиалли: Да будет для вас Господь святой и достойной защитой, сударь. Арамис: ( Безмо) Держите, Монлезен, ваша расписка. Он выходит вместе с принцем.
Стелла: Картина 7. Сады замка Во. - Праздник, устроенный Фуке для короля. Балет Амазонок. После дивертисмента приближаются кареты короля и королевы-матери. Их величества садятся в экипажи, в то время как Мадам с охотниками отправляются с охраной мушкетеров впереди и окруженные многочисленными кавалькадами дам и дворян.
Стелла: Действие 5. Картина 8. Замок Во. Покои Морфея. Сцена 1. Арамис, Марчиалли. Арамис: ( открывая большой « бычий глаз», устроенный над альковом в глубине) Посмотрите, монсеньер!.. Марчиалли: Что это за комната? Арамис: Это спальня короля. Марчиалли? А та, в которой мы находимся? Арамис: Это Синяя комната, которую я всегда занимаю в замке Во; как видите, она над комнатой короля, я выбрал ее по чертежу. Марчиалли: Вы могли выбирать? Арамис: Разве я не друг господина Фуке? Разве не я по его приказу распоряжаюсь всем в отсутствии сюринтенданта? Одним словом, не я ли распорядитель праздника? Столяры, художники, слесари, механики все подчиняются моим приказам и вы вскоре увидите, каким особым образом устроена кровать короля. Марчиалли: Кровать короля? Арамис: К слову, будет ли мне разрешено задать вопрос Вашему королевскому высочеству? Марчиалли: Задавайте. Арамис: Я послал Вашему высочеству своего человека, поручив ему передать тетрадь с заметками, составленную с гарантией, которая позволит Вашему высочеству глубоко узнать всех лиц, которые составляют и из которых будет состоять ваш двор. Марчиалли: Я прочел эти записки. Арамис: Внимательно? Марчиалли: Я их знаю напамять. ( замечает дАртаньяна, который идет через комнату) Смотрите, вы сами можете судить!.. Вот господин дАртаньян; я его узнал благодаря портрету, который вы велели сделать для меня. Арамис: Да, сир, ДАртаньян, ваш капитан мушкетеров, верен, как пес, хотя иногда и кусается; если дАртаньян не узнает вас до того, как другой исчезнет, рассчитывайте на дАртаньяна в любой ситуации, потому что если он ничего не заметил, он сохранит свою верность; если же он увидит слишком поздно, он гасконец, он никогда не признает, что он ошибся. Мачиалли: Ах!.. Арамис: Что случилось? Марчиалли: Небо!.. Моя... моя мать!.. О, как она меня заставила страдать!.. Неважно!.. Это моя мать! Арамис! Сир! Как неосторожно!.. ( он с осторожностью закрывает « бычий глаз» - Входят две придворные дамы, предшествуя королеве)
Стелла: Сцена 2. ДАртаньян, королева. Королева: Поглядим, господин дАртаньян, и скажите мне, что произошло? Скажите мне, откуда пришел гнев моего сына? ДАртаньян: Мадам, я подозреваю господина Кольбера в том, что он очень сильно раздражает короля против господина Фуке. Королева: Против господина Фуке? ДАртаньян: Да, мадам. Говорят о записке сюринтенданта к мадемуазель де Ла Вальер; эта записка, сюрприз для Кольбера, была вручена королю. Вот почему, без сомнения, Его величество приказал мне дожидаться здесь приказа об аресте. Королева: Приказ об аресте?.. Фуке?..
Стелла: Сцена 3. Те же и король. Король: ( дАртаньяну) Охраняйте господина Фуке до момента, когда я приму решение. ДАртаньян: А когда король примет это решение? Король: Сегодняшним вечером. А пока оставьте меня одного. Королева: Одного? Король: Я ни в ком не нуждаюсь! Королева: Даже во мне? Король: Нет, матушка, нет; благодарю вас! Королева: Еще одно слово, сын мой? Следует ли отпустить всех приглашенных, собравшихся в галерее? Король: ( с горечью) Нет-нет, пусть они останутся!.. Пусть порадуются чудесам господина Фуке в ожидании сюрприза, который я им приготовил!.. ( Сент-Эньяну) Мадемуазель де Ла Вальер предупредили?.. Ей сказали, чтобы она пришла сюда?.. Я хочу ее видеть... Я хочу... А!.. Я задыхаюсь! Все входят. Сент-Эньян: Сир, вот мадемуазель де Ла Вальер.
Стелла: Сцена 4. Король, Луиза. Луиза: Сир, что с вами? Король: Я... Я унижен... Луиза: Унижен? О!.. Что вы говорите, сир? Король: Я говорю, что там, где я нахожусь, никто другой не должен быть господином. Ну, посмотрите же, не затмил ли меня, короля Франции, король этого поместья? О, когда я думаю, что этот король - неверный слуга, который гордится украденным у меня состоянием! О, я превращу ему этот праздник в дуэль с нимфой Во, как говорят поэты этого бесстыдного министра, которая надолго останется в памяти у всех! Луиза: Ах! Ваше величество! Король: Так вы, мадемуазель, готовы принять сторону Фуке? Луиза: Нет, сир... Я вас спрошу только, хорошо ли вы осведомлены. Ваше величество наизусть изучили все обвинения против вора. Король: Обвинения?... О!.. В этот раз я знаю, за кого меня принимали и господин дАртаньян получит суровые распоряжения. Луиза: Суровые распоряжения? Король: Эх! Да, черт возьми!.. Я прикажу ему арестовать этого гордого титана, который, верный своему девизу, угрожает влезть на мое небо! Луиза: Арестовать господина Фуке в тот момент, когда он разоряет себя, чтобы оказать честь королю? Король: Как же вы его защищаете! Луиза: Сир, не господина Фуке я защищаю, а вас! Король: Меня? Вы меня защищаете? По-правде говоря, вы вкладываете в то, что говорите, странную страсть. Луиза: Я вкладываю страсть не только в то, что говорю, сир, но и в то, как служу Вашему величеству. И с той же страстью я отдам, если потребуется, мою жизнь. Сир, когда король поступает правильно, даже если король неправ передо мной или моими близкими, я молчу; но если король, оказывая мне услугу, мне или тем, кого я люблю, поступает дурно, я ему это говорю,.. я ему пытаюсь это сказать, потому что я люблю его! Король: Э, мадемуазель, мне кажется, что господин Кольбер, который меня наставляет, который мне все это раскрыл, мне кажется, что господин Кольбер тоже любит своего короля. Луиза: Да, мы оба любим его, но каждый на свой лад. Только я люблю его так сильно, что все об этом знают; так чисто, что сам король не сомневается в моей любви; но если кто-то задевает его честь, он задевает мою жизнь. И, я повторяю, что если кто-то пожелает обесчестить короля, он посоветует ему арестовать господина Фуке у него дома. Король: Мадемуазель, берегитесь! Мне стоит только слово сказать... Луиза: Сир, не произносите его, если это слово гнева!.. Господин Фуке совершил преступления, я знаю это, потому что так сказал король; с момента, когда король сказал « Я верю», я не нуждаюсь, чтобы другие уста говорили « Я подтверждаю». Но, будь даже господин Фуке последним из людей, его дом — притон для фальшивомонетчиков, его дом свят, его замок неприкосновенен, потому что в нем пребывают его жена и его король. Потому что это убежище, которое не преступят и палачи. Король: Хорошо, мадемуазель, пусть я озлоблен против Фуке, это не потому, что он крал мои финансы, не потому что на мое золото он подкупал секретарей, генералов, друзей, артистов; это.. это потому что он не уважал самые дорогие мои чувства... это потому, что он посмел поднять глаза на вас... Наконец, это потому, что он вам писал. Луиза: Мне? Король: Вам!.. Узнаете эту записку? Луиза: Эту записку? Как я могу ее узнать, если я ее не получала? Король: Вы не получали этой записки? Луиза: Никогда! Король: Никогда? Луиза: Клянусь в этом! Король: Вы клянетесь в этом? Луиза: Перед Богом! Вы мне верите, сир? Король: ( в сторону) Этот взгляд так чист, так блестящ, так прям... и полон любви. Как сомневаться?.. ( громко) Луиза, я тебе верю!.. Да, я тебе верю. Эта записка не дошла до тебя... Она не замарала ни твоей руки, ни твоих глаз... Но, в конце-концов, этот человек ей писал... Я отомщу ему!.. Луиза: О, сир! Не надо мести!.. Пусть это никому не будет стоить ни слез, ни страданий... Король: Никому? Луиза: Никому... и автору этой записки тоже... Король: Вы самая замечательная, самая нежная из женщин!.. Вы же знаете, до сих пор никто не имел на меня влияния... Вы приказали мне успокоиться... и я спокоен. Вы хотите, чтобы я правил добротой, милосердием, я буду добр и великодушен; вы моя жизнь... вы моя душа. Луиза: Это действительно правда?.. Вы любите меня?.. Король: Да, я преклоняю перед тобой колени,.. Я люблю тебя со всей силой, которую Бог вложил в мое сердце. Луиза: Тогда мне нечего больше желать, потому что ваша любовь, сир, это все мое счастье в этом мире. Входит привратник. Король: Что еще? Привратник: Ее королевское высочество Мадам призывает на службу мадемуазель де Ла Вальер. Луиза: Я оставляю моего короля и желаю ему ночи, исполненной чувствами, которые я испытываю сама... Прощайте, сир... Прощайте!.. Король: Луиза... Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!.. Луиза подставляет ему свой лоб. Король целует ее. Луиза убегает.
Стелла: Сцена 5. Король, один. Король: Я обещал... Я прощу господина Фуке... Да... Но Кольбер... Простит ли он? О, я разбит... Слишком много чувств...( он бросается на постель) То, что я испытываю... это упадок духа... Мне кажется, что я сплю наяву... Как мало-помалу пропадает свет... Что все предметы мало-помалу удаляются... И что сама эта кровать...Ах! ( его голос прерывается, кровать опускается на землю.) Арамис, который вновь открывает « бычий глаз», выглядывает наружу. Арамис: Портос, вы здесь? Портос: Да. Арамис: Ну, и?.. Слышен придушенный крик. Портос: Готово. Арамис: ( Марчиалли) Сейчас, сир, удостойтесь занять место на королевском ложе. Марчиалли: Я полагаюсь на вас. « Бычий глаз» снова закрывается. Кровать, во всем подобная той, что скрылась под землей, медленно поднимается под сводчатым потолком. Марчиалли ждет ее стоя. Арамис стоит в изножье кровати.
Стелла: Сцена 6. Арамис, Марчиалли Арамис: Только что открылась и закрылась королевская гробница.; новое царствование началось. Сир, ваш первый министр может действовать? ( утвердительный знак Марчиалли) Для начала — к сюринтенданту. ( открывает дверь слева) Пусть разыщут господина Фуке... приказ короля!..( возвращается к бюро и дает на подпись Марчиалли бумагу) Как объявить господина барона дю Валлона; носитель подсвечника, постельничий короля... Бедняга Портос! Он будет счастлив и горд... ( крики снаружи Король!. Король!..) Это народ, который ждет Ваше величество. Идите, сир... идите; теперь все зависит только от вас: вот вы и лицом к лицу с вашей судьбой! Идите к ней смело! Новые крики: « Да здравствует король!» Марчиалли выжидает мгновение, потом устремляется к дверям справа. Арамис следует за ним.
Стелла: Сцена 7. Фуке, дАртаньян, привратник. Привратник: ( дАртаньяну и Фуке) Войдите, господа и подождите. Фуке: (с удивлением) Король меня зовет после того, как приказал арестовать? Что это означает?.. Неважно,.. я чувствую, что я погиб. ДАртаньян: То, что произошло, мне кажется наилучшим предзнаменованием... и тем не менее, вы печальны, сударь. Фуке: Вы ошибаетесь, капитан... я всего лишь задумчив. ДАртаньян: И этот призрак? Фуке: Мой самый большой враг - это одиночество! Одиночество, которое мне смутно видится в конце моей опалы... Я никогда не бывал один, капитан, я один ничего из себя не представляю, я использовал свой образ жизни, чтобы создать себе друзей, в которых я надеялся однажды найти поддержку. Бедности я не опасаюсь: я частенько встречался с ней посреди своих триумфов. Я никогда не буду беден с такими друзьями, как Лафонтен, как Пелиссон, как Мольер... Но, помимо бедности, существуют одиночество, ссылка, тюрьма...О! сударь, если бы вы знали, как я одинок в этот миг и кем вы мне кажетесь, вы, кто пришел меня разлучить со всем тем, что я люблю, каким символом одиночества, небытия, смерти вижу я вас! ДАртаньян: Ну же! Вы все преувеличиваете: король вас любит в глубине души. Фуке: Убийственно, да! ДАртаньян: Только, не сегодня, так завтра он вас разорит. Фуке: Этого я не боюсь совсем: я разорен... ДАртаньян: Ну, тогда я скажу, что с удовольствием вижу, что вы принимаете положение с лучшей стороны. Вы принадлежите последующим поколениям, господин Фуке, вы играли значительную роль в истории своего времени и вы не имеете права себя умалять. Посмотрите-ка на меня, меня, который имеет преимущество над вами только потому, что вас арестовал. Судьба, которая распределяет роли для комедиантов этого мира, мне дала менее красивую, менее приятную роль, чем ваша; вы купались в золоте, вы властвовали, вы наслаждались в жизни всем; я тянул свою лямку, я повиновался, я страдал. И как не мало я значу рядом с вами, сударь, воспоминание о том, что я сделал, служит мне стимулом, который не дает мне слишком рано опустить мою старую голову. Я до конца буду хорошей эскадронной лошадью и паду на полном ходу, сразу, полный сил и на том месте, которое предварительно хорошенько выберу для себя. Сделайте как я, господин Фуке и от этого вам не станет хуже; с такими людьми, как вы, это происходит всего раз; в случае, если они падают с такой высоты, они разбиваются сразу. Самое главное, как я уже вам говорил, это правильно отыскать место. Есть латинская поговорка, я не помню слов, но я часто вспоминаю смысл, когда всю мою жизнь размышляю над ней. « Конец венчает дело». Фуке: Вот чудная проповедь! ДАртаньян: Проповедь мушкетера, монсеньер. Фуке: Вы меня любите, раз вы говорите мне все это. ДАртаньян: Возможно.( Он выглядывает наружу при крике « Да здравствует король!») Но вот, без сомнения, король! Что я вижу!... Господин дЭрбле у короля!..
Стелла: Сцена 8. Те же, Арамис с бумагой в руке. Фуке: Арамис! Арамис: Да, я, монсеньер и я принес вам свободу. Фуке: Я свободен? ДАртаньян: Да что же это такое? Арамис: ( дАртаньяну) Читайте! ДАртаньян: Действительно, приказ короля. Фуке: Кому я обязан этим внезапным поворотом? ДАртаньян: И необъяснимым? Арамис: Мне. Фуке: Вам? ДАртаньян: Как случилось, что вы сумели стать фаворитом короля, хотя вам удалось с ним говорить не более двух раз в жизни? Арамис: Друзья мои, вы думаете, что я виделся с королем всего два раза, тогда как я виделся с ним часто... очень часто... просто мы скрывали это, вот и все. ДАртаньян: Я не понимаю... Арамис: Мой дорогой дАртаньян, повидайтесь прежде с королем. Посмотрите тут... в этой галерее. Спросите его, существует ли этот приказ на самом деле. ДАртаньян: Но... Арамис: Идите! Идите! Какого черта! Вы что, не видите Его величество? ДАртаньян: Это так... Лично... Я иду туда... Я иду... Это действительно сильно... Но, дьявол меня забери, если я понимаю хоть что-то! ( он возвращает Фуке его шпагу и уходит).
Стелла: Сцена 9. Фуке, Арамис. Фуке: Честное слово, мой дорогой дЭрбле, уверяю вас, что я абсолютно ничего не понимаю в том, что происходит! Вы мне, наконец, все объясните? Арамис: Да, в двух словах. Вы должны были быть арестованы как нарушающий свои обязанности; вы должны были быть судимы парламентом, как взяточник, как вор; вас должны были приговорить к ссылке, к тюрьме, возможно к смерти! Фуке: Ну, и?.. Арамис: Ну, а теперь вы свободны. Фуке: Но как? Арамис: Кольбер рос, король вас ненавидел; Кольбер всего лишь приказчик, а король вас любит. Фуке: Говорите яснее или я сойду с ума. Арамис: Вы помните обстоятельства рождения Людовика 14? Фуке: Как вчера. Арамис: С тех пор вы не слышали ничего, что бы говорили об этом рождении? Фуке: Ничего: разве что то, что он не является сыном Людовика 13. Арамис: Это не совсем то; не слышали ли вы, чтобы говорили, что королева родила двух близнецов? Фуке: Никогда! Арамис: Но это именно так. Фуке: А потом? Арамис: Одного их близнецов устранили, поместив его в Бастилию. Фуке: А другой? Арамис: А другой сел на трон. Эти два близнеца похожи до такой степени, что ошиблась их собственная мать... и ошиблась именно в тот момент. Фуке: Хорошо!...Хорошо!... Вы хотите рассчитывать на мою помощь, чтобы возместить все то зло, что было причинено несчастному брату Людовика 14? Вы подумали правильно, я вам помогу! Спасибо, дЭрбле, спасибо!.. Арамис: Это еще не все! Фуке: Итак, вы нашли короля, когда новость о моем аресте достигла вас; вы его умоляли, он отказался вас слушать; вы пригрозили раскрыть секрет и, в ужасе, Людовик 14 должен был согласиться с этой угрозой и отказаться от того, чтобы мешать вашим благородным замыслам. Я понимаю... Я понимаю... Король в ваших руках... Арамис: Вы не понимаете ровным счетом ничего. Фуке: Тогда, что же вы хотите сказать? Арамис: Что я хочу сказать? Я хочу сказать, что король, который вас разорил, король, который вас ненавидит, король, который велел вас арестовать, король, который собирался вас отправить в ссылку, в тюрьму, на смерть, быть может, именно этот король исчез в одной из самых глубоких камер замка Во и, быть может, завтра скроется в еще более глубокой, поскольку он вернется в Бастилию под именем Марчиалли, иначе говоря — своего брата. Фуке: Тогда как его брат? Арамис: Ну, наконец, вы видите, что это он только что приказал вас освободить, это он, вместо того, чтобы вас разорить, вас обогатит, это он, вместо того, чтобы вас уничтожить, щедро осыплет вас знаками уважения, вы станете величайшим среди великих, герцогом, принцем, всем, кем пожелаете, наконец. Фуке: Праведное небо! И кто провернул эту ужасающую махинацию? Арамис: Я. Фуке: Вы свергли короля? Вы заключили короля в тюрьму? Арамис: Да! Фуке: И это было совершено здесь? Арамис: Да, в этой комнате. Фуке: В Во, у меня! Арамис: В Во, у вас; так как Во по-прежнему ваш с тех пор, как господин Кольбер не может у вас его больше украсть. Фуке: Это преступление у меня? Арамис: Это преступление! Фуке: Омерзительное преступление! Преступление более отвратительное, чем убийство! Преступление, которое навеки обесчестило мое имя и навсегда обрекло его внушать ужас потомкам. Арамис: Вы бредите, сударь... Вы говорите слишком громко... Берегитесь... Фуке: Я буду кричать так громко, что меня услышат повсюду. Арамис: Господин Фуке!.. Берегитесь!.. Фуке: Да, вы меня обесчестили и скомпрометировали этим предательством, этим покушением на того, кто спокойно почивал под моей крышей. О, горе на вашу голову! Арамис: Горе тому, кто под вашей крышей готовил вам разорение, готовил вам смерть! Фуке: Это был мой гость... Это был мой король... Арамис: Я имею дело с безумцем? Фуке: Вы имеете дело с человеком чести. Арамис: Сумасшедший! Фуке: С человеком, который лучше предпочтет убить вас, чем оставит незавершенным свое бесчестье. ( он обнажает свою шпагу) Арамис: Сумасшедший! Сюринтендант бросает шпагу. Фуке: Мне было бы сладостно умереть здесь и не жить с моим позором! Если у вас еще сохранилось ко мне какое-то чувство дружбы, умоляю вас, дайте мне умереть... Вы ничего не отвечаете? Арамис: Подумайте над тем, что вас ждет: правосудие свершилось, король еще жив и его заключение спасает вам жизнь. Фуке: Вы могли действовать в моих интересах, согласен... но я не принимаю вашей услуги. При всем при том, я не хочу вас губить; вы можете выйти из этого дома; я гостеприимен для всех; вы не будете принесены в жертву, как и тот, чью гибель вы замышляли. Арамис: Вы ею будете, вы... Вы ею будете! Фуке: Согласен с вашим предзнаменованием; но ничто меня не остановит. Вы покинете Во, вы покинете Францию; даю вам четыре часа, чтобы стать недосягаемым для короля. Арамис: Четыре часа! Фуке: Этого более чем достаточно, чтобы сесть в лодку и достигнуть Бель-Иля, который я вам предоставляю как убежище. Арамис: А! Фуке: Бель-Иль будет для вас, как Во для короля. Пока я жив, ни один волос не упадет с вашей головы. Идите! Арамис: О! Горе! Фуке: Отправляйтесь!.. Поспешим вдвоем: вы, во имя своей жизни... я во имя своей чести! Арамис: ( уничтоженный, падает на стул) А! Фуке, ваша верность меня раздавила!.. Ваше благородство убило меня!.. Фуке поспешно уходит. Через некоторое время появляется Портос.
Стелла: Сцена 10. Портос, Арамис. Арамис: Портос! Вы были здесь?... Вы все слышали?.. Ах! Портос: Так теперь получается, что мы в ссоре с Людовиком 14? А я... я думал, что служу настоящему королю... Арамис: Портос, простите, я обманул вас.; но я все беру на себя. Портос: Что вы такое говорите, друг? Арамис: Нет... Нет.. Уверяю вас, оставьте мне все сделать. Никакого несвоевременного самопожертвования! Вы ничего не знали о моих планах; вы ничего не предпринимали лично... Я - это другое дело: только я - единственный автор заговора. Мне необходим был мой неразлучный товарищ; я вас позвал и вы пришли ко мне, помня о нашем старом девизе: « Все за одного и один за всех!» Мое преступление, милый Портос, в том, что я поступил, как эгоист!.. Портос: Вот словечко, которое мне нравится, а то как вы действовали, это обычно для вас... мне кажется невозможным желать, чтобы вы... это так естественно! Арамис: Ах! Портос, каким же пигмеем ощущаю я себя рядом с вашим наивным величием! Но что делать?.. Как поступить?.. Портос: Отправимся на Бель-Иль. Мы прикроемся в гроте Локмария бочкой с порохом... Если нас будут преследовать, мы откроем огонь, мы создадим склеп из разбитых скал,.. рухнувших гор... Это будет бесподобное погребение, погребение гигантов! Пойдем, Арамис, пойдем!.. Они удаляются налево.
Стелла: Сцена 11. Королева и Кольбер входят справа. Придворные дамы. Королева: Сказать правду, господин Кольбер, я ничего не понимаю в том, что происходит... Господин Фуке, возвращенный в милость!.. некий господин дЭрбле становится первым министром!.. и мадемуазель де Ла Вальер, вчерашняя фаворитка, молниеносно удалена от двора!... Я теряюсь!.. Кольбер: Идем, мадам! Объяснение всех этих тайн не заставит себя ждать.
Констанс1: Ну , демократ Дюма Одно обращение Кольбера к королеве:''Идем, Мадам " , дорогого стоит А Портос-то,Портос -то как хорош.Какое знание своего Арамиса и какая любовь и снисходительность к нему.
Стелла: Сцена 12. Те же и Луиза. Луиза: Мой Бог! Откуда пришел весь этот шум?.. ( останавливается) Ах! Королева! Королева: Кто дал вам смелость присутствовать здесь, мадемуазель? Впрочем, это к лучшему, что вы явились, чтобы ознакомиться с тем, что Его величество только что решил на ваш счет. Луиза: Простите, мадам!... Но что вы хотите сказать? Королева: Я хочу сказать, что вас возвращают в вашу семью; категоричный приказ. Луиза: Мадам, вы говорите, что король?.. Королева: Ну да, именно король... Луиза: ( ломая руки) О! Мой Бог!.. Мой Бог!.. Но это невозможно!.. Королева: Ах, мадемуазель, это так прекрасно: ломать руки: но если вы явите немного покорности небесам, он согласится, что вы хоть в чем-то уступаете желаниям принцев на земле. Итак, повторяю вам, подчинитесь приказу, который велит вам удалиться в Блуа. Луиза: Как?.. После всего, что произошло именно здесь?.. после того, что он мне говорил?.. Это сон смертных мук!.. Нет!.. Я это прекрасно слышала!.. Но... тогда он не любит меня!..Что я говорю! Он меня презирал покидая и изгоняет с позором. О! Луи.. Луи... ( королеве) Мадам, я подчиняюсь... Только будьте милостивы сказать королю, вашему сыну, что сердце мое разбито... что я больше не понимаю... что я очень страдаю.. но что я прощаю ему все то зло, что он мне причинил. Скажите ему, что после того, как меня принесли в жертву королю, который меня покинул и меня забыл... я посвящу себя тому, кто никогда не покидает тех, кто никогда не забывает.
Стелла: Сцена 13. Те же, дАртаньян, Марчиалли, Фуке, король, вельможи. ДАртаньян: ( появляясь справа, объявляет) Король!.. Входит Марчиалли. Фуке: ( входит слева и объявляет) Король!.. Входит король. Королева: ( смотрит налево, направо и испускает крик.) Ах!.. Марчиалли пятиться в ужасе. Король: Кажется, тут собрались все, чтобы узнать своего короля... ( показывая на Марчиалли) Капитан дАртаньян, исполняйте свой долг! Королева: ( бросаясь к королю, с мольбой) Луи! Луи!.. ДАртаньян: ( подойдя к Марчиалли) Сударь, вы мой узник!
Стелла: Картина 9. Грот Локмария. Сцена 1. Арамис, Портос. Арамис: Узнаете, Портос? Портос: Клянусь честью! Мы в гроте Локмариа. Арамис: Куда, предвидя катастрофический исход битвы, которую мы вынуждены будем начать против людей короля, я велел привести барк и назначил свидание троим людям. Портос: Арамис, я думаю, что мы должны быть убиты на крепостной стене. Арамис: И чему послужит наша смерть? Портос: Только не бегство, только не быть обязанными спрятаться, как лисицы, в земле! ( он качается) Арамис: Что случилось, Портос? Портос: Друг мой, меня охватила слабость. Арамис: Ну вот, садитесь на этот камень: я пока дам условленный сигнал нашим людям и помогу им вывести лодку в море. Портос: Идите, дорогой Арамис: вы всегда мудры и осмотрительны. Арамис подражает крику совы; ему отвечают криком лесной совы. Арамис: ( на стороне, противоположной той, где находится Портос) Вы здесь, Ионатан? Ионатан: ( за кулисами) Да, монсеньер... С Гоэнеком и его сыном. Арамис: Лодка и припасы готовы? Ионатан: Восемь мушкетов, пятьсот зарядов и бочка пороха; да, монсеньер. Арамис: Хорошо... начнут целиться из пушки по этому гроту; потом мы ее направим на воду.
Стелла: Сцена 2. Портос, один. Портос: Решительно, я был прав, сделав завещание... Я себя чувствую уставшим,.. а такое со мной в первый раз... В моей семье есть традиция подобного рода: когда нам начинают отказывать ноги, это означает, что приближается смерть. ( пытается идти) Мне... это странно сегодня, я едва могу стоять... Слышны фанфары и лай собак.
Стелла: Сцена 3. Портос, Арамис: Арамис: Портос! Портос: Что? Арамис: Слушайте! Слышен крик: Ату! Ату! Ату его! Портос: Так кричат охотники... Арамис: Вы видели, как промелькнула тень? Портос: Какая тень? Арамис: Лисицы. Портос: Дьявол! Ничего удивительного... Вы вспоминаете, Арамис, что, когда мы охотились, зверь всегда старался уйти под землю в этом гроте?.. Арамис: ( сжимая руку Портосу) Портос? Портос: Ну что? Арамис: Видите их?.. Портос: О!..О! Охотники... Арамис: Нет, дьявол побери! Гвардейцы короля, которые, собравшись в компанию, подняли лисицу, преследуют ее до грота и совещаются, чтобы знать, должны ли они будут сюда зайти... Портос, если они войдут, мы будем раскрыты... Тогда мы будем прокляты... В этом случае, мы погибли! Портос: Они приближаются... Я вижу их!.. Хорошо!... Их не больше дюжины... Арамис: ( протягивая Портосу железный брус) Портос, живо на барк! Цельтесь в них со стороны моря. Мы устроимся в засаде здесь, мы будем защищать вход до той минуты, пока вы спустите барк на воду... Портос: Вопреки вашему мнению, Арамис, я считаю, что будет лучше, если я останусь здесь, с этим рычагом в руке; а потом, невидимый, неуязвимый, считая, как они входят, я опущу мой железный рычаг на их черепа. Чем не способ их убить, одного за другим, тайно и без шума... Что скажете вы об этой идее? Вы улыбаетесь? Арамис: Блестяще, милый друг! Портос: И поскольку у них есть только кулак, дело может быть сделано за две-три минуты. Снаружи неясные тени. Портос: ( тихо) Арамис,.. они входят... Арамис: Отлично, бейте! Он удаляется. Музыка, в которой слышны тяжелые удары железного рычага, обрушивающегося на черепа и задушенные крики падающих. Голос: Предательство!.. Назад!.. Назад!.. Товарищи!.. Теперь, огонь! Залп огня. Портос: ( со смехом) Мимо!.. А!.. А!.. Арамис: ( возвращается с бочонком пороха) Ну? Портос: Посмотрите! Арамис: Они возобновят бой. Они отошли в сторону и совещаются... Портос: Пусть возвращаются!.. Я их жду!.. Арамис: Портос, возьмите этот бочонок; я к нему только что подсоединил фитиль. Подождите, пока наши враги будут от вас в нескольких шагах и бросьте это прямо в их середину. Сможете? Портос: ( принимая бочонок одной рукой) Черт возьми! Да он весит едва ли сто ливров!.. Арамис: Вы хорошо поняли? Портос: Если мне объясняют, я всегда хорошо понимаю. Дайте мне трут... Арамис: Держите, вот он... Бросайте молнию, мой Юпитер, и идите к нам навстречу! Сцена 4. Портос: ( один) Будьте спокойны!... (Слышен звук барабана и в то же время звучит труба.) А!.. Вот и они!.. Он бросает бочонок. Барабаны не прекращают бить, звонят колокола. Слышны крики: « Отрежьте фитиль!... Отрежьте фитиль!» Арамис: ( вдалеке) Идите! Идите же, Портос! Портос: ( тщетно пытаясь бежать) Да!.. Да!.. Вот меня опять одолела эта слабость... Я больше не могу идти... Ну, что тут сказать?.. Арамис: ( вдали) Быстрее!.. Быстрее!.. Портос! Портос: Иду... Иду... Вот я!.. Я уже мертвец... Арамис: ( вдалеке) Бочонок сейчас взорвется... Во имя неба, идите! Портос!.. Голос снаружи: Свершилось, монсеньер! Бочонок взрывается. Скалы обрушиваются на Портоса. Портос: ( некоторое время пытается приподнять скалы, но падает, придавленный их массой) А! .. слишком тяжело!.. После обвала в глубине видно море. Арамис, в лодке, изо всех сил налегает на весла. Сцена 5. ДАртаньян: (в сопровождении нескольких мушкетеров бродит по развалинам.) Милосердия!.. Милосердия!.. Именем короля... Портос!.. Портос!.. не хватило времени... Гигант спит вечным сном в гробнице, которую Господь уготовил ему по его росту...
Стелла: Я это сделала! Сегодня Судный день и я провела его очень своеобразно. Мне достались самые тяжелые страницы книги, и с ними те мысли о жизни и смерти, о предательстве и дружбе, о любви и ненависти, которые сопровождают человеческую жизнь. Я рада, что сумела дать всем, кто любит и чтит Дюма, возможность прочитать эти пьесы. Перевод , я это сознаю, непрофессиональный, но вы уж простите меня! Мне хотелось быть поближе к оригиналу и это делает текст корявым. Ну, и потом я не профи, мне просто нравится, когда можно прикоснуться к неискаженному тексту. В общем: не поминайте лихом, если будете читать. А вдруг, кто-то и поставить захочет...
Орхидея: Вы подарили прекрасную возможность ознакомиться с этими пьесами на русском. Работа того стоила. Огромнейшее спасибо за ваш невероятный труд!
Констанс1: Стелла, ты большущая молодчина!
Стелла: Спасибо, читатели! Если будет время, может еще что-то буду переводить. Пока лежат четыре начатых фика и куча иллюстраций на очереди.
Констанс1: У тебя просто планов громадье! Желаю, чтобы они все исполнились.
полная версия страницы