Форум » История » Всё о де Гише-6 » Ответить
Всё о де Гише-6
Орхидея: Тема для энтузиастов желающих побеседовать о этой личности, книжной и, конечно, исторической. =============== Начало разговора здесь: http://dumania.borda.ru/?1-5-0-00000139-000-270-0-1501088395 Администрация
Armida: Armande пишет: Ну, и про Гиша, если упоминает, то без злобы, скорее, с определенным восхищением, если это только не попытка уесть его тогда живущих родичей. Гиша он все же лично не знал. К мертвецам Сен-Симон был не так безжалостен Armande пишет: Очень желчный мемуарист. Данжо только сухо констатирует, а этот изливается ядом по полной. Поэтому, вероятно, Сен-Симон куда популярнее Данжо Один историк сказал о "маленьком герцоге", что это самое черствое сердце при дворе, и самое ядовитое перо ) Жаль, что полностью мемуары на русском так и не издали.
Armande: Armida пишет Гиша он все же лично не знал. К мертвецам Сен-Симон был не так безжалостен А, может, здесь дело в романе с м-м де Бриссак?
Armida: Armande, не исключено.
Armida: Всех неравнодушных с датой: 383 года со дня рождения месье де Гиша! Armande, традиционное спасибо за новости :) Об этом юном поэте раньше не знала. Он писал исключительно заказное, как я понимаю? Или есть стихи, никого не выхваляющие? )) (Но более всего меня впечатлил список любовников мадам д'Олонн - вот талант так талант! )
Осень1: Горячо присоединяюсь к поздравлению НАС))) Armande, в этом году Вы преподнесли нам не только Гиша, но и весь цвет французской знати Большое спасибо, мы очень соскучились, правда Что мне понравилось особенно, так это ловкость "малыша Бошато": строчил в одно лицо и мадригалы, и эпиграммы Всем угодил!
Armande: Тоже присоединяюсь к поздравлениям! Armida пишет Об этом юном поэте раньше не знала. Он писал исключительно заказное, как я понимаю? Или есть стихи, никого не выхваляющие? )) Не удивительно. Всего одна книга и исчез в 13 лет от роду. В сборнике есть незаказное, но не очень много. Автор зарабатывал на хлеб))) Если что, о предмете разговора здесь. более всего меня впечатлил список любовников мадам д'Олонн - вот талант так талант! Он неполный))). Не зря от нее муж сбежал, не вынеся насмешек. Была надежда, что оспа подпортит супруге личико и умерит прыть. Но и тут не срослось. Осень пишет Что мне понравилось особенно, так это ловкость "малыша Бошато": строчил в одно лицо и мадригалы, и эпиграммы Там все строго. Сравните эпиграмму маршалу де Грамону и канцлеру Сегье. Почти один в один. Торжество штампа!
Констанс1: Дамы, примоединяюсь к поздравлениям с Днем Рождения де Гиша! Благодаря вашему маленькому коллективу, мы все узнали, что реальный граф был еще более интересен, чем литературный, описанный папашей Дюма.И спасибо вам за это. А графу, там где он есть, приятно , наверное, что его вспоминают через почти 4 века после рождения.
Armida: Armande пишет: Автор зарабатывал на хлеб))) Как и сейчас вундеркинды зарабатывают на хлеб себе и папе с мамой, участвуя в разных шоу )) Armande пишет: Была надежда, что оспа подпортит супруге личико и умерит прыть. Но и тут не срослось. Думаю, привлекательность этой дамы крылась не в лице Констанс1 пишет: Благодаря вашему маленькому коллективу, мы все узнали, что реальный граф был еще более интересен, чем литературный, описанный папашей Дюма.И спасибо вам за это. Первое и главное спасибо - Armande, которая нас вокруг себя объединила :) Констанс1 пишет: А графу, там где он есть, приятно , наверное, что его вспоминают через почти 4 века после рождения. Не даём ему спать спокойно, не даём!
Armande: Armida пишет Как и сейчас вундеркинды зарабатывают на хлеб себе и папе с мамой, участвуя в разных шоу )) Вроде того. Отсюда и вполне понятные английские гастроли. Но Персия? Думаю, привлекательность этой дамы крылась не в лице Ага. В мягкой форме это называется живость нрава. Все же он была графиней))) Не даём ему спать спокойно, не даём! Не думаю, что он в сильной обиде))) Констанс1 пишет Дамы, примоединяюсь к поздравлениям с Днем Рождения де Гиша! Спасибо! Но ведь до чего забавно!
Констанс1: Armande , может и забавно, но для нас ваш маленький коллектив воскресил реального де Гиша, позволив лучше понять человека и время, а также сравнить с литературным де Гишем у Дюма.
Осень1: Продолжаем праздновать
Armande: Коты, видимо, празднуют с самого утра))) И напраздновались....
Armida: Léon Petit, автор биографии Марианны Манчини, рассказывая о ее романе с Лувиньи, пишет, что конфидентом графа в этой любовной авантюре был никто иной как Маникан. Прими Висконти упоминает в своих мемуарах, что встречал Маникана в отеле Буйон как раз в период этого романа. Armande, вам известно что-нибудь об отношениях Лувиньи и Маникана? Вообще и в частности после смерти Гиша? Я имела "счастие" однажды прочитать фанфик о том, как эти двое утешали друг друга после кончины брата и любовника А ещё Petit утверждает, что Лувиньи принял таки титул графа де Гиш. Понятно, что так должно было быть по всем правилам. Нужен какой-нибудь документ, где обращаются к Лувиньи, или который подписал он сам, чтобы узнать наверняка, как он звался с 73 по 78 год
Armande: Armida пишет Прими Висконти упоминает в своих мемуарах, что встречал Маникана в отеле Буйон как раз в период этого романа. А почему бы Маникану не захаживать в отель Буйон? И именно в это время? И не "сводничать"? Ведь у Вас, я думаю, нет никаких сомнений, что эти двое были весьма хорошо знакомы. Лувиньи принял таки титул графа де Гиш. Понятно, что так должно было быть по всем правилам. Нужен какой-нибудь документ, где обращаются к Лувиньи, или который подписал он сам, чтобы узнать наверняка, как он звался с 73 по 78 год У меня нет данных до 1678 г. , которые бы на то указывали. Губернаторства он принимал в конце 1673 как Лувиньи, при осаде Байонны в 1674 (см. La Gazette) он тоже Лувиньи. Граф де Гиш - это просто так называемый титул учтивости, применяемый для наследника рода. Это не правило, а традиция. Его носил параллельно и сам маршал. Маршалу могло быть неприятно слышать такое обращение к кому-либо другому, кроме Армана. А Лувиньи не настаивал. Он рано или поздно получал все семейные титулы. Про Маникана и Лувиньи ничего не знаю. Маникан вообще очень "темная лошадь". Я не уверена, что он с самим Гишем особо общался в последние годы.
Armida: Armande пишет: Ведь у Вас, я думаю, нет никаких сомнений, что эти двое были весьма хорошо знакомы. В этом сомнений нет. Мне интересно, насколько доверительными были их отношения. Armande пишет: Губернаторства он принимал в конце 1673 как Лувиньи, при осаде Байонны в 1674 (см. La Gazette) он тоже Лувиньи. То есть официально он всё-таки Лувиньи. Armande пишет: Я не уверена, что он с самим Гишем особо общался в последние годы. Это потому, что вы (на ваше счастье) фанфиков не читаете
Armande: Мне интересно, насколько доверительными были их отношения. Это то, о чем не говорят громко. Стихи, куплеты, памфлеты - они могут нести подобные сведения. Имя Лувиньи глухо звучало в скандале с графом Вермандуа, но против него меры не предпринимались. То есть официально он всё-таки Лувиньи. До 12 июля 1678г., да. вы (на ваше счастье) фанфиков не читаете Этого мой мозг уже не вынесет)))
Armida: В книге Элеанор Херман Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней. Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы обнаружила главу о смерти Генриетты Английской. Скопирую сюда, вдруг кому-то будет интересно. 29 июня 1670 года принцесса Генриетта Стюарт, герцогиня Орлеанская, выпила стакан цикориевой воды, поданный фрейлиной. Почти сразу же она схватилась за бок и выдохнула, что ее отравили. Через девять часов, наполненных невыносимыми мучениями, она умрет в возрасте двадцати шести лет. Дочь Карла Английского и Генриетты Марии Французской, она выросла при французском дворе во времена гражданской войны в Англии, в то время как ее отец лишился головы, а Кромвель установил протекторат. Несмотря на немодную по тем временам худобу, Генриетта считалась хорошенькой, с ее голубыми глазами и каштановыми волосами. «Она танцует с несравненной грацией, - писал современник, - поет как ангел, и спинета еще не касались руки более умелые, чем ее». Почти все любили принцессу за ее добрый нрав. Другой придворный писал: «Если английская принцесса чем и обладала в высшей степени, так это умением нравиться и тем, что мы называем изящными манерами; ее чары проявлялись во всем, во всех ее поступках и мыслях, и ни одна принцесса еще не умела так вызывать любовь мужчин и обожание женщин». Ей передалось обаяние деда по материнской линии, французского короля Генриха IV, и прабабки по отцовской линии, Марии, королевы Шотландии. В 1660 году старшего брата Генриетты Карла пригласили вернуться в Англию и занять трон, и из бедной изгнанницы она внезапно превратилась в яркую звезду на королевском брачном рынке. Вскоре ей уже подыскали мужа в лице кузена, младшего брата короля Людовика XIV - Филиппа, герцога Орлеанского. Известный всей Европе как Месье, будущий жених «был хорошо сложен и красив», по словам придворного, однако «ростом и типом красоты более походил на принцессу, нежели на принца. К тому же он куда больше усилий потратил на то, чтоб весь мир восхищался его красотой, а вовсе не использовал ее как инструмент в деле завоевания женщин… Казалось, тщеславие делает его неспособным на иную привязанность, кроме любви к самому себе». К тому же Филипп любил носить женскую одежду. Летописец эпохи Людовика герцог Сен-Симон описывал его так: «Месье был человеком маленьким и круглолицым и носил туфли на таких высоких каблуках, что казалось, будто он перемещается на ходулях. Он всегда был по-женски разодет, носил кольца, браслеты, драгоценности, длинный черный парик, подвитый и напудренный спереди, а также ленты на любой детали гардероба, куда бы они подошли. Прекрасный образец чистоты, пропитанный благовониями. Его обвиняли в том, что он тайком пользуется румянами». В семнадцать лет во время пребывания в «итальянском гнезде порока» он был совращен прекрасным племянником любовника королевы-матери, кардинала Джулио Мазарини. С тех пор у него было несколько любовников. Однако в двадцать лет Месье решил, что влюблен в Генриетту и больше всего на свете хочет жениться на ней. Столь экстравагантное увлечение заставило многих при дворе надеяться, что брак с прелестной принцессой излечит гомосексуальные наклонности Филиппа. Генриетта, хоть и не была влюблена, искренне симпатизировала герцогу: они вместе выросли, и он умел рассмешить ее. В марте 1661 года они поженились, и при французском дворе Генриетту начали называть Мадам. Но, как писала добрая подруга Генриетты Мари-Мадлен Пиош де Ла Вернь, графиня де Лафайет, «чудесным образом воспламенить сердце этого принца не было под силу ни одной женщине на земле». Страсть к жене угасла спустя несколько месяцев после свадьбы, и герцог воспылал безумной любовью к Филиппу, шевалье де Лоррену, - их роман продолжался до самой смерти Месье десятилетия спустя. Шевалье, как соглашались все, был «прекрасен как ангел, но также и вкрадчив, жесток и лишен угрызений совести». Хотя Месье был явно бисексуален, он стал отцом восьми детей Генриетты (правда, выжили всего две девочки), а также трех - от второй жены. В 1670-х годах вторая жена сообщила, что он носил звенящие четки, а также медали святых на интимных местах во время секса в надежде, что это сделает его способным к зачатию ребенка. Возможно, так же он поступал и во время брака с Генриеттой.
Armida: Месье стал завидовать популярности жены: как правило, она нравилась людям больше, чем он, и это было тяжело выносить. Даже его брат увлекся Генриеттой. Пока они росли, король Людовик находил Генриетту тощей и непривлекательной, однако как только она вышла замуж за Месье, он увидел ее в новом свете - желанной женщиной. Романтическая привязанность была настолько очевидна, что многие придворные даже считали, будто первая дочь Месье на самом деле приходится ему племянницей. Гораздо больше, чем роман короля и Генриетты, Филиппа раздражал тот факт, что она получала от Людовика больше внимания и уважения, нежели он. Страсть, кипевшая в начале помолвки, вскоре после свадьбы сменилась безразличием, но теперь она переродилась в бурлящее негодование. Вскоре взгляд короля пал на фрейлину Генриетты, милую и хорошенькую Луизу де Лавальер, которая стала его новой любовницей. Мадам - возможно, пытаясь отомстить Людовику - закрутила роман с одним из любовников мужа, экстравагантным бисексуалом Арманом де Грамоном, графом де Гишем. Согласно сообщениям современников, здесь имела место «огромная злоба со всех сторон». Граф де Гиш часто ссорился с Месье, который одновременно являлся его любовником, а также мужем его возлюбленной. Месье, в свою очередь, полюбил Франсуа де Ларошфуко, принца де Марсильяка, но тот тоже был увлечен Генриеттой, что заставило Филиппа проникнуться еще большей ненавистью к жене. Филипп все больше ненавидел свою жену. Его любовники все как один были увлечены красотой Генриетты. В течение следующих нескольких лет жизнь Генриетты представляла собой клубок из любовных связей, украденных писем, вероломных поступков слуг, тайных свиданий, любовников, прячущихся от ее мужа в каминных трубах, и порочных интриг. Актеры, одетые в изысканные костюмы, играли нелепые роли в великолепных декорациях, и это была своего рода опера-буффа - разве что никто не пел. Деньги, положенные Генриетте на расходы, Месье отдал в распоряжение шевалье де Лоррену, и ей пришлось продавать драгоценности, чтобы подкупать слуг. Затем Филипп поселил шевалье в лучших комнатах дворца и позволил вести хозяйство, отдавая приказы самой Генриетте. К зиме 1669 года Генриетта была так несчастна, что жаловалась обоим королям - Людовику и Карлу - на то, как ужасно обращается с ней шевалье де Лоррен. В январе 1670 года Людовик заключил шевалье под стражу, а затем сослал в Рим с огромной ежегодной пенсией - щедрость в оплату за услуги, оказанные его брату. Месье был разбит и винил во всем Генриетту. Жаркая ярость превращалась в холодное подозрение, когда он обнаруживал, что Людовик и Генриетта обсуждают что-то за закрытыми дверями, что разговор стихает сразу, стоит ему войти. Вот что пишет один из придворных: «Месье был чрезвычайно раздосадован тем, что его жена, к которой он и без того не питал большой привязанности, вдруг обрела столь высокое значение в глазах короля; и он догадывался, что она замешана в каком-то важном деле, но все никак не мог понять, в каком именно». Людовик же прекрасно знал, как болтлив его брат и как часто он рассказывает любовникам обо всем, что приходит ему в голову. Разумеется, не могло быть и речи о том, чтоб доверить Филиппу государственную тайну. Король вместе с Генриеттой работал над секретным договором между Англией и Францией, который она затем должна была лично передать на подпись брату. Охваченный ревностью, Месье отказался отпускать жену в Англию, затем принялся настаивать на том, что будет сопровождать ее, однако тщетно. Он выглядел угрюмым, но был вынужден уступить. В мае 1670 года их экипаж, подпрыгивая на ухабах, вез супругов к побережью, где Генриетта должна была сесть на корабль. Месье бросил на нее холодный оценивающий взгляд и вспомнил вслух, что, по предсказанию астролога, у него будет более одной жены. Припомнив Генриетте ее плохое самочувствие, он язвительно добавил: «Очевидно, Мадам долго не протянет, так что, похоже, предсказанию суждено сбыться». Дело в том, что, начиная с 1667 года, по словам мадам де Лафайет, у Генриетты время от времени «кололо в боку», отчего она «по три-четыре часа не могла подняться на ноги или же найти какую-то позу, в которой бы почувствовала облегчение». К апрелю 1670 года ее состояние ухудшилось. Во время приступов она не могла есть - только пить молоко, поскольку все остальное желудок отвергал. Однако 25 мая, причаливая в Дувре со свитой из двухсот человек, Генриетта блистала красотой и весельем. Она была в равной степени счастлива видеть любимого брата и находиться так далеко от неугодного мужа. «Мадам совершенно здорова», - писал Шарль Кольбер, маркиз де Круаси, французский посол в Англии. В течение следующих двух недель она по многу часов проводила на совещаниях - договор был ратифицирован 1 июня, - а также посещала званые обеды и балы и плавала с братом на яхте вдоль побережья. То были самые счастливые дни ее жизни, и они кончились слишком быстро. 16 июня Генриетта добралась до Парижа. Из-за удушливой жары, охватившей город, двор решено было перевезти в замок Сен-Клу, расположенный на берегу Сены, всего в трех милях от Парижа. Кузина короля, мадемуазель де Монпансье, писала о Генриетте: «Она вошла в покои королевы, похожая на разодетый труп с румяными щеками, и, когда затем вышла, все, включая Ее Величество, сказали, что на лице у герцогини написана смерть». Несколько дней спустя, чувствуя, что боли в животе снова начались, Генриетта пригласила подругу мадам де Лафайет присоединиться к ней в Сен-Клу. Нам повезло, что это приглашение было принято: именно мадам де Лафайетт оставила крайне подробные записи о смерти Генриетты. «Я приехала в Сен-Клу в субботу, в десять вечера, - писала графиня, - и обнаружила Генриетту в саду. Она сказала, что я едва ли могла найти ее внешний вид прекрасным, ибо чувствовала она себя совершенно не так». Боли в животе вскоре утихли, и на следующий день «мадам де Гамаш [фрейлина] принесла ей, как и мне, стакан цикориевой воды, которую Генриетта просила некоторое время назад». Цикорий - листовое растение, весьма похожее на эндивий и используемое в салатах, а из его корней делают экстракт, заменяющий кофе, который, вероятно, и пила Генриетта. Мадам де Лафайет продолжала: «Мадам де Гурдон, камеристка, подала Генриетте чашку. Она отпила и вдруг, поставив чашку на блюдце одной рукой, прижала другую к боку и сказала с невероятным страданием в голосе: "Какая боль! Какая мука! Нет, я этого не вынесу". Произнеся эти слова, Генриетта покраснела, а через мгновение ее лицо стало мертвенно-бледным, что встревожило всех нас. Она продолжала стонать и попросила помочь ей добраться до постели, ибо не могла продолжать выносить эту боль… Мы придерживали ее под руки. Она шла с трудом, согнувшись почти вдвое. Спустя мгновение ее уже раздевали, и я помогала ей удержаться на ногах, пока расшнуровывали корсет. Она не прекращала жаловаться на боль, а в глазах стояли слезы…» Оказавшись в постели, Генриетта «принялась кричать громче прежнего и метаться из стороны в сторону, как человек, пребывающий в страшной агонии». Месье немедленно вызвали, как и личного врача Генриетты, который диагностировал у нее газы. «Мадам все еще стонала, жалуясь на ужасную боль в животе, - продолжает мадам де Лафайет, - как вдруг велела нам проверить воду, которую пила, заявив, что это яд, что, быть может, одну бутыль перепутали с другой, что она точно знает, что отравлена, что ей необходимо противоядие». Стоя рядом с Месье, графиня наблюдала за ним. «Мысль Мадам совершенно не смутила и не расстроила герцога. Он сказал, что стоит дать немного цикориевой воды собаке, и согласился с необходимостью дать больной масла и противоядие, чтобы успокоить ее. Госпожа Десборд, главная камеристка и самая преданная из слуг Мадам, ответствовала, что сама готовила раствор, и с готовностью выпила его». Во дворце отловили какую-то собаку - можно лишь представить панику, охватившую ее хозяина, - и напоили цикориевой водой. Собака весело лакала предполагаемую отраву, присутствующие изучали ее реакцию. Ничего не происходило. Пес продолжал как ни в чем не бывало вилять хвостом. Камердинер Месье принес Генриетте традиционное противоядие - порошок из гадюк, а врачи напичкали принцессу лекарствами, от которых у нее начались рвота и понос. «Весь мучительный процесс лечения вкупе с невыносимой болью погрузили ее в некое состояние прострации, которое мы по ошибке приняли за облегчение, - писала госпожа де Лафайет. - Однако Генриетта сказала, что муки ее ничуть не уменьшились, что у нее более нет сил даже стонать и что, вероятно, от ее болезни не существует лекарства». Королевские врачи, примчавшиеся из Версаля и Парижа, согласились, что принцесса просто страдает от газов. «Мы продолжали беседовать у ее кровати, полагая, что угрозы нет. Мы даже нашли в ее страданиях положительную сторону, ибо надеялись, что ее нынешнее состояние поможет ей примириться с Месье: он, казалось, был искренне тронут болезнью Генриетты».
Armida: Однако когда Генриетта услышала чьи-то слова о том, что ей становится лучше, она ответила: «Все это так далеко от истины, что не будь я верующей, то предпочла бы убить себя - вот как велики мои муки». Когда врачи поднесли к ней свечу, собираясь взглянуть поближе на лицо (к тому моменту оно было, словно у трупа), Месье спросил, не беспокоит ли ее свет. «О нет, Месье, - ответила она, - меня уже ничто не может побеспокоить. Вот увидите, к завтрашнему утру меня уже не будет среди живых». «Ей дали суп, - писала мадам де Лафайет, - ибо она ничего не ела с самого обеда. Стоило ей только проглотить ложку, как боли усилились - точно так же, как и после глотка цикориевой воды. Отпечаток смерти ясно читался на ее лице, и она выносила сильнейшие муки без малейшего признака страха. Когда приехал король, у Мадам как раз случился болезненный приступ… Видя, что для нее нет ни малейшей надежды, король заплакал и попрощался с нею. Она заговорила, умоляя не проливать по ней слез, потому что от этого она и сама не может их сдержать, и добавила, что первое, о чем он услышит завтра утром, будет известие о ее смерти». Когда прибыл лорд Монтегю, английский посол, Генриетта «говорила о короле, о своем брате и о горе, которое ему причинит ее смерть… Она умоляла посла передать Карлу, что из этого мира уходит та, которая любит его больше всего на свете. Посол спросил, отравили ли ее. Не знаю, подтвердила ли она его подозрения, но точно знаю, что она попросила посла ничего не рассказывать об этих подозрениях королю. Она хотела избавить Карла от боли и в особенности - предостеречь от мести. Генриетта также сказала, что король [Людовик XIV] невиновен, и никакое подозрение не должно пасть на этот дом… Между тем она все слабела, и время от времени теряла сознание, а ее пульс угасал». Доктора хотели пустить больной кровь, вскрыв вену на ноге и поместив конечность в горячую воду. «Если таково ваше решение, то не теряйте времени, - проговорила Генриетта, - ибо в голове у меня все путается, а боль в животе невыносима». Кровопускание не дало эффекта, потому что кровь едва вытекала из раны. Генриетте казалось, что она так и умрет - с ногами в воде. «Священник вложил ей в руки распятие, и она горячо поцеловала крест. В этот момент силы оставили Генриетту, и она позволила себе потерять сознание, лишившись почти одновременно и дара речи, и жизни. Всего минуту промучившись, раз или два судорожно сжав губы, она скончалась в половине третьего ночи - через девять часов после того, как впервые ощутила признаки болезни». Все подозрения падали на Месье. Когда Карл II услышал о смерти своей двадцатишестилетней сестры, которую он всего несколько дней назад видел совершенно здоровой, то воскликнул: «Месье - негодяй!» Поклонник Генриетты, герцог Бекингем, настаивал, что Англия должна объявить Франции войну. Люди на улицах Лондона бунтовали, крича: «Долой французов!» Карл даже выслал охрану, чтобы защитить французское посольство от гнева толпы. У Людовика тоже были подозрения, что кто-то - может быть, его брат или же шевалье де Лоррен - отравил Генриетту. На следующий день после ее смерти он организовал публичное вскрытие, на котором присутствовали семнадцать французских и два английских врача, английский посол лорд Монтегю и еще около сотни человек, включая множество английских подданных. Маркиз де Сен-Морис, присутствовавший при вскрытии, писал: «Живот принцессы вздулся самым невероятным образом. При первом же разрезе тело начало издавать зловоние столь мерзкое, что все, принимавшие участие в процедуре, были вынуждены удалиться от стола и могли приблизиться к трупу, лишь накрыв лицо маской… в теле обнаружилось довольно большое количество желчи, а также гниющая печень». Желудок - который, несомненно, был бы затронут в случае отравления - выглядел здоровым, если не считать «дыры с почерневшими краями». Когда английский хирург Александр Бошер захотел рассмотреть его более внимательно, французский врач успокоил его: не о чем переживать, это ничего не значащий надрез, который он нечаянно сделал ножницами для вскрытия. Врачи пришли к выводу, что дисбаланс горячей желчи в организме привел к смерти Генриетты вследствие cholera morbus - воспаления кишечного тракта, не имеющего ничего общего с бактериальной инфекцией под названием холера, которую впервые зарегистрировали в Европе в девятнадцатом столетии. Современная диагностика Останки Генриетты были осквернены во время массового разграбления королевских гробниц Сен-Дени в 1793 году. Однако история показала, что Александр Бошер был не так уж и неправ. В те времена врачи уже были осведомлены, что едкие яды могут прожечь желудок, и французские врачи (которых несомненно пугала перспектива войны с Англией) с ужасом взирали на черную дыру в желудке Генриетты. Чего они не знали - так это того, что при перфорации, вызванной ядом, рана будет большой и неправильной формы, в то время как у Генриетты наблюдалась дыра маленькая, округлая, с приподнятыми и почерневшими краями. Современная наука позволяет нам по этому признаку диагностировать прободную язву желудка. В течение трех лет у Генриетты наблюдались симптомы язвы - периодические боли в животе, изжога, тошнота. 19 июня 1970 года, когда она выпила немного цикориевой воды, язва прорвалась, и кислоты из желудка попали в полость тела. Она ощутила это как резкий укол, который приняла за симптом отравления. Затем началась невыносимая боль, когда кислота добралась до внутренних органов, отсюда - диарея, тошнота, рвота и, наконец, летальный исход. Все это в самом деле напоминает отравление мышьяком. Суп, который она пила на смертном одре, также попал из желудка в брюшную полость, причиняя еще большую боль. К несчастью, у дочери Генриетты от Месье, Марии Луизы, королевы Испании, перед смертью были те же симптомы, и она умерла, как и мать, в 1689 году, в двадцать шесть лет. В течение долгого времени Мария Луиза ела в основном устрицы, оливки и огурцы, так же, как ее мать целыми неделями пила молоко - вероятно, потому что эти продукты не раздражали язву. В пять часов утра 10 февраля 1689 года Мария Луиза проснулась от мучительной боли вкупе с рвотой и диареей и скончалась через два дня. Живя в обстановке коварного испанского двора, она так боялась отравления, что просила Людовика XIV прислать на всякий случай противоядие. Французский и испанский двор единогласно считали, что ее отравили за то, что Мария Луиза не смогла родить наследника мужу-импотенту, испанскому королю Карлу II, страдавшему от дурной наследственности. Но теперь, глядя на все факты, можно предположить, что она просто унаследовала от матери генетическую предрасположенность к язве желудка. Если бы европейское медицинское сообщество тех лет имело привычку широко распространять и публиковать результаты исследований (как это происходит сейчас), врачи, проводившие вскрытие Генриетты, возможно догадались бы об истинных причинах ее смерти. Всего за пять лет до этого, в 1665 году, двадцатисемилетняя Элизабетта Сирани, известная художница-портретистка из Болоньи, умерла в течение суток от внезапной и сильной боли в животе. Главный хирург города провел вскрытие в присутствии семи врачей и обнаружил отверстие в желудке, окруженное рубцовой тканью - как он полагал, то были следы воздействия едкого яда. Обезумевший от горя, отец Элизабетты убедил местные власти, что за отравлением стоит служанка. На суде двое врачей свидетельствовали, что художница умерла от яда, а двое других - что дыра в желудке появилась в результате прорыва язвы. Сомнения были истолкованы в пользу служанки, и ее признали невиновной. Можно только воображать, сколько невинных слуг казнили за предполагаемое отравление, когда их хозяева на самом деле просто умерли от прободения язвы. Что касается Месье, то после того, как он покорно женился на Елизавете Шарлотте Пфальцской - той самой немке, которую Людовик когда-то выбрал для него, - король разрешил шевалье де Лоррену вернуться ко двору. Новая Мадам сообщила многочисленным друзьям, что, по ее мнению, Генриетту действительно отравили, однако Филипп совершенно ни при чем. Зная натуру мужа, она понимала, что он мог в какой-то момент похвастаться этим, однако Месье, казалось, был в растерянности от смерти Генриетты. Елизавета Шарлотта старалась поддерживать относительно дружеские отношения с шевалье де Лорреном и прочими многочисленными любовниками Филиппа, хотя они крали у нее деньги, косметику, платья и драгоценности. Она попросту боялась, что однажды ей тоже поднесут цикориевую воду.
Nataly: Друзья, простите за оффтоп, но нужна помощь, не могу свести концы с концами, возможно, здесь кто-то подскажет. Прямо сейчас смотрю в список приглашенных на парижский бал в 1921 году и вижу своими глазами duchesse de Gramont и рядышком duchesse de Guiche. У меня два вопроса: 1. Это же наши? 2. Если да, то откуда появилось второе герцогство? Или так и должно было быть? Спаасибо!
Armida: Nataly, первым герцогом де Гиш, если не ошибаюсь, был Антуан V - племянник нашего графа де Гиша (сын его младшего брата графа де Лувиньи, впоследствии герцога де Грамона). Точную дату возведения графства Гиш в герцогство не назову - тут скорее Armande поможет.
Nataly: Armida Спасибо! если упрощать - герцог де Грамон и герцог де Гиш это один человек? Или два разных?
Armida: Nataly, герцог де Гиш - это старший сын герцога де Грамона. Или один и тот же человек, если прямого наследника нет. Я, кстати, нашла дату создания герцогства Гиш - февраль 1687 года.
Nataly: Armida Спасибо! Armida пишет: Я, кстати, нашла дату создания герцогства Гиш - февраль 1687 года. Ну да, это уже после нашей эры:) Спасибо еще раз!
Armande: смотрю в список приглашенных на парижский бал в 1921 году в Париже и вижу своими глазами duchesse de Gramont и рядышком duchesse de Guiche. Это же наши? Наши, конечно. Герцогиня де Грамон - это третья жена герцога Антуана XI Maria Ruspoli (1888-1976). А герцогиня де Гиш - жена будущего герцога Антуана XII Elaine Greffulhe (1882 - 1958). Антуан XII - сын Антуана XI от предыдущего брака. Он стал герцогом в 1925 г., был выдающимся ученым-физиком и публиковался под именем Арман де Грамон. Сейчас герцог Антуан XV. Он прямой потомок по мужской линии двух вышеуказанных и маршала де Грамона. Ему 12 лет. Живет в Техасе. Про герцога де Гиша Armida все верно написала. В период после Французской революции титулы утеряли свою базу. Т.е. они стали чисто номинальными и в соответствии с традициями. При Старом порядке титулу соответствовало земельное владение.
Nataly: Armande пишет: Герцогиня де Грамон - это третья жена герцога Антуана XI Maria Ruspoli (1888-1976). А герцогиня де Гиш - жена будущего герцога Антуана XII Elaine Greffulhe (1882 - 1958). Эти прекрасные женщины принимали участие в благотворительном бале-маскараде в помощь русским беженцам в числе почетных гостей, они же спонсоры. Armande пишет: Сейчас герцог Антуан XV. Он прямой потомок по мужской линии двух вышеуказанных и маршала де Грамона. Ему 12 лет. Живет в Техасе. Нууу, где-то же надо ребенку жить. Жаль, конечно, что в Техасе:)
Armande: где-то же надо ребенку жить. В Техасе поселился еще его покойный родитель. У него там был бизнес. Но, если что, у дитяти есть резиденции и в Париже, и в Бидаше))) Эти прекрасные женщины принимали участие в благотворительном бале-маскараде в помощь русским беженцам в числе почетных гостей, они же спонсоры. Они еще и внешне были прекрасны, не говоря о душевных качествах.
Nataly: Armande пишет: Они еще и внешне были прекрасны, не говоря о душевных качествах. Верю. Armande пишет: у дитяти есть резиденции и в Париже, и в Бидаше))) А вот это мы категорически одобряем!:)
david: Nataly https://fr.wikipedia.org/wiki/Ag%C3%A9nor_de_Gramont_(1851-1925) http://www.noblesseetroyautes.com/deces-du-duc-antoine-xiv-de-gramont-prince-de-bidache/ https://fr.wikipedia.org/wiki/%C3%89laine_Greffulhe Они? Нет?
Armande: В книге Элеанор Херман Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней. Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы обнаружила главу о смерти Генриетты Английской. Скопирую сюда, вдруг кому-то будет интересно. Armida, и что Вы сами думаете по этому поводу? Отравили и просто так сложилось?
полная версия страницы