Форум » История » Лерак Де Ла Моль » Ответить
Лерак Де Ла Моль
Констанция Бонасье: Как вы относитесь к Лераку де Ла Молю?
Ответов - 81, стр:
1 2 3 All
Chicot: Констанция Бонасье К литературному или историческому?
Алея: Ой, ура, такая темка открылась! Что про него могу сказать... В жизни не встречались (к сожалению :)). А как литературный персонаж - На протяжении лет трёх я его просто обожала, такая, знаете, девичья романтическая влюблённость, и совсем к Маргарите его не ревновала Да и сейчас считаю его одним из главных персонажей книги, одним из лучших героев у Дюма, хотя многие, конечно, могут это оспаривать, говоря, что он слабохарактерный и прочее. Я остаюсь при своём мнении при любом раскладе.
ТАЯ: Ла Моль в книге нравится, в фильмах: во французском фильме "Королева Марго" - просто красавчик ! а вот Дм. Харатьян - устаревший вариант ... А вообще в истории - ему ж за сорок было! Как он Марго понравился? Ума не приложу... Может шибко умный что ли?
Алея: ТАЯ пишет: во французском фильме "Королева Марго" - просто красавчик Он ещё и в "Фан-фан Тюльпан" играл, забыла фамилию, известный актёр...
ТАЯ: Алея посмотрела в Интернете: это Vincent Perez (Венсен Перес)... Очень-очень славный...
Henrietta: ТАЯ пишет: Очень-очень славный... Это точно..
Луиза Водемон: ТАЯ пишет: А вообще в истории - ему ж за сорок было! Как он Марго понравился? ТАЯ , а по-вашему, мужчины за сорок нравится не могут?:) У меня подруга вышла летом замуж, ей-24, мужу-43, дочь его ее на 3 года младше, и отлично живут. Подруга у меня, кстати, красивая, так что это не из-за того, что больше не за кого было:)))
ТАЯ: Луиза Водемон Да могут, могут, конечно! Я не против... Просто читала, что Ла Моль (исторический) был не очень храбрый, не очень умный и не очень молодой (ну, это в последнюю очередь). Вот и интересуюсь может кто-нибудь ещё читал про него... Что за личность вообще?
Инкогнито: Кстати, Венсен Перез во французском фильме похож на исторического Ла Моля (с поправкой на возраст). :))
Nataly: Хочу поделиться интересным фактом, который меня в свое время немало удивил и озадачил. Несколько лет назад в недрах отцовской библиотеки мне встретилась книга о черной магии. Вернее, целое научное исследование что это за вещь такая и откуда она взялась. То обстоятельство, что книга была выпущена при Советском Союзе (в 70-х годах) заставило принимать данный труд всерьез. Исследовав причины возникновения культа дьявола и прочих прелестей, автор перешел к перечислению событий истории, связанных с применением колдовства (что творила мадам де Монтеспан! а ведь такой приличной женщиной казалась:)). И между делом упомянул, что де Ла Моль (книжный персонаж) взошел на эшафот совершенно по делу. Потому что сердце восковой фигурке пронзали при заклятии на смерть, а не на любовь, как написано в книге. И с тех пор меня мучает вопрос - это ошибка Дюма или какой-то незамеченный мной смысл?:)
ТАЯ: Nataly Какой интересный факт! Да. странно, что в СССР выпустили... про чёрную магию... Nataly пишет: сердце восковой фигурке пронзали при заклятии на смерть, а не на любовь, как написано в книге Я вот тоже, когда читала это у Дюма как-то неуютно себя чувствовала... Но не знала... Спасибо... Nataly пишет: что творила мадам де Монтеспан! а ведь такой приличной женщиной казалась Вроде в "Анжелике" (в какой-то из... скорее всего во второй "Анжелика и король") было, по-моему про неё... про колдовство...
Алея: Раньше с большим упорством искала инфу о нём, но теперь почти всё растеряла... Однако, вот, держите, что есть: 1. Заговоры в пользу младшего брата короля, периодически возникавшие при французском дворе, составлялись при неизменном участии Генриха Наваррского и Марго. Один из таких заговоров чуть было не разбил навсегда сердце красавицы-королевы: ее возлюбленный, граф Лерак де Ла Моль, был обезглавлен, поскольку искренне поверил в серьезность намерений Генриха Наваррского немедленно занять трон и ринулся помогать своей королеве возложить на голову еще одну корону, помимо наваррской. Разумеется, Генрих как всегда остался в стороне, а красавец де Ла Моль после чудовищных пыток расстался с жизнью. Его набальзамированную голову и сердце Маргарита до конца жизни возила с собой в специальном надушенном сафьяновом мешочке. Очень романтично, конечно, только эти реликвии стали началом чудовищной коллекции, собранной впоследствии королевой Марго: она коллекционировала сердца своих любовников в буквальном смысле этого слова. Де Ла Моля сменил лихой красавец де Бюсси, один из ближайших придворных младшего брата короля. Разумеется, и он оказался вовлеченным в очередной заговор, но, в отличии от романтично-кроткого де Ла Моля, сумел дать достойный отпор тем, кто пришел его убить, и бежал вместе с Генрихом, Марго и младшим братом короля из Парижа. 2. И если фавориткой будущего Генриха Четвертого была весьма любвеобильная мадам де Сов, то Марго без памяти влюбилась в некоего Ла Моля. Ей было двадцать, ее возлюбленному шел сорок четвертый год, и он оказался вовлечен в заговор, который предполагал бегство из Парижа короля Наваррского и младшего брата короля Карла - принца Франсуа. Увы! Король Наваррский был слишком откровенен со своей любовницей. Мадам де Сов донесла королеве-матери, которая, в свою очередь, предупредила Карла Девятого, и тот впал в ярость. Заговорщиков схватили, и, разумеется, дороже всех заплатили те, кто не носил фамилии Валуа или Бурбон. Ла Молем пожертвовали, и он был казнен. Его последние слова были: "Я поручаю себя молитвам королевы Наваррской и других дам". Маргарита в ночь после казни выкупила голову казненного и сама похоронила ее в часовне Сен-Мартен. Более того, она, не страшась скандала, на следующий день появилась в Лувре в траурном платье. Впрочем, утешилась Марго достаточно быстро. Ее следующим возлюбленным стал весельчак и бретер Сен-Люк, а затем в жизнь королевы вошел еще один человек, похоже, ставший самой большой ее любовью. Его звали Луи де Клермон Бюсси де Амбуаз, и его также воспел Александр Дюма. Любимец Парижа и кумир дворянства, этот человек не боялся никого и ничего. Под стать ему была и королева Наваррская. Они просто не могли пройти друг мимо друга.
ТАЯ: Алея Спасибо! Интересные факты... Про Сен-Люка не знала...
Меланхолия: Алея пишет: Его набальзамированную голову и сердце Маргарита до конца жизни возила с собой в специальном надушенном сафьяновом мешочке. Маргарита в ночь после казни выкупила голову казненного и сама похоронила ее в часовне Сен-Мартен. Так что все-таки с головой бедного Ла Моля случилось? :)
Nataly: Меланхолия пишет: Так что все-таки с головой бедного Ла Моля случилось? Меня вот больше интересует судьба сердца - как-то о нем все умолчали:)
Инкогнито: Алея - "имя, сестра, имя!" Хочется узнать имя автора сочинения по первой ссылке:)) Итак, Ла Моль... Нет ничего удивительного, что Маргарита в него влюбилась. Этот человек, как ни странно, напоминал ей... отца, Генриха II. Мало известно, что муж Екатерины Медичи и отец Маргариты, в отличие от собственного отца - Франциска, был человек довольно чувствительного нрава, романтичный, на протяжении всей жизни лелеявший любовь к Диане де Пуатье, как к Прекрасной Даме. И Маргарита попала в довольно странную психологическую коллизию. У нее была любимая, но отдаленная и строгая мать, замкнутая на отце, сам отец, очень любивший Маргариту, и прекрасная Диана - не все знают, что она гораздо больше, чем сама Екатерина, занималась королевскими детьми, их проблемами, болячками и пр. Ее изгнали, имя едва ли не запретили упоминать, но идеализированный образ Прекрасной Дамы, которой поклонялся отец, остался с Маргаритой навсегда. И вот она встречается с Ла Молем, в довольно тяжелый для себя период: Наварра уже ей изменяет в открытую (через десять месяцев после свадьбы), любимый брат уехал в Польшу, Карл относится к ней с подозрением, а Франсуа носится с идеей сбежать из Лувра и возглавить протестантсткую партию. Она видит перед собой мужчину, очень красивого, стройного, ухоженного (в противоположность мужу), галантного и чувствительного, который так добр и внимателен к ней, что... она чувствует себя той самой Прекрасной Дамой. При этом, Маргарите всего двадцать лет, ОНА НЕ УВЕРЕНА В СЕБЕ (об этом говорят и ее письма того периода, и заметки Брантома, и отзывы братьев и матери), - и тут один из самых красивых и популярных мужчин двора, записной сердцеед, рисковавший соперничать с сами Анжу за принцессу Конде (!) - обращает на нее внимание и начинает ухаживание по всем правилам куртуазной любви. Тут у кого хочешь голова закружится. *ежели интересно, продолжение следует*
Алея: Инкогнито, ещё!!! Автор по первой ссылке - Светлана Бестужева
Инкогнито: Алея Аааа...Понятно. Востоковед-арабист, при чем заканчивала не истфак, а Институт восточных языков. Франция 16 века не ее специальность:)) Мягко говоря. спасибо за комплимент, продолжу... Ла Моль не то чтобы не был храбрым - он был, скорее, не воинственным человеком, дипломатом и переговорщиком. Умел уладить ссору без потери чувства собственного достоинства. Его даже посылали в Лондон - вести переговоры о предполагаемом браке герцога Алансонского с Елизаветой (кстати, поэтому его не было в Париже в ночь св.Варфоломея). Ла Моль был, кроме того, "иконой стиля", одним из первых модников, так что Анжу и даже сам Карл IX ревновали к его успехам у дам (эпизод с покушением на убийство действительно имел место, и Ла Молю действительно помогли бежать Коконнас и герцогиня Неверская). Он много занимался политикой, и, когда вошел в милость у Франсуа, приобрел на него сильное влияние. Партия "политиков" стремилась к созданию соза между католиками и протестантами, поэтому в заговор стремились вовлечь не только Франсуа с Наваррой, но и Маргариту. После первого неудачного побега, когда Маргарита уговорила мать и брата не наказывать заговорщиков, Ла Моль попал в поле зрения Медичи не только как любовник дочери, ноь и как излишне амбициозный человек, крайне нежелательный в ближнем круге младшего сына. А затем именно она, когда Ла Моль и Коконнас были вторично арестованы, и дело разбиралось в суде Парламента, настояла, чтобы Карл был беспощадным (мольбы Маргариты не помогли делу, равно как и заступничество Алансона - вопреки версии Дюма, он хлопотал до последнего, пытаясь спасти своих приближенных). История с фигуркой, скорее всего, была "подставой" со стороны Екатерины - Козимо Руджиери, сделавший фигурку по просьбе Ла Моля, был человеком королевы-матери, и конечно, сообщил ей о заказе. Ла Моль действительно вел себя очень мужественно, не сделал никаких признаний даже под страшными пытками, и никого не скомпрометировал, а вот Коконнас - увы... Впрочем, зная искусство парижских палачей, можно ли его осуждать? Маргарите оставалось только в бессилии наблюдать за казнью любимого человека, с ней действительно была Анриэтта Невэрская, и впоследствии обе дамы открыто носили траур (что породило новую волну сплетен и слухов). Что касается головы: Маргарита, как верующая католичка, очень переживала, что Ла Моль не будет похоронен по=христиански (тела казненных или сваливали в общую могилу, или сжигали, или тайно продавали для опытов - лишь в редких случаях выдавали родственникам). Головы Ла Моля и Коконнаса были вздеты на позорные столбы на Гревской площади, именно оттуда их и сняли (переговоры с палачом вел Жак д'Орадур, управляющий Маргариты) - получить тело было невозможно, но для христианского погребения достаточно было и головы. После этого головы действительно были набальзамированы, спрятаны в расшитые мешочки - это делалось не ради сентиментальности, а чтобы спрятать и сохранить останки до похорон, ведь на следующий день после казни несчастные женщины действительно были вынуждены пойти на бал. А после него, проехав через весь город до Монмартра ( место, где был обезглавлен святой Дени - покровитель французских королей) - и собственноручно похоронили останки Ла Моля и Коконнаса в часовне Сен-Мартен. Головы были обнаружены через несколько десятков лет при перестройке часовни. *продолжение следует, если еще на надоело*
Signorina: Инкогнито пишет: *продолжение следует, если еще на надоело* конечно-конечно, продолжайте!
ТАЯ: Я в восхищении!! Спасибо Инкогнито пишет: любимый брат уехал в Польшу Это, как я понимаю, про Генриха? А когда же он перестал быть другом Маргариты? Мне казалось, что уже до Польши... Grand Merci!
Алея: Инкогнито, спасибо за рассказ, мы ждём продолжения А вы знаете обо всех историках? Надеюсь, будем иметь честь прочесть вашу работу :)
Инкогнито: Алея спасибо на добром слове. Алея пишет: А вы знаете обо всех историках? Надеюсь, будем иметь честь прочесть вашу работу :) Не обо всех, конечно, но о тех, кто работает по интересующей меня тематике и в ней силен - без сомнения. Плюс преподавателей и авторов книг. Я тоже надеюсь:)) "А теперь по Борщеву", в смысле - про Маргариту и Сен-Люка. Итак, 1574 год... 30 апреля Ла Моль казнен. Как сильно Маргарита переживала его смерть, я писала выше. Месяц спустя страшно умирает брат Карл. Но молодая женщина, подавленная, в глубокой депрессии, не имеет возможности нормально отгоревать и оплакать умерших: начинается свистопляска с престолонаследием и хлопоты, связанные с возвращением Генриха из Польши. По ходу, судьба мужа и Франсуа, содержащихся под домашним арестом, отнюдь не решена. Так что Маргарита еще испытывает и сильный страх. В это время ей совсем не до любви! Встреча с братом порождает в ней огромный взрыв эмоций и воспоминаний о детской привязанности. Об этом свидетельствует даже описание ее физического состояния - "я вздрогнула и застряслась с ног до головы" . Такова сильная психосоматическая реакция на эмоциональную травму. Дальше умирает Мария Клевская, и Маргарита, кроме собственных переживаний и переживаний матери, с которой она все еще тесно связана, попадает еще и в "травматическую воронку" переживаний брата... (но психологические изыскания нужно разворачивать в отдельный тред:))) Вот тогда-то и начинаются ухаживания Сен-Люка: витального, веселого, щеголеватого и добродушного парня, весьма привлекательной наружности. Маргарита все это воспринимает благосклонно, так как Сен-Люк утешает и забавляет ее - и по сути, он один из немногих мужчин, просто решившийся к ней подойти. Ведь за Маргаритой уже тянется шлейф опасной женщины - Гиз из-за нее был в фактической опале, Ла Моль сложил голову на эшафоте, муж тоже был связан с заговором, и король едва-едва это простил... И галантный поклонник с веселым нравом был едва ли не единственным "светлым пятном". Однако Маргарита, тоже наученная горьким опытом, и еще не оправившаяся после казни Ла Моля (прошло меньше полугода, это еще фаза глубокого горя), отнюдь не стремится увенчивать его желания... Зато Сен-Люк поспешил раструбить о своей победе! Это был обычный прием для того времени - рассказать о желаемом обладании как о свершившемя факте, и женщина, которой касался этот слух, из положения мнимой любовницы переходила в любовницы истинные. Так и появилась дворцовая хроника о "романе" Сен-Люка с Маргаритой. Но молодой человек просчитался: незадолго до коронации Маргарита познакомилась с Бюсси, а чуть позднее произошло важнейшее событие, тоже очень сильно повлиявшее и на ее отношения с мужчинами, и на всю последующую жизнь. Здесь вынуждена поставить пока жирную точку:)) (а то я все на форуме расскажу, а вы потом книгу не купите:)))
Nataly: Инкогнито пишет: но психологические изыскания нужно разворачивать в отдельный тред Но Вы же развернете?:)
ТАЯ: Инкогнито пишет: а то я все на форуме расскажу, а вы потом книгу не купите:))) КУПИМ, купим, - куда ж мы денемся? Действительно очень интересны не только исторические факты, но и психологические картины исторических персонажей (и Маргариты, конечно!) в Вашем изложении! Просим, просим...
Iveinn: Но мне непонятно, почему в своих мемуарах Маргарита довольно холодно и вскользь отзывалась о Ла Моле, как о дворянине, выдавшем тайну о предстоящем побеге её мужа и брата. Категорически отрицала связь с Бюсси, хотя и открыто восхищалась им. Крайне неприязненно отзывалась о Гизе. При этом она намекала на интимную связь со своими братьями. Странное впечатление складывается о человеке, который в качестве предисловия к мемуарам клянётся в честности и откровенности. Или это тонкости перевода?
ТАЯ: Iveinn пишет: она намекала на интимную связь со своими братьями. Что-то я этого совершенно не помню
Iveinn: Я, честно признаюсь, тоже этого не нашла, но исследователи говорят, что Маргарита намекала где-то. Вот я и хотела бы узнать,было это в её мемуарах или это всё выдумки историков.
ТАЯ: В Мемуарах Маргариты де Валуа нет, конечно, ничего подобного, наоборот, там она полностью обеляет себя, даже слишком... Это у Ги Бретона, у Андре Кастело встречалось про братьев... Причём у первого - про троих), у второго - только про двоих... Сама Маргарита очень щепетильно относилась к подобным слухам. Мне кажется невозможным то, что она где-то (даже в частной переписке или, допустим, в дневнике) могла на это намекать... Сомнительно!
LS: Iveinn пишет: Странное впечатление складывается о человеке, который в качестве предисловия к мемуарам клянётся в честности и откровенности. А стоит ли всерьез полагаться на заявления об откровенности в устах автора мемуаров? Никто из них никогда не говорил всей правды, имхо. :)
Инкогнито: Iveinn пишет: Но мне непонятно, почему в своих мемуарах Маргарита довольно холодно и вскользь отзывалась о Ла Моле, как о дворянине, выдавшем тайну о предстоящем побеге её мужа и брата. Категорически отрицала связь с Бюсси, хотя и открыто восхищалась им. Крайне неприязненно отзывалась о Гизе. При этом она намекала на интимную связь со своими братьями. Давайте не будем забывать об историческом контексте. Во-первых, само написание мемуаров было для Маргариты отчаянной попыткой самолечения - после событий конца 90-х годов, предшествовавших ее разводу. "Послеобеденнлое творчество", как она сама их называла - чтобы не сойти с ума... Она вспоминала о событиях 20-30 летний давности, и за это время у нее в значительной степени произошла переоценка ценностей, она многие события своего прошлого оценивала уже иначе чем в молодости. Во-вторых, она писала не только для себя, но и для Брантома, давая разъяснения и дополнения к его книге, и естественно, стиль и соедержание книги, предназначенной для публичного прочтения, сильно отличался от личного дневника. Маргарита НИКОГДА в открытую не обсуждала свою личную жизнь (слухов и так хватало), тем более, что люди из ее близкого круга и так были "в теме" и знали, о чем она умалчивает и почему. Ну а чужим это и вовсе было ни к чему. Это не 21 век, когда народ открыто обсуждает свою сексуальную жизнь в телеэфире. Маргарита стремилась оберегать свою репутацию, насколько это возможно, плюс, она избегала писать то, что могло не понравиться Генриху IV (обстоятельства этого не позволяли). Что касается отрицания связи с Бюсси, этому есть объяснение. Их реальные отношения действительно очень мало напоминали пикантные пересказы. Но описывать подробности и причины Маргарита не могла и не хотела. То же самое и с Гизом. "Холодность" при упоминание Ла Моля - естественная психическая защита от травматического опыта прошлого, называется этот эффект "вытеснение". Про интимную связь с братьями она ничего не говорила и не намекала. Только однажды в сердцах обвинила брата Генриха в домогательствах - "Он что, забыл, что первым задрал мне юбку?" - но это было связано с сильной обидой. В действительности имел место "детский роман", когда влюбленность 14-летней Маргариты в брата проявлялась безмерным восхищением и преклонением (опять-таки присоединение к чувствам матери), а Генрих был в том замечательном юношеском возрасте, когда, пардон за натурализм, встает на все, что движется... Его ухаживание за сестрой имело место, но никакого инцеста не случилось. Не говоря уж о том, что принц, несмотря на свой юный возраст, прекрасно понимал, что первая дева Франции должна оставаться девой... Именно поэтому был такой скандал, когда начался роман Маргариты с Гизом - беспрецедентная ситуация, рушившая все брачные планы семьи.
Iveinn: Инкогнито Ваши рассуждения кажутся мне вполне логичными, спасибо!
Жан : ТАЯ пишет: В Мемуарах Маргариты де Валуа нет, конечно, ничего подобного, наоборот, там она полностью обеляет себя, даже слишком... А это кстати тоже не говорит об уме.
Инкогнито: Жан пишет: А это кстати тоже не говорит об уме. Что ж Вам так не дает покоя ее ум, дорогой товарищ?
Жан : Инкогнито пишет: Что ж Вам так не дает покоя ее ум, дорогой товарищ? Да просто отмечаю. Нет, я понимаю, что вы ей восторгаетесь, но ведь не все же с вами согласны.
ТАЯ: Ваша аргументация хромает слегка... А также ссылки на исторические источники... Вот собственно и всё...
Луиза Водемон: Жан пишет: Нет, я понимаю, что вы ей восторгаетесь, но ведь не все же с вами согласны. ППКС))
Инкогнито: Жан пишет: Нет, я понимаю, что вы ей восторгаетесь Я не восторгаюсь - я ее люблю. Как близкого человека, которого знаешь, как облупленного, и несмотря ни на что, принимаешь полностью - "со всеми недостатками, изъянами, припадками." Маргарита для меня не глянцевая картинка, но и не карикатура сумасшедшей нимфоманки. Она ЖИВАЯ. Жан пишет: но ведь не все же с вами согласны. Но и с Вами согласны не все. Так что, "один любит арбуз, а другой - свиной хрящик..." (с) А вообще, спасибо Вам: Вы мне так повышаете мотивацию работы над книгой... Почти как Агриппа д'Обинье, не к ночи будь помянут:)))
ТАЯ: Инкогнито пишет: Маргарита для меня не глянцевая картинка, но и не карикатура сумасшедшей нимфоманки. Она ЖИВАЯ. Да, для меня тоже. Вообще так здорово иметь живое восприятие исторических личностей и исторических событий! А в репликах Вашего оппонента я, например, не вижу серьёзных аргументов.
Инкогнито: ТАЯ пишет: в репликах Вашего оппонента я, например, не вижу серьёзных аргументов. *оглядываясь* скажу Вам по секрету: я тоже... Зато вижу предвзятость и предубеждение...
Констанция Бонасье: И к тому и к другому.
Жан : Алея пишет: Увы! Король Наваррский был слишком откровенен со своей любовницей. Мадам де Сов донесла королеве-матери, которая, в свою очередь, предупредила Карла Девятого, и тот впал в ярость. Заговорщиков схватили, и, разумеется, дороже всех заплатили те, кто не носил фамилии Валуа или Бурбон. Если верить мемуарам Марго, то Ла Моль сам сообщил королеве о заговоре. Полагаю, это значит, что он проболтался Марго и уже она его заложила матери, а та обманула и на этот раз не помиловала виновника. Когда перед этим Марго заложила мужа, то Екатерина обещала его не наказывать. Но Ла Моль то королем не был.
Констанция Бонасье: Все дело в очарованьи
Chicot: Жан пишет: Полагаю, это значит, что он проболтался Марго и уже она его заложила матери, а та обманула и на этот раз не помиловала виновника. Когда перед этим Марго заложила мужа, то Екатерина обещала его не наказывать. Но Ла Моль то королем не был. Откуда "дровишки", сударь? Если это только ваше предположение, то в приличном обществе вас бы на дуэль вызвали. За распускание лживых сплетен, оскорбление чести дамы и ее королевского достоинства.
Инкогнито: Жан месье де Брос, Вы столь однообразны в своих нападках на мадам Маргариту, что даже в очередной спор вступать не хочется. Но признайтесь, сударь: у Вас к мадам Маргарите какие-то "личные счеты" ? Она Вас обидела?
Жан : Chicot пишет: Если это только ваше предположение, то в приличном обществе вас бы на дуэль вызвали. О! Это хорошо, хоть какое-то развлечение :) Chicot пишет: Откуда "дровишки", сударь? Из мемуаров. Сначала Маргарита пишет, что Ла Моль все рассказал Екатерине. При этом его казнили. Зачем? Казнить доносчика глупо, а Екатерина не была глупой. При этом из истории известно, что Ла Моль на допросах ничего не признал, а ведь его и правда пытали. Следовательно, слова Маргариты в мемуарах противоречат известным нам фактам. Почему? Ведь она его действительно любила, зачем было клеветать? С другой стороны в тех же мемуарах она пишет, как выдала своего мужа. Не была ли ситуация сходной и не наговаривала ли Маргарита на Ла Моля из угрызений совести? Инкогнито пишет: Но признайтесь, сударь: у Вас к мадам Маргарите какие-то "личные счеты" ? Она Вас обидела? Ну как она могла меня обидеть? Но лет в 17 она меня сильно разочаровала. Представьте себе прекрасный образ созданный Дюма, а потом реальную историю. Бррр! Если бы не Дюма, я бы даже глазом не моргнул, ну все они в 16 веке были с завихрениями, это нормально. Но после Дюма это очень неаппетитно и совершенно не вдохновляет.
Инкогнито: Жан пишет: При этом его казнили. Зачем? Казнить доносчика глупо, а Екатерина не была глупой. Казнили его не только за участие в первом заговоре, но и за "рецидив" (читайте другие источники, не только "Мемуары". В "Мемуарах" Маргарита о многом умалчивала и перевирала - совершенно сознательно). А также за колдовство (это действительно было, и отнюдь не в связи с любовной магией). Жан пишет: При этом из истории известно, что Ла Моль на допросах ничего не признал, а ведь его и правда пытали. Ла Моль не признал, зато Коконнас все-все рассказал. Этого хватило. Плюс, были прямые улики (показания свидетелей, восковая фигурка, показания Наварры и пр.). Если нет времени или возможности познакомиться с французскими источниками по теме, загляните в книгу Леони Фрида о Екатерине Медичи.Там достаточно подробно, хотя и многое переврано, в том числе по хронологии. Жан пишет: С другой стороны в тех же мемуарах она пишет, как выдала своего мужа. Мы читали разные "Мемуары"?:))) Жан пишет: Не была ли ситуация сходной и не наговаривала ли Маргарита на Ла Моля из угрызений совести? Нет. Она не только не наговаривала, но пыталась его всячески оправдать, помогала Франсуа в его хлопотах. И очень сильно переживала его смерть, до глубочайшей депрессии. Жан пишет: Представьте себе прекрасный образ созданный Дюма, а потом реальную историю. Понятно, идеальный образ Прекрасной Дамы не выдержал испытания реальностью. Да, это бывает. Жаль, что Вы не смогли любить Маргариту со всеми ее недостатками. Месье де Брос, разрешите поинтересоваться - а сколько Вам лет? Можно в личку. Если это секрет - я никому не скажу, честно-честно. Даже мадам Екатерине.
Жан : Инкогнито пишет: Казнили его не только за участие в первом заговоре, но и за "рецидив" (читайте другие источники, не только "Мемуары". В "Мемуарах" Маргарита о многом умалчивала и перевирала - совершенно сознательно). А также за колдовство (это действительно было, и отнюдь не в связи с любовной магией). Я знаю, в чем была причина казни и читал не только Мемуары Марго. :) Но Мемуары Маргариты очень интересны своим умолчанием и ложью. Эти вещи иногда дают больше, чем точный отчет о событиях. Ложь и умолчание очень многое говорят о человеке, который к ним прибегает, поэтому я и ценю этот источник. Марго очень интересно лгала. Инкогнито пишет: Мы читали разные "Мемуары"?:))) Одни и те же. Просто вы любите королеву и читаете пристрастно, а моя влюбленность прошла давно и я смотрю на Маргариту спокойно и холодно. Инкогнито пишет: Нет. Она не только не наговаривала, но пыталась его всячески оправдать, помогала Франсуа в его хлопотах. И очень сильно переживала его смерть, до глубочайшей депрессии. Я не про ее действия после ареста Ла Моля и вскоре после казни (тут достаточно вспомнить ее демонстрацию с трауром), а про описание ситуации по прошествии многих лет. Сделано это было несколько странно и объяснить эти странности незажившей раной вряд ли возможно. Рана была не единственной, конец некоторых любовников был много хуже, но такой реакции не было. Инкогнито пишет: Понятно, идеальный образ Прекрасной Дамы не выдержал испытания реальностью. Да, это бывает. Жаль, что Вы не смогли любить Маргариту со всеми ее недостатками. Сами подумайте, а зачем мне это? Я понимаю любовь к тем, кто рядом, но любить давно умершего человека для меня еще нелепее, чем любить выдуманного персонажа, хотя на это я все же способен. К тому же есть еще один момент, который девушки, женщины забывают. Любовь к женщине бывает разной. Надеюсь, я никого не шокирую, но существует и всегда существовало достаточно потребительское отношение к женщине, поэтому мы весело проводим время с одними, а женимся на других. Инкогнито пишет: Месье де Брос, разрешите поинтересоваться - а сколько Вам лет? Можно в личку. Если это секрет - я никому не скажу, честно-честно. Тоже мне - секрет! :) Я родился в 70-м, но в конце года, вот и считайте. Но все же вернемся к Ла Молю. Когда я говорил, что Маргарита дает чуть ли не подряд 2 взаимоисключающих утверждения о действиях Ла Моля, можно конечно признать, что между ними она пропустила изрядный кусок времени, а если все же нет? Картина тогда получается очень странной. И потом меня все же смущает устроенная ей демонстрация с трауром. Пусть тогда эпоха была такая, когда чувства выставлялись напоказ, но все же что-то здесь не так.
Инкогнито: Жан пишет: Ложь и умолчание очень многое говорят о человеке, который к ним прибегает, поэтому я и ценю этот источник. Марго очень интересно лгала. Да, но совсем по другой причине, которая не имела прямого отношения к Ла Молю. По собственному опыту - ложь и умолчание действительно много говорят о человеке, но разным людям они говорят разное. Все зависит от знания контекста определенной ситуации, а оно далеко неодинаково у всех. Жан пишет: Просто вы любите королеву и читаете пристрастно Не совсем так. Мое отношение к Маргарите очень личностное, это верно, и будучи сама женщиной, я очень хорошо ее понимаю - как в хорошем, так и в дурном. Но это не мешает мне удерживать позицию нейтрального наблюдателя, когда я работаю с источниками. Просто, чтобы составить целостную картину, нужно собрать очень много кусочков. Самое трудное, но и самое интересное - выявлять скрытые мотивы. Жан пишет: Сделано это было несколько странно и объяснить эти странности незажившей раной вряд ли возможно. Они и имеют совершенно другое объяснение, тут Вы полностью правы. Не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что само написание "Мемуаров" было для Маргариты ни чем иным, как стихийной психотерапией, отчаянной попыткой самолечения. Жан пишет: Я понимаю любовь к тем, кто рядом, но любить давно умершего человека для меня еще нелепее, чем любить выдуманного персонажа, хотя на это я все же способен. А Вы никогда не думали, что давно умершие связаны с нами, живущими, гораздо сильнее и теснее, чем принято полагать? Чтобы не быть голословной, сошлюсь, например, на Карла Густава Юнга: он очень интересно пишет об архетипическом пространстве мертвых. С тех пор, как я начала всерьез заниматься 16 веком и жизнью Маргариты, я на многие вещи смотрю иначе, чем прежде. Жан пишет: Надеюсь, я никого не шокирую, но существует и всегда существовало достаточно потребительское отношение к женщине, поэтому мы весело проводим время с одними, а женимся на других. Да-да, я помню, что на Маргарите Вы бы не женились:)) надеюсь, не огорчу Вас замечанием, что и многие женщины ведут себя в той же логике: развлекаются с одними, а замуж выходят за других Жан пишет: И потом меня все же смущает устроенная ей демонстрация с трауром. Пусть тогда эпоха была такая, когда чувства выставлялись напоказ, но все же что-то здесь не так. Увы, большинство исследователей (мужчин) неверно представляют себе характер и темперамент Маргариты, судят в основном по "парадному портрету" и...скажем так, "таблоидам" и "блогам" того времени. В своей книге я как раз подробно анализирую, почему Маргарита вела себя по отношеию к Ла Молю подобным образом, и почему так переживала его смерть: вкратце, там все дело в фигуре реального отца и "присоединению" к фигурам сразу двух женщин - матери и Дианы Пуатье.
ТАЯ: Жан пишет: Надеюсь, я никого не шокирую, но существует и всегда существовало достаточно потребительское отношение к женщине, поэтому мы весело проводим время с одними, а женимся на других. Я шокирована, однако... Это не правило сейчас, кстати...
Инкогнито: ТАЯ пишет: Это не правило сейчас, кстати... Увы, сударыня, к большому-большому сожалению - все еще правило. Для очень многих мужчин. Но не для всех, что не может не радовать!
ТАЯ: Инкогнито пишет: к большому-большому сожалению - все еще правило. Для очень многих мужчин. А я-то думала, что мужчины уже в большинстве своем отошли от средневековых представлений о женщине.... Как вообще можно так не ценить человеческую личность (в данном случае женщину, с которой такой мужчина проводит время)?! Не понимаю! Если это - твой человек, то как можно его препарировать вот так? Ну и потом женится такой мужик на приличной (в его понимании только, понятно!) женщине, исключительно потому, что она (по его мнению правильная такая!), а дальше-то что? Кошмар какой-то!!
Жан : ТАЯ пишет: А я-то думала, что мужчины уже в большинстве своем отошли от средневековых представлений о женщине.... Не особенно)))) ТАЯ пишет: Ну и потом женится такой мужик на приличной (в его понимании только, понятно!) женщине, исключительно потому, что она (по его мнению правильная такая!), а дальше-то что? А дальше нормально и полная уверенность, что твои дети действительно твои
ТАЯ: Странно, а как же любовь???
Chicot: ТАЯ пишет: Странно, а как же любовь??? А зачем, по-вашему, появляется это чувство?
ТАЯ: Chicot пишет: А зачем, по-вашему, появляется это чувство? Я просто пыталась понять мужскую логику. Не получается что-то. Если женщина любимая, то почему её надо подозревать в чем-то нехорошем, как месье Жан, который, как я понимаю, разделяет точку зрения: "не любимая, зато верная". Жан пишет: полная уверенность, что твои дети действительно твои Современные мужчины не особенно отошли от средневековых понятий о женщине, но при этом очень по-современному не любят "засидевшихся" девиц (после 25, например). Говорят, например, что у них опыта нет(!) - в отрицательном смысле... Где же тут выход, дорогие мужчины? О любви я промолчу, потому что как я понимаю у мужчин по этому вопросу прогматический подход... P.S. Дорогой месье де Шико, очень интересно Ваше мнение по поводу этого пародокса
Луиза Водемон: ТАЯ пишет: при этом очень по-современному не любят "засидевшихся" девиц (после 25, например). Говорят, например, что у них опыта нет(!) - в отрицательном смысле... Первый раз сталкиваюсь с подобным утверждением... Есть те, которые предпочитают девушек от 18-20, потому что, тех , кто старше трудно переделать под себя, в отличии от малолеток, есть те, кто наоборот предпочитают женщин чуть старше, именно из-за наличия опыта:) Ну и есть нормальные, которые, в принципе, ориентируются на любовь, а не на возраст:)) По крайней мере, мне встречались такие, а вот про нелюбовь к девушкам старше 25 , я лично впервые слышу)
ТАЯ: Луиза Водемон пишет: про нелюбовь к девушкам старше 25 , я лично впервые слышу Луиза, тогда уточню: имела в виду девушек-девственниц после 25 (у меня есть такие знакомые, как это ни странно в наше время).
Луиза Водемон: ТАЯ , тогда понятно:) Думаю, это не нелюбовь, а просто то, что мужчины воспринимают это, как нечто странное и непонятное(т.к., в принципе, такое явление не назовешь сейчас самым обычным) И из-за этого страх , типа как с такими общаться и обращаться..
ТАЯ: Луиза Вот я и пытаюсь понять: что для них лучше (для современных мужчин): не девственница с опытом, или второе...
Жан : ТАЯ пишет: Если женщина любимая, то почему её надо подозревать в чем-то нехорошем, как месье Жан, который, как я понимаю, разделяет точку зрения: "не любимая, зато верная". Во-первых, далеко не всех любимых подозревают, это зависит от поведения женщины. А во-вторых, почему если "верная", так сразу "нелюбимая"? Любовь ведь она разная бывает.
ТАЯ: Жан пишет: Любовь ведь она разная бывает. Это точно! И главное - кто и что в это понятие вкладывает. Хорошо, когда совпадает! А если нет - то дело "труба"
Анна де Ла Фер: ТАЯ пишет: А если нет - то дело "труба" Это точно... Хорошо сказано...=-(((
david: Для поклонников Ла Моля может оказаться небезынтересным собственноручное письмо Жозефа Бонифация Ла Моля (29 ноября 1572, Марсель).
Анна де Ла Фер: david Спасибо!!!
Atos: david, действительно очень интересно, спасибо.
david: К уже сказанному в теме можно было бы добавить, что Джозеф Бонифас де Ла Моль (c. 1526 - 30 апреля 1574), французский дворянин. Он был сыном Жака Бонифаса, господина де ла Моля и де Колобриэра, Марсель. Дюма превратил его в Гиацинта, графа и Лерака. По поводу письма (мой пост 897). В очень общих чертах: Ла Моль обращается к королю с просьбой прислать человека для помощи. Можно сделать вывод (добавление французских архивистов), что Ла Моль был послан в долину Роны для организации массовых убийств протестантов (!). Историки! Что об этом говорит наука?
Жан : david пишет: Историки! Что об этом говорит наука? А наука говорит, что Ла Моль был очень пылким католиком.
Консуэла: Похоже,это предок Лерака де Ла Моль, нашла в исторической литературе"1. Франсуа Манн (Manne Francois, abbe de Manne de Bouliers) — аббат, протонотарий при папской курии. 2. Полей де ля Гард (?-1574) (Polin de La Garde (Antoine Poljn Escalin des Aymars, baron de La Garde)) — наместник в Пьемонте, командующий флотом и галерами в Средиземном море, принимал участие в походе на Корсику вместе с Драгу. 3. Виллер-Коттре (Villiers-Costeretz)- город в Пикардии (Франция). 4. Поль де Терм (1482-1562) (Paule de: Termes (Paule de La Barthe, seigneur de Termes)) — принимал участие в у различных военных действиях на стороне Франции, один из организаторов похода на Корсику, губернатор острова (1553 — 1555). 5. Сен-Кантен (Cent-Quentin)-город на севере Франции. 6. Джордано Орсини (Урсен) (ок. 1525-1564) (Jourdain Orsini (Ursin)) — губернатор острова Корсика (1555-1559). 7. Бомон Антуан де (Beaumont Antoine de, capitaine Barbesiers) — капитан Барбезье (нач. XVI-1573). 8. Ля Моль (La Molle) — комендант г. Бонифачо на острове Корсика. 9. Бастия (Bastie (Bastide, Bastia)) — город на острове Корсика, основан генуэзцами в 1313 году. 10. Буше Этьен (?-1571) (Bouchet Etienne) — секретарь французского посольства в Риме, он же abbe St.Ferme, священник из Куампе. 11. Лион (Lyon) — главный город области Лионнэ во Франции. 12. Франсуа де Гиз (1534-1564) (Lorraine Francois de (Guise Francois de)) — великий приор Мальтийского ордена, магистр на Мальте. 13. Виллефранш (Villefranche) — город во Франции. http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/France/XVI/1540-1560/GenrihII/primtext.ht 14. Тионвиль (Thionville) — город области Лотарингия во Франции."
Инна: Из книги Francis de Crue "Le parti des politiques" http://www.archive.org/stream/lepartidespoliti00decruoft#page/n5/mode/2up Заранее приношу извинения за качество перевода - учу французский недавно, - но надеюсь смысл сохранить удалось. (стр. 92) В середине 16-го века в Провансе жил сеньор, имевший связи с наиболее знатными родами государства, Жак де Бонифас, сеньор де Ла Моль. У него было два сына: Антуан - старший и Жозеф – младший. Братья получили боевое крещенье в Италии под руководством герцога де Гиза. Старший даже отличился, наряду с Монлюком, при обороне Монтальчино, во время похода принца лотарингского в Неаполь. Жозеф, Ла Моль-младший начинал вместе со своим братом. Во время религиозных войн он был трижды ранен на королевской военной службе. Жозеф родился в Арле около 1530 года, был представлен ко Двору графом де Тенде, губернатором провинции. Cперва поступив на службу к Генриху Анжуйскому, он вскоре настроил его против себя. Во время болезни Франсуа Алансонского в Блуа Жозеф за ним ухаживал, и герцог отставил его при себе в качестве камергера (gentilhomme de la Chambre). Ла Моль не фигурирует среди участников событий Дня Св. Варфоломея. Он был отправлен в Прованс с приказом об истреблении гугенотов. Губернатор Тенде отказался подчиняться, потому что согласно первой королевской депеше ответственность за свершившееся преступление была возложена на герцога де Гиза. Несмотря на данное поручение Ла Моль примкнул к Политикам, потому что во всем поддерживал своего господина. После Монморанси он ездил в Лондон отвозить письма герцога Алансонского королеве Елизавете. Он очаровал эту королеву, чем вызвал ревность Лестора. После Варфоломеевской ночи Ла Моль продолжал в Париже тайные матримональные переговоры с Валсингамом. Красивый поверенный брата стал фаворитом сестры. Она назвала своего возлюбленного неотразимого Жозефа «Гиацинтом». Л’Этуаль говорит, что Ла Моля называют «Бахвалом (le baladin de la Cour) Двора, сильно любимым дамами и герцогом, своим покровителем, и, напротив, ненавидимым королем за некоторые свои особенности, более касающиеся любви, чем войны; ибо этот дворянин является более служителем Венеры, нежели Марса, к тому же очень суеверным: он не удовлетворяется одной мессой в день, а посещает три-четыре, а иногда даже пять или шесть, даже во время военных действий. Он говорил, что если пропустит один день, уверен, что будет проклят. Остальную часть дня и ночь чаще всего он проводит в любви, будучи убежден, что благоговейно прослушанная месса искупает все грехи. Хорошо осведомленный покойный король часто говорил, что если кто-то хочет вести учет похождениям Ла Моля, надо сосчитать его мессы». Стр. 120 Декабрь 1573 года – отъезд Генриха Анжуйского в Польшу. Ла Моля, бывшего доверенным лицом герцога Алансонского, придворные не любили сильнее, чем кого-либо иного из свиты Месье. Причиной этой ненависти был его успех у дам, больше приводивший в ярость других любовников своих возлюбленных, чем их мужей. Побуждаемый одновременно желанием наказать безнравственность и жестокостью Карл IX неоднократно пытался избавить cвой двор от этого «мастера позора». При осаде Ла Рошели дважды был отдан приказ Ла Моля задушить. Карл IX не препятствовал осуществлению этого замысла. Как-то вечером в Лувре вместе с герцогом де Гизом и несколькими дворянами, вооруженными веревками, он его поджидал, держа в руке подсвечник, в переходе, ведущем из комнат мадам де Невер в покои герцога Алансонского. Ла Моль спасся, так как вместо того чтобы проследовать к своему покровителю, он спустился к своей возлюбленной. Во время путешествия в Бламон он c грехом пополам ускользнул от ревности короля Польского; он понял, что буря разразится на обратном пути. На него собирались охотиться, но он уцелел. Ему была предназначена более страшная участь.
Инна: В середине декабря 1573 года, после отъезда Генриха Анжуйского в Польшу, на обратном пути в Париж Генрих Наваррский и герцог Алансонский готовили побег. Людовик Нассау обещал им помощь в виде 4 000 всадников и 6 000 пехотинцев. Данное событие должно было произойти в лесу между городами Суассон и Компьен. Однако заговор был раскрыт: дворянин-католик короля Наваррского, а, возможно, что и Ла Моль, бывший любовником Маргариты, рассказал ей о нем, а она, в свою очередь, призналась матери. Екатерина Медичи приняла меры по удержанию сына и зятя при себе. Принцы отложили свои проекты объединения с Нассау и информировали об этом Ла Ну. Отъезд Польского короля не оправдал надежды Политиков. Карл IX стремился скорее вернуться с севера в Сен-Жермен, так как надеялся, что будучи в центре королевства ему будет легче установить в нем мир. Целью политиков в это время становится совмещение во времени бегства принцев с выступлением графа Нассау на севере и восстанием в Пуатье и Лангедоке. В начале 1574 года молодые Торе, Тюренн, Меру обсуждали с Месье возможность покинуть двор. Маршал Монморанси был против этой идеи. Он пытается убедить Франсуа в неразумности этого действия, предлагая вместо этого поговорить с королем о его делах. На этом этапе Ла Моль придерживался точки зрения маршала. Противостояние появилось позднее. Благодаря ходатайству Монморанси король назначил Месье главой Совета, хранителем печати, генералиссимусом, однако, должность генерал-лейтенанта королевства он не получил. Намечающаяся женитьба на Елизавете приближала его к английскому трону, а война с Испанией в Нидерландах – к возможности стать правителем этой страны. Однако, удовлетворение амбиций наполовину не устраивало ни Франсуа, ни его окружение. Месье, глухой к уговорам Монморанси, был неспособен освободиться от интриг своего окружения, противостоять амбициям Ла Моля, Торе и Тюренна. Обиженный тем, что его не сделали генерал-лейтенантом Франции и недостаточностью апанажа Франсуа Алансонский согласился возглавить армию, созданную из французских и немецких солдат, умеренных католиков и протестантов Лангедока, Дофине, Гиени. Стр. 147 К началу марту 1574 года все было подготовлено к побегу герцога Алансонского, короля Наваррского и принца Конде из Сен-Жермена. Офицер Генриха Наваррского Шомон-Китри должен был сопроводить принцев в Мант. План провалился из-за поспешности Китри… Герцог Алансонсий с легкостью дал себя убедить Ла Молю, что дело провальное, еще есть время на то, чтобы спасти свою голову, самому все раскрыв королеве-матери. Ла Моль рассказал, что речь идет только о попытке побега, без связи с общим восстанием в королевстве. Катерина потребовала в комнату короля герцога Алансонского. Она его допросила, как она это умеет делать, изматывая, чудесно разыгрывая комедию, льстя, используя хитрость, запугивая его… Вынужденный признать, что он рассчитывал отступить в протестантское владение Седан, он заявил, что это совершается для того, чтобы направиться во Фландрию, на помощь Нассау, согласно соглашению, представленному в Бламоне самой королевой-матерью. Cо стороны юного принца объяснение было достаточно искусным. Катерина, казалось, достигла цели, но она хотела напугать сына в надежде, что он откажется от дальнейших попыток побега. Она ему напомнила о том, что для того, чтобы наказать аналогичный проступок, король Испании не погнушался убийством своего сына. Этому примеру могут последовать и во Франции. При этих словах Франсуа, заливаясь слезами и обхватив голову руками, бросился на колени перед королем, присутствующем при разговоре. Карл IX больной и уставший от этих утомительных сцен проявил милосердие и простил. В начале марта Карл IX обосновался в Венсеннском лесу, служившем одновременно собственной королевской резиденцией и, с его грозным донжоном, королевской тюрьмой. Некоторые были сильно обеспокоены этим обстоятельством. Утверждали, что король, узнав о секретной переписке Палатина и Нассау со своим братом Алансоном, вознамерился взять под охрану его и короля Наваррского. Официально был выявлен проект бегства принцев в Седан, чтобы встать во главе протестантских войск и создать союз с Англией и домом Нассау. Секретной целью являлось: смена правительства, отстранение от управления Лотарингцев, канцлера Бирага и, может быть, королевы-матери. До того говорили, что шла речь о смерти короля: это предположение абсолютно клеветническое. Правильнее было бы подозревать заговорщиков в стремлении провозгласить герцога Алансонского наследником короны в обход герцога Анжуйского.
Инна: Стр. 160 Cреди Политиков различают умеренных, таких как герцог Монморанси, который надеялся на легальное разрешение противоречий в королевстве, и авантюристов, таких как Торе, которые искали союза с гугенотами и иноземцами для того, чтобы бороться с иностранцами, стоящими у власти во Франции. Юные авантюристы не выказывали большого мастерства в своих действиях. Провал мероприятия в Сен-Жермене их не смутил, они верили в возможность повтора во время пребывания королевской семьи в Венсеннском лесу. Они разрабатывали план в течение марта месяца и первой недели апреля. ...Тюренн в это время был в отъезде. Торе после неудачи в Сен-Жермене покинул Двор. Если бы он был арестован, не сносить ему головы. Действительным руководителем этого второго заговора стал Ла Моль, тот самый, который разоблачил предыдущий. Стр 163. По какой причине этот персонаж, галантный и суеверный, cамостоятельно возобновил проект, срыву которого он способствовал? Он не был ни умным, ни храбрым, но чрезмерная амбициозность могла заставить его действовать. Он понимал, что ему необходим помощник, более сильный, храбрец, который бы его поддерживал. Таким напарником был выбран пьемонтец Аннибал де Кокона. Аннибал, граф де Коконато, называемый по-французски Кокона родился в 1534 году. Будучи наемником, как многие итальянцы, Аннибал, начал служить Испании. Он сражался против турок в Лос-Жельве в армии герцога де Медина, затем попал во Францию. К началу 1570-х он был капитаном итальянских пехотинцев на службе короля. Настоящий солдат-наемник, он не верил ни в Бога, ни в дьявола, чем сильно отличался от Ла Моля. Cильный и жестокий, он в то же время знал, как обращаться с дамами, и пользовался большим успехом у герцогини Неверской и маршальши Рец. В день Святого Варфоломея он приложил руку к убийству Колиньи и выделялся своей свирепостью. Карл IX говорил о нем: «Кокона – человек стойкий и храбрый, но негодяй, видимо, один из наибольших мерзавцев, которые, я уверен, существуют в моем королевстве». Сначала он симпатизировал Генриху Анжуйскому и стал капитаном его охраны. Когда тот был избран королем Польши, Кокона его сопровождал до земель Курфюрста Пфальцского, присутствовал на встречах французского принца с немцами и в Бламоне, и в Гейдельберге. Он также продолжал работать на испанцев – своих старых господ. Эти последние собирались использовать связи Кокона во Франции, и извлечь пользу из его присутствия в Бламоне, где он был связан с графом Людовиком Нассау. Через некоторое время после дня Святого Варфоломея Кокона начинает информировать испанское посольство о том, что происходит в королевском окружении. Он не забывает про речи герцогов Анжуйского и Гиза, не всегда лестные для Католического короля. После встречи в Бламоне Кокона адресовал послу письмо на итальянском. Оно было датировано 17 декабря 1573 года, Суассон и содержало упоминание «сеньора Геркулеса». Автор письма просит сеньора Геркулеса, чтобы для него сохранили двух лошадей, так как граф Людовик, поддерживаемый французской Короной, собирается вступить в войну против Испанского короля и начать операцию в одном из городов Фландрии. Это письмо было способом предупредить Испанию о результатах встречи в Бламоне. Имя Геркулес с тех пор стало употребляться для обозначения в их шпионских взаимоотношениях графа Коконато. В землях Пфальцграфа (le Palatinat) Кокона покинул короля Польского для того, чтобы вернуться во Францию. Встает вопрос, как он уже перед отъездом своего господина оказался при дворе герцога Алансонского. Мадам де Невер и Мадам Рец удерживали его в стране. Ко времени Сен-Жерменского заговора его друг Ла Моль представил графа Кокона герцогу Алансонскому. Кокона сомневался, стоит ли ему поступать на несколько компрометирующую его службу к Франсуа Алансонскому. Ла Моль ему расхваливал перспективы принца в будущем. Он посвятил его в интриги. Кокона не принимал участия в событиях, происходивших в Сен-Жермене, но 28 февраля - в тот вечер, когда король покинул замок, - он был посвящен в тайну. После переезда Двора он обитал в Париже у Ла Моля, в конце моста Святого Михаила, где часто встречался с герцогом. Продолжение следует.
Инна: 28 февраля Франсуа Алансонский и Ла Моль собрались у Жака де Ла Нокля, так называемого Ла Нокля-младшего – младшего брата Месье Бовуара Ла Нокля, известного гугенотского капитана и дипломата. Без чести, без веры, он готов был принимать участие в любых интригах и любых проделках. Будучи в сущности слепым инструментом, он был достойным соратником бахвала (baladin) Ла Моля и свирепого Кокона. Его особняк стал штаб-квартирой заговорщиков. Предприимчивые Торе и Тюренн должны были появиться позднее, остальные четверо участников заговора: Ла Моль, Кокона, Грандшамп и Ла Нокль – все четверо настоящие искатели приключений. Туртей, Грандри, Сен-Мартин, посвященные в заговор позже, являлись никем иным, как статистами. Существовало некоторое количество гонцов, посылаемых к руководителям, которые считались наиболее надежными… В это предприятие не смогли втянуть ни епископа де Манда, канцлера Алансона, ни герцога Монморанси, который что-то знал, но осуждал эти козни. Однако, чтобы привлечь к себе сторонников двое из четверых зачинщиков - Ла Нокль и Грандшамп - осмелились обещать поддержку маршала. Совещания у Ла Нокля продолжались в течение всего марта месяца и к началу апреля был разработан план действий. Месье должен был бежать в компании с королем Наваррским, Тюренном, Ла Ноклем, Кокона, де Рьоле, своим камердинером, а также Грандшампом и Ла Молем. День побега был сначала назначен на вторник 6 апреля, затем перенесен на субботу. Было условлено что под предлогом «навестить одну придворную даму» герцог Алансонский накануне вечером отправится в Париж к Ла Молю. Он собирался использовать для этой цели карету жены маршала де Рец. Его будут сопровождать всадники, находившиеся подле Венсеннского леса, не считая тех, кто ждал его в Париже. Предполагалось покинуть город ночью и во время пути останавливаться в домах, принадлежащих надежным людям, таким как де Ла Вернье или принц Конде. В Вилле-Котре к последнему присоединится Торе и его свита. Эмисар герцога Бульонского проведет маленький отряд знакомой ему дорогой в Седан. Такова точная цель мероприятия. Укрывшись за стенами Седана, Месье почувствует себя хозяином положения. Англия, Германия и Нидерланды протянут ему руку помощи. Можно рассчитывать на графа Людовика Нассау и его армию, может быть и на графа Карла Манфельда, сына старика-губернатора Люксембурга. Из Седана можно беспрепятственно попасть в Англию или, следуя желанию Луи де Нассау, начать войну с испанцами во Фландрии. До сих пор заговорщики не совершали преступления против Его Величества, и их замысел даже поcлужил бы им оправданием перед королевой-матерью. Предположения послов и свидетельства шпионов, нанятых королевой-матерью, следует отбросить как неправдоподобные. Если им верить, речь шла о том, чтобы убить Карла IX, Катерину, Гиза, Бирага, устроить резню католиков и поджечь Париж. Месье просто хотел бежать в Седан с королем Наваррским, чтобы взяться за оружие против Двора. Под руководством Ла Нокля и Ла Моля проект оформляется окончательно в первых числах апреля. Собираются деньги, оружие и лошади. Во вторник 6 апреля у Ла Нокля произошло последнее совещание. Месье председательствовал на ней. Кроме принца и Ла Нокля, присутствовали: месье де Ла Моль, Кокона, Грандшамп, Тюренн, Монтегю, Люйне, Шатободо и эмисар герцога Бульонского. Было решено, что вечером в пятницу 9 апреля Месье поедет в Париж под указанным ранее предлогом и ранним утром он скроется со своими сторонниками в направлении Седана.
Инна: Заговорщики не сомневались, что королева-мать была осведомлена об их решениях. Катерина располагала значительным числом шпионов. Она следила за действиями своего младшего сына при помощи итальянца известного под именем мэтр Коме. Козимо Руджиери родился во Флоренции, в 1570 появился во Франции, где пользовался покровительством Тосканского посла. Он занимался астрологией и некромантией, практиковал так называемое искусство предсказания. Cуеверия той эпохи обеспечили ему поддержку со стороны Катерины Медичи, увлеченной этими исследованиями. Он был ей представлен дипломатом Фрегозе, и королева в 1573 году ему поручила давать уроки тосканского языка Франсуа Алансонскому. Мэтр Коме стал, таким образом, вхож в беспокойное общество Месье. Он стал другом многих из окружения принца, особенно Ла Моля. Информировал Королеву, главным образом, другой шпион - Ив Бринон, состоящий в родстве с Грандшампом. Тот и посвятил его в тайну. Он ввел его в курс дела со всеми подробностями, принятыми секретными решениями. Через неделю, в вербное воскресенье 4 апреля Бринон доложил об интригах Первому Президенту Парламента де Ту, который велел ему продолжать свой шпионаж, а затем прямо предупредить короля. Прибыв в Париж то же Вербное воскресенье, Монморанси встретился со всеми заговорщиками, чтобы отговорить их от осуществления своих намерений. Однако, его не послушали. Вечером в среду 7 апреля Екатерина подготовила донесение королю. Он, услышав слова матери, вскочил, уронив письменный стол, за которым работал, и отдал приказания. Охрана Венсеннского замка была удвоена, ворота были заперты, запрещено было кого-либо впускать и выпускать. Карета маршала Реца, которая на следующий день должна была увезти Месье в Париж, была задержана в воротах, несмотря на протесты принца. Франсуа Алансонский и Генрих Наваррский оказались запертыми внутри замка, лишенными возможности общаться со своими друзьями, оставшимися в Париже. Узнав об этом, Грандшамп и Ла Нокль бросились в сторону Швейцарии, до которой они добрались в конце апреля. Тюренн, Люйне и Шатободе к этому времени уже уехали. Торе, как и Конде, был на свободе. Оставшиеся заговорщики были окружены либо в Париже, либо в Венсенне. 8 апреля начались аресты. Утром в субботу 10 апреля, несмотря на жалобы герцога Алансонского и королевы Наваррской, которые, кажется, тронули Катерину, но не Карла, в тюрьму был заключен Ла Моль. Вскоре после него туда же последовал Кокона, которого одна высокопоставленная дама спрятала в монастыре Августинцев. Грандри был арестован 14-го, 15-ого взяли капитана, который служил посредником между Кокона и испанским послом. Козимо Руджиери арестовали только 26 апреля. Эти пленники были заключены в Париже в Консьержери, началось следствие по их делу. Герцог Алансонский и король Наваррский были помещены под арест в Венсенне. Была образована чрезвычайная комиссия состоящая из Первого Президента Парламента Кристофля де Ту, Президента Пьера Энекена, сеньора Буанвиля, старейшины Палаты Башенки (doyen de la chambre de la Tournelle) и двух светских (lais) советников Шартьера и Ла-Рош-Тома. Расследованием дела занимался Генеральный Королевский прокурор Парижского Парламента Месье де Ла Гель, также член Тайного Совета. Катерина и Бираг, обратившись к прецедентам в истории, пришли к выводу о необходимости проявления строгости к заговорщикам, за исключением Франсуа Алансонского и Генриха Наваррского. Опасались, что казнь принцев осложнит отношения Франции с Англией и немецкими князьями. Бульон, Конде и Тюренн были вне досягаемости. Но были задержаны Ла Моль и Кокона. Эти двое пользовались успехом при Дворе, что вызывало смертельную ненависть. Ла Моль был любовником Маргариты Наваррской, что расстраивало не столько короля Наваррского, как королеву-мать, Карла IX и короля Польши, более чувствительных к посягательствам на честь их семьи. Что касается Кокона – у него в любовницах были и герцогиня Неверская, и маршальша де Рец, мужья которых сопровождали короля Польского в его далекое королевство.
Инна: Cпустя неделю после арестов, Ла Моль и Кокона были окончательно признаны главными виновниками. В присутствии короля и королевы-матери судебная комиссия последовательно допросила Ла Моля и Кокона, затем Месье и короля Наваррского, допросы следовали друг за другом начиная с Пасхального воскресенья 11 апреля до среды 30-го, то в Венсеннском лесу, то в Париже. Cамыми важными были бесспорно показания шпиона королевы-матери Ива де Бринона. Ла Моль 10 апреля срочно был переведен из Венсенна в Париж, в Консьержери. Королева-мать потребовала, чтобы он был доставлен туда тайно и чтобы у него изъяли его брелки и амулеты, свидетельства его галантности и суеверия. Вечером в день ареста Лансак написал Генеральному Прокурору: никто, кем бы он ни был, не должен разговаривать с заключенными, особенно с Ла Молем, если этого не требуют судьи для ведения процесса. Ла Моль носит на шее некоторые шифры или символы, а на пальцах кольца; надо чтобы Вы их сняли посмотреть, что это и их сохранили. Еще у него было с собой 500 или 600 экю и перстни, которые служили средством для того, чтобы попытаться подкупить стражу, поэтому их у него тоже следует отобрать и все сохранить. При первом допросе, который имел место в Пасхальное воскресенье, Ла Моль отказывался отвечать. 15 апреля, когда ему показали признание Месье, он сказал, что не узнает его почерк, сказав, впрочем, что готов его признать, если бы его господин подтвердил это в его присутствии. Он напомнил о трех выстрелах из аркебузы, ранивших его на королевской службе и умолял Его Величество им располагать. 27-го на очной ставке с Кокона (который его признал) он упорствовал в своем отрицании. В доме у Ла Моля обнаружили фигурки из воска, одна из которых была пронзена иглой. Королю Карлу IX к концу апреля месяца становилось все хуже и хуже. Не сомневались, что это было связано с действиями чернокнижников и астрологов. Верили даже, что этими способами соблазнился герцог Алансонский, и что была причина, по которой он желал королю гибели. 30-го апреля 1574 года Ла Моль был доставлен в допросную камеру в присутствии Президента Энекена. Прежде всего, секретарь суда прочитал обвинительный приговор – Ла Моля обвиняли в участии в заговоре против состояния короля и королевства. Виновный должен был подвергнуться пытке водой и затем обезглавлен. Под пыткой он, в конце концов, признается, что присутствовал во вторник на совещании у Ла Нокля. Он упоминает как сообщников Тюренна, Кокона, Шатободо, Монтегю, Люйне, Ла Нокля, Торе, Бульона, Конде. Но он добавляет, что заговорщики опасались его потому, что он раскрыл Сен-Жерменское предприятие. По поводу восковой фигурки он сообщает, что он попросил Коме ее сделать, чтобы вызвать ответную любовь своей провансальской возлюбленной, на которой хотел жениться. Тогда его спросили, откуда появилась болезнь короля? «Убейте меня – ответил он - если бедный Ла Моль когда-либо об этом думал». Он повторил, что фигурка из воска представляет собой женщину, и что удар в сердце ей нанес Коме.
Инна: В показаниях Ла Моля отсутствует информация, касающаяся Монморанси. Хотя его считали хорошо информированным, о подозрениях в соучастии маршала его не допрашивали. Сначала у Ла Моля была установка ничего не говорить, потом отрицать. И только пытки, которым его подвергали дважды, вырвали у него признание. В этом ему был противоположен Кокона, который говорил, начиная с первого допроса, проходившего в пасхальный понедельник, 12 апреля, в Венсеннском лесу, в покоях короля, в присутствии его Величества. Поступив на службу к Месье во время отступления из Сен-Жермена, он заявлял, что знал только о втором предприятии, происходившем в Венсенне. Он смог, однако, дать сведения о переговорах, которые провели в Бламоне герцог Алансонский и граф Нассау с целью объединиться, чтобы идти завоевывать королевство. Он обвиняет большое количество людей, перечислив всех, уже названных заговорщиков. После допроса он написал королю письмо, чтобы предложить себя в качестве наблюдателя за крепостями Меца, Седана, Витри. Он уже предупредил герцога Гиза, губернатора Шампани, чтобы тот принял меры против герцога Бульонского, своего соседа в Арденнах. Он несомненно считал, что его признания обеспечат ему милость короля, и в своем красноречии проявлял себя гораздо менее преданным герцогу Алансонскому, чем Ла Моль в своем молчании. Кокона просил даже покинуть службу у герцога Алансонского, чтобы поступить на королевскую, предлагая оставить двух своих младших братьев в качестве заложников у Его Величества. Он появился перед членами комиссии чтобы подтвердить то, что он рассказал королю. Несмотря на усердие, в пятницу 30 апреля Кокона препроводили в допросную камеру, где выяснилось, что ему будет вынесен приговор. Пьемонтец упал с небес на землю. Он спросил, неужели король в награду за его службу желает его смерти. «Это обещания, которые король мне дал?» - воскликнул он. И добавил: «Я - иностранный дворянин, не допущу чтобы мне где-то перерезали горло! Я принадлежу к знатному роду, а меня хотят заставить разыгрывать спектакль!» Ему пришлось повторить то, что он узнал на двух совещаниях у Ла Нокля и об отношениях, которые, как он считал, существуют между Месье и Монморанси. Все что он мог сказать, это то, что Герцог думал только о том, чтобы уехать, и что не стоял вопрос нападения на короля. В своем выступлении он демонстрировал красноречие и даже находчивость. Однако это не избавило его от пытки. Хотя ему не было и сорока лет, он был грузным; его должны были подвергнуть пытке водой, для которой требуется растягивать тело, веревками, привязанными к рукам и ногам. Вместо этого к нему была применена пытка наручниками, похожая, без сомнения, на пытку сапогами, но применяемая к предплечьям и рукам. Кокона сказал так много, что пытка превратилась в формальность. Он повторяет, что больше ничего не знает и умоляет короля сжалиться над ним. Тогда ему сняли наручники и, хотя он просил отвести его к королю, чтобы напомнить о своих заслугах, он был связан, схвачен палачом и отведен в часовню для заключенных. Там встретились Ла Моль и Кокона, которые должны были раскаяться. Кокона решительно настаивал на том, чтобы его друг сказал, все, что он знает. Эта последняя просьба имела целью скомпрометировать герцога Монморанси. Тогда оба вспомнили вымысел, в который они, может быть, и верили, о так называемом заговоре, датированном Днем Святого Варфоломея; виновные должны были найти убежище в Бастилии, комендант которой принадлежал к Монморанси. Там якобы существовал заговор, вымышленный Екатериной, чтобы оправдать убийство Колиньи и судебное разбирательство Брикемо и Каванье. Только в связи с ним Ла Моль обвиняет Монморанси, в общих выражениях, без вовлечения его, заметим, в последнее событие. В качестве заключения Кокона, топнув ногой, воскликнул: «Месье, вы видите, рядовые участники наказаны, а главные, которые совершили проступок, остались невредимы. Все сказав, они готовились к смерти, ходатайствуя только о том, чтобы их казнили ночью, потому как оба были знатного рода.
Инна: Стр. 198 Приговор Жозефу Бонифасу сеньору де Ла Моль гласит: «Рассматриваемый Судом, Великой Палатой и Палатой Башенки Парламента чрезвычайный процесс проходил для раскрытия заговора, составленного против короля и его королевства, по требованию королевского Генерального Прокурора… Cуд заявлял и заявляет: упомянутый Бонифас застигнут и уличен в преступлении, оскорбляющем Его Величество. И для искупления вины он приговорен к отсечению головы на эшафоте, который будет воздвигнут на Гревской площади; его тело, разделенное на четыре части, будет прикреплено к четырем виселицам, установленным снаружи от четырех главных ворот этого города (Парижа); его голова на шесте будет выставлена на выше указанной Гревской площади. Все владения данного лица конфискуются королем». Приговор Кокона был таким же. Эти смертные приговоры, предусматривающие, что осужденные будут сначала подвергнуты пыткам, чтобы узнать имена участников заговора, были подписаны 30 апреля 1574 года, и казнь должна была совершиться в этот же день (Etat de France, t III, 201). До последней минуты ожидали помилования виновных. Герцог Алансонский и королева Наваррская, поддерживаемые английским послом, умоляли королеву-мать простить Ла Моля, но король об этом и слышать не хотел. Предприняв последнюю попытку, герцог упал на колени перед своей матерью, умоляя ее добиться, чтобы казнь не была публичной, и, если возможно, чтобы было объявлено прощение. Катерина отправилась к Карлу IX и вернулась с обещанием, что казнь будет происходить при закрытых дверях, и даже будет дан приказ об отсрочке. Но гонец с депешей, прибыв в Париж, обнаружил Сент-Антуанские ворота закрытыми. Придворный парфюмер, у которого Ла Моль должно быть был постоянным клиентом, его опередил в порыве незамедлительно доставить Первому Президенту известие об оказываемой милости. Де Ту, повиновавшийся специальным инструкциям, полученным от смертельных врагов Ла Моля и Кокона, напротив, торопил развязку. Из Консьержери, осужденные в карете были доставлены на Гревскую площадь и им едва дали время на эшафоте на то, чтобы сделать обычные заявления. Ла Моль просил, чтобы были выплачены его долги и жалование его слугам. Он снова обвиняет Грандри, Грандшампа и Ла Нокля, но оправдывает Коме. Он был связан, привычно держа крест, и трепетно произносил различные молитвы, среди которых считалось, что услышали эти слова: «от всей души благодарю Бога и Пресвятую Деву (la Benoiste vierge)! Препоручаю себя благосклонности королевы Наваррской и дам!» (recommandez-moi bien aux bonnes grâces). Едва он закончил, и толпа спела гимн Salve Regina, как он был обезглавлен одним ударом. Граф Кокона взошел на эшафот после Ла Моля; он упорствовал в своих показаниях, доказывая, что он был не столь скверным слугой короля, просил продать свое имущество, чтобы заплатить долги и жалование его людям. Он добавил, что знатные вельможи были в курсе предприятия, но он не замечал, был ли среди них Грандри. Затем он опустился на колени с просьбой освободить его от цепей. После того, как он попросил народ молиться за него, господ судейских (messieurs de la Justice) заплатить его бедным слугам, он тотчас был обезглавлен, проявив перед лицом смерти больше мужества, чем Ла Моль. В то время как король радовался этой казни, герцог Алансонский заболел, и, лежа в кровати отказывался кого-либо видеть. Что касается королевы Наваррской и герцогини Неверской, они надели траур. Эти принцессы – говорит Брантом, не называя их имен, - «выказали такую скорбь, одевшись в траурные коричневые платья, с водными кропильницами (?) и гравированными золотом кропилами (plus d'eau bénitiers, d'asperges (goupillon) d'or engraver), с черепами и всевозможными символами смерти на брелках, драгоценностях, браслетах, которые они носили. Это их сильно компрометировало и наносило значительный вред их репутации, но мужья об этом не особо заботились». «Кажется известно, что эти две дамы ночью похитили останки своих возлюбленных, чтобы похоронить в часовне Сен-Мартен на Монмартре. Утверждают, что они забальзамировали головы, чтобы хранить их у себя: это было бы неприятно для преемников, которых они обеспечат погибшим. Эта смесь галантности и набожности, интриг любовных и политических, не считая веры в фигурки из воска и магию, точно характеризует двор, извращенный до безумия». (Корреспонденция Кавалли, 6 мая 1574). Крупный немецкий историк говорил: «Официальные документы не могли, дать верную оценку степени виновности, но они знакомят с действительно чрезвычайными обстоятельствами этого процесса. «Напротив, я полагаю, что судебные протоколы, дипломатические архивы и частная корреспонденция позволили определить значение этого заговора. После дня Святого Варфоломея царило общее недовольство Королевским Советом, направленное, главным образом, против Екатерины Медичи, Генриха Анжуйского и итальянцев. Недовольные группировались вокруг политиков, которые действовали только в интересах государства; они рассчитывали на помощь гугенотов, оставшихся во Франции, и протестантов Германии и Англии. Они делали ставку на Франсуа Алансонского, реального претендента на пост генерал-лейтенанта королевства и, до некоторой степени, на наследование Карлу IX, поскольку Генрих Анжуйский правил в Польше. Эта партия состояла из благоразумных, таких как герцог Монморанси, который ограничивался законными действиями и безрассудных авантюристов. Заговор Ла Моля и Кокона был делом этих последних.
Инна: Эх, маловато одного источника, найти бы еще что-нибудь об этом же. Может кто знает - поделитесь информацией!
Рошешуар: Учитывая, что в процессе принимал активное участие президент Парламента Кристоф де Ту, логично предположить, что его сын в "Истории своего времени" и во "Всемирной истории" уделил этому вопросу внимание. Правда, самого Огюста де Ту не было в 1572-1574 годах в Париже (он вернулся туда в свите Генриха III), но это не мешает ему авторитетно писать о событиях, личным свидетелем которых он не был. Вот ссылка на 6 том "Всемирной истории" (1580-1587 года), Вам нужен 5-й том или даже 4-й, но, как обычно, когда срочно нужно, никогда сразу не найдешь. https://babel.hathitrust.org/cgi/pt?id=nnc1.0037121464;view=1up;seq=11
Инна: Спасибо! 5-й том нашла (1573-1580).
Констанс1: Инна , спасибо. Очень интересно. И тем виднее гений Дюма, сделавший из двух в общем не слишком симпатичных исторических персонажей, двух рыцарей «» без страха и упрека«», и двух друзей, которые остались верны друг другу даже в смертный час.
Инна: Да уж... Хорошо, что данная книга попалась мне в весьма зрелом возрасте, а не в 12 лет, когда я впервые читала "Королеву Марго". Какое бы было разочарование!!! Надо сказать, что в романе в прямом или измененном виде упоминается множество деталей из реального исторического эпизода, особенно в части, касающейся ведения следствия.
полная версия страницы