Что вы знаете о Людовике 13

Форум » История » Что вы знаете о Людовике 13 » Ответить

Что вы знаете о Людовике 13

иван: См. в теме

Ответов - 66, стр: 1 2 3 All

Гастон: Гадости А что интересует?

Генрих Наваррский: Он был моим сыном.

Гастон: Он замечательно готовил :)

Евгения: «Этот коронованный стоик страстно любил охоту, путешествия и (когда был вынужден находиться дома) всякие ребяческие забавы: плетение сетей, изготовление консервов, выковывание оружия и чеканку монет. Он бы с радостью отдалился от двора, как это сделал Людовие XI. Только долг и традиции, необходимость править государством вынуждали его жить среди придворной толпы в 1300 человек (не считая 10 тысяч охраны) и присутствовать на ненавистных парадах.» (Ф.Эрланже «Эпоха дворов и королей»). И еще где-то (по-моему, в статье про раннее развитие детей) я читала, что в полтора года Людовик XIII учился играть на скрипке, в три - читать, в четыре - писать, в шесть - осваивал шахматы.

Анна де Бейль: Совершил по крайней мере один однозначно гениальный поступок - назначил Риша на пост первого министра.

Гастон: Нагло уперто из блога нашего короля :) Солянка про Луи 13. «Он одевался, брился, мыл голову, сушил и пудрил волосы, иногда слуги помогали ему, но гораздо чаще он обходился, занимаясь утренним туалетом, без их содействия, и, по крайней мере в юные годы, помогал последним застилать свою постель». «Людовик ведь принадлежал к той ветви Бурбонов, которая - даже при самых серьезных болезнях - отличалась завидным аппетитом. Он обжирался, получая при этом явное удовольствие, всей и всяческой снедью, включая паштеты, крупную дичь (мясо и жир оленя, кабана и так далее), просто мясо и птицу, трюфеля в масле, любые тяжелые кушанья, обильно сдабривая все это кларетом с парижских виноградников, который с течением времени и явно до срока привел все-таки в полный упадок и без того хрупкое здоровье короля. Никому не известно в точности, слышал ли он, уписывая за обе щеки всю эту разнообразную симфонию блюд, звучавшие во время королевского обеда мелодии скрипок, и соглашался ли, подобно своим предшественникам на престоле, радовать подданных созерцанием того, как лихо и по-молодецки разделывается Его Величество с хлебом насущным». «Король любил упражнения, в которых можно было проявить силу и ловкость. Он яростно отдавался всем и всяческим играм (главным образом с мячом или воланом, как в обычном, так и в усложненном варианте), привлекая в партнеры наиболее проворных и искусных игроков из числа приближенных к нему знатных людей. Он был не только хорошим наездником - выучился верховой езде у знаменитого берейтора Плювинеля, но и неутомимым ходоком, способным преодолеть от рассвета до заката четырнадцать лье и не устать при этом. Плохая погода была ему нипочем, и он не считался ни с жарой, ни со стужей, ни со снегом, ни с дождем, ни с градом, ни с ветром, ни с ударами грома и вспышками молний». «К двадцати трем годам, не однажды рискуя утонуть, он наконец научился плавать и с тех пор уже не боялся погружаться в пруд, если не оказывалось челнока, или купаться в реке, когда было тепло. Он с удовольствием обедал, сидя на травке, чем Бог пошлет: чаще всего - холодными закусками с солдатским пайковым хлебом, запивая все это когда вином, а когда и водой - причем из собственной шляпы. Если ему случалось заблудиться в лесу, он, нисколько не переживая по этому поводу, заявлялся в ближайший трактир и становился весьма удобным постояльцем для хозяина, потому что сам готовил для себя омлет и делил его со своими измотанными спутниками. Иногда в охотничьем азарте он всю ночь при свете луны ппреследовал оленя и кабана, изгнанного им из лесной чащи еще в сумерки, и в Лувре уже начинали беспокоиться о том, куда же делся государь, что с ним случилось». «Короля никак нельзя было назвать не только что ученым, но поросту образованным человеком. Он с трудом мог припомнить несколько слов на латыни. Он писал, как ребенок - крупными неровными буквами, а уж об орфографии и говорить нечего. Он ненавидел чтение, и если перелистывал книгу, то только тогда, когда в ней можно было найти гравюры с изображениями птиц, животных, военных сцен или античных памятников». «Он был самым искусным и одаренным из королей с золотыми руками. Под крышей Лувра он завел для себя и кузницу, и пекарню, и хлев, и ручной печатный станок, и собственную кухонную печь, и множество самого разнообразного инструмента. Он умел обтачивать и шлифовать железные изделия; отливать маленькие пушечки; чинить любое оружие; делать печатные оттиски; чеканить монеты; плести корзины; шить; прибивать гвоздями ковры; изготовлять силки и сети. В бритье он мог бы посоревноваться с самым искусным цирюльником. Он огородничал и садовничал на своих версальских землях, а выращенные им многие буасо раннего зеленого горошка за бешеные деньги скупал у него богач Монторон. Людовик запросто мог занять место кучера, каретника, тележника, конюха, кузнеца... Действительно, можно найти немало свидетельств того, как он ловко и на большой скорости управлял собственной каретой. Если во время прогулки экипаж Людовика терпел бедствие, его это нисколько не тревожило: он вооружался топором, брал в руки нужный инструмент и делал все, что нужно для ремонта... Он самостоятельно взнуздывал и седлал свою лошадь, кормил лошадей, при необходимости мог и подковать. У одного из своих министров, сеньора де Нуайе, он выучился устанавливать оконные рамы, у пиротехника Мореля - изготавливать петарды для фейерверков, у конюшего Жоржа - шпиговать мясо. Он стал великолепным поваром, посещая - среди прочих дворцовых служб - и кухню, где колдовали кондитеры и куда его влекла детская страсть к лакомствам. Десятилетним мальчиком он, как свидетельствуют современники, собственноручно приготовил молочный суп для герцогини де Гиз. Это было начало, за которым последовали куда более сложные блюда, все ему оказалось под силу: любые виды варенья, миндальное молоко, оладьи, пирожки, марципаны, яблоцные и айвовые пироги... А уж в выпечке омлетов ему просто не было равных! Из его фирменных блюд можно еще назвать испанскую олья-подриду из мяса с овощами, а гипокрас - тонизирующий напиток из сладкого вина с добавлением корицы - получался у короля куда ароматнее и вкуснее, чем у других поваров И наконец, будет не лишним добавить, хотя это и не относится собственно к кухне, что матушка короля, Мария Медичи, обучила его искусству составления тонких духов». «Король-ремесленник, король-золотые руки уживался в Людовике с королем-художником. Он был талантливым рисовальщиком и живописцем, еще более одаренным музыкантом: вполне прилично играл на лютне, а вполне врзможно и на спинете, причем сочинял не только мелодии песенок, но и произведения куда более масштабные как на религиозные, так и на вполне мирские темы. А главное - он не выносил никакой вульгарности, ни малейшего проявления пошлости во всем, что касалось искусства».

Гастон: После порции диферамбов, немного гадости. ЛЮДОВИК XIII И ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛЮБОВЬ. Кажется бесспорным, что у Луи были гомосексуальные наклонности. Исследования отношений, существовавших между ним и его любимцами, хорошо покрепляет это утверждение. У короля было к ним слепое обожание. Он хотел, чтобы фаворит постоянно оставался при нем, в его распоряжении - как днем, так и ночью. Ему невозможно было долго разлучаться с ним. Когда Сен-Мар находился в армии в Артуа, он должен был дважды в день писать королю. Король же раскрывал своему другу всю душу и его ревность была безгранична. Только глубокое чувственное влечение может объяснить связь сорокалетнего мужчины с двадцатилетним юношей, каким был Сен - Мар. Однако, поскольку страсть Людовика XIII к своим фаворитам несамненна, не оставалась ли она платонической, будучи не менее сильной и исключительной, чем та, которую он проявил к Мари Отфор и м-ль Ла Файет? Не кажется невозможным, хотя речь идет об исключительных случаях, что гомосексуалисты могут не решиться сразу удовлетворить свою страсть физически. Существует много гетеросексуалов, которым удается управлять своими желаниями и воздерживаться от всяких плотских проявлений. Было ли так и с Луи? Ответ не легок, и, возможно, что между утвержений сторонников полного целомудрия короля и мнением тех, кто был согласен с анекдотами Таллемана, может родиться более подробная и компромиссное толкование. Никакой текст не позволяет сказать, что юный монарх и де Люинь были физически близки. Только по поводу Франсуа де Баррада Таллеман свидетельствует, что короля «обвиняли в сотне гадостей, сотворенных с ним». Неточность текста, использование безличного оборота не позволяет доверять этому тексту. Два случая, связанных с Сен-Маром, напротив, подробны. Вот первый: «Де Фонтрай говорит, что однажды в Сен-Жермене, неожиданно войдя в покои Ле Грана, тот удивил его тем, что с головы до ног натирался жасминным маслом и, бросившись на кровать, неуверенно спросил его:«Это больше подходит?». Мгновение спустя вошел король. Луилье, которому это Фонтрай рассказывал, ответил, что, похоже, «он умасливал себя для битвы». Фонтрай, как известно, очень сильно помог заговору Сен-Мара. Нельзя полaгать, что он любезен к королю, так как он спас свою голову побегом и вернулся из-за границы только после смерти Луи. Но в целом, этот первый анекдот вовсе не так однозначен как кажется. Посмотрим теперь второй:«Мне также рассказывали, что, не знаю в каком путешествии, король лежал в постели с семи часов. Он бы очень «небрежно» одет, едва ли на нем был колпак. На постель сразу же прыгнули две большие собаки, и начав лизать Его Величество, исслюнявили его всего. Король отправил Ле Грана раздеваться, и тот вернулся, «убранный, как супруга». «Ложись, ложись,» - нетерпеливо сказал ему Луи. Он удовольствовался лишь тем, что согнал собак не поправив постели. И не успел этот миньон лечь, как он уже целовал ему руки. В этой огромной страсти, на которую, как он находил, Ле Гран не слишком отзывался, так как сердце его было далеко, король сказал ему:«Но, милый друг, что с тобою? Чего ты хочешь? Ты так грустен... Де Ниер, спроси его, что его раздражает?» Скажите мне, вы видали когда нибудь такую милость?» Первое замечание по этому тексту. Таллеман начинает с «мне также рассказали», и это не потому, что в тексте упомянуто имя домашнего слуги короля Де Ниера, ставшего невольным осведомителем Таллемана, как пишет Адам во «Введении» своего труда. Второе замечание то, что понимание этого текста, по крайней мере, снижается из-за свидетельства о поведении Сен-Мара, который не слишком «отзывался», был «так грустен», ведь «сердце его было далеко». Можно, конечно, считать эти анекдоты клеветнической выдумкой, как это сделали в своих трудах о «Маленьких историях» Монмерк и Пари. Если Батифоль и де Васьер также разделяют это толкование, то Адам, напротив, смакует это два анекдота и верит им. Но как он сам замечает по поводу Пьера де Ниер, если он и был комнатным слугой, когда Таллеман это писал, он был лишь гардеробным во время связи короля с Сен-Маром, и в своем замечании Адам так сильно смягчает утверждение о том, что де Ниер был осведомителем Таллемана, что можно спрость себя, был ли де Ниер на деле очевидцем переданной Таллеманом сцены. Можно ли, с другой стороны, допустить, что Сен-Мар, нисколько не будучи гомосексуалом, согласился перейти к половым актам, и что король, какова бы не была сила обуревавшей его страсти, принудил своего фаворита делать то, чего тот не имел никакого желания делать. В любом случае ясно, что король смог ограничиться внешними ласками, не переходя границ. Это, впрочем, подтверждает отрывок из рассказа, в котором Ришелье пишет, что король хотел бы, чтобы Сен-Мар «удовольствовался его ласками». А сам прием людей в постели был частью привычек короля. Упоминание об этом можно найти в «Журнале» Эроара, не только в связи с королем, но и с другими сеньорами двора... В целом, каую ценность можно придать двум текстам Таллемана, заметив предварительно, что сведения, приводимые в них, взяты из вторых, а то и из третьих рук, и что, более того, не достоверно, что Пьер де Ниер был очевидцем второй описаной картины? Историческая осторожность, чьи границы преступать неразумно, побуждает заметить, что слова Таллемана в качестве доказательства единственны в соем роде. К тому же, сторогость жизни короля, его искренняя религиозность, его грехобоязнь, подтвержденная среди прочих отцом Арну, как и нунцием Корсини, его почтительное отношение и склонность к благочестию дают столько же причин думать, что гомосексуальность государя осталась подавленной. Она проявилась во внешних выражениях, и, вероятно осталась на полпути. Когда ему велели необходимость и долг, Людовик XIII никогда не колебался жертвовать своими личными предпочтениями. В первый раз он доказал это с Ла Файет, во второй - с Сен-Маром, когда измена последнего побудила его приказать арестовать и обезглавить «милого друга». Никогда человек не побеждал в нем короля. История после дней части его правления 1642-1643 года еще раз убедительно докажет это. Pierre Chevallier «Louis XIII, roi cornelien», Paris, Fayard. Translation by Leon

Snorri: Евгения Где Вы раздобыли книгу Эрланже? Гастон Ай-яй-яй, Гастоша, принц, а приворовываете :))

Евгения: Snorri В книжном магазине. Пришел, увидел, купил. То есть купила. Совсем недавно.

Гастон: Snorri Я ворую, чтоб просветить. Такое простительно ))) А Вашество не довольны мной?

Беранжьер де Невиль: А еще, если верить Телеману де Рео, Людовик XIII очень любил наблюдать за предсмертными гримасами людей. Дама де Невиль

Pauline: Беранжьер де Невиль А кстати об этом во многих местах написано. Весело он развлекался, ничего не скажешь Евгения пишет: цитатаИ еще где-то (по-моему, в статье про раннее развитие детей) я читала, что в полтора года Людовик XIII учился играть на скрипке, в три - читать, в четыре - писать, в шесть - осваивал шахматы. Я сегодня готовилась к семинару по педантропологии, случайно нашла именно эту информацию. Вот: цитатаНа основании документальных источ-ников Ф. Ариес описывает содержание детства знатных людей. Так, детские занятия Людовика XIII (начало XVII века) могут служить для этого хорошей иллюстрацией. В полтора года Людовик XIII игра-ет на скрипке и одновременно поет. (Музыке и танцам детей знатных семей учили с самого раннего возраста). Это Луи делает еще до того, как его внимание привлекает деревянная лошадка, ветряная мельни-ца, волчок (игрушки, которые дарились детям того времени). Людо-вику XIII было три года, когда он первый раз участвовал в праздно-вании Рождества 1604 года, и уже с этого возраста он начал учиться читать, а в четыре года умел писать. В пять — он играл с куклами и в карты, а в шесть лет в шахматы и в теннис. Товарищами по играм у Людовика XIII были пажи и солдаты. С ними Луи играл в прятки и другие игры. В шесть лет Людовик XIII упражнялся в отгадывании загадок и шарад. В семь лет все изменилось. Детские одежды были оставлены, и воспитание приобрело мужской характер. Он начинает обучаться искусству охоты, стрельбе, азартным играм и верховой езде. С этого времени ему читают литературу педагогического и моралистического типа. В это же время он начинает посещать театр и участвует в коллективных играх совместно со взрослыми.

Snorri: Евгения Спасибо за информацию. Гастон Нет, что Вы. Для благих-то целей... )) Беранжьер де Невиль Людовика никак нельзя назвать гуманистом, скорее наоборот. Но Таллеману де Рео, как и Бретону, полностью доверять нельзя :-/

OPTAHC: Snorri пишет: цитатаНо Таллеману де Рео, как и Бретону, полностью доверять нельзя :-/ Де Рео был современником, а Бретон всего навсего перессказчик чужих историй.

Snorri: OPTAHC Де Рео пересказывал истории из вторых-третьих рук. К тому же, байки и сплетни про власть предержащих ходили во все времена.

Мари Мишон: О нем скажу то же, что и о всех прочих королях, невзирая на их достоинства или недостатки: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.» Лучше все-таки держаться от монархов подальше. ИМХО.

Гастон: Мари Мишон Думаю, дама псевдоним которой вы одолжили придерживалась другого мнения. Уж очень ловко она цеплялась за Анну, Гастошу и прочих власть имеющих/к власти стремящихся. На королях можно нажить состояние :) Главное правильно их использовать %)

Кассандра: Добавлю немного о Людовике-то... Французский двор, где он вырос, был совсем не похож на испанский. Здесь часто слышались смех и сальные шутки, обсуждались супружеские измены, да и король с королевой почти открыто изменяли друг другу. Вечно занятый делами Генрих IV любил сына, но почти не уделял ему внимания, а мать, итальянка Мария Медичи, навещала его только затем, чтобы надавать пощечин или отхлестать розгами за какую-либо провинность. Немудрено, что дофин вырос замкнутым, переменчивым, одержимым множеством комплексов. Одним из них, как пишет Ги Бретон, было отношение к будущей жене. Уже в три года он говорил о ней так: «Она будет спать со мной и родит мне ребеночка». И тут же хмурился: «Нет, я не хочу ее. Она ведь испанка, а испанцы — наши враги». Теперь он изнывал от желания поскорее познакомиться со своей невестой. Не дождавшись ее прибытия в Бордо, он поскакал навстречу и в окошко кареты впервые увидел Анну. Она показалась Людовику такой красивой, что он оробел и не смог сказать ей ни слова. Та же история повторилась вечером на торжественном банкете по случаю помолвки. В Париже после венчания молодых ждало брачное ложе, но Людовик был так напуган, что матери пришлось чуть ли не силой заталкивать его в спальню, где ждала Анна. Вместе с юными супругами там провели ночь две служанки, которые утром предъявили толпе придворных доказательства того, что «брак осуществился должным образом». Однако желанный наследник так и не был зачат — ни в эту ночь, ни в течение последующих десяти лет. Людовик находил себе массу занятий — он молился, охотился, выращивал фрукты и варил из них варенье. После смерти кто-то сочинил ему ехидную эпитафию: «Какой отменный вышел бы слуга из этого негодного монарха!» Анне увлечения супруга казались глупыми, она тосковала по мужскому вниманию, которым попрежнему была обделена. Понадобились усилия Римского папы и испанского посла, чтобы Людовик появился в спальне жены, но «медовый месяц» и на этот раз оказался недолгим. Это отрывки из статьи в журнале "Вокруг света". Автор - Вадим Эрлихман.

LS: Извините, что цитирую себя же из другого топика. "кто-то из историков, кажется Ада Сванидзе, рассказывала о своеобразном воспитании, которое дал сыну Генрих IV. Он заставлял 7-10 летнего ребенка присутсовавть в папашиных альковах при совокуплениях с его фаворитками. Так сказать, "наставления полезны для ребенка, но добрый пример еще лучше". А вот еще любопытная информация из того же, кажется источника. Когда во французской королевской семье рождался ребенок, имени ему не давали, крестили так называемым "малым крещением". Лет до двенадцати дети жили под номерами - первый, вторая и т.д. К ним обращались, естественно, "Ваше высочество". Наследник сразу получал титул дофина. Имя ребенок получал лишь в возрасте 12 лет при "большом крещении".

Louise Motier: 4 декабря 2000 года. В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" программа "Не так" В гостях - историк Елена Лебедева Эфир ведет Сергей Бунтман С. БУНТМАН: Это историческая программа, программа на исторические темы. Вот, мы говорили о Людовике XVI, говорили о Людовике XV, о Людовике XIV. И теперь мы еще на единицу уходим дальше и говорим о Людовике XIII. Всем знакомый король, правда? Е. ЛЕБЕДЕВА: Конечно. С. БУНТМАН: Это наш добрейший с детство, со времен Дюма и "Трех мушкетеров". Но там что-то не то, насколько я знаю, я разведывал. Вы сами мне признались, Вам потребовались некоторые подтверждения к этой передаче от специалистов неисторического плана. Уж раскройте сразу тайну. Е. ЛЕБЕДЕВА: Да, я сегодня утром по этому поводу консультировалась с детским психологом, поскольку передача у нас про детей, про королей в детстве. И я сказала этому психологу, не говоря, о ком идет речь, спросила: вот, если с ребенком сделать то-то, то-то и то-то в его раннем детстве, что из этого будет, кто вырастет из этого человека? И психолог мне сказала, что с ним будет, и это совершенно точно совпало с портретом Людовика XIII. А я, когда задавала вопрос, я говорила тоже о Людовике XIII. С. БУНТМАН: То есть, Вы перечисляли все, что с ним делали воспитатели, доктора? Е. ЛЕБЕДЕВА: Я перечисляла все, что с ним делали родители, воспитатели, все, кто его окружал в раннем детстве. И вот получилась клиническая картина того, что с ним было на самом деле. С. БУНТМАН: Давайте разберемся. Вот, уже его отец – весельчак, храбрец… бабник. Е. ЛЕБЕДЕВА: Несомненно, именно так. С. БУНТМАН: Генрих IV, мало того, что он обещал всему народу курицу с горшочке… Е. ЛЕБЕДЕВА: Ну, это тоже легенда. С. БУНТМАН: Но до сих пор же подают! Какая легенда, Лена?! Курица Генриха IV подается в нормальных ресторанах всегда. И вдруг мы потом видим эту картину даже у Дюма, такого размягченного, слабовольного человека… Е. ЛЕБЕДЕВА: Людовика XIII. Да, это даже не только у Дюма. Это такая запущенная писателями-романтиками: и Гюго, и Альфредом де Виньи, Дюма и другими, - вот это представление, некоторое такое демонизирование кардинала Ришелье, который подчинил своему влиянию короля, а сам король - это, как вы его в эфире называли, нюня, такой человек, совершенно жалкий, который совершенно неспособен на какие-то от него самого исходящие инициативы и действия, во всем подчиняется кардиналу Ришелье. Кроме того, человек, абсолютно ничтожный, праздный, ленивый, не занимается никакими делами, только ездит на охоту – и все. И, к тому же, такие у него сложные отношения с женой, как-то он никак не может наладить свою семейную жизнь нормально, все у него как-то не слава Богу. Ну, что сказать? Это не так. С. БУНТМАН: Не так. А как? Давайте начнем с самого рождения, что ли? 1601 год. Е. ЛЕБЕДЕВА: Давайте, наверное, сначала несколько слов скажем о том, откуда мы знаем о Людовике XIII, потому что, знаете, что обидно: обиднее всего в отношении этого короля, что, если о других нам приходится, действительно, восстанавливать картину по каким-то косвенным свидетельствам, строить какие-то предположения, гипотезы, то в данном случае нужно только очень внимательно посмотреть в те документы, которые есть, потому что, что касается Людовика XIII, сохранился очень подробный дневник с первых дней рождения ребенка до совершенно взрослого возраста. Этот дневник вел личный врач Людовика XIII, который был назначен его отцом Генрихом IV и был при нем все годы его взросления, его возмужания. И он оставил очень подробный именно что дневник – там записи идут с интервалом в несколько дней, этот врач записывает какие-то очень конкретные примеры, какие-то конкретные случаи из жизни маленького мальчика. То есть, если это все проанализировать и просто посмотреть на это, то жизнь его становится проста как на ладони. И это, конечно, очень интересно, если это проанализировать с точки зрения психолога или педагога. Это с этой точки зрения дает очень интересный материал. А, кроме того, ведь сохранились письма Людовика XIII, его подробнейшая переписка с кардиналом Ришелье. И это уже совсем другое дело. Там речь идет о государственных делах. Между прочим, они обсуждали не охоту и не женщин и не какие-то такие вопросы… С. БУНТМАН: Даже не литературу, которую очень любили. Е. ЛЕБЕДЕВА: Нет. Они обсуждали государственные дела. И очень интересно было то, что этих писем было очень много, они переписывались все годы их совместной работы (а я не могу это назвать другим словом). С. БУНТМАН: 17 лет, по-моему. Е. ЛЕБЕДЕВА: С 1624 по 1640, это сколько получается? С. БУНТМАН: Ну, примерно так: 18.

Louise Motier: Е. ЛЕБЕДЕВА: Они переписываются постоянно, причем, на каждое письмо Ришелье следует ответ короля, или, наоборот, король что-то запрашивает, чем-то интересуется. И совершенно нет такой картины, что король ничтожество, по этим письмам этого совершенно не видно. Это отнюдь не ничтожество, а человек, вполне адекватно занимающийся государственными делами. Хотя, конечно, надо сказать, что и генератором идей, и человеком, реализующим эти идеи на самом деле является кардинал, но роль короля очень велика. Хотя бы потому, что без него ничего бы не было. Вот всего того, что сделал Ришелье для Франции, если считать это положительным завоеванием, а, наверное, это так, потому что не было бы той великой, прекрасной страны, которая в XVIII веке существовала и которую я очень люблю, да и вы, наверное, тоже Сергей… С. БУНТМАН: Да, которую революционеры… Е. ЛЕБЕДЕВА: Да, и которую революционеры… так с ней поступили. Но этого всего бы не было, если бы не было политики Ришелье и политики Людовика XIII. С. БУНТМАН: Хорошо. Может быть, он тогда идеальный второй номер? Е. ЛЕБЕДЕВА: Да, в каком-то смысле он идеальный… Как сказать, он первый номер в том смысле, что он сумел, во-первых, подобрать себе такой кадр… А между прочим, это было не так просто для него, потому что, во-первых, можно было позавидовать талантам, возможностям этого человека, которых у самого Людовика XIII не было. Кроме того, кардинал Ришелье был из лагеря Марии Медичи, с которой он в это время… это была практически гражданская война между политическими группировками и стоявшими за ними силами. И Людовик XIII сумел, тем не менее, несмотря на личную враждебность, сначала проявлявшуюся, сделать его своим ближайшим помощником. Да, они были сотрудниками. И в том смысле, что король всецело поддерживал Ришелье, давал ему эту опору, - в этом смысле он был первым номером. А в том смысле, что Ришелье фактически, как я уже сказала, генерировал идеи, все это осуществлял, он был таким идеальным вторым номером: он выполнял представительские функции и, кроме того, давал опору Ришелье. С. БУНТМАН: Вот это – источники, источники, откуда мы знаем о разных Людовиках Тринадцатых. Но все-таки вернемся к тому, как его воспитывали. Вот, врач вел дневник. А о чем он вел дневник? 9 лет ребенок был при отце и при матери. Е. ЛЕБЕДЕВА: Это ужасная история, ужасная. Приступим. Людовик XIII родился, как мы знаем, в семье французского короля Генриха IV и его жены, королевы Марии Медичи. Причем, это была женщина из рода Медичи, соответственно, из банкирской семьи. Это были банкиры, которые очень разбогатели, стали правителями Тосканы, и уже матерью Марии Медичи, то есть бабушкой Людовика XIII, была австрийская принцесса из рода Габсбургов, племянница Карла V, этого знаменитого императора, которого Тициан так прекрасно изображал. Наверное, известная фигура. Это была вторая жена Генриха IV. Первая, как мы помним, была королева Марго. Он с ней развелся, женился на Марии Медичи, с тем, чтобы иметь наследника. И наследник этот довольно скоро родился, это был их первый ребенок, у них еще потом было пятеро детей – кто-то остался жить, кто-то умер в детстве. Родился этот мальчик 27 сентября 1601 года. Ну, и сразу же, как полагалось, он попал в руки нянек. У него была гувернантка, мадам де Монгла. И вот, был этот личный врач и кормилицы. Это – люди, которые его окружали. Надо сказать, что королева оказалась плохой матерью. Во-первых, было принято, что ребенка воспитывала не королева, а какие-то специально назначенные люди. Но вот Анна Австрийская, например, по отношению к своему сыну вела себя, все-таки, иначе, она все-таки была в его жизни как мать. Мария Медичи нет, она его совершенно не любила. И масса свидетельств тому, что она не хотела его видеть. Скажем, если его больно кусала собака в ее присутствии, она ругала его, а совершенно не… С. БУНТМАН: А не тех, кто спустил собаку. Е. ЛЕБЕДЕВА: Да. Она не приходила к нему, когда он болел. При том, что он в детстве очень ее любил, как чаще всего бывает: дети очень тянутся к матери, и редко так бывает, чтобы ребенок не любил свою мать. Матери практически не было, только в официальных, представительских функциях. Об отце этого нельзя сказать, отец его вроде бы любил, и единственную такую родственную нежность, которую он получал, - это была нежность его отца. Но отец у него был своеобразный человек. Его в детстве воспитывали по-простому, пороли, и он считал, что это пошло ему на пользу.

Louise Motier: С. БУНТМАН: Вообще, честно говоря, если не слышат гасконцы и беарнцы, то двор этот Бурбонский – это какой-то такой курятник, такой симпатичный деревенский двор. Е. ЛЕБЕДЕВА: Да, его по-простому очень воспитывали. И он считал, что, если это ему пошло на пользу, то его сыну тоже пойдет на пользу. И с двух лет (представьте себе!) этого мальчика пороли розгами для того, чтобы его утихомирить, для того, чтобы сломить его упрямство (маленькие дети ведь часто бывают упрямы, правда? И чего-то хотят, и чего-то добиваются). Так вот, его усмиряли розгами. И это происходило очень часто, почти каждый день, потому что мальчик, видимо, вследствие такого воспитания, проявлял все больше упрямства, непослушания и т. д. И была еще одна очень неприятная для мальчика вещь. Это вот я уже говорю как человек, проконсультировавшийся с психологом. Вещь такая. Известно, что Генрих IV был бабник, как Вы сказали. С. БУНТМАН: Да, бабник, не побоимся этого слова. Е. ЛЕБЕДЕВА: Не побоимся этого слова. У него было много женщин. Причем, он совершенно не стеснялся того, что это было на глазах у всех, эти женщины были в одном дворце, все прекрасно все знали. От каждой из этих женщин он имел детей, поэтому детей у него было очень много, всех их он признавал как своих, это тоже было всем известно, что это королевские дети – герцоги Вандомские и всякие прочие маркизы. Они все воспитывались вместе, и эти женщины окружали этих детей. То есть маленькие дети тоже все это прекрасно знали. Да это еще и ладно – хотя это вызывало большие трудности для детей: они ревновали друг друга. Скажем, самый старший ребенок (он был сын Генриха IV и Габриэль д’Эстре)… А дело в том, что Генрих чуть было не женился на Габриэль д’Эстре, но она умерла. А если бы она не умерла, то этот мальчик был бы тогда дофином. С. БУНТМАН: Да, дофином, а потом королем. Е. ЛЕБЕДЕВА: Конечно, и это вызывало у этого мальчика (тем более, когда они росли) взаимные… С. БУНТМАН: А там ребята, по-моему, были все больше какие-то веселые, боевые. Е. ЛЕБЕДЕВА: Да, ребята были боевые, была такая веселая компания. И маленький Людовик всех их очень не любил. Но это-то еще и ладно. Все дело в том, что Генрих IV совершенно не считал нужным скрывать свою сексуальную жизнь от мальчика, в буквальном смысле: он не только все объяснял и все показывал, специально, считал, что это нужно делать. И таким образом, этот маленький мальчик (с другими, наверное, было также, мы просто про них не знаем, а вот про этого мы очень хорошо знаем) с самых ранних лет был лишен детской невинности, неведения. И это вот очень плохо в дальнейшем сказалось на развитии его детской психики. Известно, что уже лет в 5-6 он боялся своей сестры. Он вообще боялся девочек. Ну, и естественно, это должно было потом сказаться в его дальнейшей мужской жизни. Вот такое было у него детство. У него было очень строгая нянька, гувернантка, которая совершенно не боялась его пороть, делала это довольно часто, тем более, что отец на этом настаивал. И действительно, мы знаем, что мальчик уже в раннем возрасте очень часто проявлял агрессивность. Причем это была такая агрессивность… король любил его дразнить. Известен случай, когда король сорвал с него шляпу и надел на себя. Мальчику это очень не понравилось (это был совсем маленький мальчик, ему было три года с половиной), он стал требовать, чтобы король отдал ему эту шляпу. А король отнял у него еще что-то… барабан там, палочки какие-то, и мальчик буквально зашелся, у него была истерика. Потом мы будем читать в дневнике (Эруар звали этого врача) Эруара, что в юности, в молодые годы у него были такие судорожные припадки, которые потом дали исследователям основания говорить, что у него была эпилепсия. С. БУНТМАН: Но у него, судя по всему, не было, у него была хроническая болезнь. Он вообще какой-то был… Е. ЛЕБЕДЕВА: Да, он вообще был человек очень больной, будучи уже взрослым. Вообще, когда он родился, врач пишет, что он был такой мальчик крепкий, здоровенький, был, правда, небольшой дефект языка: ему на второй день жизни подрезали уздечку под языком. Но вообще, это был очень здоровый ребенок, но такое воспитание привело к тому, что уже в молодые годы он стал болеть, у него начались такие психосоматические расстройства, когда начинаются какие-то нарушения функций органов, связанные с очень сильным неврозом. И потом у него развилось воспаление кишок, которое его сопровождало всю жизнь, и он страшно мучился от этого. Потом уже, в зрелые годы, поскольку организм был ослаблен вот этим постоянным нарушением пищеварения, считается, что он умер от туберкулеза, у него развился туберкулез. Он умер-то 42 лет. По-нашему, это еще молодой человек.

Louise Motier: - С. БУНТМАН: Ну, вот, королевского ребенка ужасно воспитывали, просто кровь стынет в жилах, когда Елена Лебедева рассказывает. Но это еще не все, да? Когда над бедным мальчиком издевались… Как он все-таки принял участие в государственных делах? Как он проявил какое-то свое мужество? Как он нашел такого советника как кардинал Ришелье? Откуда что берется? Как его могли привлекать к государственным делам, когда правили мама, мамин друг? Е. ЛЕБЕДЕВА: В том-то и дело, что его никак не привлекали к государственным делам. Его отец Генрих IV был совершенно неожиданно убит в 1610 году, когда мальчику, как мы понимаем, было 9 лет. И регентшей стала королева-мать Мария Медичи. Она очень обрадовалась этому факту, что наконец-то, она, во-первых, освободилась от мужа, который унижал ее своим поведением (она была очень им недовольна, естественно). И она почувствовала себя свободной, почувствовала себя у власти. Около нее были такие люди как Кончини, этот итальянский авантюрист, который незадолго до этого женился на любимой подруге Марии Медичи, ее подруге детства. И эта вот пара – семейство Кончини – полностью подчинила своему влиянию королеву, и правили они такой тройкой. С. БУНТМАН:. Вот, специальное воспитание Людовика XIII как ребенка-короля, а потом как… мама регентша, а он все-таки король. Е. ЛЕБЕДЕВА: Его продолжали пороть, надо сказать, долго еще. Вот, он король, а его порют. Кроме того, его практически не учат. И даже когда он стал подрастать, эта чета Кончини (если такие свидетельства) нарочно лишала его необходимого образования, потому что они были заинтересованы в том, чтобы он как можно позже и был как можно менее способен был вступить реально на престол, стать реально королем. Они были заинтересованы в том, чтобы регентство продолжалось как можно дольше. А, между прочим, во Франции у королей, во всяком случае, зрелость наступала в 13 лет. И официально, когда 13 лет стукнуло, регентство официально кончалось. Конечно, ребенок в 13 лет еще править королевством не может, это ясно. Так что учили мальчика очень плохо, образование он получил только то, что совсем необходимо, т. е. его научили читать, писать и Священной истории. С. БУНТМАН: Что на него произвело большое впечатление. Е. ЛЕБЕДЕВА: Да. Вот настоящего систематического образования, которое получал, например, Ришелье в своем Парижском коллеже, он не получил вообще. При этом, опять-таки свидетельства Эруара, в первую очередь, говорят о том, что он был способный мальчик. Во-первых, он проявлял остроту ума, такую ироничность ума еще в раннем детстве. Он очень рано научился писать и читать, между прочим. Он очень любил рисовать, охотно этот делал и очень охотно учился этому. Он очень охотно учился музыке и даже, будучи взрослым человеком, он сочинял музыку. То есть, по-видимому, он был человеком такого правополушарного склада, такого интуитивного, как бывают люди искусства, а вот более такие точные какие-то науки интересовали его меньше. Впрочем, его мало им учили. Учили его очень плохо. А чему учили, действительно, очень хорошо и за чем следили эти его политические высокопоставленные воспитатели, - это охота. Вот это они следили, чтобы это он изучал как следует и этим занимался. Они считали, что король должен охотиться. К нему приставили такого графа де Люина, считали, что это человек такой очень простой, не способен к каким-то интригам против них, и вот его сделали таким воспитателем юного короля. Но они просчитались в том смысле, что и Люин оказался другим человеком на самом деле, Людовик к нему очень привязался, это был для него самый любимый человек в это время. Ну, еще какие-то люди нашлись около короля. И когда мальчику было 16 лет, он-таки забрал королевскую власть себе. Он организовал при помощи своего окружения убийство Кончини, друга матери ближайшего, его жена была потом казнена, королева-регентша была отстранена от власти. И вот с этого момента считается, что Людовик XIII действительно вступает в свои полномочия. И тут выясняется, что он совершенно неспособен править государством. И, по-видимому, он это сам сознает, потому что он очень активно начинает заниматься государственными делами, во все вникать, пытаться что-то сделать. Подыскивать себе советников, при том, что это 16-летний мальчик. Конечно, им руководят. Но вот в этот момент, когда он осознает себя как человек, который должен управлять своим государством, должен управлять страной, вот тут он начинает сам, между прочим, учиться и сам набирать какие-то знания и какие-то возможности, в том числе и подбирать себе людей, которые бы позволили ему это делать.

LS: Ой, как здорово! А я помню эту передачу... Спасибо!

Annie: Король очень любил охоту. Помимо же охоты он «умел делать кожаные штанины, силки, сети, аркебузы, чеканить монету», выращивал ранний зеленый горошек, изготовлял оконные рамы, отлично брил, а также был неплохим кондитером и садовником. Мемуары де Рео

Snorri: Вполне ответственный человек, что бы про него ни писали. Одно то, что он пересилил себя и: 1. назначил министром не приятного ему на тот момент кардинала Ришелье и 2. сделал тяжелый выбор между матерью (которую он все-таки любил, несмотря на все их разногласия) и все тем же Ришелье, заставляет уважать его как правителя. А в частной жизни, скромный и тихий человек, совершенно чуждый светской суете и любящий достаточно нетрадиционные для монарха вещи, вроде кулинарии, брадобрейства и т.п.

Гастон: Snorri Ну, чистый ангел. А если посмотреть правде в лицо? )))

Snorri: Гастон Нет, не ангел. Но далеко не то нечто, что привыкли описывать литераторы и некоторые историки.

Гастон: Snorri С литераторами то все понятно, а чем тебе историки не угодили? Про Луи пишут весьма сносно. Конечно нет дифирамбов, подобно Ришелье, но и грязью не поливают :-)

Snorri: Гастон Конечно, таких помоев, как на Риша, на него не выливают, но после того же Черкасова порой складывается впечатление, что кроме охоты да пажей его мало что в жизни занимало. Правда, в некоторых отрывках, но крайне редко, все тот же Черкасов пишет, что таки Луи делами хоть сколько-то, но занимался. Но существует тенденция описывать его бездельником, тяготящимся своими обязанностями.

полная версия страницы