Форум » Литература » Наши любимые поэты » Ответить
Наши любимые поэты
Freelancer: Давайте в данной теме делиться своими предпочтениям в жанре поэзии. Предлагаю не ограничиваться сухим упоминанием ФИО любимого поэта, а добавить свое любимое стихотворение или хотя бы две "самых любимых" строфы из его произведений... На тот случай, если любимых поэтов несколько, напоминаю: в одном сообщении должно быть не более 1 поэта.
Ответов - 159, стр:
1 2 3 4 5 6 All
Freelancer: Начну с себя. Пожалуй, несколько последних лет для меня поэт №1 - Владимир Семенович Высоцкий. Баллада о времени Замок временем срыт и укутан, укрыт В нежный плед из зеленых побегов, Но развяжет язык молчаливый гранит - И холодное прошлое заговорит О походах, боях и победах. Время подвиги эти не стерло: Оторвать от него верхний пласт Или взять его крепче за горло - И оно свои тайны отдаст. Упадут сто замков и спадут сто оков, И сойдут сто потов целой груды веков,- И польются легенды из сотен стихов Про турниры, осады, про вольных стрелков. Ты к знакомым мелодиям ухо готовь И гляди понимающим оком,- Потому что любовь - это вечно любовь, Даже в будущем вашем далеком. Звонко лопалась сталь под напором меча, Тетива от натуги дымилась, Смерть на копьях сидела, утробно урча, В грязь валились враги, о пощаде крича, Победившим сдаваясь на милость. Но не все, оставаясь живыми, В доброте сохраняли сердца, Защитив свое доброе имя От заведомой лжи подлеца. Хорошо, если конь закусил удила И рука на копье поудобней легла, Хорошо, если знаешь - откуда стрела, Хуже - если по-подлому, из-за угла. Как у вас там с мерзавцами? Бьют? Поделом! Ведьмы вас не пугают шабашем? Но не правда ли, зло называется злом Даже там - в добром будущем вашем? И вовеки веков, и во все времена Трус, предатель - всегда презираем, Враг есть враг, и война все равно есть война, И темница тесна, и свобода одна - И всегда на нее уповаем. Время эти понятья не стерло, Нужно только поднять верхний пласт - И дымящейся кровью из горла Чувства вечные хлынут на нас. Ныне, присно, во веки веков, старина,- И цена есть цена, и вина есть вина, И всегда хорошо, если честь спасена, Если другом надежно прикрыта спина. Чистоту, простоту мы у древних берем, Саги, сказки - из прошлого тащим,- Потому, что добро остается добром - В прошлом, будущем и настоящем!
Señorita: Я тоже очень люблю Высоцкого: На братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов, И Вечный огонь зажигают. Здесь раньше вставала земля на дыбы, А нынче - гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы - Все судьбы в единую слиты. А в Вечном огне виден вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, Горящее сердце солдата. У братских могил нет заплаканных вдов - Сюда ходят люди покрепче. На братских могилах не ставят крестов, Но разве от этого легче?...
Sветлана: позвольте, дамы и господа, продолжить в том же духе. Я очень люблю песни и стихи Высоцкого, но это, пожалуй, самое любимое: Сpедь оплывших свечей и вечеpних молитв, Сpедь военных тpофеев и миpных костpов Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от мелких своих катастpоф. Детям вечно досаден Их возpаст и быт,- И дpались мы до ссадин, До смеpтных обид. Hо одежды латали Hам матеpи в сpок, Мы же книги глотали, Пьянея от стpок. Липли волосы нам на вспотевшие лбы, И сосало под ложечкой сладко от фpаз, И кpужил наши головы запах боpьбы, Со стpаниц пожелтевших слетая на нас. И пытались постичь Мы, не знавшие войн, За воинственный клич Пpинимавшие вой, Тайну слова "пpиказ", Hазначенье гpаниц, Смысл атаки и лязг Боевых колесниц. А в кипящих котлах пpежних боен и смут Столько пищи для маленьких наших мозгов! Мы на pоли пpедателей, тpусов, иуд В детских игpах своих назначали вpагов. И злодея следам Hе давали остыть, И пpекpаснейших дам Обещали любить, И, дpузей успокоив И ближних любя, Мы на pоли геpоев Вводили себя. Только в гpезы нельзя насовсем убежать: Кpаткий век у забав - столько боли вокpуг! Постаpайся ладони у меpтвых pазжать И оpужье пpинять из натpуженных pук. Испытай, завладев Еще теплым мечом И доспехи надев, Что почем, что почем! Разбеpись, кто ты - тpус Иль избpанник судьбы, И попpобуй на вкус Hастоящей боpьбы. И когда pядом pухнет изpаненный дpуг, И над пеpвой потеpей ты взвоешь, скоpбя, И когда ты без кожи останешься вдpуг Оттого, что убили его - не тебя,- Ты поймешь, что узнал, Отличил, отыскал По оскалу забpал: Это - смеpти оскал! Ложь и зло - погляди, Как их лица гpубы! И всегда позади - Воpонье и гpобы. Если мяса с ножа Ты не ел ни куска, Если pуки сложа Наблюдал свысока, И в боpьбу не вступил С подлецом, с палачом,- Значит, в жизни ты был Ни пpи чем, ни пpи чем! Если, путь пpоpубая отцовским мечом, Ты соленые слезы на ус намотал, Если в жаpком бою испытал, что почем,- Значит, нужные книги ты в детстве читал!
Arabella Blood: Надеюсь, мне тоже позволят. Высоцкий - один из любимейших поэтов. У него люблю все, что слышала. Здесь уже вспомнили одни из моих самых любимых вещей. Я знаю, что многие любят "Охоту на волков", а вот мне больше нравится ее продолжение - "Конец охоты на волков или Охота с вертолетов": Словно бритва рассвет полоснул по глазам, Отворились курки, как волшебный Сезам, Появились стрелки, на помине легки, - И взлетели стрекозы с протухшей реки, И потеха пошла - в две руки, в две руки! Мы легли на живот и убрали клыки. Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки, Чуял волчие ямы подушками лап; Тот, кого даже пуля догнать не могла б, - Тоже в страхе взопрел и прилег - и ослаб. Чтобы жизнь улыбалась волкам - не слыхал, - Зря мы любим ее, однолюбы. Вот у смерти - красивый широкий оскал И здоровые, крепкие зубы. Улыбнемся же волчьей улыбкой врагу - Псам еще не намылены холки! Но - на татуированном кровью снегу Наша роспись : мы больше не волки! Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав, К небесам удивленные морды задрав : Либо с неба возмездье на нас пролилось, Либо свету конец - и в мозгах перекос, - Только били нас в рост из железных стрекоз. Кровью вымокли мы под свинцовым дождем - И смирились, решив : все равно не уйдем! Животами горячими плавили снег. Эту бойню затеял - не Бог - человек : Улетающим - влет, убегающим - в бег... Свора псов, ты за стаей моей не вяжись, В равной сваре - за нами удача. Волки мы - хороша наша волчья жизнь, Вы собаки - и смерть вам собачья! Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу, Чтобы в корне пресечь кривотолки. Но - на татуированном кровью снегу Наша роспись : мы больше не волки! К лесу - там хоть немногих из вас сберегу! К лесу, волки, - труднее убить на бегу! Уносите же ноги, спасайте щенков! Я мечусь на глазах полупьяных стрелков И скликаю заблудшие души волков. Те, кто жив, затаились на том берегу. Что могу я один? Ничего не могу! Отказали глаза, притурилось чутье.... Где вы, волки, былое лесное зверье, Где же ты, желтоглазое племя мое?! ...Я живу, но теперь окружают меня Звери, волчьих не знавшие кличей, - Это псы, отдаленная наша родня, Мы их раньше считали добычей. Улыбаюсь я волчьей улыбкой врагу, Обнажаю гнилые осколки. Но - на татуированном кровью снегу Тает роспись : мы больше не волки!
Señorita: Ну раз пошла такая гулянка:)), то вот еще: БЕДА Я несла свою Беду По весеннему по льду. Надломился лед - душа оборвалася, Камнем под воду пошла, А Беда, хоть тяжела,- А за острые края задержалася. И Беда с того вот дня Ищет по свету меня. Слухи ходят вместе с ней с Кривотолками. А что я не умерла, Знала голая ветла Да еще перепела с перепелками. Кто ж из них сказал ему, Господину моему,- Только выдали меня, проболталися. И от страсти сам не свой, Он отправился за мной, А за ним - Беда с Молвой увязалися. Он настиг меня, догнал, Обнял, на руки поднял, Рядом с ним в седле Беда ухмылялася... Но остаться он не мог - Был всего один денек, А Беда на вечный срок задержалася. ЗВЕЗДЫ Мне этот бой не забыть нипочем,- Смертью пропитан воздух. А с небосвода бесшумным дождем Падали звезды. Вот снова упала, и я загадал - Выйти живым из боя! Так свою жизнь я поспешно связал С глупой звездою. Нам говорили: "Нужна высота!" И "Не жалеть патроны!" Вон покатилась вторая звезда - Вам на погоны. Я уж решил - миновала беда, И удалось отвертеться... С неба скатилась шальная звезда Прямо под сердце. Звезд этих в небе - как рыбы в прудах, Хватит на всех с лихвою. Если б не насмерть,- ходил бы тогда Тоже героем. Я бы звезду эту сыну отдал, Просто на память... В небе висит, пропадает звезда - Некуда падать.
Sветлана: и если позволите, то ещё: Ну вот, исчезла дрожь в руках, Теперь – наверх ! Ну вот, сорвался в пропасть страх Навек, навек, - Для остановки нет причин – Иду скользя… И в мире нет таких вершин, Что взять нельзя ! Среди нехоженых путей Один – пусть мой ! Среди невзятых рубежей Один – за мной ! А имена тех, кто здесь лёг, Снега таят… Среди непройденных дорог Одна – моя ! Здесь голубым сияньем льдов Весь небосклон облит И тайну чьих-нибудь следов Гранит хранит… И я гляжу в свою мечту Поверх голов И свято верю в чистоту Снегов и слов ! И пусть пройдёт немалый срок – Мне не забыть, Что здесь сомнения я смог В себе убить. В тот день шептала мне вода: Удач – всегда ! А день… какой был день тогда ? Ах да – среда !...
Señorita: А я еще очень люблю Б.Ш.Окуджаву: У поэта соперников нету — ни на улице и не в судьбе. И когда он кричит всему свету, это он не о вас — о себе. Руки тонкие к небу возносит, жизнь и силы по капле губя. Догорает, прощения просит: это он не за вас — за себя. Но когда достигает предела и душа отлетает во тьму... Поле пройдено. Сделано дело. Вам решать: для чего и кому. То ли мед, то ли горькая чаша, то ли адский огонь, то ли храм... Все, что было его,— нынче ваше. Все для вас. Посвящается вам.
Retana: Глубоко уважаю В.С. Высоцкого, но как-то он у нас тут один пока получился... Вот еще прекрасные стихи... Марина Цветаева БАБУШКЕ Продолговатый и твердый овал, Черного платья раструбы... Юная бабушка! Кто целовал Ваши надменные губы? Руки, которые в залах дворца Вальсы Шопена играли... По сторонам ледяного лица Локоны, в виде спирали. Темный, прямой и взыскательный взгляд. Взгляд, к обороне готовый. Юные женщины так не глядят. Юная бабушка, кто вы? Сколько возможностей вы унесли, И невозможностей - сколько? - В ненасытимую прорву земли, Двадцатилетняя полька! День был невинен, и ветер был свеж. Темные звезды погасли. - Бабушка! - Этот жестокий мятеж В сердце моем - не от вас ли?...
Señorita: Retana, из Цветаевой это - одно из самых любимых, спасибо:))! А еще вот это я у нее очень люблю: Вчера еще в глаза глядел, А нынче - всё косится в сторону! Вчера еще до птиц сидел,- Всё жаворонки нынче - вороны! Я глупая, а ты умен, Живой, а я остолбенелая. О, вопль женщин всех времен: "Мой милый, что тебе я сделала?!" И слезы ей - вода, и кровь - Вода,- в крови, в слезах умылася! Не мать, а мачеха - Любовь: Не ждите ни суда, ни милости. Увозят милых корабли, Уводит их дорога белая... И стон стоит вдоль всей земли: "Мой милый, что тебе я сделала?" Вчера еще - в ногах лежал! Равнял с Китайскою державою! Враз обе рученьки разжал,- Жизнь выпала - копейкой ржавою! Детоубийцей на суду Стою - немилая, несмелая. Я и в аду тебе скажу: "Мой милый, что тебе я сделала?" Спрошу я стул, спрошу кровать: "За что, за что терплю и бедствую?" "Отцеловал - колесовать: Другую целовать",- ответствуют. Жить приучил в самом огне, Сам бросил - в степь заледенелую! Вот что ты, милый, сделал мне! Мой милый, что тебе - я сделала? Всё ведаю - не прекословь! Вновь зрячая - уж не любовница! Где отступается Любовь, Там подступает Смерть-садовница. Самo - что дерево трясти! - В срок яблоко спадает спелое... - За всё, за всё меня прости, Мой милый,- что тебе я сделала!
Sветлана: а как Вам это: МАРИНА ЦВЕТАЕВА «МАМА ЗА КНИГОЙ» ...Сдавленный шепот... Сверканье кинжала. -- "Мама, построй мне из кубиков домик!" Мама взволнованно к сердцу прижала Маленький томик. ... Гневом глаза загорелись у графа: "Здесь я, княгиня, по благости рока!" -- "Мама, а в море не тонет жирафа?" Мама душою -- далеко! -- "Мама, смотри: паутинка в котлете!" В голосе детском упрек и угроза. Мама очнулась от вымыслов: дети -- Горькая проза!
Retana: Señorita, Sветлана, благодарю, у Цветаевой многое очень достойно.. и это знаменитое про разлуку... Позволите еще из Окуджавы? Булат Окуджава Чувство собственного достоинства - вот загадочный инструмент: созидается он столетьями, а утрачивается в момент, под бомбежку ли, под гармошку ли, под красивую ль болтовню иссушается, разрушается, сокрушается на корню. Чувство собственного достоинства - вот таинственная стезя, на которой разбиться запросто, но с которой свернуть нельзя, потому что без промедления, вдохновенный, чистый, живой, растворится, в пыль превратится человеческий образ твой. Чувство собственного достоинства - это просто портрет любви. Я люблю вас, мои товарищи, - боль и нежность в моей крови. Что б там тьма и зло ни пророчили, кроме этого ничего не придумало человечество для спасения своего.
Señorita: Retana пишет: Позволите еще из Окуджавы? Retana, замечательные стихи! Я с Вашего позволения еще добавлю: МОЛИТВА Пока Земля еще вертится, пока еще ярок свет, Господи, дай же ты каждому, чего у него нет: мудрому дай голову, трусливому дай коня, дай счастливому денег... И не забудь про меня. Пока Земля еще вертится — Господи, твоя власть!— дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть, дай передышку щедрому, хоть до исхода дня. Каину дай раскаяние... И не забудь про меня. Я знаю: ты все умеешь, я верую в мудрость твою, как верит солдат убитый, что он проживает в раю, как верит каждое ухо тихим речам твоим, как веруем и мы сами, не ведая, что творим! Господи мой Боже, зеленоглазый мой! Пока Земля еще вертится, и это ей странно самой, пока ей еще хватает времени и огня, дай же ты всем понемногу... И не забудь про меня.
Sветлана: я прошу прощения за офтоп, но так как здесь собралось большое количество поклонников творчество Владимира Семеновича Высоцкого, я подумала, может быть кому-нибудь будет интересно вот это: click here http://www.kulichki.com/vv/pesni/menu/#b там очень много разнообразных записей его песен
Iren: Высоцкий... *** И снизу лед, и сверху - маюсь между. Пробить ли верх иль пробуравить низ? Конечно, всплыть и не терять надежду, А там - за дело, в ожиданье виз. Лед надо мною, - надломись и тресни! Я весь в поту, как пахарь от сохи. Вернусь к тебе, как корабли из песни, Все помня, даже старые стихи. Мне меньше полувека - сорок с лишним. Я жив, тобой и Господом храним. Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, Мне есть чем оправдаться перед Ним.
Iren: А еще очень люблю Маяковского. Не буду постить знаменитейшее "Послушайте!", скажу только, что стихотворение это - одно из моих самых любимых. А вот его тоже известное стихотворение "К ответу!" Гремит и гремит войны барабан. Зовет железо в живых втыкать. Из каждой раны за рабом раба бросают на сталь штыка. За что? Дрожит земля, голодна, раздета. Выпарили человечество кровавой баней, только для того, чтоб кто-то где-то разжился Албанией. Сцепилась злость человечьих свор, падает на мир за ударом удар только для того, чтоб бесплатно Босфор проходили чьи-то суда. Скоро у мира не останется неполоманного ребра. И душу вытащат. И растопчут там ее только для того, чтоб кто-то к рукам прибрал Месопотамию. Во имя чего сапог землю растаптывает, скрепящ и груб? Кто над небом боев - свобода? бог? Рубль! Когда же встанешь во весь свой рост ты, отдающий жизнь свою им? Когда же в лицо им бросишь вопрос: за что воюем?
Капито: Я обожаю Эдуарда Асадова Я могу тебя очень ждать, Долго-долго и верно-верно. И ночами могу не спать Год и два и всю жизнь, наверно. Пусть листочки календаря Ооблетят как листва у сада, Только знать бы, что все не зря, Что тебе это вправду надо. Я могу за тобой идти По чащобам и перелазам. По горам без дорог почти, Где и черт не бывал ни разу. Все пройду, никого не коря, Одолею любые тревоги, Только знать бы что все не зря, Что потом не предашь в дороге. Я могу за тебя принять Горечь зоейших на свете судеб. Я могу за тебя отдать Все что есть у меня и будет. Буду счастьем считать, даря Целый мир тебе ежечасно, И я знаю, что все не зря! И люблю я тебя не напрасно!
Nataly: Борис Слуцкий... Весь.
Retana: Капито, это волшебно, спасибо большое! Дюманы любят красивые стихи - столько замечательных стихотворений в этой теме! И вкусы почти совпадают! Мне нравится практически все, что тут было вывешено... Есть еще дивный поэт, его тут пока не упоминали Давид Самойлов БЕАТРИЧЕ Говорят, Беатриче была горожанка, Некрасивая, толстая, злая. Но упала любовь на сурового Данта, Как на камень серьга золотая. Он ее подобрал. И рассматривал долго, И смотрел, и держал на ладони. И забрал навсегда. И запел от восторга О своей некрасивой мадонне. А она, несмотря на свою неученость, Вдруг расслышала в кухонном гаме Тайный зов. И узнала свою обреченность. И надела набор с жемчугами. И, свою обреченность почувствовав скромно, Хорошела, худела, бледнела, Обрела розоватую матовость, словно Мертвый жемчуг близ теплого тела. Он же издали сетовал на безответность И не знал, озаренный веками, Каково было ей, обреченной на вечность, Спорить в лавочках с зеленщиками. В шумном доме орали драчливые дети, Слуги бегали, хлопали двери. Но они были двое. Не нужен был третий Этой женщине и Алигьери.
Кассандра: Люблю Высоцкого, Окуджаву, Цветаеву- тоже. Любимые стихи (Баллады Высоцкого здесь уже цитировали). У Цветаевой люблю (а муж любит, как читаю :-)) "Мне нравится, что Вы больны не мной". Но их здесь все знают слишком хорошо по фильму "Ирония судьбы..." и ещё -"Генералам двенадцатого года": "Вы, чьи широкие шинели напоминали паруса..."
Señorita: С.Есенин В том краю, тде желтая крапива И сухой плетень, Приютились к вербам сиротливо Избы деревень. Там в полях, за синей гущей лога, В зелени озер, Пролегла песчаная дорога До сибирских гор. Затерялась Русь в Мордве и Чуди, Нипочем ей страх. И идут по той дороге люди, Люди в кандалах. Все они убийцы или воры, Как судил им рок. Полюбил я грустные их взоры С впадинами щек. Много зла от радости в убийцах, Их сердца просты, Но кривятся в почернелых лицах Голубые рты. Я одну мечту, скрывая, нежу, Что я сердцем чист. Но и я кого-нибудь зарежу Под осенний свист. И меня по ветряному свею, По тому ль песку, Поведут с веревкою на шее Полюбить тоску. И когда с улыбкой мимоходом Распрямлю я грудь, Языком залижет непогода Прожитой мой путь.
Диана де Кастро: А мне еще очень нравиться стих Э.Асадова "Могила неизвестного солдата" МОГИЛА НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА Могила Неизвестного солдата! О, сколько их от Волги до Карпат! В дыму сражений вырытых когда-то Саперными лопатами солдат. Зеленый горький холмик у дороги, В котором навсегда погребены Мечты, надежды, думы и тревоги Безвестного защитника страны. Кто был в боях и знает край передний, Кто на войне товарища терял, Тот боль и ярость полностью познал, Когда копал "окоп" ему последний. За маршем - марш, за боем - новый бой! Когда же было строить обелиски?! Доска да карандашные огрызки, Ведь вот и все, что было под рукой! Последний "послужной листок" солдата: "Иван Фомин", и больше ничего. А чуть пониже две коротких даты Рождения и гибели его. Но две недели ливневых дождей, И остается только темно-серый Кусок промокшей, вздувшейся фанеры, И никакой фамилии на ней. За сотни верст сражаются ребяга. А здесь, от речки в двадцати шагах, Зеленый холмик в полевых цветах - Могила Неизвестного солдата... Но Родина не забывает павшего! Как мать не забывает никогда Ни павшего, ни без вести пропавшего, Того, кто жив для матери всегда! Да, мужеству забвенья не бывает. Вот почему погибшего в бою Старшины на поверке выкликают Как воина, стоящего в строю! И потому в знак памяти сердечной По всей стране от Волги до Карпат В живых цветах и день и ночь горят Лучи родной звезды пятиконечной. Лучи летят торжественно и свято, Чтоб встретиться в пожатии немом, Над прахом Неизвестного солдата, Что спит в земле перед седым Кремлем! И от лучей багровое, как знамя, Весенним днем фанфарами звеня, Как символ славы возгорелось пламя - Святое пламя вечного огня! Эдуард Асадов
Sветлана: я очень люблю стихи Юлии Друниной, особенно о войне, о женщинах на войне. ДВА ВЕЧЕРА Мы стояли у Москвы-реки, Теплый ветер платьем шелестел. Почему-то вдруг из-под руки На меня ты странно посмотрел - Так порою на чужих глядят. Посмотрел и улыбнулся мне: - Ну, какой же из тебя солдат? Как была ты, право, на войне? Неужель спала ты на снегу, Автомат пристроив в головах? Понимаешь, просто не могу Я тебя представить в сапогах!.. Я же вечер вспомнила другой: Минометы били, падал снег. И сказал мне тихо дорогой, На тебя похожий человек: - Вот, лежим и мерзнем на снегу, Будто и не жили в городах... Я тебя представить не могу В туфлях на высоких каблуках!.. ДРУНЯ «Друня» — уменьшительная форма от древнеславянского слова «дружина». Это было в Руси былинной. В домотканый сермяжный век: Новорожденного Дружиной Светлоглазый отец нарек. В этом имени — звон кольчуги, В этом имени — храп коня, В этом имени слышно: — Други! Я вас вынесу из огня! Пахло сеном в ночах июня, Уносила венки река. И смешливо и нежно «Друня» звали девицы паренька. Расставанье у перелаза, Ликование соловья... Светло-русы и светлоглазы Были Друнины сыновья. Пролетали, как миг, столетья, Царства таяли словно лед... Звали девочку Друней дети — Шел тогда сорок первый год. В этом прозвище, данном в школе, Вдруг воскресла святая Русь, Посвист молодца в чистом поле, Хмурь лесов, деревенек грусть. В этом имени — звон кольчуги, В этом имени — храп коня, В этом имени слышно: — Други! Я вас вынесу из огня! Пахло гарью в ночах июня, Кровь и слезы несла река, И смешливо и нежно «Друня» Звали парни сестру полка. Точно эхо далекой песни, Как видения, словно сны, В этом прозвище вновь воскресли Вдруг предания старины. В этом имени — звон кольчуги, В этом имени — храп коня, В этом имени слышно: — Други! Я вас вынесу из огня!..
Snorri: А я очень люблю поэзию в переводах Маршака, например, сонеты Шекспира (которого я люблю, что назвается, самого по себе :-)) или стихи Бернса. Вот, к примеру, "Лорд Грегори" последнего. Полночный час угрюм и тих, Лишь гром гремит порой. Я у дверей стою твоих - Лорд Грегори, открой. Я не могу вернуться вновь Домой, к семье своей, И если спит в тебе любовь, Меня хоть пожалей. Припомни лес на склоне гор, Где волю я дала Любви, с которой долгий спор В душе своей вела. Ты небом клялся мне не раз, Что будешь ты моим, Что договор, связавший нас, Навеки нерушим. Но тот не помнит прежних дней, Чье сердце из кремня; Так пусть же у твоих дверей Гроза убьет меня. О небо, смерть мне подари! Я вечным сном усну У двери лорда Грегори, Простив его вину.
Freelancer: Да, Шекспир - это КЛАССИКА! И перевод С. Маршака ничуть не лишает прелести его произведения: Сонет №54 O, how much more doth beauty beauteous seem By that sweet ornament which truth doth give! The rose looks fair, but fairer we it deem For that sweet odour which doth in it live. The canker-blooms have full as deep a dye As the perfumed tincture of the roses, Hang on such thorns and play as wantonly When summer's breath their masked buds discloses: But, for their virtue only is their show, They live unwoo'd and unrespected fade, Die to themselves. Sweet roses do not so; Of their sweet deaths are sweetest odours made: And so of you, beauteous and lovely youth, When that shall fade, my verse distills your truth. Перевод С. Маршака Прекрасное прекрасней во сто крат, Увенчанное правдой драгоценной. Мы в нежных розах ценим аромат, В их пурпуре живущий сокровенно. Пусть у цветов, где свил гнездо порок, И стебель, и шипы, и листья те же, И так же пурпур лепестков глубок, И тот же венчик, что у розы свежей, - Они цветут, не радуя сердец, И вянут, отравляя нам дыханье. А у душистых роз иной конец: Их душу перельют в благоуханье. Когда погаснет блеск очей твоих, Вся прелесть правды перельется в стих.
Эсмеральда: Всем спасибо за прекрасные стихи! Мне нравится стихотворение "С любимыми не расставайтесь", хотя оно очень грустное, но, мне кажется, очень красивое: - Как больно, милая, как странно, Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, Как больно, милая, как странно Раздваиваться под пилой. Не зарастёт на сердце рана - Прольётся чистыми слезами, Не зарастёт на сердце рана - Прольётся пламенной смолой... - Пока жива, с тобой я буду - Душа и кровь нераздвоимы, Пока жива, с тобой я буду - Любовь и смерть всегда вдвоём. Ты понесёшь с собой, любимый, Ты понесёшь с собой повсюду, Ты понесёшь с собой повсюду Родную землю, милый дом. - Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? - За расставаньем будет встреча - Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернёмся оба - я и ты. - Но если я безвестно кану - Короткий свет луча дневного, Но если я безвестно кану За звёздный пояс, млечный дым? - Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся... невредим. - Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным. Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колёса оторвал. Нечеловеческая сила, В одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила Земное сбросила с Земли, И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали... - С любимыми не расставайтесь, С любимыми не расставайтесь... - С любимыми не расставайтесь, Всей кровью прорастайте в них, - И каждый раз навек прощайтесь, И каждый раз навек прощайтесь... - И каждый раз навек прощайтесь, Когда уходите на миг.
LS: Эсмеральда Его автор - А.Кочетков. Насколько мне известно, это чуть ли не единственное его стихотворение. В основном он занимался переводами. Стихотворение относится к тридцатым годам прошлого века и написано после крушения поезда, которым в последний момент отказалась ехать его жена.
LS: Имя автора моего любимого стихотворения неизвестно. На миг один, Пока зарницы блеск Успеет озарить колосья в поле, В осенний день на самый краткий миг Я позабыть тебя не волен. Оно написано в Японии, где-то в XII веке.
Señorita: Sветлана пишет: стихи Юлии Друниной Мне тоже очень нравятся ее стихи. Особенно это: ЗИНКА 1 Мы легли у разбитой ели. Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На продрогшей, гнилой земле. - Знаешь, Юлька, я - против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье, Мама, мамка моя живет. У тебя есть друзья, любимый, У меня - лишь она одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. Старой кажется: каждый кустик Беспокойную дочку ждет... Знаешь, Юлька, я - против грусти, Но сегодня она не в счет. Отогрелись мы еле-еле. Вдруг приказ: "Выступать вперед!" Снова рядом, в сырой шинели Светлокосый солдат идет. 2 С каждым днем становилось горше. Шли без митингов и знамен. В окруженье попал под Оршей Наш потрепанный батальон. Зинка нас повела в атаку. Мы пробились по черной ржи, По воронкам и буеракам Через смертные рубежи. Мы не ждали посмертной славы.- Мы хотели со славой жить. ...Почему же в бинтах кровавых Светлокосый солдат лежит? Ее тело своей шинелью Укрывала я, зубы сжав... Белорусские ветры пели О рязанских глухих садах. 3 - Знаешь, Зинка, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Где-то, в яблочном захолустье, Мама, мамка твоя живет. У меня есть друзья, любимый, У нее ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом стоит весна. И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла. ...Я не знаю, как написать ей, Чтоб тебя она не ждала?!
месье: Андрей Белянин Бесконечная история Да, я не Моцарт, не Сальери. И Мефистофель мне не друг. Орфея след давно утерян, Робин Гуда сломан лук. И тень крылатая не скроет От наших глаз фонарь Луны. Крест из омелы не тревожит Сны графа Дракулы, увы! Двенадцать подвигов Геракла, Круиз царя Итаки мы Давно сменили суррогатом Калифорнийской стороны. Пусть разделяют нас столетья – Всегда жить будет джентльмен, Что в Камелоте спит и видит Меч в круглом каменном столе. На турпоход к Ородруину Найти желающих нельзя. Кольцо из золота красиво – Но в Эрессеа все друзья. Не властно над мальчишкой время, Как легок Питера полет! А ровно в полночь колесница Обычным овощем замрет. Не Дульсинея , не миледи, Граф де Ла Фер не мой супруг. Не будет драться на дуэли, И мчаться в Лондон во весь дух. Наш новый век рационален, Расчет и выгода во всем... Бриг, огибающий мыс Горн!
Iren: Какие же все стихотворения красивые! А мне еще нравится Аполлон Григорьев. Причем раньше я на него особого внимания не обращала, а увлеклась его творчеством, когда получила в подарок собрание сочинений:) половину первого тома прочитала "через не хочу", потом стало интересно, а к концу второго тома с жадностью проглатывала каждое слово:) у Григорьева есть и очень красивые стихи, и интересная проза. Две судьбы Лежала общая на них Печать проклятья иль избранья, И одинаковый у них В груди таился червь страданья. Хранить в несбыточные дни Надежду гордую до гроба С рожденья их осуждены Они равно, казалось, оба. Но шутка ль рока то была - Не остроумная нимало, - Как он, горда, больна и зла, Она его не понимала. Они расстались... Умер он, До смерти мученик недуга, И где-то там, под небом юга, Под сенью гор похоронен. А ей послал, как он предрек, Скупой на всё, дающий вволю, Чего не просят, мудрый рок Благополучнейшую долю: Своя семья, известный круг Своих, которые играли По грОшу в преферанс, супруг, Всю жизнь не ведавший печали, Романов враг, халата друг, - Ей жизнь цветами украшали. А всё казалось, что порой Ей было душно, было жарко, Что на щеках горел так ярко Румянец грешный и больной, Что жаждой прежних, странных снов Болезненно сияли очи, Что не одной бессонной ночи Вы б доискались в ней следов.
д'Аратос: В. Маяковский ЛИЛИЧКА! Вместо письма Дым табачный воздух выел. Комната - глава в крученыховском аде. Вспомни - за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил. Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День еще - выгонишь, может быть, изругав. В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав. Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась. Не надо этого, дорогая, хорошая, дай простимся сейчас. Все равно любовь моя - тяжкая гиря ведь - висит на тебе, куда ни бежала б. Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб. Если быка трудом уморят - он уйдет, разляжется в холодных водах. Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых. Захочет покоя уставший слон - царственный ляжет в опожаренном песке. Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем. Если б так поэта измучила, он любимую на деньги б и славу выменял, а мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени. И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа. Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег, и суетных дней взметенный карнавал растреплет страницы моих книжек... Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша? Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг.
Юлёк (из клуба): Игорь Васильевич Лотарев. Игорь-Северянин. Для меня - больше, чем поэт. Обидно, что многие считают его салонным, легкомысленным и пустым. Это не так. ВСЕ ОНИ ГОВОРЯТ ОБ ОДНОМ С.В. Рахманинову Соловьи монастырского сада, Как и все на земле соловьи, Говорят, что одна есть отрада И что эта отрада – в любви… И цветы монастырского луга С лаской, свойственной только цветам, Говорят, что одна есть заслуга: Прикоснуться к любимым устам… Монастырского леса озера, Переполненные голубым, Говорят, нет лазурнее взора, Как у тех, кто влюблен и любим…
Freelancer: Замечательное стихотворение и песня В.С. Высоцкого - одно из моих самых любимых: Баллада о коротком счастье Трубят рога: скорей, скорей! - И копошится свита. Душа у ловчих без затей, Из жил воловьих свита. Ну и забава у людей - Убить двух белых лебедей! И стрелы ввысь помчались... У лучников наметан глаз, - А эти лебеди как раз Сегодня повстречались! Она жила под солнцем - там, Где синих звезд без счета, Куда под силу лебедям Высокого полета. Вспари - и два крыла раскинь - В густую трепетную синь. Скользи по божьим склонам,- В такую высь, куда и впредь Возможно будет долететь Лишь ангелам и стонам! Но он и там ее настиг - И счастлив миг единый,- Но может, был тот яркий миг Их песней лебединой... Двум белым ангелам сродни, К земле направились они - Опасная повадка! Из-за кустов, как из-за стен, Следят охотники за тем, Чтоб счастье было кратко... Вот утирают пот со лба Виновники паденья: Сбылась последняя мольба - "Остановись, мгновенье!" Так пелся вечный этот стих В пик лебединой песне их - Счастливцев одночасья: Они упали вниз вдвоем, Так и оставшись на седьмом, На высшем небе счастья...
Retana: К сожалению, теряюсь с авторством... (такие вещи часто уходят в народ, впервые услышала как это пела моя подруга) Может быть, кто-нибудь знает автора? (Лайхэ - Финроду) Все мы ненавидели войну, все мы в той войне сказали слово - кто-то к месту, кто-то бестолково, только смерть - всегда последний довод... Да, мы ненавидели войну - да, мы ждали осенью весну. Думал ли ты, эльф, тогда о том, что, судьбой по терниям влекомый, в башне, незнакомой и знакомой, ты вершишь судьбу иного дома? Думал ли ты, эльф, тогда о том, что войну приводишь в чей-то дом? Я тебя не видела тогда. Много ли девчонке в том заботы - на границах появился кто-то! У меня и здесь полно работы... Я тебя не видела тогда. Только знала, что пришла беда... Ты пришел не другом, не врагом - просто так судьба распорядилась: в белое и в черное рядила зла неубиваемую силу. Ты пришел не другом, не врагом... Незнакомец, как же ты знаком... Нас не рассудили времена: за иной весной пришло иное лето, память в сердце - холодом стилета. Где-то - ты. И я, наверно, - где-то. Нас не рассудили времена. Мой не-враг, но память-то - одна...
Sветлана: здесь столько красивых стихов вспомнили :) замечательная тема! позволю себе ее продолжить Евгений Евтушенко БЛАГОДАРНОСТЬ Она сказала: «Он уже уснул!»,— задернув полог над кроваткой сына, и верхний свет неловко погасила, и, съежившись, халат упал на стул. Мы с ней не говорили про любовь, Она шептала что-то, чуть картавя, звук «р», как виноградину, катая за белою оградою зубов. «А знаешь: я ведь плюнула давно на жизнь свою... И вдруг так огорошить! Мужчина в юбке. Ломовая лошадь. И вдруг — я снова женщина... Смешно?» Быть благодарным — это мой был долг. Ища защиту в беззащитном теле, зарылся я, зафлаженный, как волк, в доверчивый сугроб ее постели. Но, как волчонок загнанный, одна, она в слезах мне щеки обшептала. и то, что благодарна мне она, меня стыдом студеным обжигало. Мне б окружить ее блокадой рифм, теряться, то бледнея, то краснея, но женщина! меня! благодарит! за то, что я! мужчина! нежен с нею! Как получиться в мире так могло? Забыв про смысл ее первопричинный, мы женщину сместили. Мы ее унизили до равенства с мужчиной. Какой занятный общества этап, коварно подготовленный веками: мужчины стали чем-то вроде баб, а женщины — почти что мужиками. О, господи, как сгиб ее плеча мне вмялся в пальцы голодно и голо и как глаза неведомого пола преображались в женские, крича! Потом их сумрак полузаволок. Они мерцали тихими свечами... Как мало надо женщине — мой Бог!— чтобы ее за женщину считали.
Lady Shadow: А я Есенина люблю. И очень уж стихотворение Киплинга: "Если..." О, если ты спокоен, не растерян, Когда теряют головы вокруг, И если ты себе остался верен, Когда в тебя не верит лучший друг, И если ждать умеешь без волненья, Не станешь ложью отвечать на ложь, Не будешь злобен, став для всех мишенью, Но и святым себя не назовешь, - И если ты своей владеешь страстью, А не тобою властвует она, И будешь тверд в удаче и в несчастье, Которым в сущности цена одна, И если ты готов к тому, что слово Твое в ловушку превращает плут, И, потерпев крушенье, можешь снова- Без прежних сил - возобновить свой труд, - И если ты способен все, что стало Тебе привычным, выложить на стол, Все проиграть и все начать сначала, Не пожалев того, что приобрел, И если можешь сердце, нервы, жилы Так завести, чтобы вперед нестись, Когда с годами изменяют силы И только воля говорит: "держись!" - И если можешь быть в толпе собою, При короле с народом связь хранить И, уважая мнение любое, Главы перед молвою не клонить, И если будешь мерить расстоянье Секундами, пускаясь в дальний бег ,- Земля - твое, мой мальчик, достоянье. И более того, ты - человек!
Anetta: ИДЕАЛ (Семен Надсон) Не говори, что жизнь - игрушка В руках бессмысленной судьбы, Беспечной глупости пирушка И яд сомнений и борьбы. Нет, жизнь - разумное стремленье Туда, где вечный свет горит, Где человек, венец творенья, Над миром высоко царит. Внизу, воздвигнуты толпою, Тельцы минутные стоят И золотою мишурою Людей обманчиво манят; За этот призрак идеалов Немало сгибнуло борцов, И льется кровь у пьедесталов Борьбы не стоящих тельцов. Проходит время,- люди сами Их свергнуть с высоты спешат И, тешась новыми мечтами, Других тельцов боготворят; Но лишь один стоит от века, Вне власти суетной толпы, - Кумир великий человека В лучах духовной красоты. И тот, кто мыслию летучей Сумел подняться над толпой, Любви оценит свет могучий И сердца идеал святой; Он бросит все кумиры века, С их мимолетной мишурой, И к идеалу человека Пойдет уверенной стопой! Не говорите мне: "он умер",- он живет, Пусть жертвенник разбит,- огонь еще пылает. Пусть роза сорвана,- она еще цветет, Путь арфа сломана,- аккорд еще рыдает!..
Señorita: Ф.И. Тютчев Она сидела на полу И груду писем разбирала, И, как остывшую золу, Брала их в руки и бросала. Брала знакомые листы И чудно так на них глядела, Как души смотрят с высоты На ими брошенное тело... О, сколько жизни было тут, Невозвратимо пережитой! О, сколько горестных минут, Любви и радости убитой!.. Стоял я молча в стороне И пасть готов был на колени,- И страшно грустно стало мне, Как от присущей милой тени
Sветлана: Señorita, замечательные стихи! мне еще это очень нравится: Ф.И. Тютчев О, как убийственно мы любим, Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей! Давно ль, гордясь своей победой, Ты говорил: она моя... Год не прошел - спроси и сведай, Что уцелело от нея? Куда ланит девались розы, Улыбка уст и блеск очей? Все опалили, выжгли слезы Горючей влагою своей. Ты помнишь ли, при вашей встрече, При первой встрече роковой, Ее волшебный взор, и речи, И смех младенчески живой? И что ж теперь? И где все это? И долговечен ли был сон? Увы, как северное лето, Был мимолетным гостем он! Судьбы ужасным приговором Твоя любовь для ней была, И незаслуженным позором На жизнь ее она легла! Жизнь отреченья, жизнь страданья! В ее душевной глубине Ей оставались вспоминанья... Но изменили и оне. И на земле ей дико стало, Очарование ушло... Толпа, нахлынув, в грязь втоптала То, что в душе ее цвело. И что ж от долгого мученья Как пепл, сберечь ей удалось? Боль, злую боль ожесточенья, Боль без отрады и без слез! О, как убийственно мы любим, Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей!
д'Аратос: Еще мне нравится Фет. Его стихи очень мягки и положительны, в противоположность моему любимому Маяковскому. О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной, Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный, Перстам послушную волос густую прядь Из мыслей изгонять и снова призывать; Дыша порывисто, один, никем не зримый, Досады и стыда румянами палимый, Искать хотя одной загадочной черты В словах, которые произносила ты; Шептать и поправлять былые выраженья Речей моих с тобой, исполненных смущенья, И в опьянении, наперекор уму, Заветным именем будить ночную мглу.
Señorita: Sветлана, мне тоже очень нравится это стихотворение. Тоже одно из самых любимых. А еще вот это: Весь день она лежала в забытьи, И всю ее уж тени покрывали. Лил теплый летний дождь - его струи По листьям весело звучали. И медленно опомнилась она, И начала прислушиваться к шуму, И долго слушала - увлечена, Погружена в сознательную думу... И вот, как бы беседуя с собой, Сознательно она проговорила (Я был при ней, убитый, но живой): "О, как все это я любила!" . . . . . . . . . . . . . . . . . Любила ты, и так, как ты, любить - Нет, никому еще не удавалось! О господи!.. и это пережить... И сердце на клочки не разорвалось...
Señorita: А у Фета самое любимое это: Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали Лучи у наших ног в гостиной без огней. Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали, Как и сердца у нас за песнею твоей. Ты пела до зари, в слезах изнемогая, Что ты одна - любовь, что нет любви иной, И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя, Тебя любить, обнять и плакать над тобой. И много лет прошло, томительных и скучных, И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь, И веет, как тогда, во вздохах этих звучных, Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь, Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки, А жизни нет конца, и цели нет иной, Как только веровать в рыдающие звуки, Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
Sветлана: мое любимое у Надсона Я РОС ТЕБЕ ЧУЖИМ, ОТВЕРЖЕННЫЙ НАРОД Я рос тебе чужим, отверженный народ, И не тебе я пел в минуты вдохновенья. Твоих преданий мир, твоей печали гнет Мне чужд, как и твои ученья. И если б ты, как встарь, был счастлив и силен, И если б не был ты унижен целым светом, Иным стремлением согрет и увлечен, Я б не пришел к тебе с приветом. Но в наши дни, когда под бременем скорбей Ты гнешь чело свое и тщетно ждешь спасенья, В те дни, когда одно название «еврей» В устах толпы звучит, как символ отверженья, Когда твои враги, как стая жадных псов, На части рвут тебя, ругаясь над тобою, – Дай скромно стать и мне в ряды твоих бойцов, Народ, обиженный судьбою!
M-lle Dantes: Любимое из Фета УЗНИК Густая крапива Шумит под окном; Зелёная ива Повисла шатром; Весёлые лодки В дали голубой; Жкелезо решётки Визжит под пилой. Бывалое горе Уснуло в груди; Свобода и море Горят впереди. Прибавилось духа, Затихла тоска, И слушает ухо, И пилит рука. Но моё самое любимое, ещё со школы, стихотворение наверняка внесёт сюда мрачную нотку. Ф. Сологуб Цветы для наглых, вино для сильных, Рабы послушны тому, кто смел. На свете много даров обильных Тому, кто сердцем окаменел. Что людям мило, что людм любо, В чём вдохновенье и в чём полёт, Все блага жизни тому, кто грубо И беспощадно вперёд идёт. О правде мира что б ни сказали, Всё это сказки, всё это ложь. Мечтатель бледный, умри в подвале, Где стены плесень покрыла сплошь. Подвальный воздух для чахлой груди И обещанье загробных крыл. И вы хотите, о люди, люди, Чтоб жизнь земную я полюбил.
Señorita: Р-Л. Стивенсон ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД (перевод С.Я.Маршака) Из вереска напиток Забыт давным-давно. А был он слаще меда, Пьянее, чем вино. В котлах его варили И пили всей семьей Малютки-медовары В пещерах под землей. Пришел король шотландский, Безжалостный к врагам, Погнал он бедных пиктов К скалистым берегам. На вересковом поле На поле боевом Лежал живой на мертвом И мертвый -- на живом. Лето в стране настало, Вереск опять цветет, Но некому готовить Вересковый мед. В своих могилках тесных, В горах родной земли Малютки-медовары Приют себе нашли. Король по склону едет Над морем на коне, А рядом реют чайки С дорогой наравне. Король глядит угрюмо: "Опять в краю моем Цветет медвяный вереск, А меда мы не пьем!" Но вот его вассалы Приметили двоих Последних медоваров, Оставшихся в живых. Вышли они из-под камня, Щурясь на белый свет, -- Старый горбатый карлик И мальчик пятнадцати лет. К берегу моря крутому Их привели на допрос, Но ни один из пленных Слова не произнес. Сидел король шотландский, Не шевелясь, в седле. А маленькие люди Стояли на земле. Гневно король промолвил: -- Пытка обоих ждет, Если не скажете, черти, Как вы готовили мед! Сын и отец молчали, Стоя у края скалы. Вереск звенел над ними, В море -- катились валы. И вдруг голосок раздался: -- Слушай, шотландский король, Поговорить с тобою С глазу на глаз позволь! Старость боится смерти. Жизнь я изменой куплю, Выдам заветную тайну! -- Карлик сказал королю. Голос его воробьиный Резко и четко звучал: -- Тайну давно бы я выдал, Если бы сын не мешал! Мальчику жизни не жалко, Гибель ему нипочем. Мне продавать свою совесть Совестно будет при нем. Пускай его крепко свяжут И бросят в пучину вод, А я научу шотландцев Готовить старинный мед! Сильный шотландский воин Мальчика крепко связал И бросил в открытое море С прибрежных отвесных скал. Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик... И эхом ему ответил С обрыва отец-старик. -- Правду сказал я, шотландцы, От сына я ждал беды. Не верил я в стойкость юных, Не бреющих бороды. А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет Моя святая тайна -- Мой вересковый мед!
M-lle Dantes: Ещё Ф. Сологуб *** Люблю блуждать я над трясиною Дрожащим огоньком; Люблю за липкой паутиною Таиться пауком; Люблю летать я в поле оводом И жалить лошадей; Люблю быть явным, тайным поводом К мучению людей. Я злой, больной, безумно мстительный, Зато томлюсь и сам: Мой тихий стон, мой вопль медлительный - Укоры небесам. Судьба дала мне плоть растленную, Отравленную кровь. Я возлюбил мечтою пленною Безумную любовь. Мои порочные томления, Всё то, чем я прельщён - В могучих чарах наваждения Многообразный сон. И он томит больной обидою, Идит путём одним Мне тесно. Всем во всём завидую И стать хочу иным. Чтобы не портить всем настроение: прочитайте последнюю строчку "и стать хочу Иным". Тёмным претёмным))
Капито: У меня есть немного другой перевод, мне это стихотворение Киплинга тоже очень тоже нравится Lady Shadow спасибо, что напомнили! Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех. Верь сам в себя наперекор вселенной, А маловерам отпусти их грех. Пусть час не пробил, жди не уставая, Пусть лгут лжецы, не снисходи до них. Умей прощать, и не кажись, прощая, Великодушней иль умней других. Умей мечтать, не став рабом мечтанья, И мыслить, мысли не обожествив, Равно сносить хвалу и поруганье, Не забывая, что их голос лжив. Наполни смыслом каждое мгновенье, Часов и дней неумолимый бег, Тогда весь мир ты примешь, во владенье, Тогда, мой сын, ты будешь ЧЕЛОВЕК!
Саул: Высоцкий - самое любимое, кроме вышеназванных "Баллады о времени" и "баллады о борьбе" пожалуй "Баллада о ненависти" .... Погляди - что за рыжие пятна в реке,- Зло решило порядок в стране навести. Рукоятки мечей холодеют в руке, И отчаянье бьется, как птица, в виске, И заходится сердце от ненависти! ... Ненависть - пей, переполнена чаша! Ненависть - требует выхода, ждет. Но благородная ненависть наша Рядом с любовью живет! ну и "Баллада об оружии" ... Большие люди - туз и крез - имеют страсть к ракетам, А маленьким - что делать без Оружья в мире этом? Из других поэтов - Киплинг, Маяковский, Лермонтов и, к сожалению, не помню автора "Владей собой среди толпы смятенной..."
Iren: Саул пишет: "Владей собой среди толпы смятенной..." Кажется, Киплинг...
M-lle Dantes: Ещё школьницей очень смеялась каждый раз, когда перечитывала. А.К. Толстой *** У приказных ворот собирался народ Густо: Говорит в простоте, что в его животе Пусто! "Дурачьё! - сказал дьяк. - Из вас должен быть всяк В теле: Ещё в Думе вчера мы с трудом осетра Съели!" На базар мужик вёз через реку обоз Пакли; Мужичок-то, вишь, прост, знай везёт через мост, Так ли? "Дурачьё! - сказал дьяк. - Тебе мост, чай, пустяк? Дудки! Ты б его поберёг, ведь плыли ж поперёк Утки!" Как у Васьки Волчка вор стянул гусака, Вишь ты! В полотенце свернул, да поймал караул, Ништо! Дьяк сказал: "Дурачьё! Полотенце-то чьё? Васьки? Стало, Васька и тать, стало, Ваське и дать Таску!" Пришёл к дьяку больной, говорит: "Ой-ой-ой, Дьяче! Очень больно нутру, а уж вот поутру Паче! И ни лечь, и ни сесть, и не можно мне съесть Столько!.." "Вишь, дурак, - сказал дьяк, - ну не ешь натощак, Только!" Пришёл к дьяку истец, говорит: "Ты отец Бедных; Кабы ты мне помог - видишь, денег мешок Медных? Я б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей, Шутка?" "Сыпь сейчас! - сказал дьяк, подставляя колпак. - Ну-тка!"
Freelancer: Еще мне очень нравятся рубаи Омара Хайяма. Вот самые любимые из них: Лучше пить и веселых красавиц ласкать, Чем в постах и молитвах спасенья искать. Если место в аду для влюбленных и пьяниц, То кого же прикажете в рай допускать? *** Метнул рассвет на кровли сноп огня И кинул в кубок шар владыки дня. Пригубь вино! Звучит в лучах рассвета Призыв любви, вселенную пьяня. *** Скорей приди, исполненная чар, Развей печаль, вдохни сердечный жар! Налей кувшин вина, пока в кувшины Наш прах еще не превратил гончар. *** Этой чаше рассудок хвалу воздает, С ней влюбленный целуется ночь напролет. А безумный гончар столь изящную чашу Создает и об землю без жалости бьет! *** Из края в край мы держим к смерти путь; Из края смерти нам не повернуть. Смотри же, в здешнем караван-сарае Своей любви случайно не забудь! *** Кто розу нежную любви привил К порезам сердца, - не напрасно жил! И тот, кто сердцем чутко слушал бога, И тот, кто хмель земной услады пил!
Freelancer: И еще (тот же автор): Сбрось обузу корысти, тщеславия гнет, Злом опутанный, вырвись их этих тенет. Пей вино и расчесывай локоны милой: День пройдет незаметно - и жизнь промелькнет. *** Мой совет: будь хмельным и влюбленным всегда, Быть сановным и важным - не стоит труда. Не нужны всемогущему Господу Богу Ни усы твои, друг, ни моя борода! *** В сад я в горести вышел и утру не рад, Розе пел соловей на таинственный лад: "Покажись из бутона, возрадуйся утру, Сколько чудных цветов подарил этот сад!" *** Все пройдет - и надежды зерно не взойдет, Все, что ты накопил, ни за грош пропадет, Если ты не поделишься вовремя с другом - Все твое состоянье врагу отойдет. *** "Ад и рай - в небесах", - утверждают ханжи. Я, в себя заглянув, убедился во лжи: Ад и рай - не круги во дворе мирозданья, Ад и рай - это две половины души.
marsianka: Freelancer, Замечательные стихи :) Мне ещё нравится вот эти О горе, горе сердцу, где жгучей страсти нет. Где нет любви мучений, где грез о счастье нет. День без любви - потерян: тусклее и серей, Чем этот день бесплодный, и дней ненастья нет. Смерти я не страшусь, на судьбу не ропщу, Утешенья в надежде на рай не ищу. Душу вечную, данную мне ненадолго, Я без жалоб в положенный срок возвращу. Каждый молиться богу на собственный лад. Всем нам хочется в рай, и не хочется в ад. Лишь мудрец, постигающий замысел божий, Адских мук не страшиться и раю не рад.
marsianka: Если вдруг на тебя снизошла благодать -- Можешь все, что имеешь, за правду отдать. Но, святой человек, не обрушивай гнева На того, кто за правду не хочет страдать! Словно ветер в степи, словно в речке вода, День прошел -- и назад не придет никогда. Будем жить, о подруга моя, настоящим! Сожалеть о минувшем -- не стоит труда. Хочешь -- пей, но рассудка спьяна не теряй, Чувства меры спьяна, старина, не теряй. Берегись оскорбить благородного спьяну, Дружбу мудрых за чашей вина не теряй. Не хмурь бровей из-за ударов рока. Упавший духом гибнет раньше срока. Ни ты, ни я не властны над судьбой. Мудрей смириться с нею. Больше проку!
Капито: И снова Эдуард Асадов Не привыкайте никогда к любви! Не соглашайтесь, как бы ни устали, Чтоб замолчали ваши соловьи И чтоб цветы прекрасные увяли. И, главное, не верьте никогда, Что будто все приходит и уходит. Да, звезды меркнут, но одна звезда По имени Любовь всегда-всегда Обязана гореть на небосводе! Не привыкайте никогда к любви, Разменивая счастье на привычки, Словно костер на крохотные спички, Не мелочись, а яростно живи! Не привыкайте никогда к губам, Что будто бы вам издавна знакомы, Как не привыкнешь к солнцу и ветрам Иль ливню средь грохочущего грома! Да, в мелких чувствах можно вновь и вновь Встречать, терять и снова возвращаться, Но если вдруг вам выпала любовь, Привыкнуть к ней - как обесцветить кровь Иль до копейки разом проиграть! Не привыкайте к счастью никогда! Напротив, светлым озарясь гореньем, Смотрите на любовь свою всегда С живым и постоянным удивленьем. Алмаз не подчиняется годам И никогда не обратится в малость. Дивитесь же всегда тому, что вам Заслуженно иль нет - судить не нам, Но счастье в мире все-таки досталось! И, чтоб любви не таяла звезда, Исполнитесь возвышенным искусством: Не позволяйте выдыхаться чувствам, Не привыкайте к счастью никогда.
Ассоль: Николай Гумилев Волшебная скрипка (Валерию Брюсову) Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры, Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, Что такое темный ужас начинателя игры! Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки, У того исчез навеки безмятежный свет очей, Духи ада любят слушать эти царственные звуки, Бродят бешеные волки по дороге скрипачей. Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам, Вечно должен биться, виться обезумевший смычок, И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном, И когда пылает запад и когда горит восток. Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье, И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, — Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь. Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело, В очи глянет запоздалый, но властительный испуг. И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело, И невеста зарыдает, и задумается друг. Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ! Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча. На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача! * * * Однообразные мелькают Всё с той же болью дни мои, Как будто розы опадают И умирают соловьи. Но и она печальна тоже, Мне приказавшая любовь, И под ее атласной кожей Бежит отравленная кровь. И если я живу на свете, То лишь из-за одной мечты: Мы оба, как слепые дети, Пойдем на горные хребты, Туда, где бродят только козы, В мир самых белых облаков, Искать увянувшие розы И слушать мертвых соловьев.
Ассоль: Осип Мандельштам Паденье - неизменный спутник страха, И самый страх есть чувство пустоты. Кто камни к нам бросает с высоты - И камень отрицает иго праха? И деревянной поступью монаха Мощеный двор когда-то мерил ты: Булыжники и грубые мечты - В них жажда смерти и тоска размаха... Так проклят будь, готический приют, Где потолком входящий обморочен И в очаге веселых дров не жгут! Немногие для вечности живут, Но если ты мгновенным озабочен - Твой жребий страшен и твой дом непрочен!
Марго: А я люблю почти всех поэтов серебряного века... Валерий Брюсов ПЕРВЫЙ СНЕГ Серебро, огни и блестки,- Целый мир из серебра! В жемчугах горят березки, Черно-голые вчера. Это - область чьей-то грезы, Это - призраки и сны! Все предметы старой прозы Волшебством озарены. Экипажи, пешеходы, На лазури белый дым. Жизнь людей и жизнь природы Полны новым и святым. Воплощение мечтаний, Жизни с грезою игра, Этот мир очарований, Этот мир из серебра!
Марго: Александр Блок * * * Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел ее голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у Царских Врат, Причастный Тайнам,- плакал ребенок О том, что никто не придет назад.
Марго: Еще неравнодушна к поэзии Евтушенко:))) Особенно люблю это его стихотворение: Евгений Евтушенко НЕРАЗДЕЛЕННАЯ ЛЮБОВЬ Любовь неразделенная страшна, но тем, кому весь мир лишь биржа, драка, любовь неразделенная смешна, как профиль Сирано де Бержерака. Один мой деловитый соплеменник сказал жене в театре "Современник": "Ну что ты в Сирано своем нашла? Вот дурень! Я, к примеру, никогда бы так не страдал из-за какой-то бабы... Другую бы нашел - и все дела". В затравленных глазах его жены забито проглянуло что-то вдовье. Из мужа перло - аж трещали швы!- смертельное духовное здоровье. О, сколько их, таких здоровяков, страдающих отсутствием страданий. Для них есть бабы: нет прекрасной дамы. А разве сам я в чем-то не таков? Зевая, мы играем, как в картишки, в засаленные, стертые страстишки, боясь трагедий, истинных страстей. Наверное, мы с вами просто трусы, когда мы подгоняем наши вкусы под то, что подоступней, попростей. Не раз шептал мне внутренний подонок из грязных подсознательных потемок: "Э, братец, эта - сложный матерьял..."- и я трусливо ускользал в несложность и, может быть, великую возможность любви неразделенной потерял. Мужчина, разыгравший все умно, расчетом на взаимность обесчещен. О, рыцарство печальных Сирано, ты из мужчин переместилось в женщин. В любви вы либо рыцарь, либо вы не любите. Закон есть непреклонный: в ком дара нет любви неразделенной, в том нету дара божьего любви. Дай бог познать страданий благодать, и трепет безответный, но прекрасный, и сладость безнадежного ожидать, и счастье глупой верности несчастной. И, тянущийся тайно к мятежу против своей души оледененной, в полулюбви запутавшись, брожу с тоскою о любви неразделенной
Евгения: Некоторые из моих любимых: Ф. Тютчев SILENTIUM! Молчи, скрывайся и таи И чувства и мечты свои - Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне Безмолвно, как звезды в ночи,- Любуйся ими - и молчи. Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймёт ли он, чем ты живёшь? Мысль изречённая есть ложь. Взрывая, возмутишь ключи,- Питайся ими - и молчи. Лишь жить в себе самом умей - Есть целый мир в душе твоей Таинственно-волшебных дум; Их оглушит наружный шум, Дневные разгонят лучи,- Внимай их пенью - и молчи!.. М.Матусовский *** Есть слова пострашнее, чем порох, Чем снаряд над окопными рвами, Я советую людям при ссорах Осторожнее быть со словами. Мир устроен на этой основе, И достаточно, в общем, серьезно: О любом опрометчивом слове Пожалеете рано иль поздно. Вы к словам проявляйте терпенье, Не берите в расчет кривотолков. Ведь от них остаются раненья, Как от мелких, но острых осколков. Н. Рыленков *** Все в тающей дымке: Холмы, перелески. Здесь краски не ярки И звуки не резки. Здесь медленны реки, Туманны озера, И все ускользает От беглого взора. Здесь мало увидеть, Здесь нужно всмотреться, Чтоб ясной любовью Наполнилось сердце. Здесь мало услышать, Здесь вслушаться нужно, Чтоб в душу созвучья Нахлынули дружно, Чтоб вдруг отразили Бездонные воды Всю прелесть застенчивой Русской природы.
Саул: очень понравилась вот эта вещь: друг -не тот, с кем в праздник распевают песни, и не тот, с кем делят чашу на пиру. В трудную минуту с ним встречают вместе беды и потери, холод и жару. Надо с ним промерзнуть на ночной стоянке испытать на деле тяжесть всех разлук Вырваться из боя в обгоревшем танке и тогда узнаешь - что такое Друг. Пачку "Беломора", воду и патроны делят меж собой поровну друзья у хорошей дружбы есть свои законы, и законам этим изменять нельзя Продержись хоть сутки под огнем в овраге обойди экватор и полярный круг с ним глоток последний отхлебни из фляги и тогда узнаешь - что такое Друг. Автор стихов -М.Матусовский
Athos: Гюго "Джинны"Оно длинное,но мне особо нравится начало и конец. Murs, ville, Et port, Asile De mort, Mer grise Où brise La brise, Tout dort. Dans la plaine Naît un bruit. C'est l'haleine De la nuit. Elle brame Comme une âme Qu'une flamme Toujours suit !(...) Les Djinns funèbres, Fils du trépas, Dans les ténèbres Pressent leurs pas ; Leur essaim gronde : Ainsi, profonde, Murmure une onde Qu'on ne voit pas. Ce bruit vague Qui s'endort, C'est la vague Sur le bord ; C'est la plainte, Presque éteinte, D'une sainte Pour un mort. On doute La nuit... J'écoute : - Tout fuit, Tout passe L'espace Efface Le bruit. ПЕревод не совсем точный(Увы) Порт сонный, Ночной, Плененный, Стеной; Безмолвны, Спят волны, - И полный Покой. Странный ропот Взвился вдруг. Ночи шепот, Мрака звук, Точно пенье И моленье Душ, в кипенье Вечных мук. (...) Исчадий ада Быстрей полет: Вернуться надо Под адский свод; Звучанье роя Сейчас такое, Как звук прибоя Незримых вод. Ропот сметен, Ослабев; Бесприютен Волн напев; То – о грешной В тьме кромешной Плач утешный Чистых дев. Мрак слышит Ночной, Как дышит Прибой, И вскоре В просторе И в море Покой. И де Виньи "Смерть Волка"ТОже длинная поэма,не буду на французском выкладывать,но когда-то,лет в 11 меня впечатлил конец- И скорбно думал я: "О, царь всего земного, О гордый человек, - увы, какое слово, И как ты, жалкий сам его сумел попрать? Учись у хищников прекрасных умирать! Увидев и познав убожество земное, Молчаньем будь велик, оставь глупцам иное. Да, я постиг тебя, мой хищный дикий брат. Как много говорил мне твой последний взгляд! Он говорил: "Усвой в дороге одинокой Веленья мудрости суровой и глубокой И тот стоический и гордый строй души, С которым я рождён и жил в лесной глуши. Лишь трус и молится и хнычет безрассудно - Исполнись мужества, когда боренье трудно, Желанья затаи в сердечной глубине И молча, отстрадав, умри, подобно мне".
M-lle Dantes: Жак Превер ДЛЯ ТЕБЯ, ЛЮБИМАЯ Я пошёл на базар, где цветы продают, И цветы я купил Для тебя, Любимая. Я пошёл на базар, где птиц продают, И птиц я купил Для тебя, Любимая. Я пошёл на базао, где железный лом продают, И цепи купил, Тяжёлые цепи Для тебя, Любимая. А потом я пошёл на базар, где рабынь продают, И тебя там искал, Но не нашёл, Моя любимая.
LS: Энкэй-хоси Покинутый приют весь в зарослях плюща. Тоскливо здесь. Хозяин всё забросил. Нет никого... И только каждый год Печальная сюда приходит осень.
Мадемуазель: Безумно люблю Цветаеву, но поскольку ее стихи уже читали, то предлагаю Светлану Зайцеву Я женщина и, значит, я актриса Во мне сто лиц и тысяча ролей. Я - женщина и, значит, я - царица Возлюбленная всех земных царей! Я женщина, и значит, я - рабыня, Познавшая соленый вкус обид... Я - женщина, и значит я - пустыня, Которая тебя испепелит. Я - женщина, сильна я поневоле, Но знаешь, даже если жизнь борьба, Я - женщина, я слабая, до боли, Я женщина и, значит, я - судьба. Я - женщина, я просто вспышка страсти, А мой удел - терпение и труд. Я - женщина, я то большое счастье, Которое совсем не берегут... Я - женщина. И этим я опасна - Огонь и лед навек во мне одной. Я женщина и, значит, я прекрасна С младенчества до старости седой! Я - женщина и в мире все дороги Ведут ко мне, а не в какой-то Рим. Я - женщина. Я избранная Богом. Хотя, уже наказанная им!
Мадемуазель: Потянуло на лирику, поэтому буду следить еще и здесь))) Очень люблю Евтушенко, и по моему, его Не исчезай еще не читали НЕ ИСЧЕЗАЙ Не исчезай... Исчезнув из меня, развоплотясь, ты из себя исчезнешь, себе самой навеки изменя, и это будет низшая нечестность. Не исчезай... Исчезнуть — так легко. Воскреснуть друг для друга невозможно. Смерть втягивает слишком глубоко. Стать мертвым хоть на миг — неосторожно. Не исчезай... Забудь про третью тень. В любви есть только двое. Третьих нету. Чисты мы будем оба в Судный день, когда нас трубы призовут к ответу. Не исчезай... Мы искупили грех. Мы оба неподсудны, невозбранны. Достойны мы с тобой прощенья тех, кому невольно причинили раны. Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг, но как нам после встретиться в столетьях? Возможен ли на свете твой двойник и мой двойник? Лишь только в наших детях. Не исчезай. Дай мне свою ладонь. На ней написан я — я в это верю. Тем и страшна последняя любовь, что это не любовь, а страх потери.
Señorita: Редьярд Киплинг ГИЕНЫ (перевод К.Симонова) Когда похоронный патруль уйдет И коршуны улетят, Приходит о мертвом взять отчет Мудрых гиен отряд. За что он умер и как он жил - Это им все равно. Добраться до мяса, костей и жил Им надо, пока темно. Война приготовила пир для них, Где можно жрать без помех. Из всех беззащитных тварей земных Мертвец беззащитней всех. Козел бодает, воняет тля, Ребенок дает пинки. Но бедный мертвый солдат короля Не может поднять руки. Гиены вонзают в песок клыки, И чавкают, и рычат. И вот уж солдатские башмаки Навстречу луне торчат. Вот он и вышел на свет, солдат,- Ни друзей, никого. Одни гиеньи глаза глядят В пустые зрачки его. Гиены и трусов, и храбрецов Жуют без лишних затей, Но они не пятнают имен мертвецов: Это - дело людей.
Меланхолия: А это - Бродский Иосиф Александрович. Одно из самых-самых любимых моих стихотворений: Пилигримы "Мои мечты и чувства в сотый раз Идут к тебе дорогой пилигримов" В. Шекспир Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров, мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима, синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы. Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты, глаза их полны заката, сердца их полны рассвета. За ними поют пустыни, вспыхивают зарницы, звезды горят над ними, и хрипло кричат им птицы: что мир останется прежним, да, останется прежним, ослепительно снежным, и сомнительно нежным, мир останется лживым, мир останется вечным, может быть, постижимым, но все-таки бесконечным. И, значит, не будет толка от веры в себя да в Бога. И, значит, остались только иллюзия и дорога. И быть над землей закатам, и быть над землей рассветам. Удобрить ее солдатам. Одобрить ее поэтам.
Мадемуазель: Константин Бальмонт Играющей в игры любовные... На мой взгляд - стильно... Есть поцелуи — как сны свободные, Блаженно-яркие, до исступления. Есть поцелуи — как снег холодные. Есть поцелуи — как оскорбление. О, поцелуи — насильно данные, О, поцелуи — во имя мщения! Какие жгучие, какие странные, С их вспышкой счастия и отвращения! Беги же с трепетом от исступленности, Нет меры снам моим, и нет названия. Я силен — волею моей влюбленности, Я силен дерзостью — негодования!
Меланхолия: Наша современница Елена Элтанг. От этого стихотворения у меня прямо-таки сердце сжимается: В эпилоге: побег капитана. Рыжий кучер играет кнутом. Под сафьяном чужого кафтана планы крепости тянут карманы, перетянута рваная рана кружевным неумелым жгутом. ...На потом, отложи на потом! Потянуло дымком долгожданным, из травы междометье каштана усмехается треснувшим ртом - это осень. То шорох, то стук нам все мерещатся - надо спешить влажных сумерек черные сукна меж собакой и волком сушить, понарошку прорехи латая, уверяя, что ныне и впрок запаслась парусина пустая надувательством ветреных строк. Капитан, отчего ты спокоен? Твоя крепость пошла с молотка, стынет шхуна твоя на приколе, ты устал - эпилогу покорен - пробираться то морем, то полем. ...Рыбака, попроси рыбака! - Приютит ли героя, поколе правит прочь провиденья рука на безмолвье чужих колоколен, как на зимний огонь маяка.
Мадемуазель: Ахматова... Попала под настроение... Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха. Ты напрасно бережно кутаешь Мне плечи и грудь в меха. И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви. Как я знаю эти упорные, Несытые взгляды твои!
Мадемуазель: Еще из Ахматовой Н.В.Н. Есть в близости людей заветная черта, Ее не перейти влюбленности и страсти, - Пусть в жуткой тишине сливаются уста И сердце рвется от любви на части. И дружба здесь бессильна, и года Высокого и огненного счастья, Когда душа свободна и чужда Медлительной истоме сладострастья. Стремящиеся к ней безумны, а ее Достигшие - поражены тоскою: Теперь ты понял, отчего мое Не бьется сердце под твоей рукою.
Меланхолия: Наилюбимейший мой Хорхе Луис Борхес. Северный квартал Это раскрытье секрета из тех, что хранят по никчемности и непониманию; ни при чем здесь тайны и клятвы, это держат под спудом как раз потому, что не редкость: такое встречается всюду, где есть вечера и люди, и бережется забвеньем — нашим жалким подобьем тайны. Этот квартал в старину был нашим лучшим другом, предметом безумств и попреков, как всё, что мы любим; и если тот пыл еще жив, то лишь в разрозненных мелочах, которым осталось недолго. В старой милонге, напоминающей Пять Углов, во дворике — неистребимой розе между отвесных стенок, в вечно обшарпанной вывеске «Северного Цветка», в завсегдатаях погребка за картами и гитарой, в закостенелости слепого. Эти осколки и есть наш убогий секрет. Словно что-то незримое стерлось: бестелесная музыка любви. Мы с кварталом теперь чужие. На пузатых болкончиках больше не встретимся с небом. Боязлива обманутая нежность, и звезде над Пятью Углами уже другая. Но беззвучно и вечно — всем, что отнято и недоступно, как всё и всегда на свете: жилковатым навесом эвкалипта, бритвенной плошкой, вобравшей рассвет и закат, — крепнет порука участья и дружелюбия, тайная верность, чье имя сейчас разглашаю: квартал.
Мадемуазель: Дамы и господа! У меня вопрос на засыпку: есть красивый отрывок, а хочется прочитать стихотворение целиком и заодно выяснить имя автора... Поможете? ... под балконом пел Дон Жуан переодетый Романс тоскою страсти пламенел... А музыка в разлад... (не помню) Романс хотел как будто доказать, Что любят и обманывают разом, Что с сердцем не владу бывает разум, Что любовь с собой приносит клятвопреступленье, Что виноват невиный сам, Что кровь лить можно без нужды, Что провиденье добро и зло смешало попалам... Таков весь свет.
Филифьонка: Вот это стихотворение Михаила Кузмина я впервые прочитала вчера ночью, и целый день оно меня преследует, вызывая ощущение какого-то томительно-сладкого ожидания перемен (как в детстве, когда поезд ночью останавливался на станции со сказочным названием Джанкой, откуда все поезда направляются в разные стороны).
Филифьонка: Ах, не плыть по голубому морю, Не видать нам Золотого Рога, Голубей и площади Сан-Марка. Хорошо отплыть туда, где жарко, Да двоится милая дорога, И не знаю, к радости иль к горю. Не видать открытых, светлых палуб И судов с косыми парусами, Золотыми в зареве заката. Что случается, должно быть свято, Управляем мы судьбой не сами, Никому не надо наших жалоб. Может быть, судьбу и переспорю, Сбудется веселая дорога, Отплывем весной туда, где жарко, И покормим голубей Сан-Марка, Поплывем вдоль Золотого Рога К голубому, ласковому морю!
Henrietta: Такие чудесные стихи в этой теме, прям душа отдыхает) Я просто до слез люблю Ахматову, настолько меня цепляют ее стихи.) СЕРОГЛАЗЫЙ КОРОЛЬ Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король. Вечер осенний был душен и ал, Муж мой, вернувшись, спокойно сказал: «Знаешь, с охоты его принесли, Тело у старого дуба нашли. Жаль королеву. Такой молодой!.. За ночь одну она стала седой». Трубку свою на камине нашел И на работу ночную ушел. Дочку мою я сейчас разбужу, В серые глазки ее погляжу. А за окном шелестят тополя: «Нет на земле твоего короля...» *** Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает любовь на земле. И от лености или со скуки Все поверили, так и живут: Ждут свиданий, боятся разлуки И любовные песни поют. Но иным открывается тайна, И почиет на них тишина... Я на это наткнулась случайно И с тех пор все как будто больна Еще не могу жить без стихов Есенина. *** Не гляди на меня с упреком, Я презренья к тебе не таю, Но люблю я твой взор с поволокой И лукавую кротость твою. Да, ты кажешься мне распростертой, И, пожалуй, увидеть я рад, Как лиса, притворившись мертвой, Ловит воронов и воронят. Ну, и что же, лови, я не струшу. Только как бы твой пыл не погас? На мою охладевшую душу Натыкались такие не раз. Не тебя я люблю, дорогая, Ты лишь отзвук, лишь только тень. Мне в лице твоем снится другая, У которой глаза — голубень. Пусть она и не выглядит кроткой И, пожалуй, на вид холодна, Но она величавой походкой Всколыхнула мне душу до дна. Вот такую едва ль отуманишь, И не хочешь пойти, да пойдешь, Ну, а ты даже в сердце не вранишь Напоенную ласкою ложь. Но и все же, тебя презирая, Я смущенно откроюсь навек: Если б не было ада и рая, Их бы выдумал сам человек.
Астра: Сколько чудесных стихов собрано в этой теме! Спасибо всем, кто их выкладывал! А вот мои предпочтения: Лермонтов, Есенин, Пастернак, Блок, Цветаева, нравится Саша Чёрный. Из зарубежных: де Эредиа, Байрон, Ибсен, поэзия Средневековья (авторы часто неизвестны), Бодлер, хотя не весь, сонеты Андерсена... Люблю скандинавскую и французскую поэзию. А любимые строки... де Эредиа, Антоний и Клеопатра С высоких стен дворца они вдвоём глядят: Сменился душной мглой заката жар кровавый, И режет дельту Нил волною мутно-ржавой, В стремленье на Саис не ведая преград. И Римлянин забыл походы и солдат, Без боя взятый в плен любовною отравой ; Он тело гибкое египтянки лукавой , Ликуя ,чувствует сквозь холод медных лат. Пред ним её лицо белеет в прядях чёрных Надушенных волос,её зрачков огромных Завороженный блеск,застывший взлет бровей..... И видит Триумвир в темно-зеленом взоре Продолговатых глаз-всю необъятность моря, В их искрах-призраки бегущих кораблей..... Андерсен, РОЗА Ты улыбнулась мне улыбкой светлой рая... Мой сад блестит в росистых жемчугах, И на тебе, жемчужиной сверкая, Одна слеза дрожит на лепестках. То плакал эльф о том, что вянут розы, Что краток миг цветущей красоты... Но ты цветешь,— и тихо зреют грезы В твоей душе... О чем мечтаешь ты? Ты вся любовь,— пусть люди ненавидят!— Как сердце гения, ты вся одна краса,— А там, где смертные лишь бренный воздух видят- Там гений видит небеса!.. Борис Пастернак, СОН Мне снилась осень в полусвете стекол, Друзья и ты в их шутовской гурьбе, И, как с небес добывший крови сокол, Спускалось сердце на руку к тебе. Но время шло, и старилось, и глохло, И, поволокой рамы серебря, Заря из сада обдавала стекла Кровавыми слезами сентября. Но время шло и старилось. И рыхлый, Как лед, трещал и таял кресел шелк. Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла, И сон, как отзвук колокола, смолк. Я пробудился. Был, как осень, темен Рассвет, и ветер, удаляясь, нес, Как за возом бегущий дождь соломин, Гряду бегущих по небу берез.
Lady Melanie: Только один любимый поэт - Илья кормильцев, автор текстов "Наутилуса". Люблю его эстетику, его склад ума, созданные им образы. Фантики Деньги – это фантики от будущих конфет фантиков можно напечатать сколько угодно конфет все равно на всех не хватит с перекошенными лицами с хитрыми улыбками с идиотскими ухмылками они едут менять свои фантики на другие фантики вкладывать фантики в предприятия по производству фантиков приобретать фантики которые приносят в год по четырнадцать новых фантиков вцепившись костлявыми пальцами в груду фантиков раскрыв беззубые рты в предсмертном крике встретят неумолимый взгляд Творца Миров Господина Вечности
Филифьонка: НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ ЖИРАФ Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер. Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот. Я знаю веселые сказки таинственных стран Про чёрную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя. И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав. Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.
Lady Melanie: Ещё люблю вот этот отрывок у Бальмонта: Мое несчастье несравнимо Ни с чьим. О, подлинно! Ни с чьим. Другие — дым, я — тень от дыма, Я всем завидую, кто — дым. Они горели, догорели И, все отдавши ярким снам, Спешат к назначенной им цели, Стремятся к синим небесам. Великим схвачены законом, Покорно тают в светлой мгле. А я, как змей, ползу по склонам, Я опрокинут на земле.
Меланхолия: Елена Элтанг... сегодня перечитала и - пробрало до слез... Просто и безысходно: Тоскливее крошек в постели Раскрошенный сыр за окном - Сороки мои улетели, Вороны покинули дом. Считать оголтелый раёшник Привыкла хозяйка своим, На мятый писательский трешник Неся угощение им. Но связь, вероятно, распалась Крахмальных домашних времен, Какая-то малость сломалась, Издав настороженный звон. ...Подвергнув стреху остракизму, Все разом с карниза снялись, Хозяйкину злую харизму Презрели и вон подались. Обретшие в сваре и сквере Цыганское птичье чутьё, В хозяйкино счастье не верят И брезгуют сыром ее.
варкадия: Иеромонах Роман. Молитва Прозрев необратимо поздно, Что лето зеленело зря, Кленовые роняя слезы, Молилась полночь октября. Мотив божественный мерцая, Светила развевали тъму. Ряды деревьев чернецами Внимали звездному псалму. Луны блестящее кадило Курилось дымкой облаков. И все пустое отходило Затихнуть где-то далеко. И я, перебирая листья, Шептал раскаянья слова: Очисти, Господи, очисти ! Душе моя, почто мертва ? И моему настрою слитно Со всех сторон, со всех концов Пел "Да исправится молитва..." Хор придорожных чернецов. Преображение Господне, 19 августа 1981 г.
варкадия: А.Вертинский Сумасшедший шарманщик Каждый день под окошком Он заводит шарманку, Монотонно и сонно он поет об одном. Плачет старое небо, Мочит дождь обезьянку, Пожилую актрису с утомленным лицом. Ты усталый паяц, ты смешной балаганщик, С обнаженной душой, ты не знаешь стыда! Замолчи, замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик, Мои песни мне надо забыть Навсегда, навсегда! Мчится бешеный шар И летит в бесконечность, И смешные букашки облепили его. Бьются, вьются, жужжат И с расчетом на вечность Исчезают, как дым, не узнав ничего. А высоко вверху время, старый обманщик, Как пылинки с цветов с них сдувает года... Замолчи, замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик, Этой песни нам лучше не знать Никогда, никогда! Мы - осенние листья, Нас всех бурей сорвало. Нас все гонят и гонят ветров табуны... Кто же нас успокоит, Бесконечно усталых, Кто укажет нам путь в это царство Весны? Будет это пророк или просто обманщик И в какой только рай нас погонят тогда?.. Замолчи, замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик, Эту песнь мы не сможем забыть Никогда, никогда!
lennox: Осмелюсь предложить почтенной публике стихотворение современного поэта Ларисы Подистовой из Новосибирска: Млечный путь Кружит Земля на привязи, и долог Полет. И тьма, как пропасть, глубока… Но, никогда не проливаясь долу, Течет над миром светлая река. Нам весны лгут, над нами воют зимы, Надежду убивают сентябри, Горят июли… Невообразимы Для нас иных миров календари. Лишь в редких снах - холодная свобода, Скользящий, близкий серп чужой луны, И звезды - золотые капли меда - Вот-вот в ладони хлынут с вышины… Весь наш удел - бессменная забота. Осколки грез затеряны в пыли. А небеса томят, как будто кто-то Зовет нас оторваться от земли, Как будто столь привычное нам бремя - Обманный трюк, игра заумной лжи, Как будто вдруг нам удалось на время Преодолеть земные рубежи И чей-то вздох в преддверии разгадок Бессмертья ветром веет с высоты… И верится, что мед небесный сладок И помыслы зовущего чисты.
варкадия: Буду рада, если кому-то захочется ЕЩЁ И встанет сон, и ляжет тьма, – но эта быль всегда впервые, – и вздрогнут солнца молодые, когда затеплится звезда непредрекаемого лета, куда домчали поезда снегами, долами родными, где мы когда-то, с кем-то, где-то возлюбим завтра, как вчера, где те же идолы и своды, и юный ветер злой свободы, и пух разбитого гнезда. Александр Радашкевич
варкадия: ТОЛЬКО СЛОВА Там, где от горя еле жива Или восторга миг разноцветен, Кто-то увидит только слова - Цепь равнодушных чёрных отметин. Там, где казалось, душу влекут Жёстко в горнило мистик и магий, Кто-то увидит только строку На омертвелой коже бумаги. Где распалялось сердце игрой, Пел и качался свод тёмно-синий, Кто-то увидит буквенный строй – Соединенье ломаных линий. Так неизбежна и ненова Доля поэта - путь иноверца! Кто-то увидит только слова… Кто-то – расслышит пение сердца.
варкадия: Оказалось, что в этот день, почти в этот час НЕ СТАЛО автора. Лето благостной боли, постиженья печального света... Никогда уже больше не будет такого же лета. лето, где безрассудно и построили, и поломали. Лето с тягостной суммой поумнения и пониманья. Для чего отогрело все, что с летним листом отгорело? Но душа помудрела, и она, помудревши, узрела кратковременность лета, краткость жизни, мгновенность искусства и ничтожность предмета, что вызвал высокие чувства. Римма Фёдоровна Казакова.
варкадия: Какая сладость на земле случиться в янтарный августовский день, эллады облаков следить сквозь помавающие ветви, пить гущу поздних вин горчащих и тень свою нагую под яблоней навеки возложить на штиль текучих трав, чтобы сказать отчалившим богам, что слыл средь званых на этот тленный пир, затеянный не нами, но ради нас, когда, срывая паутину с окна небес последних и пустых, такая сладость на земле случиться в янтарный августовский день. 2006. Богемия
варкадия: В вечерний предзакатный час, Когда и сердце бьётся глуше, Мне страшно вглядываться в вас, О, человеческие души. Мне кажется, что вся земля, Со всей набухшею в ней кровью, Со всей тоской, со всею болью, Застенком стиснула меня. Как будто пробили куранты Отбой надеждам и мечтам, И я, как тень, плетусь за Дантом По девяти его кругам. *** Вот и всё... – волшебное решенье. Страшновато только: ну, а вдруг Не конец потом, а продолженье, И всё тот же там порочный круг, Те же сны, такие же желанья, Тот же спор с безжалостной судьбой. И не стать проклятому сознанью Никогда блаженной пустотой. С сайта А.Радашкевича
La Louvre: Любимый поэты все-таки Пушкин и Лермонтов. Не буду их цитировать по понятным причинам. Еще люблю Есенина, Ахматову, Блока, Бодлера. Вот последнего пожалуй процитирую. Кошки Любовник пламенный и тот, кому был ведом лишь зов познания Украсить любят дом под осень дней Большим и ласковым котом, И зябким как они, и тоже домоседом. Коты - друзья наук и сладостных забав, Для них ни тишина, ни мрак ночной не тяжки. Эреб избрал бы из для траурной упряжки, Кода бы м смирить их непокорный нрав. Покоятся они в задумчивой гордыне, Как сфинксы древние среди немой пустыни, Застывшие в мечтах, которым нет конца. Крестец их в похоти магически искриться, И звездной россыпью, прозрачной как пыльца, Таинственно блестят их мудрые зеницы. Ш. Бодлер з.ы. Прошу прощения за пунктуацию. Писала по памяти. В инете нашла в другом переводе, а он мне не очень нравится.
La Louvre: Любовь к обманчивому Когда, небрежная, выходишь ты под звуки Мелодий, бьющихся о низкий потолок, И вся ты — музыка, и взор твой, полный скуки, Глядит куда-то вдаль, рассеян и глубок, Когда на бледном лбу горят лучом румяным Вечерних люстр огни, как солнечный рассвет, И ты, наполнив зал волнующим дурманом, Влечешь глаза мои, как может влечь портрет, - Я говорю себе: она еще прекрасна, И странно — так свежа, хоть персик сердца смят, Хоть башней царственной над ней воздвиглось властно Все то, что прожито, чем путь любви богат. Так что ж ты: спелый плод, налитый пьяным соком, Иль урна, ждущая над гробом чьих-то слез, Иль аромат цветка в оазисе далеком, Подушка томная, корзина поздних роз? Я знаю, есть глаза, где всей печалью мира Мерцает влажный мрак, но нет загадок в них. Шкатулки без кудрей, ларцы без сувенира, В них та же пустота, что в Небесах пустых. А может быть, и ты — всего лишь заблужденье Ума, бегущего от истины в мечту? Ты суетна? глупа? ты маска? ты виденье? Пусть — я люблю в тебе и славлю Красоту. Ш. Бодлер
La Louvre: Песнь После Полудня Пусть искажен твой лик прелестный Изгибом бешеных бровей - Твой взор вонзается живей; И, пусть не ангел ты небесный, Люблю тебя безумно, страсть, Тебя, свободу страшных оргий; Как жрец пред идолом, в восторге Перед тобой хочу упасть! Пустынь и леса ароматы Плывут в извивах жестких кос; Ты вся — мучительный вопрос, Влияньем страшных тайн богатый! Как из кадильниц легкий дым, Твой запах вкруг тебя клубится, Твой взгляд — вечерняя зарница, Ты дышишь сумраком ночным! Твоей истомой опьяненным Ты драгоценней, чем вино, И трупы оживлять дано Твоим объятьям исступленным! Изгиб прильнувших к груди бедр Пронзает дрожь изнеможении; Истомой медленных движений Ты нежишь свой роскошный одр. Порывы бешеных страстей В моих объятьях утоляя, Лобзанья, раны расточая, Ты бьешься на груди моей: То, издеваясь, грудь мою С безумным смехом раздираешь, То в сердце тихий взор вперяешь, Как света лунного струю. Склонясь в восторге упоений К твоим атласным башмачкам, Я все сложу к твоим ногам: Мой вещий рок, восторг мой, гений! Твой свет, твой жар целят меня, Я знаю счастье в этом мире! В моей безрадостной Сибири Ты — вспышка яркого огня! Ш. Бодлер
La Louvre: ЛЕТА Сюда, на грудь, любимая тигрица, Чудовище в обличье красоты! Хотят мои дрожащие персты В твою густую гриву погрузиться. В твоих душистых юбках, у колен, Дай мне укрыться головой усталой И пить дыханьем, как цветок завялый, Любви моей умершей сладкий тлен. Я сна хочу, хочу я сна - не жизни! Во сне глубоком и, как смерть, благом Я расточу на теле дорогом Лобзания, глухие к укоризне. Подавленные жалобы мои Твоя постель, как бездна, заглушает, В твоих устах забвенье обитает, В объятиях - летейские струи. Мою, усладой ставшую мне, участь, Как обреченный, я принять хочу, - Страдалец кроткий, преданный бичу И множащий усердно казни жгучесть. И, чтобы смыть всю горечь без следа, Вберу я яд цикуты благосклонной С концов пьянящих груди заостренной, Не заключавшей сердца никогда. Ш. Бодлер
La Louvre: Вот еще стихотворение Беллы Ахадулиной, которое мне очень нравится. И к Дюма имеет отношение :) Варфоломеевская ночь Я думала в уютный час дождя: а вдруг и впрямь, по логике наитья, заведомо безнравственно дитя, рожденное вблизи кровопролитья. В ту ночь, когда святой Варфоломей на пир созвал всех алчущих, как тонок был плач того, кто между двух огней еще не гугенот и не католик. Еще птенец, едва поющий вздор, еще в ходьбе не сведущий козленок, он выжил и присвоил первый вздох, изъятый из дыхания казненных. Сколь, нянюшка, ни пестуй, ни корми дитя твое цветочным млеком меда, в его опрятной маленькой крови живет глоток чужого кислорода. Он лакомка, он хочет пить еще, не знает организм непросвещенный, что ненасытно, сладко, горячо вкушает дух гортани пресеченной. Повадился дышать! Не виноват в религиях и гибелях далеких. И принимает он кровавый чад за будничную выгоду для легких. Не знаю я, в тени чьего плеча он спит в уюте детства и злодейства. Но и палач, и жертва палача равно растлят незрячий сон младенца. Когда глаза откроются - смотреть, какой судьбою в нем взойдет отрава? Отрадой - умертвить? Иль умереть? Или корыстно почернеть от рабства? Привыкшие к излишеству смертей, вы, люди добрые, бранитесь и боритесь, вы так бесстрашна нянчите детей, что и детей, наверно, не боитесь. И коль дитя расплачется со сна, не беспокойтесь - малость виновата: немного растревожена десна молочными резцами вурдалака. А если что-то глянет из ветвей, морозом жути кожу задевая, - не бойтесь! Это личики детей, взлелеянных под сенью злодеянья. Но, может быть, в беспамятстве, в раю, тот плач звучит в честь выбора другого, и хрупкость беззащитную свою оплакивает маленькое горло всем ужасом, чрезмерным для строки, всей музыкой, не объясненной в нотах. А в общем-то - какие пустяки! Всего лишь - тридцать тысяч гугенотов.
Филифьонка: В свете последних дискуссий в теме Королева Марго мне показалось актуальным вспомнить Пушкина.
Филифьонка: Жил на свете рыцарь бедный, Молчаливый и простой, С виду сумрачный и бледный, Духом смелый и прямой. Он имел одно виденье, Непостижное уму, И глубоко впечатленье В сердце врезалось ему. Путешествуя в Женеву, На дороге у креста Видел он Марию деву, Матерь господа Христа. С той поры, сгорев душою, Он на женщин не смотрел, И до гроба ни с одною Молвить слова не хотел. С той поры стальной решетки Он с лица не подымал И себе на шею четки Вместо шарфа привязал. Несть мольбы Отцу, ни Сыну, Ни святому Духу ввек Не случилось паладину, Странный был он человек. Проводил он целы ночи Перед ликом пресвятой, Устремив к ней скорбны очи, Тихо слезы лья рекой. Полон верой и любовью, Верен набожной мечте, Ave, Mater Dei кровью Написал он на щите. Между тем как паладины Ввстречу трепетным врагам По равнинам Палестины Мчались, именуя дам, Lumen coelum, sancta Rosa! Восклицал всех громче он, И гнала его угроза Мусульман со всех сторон. Возвратясь в свой замок дальный, Жил он строго заключен, Всё влюбленный, всё печальный, Без причастья умер он; Между тем как он кончался, Дух лукавый подоспел, Душу рыцаря сбирался Бес тащить уж в свой предел: Он-де богу не молился, Он не ведал-де поста, Не путем-де волочился Он за матушкой Христа. Но пречистая сердечно Заступилась за него И впустила в царство вечно Паладина своего.
Филифьонка: И более поздняя версия для "Сцен из рыцарских времен" (найдите отличия): Жил на свете рыцарь бедный, Молчаливый и простой, С виду сумрачный и бледный, Духом смелый и прямой Он имел одно виденье, Непостижное уму, И глубоко впечатленье В сердце врезалось ему. С той поры, сгорев душою, Он на женщин не смотрел, Он до гроба ни с одною Молвить слова не хотел. Он себе на шею четки Вместо шарфа навязал И с лица стальной решетки Ни пред кем не подымал. Полон чистою любовью, Верен сладостной мечте, A. M. D. своею кровью Начертал он на щите. И в пустынях Палестины, Между тем как по скалам Мчались в битву паладины, Именуя громко дам,— Lumen coelum, sancta rosa! Восклицал он, дик и рьян, И как гром его угроза Поражала мусульман. Возвратясь в свой замок дальный, Жил он строго заключен; Всe безмолвный, всe печальный, Как безумец умер он.
Меланхолия: Иосиф Александрович Бродский... как же я его люблю... ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ В ЯЛТЕ Сухое левантинское лицо, упрятанное оспинками в бачки. Когда он ищет сигарету в пачке, на безымянном тусклое кольцо внезапно преломляет двести ватт, и мой хрусталик вспышки не выносит: я щурюсь; и тогда он произносит, глотая дым при этом, "виноват". Январь в Крыму. На черноморский брег зима приходит как бы для забавы: не в состояньи удержаться снег на лезвиях и остриях агавы. Пустуют ресторации. Дымят ихтиозавры грязные на рейде. И прелых лавров слышен аромат. "Налить вам этой мерзости?" "Налейте". Итак - улыбка, сумерки, графин. Вдали буфетчик, стискивая руки, дает круги, как молодой дельфин вокруг хамсой заполненной фелюки. Квадрат окна. В горшках - желтофиоль. Снежинки, проносящиеся мимо. Остановись, мгновенье! Ты не столь прекрасно, сколько ты неповторимо.
Меланхолия: Борхес... Элегия о квартале Портонес Это слова тоски о колоннах ворот, ложившихся тенью на немощеную площадь. Это слова тоски в память о длинном косом луче над вечерними пустырями. (Здешнего неба даже под сводом аркад было на целое счастье, а на пологих крышах часами лежал закат.) Это слова тоски о Палермо глазами бродячих воспоминаний, поглощенном забвеньем, смертью в миниатюре. Девушки в сопровожденье вальсирующей шарманки или обветренных скотогонов с бесцеремонным рожком 64-го года возле ворот, наполнявших радостью ожиданья. Смоковницы вдоль прогалин, небезопасные берега Мальдонадо – в засуху полного глиной, а не водою – и кривые тропинки с высветами ножа, и окраина с посвистом стали. Сколько здесь было счастья, счастья, томившего наши детские души: дворик с зацветшей куртиной и куманек, вразвалку шагающий по-пастушьи, Старый Палермо милонг, зажигающих кровь мужчинам, колоды креольских карт, спасенья от яви, и вечных рассветов, предвестий твоей кончины. В здешних прогалах, где небо пускало корни, даже и дни тянулись дольше, чем на каменьях центральных улиц. Утром ползли повозки Сенеками из предместья, а на углах забегаловки ожидали ангела с дивной вестью. Нас разделяет сегодня не больше лиги, и поводырь вспоминающему не нужен. Мой одинокий свист невзначай приснится утром твоим уснувшим. В кроне смоковницы над стеною, как на душе, яснеет. Розы твоих кафе долговечней небесных красок и облаков нежнее. Перевод Б.Дубина Из книги "Сан-Мартинская тетрадка" ("Cuaderno San Martin")
Меланхолия: Александр Городницкий На планете, где нас соблазняют Венера и Бахус, Где сменяется лето морозной и вьюжной зимой, Никогда Ахиллес не сумеет догнать черепаху, Никогда Одиссей не сумеет вернуться домой. Не надейся, прощаясь, что снова обнимешь подругу,-- Познаётся несложно разлуки печальный итог. Неотступно вращаясь, Земля улетает по кругу,-- Разогнуть невозможно закрученный туго виток. Покидающим дом не дано возвратиться обратно, Волю рока слепого лишь тем от себя отдалив, Что Столбы Геркулеса зовутся сегодня -- Гибралтар, А Харибда и Сцилла -- Второй Сицилийский пролив. И опять, как в года, где стихий необуздана ярость, Бесконечно пространство, а боги -- темны и хитры, Уплывающий вдаль распускает доверчиво парус, Обещает: "Вернусь", и выходит навек из игры.
Меланхолия: Пабло Неруда... Я люблю тебя Я люблю тебя здесь, Где в темных соснах запутался ветер, Где мерцает луна над волной бродячей И тянутся дни, похожие друг на друга. Танцуют в тумане неясные тени. Чайка горит серебром на фоне заката. И парус порой. И высокие-высокие звёзды. Черный крест корабля. Одинокий, Прихожу на заре и даже в душе своей чувствую влажность. Шумит и снова шумит далёкое море. Это гавань. Здесь я люблю тебя. Здесь я люблю тебя, и напрасно тебя горизонт скрывает. Я люблю тебя даже среди этого холода. Порою плывут поцелуи мои на тяжелый больших кораблях. Корабли эти рвуться туда, куда им вовек не доплыть. Мне кажется, я так же забыт, как этот проржавленый якорь. Как печален причал. К нему пришвартован лишь вечер. Как устала моя бесполезно голодная жизнь! Нет у меня того, что люблю я. ты так далеко. С горечью вижу, как лениво спускаются сумерки. Но тут надвигается ночь и петь для меня начинает. Луна заставляет кружиться и сны и мечты. На меня твоими глазами смотрят огромные звёзды. Я люблю тебя - и поэтому тёмные сосны Поют на ветру твое имя бубенцами иголок.
M-lle Dantes: Юрий Визбор Я гляжу сквозь тебя - вижу синие горы, Сквозь глаза, сквозь глаза - на пространство земли, Где летят журавли, где лежат командоры, Где боками стучат о причал корабли. Гребни каменных гор машут сорванным снегом, В мачтах молний встаёт, как дредноут, гроза, И плывут облака по глазам, как по небу, И стекает луны золотая слеза. Я иду сквозь тайгу по весне белокрылой, По колено в воде, по разливам бреду, Я иду сквозь тебя, пока есть мои силы, Даже если уже никуда не иду...
Signorina: Я люблю Есенина Устал я жить в родном краю В тоске по гречневым просторам, Покину хижину мою, Уйду бродягою и вором. Пойду по белым кудрям дня Искать убогое жилище. И друг любимый на меня Наточит нож за голенище. Весной и солнцем на лугу Обвита желтая дорога, И та, чье имя берегу, Меня прогонит от порога. И вновь вернуся в отчий дом, Чужою радостью утешусь, В зеленый вечер под окном На рукаве своем повешусь. Седые вербы у плетня Нежнее головы наклонят. И необмытого меня Под лай собачий похоронят. А месяц будет плыть и плыть, Роняя весла по озерам... И Русь все так же будет жить, Плясать и плакать у забора.
Signorina: Еще очень нравится вот эта вещь барда Виктора Третьякова Всё начинается с Любви: И Бог, и жизнь, и даже смерть. Вокруг одной её оси Летит земная круговерть. Всё начинается со слов Признанья слабости своей, С Её Высочества послов, Стрелами ранящих людей. Любовь даруется, как страсть, И обрывается, как нить, Её тайком нельзя украсть, И невозможно объяснить. И всё, что есть отдать не жаль, Чтоб лишь увидеть у окна Её прозрачную вуаль Из золотого волокна. Кто Райских кущ плоды вкушал, И кто отведал соль земли, Тот знает сам, как ждёт душа Прикосновения Любви. И я, под небом голубым, Вновь эту жизнь благословлю, Не потому, что я любим, А потому, что сам люблю!
Мадемуазель: Вспомнилась недавно давняя любовь к Цветаевой Быть нежной, бешеной и шумной, - Так жаждать жить! - Очаровательной и умной, - Прелестной быть! Нежнее всех, кто есть и были, Не знать вины... - О возмущенье, что в могиле Мы все равны! Стать тем, что никому не мило, - О, стать как лед! - Не зная ни того, что было, Ни что придет, Забыть, как сердце раскололось И вновь срослось, Забыть свои слова и голос, И блеск волос. Браслет из бирюзы старинной - На стебельке, На этой узкой, этой длинной Моей руке... Как зарисовывая тучку Издалека, За перламутровую ручку Бралась рука, Как перепрыгивали ноги Через плетень, Забыть, как рядом по дороге Бежала тень. Забыть, как пламенно в лазури, Как дни тихи... - Все шалости свои, все бури И все стихи! Мое свершившееся чудо Разгонит смех. Я, вечно-розовая, буду Бледнее всех. И не раскроются - так надо - - О, пожалей! - Ни для заката, ни для взгляда, Ни для полей - Мои опущенные веки. - Ни для цветка! - Моя земля, прости навеки, На все века. И так же будут таять луны И таять снег, Когда промчится этот юный, Прелестный век.
Valery: Мадемуазель , очень люблю Цветаеву, но это стихотворение вижу впервые и оно мне очень понравилось:))
Мадемуазель: Valery пишет: очень люблю Цветаеву, но это стихотворение вижу впервые и оно мне очень понравилось:)) Добро пожаловать в клуб Цветаевоманок! ))))
Мадлен Витри: Я люблю Виславу Шимборску (нашла неплохой, в ее стиле, перевод стиха на российский) Под одной звёздой. Прошу прощения у случая, что называю его необходимостью. Прошу прощения у необходимости, если, однако, ошибаюсь. Пусть не гневается счастье, что принимаю его за своё. Пусть забудут меня умершие, что едва тлеют в памяти. Прошу прощения у часа за упущенные секунды света. Прошу прощения у давней любви, что новую считаю первой. Простите мне, далёкие войны, что приношу домой цветы. Простите, открытые раны, что уколола себе палец. Прошу прощения у взывающих из бездны за пластинку с менуэтом. Прошу прощения у людей на вокзале за сон в пять утра. Прости, несбывшаяся надежда, что я иногда смеюсь. Простите меня, пустыни, что не бегу к вам с ложкой воды. И ты, ястреб, издавна тот же, в той самой клетке, Уставившийся недвижно в ту же точку, Прости мне, даже если ты-набитое чучело птицы. Прости меня, срубленное дерево, за четыре ножки стола. Простите, великие вопросы, за мелкие ответы. Правда, не обращай на меня слишком пристального внимания. Серьёзность, прояви прекраснодушие. Потерпи, правда жизни, что я выдёргиваю нитки из твоего шлейфа. Не вини меня, душа, что я так редко тобой обладаю. Прости меня, всё, что я не могу быть везде. Простите меня, все, что я не умею быть каждым и каждой. Знаю, что пока живу, ничто меня не оправдает. Ибо я сама себе препятствие. Не осуждай меня, речь, что беру взаймы патетические слова И потом стараюсь, чтобы они показались лёгкими. Похвальное слово плохому о себе мнению. Сарычу- мышелову не в чем себя упрекнуть, Совестливость чужда чёрной пантере, не сомневаются в правильности Своих действий пираньи. Змея гремучая принимает себя без опаски, самокритичного шакала Не бывает. Саранча, аллигатор,трихина и пиявка живут как живут, и этим довольны. Сто килограммов весит сердце кашалота, но если взглянуть иначе, Оно лёгкое. Нет ничего более животного, чем чистая совесть на третьей планете Солнца.
Мадлен Витри: ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА Оба уверены - это случилось нежданно-негаданно. Вот и прекрасно, но неуверенность всё же прекрасней. Думают, прежде друг друга не знали, - ни слова, ни взгляда? И не встречались ни разу на улице, лестнице - мало ли где, - в коридоре...? Мне так хотелось бы выяснить - разве не помнят встречу в вертушке стеклянной, иль "ах, извините" в толпе, или "нет, вы ошиблись" - но предсказуем ответ. Нет, не помнят. Вот удивились бы оба, узнав, что давно уж случай поигрывал с ними, и, до судьбы дорасти не успев, разводил и сближал их, под ноги прыгал, чтоб отскочить в тот же миг и хихикать в сторонке. Знаки, сигналы - нету в них смысла - увы, неразборчив их почерк. Может, три года назад или в прошлую среду листик случайный упал на плечо почему-то. Что-то пропало, а после нашлось. Наверное, мячик в зарослях детства. Брались за ручки дверные - так руки впервые узнали друг друга наощупь. Два чемодана бок о бок в багажном отсеке. А может быть, сон был один на двоих, позабытый наутро. Начало - ведь это всегда продолженье чего-то, а случаев книга вечно пролистана до половины. [+] коммент.
Алиса: Очень люблю Арсения Тарковского!!! Порой по улице бредешь - Нахлынет вдруг невесть откуда И по спине пройдет, как дрожь, Бессмысленная жажда чуда. Не то чтоб встал кентавр какой У магазина под чесами, Не то чтоб на Серпуховской Открылось море с парусами, Не то чтоб захотеть - и ввысь Кометой взвиться над Москвою, Иль хоть по улице пройтись На полвершка над мостовою. Когда комета не взвилась, И это назовешь удачей. Жаль: у пространств иная связь, И времена живут иначе. На белом свете чуда нет, Есть только ожиданье чуда. На том и держится поэт, Что эта жажда ниоткуда. Она ждала тебя сто лет, Под фонарем изнемогая.. Ты ею дорожи, поэт. Она - твоя Серпуховская, Твой город, и твоя земля, И невзлетевшая комета, И даже парус корабля, Сто лет как сгинувший со света. Затем и на земле живем, Работаем и узнаем Друг друга по ее приметам, Что ей придется стать стихом, Когда и ты рожден поэтом.
ТАЯ: Пьер де Ронсар - золотое сердце! РЕКЕ ЛУАР Журчи и лейся предо мною, Влеки жемчужную струю, Неиссякающей волною Питая родину мою. Гордись: ты с нею изначала На все сроднился времена. Такой земли не орошала Из рек французских ни одна. Здесь жили встарь Камены сами, Здесь Феб и грезил и творил, Когда он миру их устами Мое искусство подарил. Здесь, погруженный в лень святую, Бродя под сенью диких лоз, Он встретил нимфу молодую В плаще из золотых волос И красотой ее пленился, Помчался бурно ей вослед, Догнал ее и насладился, Похитив силой юный цвет. И, нежным именем богини Прибрежный именуя грот, О ней преданье и доныне Лелеет в памяти народ. И я в твои бросаю воды Букет полурасцветших роз, Чтоб ты поил живые всходы Страны, где я счастливый рос. Внемли, Луар, мольбе смиренной: Моей земле не измени, Твоей волной благословенной Ей изобилье сохрани. Кругом разлившись без предела, Не затопляй ее стада, Не похищай у земледела Плоды заветного труда. Но влагой, серебру подобной, Сердца живые веселя, Струись, прозрачный и беззлобный, И воскрешай весной поля.
ТАЯ: А вот стихотворение нашего признанного пиита и гения XVIII века: Михаил Васильевич Ломоносов Кузнечик дорогой, коль много ты блажен, Коль больше пред людьми ты счастьем одарен! Препровождаешь жизнь меж мягкою травою И наслаждаешься медвяною росою. Хотя у многих ты в глазах презренна тварь, Но в самой истине ты перед нами царь; Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен! Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен, Что видишь, всё твое; везде в своем дому, Не просишь ни о чем, не должен никому. Лето 1761
Nataly: ТАЯ Мое любимое... Спасибо, что напомнили:)) ЗЫ. Вы, случайно, его не фильме "Михайло Ломоносов" услышали? Я - именно там и влюбилась даже не в сам текст, сколько в манеру чтения И. Волкова. Очень пронзительно звучало.
ТАЯ: Первый раз - именно там! Очень-очень рада, что Вы его любите! Игорь Волков очень здорово передал характер Михайло Васильевича...
Nataly: Как я этот фильм люблю! Особенно "немецкие" серии (эт потому, что там ля мур была:))) Волков был бесподобен, поклянусь на чем угодно. И фильм на удивление сильный - по такому-то "академическому" материалу. ЗЫ. А помните мачеху в первых сериях? памятник и актрисе и сценаристу:))))
Кассандра: Вам повезло, девушки, что я тоже поклонница фильма о Ломоносове. Оффтоп прощаю.
Nataly: Кассандра Спасибо:)) Редактирую и извиняюсь:)))
ТАЯ: Да-да, конечно! Мачеха очень образна... Ведь, можно сказать, многие там начинали... Помните (Кирилл Козаков - Петр II, Александр Домогаров - молодой Сумароков). А Меньшиков - Виноградов тоже 5+! Сильный фильм Александра Прошкина. Пожалуй, самый лучший из всех его фильмов. Великолепные съёмки в России и за рубежом... Супер! Sorry...
Nataly: ТАЯ * с опаской глядя на модератора* а как меня уже в конце их с женой прощание зацепило - когда она говорит, что не была хорошей женой, но так старалась... И еще очень удивило сплетение судеб - Елена Ломоносова была бабушкой Марии Раевской. К вопросу "откуда что берется"...
ТАЯ: Aлександр Константинович Гладков Давным-давно Жил-был Анри Четвертый, Он славный был король, Любил вино до черта, Но трезв бывал порой. Войну любил он страшно И дрался, как петух. И в схватке рукопашной Один он стоил двух. Еще любил он женщин И знал у них успех, Победами увенчан, Он жил счастливей всех. Когда же смерть-старуха Пришла за ним с клюкой, Ее ударил в ухо Он рыцарской рукой. Но смерть полна коварства, Его подстерегла И нанесла удар свой Ножом из-за угла. От страшного удара Кровь брызнула из жил, И нечестивец старый Скончался, как и жил. (Я с последним куплетом не согласна! Грубовато как-то... А Генрих IV - Великий Король!)
ТАЯ: Роберт Бёрнс (1759-1796) (в переводе С.Я. Маршака) Был честный фермер мой отец. Он не имел достатка, Но от наследников своих Он требовал порядка. Учил достоинство хранить, Хоть нет гроша в карманах. Страшнее - чести изменить, Чем быть в отрепьях рваных! Я в свет пустился без гроша, Но был беспечный малый. Богатым быть я не желал, Великим быть - пожалуй! Таланта не был я лишен, Был грамотен немножко И вот решил по мере сил Пробить себе дорожку. И так и сяк пытался я Понравиться фортуне, Но все усилья и труды Мои остались втуне. То был врагами я подбит, То предан был друзьями И вновь, достигнув высоты, Оказывался в яме. В конце концов я был готов Оставить попеченье. И по примеру мудрецов Я вывел заключенье: В былом не знали мы добра, Не видим в предстоящем, А этот час - в руках у нас. Владей же настоящим! Надежды нет, просвета нет, А есть нужда, забота. Ну что ж, покуда ты живешь, Без устали работай. Косить, пахать и боронить Я научился с детства. И это все, что мой отец Оставил мне в наследство. Так и живу - в нужде, в труде, Доволен передышкой. А хорошенько отдохну Когда-нибудь под крышкой. Заботы завтрашнего дня Мне сердца не тревожат. Мне дорог нынешний мой день, Покуда он не прожит! Я так же весел, как монарх В наследственном чертоге, Хоть и становится судьба Мне поперек дороги. На завтра хлеба не дает Мне эта злая скряга. Но нынче есть чего поесть, - И то уж это благо! Беда, нужда крадут всегда Мой заработок скудный. Мой промах этому виной Иль нрав мой безрассудный? И все же сердцу своему Вовеки не позволю я Впадать от временных невзгод В тоску и меланхолию! О ты, кто властен и богат, Намного ль ты счастливей? Стремится твой голодный взгляд Вперед - к двойной наживе. Пусть денег куры не клюют У баловня удачи, - Простой, веселый, честный люд Тебя стократ богаче!
Рони: Любимые поэты: Высоцкий, Гумилев, Лермонтов, Слуцкий и Окуджава - такие разные, но я их люблю одинаково. И еще многих-многих других поэтов, но чуточку меньше...А поскольку выбрать из сонма любимых произведений любимых поэтов одно-единственное не получится, наберу последнее из понравившихся мне стихотворений иных авторов. Инна Лисянская. *** Возьми меня, Господи, вместо него, А его на земле оставь! Я легкомысленное существо, И ты меня в ад отправь. Пускай он еще поживет на земле, Пускай попытает судьбу, Мне легче купаться в кипящей смоле, Чем выть на его гробу! Молю тебя, Господи, слезно молю: Останови мою кровь, Хотя бы за то, что его люблю Сильней, чем Твою любовь.
M-lle Dantes: Стихи про животных обычно трагические. А вот это я обожаю: МАРИЯ ВАСИЛЬЕВНА СЕМЕНОВА Собака Баскервилей Моему Чейзу, которого действительно пощадили Над Гримпенской трясиной Клубится туман. И порохом и псиной Пропитан роман. Несётся над болотом Воинственный клич: Объявлена охота, Назначена дичь. Огнём пылает рыло Исчадия зла — Собака Баскервилей По следу пошла. Не видевшее ласки В британской глуши, Страшилище из сказки Под пули спешит. И вот, на тропке стоя, Инспектор навёл Недрогнувшей рукою Безжалостный ствол... ...Но сэр! Сюжет едва ли Подходит для врак! Зачем они стреляли?! Всё было не так! Инспектор, не палите В безвинную тварь! Ведь вы кровопролитий Нанюхались встарь. Вам всё равно награду Дадут через час... Позвольте, я в засаду Пойду вместо вас! Сэр Артур, придержите, Прошу вас, перо! Подвластны вам все нити, — Явите ж добро! Совсем не в вашем вкусе Жестокость и боль!.. ...И вроде улыбнулся Старик Конан Дойль... Не верите — проверьте. До нашего дня Тот пёс, избегший смерти, Живёт у меня. Любому душегубу Урок и отпор — Чудовищные зубы, Бестрепетный взор. А если никнут крылья И жалок итог — Собака Баскервилей Ложится у ног, Чтоб греть колючей гривой И в руку дышать, И песенкой ворчливой Меня утешать. Спасибо вам, инспектор, За этот финал! Спасибо вам и всем, кто Убийцей не стал. Нельзя, чтоб кто-то плакал, Добро, победи! Беги, моя Собака, Беги впереди. А вёрсты либо мили, Сейчас иль давно — Собакам Баскервилей Не всё ли равно...
LS: Не могу сказать, чтоб это было любимое. Просто много-много лет никак не находилось, а вот сегодня нашлось. Николай Агнивцев. "Чертова колыбельная" В облачно-солнечной лужице, Взоры богов веселя, Щепкой беспомощной кружится Маленький шарик-Земля. Крошечна жалкая доля твоя С маленьким счастьем и маленькой мукой. Маленький шарик Земля, Дай, я тебя убаюкаю. Между тусклых звёздных точек, Завертев судьбу свою, Эй, вертись, вертись, комочек, Баю-баюшки-баю. На одной теснясь подушке, Все миры поймавши в сеть, Жмут тебя две потаскушки, Две сестрицы: Жизнь и Смерть. Так давайте ж что есть мочи Всё кругом в мошну твою. Совесть? Честь? – Спокойной ночи, Баю-баюшки-баю. Каждый быть собою волен. Каждый прав в своих делах: Царь и раб. Мудрец и воин. Потаскушка и монах. Счастье – грязная цыганка, Сердце – глупый свинопас. Совесть – нудная шарманка. Солнце – стертый медный таз. Жизнь и Смерть играют в теннис Звёздным миром на краю. Так вертись, не ерепенясь, Баю-баюшки-баю…
david: Да, известное, да, с детства знакомое, да, подходящее к любому разделу форума, но от этого не становящееся хуже. Не знаю, кого здесь больше - Э.Ростана или Т.Л.Щепкиной-Куперник. Дорогу - гвардейцам гасконским! Мы дети одной стороны, И нашим коронам баронским И нашим мечам мы верны!.. Дорогу, дорогу гасконцам! Мы юга родного сыны,- Мы все под полуденным солнцем И с солнцем в крови рождены! Война для нас - шутка, забава! Мы все, как кипучая лава, Как зной, как огонь, горячи; Друзья наши - эти мечи, А наша любовница - слава!.. Но часто нас муза с собой К высотам влечет геликонским, И песни слагает герой, Готовясь в губительный бой... Дорогу гвардейцам гасконским!.. Мы смелы как львы на войне, Но с дамами нежны и кротки. За то нас и любят красотки И сердце нам дарят оне!.. Чуть с шумом и топотом конским Появится пестрый отряд - Их глазки восторгом горят. Дорогу гвардейцам гасконским. Советую искренно я: Оэ! Берегитесь, мужья! Дорогу гвардейцам гасконским!..
Signorina: Андрей Дементьев "Ни о чем не жалейте" Никогда ни о чем не жалейте вдогонку, Если то, что случилось, нельзя изменить. Как записку из прошлого, грусть свою скомкав, С этим прошлым порвите непрочную нить. Никогда не жалейте о том, что случилось. Иль о том, что случиться не может уже. Лишь бы озеро вашей души не мутилось Да надежды, как птицы, парили в душе. Не жалейте своей доброты и участья. Если даже за все вам — усмешка в ответ. Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство... Не жалейте, что вам не досталось их бед. Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Поздно начали вы или рано ушли. Кто-то пусть гениально играет на флейте. Но ведь песни берет он из вашей души. Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви. Пусть другой гениально играет на флейте, Но еще гениальнее слушали вы.
Лира: А вот несколько моих любимых стихотворений, возможно, они вам уже знакомы, поскольку - классика. Александр Сергеевич Пушкин ЗАКЛИНАНИЕ О, если правда, что в ночи, Когда покоятся живые И с неба лунные лучи Скользят на камни гробовые, О, если правда, что тогда Пустеют тихие могилы,— Я тень зову, я жду Леилы: Ко мне, мой друг, сюда, сюда! Явись, возлюбленная тень, Как ты была перед разлукой, Бледна, хладна, как зимний день, Искажена последней мукой. Приди, как дальная звезда, Как легкий звук иль дуновенье, Иль как ужасное виденье, Мне всё равно: сюда, сюда!.. Зову тебя не для того, Чтоб укорять людей, чья злоба Убила друга моего, Иль чтоб изведать тайны гроба, Не для того, что иногда Сомненьем мучусь... но, тоскуя, Хочу сказать, что всё люблю я, Что всё я твой: сюда, сюда! СОЖЖЕННОЕ ПИСЬМО Прощай, письмо любви, прощай! Она велела... Как долго медлил я, как долго не хотела Рука предать огню все радости мои!.. Но полно, час настал: гори, письмо любви. Готов я; ничему душа моя не внемлет. Уж пламя жадное листы твои приемлет... Минуту!.. вспыхнули... пылают... легкий дым, Виясь, теряется с молением моим. Уж перстня верного утратя впечатленье, Растопленный сургуч кипит... О провиденье! Свершилось! Темные свернулися листы; На легком пепле их заветные черты Белеют... Грудь моя стеснилась. Пепел милый, Отрада бедная в судьбе моей унылой, Останься век со мной на горестной груди...
LS: Не знаю, останется ли в любимых, но пока очень нравится. Гильермо Диас-Плаха Бразильские зарисовки Пена - это вода, которая хотела стать облаком, но мечта ее разбилась о волну. И в сплошной синеве моря есть, оказывается, изумруды. Прибой - это сердце, приговоренное к вечной жизни. Разновидности бразильской пляски Можно плясать с подругой. Можно и нет - заметьте. Можно плясать с кинжалами. Можно плясать со смертью.
Jane: Напишу некоторые из моих любимых стихов. Е.Евтушенко Ты большая в любви. Ты смелая. Я-робею на каждом шагу. Я плохого тебе не сделаю, а хорошее вряд ли смогу. Все мне кажется, Будто бы по лесу без тропинки ведешь меня ты. Мы в дремучих цветах до пояса. Не пойму я- что за цветы. Не годятся все прежние навыки. Я не знаю,что делать и как. Ты устала. Ты просишься на руки. Ты уже у меня на руках. "Видишь,небо какое синее? Слышишь,птицы какие в лесу? Ну так что же ты? Ну? Неси меня!" А куда я тебя понесу? *** *** И все-таки я с тобою. И все-таки ты со мной, Зажатые шумной толпою, Придавленные тишиной. И все-таки мы родные, А это нельзя не сберечь, И все-таки мы иные, Чем были до наших встречь. У памяти столько заначек, Что хватит их нам наперед. И кто-то из нас заплачет, Когда из нас кто-то умрет.
Jane: Г.Адамович Да,да...я презираю нервы, Истерику,упреки,все. наш мир-широкий,щедрый,верный, Как небеса,как бытие. Я презираю слезы-слышишь? Бесчуственный я,так и знай! Скажи,что хочешь...тише,тише. Нет,имени не называй. Не называй его...а впрочем, Все выдохлось за столько лет. Воспоминанья?Клочья,клочья. Надежды?Их и вовсе нет. Не бойся,я сильней другого, Что хочешь говори...да,да! Но только нет,не это слово Немыслимое: Никогда
Nika: Бродский, весь...
Jane: Стих чудесного французского поэта и писателя Виктора Мари Гюго. "Я вернусь во Францию лишь тогда,когда туда вернется свобода"Виктор Гюго Осажденный Париж Париж,история твои прославит беды. Убор твой лучший-кровь,и смерть-твоя победа. Но нет,ты держишься.И всякий,кто смотрел, Как Цезарь,веселясь,в твоих обьятьях млел, Дивится:ты в огне находишь искупленье. К тебе со всех концов несутся восхваленья. Ты много потерял,но ты вознагражден И посрамил врага,которым осажден. Блаженство низкое есть тоже умиранье. В безумстве павшего тебя спасло страданье. Империей ты был отравлен,но сейчас, Благополучия позорного лишась, Развратников изгнав,ты вновь себя достоин. О город-мученик,ты снова город-воин. И в блеске истины,геройства,красоты И возрождаешься и умираешь ты.
Jane: Один из моих самых любимых стихов. Его глаза-подземные озера, Покинутые царские чертоги. Отмечен знаком высшего позора, Он никогда не говорит о Боге. Его уста-пурпуровая рана От лезвия,пропитанного ядом; Печальные,сомкнувшиеся рано, Они зовут к непознанным усладам. И руки-бледный мрамор полнолуний, В них ужасы неснятого проклятья, Они ласкали девушек-колдуний И ведали кровавые распятья. Ему в веках достался странный жребий- Служить мечтой убийцы и поэта, Быть может,как родился он-на небе Кровавая растаяла комета. В его душе столетние обиды, В его душе печали без названья. На все сады Мадонны и Киприды Не променяет он воспоминанья. Он злобен,но не злобой святотатца, И нежен цвет его атласной кожи. Он может улыбаться и смеяться, Но плакать...плакать больше он не может. Н.Гумилев
Jane: -Отдать тебе любовь? -Отдай... -Она в грязи... -Отдай в грязи. -Я погадать хочу... -Гадай. -Еще хочу спросить... -Спроси. -Допустим,постучусь... -Впущу. -Допустим,позову... -Пойду. -А если там беда? -В беду. -А если обману? -Прощу. -"Спой!"-прикажу тебе... -Спою -Запри для друга дверь... -Запру. -Скажу тебе:убей! -Убью. -Скажу тебе:умри! -Умру. -А если захлебнусь? -Спасу. -А если будет боль? -Стерплю. -А если вдруг стена? -Снесу. -А если узел? -Разрублю! -А если сто узлов? -И сто. -Любовь тебе отдать? -Любовь -Не будет этого!... -За что?! -За то,что не люблю рабов. Роберт Рождественский
Amiga: Jane Люблю Рождественского, но с детства меня просто трясет именно от этого стихотворения :) (Ничего личного!)
Nika: Jane пишет: Г.Адамович Какое точное описание Рауля
Jane: Amiga пишет: Люблю Рождественского, но с детства меня просто трясет именно от этого стихотворения :) (Ничего личного!) Почему так?:)
Amiga: Jane Ну мне всегда казалось свинством так на такую любовь отвечать. Еще допросил так подробненько предварительно... Любовь - это всегда рабство в той или иной степени. Чаще в большей, на мой взгляд. Если это действительно любовь. Вспоминается прекрасный Хорнблауэр у недавно прочитанного Форестера: В последние дни в голове Хорнблауэра крутилась фраза из молитвенника: «Чье рабство есть свобода истинная».
Jane: Гордым легче. Гордые не плачут Ни от ран, Ни от душевной боли. На чужих дорогах не маячат. О любви,как нищие не молят. Широко раскрылены их плечи, Не гнетет их зависти короста... Это правда- Гордым в жизни легче, Только гордым сделаться не просто. Л.Татьяничева
Jane: В лунном свете река широка,далека. Я тебя перейду,но не знаю когда. Создавая мечты,подчиняя сердца, Мне идти за тобой суждено до конца. Мы два странника,те,что уже вышли в путь. В этом мире на многое стоит взглянуть. Видишь,радуга выгнула спину свою, Видишь,там мы с тобой у нее на краю, По черничным кустам мы друзья на века- Я и спящая в лунном сияньи река. Джонни Мерсер Генри Манчини
Amiga: Вслед всем этим стихам про гордость захотелось вспомнить мою любимую Татьяну Дрыгину: Вчера я думала, смешная - Приду к такому рубежу - Сама собой повелеваю, Сама себе принадлежу. Теперь стучу в чужие двери. Теперь - ни сердцу, ни уму - Кому теперь себя доверю, Кому, кому?...
Jane: Мы не знаем-как высоки- Пока не встанем во весь рост- Тогда-если мы верны чертежу- Головой достаем до звезд. Обиходным бы стал Героизм- О котором саги поем- Но мы сами ужимаем размер Из страха стать королем. Эмили Дикинсон
Jane: Шарль Бодлер АЛЬБАТРОС Когда в морском пути тоска грызет матросов, Они, досужий час желая скоротать, Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов, Которые суда так любят провожать. И вот, когда царя любимого лазури На палубе кладут, он снежных два крыла, Умевших так легко парить навстречу бури, Застенчиво влачит, как два больших весла Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает! Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон! Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает, Тот веселит толпу, хромая, как и он. Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья Летаешь в облаках, средь молний и громов, Но исполинские тебе мешают крылья Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.
Jane: Притча На край земли, где даль еще светла И солнце на прощанье задержалось, Вдруг молодость случайно забрела И встретила задумчивую старость. Снег сыпался с густых ее ресниц, Белил... и седина рекой струилась, С макушки пролетая прямо ниц. У края рта улыбка притаилась. "Привет, родная, сбилась ты с пути. Присядь, рассудок светел лишь в покое. Назад дорогу сможешь ты найти, Рискни, ответь мне: что это такое? Что губит и врачует нам сердца, Знаком с ней как мудрец, так и невежда. Смертельней, чем отчаянье слепца, Живучей, чем последняя надежда. Незримую всегда сплетает прядь, Да так, что может всякое случиться: Обманываясь, можешь угадать, Угадывая, можешь ошибиться. Нетленной блещет славой, и не зря, И силу демонстрирует веками: Раба вдруг ставит выше, чем царя; Царей, не глядя, делает рабами. Из праха восстает к нам вновь и вновь Владычицей божественного жезла?" - Любовь! - вскричала молодость. - Любовь! - Судьба, - сказала старость и исчезла. А молодость сидела, глядя ниц, У края рта улыбка затаилась, Снег сыпался с густых ее ресниц, Вдали фигура чья-то появилась... Владимир Праслов
Лиза 1: Пастернак Цвет небесный, синий цвет Полюбил я с малых лет. В детстве он мне означал Синеву иных начал. И теперь, когда достиг Я вершины дней своих, В жертву остальным цветам Голубого не отдам Он прекрасен без прикрас - Это цвет любимых глаз, Это взгляд бездонный твой, Опалённый синевой, Это цвет моей мечты, Это краска высоты. В этот голубой раствор Погружён земной простор Это лёгкий переход В неизвестность от забот И от плачущих родных На похоронах твоих. Это синий негустой Иней над моей плитой, Это сизый зимний дым Мглы над именем моим.
Филифьонка: Я последнее время часто перечитываю это стихотворение: Д. Б. Кедрин Зодчие Как побил государь Золотую Орду под Казанью, Указал на подворье свое Приходить мастерам. И велел благодетель,- Гласит летописца сказанье,- В память оной победы Да выстроят каменный храм. И к нему привели Флорентийцев, И немцев, И прочих Иноземных мужей, Пивших чару вина в один дых. И пришли к нему двое Безвестных владимирских зодчих, Двое русских строителей, Статных, Босых, Молодых. Лился свет в слюдяное оконце, Был дух вельми спертый. Изразцовая печка. Божница. Угар и жара. И в посконных рубахах Пред Иоанном Четвертым, Крепко за руки взявшись, Стояли сии мастера. "Смерды! Можете ль церкву сложить Иноземных пригожей? Чтоб была благолепней Заморских церквей, говорю?" И, тряхнув волосами, Ответили зодчие: "Можем! Прикажи, государь!" И ударились в ноги царю. Государь приказал. И в субботу на Вербной неделе, Покрестясь на восход, Ремешками схватив волоса, Государевы зодчие Фартуки наспех надели, На широких плечах Кирпичи понесли на леса. Мастера выплетали Узоры из каменных кружев, Выводили столбы И, работой своею горды, Купол золотом жгли, Кровли крыли лазурью снаружи И в свинцовые рамы Вставляли чешуйки слюды. И уже потянулись Стрельчатые башенки кверху. Переходы, Балкончики, Луковки да купола. И дивились ученые люди, Зане эта церковь Краше вилл италийских И пагод индийских была! Был диковинный храм Богомазами весь размалеван, В алтаре, И при входах, И в царском притворе самом. Живописной артелью Монаха Андрея Рублева Изукрашен зело Византийским суровым письмом... А в ногах у постройки Торговая площадь жужжала, Торовато кричала купцам: "Покажи, чем живешь!" Ночью подлый народ До креста пропивался в кружалах, А утрами истошно вопил, Становясь на правеж. Тать, засеченный плетью, У плахи лежал бездыханно, Прямо в небо уставя Очесок седой бороды, И в московской неволе Томились татарские ханы, Посланцы Золотой, Переметчики Черной Орды. А над всем этим срамом Та церковь была - Как невеста! И с рогожкой своей, С бирюзовым колечком во рту,- Непотребная девка Стояла у Лобного места И, дивясь, Как на сказку, Глядела на ту красоту... А как храм освятили, То с посохом, В шапке монашьей, Обошел его царь - От подвалов и служб До креста. И, окинувши взором Его узорчатые башни, "Лепота!" - молвил царь. И ответили все: "Лепота!" И спросил благодетель: "А можете ль сделать пригожей, Благолепнее этого храма Другой, говорю?" И, тряхнув волосами, Ответили зодчие: "Можем! Прикажи, государь!" И ударились в ноги царю. И тогда государь Повелел ослепить этих зодчих, Чтоб в земле его Церковь Стояла одна такова, Чтобы в Суздальских землях И в землях Рязанских И прочих Не поставили лучшего храма, Чем храм Покрова! Соколиные очи Кололи им шилом железным, Дабы белого света Увидеть они не могли. И клеймили клеймом, Их секли батогами, болезных, И кидали их, Темных, На стылое лоно земли. И в Обжорном ряду, Там, где заваль кабацкая пела, Где сивухой разило, Где было от пару темно, Где кричали дьяки: "Государево слово и дело!"- Мастера Христа ради Просили на хлеб и вино. И стояла их церковь Такая, Что словно приснилась. И звонила она, Будто их отпевала навзрыд, И запретную песню Про страшную царскую милость Пели в тайных местах По широкой Руси Гусляры.
Amiga: Филифьонка Я его очень люблю. До сих пор наизусть помню.
Лиза 1: Ярослав СМЕЛЯКОВ Русский язык У бедной твоей колыбели, еще еле слышно сперва, рязанские женщины пели, роняя, как жемчуг, слова. Под лампой кабацкой неяркой на стол деревянный поник у полной нетронутой чарки, как раненый сокол, ямщик. Ты шел на разбитых копытах, в кострах староверских горел, стирался в бадьях и корытах, сверчком на печи свиристел. Ты, сидя на позднем крылечке, закату подставя лицо, забрал у Кольцова колечко, у Курбского занял кольцо. Вы, прадеды наши, в недоле, мукою запудривши лик, на мельнице русской смололи заезжий татарский язык. Вы взяли немецкого малость, хотя бы и больше могли, чтоб им не одним доставалась ученая важность земли. Ты, пахнущий прелой овчиной и дедовским острым кваском, писался и черной лучиной и белым лебяжьим пером. Ты — выше цены и расценки — в году сорок первом, потом писался в немецком застенке на слабой известке гвоздем. Владыки и те исчезали мгновенно и наверняка, когда невзначай посягали на самую суть языка.
Лиза 1: Вознесенский Ни славы, и ни короны, Ни тяжкой короны земной - Пошли мне, Господь, второго, Чтоб вытянул петь со мной. Прошу не любви ворованной, Не милости на денек - Пошли мне, Господь, второго, Чтоб не был так одинок; Чтоб было с кем пасоваться, Аукаться через степь, Для сердца - не для оваций,- На два голоса спеть; Чтоб кто-нибудь меня понял,- Не часто, но хоть разок,- И с раненых губ моих поднял Царапнутый пулей рожок. И пусть мой напарник певчий, Забыв, что мы сила вдвоем, Меня, побледнев от соперничества, Прирежет за общим столом. Прости ему - он до гроба Одиночеством окружен. Пошли ему, бог, второго - Такого, как я и как он...
Сиринга: Кобаяси Исса Наша жизнь - росинка... Пусть лишь капелька росы Наша жизнь - и всё же... Вот выплыла луна, И самый мелкий кустик На праздник приглашен. Стаял зимний снег. Озарились радостью Даже лица звезд. Так кричит фазан, Будто это он открыл Первую звезду. Я прилег в тени. За меня толчет мой рис Горный ручеек. Будда в вышине! Вылетела ласточка Из его ноздри. Быстро полетели! Крылья выросли у денег На исходе года. Не знаю, что за люди здесь, - Но птичьи пугала в полях Кривые все до одного...
Лиза 1: Кто украл мою молодость, даже Не оставил следа у дверей? Я рассказывал Богу о краже, Я рассказывал людям о ней. Я на паперти бился о камни, Правды скоро не высскажет Бог. А людская неправда дала мне Перекопский полон да острог. И хожу я по черному свету, Никогда не бывав молодым, Небывалую молодость эту По следам догоняя чужим. Увели ее ночью из дому На семнадцатом детском году. И по-вашему стал, по-седому, Глупый мальчик метаться в бреду. Были слухи - в остроге сгорела, Говорили - пошла по рукам... Всю грядущую жизнь до предела За года молодые отдам! Но безмолвен ваш мир отсиявший. Кто ответит? В острожном краю Скачет выжженной степью укравший Неневестную юность мою. Иван Савин
Анна де Ла Фер: Николай Рубцов У размытой дороги... Грустные мысли наводит порывистый ветер, Грустно стоять одному у размытой дороги, Кто-то в телеге по ельнику едет - Позднее время - спешат запоздалые дроги. Плачет звезда, холодея, над крышей сарая... Вспомни - о родина! - праздник на этой дороге! Шумной гурьбой под луной мы катались играя, Снег освещённый летел вороному под ноги. Бег всё быстрее... Вот вырвались в белое поле. В чистых снегах ледяные полынные воды Мчатся стрелой... Приближаемся к праздничной школе... Славное время! Души моей лучшие годы Скачут ли свадьбы в глуши потрясённого бора, Мчатся ли птицы, поднявшие крик над селеньем, Льётся ли чудное пение детского хора, - О, моя жизнь! На душе не проходит волненье... Нет, не кляну я мелькнувшую мимо удачу, Нет, не жалею, что скоро пройдут пароходы. Что ж я стою у размытой дороги и пачу? Плачу о том, что прошли мои лучшие годы...
Анна де Ла Фер: Ёщё один коротенький стих того же автора: Село стоит на правом берегу, А кладбище - на левом берегу. И самый грустный всё же И нелепый Вот этот путь, Венчающий борьбу И всё на свете,- С правого На левый, Среди цветов В обыденном гробу...
Та что под маской: Стихи Роберта Рождественского по памяти: В этом мире , в этом городе там где улицы грустят о лете, ходит где-то самый умный , самый гордый , самый главный человек на свете ! Вновь зима в лицо мне вьюгой дунула, но навстречу ветрам я кричу Если я тебя придумала , стань таким как я хочу! Ходит где-то в этом городе и слова пока не слышит эти Самый умный , самый смелый, самый гордый , самый близкий человек на свете! Знаю где-то в этом городе,непременно встречусь в день желанный С самым умным , с самым смелым , с самым гордым , с самым ласковым и самым славным! Вновь зима в лицо мне вьюгой дунула, но навстречу ветрам я кричу Если я тебя придумала , стань таким как я хочу!
Та что под маской: В этой деревне огни не погашены, ты мне тоску не пророчь Яркими звездами нежно украшена дивная зимняя ночь Скромная девушка мне улыбается ,сам я и весел и пьян трудное трудно все забывается ,яркие звезды горят По памяти автора не помню к сожалению(((Рубцов кажется) знаю прекрасную песню бардовскую на эти стихи поет ее Пак
варгас: 25.01 День рождения ВС Высоцкого. Исполнилось бы 72. Светлая память.
Лиза 1: Баллада о ненависти и любви Метель ревет, как седой исполин, Вторые сутки не утихая, Ревет, как пятьсот самолетных турбин, И нет ей, проклятой, конца и края! Пляшет огромным белым костром, Глушит моторы и гасит фары. В замяти снежной аэродром, Служебные здания и ангары. В прокуренной комнате тусклый свет, Вторые сутки не спит радист. Он ловит, он слушает треск и свист, Все ждут напряженно: жив или нет? Радист кивает: - Пока еще да, Но боль ему не дает распрямиться. А он еще шутит: "Мол, вот беда Левая плоскость моя никуда! Скорее всего перелом ключицы..." Где-то буран, ни огня, ни звезды Над местом аварии самолета. Лишь снег заметает обломков следы Да замерзающего пилота. Ищут тракторы день и ночь, Да только впустую. До слез обидно. Разве найти тут, разве помочь - Руки в полуметре от фар не видно? А он понимает, а он и не ждет, Лежа в ложбинке, что станет гробом. Трактор если даже придет, То все равно в двух шагах пройдет И не заметит его под сугробом. Сейчас любая зазря операция. И все-таки жизнь покуда слышна. Слышна ведь его портативная рация Чудом каким-то, но спасена. Встать бы, но боль обжигает бок, Теплой крови полон сапог, Она, остывая, смерзается в лед, Снег набивается в нос и рот. Что перебито? Понять нельзя. Но только не двинуться, не шагнуть! Вот и окончен, видать, твой путь! А где-то сынишка, жена, друзья... Где-то комната, свет, тепло... Не надо об этом! В глазах темнеет... Снегом, наверно, на метр замело. Тело сонливо деревенеет... А в шлемофоне звучат слова: - Алло! Ты слышишь? Держись, дружище - Тупо кружится голова... - Алло! Мужайся! Тебя разыщут!.. Мужайся? Да что он, пацан или трус?! В каких ведь бывал переделках грозных. - Спасибо... Вас понял... Пока держусь! - А про себя добавляет: "Боюсь, Что будет все, кажется, слишком поздно..." Совсем чугунная голова. Кончаются в рации батареи. Их хватит еще на час или два. Как бревна руки... спина немеет... - Алло!- это, кажется, генерал.- Держитесь, родной, вас найдут, откопают...- Странно: слова звенят, как кристалл, Бьются, стучат, как в броню металл, А в мозг остывший почти не влетают... Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле, Как мало, наверное, необходимо: Замерзнув вконец, оказаться в тепле, Где доброе слово да чай на столе, Спирта глоток да затяжка дыма... Опять в шлемофоне шуршит тишина. Потом сквозь метельное завыванье: - Алло! Здесь в рубке твоя жена! Сейчас ты услышишь ее. Вниманье! С минуту гуденье тугой волны, Какие-то шорохи, трески, писки, И вдруг далекий голос жены, До боли знакомый, до жути близкий! - Не знаю, что делать и что сказать. Милый, ты сам ведь отлично знаешь, Что, если даже совсем замерзаешь, Надо выдержать, устоять! Хорошая, светлая, дорогая! Ну как объяснить ей в конце концов, Что он не нарочно же здесь погибает, Что боль даже слабо вздохнуть мешает И правде надо смотреть в лицо. - Послушай! Синоптики дали ответ: Буран окончится через сутки. Продержишься? Да? - К сожалению, нет... - Как нет? Да ты не в своем рассудке! Увы, все глуше звучат слова. Развязка, вот она - как ни тяжко. Живет еще только одна голова, А тело - остывшая деревяшка. А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?! Держись! Часов через пять рассвет. Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?! Ну есть ли хоть шанс? - К сожалению, нет... Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет. Как трудно последний привет послать! И вдруг: - Раз так, я должна сказать! - Голос резкий, нельзя узнать. Странно. Что это может значить? - Поверь, мне горько тебе говорить. Еще вчера я б от страха скрыла. Но раз ты сказал, что тебе не дожить, То лучше, чтоб после себя не корить, Сказать тебе коротко все, что было. Знай же, что я дрянная жена И стою любого худого слова. Я вот уже год тебе не верна И вот уже год, как люблю другого! О, как я страдала, встречая пламя Твоих горячих восточных глаз. - Он молча слушал ее рассказ, Слушал, может, последний раз, Сухую былинку зажав зубами. - Вот так целый год я лгала, скрывала, Но это от страха, а не со зла. - Скажи мне имя!..- Она помолчала, Потом, как ударив, имя сказала, Лучшего друга его назвала! Затем добавила торопливо: - Мы улетаем на днях на юг. Здесь трудно нам было бы жить счастливо. Быть может, все это не так красиво, Но он не совсем уж бесчестный друг. Он просто не смел бы, не мог, как и я, Выдержать, встретясь с твоими глазами. За сына не бойся. Он едет с нами. Теперь все заново: жизнь и семья. Прости. Не ко времени эти слова. Но больше не будет иного времени. - Он слушает молча. Горит голова... И словно бы молот стучит по темени... - Как жаль, что тебе ничем не поможешь! Судьба перепутала все пути. Прощай! Не сердись и прости, если можешь! За подлость и радость мою прости! Полгода прошло или полчаса? Наверно, кончились батареи. Все дальше, все тише шумы... голоса... Лишь сердце стучит все сильней и сильнее! Оно грохочет и бьет в виски! Оно полыхает огнем и ядом. Оно разрывается на куски! Что больше в нем: ярости или тоски? Взвешивать поздно, да и не надо! Обида волной заливает кровь. Перед глазами сплошной туман. Где дружба на свете и где любовь? Их нету! И ветер как эхо вновь: Их нету! Все подлость и все обман! Ему в снегу суждено подыхать, Как псу, коченея под стоны вьюги, Чтоб два предателя там, на юге, Со смехом бутылку открыв на досуге, Могли поминки по нем справлять?! Они совсем затиранят мальца И будут усердствовать до конца, Чтоб вбить ему в голову имя другого И вырвать из памяти имя отца! И все-таки светлая вера дана Душонке трехлетнего пацана. Сын слушает гул самолетов и ждет. А он замерзает, а он не придет! Сердце грохочет, стучит в виски, Взведенное, словно курок нагана. От нежности, ярости и тоски Оно разрывается на куски. А все-таки рано сдаваться, рано! Эх, силы! Откуда вас взять, откуда? Но тут ведь на карту не жизнь, а честь! Чудо? Вы скажете, нужно чудо? Так пусть же! Считайте, что чудо есть! Надо любою ценой подняться И всем существом, устремясь вперед, Грудью от мерзлой земли оторваться, Как самолет, что не хочет сдаваться, А сбитый, снова идет на взлет! Боль подступает такая, что кажется, Замертво рухнешь назад, ничком! И все-таки он, хрипя, поднимается. Чудо, как видите, совершается! Впрочем, о чуде потом, потом... Швыряет буран ледяную соль, Но тело горит, будто жарким летом, Сердце колотится в горле где-то, Багровая ярость да черная боль! Вдали сквозь дикую карусель Глаза мальчишки, что верно ждут, Они большие, во всю метель, Они, как компас, его ведут! - Не выйдет! Неправда, не пропаду! - Он жив. Он двигается, ползет! Встает, качается на ходу, Падает снова и вновь встает... II К полудню буран захирел и сдал. Упал и рассыпался вдруг на части. Упал, будто срезанный наповал, Выпустив солнце из белой пасти. Он сдал, в предчувствии скорой весны, Оставив после ночной операции На чахлых кустах клочки седины, Как белые флаги капитуляции. Идет на бреющем вертолет, Ломая безмолвие тишины. Шестой разворот, седьмой разворот, Он ищет... ищет... и вот, и вот - Темная точка средь белизны! Скорее! От рева земля тряслась. Скорее! Ну что там: зверь? Человек? Точка качнулась, приподнялась И рухнула снова в глубокий снег... Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп! Ровно и плавно гудят машины. И первой без лесенки прямо в сугроб Метнулась женщина из кабины! Припала к мужу: - Ты жив, ты жив! Я знала... Все будет так, не иначе!..- И, шею бережно обхватив, Что-то шептала, смеясь и плача. Дрожа, целовала, как в полусне, Замерзшие руки, лицо и губы. А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы: - Не смей... ты сама же сказала мне.. - Молчи! Не надо! Все бред, все бред! Какой же меркой меня ты мерил? Как мог ты верить?! А впрочем, нет, Какое счастье, что ты поверил! Я знала, я знала характер твой! Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви! И нужен был шанс, последний, любой! А ненависть может гореть порой Даже сильней любви! И вот, говорю, а сама трясусь, Играю какого-то подлеца. И все боюсь, что сейчас сорвусь, Что-нибудь выкрикну, разревусь, Не выдержав до конца! Прости же за горечь, любимый мой! Всю жизнь за один, за один твой взгляд, Да я, как дура, пойду за тобой, Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад! И были такими глаза ее, Глаза, что любили и тосковали, Таким они светом сейчас сияли, Что он посмотрел в них и понял все! И, полузамерзший, полуживой, Он стал вдруг счастливейшим на планете. Ненависть, как ни сильна порой, Не самая сильная вещь на свете!
полная версия страницы