Форум » Литература » Детективы » Ответить
Детективы
Аннетт Бошан: Кто любит детективы?
Ответов - 76, стр:
1 2 3 All
M-lle Dantes: Хотите, я буду выкладывать свои переводы Кристи?
д'Аратос: M-lle Dantes Выкладывайте! А что Вы перевели?
M-lle Dantes: "Почему не Эванс?" и "Тайну Ситтафорда".
M-lle Dantes: Агата Кристи ПОЧЕМУ НЕ ЭВАНС? Роман Перевод с английского А. Галич СОДЕРЖАНИЕ Глава 1. Несчастный случай Глава 2. К вопросу об отцах Глава 3. Поездка по железной дороге Глава 4. Дознание Глава 5. Мистер и миссис Кейман Глава 6. Конец пикника Глава 7. Спасение от смерти Глава 8. Тайна фотографии Глава 9. О мистере Бэссингтон-ффренче Глава 10. Подготовка к аварии Глава 11. Авария происходит Глава 12. В стане врага Глава 13. Алан Карстерс Глава 14. Доктор Николсон Глава 15. Открытие Глава 16. Бобби в роли адвоката Глава 17. Разговор с миссис Ривингтон Глава 18. Девушка с фотографии Глава 19. Трое совещаются Глава 20. Двое совещаются Глава 21. Роджер отвечает на вопрос Глава 22. Новая жертва Глава 23. Исчезновение Мойры Глава 24. По следу Кейманов Глава 25. Рассказ мистера Спрэгга Глава 26. Ночное приключение Глава 27. «Мой брат был убит» Глава 28. В последний момент Глава 29. Рассказ Бэджера Глава 30. Побег Глава 31. Фрэнки задаёт вопрос Глава 32. Эванс Глава 33. Сенсация в кафе «Восток» Глава 34. Письмо из Южной Америки Глава 35. Новости из пастората
M-lle Dantes: ГЛАВА 1 НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ Бобби Джонс положил мяч для первого удара, сделал для начала короткий взмах, медленно отвёл клюшку назад, потом опустил её и ударил с молниеносной быстротой. Полетел ли мяч по прямой, поднимаясь в полёте и паря над лункой, чтобы легко приземлиться на четырнадцатом участке? Отнюдь нет. Удар был плохой, и мяч пролетел над площадкой и угодил прямо в лунку! Здесь некому было испускать разочарованные стоны. Единственный свидетель ничем не выразил своего изумления. И это нетрудно объяснить – ведь играл не мастер спорта родом из Америки, а всего лишь четвёртый сын викария из Марчболта, маленького городка на побережье Уэльса. У Бобби вырвалось явно непарламентское восклицание. Это был приветливый молодой человек лет двадцати восьми. Даже лучший друг не назвал бы его красавцем, но лицо у него было очень приятным, а взгляд карих глаз – по-собачьи открытым и дружелюбным. - Я играю всё хуже с каждым днём, - удручённо пробормотал он. - Вы слишком сильно бьёте, - ответил его противник. Доктор Томас был человеком средних лет с седыми волосами и красной добродушной физиономией. Сам он никогда не размахивался слишком резко. Он играл короткими, прямыми ударами с середины и обычно побеждал более способных, но чаще ошибавшихся игроков. Бобби яростно набросился с клюшкой на мяч. На третий раз ему повезло. Мяч упал невдалеке от участка, которого доктор Томас уже достиг двумя хорошими, сильными ударами. - Лунка ваша, - сказал Бобби. Они двинулись к следующей метке. Доктор ударил первым – это был хороший, прямой удар, но мяч улетел недалеко. Бобби вздохнул, установил мяч, поправил его, размахнулся клюшкой, неуклюже отвёл её, зажмурился, поднял голову, слегка опустил правое плечо, словом, сделал всё, чего делать не следовало – и мяч полетел прямо на середину участка! Он удовлетворённо вздохнул. Мрачное выражение игрока в гольф, хорошо знакомое всем, исчезло с его открытого лица, уступив место не менее известной радости того же игрока в гольф. - Теперь-то я знаю, что делаю, - сказал Бобби – не совсем искренне. Отличный удар, несколько комочков земли полетело в стороны – и Бобби прямо-таки остолбенел. Он продвинулся на четыре позиции, а доктор Томас – всего на одну. Бобби с уверенностью подошёл к шестнадцатой метке. Он опять сделал всё, чего не следовало, но на этот раз чуда не произошло. Ужасная, великолепная, почти сверхчеловеческая ошибка! Мяч улетел вправо. - Если бы он полетел прямо – ого! – сказал доктор Томас. - Если бы! – с горечью отозвался Бобби. – Эй, кажется, я слышал крик! Надеюсь, мой мяч никого не задел.
M-lle Dantes: Он поглядел вправо. При таком свете это было неудобно. Солнце садилось, и, если смотреть прямо на него, трудно было что-нибудь разглядеть. К тому же с моря надвигался туман. Край утёса был всего в нескольких сотнях ярдов отсюда. - Тропинка здесь, - сказал Бобби. – Но не может быть, чтобы мяч так далеко улетел. И всё равно, я уверен, что слышал крик. А вы? Но доктор ничего не услышал. Бобби двинулся на поиски мяча. Найти его оказалось не так-то просто, но в конце концов ему это удалось. Мяч уже практически не годился для дальнейшей игры – он угодил в куст дрока. Бобби раз или два ободрался о колючки, затем подобрал мяч и сообщил противнику, что начнёт со следующей позиции. Доктор направился к нему, потому что следующий участок проходил у самого края утёса. Семнадцатый участок был для Бобби сущим кошмаром. Вести мяч приходилось над пропастью. Расстояние было невелико, но завораживающая глубина внизу производила жуткое впечатление. Они пересекли тропинку, которая теперь уходила влево от них, вдоль самого края утёса. Доктор взмахнул клюшкой, и мяч приземлился на той стороне. Бобби глубоко вздохнул и ударил. Мяч полетел вперёд и исчез за краем пропасти. - Каждый раз, чёрт побери, - сердито сказал Бобби, - я делаю ту же самую идиотскую ошибку! – Он подошёл к обрыву и заглянул вниз. Далеко внизу под солнцем сверкало море, но ведь не все мячи покоились на его дне. Обрыв сверху был отвесным, но внизу начинались уступы. Бобби медленно пошёл вдоль обрыва. Он знал, что там есть место, где можно запросто спуститься вниз. Так делали помощники игроков: они перелезали через край и возвращались, торжествуя и пыхтя, с пропавшим мячом. И вдруг Бобби застыл на месте и окликнул своего спутника: - Эй, доктор, спускайтесь вниз! Что делать? Футах в сорока внизу лежало что-то тёмное, похожее на кучу тряпок. У доктора перехватило дыхание. - Господи боже мой! – воскликнул он. – Кто-то упал с обрыва. Надо спуститься к нему! Оба спустились бок о бок вниз по скале – Бобби, как более сильный, помогал своему спутнику. Наконец они добрались до зловещего предмета. Это был человек лет сорока – он был без сознания, но ещё дышал. Доктор осмотрел его, потрогал конечности, пощупал пульс, оттянул веки. Встав рядом с пострадавшим на колени, он продолжил осмотр. Затем он поднял глаза на Бобби, который стоял позади, чувствуя тошноту, и покачал головой. - Тут ничем не поможешь, - сказал он. – Бедняге недолго осталось жить. Сломан позвоночник. Ну что ж. Полагаю, он не был знаком с тропой. И когда спустился туман, шагнул через край обрыва. Говорил же я администрации, и не один раз, чтобы здесь сделали перила. – Он поднялся. – Пойду за помощью. Надо устроить, чтобы тело подняли наверх. Пока мы со всем разберёмся, уже стемнеет. Побудете здесь?
M-lle Dantes: Бобби кивнул. - Боюсь, уже ничего не поделаешь? – спросил он. Доктор покачал головой: - Ничего. Всё скоро кончится – пульс быстро слабеет. Он протянет ещё минут двадцать, самое большее. Может быть, сознание вернётся к нему перед смертью – но, по всей вероятности, этого не случится. И всё же… - Конечно, – быстро сказал Бобби. – Я останусь. Идите. Если он очнётся, не найдётся ли у вас лекарства или чего-то в этом роде? – Он заколебался. Доктор покачал головой. - Боли не будет, - сказал он. – Совсем не будет. Повернувшись, он начал поспешно взбираться наверх. Бобби следил за ним, пока тот не поднялся на вершину и не исчез, помахав рукой. Бобби прошёл шаги или два по узкому карнизу, сел на выступ скалы и закурил сигарету. Случившееся потрясло его. До этого дня ему ни разу не приходилось сталкиваться с болезнью или смертью. Какой же несправедливой бывает жизнь! Клочок тумана в ясный вечер, один неверный шаг – и жизнь окончена. Красивый, здоровый парень, может быть, тоже никогда ничем не болевший. Бледность приближающейся смерти не могла уничтожить бронзового загара кожи. Этот человек жил вольной жизнью – может быть, за границей. Бобби внимательно присмотрелся к нему – жёсткие курчавые каштановые волосы, чуть тронутые сединой на висках, крупный нос, мощная челюсть, белые зубы за чуть приоткрытыми губами. Широкие плечи и красивые, жилистые руки. Ноги были как-то странно искривлены. Бобби содрогнулся и снова перевёл взгляд на лицо. Приятное лицо – весёлое, решительное, находчивое. Он подумал, что глаза у него, должно быть, голубые… И только он подумал об этом, как глаза внезапно открылись. Они действительно были голубыми – ясными и глубокими. Они смотрели прямо на Бобби. Они не были ни пустыми, ни мутными. Это были глаза человека, находившегося в полном сознании. Взгляд их был осторожным и в то же время вопрошающим. Бобби вскочил и подошёл к умирающему. Но прежде, чем он приблизился, тот заговорил. Его голос не был слабым – он звучал ясно и отчётливо. - Почему не Эванс? – спросил он. И тут по его телу пробежала судорога, глаза закрылись, челюсть отвисла. Незнакомец был мёртв.
M-lle Dantes: ГЛАВА 2 К ВОПРОСУ ОБ ОТЦАХ Бобби склонился над ним, но сомнений не оставалось. Он был мёртв. Сознание вернулось в последнюю минуту, этот внезапный вопрос и потом – конец. Словно извиняясь, Бобби сунул руку в карман погибшего и, вытащив оттуда шёлковый платок, почтительно прикрыл им его лицо. Больше ничего сделать он не мог. Тут он заметил, что вместе с платком вытащил из кармана ещё что-то. Это была фотография, и, пряча её обратно, он взглянул на лицо на снимке. Это было женское лицо, в котором было что-то странное и завораживающее. Блондинка с широко расставленными глазами. Она казалась уже не девушкой – ей было явно под тридцать, но не столько красота, сколько эта её завораживающая особенность, овладела воображением юноши. «Такое лицо, - подумал он, - не скоро забудешь». Аккуратно и почтительно он вернул фотографию в карман, из которого она выпала. Затем он снова сел и принялся ждать возвращения доктора. Время тянулось ужасно медленно – или, по крайней мере, так казалось заждавшемуся юноше. И тут он вспомнил об одном деле. Он ведь обещал отцу, что будет играть на органе во время вечерней службы в шесть часов, а сейчас было без десяти шесть. Естественно, отец поймёт, но в то же время Бобби жалел, что не попросил доктора предупредить его. Его преподобие Томас Джонс был человек крайне вспыльчивый. Он был очень суетлив, и когда он выходил из себя, у него случалось расстройство желудка и начинались ужасные боли в животе. Бобби, хотя и считал отца старым ослом, тем не менее обожал его. С другой стороны, преподобный Томас считал своего четвёртого сына юным ослом и с меньшей терпимостью, чем Бобби, пытался исправить молодого человека. «Бедный старый папаша, - подумал Бобби. – Он полезет на стенку. Не сможет решить, начинать службу или нет. Доведёт себя до боли в животе, а потом не сможет ужинать. У него не хватит здравого смысла сообразить, что я ни за что не подведу его, если только не случится что-нибудь из ряда вон выходящее. Ну и вообще, что с того? Но он-то этого ни за что не поймёт. У людей старше пятидесяти здравого смысла нет ни на грош – они вечно изводят себя из-за пустяков. Их, верно, не так воспитали, а теперь уж ничего не попишешь. Бедный папаша, у него мозгов меньше, чем у цыплёнка!» Так он сидел, размышляя об отце со смешанным чувством нежности и раздражения. Ему казалось, что вся его жизнь в семье – сплошная жертва на алтарь отцовских выдумок. А мистеру Джонсу в свою очередь казалось, что это он приносит жертвы, которые молодое поколение не в силах понять и оценить. Так могут различаться взгляды на один и тот же предмет.
M-lle Dantes: Что же доктор копается?! Ей-богу, ему давно бы пора вернуться! Бобби встал и в нетерпении затопал ногами. И вдруг он услышал сверху звук шагов и встал, радуясь, что помощь пришла и надобность в его присутствии отпадает. Но это был не доктор. Это был незнакомый Бобби человек в брюках гольф. - Эй! – сказал пришелец. – Что стряслось? Несчастный случай? Могу ли я помочь? – Это был высокий человек с приятным тенорком. Бобби не мог рассмотреть его как следует – сгущались сумерки. Он объяснил, что здесь произошло, а поражённый незнакомец время от времени вставлял словечко-другое. - Я не могу ничем вам помочь? – спросил он. – Позвать на помощь или что-нибудь ещё? Бобби объяснил ему, что помощь уже скоро придёт, и спросил, не заметил ли тот каких-нибудь знаков её приближения. - Пока ничего. - Видите ли, - продолжал Бобби, - у меня важная встреча в шесть. - И вы не хотите уходить… - Ну, вообще-то нет, - сказал Бобби. – Я к тому, что бедняга уже помер, ничего тут не поделаешь, и всё-таки… Он замолчал: ему, как всегда, было трудно, выразить словами свои беспорядочные эмоции. Однако собеседник, похоже, всё понял. - Понятно, - сказал он. – Слушайте, я спущусь – если получится, конечно, и подожду, пока они не явятся. - О, правда? – сказал Бобби с благодарностью. – Видите ли, меня ждёт отец. Он, право же, неплохой человек, и очень легко расстраивается. Вы видите, как спуститься? Чуть-чуть левее – теперь правее – ага, вот так. Это не так уж трудно. Он давал указания собеседнику, пока оба не оказались лицом к лицу на узком карнизе. Пришельцу было лет тридцать пять. У него было довольно нерешительное лицо, которому, казалось, не хватало усиков и монокля. - Я нездешний, - пояснил он. – Кстати, моя фамилия Бэссингтон-ффренч. Я приехал сюда, чтобы купить дом. Какой ужасный случай! Он, верно, перешагнул через край обрыва? Бобби кивнул. - Это из-за тумана, - объяснил он. – Здесь очень опасный участок тропы. Ну, до свиданья. Мне пора торопиться. Это чертовски мило с вашей стороны. - Ну что вы, - запротестовал тот. – Любой бы поступил точно так же. Нельзя же оставить беднягу лежать здесь – ну, то есть, это было бы как-то непорядочно. Бобби полез вверх по крутой тропинке. Взобравшись наверх, он помахал Бэссингтон-ффренчу рукой, а затем пустился бегом, не разбирая дороги. Чтобы сэкономить время, он пере-махнул через стену, окружавшую церковь, вместо того, чтобы обогнуть её и войти в ворота со стороны дороги – викарий увидел эту картину из окна ризницы и отнюдь не пришёл от неё в восторг. Было пять минут седьмого, но колокол не перестал звонить. Объяснения и взаимные обви-нения были отложены до окончания службы. Переводя дыхание, Бобби плюхнулся на сиденье и нажал на педали старинного органа. Мысли, настроенные на мрачный лад, заставили его пальцы играть похоронный марш Шопена.
M-lle Dantes: После службы, скорее расстроенный, чем рассерженный, как он специально подчеркнул, викарий вызвал сына на серьёзный разговор. - Если ты не можешь что-то сделать на совесть, дорогой мой Бобби, - сказал он, - лучше и не берись за дело. Я знаю, что у тебя и всех твоих ровесников нет понятия о времени, но есть Тот, кого мы не должны заставлять ждать. Ты сам вызвался играть на органе. Я тебя не заставлял. А ты, бессовестный, предпочёл вместо этого играть в гольф… Бобби решил, что лучше вмешаться, пока отец не зашёл слишком далеко. - Прости, папа, - сказал он весёлым и непринуждённым тоном, каким привык говорить обо всём подряд. – В этот раз я не виноват. Я охранял труп. - Что ты делал? - Охранял труп одного парня, который свалился со скалы. Ну, ты знаешь – это там, где пропасть, на семнадцатом участке. Там как раз был туман, вот он и шагнул прямо через край обрыва. - Боже милосердный! – вскричал викарий. – Какая трагедия! Он сразу умер? - Нет. Он потерял сознание. Он умер сразу после ухода доктора Томаса. Но я, конечно, почувствовал, что должен остаться там – я же не мог так просто уйти и бросить его. А потом подошёл ещё один тип, так что я оставил покойника на его попечение и побежал со всех ног домой. Викарий вздохнул. - Ох, дорогой Бобби! – сказал он. – Неужели ничто не может поколебать твою прискорбную бессердечность? Мне так грустно, что я не нахожу слов. Вот ты оказался лицом к лицу со смертью – со внезапной смертью. И ты ещё шутишь! Ничто не трогает тебя. Всё, всё, каким бы важным, каким бы святым оно ни было – просто шутка для нынешней молодёжи! Бобби шаркнул ногой. Если отец не понимает, что, конечно, ты шутишь оттого, что тебе жутко от таких вещей – тогда он вообще ничего не понимает! Подобные вещи не так-то просто объяснить. К смерти и трагедиям надо относиться серьёзно и только серьёзно! Но чего ещё ждать? Люди старше пятидесяти ничего не понимают. У них чертовски странные идеи. «Должно быть, это всё война, - снисходительно подумал Бобби. – Она сбила их с толку, и они так и не оправились». - Прости, папа, - сказал он, взглядом давая понять, что объяснение невозможно. Викарию стало жаль сына – он выглядел таким сконфуженным; но в то же время ему было стыдно за Бобби. Мальчик и представить не может, насколько серьёзная вещь – жизнь. Даже его извинение было весёлым и дерзким. Они пошли к дому, и каждый изо всех сил старался найти другому оправдание. «Хотел бы я знать, - думал викарий, - выйдет ли толк из Бобби?» А Бобби думал: «Интересно, сколько я ещё протяну в этой дыре?» И всё же они обожали друг друга.
M-lle Dantes: Глава 3 ПОЕЗДКА ПО ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ Бобби так и не увидел, что произошло вскоре после его приключения. На другое утро он отправился в город, чтобы встретиться там с другом, который собирался открыть гараж и вбил себе в голову, что помощь Бобби может ему пригодиться. Через два дня, когда все вопросы были решены к удовлетворению всех сторон, Бобби сел на поезд до Марчболта, отходивший в 11.30. Сесть-то он сел, но в самый последний момент. Он явился на вокзал Пэддингтон, когда часы показывали 11.28, бросился в подземный переход, ворвался на третью платформу как раз тогда, когда поезд тронулся, и вскочил в первый попавшийся вагон, не обращая внимания на негодующих контролёров и носильщиков, оказывавшихся у него на пути. Распахнув дверь, он шлёпнулся внутрь на четвереньки, вскочил, проводник быстро захлопнул за ним дверь, и Бобби оказался лицом к лицу с единственной пассажиркой, ехавшей в купе. Это был вагон первого класса, а в углу, лицом по направлению движения, сидела смуглая девушка с сигаретой. На ней была красная юбка, короткий зелёный жакетик и ярко-голубой берет. Несмотря на явное сходство с обезьянкой шарманщика – у неё были длинные, грустные тёмные глаза и морщинки на лице – она была очень привлекательна. Начав было извиняться, Бобби вдруг осёкся. - Ба, да это ты, Фрэнки! – воскликнул он. – Сто лет тебя не видел! - А я тебя. Садись, поговорим. Бобби усмехнулся: - У меня билет третьего класса. - Ну и что? – добродушно сказала Фрэнки. – Я доплачу за тебя. - Это оскорбляет моё мужское достоинство, - сказал Бобби. – Да как я могу допустить, чтобы леди платила за меня? - Похоже, это всё, на что мы нынче способны, - заметила Фрэнки. - Я сам доплачу, - героически заявил Бобби, когда в дверях появилась внушительная фигура в синей форме. - Предоставь это мне, - сказала Фрэнки. Она изящно улыбнулась контролёру, который, при-подняв шляпу, взял у неё белый кусочек картона и проколол его. - Мистер Джонс только что зашёл поговорить со мной, - сказала она. – Это ведь не имеет значения, не так ли? - Ничего страшного, ваша светлость. Я полагаю, джентльмен не задержится надолго? – Он тактично откашлялся. – В следующий раз я приду, когда проедем Бристоль, - значительным тоном добавил он. - Чего только не сделаешь с помощью улыбки! – заметил Бобби, когда кондуктор вышел. Леди Френсис Дервент задумчиво покачала головой. - Думаю, дело не в улыбке, - возразила она. – Скорее в папиной привычке каждый раз давать контролёрам на чай по пять шиллингов. - Я думал, Фрэнки, что ты совсем уехала из Уэльса. Френсис вздохнула. - Дорогой, ты же знаешь, что это. И ты знаешь, как невыносимы порой родители. Всё это, и ванные в ужасном состоянии, и нечего делать, и не с кем поговорить – ведь никто сейчас просто не приезжает пожить за городом! Дескать, мы экономим и не можем заходить так далеко. Ну, я хочу сказать, чем заняться девушке? Бобби покачал головой, с грустью понимая, в чём дело.
M-lle Dantes: - Однако, - продолжала Фрэнки, - после вчерашней вечеринки я подумала, что даже дома не настолько плохо. - А что было не так на твоей вечеринке? - Да ничего. Самая обычная вечеринка, только донельзя типичная. Всё должно было начаться в «Савойе», в полдевятого. Кто-то из наших подъехал к четверти десятого, и мы перемешались с другими, но к десяти собрались-таки все вместе. Мы пообедали и чуть попозже поехали в «Марионетку» - прошёл слух, что её собираются ограбить. Но ничего не случилось – скука была смертная. Мы немного выпили и поехали дальше в «Корриду», но там было ещё скучнее. А потом мы пошли в кофейню, а потом в ресторанчик, где подают жареную рыбу, а потом решили позавтракать у дядюшки Анджелы и посмотреть, придёт ли он в ужас – так нет же, ему стало просто скучно. А потом потащились домой. Честное слово, Бобби, это было не то. - Думаю, что да, - ответил Бобби, подавляя вспыхнувшую в нём зависть. Даже в самые безумные моменты своей жизни он не мечтал о возможности быть членом «Марионетки» или «Корриды». Его отношения с Фрэнки были довольно странными. В детстве он и его братья играли с детьми из Замка. Теперь, будучи уже взрослыми, они редко встречались. При встрече они по-прежнему называли друг друга по имени. В те редкие дни, когда Фрэнки бывала дома, Бобби с братьями приходили к ним поиграть в теннис. Однако Фрэнки и её двух братьев никогда не приглашали в пасторат. Похоже, чувство такта подсказывало, что им там не понравится. С другой стороны, для игры в теннис всегда требовались мужчины. Возможно, в их отношениях прослеживалась какая-то скованность, несмотря на обращение по имени. Может быть, Дервенты были чуть более дружелюбны, чем следовало бы, как будто бы хотели показать, что «между ними нет никакой разницы». С другой стороны, Джонсы всегда держались чуть официально, как будто бы не желали претендовать на более близкую дружбу, чем та, которую им предлагали. У обеих семей не было ничего общего, кроме каких-то детских воспоминаний. И всё же Бобби очень нравилась Фрэнки, и он всегда радовался тем редким случаям, когда судьба сводила их вместе. - Мне всё так надоело, - устало сказала Фрэнки. – А тебе? - Не думаю, - ответил Бобби. - Боже, как замечательно! – воскликнула Фрэнки. - Я не хочу сказать, что я из бодрячков, - возразил Бобби, которому не хотелось произвести неприятное впечатление. – Я терпеть не могу бодрячков. Фрэнки вздрогнула при одном упоминании этого слова. - Знаю, - сказала она. – Они невыносимы. Они с сочувствием посмотрели друг не друга. - Кстати, - неожиданно сказала Фрэнки, - что там с этим парнем, который свалился с обрыва? - Мы с доктором Томасом нашли его, - ответил Бобби. – А ты откуда знаешь? - Прочитала в газете. Смотри, - и она ткнула пальцем в заметку под названием «Трагедия в тумане». «Человек, ставший жертвой трагедии в Марчболте, был опознан вчера вечером по найденной при нём фотографии. Оказалось, что на ней изображена миссис Лео Кейман. Миссис Кейман связалась с полицией и немедленно приехала в Марчболт, где и опознала погибшего как своего брата Алекса Причарда. Мистер Причард не так давно вернулся из Сиама. Он не был в Англии десять лет и собирался совершить пешую прогулку. Дознание пройдёт завтра в Марчболте». Бобби вернулся мыслями к странно чарующему лицу на фотографии. - Думаю, мне придётся давать показания на дознании, - сказал он. - Здорово! Я приду, послушаю тебя. - Я не думаю, что это будет здорово, - возразил Бобби. – Мы всего лишь нашли его. - Он был мёртв? - Тогда ещё нет. Он умер минут через пятнадцать. Я сидел один рядом с ним. – Он помолчал. - Мрачновато, - заметила Фрэнки с тем пониманием, которого так не хватало отцу Бобби
M-lle Dantes: - Он, конечно, ничего не почувствовал… - Ничего? - Но всё равно… ну… видишь ли, он выглядел совсем живым – такой человек. Гадкая смерть – просто оступиться и упасть с обрыва из-за какого-то дурацкого тумана. - Да уж, представляю, - ответила Фрэнки, и в её словах снова прозвучало понимание и сочувствие. - А ты видел его сестру? – вдруг спросила она. - Нет. Я два дня провёл в городе. Надо было повидаться с другом по поводу открытия гаража. Ты его помнишь. Бэджер Бидон. - Разве? - Ну конечно. Ты наверняка помнишь старину Бэджера. У него косые глаза. Фрэнки наморщила лоб. - Он очень нелепо смеётся: хо-хо-хо – примерно так, - услужливо продолжал Бобби. Фрэнки всё ещё морщила лоб. - Когда мы были маленькими, он раз упал с пони, - продолжал Бобби. – Застрял вверх ногами в грязи, а мы его за ноги вытаскивали. - А-а! – Фрэнки вдруг осенило. – Помню, помню. Он ещё заикался. - Он до сих пор заикается, - с гордостью ответил Бобби. - Это случайно не он прогорел на разведении кур? – осведомилась Фрэнки. - Он самый. - А потом устроился в контору к маклеру, и его вышвырнули через месяц? - Именно. - А потом его отправили в Австралию, а он вернулся? - Ну да. - Бобби, - сказала Фрэнки, - надеюсь, ты не собираешься вкладывать деньги в его авантюры? - Нет у меня денег на вложения, - ответил Бобби. - Это всё равно, - сказала Фрэнки. - Само собой, - продолжал Бобби, - Бэджер уже пытался найти себе компаньона с денежками. Но это не так просто, как кажется. - Когда посмотришь на людей, - сказала Фрэнки, - может показаться, что ни у кого нет мозгов, но всё-таки они есть. Эти замечания в конце концов рассердили Бобби. - Слушай, Фрэнки, - сказал он. – Бэджер – один из лучших. Один из самых лучших. - Они все такие, - ответила Фрэнки. - Кто «они»? - Ну, те, которые уезжают в Австралию и возвращаются. Откуда у него деньги на то, чтобы открыть дело? - У него умерла тётка или кто-то ещё и оставила ему гараж на шесть машин и три комнаты наверху, а его приятели скопили сотню фунтов на подержанные машины. Ты бы удивилась, если бы знала, какие сделки заключают по поводу подержанных машин. - Я как-то купила одну, - вспомнила Фрэнки. – Ужас что такое. Не будем об этом, ладно? А почему ты уходишь из флота? Тебя же не просили, правда? Не в твоём возрасте. Бобби покраснел. - Глаза, - сказал он мрачно. - Помнится, у тебя всегда были проблемы со зрением. - Да. Но я еле-еле выдержал комиссию. А потом иностранная служба, сильный свет, знаешь, - он-то всё и испортил. Ну, в общем, пришлось уйти в отставку. - Скверно, - буркнула Фрэнки, глядя в окно. Последовала многозначительная пауза. - И всё равно, досадно, - взорвался Бобби. – У меня не такое плохое зрение - говорят, хуже уж точно не будет. Я бы отлично справился. - Они выглядят отлично, - сказала Фрэнки, глядя прямо в искренние карие глаза Бобби. - Ну вот, видишь, - сказал Бобби, - буду помогать Бэджеру. Фрэнки кивнула. Вошёл проводник и сообщил: - Ленч подан. - Поедим? – предложила Фрэнки. Они прошли в вагон-ресторан. Когда должен был появиться контролёр, Бобби ненадолго ретировался. - Мы же не хотим, чтобы его мучила совесть, - сказал он. Но Фрэнки сказала, что, по её мнению, у контролёров вообще не бывает совести. В начале шестого поезд прибыл в Силенхем, где надо было сходить тем, кто ехал в Марчболт. - Меня ждёт машина, - сказала Фрэнки. – Давай, подвезу. - Спасибо. Хоть не придётся тащить эту тяжесть целых две мили. – Он с презрением пнул ногой чемодан. - Три, а не две, - поправила Фрэнки. - Две мили, если идти по тропинке напрямик. - Это там, где… - Да. Там, где он сорвался. - Надеюсь, никто его не столкнул, - сказала Фрэнки, передавая чемоданчик служанке. - Столкнул? Господи, нет. С какой стати? - Ну, тогда было бы ещё интереснее, ты не находишь? – беспечно сказала Фрэнки.
M-lle Dantes: Глава 4 ДОЗНАНИЕ Дознание по поводу смерти Алекса Причарда состоялось на следующий день. Доктор Томас давал показания о том, как был обнаружен труп. - Он был ещё жив? – спросил коронёр. - Да, покойный ещё дышал. Однако надежды на то, что он выживет, не было. Дело в том, что… - тут доктор начал сыпать медицинскими терминами. Коронёр решил помочь присяжным. - Проще говоря, у него был сломан позвоночник? - Если можно так выразиться, - грустно ответил доктор Томас. Он рассказал, как отправился за помощью, оставив умирающего на попечение Бобби. - Что касается причины трагедии, каково ваше мнение, доктор Томас? - Я полагаю, что, по всей вероятности, поскольку нам неизвестно о его психическом состоянии, так сказать, покойный случайно перешагнул через край обрыва. С моря поднялся туман, а в этом месте тропинка круто уходит от края скалы. По причине тумана покойный, должно быть, не заметил опасности и пошёл прямо – в таком случае через два шага он должен был упасть. - Никаких признаков насилия? Ничего, что могло бы быть совершено посторонним лицом? - Я могу только сказать, что все телесные повреждения можно объяснить тем, что тело ударилось о камни примерно в пятидесяти-шестидесяти футах внизу. - Вопрос о самоубийстве пока остаётся открытым? - Да, конечно, это вполне возможно. Однако я не могу сказать точно, сорвался ли покойный с обрыва или же сам бросился вниз. Следующим вызвал Роберта Джонса. Бобби объяснил, что играл с доктором в гольф, и его мяч улетел в сторону моря. Поднялся туман, и трудно было разглядеть что-нибудь. Ему показалось, что он слышит крик, и сначала он подумал, не попал ли его мяч в кого-нибудь на тропе. Однако он решил, что мяч не мог так далеко улететь. - Вы нашли мяч? - Да, ярдах в ста от тропинки. Потом он рассказал, как начал играть на следующем участке и как загнал мяч в пропасть. На этом месте коронёр прервал его, так как его дальнейшие показания повторяли бы слова доктора. Однако он начал расспрашивать Бобби о крике, который тот слышал или, по крайней мере, думал, что слышал. - Это был просто крик. - Зов о помощи? - О, нет. Ну, просто вскрик. Вообще-то я не уверен, что слышал его. - Крик удивления? - Это точнее, - благодарно сказал Бобби. – Так мог бы закричать человек, которому вдруг упал на голову мяч. - Или если бы он шагнул в пустоту, хотя думал, что там должна быть тропа? - Именно. – И, объяснив, что пострадавший умер минут через пятнадцать после того, как доктор отправился за помощью, Бобби с честью вышел из испытания. Теперь коронёр хотел побыстрее разобраться с делом. Вызвали миссис Лео Кейман. Бобби вздохнул, почувствовав горькое разочарование. Куда исчезло лицо с фотографии, выпавшей из кармана покойного? Фотографы – самые гнусные обманщики, с отвращением подумал Бобби. Очевидно, фотография была сделана несколько лет назад, но всё равно трудно было поверить, что та красавица с огромными глазами могла превратиться в эту нагловатую дамочку с выщипанными бровями и явно крашеными волосами. Жуткая вещь – время, подумал Бобби. Какой, например, станет Фрэнки через двадцать лет? Его передёрнуло.
M-lle Dantes: Тем временем Амелия Кейман, проживавшая по адресу: 17, Леонардс-гарденс, Пэддингтон, - давала показания. Покойный был её единственным братом, Александром Причардом. Последний раз они виделись накануне трагедии, когда он заявил, что отравляется в поход по Уэльсу. Незадолго до этого он вернулся с Востока. - Он выглядел счастливым и нормальным? - О, вполне! Алекс всегда был в хорошем настроении. - Значит, насколько вам известно, у него не было никаких мрачных намерений? - О, я уверена, никаких. Он с нетерпением ожидал начала похода. - У него не было в последнее время финансовых затруднений или других проблем? - Ну, право, я не могу сказать с полной уверенностью, - ответила миссис Кейман. – Видите ли, он только что вернулся, а до этого мы не виделись десять лет, и он никогда не любил писать писем. Но он приглашал меня в Лондоне в театры и в рестораны и сделал мне пару подарков, так что не думаю, что он испытывал трудности с деньгами. К тому же он был таким воодушевлённым, что я не считаю, что у него были ещё какие-нибудь проблемы. - Кем работал ваш брат, миссис Кейман? Женщина, казалось, была в замешательстве. - Не могу сказать, что я точно знаю. Прожекты – вот как он это называл. Он редко бывал в Англии. - Как вы думаете, были ли у него причины покончить жизнь самоубийством? -О нет! Я не могу представить, чтобы он так поступил. Должно быть, произошёл несчастный случай. - Как вы объясните то, что у вашего брата не было с собой никакого багажа – даже рюкзака? - Он не любил носить рюкзак. Он собирался время от времени отправлять посылки туда, куда едет. Перед отъездом он послал одну, с пижамой и парой носков, только вместо «Денбигшир» написал «Дербишир», так что она пришла только сегодня. - А, это кое-что проясняет. Миссис Кейман продолжала объяснять, как с ней связались через фотографа, фамилия которого была на фотографии, лежавшей у её брата в кармане. Она приехала с мужем в Марчболт и с первого взгляда опознала в погибшем своего брата. При последних словах она довольно громко шмыгнула носом и разрыдалась. Коронёр пробормотал несколько слов утешения и отпустил её. Потом он обратился к присяжным. Их задача была в том, чтобы решить, каким же образом наступила смерть. К счастью, дело оказалось несложным. Не было предположений о том, что мистер Причард переживал, был подавлен или находился в таком состоянии духа, что мог бы наложить на себя руки. Напротив, он был здоров и в приподнятом настроении и с нетерпением ожидал предстоящей прогулки. Дело было в том, что, к несчастью, с моря поднялся туман, тропа над обрывом была опасной, и, пожалуй, в самом деле пора было что-то предпринять по этому поводу. Вердикт, вынесенный присяжными, был вполне предсказуем. - Мы полагаем, что пострадавший скончался в результате несчастного случая, и хотим особо подчеркнуть, что, как нам кажется, администрация города немедленно должна построить ограду или перила вдоль тропы в том месте, где она проходит по краю пропасти. Коронёр одобрительно кивнул. Дознание было окончено.
M-lle Dantes: Глава 5 МИСТЕР И МИССИС КЕЙМАН Вернувшись домой примерно через полчаса, Бобби обнаружил, что события, связанные со смертью Алекса Причарда, ещё не закончились. Ему сообщили, что мистер и миссис Кейман хотят его видеть и что они сидят в кабинете с его отцом. Бобби направился туда и увидел, что отец с серьёзной миной поддерживает приличествующий разговор – по-видимому, без особого удовольствия. - А-а! – сказал он с ноткой облегчения в голосе. – Вот и Бобби. Мистер Кейман поднялся и шагнул навстречу Бобби с протянутой для приветствия рукой. Это был крупный цветущий мужчина с претензией на дружелюбие и холодным, каким-то бегающим взглядом, который заметно противоречил его манерам. Что же до миссис Кейман, хотя она и могла бы показаться привлекательной – грубоватая, вызывающая красота, - в ней не было почти ничего общего с той давней фотографией, и не сохранилось ни следа того задумчивого выражения. Вообще-то, подумал Бобби, если бы она не узнала себя на фотографии, то вряд ли кто-нибудь другой смог бы это сделать. - Я приехал сюда с женой, - сказал мистер Кейман и с силой, до боли, пожал Бобби руку. – Нужно было поддержать её. Амелия просто в отчаянии. Миссис Кейман шмыгнула носом. - Мы пришли к вам, - продолжал мистер Кейман. – Видите ли, брат моей бедной жены умер, можно сказать, у вас на руках. Само собой, она хочет услышать от вас о последних минутах его жизни. - Разумеется, - мрачно ответил Бобби. – О, разумеется. – Он нервно усмехнулся и тут же услышал вздох отца – вздох, полный христианского смирения. - Бедный Алекс! – сказала миссис Кейман, вытирая слёзы. – Бедный, бедный Алекс! - Понимаю, - вздохнул Бобби. – Очень печально. – Он неловко повернулся. - Видите ли, - сказала миссис Кейман, с надеждой смотря на Бобби, - если перед смертью он что-то сказал или просил передать, я, естественно, хочу знать. - Я понимаю, - сказал Бобби. – Но вообще-то он ничего не сказал. - Ничего? – В глазах миссис Кейман были разочарование и недоверие. Бобби почувствовал себя неловко. - Нет… ну… вообще-то совсем ничего. - Так было лучше для него, - важно заявил мистер Кейман. – Уйти в мир иной без сознания, без боли – право, Амелия, это милость Господа. - Пожалуй, да, - согласилась миссис Кейман. – Вы думаете, он не мучился? - Я уверен, что нет, - ответил Бобби. Миссис Кейман глубоко вздохнула. - Что ж, слава богу. Может, я и надеялась, что он сказал что-то перед кончиной, но теперь я вижу, что так даже лучше. Бедный Алекс. Такой красивый, такой свободный… - Вы тоже так думаете? – отозвался Бобби. Он вспомнил бронзовое от загара лицо, тёмно-голубые глаза. Приятный человек был этот Алекс Причард, даже за несколько минут до смерти. Странно, что он брат миссис Кейман и шурин мистера Кеймана. Бобби подумал, что он заслуживал лучших родственников. - Что ж, не сомневаюсь, мы вам очень многим обязаны, - сказала миссис Кейман. - О, не обращайте внимания, - ответил Бобби. – Я хочу сказать… ну... я больше ничего не мог сделать… то есть… - Он не мог подобрать слов. - Мы этого никогда не забудем, - сказал мистер Кейман. У Бобби снова стало скверно на душе. Миссис Кейман слабо пожала ему руку. Отец попрощался с гостями. Бобби проводил Кейманов до входной двери. - А чем вы сами занимаетесь, молодой человек? – поинтересовался мистер Кейман. – Приехали в отпуск – что-то в этом роде? - В основном поисками работы, - ответил Бобби и после паузы добавил: - Я служил во флоте. - Трудные сейчас времена, трудные, - покачал головой мистер Кейман. – Ну что ж, удачи вам. - Большое спасибо, - вежливо ответил Бобби.
M-lle Dantes: Он наблюдал, как они шагают вниз по заросшей сорняками садовой дорожке, и глубоко задумался. В его мозгу вспыхивали беспорядочные мысли, спутанные воспоминания: фотография… лицо девушки с широко расставленными глазами и пепельными локонами… а через десять или пятнадцать лет – миссис Кейман, её вульгарный макияж, выщипанные брови, глаза, потонувшие в складках кожи и похожие на поросячьи, и чересчур яркие, выкрашенные хной волосы. Ни следа юности и невинности. Какая жалость! Может, всё из-за того, что она вышла замуж за этого здоровяка Кеймана. Будь у неё другой муж, возможно, она бы с возрастом выглядела куда изящней. Волосы, чуть тронутые сединой, по-прежнему широко расставленные глаза на чистом бледном лице. А может быть, всё равно… Бобби вздохнул и покачал головой. - Вот что хуже всего в браке, - мрачно резюмировал он. - Что ты сказал? Бобби очнулся от раздумий и сообразил, что рядом стоит Фрэнки – он не расслышал, как она подошла. - Привет, - сказал он. - Привет. При чём здесь брак? И чей? - Я тут размышлял о человеческой природе, - сказал Бобби. - А точнее? - О разрушительном воздействии супружеской жизни. - А кого она разрушает? Бобби объяснил. Но в этот раз он не нашёл понимания. - Глупости. Эта тётка – точная копия своей фотографии. - А когда ты её увидела? Фрэнки, ты что, была на дознании? - Само собой, была. А ты что думал? Здесь нечем толком заняться, так что дознание – это просто дар божий. Я в жизни не была на дознании. Ужас до чего занимательно. Конечно, гораздо интереснее было бы, если бы речь шла о таинственном отравлении, с результатами экспертизы и прочим – но дарёному коню в зубы не смотрят. Я до самого конца надеялась, что у кого-нибудь возникнут подозрения, но всё было до обидного просто. - Ну и кровожадная ты, Фрэнки! - Знаю. Это, наверно, атавизм – или как это там называется? Никак не могу запомнить. А ты так не думаешь? У меня, наверно, явные признаки атавизма. В школе меня дразнили Мартышкой. - А разве мартышки любят убийства? – удивился Бобби. - Ты как корреспондент воскресной газеты, - сказала Фрэнки. – Наши журналисты очень интересуются этим вопросом. - Знаешь, - сказал Бобби, возвращаясь к прежней теме разговора, - я всё-таки не согласен с тобой насчёт миссис Кейман. На фотографии она просто прелесть. - Слегка приукрашена, но и только, - перебила Фрэнки. - Ну, если приукрашена, то настолько, что не догадаешься, что это одна и та же женщина. - Ты что, ослеп? – удивилась Фрэнки. – Фотограф, конечно, сделал всё, что только мог, но снимок всё равно дрянь. - Я так не думаю, - холодно ответил Бобби. – Ладно, а где ты видела снимок? - В местной газете «Вечернее эхо». - Наверно, плохо напечатан. - Похоже, ты тронулся, - сердито буркнула Фрэнки. – Размалёванная рыжая сука – да-да, сука – точь-в-точь эта Кейман. - Фрэнки, - сказал Бобби, - ты меня удивляешь. Да ещё в саду пастората. Это же, так сказать, наполовину святая земля. - Ну, не говорил бы таких глупостей. Последовало молчание, потом Фрэнки немного успокоилась. - Смешно, что мы спорим об этой дурацкой тётке, - сказала она. – Я-то хотела предложить тебе сыграть в гольф. Идёт? - О’кей, шеф, - оживился Бобби.
M-lle Dantes: Они мирно отправились на поле, беседуя об ошибках в гольфе, о том, как отбивать мяч и как отправить его прямо на площадку. Недавняя трагедия не всплывала в разговоре, пока у Бобби, когда он загнал мяч в лунку с середины одиннадцатого участка, не вырвалось восклицание. - Ты что? - Ничего. Вспомнил одну вещь. - Что? - Да вот, эти… Кейманы… они приходили ко мне узнать, не сказал ли этот парень чего-нибудь перед смертью… а я ответил – ничего. - И что же? - А сейчас я вспомнил, что он сказал. - Сегодня ты явно был не в ударе. - Ну, понимаешь, это не совсем то, что они имели в виду. Наверно, поэтому я и не вспомнил. - Ну так что же он сказал? – полюбопытствовала Фрэнки. - Он спросил: «Почему не Эванс?» - Забавно. И больше ничего? - Ничего. Он просто открыл глаза и вдруг сказал это, а потом умер, бедняга. - Ах, вот что, - сказала Фрэнки, обдумывая его слова. – Не думаю, что из-за этого стоит беспокоиться. Это неважно. - Конечно, неважно. Но лучше бы я вспомнил об этом раньше. Понимаешь, я же сказал, что он ничего не говорил. - Ну, это всё равно, - возразила Фрэнки. – я к тому, что это ничуть не похоже на «Передай Глэдис, что я всегда любил её», или «Завещание в ореховом бюро» - ни на какие романтические предсмертные слова из книжек. - Как ты думаешь, стоит им об этом написать? - Я бы не лезла с этим письмом. Не может быть, чтобы это имело значение. - Пожалуй, ты права, - согласился Бобби и с новыми силами переключился на игру. Но он не забыл о проблеме. Она была незначительной, но всё равно беспокоила его. Он чувствовал себя неловко из-за неё. Он был уверен, что Фрэнки рассуждает правильно и здраво. Это было неважно – и бог с ним. Но Бобби чувствовал упрёки совести. Он сказал, что покойный ничего не говорил, а это была неправда. Всё это было крайне глупо и пошло, но всё равно ему было не по себе. В конце концов вечером он в порыве совестливости уселся за стол и написал мистеру Кейману: Дорогой мистер Кейман! Я только что вспомнил последние слова Вашего шурина. Насколько я помню, он сказал: «Почему не Эванс?» Прошу прощения за то, что не упомянул об этом утром, но в то время я не придавал значения этим словам, и поэтому не вспомнил о них. Искренне Ваш, Роберт Джонс Через день он получил ответ: Дорогой мистер Джонс! Ваше письмо от 6-го пришло как нельзя кстати. Премного Вам благодарен за то, что Вы так точно передали последние слова моего шурина, несмотря на их тривиальность. Моя жена надеялась, что её брат просил что-нибудь передать ей. И всё же, благодарю Вас за Вашу добро-совестность. Преданный вам, Лео Кейман Бобби почувствовал себя обиженным.
M-lle Dantes: Глава 6 КОНЕЦ ПИКНИКА На другой день Бобби получил ещё одно письмо, несколько иного характера: Всё утряслось, дружище [неграмотные каракули Бэджера не делали чести той дорогой част-ной школе, где он получил образование]. Вчера купил пять машин за 15 фунтов – один «Остин», два «Морриса» и парочку «Роверов». Сейчас они не ходят, но, думаю, мы их починим. К чёрту всё, в конце концов, машина – это машина. По крайней мере, можно надеяться, что покупатель хотя бы до дома доедет. Думаю открыть гараж в понедельник, я на тебя рассчитываю. Так что не подводи меня, старина. Кстати, тётя Кэрри была славной старушенцией. Я раз разбил окно её соседу, который кричал на неё из-за кошек, и она так и не забыла об этом. Посылала мне на каждое рождество пятёрку, а теперь и это. У нас всё просто обязано получиться. Это ясно, как дважды два. Я к тому, что машина – это всё-таки машина. Её можно купить за бесценок. Немного краски – и эти дураки ничего не заметят. Всё выйдет на славу. Не забудь, я жду тебя в понедельник. Твой Бэджер. Бобби сообщил отцу, что в понедельник едет в город, чтобы приступить к новой работе. Описание будущей карьеры сына не вызвало у викария особого энтузиазма. Надо сказать, что он был немного знаком с Бэджером Бидоном. Он просто прочёл Бобби длинную лекцию, суть которой сводилась к совету «не брать на себя никакой ответственности». Поскольку он не был авторитетом в бизнесе или коммерции, совет его был весьма пространным, но смысл оставался безошибочным. В ту же среду Бобби получил новое письмо. Адрес на конверте был выведен косым почерком иностранца. Содержание его изрядно удивило молодого человека. Письмо было от фирмы «Энрикес и Далло» из Буэнос-Айреса. Проще говоря, Бобби предлагали работу в фирме с окладом в тысячу фунтов в год. Поначалу Бобби решил, что видит сон. Тысяча в год! Он внимательно перечитал письмо. В нём говорилось, что предпочтителен отставной офицер флота и что некто, имя которого не указывалось, предложил кандидатуру Бобби. Решать надо было немедленно, и Бобби должен готовиться вылететь в Буэнос-Айрес в течение недели. - Провалиться мне на месте! – воскликнул Бобби, давая выход своим чувствам не самым приличествующим образом. - Бобби! - Прости, пап, я и забыл, что ты здесь. Мистер Джонс прокашлялся. - Я хотел бы напомнить тебе… Бобби почувствовал, что предстоящей нотации надо избежать во что бы то ни стало. Он перебил отца, просто заявив: - Кто-то предложил мне тысячу в год. Викарий застыл с раскрытым ртом, не в силах отреагировать на слова сына. «Так-то лучше», - удовлетворённо подумал Бобби. - Дорогой Бобби, я правильно понял, что тебе предлагают тысячу фунтов в год? Целую тысячу? - Ну да, пап, - ответил Бобби. - Не может быть! – изумился викарий. Бобби не обидело его искреннее недоверие. Он оценивал свои способности почти так же, как и его отец. - Они, верно, спятили, - поддержал он. - Э-э… кто они? Бобби протянул отцу письмо. Викарий, нашарив пенсне, с подозрением принялся его разглядывать. Под конец он два раза прочёл его. - Впечатляет, - сказал он наконец. – Впечатляет.
M-lle Dantes: - Психи, - хмыкнул Бобби. - Ах, мальчик мой, - возразил викарий, - как же всё-таки прекрасно быть англичанином! Честность. Вот за что нас ценят. Английский флот разнёс нашу славу по всему свету. Слово англичанина! Эта южноамериканская фирма знает, каким ценным работником может быть юноша безукоризненной честности, в преданности которого начальство может не сомневаться. На англичанина можно положиться в любом деле… - Особенно в игре в гольф, - закончил Бобби. Викарий с сомнением поглядел на сына. На языке у него вертелась нотация, но в тоне Бобби ему послышалась нотка неискренности. Бобби, однако, был настроен абсолютно серьёзно. - Всё равно, пап, - сказал он, - почему я? - То есть как – почему ты? - В Англии англичан хоть пруд пруди, - объяснил Бобби. – Все энергичные, все честные. Почему выбрали меня? - Может быть, твой последний командир рекомендовал им тебя? - Может, и так, - с сомнением ответил Бобби. – Всё равно, неважно, я не собираюсь у них работать. - Не собираешься?! Мальчик мой, что это значит? - Видишь ли, у меня дела. С Бэджером. - С Бэджером? Бэджером Бидоном? Чепуха, дорогой Бобби. Это серьёзно. - Трудно, я согласен, - вздохнул Бобби. - Твои детские уговоры с Бэджером ничего не значат. - Значат – для меня. - Этот Бидон абсолютно безответственный. Если я не ошибаюсь, он доставил своим родителям массу проблем и непредвиденных расходов. - Ему не везёт. Он чертовски доверчивый парень. - Не везёт, как же! Я бы сказал, что он в жизни палец о палец не ударил. - Неправда, пап. Он же вставал в пять утра, чтобы накормить этих несчастных кур. Не он же виноват, что они все подохли от рупа… или крупа…. или чего-то там ещё. - Я никогда не одобрял его затеи с гаражом. Глупость, и больше ничего. Брось это дело. - Извините, сэр, не могу. Я обещал. Нельзя подводить старину Бэджера. Он на меня полагается. Спор продолжался. Викарий, решительно настроенный против Бэджера, категорически отказывался думать, что обещания, данные этому человеку, могут к чему-нибудь обязывать. Он считал что Бобби – упрямец, намеренный во что бы то ни стало вести праздную жизнь в худшей компании, которую только можно представить. С другой стороны, Бобби стоял на своём, повторяя, что «не может подвести старину Бэджера». Наконец рассерженный викарий вышел из комнаты, а Бобби сел за стол, чтобы написать в фирму «Энрикес и Далло» письмо с отказом. В тот же день, когда они играли в гольф, он рассказал обо всём Фрэнки. Она внимательно выслушала его. - Тебе предлагали уехать в Южную Америку? - Да. - А ты хотел? - А почему бы и нет? Фрэнки вздохнула. - Всё равно, - решительно заявила она, - я думаю, ты был прав. - Насчёт Бэджера? - Ну да. - Нельзя же подставить старого друга, верно? - Да, но может быть, старый друг, как ты его называешь, тебя и не впустит. - Не сомневайся, учту. Всё равно, ничего от этого не изменится. У меня нет никаких средств. - Забавно, - сказала Фрэнки. - Почему? - Ну, знаешь, это звучит так свободно и безответственно. Хотя, если разобраться, у меня то-же не слишком много средств. Я хочу сказать, что, конечно, отец меня содержит, и у меня несколько домов и куча модных тряпок, и сколько-то безвкусных фамильных бриллиантов и кредиты в магазинах, но всё это принадлежит семье. Это не моё. - Да, но всё равно… - Бобби замолчал. - Я знаю, это совсем другое дело. - Да, - согласился Бобби. – Совсем другое. – На душе у него было прескверно.
M-lle Dantes: Они молча пошли на следующий участок. - Завтра поеду в город, - сказала Фрэнки, пока Бобби устанавливал мяч. - Завтра? А я-то думал пригласить тебя на пикник. - Я бы с удовольствием, но всё уже решено. Понимаешь, у папы опять приступ подагры. - Ага, и тебе придётся остаться и ухаживать за больным, - сказал Бобби. - Он не любит, когда за ним ухаживают. Это его жутко сердит. Он предпочитает общество второго лакея. Этот парень всё понимает и не обижается, когда в него швыряют чем попало и называют олухом царя небесного. Бобби ударил по мячу и загнал его в ямку. - Здесь трудновато, - заметила Фрэнки и метким ударом послала мяч ещё дальше. – Да, кстати, - заметила она, - мы могли бы встретиться в Лондоне. Ты скоро туда поедешь? - В понедельник. Но… э-э… так не пойдёт, правда? - Почему не пойдёт? - Ну, понимаешь, я почти всё время буду работать механиком… - Всё равно, - возразила Фрэнки, - думаю, даже в этом случае ты вполне сможешь прийти на вечеринку с коктейлями и накачаться, как любой из моих приятелей. Бобби покачал головой. - Если хочешь, я угощу вас пивом и сосисками, - предложила Фрэнки. - Послушай, Фрэнки, что в этом хорошего? Нельзя приглашать в одну компанию людей из разных кругов. Я не такой, как твои приятели. - Уверяю тебя, - сказала Фрэнки, - среди моих друзей тоже всякие есть. - Ты что, притворяешься, что не понимаешь? - Можешь прихватить с собой Бэджера. Вот тебе и друг. - По-моему, тебе Бэджер не слишком нравится. - Наверно, потому, что он заикается. Если при мне кто-то заикается, я тоже начинаю. - Слушай, Фрэнки, так дело не пойдёт, и ты это отлично понимаешь. Это хорошо здесь. Здесь тебе делать нечего, и моё общество лучше, чем ничего. Я к тому, что ты меня никогда не забываешь, и я тебе очень благодарен. Но я-то знаю, что я никто – в смысле… - Когда прекратишь жаловаться на свой комплекс неполноценности, - холодно прервала его Фрэнки, - постарайся выгнать мяч из ямки, только возьми длинную клюшку, а не короткую. - А что… о, чёрт! – Бобби сунул короткую клюшку в сумку и вытащил вместо неё длинную. Фрэнки не без злорадства смотрела, как он пять раз подряд пытался выбить мяч. Вокруг них поднялась целая туча песка. - Лунка твоя, - сказал Бобби, поднимая мяч. - Выходит, что так, - согласилась Фрэнки. – Значит, я выиграла! - Будем играть до конца? - Нет, не стоит. У меня куча дел. - Конечно. Надо думать. Они молча направились к зданию гольф-клуба. - Ну, - сказала Фрэнки, протягивая руку. – До свиданья, Бобби. Было слишком хорошо использовать тебя здесь для развлечений. Может, увидимся, когда заняться будет нечем. - Послушай, Фрэнки… - Может быть, ты снизойдёшь до моей банальной вечеринки. Думаю, ты сможешь по дешёвке купить в «Вулворте» жемчужные пуговицы. - Фрэнки! Его слова заглушил рёв мотора «Бентли», который Фрэнки только что завела. Она уехала, беспечно махнув рукой на прощание. - Ну и чёрт с ней! – упавшим голосом сказал Бобби. Он считал, что Фрэнки вела себя просто по-свински. Может, он выразился не слишком тактично, но, чёрт побери, это была чистая правда. Хотя, может, ему не следовало заводить об этом разговор. Следующие три дня казались вечностью. У викария болело горло, и из-за этого он мог говорить только шёпотом. Говорил он мало и, очевидно, сносил присутствие четвёртого сына, как подобает христианину. Раз или два он припомнил цитату из Шекспира о том, что «больней, чем быть укушенным змеёй…»* и так далее. В субботу Бобби почувствовал, что не в силах выносить напряжённую домашнюю обстановку. Он попросил миссис Робертс, которая вместе с мужем вела хозяйство в пасторате, приготовить ему бутербродов, и, добавив к этому купленную в Марчболте бутылку пива, отправился сам с собой на пикник. За эти несколько дней он весь извёлся без Фрэнки. А старики окончательно вывели его из себя. Они были такими занудами. Бобби растянулся на берегу, заросшем папоротниками, и спросил себя, что лучше – сначала съесть бутерброды, а потом вздремнуть, или наоборот – сначала вздремнуть, а потом поесть. Пока он размышлял над этой дилеммой, решение пришло само – он сам и не заметил, как заснул. Когда он проснулся, на часах была уже половина четвёртого! Бобби усмехнулся, подумав, что его отец не одобрил бы такого времяпрепровождения. Для молодого человека лучший отдых – это двенадцатимильная прогулка по полям, за которой следовало неизбежное: «Ну вот, я заслужил хороший завтрак!» «Идиотизм, - подумал Бобби. – Зачем зарабатывать завтрак, топая по полям, если тебе этого не хочется? Тоже мне, заслуга! Если тебе нравится завтрак, ты просто хочешь себя порадовать, а если нет – ты просто дурак». Рассуждая так, он принялся за бутерброды и с аппетитом уничтожил их. Удовлетворённо вздохнув, он опустошил бутылку пива. Оно было странно горьким на вкус, зато отлично освежало. Он снова улёгся на траву, сунув пустую бутылку в кустик вереска. Он чувствовал себя чуть ли не богом. Мир лежал у его ног. Банально, но звучит. Он может совершить что угодно – стоит только попробовать! Великолепные и отчаянные замыслы проносились в его мозгу. И тут ему снова захотелось спать. Усталость навалилась на него. Он провалился в сон – тяжёлый, мертвящий сон… *Цитата из трагедии «Король Лир»: «…Больней, чем быть укушенным змеёй, Иметь неблагодарного ребёнка!»
M-lle Dantes: Глава 7 СПАСЕНИЕ ОТ СМЕРТИ Фрэнки, сидевшая за рулём длинного зелёного «Бентли», притормозила у обочины возле большого старомодного дома. Надпись над дверью гласила: «Сент-Эзеф». Фрэнки выпрыгнула из машины и, повернувшись, извлекла оттуда огромный букет лилий. Потом она позвонила в дверь. Ей открыла женщина в больничном халате. - Могу ли я навестить мистера Джонса? – осведомилась Фрэнки. Сиделка с любопытством рассматривала зелёный «Бентли», цветы и саму Фрэнки. - Как прикажете доложить о вас? - Леди Френсис Дервент. Сиделка изумилась – с этой минуты пациент значительно вырос в её глазах. Она провела Фрэнки по лестнице в комнату на втором этаже. - К вам гостья, мистер Джонс. Угадайте, кто это? Приятный сюрприз для вас! Она говорила в обычной «жизнерадостной» манере больничных сиделок. - Ого! – удивился Бобби. – Неужели Фрэнки? - Привет, Бобби. Я, как водится, с цветами. Вид у них, прямо скажем, как для кладбища, но выбирать было особо не из чего. - О, леди Френсис, - возразила сиделка, - они прелестны. Я поставлю их в воду. – И вышла из комнаты. Фрэнки села на стул, очевидно, предназначенный для гостей. - Ну и что всё это значит, Бобби? – поинтересовалась она. - Спрашивай, спрашивай, - ответил Бобби. – Я теперь сенсация местного масштаба. Восемь гран морфия, не меньше. Обо мне напишут в «Ланцете» и в «БМЖ». - Какой ещё «БМЖ»? – перебила Фрэнки. - «Британский медицинский журнал». - А-а. Давай, рассказывай дальше. Только, пожалуйста, без сокращений. - Так вот, известно ли тебе, что смертельная доза составляет полграна? Мне по-хорошему следовало умереть уже шестнадцать раз. Был, конечно, случай, когда человек выжил после шестнадцати гран, но восемь – это более чем достаточно, ты не находишь? Я теперь здешний герой. Ничего подобного до меня ни с кем не случалось. - Повезло же врачам! - Не говори. Будет теперь о чём рассказывать другим пациентам. Вернулась сиделка, неся вазы с лилиями. - Скажите, сестра, это так? Вы ведь до меня не сталкивались с подобным? - Вас вообще не должно бы здесь быть, - ответила сиделка. – На погосте – вот где вы должны лежать. Но, говорят, только безгрешные умирают молодыми, - она посмеялась над собственной шуткой и вышла. - Ну вот, - прокомментировал Бобби. – Вот увидишь, я прославлюсь на всю Англию. Он продолжал разговор. От тех признаков комплекса неполноценности, которые проявились в его последнем разговоре с Фрэнки, не осталось и следа. Его самолюбию доставляло удовольствие вспоминать все подробности своего состояния. - Хватит, - перебила его Фрэнки. – Я не очень-то интересуюсь тонкостями промывания желудка. Послушать всё это, так подумаешь, что до тебя никого не отравляли. - Да, но мало кто выживал после восьми гран морфия, - возразил Бобби. – Чёрт возьми, тебя никак не прошибёшь. - Ох, и злятся же те, кто подсыпал тебе яду! – заметила Фрэнки. - Да уж. Зря потратили отличный морфий. - Он был в пиве, ведь так? - Ну да. Понимаешь, кто-то нашёл меня, пока я спал как убитый, попытался меня разбудить и не смог. Потом перепугались, отнесли меня на ферму и вызвали доктора. - Дальше я знаю, - поспешно вставила Фрэнки. - Сначала они думали, что я решил отравиться. А потом, когда выслушали меня, пошли искать бутылку из-под пива, нашли её там, где я её бросил, отправили на экспертизу – остатков пива для этого вполне хватило. - Есть версии о том, как морфий попал в бутылку? - Никаких. Обыскали паб, где я купил пиво, пооткрывали все бутылки – никаких следов. - Значит, кто-то подсыпал яд в бутылку, пока ты спал? - Выходит, что так. Я ещё заметил, что наклейка на крышке была приклеена как-то криво.
M-lle Dantes: Фрэнки в задумчивости покачала головой. - М-да, - сказала он, - получается, я была права, помнишь, тогда, в поезде? - А что ты говорила? - Что этого… как его… Причарда – столкнули с обрыва. - Это было не в поезде. Ты сказала это на вокзале, - слабым голосом поправил Бобби. - Неважно. - Но какого чёрта… - Милый ты мой, это же очевидно! Зачем кому-то желать твоей смерти? Ты не богатый наследник или что-то в этом роде. - Кто знает? Может, какая-нибудь старая-престарая тётка из Новой Зеландии, о которой я отродясь не слышал, оставила мне всё своё состояние? - Чепуха. Она должна была тебя знать. А если бы и не знала, с какой стати завещать деньги четвёртому сыну? В наши трудные времена маловероятно, чтобы у священника было целых четыре сына. Нет, всё совершенно ясно. От твоей смерти никто не выигрывает, так что это отпадает. Другой вариант – убийство из мести. Ты случайно не соблазнил дочку аптекаря? - Что-то не припомню, - солидно отозвался Бобби. - Понятно. Соблазнил столько девушек, что уже и счёт им потерял. Но я сразу скажу, что ты никого не соблазнял. - Фрэнки, ты заставляешь меня краснеть. А почему именно дочка аптекаря? - Свободный доступ к морфию. Его не так-то просто раздобыть. - Ну нет, дочку аптекаря я не соблазнял. - А есть ли у тебя враги, о которых ты знаешь? Бобби покачал головой. - Ну вот, - торжествующе заключила Фрэнки. – Всё дело в человеке, которого столкнули с обрыва. А что думает полиция? - Они подозревают, что это был психопат. - Глупости. Психопаты не бродят с неограниченным запасом морфия в карманах, выискивая случайные бутылки с пивом, чтобы насыпать туда яду. Нет, кто-то столкнул Причарда с обрыва. Через минуту-другую появляешься ты, и убийца думает, что ты всё видел. Вот он и решил от тебя избавиться. - Что-то тут не вяжется, Фрэнки. - А что? - Ну, во-первых, я ничего не видел. - Да, но он-то не знал! - А если бы я и видел, то сказал бы об этом на дознании. - Пожалуй, - неохотно согласилась Фрэнки. Она подумала минуты две. – А может, он думал, что ты видел что-то, что, по-твоему, ничего не значило, но на самом деле очень даже значило. Путано, конечно, но ты понимаешь, о чём я? Бобби кивнул: - Понимаю, но что-то не верится. - Я уверена, что это связано с происшествием у обрыва. Ты ведь был там, ты первым обнаружил его… - Томас тоже был там, - напомнил Бобби. – Но его-то не пытались отравить! - А вдруг собираются? – с улыбкой предположила Фрэнки. – Или уже пробовали, но не получилось? - Это кажется притянутым за уши.
M-lle Dantes: - Я думаю, в этом есть логика. Если два из ряда вон выходящих случая происходят в стоячем болоте вроде Марчболта… Стоп! Есть ещё и третье. - Что? - Работа, которую тебе предлагали. Это, конечно, мелочь, но странно, ты не находишь? В жизни не слышала, чтобы заграничная фирма специализировалась на поисках никому не известных отставных моряков. - Что ты сказала? «Никому не известных»? - О тебе же ещё не написали в БМЖ. Но ты понимаешь, к чему я клоню. Ты видел то, чего тебе не следовало видеть – или по крайней мере так думают они – кем бы они ни были. Ну так вот. Сначала они пытаются избавиться от тебя, предложив тебе работу за границей. А когда это не вышло, решили просто убрать тебя. - Тебе не кажется, что это уже слишком? И к тому же очень рискованно? - Так ведь убийцы всегда поступают опрометчиво. Чем больше они убивают, тем больше им хочется. - Как в книге «Третье пятно крови»? – Бобби вспомнил один из своих любимых детективов. - Ну да, и в жизни – например, Смит со своими жёнами, и Армстронг, и многие другие… - Да, Фрэнки, но, чёрт возьми, что я такого мог увидеть? - В этом-то вся загвоздка, - согласилась Фрэнки. – Я согласна, это не само падение. Ты бы тогда всё рассказал. Дело в самом Причарде. Может, у него была родинка, или сросшиеся пальцы, или какая-нибудь внешняя особенность? - Вижу, ты начиталась доктора Торндайка. Но этого не может быть, ведь что бы я ни увидел, полиция бы тоже это заметила. - Заметила бы. Согласна, идея дурацкая. Трудно, правда? - Да, но мне это льстит, - возразил Бобби. – Я чувствую себя значительной особой. Но всё равно, мне кажется, это только теория. - Я уверена, что права, - Фрэнки встала. – Ну всё, мне пора. Зайти к тебе завтра? - Заходи, конечно. Эти сиделки так докучают своей болтовнёй. А ты, кстати, быстро вернулась из Лондона. - Милый мой, да как только я узнала, так сразу бросилась сюда. Это так здорово – романтическое отравление друга! - Не думал, что морфий – это романтично, - задумчиво произнёс Бобби. - Ладно, я приду завтра. Можно тебя поцеловать? - Отравление не заразно, - подбодрил её Бобби. - Ну, тогда я выполню свой долг перед больным до конца, - она легко поцеловала его. – До завтра. Когда она вышла, появилась сиделка, неся Бобби чай. - Я часто видела в газетах её фотографии, - заметила она. – Хотя на них она выглядит по-другому. Но, конечно, я видела её за рулём машины. Но вблизи я её, так сказать, почти не видела. Она совсем не высокомерна, не правда ли? - Нет, конечно, - ответил Бобби. – Никогда бы не назвал Фрэнки высокомерной. - Я так и сказала сестре. Она держится непринуждённо, как простые люди. Совсем не задаётся. Я и говорю сестре: она такая же, как мы с тобой. Бобби промолчал, поскольку категорически не был согласен с ней. Разочарованная тем, что он не отвечает, сиделка вышла из комнаты, и Бобби остался наедине со своими мыслями. Он допил чай и начал обдумывать, насколько возможна версия Фрэнки, и пришёл к выводу, что она никуда не годится. Потом задумался, чем бы ещё заняться. Его взгляд остановился на вазах с лилиями. Просто чудесно со стороны Фрэнки принести ему цветы, конечно, они были красивы, но Бобби жалел, что она не догадалась принести ему несколько хороших детективов. Он перевёл взгляд на тумбочку у кровати. Там лежал какой-то роман Уйды, книга «Джон Галифакс, джентльмен» и номер местной еженедельной газеты за прошлую неделю. Бобби открыл «Джона Галифакса». Через пять минут он отложил книгу. Для читателя, воспитанного на «Третьем пятне крови», «Деле об убийстве эрцгерцога» и «Загадочном происшествии с флорентийским клинком», роману миссис Мулок Крейк о Джоне Галифаксе явно не хватало остроты. Вздохнув, он развернул газету.
M-lle Dantes: Минуту или две спустя он давил на кнопку звонка под подушкой с такой силой, что сиделка вбежала в комнату со всех ног. - Что с вами, мистер Джонс? Вам плохо? - Звоните в Замок, - приказал Бобби. – Скажите леди Френсис, пусть немедленно приезжает. - Мистер Джонс, нельзя же так… - Нельзя, говорите? – ответил Бобби. – Да если бы мне разрешили встать с этой треклятой кровати, я бы вам живо показал, как это делается. А сейчас вам придётся позвонить вместо меня. - Но она, может, ещё не вернулась… - Не знаете вы её машину! - Она и чаю выпить не успела… - Слушайте, милочка, - взорвался Бобби, - хватит со мной спорить. Идите звоните. Скажите, пусть немедленно приезжает, мне надо сообщить ей кое-что важное. Сиделка сдалась и с неохотой побрела к телефону. Она несколько вольно обошлась со словами Бобби. Если леди Френсис не затруднит, мистер Джонс спрашивает, не откажется ли она зайти, поскольку он хочет с ней поговорить. Однако леди Френсис была не из тех, кто даёт сбить себя с толку. Она коротко ответила, что сейчас же будет. - Помяните моё слово, - сказала сиделка своим коллегам, - она к нему неравнодушна! Вот в чём дело-то. Приехала Фрэнки, сгорая от нетерпения. - А ну выкладывай, - потребовала она, - к чему вся шумиха? Бобби, раскрасневшийся от возбуждения, по-прежнему сидел в постели. В руках у него была газета. - Смотри, Фрэнки! Фрэнки посмотрела на страницу. - Ну и что? – спросила она. - Ты про эту фотографию говорила, что она приукрашена, но сходство с миссис Кейман несомненное? – Бобби ткнул пальцем в плохо напечатанную фотографию. Под ней была надпись: «Портрет, найденный в кармане погибшего, при помощи которого он был опознан: миссис Амелия Кейман, сестра покойного». - Ну да, я так говорила, и это правда. Не понимаю, чем тут восхищаться? - И я тоже. - Но ты говорил… - Знаю, что говорил. Но дело в том, Фрэнки, - значительным тоном изрёк Бобби, - что это не та фотография, которую я положил обратно в карман покойника! Они переглянулись. - Если так… - медленно начала Фрэнки. - Или у него были две фотографии… - …а в это не очень верится… - …или… Снова молчание. - Этот тип… - вспомнила Фрэнки. – Как его звали? - Бэссингтон-ффренч! – воскликнул Бобби.
M-lle Dantes: Глава 8 ТАЙНА ФОТОГРАФИИ Они уставились друг на друга, как будто не могли привыкнуть к такой внезапной перемене. - Больше некому, - заявил Бобби. – У него одного была возможность. - Если только у Причарда не было двух фотографий… - Но мы решили, что это маловероятно. Если бы были две фотографии, то полиция воспользовалась бы и второй для опознания. - Так или иначе, это ясно, - заключила Фрэнки. – Можно спросить у полиции. Предположим, что была только одна фотография – та самая, которую ты видел и которую сунул обратно в карман Причарда. Когда ты ушёл, она была там, а когда приехала полиция, её уже не было. А значит, подменить фотографию мог только этот самый Бэссингтон-ффренч. А какой он был, Бобби? Бобби наморщил лоб, стараясь вспомнить: - Такой невыразительный с виду. Голос приятный. Джентльмен и всё такое. Я, в принципе, его толком не рассмотрел. Он говорил, что он приезжий, хочет купить дом. - Ну, это нетрудно проверить, - заметила Фрэнки. – Здесь только два жилищных агентства – Уиллера и Оуэна. – Внезапно она содрогнулась. – Бобби, тебе не кажется… Если Причарда столкнули с обрыва… должно быть, это сделал Бэссингтон-ффренч! - Жуть, - ответил Бобби. – Он мне показался очень симпатичным парнем. Но, понимаешь, Фрэнки, мы же не знаем наверняка, что Причарда столкнули со скалы! - Лично я уверена! - Ты с самого начала не сомневалась. - Да нет, я только думала, что так будет интереснее. Но теперь это более-менее доказано. Если это было убийство, тогда всё сходится. Твоё внезапное появление расстроило все планы убийцы. А потом ты находишь фотографию, и ему нужно заткнуть тебе рот. - Что-то тут не то, - возразил Бобби. - Почему? Никто, кроме тебя, не видел фотографию. Как только Бэссингтон-ффренч остался один возле трупа, он подменил фотографию, которую видел только ты. Но Бобби снова покачал головой: - Нет, не то. Давай предположим, что фотография была такой важной уликой, что пришлось, как ты выражаешься, «заткнуть мне рот». Абсурд, но, думаю, возможно. Ну так вот. Что бы ни сделал убийца, он бы сделал это немедленно. То, что я ездил в Лондон и не видел в газетах другую фотографию – чистая случайность, на это полагаться нельзя. Зато не исключено, что я бы сразу сказал: «Это не та фотография». Тогда зачем делать это после дознания, когда всё уже уладилось? - В этом что-то есть, - согласилась Фрэнки. - Да, и вот ещё что. Конечно, я не знаю наверняка, но готов поклясться, что, когда я сунул фотографию в карман покойника, Бэссингтон-ффренча там не было. Он пришёл минут через пять-десять, не раньше. - А вдруг он наблюдал за тобой всё время? – предположила Фрэнки. - Понятия не имею, как бы ему это удалось, - возразил Бобби. – Есть только одно место, откуда можно видеть уступ, на котором я сидел. Дальше утёс выдаётся вперёд, а потом спускается вниз – оттуда ничего не увидишь. Есть только одно место, и когда Бэссингтон-ффренч появился там, я его сразу услышал. Эхо от его шагов. Может, он и болтался где-то поблизости, но голову даю на отсечение - подглядывать до этого он за мной не мог. - Так ты думаешь, он не знал, что ты видел фотографию? - Понятия не имею, как бы он мог узнать. - Значит, он не мог бояться, что ты застал его, когда он это делал, то есть толкнул Причарда, потому что, как ты сам говорил, это абсурд. Ты бы не стал об этом молчать. Похоже, дело в чём-то другом. - Только ума не приложу, в чём именно. - Что-то, о чём они не знали до дознания. Не знаю, почему я сказала «они»… - А почему бы и нет? В конце конов, Кейманы тоже с этим связаны. Может, это целая банда. Обожаю банды. - Это дурной вкус, - вяло заметила Фрэнки. – Убийца-одиночка – это куда интереснее. Бобби! - Ну? - Что сказал Причард перед смертью? Помнишь, ты рассказывал мне, когда мы играли в гольф? Такой странный вопрос?
M-lle Dantes: - «Почему не Эванс?» - Вот именно! Может, в этом всё дело? - Но это чепуха! - Может, и так, а может, это и правда очень важно. Ой, да что я говорю – ты же не сказал об этом Кейманам! - Вообще-то сказал, - медленно ответил Бобби. - Что??? - Да. Я написал им вечером, что, возможно, это ничего не значит. - И что потом? - Кейман прислал мне вежливый ответ: это, конечно, неважно, но всё равно, спасибо, что постарались. Я тогда здорово обиделся. - А через два дня ты получил это письмо, которым тебя заманивали в Южную Америку? - Ну да. - Ну, не знаю, что тебе ещё нужно, - сказала Фрэнки. – Сначала они попробовали письмо. Ты отказался. Тогда они тебя выследили и насыпали в пиво морфию. - Так значит, Кейманы тоже… - Ну конечно, и Кейманы тоже! - Да, - задумчиво протянул Бобби. – Если всё было так, как ты говоришь, то они заодно с убийцей. По нашей теперешней версии получается так. Ныне покойного мистера Икс намеренно столкнули с обрыва – по всей вероятности, это сделал Б.ф. Прости за сокращения. Важно, чтобы мистера Икс опознали как другого человека. Поэтому в карман ему кладётся фото миссис К., а портрет Прекрасной Незнакомки изымается. Хотел бы я знать, кто она? - Не отвлекайся, - перебила Фрэнки. - Миссис К. ждёт, когда в деле появится фотография. Потом выдаёт себя за убитую горем сестру и опознаёт Икса как брата из-за границы. - Ты не думаешь, что он может быть её братом? - Нисколько. Понимаешь, я всё не мог понять. Кейманы – люди совсем другого круга. А покойный… ну, это звучит глупо, так говорят только старые развалины из Индии в отставке… но он был настоящий индийский джентльмен. - А Кейманы – нет? - Ни в коем случае. - И вот тогда, когда, по мнению Кейманов, всё уладилось: труп опознали, вердикт – «несчастный случай», словом, красота – появляешься ты и спутываешь им все карты, - закончила Фрэнки. - «Почему не Эванс?» - задумчиво повторил Бобби. – Ума не приложу, что в этой фразе такого страшного. - А, так это потому, что ты не знаешь. Это как составлять кроссворды. Придумываешь определение, и тебе кажется, что его любой дурак с ходу отгадает. А потом удивляешься, что оно никому не по зубам. Для них это «Почему не Эванс?» могло очень даже много значить, и они не представляли, что для тебя это – пустой звук. - Ну и дураки. - Да уж. Но может быть и так: они думают, что если Причард это сказал, он мог добавить что-то ещё, о чём ты рано или поздно тоже можешь вспомнить. Так или иначе, они не собирались полагаться на удачу. Для них безопаснее от тебя избавиться. - Они здорово рисковали. А почему же они не подстроили ещё один «несчастный случай»? - Нет уж, это было бы глупо. Два несчастных случая за неделю? Нет уж, тогда бы полиция решила, что между ними есть связь, и начала разбираться с первым. Нет, я думаю, они не любят ничего усложнять, и это по-своему очень умно. - И всё-таки ты говорила, что морфий не так-то просто раздобыть. - Я так и сказала. Надо подписать разрешение на покупку яда и кучу всяких бумаг. Ой, да это же улика! Кем бы он ни был, убийца имеет доступ к морфию!
M-lle Dantes: - Врач, медсестра, аптекарь, - предположил Бобби. - Да нет, я подумала о контрабанде наркотиков. - Нельзя связывать столько преступлений сразу, - сказал Бобби. - Видишь ли, дело в полном отсутствии мотива. От твоей смерти никто не выигрывает. Так что подумает полиция? - Психопат, - ответил Бобби. – Они так и думают. - Понимаешь? Всё просто, как дважды два. Тут Бобби рассмеялся. - Что тут смешного? - Да я подумал, как они разозлились! Столько морфию – хватило бы на пять или шесть человек – а я жив-здоров и лягаюсь! - Непредсказуемая ирония судьбы, - согласилась Фрэнки. - Вопрос в том, что нам теперь делать? – деловым тоном сказал Бобби. - Много чего, - подсказала Фрэнки. - А именно? - Ну, сначала выясним, сколько у Причарда было фотографий – одна или две. А во-вторых, действительно ли этот Бэссингтон-ффренч искал дом. - Скорее всего, тут не подкопаешься. - Почему же? - Ну сама посуди, Фрэнки. Бэссингтон-ффренч должен быть вне подозрений. Он должен быть совсем ни при чём. Не только никаких связей с покойным, но ещё и вполне законная причина здесь появиться. Насчёт домов, может, он и сказал первое, что пришло в голову, но держу пари, что он заранее обо всём позаботился. Нельзя, чтобы люди болтали о «таинственном незнакомце, замеченном недалеко от места трагедии». Думаю, Бэссингтон-ффренч – это его настоящая фамилия, и он из тех людей, которых никто не станет подозревать в убийстве. - Да, - задумчиво согласилась Фрэнки. – Ты верно рассуждаешь. Конечно, нет никакой связи между Бэссингтон-ффренчем и Алексом Причардом. А если бы мы знали, как на самом деле звали этого Причарда… - А! Тогда другое дело! - Значит, ему важно, чтобы труп не опознали. Отсюда и этот маскарад с Кейманами. И всё же это было опасно. - Ты забыла, что миссис Кейман опознала его при первой же возможности. В конце концов, если бы в газетах и появились фотографии – как всегда, нечёткие, ты же знаешь – кто-то сказал бы: «Странное дело, этот самый Причард, который упал с обрыва, чертовски похож на мистера Икс». Только и всего. - Да, и вот ещё что, - добавила проницательная Фрэнки. – Этого Икса не должны были скоро хватиться. Я хочу сказать, что он не отец семейства с женой и кучей родственников, которые тут же бросились бы в полицию сообщить об его исчезновении. - Молодец, Фрэнки. Он, должно быть, собирался уехать за границу или, наоборот, только что вернулся. Он так шикарно загорел, как охотник на крупную дичь – он казался именно таким парнем, и у него не могло быть близких родственников, которые знали, где он может находиться. - Мы отлично продвигаемся, - заметила Фрэнки. – Надеюсь, мы не наделали ошибок. - Надеюсь, - согласился Бобби. – Но пока всё, что мы говорим, вполне логично, хотя в такие дела верится с трудом. Фрэнки беспечно отмахнулась от мысли о «делах, в которые верится с трудом». - Ну так что мы будем делать дальше? – спросила она. – Мне кажется, у нас есть три ниточ-ки. - Давай, Шерлок.
M-lle Dantes: - Первая – это ты. Тебя уже пытались убить, и, может, рискнут ещё раз. И тогда мы сможем на них выйти. А ты будешь приманкой. - Нет уж, Фрэнки, благодарю покорно, - с чувством сказал Бобби. – В этот раз мне повезло, но, если в следующий раз меня хватят по голове тупым предметом, мне уже вряд ли повезёт. Я лично собираюсь быть осторожнее в будущем. Можешь забыть о ловле на приманку. - Этого я и боялась, - вздохнула Фрэнки. – Нынешние молодые люди просто вырождаются. Так и отец говорит. Они уже не любят приключений и не хотят браться за опасные дела. Жалко. - Жалко, - согласился Бобби, который тем не менее стоял на своём. – А какой второй план? - Пойдём от слов об Эвансе, - ответила Фрэнки. – Может быть, покойный приехал сюда, чтобы встретиться с каким-то Эвансом. Если мы этого Эванса найдём… - Как по-твоему, - перебил Бобби, - сколько Эвансов живёт в Марчболте? - Должно быть, несколько сотен, - согласилась Фрэнки. - Как минимум! Может, что-то и получится, но я не слишком уверен. - Можно составить список всех Эвансов и повидаться с наиболее вероятными кандидатами. - А что ты у них спросишь? - В этом вся проблема, - созналась Фрэнки. - Нам нужно больше информации, - заявил Бобби. – Тогда, может, и твой план пригодится. А третий вариант? - Этот самый Бэссингтон-ффренч. Тут можно кое-что выяснить. Фамилия у него редкая. Я поговорю с отцом. Он знает все старинные семейства и ветви. - Да, - согласился Бобби, - тут можно что-то сделать. - Мы ведь в любом случае должны что-то сделать? - Само собой. Ты что, думаешь, я буду сидеть сложа руки после того, как мне дали восемь гран морфия? - Так держать! – похвалила Фрэнки. - Да, и кроме того, - добавил Бобби, - промывание желудка – порядочная гадость. - Хватит с меня, - оборвала его Фрэнки. – Если тебя не заткнуть, ты опять на этом зациклишься. - В тебе нет ни капли женского сострадания, - парировал Бобби.
M-lle Dantes: Глава 9 О МИСТЕРЕ БЭССИНГТОН-ФФРЕНЧЕ Не теряя времени, Фрэнки принялась за дело. Тем же вечером она взялась за отца. - Папа, - спросила она, - ты не знаешь никого по фамилии Бэссингтон-ффренч? Лорд Марчингтон, углубившийся в статью о политике, не расслышал вопроса. - Какой ещё Френч? – удивился он. – Это всё американский президент. Устраивает эти бес-смысленные конференции – только зря расходует время и казну… Фрэнки сидела с отсутствующим видом, пока лорд Марчинтон, который нёсся по излюбленной колее со скоростью поезда, не сбавил скорость на остановке. - Бэссингтон-ффренчи, - повторила Фрэнки. - Ну и что? – спросил лорд Марчингтон. Фрэнки и сама не знала, что. Она заявила, зная, что отец обожает поспорить: - Они случайно не из Йоркшира? - Ерунда, из Гемпшира. Есть ещё, конечно, шропширская ветвь, и сколько-то их живёт в Ирландии. И кто из них твои друзья? - Я точно не знаю, - ответила Фрэнки, тем самым автоматически подтверждая свою дружбу с совершенно незнакомыми ей людьми. - Точно не знаешь? Что это значит? Ты должна точно знать. - Сейчас никто не сидит на месте, - сказала Фрэнки. - Не сидит… не сидит… да, так оно и есть. В моё время мы расспрашивали друг друга. Тогда кто-то знал одного субъекта, который говорил, что он из Гемпшира, и получалось, что твоя бабушка вышла замуж за его троюродного брата. Вот и связь. - Это, должно быть, слишком хорошо, - ответила Фрэнки. – Но сейчас уже нет времени для поисков с помощью генеалогии и географии. - Да уж, у вас времени хватает только на то, чтобы наливаться всякими дрянными коктейлями. – Лорд Марчингтон неожиданно взвыл, пошевельнув больной ногой – небольшая доза старого портвейна сказалась на его подагре не лучшим образом. - Они богаты? – поинтересовалась Фрэнки. - Бэссингтон-ффренчи? Вот уж не знаю. Тем, которые из Шропшира, в последнее время пришлось туго. Налоги на наследство и прочие неприятности. Один из гемпширских женился на богатой наследнице – по-моему, американке. - Один из них приезжал сюда на днях, - заметила Фрэнки. – Кажется, искал дом. - Вот глупая выдумка. Кто сейчас покупает дома в этих местах? «В этом-то и вопрос», - подумала Фрэнки.
полная версия страницы