Форум » Старые темы обсуждений мушкетерской трилогии » Обстоятельства позорного бегства Портоса и Арамиса после потасовки в кабачке на улице Феру » Ответить
Обстоятельства позорного бегства Портоса и Арамиса после потасовки в кабачке на улице Феру
мать Людовика XIV: Мы тут с Лейтенантом Чижиком в ЛС долго и упорно чесали репу - что же там все-таки произошло... Хотели даже кокурс на лучший фанфик объявить - но поняли,что для начала нужно собрать несколько версий. Лейтенант Чижик пишет: [quote]Но вот при попытке реконструкции событий постоянно объявляются нестыковки. Что, гвардейцы за скрывшимися мушкетёрами не погнались? Или те от них оторвались, петляя по улицам Парижа? Или, скрываясь, они прирезали гвардейцев, но опять же поскромничали и утаили от капитана эту пикантную подробность? А уж что там с Атосом... Не знаете, велика она, улица Феру?[/quote] мать Людовика XIV пишет: [quote]Скорее, оторвались, петляя по узким улочкам =)) А насчет размеров улицы Феру - не знаю, не была =)))))[/quote] Лейтенант Чижик пишет: [quote]Ага, обежали пол-Парижа, потом ещё за Атосом вернуться не забыли... Лёгкая атлетика процветает :)))) А размеры улицы Феру меня потому интересуют, что там, наверное, до атосовской квартиры было недалеко... Едва ли эта улица величиной с Невский проспект.))[/quote] Вот примерно наша дискуссия... А какие у вас, господа, имеются версии?
Ответов - 73, стр:
1 2 3 All
R.K.M.: Freelancer пишет: Списать это на патологическую везучесть графа де Ла Фер? Видимо, придётся :)) Вспомните бастион: "Атос был словно заколдован: пули со свистом проносились вокруг, но ни одна не задела его."
Лейтенант Чижик: Freelancer пишет: как минимум лихорадка или заражение крови было бы ему обеспечено. Я сама неоднократно задавалась этим вопросом, сопоставляя факты и сведенья. За графом де Ла Фер действительно наблюдается какая-то патологическая везучесть... Или живучесть. Хотя... Пьяному, как известно, море по колено. В то, что Атос мог выйти ночью из кабака трезвым, я не верю. Так что можно и на алкоголь списать. :)
Freelancer: В то, что Атос мог выйти ночью из кабака трезвым, я не верю. Так что можно и на алкоголь списать. :)Так сказать - упреждающая профилактическая дезинфекция организма с целью повышения иммунитета путем приема жидких продуктов винного брожения внутрь?
Лейтенант Чижик: R.K.M., не поделитесь фанфиком? Я коллекционирую мнения тех, кто, как и я, описывал это происшествие... R.K.M. пишет: чем мушкетёры (имеется в виду наша троица) могли гипотетически так насолить его высокопреосвященству что он не только заказал их смерть, но и громогласно возмущался по поводу их поведения в момент устранения? И что это за заказное убийство такое - без контрольного перерезания глоток? Хотя если автор - Мордаунт, то это ещё скромно :)))
R.K.M.: *Вместо преамбулы* В ходе дискуссии с Лейтенантом Чижик по поводу событий, развернувшихся на улице Феру за день (ночь) до визита дАртаньяна к капитану, была сформулирована следующая структурная версия, которую, после совещания со старшими товарищами /Nataly :)) / было решено представить в рамках данной дискуссионной темы форума. Всё нижеследующее – исключительно гипотетиские предположения: На шестерых мушкетёров нападают ночью (или поздно вечером) из-за угла. Вряд ли ночной патруль/дозор имеет обыкновение караулить в подворотне. Значит - спланированная акция. Значит - причину нужно искать в событиях того либо предыдущего дня (могла иметь место капитальная трёпка гвардейцев, вроде монастыря Дешо, и улица Феру - акция возмездия). С известной долей вероятности можно, мне кажется, предположить, что мишенями этой акции была как раз наша троица (это частично может объяснить, почему шесть гвардейцев: вариант рассчитывался 2 на 1, чтоб наверняка), тогда, два других мушкетёра поплатились за компанию. Ещё мысль: Атос у монастыря хотел свести с Каюзаком старый счёт. Либо этот счёт - улица Феру, стало быть, ранил Атоса именно Каюзак. Но было поздно, темно, Атоса ранили сразу же (если б успел опомниться, вряд ли это бы удалось) и лица своего непосредственного «обидчика» он, скорее всего, рассмотреть не успел. Значит "счёт" - более ранний. А если так: у Атоса с Каюзаком вышла размолвка, серьёзная размолвка (допустим, Каюзак повёл себя как-то по-свински, или сказанул что-нибудь эдакое, что возмутило Атоса до глубины его благородной души). Вызов. Дуэль. Но Атос Каюзака не убивает, а, скажем, обезоруживает, наступает на шпагу и разражается тирадой о том как должно и НЕ должно поступать/вести себя/говорить истинно благородному дворянину (презрительную нотацию Каюзаку читает, одним словом), что Каюзаку - хуже смерти и гнева кардинала. Лучше бы убил, право слово, чем так позорить! Оскорбление Каюзак на тот момент проглотил (или патруль узрел поблизости), но обиду затаил, и отомстить поклялся. Сказано - сделано: подговорил пятерых коллег подкараулить троих мушкетеров на выходе из местного кабачка (что будут втроём - знал наверняка: "неразлучные" поодиночке случались редко, что будут в кабачке - тоже, что будут вшестером - не предусмотрел). Живых оставлять не предполагалось - списали бы на нападение грабителей. За это свидетельствует тот факт, что уложили сразу троих, буквально одновременно. Улица Феру узкая, вшестером в ширину наша компания могла не поместиться (один Портос чего стоит). Могли идти в две шеренги по-трое. Первая шеренга (Атос и двое неидентифицируемых мушкетёров) в буквальном смысле напарываются на шпаги. Тут бы и сказочке конец, но сзади ещё трое - завязывается бой, гвардейцы несут потерю и на ходу меняют легенду: мол, патруль, неурочный час, пожалте в корьергардию. Как именно скрутили Портоса и Арамиса, честно говоря, затрудняюсь предположить. Либо были они серьёзно выпимши и быстрота реакции им изменила (хотя, Арамис, ведь, оставшись без шпаги, не только умудрился вооружиться, но и виз-а-ви своего пригвоздил), либо у нападавших, кроме шпаг, было и огнестрельное оружие - под прицелом особо не пофехтуешь (а добрым словом и кольтом можно, как известно, добиться гораздо большего, чем просто добрым словом). Как Портос и Арамис умудрились-таки бежать? Снова лишь домысливаю. У гвардейцев тоже один убитый - оставлять на поле боя его не хорошо - не по-товарищески. Значит у кого-то из гвардейцев (или у двоих) "руки заняты" телом. 6-1=5 5-2=3. Всего три гвардейца в полном смысле конвоируют мушкетёров: в очередной тёмной подворотне нашим молодцам это - раз плюнуть. Улучить момент, разметать конвоиров (тут Портос должен был отличиться) и бежать со всех ног. Третий неидентифицируемый мушкетёр - куда глаза глядят, а Арамис с Портосом назад, на улицу Феру - они же видели, как упал Атос! Представляете их ужас, когда они видят три совершенно на вид одинаково мёртвых тела на мостовой. Один - Атос. Думаю, пульс проверял Арамис, у него выдержки, вроде, больше. Дрожащими, похолодевшими руками расстёгивал камзол, чтобы послушать сердце, про себя твердя, как язычник - заклинание (какие там, к дьяволу молитвы, латынь, когда Атос, АТОС умер) "онживонживонживонживонживонжив!!!". Портос топчется на месте, от потрясения не зная, куда себя деть, и от этого раздражается сам, и раздражает Арамиса: "Ну?! Ну что?! Что вы там копаетесь? Он дышит?! *дальше непечатные эпитеты в адрес нападавших и кардинала*" "Да помолчите же, чёрт побери, Портос!!! Я из-за вас ничего не могу услышать!!!" За перебранкой почти не слышно, как раненый слабо стонет. Два друга разом умолкают и воззряются на бездыханного Атоса, боясь поверить, не послышалось ли. Атос стонет снова - не послышалось. На лицах - сложная смена выражений - от гипсовой маски парализующего ужаса до суеверного ликования. В унисон взвизгивают: "Атос!!!" Портос бросается наземь (он стоял), довольно легко подхватывает Атоса (под ним на мостовой остаётся заметное тёмное пятно - кровь), Арамис поднимается с колен за ними вслед: "Осторожней, Портос! Надо поскорее перенести его в дом и перевязать! Кажется, он потерял много крови!" "Слава богу, тут рукой подать." Кавалькада медленно, но уверенно направляется к порогу дома, где квартирует Атос… Вопрос о спланированности/спонтанности нападения на мушкетёров, как мне кажется, остаётся открытым. Возможно, широкая форумная общественность :) согласится высказать свои соображения на этот счёт.
R.K.M.: *Ещё одна преамбула* Всё та же дискуссия с Лейтенантом Чижик /:)) / привела к развернутой (может быть, даже чересчур :) ) ДОформулировке гипотетической версии событий той памятной ночи на улице Феру. В данном случае, как мне кажется, основным проблемным фокусом являются причины или посылки, побудившие Арамиса и Портоса как ни в чём не бывало появиться на следующее утро в особняке на улице Старой Голубятни. Всё нижеизложенное является исключительно гипотетическими предположениями: *Продолжаем наш концерт* Мы остановились на том, что процессия с указующим путь Арамисом и, несущим раненого друга, Портосом в арьергарде направилась к обиталищу Атоса. На пороге искомого дома, надо полагать, друзья столкнулись с непредвиденной преградой «в лице» запертой двери. Ситуация близка к патовой: колотить в дверь и поднимать шум – значит вместе с ответственной квартиросъёмщицей перебудить пол-квартала, а гвардейцы рыщут где-то совсем поблизости; остаться на улице или перенести Атоса на квартиру к кому-то из них двоих – совершенно не возможно, потому как а) Атос истекает (если уже не истёк – что-то он затих подозрительно) кровью; б) см. пункт про гвардейцев. В раздумье проходит около минуты. Тут лицо Портоса проясняется, от переизбытка радости он даже хотел хлопнуть себя ладонью по лбу, но вовремя спохватился (или молниеносная реакция Арамиса его удержала), ибо в таком случае ему пришлось бы выронить Атоса: «Какие же мы глупцы!» Арамис хотел было парировать - «Говорите за себя, Портос» - но рассудил, что ситуация к тому не располагает. Портос по своему обыкновению не замечает набежавшей было на лицо друга тени (да и темень непроглядная тому немало поспособствовала) и как ни в чём не бывало продолжает: «Атос ключ от квартиры всегда в кармане камзола носит! Надо просто достать!» Предприятие по извлечению ключа осуществляется незамедлительно: Атос укладывается (о, в высшей степени бережно и со всеми предосторожностями!) на порог, карманы тщательно обшариваются («Простите нас, дорогой друг – не до церемоний») и – о чудо! – во внутреннем кармане колета (или как правильно называется элемент одежды) обнаруживается вожделенный ключ – спасены! Ликование длиться не долго и сменяется эквивалентным по интенсивности отчаянием: извлечённый на свет /вернее, тьму/ божий предмет, несомненно, является ключом, но ключом от загадочной шкатулки, что стоит в гостиной на каминной полке, а никак не от входной двери. Арамис в растерянности и нарастающей тревоге переводит взгляд то на дверь, то на Портоса, то на ключ в своих руках. Портос собирается с мыслями, чтобы огласить окрестности своими соображениями по поводу привычки некоторых индивидуумов запирать входные двери изнутри. Арамис удерживает его едва заметным движением руки – нельзя шуметь, надо думать, как попасть в дом. Повторные поиски результатов не дают. Очевидно, отправляясь в трактир, Атос ключ от дома попросту не взял – к чему? Ведь дома оставался Гримо. ГРИМО!!!! Нужно как-то привлечь внимание Гримо – он спустится и откроет засов! Легко сказать, но как это сделать? Арамис озирается по сторонам в поисках подходящего, не слишком тяжёлого, предмета (ну не разбивать же Атосу, самом деле, окно – ему ещё здесь жить). Предмета, удовлетворяющего необходимым параметрам, поблизости не оказывается. Снова тупик. Похоже, им суждено проторчать под этой проклятой дверью до утра – пока хозяйка не откроет, чтобы впустить молочника – и несчастный Атос истечёт кровью у них на руках! Или и того лучше – сюда вернутся гвардейцы с усиленным патрулём и снова их арестуют (теперь уже наверняка); прогнозируемый результат тот же – Атос истечёт кровью, только не на улице, а в корьергардии (а то и в тюремной камере: гвардейцы последнее время стали водить подозрительно тесную дружбу с альгвазилами – ищейки несчастные! Им бы только благородных дворян за решётку кидать!). От подобных мыслей Арамис в ярости пополам с отчаянием сжимает кулаки. Что это? Пальцы нащупывают что-то твердое... Ключ! Он всё ещё держит в руках злополучный бесполезный ключ – вот и нетяжёлый предмет, которым можно бросить в окно, чтобы разбудить Гримо! … Гримо с первого раза не просыпается. Не просыпается он и со второго раза («Тетеря!» - это Портос не сдержался - должен же он вставить хоть одно оценочное суждение). Только на седьмом броске в окне появляется заспанная, недоумённая физиономия слуги. Арамис поднимает голову (так, чтобы луч выглянувшей было луны осветил лицо) и, призывая на помощь все отпущенные ему природой актерские таланты, пытается знаками (благо, он с Атосом не первый день знаком – насмотрелся) подоходчивее объяснить Гримо, что нужно быстрее спуститься и открыть дверь. Голова в окне исчезает и, ещё через небольшой промежуток времени, слышится звук отодвигающегося засова. Ну наконец-то! Гримо едва успевает отскочить, когда в дверь и дальше по лестнице наверх устремляется Портос с чьим-то бездыханным телом на руках. За ним следом – Арамис («Замечательно, а хозяина моего куда подевали?») – несясь через три ступеньки объясняет на ходу: «На нас напали! Твой господин серьёзно ранен! Нужно срочно промыть рану и сделать перевязку!» Портос уже в гостиной. Укладывает по-прежнему бессознательного Атоса на его любимую кушетку. Арамис, буквально влетев в комнату, разворачивается на каблуках: «Нужна тёплая вода и бинты. У тебя есть старая рубаха или простыня?». Гримо в дверях лишь оторопело моргает, прислонившись к косяку, невнятно мычит и кроит на лице какие-то неподдающиеся интерпретации рожи. Портос не выдерживает и взрывается: «Слушай, а если твой хозяин умрёт, не разрешив тебе разговаривать, так и будешь молчать всю жизнь?» Слова «умрёт» и «хозяин» в одном предложении ещё глубже повергают беднягу Гримо в состояние ступора. Арамис, видя, какой оборот принимает дело, решает брать инициативу в свои руки. Приказания сухие, отрывистые и короткие, как в бою: «Поди принеси вина или уксусу! Портос, помогите мне снять с него камзол и сорочку! Быстрее! Надо остановить кровь!» Из комода в спальне извлекается порядком заношенная ночная рубашка, рвётся на полосы. Ещё через полчаса рана обработана (насколько это возможно при таком кровотечении) /Гримо и Арамисом – Портос, как только зажгли свечи, и стало видно насквозь пропитанные кровью рукава камзола и сорочки, подозрительно зеленеет и самоустраняется/ и с горем пополам перевязана /навыки оказания первой медицинской помощи на более-менее сносном уровне Гримо приобретёт лишь впоследствии/. Немного оправившись от потрясений этой богатой на события ночи (правда, несколько беспокоит ещё тот факт, что Атос до сих пор не пришёл в себя, но это уже дело времени – очнётся, он теперь дома, в безопасности - очнётся, куда он денется!) Портос может наконец-то беспрепятственно и со знанием дела предаться занятию, о котором мечтать начал ещё во время стычки на улице: посылать ко всем чертям кардинала и его прихлебателей – гвардейцев, всех скопом и каждого в отдельности со всеми родственниками до семнадцатого колена. Арамис на это лишь сокрушённо качает головой, но улыбку сдержать не в силах. Его тоже начинает не на шутку беспокоить затянувшееся забытье Атоса. Он подсаживается к изголовью раненного, намереваясь проверить пульс и удостовериться, нет ли жара (что ещё делать в такой ситуации – он не знает; как быть, если или первого нет, или второе есть - тоже). В этот момент Атос слегка двигает головой и вздыхает – очень слабо. Глаза ещё не открывает. Снова вздыхает, чуть громче, но по-прежнему еле различимо. Да нет, не вздыхает – губы чуть шевелятся. Арамис замирает, прислушивается. Точно! Тихое, как дыхание, «Анна»… Арамис понимающе улыбается – оказывается у нашего непробиваемого Атоса тоже есть что /или кого?/ скрывать в укромных тайниках души. В том, что это не послышалось и не сестра Арамис почему-то не сомневается… Глаза размыкаются медленно, будто на веки навесили свинцовые гири. Больно. Голос (знакомый): «Портос! Идите же сюда! Он приходит в себя!» Больно. Ещё голос (громкий): «Ну наконец-то! Атос, мы уж было думали вы никогда не очнётесь! Ну и напугали вы нас! Атос, вы живы!» - констатация, не вопрос. Тот, к кому обращалось последнее высказывание, кажется, изо всех сил пытается осмыслить полученную только-что информацию и соотнести её с эмпирической действительностью – жив. В теперь уже полностью открытых глазах мелькает неопределённое выражение. Наблюдательному Арамису кажется – разочарование. Перед внутренним взором проносятся отрывочные образы: пятно света на мостовой – вход в кабачок, улица, смех, Портос поёт, звук… звук… будто шпагу вынимают из ножен… руку на эфес… крик… боль… темнота… Голос звучит так слабо, что Арамису и Портосу приходится склониться буквально к самому лицу друга: «Напали…» «Что? А, да, Атос, на нас напали!» «Гвардейцы?..» «Кому ж ещё? Они самые! Из подворотни, чтоб им пусто было – разбойники! N и N убиты наповал, вы – ранены!» «Вы?..» «Мы невредимы, Атос. Одного я убил его же шпагой!» - *призрачное подобие улыбки на лице раненного* - «Эти бездельники нас арестовали, представляете, но мы их поприжали маленько и скрылись! Вот завтра разговоров-то будет!» Бледное лицо раненного сразу суровеет: «Нельзя…» «Что нельзя?» /Портос не намерен так легко распрощаться с перспективой шикарно похвастаться перед товарищами/ «Говорить нельзя…Эдикт…» «Да к чёрту эдикт!» «Позор… арестовали… победили… король… позор» - даже отдельные слова даются Атосу с видимым трудом, о связных высказываниях речь вообще не идёт. Портос начинает закипать – сказывается нервное напряжение прошедших часов: «Да что вы заладили: «нельзя», «позор»! У Гримо вы что ли уроки красноречия берёте?!» Арамис видит, что пора вмешиваться. Его и самого перспектива огласки начинает беспокоить – убитого гвардейца и, особенно, бегство из-под стражи кардинал так просто не оставит – а за такое теперь и казнить могут. «Атос прав – эту историю нельзя разглашать. Портос, вы знаете, кто сегодня дежурит в Лувре?» «Ну конечно!» «Можете договориться, чтобы вас тоже приняли в караул на остаток ночи?» «Разумеется! А зачем?» «Затем, что нам нужно алиби, как говорят судейские,» - на слове «судейские» Портос непроизвольно хмыкает – «Нужно, что бы в случае необходимости кто-то мог подтвердить, что вы всю эту ночь прогуливались по галереям Лувра, охраняя покой и сон их величеств!» Атос прикрывает глаза в знак согласия. Портос раздувает ноздри, силясь постичь глубинный смысл изложенного Арамисом тезиса. «Ну а вы-то сами, Арамис? Вы разве не пойдёте в караул?» Щёки Арамиса заливает румянец, но в неверном отблеске свечи он не самоочевиден. Атос, прогнозируя данное физиологическое явление, слегка улыбается. Портос безмятежно подкручивает усы. «Я… Я сумею о себе позаботиться… Тут поблизости живёт один мой знакомый богослов…» На этом слове Портос тоже не может удержаться, чтобы не хмыкнуть. Арамис запинается и далее о подробностях своего «алиби» распространяться, очевидно, не намерен. Голос подаёт раненный: «Завтра у капитана… Все вместе… Как будто ничего не было…» Портос даже подпрыгивает от неожиданности: «Какое там «у капитана»! Вы в своём ли уме, дорогой друг! Вы сегодня чуть богу душу не отдали!» Арамис прибегает к тону, который обычно использует для увещевания разнервничавшейся лошади и Портоса: «Атос, вам нельзя вставать и ходить несколько дней. Рана глубокая. Не беспокойтесь, завтра у капитана мы сами всё уладим.» «Капитан… рана… не говорите… сам…» Друзья переглядываются: «Хорошо, конечно, Атос, как пожелаете. Мы ничего капитану не скажем». Перенеся Атоса в спальню, пообещав ему придти завтра, как только позволит ситуация, и простившись с Гримо (взяв с последнего предварительно клятвенное обещание хорошенько заботится о господине, перевязать рану утром и не позволять ему подниматься) друзья покидают квартирку на улице Феру. P.S. Утро следующего /или, вернее этого же дня/. Гримо, зайдя в спальню, к вящему своему изумлению, застаёт Атоса, бледного, осунувшегося и довольно всклокоченного, сидящим на кровати с явным намерением встать. Далее следует краткий но, как всегда, ёмкий жест, эквивалентный приказу подать платье, сапоги и шпагу. Гримо, в ответ на этот вопиюще безответственный посыл, изображает замысловатую пантомиму, призванную означать: «И не подумаю! Выдумали тоже – одеваться! Вы на себя бы посмотрели – еле ведь на ногах держитесь! И не просите – слушать не хочу, не пущу! Да господин Портос мне голову открутит! И господин Арамис ещё от себя добавит! Он – не посмотри что хлипкий, когда гневается – хоть святых выноси. Базен рассказывал, а Базен зря трепать не станет…» Справедливости ради стоит отметить, что в семантической структуре данной семиотической конструкции имплицитно присутствовал, кроме прочего, и такой смысловой элемент: «…Вы вот по блажи окочуритесь – вам-то что? А мне каково?! Куда же я без вас?» Реакцией на эту безмолвную тираду были лишь нахмуренные брови и лёгкое пожатие плеч (которому, тем не менее, аккомпанировал стон и гримаса боли), которые возымели на расхрабрившегося было в лучших намерениях слугу воистину магическое действие. Меньше чем через минуту в распоряжение мушкетёра поступил тазик с водой для умывания, а ещё через две четверти часа, глотающий вздох за сокрушённым вздохом Гримо помогал полностью одетому (и в результате этой процедуры – ещё больше побледневшему) господину пристёгивать шпагу…
Элен: Евгения пишет: Наверно, Атос (вместе с теми двумя мушкетерами, которых уложили на месте) шел ближе остальных к той подворотне, в которой прятались гвардейцы. Вообще. дикие нравы какие-то процветали в те времена.... Интересно, что далее, по ходу романа, такого вроде не замечается... или как раз в тот момент они начали мягчать?
Элен: LS пишет: Не помню, чтобы потасовка произошла в кабачке. Мушкетры говорили, что на них напали из-за угла. Похоже, что произошло это на улице. Еще интересней! Т.е. по версии кардинала, переданной королю и де Тревилю, "мушкетеры задержались дольше положенного часа в кабачке на улице Феру, орали, нарушали наочной покой, так что проходившие мимо гвардейцы кардинала были вынуждены следать им замечание и попытались их арестовать... Хорош арест: двое убитых на месте! И это немного расходится в версией нападения из-за угла...
Лейтенант Чижик: Элен пишет: Хорош арест: двое убитых на месте! Оказание сопротивления при попытке задержания... Либо предупреждение оказания сопротивления... Вполне в рамках ареста ;))) Элен пишет: И это немного расходится в версией нападения из-за угла... Разрешите спросить, в чём именно?
Элен: Лейтенант Чижик пишет: Оказание сопротивления при попытке задержания... Либо предупреждение оказания сопротивления... Вполне в рамках ареста Простите, но "прежде, чем мы успели обнажить шпаги, - двое из наших были убиты"... Вряд ли мушкетерам требовалось на это много времени, особенно если в поле зрения попадал гвардеец и можно было ждать "неприятностей"... А арест все же сопровождается кое-какими формальностями, а на формальности - нужно время, пусть даже совсем немного времени... Во-время дуэли у монастыря Дешо, плавно перешедшей в ту же попытку ареста, - мушкетерам хватило времени на все... Так что, наверное, придется уличить кардинала во лжи... и это никакой не арест, именно нападение... к вопросу о дикости нравов...
Лейтенант Чижик: Я ни в коей мере не утверждаю, что это был арест, а не нападение. Я только считаю, что приведённый вами факт не расходится с рамками ареста тех времён и народов. Элен пишет: А арест все же сопровождается кое-какими формальностями Вспомните ту же попытку ареста гвардейцами мушкетёров у монастыря Дешо. Ещё арест Бонасье. Много там соблюдено формальностей? Такие "формальности" нетрудно соблюсти и выскакивая из тёмного угла. ;)) Элен пишет: придется уличить кардинала во лжи Начальство не врёт - оно недоговаривает :)))))) Элен пишет: к вопросу о дикости нравов Нравы меняются со временем. Меняются люди - менются и нравы. Для того века это никакая не дикость нравов, а для нашего... Оглядитесь вокруг - в подворотне могут убить обрезом трубы за какие-то пять рублей... Детей продают, жизнь покупают... Процветают куда как более "дикие" нравы. Человечество медленно скатывается в первобытность, а? ;)
Калантэ: К гипотетическим предположениям г-на R.K.M. - написано отменно. Я не шучу. Только можно высказать сомнение в том, что Портос мог зеленеть при виде крови? Или что в доме у мушкетера (и под рукой у слуги мушкетера) не оказалось нормального перевязочного материала? Пардон, не может такого быть!!! А в остальном чтение доставило мне массу удовольствия, примите искреннюю благодарность! Кстати же, позвольте мне, как человеку, неплохо знакомому и с медициной, и с фехтованием, разрешить некоторые вопросы. Характер раны, во-первых. Фехтовальная стойка (классическая) - это боком, правое плечо вперед, корпус повернут, чтобы к противнику был обращен минимум поверхности тела. И если идет прямой выпад в плечо (наиболее частая форма атаки при прощупывании противника) и он проходит - мы имеем глубокую сквозную рану в плече и рану в боковой поверхности грудной клетки, где-то в районе подмышки. Кстати, примерно на уровне верхушки правого легкого. Ну, плюс-минус 15-20 см. А глубина - это как повезет. Думаю, Атосу именно повезло и клинок прошел в грудь не больше как на 5-10 см, иначе было бы проникающее ранение, пневмоторакс и так далее... Заражение крови - вещь не обязательная. Далеко не всякое ранение им кончалось (иначе бы все ранения в то время были смертельными). А иммунитет у Атоса наверняка был отменный, он ведь, не чета нам, антибиотиками не травился, выхлопами не дышал... Вот это к вопросам о ране и последствиях.
LS: Калантэ Калантэ пишет: Фехтовальная стойка (классическая) - это боком, правое плечо вперед Это если б Атос успел встать в позицию: "Прежде чем мы успели достать шпаги ... Атос был тяжело ранен".
Калантэ: А, черт, действительно. Позор на мои седины - забыть классический текст!!! Тогда точно правы те, кто утверждает, что это была практически попытка убийства. Ибо я вижу только два варианта - либо при попытке выхватить шпагу, либо даже до нее, атака справа. Ежели хотят арестовать или драться, так точно не делают. Канальи!!!!!!!!! Они хотели убить моего любимого мушкетера!!! Признаюсь: много лет назад мне приснилась драка то ли у монастыря Дешо, то ли на улице Феру, помню только, что защищала Атоса в какой-то весьма экстремальной для него ситуации. Когда проснулась, еще с минуту чувствовала в ладони рукоятку шпаги...
Калантэ: Лейтенант Чижик пишет: Кто мне объяснит следущую вещь: кардинал сообщает Тревилю о безобразном поведении мушкетёров вечером. А мушкетёры, меж тем, задержались позже разрешённого часа. Вопрос: когда он, этот разрешённый час, и во сколько в Лувре наступал вечер? (Подпрыгивая за партой, изо всех сил тяну руку) -можно, ну можно я объясню??? Сама заинтересовалась и сверилась с текстом. Когда Тревиль пересказывает вчерашний диалог с кардиналом, там нет ни слова о том, КОГДА произошла стычка. А в описании дуэли есть фраза: "так как де Жюссак был участником нападения, имевшего место два дня назад". Так что стычка была позавчера, кардинал ябедничал вчера, а Тревиль устраивает разнос сегодня. Кстати, это немного объясняет, как Атос-таки появился у капитана - наверняка их вызвали как раз ВЧЕРА, всех троих. Ну и отлежался немного за сутки с лишним...
LS: Калантэ Аха... И по "Хронометражу событий" выходит точно так же. :)
Калантэ: Я не списывала, честное слово!!!
LS: Калантэ Не сомневаюсь. :) На своем опыте знаю, какое это счастье додуматься собственной головой до вечных истин. ;)
Nika: Калантэ Гениально, как все простое
Стелла: Я очень рада что снова подняли эту тему.Хотя и есть уже отличный фанфик . Но дополнительный день делает это все намного правдоподобнее. И как это мы прошляпили?
Калантэ: Господа, а можно выложить здесь еще одну версию событий? С одной стороны, место ей в фанфиках, с другой - вроде бы тема обсуждается здесь... Надеюсь, модераторы меня извинят? Обстоятельства собственно нападения и бегства Портоса и Арамиса вроде бы еще не были обрисованы, вот я и попыталась... Не судите слишком строго, если что. …В маленьком зале кабачка оставалось только шесть посетителей. Атос прислушался к медленному бою часов, долетевшему с колокольни Сен-Сюльпис, переглянулся с Арамисом и залпом допил вино. - Прошу извинить, господа, но я не выспался прошлой ночью, - сказал он, жестом подзывая трактирщика. - Пожалуй, нам с Вильбуа тоже пора, - согласно кивнул сидевший напротив мушкетер. – Уже бьет полночь, а завтра с утра в караул… Портос с сожалением отодвинул опустевшую бутылку. Финансовое положение трех друзей было не то чтобы критическим, но на настоящую пирушку ужин все равно не тянул (по крайней мере, с точки зрения Портоса). - Портос, вы идете? – окликнул его Арамис, пока Атос расплачивался с хозяином. - Я пытаюсь, - отозвался Портос, и в самом деле пытаясь выбраться из узкой щели между краем стола и массивным деревянным табуретом. Стол зашатался, посуда отозвалась веселым звоном. – Черт побери, я чем-то зацепился… - Вы наступили себе на плащ, Портос, - слегка насмешливо пояснил Арамис, - я предупреждал, что излишняя роскошь вредна… Пока Портос выпутывался из плаща, грохоча табуретом и бренча посудой, как целый взвод посудомоек, заметно нервничающий хозяин принялся тушить свечи, а остальные направились к двери. Портос нагнал их у порога. - Доброй ночи, господа, доброй ночи! Когда за мушкетерами закрылась дверь, хозяин испустил шумный вздох облегчения. Ибо после одиннадцати часов вечера пребывание мушкетеров в трактире было нарушением дисциплины, и любой патруль имел право их задержать – в результате чего, как правило, приходилось чинить мебель и закупать новую посуду. Поэтому, когда с улицы донесся приглушенный плотными ставнями шум схватки, трактирщик только поспешил поплотнее задвинуть засов – но, движимый неутолимым любопытством, тут же задул последнюю свечу и приник к щели между ставнями. Мушкетеры поравнялись с ближайшей подворотней, когда из темноты появилось шесть фигур; в слабом свете молодого месяца блеснули обнаженные шпаги. - Господа, вы арестованы за нарушение приказа! – Бригадир гвардейцев не успел еще договорить, как двое его подчиненных сделали резкий выпад. Вильбуа рухнул на мостовую, захлебываясь кровью; повалился Атос, успевший схватиться за шпагу, но не успевший выхватить ее из ножен, а мгновением позже третий гвардеец пронзил горло напарнику Вильбуа. - Мерзавцы! – крикнул Портос, обнажая шпагу. - Каюзак, вы сошли с ума! – рявкнул бригадир, в котором по голосу мушкетеры узнали де Жюссака. – Это же арест, а не убийство! Дальше события начали развиваться столь стремительно, что подглядывающий трактирщик не знал, за кем ему наблюдать. Оставшиеся на ногах мушкетеры, возможно, еще и пошли бы на переговоры, чтобы помочь своим раненым, но в планы зачинщиков это не входило. Шпаги засверкали в лунном свете. Клинок Арамиса, наткнувшись в тесноте на каменную стену, переломился почти посередине; но оставшейся длины мушкетеру хватило, чтобы круговым движением обезоружить противника и, ловко перехватив его шпагу левой рукой, нанести молниеносный удар. Гвардеец упал. Увы, это был единственный – и последний – успех мушкетеров. Портос поскользнулся на скользких от крови булыжниках мостовой, и на него тут же навалились двое; Арамиса ударили по голове эфесом, так что в глазах все поплыло; Жюссак ранил в руку и обезоружил третьего мушкетера. Еще несколько секунд – и мушкетеров скрутили и разоружили. - Не сметь! – Окрик предназначался Каюзаку, вытащившему кинжал. - Бригадир, но… - Не сметь!!! – Жюссак был в бешенстве. – Я не убийца – и не собираюсь терпеть убийцу у себя в роте! Вы и так уже достаточно наломали дров! Потрудитесь повиноваться! Прилипший к щели трактирщик увидел, как Каюзак неохотно спрятал кинжал, и мушкетеров поволокли по улице. На мостовой остались неподвижно лежать четыре тела. К чести трактирщика, у него мелькнуло христианское побуждение отпереть дверь и проверить, не нуждается ли кто-нибудь из них в помощи, но опасение быть впутанным в историю и боязнь наткнуться на вернувшихся за телами гвардейцев победили. Бормоча себе под нос нечто, переводящееся на язык потомков 20 века примерно как «моя хата с краю», он проверил прочность запоров, хлебнул из первой попавшейся бутылки, чтобы успокоить нервы, и отправился наверх – спать. До площади Сен-Сюльпис пленных дотащили без приключений. Обессиленный потерей крови раненый почти не сопротивлялся, Портоса пришлось волочь троим, а Арамиса, у которого все еще кружилась голова от удара, конвоировал Каюзак, крепко держа заведенные за спину руки. - Не правда ли, Портос, - подал наконец голос Арамис, когда процессия поравнялась с церковной оградой, - тактика господ гвардейцев заслуживает восхищения? - Скорее виселицы! – прорычал Портос. – Нападать из-за угла – достойно лакеев! Жюссак хранил ледяное молчание – в глубине души он был согласен с мушкетерами и сейчас прикидывал, как выкручиваться из ситуации, в которую его завела самодеятельность подчиненных; но Каюзак, которому не удалось осуществить план до конца, мгновенно разъярился. - Мне стоило прикончить и вас! – почти прошипел он. - Так за чем же дело стало? – В голосе Арамиса было столько неприкрытой издевки, что гвардеец не выдержал. Отпустив одну руку мушкетера, он вновь схватился за кинжал. Именно этого и добивался Арамис. Молниеносный удар локтем снизу в горло – и Каюзак опрокинулся на мостовую; следующий удар пришелся в переносицу одному из конвоиров Портоса. Великан вырвался, схватил второго в охапку и с силой швырнул его прямо на Жюссака; оба покатились наземь. Арамис метнулся к ограде и толкнул неприметную калитку, тонущую в тени густой листвы церковного сада. - Сюда, Портос! Эжен! Они успели проскочить в калитку; ринувшегося следом последнего оставшегося на ногах гвардейца Портос «приласкал» мощным ударом прямо в лоб, отчего тот осел на булыжники, и Арамис быстро задвинул засов. Из-за ограды понеслись яростные проклятия. - Арамис, вы гений, - пропыхтел Портос.- Куда теперь? - За мной. Помогите Эжену. Следом за Арамисом они пробежали насквозь церковный сад, весь в пятнах лунного света; еще одна незаметная калитка вывела их на улицу Сервандони. - Эжен, вы сможете добраться до дому? - Смогу, - выдохнул мушкетер. – А вы… - Мы возвращаемся. Там остался Атос. – Арамис скрипнул зубами при мысли, что они могут найти, вернувшись на место стычки. – Удачи. - И вам! - Скорее, Портос! Друзья почти бежали, подгоняемые мыслью о том, что Атос в лучшем случае истекает кровью, а в худшем… в худшем гвардейцы могли вернуться на место драки раньше их. Об этом не хотелось даже думать. Ну улице Феру почти ничего не изменилось. Равнодушный свет месяца все так же лился на окровавленную мостовую, но теперь лежали только трое – четвертый, по-видимому, был еще жив, так как сумел добраться до стены дома и теперь полулежал, привалившись к ней левым плечом. - Атос! – Арамис опустился на колени перед другом. – Атос, вы меня слышите? Атос! Мушкетер не отвечал; в лунном свете его лицо казалось белее кружевного воротника, а правый рукав камзола – черным от пропитавшей его крови. - Он без сознания. – Арамис оглянулся через плечо. – Портос, а остальные? Вильбуа? - Мертвы, - мрачно ответил Портос. – Мы не можем оставить их тут… - Им уже все равно, - сквозь зубы проговорил Арамис, - да простит мне Бог эти слова, но мы должны спасти Атоса…Мы вернемся, когда сможем. В эту секунду веки Атоса дрогнули. - Арамис… - с трудом выговорил он, увидев склонившегося над ним друга, и попытался приподняться, опираясь на руки, но закусил губу и снова откинулся на стену. – Сейчас… - Молчите, Атос! Портос, осторожнее… Портос легко поднял раненого на руки. До дома Атоса было рукой подать; заспанный Гримо открыл дверь, не спрашивая, кто там, и в испуге шарахнулся, спросонья не узнав Портоса. Гигант оттолкнул его плечом и почти бегом устремился вверх по лестнице. Арамис запер дверь и поспешил следом. - Гримо, очнитесь! Воды, полотна, живо! – Атоса уложили на постель, и Арамис быстро расстегивал на нем камзол. – Черт, он истекает кровью… И мушкетерам, и их слугам не раз приходилось сталкиваться с подобными ситуациями, поэтому в хозяйстве Гримо нашлись даже готовые бинты. Через несколько минут рана была перевязана, и Атос снова открыл глаза. - Арамис… ни слова… капитану… - Черт побери, Атос, - Портос сжал кулаки, - но ведь это же убийство! Губы Атоса тронула слабая улыбка. - Вы хотите… пожаловаться… королю? Это личные… счеты… - Атос прав, - задумчиво сказал Арамис. – Это личные счеты, и мы сами с ними разберемся. Думаю, Жюссак тоже не станет жаловаться. Это не в его интересах – иначе всплывут обстоятельства драки, а они для господ гвардейцев нелестны… - Так что, нас просто пытались арестовать? – буркнул Портос. - Вот именно. Если история выплывет – нас просто пытались арестовать. В глазах капитана я предпочитаю выглядеть нарушителем дисциплины, чем ребенком, ябедничающим на обидчиков. Атос устало прикрыл глаза, давая понять, что полностью согласен. Вот...
варгас: Калантэ!
Анна де Ла Фер: Калантэ Я в восторге !!!
Стелла: Вот это да! Ваши таланты многочисленны.!Молодец. Более чем убедительно.
david: Калантэ
Калантэ: Спасибо всем... Мне просто уже в процессе написания пришло в голову, что если это запланированное убийство - то кто же оставляет живых свидетелей? Ну не тащили же их топить в Сене... Вот и пришлось выкручиваться...
Анна Женевьева: Я вот что не совсем понимаю... Поправьте, если ошибаюсь. Если вспоминать фильм... Там Портос говорит, что Арамис убил троих. Если их изначально было шестеро на шестерых. Атос и еще двое были выведены из строя сразу. Остается трое мушкетеров и трое гвардейцев (троих, если верить Портосу, убил Арамис)... Неужели бы Портос и Арамис не справились бы с тремя гвардейцами, даже если учесть, что третий мушкетер тоже был ранен? Совсем запуталась... *пошла перечитывать первоисточник*
Калантэ: Анна Женевьева , так это если вспоминать фильм. В книге такого не было. Арамис говорит, что одного из нападавших он заколол его же собственной шпагой. И это все о жертвах со стороны гвардейцев.
Blackbird22: Сами обстоятельства мне мало интересны. любопытно другое - после этого инцидента у Тревиля должны были появиться вакансии в полку) Однако д'Артаньян был всё же отправлен в гвардию. Наверно таки сказалось отсутствие письма
LS: Blackbird22 Может быть, на эти вакансии существовала очередь?
полная версия страницы