Форум » Книги о Дюма и его героях, написанные другими авторами » Д.Циммерман. "Александр Дюма Великий" » Ответить

Д.Циммерман. "Александр Дюма Великий"

LS: Не нахожу ничего лучшего для сегодняшнего дня - 4 апреля, рассчетного дня дебюта д'Артаньяна в Менге - как открыть новую тему, посвященную Дюма. Прежде всего, рекомендую всем дюманам эту книгу. Если есть возможность, обязательно ее прочтите. :) Мне повезло, и она попала ко мне через Алиб, может и вам повезет. Где-то у нас на форуме была ссылка на эту книгу в И-нете. В книге много любопытных моментов, даже открытий... В этой теме я постараюсь поделиться с дюманами тем, что понравилось мне больше всего. Однако, одна из первых фраз, прочитанных мной, вызвала глубочайшее разочарование: "В сущности, за исключением нескольких писем, где Александр говорит о том, как идет работа, генезис "Трех мушкетеров" остается неизвестным".

Ответов - 68, стр: 1 2 3 All

LS: Циммерман цитирует "Revue des Deux Mondes" от 15 января 1834 г. Вот какой портрет Александра Дюма оставил нам Ипполит Роман: "Г-н Дюма - одно из самых любопытных воплощений эпохи. Страстный по темпераменту, инстинктивно лукавый, мужественный из тщеславия, добрый сердцем, слабый разумом, непредсказуемый в проявлении характера... суеверный в мыслях, религиозный в писаниях, скептический в разговоре; негр по происхождению и француз по рождению, он легок даже в своих самых необузданных устремлениях, кровь его - как лава, а мысль - как вспышка; существо никак не склонное к логике, наименее музыкальное из всех мне известных; обманщик, как и подобает поэтам, алчный в своем артистическом естестве и щедрый, потому что он поэт и артист; слишком либерал в дружбе, слишком деспот в любви, суетный, как женщина, твердый, как мужчина, эгоистичный, как Господь Бог, честный до нескромности, обязательный до безрассудства, забывчивый до беззаботности, бродяга духом и плотью, космополит во вкусах, патриот в воззрениях; богатый иллюзиями и капризами, бедный мудростью и опытом; веселый ум, злой язык, остроумный по всякому поводу, ночью - Дон Жуан, днем - Алкивид; настоящий Протей, ускользающий от всех и самого себя; столь же милый в недостатках, как и в достоинствах, более привлекательный в пороках, чем в добродетелях: вот вам г-н Дюма, такой, каким мы его любим, такой, каков он есть, или, по крайней мере, каким мне кажется в настоящий момент; ибо вызывая его в памяти, чтобы написать портрет, я не смею утверждать, что лицом к лицу с позирующим мне фантомом, я не нахожусь под неким магнетическим влиянием или магическим очарованием." Хорошо сказано, хотя немного отдает монологом Фигаро. ;) До написания "Трех мушкетеров" оставалось 10 лет.

LS: Циммерман часто и пространно цитирует Дюма, его дневниковые записи, которые после превращались в путевые заметки, очерки, воспоминания. Нескрываемое восхищение, если не сказать с преклонение, не мешает Циммерману анализировать рассказанное Дюма о себе, кое-что он подвергает сомнению, пытается докопаться до истины, даже позволяет себе выдвигать некоторые гипотезы... Это отличает его от Моруа, который тоже не смог устоять перед обаянием и широтой таланта Дюма и верит ему "как магометанин". Циммерман просто называет его гением. :) За что ему отдельный респект. Но не так доверчив, как Моруа. Так вот. Благодаря его копательствам в мемуарах Дюма, его вниманию к деталям, его цитатам мы можем совершать маленькие открытия... Первая любовь Дюма. Александру 15 лет. В Виллер-Котре приезжает столичная штучка, м-ль Лоранс, племянница аббата Грегуара, его наставника. Девушке 18 лет, она кокетка и, если обращает внимание на ухаживания нескладного подростка, то лишь затем, чтобы посмеяться над ним. В этой любовной истории было множество казусов и неловких моментов, вплоть до лопнувших на светском рауте кюлотов. Через некоторое время Лоранс уезжает, оставив юному Дюма издевательское письмо. В своих мемуарах Дюма приводит его полностью. Недоверчивый Циммерман полагает, что вряд ли Дюма смог сохранить письмо в перипетиях своей жизни, и скорее всего восстановил его по памяти. Это письмо, обстоятельства несостоявшегося романа, обиды и страдания первой любви (чувства которые Дюма никогда не испытывал в дальнейшем) настолько врезались ему в память, считает Циммерман, что он смог без труда восстановить письмо десятки лет спустя. Знаете, что поразило меня в этой истории? Портрет Лоранс. У Циммермана он набросан тремя словами: "Худенькая бледная блондинка". Вряд ли Циммерман обладал каким-то иным источником описания м-ль Лоранс, кроме записей самого Дюма. Хотя он не ссылается здесь на Дюма и не берет эти слова в кавычки, мне это не нужно. Потому что именно эти слова и этот портрет слишком хорошо мне знакомы. По первоисточнику, по роману. Вот откуда эта "жестокость" ;) Вот откуда и веревка, и меч. Дюма отомстил Лоранс, сделав из нее миледи. И отправив это исчадие ада на дно Лиса. Кстати, немного ниже Циммерман пишет, что подобный тип женщин не был характерен для увлечений самого Дюма. Его привлекали блондинки. Но пухленькие и румяные. :) "...писательство... есть избавление от страстей", - этими словами заканчивается первый том "Александра Дюма Великого".

Джоанна: LS пишет: "Худенькая бледная блондинка". Именно так д'Артаньян описывает миледи в "Виконте де Бражелоне"! LS, а есть выходные данные книги - издательство и год выпуска?


LS: Джоанна Москва, издательство "Терра", 1996 г. Насколько мне известно, книга есть еще у jennie. Если я ничего не путаю, у нее такое же издание. О других изданиях мне не известно, как и о том, переиздавалась ли книга в России. Вряд ли она выходила при советской власти, ибо в ней есть множество подробностей биографии Дюма, которые не пропустила бы цензура. Моруа более сдержан, целомудрен (или отредактирован?) и не дает полета фантазии, как это делает Циммерман. Впрочем, довольно убедительно обосновывающий свои предположения. О них немного ниже. Ибо с этим связано еще одно удивительное открытие. :)

jennie: LS пишет: Насколько мне известно, книга есть еще у jennie. Если я ничего не путаю, у нее такое же издание. Да. Присоединяюсь к рекомендации этой книги.

Джоанна: LS, спасибо! Это одно из самых известных издательств, думаю, найти будет вполне возможно.

LS: Одной из особенностей книги Циммермана является то, что, несмотря на крайне редкие ссылки непосредственно на мушкетерскую трилогию, в его рассказах о каких-то особенностях биографии и творчества Дюма я наблюдаю теснейшую связь с романом. История с м-ль Лоранс – первый пример. Вот еще один. Для Циммермана бесспорным является, что склонности Дюма распространялись не только на прекрасный пол, но и на все прекрасное вообще. :) Признаюсь, это шокировало меня. Из одного только духа противоречия мне не хотелось бы соглашаться с ним. Допустим, на юного СанСаныча, действительно, произвело сильное впечатление «приставание» случайного попутчика в дилижансе. Допустим, это впечатление было настолько сильным, что не стерлось из памяти и его потребовалось излить в мемуарах много лет спустя. Но ведь это всё домыслы, прямых подтверждений (писем, воспоминаний) нет. Но Циммерман нашел убедительный для меня довод. :) Циммерман отмечает, что на Дюма всегда оказывали огромное влияние красивые люди, будь то мужчины или женщины. И наоборот - отталкивали некрасивые. Не останавливаясь на этом подробно, походя, он приводит в подтверждение массу примеров из писем или путевых заметок. Мне же вспомнился эпизод из «Двадцать лет спустя», когда Рауль останавливается в придорожном трактире, чтоб написать отцу. Как на него смотрит трактирщик? «Красота была и остается великой силой» - говорит автор о впечатлении, произведенном на прожженного дядьку красивым пятнадцатилетним юношей. Кстати, на память приходят наши сломанные шпаги вокруг чистоты отцовских чувств графа к сыну, благодаря авторской ремарке о нежности любовников. (*перекрестясь* прости Господи!) Кстати, примерно в этом ключе Циммерман описывает взаимоотношения Дюма-отца с Дюма-сыном, вышедшим из пансиона. Здесь Циммерман не забыл об Атосе и Бражелоне. :) Не знаю, как на вас, а на меня этот довод Циммермана, подкрепленный запавшим с детства в душу афоризмом из «Двадцать лет спустя» («Красота была и остается…»),почти подействовал. Вроде бы Циммерман прямо не отсылает читателя к мушкетерской трилогии, но у меня ассоциативная связь с романом сработала мгновенно. *глубоко вздохнув* Данная преамбула имеет отношение к мушкетерской трилогии вот каким боком. Совершенно неожиданно приоткрылась завеса над тайной происхождения … Арамиса. (Почти бесспорно, что в основу портрета Портоса легла легенда о генерале Дюма, в основу Атоса - Адольф де Лёвен, Арамис же для меня оставался загадкой, хотя было ясно, что его облик с очень специфическими особенностями был позаимствован у реального человека). Те из нас, кто читал «Три Дюма» Моруа должны помнить, что Дюма начинал свою карьеру в Париже в канцелярии герцога Орлеанского, будущего короля Луи-Филиппа. У него был сын - герцог Шартрский, Фердинанд, с которым Дюма связывали долгие отношения, продлившиеся до внезапной смерти герцога в возрасте тридцати трех лет. Моруа вскользь упоминал, что Дюма ввел этого молодого человека в театральный мир Парижа, Циммерман пишет, что при посредничестве почти тридцатилетнего Дюма юный герцог с головой окунулся в богемную жизнь закулисья. Циммерман идет и дальше. На протяжении всей книги он утверждает, что Дюма связывали с Фердинандом отношения более, чем дружеские. Описывая его знакомство с молодым человеком (герцогу Шартрскому было тогда около 19 лет) и цитируя самого Дюма, он пишет, что на Александра "имеют огромное влияние красивые мужские лица", и Дюма увлекся герцогом, "благодаря его стройности, способности легко краснеть и почти женской красоте" (снова цитата из мемуаров Дюма). У меня в памяти немедленно возникли пухлые женские руки Арамиса (см. неканонические переводы «Трех мушкетеров») и его румянец по поводу и без... Правда, Фердинанд был блондином, что для кого-то может стать железным аргументом против версии происхождения портрета черноглазого Арамиса от Фердинанда. :)))) Я думаю, что какие бы отношения в действительности не связывали Дюма и герцога Шартрского (искал ли Дюма покровительства в королевской семье, была ли то обычная дружба двух молодых людей или же догадки Циммермана не беспочвенны), но Дюма наделил Арамиса чертами герцога, ведь он описывает реального человека и своего героя одними и теми же словами, отмечает одни и те же характерные особенности. И блондинистость герцога здесь вторична. Кажется, я впервые с закрываю на это глаза. :)

LS: Вот еще одно дивное место. Перед отъездом в Париж юный Александр прощается с близкими. Рассказ Циммермана снова опирается на мемуары Дюма. "Очередь аббата Грегуара /Дюма-старший, как мы знаем, к тому времени давно умер. LS/ Святой отец не забудет будущего блудного сына в своих молитвах, а пока дарит ему старинную максиму: "Не делай другим то, чего не хочешь, чтоб делали тебе". Расставание с Мари-Луизой /м-м Дюма-мать. LS/ носило менее евангелический характер, но зато куда более нежный". Если кому-то из вас этот фрагмент напоминает что-то знакомое-знакомое, не мучайтесь, полезайте в "Три мушкетера", в главу "Три дара г-на д'Артаньяна отца". Там найдутся и добрые советы отца, и противопоставленная сдержанному мужскому прощанию материнская нежность и взаимные слёзы. :)

LS: "Писателем не становятся, если не верят безоговорочно в реальность собственных фантазий. В конце концов, десятки миллионов читателей принимали, принимают и будут принимать за действительность бегство Эдмона Дантеса из замка Иф и бегство герцога де Бофора из венсенского замка в романе "Двадцать лет спустя". Нич-чего не понимаю. Бофор не бежал из Венсена? Или Циммерман имеет в виду только обстоятельства побега?

LS: «Пройдет почти полвека, пока Александр последовательно изложит праисторию своей семьи, но прежде он наделит многими чертами и свойствами своего отца персонажей романов и пьес. И без сомнения, бессмертием своим «Мушкетеры» в значительной степени обязаны бессмертию этого пламенного героя, которому в трудах лучшего рассказчика всех времен никогда не суждено ни состариться, ни вернуться в детство.» Циммерман пишет, что из-за раны в лоб генерал Дюма обладал странностями на грани безумия, которые современная психиатрия относит к маниакально-депрессивным приступам. Вот как описывает это состояние отца сам Дюма. «Глубокое отвращение к вещам, недавно столь страстно желаемым, охватывало его тот час после исполнения желаний. И тогда активность, которую он проявлял, чтобы достигнуть цели, внезапно угасала; он снова впадал в состояние беспечности и скуки.» (Дюма) (Никого не напоминает?) А об этом мы не раз говорили на форуме: "… Пренебрежение опасностью, проявляемое генералом, можно было бы квалифицировать как суицид." (Циммерман консультировался с психиатрами.)

LS: Циммерман считает, что Дюма на протяжении всей его жизни сопровождали два серьезных комплекса. Комплекс бастарда и комплекс негра. Оба достались ему от отца, сына плантатора и хорошенькой рабыни, исполнявшей обязанности экономки в доме (ее звали Мария из дома, La Marie du mas). Маркиз де ла Пайетри, покидая Гаити (Сан-Доминго), продал всех четверых детей от этой связи вместе с остальными рабами новому хозяину, оставив за собой, в качестве отцовского знака, право выкупа первенца через пять лет. В отличие от остальных трех детей, на старости лет маркиз выкупает первенца и выписывает его во Францию. Об остальных детях с тех пор ничего не известно. Цимерман полагает, что дядя и две тетки Дюма кончили свои дни обычными рабами на Гаити. Насчет комплекса негра не знаю... Циммерман приводит ехидные шуточки критиков и вопли истеричных театральных прим типа м-ль Марс или гораподобной м-ль Жорж, когда их что-то не устраивало в пьесах Дюма: "Негр!" Честно говоря, мне кажется, что здесь у Циммермана больше личного, оставшегося от собственных детских воспоминаний еврейского мальчика, жившего на полулегальном положении в оккупированной немцами Франции времен второй мировой войны. Похоже, Циммерман, именно в тех обстоятельствах впревые прочитавший Дюма и полюбивший его книги всей душой, экстраполирует личные переживания на биографию Дюма. Ему, например, массу удовольствия доставляет упоминать снова и снова некоего своего однофамильца среди знакомых обожаемого писателя. Как будто это он сам рядом с Дюма. :) Мне б тоже доставило, если б оказалось, что Дюма бывал у моих предков во время поездки по России. :))) Мне не кажется, что расистские предрассудки были чересчур близкой для Дюма темой. Впрочем, Циммерман читал Дюма больше, чем я, ему видней. :) А вот с комплексом бастарда я не могу не согласиться. Очевидно, что эта тема не дает покоя Дюма и всплывает у него снова и снова. И "Бастард де Молеон", и Танкред де Роган, и Антони, сделавший Дюма бешено популярным, и Рауль де Бражелон... И всегда - драма. Диана де Кастро не очень вписывается в этот перечень, - она девица. Возможно, Дюма примерялся и к незаконнорожденной девочке (вне брака у него были и дочери), но, похоже такой поворот занимал его меньше, чем сын-бастард. Опять же не будем забывать, что Дюма-сын - также ребенок от внебрачной связи, и, несмотря на то, что воспитывался он в одном из самых привилегированных учебных заведений, хлебнул в детстве много унижений именно по причине своего происхождения. Циммерман считает Дюма-сына - чудовищем, ханжой, скупцом и негодяем, относя эти качества к плодам воспитания.

Джоанна: LS пишет: Мне не кажется, что расистские предрассудки были чересчур близкой для Дюма темой. Честно говоря, тоже не могу вспомнить ничего в текстах его книг, что свидетельствовало бы о каких-либо комплексах по этому поводу. Несколько неожиданная версия, по крайней мере, для меня.

LS: Джоанна Вот и мне так показалось. :)

LS: Циммерман неоднократно упоминал, что Дюма собирал имена людей, их облик, их истории, как в копилку, а потом обязательно использовал. К сожалению, в его книге очень мало ответов на вопрос, интересовавший меня больше всего - из чего родились "Мушкетеры". Не в смысле исторических источников, а в смысле ткани романа, бытовых, географических подробностей, характеров и портретов героев, сюжетных ходов. Понемножечку я вытягиваю из Циммермана детали, так или иначе, связанные с "Мушкетерами". Циммерман рассказывает об одном из лакеев Дюма (в 30-е гг.) Он был честнее остальных, но "это был бездельник, и возвращаясь вечером домой, я иногда видел его пьяным, что объяснял он поисками забвения..." Таких пьяниц Дюма годами содержал в слугах или секретарях. Может быть, задается вопросом Циммерман, "алкоголизм как-то привлекал его и он хотел понять причины его воздействия на тех, кто разрушал себя таким образом наподобие /.../ Альфреда де Виньи"?

LS: После июльской революции 1830 г. Дюма окунается в деятельность Национальной гвардии, в которой он состоял в артиллерийской батарее. Три раза в неделю он посещает учения, проходившие во дворе Лувра. Кое-что из рассказов об этих занятиях напомнило мне Планше, удачно построившего отряд горожан в "Двадцать лет спустя". Один из фрагментов хотелось был воспроизвести полностью. "Было бы странно, если б в этой мужественной среде, да еще и на глазах у восхищенного Фердинанда Александр не отличился. "Я дал доказательства своей силы, поднимая самшесть, самчетверт, самдруг, по мере того, как другие номера расчета предполагались убитыми или выведенными из строя, восьмидюймовое орудие, вес которого от трехсот до четырехсот килограммов". Физический подвиг, еще не достигающий рекорда Генерала /отца. LS/, поднимавшего лошадь, зажав ее в шенкелях, но уже приближающийся к нему. Следует, кстати, заметить, что чем больше герои Александра, и он в их числе, стареют, тем больше становится их геркулесова сила, в отличие от великих стареющих спортсменов, с возрастом приобретающих лишь артроз да ревматизм. Так, в "Трех мушкетерах" Портос наделен лишь крепким сложением. В "Виконте де Бражелоне" он уже равен титанам, если не превосходит их." Здесь, по-моему, у Циммермана небольшая натяжка. Действительно, при первом появлении Портоса в "Трех мушкетерах" он описан всего лишь рослым. Но уже в следующей главе его фигура становится гигантской. Если честно, большой разницы между титаном и гигантом лично я не вижу. ;)

LS: Любопытный поворот по поводу страсти Дюма к наградам. Март 1830 г. Дюма представляют к Ордену почетного легиона. Но в самый последний момент его постигает разочарование. "Свой крест он получит только в 1837 году. В последующие годы он соберет добрых полдюжины наград различных стран. Это будет стоить гнусных расистских оскорблений от некоего Мирекура: "Он бегает за почестями, ищет наград... Подобно вождям индейских племен, г-н Дюма любит все, что блестит, и все, что сверкает... Он разукрашен лентами всех орденов... от игрушек он без ума, стекляшки кружат ему голову. Негр!" Ему припишут в связи с этим манию величия, достойную советского маршала... Наиболее изощренные в доморощенном психоанализе объяснят, что поскольку Генерал /отец. LS/ никогда не имел никаких наград, Александр якобы испытывал желание символически компенсировать несправедливость. Затем последуют дополнительные толкования, например, образа Атоса, как идеализированного отображения самого Александра, увешанного орденскими лентами." С подобными толкованиями перекликаются слова Атоса о своем отношении к орденам, которые всплыли из неканонических редакций текста "Виконта де Бражелона". Об этом можно прочесть на стр.7 темы "Поговорим о тонкостях переводов". Кстати, продав свои ордена, Дюма смог собрать средства на оплату захоронения м-ль Марс, умершей в нищете бывшей великой актрисы, которая много раз унижала его, когда он был начинающим драматургом, которая сделала его популярным, и которую, не собери Дюма эти деньги, похоронили бы в общей яме.

LS: После читки "Марион Делорм" у Гюго Дюма позволил себе сыронизировать: "Только у Гюго есть эта мания - заставлять своих персонажей появляться через окна, вместо того, чтобы входить в двери".Интересно, значит ли это, что полускрытые экивоки в сторону Гюго выразились не только в том, что Дюма поселил миледи на Королевской площади? В Армантьере Атос входит через окно, тогда как д'Артаньян - через дверь. ;)))

LS: Для меня стало открытием, что Дюма смело может считаться родоначальником детективного жанра. Вот обоснования Циммермана. Литературоведение относит к первым французским детективам "Дело Леруж" Габорио и (в меньшей степени) "Темное дело" Бальзака (1841 г.). Сюжет «Темного дела» составляет политический заговор и похищение важной персоны. Если считать самым ранним детективом «Темное дело», то туда же можно отнести и «Шевалье д’Арманталя», написанного Дюма в том же году. Но если считать главным признаком жанра разрешение некоей загадки в центре сюжета, то Дюма опять же первый. В 1844 г., до перевода на французский "Украденного письма" По, в «Графе Монте-Кристо» появляется тюремный детектив – аббат Фариа, который занимаясь психоанализом с Эдмоном Дантесом, открывает ему все пружины заговора, жертвой которого он стал. В «Екатерине Блюм» (созданной в 1853 г., за 30 лет до «Дела Леруж») загадку смерти одного из героев разрешает детектив-следователь, он же лесник, который по следам, без лупы и при помощи психологической западни смог распознать убийцу, в то время как все очевидные улики и мотивы указывали в другую сторону. Позволю себе также вспомнить по этому поводу д’Артаньяна, восстановившего по следам картину дуэли де Варда-мл. и де Гиша. Помнится, в детстве этот эпизод вызвал мое искреннее восхищение: еще бы, любимый герой оказался ничуть не хуже великого Холмса! Только почему-то тогда мне не пришло в голову, что герой Конан Дойла появился многие десятилетия спустя.

Филифьонка: LS пишет: в «Графе Монте-Кристо» появляется тюремный детектив – аббат Фариа, который занимаясь психоанализом с Эдмоном Дантесом, открывает ему все пружины заговора, жертвой которого он стал. Я как раз сейчас читаю "Монте-Кристо" и не раз уже ловила себя на мысли, что многие места (не только беседа Эдмона с Фариа) построены по принципу, предвосхищающему детективные повести, и действительно напоминают некоторые сюжеты По.

LS: Лето 1850 г. Дюма в Англии. "Прежде чем вернуться во Францию, он решает нанести визит наследнице Марии Стюарт леди Холланд, которую знавал в Париже. Он застает ее в парке за чтением "Виконта де Бражелона" в бельгийской переделке. И в упор она задает ему тот самый сакраментальный вопрос, который рано или поздно задает каждый из нас, дорогие читатели: почему бы не оставить Людовика XIV в железной маске или без оной загнивать в тюрьме, а брату его дать поцарствовать. Александр признается, что стоял перед искушением это сделать, но искушение поборол, опасаясь, "как бы, пересматривая историю, мы не сузили еще больше круг наших верований". Остается только сожалеть об этом тепленьком конформизме у столь разнузданного насильника" Дублирую эту выдержку в теме "Почему Дюма всё-таки не дал подменить Людовика XIV"

LS: Специально для поклонников "Графа Монте-Кристо". А вы знаете, что Дюма, переработавший для сцены трилогию о мушкетерах, сделал то же самое с "Монте-Кристо"? В 1850 г. выходят две последние работы Дюма и Маке - драмы "Граф де Морсер" и "Вильфор". Ничего не сказано, были ли они поставлены на сцене, т.к. Исторический театр, которым руководил Дюма, в это время терпит крах, а его самого преследуют судебные иски.

LS: В продолжение темы Монте-Кристо. «В сущности, за исключением нескольких писем, где Александр говорит о том, как идет работа, генезис «Трех мушкетеров» остается неизвестным… Зато по поводу истории «Графа Монте-Кристо» не скрывает ничего… Он вспоминает свою экскурсию с Наполеоном-Жозефом Бонапартом /в 1842 г./ и обещание написать роман с упоминанием острова, который они объехали тогда вместе на корабле. С Пьянозы видна "величественная скала в форме сахарной головы, возвышающаяся на двести-триста метров над уровнем моря." Это остров, на котором живут лишь дикие козы. Александр хотел определить его географическое положение... "Чтобы назвать его в память об этом путешествии... островом Монте-Кристо, который я опишу позже в одном романе." «Вернувшись в Париж, он подписывает контракт на восемь томов «Впечатления о путешествии в Париж», но издатель дает машине задний ход… Он хотел получить роман… Александр начинает обдумывать интригу. «Уже давно в книге Пёше «Разоблаченная полиция» я отметил одно место – историю на двадцати страницах под названием «Брильянт и месть». В первоначальном виде совершено идиотскую. Однако, правда и то, что в глубине этой раковины таилось жемчужное зерно, необработанное, неправильной формы, не имеющее никакой ценности, но жаждущее своего гранильщика». И тогда он начинает «обдумывание, которое предваряет у меня конкретную и законченную работу. (Циммерман не раз отмечает, что планы Дюма вынашивал подолгу, большие вещи вызревали по многу лет… А потом он просто садился и писал их по 10-12 часов в день. Создание «Графа Монте-Кристо» - самый показательный пример: в замке Иф Дюма побывал в 1835 г. Второй пример "Графиня де Монсоро" - сюжет о Бюсси д'Амбуазе и жене королевского ловчего попался ему на глаза в 1828 году.). Вот как выглядела интрига вначале: Некий богатый сеньор, граф Монте-Кристо, живущий в Риме, окажет услугу молодому французскому путешественнику и попросит за то показать ему Париж, когда он, в свою очередь, туда приедет. На первый взгляд, это путешествие по Парижу продиктовано было любознательностью, а на самом деле – местью. Во время прогулок по Парижу граф Монте-Кристо должен был найти своих скрывающихся врагов, по чьей милости во времена своей юности он провел десять лет в тюрьме. Его состояние давало ему средства отомстить.» Именно эту историю начинает писать Александр, о ней рассуждает он с Маке. «- Думаю, - сказал он, - что вы пропускаете наиболее интересный период жизни своего героя, то есть любовь к каталонке, предательство Данглара и Фернана и десять лет тюрьмы с аббатом Фариа.» Александр кивает головой и приглашает Маке поужинать с ним завтра. «Весь вечер, ночь и утро я думал над его замечанием, и оно показалось мне столь верным, что заставило меня изменить первоначальный замысел. Поэтому, когда Маке явился на следующий день, он обнаружил, что сочинение теперь имеет три части: Марсель, Рим и Париж. В тот же вечер мы составили план первых пяти томов; первый должен был содержать экспозицию, три следующих – пребывание в тюрьме, два последних – бегство и вознаграждение семейства Морель. Остальное, не будучи законченным вполне, осталось в набросках. Маке полагал, что просто оказывает мне дружескую услугу, я же настаивал, чтобы он стал моим соавтором. Вот каким образом, «Граф Монте-Кристо», начатый как впечатление о путешествии, мало-помалу превратился в роман и был осуществлен мною в соавторстве с Маке.» То самое путешествие на осторов Пьяноза, с которого Дюма увидел остров Монте-Кристо и обещал Наполеону-Жозефу описать его в романе состоялось 13 июля. Это день запал Дюма в память и по другой причине. Пятью днями спустя он узнал, что 13 июля в Париже погиб Фердинанд Орлеанский. Лошади понесли, он выпал из коляски и сломал позвоночник. Эхом эта дата отзовется в другом великом романе, который создавался едва ли не параллельно с "Графом Монте-Кристо": "Число тринадцать всегда было для меня роковым... как раз тринадцатого июля..."

LS: Дюма и Маке. "Маке был хорошим и неутомимым сценаристом, работавшим либо на основе собственных идей, подкрепленных документами, либо разрабатывавшим идеи своего хозяина. Маленькое замечание: Александра часто и щедро упрекают в некоторых исторических анахронизмах, забывая, что из них двоих преподавателем истории был Маке. Сам Дюма сранивает свой альянс с Маке с сотрудничеством, объединявшим Рафаэля и его ученика Жюля Ромена. «После того, как великий художник давал рисунок к будущей работе, рисунок, заключавший в себе и мощь его , и поэзию, ученику оставалось лишь следовать проложенной дорогой и служить исполнению назначенного, как рабочий служит архитектору.» Маке удивительным образом напоминал Жюля Ромена, чья «манера одеваться свидетельствовала об элегантности; скромный, приветливый, предупредительный он жил всегда достойно», но тускло. «Существование его настолько банально, работа настолько однообразна, что невозможно зацепиться ни за какую особенность ни в нем самом, ни в том, что его окружало.» Все это – портрет Маке, написанный в 1845 году, в момент их самого активного сотрудничества." NB «Жюль, - пишет Циммерман, - второе имя Маке.» А первое – Огюст. Огюст-Жюль. Ср.: Рауль-Огюст-Жюль. *ворчливо* Конечно, "генезис останется неизвестным", если голову не включать.

LS: Нападки злопыхателей на Дюма из-за привлечения соавторов, (к примеру, памфлет Мирекура "Фабрика романов: Фирма Александр Дюма и компания") разбились о письмо Маке, которое тот написал для Дюма на случай появления алчного наследника, который может потребовать своей доли в правах Дюма на его произведения. Это письмо - в высшей степени благородный поступок Маке. Таким образом он отреагировал на публичное признание Дюма сотрудничества с ним. Циммерман приводит письмо полностью, я ограничусь фрагментами. "Дорогой друг, наше сотрудничество всегда обходилось без цифр и контрактов. Доброй дружбы и честного слова нам было достаточно.. У меня нет от вас контракта, но и у вас нет от меня расписки... Я заявляю, что с сего дня отказываюсь от всех авторских прав на издание и переиздание сочинений, которые писали мы вместе. Сохраните, если можно, это письмо, чтобы показать алчному наследнику, и скажите ему, что я был счастлив и горд быть сотрудником и другом самого блестящего из французских романистов."

LS: Но спустя годы сотрудничество с Маке постепенно себя исчерпало. "Под гнетом своего финансового разорения Александр перестает соблюдать взятые на себя финансовые обязательства. Добросовестный Маке с этим не согласен и хочет, чтобы ему возместили недоплаченное жалование – пустячок в сто тысяч франков. Как это нередко бывает, нечистая совесть порождает несправедливость, и Александр дискредитирует вклад своего сотрудника в общее дело. Маке жалуется на это в письме общему другу: «Почему он повторяет всюду, что работа моя не приносит ему никакой пользы, что он прекрасно может без меня обойтись, почему вынуждает меня ... ради защиты моей репутации рисковать всерьез повредить его собственной, поскольку существует неоспоримый факт, что уходя от него, я, естественно, унесу все, что я ему принес? Несмотря ни на что, я испытываю к нему чувство дружбы и никогда не упущу случая ему это доказать.» Дюма предлагает ему две трети авторских прав и даже права на роизведения, в создании которых Маке не принимал участия, но этого не достаточно, чтобы полностью рассчитаться с долгом. И на следующий год их союз распадается. В 1858 Маке прибегнет к правосудию, требуя своего соавторства в написании книг от, которых он отказался в написании письма в 1845 г. В иске ему будет отказано. Он успеет еще много чего написать и умрет в 1886 г. богатым владельцем замка."

LS: Кстати о ста тысячах франков. Одной из причин финансового краха Дюма было выплачивание Иде Ферье - его жене - приданного. 100 000 франков. С ними связана любопытная история. Биографы и сплетники пытаются найти объяснения, почему любвеобильный Дюма женился на не самой красивой, не самой умной и не самой талантливой из своих любовниц. Есть версия, что он женился на ней, исключительно по причине ее бесплодия, защитив таким образом имущественные интересы своих незаконнорожденных старших детей - Александра и Мари. В одном из писем к сыну, он говорит об этом прямо, пытаясь примирить его с мачехой. По другой версии, Ида скупила все векселя Дюма и шантажом принудила его к браку. Есть еще одна версия. По ней Дюма женился на Иде благодаря недоразумению. Он легкомысленно явился с ней ко двору и вынужден был представить как свою жену, чтоб соблюсти приличия. В продолжение этой игры, стоившей ему так много, и чтобы избежать скандала, пришлось вскорости обвенчаться с Идой. На свадьбу были приглашены какие-то шишки. И чтоб придать событию зачимости, тщеславный Дюма подписал с Идой брачный контракт, по которому приданное невесты составляло 100 000 франков наличных, кроме драгоценностей и недвижимого имущества. Циммерман полагает, что эти богатства были фикцией: у заурядной актрисы Иды Ферье не могло быть таких денег, она жила тем, что давал ей любовник. Зато много лет спустя ей удалось ловко воспользоваться слабостью мужа и требовать этих денег черз суд, когда они жили врозь.

LS: "Попытаемся реконструировать один день Алексндра летом или осенью 1843 года. Неважно, с кем проведена ночь, но пробудившись, он надевает свой белый рабочий наряд: "тиковые панталоны со штрипками" и "батистовую блузу". Недолгий завтрак - и к письменному столу. Он достает из стопки бледно-голубой листок нелинованной бумаги формата двадцать восемь на сорок четыре, умокает гусиное или лебединое перо в коричневые чернила, ставит номер, бросает взгляд на последние строчки предыдущей страницы, и его больше нет: чтобы явлись песонажи, автор должен исчезнуть. В данный момент он погружен в "Амори" и должен поменять свой пол. Теперь он превратился в Мадлен д'Авриньи, бедняжка на последней стадии чахотки. Ситуация грустная, но все закончится хорошо. Важен вывод: "любовь, от которой нельзя умереть", то есть та любовь, которую испытывает мужчина к женщине. И тут можно задать осторожный вопрос, не является ли эта ситуация для Александра автобиографической, так же, как и "любовь от которой умирают". То есть, как и отец Мадлен, который не сможет пережить смерти дочери, смог бы Александр пережить беду, случившуюся с его сыном, и какова, к примеру, будет судьба Атоса после смерти его бастарда де Бражелона."

LS: На соседней странице есть пассаж, с моей точки зрения, связанный с предыдущим. "Александр открыто говорит сыну, что вскоре они смогут свободно и на равных вести холостяцкую жизнь. /Ида осталась в Италии со своим любовником. LS/ Ему совершенно не свойственны отцовские чувства, связанные с каждодневным воспитанием ребенка или подростка. Зато они невероятно обостряются в отношении красивых и умных молодых людей, вне зависимости от того, состоят они с ним в родстве или нет. Он сремится изо всех сил стать для них сообщником-другом и в то же время интеллектуальным наставником. Это касалось и его истории с Фердинандом, ... так было и с Маке, который был моложе его на одиннадцать лет." И ниже. "Освободившись от этой женщины, Александр надеется, что станет жить не как отец живет с сыном, но как зрелый мужчина со своим молодым другом, которому он намерен передать собственную потребность в творчестве, роскоши и многочисленных любовных связях" Из скромности я опускаю фрагмент письма к сыну, иллюстрирующий этот пассаж.

LS: В 1843 году Дюма окончательно возвращается во Францию из Италии. Через Марсель. Высадившись на берег он идет сразу повидать своего друга Мери, работавшего библиотекарем. "Друг его слишком занят, ему надо решить два-три вопроса, и он в полном распоряжении Александра. Пока Александр ждет друга, он роется в книгах: смотри-ка, что бы это могло быть? "Мемуары господина д'Артаньяна, помощника капитана в первой компании королевксих мушкетеров", мемуары не настоящие, но принадлежащие перу Гатьена Куртильц де Сандра. Александр немедленно погружается в чтение. С первых же страинц - озарение, он чувствует сюжет, можно ли взять книжку? Мери не возражает, нужно только заполнить карточку. И сохранившаяся эта карточка свидетельствует, что Александр так никогда и не отдаст взятую книгу. И есть предположение, что Мери не запросил с него штрафа."

LS: "... Сегодня Маке принес черновик первых глав "Людовика XIV и его века", этой гигантской компиляции из мемуарных источников эпохи, которая будет осуществлена лишь через два года. Перебирая бумаги, Александр наталкивается на историю любви Анны Австрийской и герцога Букингэмского. Сверхбыстрое, как только Александр умеет, чтение знакомит его с леди Кларик, срезавшей у герцога два подвеска на подаренном ему королевой Франции бриллиантовом уборе, - вот чего не было в поддельных воспоминаниях д'Артаньяна, позаимствованных из марсельской библиотеки, и что может служить новой темой для задуманных "Мушкетеров".



полная версия страницы