Форум » Диссертации, догматические и умозрительные » Сравнение переводов "Виконта де Бражелона": советский и дореволюционный (Продолжение) » Ответить
Сравнение переводов "Виконта де Бражелона": советский и дореволюционный (Продолжение)
LS: Тема "Сравнение переводов "Виконта де Бражелона": советский и дореволюционный " закрылась, но я надеюсь, что у Евгении найдется, чем ее продолжить. :) И потом. Последний отрывок не могу оставить без комментария. [quote]- У Бражелона? - переспросила Атенаиса. - Да, да! У него, у этого рослого, смелого как Цезарь, юноши, проницательного и умного, как господин Фуке, у этого бедного мальчика, который знает тебя лет двенадцать, любит тебя и, однако, судя по твоим словам, никогда не поцеловал даже кончика твоего пальца. [/quote] *подбоченясь* Ну, и что на это скажут те, кто считает Бражелона трусом и глупцом? После такого-то отзыва всегда скептически настроенной и циничной Монтале?
Ответов - 71, стр:
1 2 3 All
Custard Pie: LS пишет: - Да, да! У него, у этого рослого, смелого как Цезарь, юноши, проницательного и умного, как господин Фуке, Скорее Принц Конде мог так охарактеризовать Виконта в какой-нибудь светской беседе, чем это результат собственного анализа Монтале, они ведь почти не общались, с чего ей делать такие выводы. Кстати, а про м-ль Монтале была когда-нибудь отдельная тема (лично я не припоминаю)? Можно было бы открыть.
LS: Монтале видела виконта однажды лично, и многое должна была знать из его писем к Луизе и разговоров в блуасском обществе, которое, в том числе, могло перессказывать отзывы Конде. Так что ее суждение обосновано. Темы про Монтале не было, поэтому силь ву пле. :)
Custard Pie: Одного раза увидеть было явно недостаточно. Письма, разговоры-все это нельзя считать собственным впечатлением Монтале, которое могло сформироваться только при личном контакте. Хотя ...? Может насчет писем Вы и правы.
Евгения: LS, спасибо за новую тему. Конечно, у меня найдется, чем ее продолжить. :) Итак, часть 3, глава 23 "Беспокойство короля". 1. - Неужели, государь, - начал спутник, - вы всполошили наших барышень, ворковавших про любовь? - Да, к сожалению, - ответил король. - Не бойся, Сент-Эньян, выходи. - Вот счастливая встреча, государь! Если бы я осмелился дать вам совет, недурно бы нам пуститься вдогонку за ними. - Они уж далеко. - Пустяки! Они бы с удовольствием дали догнать себя, в особенности если бы знали, кто гонится за ними. - Вот самонадеянность! 2. – Что, государь, - начал второй молодой человек, робко подвигаясь вперед, - неужели, ваше величество, вы разогнали наших барышень, ворковавших про любовь? - Да, к сожалению, это так! – ответил король. – Не бойся, выходи, Сент-Эньян… - Государь, вы-то поостерегитесь, вас могут узнать. - Я же говорю тебе, что они убежали. - Вот счастливая встреча, государь, и если бы я осмелился дать вам совет, то недурно бы и нам пуститься вдогонку за ними. - Они уже теперь далеко. - Пустяки. Они бы с удовольствием позволили догнать себя, в особенности, если бы знали, кто гонится за ними. - Что такое вы говорите, нахал вы этакий? Там же. 1. - Простите, ваше величество, но меня, право, приводит в восторг мысль, что есть на свете женщина, которая думает обо мне, когда я и не подозреваю об этом и вовсе не старался заинтересовать ее. Ваше величество не можете понять этого, так как ваше высокое положение привлекает к вам всеобщее внимание. 2. - Простите, ваше величество, но я в восторге от того сознания, что есть на свете женщина, которая думает обо мне, в то время, как я сам ничего не подозреваю об этом и ничего не сделал, чтобы обратить свое внимание на свою особу. Вы, ваше величество, не можете понять того удовольствия, которое ощущаю я, потому что ваше высокое положение и заслуги сами по себе привлекают на вас всеобщее внимание и, если можно так выразиться, насильно заставляют относиться с любовью к вам. Там же. (Король и Сент-Эньян бегут на крики о помощи). 1.Вдруг они увидели на откосе, под развесистыми ивами, женщину, стоящую на коленях и поддерживающую голову другой женщины, лежащей в обмороке. В нескольких шагах, посреди дороги, стояла третья женщина и громко звала на помощь. Король опередил своего спутника, перепрыгнул через ров и подбежал к группе в ту самую минуту, как в конце аллеи, ведущей к замку, показалась кучка людей, спешивших на тот же крик о помощи. - Что случилось, мадемуазель? - спросил Людовик. - Король! - вскричала Монтале и от изумления разжала руки, Лавальер упала на траву. - Да, это я. Как вы неловки! Кто она, ваша подруга? 2. Вдруг они увидели на откосе рва, под большими, косматыми ивами женщину, стоящую на коленях и поддерживающую голову другой женщины, лежащей в обмороке на траве. В нескольких шагах от этой группы, посреди дороги, стояла третья женщина, громко взывая о помощи. Заметив двух бегущих людей, не зная, кто они такие, женщина начала еще громче кричать. Король опередил своего спутника, перепрыгнул через ров и подбежал к группе в ту самую минуту, как в конце аллеи, ведущей к замку, показалась кучка людей, бежавших на тот же крик о помощи, который привлек и короля с Сент-Эньяном. - Что такое случилось здесь, мадемуазель? - спросил Людовик. - Король! - воскликнула Монталэ, и от удивления выпустила из рук голову Лавальер, которая упала на траву. - Да, король. Только, во всяком случае, нет причины так бросать свою подругу. Кто она такая?
Евгения: Там же. (Король и Сент-Эньян находят лежащую в обмороке Лавальер). 1. Король постарался выказать крайнее волнение. Но от де Сент-Эньяна не ускользнуло, что и голос и жесты короля не соответствовали той страстной любви, в которой он признался своему спутнику. 2. Но как ни выразителен был голос, которым король произнес эти слова, и жесты, сопровождавшие их, все же он не сумел вполне овладеть собою, потому что от де Сент-Эньяна не ускользнуло, что и голос, и жесты были немного холодны и не подтверждали той страстной любви короля к Лавальер, в которой он признался своему спутнику. Там же. 1. Когда подъехали к замку, она, несмотря на слабость, с помощью Атенаис и Монтале смогла выйти из кареты. Король же тем временем нашел принцессу в рощице, уселся рядом с ней и незаметно старался прикоснуться ногой к ее ноге. 2. Когда подъехали к замку, она, хотя чувствовала себя очень слабою, могла однако же выйти из коляски и, с помощью Атенаисы и Монталэ, дойти до внутренних покоев. Ее усадили в комнату, прилегающую к залам в нижнем этаже. Затем, так как это событие не произвело большого впечатления в обществе, то прогулка продолжалась своим чередом. В это время король нашел Мадам в рощице; он уселся рядом с ней и потихоньку старался нащупать ногой ногу принцессы под стулом. Глава 24 «Тайна короля». (Людовик осведомляется о состоянии Лавальер). 1. - Простите, государь, - пробормотал Сент-Эньян, - к стыду моему должен признаться, что я ничего не знаю о ней. - Ничего не знаете? - сказал король, притворяясь рассерженным. - Простите, государь, но, видите ли, я только что встретился с одной из трех болтушек, и, признаюсь, эта встреча меня отвлекла. - Так вы нашли ее? - с живостью спросил король. - Нашел ту, которая так лестно отозвалась обо мне, а найдя свою, я начал искать и вашу, государь; и как раз в это самое время я имел счастье встретиться с вами. - А как зовут вашу красавицу, Сент-Эньян? Или это, может быть, секрет? 2. – Простите, государь, - пробормотал Сент-Эньян, - к стыду моему должен признаться, что я ничего не знаю о ней. - Как, ничего не знаете? – сказал король, притворяясь сердитым за то, что недостаточно заботились о предмете его любви. - Простите, государь, но видите ли в чем дело: я только что встретился с одной из наших трех болтушек и, признаюсь, что эта встреча меня сильно развлекла. - Так вы нашли ее?.. – с живостью спросил король. - Нашел ту, которая так лестно отзывалась обо мне, а найдя свою, я начал искать и вашу, государь; и как раз в это самое время я и повстречался с вами. - Все это прекрасно; но прежде всего следует подумать о мадемуазель де Лавальер, - продолжал играть свою роль Людовик. - Ах, какая интересная красавица и какой шикарный вышел у нее обморок! – заметил Сент-Эньян. – Ведь вы же интересовались ею раньше этого случая. - А как зовут вашу красавицу, Сент-Эньян? Или это, может быть, секрет? Там же. 1. - Будем надеяться, что и мне повезет так же, как и тебе. Ну, пойдем к больной. "Вот штука-то! - думал про себя Сент-Эньян. - А ведь он действительно увлечен этой малюткой; вот никогда бы не подумал". 2. – Ну, так идем. Будем надеяться, что и мне повезет так же, как тебе. - По-видимому король мой с большим самолюбием; ему не хочется упустить никакой победы! Ну, так я даю слово, что постараюсь разведать все самым тщательным образом и, при содействии одной из трех граций, можно будет узнать имена и остальных двух, а за именем и самую тайну. - Да и мне, - сказал король, - нужно только, чтобы я услышал голос, и тогда я ее узнаю. Ну, будет об этом, веди меня скорее к этой бедняжке Лавальер. - Вот штука-то! – думал про себя Сент-Эньян. – А ведь он, действительно, увлечен этой малюткой; просто невероятно!
Евгения: Там же. (Король входит к Лавальер). 1. Ее роскошные белокурые волосы были распущены и волнами спускались на полуприкрытые кружевами грудь и плечи, из глаз катились крупные слезы. Матовая бледность покрывала ее лицо, придавая ей неописуемую прелесть, а физические и нравственные страдания наложили на ее лицо отпечаток благородной скорби. Она сидела неподвижно, точно мертвая. Казалось, она не слышала ни шушуканья подруг, суетившихся около нее, ни отдаленного гула толпы, доносившегося в открытое окно. 2. Роскошные белокурые волосы ее были распущены и длинными волнами спускались на полуприкрытую кружевами грудь. Страстные огоньки вспыхивали в томном ее взоре, из глаз катились крупные слезы. Она напоминала собою прекрасное видение наших грез, которые, рея распростертыми крыльями, беззвучно скользят перед нашим обвороженным взором, с неземною улыбкою на полуоткрытых устах. Матовая бледность покрывала лицо Лавальер и придавала ему неописуемую прелесть, а физические и нравственные страдания наложили на него отпечаток благородной скорби; она сидела, опустив руки, и ни малейшее движение не обнаруживало в ней признака жизни; она скорее напоминала собою мертвеца, чем живого человека; казалось, она не слышала ни шепота подруг, суетившихся тут же вокруг нее, ни отдаленного гула толпы, доносившегося в открытое окно. Там же. 1. - Король! - вскричала Луиза, вскочив с кресла, словно ее обожгло пламя. - Король беспокоится о моем здоровье? 2. - Король! - вскричала Лавальер, вскочив с кресла и почувствовав, как поток пламенной страсти объял ее сердце. - Король беспокоится обо мне? Там же. (Луиза начинает догадываться, что король слышал ее признание). 1. Лавальер слушала с остановившимся взглядом, тяжело дыша, словно угадывала истину. Людовик приписал ее состояние перенесенному испугу. 2. Лавальер слушала все это, устремив взор в пространство и тяжело переводя дух, словно она духовными очами прозревала истину. Людовик приписал это ее волнение последствиям перенесенного испуга.
Евгения: Глава 25 "Ночные похождения". (Принцесса собирается подслушать разговор Рауля и де Гиша). 1. Что же касается принцессы, то она притаилась в кустах, прислонившись к огромному каштану. 2. А Мадам засела в кустах, опершись спиною о гигантский каштан, одна из веток которого была срезана на уровне стула. Глава 26 "Ее высочество убеждается, что при желании можно услышать все, что говорится". 1. Говорил Рауль. Он прислонился к стволу большого дуба и отвечал приятелю своим нежным мелодичным голосом. 2. Теперь говорил Рауль. Он стоял в ленивой позе, опершись на ствол большого дуба, и отвечал приятелю своим нежным, гармоничным голосом. Там же. (Появляется принцесса). 1. Если бы гром внезапно грянул над головой юноши, он не был бы так испуган, как при звуках этого голоса. 2. Если бы гром грянул внезапно над головою молодого человека, то он был бы менее оглушен, чем теперь - этими словами, в которых звучала ледяная суровость. Там же. 1. - Господин де Гиш, вы мужчина, а я женщина, и, зная вас так, как я вас знаю, я вовсе не хочу, чтобы вы умирали из-за меня; я решила изменить свое поведение с вами и свой характер. Я буду не то что откровенной - я всегда откровенна, - но правдивой. Итак, я умоляю вас, граф, не любите меня больше и забудьте, что я говорила с вами или смотрела на вас. 2. - Господин де Гиш, вы такой же мужчина, как я - женщина, и, зная вас так, как я вас знаю, я вовсе не желаю, чтобы вы умерли из-за меня; я решилась изменить мое поведение с вами, а также и мой характер. Я стану теперь не откровенною, - я всегда откровенна, - а справедливою. Итак, я умоляю вас, господин граф: не любите меня и забудьте окончательно, что я когда-то смотрела на вас и говорила с вами. Там же. 1. - Так вы очень любите меня? - О, безумно! Готов умереть от любви, даже если вы меня прогоните и не станете больше слушать. - В таком случае ваша болезнь безнадежна, - сказала она с веселым видом, - болезнь, которую нужно лечить мягким обращением. Дайте мне вашу руку... Она холодна как лед. Де Гиш преклонил колени и припал губами к горячим рукам принцессы. - Так любите меня, - проговорила принцесса, - раз вы не можете не любить. И, слегка пожав его пальцы, она притянула его к себе жестом королевы и любовницы. 2. - Так вы меня очень любите? - О! Люблю безумно! Умереть готов за свою любовь. Прогоните меня, или слушайте, но я повторяю: я готов умереть за мою любовь к вам. - Оказывается, что ваше положение безнадежно, - сказала она игривым тоном; - это такая болезнь, которую следует лечить смягчающими средствами. Давайте же мне вашу руку... Она холодна, как лед! Де Гиш упал на колени и прильнул устами к горячим рукам принцессы. - Так любите меня, - проговорила принцесса; - если уже вы не можете жить без этого. И, пожав почти неуловимо его пальцы, она потянула его к себе и заставила встать, как это сделала бы не то королева, не то любовница.
Евгения: Глава 27 "Корреспонденция Арамиса". (Разговор Арамиса и Фуке в Фонтенбло). 1. Арамис улыбнулся, устремив на Фуке свой ласкающий и острый взгляд. 2. Арамис улыбнулся и обласкал Фуке своим хитрым взглядом. Там же. 1. - Кольбер? - Да, отойдите в сторонку, дорогой д'Эрбле; я не хочу, чтобы этот пролаза видел нас вместе, а то он возненавидит и вас. Арамис пожал ему руку. - На кой мне дьявол его дружба? - удивился он. - Разве у меня нет вас? - Да, но, может быть, когда-нибудь меня не станет, - грустно ответил Фуке. - Ну, если такое время наступит, - спокойно заметил Арамис, - мы попробуем обойтись без дружбы господина Кольбера или же не станем обращать внимания на его ненависть. 2. - Кольбер? - Да; отойдите немного в сторону, дорогой мой д'Эрбле; я не хочу, чтобы этот холуй нас видел вместе, а то он возненавидит и вас. Арамис пожал ему руку. - На кой прах мне его дружба? - ответил он. - Разве у меня нет вас? - Да, но, может быть, меня когда-нибудь и не станет, - грустно проговорил Фуке. - Ну тогда, если только такое время наступит, мы попробуем обойтись без дружбы господина Кольбера или сломить его ненависть. Там же. (Арамис дает Фуке совет поухаживать за принцессой. Тот отвечает.). 1. - Прекрасно. Я иду сейчас же и на всякий случай прибегну к моему испытанному средству: вот к этой паре великолепных старинных камней в оправе из брильянтов. - Я видел их: прекрасная редкостная вещь! 2. – Хорошо! Я отправляюсь сию же минуту, и, на всякий случай, прибегну опять к моей собственной системе посещения: она заключается в паре прекрасных античных камней, оправленных в бриллианты. - Как же, видел! Богатейшая вещь; только для царственных особ! Там же. (Фуке получил и прочитал письмо госпожи де Бельер). 1. Фуке поцеловал письмо и дал посыльному пригоршню золота. 2. Фуке опустил руку с письмом и дал посланному горсть золотых монет.
Евгения: Глава 28 "Распорядительный приказчик". (Король расспрашивает де Сент-Эньяна о Лавальер). 1. - Я спрашиваю совсем не о том... Мне не нужно знать, что такое она сегодня и чем будет завтра; как ты уже заметил, это зависит от меня, но я хотел бы знать, чем она была вчера. Передай мне все, что известно о ней. - Говорят, что она скромна. 2. - Я говорю вовсе не о том... Ничего этого я знать не хочу, что такое она теперь и чем будет завтра: ты уже сказал сейчас, что это мое дело, но я желал бы знать ее прошлое. Повтори мне, что говорят о ней. - Говорят, что она девушка нравственная. Там же. (Фуке хочет представить королю епископа ваннского). 1. - Вы угадали, государь. Час, может быть, малоподходящий, но время человека, которого я привез, драгоценно, и так как Фонтенбло лежит на пути в его епархию... 2. - Именно, государь. Может быть, час для такой аудиенции сейчас не подходящий, но, видите ли, тот, кого я привез, страшно завален работою, а так как Фонтенбло лежит как раз по пути к его епархии... Там же. (Король осведомляется о собственных средствах Арамиса). 1. - У меня ничего нет, государь; вот только господин Фуке выдает мне в год тысячу двести ливров. - В таком случае, господин д'Эрбле, я вам обещаю нечто получше. Арамис поклонился. 2. - Нет, у меня ничего нет, государь; вот только господин Фуке дает за свою скамью ежегодно по тысяче двести ливров. - Нет, нет, господин д'Эрбле, я вам обещаю нечто получше. - Государь... - Я подумаю о вас. Арамис отвесил поклон. Там же. 1. - Государь, - отвечал Фуке, - если бы этот епископ получил лучшее образование, то ни один прелат в целом государстве не был бы более достоин высоких почестей. - Разве он не ученый? 2. - Государь, - ответил Фуке, - если бы это епископ получил высшее образование, то никто в целом государстве не был бы достоин таких высоких почестей, как он. - Разве он не с высшим образованием? Там же. (В разговоре короля и Фуке упоминается имя Кольбера). 1. - Разумеется, государь; господин Кольбер прекрасно умеет считать. Услышав такую похвалу врагу из уст врага, король почувствовал полное доверие к Фуке. Все это потому, что ни тоном голоса, ни взглядом Фуке не выдал себя; это не была похвала, произнесенная для того, чтобы потом выругать. 2. - Разумеется, государь; господин Кольбер прекрасно знает арифметику. Услышав такую похвалу врагу, произнесенную устами врага же, король почувствовал полную симпатию и доверие к Фуке. А все потому, что Фуке ни голосом, ни взглядом не опроверг ни единой буквы из сказанных им слов; он заведомо не употреблял хвалебных слов, чтобы иметь возможность вставить и упреки по адресу Кольбера. Там же. 1. - Клянусь честью, я не знаю во Франции лучшего приказчика, чем господин Кольбер. В 1661 году слово приказчик не содержало в себе признака подначальности, который придают ему в настоящее время; но в устах Фуке, которого король только что назвал господином суперинтендантом, оно приобретало оттенок чего-то унизительного, так что сразу открывало целую пропасть между Фуке и Кольбером. 2. - Клянусь честью, я по всей Франции не могу найти лучшего приказчика, чем господин Кольбер. В 1661 году слово приказчик не имело того значения некоей подчиненности, придаваемой ему современниками; но в устах Фуке оно звучало чем-то мизерным и приниженным, так что сразу определило разницу положений при дворе Фуке и Кольбера. Там же. 1. - Я нахожу, государь, - отвечал Фуке, - что господин Кольбер проявил огромную распорядительность и в этом отношении вполне заслуживает похвалы вашего величества. Слово распорядительность являлось прекрасным дополнением к слову приказчик. Никто не мог сравниться с королем в отношении чуткости к малейшим оттенкам речи и уменья улавливать самые замаскированные намерения. Поэтому Людовик XIV понял, что, с точки зрения Фуке, приказчик был слишком честен, то есть что роскошные праздники в Фонтенбло могли бы быть еще роскошнее. И король сделал отсюда вывод, что присутствовавшие могли, пожалуй, найти недостатки в его увеселениях; он испытал досаду провинциала, который приезжает в Париж, разрядившись в самые лучшие платья: люди элегантные или чересчур пристально смотрят на него, или совсем не обращают внимания. Эта столь трезвая, но в то же время тщательно обдуманная часть разговора Фуке внушила королю еще большее уважение к уму и дипломатическим способностям министра. 2. - Я нахожу, государь, - ответил Фуке, - что господин Кольбер, устраивая празднества, везде урезал, где только мог; он человек аккуратный и в этом отношении вполне достоин похвалы вашего величества. Выражение аккуратный прекрасно охарактеризовало слово приказчик. Так как придворная жизнь развивает в людях необыкновенную чуткость к малейшим оттенкам в разговоре, то эти слова, сказанные Фуке, не могли не произвести должного впечатления на короля. А потому Людовик понял их в том смысле, что благодаря чересчур строгой аккуратности и расчетливости приказчика празднества в Фонтенбло оказались не на должной высоте своего великолепия. Отсюда король сделал тот вывод, что кто-нибудь из присутствовавших на них мог, пожалуй, найти и какие-нибудь дефекты в увеселениях, и его охватило то самое чувство досады, которое заметно у провинциала, разрядившегося в пух и прах по мнению окружающих его и в таком наряде попавшего в Париж, где изящно одетая публика или осматривает его, выпуча глаза, или совсем не обращает на него никакого внимания. А Фуке, благодаря этому разговору, приобрел еще более весу в глазах короля, который отметил в нем человека с характером и очень способного министра.
LS: Очень интересно! Особенно то, что касается доходов Арамиса и его образования. :))))
Евгения: Глава 29 "Фонтенбло в два часа утра". (Король поручил Сент-Эньяну собрать сведения о Лавальер). 1. Де Сент-Эньян получил поручение, которое нужно было выполнить как можно скорее; это значит, что де Сент-Эньян собирался приложить все старания использовать свое время как можно лучше. Он решил, что первые необходимые сведения может дать ему де Гиш. И он помчался к де Гишу. 2. Де Сент-Эньян получил такое приказание, выполнить которое требовалось очень скоро; следовательно, он решил не терять ни минуты. Тот человек, которого мы вывели здесь, как друга короля, был редкостным субъектом; он был неоцененным придворным по своим качествам, - бдительности и чистоте намерений, - каковыми он затмевал всех фаворитов того времени, а своим раболепством превосходил самого Донжо. Зато Донжо и не считался любимцем короля, а скорее подхалимою. И так де Сент-Эньян обдумывал, с чего бы ему начать. Он сообразил, что самые первые необходимые сведения мог ему дать только де Гиш. И он пошел к де Гишу. Там же. (Сент-Эньян напел Гишу куплеты: "Всех фрейлин, слышь, Поставщик Гиш...". Кстати, слова куплетов в обоих переводах совершенно одинаковы). 1. - Итак, вы удовлетворены? - Разумеется; но там все-таки упоминается Монтале, - сказал Сент-Эньян, продолжая смеяться. - О, вы ее найдете повсюду! Очень быстрая девица. 2. - Ну что, успокоились ли вы, наконец? - Разумеется; а в песне все-таки упоминается про Монталэ, - сказал де Сент-Эньян, продолжая смеяться. - Ну, эту особу вы найдете во всех песнях. Она очень популярна. Там же. 1. Во время разговора де Гиш и Сент-Эньян отошли довольно далеко от замка. У всякого математика, всякого поэта и всякого мечтателя свои развлечения; Сент-Эньян, расставшись с до Гишем, очутился на краю парка, где начинались уже разные службы и где за большими купами акаций и каштанов, оплетенных диким виноградом, возвышалась стена, отделявшая парк от двора со службами. 2. Разговаривая, де Гиш и Сент-Эньян отошли довольно далеко от замка. Погруженный в свои мысли и расчеты, Сент-Эньян очутился в конце питомника, где начинались уже разные службы и где, за большими группами акаций, каштанов, растущих вперемешку с ломоносами и диким виноградом, возвышается стена, отделяющая парк от двора служб. Там же. 1. Сент-Эньян остановился и с удивлением обнаружил, что голоса раздаются откуда-то сверху. Подняв голову, он заметил женщину, забравшуюся по лестнице на верхушку каменной ограды; она разговаривала, оживленно жестикулируя, с сидевшим на дереве мужчиной; видна была только его голова. 2. Сент-Эньян остановился, чтобы оглядеться кругом; он с удивлением заметил, что голоса неслись откуда-то сверху, точно говорившие взобрались на самую верхушку дерева. Сойдя с аллеи, он поднял голову и заметил женщину, взобравшуюся по лестнице на самый гребень стены; она сильно жестикулировала, разговаривая с мужчиною, сидевшим на верхушке дерева; видна была только его голова, а все остальное туловище пропадало в листве каштана. Глава 30 "Лабиринт". (Рассказывает Маникан). 1. - Итак, де Гиш отправился верхом, крупной рысью, а я последовал за ним пешком. Вы понимаете, что только дурак или сумасшедший спешит, бросаясь в воду за своим другом. И вот я пустил де Гиша скакать вперед, а сам поехал не торопясь, в полной уверенности, что несчастного не примут, а если примут, то так, что при первом же суровом слове ему придется повернуть назад, и, следовательно, я увижу, как он скачет домой где-нибудь в Ри или в Мелуне; согласитесь, что и это уже много: одиннадцать лье туда и столько же обратно. 2. - И так де Гиш поехал на лошади во всю прыть, а я последовал за ним - но уже пешком. Вы понимаете, что только дурак или сумасшедший бросается в воду за своим другом, собравшимся утопиться, так же быстро, как и этот друг. Нет, я пустил его скакать вперед, а сам шагал с мудрой неторопливостью, будучи вполне уверен, что несчастного не примут, а если и примут, то так, что ему придется, при первом же колком слове, поворотить оглобли назад, и, следовательно, я увижу его возвращающимся еще быстрее, чем он ехал туда, раньше, чем мне удалось бы добрести до Ри или до Мелуна; согласитесь сами, что и это было уже большое расстояние: одиннадцать миль туда, и обратно - столько же.
Евгения: Глава 31 "Как Маликорн был выселен из гостиницы "Красивый павлин". (После ухода Маникана Ора продолжает беседовать с Маликорном). 1. Тем временем Маликорн постарался расположиться поудобнее. Когда Монтале обернулась, перемена в положении Маликорна сразу же бросилась ей в глаза. Маликорн сидел, как обезьяна, на каменной ограде, опершись ногами на верхнюю ступеньку лестницы. Голова его, как у фавна, была увита плющом и жимолостью, а ноги опутывал дикий виноград. 2. В то время, как Монталэ следила глазами за удалявшимися графом и Маниканом, Маликорн воспользовался ее рассеянностью, чтобы улучшить свое положение. Каковое улучшение тотчас же бросилось ей в глаза, как только она обернулась. Маликорн сидел наподобие обезьяны, примостившись на стене и упершись ногами в верхнюю перекладину лестницы. Дикий виноград и жимолость обвивали его голову, делая его похожим на фавна, а козлиные его ноги опутывал копьелистный плющ. Там же. (К Маликорну и Монтале подбирается Сент-Эньян). 1. Маликорн и Монтале переглянулись, как двое школьников, застигнутых на месте преступления. 2. Маликорн и Монталэ обменялись таким взглядом, каким обмениваются школьники, пойманные на воровстве овощей. Глава 32 "Что же в действительности произошло в харчевне "Красивый павлин". 1. - Сударь, вот уже неделю ее занимает ваш друг, - сказал хозяин, показывая на Маликорна, который совсем забился в угол. Путешественник, приподняв плащ, быстро взглянул на Маликорна. - Этот господин не мой друг. 2. - Вот уже неделю в ней живет ваш друг, - сказал хозяин "Прекрасного павлина", показывая на Маликорна, который успел сделаться совсем маленьким. Путешественник поднял свой плащ до самого носа, быстро глянул на Маликорна и сказал: - Этот господин не мой друг. Там же. 1. - Но ведь господин приезжий, - сказал Маликорн, - не нуждается в моей комнате и в большом зале сразу... и если он берет комнату, я беру зал; если же он предпочитает зал, я оставляю за собой комнату. - Мне очень жаль, сударь, - мягко заметил приезжий, - но мне нужны сразу и комната, и большое помещение. 2. - Но, - заметил Маликорн, - г-ну путешественнику не нужна комната в первом этаже, и в то же время целое помещение во втором?.. Если он займет комнату - я возьму помещение; если он выберет помещение, я оставлю за собой комнату. - Я в отчаянии, - своим нежным голосом сказал путешественник, - но мне нужно и то, и другое.
Евгения: Глава 33 "Иезуит одиннадцатого года". (В гостиницу "Красивый павлин" прибывает францисканский монах). 1. Крестьяне опустили носилки на пол и, осторожно подняв больного, усадили его в кресло, стоявшее у изголовья кровати. - Теперь, - попросил он, - позовите ко мне хозяина. 2. Крестьяне опустили носилки на пол; как можно осторожнее подняв больного, они посадили его на указанное им кресло, которое стояло подле изголовья кровати. - Теперь, - очень кротко прибавил он, с кротким же движением руки, - теперь позовите ко мне хозяина гостиницы. Там же. 1. - Друг мой, - сказал ему францисканец, - рассчитайтесь, пожалуйста, с этими парнями; это вассалы графства Мелун. Они нашли меня без памяти на дороге и, не зная, будут ли их труды оплачены, хотели нести меня к себе. Но я знаю, во что обходится бедным гостеприимство, оказываемое ими больному, и предпочел гостиницу, где, кроме того, меня ожидали. Хозяин с удивлением посмотрел на францисканца. Монах осенил себя крестным знамением, сделав его особенным образом. Хозяин перекрестился точно так же. 2. - Друг мой, - сказал ему больной монах, - пожалуйста, отпустите этих славных людей; они - вассалы виконтов Мелен - нашли меня, когда я, обеспамятев от зноя, без чувств лежал на дороге, и, не задавая себе вопроса, дадут ли им вознаграждение за их труды и заботы обо мне, хотели отнести меня к себе. Я знаю, во что обходится бедным гостеприимство, которое они оказывают больным, а потому предпочел, чтобы меня доставили в гостиницу, где, кроме того, меня ожидали. Содержатель гостиницы с удивлением посмотрел на францисканца. Тогда монах сделал большим пальцем особое крестное знамение на груди. Хозяин "Прекрасного Павлина" повторил такой же знак на своем левом плече. Там же. 1. Врач вздрогнул. Действительно, иезуиты одиннадцатого года были посвящены во все дела ордена, это были люди, для которых наука не содержит больше тайн, общество - преград, повиновение - границ. 2. Врач вздрогнул. Действительно, иезуит, который проводил в лоне ордена одиннадцатый год, знал все его тайны и принадлежал к числу таких людей, для которых в науке нет ничего скрытого, а в обществе людей никаких преград, для которых не существовало ни малейших уз мирского повиновения. Глава 34 "Государственная тайна". (Арамис передает францисканцу бумаги). 1. - ... Слово может быть подхвачено внимательным и враждебным ухом; поэтому его не следует бросать случайно, иначе тайна перестает быть тайной. 2. - ... Жатву слов может пожать внимательное и враждебное ухо; итак, слова не следует сеять небрежно, потому что, в таком случае, тайна перестает быть тайной. Там же. 1. - Я сам дал его Жужану. И Арамис, почтительно поклонившись, направился к двери, точно собираясь уйти. 2. - Я дал его Жюжану. И Арамис с грациозным и полным почтения поклоном направился к двери, как бы собираясь уйти из комнаты. Там же. 1.Арамис подошел к францисканцу с тем же спокойным и почтительным видом. Францисканец, протянув руку, привлек его к себе. - Как и от кого вы могли узнать подобную тайну? 2. Арамис вернулся к францисканцу; его лицо было по-прежнему спокойно; по-прежнему почтительность выражалась на нем. Францисканец, протянув руку, сжег на свечке бумагу, которую ему дал Арамис. Потом, взяв прелата за руку, он спросил его: - Как и от кого могли вы узнать такую тайну?
Евгения: Глава 35 "Поручение". 1. На следующий или, вернее, в тот же день, ибо только что рассказанные нами события закончились к трем часам утра, перед завтраком, когда король отправился к мессе с обеими королевами, а принц в сопровождении шевалье де Лоррена и еще нескольких офицеров своей свиты поехал верхом к реке, чтобы искупаться, и в замке осталась одна только принцесса, не желавшая выходить под предлогом нездоровья, - Монтале незаметно прокралась из комнат фрейлин, увлекая с собой Лавальер; обе девушки, осторожно озираясь кругом, пробрались через сады к парку. 2. На следующий день, или, вернее, в тот же день, так как события, только что рассказанные нами, закончились лишь к трем часам утра, перед завтраком король отправился к обедне вместе с двумя королевами; герцог Орлеанский в сопровождении кавалера де Лоррена и еще нескольких близких людей сел на лошадь, собираясь проехать к реке и насладиться купанием. В замке осталась только принцесса Генриетта; она, под предлогом нездоровья не пожелала выходить из своего помещения. И вот можно было увидеть или, вернее, увидеть было нельзя, как Монталэ прокралась из комнат фрейлин, уводя с собою и Лавальер, которая старалась сделаться как можно незаметнее. Обе молодые девушки украдкой пробирались через сад, оглядываясь кругом; наконец, дошли до насаженных рядами деревьев. Там же. (Слова Монтале). 1. - ...Нет, нет, поверь: я расспрашиваю тебя не ради простого любопытства, а потому, что положение действительно критическое. То, что ты сказала вчера, всем известно, об этом все болтают. Каждый фантазирует по-своему, этой ночью ты имела честь занимать весь двор, да и сегодня еще интерес к тебе не остыл, дорогая моя. 2. - ... Нет, нет, поверь: я расспрашиваю тебя не во имя простого любопытства; нет, я задаю тебе вопросы, потому что настала критическая минута. То, что ты сказала вчера, известно и на эту тему болтают. Каждый вышивает на данной тобой основе свои фантастические цветы; сегодня ночью ты имела честь занимать весь двор; да и утром это еще продолжается. Там же. (Появляется Рауль). 1. Молодые девушки почти тотчас заметили в конце аллеи, под зеленым сводом ветвей, статную фигуру молодого человека со шпагой, в плаще и в высоких сапогах со шпорами. Еще издали он приветливо улыбнулся. 2. Молодые девушки почти тотчас же увидели в конце аллеи, под зеленым сводом ветвей, красивую фигуру молодого человека в высоких сапогах, который шел грациозной походкой, держа шпагу под мышкой и прикрыв ее плащом. Он еще издали кротко улыбался им. Там же. (Рауль делится своими предчувствиями). 1. - ...И все же, Луиза, не знаю, право, почему, все это счастье, все эти надежды разлетаются передо мной как дым, как несбыточная мечта, а там, в глубине моего сердца, большая грусть, какое-то угнетение, уныние. Я знаю, почему все это, Луиза: потому, что никогда я еще не любил вас, как в настоящую минуту. 2. - ...И все же, Луиза, право, не знаю почему, это счастье, эта милость, это будущее разлетается для меня, как пустой дым, как химерический сон; и там, там, в глубине моего сердца, таится великая печаль, невыразимое уныние, что-то оцепенелое, неподвижное, мертвенное, как труп. О, я знаю причину всего, Луиза: еще никогда я не любил вас больше, чем в данную минуту.
Евгения: Глава 36 "Счастлив, как принц". (Де Гиш спрашивает совета у Маникана). 1. - Вот что: я хочу побывать в доме, где у меня есть дело. - Так нужно войти в этот дом, - догадался Маникан. - Разумеется. Но в доме живет ревнивый муж. - Разве он страшнее Цербера? - Нет, не страшнее, но так же ревнив. - И у него три пасти, как у пса, охраняющего вход в ад? Не пожимайте плечами, дорогой граф; у меня есть основания задать вам этот вопрос, ибо, по уверениям поэтов, чтобы смягчить Цербера, нужно угостить его пирожком. А я привык смотреть на вещи прозаически, трезво и говорю: для трех пастей одного пирожка маловато. Если у вашего ревнивца три пасти, граф, возьмите три пирожка. - Шутник, - улыбнулся граф. - Теперь, - продолжал Маникан, - познакомимся поближе с этим домом, каков бы он ни был, потому что подобная тактика ни в коем случае не может повредить вашей любви. 2. - Вот что: мне нужно быть в доме, где у меня есть дело. - Нужно идти в этот дом, - сказал Маникан. - Хорошо; но в этом доме живет ревнивый муж. - Он ревнивее пса Цербера? - Не ревнивее, но так же ревнив, как он. - И у него три пасти, как у приводящего в отчаяние охранителя ада? О, не пожимайте плечами, милый граф: я не без причины задаю вам этот вопрос; ведь, по уверениям поэтов, путешественник смягчает моего Цербера, угощая его пирогом. Я же, глядя на вопрос с точки зрения прозы, то есть действительности, говорю: для трех пастей одного пирожка маловато. Если у вашего ревнивца три пасти, граф, возьмите три пирога. - За такими советами, Маникан, я пойду к г. Ботрю. - Чтобы получить совет получше, г. граф, - с комической важностью сказал Маникан, - вы примете формулу пояснее той, с которой обратились ко мне. - Ах, если бы тут был Рауль, он понял бы меня, - произнес де Гиш. - Конечно, если бы вы ему сказали: мне очень хочется видеть Madame, но я боюсь ревнивого Monsieur *. * Monsieur и Madame, как выше объяснено, титулы ближайших родственников короля, но в то же время и простое обозначение хозяина и хозяйки дома, "барин" и "барыня", "господин" и "госпожа". - Маникан! - сердито вскрикнул граф, стараясь раздавить насмешника взглядом. Но насмешник, по-видимому, нисколько не смутился. - Вы смеете так непочтительно употреблять самые священные имена! - вскрикнул Гиш. - Какие? - Титулы принца, принцессы. Первые имена королевства. - Вы заблуждаетесь самым странным образом, мой милый граф, я совсем не произносил первых имен Франции; я просто ответил вам по поводу ревнивого, не названного вами, мужа; раз он муж, следовательно, у него есть жена, и я сказал только: "чтобы видеть жену, madame, сблизьтесь с мужем, monsieur". - Недобрый шутник, - с улыбкой заметил граф, - разве ты это хотел сказать? - Именно. - Хорошо. - Теперь, - прибавил Маникан, - если вы желаете говорить о герцоге... и герцогине, я скажу вам: сблизьтесь с этим домом, каков бы он ни был, потому что подобная тактика ни в каком случае не может повредить вашей любви. Там же. (Перед отъездом в Англию Рауль заходит к принцессе за письмом). 1. - Ах! - сказала она. - Это вы, виконт; вы увидите моего брата, который будет счастлив выразить вам признательность, чтобы тем самым отметить заслуги вашего отца. 2. - А, - сказала она Раулю, - вот и вы, виконт, вы увидите моего брата, который будет счастлив, если ему удастся отдать сыну часть долга благодарности отцу. Там же. (Принцесса расспрашивает Рауля о его возлюбленной). 1. - Нет, принцесса; моя любовь достаточно чиста для того, чтобы не делать из нее тайны, тем более я не скрою ее от вашего высочества. Это мадемуазель Луиза де Лавальер. 2. - Нет, ваше высочество; моя любовь чиста; и я ни от кого ее не скрываю, и тем более не скрою от вас, потому что ваше высочество так глубоко добры ко мне. Это Луиза де Лавальер.
Евгения: Глава 37 "Рассказ наяды и дриады" (На вечерний прием у принцессы собираются гости). 1. За ним медленно шел де Гиш в бархатном костюме жемчужно-серого цвета, расшитом серебром и украшенном голубыми лентами; он искусно напускал на себя сокрушенный вид. Костюм графа, кроме того, был отделан тонкими кружевами, не уступавшими, пожалуй, по красоте драгоценностям принца. Перо на его шляпе было красное. В этом наряде де Гиш привлекал к себе общее внимание. Интересная бледность, некоторая томность взгляда, матовые руки под пышными кружевными манжетами, меланхолическая складка губ; словом, достаточно было взглянуть на г-на де Гиша, чтобы признать, что не многие французские царедворцы могут потягаться с ним. 2. Позади его медленно и с прекрасно подделанным сокрушенным видом шел де Гиш в бархатном костюме жемчужно-серого цвета с голубыми лентами и серебряной вышивкой. Кроме того, на нем были кружева "малин", в своем роде не уступавшие по красоте драгоценным камням Филиппа. На его шляпе развевалось красное перо. У принцессы было несколько цветов. Она любила красную краску в обивке, серую в одежде и голубую в венчиках цветов. Всякий заметил бы красоту де Гиша. Легкая, изящная бледность, некоторая томность взгляда, матово-бледные руки под широкими кружевами, меланхолическая складка губ, все было в нем красиво. Взглянув на графа, каждый мог бы признать, что немногие придворные французского короля стоили этого человека. Там же. 1. Король подошел к центральной группе, все присутствовавшие поспешили к нему. Все головы склонились перед его величеством, женщины согнулись, точно хрупкие пышные лилии перед царем Аквилоном. В этот вечер в Людовике не было ничего неприступного, можно даже сказать, ничего царственного, кроме его молодости и красоты. 2. Король вошел в центральную группу, которая сделалась общей, благодаря естественному движению от окружности к центру. Все головы склонились перед его величеством, женщины нагибались, точно ломкие и роскошные лилии перед царем Аквилоном. В этот вечер в короле не было ничего страшного, мы можем даже сказать, ничего царственного, кроме его красоты и молодости. Там же. (Сент-Эньян передает рассказ дриады). 1. - И достоинства этого короля пастухов блещут особенно ярко в обществе красавиц, - продолжал де Сент-Эньян посреди льстивого шепота. - Ум у него утонченный, а сердце чистое; он умеет сказать комплимент с необыкновенной приятностью, он умеет любить со скромностью, которая обещает побежденным счастливицам самую завидную участь. Все окружено тайной и трогательным вниманием. Кто видел Тирсиса и слышал его, не может его не любить, а кто любит его и любим Тирсисом, тот обрел счастье. 2. - И, - продолжал де Сент-Эньян посреди ропота одобрения, - достоинства этого короля пастухов особенно ярко блистают в обществе красавиц. Ум его утончен, сердце чисто; он умеет сказать комплимент с очарованием, неминуемо покоряющим сердце; он умеет любить с такой сдержанностью, которая обещает побежденному им счастливому существу самую завидную участь. Никогда ни огласки, ни забвения. Всякий, видевший Тирциса и слышавший его речи, не может не любить его; тот, кто полюбил его и встретил его любовь - нашел счастье. Там же. 1. Де Сент-Эньян сделал паузу; он смаковал сказанные им комплименты, и как ни уродливо преувеличен был этот портрет, он все же некоторым понравился, особенно тем, кто был искренне убежден в достоинствах пастуха Тирсиса. 2. Сент-Эньян замолчал; он смаковал наслаждение комплиментами, и как ни был до смешного грубо преувеличен этот портрет, картина все же понравилась особенно тем, кто не видел преувеличения достоинств пастуха Тирциса. Глава 38 "Окончание рассказа наяды и дриады". (Король покидает гостей). 1. Де Сент-Эньян последовал за ним. Насколько он был весел, входя к принцессе, настолько он теперь был погружен в отчаяние. Мадемуазель де Тонне-Шарант, не такая чувствительная, как Лавальер, не испугалась и в обморок не падала. 2. Де Сент-Эньян пошел за ним. Насколько весел был он при появлении, настолько же теперь казался унылым. Атенаися де Тоннэ-Шарант, далеко не такая чувствительная, как Лавальер, не испугалась и не упала в обморок. Тем не менее прощальный взгляд Сент-Эньяна носил в себе почти такой же отпечаток величия, как последний взгляд короля.
Евгения: Глава 39 "Королевская психология". 1. При сложившемся положении вещей принцесса считала нужным показать королю разницу между любовью в высоких сферах и маленькой страстишкой, годной разве для провинциального дворянчика. 2. При существовавшем положении вещей принцесса находила нужным показать королю разницу между благородной любовью в высших сферах и любовным приключением, годным для мелких провинциальных дворянчиков. Там же. 1. Выражая недовольство, он показал бы, что поражен, как Гамлет, острым оружием насмешки. Сердиться на женщин - какое унижение, особенно когда эти женщины могут отомстить смехом! О, если бы в эту интригу вмешался, кроме женщин, какой-нибудь придворный, с каким удовольствием Людовик XIV засадил бы его в Бастилию! 2. Сердясь, он показал бы, что ранен, как Гамлет, рапирой без наконечника, рапирой насмешки. Сердиться на женщин! Какое унижение, особенно, когда эти женщины могут мстить путем смеха. О, если бы, не оставляя всю ответственность женщинам, кто-нибудь из придворных вмешался в эту интригу, Людовик XIV с наслаждением воспользовался бы помощью Бастилии. Там же. 1. Таким образом, если даже принцесса и была виновницей этого мщения, то ее нельзя за это винить. Если же, напротив, она была только пассивной зрительницей события, то какие основания были у короля сердиться на нее? Разве она была обязана, разве могла она обуздать провинциальные язычки? Разве она должна была в чрезмерном усердии подавить дерзость этих трех девчонок? 2. Таким образом, даже в том случае, если принцесса подстроила все, она была бы права. Если же она была тут не при чем, мог ли король сердиться на нее? Разве она была обязана, вернее, разве она могла остановить болтовню провинциалок? Разве ей следовало, в силу неуместного усердия, подавить, рискуя обострить ее, дерзость этих трех девчонок? Там же. 1. Таким образом, эта девушка, у которой, строго говоря, не было ничего особенного, средние красота, знатность, ум, - таким образом, эта бедная девушка, выбранная принцессой за ее ничтожество, не только бросила вызов королю, но еще и пренебрегла королем, то есть человеком, которому, как азиатскому султану, стоило только бросить взгляд, протянуть руку, уронить платок, чтобы одержать победу. 2. Бедная девочка, в которой можно было отрицать все - красоту, знатность, ум, эта девочка, выбранная принцессой за ее незначительность, не только бросила вызов королю, но еще пренебрегла королем, то есть человеком, которому, точно азиатскому султану, стоило бросить взгляд, протянуть руку, кинуть платок, чтобы одержать победу. Там же. 1. И так как негодование короля заставило его позабыть обо всем, в частности о присутствии де Сент-Эньяна, то оно изливалось в самых неистовых ругательствах. Правда, де Сент-Эньян забился в уголок и лишь оттуда наблюдал за грозой. По сравнению с королевским гневом его собственное разочарование казалось ему ничтожным; он только боялся, как бы этот гнев не обрушился на него. 2. И так как негодование короля заставило его забыть обо всем, в том числе о присутствии де Сент-Эньяна, то гнев изливался в самых сильных выражениях. Правда и то, что Сент-Эньяна забился в уголок и оттуда смотрел на грозу. Рядом с королевским гневом собственное разочарование казалось графу жалким. Он сравнивал со своим маленьким самолюбием - громадную гордость оскорбленного короля и, зная сердца королей, а в особенности королей могучих, спрашивал себя, не обрушится ли на него бремя гнева, до поры до времени висевшее в пустом пространстве, не поразит ли его хотя бы просто потому, что виноваты были другие, а не он. Там же. (Сент-Эньян предлагает написать на шутниц эпиграмму). 1. - Действуй, Сент-Эньян, действуй, - прошептал король. - Ты прочитаешь стихи, это меня развлечет. Все это пустяки, Сент-Эньян, пустяки, - прибавил король с видом человека, которому трудно дышать. 2. - Пиши, - прошептал король, - пиши; ты мне прочитаешь стихотворение; оно меня развлечет. Ах, все равно, Сент-Эньян, - прибавил Людовик с видом человека, которому тяжело дышать, - нужна нечеловеческая сила, чтобы с достоинством вынести этот удар.
Евгения: Часть 4. Глава 1 "Чего не предвидели ни наяда, ни дриада". (Король отправляется в комнату Лавальер). 1. Король быстро распахнул дверь и вошел. Монтале вскрикнула и, узнав короля, убежала. Видя это, Лавальер тоже выпрямилась, но тотчас же снова упала в кресло. 2. Король быстро распахнул дверь и вошел. Монталэ вскрикнула и, узнав короля, убежала вниз, за ней поспешил и Маликорн. Лавальер тоже выпрямилась, точно мертвая от гальванического тока, и тотчас же снова упала в кресло. Там же. 1. Де Сент-Эньян, верный своей роли глухого, слепого и немого, поместился в углу подле двери на табурете, который точно нарочно был поставлен для него. Спрятавшись за портьеру, он исполнял роль доброй сторожевой собаки, охраняющей своего хозяина и не беспокоящей его. Пришедшая в ужас при виде раздраженного короля, Лавальер встала во второй раз и умоляюще взглянула на Людовика. 2. Де Сент-Эньян тоже вошел в комнату и, верный роли слепого, немого и глухого, сел в дверной нише на табурете, который, точно нарочно, оказался у него под рукой. Спрятанный за ковром, служившим портьерой, и слушая во весь слух, он поступал, как сторожевая собака, охраняющая своего хозяина, не стесняя его. При виде раздраженного короля Лавальер пришла в ужас. Она осторожно поднялась со стула и остановилась в позе, полной мольбы и смирения. Там же. (Луиза спрашивает). 1. - Значит, вы предполагаете, что я, я... что это я составила этот смешной, бесчестный заговор, чтобы так безрассудно посмеяться над вашим величеством? 2. - Итак, вы предполагаете, что я... я, - вскрикнула она с исказившимися чертами лица, - что я задумала этот смешной, этот бесчестный заговор, с целью бессовестно посмеяться над вашим величеством? Там же. 1. - Государь, когда я пожертвую ради вас своей честью и своей жизнью, вы, может быть, поверите моей правдивости. Рассказ, который вы слышали у принцессы, - ложь; а то, что я сказала под дубом... - Ну? - Только это и было правдой. 2. - Государь, если я вам принесу в жертву мою жизнь и рассудок, вы, может быть, поверите моей правдивости. Рассказ, переданный вам у королевы, - ложь; то, в чем я призналась под дубом... - Дальше! - Было истиной, только это! Там же. 1. Голова ее безжизненно опустилась к нему на плечо. Испуганный король подозвал де Сент-Эньяна. 2. Но головка обессилевшей молодой девушки повисла; казалось, Луиза умерла. Король испугался и позвал Сент-Эньяна. Там же. 1. - Я пошлю вам вашу подругу, - произнес король. - Прощайте, мадемуазель, или, лучше - до свидания! И король весело удалился, увлекая за собой де Сент-Эньяна. 2. - Я пошлю к вам вашу подругу, - сказал король. - Прощайте или, лучше, до свидания; сделайте мне милость, не забудьте меня в ваших молитвах. - О, государь, - сказала Лавальер, - будьте спокойны, вы в моем сердце вместе с Богом. Эти слова опьянили короля, и он весело пошел с лестницы, увлекая за собой де Сент-Эньяна.
Евгения: Глава 2 "Новый генерал иезуитского ордена". (Разговор Арамиса и Фуке). 1. - Я не доверяю д'Артаньяну. Как вы могли заметить, его нет в Фонтенбло, а д'Артаньян никогда не уезжает попусту. Поэтому теперь, покончив со своими делами, я постараюсь узнать, что за дела у д'Артаньяна. - Вы все уладили? - Да. - Счастливец вы, хотелось бы и мне сказать то же. - Надеюсь, что у вас нет никаких беспокойств? - Гм! - В таком случае, - произнес Арамис со свойственной ему последовательностью в мыслях, - в таком случае мы можем подумать о том, что я говорил вам вчера по поводу малютки. 2. - Я не доверяю д'Артаньяну. Как вы могли заметить, его нет в Фонтенебло, а д'Артаньян никогда не уезжает и не остается праздным попусту. Поэтому теперь, покончив мои дела, я постараюсь узнать, чем занят д'Артаньян. - Вы говорите, что сделали свое дело? - Да. - В таком случае, вы очень счастливы, и мне хотелось бы иметь право сказать то же самое о себе. - Надеюсь, вы больше не беспокоитесь? - Гм! - Король чудесно принимает вас? - Да. - И Кольбер оставляет вас в покое? - Почти. - В таком случае, - сказал Арамис с той последовательностью мышления, которая составляла его силу, - мы можем подумать о том, что я говорил вам по поводу малютки. Там же. 1. - Так вот: мадемуазель де Лавальер служит прикрытием принцессы. Воспользуйтесь этим положением вещей. Раненое самолюбие облегчит победу; тайны короля и принцессы будут в руках малютки. 2. - Лавальер послужит прикрытием для принцессы. Воспользуйтесь этим положением вещей. Вам ее любви не нужно, нужна лишь победа, а раненое самолюбие облегчит дело... Тайна короля и принцессы будет в руках Лавальер. Там же. 1. - Вы дадите мне шесть миллионов?.. Что говорите?.. Шесть миллионов?! - Если понадобится, то и десять. - Право, дорогой д'Эрбле, - сказал Фуке, - ваша самоуверенность пугает меня больше, чем гнев короля. - Пустое! - Кто же вы такой? - Кажется, вы меня знаете. - Я ошибаюсь в вас; чего же вы хотите? - Я хочу видеть на троне Франции короля, который был бы предан господину Фуке, и хочу, чтобы господин Фуке был предан мне. - О! - воскликнул Фуке, пожимая руку Арамиса. - Что касается моей преданности, то я весь ваш, но, дорогой д'Эрбле, вы заблуждаетесь. - Относительно чего? - Король никогда не будет мне предан. - Мне кажется, я не говорил, что король будет вам предан. - Напротив, вы только что это сказали. - Я не говорил - теперешний король, я сказал - король вообще. 2. - Вы дадите мне шесть миллионов?.. Что вы говорите?.. Шесть миллионов?.. Вы? - Если понадобится - десять. - Право, дорогой д'Эрбле, - сказал Фуке, - ваша самоуверенность пугает меня больше, чем гнев короля. - Ба! - Кто же вы? - Кажется, вы меня знаете. - Значит, я не так спросил: чего вы хотите? - Я хочу видеть на троне Франции короля, преданного Фуке; я хочу, чтобы Фуке был мне предан. - О, - вскрикнул Фуке, сжимая ему руку, - что касается до моей преданности, я весь ваш; но, поверьте, милый д'Эрбле, вы заблуждаетесь. - В чем? - Этот король никогда не будет предан мне. - Кажется, я и не сказал, что этот король будет предан вам. - Напротив, сказали. - Я не сказал "этот король"; я сказал просто король. Там же. 1. - Для того чтобы говорить громко, нужно иметь свободу голоса. - И она у вас есть? - Да. - С каких же пор? - Со вчерашнего дня. - О господин д'Эрбле, берегитесь, вы слишком самонадеянны! - Как же не быть самонадеянным, имея в руках власть? - Так у вас есть власть? - Я уже предлагал вам десять миллионов и снова предлагаю их. 2. - Для того, чтобы говорить громко, нужно иметь голос. Значит, он у вас имеется? - Да. - Надо полагать, с недавних пор? - Со вчерашнего дня. - О, д'Эрбле, берегитесь, ваша уверенность доходит до дерзости. - Можно быть дерзким, чувствуя могущество. - А вы его чувствуете? - Я вам предлагал и предлагаю десять миллионов. Там же. 1. - Так вы всемогущи? - вскричал Фуке. - Я сказал вам это и снова повторяю, - отвечал Арамис дрожащим голосом; глаза его блестели. 2. - Значит, вы всемогущий? - вскрикнул Фуке. - Я сказал вам и снова повторяю, - ответил Арамис. Его глаза блистали, губы трепетали.
Евгения: Глава 3 "Гроза". 1. Само собой разумеется, что никто в замке не знал о ночном свидании короля с Лавальер. Может быть, болтливая Монтале и разгласила бы о нем, но на этот раз ее удержал Маликорн, предупредивший, что болтливость будет не в ее интересах. 2. Понятно, никто в замке не знал о свидании короля с Лавальер. Может быть, очень болтливая Монталэ разгласила бы о нем; но на этот раз ее остановил Маликорн; он замкнул ее ротик, напомнив, что ей самой приходилось хранить свою тайну. Глава 4 "Дождь". (Разговор Арамиса и Фуке в лесу о миллионах для предстоящего праздника). 1. - Я даю шесть... На всякий случай и вы раздобудьте два или три. - Вы чародей, дорогой д'Эрбле! 2. - Я даю шесть... Вы, с своей стороны, дайте два или три, на всякий случай... - Вы изумительны, д'Эрбле. Там же. (Король и Луиза ищут укрытия от дождя). 1. Король привел ее к стволу дерева, под которым было совершенно сухо, точно ливня и не было. Сам он стал возле нее, сняв шляпу. Через несколько мгновений капли дождя стали пробиваться сквозь листву и падать на голову короля, но он не замечал их. - Государь, - прошептала Лавальер, показывая на шляпу. 2. Король поставил ее спиной к стволу дуба, под которым было большое пространство сухой земли, защищенной густой листвой этого великана; казалось, будто дождь не лил ливнем, так суха была здесь почва. Сам Людовик XIV стоял перед Лавальер с непокрытой головой, защищая своей шляпой ее головку. Через мгновение несколько капель, пробравшихся сквозь листья, упало на лоб короля. Он не обратил на это никакого внимания. - О, государь, - шепнула Лавальер, отстраняя от себя шляпу короля. Там же. 1. - Государь, - прервала его Лавальер, - дождь идет, а ваше величество без шляпы. - Прошу вас не беспокоиться обо мне. Я боюсь, что вы промокнете. - О, ведь я - крестьянка, - улыбнулась Лавальер... 2. - Государь, - прервала его Луиза; - дождь капает на вас, а ваше величество без шляпы. - Будем заниматься только вами. - О, я! - сказала Лавальер. - Я деревенская девушка. Там же. 1. - ... Во имя неба, государь, не уделяйте мне так много внимания! Я этого не заслуживаю. - Неужели, мадемуазель, - вскричал король, - вы не понимаете, что, говоря таким образом, - вы превращаете мое уважение к вам в преклонение? 2. - ... Во имя неба, государь, не занимайтесь же больше мною; я этого не заслуживаю. - О, - воскликнул король, - неужели вы не понимаете, что, говоря таким образом, вы превращаете мое уважение к вам в поклонение? Там же. 1. - О государь, государь! - воскликнула она с выражением непреодолимого страха, взволновавшего Людовика до глубины души. - Неужели это ради меня король остается с непокрытой головой под проливным дождем? Ведь я - такое ничтожество! - Вы - божество, - отвечал король, - обратившее в бегство грозу. Вы - богиня, возвращающая солнце и тепло. 2. - О, государь, - сказала она с выражением страха, который тронул Людовика. - Из-за меня король остается под дождем с непокрытой головой! Что же я такое? - Вы, сказал король, - вы божество, которое, как видите, обратило в бегство грозу, богиня, возвращающая свет и тепло. Там же. 1. - ... Королева, наверное, беспокоится, а принцесса... о, принцесса!.. - почти с ужасом вскричала молодая девушка. Это слово произвело некоторое впечатление на короля; он вздрогнул и отпустил Лавальер, которую до тех пор держал в своих объятиях. - Принцесса, сказали вы? 2. - ... Королева, конечно, беспокоится, а принцесса... О, принцесса! - почти с ужасом вскрикнула молодая девушка. Это имя произвело некоторое впечатление на короля. Он вздрогнул и отступил от Лавальер. Король сделал несколько шагов в сторону дороги, посмотрел и, немного озабоченный, вернулся под дуб. - Принцесса, сказали вы? Там же. 1. Гроза прошла, но дождь продолжался, и придворные дамы, которым этикет не позволял сесть в карету раньше короля, стояли без плащей и накидок под этим ливнем, от которого король заботливо защищал своей шляпой самую незначительную среди них. 2. Дождь все еще не прекратился, служа последним приветом уходившей грозы. Остальные дамы, не севшие в кареты из уважения к королю, мокли под каплями дождя, от которых король защищал своей шляпой самую скромную из них. Там же. 1. Когда толпа удалилась и шум карет стал затихать, Арамис и Фуке, убедившись, что никто не может их увидеть, вышли из грота. Молча добрались они до аллеи. Арамис, казалось, хотел проникнуть взглядом в самую чащу леса. 2. Когда толпа отдалилась, и шум копыт и колес стал замирать, Арамис и Фуке, убедившиеся, что никто их не может видеть, вышли, наконец, из грота. Молча они добрались до большой дороги. Тут Арамис не только посмотрел в ту и другую сторону, но и постарался заглянуть в чащу леса. Там же. 1. Помолчав немного, он прибавил: - Или я ошибаюсь, или эта малютка сведет с ума короля. Ну, скорей карету - и в замок! 2. Помолчав немного, он прибавил: - Или я страшно ошибаюсь, или эта незначительная девушка внушит великую страсть королю. Ну, в экипаж и во всю прыть в замок!
Евгения: Глава 5 "Тоби". 1. Через два часа после того, как карета суперинтенданта покатилась в Фонтенбло со скоростью облаков, гонимых последними порывами бури, Лавальер сидела у себя в комнате в простом муслиновом пеньюаре и доканчивала завтрак за маленьким мраморным столиком. 2. Через два часа после того, как по приказанию Арамиса карета Фуке покатилась к Фонтенбло со скоростью облака, гонимого бурей, унося двух заговорщиков, Лавальер в простом кисейном пеньюаре доканчивала завтрак, сидя за маленьким мраморным столиком. Там же. (Фуке пришел просить Луизу отдать письмо, которого она не получала). 1. Фуке устремил на лицо молодой девушки свой проницательный взгляд, но мог увидеть на нем только самое простодушное изумление. 2. Фуке устремил свой проницательный взгляд на лицо девушки, которое от чувства удивления стало еще наивнее прежнего. Там же. 1. И сказала вслух: - В вашу дружбу, сударь? Вы мне предлагаете вашу дружбу? Но, право, это для меня большая честь, и вы слишком любезны. 2. Громко она сказала только: - В вашу дружбу? Вы мне предлагаете дружбу? Но, право, это честь для меня, а не для вас; вы поражаете меня. Там же. 1. Фуке поклонился и отправился домой, где его ждал Арамис, оставив Лавальер в полном недоумении. 2. Он поклонился и направился домой, где его ждал Арамис, предоставив Лавальер задать себе вопрос, не сошел ли Фуке с ума. Глава 6 "Четыре шанса принцессы". 1. Больная Анна Австрийская дурнела и старилась с поразительной быстротой, как это всегда бывает с женщинами, которые провели бурную молодость. 2. Анна Австрийская чувствовала себя больной. Она старилась, дурнела с поразительной быстротой, как это всегда бывает с женщинами, которые долго боролись против лет. Там же. (Анна решает разыграть в лотерею свои браслеты). 1. Потом, обернувшись к пустому алькову, прибавила: - Не правда ли, моя бедная Шеврез, ты так повела бы игру? - И звуки этого забытого имени пробудили в душе королевы воспоминание о молодости с ее веселыми проказами, неиссякаемой энергией и счастьем. 2. Потом, обернувшись к пустому алькову, она прибавила: - Не правда ли, милая, ты так повела бы игру, моя бедная Шеврез... Правда? И, точно какой-то забытый аромат, вся ее молодость, вся роскошь ее воображения, все счастье на мгновение вернулись к ней, едва замерли отзвуки этого воззвания.
Евгения: Глава 7 "Лотерея". (Вечер у вдовствующей королевы). 1. Придворные дамы соединились в целую армию, чтобы с большей силой и с большим успехом отражать задорные остроты молодых людей. Как батальон, выстроенный в каре, они помогали друг другу держать позицию и отбивать удары. 2. Придворные дамы соединились в целую армию, чтобы с большей силой, и следовательно с большим успехом, отражать замечания молодых людей. Точно как батальон, выстроенный в карре, они помогали друг другу, охраняя одна другую, и вместе возражали. Там же. 1. Вокруг Лавальер уже начали увиваться придворные. 2. Вокруг Лавальер еще не было двора, но ее уже начали окружать почитатели. Там же. (Зачитывают список участников лотереи). 1. Во время чтения король не спускал с нее (Луизы - Е.) глаз. И это успокаивало ее. Она была слишком счастлива, чтобы какая-нибудь другая мысль, кроме мысли о любви, могла проникнуть в ее ум или в ее сердце. 2. Во время чтения списка король не спускал с Луизы глаз, и молодая девушка чувствовала восторг. Слишком счастливая и чистая, чтобы какая-либо другая мысль, кроме мысли о любви, могла владеть ею, она не думала ни о чем ином. Там же. 1. Список был прочитан. Лица женщин, пропущенных или забытых, выражали разочарование. Маликорна тоже забыли внести в список, и его гримаса явно говорила Монтале: "Разве мы не сумеем урезонить фортуну, чтобы она впредь не забывала о нас?" "О, конечно", - отвечала тонкая улыбка мадемуазель Оры. 2. Список был прочитан; лица всех женщин, выпущенных из него, выражали разочарование. Маликорна тоже не внесли в число привилегированных, и он движением глаз ясно сказал об этом Монтале, тоже забытой: - Разве мы не сумеем так поладить с удачей, чтобы она не забыла нас? - Конечно, - ответила ему умная улыбка Ор. Там же. (Сент-Эньян предлагает Атенаис Тонне-Шарант объединить шансы в лотерее). 1. - Нет, - отвечала Атенаис, - браслеты будут ваши, если вы их выиграете. Каждый за себя. - Вы беспощадны, - вздохнул де Сент-Эньян, - я накажу вас за это четверостишием... - Тише, - перебила его Атенаис, - вы помешаете мне услышать, какой номер выиграл. 2. - Нет, - ответила Атенаиса. - Если вы получите браслеты - они ваши. Каждый для себя. - Вы безжалостны, - заметил Сент-Эньян, - и я вас накажу четверостишием. "Красавица Ириса, Вы слишком непокорны..." - Молчите, - сказала она, - вы помешаете мне услышать, какой номер выиграл. Там же. (После того, как король выиграл браслеты). 1. Дамы, получившие браслеты из рук принцессы, полюбовались ими и отправили их дальше. А в это время король спокойно разговаривал с де Гишем и Фуке. Вернее, не разговаривал, а слушал. Привыкнув к известным оборотам речи, король, подобно всем людям, обладающим бесспорной властью, схватывал из обращенных к нему фраз лишь те слова, которые заслуживали ответа. Что же касается его внимания, то оно было направлено в другую сторону. Оно двигалось вместе с его взглядом. 2. Дамы, получившие браслеты, долго, вволю разглядывали их. Наконец, передали в правую сторону. В это время король спокойно рассуждал о чем-то с де Гишем и Фуке. Вернее, позволял им говорить, не слушая их. Его слух, привыкший к некоторым оборотам речи, как слух всех людей, стоящих несомненно выше остальных, улавливал там и сям какое-нибудь слово, требовавшее ответа. Его внимание устремилось в другую сторону; его глаза блуждали. Там же. 1. Анна Австрийская сидела неподвижно, поглощенная зародившимися у нее подозрениями, и невыносимо страдала от боли в груди. 2. Анна Австрийская оперлась подбородком на свою красивую, белую руку и долго молчала, погруженная в подозрения, которые явились у нее в мозгу, и испытывая ужасную боль в груди. Там же. 1. Воспользовавшись общей суматохой, Маликорн подошел к Монтале и шепнул ей: - Ора, подле тебя наше счастье и наше будущее. 2. Тогда Маликорн проскользнул к Монтале и, пользуясь гулом общего разговора, шепнул ей: - Ор, подле вас наше счастье и богатство.
Йоханна: Евгения пишет: Глава 6 "Четыре шанса принцессы". 1. Больная Анна Австрийская дурнела и старилась с поразительной быстротой, как это всегда бывает с женщинами, которые провели бурную молодость. 2. Анна Австрийская чувствовала себя больной. Она старилась, дурнела с поразительной быстротой, как это всегда бывает с женщинами, которые долго боролись против лет. Бедная королева! Невзлюбили ее авторы советского перевода... Евгения Прошу прощения, если ты это уже выкладывала - я просмотрела эту тему и предыдущую, нашла интересующую меня главу, но именно интересной мне фразы там не было. Это глава "Герцог де Бофор". Там есть фраза герцога: А чтобы заставить говорить о себе, когда есть принц, есть Тюренн и еще несколько моих современников, могу ли я, адмирал Франции, сын Генриха Четвертого и король Парижа, сделать что-либо иное, кроме того, чтобы подставить свой лоб под пулю? (По изданию 1978 года, выложенному в Сети; у меня более раннее издание того же перевода, неизвестного года, и там то же самое.) А как эта фраза звучит в дореволюционном переводе? Заметьте, герцог себя именует "сыном Генриха IV", тогда как он его внук. В оригинале - le fils de Henri IV, а fils - это может быть и "сын", и "потомок".
Евгения: Йоханна, в старой книге "fils" тоже переведен как "сын". А вся фраза выглядит так (я немного расширю цитату): в новом переводе: Неужели вы думаете, справедливый и доверчивый человек, что, если меня отправляют в Африку под таким смехотворным предлогом, я не постараюсь выйти из этого смешного положения с честью? И не заставлю говорить о себе? А чтобы заставить говорить о себе, когда есть принц, есть Тюренн и еще несколько моих современников, могу ли я, адмирал Франции, сын Генриха Четвертого и король Парижа, сделать что-либо иное, кроме того, чтобы подставить свой лоб под пулю? в старом переводе: Разве вы, простой и справедливый человек, думаете, что если я отправлюсь в Африку ради смешного предлога, я не постараюсь выйти из дела не смешным образом? Что я не заставлю говорить о себе? Что, желая возбудить о себе толки теперь, когда существует принц Конде, де Тюренн и многие мои другие современники, я, адмирал Франции, сын Генриха IV, король Парижа, могу не пойти навстречу смерти?
Йоханна: Евгения Спасибо большое! Странно как-то со стороны переводчиков было так дружно не учесть второго значения слова fils... :( Второй перевод мне все-таки больше нравится.
Евгения: Далее - главы 8 "Малага" и 9 "Письмо господина де Безмо" в моей старой книге отсутствуют полностью (листы вырваны). Глава 10 "Читатель с удовольствием увидит, что сила Портоса нисколько не убавилась" отсутствует наполовину. Из того, что осталось: (Д'Артаньян находит Портоса в Сен-Манде. Портос рассказывает, как он опрокинул этажерку с фарфором). 1. - Действительно, вы правы, это невероятно. - И д'Артаньян расхохотался вслед за Портосом. Портос смеялся все громче. - Я разбил фарфора, - продолжал он прерывающимся от смеха голосом, - больше чем на три тысячи франков, ха-ха-ха!.. - Великолепно! - Не считая люстры, которая упала мне прямо на голову и разлетелась на тысячу кусков, ха-ха-ха!.. 2. - Правду ты сказал: - вещь неслыханная! И д'Артаньян тоже засмеялся. Портос принялся хохотать громче мушкетера. - Я разбил, - продолжал он голосом, прерывавшимся от этого раскатистого смеха, - фарфоровых вещей больше, чем на три тысячи франков. Ха, ха, ха! - Славно, - заметил д'Артаньян. - Раздавил зеркал больше, чем на четыре тысячи франков. - Великолепно! - Не считая люстры, которая свалилась мне прямо на голову и разлетелась на тысячи осколков. Ха, ха, ха! Там же. (Портос о злосчастной люстре). 1. - На... го... ло... ву... Представьте себе раззолоченный хрустальный шар с инкрустациями снизу, с рожками, из которых выходило пламя, когда люстру зажигали. 2. - На... го... ло... ву... Представь себе: стеклянный шар раззолоченный, с инкрустациями внизу, с горящими ароматами вверху, с рожками, из которых выходило пламя, когда ее зажигали. Там же. 1. - Да так, люстра упала мне на череп. А у нас на макушке, по-видимому, необыкновенно крепкая кость. - Кто это вам сказал, Портос? - Доктор. Нечто вроде купола, который выдержал бы собор Парижской богоматери. 2. - Да так; люстра упала мне на маковку, а там у нас необыкновенно крепкий купол. - Кто это тебе сказал, Портос? - Доктор Тонн. Что-то вроде купола, который выдержал бы собор Парижской Богоматери. Там же. 1. - ... хрусталь разбился, а я упал, весь облитый... - Кровью? Бедный Портос! - Нет, ароматным маслом, которое пахло превосходно, но чересчур сильно; я почувствовал головокружение от этого запаха. Вам приходилось испытывать что-нибудь подобное, д'Артаньян? - Да, случалось, когда я нюхал ландыши. Итак, бедняга Портос, вы упали и были одурманены ароматом? 2. - ... хрусталь разбился, и я упал, весь облитый... - Кровью? Бедный Портос! - Нет, духами, которые пахли слишком хорошо; я немного был ошеломлен этим ароматом. Ты испытываешь это иногда, д'Артаньян? - Да, случается, иногда, когда нюхаю цветы, особенно когда попадаются мне ландыши. Итак, мой бедный друг, ты упал и потерял сознание от аромата? Там же. (Д'Артаньян обещает пояснить Портосу, почему у него после падения люстры вместо впадин появились шишки). 1. - Вы очень меня обяжете, - сказал Портос, моргая глазами, что служило у него признаком величайшего напряжения мысли. 2. - Ты этим окажешь мне услугу, - сказал Портос, щуря глаза, что у него всегда служило признаком величайшей степени внимания. Там же. 1. - Будьте откровенны, Портос, - дружески попросил д'Артаньян. - Я совершенно откровенен. 2. - Будь откровенен, Портос, - сказал д'Артаньян. - Буду, как золото. Там же. 1. - Вы не можете себе представить, Портос, - сказал д'Артаньян, - какое внимание обращает король на зубы. Увидя ваши, я решился. Я вас представлю королю. - Вы? - А почему бы и нет? Разве вы думаете, что мое положение при дворе хуже, чем положение Арамиса? 2. Ты не представляешь себе, какое внимание обращает король на зубы. Я видел твои и решился: я представлю тебя королю. - Ты? - Почему бы нет? Разве ты думаешь, что у меня сердца меньше, чем у Арамиса? Там же. 1. - И вы будете совершенно правы. Но и я, дорогой Портос, терпеть не могу политики, говорю вам напрямик. Вы работали над укреплением Бель-Иля; король пожелал узнать имя талантливого инженера, производившего работу; вы застенчивы, как все люди дела. Может быть, Арамис хочет оставить вас в тени, но я увожу вас и громко заявляю всем о ваших заслугах; король награждает вас - вот и вся моя политика. - О, такая политика мне по вкусу, - кивнул Портос, протягивая руку д'Артаньяну. 2. - Так и следовало бы сделать; но я, милый Портос, совсем не занимаюсь политикой; говорю это просто и ясно. Ты работаешь над укреплениями в Бель-Иле; король пожелал узнать имя способного инженера, который выстроил их; ты застенчив, как все выдающиеся люди. Может быть, Арамис хочет скрыть тебя. Я же увожу тебя и представляю ко двору; король дает тебе награду; вот и вся моя политика. - И моя тоже, - сказал Портос, протягивая руку д'Артаньяну.
Евгения: Глава 11 "Крыса и сыр". 1. Д'Артаньян и Портос пошли пешком. Когда д'Артаньян, переступив порог лавки "Золотой пестик", объявил Планше, что г-н дю Валлон путешественник, которому следует оказывать как можно больше внимания, а Портос задел пером шляпы потолок, - что-то вроде тяжелого предчувствия омрачило удовольствия, которые Планше готовил себе на завтра. Но у нашего лавочника было золотое сердце, и, несмотря на внутреннее содрогание, тотчас же подавленное им, Планше принял Портоса сердечно и почтительно. 2. Д'Артаньян и Портос отправились пешком из Сен-Манде в Париж. Когда д'Артаньян переступил через порог лавки "Золотой Пестик" и сказал, что в дом Планше явился еще один привилегированный человек, - дю Валлон, а Портос, входя в лавку, задел своими перьями крышу навеса, что-то вроде тягостного предчувствия омрачило то счастливое насторение, с которым бакалейщик ожидал следующего дня. Но золотое сердце было у нашего бакалейщика, служившего реликвией драгоценного времени, которым всегда были и будут для стареющих людей дни их молодости, а для молодых - время старости их предков. Итак, несмотря на внутреннее содрогание, Планше принял Портоса с уважением, полным сердечности. Там же. 1. И, поднеся графин ко рту, как трубач подносит рожок, он одним глотком осушил его. Планше был неприятно поражен; чувства собственника и самолюбие заворочались в его сердце, но поскольку он свято чтил древние традиции гостеприимства, то притворился, что весь поглощен разговором с д'Артаньяном, и повторял без устали: - Ах, сударь, какая радость!.. Ах, сударь, какая честь!.. 2. Он поднес графин ко рту, как трубач трубу, и одним духом опорожнил его. Чувство собственности и самолюбия заставили Планше вздрогнуть. Однако его гостеприимство было достойно чувств древних; он разговаривал с д'Артаньяном, то и дело повторяя: - Ах, какая радость!.. Ох, какая честь! Там же. 1. - Я возьму в дорогу немного печенья, - небрежно сказал Портос. И с этими словами он высыпал целый ящик анисового печенья в широкий карман своего кафтана. - Моя лавка спасена! - радостно воскликнул Планше. - Да, как сыр, - подтвердил старший приказчик. - Какой сыр? - Голландский, в который забралась крыса, и мы нашли от него только корку. Планше осмотрел лавку и решил, что сравнение несколько преувеличено. 2. - Я возьму на дорогу несколько бисквитов, - небрежно заметил Портос. И, говоря это, он высыпал целый бокал с анисовыми бисквитами в свой объемистый карман. - Моя лавка спасена! - вскрикнул Планше. - Да, как сыр, - заметил главный приказчик. - Какой сыр? - Голландский, в который влезла крыса, после чего мы нашли от него только корочку. Планше осмотрел свою лавку, заметил, много ли товара спаслось от челюстей Портоса, и нашел, что это сравнение было правильно. Там же. 1. - Увы! - подумал бакалейщик, бросая на д'Артаньяна умоляющий взгляд, на который тот не обратил, однако, внимания. 2. - Увы, - подумал бакалейный торговец, глядя на д'Артаньяна взглядом, полным мольбы, но который был понятен только наполовину. Там же. 1. Увидя, что его спутники разговорились между собой, д'Артаньян, бросив поводья, позабыл о Портосе и Планше и обо всем на свете. Луна мягко светила сквозь голубоватую листву деревьев. Травы благоухали, и лошади бежали бодро. 2. Увидев, что его спутники занялись друг другом, д'Артаньян отъехал в сторону дороги, бросил поводья на шею лошади и удалился от Планше, Портоса и от всего мира. Лунный свет тихо скользил сквозь синеватую листву лесных деревьев. Аромат трав поднимался до ноздрей лошадей, которые, радостно подпрыгивая, переводили дух. Там же. 1. - В прежние времена, - отвечал лавочник, - вы называли меня просто Планше, и тогда вы сказали бы: "К чему ты стремишься, Планше, и на какой цифре собираешься остановиться?" - Конечно, конечно, в прежнее время я бы сказал так, - с некоторым смущением отвечал Портос, - но в прежние времена... 2. - В былое время, - ответил бакалейщик, - вы меня называли просто Планше и тогда спросили бы: "Чего ты хочешь, Планше, и на какой цифре ты думаешь бросить торговлю?" - Конечно, конечно; прежде я сказал бы так, - с деликатным смущением ответил честный Портос, - но в былое время... Там же. 1. - Какой ты славный малый! Скажи, сколько у тебя десятин под парком? - Под парком? - Да. Потом мы сосчитаем луга и леса. - Где это, сударь? - В твоем поместье. - Но у меня нет ни парка, ни лугов, ни лесов, господин барон. - Что же тогда у тебя есть, - спросил Портос, - и почему ты говоришь о своем поместье? - Я не говорил о поместье, господин барон, - возразил немного пристыженный Планше, - а просто об усадебке. - А, понимаю, - сказал Портос, - ты скромничаешь. 2. - Ах ты, славный малый! Скажи-ка, сколько десятин у тебя под парком? - Под парком? - Да. Позже мы сосчитаем луга, потом лес. - Где это, г. барон? - Да подле твоего замка. - Но, г. барон, у меня нет ни замка, ни парка, ни лугов, ни лесов. - Что же тогда у тебя есть? - спросил Портос; - и почему ты говоришь, что у тебя есть имение? - Я не сказал "имение", г. барон, - возразил немного пристыженный Планше; - я сказал "дом". - А, понимаю, - протянул Портос, - ты до поры до времени скромничаешь.
Евгения: Глава 12 "В поместье Планше". 1. - Отведи-ка лошадей в конюшню, старина, да хорошенько накорми их, - сказал Планше. - Да, славные кони, - заговорил старик, - нужно накормить их до отвала. - Не очень усердствуй, дружище, - заметил ему д'Артаньян, - довольно будет охапки соломы да овса. 2. - Поставь-ка, старина, лошадей на место и накорми их, - приказал Планше. - Да, да, славные кони, славные, - заговорил старик, - нужно накормить их так, чтобы они лопнули. - Ну, это излишне, друг, - заметил ему д'Артаньян. - Дай им только овса, да охапку соломы. Там же. 1. Друзья остановились перед окном, остолбенев от изумления. Увидя выражение их лиц, Планше почувствовал себя польщенным. 2. Двое друзей остановились перед окном, окаменев от удивления. Заметив выражение их лиц, Планше почувствовал в душе волнение тихой радости. Там же. 1. - Она свободна, богата, у нее есть корова, она командует служанкой и папашей Селестеном. Все мои рубашки вытканы ею, зимой она вяжет мне чулки, видится со мной каждые две недели и так мила, что считает себя счастливой. - Я действительно счастлива... - кивнула Трюшен. Портос стал крутить ус. "Ах, черт, - подумал д'Артаньян, - что это затевает Портос?.." Между тем Трюшен, сообразив, в чем дело, пошла торопить кухарку, принесла еще два прибора и уставила стол изысканными кушаньями, превратившими ужин в пир. Сливочное масло, солонина, анчоусы, тунец, затем все товары из лавки Планше. Цыплята, овощи, речная рыба, лесная дичь - словом, все, что может дать деревня. 2. - Она свободна, богата; у нее есть корова; она распоряжается служанкой и дядей Селестеном. Все мои рубашки вытканы ею; она зимой вяжет мне чулки, видится со мной раз в две недели и так мила, что считает себя счастливой. - Я тейстфительно софсем шастлива, - искренне сказала Трюхен. Портос вытянул усы до противоположного полушария. - Гм, гм, - подумал д'Артаньян, поглядывая на него. - Что задумал Портос? Между тем Трюхен, зная, что важнее всего, пошла торопить кухарку, поставила еще два прибора, велела сделать прекрасные кушанья, которые превращают ужин в пир. Свежее масло, солонина, анчоусы, тунец - тут было все! Целая лавка Планше. Цыплята, овощи, салат, озерная и речная рыба, лесная дичь, все, что может дать сельская жизнь, тоже явилось на столе. Там же. 1. Действительно, хозяйка много раз поднималась наверх, и со второго этажа доносился скрип передвигаемых кроватей. А трое мужчин ели и пили; особенно усердствовал Портос. Было любо смотреть на них. 2. Действительно, фламандка совершила много путешествий наверх, и из второго этажа доносились стоны деревянных кроватей и звук движения их колесиков по полу. А трое мужчин не переставали есть и пить. Особенно усердствовал Портос. Следовало дивиться, глядя на него. Там же. 1. Несмотря на выпитое вино, д'Артаньян сохранил все свое самообладание. Портос же, напротив, в значительной степени утратил его. Гости затянули песню, вспоминали бои и сражения. Д'Артаньян посоветовал Планше снова совершить путешествие в погреб. И так как лавочник потерял способность маршировать, как пехотинец, то капитан мушкетеров предложил проводить его. 2. Несмотря на выпитое вино, д'Артаньян сохранил все свое достоинство. Портос же отчасти утратил важность. Д'Артаньян посоветовал Планше совершить еще одно путешествие в погреб, и так как бакалейщик утратил правильную походку "уч-ченого пехотинца", капитан мушкетеров предложил ему отправиться вместе с ним. Там же. 1. Пенистое анжуйское вино превратило трех собутыльников сначала в трех чертей, а потом в три бревна. У д'Артаньяна едва хватило силы взять свечу и осветить Планше его собственную лестницу. Планше тащил Портоса, которого подталкивала также развеселившаяся Трюшен. 2. Пенистое анжуйское вино сначала превратило трех собутыльников в буйных чертенят, а потом сломило их энергию. У д'Артаньяна хватило силы только на то, чтобы взять свечу и осветить Планше его же собственную лестницу. Планше тащил Портоса, а Портос поддерживал тоже очень развеселившуюся Трюхен.
Евгения: Глава 13 "Что видно из дома Планше". (Утро после попойки). 1. Портос крепко спал и храпел так, что стены дрожали. Он пышно раскинулся всем своим исполинским телом, свесив сжатую в кулак руку на ковер подле кровати. Д'Артаньян разбудил Портоса, который с трудом стал протирать глаза. 2. Этот достойный Портос крепко спал, и его храп напоминал небесный гром. В темноте его исполинский торс гордо вздымался; его толстый кулак свешивался с кровати, касаясь ножного коврика. Д'Артаньян разбудил Портоса; тот довольно охотно протер себе глаза. Там же. 1. - Я тоже всегда любил виды, - подхватил Портос. - В моем пьерфонском поместье я велел прорубить четыре аллеи, с которых открывается великолепная перспектива. 2. - Я, - сказал Портос, - тоже всегда дорожил видами. В моем замке в Пьерфоне я велел прорубить четыре аллеи, которые оканчиваются разнообразными пейзажами. Там же. 1. - Если бы у меня все это было, я ни от чего бы не отказался, - сказал Планше, - но так как в моем распоряжении только это маленькое кладбище, тоже цветущее, мшистое, тенистое и тихое, то я им довольствуюсь и размышляю, например, о горожанах, живущих на Ломбардской улице, которые слышат ежедневно только грохот двух тысяч телег да шлепанье по грязи пятидесяти тысяч прохожих. - Не буду вам возражать, - кивнул Портос. - Именно поэтому, - скромно улыбнулся Планше, - я и отдыхаю немного при виде мертвых. 2. - Если бы все это у меня было, я ни от чего не отказался бы, - проговорил Планше. - Но у меня есть только маленькое кладбище, тоже с цветами, с мохом, тенистое, полное покоя, а потому я довольствуюсь им и думаю о людях-горожанах, например, о жителях улицы Ломбар, которым приходится слышать только, как мимо проезжают две тысячи телег, да как сто тысяч человек шлепают по грязи... - Но они живы, живы, - сказал Портос. - Именно потому-то, - застенчиво проговорил Планше, - я отдыхаю при виде мертвых. Там же. 1. - Сударь, - сказал Планше, - я из тех людей, которые созданы, чтобы радоваться всему, что они встречают на своем земном пути. 2. - Г. д'Артаньян, - сказал Планше, - я хорошее тесто того рода, которое Господь сделал, чтобы оно жило в течение известного промежутка времени и находило прекрасным решительно все, что ему встречается в течение его пребывания на земле. Там же. 1. Планше ушел, а д'Артаньян из-за полуоткрытой ставни стал с любопытством наблюдать за похоронами. 2. Когда Планше ушел, д'Артаньян прикрыл ставни и стал пожирать взглядом то, что происходило перед ним. Там же. 1. - О, да, никак, епископ ваннский назначил свиданье! - промолвил д'Артаньян. - Он все тот же аббат Арамис, который бегал за женщинами в Нуази-ле-Сек. Да, - прибавил мушкетер, - странное, однако, свидание на кладбище. 2. - Вот что! Епископ назначает свидания? Он остался все тем же аббатом Арамисом, который ухаживал в Нуази-Ле-Сек. Да, - прибавил мушкетер, - но на кладбище свидания священны.
Евгения: Глава 14 "Как Портос, Трюшен и Планше расстались друзьями благодаря д'Артаньяну". (Портос не может нарвать земляники). 1. Трюшен, уже освоившаяся с великаном, сказала ему: - Не пояс, а животик мешает вам нагибаться. Восхищенный Портос поцеловал Трюшен, которая нарвала целую пригоршню земляники и клала ему ягоды в рот. 2. Трюхен, которая уже совсем привыкла к исполину, заметила ему: - Фам помешал не бояс, а фаш шифотик. И Портос, в полном восторге, поцеловал Трюхен, которая собирала в руку землянику и угощала его ягодами из своей горсточки. Там же. (Д'Артаньян говорит Планше). 1. - Видишь ли, у тебя чудесное сердце, но очень маленький дом. Бывает, что у человека всего две десятины, а он может поместить короля и окружить его комфортом. Но ты не рожден вельможей, Планше. - И господин Портос тоже, - пробормотал Планше. - Он стал им, дорогой мой; вот уже двадцать лет он получает по сто тысяч ливров в год и пятьдесят лет является обладателем двух кулаков и спины, не имеющих равных во всей прекрасной Франции. Портос большой барин по сравнению с тобой, друг мой, и... я не продолжаю; ты достаточно умен. 2. - Нет; видишь ли, у тебя чудесное сердце, но маленький дом. Когда у человека два замка, он может поместить короля и дать ему счастье, но ты не родился знатным господином, Планше. - И г. Портос тоже, - проговорил Планше. - Он стал знатным, мой друг; он уже двадцать лет получает по сто тысяч ливров в год; пятьдесят лет он сюзерен двух здоровых кулаков и спины, не имеющей соперниц в целом прекрасном королевстве Франции. Портос очень важное лицо в сравнении с тобой, сын мой, и... С тебя достаточно. Я знаю, что ты умен. Там же. 1. В эту минуту Планше заметил, что Трюшен и Портос скрылись в беседке. Трюшен с чисто фламандским изяществом делала для Портоса серьги из вишен, а Портос таял от любви, как Самсон перед Далилой. Планше схватил д'Артаньяна за руку и потащил его к беседке. Нужно отдать справедливость Портосу, что он нисколько не смутился... по-видимому, он считал, что не делает ничего дурного. Трюшен тоже не смутилась, и это не понравилось Планше. 2. В эту минуту Планше заметил, что Трюхен и Портос вошли в беседку. Трюхен с фламандской любезной игривостью делала для Портоса серьги из вишен, висевших на соединенных веточках, а Портос нежно посмеивался, напоминая Самсона перед Далилой. Планше сжал руку д'Артаньяна и пошел к беседке. Портос не смутился. Он считал, что не делает ничего дурного. Трюхен тоже не прекратила своего занятия, и это не понравилось Планше. Там же. 1. Тогда Планше предложил барону дю Валлону отведать абрикотин собственного приготовления, который, по его уверению, был чудом искусства. Барон согласился. Так весь день Планше принужден был угождать своему врагу. Он принес свой буфет в жертву своему самолюбию. 2. Тогда Планше предложил г-ну дю Валлону попробовать "нуайо", который он собственноручно приготовляет. Барон согласился. Подобными средствами Планше целый день отвлекал Портоса от Трюхен. Он принес буфет в жертву спокойствию. Там же. (Д'Артаньян от имени Портоса дарит Трюшен перстень). 1. Эти восклицания явились патетической развязкой дня, который мог закончиться не очень приятно для Планше. 2. Все эти восклицания слились воедино и послужили трогательной развязкой дня, который мог закончиться грубо и смешно.
LS: Евгения пишет: пятьдесят лет он сюзерен двух здоровых кулаков и спины, Ну, вот, у нас, наконец, конкретизировался возраст Портоса. :)
Евгения: Глава 15 "Представление Портоса". (Д'Артаньян привел Портоса к королю). 1. Увидя Портоса, Арамис побледнел; Фуке сжал кулаки под кружевными манжетами. - Портос здесь! - шепнул Фуке Арамису. 2. Увидев Портоса, Арамис побледнел; Фукэ сжал кулаки, спрятанные под кружевными манжетами. Д'Артаньян улыбнулся им обоим, а, видимо, взволнованный Портос склонился перед королем. - Портос здесь! - шепнул Фукэ Арамису. Там же. 1. - Зачем скромничать? - вскричал д'Артаньян. - Под одеждой священника, государь, скрывается самый блестящий офицер, самый бесстрашный дворянин, самый ученый богослов вашего королевства. Людовик поднял голову. - И инженер! - добавил он, любуясь замечательным лицом Арамиса. - Инженер по случаю, государь, - поклонился Арамис. 2. - Зачем скромничать? - вскрикнул д'Артаньян. - Под священнической одеждой, государь, скрывается самый блестящий офицер, самый неустрашимый дворянин, самый ученый богослов королевства Франции. Людовик XIV поднял голову. - И инженер, - прибавил мушкетер, восхищаясь поистине достойной изумления физиономией Арамиса. - Случайный инженер, - заметил д'Эрбле. Глава 16 "Объяснение". 1. Арамис круто повернулся, подошел к Портосу, стоявшему за колонной, и пожал ему руку. - Убежали из моей тюрьмы? 2. Арамис сделал ловкий поворот, чтобы встретить д'Артаньяна и Портоса. Он подошел к исполину, стоявшему за колонной, и, сжимая его руку, сказал: - Бежал из моей тюрьмы? Там же. 1. Арамис вздрогнул и обернулся к мушкетеру, но тот завязал оживленный разговор с де Сент-Эньяном. Арамис продолжал расспрашивать Портоса; выжав весь сок из этого исполинского лимона, он бросил его, подошел к д'Артаньяну и, хлопнув его по плечу, сказал: - Друг мой, мы не ужинаем у короля. - А я ужинаю. - Вы можете уделить мне десять минут? - Хоть двадцать. Раньше его величество не сядет за стол. 2. Арамис вздрогнул и обернулся к мушкетеру, но тот теперь оживленно разговаривал с Сент-Эньяном. Арамис продолжал расспрашивать Портоса. Потом, выжав весь сок из этого исполинского лимона, он бросил его. Епископ вернулся к своему другу мушкетеру и ударил его по плечу. - Друг, - сказал он, когда Сент-Эньян отошел от них, так как доложили, что ужин короля готов. - Милый друг, - отозвался д'Артаньян. - Мы не ужинаем у короля? - Нет, я ужинаю. - А ты можешь поговорить со мной минутку? - Целых двадцать. Это время его величество употребит, чтобы сесть за стол. Там же. 1. Они сели. Арамис взял д'Артаньяна за руку. - Признайтесь, дорогой друг, - начал он, - что вы внушили Портосу некоторое недоверие ко мне. - Охотно признаюсь, но не в том, в чем вы меня подозреваете. Я видел, что Портос смертельно скучает, и решил, представив его королю, сделать и для него и для вас то, чего вы никогда бы не сделали. 2. Они уселись на одну из скамеек. Арамис взял д'Артаньяна за руку. - Сознайся, друг, - сказал он, - что это ты убедил Портоса немного остерегаться меня. - Сознаюсь, - сказал д'Артаньян со странной улыбочкой, - но не в том смысле, как ты думаешь. Я видел, что Портосу смертельно скучно, и хотел, представив его королю, сделать для него и для тебя то, чего вы оба никогда не сделали бы.
Евгения: Глава 17 "Принцесса и де Гиш". (После лотереи де Гиш пишет Генриетте записку с просьбой о встрече). 1. Он подписал эту необычную просьбу и сложил листок вчетверо, но в этот момент заметил, что гости королевы начинают расходиться. 2. Это странное прошение он подписал своим именем и сложил, как складывались обыкновенные любовные записочки. Между тем из замка вышло много дам и целая толпа мужчин, словом, почти все гости королевы. Там же. (Де Гиш у принцессы). 1. - По-моему, - отвечал он, - король, вероятно, хочет кого-то помучить, иначе он не стал бы так афишировать свои чувства; он не решился бы так спокойно компрометировать девушку, до сих пор вполне безупречную. - Эту бесстыдницу? - высокомерно промолвила принцесса. - Могу заверить ваше высочество, - с почтительной твердостью сказал де Гиш, - что мадемуазель де Лавальер любит человек, достойный всякого уважения. 2. - Я думаю, - сказал граф, - что, вероятно, король хотел помучить кого-нибудь; в противном случае, он не выказал бы такой любезности; он не решился бы спокойно компрометировать молодую девушку, до сих пор вполне безупречную. - Эту вертушку? - высокомерно бросила принцесса. - Могу заверить ваше королевское высочество, - с почтительной твердостью сказал де Гиш, - что г-жу Лавальер любит человек, которого следует уважать, потому что это человек высокой души. Дальше снова вырваны страницы - нет окончания этой главы, пропущены главы 18 "Монтале и Маликорн" и 19 "Как де Вард был принят при дворе". :(( Глава 20 "Поединок". (Де Вард и де Гиш обсуждают условия поединка). 1. - Следует принять во внимание еще одно: честные люди никогда не сражаются без секундантов. - О, - воскликнул де Гиш, - ведь мы будем действовать по всем правилам. - Да; но я не хочу дать повод для разговоров, что вы убили меня из-за угла, точно так же как, если я убью вас, я не хочу, чтобы меня обвинили в преступлении. 2. - Однако, следует остерегаться еще другого: ведь честные люди никогда не сражаются между собой без секундантов. - О, - вскрикнул де Гиш, - вам, так же, как мне, хочется покончить дело! - Да, но я не хочу, чтобы могли сказать, будто вы меня убили невзначай, и, конечно, также не хочу, чтобы меня обвинили в преступлении, если я убью вас. Там же. (После дуэли). 1. Он узнал, что Маникан спрашивал о де Гише и, не найдя его, лег спать. Де Вард разбудил его и рассказал о дуэли; Маникан не произнес ни слова, но слушал с таким напряжением, какого трудно было ожидать от этого лентяя. 2. Ему сказали, ЧТО Маникан спрашивал о де Гише и, не зная, как его отыскать, лег спать. Де Вард отправился к нему, разбудил его и рассказал о дуэли. Маникан слушал, ничего не говоря, но на его лице вырастало такое выражение энергии, которой трудно было бы ждать от этого ленивца. Там же. 1. - Господин Маникан! - Господин де Вард! - Мне кажется, вы оскорбляете меня. - Это как вам угодно. Что делать! Мне никогда не нравились люди, которые являются и говорят: "Я убил такого-то или такого-то; это большое несчастье, но я убил его честно". - Тише, мы прибыли. 2. - Г-н Маникан! - Граф де Вард! - Мне кажется, вы меня оскорбили? - Как угодно. Что делать? Я никогда не любил людей, которые являлись и говорили мне: "Я убил такого-то в уголке. Это большое несчастье, но я убил его честно." Для такого честного убийства теперь слишком темно, г-н де Вард. - Мы пришли! Там же. (Вопрос де Варда Маникану). 1. - Вы дворянин? - Я был пажом, значит, дворянин. 2. - Вы дворянин или нет? - Я был пажом, значит, доказал это!
Евгения: Глава 21 "Королевский ужин". 1. Хотя в эти годы этикет еще не был установлен окончательно, французский двор совершенно порвал с традициями простоты и патриархальной приветливости, которые можно было еще наблюдать при Генрихе IV; подозрительность Людовика XIII мало-помалу изгнала их и заменила внешней пышностью, маскировавшей ничтожество этого короля. 2. Хотя этикет в то время еще не был строго установлен, как он установился позже, французский двор совершенно нарушил традиции простоты, добродушия и патриархальной приветливости, остатки которых еще сохранялись при Генрихе IV. Подозрительность Людовика XIII мало-помалу начала их изгонять, заменяя прежние привычки внешней пышностью, в которой он хотел выказать свое величие. Там же. (Портос ужинает у короля). 1. - А я думал, что вы говорите мне о барашках, которые пасутся на приморских лугах. - Нет, государь; луга мои хоть и не приморские, но ничуть не уступают им. - У вас превосходный аппетит, господин дю Валлон! С вами приятно сидеть за столом. 2. - Я думал, что вы говорите мне о барашках, которые пасутся на приморских пастбищах? - Нет, государь; мои луга, правда, не соленые, но они не хуже их, если не лучше. Король перешел к сладкому, не теряя из вида Портоса, который продолжал работать зубами. - У вас превосходный аппетит, г-н дю Валлон, - сказал он, - с вами прятно сидеть за столом. Там же. 1. - Господа, - воскликнул король, указывая на Портоса, - вот настоящий гастроном! Так кушали наши отцы, которые понимали толк в еде, тогда как мы только поклевываем. И с этими словами он положил на тарелку белого куриного мяса, перемешанного с ветчиной. Портос, со своей стороны, принялся за куропаток. 2. - Ах, господа, - заметил король, указывая на Портоса, - вот истинный образчик гастронома. Так ели наши отцы, умевшие хорошо покушать, - прибавил его величество, - а мы только пробуем. И, говоря это, он взял блюдо с кушаньем из белого куриного мяса, перемешанного с ветчиной. Портос, со своей стороны, начал куропаток и коростелей, приготовленных в глиняном котелке. Там же. 1. Король багровел: прилив крови к лицу означал, что он сыт. В такие минуты Людовик XIV не веселел, как все люди, пьющие вино, а делался мрачным и молчаливым. А Портосом, напротив, овладело бодрое и игривое настроение. Подали десерт. 2. Король начал краснеть, и прилив крови к его лицу говорил о начале сытости. В такие минуты Людовик XIV не делался веселее, как все люди, пьющие вино, а становился мрачен, молчалив. Портос, напротив, повеселел, начал держаться развязнее. Нога д'Артаньяна несколько раз напоминала ему об этом. Принесли десерт. Там же. 1. Наконец в ту минуту, когда его величество, тяжело дыша, заканчивал банку с вареньем из слив, вошел г-н де Сент-Эньян. 2. Наконец, в ту минуту, когда его величество, глубоко вздыхая, доканчивал безе со сливовым вареньем, вошел де Сент-Эньян.
Евгения: Глава 22 "После ужина". (Король и де Сент-Эньян). 1. - Вы передали ей мои стихи? - О, государь, как она их читала! - Боюсь, что они слабы. - Мадемуазель де Лавальер о них другого мнения. 2. - Вы отдали ей мои стихи? - О, государь, она проглотила их. - Боюсь, что они были слабы. - Не то сказала о них г-жа де Лавальер. Там же. (Сент-Эньян рассказывает королю о ране де Гиша). 1. - Не знаю, государь; об этом надо спросить господина де Маникана, господин де Маникан его друг. - У него много друзей, - сказал король. - О нет, - возразил де Сент-Эньян, - вы ошибаетесь, государь. У господина де Гиша немало врагов. 2. - Не знаю, государь, но Маникан знает; Маникан - его друг. - Как все, - сказал король. - О, нет, далеко не все друзья графа де Гиша; вы ошибаетесь, государь. Там же. (А вот здесь мы имеем три возможных варианта: "охота", как в современном переводе; "дуэль", как показалось уместным авторам перевода дореволюционного, и "l’affût" - "засада", как написано во французском тексте и как перевел ПРОМТ). 1. - Так расскажите мне, как был ранен граф де Гиш. - Государь, говорят, что на охоте. - Сегодня вечером? - Сегодня вечером. - Раздроблена рука, прострелена грудь! Кто был на охоте с господином де Гишем? - Не знаю, государь... Но господин де Маникан знает или должен знать. 2. - Скажите, как был ранен граф де Гиш? - Государь, говорят, на дуэли. - Сегодня вечером? - Сегодня. - Раздроблена рука? Пробита грудь? Кто дрался с де Гишем? - Я не знаю, государь... Де Маникан должен знать. Там же. 1. - Пистолет? Разве на охоту ходят с пистолетами? - Государь, говорят также, что лошадь де Гиша была убита и что труп ее до сих пор лежит на поляне. - Лошадь? Де Гиш был верхом? Де Сент-Эньян, я ничего не понимаю. Где все это произошло? 2. - Его пистолет? Но, мне думается, дуэль не совершается на пистолетах. - Государь, говорят также, что лошадь Гиша была убита, и что ее труп лежит на поляне. - Лошадь? Де Гиш поехал к барьеру верхом? Сент-Эньян, я совершенно не понимаю того, что вы мне рассказываете. Где же все это происходило?
LS: Евгения Я кажется, понимаю, почему более поздний переводчик выбрал вариант с "охотой". Евгения пишет: Но, мне думается, дуэль не совершается на пистолетах. - Государь, говорят также, что лошадь Гиша была убита, и что ее труп лежит на поляне. - Лошадь? Де Гиш поехал к барьеру верхом? Внутри такого диалога много нестыковок. Во-первых, дуэль на пистолетах была также распространена, как дуэль на шпагах, когда пистолеты стали для этого достаточно совершенны. Выбор оружия - огнестрельного или холодного - был прерогативой дуэлянтов. Раз де Вард и де Гиш дрались на пистолетах, значит, Дюма считал, что в это время пистолет уже имел хождение наравне со шпагой. Поэтому получается странновато, что другой герой того же автора - Людовик - удивляется этому. :)))) Во-вторых, если уж на дуэль ходили с пистолетами, то именно у такого вида дуэли присутствовал барьер. Дуэли на шпагах барьер мешал бы. :) А вот на охоту с пистолетом не ходят. Для нее использовались ножи, собаки, ружья. Поэтому употребление слова "охота" здесь, по-моему, более уместно.
Евгения: LS пишет: Поэтому употребление слова "охота" здесь, по-моему, более уместно. И более уместно, и более правильно. Игнатова и Чистякова-Вэр, на мой взгляд, чересчур вольно обошлись с текстом Дюма.
Евгения: Глава 23 "Как д'Артаньян выполнил поручение короля". 1. Д'Артаньян был из числа людей, которые считают своей обязанностью в трудные минуты выказать все лучшие качества. 2. Д'Артаньян принадлежал к числу таких людей, которые в затруднительные минуты делаются вдвое лучше и достойнее. Там же. (Д'Артаньян обследует поляну, на которой происходил поединое де Варда и де Гиша). 1. Он с полчаса тщательно осматривал ее с фонарем в руках, затем молча сел на лошадь, и шагом вернулся в Фонтенбло, погруженный в размышления. 2. Тут он стал осматривать с фонарем в руках всю круглую площадку, ходил, возвращался, измерял и после получасовых расследований снова сел на лошадь и шагом, в глубоком раздумье, вернулся в Фонтенбло. Там же. (Д'Артаньян рассказывает королю о результатах осмотра). 1. - Так это был господин де Гиш? - спокойно сказал мушкетер. - У меня самого возникло такое предположение, но я не решался высказать его вашему величеству. - Каким же образом оно возникло у вас? - Я узнал герб Граммонов на сбруе убитой лошади. 2. - А, это был де Гиш? - спокойно спросил мушкетер. - У меня уже мелькало такое подозрение, но я не решился сказать об этом вашему величеству. - А почему вы подозревали, что ранен де Гиш? - Я узнал тавро Граммонов на убитой лошади. Там же. 1. - Да, государь, - отвечал д'Артаньян, - я вижу все, но не говорю всего, что вижу, и раз этому бедняге удалось скрыться, то я прошу ваше величество разрешить мне сказать вам, что я его не выдам. 2. - Да, государь, - возразил д'Артаньян, - я вижу все, но не говорю обо всем, что вижу, и раз этому бедняку удалось скрыться, я прошу ваше величество дозволить мне иметь право сказать ему, что не я донес на него. Там же. 1. - Теперь остается только проверить вашу проницательность. - О государь, человеку свойственно ошибаться, - философски произнес мушкетер. 2. - Теперь остается только посмотреть, делает ли ваш ум ошибки или нет. - О, государь, человеку свойственны ошибки! - философски произнес мушкетер. Глава 24 "Засада". (Его величество допрашивает Маникана). 1. - Вот как! - воскликнул король. - Значит, несчастный случай произошел во время засады? - Да, государь, - подтвердил Маникан, - разве ваше величество этого не знает? 2. - Так, значит, несчастье произошло, когда он подстерегал зверя? - Да, государь, - попробовал солгать Маникан, - разве вы, ваше величество, этого не знали? Там же. 1. - ... Словом, государь, бедный де Гиш пошел в засаду совершенно один. - Один! Вот так охотник! Разве господин де Гиш не знает, что кабан бросается на охотника? - Как раз это и случилось, государь. 2. - ... Случилось, что бедный де Гиш пошел один подстерегать кабана. - Один. Вот охотник-то; разве де Гиш не знал, что кабан возвращается! - Это и случилось. Там же. 1. - Что же это был за зверь? - Двухгодовалый кабан. - В таком случае следовало меня предупредить, сударь, что де Гиш хочет совершить самоубийство. Ведь я видел его на охоте и знаю его искусство. Когда он стреляет в кабана, загнанного собаками, он принимает все предосторожности и стреляет из карабина, а на этот раз он отправился на кабана с простыми пистолетами. Маникан вздрогнул. - С пистолетами, прекрасно годящимися для дуэли, но не для охоты на кабана! 2. - А какой это был кабан? - Старый. - Следовало сказать мне, что граф де Гиш хочет совершить самоубийство, потому что я видел, как он охотится, и знаю его искусство. Когда он стреляет в кабана, осевшего на задние ноги и готового броситься на собак, он принимает все предосторожности и стреляет из карабина, а на этот раз он отправился на кабана с простыми пистолетами. Маникан вздрогнул. - С нарядными пистолетами, прекрасно годящимися для дуэли, но не для охоты на кабана.
Nataly: *с интересом* кабан-то чем не угодил?...
Евгения: Глава 25 "Доктор". (К королю вызвали г-на Вало, лечившего раненного де Гиша). 1. - Мне кажется, что вы правы, - обратился король к капитану мушкетеров, - произошел поединок. Король очень хорошо умел компрометировать своих приближенных и сеять раздор между ними. 2. - Мне кажется, вы правы, - сказал король, обращаясь к своему капитану мушкетеров, - и была дуэль. Король в высшей степени обладал способностью высоких людей смущать и обличать стоящих ниже их. Там же. 1. - Государь, господин де Гиш - мой друг. Ваше величество запретили дуэли под страхом смерти. Ложь могла спасти моего друга, и я солгал. - Правильно, - прошептал д'Артаньян, - теперь он ведет себя молодцом! 2. - Государь, де Гиш мой друг. Ваше величество воспретили дуэли под страхом смертной казни. Ложь могла спасти моего друга. И я солгал. - Хорошо, - прошептал д'Артаньян. - Славный мальчик, ей-Богу! Там же. 1. - Господин Маникан, отдайте вашу шпагу капитану. Маникан грациозно поклонился, отстегнул шпагу и с улыбкой вручил ее мушкетеру. Но тут вмешался де Сент-Эньян. - Государь, - начал он, - прошу позволения вашего величества... - Говорите, - сказал король, может быть, в глубине души довольный, что нашелся человек, изъявивший готовность обуздать его гнев. 2. - Г. де Маникан, отдайте вашу шпагу капитану. Маникан грациозно склонился, с улыбкой отстегнул шпагу и протянул ее мушкетеру. Но де Сент-Эньян живо стал между ним и д'Артаньяном. - Государь, - сказал он, - с позволения вашего величества... - Хорошо, - произнес король, может быть, в глубине души очень довольный, что кто-нибудь стал между ним и гневом, который увлек его. Там же. 1. Маникан был человек умный и понял, что на основании его поведения присутствующие уже составили о нем благоприятное мнение. Теперь нужно было только укрепить это мнение, вернув расположение короля. 2. Маникан был умен и понял, что сделал достаточно, чтобы о нем составилось превосходное мнение; теперь нужно было не упрямиться, а постараться вернуть себе расположение короля. Там же. 1. Король встал и подошел к Маникану. - Если это значительная особа, - произнес он, - я не посетую на ваши уловки, напротив. 2. Король поднялся с кресла и подошел к Маникану. - Если это дама достойная внимания, я не рассержусь, что вы старались скрыть все, напротив. Там же. 1. - Удивительное, однако, самообладание у этого молодого человека, - прошептал мушкетер, взяв под руку де Сент-Эньяна и выходя вместе с ним из комнаты. - Он выпутается, - сказал де Сент-Эньян на ухо мушкетеру. 2. - У этого малого положительно много находчивости, - прошептал мушкетер, взяв под руку де Сент-Эньяна и уходя с ним из комнаты, сказал: - Он выйдет из затруднения. Глава 26 "Д'Артаньян признает, что он ошибся и что прав был Маникан". (Король желает, чтобы ранение Гиша все объясняли несчастным случаем на охоте). 1. - Да, она очень, очень опасна - засада на кабана! - громко повторил д'Артаньян. И он произносил эту фразу во всех комнатах, по которым проходил. 2. - Да, печальная вещь, засада на кабана, - полным печали голосом повторил д'Артаньян. И, проходя по различным комнатам замка, он в каждой повторил эту фразу.
Евгения: Глава 27 "Как хорошо иметь две тетивы на своем луке". (Монтале привела Маникана к принцессе). 1. Наконец они пришли. Принцесса окончила свой ночной туалет и была в изящном пеньюаре; она кого-то ждала с явным нетерпением. Поэтому Монтале и Маникан застали ее подле самых дверей. 2. Наконец, достигли цели. Принцесса окончила свой ночной туалет; она была в изящном пеньюаре. Но всякий понял бы, что она оделась раньше, чем волнения нахлынули на нее. Герцогиня ждала с видимым нетерпением: Монталэ и Маникан застали ее подле двери. Заслышав шум шагов, она пошла им навстречу. Там же. 1. - Что случилось? Говорят, в замке кого-то ранили? - К несчастью, да, принцесса... господина де Гиша. - Да, господина де Гиша, - повторила принцесса. - Мне уж известно об этом, но только по слухам. 2. - Что случилось? Что мне передали, г. де Маникан? Говорят, кого-то ранили? - Да, принцесса, к несчастью... де Гиша... - Да, де Гиш! - повторила принцесса. - Действительно, мне говорили... но не вполне определенно... Там же. 1. - И это спрашиваете вы, ближайший друг господина де Гиша, поверенный его тайн? - Ближайший друг - да; поверенный его тайн - нет. Де Гиш из тех людей, которые никому не доверяют своих тайн. Де Гиш очень скрытен, принцесса. 2. - И это спрашиваете у меня вы? Вы - ближайший друг графа? Его поверенный? - Ближайший друг, принцесса? Нет! Поверенный его тайн? Нет! Да, де Гиш принадлежит к числу людей, которые могут иметь тайны и, вероятно, имеют их, но никогда не говорят о своих секретах. Де Гиш очень скромен и скрытен, принцесса. Там же. 1. - Боже мой, я не утверждаю, что господин де Гиш лично принял к сердцу интересы мадемуазель де Лавальер, он вступился за нее по полномочию. 2. - Ах, Боже мой, я не говорю, что де Гиш был лично занят де Лавальер, но что он вступился за нее ради третьего лица. Там же. 1. Маникан понял, что в сердце принцессы еще остались некоторые сомнения и его упорное сопротивление подогрело их. 2. Маникан понял, что в сердце принцессы еще притаились остатки сомнений, и от этого его душа снова загорелась. Там же. (Маникан должен проводить принцессу и Монтале к раненому де Гишу). 1. Не прошло и четверти часа, как до него донесся скрип осторожно открываемой двери. Затем он услышал легкие шаги, и кто-то три раза хлопнул в ладоши, то есть подал условленный знак. 2. Не прошло и четверти часа, как послышался шум двери, которую осторожно открыли и затворили. Потом до Маникана донесся шум шагов, легких, скользящих вдоль перил; наконец, послышался звук трех легких ударов руки об руку, то есть условный сигнал.
Евгения: Глава 28 "Господин Маликорн, архивариус Французского королевства". (Принцесса и Монтале пришли к раненному де Гишу). 1. Во втором этаже, за красными занавесками, мягко струился свет лампы. В другом конце комнаты, на кровати с витыми колонками, за пологом того же цвета, что и занавески, лежал де Гиш. Голова его покоилась на двух подушках, глаза были безжизненно тусклы, длинные черные вьющиеся волосы рассыпались по подушке и спутанными прядями прикрывали бледное лицо молодого человека. 2. В первом этаже, за красными ширмами, виднелся мягкий свет лампы, стоящей на подставке. В другом конце той же комнаты, на кровати с витыми колонками, под пологом того же цвета, как и ширмы, лежал де Гиш. Его голова покоилась на двух подушках; его глаза смотрели точно через покровы густого тумана; его длинные вьющиеся волосы раскидались и беспорядочными прядями прикрывали бледные, сухие виски. Там же. 1. Вошедшая первой сделала своей спутнице повелительный жест, и та опустилась на табурет у дверей. Первая решительно направилась к постели, раздвинула полог и забросила его широкие складки за изголовье. 2. Вошедшая раньше своей спутницы сделала повелительное движение; вторая замерла, опустившись на табурет подле двери. Первая решительно подошла к кровати; занавеси скользнули по железному пруту, и посетительница забросила их широкие складки за изголовье. Там же. 1. Рубашка молодого человека была расстегнута, как будто для того, чтобы ночная свежесть облегчала ему дыхание. Глубокий вздох вырвался из груди молодой женщины. Она прислонилась к колонке кровати и сквозь отверстия маски долго смотрела на печальную картину. Хрип и стоны прорывались сквозь стиснутые зубы графа. 2. Белая грудь молодого человека была открыта точно для того, чтобы ночная свежесть облегчала ему дыхание. Узкий бинт придерживал припарку на ране, кругом которой синело кольцо крови. Глубокий вздох вырвался из губ молодой женщины; она оперлась на колонку кровати и сквозь прорезы в маске долго смотрела на печальную картину. Затруднительное свистящее дыхание, похожее на предсмертный хрип, прорывалось сквозь сжатые зубы графа. Там же. 1. Лицо стало мертвенно-бледным. Дама испугалась, но страх не отбросил ее от кровати, а, напротив, привлек к ней. 2. Лицо де Гиша из бледного превратилось в мертвенно-синеватое. Посетительнице стало страшно, но на этот раз, против обыкновения, страх не заставил испуганную бежать.
Евгения: Глава 29 "Путешествие". (Двор возвращается из Фонтенбло в Париж). 1. Было жарко, легкий ветерок, который утром приносил свежесть, вскоре накалился от лучей солнца, спрятавшегося за облаками, и только обжигал своим дуновением. Горячий ветер поднимал тучи пыли, слепившей глаза путешественников. Принцесса первая стала жаловаться на духоту. 2. Было жарко; легкий ветерок, который, как казалось утром, должен был усилиться и освежить знойный воздух, скоро раскалившийся от жары солнца, скрытого за тучами, почти не прорывался сквозь жаркий туман, поднимавшийся с земли; но и в те мгновения, когда это дыхание воздуха прорывало туманный покров, оно поднимало мелкую пыль, и она била по лицам путников, жаждавших поскорее очутиться на месте. Принцесса первая стала жаловаться на жару. Там же. 1. Возглавляя, как мы сказали, процессию, король не мог со своего места видеть кареты придворных дам и фрейлин, которые ехали позади. Вдобавок ему нужно было отвечать на постоянные обращения молодой королевы, которая была очень счастлива в присутствии дорогого мужа и, забывая о придворном этикете, изливала на него всю свою любовь и окружала всевозможными заботами, опасаясь, как бы его не отняли у нее или как бы у него не возникла мысль покинуть ее. 2. Король, который, как мы сказали, ехал во главе вереницы экипажей, со своего места видел карты придворных дам и экипажи фрейлин, замыкавших процессию. Но ему то и дело приходилось отвечать на постоянные обращения молодой королевы. Она была счастлива, что с нею ее "милый муж", как она часто говорила, забывая о строгостях этикета. Мария-Терезия изливала на него свою любовь, душила своими заботами, опасаясь, чтобы его не отняли у нее, или чтобы в нем не зародилось желания покинуть ее. Там же. (Маликорн предоставил королю лошадь; Людовик узнал имя своего благодетеля). 1. Ора сделала свое дело: она вовремя бросила имя Маликорна, и оно упало на хорошую почву; ему оставалось только пустить корни и принести плоды. Поэтому Монтале снова откинулась в свой угол и знаками приветствовала Маликорна, только что имевшего счастье понравиться королю. Она шепнула ему: - Все идет хорошо. 2. Ор сделала свое дело: она вовремя уронила имя Маликорна, которое упало на хорошую почву и в счастливую минуту; теперь оставалось только предоставить ему пустить корни и ожидать, какие плоды принесет маленькое событие. Поэтому Монталэ снова откинулась в уголок, чувствуя за собой право обменяться с Маликорном приветливыми жестами; она могла делать это: ведь Маликорн имел счастье угодить королю. И, как поймут читатели, Монталэ не отказала себе в этом удовольствии; в то же время тонкий слух Маликорна уловил ее замечание. - Все идет хорошо. Там же. 1. Лавальер промолчала и только посмотрела на короля. Людовик, точно обожженный этим взглядом, провел рукой по лицу и, пришпорив лошадь, ускакал вперед. Откинувшись на спинку кареты и полузакрыв глаза, Лавальер любовалась красивым всадником с развевающимися от ветра перьями на шляпе. Бедняжка любила и упивалась своей любовью. 2. Лавальер промолчала, но подняла на Людовика взгляд, полный любви. Король, точно впивший в себя этот жгучий взгляд, провел рукой по лбу и, сжав коленями лошадь, заставил ее сделать несколько прыжков вперед. Луиза откинулась на спинку экипажа, полузакрытыми глазами пожирала красивого всадника, над шляпой которого развевались перья: она любила его грациозно округленные руки; ей нравились его тонкие, нервные ноги, которые сжимали бока коня, вырез профиля, обрисованного прекрасными, вьющимися белокурыми волосами, время от времени поднимавшимися, открывая розовое очаровательное ухо. Словом, бедняжка любила и упивалась своей любовью. Там же. (Людовик и Луиза). 1. - И вы можете обещать, что никогда не изменитесь по отношению ко мне? - Никогда, государь! - И никогда не будете жестокой? - Нет, нет! - Хорошо; вы знаете, я люблю обещания, люблю охранять клятвой все, что трогает мое сердце. Обещайте мне или лучше поклянитесь, что если когда-нибудь в предстоящей жизни, полной жертв, тайн, горестей, препятствий и недоразумений, мы провинимся чем-нибудь друг перед другом, будем неправы, - поклянитесь мне, Луиза... Лавальер вся затрепетала; в первый раз слышала она свое имя из уст короля. Людовик же, сняв перчатку, протянул руку в карету. - Поклянитесь, - продолжал он, - что, поссорившись, мы непременно будем искать к вечеру примирения, приложим старания, чтобы свидание или письмо, если мы будем далеко друг от друга, принесло нам утешение и успокоение. Лавальер схватила своими похолодевшими пальцами горевшую руку влюбленного короля и нежно пожала ее; это рукопожатие было прервано движением лошади Людовика, испугавшейся вращавшегося колеса. 2. - Обещайте же мне, что вы никогда ко мне не изменитесь. - Никогда, государь. - Что вы не будете поступать с жестокостью, разбивающей сердце; что вы не разлюбите внезапно; ведь это убило бы меня. - Нет, о, нет. - Хорошо же: знаете, я люблю обещания; я люблю оберегать клятвой, то есть отдавать под защиту Господа, все, что глубоко затрогивает мое сердце; все, что увлекает мою любовь. Дайте же мне обещание, нет, клятву, что если когда-нибудь в жизни, полной жертв, тайн, печалей, неудач, недоразумений, мы плохо поймем друг друга, будем неправы (а в любви это преступление), Луиза... Она затрепетала до глубины души: еще в первый раз Луиза слышала, чтобы король назвал ее по имени. Людовик, сняв перчатку, протянул руку в экипаж. - Так поклянитесь же, - продолжал он, - что в случае ссоры мы никогда не допустим, чтобы прошла ночь без примирения; без того, чтобы свидание или хотя бы письмо принесло опечаленному утешение. Своими обеими похолодевшими ручками Лавальер взяла горевшую руку влюбленного Людовика и нежно сжала ее. Лошадь, испуганная близко вращавшимся колесом, прыгнула в сторону и лишила ее этого счастья. Глава 30 "Триумфеминат". (Принцесса решила заговорить о Лавальер с Анной Австрийской и Марией-Терезией). 1. Лицо у принцессы было озабоченное, как у человека, что-то затеявшего. 2. Принцесса торопливо скинула плащ и вошла с взволнованным видом, всегда говорящем о замыслах, выполнение которых занимает данное лицо, а последствие их - тревожит.
Евгения: Глава 31 "Первая ссора". (Королева-мать отчитывает Луизу Лавальер). 1. - Я хотела вам сказать, - презрительно говорила королева, - что, если вы по-прежнему будете питать подобные чувства, вы так унизите нас, женщин, что нам будет стыдно стоять рядом с вами. Опомнитесь, мадемуазель. Кстати, я слышала, что вы невеста. Это правда? Лавальер прижала руку к сердцу, которому нанесена была новая рана. 2. - Я хотела вам сказать, - презрительно продолжала королева, - что, если вы не перестанете питать подобных чувств, вы так унизите нас, женщин, что нам будет стыдно стоять рядом с вами. Сделайтесь попроще... Кстати, что это мне говорили? Вы невеста? Лавальер прижала руку к сердцу, которое резанула новая мука. Там же. 1. Вместо того чтобы испить до дна чашу унижения, Лавальер внезапно успокоилась и овладела собой; она сделала глубокий реверанс и ушла. 2. Но вместо того, чтобы смириться, как, судя по ее бледности и слезам, думали королева и принцесса, Лавальер успокоилась. Чувство собственного достоинства вернулось к ней. Она сделала глубокий реверанс и вышла из комнаты. Там же. 1. Было около половины седьмого. Король только что кончил дела и поужинал. Не теряя времени, он взял де Сент-Эньяна под руку и приказал ему проводить себя в комнату Лавальер. Придворный выразил крайнее изумление. - Что же тут странного? - сказал король. - Мне нужно освоить этот маршрут и сделать его привычным. 2. Было около половины седьмого вечера; король закусил. Покончив с делами и с закуской, он, не теряя времени, взял де Сент-Эньяна под руку и приказал своему фавориту проводить его в помещение Лавальер. Придворный стал отговаривать короля от этого посещения. - В чем дело? - возразил король. - Нужно привыкнуть к этому, а чтобы привыкнуть к чему-либо, следует рано или поздно сделать это "что-нибудь" в первый раз. Там же. (Людовик видит Лавальер, расстроенную после встречи с королевой и принцессой). 1. - Но, ради бога, что случилось? - спросил Людовик, охваченный лихорадочным волнением. - Повторяю, государь, пустяки; и я готова доказать вашему величеству, что я совершенно спокойна. - Вы говорите, что вы спокойны, а я вижу, что вы в замешательстве. Может быть, вас обидели, рассердили? 2. - Но, Бога ради, что случилось? - спросил Людовик, кровь которого кипела. - Повторяю, ничего, государь, и я готова доказать вашему величеству, что мой ум так спокоен, как только ваше величество может желать. - Вы спокойны! Но я вижу, что вы стесняетесь даже в движениях. Может быть, вас обидели, рассердили? Там же. 1. И Людовик взглянул на Сент-Эньяна, который тотчас заметил подавленный вид Лавальер. Но напрасно просил Людовик, напрасны были его попытки рассеять ее печаль, вывести ее из оцепенения. Эта скрытность показалась королю оскорбительной; он стал подозрительно осматриваться. 2. И Людовик взглянул на Сент-Эньяна, который видел и уныние Лавальер, и нетерпение короля. Напрасно Людовик просил Луизу, напрасно старался победить ее ужасное настроение. Молодая девушка была совсем разбита; даже близость смерти не нарушила бы ее оцепенения. В этой пассивности король увидел какую-то неприятную тайну; он стал подозрительно оглядываться. Там же. (Король замечает в комнате Лавальер портрет Атоса). 1. И Людовик вообразил, что по возвращении в Париж Лавальер получила из Лондона известия, затмившие его образ, образ короля. Тотчас же его ужалил овод, который называется ревностью. 2. И ему представилось, что по возвращении в Париж Луиза получила известия из Лондона, и что письма Рауля одержали перевес над тем влиянием, которое он сам имел на нее. Тотчас его виски ужалил тот овод, который зовется ревностью. Там же. 1. Король не выносил сопротивления, хотя бы даже это сопротивление выражалось вздохами и слезами. Его слова стали колючими, требовательными, резкими. Это усилило страдания молодой девушки, но она мужественно переносила и новое испытание. Король перешел к прямому обвинению. 2. Он не выносил сопротивления, в особенности же сопротивления, выраженного вздохами и слезами. Его слова звучали теперь горько, настойчиво, враждебно. И новое горе присоединилось теперь к печалям молодой девушки. В том, что она считала несправедливостью любимого человека, она почерпнула силу не только противиться прежним огорчениям, но и последней муке. Король перешел к прямому обвинению. Там же. 1. Король раздражался все больше и больше. Скрестив руки, он остановился перед Луизой. 2. Между тем король раздражался все больше и больше. Он сделал три шага к выходу и вернулся. Молодая девушка не подняла головы, хотя поняла, что Людовик хочет уйти. Он остановился перед ней, скрестив руки.
Евгения: Глава 32 "Отчаяние". (Когда ушел Людовик, к Лавальер зашла принцесса). 1. - ... объявляю вам, что с этой минуты вы свободны и можете вернуться в Блуа к вашей матери. Лавальер была теперь нечувствительна ни к каким оскорблениям и ни к каким страданиям. Она не шевельнулась; руки ее были по-прежнему сложены на коленях, как у Магдалины. 2. - ... объявляю, что с этой минуты вы свободны и можете вернуться в Блуа к вашей матери. Нельзя было ниже уронить Лавальер, и Лавальер не могла вынести больше того, что она уже вынесла. Но ее поза не изменилась; сжатые руки по-прежнему лежали на коленях, точно руки божественной Магдалины. Там же. (После ухода принцессы). 1. Она мысленно перенеслась на дорогу из Фонтенбло, увидела короля верхом подле дверцы кареты, услышала, как он говорил ей о своей любви, как он просил ее любви, заставив ее поклясться, и сам поклялся, что ни один день не кончится для них в ссоре и что свидание, письмо или какая-нибудь весточка всегда принесут успокоение дневным тревогам. Значит, король не мог не сдержать слова, которого сам же он и потребовал, если только он не был деспотом, не связанным никакими обещаниями, или же холодным эгоистом, которого способно остановить первое встретившееся на пути препятствие. 2. Она мысленно перенеслась на дорогу из Фонтенебло, увидела короля верхом подле дверцы своей кареты, услышала, как он говорил ей о любви, просил ее любви, заставляя ее поклясться, и сам принеся клятву, что ни один день для них не окончится в ссоре, что свидание, письмо, какой-нибудь знак всегда успокоит того из них, кто будет переживать вечером тяжелые волнения. Именно он, король, придумал это, заставил ее поклясться исполнять данное обещание и сам принес такую же клятву. Значит, король не мог не сдержать слова, если только король не был деспотом, который распоряжался чужим сердцем; если только король не был равнодушным человеком, способным остановиться на половине пути, встретив первое препятствие. Там же. 1. И, повернув голову к двери, полуоткрыв рот, она ждала поцелуя, который так нежно сулили ей утром губы короля, когда он произносил слово "любовь". 2. И, протянув голову к двери, с полуоткрытыми губами, она ждала, - да простит ей Господь эту грешную мысль, - ждала поцелуя, на который так нежно намекали губы короля, когда он произносил слово "любовь". Там же. 1. Горькая улыбка, единственное выражение гнева, которое во время этой долгой борьбы обозначилось на ангельском лице жертвы, - горькая улыбка появилась на ее губах. Действительно, что оставалось у нее на земле, кроме короля? Ничего. Оставался только бог на небе. И она обратилась к богу, взглянула на распятие и поцеловала его. Если бы кто-нибудь заглянул в эту минуту в ее комнату, то увидел бы, что бедная девушка, доведенная до отчаяния, принимала страшное решение. Ее ноги не способны были больше поддерживать ее, она, тяжело дыша, опустилась на ступеньки аналоя, прижалась головой к распятию, вперила глаза в окно и стала ждать рассвета. В два часа утра она все еще находилась в этом оцепенении, или, вернее, в экстазе. Она больше не принадлежала себе. Увидев, что крыши дворца слегка полиловели и смутно обрисовались в темноте контуры распятия из слоновой кости, которое она обнимала, Лавальер с усилием встала и спустилась во двор, закрыв лицо плащом. 2. Горькая улыбка, единственный признак гнева, который во время этой долгой борьбы появился на ее ангельском лице жертвы, горькая улыбка вырисовалась на губах Лавальер. И, действительно, что оставалось теперь для нее на земле? Ничего. Только на небе был Бог. И она обратилась к нему. - Боже мой, - сказала она, - подскажи, что мне делать? Я от Тебя жду всего, от Тебя я должна ждать всего. И, посмотрев на распятие, она горячо, с любовью поцеловала ноги изображения Христа. - Вот, - сказала она. - Кто никогда не забывает и не бросает тех, кто не отшатнулся от Него и не забыл Его. Ему одному нужно приносить себя в жертву. Если бы кто-нибудь мог заглянуть в эту комнату, он увидел бы, что бедная девушка, доведенная до отчаяния, приняла последнее решение, задумала план. Наконец, она поднялась на ту лестницу Иакова, которая возводит человеческие души на небо. Ее колена не имели силы поддерживать ее, и она мало-помалу опустилась на ступени своего молитвенного аналоя перед крестом и с остановившимися глазами, тяжело дыша, задыхаясь, стала ожидать первого света. В два часа утра она все еще лежала в оцепенении или экстазе. Она больше не принадлежала себе. Увидев, что крыши дворца слегка полиловели от раннего утреннего света, что абрис фигуры Христа из слоновой кости, которую она обнимала, слабо наметился, Луиза нашла в себе силу подняться, поцеловала ноги Божественного Страдальца, спустилась по лестнице и по дороге закутала голову в мантилью.
Евгения: Глава 33 "Бегство". (Луиза бежала из дворца в Шайо). 1. Несмотря на беспорядок в туалете, она была одета изящно, так как на ней было то же платье, в котором она являлась накануне к вдовствующей королеве; кроме того, ее бледное лицо и красивые глаза, видневшиеся из-под плаща, который она приподняла, чтобы смотреть на дорогу, возбуждали различные чувства у прохожих: нездоровое любопытство у одних, жалость у других. 2. Она осталась в том же платье, которое надела накануне; оно было изящно, даже несмотря на легкий беспорядок в нем, потому что именно в этом туалете она прошла к Анне Австрийской; кроме всего, из-под мантильи, которую она приподняла, чтобы видеть дорогу, виднелось ее красивое лицо; бледность молодой девушки и ее большие глаза говорили языком, непонятным для сынов народа. Бедная беглянка, сама не зная того, вызывала грубость в одних, жалость в других. Там же. (Д'Артаньян проводил Луизу в монастырь и задумался). 1. Обыкновенно хорошие мысли приходят мне в голову мгновенно; однако на этот раз, если я не ошибаюсь, придется порядком потрудиться, прежде чем я найду решение вопроса... Куда направить путь?.. Ей-богу, в Париж; это правильная дорога... Только придется бежать бегом... А бежать лучше на четырех ногах, чем на двух. К несчастью, у меня теперь только две... Коня! "Корону за коня!" - сказал бы я, как говорят в театре... Впрочем, это будет стоить мне подешевле... У заставы Конферанс стоит пикет мушкетеров, и там я найду целый десяток лошадей. 2. Обыкновенно хорошие мысли бегом являются ко мне, теперь же, если я не ошибаюсь, мне придется долго бежать раньше, чем я отыщу решение вопроса. Куда направиться? Клянусь честью - в сторону Парижа. Это хорошее направление. Только живее... Однако, скорее двигаешься на четырех ногах, чем на двух. К несчастью, у меня теперь только две. Коня! Помню, как в Лондоне в театре было сказано: "Корону за коня!" Впрочем, что я! Это мне будет стоить подешевле. Близ заставы Конференции - пост мушкетеров, и там я найду не одну лошадь, а целых десять! Глава 34 "Как провел Людовик время от половины одиннадцатого до двенадцати". (Король работает). 1. Людовик XIV имел серьезные поводы для недовольства Голландией. Штаты уже несколько раз пускались на всевозможные уловки в своих отношениях с Францией и, как бы не придавая значения могущему последовать разрыву, снова отступали от союза с христианнейшим королем и затевали интриги с Испанией. После того как Людовик XIV обрел всю полноту власти, то есть после смерти Мазарини, он сразу же столкнулся с этим положением вещей. 2. Людовик XIV имел серьезные причины для неудовольствия Голландией. Штаты уже много раз действовали неправильно в своих отношениях с Францией и, не замечая или не опасаясь возможности разрыва, снова отступили от союза с христианнейшим королем, чтобы завязать всевозможные интриги и Испанией. После своего вступления на престол, то есть после сметри Мазарини, Людовик XIV увидел, как завязался этот политический вопрос. Там же. (Король и Кольбер). 1. - Государь, люди всегда люди, и у господина Фуке наряду с большими достоинствами есть и недостатки. - У кого их нет, господин Кольбер! - У вашего величества они тоже есть, - смело заявил Кольбер, умевший приправить грубую лесть легким порицанием. Король улыбнулся. 2. - Государь, люди всегда люди, и при великих достоинствах у г. Фукэ есть и недостатки. - Недостатки? Ах, г. Кольбер, у кого их нет? - У вашего величества тоже они есть, - сказал Кольбер, умевший пустить большую лесть, примешав ее к легкому порицанию; так стрела, несмотря на свою тяжесть, разрезает воздух, благодаря легким перышкам, прикрепленным к ней. Король улыбнулся. Там же. 1. - Государь, я пойду распорядиться, все будет исполнено. Часы пробили двенадцать. В этот самый час бедняжка Лавальер умирала от горя. Король отправился в спальню. Уже целый час королева ждала его. 2. - Государь, я все приготовлю. Приказания будут исполнены завтра. - Скажите сегодня, - грустно ответил Людовик. Часы били полночь. В этот самый час бедная Лавальер умирала от печали и муки. Пришли приближенные короля, чтобы уложить его в постель. Королева целый час ждала его.
Евгения: Глава 35 "Послы". (По возвращении во дворец д'Артаньян узнает о визите короля в комнаты Лавальер). 1. Это нисколько не удивило д'Артаньяна. Хотя Лавальер ничего не сказала ему, он сильно подозревал, что его величество собирается загладить свою вину перед нею. Де Сент-Эньян чувствовал себя немного спокойнее, чем накануне, так как надеялся, что в семь часов утра все августейшие обитатели дворца, кроме короля, еще спят. 2. Это не удивило д'Артаньяна. Хотя Лавальер ничего не сказала мушкетеру о ссоре, но д'Артаньян подозревал, что Людовику следовало загладить какую-то вину перед ней. Де Сент-Эньян, как и накануне, шел позади короля; однако, он меньше тревожился и волновался, так как надеялся, что в семь часов утра все августейшие жители дворца, кроме короля, еще спят. Там же. (Во время приема испанских и голландских послов). 1. Король перебил его, заявив: - Сударь, я надеюсь, что все, что хорошо для Франции, должно быть превосходно для Испании. Эти слова и особенно категорический тон, которым они были произнесены, подействовали на посла как холодный душ и вызвали краску на лицах королев; их национальная испанская гордость была оскорблена. 2. Король прервал его, сказав: - Надеюсь, милостивый государь, что хорошее для Франции, должно быть очень хорошо для Испании. Эти слова, главное же повелительное выражение, с которым они были произнесены, заставили посланника побледнеть; обе королевы вспыхнули; испанки, они были оскорблены ответом короля, обиделись за своих родственников и за свою национальность. Там же. (Король услышал слова д'Артаньяна о Лавальер). 1. - Вы сказали, что мадемуазель де Лавальер прогнали из дворца. - Да, государь. - И это тоже правда? - Сами узнайте, государь. - От кого? - О! - произнес д'Артаньян с видом человека, который показывает, что он не может исполнить просьбу. 2. - Вы прибавили, что г-жу де Лавальер лишили места фрейлины? - Да, государь. - И это тоже правда? - Спросите, государь. - Кого? - О! - протянул д'Артаньян с видом человека, который защищается.
Евгения: Глава 36 "Шайо". (Король едет в монастырь за Луизой). 1. Король буквально спорхнул с лошади. Но как ни стремительно было это движение, д'Артаньян уже стоял на земле. 2. Король положительно бросился с лошади на землю. Но как ни быстро соскочил Людовик, он увидел, что д'Артаньян уже держал его коня под уздцы. Там же. (Людовик находит Луизу в бессознательном состоянии). 1. Прибежала и настоятельница. Но, несмотря на свою суровость, она была более светской женщиной, чем придворные дамы, и с первого же взгляда узнала короля по тому почтению, которое ему оказывали спутники, по той властности, с какой он держался. При виде короля настоятельница сейчас же удалилась, ибо только таким способом она могла сохранить свое достоинство. Но она прислала с монахинями разные лекарства, приказав им, кроме того, запереть двери. Давно было пора: горе короля выражалось все более бурно. 2. Пришла и настоятельница. Но, несмотря на всю свою монашескую строгость, она была еще более светской женщиной, чем любая придворная дама. Она с первого же взгляда узнала короля по тому почтению, которое ему выказывали его спутники, по той повелительности, с которой он привел в волнение всю ее общину. Итак, при виде короля она ушла в свое помещение. Только таким путем настоятельница могла сохранить чувство собственного достоинства. Но она прислала с монахинями всевозможные подкрепительные средства: воду королевы Венгерской, мелиссовую настойку и т.д., приказав им запереть двери. И следовало сделать это; горе короля стало выражаться шумно; оно доходило до отчаяния. Там же. (Луиза очнулась). 1. - Государь! - говорила Лавальер. - Умоляю вас, ни слова больше. Не губите мою жизнь, мое будущее; не губите вашей славы ради минутной прихоти. 2. - Государь, - продолжала Лавальер, - молю вас, ни слова больше! Не губите из-за прихоти единственной будущности, на которую я еще могу надеяться, т.е. моего спасения... не губите также вашей славы! Там же. 1. - Государь, ревность - дурное чувство, которое разрастается, как сорная трава, если его не вырвать с корнем. 2. - Государь, ревность дурное чувство, которое разрастается, как воспаление. Там же. 1. - У вас будет мой дворец, мой двор. Не бойтесь, Луиза; те, кто вчера выгнал вас, завтра будут трепетать перед вами. Что я говорю: завтра, - сегодня утром они уже почувствовали мою силу. Луиза, Луиза, вы будете жестоко отомщены. 2. - У вас будет мой дворец, мой двор. О, не бойтесь, Луиза; те, которые или, вернее, которыя (поясните, кто знает, - в чем суть этого уточнения?? - Е.) вчера выгнали вас, завтра задрожат перед вами. Впрочем, что я говорю завтра? Сегодня утром я уже грозил. Я могу бросить молнию, которую еще сдерживаю. Луиза! Луиза! Вы будете жестоко отомщены. Там же. 1. Лавальер ужаснулась. В гневе этого всесильного юноши было нечто величавое и зловещее, как в ярости разбушевавшихся стихий. 2. Лавальер испугалась; в гневе этого всемогущего молодого человека было что-то внушительное, зловещее, потому что, как и бешенство бури, он мог принести смерть. Там же. 1. - Да, да, теперь мне все понятно. Вы святая, вы заслуживаете всяческого уважения. Поэтому ни одна женщина в мире не будет так любима мной, как вы, Луиза; ни одна женщина не приобретет надо мной такой власти. Клянусь вам, я разбил бы вдребезги весь мир, если бы мир стал между мной и вами. Вы приказываете мне успокоиться, простить? Хорошо, я успокоюсь. Вы хотите кротости и благости? Я буду милостив и кроток. Приказывайте, я буду повиноваться... 2. - Да, да, я вижу это, понимаю! Вы самая святая, самая достойная преклонения женщина. Вы достойнее всех остальных не только моей любви и уважения, но любви и почтения всех людей. Поэтому ни одна женщина в мире не будет так любима, как вы, Луиза; никто никогда не приобретет надо мной такой власти, как вы! Да, клянусь вам, в это мгновение я разбил бы весь мир, как стекло, если бы мир стоял между мной и вами. Вы приказываете мне успокоиться? Простить? Хорошо; я успокоюсь. Вы хотите царить кротко и милостиво? Я буду милостив и кроток. Скажите только, как я должен поступать, - я исполню вашу волю. Там же. 1. - Значит, вы меня любите, дорогой государь? - Всеми силами моей души. Я с улыбкой отдал бы за вас жизнь, стоит вам сказать только слово. 2. - О, значит, вы меня любите, мой дорогой государь? - Я обожаю вас, упав на колени со сложенными руками, всеми силами, вложенными в меня Господом! Я вас люблю до того, что для вас отдал бы жизнь с улыбкой, скажите вы хоть одно слово. Там же. 1. - Нет, нет! Твоя жизнь только начинается. У твоего счастья не было вчера, у него есть сегодня, завтра и грядущее! Прочь мысли о разлуке, прочь мрачное отчаяние: любовь - наш бог, она потребность наших душ. 2. - О, нет! Не говори этого. Твоя жизнь еще начинается. У твоего счастья не было "вчера" - у него есть "сегодня", "завтра", "всегда". Перед тобой все будущее. Для тебя всё, что принадлежит мне. Брось мысль о разлуке, брось мрачное отчаяние; любовь - наш Бог; она потребность наших душ. Там же. 1. - Недостойна меня женщина, которая мне принадлежит? - Да, именно, государь. С момента, как она вам принадлежит, ваша любовница недостойна вас. - Вы правы, Луиза. Но вы не будете больше изгнанницей. 2. - Недостойна та, которая мне принадлежит? - Да, именно, государь. Ваша возлюбленная - женщина не достойная. - А, Луиза, в вас живут все оттенки тонкого чувства. Итак, вы не будете изгнаны.
LS: Евгения пишет: которые или, вернее, которыя (поясните, кто знает, - в чем суть этого уточнения?? - Е.) О! А может быть, в то время форма "которыя" употреблялась в женском роде?
Amiga: LS, да, так и есть.
LS: Amiga Серьезно? Мне это было неизвестно. :)
Евгения: Amiga, спасибо большое. А "которЫЕ" - для мужского и среднего рода? А если речь шла о смешанной группе (мужчины и женщины) - тогда как? Глава 37 "У принцессы". (Король ходатайствует за Лавальер перед принцессой). 1. - Раз вы берете на себя роль покровителя мадемуазель де Лавальер, - холодно произнесла принцесса, - я дам вам объяснение, хотя имею право никому не давать его. - Даже королю? - гневно вскричал Людовик. 2. - Раз вы хотите выступить защитником г-жи де Лавальер, - холодно произнесла принцесса, - я дам вам объяснения, хотя имею право никому не давать их. - Даже королю? - вскрикнул Людовик, гневным движением руки надевая шляпу. Там же. 1. - Вы повергаете меня в отчаяние... Вы побуждаете меня обратиться к последнему средству слабых людей: к гневу и мести. - Государь, я побуждаю вас обратиться к разуму. - К разуму?.. Сестра, я потерял его. 2. - Значит, вы советуете мне придти в отчаяние, вы толкаете меня к уделу слабых людей. Значит, вы мне советуете вспышку гнева, скандал? - Государь, я советую вам благоразумие. - Благоразумие, когда я потерял рассудок! Там же. (Д'Артаньян выпроваживает короля по маленькой лестнице, потому что замечает у него на лице следы слез). 1. "Гм, гм! - подумал он, когда король послушался его, как ребенок. - Горе тому, кто доведет до слез женщину, которая могла так расстроить короля". 2. "Боже мой, - подумал он, когда король послушался его, как ребенок, - пускай дрожат те, кто заставит плакать женщину, которая заставила плакать короля". Глава 38 "Платочек мадемуазель де Лавальер". 1. Передние в Пале-Рояле были темные и по вечерам освещались плохо. Король любил полумрак. Известно, что любовь, воспламеняющая душу и сердце, избегает света. 2. Прихожие Пале-Рояля темны, и вечером у принцессы мало церемонились: они плохо освещались. Королю нравился полусвет. Общее правило: при любви - горит душа, пылает сердце, и любовь любит свет только в уме и сердце. Там же. (Маликорн объясняет, как накануне он подал королю его оброненный платок). 1. - Государь, в ту минуту, когда я вчера имел несчастье толкнуть ваше величество... несчастье, которое я буду оплакивать всю жизнь, особенно после того, как ваше величество изволили выразить свое неудовольствие, - в ту минуту, государь, я остолбенел от горя и увидел на полу что-то белое. 2. - Государь, в ту минуту, когда я вчера имел несчастье столкнуться с вашим величеством... я буду всю жизнь оплакивать это несчастье, особенно после того, как ваше величество изволили выразить мне свое неудовольствие... в эту минуту, государь, я остолбенел от горя. Ваше величество были слишком далеко и не могли расслышать моих извинений, а на полу я увидел что-то белое.
LS: Евгения пишет: А если речь шла о смешанной группе (мужчины и женщины) - тогда как? Мне кажется, что под "которЫЯ" Людовик имел в виду только особ женского пола: королеву-мать, королеву и принцессу, поэтому и делает специально эту оговорку.
Amiga: Мне кажется, что под "которЫЯ" Людовик имел в виду только особ женского пола: королеву-мать, королеву и принцессу, поэтому и делает специально эту оговорку. Я тоже так думаю. Когда речь идет о смешанной группе, обычно используется мужской род, кажется.
Евгения: Глава 39 "Где говорится о садовниках, лестницах и фрейлинах". (Маликорн показывает королю, расстроенному невозможностью увидеть Лавальер, садовую лестницу, "случайно" забытую под окнами фрейлин). 1. Едва лестница легла на карниз, как король без дальних слов начал подниматься по ступенькам. Но не успел ни проделать половины своего воздушного пути, как в саду показался патруль швейцарцев и двинулся прямо к молодым людям. 2. Едва лестница была установлена, как Людовик перестал разыгрывать комедию и начал подниматься. Маликорн держал лестницу. Но как раз в ту минуту, как Людовик уже прошел половину своего воздушного пути, появился патруль швейцарцев и двинулся прямо к лестнице. Там же. 1. Тем временем, перебегая от куста к кусту, король добрался до черного хода своих апартаментов, посрамленный и разочарованный. Шум голосов привлек к окнам Монтале и Лавальер; подошла сама принцесса и стала спрашивать, что случилось. 2. Между тем, пробираясь от одной группы деревьев к другой, король вернулся к маленькой двери в свое помещение; ему было очень стыдно; главное же, он чувствовал разочарование. Шум голосов привлек к окну Монталэ и Лавальер, и сама принцесса появилась за своими стеклами посреди двух свечей и спросила, что произошло.
Евгения: Глава 40 "Где говорится о столярном искусстве и приводятся некоторые подробности об устройстве лестниц". (Маликорн дает Лавальер совет громко страдать по ночам, чтобы принцесса выселила ее в отдельное помещение). 1. Совет Маликорна был передан Лавальер, которая нашла его неблагоразумным, но после некоторого сопротивления, скорее вызванного робостью, нежели холодностью, согласилась последовать ему. 2. Совет Маликорна был передан Луизе, которая согласилась, что в нем много мудрости. После короткого сопротивления, скорее вызванного робостью, нежели холодностью, она согласилась привести его в исполнение. Там же. (После того, как Маликорн запиской попросил Луизу описать детали ее новой комнаты). 1. "Нет, нет, - повторил он жестами. - Голова в порядке". - И постукал по голове. Потом он жестами и мимикой стал увещевать ее: "Пишите скорее". 2. - Нет, нет, - продолжал он, говоря жестами; - голова в порядке. И он показал на голову. Потом, сделав рукой движение быстро пишущего человека, мимикой сказал: - Пишите же. Там же. (Лавальер, написав ответ, выбрасывает его в окно). 1. Лавальер поняла, что он пошел за катушкой. Она подошла к окну и, соответственно его наставлениям, уронила катушку. Едва катушка коснулась земли, как Маликорн схватил ее и побежал в комнаты г-на де Сент-Эньяна. 2. Лавальер поняла, что он спустится за катушкой. Она подошла к окну и, повинуясь указаниям Маликорна, уронила катушку. Деревяшка еще катилась по плитам двора, когда Маликорн бросился за ней, догнал ее, схватил и стал ощипывать, точно обезьяна орех; потом побежал к помещению де Сент-Эньяна. Там же. 1. Маликорн был принят графом беспрепятственно, так как был на хорошем счету у короля. 2. Маликорн пошел к графу и был принят без затруднений; он был у короля на хорошем счету, а ласковое отношение короля к одному всегда служит приманкой для другого. Там же. (Маликорн излагает Сент-Эньяну план устройства лестницы и люка). 1. - Но ведь эту лестницу увидят. - Нет. Вы закроете ее перегородкой, которую оклеите такими же обоями, как и другие стены комнаты. 2. - Но эту лестницу увидят. - Нет. С вашей стороны ее закроют перегородкой, и на нее вы натянете такие же ковры, которые будут украшать остальную часть комнат. Там же. 1. - Во всяком случае, - отвечал де Сент-Эньян, покраснев от удовольствия, - это послужит удобным поводом доказать королю, что не напрасно он называет меня иногда своим другом, и этим поводом, мои дорогой Маликорн, я буду обязан вам. - Вы не окажетесь забывчивым? - с улыбкой спросил Маликорн. - Как можно забывать такие вещи, сударь! 2. - Во всяком случае, - сказал де Сент-Эньян, - я докажу королю, что он не напрасно иногда называет меня своим другом, и этим я буду обязан вам, дорогой г. Маликорн! - Вы не забудете этого? - с улыбкой спросил Маликорн. - Я буду этим гордиться.
Евгения: Глава 41 "Прогулка с факелами". (Король устраивает прогулку, чтобы в комнате Лавальер смогли сделать люк). 1. Когда бедный влюбленный, отдавший это приказание, ушел, думая, что мадемуазель де Лавальер будет участвовать в поездке, принцесса, оставшись одна, немедленно распорядилась: - Сегодня мне достаточно будет двух фрейлин: мадемуазель де Тонне-Шарант и мадемуазель Монтале. 2. Когда бедный влюбленный, давший приказание, ушел, имея право думать, что Лавальер будет участвовать в поездке, и даже, может быть, упиваясь мыслью о печальном счастье, служащем уделом стесненных влюбленных, а именно возможностью наслаждаться взглядами любимого существа, принцесса, окруженная фрейлинами, заметила: - Сегодня мне достаточно двух фрейлин. Я беру с собой мадемуазель де Тоннэ-Шарант и мадемуазель де Монталэ. Там же. 1. И, сделав почтительный реверанс, Лавальер удалилась. Вслед за ней ушли де Монтале и де Тонне-Шарант. Слух о прогулке немедленно распространился по всему дворцу. 2. Сделав глубокий реверанс, она ушла к себе. Ее примеру последовали Монталэ и Тоннэ-Шарант. Вместе с ними из комнаты Генриэтты вышли слухи о вечерней поездке и распространились по всему дворцу. Там же. 1. Когда дыра была проделана, плотник забрался в комнату Лавальер и смастерил из кусочков паркета люк, которого не мог бы заметить даже самый опытный взгляд. Маликорн все предусмотрел. К люку была приделана ручка и два шарнира. Заботливый Маликорн купил также за две тысячи ливров небольшую винтовую лестницу. 2. Когда люк устроили, рабочий проскользнул в комнату Лавальер. Там он придал пилой аккуратную квадратную форму отверстию и из паркетных пластинок сделал подъемный трап; дверца так плотно прилегала к краям люка, что самый опытный глаз не мог бы подметить там ничего, кроме естественных крошечных щелок в тех местах, где пластинки паркета сходились одна с другой. Маликорн все предусмотрел. Ручку и два шарнира, купленные заранее, приделали к трапу. Маленькая легкая лестница, из числа тех, которые начинали употребляться для антресолей, совсем готовая, была куплена изобретательным Маликорном, и он заплатил за нее две тысячи ливров.
Евгения: Глава 42 "Видение". (Лавальер обнаруживает в своей комнате короля, пробравшегося через потайной люк). 1. - О государь, - сказала ему Лавальер с очаровательной улыбкой, качая белокурой головкой, - вы вечно у меня на уме; не проходит секунды, чтобы бедная девушка, тайну которой вы подслушали в Фонтенбло и которую вы не отпустили в монастырь, не думала о вас. - Луиза, я вне себя от восторга! 2. - О, государь, - сказала ему Лавальер с очаровательной улыбкой, покачивая своей белокурой головкой, - тут вы или нет, вы всегда бываете у меня в уме. - Что вы хотите сказать, Луиза? - То, что вы хорошо знаете, государь, что не бывает ни одной секунды, в которую бедная девушка, нечаянно сказавшая вам свою тайну в Фонтенебло, поднятая вами у подножия креста, не думала бы о вас. - Луиза, вы переполняете меня радостью и счастьем. Там же. (Людовик сообщает, что комнаты внизу принадлежат Сент-Эньяну). 1. - Но я не могу, государь, бывать и у господина де Сент-Эньяна, - возразила Лавальер. 2. - Но, государь, - продолжала Лавальер, - я не могу бывать у г. де Сент-Эньяна, - заметил ангел, снова ставший женщиной. Там же. 1. - Вы понимаете, государь, что даже в присутствии господина де Сент-Эньяна наши встречи должны иметь какой-нибудь разумный предлог. - Предлог? - повторил король тоном нежного упрека. - Конечно. Придумайте, государь. - Вы необычайно предусмотрительны; я так хотел бы сравняться в этом отношении с вами. Для наших встреч будет разумный предлог, и я уже нашел его. 2. - Вы понимаете, государь, что даже Сент-Эньяну нужно дать разумный предлог для наших разговоров. - Разумный предлог? - повторил король с глубоким, нежным упреком. - Конечно, подумайте сами, государь. - О, в вас живут все тонкости души, и поверьте, что я только одного хочу - сравняться в этом отношении с вами. У наших разговоров будет разумный повод, и я уже придумал его. Там же. (Ора де Монтале требует от Луизы откровенности). 1. Лавальер встала в сильном волнении. - Монтале, - сказала она со слезами в голосе, - все светлые грезы юности у меня уже рассеялись. Мне нечего теперь скрывать ни от тебя, ни от кого в мире. Жизнь моя - раскрытая книга, которую может читать всякий, начиная с короля и кончая первым встречным. Ора, дорогая Ора, что делать? Как быть? Монтале подошла ближе. - Надо обсудить, подумать, - протянула она. - Я не люблю господина де Бражелона. 2. Лавальер поднялась в сильном и болезненном волнении. - Монталэ, - сказала она со слезами в голосе, - все мои светлые смеющиеся грезы юности и невинности рассеялись. Мне нечего скрывать ни от тебя и ни от кого в мире. Жизнь моя открыта, она раскрывается, как книга, в которой всякий может читать, начиная с короля и до первого встречного. Ор, моя милая Ор, что мне делать? Монталэ подошла к ней. - Ну, загляни в себя, - сказала она. - Хорошо. Я не люблю де Бражелона. Там же. 1. - Это щекотливый вопрос, - отвечала Монтале. - Ничего тут нет щекотливого. Выходить мне за него замуж или же слушаться короля? - Знаешь, ты ставишь меня в большое затруднение, - улыбнулась Монтале. - Ты спрашиваешь, выходить ли тебе замуж за Рауля, с которым я дружна и которому доставлю большое огорчение, высказавшись против него. Затем ты задаешь вопрос, нужно ли слушаться короля; но ведь я подданная короля и оскорбила бы его, дав тебе тот или иной совет. Ах, Луиза, Луиза, ты очень легко смотришь на очень трудное положение! - Ты меня не поняла, Ора, - сказала Лавальер, обиженная насмешливым тоном Монтале. - Если я говорю о браке с господином де Бражелоном, то лишь потому, что я не могу выйти за него замуж, не причинив ему огорчения; но, по тем же причинам, следует ли мне позволить королю сделаться похитителем малоценного, правда, блага, но которому любовь сообщает известное достоинство? Итак, я прошу тебя только научить меня почетно освободиться от обязательств по отношению к той или другой стороне, посоветовать, каким образом я могу с честью выйти из этого положения. 2. - Это щекотливый вопрос, - возразила Монталэ. - Нет, тут нет ничего щекотливого. Должна ли я выйти за него замуж, чтобы сдержать данное ему слово? Должна ли я продолжать слушать короля? - Знаешь, ты ставишь меня в затруднительное положение, - улыбаясь, сказала Монталэ. - Ты меня спрашиваешь, должна ли ты выйти замуж за Рауля, с которым я дружна; ведь мне будет смертельно тяжело высказаться против него. Ты потом говоришь о том, что перестанешь говорить с королем. Но ведь я подданная Людовика XIV и оскорбила бы короля, дав известный совет. Ах, Луиза, Луиза, ты очень легко смотришь на очень трудное положение. - Ты меня не поняла, Ор, - сказала Лавальер, обиженная слегка насмешливым тоном Монталэ. - Если я говорю о браке с виконтом, то лишь потому, что я могу обвенчаться с ним, принеся ему бесчестье. Когда я говорю о короле, я спрашиваю, должна ли я его превратить в узурпатора, правда, очень малоценного достояния, но которому любовь придает кажущиеся достоинства. Итак, я прошу тебя только указать мне путь, почетно освободиться в том или другом отношении или, вернее, спрашиваю, от кого я могу освободиться, по возможности, с меньшим ущербом для женского достоинства? Там же. (Ответ Оры). 1. - ... Все, что я могу сделать, это спросить, хочешь, чтобы я тебе помогала? - Очень хочу. - Прекрасно, это главное. Скажи, какой же помощи ты ждешь от меня? 2. - ... Я могу только повторить тебе то, что уже сказала: хочешь ли, чтобы я тебе помогла? - О, да. - Хорошо. Это главное. Скажи же, в чем ты хочешь моей помощи; скажи, для кого и против кого. Так нам будет легче соображать. Там же. 1. - Значит, ты по-прежнему останешься другом принцессы? - Конечно. Ты недовольна этим? - Нет, - пожала плечами Лавальер, которой эта циничная откровенность казалась оскорбительной. 2. - Значит, ты останешься другом принцессы? - Очевидно. Ты на это жалуешься? - Нет, - задумчиво сказала Лавальер; эта циничная откровенность представлялась ей обидной для нее, как для женщины, и несправедливой, как для друга.
Евгения: Глава 43 "Портрет". 1. Во время болезни, известной под названием любовь, припадки повторяются сначала очень часто. Затем они становятся все более редкими. 2. В той болезни, которая называется "любовью", сначала припадки повторяются все чаще и чаще. Позже припадки делаются реже, по мере того, как больной начинает выздоравливать. Там же. (Лавальер получила записку короля). 1. Это была выдумка Маликорна. Не желая, чтобы король был всем обязан де Сент-Эньяну, он по собственному почину решил взять на себя роль почтальона. 2. Это была мысль Маликорна. Он видел, до чего Сент-Эньян сделался полезен для короля при помощи своего помещения, и не хотел, чтобы граф сделался вдобавок ко всему необходимым для Людовика в качестве почтальона, и самовольно присвоил себе эту должность. Там же. 1. Король шел за Лавальер, любуясь ее нежной розовой шеей, на которую спускались завитки белокурых волос. Лавальер была в светло-сером шелковом платье; агатовое ожерелье оттеняло белизну ее кожи. В маленьких изящных руках она держала букет из анютиных глазок и бенгальских роз, над которыми, точно чаша с ароматами, возвышался гарлемский тюльпан с серовато-фиолетовыми лепестками, стоивший садовнику пяти лет усердных трудов, а королю пяти тысяч ливров. 2. Король шел позади Лавальер, любуясь ее шейкой, белой, как перламутр, на которой вились крупные кольца серебристых волос. Лавальер была в платье из светло-серого толстого шелка. Украшения из черных камней оттеняли белизну ее кожи; ее тонкие, прозрачные ручки мяли букет из незабудок, бенгальских роз и ломоносов с тонкими узорчатыми листиками, над которыми поднимался, точно кубок для ароматов, гарлемский тюльпан с серо-фиолетовыми тонами, чистый и редкий вид этих цветов, стоивший садовнику пяти лет усердных трудов, а королю пяти тысяч ливров. Там же. 1. Холст был приготовлен, на палитре лежали краски. Художник поклонился мадемуазель де Лавальер с любопытством артиста, изучающего свою модель, и сдержанно поздоровался с королем, как с обыкновенным дворянином. 2. Его холст был готов; на палитре лежали краски. Он поклонился Лавальер с серьезным любопытством художника, изучающего свою натуру, отвесил сдержанный поклон королю, точно не зная, кто это и, следовательно, здороваясь, как со всяким дворянином. Там же. 1. Людовик упивался любовью, Лавальер - счастьем, де Сент-Эньян - честолюбием. 2. Людовик упивался любовью, Лавальер - счастьем, Сент-Эньян - честолюбием. Художник собирал воспоминания на старость. Там же. (Сент-Эньян и Маликорн). 1. - ... Нет, королю не понравилось... - Понимаю, граф: ему не понравилось, что на любовном свидании присутствовало два свидетеля. 2. - ... Нет, королю не нравится... - Понимаю, граф; ему было неприятно, что на любовное свидание он пришел сам четверт. Там же. 1. - Итак, если вы хотите, чтобы король завтра был доволен... - Хочу ли я? Что за вопрос! 2. - Итак, если вы хотите, чтобы король завтра был довольнее... - Хочу ли я этого, ventre saint gris! - как говорил его дед... Хочу ли? Еще бы!
LS: букет из незабудок, бенгальских роз и ломоносов с тонкими узорчатыми листиками, над которыми поднимался, точно кубок для ароматов, гарлемский тюльпан ... букет из анютиных глазок и бенгальских роз, над которыми, точно чаша с ароматами, возвышался гарлемский тюльпан Интересный урок ботаники. :)
Евгения: Глава 44 "Гемптон-Корт". 1. Над всем этим раем, сотканным из глубокой тени и мягкого света, возвышается замок Гемптон-Корт, построенный кардиналом Уолси и внушивший зависть даже королю, так что его владелец принужден был подарить его своему повелителю, Генриху VIII. 2. А над этим раем, слитым их глубоких теней и нежного света, воздымается замок Гемптон-Коурт, выстроенный Вольсеем, замок, служивший жилищем гордого кардинала, который сделал его желанным даже для короля и позже в качестве робкого придворного был принужден подарить Генриху VIII, потому что король этот, при виде новой твердыни, поморщился от зависти и жадности. Там же. 1. Нет, Карл II любил в Гемптон-Корте очаровательные женские фигуры, которые после полудня мелькали по террасам; он, подобно Людовику XIV, приказывал выдающимся художникам запечатлевать их красоту, так что на полотнах осталось увековеченным множество красивых глаз, лучившихся любовью. 2. Нет, Карл II любил очаровательные тени, которые после полудня мелькали по террасам, когда он, как Людовик XIV, приказывал искусному живописцу изображать их красоту в своем большом кабинете. Он выбрал для этого хорошего художника с кистью, умевшей приковывать к картине лучи, выскользнувшие из стольких красивых глаз, блиставших любовью. Там же. 1. Оставшись одна, Мэри Грефтон сидела несколько мгновений неподвижно, потупив голову с грацией, свойственной молоденьким англичанкам; глаза ее были нерешительно устремлены на Рауля, а в сердце шла борьба, о которой можно было судить по тому, что ее щеки то бледнели, то алели. Наконец она, по-видимому, решилась и довольно твердыми шагами подошла к скамейке, на которой, как сказал герцог, Рауль мечтал в одиночестве. Как ни легки были шаги мисс Мэри, звук их привлек внимание Рауля. Он оглянулся, заметил молодую девушку и пошел ей навстречу. 2. Мэри осталась одна. Ее головка наклонилась с грациозной мягкостью, которая свойственна молодым англичанкам. Она несколько мгновений не двигалась, устремив глаза на Рауля, но точно не решаясь, что делать. Ее щеки то вспыхивали, то бледнели, обнаруживая борьбу в ее сердце; наконец, она решилась и довольно твердыми шагами подршла к скамейке, на которой, как сказал герцог, мечтал Рауль. Как ни были легки шаги Мэри на зеленом лужке, их звук заставил Рауля очнуться. Он повернул голову, поднялся с места и пошел навстречу собеседнице, посланной ему счастливой судьбой. Там же. 1. - ... Покиньте меня, господин де Бражелон, потому что герцог весьма неудачно предложил меня вам в спутницы. Ваше сердце занято другой, и вы дарите мне ваше внимание, как милостыню. Сознайтесь, сознайтесь... Было бы дурно с вашей стороны, виконт, не сказать правды. - Извольте, я сознаюсь. Грефтон взглянула на него. Бражелон держался так просто и был так красив, в глазах его светилось столько прямоты и решимости, что мисс Мэри не могла заподозрить его в невежливости или глупости. Она поняла, что Рауль любит другую, любит самым искренним образом! - Да, конечно, - проговорила она. - Вы влюблены в какую-нибудь француженку. 2. - ... Вот что; уйдите, виконт; герцог Букингам дал вам дурное поручение, сделав меня спутницей ваших прогулок. Ваше сердце далеко, и вы едва, едва дарите мне, как милостыню, вашу мысль. Сознайтесь, сознайтесь... - Мисс Грефтон, я сознаюсь... Она посмотрела на него. Он держался так просто, был так красив, в его глазах сквозило так много ясности, кроткой откровенности и решительности, что такая благородная девушка, как мисс Мэри, не могла заподозрить его в невежливости или глупости. Она просто поняла, что он любит не ее, а другую, и потому чистосердечно сказала: - Да, я понимаю; вы кого-то любите во Франции. Там же. 1. - Значит, первый шаг придется сделать мне. Вы не хотите говорить, так как убеждены теперь, что я не люблю герцога, что я, может быть, полюбила бы вас. Вы искренний и скромный человек, не желающий профанировать настоящее чувство; вы предпочли сказать мне, несмотря на вашу молодость и мою красоту: "Моя любовь во Франции". Благодарю вас, господин де Бражелон, вы благородный человек, и я впредь буду еще больше любить вас... по-дружески. 2. - Значит, первый шаг к объяснению должна сделать я; вы не хотите мне ответить, так как теперь убеждены, что я не люблю герцога; так как вы видите, что я, может быть, вас полюбила бы; так как у вас есть сердце и умение щадить чужие чувства; так как не желая взять, хотя бы для минутного развлечения, руку, которую приближали к вашей руке, вместо того, чтобы ответить мне улыбкой на улыбку, вы предпочли сказать мне, красавице: "Моя любовь во Франции". О, я благодарю вас, де Бражелон, вы благородный джентльмен, и я теперь еще больше люблю вас... дружески. Там же. 1. - У вас есть родственники во Франции? - Есть сестра, которая старше меня на семь или восемь лет; она вышла замуж во Франции и успела уже овдоветь. Это маркиза де Бельер. 2. - А у вас есть во Франции родственники? - с участием спросил Рауль. - Есть сестра; она старше меня на восемь лет, вышла замуж во Франции и теперь уже вдова; это маркиза де Бельер. Там же. (Мэри Грефтон, Рауль и герцог Бекингэм). 1. - Вы что-то скрываете, герцог! Объясните, почему я люблю напрасно? - Но кого же он любит? - вскричала Мэри. - Он любит женщину, недостойную его, - спокойно отвечал Бекингэм с флегматичностью, которая свойственна только англичанам. Мисс Мэри Грефтон вскрикнула, и ее порыв не меньше, чем слова Бекингэма, поверг Бражелона в трепет. 2. - Вы, значит, знаете, г. герцог, что я люблю напрасно? - Да. - Но кого же он любит? - вскрикнула молодая девушка. - Он любит женщину, не достойную его, - спокойно сказал Букингам с той флегматичностью, которую только англичанин черпает в своем сердце и уме. Мисс Грефтон вскрикнула. И это восклицание не меньше слов Букингама вызвало на лице Бражелона бледность изумления и дрожь ужаса.
Евгения: Глава 45 "Курьер принцессы". (Бекингэм сообщает королю и мисс Стюарт, что Мэри Грефтон хочет выйти замуж за Бражелона, а он не хочет на ней жениться). 1. - Да этот француз какой-то простак! - воскликнула мисс Стюарт. - Пусть он скажет да или нет. Нужно этому положить конец. 2. - Да этот француз просто какой-то беотиец! - вскрикнула Стюарт. - Пусть он скажет да или нет; нужно же этому положить конец. Там же. (Карл II дал Бекингэму прочесть письмо Генриетты). 1. - Ты не прочитал приписки, герцог; она внизу, и я сам не сразу заметил ее, читай. Герцог развернул лист и прочитал: "Тысяча приветствий тем, кто меня любит". 2. - Ты не прочитал приписки, Вильер; она там, где письмо перегнуто, и я сам не сразу заметил ее, прочти. Герцог развернул складку, скрывавшую слова: "Тысяча поклонов тем, кто меня любит". Там же. 1. - Попросите его остаться, мадемуазель, умоляю вас, - шептал Бекингэм. - Напротив, я прошу его уехать, - отвечала, собравшись с силами, мисс Грефтон, - я не из тех женщин, у которых гордость сильнее всех других чувств. Если его любят во Франции, пусть он возвращается туда и благословляет меня за то, что я посоветовала ему ехать за своим счастьем. Если его, напротив, там не любят, пусть он вернется, я буду любить его по-прежнему, и его несчастья нисколько не умалят его в моих глазах. На гербе моего рода начертан девиз, который запечатлелся в моем сердце: "Habenti parum, egenti cuncta" - "Имущему - мало, нуждающемуся - все". 2. - Скажите ему, чтобы он остался, мисс Мэри, умоляю вас, - прошептал Букингам. - Я говорю ему, чтобы он уехал, - ответила мисс Грефтон; - я не из тех женщин, у которых гордость сильнее сердца. Если его любят там, во Франции, пусть он благословляет меня, которая посоветовала ему ехать за свои счастьем. Если его, напротив, больше не любят, пусть он вернется; я не перестану его любить, и несчастие не унизит его в моих глазах. В гербе моего рода стоит девиз, который Господь начертал в моем сердце: "Богатым мало; бедным всё". Там же. 1. Мисс Грефтон оперлась на руку Бекингэма и, пока Рауль стремглав убегал по липовой аллее, тихонько пропела стихи из "Ромео и Джульетты": Нужно уехать и жить Или остаться и умереть. Когда замерли звуки ее голоса, Рауль скрылся. Мисс Грефтон вернулась к себе, бледная и молчаливая. 2. Мисс Грефтон положила свою белую ручку на руку Букингама, и пока Рауль исчезал в липовой аллее, она пропела замирающим голоском стихи из "Ромео и Джульетты": Il faut partir et vivre Ou rester et mourir. (Надо удалиться и жить Или оставаться и умереть). Когда замерло ее последнее слово, Рауль уже скрылся. Мисс Грефтон вернулась к себе бледнее и молчаливее тени.
Евгения: Глава 46 "Сент-Эньян следует совету Маликорна". 1. Они сели. Людовик поместился подле подушек, на которые опустилась Лавальер, и, положив голову на колени своей возлюбленной, смотрел на нее. Казалось, наступило мгновенье, когда ничто не могло больше стать между двумя душами. Луиза с упоением глядела на него. 2. Они заняли обычные места. Людовик опустился подле подушек, на которых покоилась она; он склонил голову к коленям Луизы, точно чувствуя себя в недостижимом ни для кого приюте. Он смотрел на нее; казалось, наступило мгновение, в которое ничто не могло стать между двумя душами, а потому Луиза со своей стороны пожирала его взглядом. Там же. 1. Лавальер громко вскрикнула и отступила назад. - Это я, я, дорогая Луиза! - вбегая, воскликнул Рауль. - О, я знал, что вы все еще любите меня. Лавальер сделала испуганный жест, хотела что-то сказать, но могла произнести только: - Нет, нет! 2. Лавальер страшно вскрикнула и откинулась назад. - Я, это я, моя дорогая Луиза! - сказал Рауль. - О, я знал, что вы все еще любите меня. Лавальер сделала жест ужаса и проклятия, попыталась заговорить, но могла произнести только: - Нет, нет... Там же. 1. Но тут со стороны двери послышался другой отчаянный крик. Король устремился в коридор. Монтале попыталась остановить его, но напрасно. Покинув Лавальер, король выбежал из комнаты. Однако Рауль был уже далеко, и Людовик увидел только тень, скрывшуюся за поворотом коридора. 2. В то мгновение, когда король упал на колени, со стороны двери послышался крик, и по коридору застучали шаги. Король хотел пойти посмотреть, кто вскрикнул и чьи шаги удалялись от двери. Монталэ постаралась его остановить, но напрасно. Король подошел к порогу; однако Рауль уже был далеко, и Людовик увидел только нечто вроде тени, которая исчезла за поворотом коридора.
Евгения: Глава 47 "Старые друзья". (Герцогиня де Шеврез идет на встречу с Арамисом). 1. Войдя, дама откинула вуаль. Она уже не была красавицей, но еще сохраняла привлекательность; она уже не была молода, но была еще подвижна и представительна. Богатым и нарядным туалетом она маскировала тот возраст, который только Нинон де Ланкло с улыбкой выставляла напоказ. 2. Входя, дама откинула вуаль. Она уже не была красавицей, но еще осталась женщиной. Ее молодость миновала, но она сохранила живость и величавость. Нарядным и полным вкуса туалетом она скрывала тот возраст, который только Нинон де Ланкло встретила с улыбкой. Там же. 1. - У нас нет больше, герцогиня, прежних интересов, - сказал Арамис, нисколько на стараясь сдержать улыбку, потому что в сумерках невозможно было заметить, потеряла ли эта улыбка свою прежнюю свежесть и привлекательность. 2. - У нас теперь, герцогиня, нет прежних интересов, - сказал Арамис, улыбаясь. В темноте он улыбался без страха; благодаря сумраку нельзя было видеть, что его улыбка потеряла часть своей прежней привлекательности и свежести. Там же. 1. - Итак, я пожалела, - продолжала герцогиня, - что мы с вами не поговорили на кладбище. Мне показалось, что старым друзьям нехорошо вести себя так, и я стала искать случая встретиться с вами, чтобы засвидетельствовать вам свою преданность и показать, что бедная покойница, Мари Мишон, оставила на земле тень, хранящую много воспоминаний. 2. - И я вспомнила, - продолжала герцогиня, - что мы ничего не сказали друг другу на этом кладбище; вы не объяснили мне, чем были для этого францисканца, за погребением которого наблюдали, и я тоже не сказала, чем я служила для него. Вскоре мне показалось, что это недостойно таких двух добрых друзей, как мы, и я постаралась найти случай встретиться с вами, чтобы доказать, что я предана вам, и что бедная покойная Мари Мишон оставила после себя на земле тень, полную памяти. Там же. (Герцогиня жалуется на жизнь). 1. - Да, это ужасно! Мне пришлось добывать средства к существованию, стараться не впасть в нищету. - Понятно. - Я не пользовалась кредитом, у меня не было покровителей. - Между тем как сами вы стольким оказывали покровительство, - сказал Арамис, лукаво улыбаясь. 2. - Это ужасно; мне нужно было отыскать средство к жизни, главное же средство - не прозябать. - Понятно. - Я могла эксплуатировать ненависть, служить дружбе; у меня не было ни кредита, ни покровителей... - А вы-то оказывали покровительство стольким людям! - сладким голосом произнес Арамис. Там же. 1. - А! - холодно произнес Арамис. - Деньги?.. Сколько же вам нужно, герцогиня? - Порядочно. - Жаль. Вы знаете, что я не генерал. 2. - А, - холодно ответил Арамис, - деньги? Ну, герцогиня, сколько вам нужно? - О, нужна круглая сумма. - Жаль! Вы знаете, что я не богат. Там же. (Арамис угрожает герцогине лишением пенсии от ордена иезуитов). 1. - Да, это самое. Я спрашиваю, чем вы их замените? - Пятьюстами тысячами ливров, которые я получу от королевы. - А может быть, и не получите. - Я знаю средство получить их, - бросила герцогиня. При этих словах Арамис насторожился. 2. - Именно, и я спрашиваю себя, чем вы замените все это? - Пятьюстами тысячами ливров, которые мне даст королева. - Которых вы не получите! - У меня есть средство их получить, - необдуманно сказала герцогиня. Арамис насторожился. Там же. 1. "Пой, птичка, пой! - подумал Арамис. - Шипи, змея". Но герцогиня уже направилась к двери. Арамис готовил для нее сюрприз... Проклятье, которое бросает побежденный, идущий за колесницей триумфатора. 2. - Хорошо, - подумал Арамис, - пой, сорока! Шипи, змея! Но герцогиня уже сказала все, что хотела, и направилась к двери. Арамис подготовил для нее оскорбление, которое бросает побежденный, идущий позади колесницы триумфатора. Там же. 1. Он умышленно выставил вперед стройную ногу, грациозно нагнул гордую голову и улыбнулся, чтобы показать блестевшие при свете зубы. Постаревшая кокетка поняла его замысел: она стояла как раз против зеркала, которое благодаря контрасту убийственно резко подчеркнуло дряхлость, так заботливо скрываемую ею. Неровной и тяжелой походкой она поспешно удалилась, даже не ответив на поклон Арамиса, который был сделан им с гибкостью и грацией былого мушкетера. 2. Он нарочно выставил свою нервную, чисто очерченную ногу, грациозно нагнул гордую голову; он улыбнулся, чтобы показать зубы, еще блестевшие при свете. Постаревшая кокетка поняла насмешку; она как раз стояла против большого зеркала, где так ясно, так очевидно виднелось отражение ее дряхлости, которую она старательно скрывала. Даже не кланяясь Арамису, она ушла неверными и тяжелыми от поспешности шагами. Арамис же, гибкий и очаровательный, как мушкетер былого времени, низко склонился перед ней. Вот, собственно, и всё. Первого тома у меня нет (и потерян он давно - на штампе букинистического магазина видна надпись: "За 2 т. 3 рубля. 2.IV.62 г." ).
LS: Спасибо большое! Это было очень интересно!
LS: В дореволюционном издании «Виконта де Бражелона», которое Евгения сравнивала с традиционным переводом, отсутствовала глава «Малага». В том издании, которым я временно владею, «Малага» есть, поэтому я восполню пробел. К слову, можно попробовать ликвидировать еще один пробел. Упомянутое издание вышло в серии «Полное собрание романов А.Дюма» издателя П.П.Сойкина. В моем распоряжении сейчас есть еще несколько томов «Графа Монте-Кристо» и один том «Двадцать лет спустя», которые немного отличаются от «Виконта де Бражелона» (мягкая обложка, отсутствие титульных листов, оглавлений и четкого деления текста в томах). Но в остальном они относятся к той же серии, и на их обложках значится, что это приложения к журналу «Природа и люди» за 1912 и 1913 год. Таким образом, мы можем отнести издание Евгении с переводом Игнатовой и Чистяковой-Вэр к 1912-13 году или что-то близко к этому. Выглядят книги вот так: Сканировать я не возьмусь, даже если хозяин даст добро - в отличии от "Двадцать лет спустя", разваливающегося на отдельные страницы, книжный блок прочный, но старый, сканером его травмировать опасно. 1. Фрагмент текста из перевода под ред. Таманцева (наиболее распространенный сейчас перевод «10 лет спустя») 2. Фрагмент текста из перевода М.П.Игнатовой и Е.М.Чистяковой-Вэр (во втором томе указано именно так, а в третьем томе переводчиком названа только Е.М.Чистякова-Вэр). Глава VIII «Малага» 1. Во время этой долгой и жестокой борьбы страстей, разыгравшейся под кровом королевского дворца... 2. В то время, как в замке боролись эти придворные честолюбия с любовью... 1. - Но, дорогой д’Артаньян, - серьезно отвечал король, кавалеров не поддерживают во время танцев. - Простите, - поклонился мушкетер, продолжая иронизировать, - право, я этого не знал. 2. - Но, дорогой д’Артаньян, - серьезно ответил король, - танцуют без помощников. - Ага, - сказал мушкетер, продолжая незаметно иронизировать. – Я этого не знал. 1. Ноздри мушкетера щекочет запах пряностей, смешанный с менее экзотическим, но более едким запахом навоза. 2. Запах пряностей смешивается с менее чужестранным, но более острым ароматом – ароматом уличной грязи и щекочет обоняние мушкетера. 1. – Я в отчаянии от слова даже. - Почему? Ведь это самое обыкновенное слово. 2. – Я в отчаянии, - сказал Планше, что услышал слово «даже». - Почему? Разве это не французское слово, Планше. 1. - Планше, ты знаешь господина Лафонтена? /.../ - А-а-а... «Ворона и лисица»? 2. - Планше, ты знаешь Лафонтэна? /.../ - Ага! «Господин ворон»? 1. - Разве нет другого короля, которого можно было бы посадить на трон, господин д’Артаньян? Разве нет другого Монка, которого можно было бы упрятать в тюрьму? 2. – Разве не нужно посадить на трон короля? Разве нет другого Монка, которого следовало бы запрятать? 1. - Если вы будете худеть и дальше, я возьму рапиру и проткну грудь господину д’Эрбле. 2. – Если вы еще похудеете, я возьму шпагу и перережу горло господину д’Эрбле. 1. - ... и во сне вы повторяете: «Арамис, коварный Арамис!» 2. – Во сне вы повторяли: «Арамис, хитрый Арамис!» 1. - Значит, оттого, что я простой человек, вы считали меня болваном? - Браво , Планше, превосходное рассуждение! - Извольте следить за моей мыслью, сударь. Я сказал, - продолжал Планше, - что без наслаждений нет счастья на земле. 2. – А, - сказал он, - только потому, что я простак, вы уже считали меня совершенным болваном? - Планше, ты умница. - Проследите за тем, что я скажу: я, - продолжал Планше, - сказал себе: «на земле нет счастья для того, кто не находит удовольствий». 1. – Скажу, что ни одна философия в мире не сравнится с твоей. - Так последуйте моему примеру! - Соблазнительно. Лучшего я не хотел бы; но не все люди на один образец, и очень может быть, если бы я стал развлекаться, как ты советуешь, я страшно заскучал бы. 2. – Скажу, что ни одна философия в мире не сравнится с твоей. - Ну так живите по моему примеру. - Соблазнительно! - Подражайте мне. - Очень хотел бы, но не все души созданы одинаково, и, может быть, если бы я стал развлекаться по-твоему, я невыносимо скучал бы. 1. - Вы заметили, что я по временам уезжаю? - Дорогой Планше, понимаешь, когда люди видятся почти каждый день и один исчезает, то это очень ощутительно для другого. Разве ты не чувствуешь моего отсутствия, когда я уезжаю из Парижа по делам? - Еще бы я тогда словно тело без души. - Итак, у нас не т на этот счет разногласий. Продолжай! - А вы обратили внимание, когда я уезжаю? - Пятнадцатого и тридцатого каждого месяца. 2. - Вы заметили, что я уезжаю? - Да. - Через известные промежутки времени? - Периодически. - Ну, да. Вы заметили? - Мой милый Планше, ты понимаешь, что когда люди видятся каждый день, если один из них исчезает, его не хватает другому. Разве ты не чувствуешь моего отсутствия, когда я ухожу? - Ужасно замечаю. То есть я точно тело без души! - Сговорились. Продолжай. - В какие числа месяца я уезжаю? - 15-го и 30-го. (Привожу эти фрагменты не потому, что есть смысловое расхождение в текстах, а потому что, по моему мнению, в более позднем переводе время от времени пытаются бороться с тем, как Дюма «гнал строку»: объединяют и сокращают реплики героев.) 1. И Планше так расхохотался, что у д’Артаньяна зародились большие сомнения насчет собственной проницательности. - Признаюсь, улыбнулся мушкетер, - что ты гораздо хитрее, чем я думал. 2. И Планше так расхохотался, что в уме д’Артаньяна замелькали сомнения относительно собственного ума. - Сознаюсь, сказал мушкетер, что я не стою на твоей высоте.
Nataly: LS пишет: я возьму шпагу и перережу горло *прифигев* Это как?:)
LS: Nataly Срезал же д'Артаньян мозоли на ногах при помощи шпаги. Наверное, как-то так. :)
Nataly: LS LS пишет: Срезал же д'Артаньян мозоли на ногах при помощи шпаги. Сегодня просто день открытий:) А это откуда?
LS: По-моему, откуда-то из "Виконта".
Калантэ: А мне что-то помнится, это Шико мозоли при помощи шпаги срезал... Вообще же у шпаги есть режущая кромка, не зря же ею рубить тоже можно...
полная версия страницы