Форум » Диссертации, догматические и умозрительные » Сравнение переводов "Виконта де Бражелона": советский и дореволюционный (Продолжение) » Ответить
Сравнение переводов "Виконта де Бражелона": советский и дореволюционный (Продолжение)
LS: Тема "Сравнение переводов "Виконта де Бражелона": советский и дореволюционный " закрылась, но я надеюсь, что у Евгении найдется, чем ее продолжить. :) И потом. Последний отрывок не могу оставить без комментария. [quote]- У Бражелона? - переспросила Атенаиса. - Да, да! У него, у этого рослого, смелого как Цезарь, юноши, проницательного и умного, как господин Фуке, у этого бедного мальчика, который знает тебя лет двенадцать, любит тебя и, однако, судя по твоим словам, никогда не поцеловал даже кончика твоего пальца. [/quote] *подбоченясь* Ну, и что на это скажут те, кто считает Бражелона трусом и глупцом? После такого-то отзыва всегда скептически настроенной и циничной Монтале?
Ответов - 71, стр:
1 2 3 All
Custard Pie: LS пишет: - Да, да! У него, у этого рослого, смелого как Цезарь, юноши, проницательного и умного, как господин Фуке, Скорее Принц Конде мог так охарактеризовать Виконта в какой-нибудь светской беседе, чем это результат собственного анализа Монтале, они ведь почти не общались, с чего ей делать такие выводы. Кстати, а про м-ль Монтале была когда-нибудь отдельная тема (лично я не припоминаю)? Можно было бы открыть.
LS: Монтале видела виконта однажды лично, и многое должна была знать из его писем к Луизе и разговоров в блуасском обществе, которое, в том числе, могло перессказывать отзывы Конде. Так что ее суждение обосновано. Темы про Монтале не было, поэтому силь ву пле. :)
Custard Pie: Одного раза увидеть было явно недостаточно. Письма, разговоры-все это нельзя считать собственным впечатлением Монтале, которое могло сформироваться только при личном контакте. Хотя ...? Может насчет писем Вы и правы.
Евгения: LS, спасибо за новую тему. Конечно, у меня найдется, чем ее продолжить. :) Итак, часть 3, глава 23 "Беспокойство короля". 1. - Неужели, государь, - начал спутник, - вы всполошили наших барышень, ворковавших про любовь? - Да, к сожалению, - ответил король. - Не бойся, Сент-Эньян, выходи. - Вот счастливая встреча, государь! Если бы я осмелился дать вам совет, недурно бы нам пуститься вдогонку за ними. - Они уж далеко. - Пустяки! Они бы с удовольствием дали догнать себя, в особенности если бы знали, кто гонится за ними. - Вот самонадеянность! 2. – Что, государь, - начал второй молодой человек, робко подвигаясь вперед, - неужели, ваше величество, вы разогнали наших барышень, ворковавших про любовь? - Да, к сожалению, это так! – ответил король. – Не бойся, выходи, Сент-Эньян… - Государь, вы-то поостерегитесь, вас могут узнать. - Я же говорю тебе, что они убежали. - Вот счастливая встреча, государь, и если бы я осмелился дать вам совет, то недурно бы и нам пуститься вдогонку за ними. - Они уже теперь далеко. - Пустяки. Они бы с удовольствием позволили догнать себя, в особенности, если бы знали, кто гонится за ними. - Что такое вы говорите, нахал вы этакий? Там же. 1. - Простите, ваше величество, но меня, право, приводит в восторг мысль, что есть на свете женщина, которая думает обо мне, когда я и не подозреваю об этом и вовсе не старался заинтересовать ее. Ваше величество не можете понять этого, так как ваше высокое положение привлекает к вам всеобщее внимание. 2. - Простите, ваше величество, но я в восторге от того сознания, что есть на свете женщина, которая думает обо мне, в то время, как я сам ничего не подозреваю об этом и ничего не сделал, чтобы обратить свое внимание на свою особу. Вы, ваше величество, не можете понять того удовольствия, которое ощущаю я, потому что ваше высокое положение и заслуги сами по себе привлекают на вас всеобщее внимание и, если можно так выразиться, насильно заставляют относиться с любовью к вам. Там же. (Король и Сент-Эньян бегут на крики о помощи). 1.Вдруг они увидели на откосе, под развесистыми ивами, женщину, стоящую на коленях и поддерживающую голову другой женщины, лежащей в обмороке. В нескольких шагах, посреди дороги, стояла третья женщина и громко звала на помощь. Король опередил своего спутника, перепрыгнул через ров и подбежал к группе в ту самую минуту, как в конце аллеи, ведущей к замку, показалась кучка людей, спешивших на тот же крик о помощи. - Что случилось, мадемуазель? - спросил Людовик. - Король! - вскричала Монтале и от изумления разжала руки, Лавальер упала на траву. - Да, это я. Как вы неловки! Кто она, ваша подруга? 2. Вдруг они увидели на откосе рва, под большими, косматыми ивами женщину, стоящую на коленях и поддерживающую голову другой женщины, лежащей в обмороке на траве. В нескольких шагах от этой группы, посреди дороги, стояла третья женщина, громко взывая о помощи. Заметив двух бегущих людей, не зная, кто они такие, женщина начала еще громче кричать. Король опередил своего спутника, перепрыгнул через ров и подбежал к группе в ту самую минуту, как в конце аллеи, ведущей к замку, показалась кучка людей, бежавших на тот же крик о помощи, который привлек и короля с Сент-Эньяном. - Что такое случилось здесь, мадемуазель? - спросил Людовик. - Король! - воскликнула Монталэ, и от удивления выпустила из рук голову Лавальер, которая упала на траву. - Да, король. Только, во всяком случае, нет причины так бросать свою подругу. Кто она такая?
Евгения: Там же. (Король и Сент-Эньян находят лежащую в обмороке Лавальер). 1. Король постарался выказать крайнее волнение. Но от де Сент-Эньяна не ускользнуло, что и голос и жесты короля не соответствовали той страстной любви, в которой он признался своему спутнику. 2. Но как ни выразителен был голос, которым король произнес эти слова, и жесты, сопровождавшие их, все же он не сумел вполне овладеть собою, потому что от де Сент-Эньяна не ускользнуло, что и голос, и жесты были немного холодны и не подтверждали той страстной любви короля к Лавальер, в которой он признался своему спутнику. Там же. 1. Когда подъехали к замку, она, несмотря на слабость, с помощью Атенаис и Монтале смогла выйти из кареты. Король же тем временем нашел принцессу в рощице, уселся рядом с ней и незаметно старался прикоснуться ногой к ее ноге. 2. Когда подъехали к замку, она, хотя чувствовала себя очень слабою, могла однако же выйти из коляски и, с помощью Атенаисы и Монталэ, дойти до внутренних покоев. Ее усадили в комнату, прилегающую к залам в нижнем этаже. Затем, так как это событие не произвело большого впечатления в обществе, то прогулка продолжалась своим чередом. В это время король нашел Мадам в рощице; он уселся рядом с ней и потихоньку старался нащупать ногой ногу принцессы под стулом. Глава 24 «Тайна короля». (Людовик осведомляется о состоянии Лавальер). 1. - Простите, государь, - пробормотал Сент-Эньян, - к стыду моему должен признаться, что я ничего не знаю о ней. - Ничего не знаете? - сказал король, притворяясь рассерженным. - Простите, государь, но, видите ли, я только что встретился с одной из трех болтушек, и, признаюсь, эта встреча меня отвлекла. - Так вы нашли ее? - с живостью спросил король. - Нашел ту, которая так лестно отозвалась обо мне, а найдя свою, я начал искать и вашу, государь; и как раз в это самое время я имел счастье встретиться с вами. - А как зовут вашу красавицу, Сент-Эньян? Или это, может быть, секрет? 2. – Простите, государь, - пробормотал Сент-Эньян, - к стыду моему должен признаться, что я ничего не знаю о ней. - Как, ничего не знаете? – сказал король, притворяясь сердитым за то, что недостаточно заботились о предмете его любви. - Простите, государь, но видите ли в чем дело: я только что встретился с одной из наших трех болтушек и, признаюсь, что эта встреча меня сильно развлекла. - Так вы нашли ее?.. – с живостью спросил король. - Нашел ту, которая так лестно отзывалась обо мне, а найдя свою, я начал искать и вашу, государь; и как раз в это самое время я и повстречался с вами. - Все это прекрасно; но прежде всего следует подумать о мадемуазель де Лавальер, - продолжал играть свою роль Людовик. - Ах, какая интересная красавица и какой шикарный вышел у нее обморок! – заметил Сент-Эньян. – Ведь вы же интересовались ею раньше этого случая. - А как зовут вашу красавицу, Сент-Эньян? Или это, может быть, секрет? Там же. 1. - Будем надеяться, что и мне повезет так же, как и тебе. Ну, пойдем к больной. "Вот штука-то! - думал про себя Сент-Эньян. - А ведь он действительно увлечен этой малюткой; вот никогда бы не подумал". 2. – Ну, так идем. Будем надеяться, что и мне повезет так же, как тебе. - По-видимому король мой с большим самолюбием; ему не хочется упустить никакой победы! Ну, так я даю слово, что постараюсь разведать все самым тщательным образом и, при содействии одной из трех граций, можно будет узнать имена и остальных двух, а за именем и самую тайну. - Да и мне, - сказал король, - нужно только, чтобы я услышал голос, и тогда я ее узнаю. Ну, будет об этом, веди меня скорее к этой бедняжке Лавальер. - Вот штука-то! – думал про себя Сент-Эньян. – А ведь он, действительно, увлечен этой малюткой; просто невероятно!
Евгения: Там же. (Король входит к Лавальер). 1. Ее роскошные белокурые волосы были распущены и волнами спускались на полуприкрытые кружевами грудь и плечи, из глаз катились крупные слезы. Матовая бледность покрывала ее лицо, придавая ей неописуемую прелесть, а физические и нравственные страдания наложили на ее лицо отпечаток благородной скорби. Она сидела неподвижно, точно мертвая. Казалось, она не слышала ни шушуканья подруг, суетившихся около нее, ни отдаленного гула толпы, доносившегося в открытое окно. 2. Роскошные белокурые волосы ее были распущены и длинными волнами спускались на полуприкрытую кружевами грудь. Страстные огоньки вспыхивали в томном ее взоре, из глаз катились крупные слезы. Она напоминала собою прекрасное видение наших грез, которые, рея распростертыми крыльями, беззвучно скользят перед нашим обвороженным взором, с неземною улыбкою на полуоткрытых устах. Матовая бледность покрывала лицо Лавальер и придавала ему неописуемую прелесть, а физические и нравственные страдания наложили на него отпечаток благородной скорби; она сидела, опустив руки, и ни малейшее движение не обнаруживало в ней признака жизни; она скорее напоминала собою мертвеца, чем живого человека; казалось, она не слышала ни шепота подруг, суетившихся тут же вокруг нее, ни отдаленного гула толпы, доносившегося в открытое окно. Там же. 1. - Король! - вскричала Луиза, вскочив с кресла, словно ее обожгло пламя. - Король беспокоится о моем здоровье? 2. - Король! - вскричала Лавальер, вскочив с кресла и почувствовав, как поток пламенной страсти объял ее сердце. - Король беспокоится обо мне? Там же. (Луиза начинает догадываться, что король слышал ее признание). 1. Лавальер слушала с остановившимся взглядом, тяжело дыша, словно угадывала истину. Людовик приписал ее состояние перенесенному испугу. 2. Лавальер слушала все это, устремив взор в пространство и тяжело переводя дух, словно она духовными очами прозревала истину. Людовик приписал это ее волнение последствиям перенесенного испуга.
Евгения: Глава 25 "Ночные похождения". (Принцесса собирается подслушать разговор Рауля и де Гиша). 1. Что же касается принцессы, то она притаилась в кустах, прислонившись к огромному каштану. 2. А Мадам засела в кустах, опершись спиною о гигантский каштан, одна из веток которого была срезана на уровне стула. Глава 26 "Ее высочество убеждается, что при желании можно услышать все, что говорится". 1. Говорил Рауль. Он прислонился к стволу большого дуба и отвечал приятелю своим нежным мелодичным голосом. 2. Теперь говорил Рауль. Он стоял в ленивой позе, опершись на ствол большого дуба, и отвечал приятелю своим нежным, гармоничным голосом. Там же. (Появляется принцесса). 1. Если бы гром внезапно грянул над головой юноши, он не был бы так испуган, как при звуках этого голоса. 2. Если бы гром грянул внезапно над головою молодого человека, то он был бы менее оглушен, чем теперь - этими словами, в которых звучала ледяная суровость. Там же. 1. - Господин де Гиш, вы мужчина, а я женщина, и, зная вас так, как я вас знаю, я вовсе не хочу, чтобы вы умирали из-за меня; я решила изменить свое поведение с вами и свой характер. Я буду не то что откровенной - я всегда откровенна, - но правдивой. Итак, я умоляю вас, граф, не любите меня больше и забудьте, что я говорила с вами или смотрела на вас. 2. - Господин де Гиш, вы такой же мужчина, как я - женщина, и, зная вас так, как я вас знаю, я вовсе не желаю, чтобы вы умерли из-за меня; я решилась изменить мое поведение с вами, а также и мой характер. Я стану теперь не откровенною, - я всегда откровенна, - а справедливою. Итак, я умоляю вас, господин граф: не любите меня и забудьте окончательно, что я когда-то смотрела на вас и говорила с вами. Там же. 1. - Так вы очень любите меня? - О, безумно! Готов умереть от любви, даже если вы меня прогоните и не станете больше слушать. - В таком случае ваша болезнь безнадежна, - сказала она с веселым видом, - болезнь, которую нужно лечить мягким обращением. Дайте мне вашу руку... Она холодна как лед. Де Гиш преклонил колени и припал губами к горячим рукам принцессы. - Так любите меня, - проговорила принцесса, - раз вы не можете не любить. И, слегка пожав его пальцы, она притянула его к себе жестом королевы и любовницы. 2. - Так вы меня очень любите? - О! Люблю безумно! Умереть готов за свою любовь. Прогоните меня, или слушайте, но я повторяю: я готов умереть за мою любовь к вам. - Оказывается, что ваше положение безнадежно, - сказала она игривым тоном; - это такая болезнь, которую следует лечить смягчающими средствами. Давайте же мне вашу руку... Она холодна, как лед! Де Гиш упал на колени и прильнул устами к горячим рукам принцессы. - Так любите меня, - проговорила принцесса; - если уже вы не можете жить без этого. И, пожав почти неуловимо его пальцы, она потянула его к себе и заставила встать, как это сделала бы не то королева, не то любовница.
Евгения: Глава 27 "Корреспонденция Арамиса". (Разговор Арамиса и Фуке в Фонтенбло). 1. Арамис улыбнулся, устремив на Фуке свой ласкающий и острый взгляд. 2. Арамис улыбнулся и обласкал Фуке своим хитрым взглядом. Там же. 1. - Кольбер? - Да, отойдите в сторонку, дорогой д'Эрбле; я не хочу, чтобы этот пролаза видел нас вместе, а то он возненавидит и вас. Арамис пожал ему руку. - На кой мне дьявол его дружба? - удивился он. - Разве у меня нет вас? - Да, но, может быть, когда-нибудь меня не станет, - грустно ответил Фуке. - Ну, если такое время наступит, - спокойно заметил Арамис, - мы попробуем обойтись без дружбы господина Кольбера или же не станем обращать внимания на его ненависть. 2. - Кольбер? - Да; отойдите немного в сторону, дорогой мой д'Эрбле; я не хочу, чтобы этот холуй нас видел вместе, а то он возненавидит и вас. Арамис пожал ему руку. - На кой прах мне его дружба? - ответил он. - Разве у меня нет вас? - Да, но, может быть, меня когда-нибудь и не станет, - грустно проговорил Фуке. - Ну тогда, если только такое время наступит, мы попробуем обойтись без дружбы господина Кольбера или сломить его ненависть. Там же. (Арамис дает Фуке совет поухаживать за принцессой. Тот отвечает.). 1. - Прекрасно. Я иду сейчас же и на всякий случай прибегну к моему испытанному средству: вот к этой паре великолепных старинных камней в оправе из брильянтов. - Я видел их: прекрасная редкостная вещь! 2. – Хорошо! Я отправляюсь сию же минуту, и, на всякий случай, прибегну опять к моей собственной системе посещения: она заключается в паре прекрасных античных камней, оправленных в бриллианты. - Как же, видел! Богатейшая вещь; только для царственных особ! Там же. (Фуке получил и прочитал письмо госпожи де Бельер). 1. Фуке поцеловал письмо и дал посыльному пригоршню золота. 2. Фуке опустил руку с письмом и дал посланному горсть золотых монет.
Евгения: Глава 28 "Распорядительный приказчик". (Король расспрашивает де Сент-Эньяна о Лавальер). 1. - Я спрашиваю совсем не о том... Мне не нужно знать, что такое она сегодня и чем будет завтра; как ты уже заметил, это зависит от меня, но я хотел бы знать, чем она была вчера. Передай мне все, что известно о ней. - Говорят, что она скромна. 2. - Я говорю вовсе не о том... Ничего этого я знать не хочу, что такое она теперь и чем будет завтра: ты уже сказал сейчас, что это мое дело, но я желал бы знать ее прошлое. Повтори мне, что говорят о ней. - Говорят, что она девушка нравственная. Там же. (Фуке хочет представить королю епископа ваннского). 1. - Вы угадали, государь. Час, может быть, малоподходящий, но время человека, которого я привез, драгоценно, и так как Фонтенбло лежит на пути в его епархию... 2. - Именно, государь. Может быть, час для такой аудиенции сейчас не подходящий, но, видите ли, тот, кого я привез, страшно завален работою, а так как Фонтенбло лежит как раз по пути к его епархии... Там же. (Король осведомляется о собственных средствах Арамиса). 1. - У меня ничего нет, государь; вот только господин Фуке выдает мне в год тысячу двести ливров. - В таком случае, господин д'Эрбле, я вам обещаю нечто получше. Арамис поклонился. 2. - Нет, у меня ничего нет, государь; вот только господин Фуке дает за свою скамью ежегодно по тысяче двести ливров. - Нет, нет, господин д'Эрбле, я вам обещаю нечто получше. - Государь... - Я подумаю о вас. Арамис отвесил поклон. Там же. 1. - Государь, - отвечал Фуке, - если бы этот епископ получил лучшее образование, то ни один прелат в целом государстве не был бы более достоин высоких почестей. - Разве он не ученый? 2. - Государь, - ответил Фуке, - если бы это епископ получил высшее образование, то никто в целом государстве не был бы достоин таких высоких почестей, как он. - Разве он не с высшим образованием? Там же. (В разговоре короля и Фуке упоминается имя Кольбера). 1. - Разумеется, государь; господин Кольбер прекрасно умеет считать. Услышав такую похвалу врагу из уст врага, король почувствовал полное доверие к Фуке. Все это потому, что ни тоном голоса, ни взглядом Фуке не выдал себя; это не была похвала, произнесенная для того, чтобы потом выругать. 2. - Разумеется, государь; господин Кольбер прекрасно знает арифметику. Услышав такую похвалу врагу, произнесенную устами врага же, король почувствовал полную симпатию и доверие к Фуке. А все потому, что Фуке ни голосом, ни взглядом не опроверг ни единой буквы из сказанных им слов; он заведомо не употреблял хвалебных слов, чтобы иметь возможность вставить и упреки по адресу Кольбера. Там же. 1. - Клянусь честью, я не знаю во Франции лучшего приказчика, чем господин Кольбер. В 1661 году слово приказчик не содержало в себе признака подначальности, который придают ему в настоящее время; но в устах Фуке, которого король только что назвал господином суперинтендантом, оно приобретало оттенок чего-то унизительного, так что сразу открывало целую пропасть между Фуке и Кольбером. 2. - Клянусь честью, я по всей Франции не могу найти лучшего приказчика, чем господин Кольбер. В 1661 году слово приказчик не имело того значения некоей подчиненности, придаваемой ему современниками; но в устах Фуке оно звучало чем-то мизерным и приниженным, так что сразу определило разницу положений при дворе Фуке и Кольбера. Там же. 1. - Я нахожу, государь, - отвечал Фуке, - что господин Кольбер проявил огромную распорядительность и в этом отношении вполне заслуживает похвалы вашего величества. Слово распорядительность являлось прекрасным дополнением к слову приказчик. Никто не мог сравниться с королем в отношении чуткости к малейшим оттенкам речи и уменья улавливать самые замаскированные намерения. Поэтому Людовик XIV понял, что, с точки зрения Фуке, приказчик был слишком честен, то есть что роскошные праздники в Фонтенбло могли бы быть еще роскошнее. И король сделал отсюда вывод, что присутствовавшие могли, пожалуй, найти недостатки в его увеселениях; он испытал досаду провинциала, который приезжает в Париж, разрядившись в самые лучшие платья: люди элегантные или чересчур пристально смотрят на него, или совсем не обращают внимания. Эта столь трезвая, но в то же время тщательно обдуманная часть разговора Фуке внушила королю еще большее уважение к уму и дипломатическим способностям министра. 2. - Я нахожу, государь, - ответил Фуке, - что господин Кольбер, устраивая празднества, везде урезал, где только мог; он человек аккуратный и в этом отношении вполне достоин похвалы вашего величества. Выражение аккуратный прекрасно охарактеризовало слово приказчик. Так как придворная жизнь развивает в людях необыкновенную чуткость к малейшим оттенкам в разговоре, то эти слова, сказанные Фуке, не могли не произвести должного впечатления на короля. А потому Людовик понял их в том смысле, что благодаря чересчур строгой аккуратности и расчетливости приказчика празднества в Фонтенбло оказались не на должной высоте своего великолепия. Отсюда король сделал тот вывод, что кто-нибудь из присутствовавших на них мог, пожалуй, найти и какие-нибудь дефекты в увеселениях, и его охватило то самое чувство досады, которое заметно у провинциала, разрядившегося в пух и прах по мнению окружающих его и в таком наряде попавшего в Париж, где изящно одетая публика или осматривает его, выпуча глаза, или совсем не обращает на него никакого внимания. А Фуке, благодаря этому разговору, приобрел еще более весу в глазах короля, который отметил в нем человека с характером и очень способного министра.
LS: Очень интересно! Особенно то, что касается доходов Арамиса и его образования. :))))
Евгения: Глава 29 "Фонтенбло в два часа утра". (Король поручил Сент-Эньяну собрать сведения о Лавальер). 1. Де Сент-Эньян получил поручение, которое нужно было выполнить как можно скорее; это значит, что де Сент-Эньян собирался приложить все старания использовать свое время как можно лучше. Он решил, что первые необходимые сведения может дать ему де Гиш. И он помчался к де Гишу. 2. Де Сент-Эньян получил такое приказание, выполнить которое требовалось очень скоро; следовательно, он решил не терять ни минуты. Тот человек, которого мы вывели здесь, как друга короля, был редкостным субъектом; он был неоцененным придворным по своим качествам, - бдительности и чистоте намерений, - каковыми он затмевал всех фаворитов того времени, а своим раболепством превосходил самого Донжо. Зато Донжо и не считался любимцем короля, а скорее подхалимою. И так де Сент-Эньян обдумывал, с чего бы ему начать. Он сообразил, что самые первые необходимые сведения мог ему дать только де Гиш. И он пошел к де Гишу. Там же. (Сент-Эньян напел Гишу куплеты: "Всех фрейлин, слышь, Поставщик Гиш...". Кстати, слова куплетов в обоих переводах совершенно одинаковы). 1. - Итак, вы удовлетворены? - Разумеется; но там все-таки упоминается Монтале, - сказал Сент-Эньян, продолжая смеяться. - О, вы ее найдете повсюду! Очень быстрая девица. 2. - Ну что, успокоились ли вы, наконец? - Разумеется; а в песне все-таки упоминается про Монталэ, - сказал де Сент-Эньян, продолжая смеяться. - Ну, эту особу вы найдете во всех песнях. Она очень популярна. Там же. 1. Во время разговора де Гиш и Сент-Эньян отошли довольно далеко от замка. У всякого математика, всякого поэта и всякого мечтателя свои развлечения; Сент-Эньян, расставшись с до Гишем, очутился на краю парка, где начинались уже разные службы и где за большими купами акаций и каштанов, оплетенных диким виноградом, возвышалась стена, отделявшая парк от двора со службами. 2. Разговаривая, де Гиш и Сент-Эньян отошли довольно далеко от замка. Погруженный в свои мысли и расчеты, Сент-Эньян очутился в конце питомника, где начинались уже разные службы и где, за большими группами акаций, каштанов, растущих вперемешку с ломоносами и диким виноградом, возвышается стена, отделяющая парк от двора служб. Там же. 1. Сент-Эньян остановился и с удивлением обнаружил, что голоса раздаются откуда-то сверху. Подняв голову, он заметил женщину, забравшуюся по лестнице на верхушку каменной ограды; она разговаривала, оживленно жестикулируя, с сидевшим на дереве мужчиной; видна была только его голова. 2. Сент-Эньян остановился, чтобы оглядеться кругом; он с удивлением заметил, что голоса неслись откуда-то сверху, точно говорившие взобрались на самую верхушку дерева. Сойдя с аллеи, он поднял голову и заметил женщину, взобравшуюся по лестнице на самый гребень стены; она сильно жестикулировала, разговаривая с мужчиною, сидевшим на верхушке дерева; видна была только его голова, а все остальное туловище пропадало в листве каштана. Глава 30 "Лабиринт". (Рассказывает Маникан). 1. - Итак, де Гиш отправился верхом, крупной рысью, а я последовал за ним пешком. Вы понимаете, что только дурак или сумасшедший спешит, бросаясь в воду за своим другом. И вот я пустил де Гиша скакать вперед, а сам поехал не торопясь, в полной уверенности, что несчастного не примут, а если примут, то так, что при первом же суровом слове ему придется повернуть назад, и, следовательно, я увижу, как он скачет домой где-нибудь в Ри или в Мелуне; согласитесь, что и это уже много: одиннадцать лье туда и столько же обратно. 2. - И так де Гиш поехал на лошади во всю прыть, а я последовал за ним - но уже пешком. Вы понимаете, что только дурак или сумасшедший бросается в воду за своим другом, собравшимся утопиться, так же быстро, как и этот друг. Нет, я пустил его скакать вперед, а сам шагал с мудрой неторопливостью, будучи вполне уверен, что несчастного не примут, а если и примут, то так, что ему придется, при первом же колком слове, поворотить оглобли назад, и, следовательно, я увижу его возвращающимся еще быстрее, чем он ехал туда, раньше, чем мне удалось бы добрести до Ри или до Мелуна; согласитесь сами, что и это было уже большое расстояние: одиннадцать миль туда, и обратно - столько же.
Евгения: Глава 31 "Как Маликорн был выселен из гостиницы "Красивый павлин". (После ухода Маникана Ора продолжает беседовать с Маликорном). 1. Тем временем Маликорн постарался расположиться поудобнее. Когда Монтале обернулась, перемена в положении Маликорна сразу же бросилась ей в глаза. Маликорн сидел, как обезьяна, на каменной ограде, опершись ногами на верхнюю ступеньку лестницы. Голова его, как у фавна, была увита плющом и жимолостью, а ноги опутывал дикий виноград. 2. В то время, как Монталэ следила глазами за удалявшимися графом и Маниканом, Маликорн воспользовался ее рассеянностью, чтобы улучшить свое положение. Каковое улучшение тотчас же бросилось ей в глаза, как только она обернулась. Маликорн сидел наподобие обезьяны, примостившись на стене и упершись ногами в верхнюю перекладину лестницы. Дикий виноград и жимолость обвивали его голову, делая его похожим на фавна, а козлиные его ноги опутывал копьелистный плющ. Там же. (К Маликорну и Монтале подбирается Сент-Эньян). 1. Маликорн и Монтале переглянулись, как двое школьников, застигнутых на месте преступления. 2. Маликорн и Монталэ обменялись таким взглядом, каким обмениваются школьники, пойманные на воровстве овощей. Глава 32 "Что же в действительности произошло в харчевне "Красивый павлин". 1. - Сударь, вот уже неделю ее занимает ваш друг, - сказал хозяин, показывая на Маликорна, который совсем забился в угол. Путешественник, приподняв плащ, быстро взглянул на Маликорна. - Этот господин не мой друг. 2. - Вот уже неделю в ней живет ваш друг, - сказал хозяин "Прекрасного павлина", показывая на Маликорна, который успел сделаться совсем маленьким. Путешественник поднял свой плащ до самого носа, быстро глянул на Маликорна и сказал: - Этот господин не мой друг. Там же. 1. - Но ведь господин приезжий, - сказал Маликорн, - не нуждается в моей комнате и в большом зале сразу... и если он берет комнату, я беру зал; если же он предпочитает зал, я оставляю за собой комнату. - Мне очень жаль, сударь, - мягко заметил приезжий, - но мне нужны сразу и комната, и большое помещение. 2. - Но, - заметил Маликорн, - г-ну путешественнику не нужна комната в первом этаже, и в то же время целое помещение во втором?.. Если он займет комнату - я возьму помещение; если он выберет помещение, я оставлю за собой комнату. - Я в отчаянии, - своим нежным голосом сказал путешественник, - но мне нужно и то, и другое.
Евгения: Глава 33 "Иезуит одиннадцатого года". (В гостиницу "Красивый павлин" прибывает францисканский монах). 1. Крестьяне опустили носилки на пол и, осторожно подняв больного, усадили его в кресло, стоявшее у изголовья кровати. - Теперь, - попросил он, - позовите ко мне хозяина. 2. Крестьяне опустили носилки на пол; как можно осторожнее подняв больного, они посадили его на указанное им кресло, которое стояло подле изголовья кровати. - Теперь, - очень кротко прибавил он, с кротким же движением руки, - теперь позовите ко мне хозяина гостиницы. Там же. 1. - Друг мой, - сказал ему францисканец, - рассчитайтесь, пожалуйста, с этими парнями; это вассалы графства Мелун. Они нашли меня без памяти на дороге и, не зная, будут ли их труды оплачены, хотели нести меня к себе. Но я знаю, во что обходится бедным гостеприимство, оказываемое ими больному, и предпочел гостиницу, где, кроме того, меня ожидали. Хозяин с удивлением посмотрел на францисканца. Монах осенил себя крестным знамением, сделав его особенным образом. Хозяин перекрестился точно так же. 2. - Друг мой, - сказал ему больной монах, - пожалуйста, отпустите этих славных людей; они - вассалы виконтов Мелен - нашли меня, когда я, обеспамятев от зноя, без чувств лежал на дороге, и, не задавая себе вопроса, дадут ли им вознаграждение за их труды и заботы обо мне, хотели отнести меня к себе. Я знаю, во что обходится бедным гостеприимство, которое они оказывают больным, а потому предпочел, чтобы меня доставили в гостиницу, где, кроме того, меня ожидали. Содержатель гостиницы с удивлением посмотрел на францисканца. Тогда монах сделал большим пальцем особое крестное знамение на груди. Хозяин "Прекрасного Павлина" повторил такой же знак на своем левом плече. Там же. 1. Врач вздрогнул. Действительно, иезуиты одиннадцатого года были посвящены во все дела ордена, это были люди, для которых наука не содержит больше тайн, общество - преград, повиновение - границ. 2. Врач вздрогнул. Действительно, иезуит, который проводил в лоне ордена одиннадцатый год, знал все его тайны и принадлежал к числу таких людей, для которых в науке нет ничего скрытого, а в обществе людей никаких преград, для которых не существовало ни малейших уз мирского повиновения. Глава 34 "Государственная тайна". (Арамис передает францисканцу бумаги). 1. - ... Слово может быть подхвачено внимательным и враждебным ухом; поэтому его не следует бросать случайно, иначе тайна перестает быть тайной. 2. - ... Жатву слов может пожать внимательное и враждебное ухо; итак, слова не следует сеять небрежно, потому что, в таком случае, тайна перестает быть тайной. Там же. 1. - Я сам дал его Жужану. И Арамис, почтительно поклонившись, направился к двери, точно собираясь уйти. 2. - Я дал его Жюжану. И Арамис с грациозным и полным почтения поклоном направился к двери, как бы собираясь уйти из комнаты. Там же. 1.Арамис подошел к францисканцу с тем же спокойным и почтительным видом. Францисканец, протянув руку, привлек его к себе. - Как и от кого вы могли узнать подобную тайну? 2. Арамис вернулся к францисканцу; его лицо было по-прежнему спокойно; по-прежнему почтительность выражалась на нем. Францисканец, протянув руку, сжег на свечке бумагу, которую ему дал Арамис. Потом, взяв прелата за руку, он спросил его: - Как и от кого могли вы узнать такую тайну?
Евгения: Глава 35 "Поручение". 1. На следующий или, вернее, в тот же день, ибо только что рассказанные нами события закончились к трем часам утра, перед завтраком, когда король отправился к мессе с обеими королевами, а принц в сопровождении шевалье де Лоррена и еще нескольких офицеров своей свиты поехал верхом к реке, чтобы искупаться, и в замке осталась одна только принцесса, не желавшая выходить под предлогом нездоровья, - Монтале незаметно прокралась из комнат фрейлин, увлекая с собой Лавальер; обе девушки, осторожно озираясь кругом, пробрались через сады к парку. 2. На следующий день, или, вернее, в тот же день, так как события, только что рассказанные нами, закончились лишь к трем часам утра, перед завтраком король отправился к обедне вместе с двумя королевами; герцог Орлеанский в сопровождении кавалера де Лоррена и еще нескольких близких людей сел на лошадь, собираясь проехать к реке и насладиться купанием. В замке осталась только принцесса Генриетта; она, под предлогом нездоровья не пожелала выходить из своего помещения. И вот можно было увидеть или, вернее, увидеть было нельзя, как Монталэ прокралась из комнат фрейлин, уводя с собою и Лавальер, которая старалась сделаться как можно незаметнее. Обе молодые девушки украдкой пробирались через сад, оглядываясь кругом; наконец, дошли до насаженных рядами деревьев. Там же. (Слова Монтале). 1. - ...Нет, нет, поверь: я расспрашиваю тебя не ради простого любопытства, а потому, что положение действительно критическое. То, что ты сказала вчера, всем известно, об этом все болтают. Каждый фантазирует по-своему, этой ночью ты имела честь занимать весь двор, да и сегодня еще интерес к тебе не остыл, дорогая моя. 2. - ... Нет, нет, поверь: я расспрашиваю тебя не во имя простого любопытства; нет, я задаю тебе вопросы, потому что настала критическая минута. То, что ты сказала вчера, известно и на эту тему болтают. Каждый вышивает на данной тобой основе свои фантастические цветы; сегодня ночью ты имела честь занимать весь двор; да и утром это еще продолжается. Там же. (Появляется Рауль). 1. Молодые девушки почти тотчас заметили в конце аллеи, под зеленым сводом ветвей, статную фигуру молодого человека со шпагой, в плаще и в высоких сапогах со шпорами. Еще издали он приветливо улыбнулся. 2. Молодые девушки почти тотчас же увидели в конце аллеи, под зеленым сводом ветвей, красивую фигуру молодого человека в высоких сапогах, который шел грациозной походкой, держа шпагу под мышкой и прикрыв ее плащом. Он еще издали кротко улыбался им. Там же. (Рауль делится своими предчувствиями). 1. - ...И все же, Луиза, не знаю, право, почему, все это счастье, все эти надежды разлетаются передо мной как дым, как несбыточная мечта, а там, в глубине моего сердца, большая грусть, какое-то угнетение, уныние. Я знаю, почему все это, Луиза: потому, что никогда я еще не любил вас, как в настоящую минуту. 2. - ...И все же, Луиза, право, не знаю почему, это счастье, эта милость, это будущее разлетается для меня, как пустой дым, как химерический сон; и там, там, в глубине моего сердца, таится великая печаль, невыразимое уныние, что-то оцепенелое, неподвижное, мертвенное, как труп. О, я знаю причину всего, Луиза: еще никогда я не любил вас больше, чем в данную минуту.
Евгения: Глава 36 "Счастлив, как принц". (Де Гиш спрашивает совета у Маникана). 1. - Вот что: я хочу побывать в доме, где у меня есть дело. - Так нужно войти в этот дом, - догадался Маникан. - Разумеется. Но в доме живет ревнивый муж. - Разве он страшнее Цербера? - Нет, не страшнее, но так же ревнив. - И у него три пасти, как у пса, охраняющего вход в ад? Не пожимайте плечами, дорогой граф; у меня есть основания задать вам этот вопрос, ибо, по уверениям поэтов, чтобы смягчить Цербера, нужно угостить его пирожком. А я привык смотреть на вещи прозаически, трезво и говорю: для трех пастей одного пирожка маловато. Если у вашего ревнивца три пасти, граф, возьмите три пирожка. - Шутник, - улыбнулся граф. - Теперь, - продолжал Маникан, - познакомимся поближе с этим домом, каков бы он ни был, потому что подобная тактика ни в коем случае не может повредить вашей любви. 2. - Вот что: мне нужно быть в доме, где у меня есть дело. - Нужно идти в этот дом, - сказал Маникан. - Хорошо; но в этом доме живет ревнивый муж. - Он ревнивее пса Цербера? - Не ревнивее, но так же ревнив, как он. - И у него три пасти, как у приводящего в отчаяние охранителя ада? О, не пожимайте плечами, милый граф: я не без причины задаю вам этот вопрос; ведь, по уверениям поэтов, путешественник смягчает моего Цербера, угощая его пирогом. Я же, глядя на вопрос с точки зрения прозы, то есть действительности, говорю: для трех пастей одного пирожка маловато. Если у вашего ревнивца три пасти, граф, возьмите три пирога. - За такими советами, Маникан, я пойду к г. Ботрю. - Чтобы получить совет получше, г. граф, - с комической важностью сказал Маникан, - вы примете формулу пояснее той, с которой обратились ко мне. - Ах, если бы тут был Рауль, он понял бы меня, - произнес де Гиш. - Конечно, если бы вы ему сказали: мне очень хочется видеть Madame, но я боюсь ревнивого Monsieur *. * Monsieur и Madame, как выше объяснено, титулы ближайших родственников короля, но в то же время и простое обозначение хозяина и хозяйки дома, "барин" и "барыня", "господин" и "госпожа". - Маникан! - сердито вскрикнул граф, стараясь раздавить насмешника взглядом. Но насмешник, по-видимому, нисколько не смутился. - Вы смеете так непочтительно употреблять самые священные имена! - вскрикнул Гиш. - Какие? - Титулы принца, принцессы. Первые имена королевства. - Вы заблуждаетесь самым странным образом, мой милый граф, я совсем не произносил первых имен Франции; я просто ответил вам по поводу ревнивого, не названного вами, мужа; раз он муж, следовательно, у него есть жена, и я сказал только: "чтобы видеть жену, madame, сблизьтесь с мужем, monsieur". - Недобрый шутник, - с улыбкой заметил граф, - разве ты это хотел сказать? - Именно. - Хорошо. - Теперь, - прибавил Маникан, - если вы желаете говорить о герцоге... и герцогине, я скажу вам: сблизьтесь с этим домом, каков бы он ни был, потому что подобная тактика ни в каком случае не может повредить вашей любви. Там же. (Перед отъездом в Англию Рауль заходит к принцессе за письмом). 1. - Ах! - сказала она. - Это вы, виконт; вы увидите моего брата, который будет счастлив выразить вам признательность, чтобы тем самым отметить заслуги вашего отца. 2. - А, - сказала она Раулю, - вот и вы, виконт, вы увидите моего брата, который будет счастлив, если ему удастся отдать сыну часть долга благодарности отцу. Там же. (Принцесса расспрашивает Рауля о его возлюбленной). 1. - Нет, принцесса; моя любовь достаточно чиста для того, чтобы не делать из нее тайны, тем более я не скрою ее от вашего высочества. Это мадемуазель Луиза де Лавальер. 2. - Нет, ваше высочество; моя любовь чиста; и я ни от кого ее не скрываю, и тем более не скрою от вас, потому что ваше высочество так глубоко добры ко мне. Это Луиза де Лавальер.
Евгения: Глава 37 "Рассказ наяды и дриады" (На вечерний прием у принцессы собираются гости). 1. За ним медленно шел де Гиш в бархатном костюме жемчужно-серого цвета, расшитом серебром и украшенном голубыми лентами; он искусно напускал на себя сокрушенный вид. Костюм графа, кроме того, был отделан тонкими кружевами, не уступавшими, пожалуй, по красоте драгоценностям принца. Перо на его шляпе было красное. В этом наряде де Гиш привлекал к себе общее внимание. Интересная бледность, некоторая томность взгляда, матовые руки под пышными кружевными манжетами, меланхолическая складка губ; словом, достаточно было взглянуть на г-на де Гиша, чтобы признать, что не многие французские царедворцы могут потягаться с ним. 2. Позади его медленно и с прекрасно подделанным сокрушенным видом шел де Гиш в бархатном костюме жемчужно-серого цвета с голубыми лентами и серебряной вышивкой. Кроме того, на нем были кружева "малин", в своем роде не уступавшие по красоте драгоценным камням Филиппа. На его шляпе развевалось красное перо. У принцессы было несколько цветов. Она любила красную краску в обивке, серую в одежде и голубую в венчиках цветов. Всякий заметил бы красоту де Гиша. Легкая, изящная бледность, некоторая томность взгляда, матово-бледные руки под широкими кружевами, меланхолическая складка губ, все было в нем красиво. Взглянув на графа, каждый мог бы признать, что немногие придворные французского короля стоили этого человека. Там же. 1. Король подошел к центральной группе, все присутствовавшие поспешили к нему. Все головы склонились перед его величеством, женщины согнулись, точно хрупкие пышные лилии перед царем Аквилоном. В этот вечер в Людовике не было ничего неприступного, можно даже сказать, ничего царственного, кроме его молодости и красоты. 2. Король вошел в центральную группу, которая сделалась общей, благодаря естественному движению от окружности к центру. Все головы склонились перед его величеством, женщины нагибались, точно ломкие и роскошные лилии перед царем Аквилоном. В этот вечер в короле не было ничего страшного, мы можем даже сказать, ничего царственного, кроме его красоты и молодости. Там же. (Сент-Эньян передает рассказ дриады). 1. - И достоинства этого короля пастухов блещут особенно ярко в обществе красавиц, - продолжал де Сент-Эньян посреди льстивого шепота. - Ум у него утонченный, а сердце чистое; он умеет сказать комплимент с необыкновенной приятностью, он умеет любить со скромностью, которая обещает побежденным счастливицам самую завидную участь. Все окружено тайной и трогательным вниманием. Кто видел Тирсиса и слышал его, не может его не любить, а кто любит его и любим Тирсисом, тот обрел счастье. 2. - И, - продолжал де Сент-Эньян посреди ропота одобрения, - достоинства этого короля пастухов особенно ярко блистают в обществе красавиц. Ум его утончен, сердце чисто; он умеет сказать комплимент с очарованием, неминуемо покоряющим сердце; он умеет любить с такой сдержанностью, которая обещает побежденному им счастливому существу самую завидную участь. Никогда ни огласки, ни забвения. Всякий, видевший Тирциса и слышавший его речи, не может не любить его; тот, кто полюбил его и встретил его любовь - нашел счастье. Там же. 1. Де Сент-Эньян сделал паузу; он смаковал сказанные им комплименты, и как ни уродливо преувеличен был этот портрет, он все же некоторым понравился, особенно тем, кто был искренне убежден в достоинствах пастуха Тирсиса. 2. Сент-Эньян замолчал; он смаковал наслаждение комплиментами, и как ни был до смешного грубо преувеличен этот портрет, картина все же понравилась особенно тем, кто не видел преувеличения достоинств пастуха Тирциса. Глава 38 "Окончание рассказа наяды и дриады". (Король покидает гостей). 1. Де Сент-Эньян последовал за ним. Насколько он был весел, входя к принцессе, настолько он теперь был погружен в отчаяние. Мадемуазель де Тонне-Шарант, не такая чувствительная, как Лавальер, не испугалась и в обморок не падала. 2. Де Сент-Эньян пошел за ним. Насколько весел был он при появлении, настолько же теперь казался унылым. Атенаися де Тоннэ-Шарант, далеко не такая чувствительная, как Лавальер, не испугалась и не упала в обморок. Тем не менее прощальный взгляд Сент-Эньяна носил в себе почти такой же отпечаток величия, как последний взгляд короля.
Евгения: Глава 39 "Королевская психология". 1. При сложившемся положении вещей принцесса считала нужным показать королю разницу между любовью в высоких сферах и маленькой страстишкой, годной разве для провинциального дворянчика. 2. При существовавшем положении вещей принцесса находила нужным показать королю разницу между благородной любовью в высших сферах и любовным приключением, годным для мелких провинциальных дворянчиков. Там же. 1. Выражая недовольство, он показал бы, что поражен, как Гамлет, острым оружием насмешки. Сердиться на женщин - какое унижение, особенно когда эти женщины могут отомстить смехом! О, если бы в эту интригу вмешался, кроме женщин, какой-нибудь придворный, с каким удовольствием Людовик XIV засадил бы его в Бастилию! 2. Сердясь, он показал бы, что ранен, как Гамлет, рапирой без наконечника, рапирой насмешки. Сердиться на женщин! Какое унижение, особенно, когда эти женщины могут мстить путем смеха. О, если бы, не оставляя всю ответственность женщинам, кто-нибудь из придворных вмешался в эту интригу, Людовик XIV с наслаждением воспользовался бы помощью Бастилии. Там же. 1. Таким образом, если даже принцесса и была виновницей этого мщения, то ее нельзя за это винить. Если же, напротив, она была только пассивной зрительницей события, то какие основания были у короля сердиться на нее? Разве она была обязана, разве могла она обуздать провинциальные язычки? Разве она должна была в чрезмерном усердии подавить дерзость этих трех девчонок? 2. Таким образом, даже в том случае, если принцесса подстроила все, она была бы права. Если же она была тут не при чем, мог ли король сердиться на нее? Разве она была обязана, вернее, разве она могла остановить болтовню провинциалок? Разве ей следовало, в силу неуместного усердия, подавить, рискуя обострить ее, дерзость этих трех девчонок? Там же. 1. Таким образом, эта девушка, у которой, строго говоря, не было ничего особенного, средние красота, знатность, ум, - таким образом, эта бедная девушка, выбранная принцессой за ее ничтожество, не только бросила вызов королю, но еще и пренебрегла королем, то есть человеком, которому, как азиатскому султану, стоило только бросить взгляд, протянуть руку, уронить платок, чтобы одержать победу. 2. Бедная девочка, в которой можно было отрицать все - красоту, знатность, ум, эта девочка, выбранная принцессой за ее незначительность, не только бросила вызов королю, но еще пренебрегла королем, то есть человеком, которому, точно азиатскому султану, стоило бросить взгляд, протянуть руку, кинуть платок, чтобы одержать победу. Там же. 1. И так как негодование короля заставило его позабыть обо всем, в частности о присутствии де Сент-Эньяна, то оно изливалось в самых неистовых ругательствах. Правда, де Сент-Эньян забился в уголок и лишь оттуда наблюдал за грозой. По сравнению с королевским гневом его собственное разочарование казалось ему ничтожным; он только боялся, как бы этот гнев не обрушился на него. 2. И так как негодование короля заставило его забыть обо всем, в том числе о присутствии де Сент-Эньяна, то гнев изливался в самых сильных выражениях. Правда и то, что Сент-Эньяна забился в уголок и оттуда смотрел на грозу. Рядом с королевским гневом собственное разочарование казалось графу жалким. Он сравнивал со своим маленьким самолюбием - громадную гордость оскорбленного короля и, зная сердца королей, а в особенности королей могучих, спрашивал себя, не обрушится ли на него бремя гнева, до поры до времени висевшее в пустом пространстве, не поразит ли его хотя бы просто потому, что виноваты были другие, а не он. Там же. (Сент-Эньян предлагает написать на шутниц эпиграмму). 1. - Действуй, Сент-Эньян, действуй, - прошептал король. - Ты прочитаешь стихи, это меня развлечет. Все это пустяки, Сент-Эньян, пустяки, - прибавил король с видом человека, которому трудно дышать. 2. - Пиши, - прошептал король, - пиши; ты мне прочитаешь стихотворение; оно меня развлечет. Ах, все равно, Сент-Эньян, - прибавил Людовик с видом человека, которому тяжело дышать, - нужна нечеловеческая сила, чтобы с достоинством вынести этот удар.
Евгения: Часть 4. Глава 1 "Чего не предвидели ни наяда, ни дриада". (Король отправляется в комнату Лавальер). 1. Король быстро распахнул дверь и вошел. Монтале вскрикнула и, узнав короля, убежала. Видя это, Лавальер тоже выпрямилась, но тотчас же снова упала в кресло. 2. Король быстро распахнул дверь и вошел. Монталэ вскрикнула и, узнав короля, убежала вниз, за ней поспешил и Маликорн. Лавальер тоже выпрямилась, точно мертвая от гальванического тока, и тотчас же снова упала в кресло. Там же. 1. Де Сент-Эньян, верный своей роли глухого, слепого и немого, поместился в углу подле двери на табурете, который точно нарочно был поставлен для него. Спрятавшись за портьеру, он исполнял роль доброй сторожевой собаки, охраняющей своего хозяина и не беспокоящей его. Пришедшая в ужас при виде раздраженного короля, Лавальер встала во второй раз и умоляюще взглянула на Людовика. 2. Де Сент-Эньян тоже вошел в комнату и, верный роли слепого, немого и глухого, сел в дверной нише на табурете, который, точно нарочно, оказался у него под рукой. Спрятанный за ковром, служившим портьерой, и слушая во весь слух, он поступал, как сторожевая собака, охраняющая своего хозяина, не стесняя его. При виде раздраженного короля Лавальер пришла в ужас. Она осторожно поднялась со стула и остановилась в позе, полной мольбы и смирения. Там же. (Луиза спрашивает). 1. - Значит, вы предполагаете, что я, я... что это я составила этот смешной, бесчестный заговор, чтобы так безрассудно посмеяться над вашим величеством? 2. - Итак, вы предполагаете, что я... я, - вскрикнула она с исказившимися чертами лица, - что я задумала этот смешной, этот бесчестный заговор, с целью бессовестно посмеяться над вашим величеством? Там же. 1. - Государь, когда я пожертвую ради вас своей честью и своей жизнью, вы, может быть, поверите моей правдивости. Рассказ, который вы слышали у принцессы, - ложь; а то, что я сказала под дубом... - Ну? - Только это и было правдой. 2. - Государь, если я вам принесу в жертву мою жизнь и рассудок, вы, может быть, поверите моей правдивости. Рассказ, переданный вам у королевы, - ложь; то, в чем я призналась под дубом... - Дальше! - Было истиной, только это! Там же. 1. Голова ее безжизненно опустилась к нему на плечо. Испуганный король подозвал де Сент-Эньяна. 2. Но головка обессилевшей молодой девушки повисла; казалось, Луиза умерла. Король испугался и позвал Сент-Эньяна. Там же. 1. - Я пошлю вам вашу подругу, - произнес король. - Прощайте, мадемуазель, или, лучше - до свидания! И король весело удалился, увлекая за собой де Сент-Эньяна. 2. - Я пошлю к вам вашу подругу, - сказал король. - Прощайте или, лучше, до свидания; сделайте мне милость, не забудьте меня в ваших молитвах. - О, государь, - сказала Лавальер, - будьте спокойны, вы в моем сердце вместе с Богом. Эти слова опьянили короля, и он весело пошел с лестницы, увлекая за собой де Сент-Эньяна.
Евгения: Глава 2 "Новый генерал иезуитского ордена". (Разговор Арамиса и Фуке). 1. - Я не доверяю д'Артаньяну. Как вы могли заметить, его нет в Фонтенбло, а д'Артаньян никогда не уезжает попусту. Поэтому теперь, покончив со своими делами, я постараюсь узнать, что за дела у д'Артаньяна. - Вы все уладили? - Да. - Счастливец вы, хотелось бы и мне сказать то же. - Надеюсь, что у вас нет никаких беспокойств? - Гм! - В таком случае, - произнес Арамис со свойственной ему последовательностью в мыслях, - в таком случае мы можем подумать о том, что я говорил вам вчера по поводу малютки. 2. - Я не доверяю д'Артаньяну. Как вы могли заметить, его нет в Фонтенебло, а д'Артаньян никогда не уезжает и не остается праздным попусту. Поэтому теперь, покончив мои дела, я постараюсь узнать, чем занят д'Артаньян. - Вы говорите, что сделали свое дело? - Да. - В таком случае, вы очень счастливы, и мне хотелось бы иметь право сказать то же самое о себе. - Надеюсь, вы больше не беспокоитесь? - Гм! - Король чудесно принимает вас? - Да. - И Кольбер оставляет вас в покое? - Почти. - В таком случае, - сказал Арамис с той последовательностью мышления, которая составляла его силу, - мы можем подумать о том, что я говорил вам по поводу малютки. Там же. 1. - Так вот: мадемуазель де Лавальер служит прикрытием принцессы. Воспользуйтесь этим положением вещей. Раненое самолюбие облегчит победу; тайны короля и принцессы будут в руках малютки. 2. - Лавальер послужит прикрытием для принцессы. Воспользуйтесь этим положением вещей. Вам ее любви не нужно, нужна лишь победа, а раненое самолюбие облегчит дело... Тайна короля и принцессы будет в руках Лавальер. Там же. 1. - Вы дадите мне шесть миллионов?.. Что говорите?.. Шесть миллионов?! - Если понадобится, то и десять. - Право, дорогой д'Эрбле, - сказал Фуке, - ваша самоуверенность пугает меня больше, чем гнев короля. - Пустое! - Кто же вы такой? - Кажется, вы меня знаете. - Я ошибаюсь в вас; чего же вы хотите? - Я хочу видеть на троне Франции короля, который был бы предан господину Фуке, и хочу, чтобы господин Фуке был предан мне. - О! - воскликнул Фуке, пожимая руку Арамиса. - Что касается моей преданности, то я весь ваш, но, дорогой д'Эрбле, вы заблуждаетесь. - Относительно чего? - Король никогда не будет мне предан. - Мне кажется, я не говорил, что король будет вам предан. - Напротив, вы только что это сказали. - Я не говорил - теперешний король, я сказал - король вообще. 2. - Вы дадите мне шесть миллионов?.. Что вы говорите?.. Шесть миллионов?.. Вы? - Если понадобится - десять. - Право, дорогой д'Эрбле, - сказал Фуке, - ваша самоуверенность пугает меня больше, чем гнев короля. - Ба! - Кто же вы? - Кажется, вы меня знаете. - Значит, я не так спросил: чего вы хотите? - Я хочу видеть на троне Франции короля, преданного Фуке; я хочу, чтобы Фуке был мне предан. - О, - вскрикнул Фуке, сжимая ему руку, - что касается до моей преданности, я весь ваш; но, поверьте, милый д'Эрбле, вы заблуждаетесь. - В чем? - Этот король никогда не будет предан мне. - Кажется, я и не сказал, что этот король будет предан вам. - Напротив, сказали. - Я не сказал "этот король"; я сказал просто король. Там же. 1. - Для того чтобы говорить громко, нужно иметь свободу голоса. - И она у вас есть? - Да. - С каких же пор? - Со вчерашнего дня. - О господин д'Эрбле, берегитесь, вы слишком самонадеянны! - Как же не быть самонадеянным, имея в руках власть? - Так у вас есть власть? - Я уже предлагал вам десять миллионов и снова предлагаю их. 2. - Для того, чтобы говорить громко, нужно иметь голос. Значит, он у вас имеется? - Да. - Надо полагать, с недавних пор? - Со вчерашнего дня. - О, д'Эрбле, берегитесь, ваша уверенность доходит до дерзости. - Можно быть дерзким, чувствуя могущество. - А вы его чувствуете? - Я вам предлагал и предлагаю десять миллионов. Там же. 1. - Так вы всемогущи? - вскричал Фуке. - Я сказал вам это и снова повторяю, - отвечал Арамис дрожащим голосом; глаза его блестели. 2. - Значит, вы всемогущий? - вскрикнул Фуке. - Я сказал вам и снова повторяю, - ответил Арамис. Его глаза блистали, губы трепетали.
Евгения: Глава 3 "Гроза". 1. Само собой разумеется, что никто в замке не знал о ночном свидании короля с Лавальер. Может быть, болтливая Монтале и разгласила бы о нем, но на этот раз ее удержал Маликорн, предупредивший, что болтливость будет не в ее интересах. 2. Понятно, никто в замке не знал о свидании короля с Лавальер. Может быть, очень болтливая Монталэ разгласила бы о нем; но на этот раз ее остановил Маликорн; он замкнул ее ротик, напомнив, что ей самой приходилось хранить свою тайну. Глава 4 "Дождь". (Разговор Арамиса и Фуке в лесу о миллионах для предстоящего праздника). 1. - Я даю шесть... На всякий случай и вы раздобудьте два или три. - Вы чародей, дорогой д'Эрбле! 2. - Я даю шесть... Вы, с своей стороны, дайте два или три, на всякий случай... - Вы изумительны, д'Эрбле. Там же. (Король и Луиза ищут укрытия от дождя). 1. Король привел ее к стволу дерева, под которым было совершенно сухо, точно ливня и не было. Сам он стал возле нее, сняв шляпу. Через несколько мгновений капли дождя стали пробиваться сквозь листву и падать на голову короля, но он не замечал их. - Государь, - прошептала Лавальер, показывая на шляпу. 2. Король поставил ее спиной к стволу дуба, под которым было большое пространство сухой земли, защищенной густой листвой этого великана; казалось, будто дождь не лил ливнем, так суха была здесь почва. Сам Людовик XIV стоял перед Лавальер с непокрытой головой, защищая своей шляпой ее головку. Через мгновение несколько капель, пробравшихся сквозь листья, упало на лоб короля. Он не обратил на это никакого внимания. - О, государь, - шепнула Лавальер, отстраняя от себя шляпу короля. Там же. 1. - Государь, - прервала его Лавальер, - дождь идет, а ваше величество без шляпы. - Прошу вас не беспокоиться обо мне. Я боюсь, что вы промокнете. - О, ведь я - крестьянка, - улыбнулась Лавальер... 2. - Государь, - прервала его Луиза; - дождь капает на вас, а ваше величество без шляпы. - Будем заниматься только вами. - О, я! - сказала Лавальер. - Я деревенская девушка. Там же. 1. - ... Во имя неба, государь, не уделяйте мне так много внимания! Я этого не заслуживаю. - Неужели, мадемуазель, - вскричал король, - вы не понимаете, что, говоря таким образом, - вы превращаете мое уважение к вам в преклонение? 2. - ... Во имя неба, государь, не занимайтесь же больше мною; я этого не заслуживаю. - О, - воскликнул король, - неужели вы не понимаете, что, говоря таким образом, вы превращаете мое уважение к вам в поклонение? Там же. 1. - О государь, государь! - воскликнула она с выражением непреодолимого страха, взволновавшего Людовика до глубины души. - Неужели это ради меня король остается с непокрытой головой под проливным дождем? Ведь я - такое ничтожество! - Вы - божество, - отвечал король, - обратившее в бегство грозу. Вы - богиня, возвращающая солнце и тепло. 2. - О, государь, - сказала она с выражением страха, который тронул Людовика. - Из-за меня король остается под дождем с непокрытой головой! Что же я такое? - Вы, сказал король, - вы божество, которое, как видите, обратило в бегство грозу, богиня, возвращающая свет и тепло. Там же. 1. - ... Королева, наверное, беспокоится, а принцесса... о, принцесса!.. - почти с ужасом вскричала молодая девушка. Это слово произвело некоторое впечатление на короля; он вздрогнул и отпустил Лавальер, которую до тех пор держал в своих объятиях. - Принцесса, сказали вы? 2. - ... Королева, конечно, беспокоится, а принцесса... О, принцесса! - почти с ужасом вскрикнула молодая девушка. Это имя произвело некоторое впечатление на короля. Он вздрогнул и отступил от Лавальер. Король сделал несколько шагов в сторону дороги, посмотрел и, немного озабоченный, вернулся под дуб. - Принцесса, сказали вы? Там же. 1. Гроза прошла, но дождь продолжался, и придворные дамы, которым этикет не позволял сесть в карету раньше короля, стояли без плащей и накидок под этим ливнем, от которого король заботливо защищал своей шляпой самую незначительную среди них. 2. Дождь все еще не прекратился, служа последним приветом уходившей грозы. Остальные дамы, не севшие в кареты из уважения к королю, мокли под каплями дождя, от которых король защищал своей шляпой самую скромную из них. Там же. 1. Когда толпа удалилась и шум карет стал затихать, Арамис и Фуке, убедившись, что никто не может их увидеть, вышли из грота. Молча добрались они до аллеи. Арамис, казалось, хотел проникнуть взглядом в самую чащу леса. 2. Когда толпа отдалилась, и шум копыт и колес стал замирать, Арамис и Фуке, убедившиеся, что никто их не может видеть, вышли, наконец, из грота. Молча они добрались до большой дороги. Тут Арамис не только посмотрел в ту и другую сторону, но и постарался заглянуть в чащу леса. Там же. 1. Помолчав немного, он прибавил: - Или я ошибаюсь, или эта малютка сведет с ума короля. Ну, скорей карету - и в замок! 2. Помолчав немного, он прибавил: - Или я страшно ошибаюсь, или эта незначительная девушка внушит великую страсть королю. Ну, в экипаж и во всю прыть в замок!
Евгения: Глава 5 "Тоби". 1. Через два часа после того, как карета суперинтенданта покатилась в Фонтенбло со скоростью облаков, гонимых последними порывами бури, Лавальер сидела у себя в комнате в простом муслиновом пеньюаре и доканчивала завтрак за маленьким мраморным столиком. 2. Через два часа после того, как по приказанию Арамиса карета Фуке покатилась к Фонтенбло со скоростью облака, гонимого бурей, унося двух заговорщиков, Лавальер в простом кисейном пеньюаре доканчивала завтрак, сидя за маленьким мраморным столиком. Там же. (Фуке пришел просить Луизу отдать письмо, которого она не получала). 1. Фуке устремил на лицо молодой девушки свой проницательный взгляд, но мог увидеть на нем только самое простодушное изумление. 2. Фуке устремил свой проницательный взгляд на лицо девушки, которое от чувства удивления стало еще наивнее прежнего. Там же. 1. И сказала вслух: - В вашу дружбу, сударь? Вы мне предлагаете вашу дружбу? Но, право, это для меня большая честь, и вы слишком любезны. 2. Громко она сказала только: - В вашу дружбу? Вы мне предлагаете дружбу? Но, право, это честь для меня, а не для вас; вы поражаете меня. Там же. 1. Фуке поклонился и отправился домой, где его ждал Арамис, оставив Лавальер в полном недоумении. 2. Он поклонился и направился домой, где его ждал Арамис, предоставив Лавальер задать себе вопрос, не сошел ли Фуке с ума. Глава 6 "Четыре шанса принцессы". 1. Больная Анна Австрийская дурнела и старилась с поразительной быстротой, как это всегда бывает с женщинами, которые провели бурную молодость. 2. Анна Австрийская чувствовала себя больной. Она старилась, дурнела с поразительной быстротой, как это всегда бывает с женщинами, которые долго боролись против лет. Там же. (Анна решает разыграть в лотерею свои браслеты). 1. Потом, обернувшись к пустому алькову, прибавила: - Не правда ли, моя бедная Шеврез, ты так повела бы игру? - И звуки этого забытого имени пробудили в душе королевы воспоминание о молодости с ее веселыми проказами, неиссякаемой энергией и счастьем. 2. Потом, обернувшись к пустому алькову, она прибавила: - Не правда ли, милая, ты так повела бы игру, моя бедная Шеврез... Правда? И, точно какой-то забытый аромат, вся ее молодость, вся роскошь ее воображения, все счастье на мгновение вернулись к ней, едва замерли отзвуки этого воззвания.
Евгения: Глава 7 "Лотерея". (Вечер у вдовствующей королевы). 1. Придворные дамы соединились в целую армию, чтобы с большей силой и с большим успехом отражать задорные остроты молодых людей. Как батальон, выстроенный в каре, они помогали друг другу держать позицию и отбивать удары. 2. Придворные дамы соединились в целую армию, чтобы с большей силой, и следовательно с большим успехом, отражать замечания молодых людей. Точно как батальон, выстроенный в карре, они помогали друг другу, охраняя одна другую, и вместе возражали. Там же. 1. Вокруг Лавальер уже начали увиваться придворные. 2. Вокруг Лавальер еще не было двора, но ее уже начали окружать почитатели. Там же. (Зачитывают список участников лотереи). 1. Во время чтения король не спускал с нее (Луизы - Е.) глаз. И это успокаивало ее. Она была слишком счастлива, чтобы какая-нибудь другая мысль, кроме мысли о любви, могла проникнуть в ее ум или в ее сердце. 2. Во время чтения списка король не спускал с Луизы глаз, и молодая девушка чувствовала восторг. Слишком счастливая и чистая, чтобы какая-либо другая мысль, кроме мысли о любви, могла владеть ею, она не думала ни о чем ином. Там же. 1. Список был прочитан. Лица женщин, пропущенных или забытых, выражали разочарование. Маликорна тоже забыли внести в список, и его гримаса явно говорила Монтале: "Разве мы не сумеем урезонить фортуну, чтобы она впредь не забывала о нас?" "О, конечно", - отвечала тонкая улыбка мадемуазель Оры. 2. Список был прочитан; лица всех женщин, выпущенных из него, выражали разочарование. Маликорна тоже не внесли в число привилегированных, и он движением глаз ясно сказал об этом Монтале, тоже забытой: - Разве мы не сумеем так поладить с удачей, чтобы она не забыла нас? - Конечно, - ответила ему умная улыбка Ор. Там же. (Сент-Эньян предлагает Атенаис Тонне-Шарант объединить шансы в лотерее). 1. - Нет, - отвечала Атенаис, - браслеты будут ваши, если вы их выиграете. Каждый за себя. - Вы беспощадны, - вздохнул де Сент-Эньян, - я накажу вас за это четверостишием... - Тише, - перебила его Атенаис, - вы помешаете мне услышать, какой номер выиграл. 2. - Нет, - ответила Атенаиса. - Если вы получите браслеты - они ваши. Каждый для себя. - Вы безжалостны, - заметил Сент-Эньян, - и я вас накажу четверостишием. "Красавица Ириса, Вы слишком непокорны..." - Молчите, - сказала она, - вы помешаете мне услышать, какой номер выиграл. Там же. (После того, как король выиграл браслеты). 1. Дамы, получившие браслеты из рук принцессы, полюбовались ими и отправили их дальше. А в это время король спокойно разговаривал с де Гишем и Фуке. Вернее, не разговаривал, а слушал. Привыкнув к известным оборотам речи, король, подобно всем людям, обладающим бесспорной властью, схватывал из обращенных к нему фраз лишь те слова, которые заслуживали ответа. Что же касается его внимания, то оно было направлено в другую сторону. Оно двигалось вместе с его взглядом. 2. Дамы, получившие браслеты, долго, вволю разглядывали их. Наконец, передали в правую сторону. В это время король спокойно рассуждал о чем-то с де Гишем и Фуке. Вернее, позволял им говорить, не слушая их. Его слух, привыкший к некоторым оборотам речи, как слух всех людей, стоящих несомненно выше остальных, улавливал там и сям какое-нибудь слово, требовавшее ответа. Его внимание устремилось в другую сторону; его глаза блуждали. Там же. 1. Анна Австрийская сидела неподвижно, поглощенная зародившимися у нее подозрениями, и невыносимо страдала от боли в груди. 2. Анна Австрийская оперлась подбородком на свою красивую, белую руку и долго молчала, погруженная в подозрения, которые явились у нее в мозгу, и испытывая ужасную боль в груди. Там же. 1. Воспользовавшись общей суматохой, Маликорн подошел к Монтале и шепнул ей: - Ора, подле тебя наше счастье и наше будущее. 2. Тогда Маликорн проскользнул к Монтале и, пользуясь гулом общего разговора, шепнул ей: - Ор, подле вас наше счастье и богатство.
Йоханна: Евгения пишет: Глава 6 "Четыре шанса принцессы". 1. Больная Анна Австрийская дурнела и старилась с поразительной быстротой, как это всегда бывает с женщинами, которые провели бурную молодость. 2. Анна Австрийская чувствовала себя больной. Она старилась, дурнела с поразительной быстротой, как это всегда бывает с женщинами, которые долго боролись против лет. Бедная королева! Невзлюбили ее авторы советского перевода... Евгения Прошу прощения, если ты это уже выкладывала - я просмотрела эту тему и предыдущую, нашла интересующую меня главу, но именно интересной мне фразы там не было. Это глава "Герцог де Бофор". Там есть фраза герцога: А чтобы заставить говорить о себе, когда есть принц, есть Тюренн и еще несколько моих современников, могу ли я, адмирал Франции, сын Генриха Четвертого и король Парижа, сделать что-либо иное, кроме того, чтобы подставить свой лоб под пулю? (По изданию 1978 года, выложенному в Сети; у меня более раннее издание того же перевода, неизвестного года, и там то же самое.) А как эта фраза звучит в дореволюционном переводе? Заметьте, герцог себя именует "сыном Генриха IV", тогда как он его внук. В оригинале - le fils de Henri IV, а fils - это может быть и "сын", и "потомок".
Евгения: Йоханна, в старой книге "fils" тоже переведен как "сын". А вся фраза выглядит так (я немного расширю цитату): в новом переводе: Неужели вы думаете, справедливый и доверчивый человек, что, если меня отправляют в Африку под таким смехотворным предлогом, я не постараюсь выйти из этого смешного положения с честью? И не заставлю говорить о себе? А чтобы заставить говорить о себе, когда есть принц, есть Тюренн и еще несколько моих современников, могу ли я, адмирал Франции, сын Генриха Четвертого и король Парижа, сделать что-либо иное, кроме того, чтобы подставить свой лоб под пулю? в старом переводе: Разве вы, простой и справедливый человек, думаете, что если я отправлюсь в Африку ради смешного предлога, я не постараюсь выйти из дела не смешным образом? Что я не заставлю говорить о себе? Что, желая возбудить о себе толки теперь, когда существует принц Конде, де Тюренн и многие мои другие современники, я, адмирал Франции, сын Генриха IV, король Парижа, могу не пойти навстречу смерти?
Йоханна: Евгения Спасибо большое! Странно как-то со стороны переводчиков было так дружно не учесть второго значения слова fils... :( Второй перевод мне все-таки больше нравится.
Евгения: Далее - главы 8 "Малага" и 9 "Письмо господина де Безмо" в моей старой книге отсутствуют полностью (листы вырваны). Глава 10 "Читатель с удовольствием увидит, что сила Портоса нисколько не убавилась" отсутствует наполовину. Из того, что осталось: (Д'Артаньян находит Портоса в Сен-Манде. Портос рассказывает, как он опрокинул этажерку с фарфором). 1. - Действительно, вы правы, это невероятно. - И д'Артаньян расхохотался вслед за Портосом. Портос смеялся все громче. - Я разбил фарфора, - продолжал он прерывающимся от смеха голосом, - больше чем на три тысячи франков, ха-ха-ха!.. - Великолепно! - Не считая люстры, которая упала мне прямо на голову и разлетелась на тысячу кусков, ха-ха-ха!.. 2. - Правду ты сказал: - вещь неслыханная! И д'Артаньян тоже засмеялся. Портос принялся хохотать громче мушкетера. - Я разбил, - продолжал он голосом, прерывавшимся от этого раскатистого смеха, - фарфоровых вещей больше, чем на три тысячи франков. Ха, ха, ха! - Славно, - заметил д'Артаньян. - Раздавил зеркал больше, чем на четыре тысячи франков. - Великолепно! - Не считая люстры, которая свалилась мне прямо на голову и разлетелась на тысячи осколков. Ха, ха, ха! Там же. (Портос о злосчастной люстре). 1. - На... го... ло... ву... Представьте себе раззолоченный хрустальный шар с инкрустациями снизу, с рожками, из которых выходило пламя, когда люстру зажигали. 2. - На... го... ло... ву... Представь себе: стеклянный шар раззолоченный, с инкрустациями внизу, с горящими ароматами вверху, с рожками, из которых выходило пламя, когда ее зажигали. Там же. 1. - Да так, люстра упала мне на череп. А у нас на макушке, по-видимому, необыкновенно крепкая кость. - Кто это вам сказал, Портос? - Доктор. Нечто вроде купола, который выдержал бы собор Парижской богоматери. 2. - Да так; люстра упала мне на маковку, а там у нас необыкновенно крепкий купол. - Кто это тебе сказал, Портос? - Доктор Тонн. Что-то вроде купола, который выдержал бы собор Парижской Богоматери. Там же. 1. - ... хрусталь разбился, а я упал, весь облитый... - Кровью? Бедный Портос! - Нет, ароматным маслом, которое пахло превосходно, но чересчур сильно; я почувствовал головокружение от этого запаха. Вам приходилось испытывать что-нибудь подобное, д'Артаньян? - Да, случалось, когда я нюхал ландыши. Итак, бедняга Портос, вы упали и были одурманены ароматом? 2. - ... хрусталь разбился, и я упал, весь облитый... - Кровью? Бедный Портос! - Нет, духами, которые пахли слишком хорошо; я немного был ошеломлен этим ароматом. Ты испытываешь это иногда, д'Артаньян? - Да, случается, иногда, когда нюхаю цветы, особенно когда попадаются мне ландыши. Итак, мой бедный друг, ты упал и потерял сознание от аромата? Там же. (Д'Артаньян обещает пояснить Портосу, почему у него после падения люстры вместо впадин появились шишки). 1. - Вы очень меня обяжете, - сказал Портос, моргая глазами, что служило у него признаком величайшего напряжения мысли. 2. - Ты этим окажешь мне услугу, - сказал Портос, щуря глаза, что у него всегда служило признаком величайшей степени внимания. Там же. 1. - Будьте откровенны, Портос, - дружески попросил д'Артаньян. - Я совершенно откровенен. 2. - Будь откровенен, Портос, - сказал д'Артаньян. - Буду, как золото. Там же. 1. - Вы не можете себе представить, Портос, - сказал д'Артаньян, - какое внимание обращает король на зубы. Увидя ваши, я решился. Я вас представлю королю. - Вы? - А почему бы и нет? Разве вы думаете, что мое положение при дворе хуже, чем положение Арамиса? 2. Ты не представляешь себе, какое внимание обращает король на зубы. Я видел твои и решился: я представлю тебя королю. - Ты? - Почему бы нет? Разве ты думаешь, что у меня сердца меньше, чем у Арамиса? Там же. 1. - И вы будете совершенно правы. Но и я, дорогой Портос, терпеть не могу политики, говорю вам напрямик. Вы работали над укреплением Бель-Иля; король пожелал узнать имя талантливого инженера, производившего работу; вы застенчивы, как все люди дела. Может быть, Арамис хочет оставить вас в тени, но я увожу вас и громко заявляю всем о ваших заслугах; король награждает вас - вот и вся моя политика. - О, такая политика мне по вкусу, - кивнул Портос, протягивая руку д'Артаньяну. 2. - Так и следовало бы сделать; но я, милый Портос, совсем не занимаюсь политикой; говорю это просто и ясно. Ты работаешь над укреплениями в Бель-Иле; король пожелал узнать имя способного инженера, который выстроил их; ты застенчив, как все выдающиеся люди. Может быть, Арамис хочет скрыть тебя. Я же увожу тебя и представляю ко двору; король дает тебе награду; вот и вся моя политика. - И моя тоже, - сказал Портос, протягивая руку д'Артаньяну.
Евгения: Глава 11 "Крыса и сыр". 1. Д'Артаньян и Портос пошли пешком. Когда д'Артаньян, переступив порог лавки "Золотой пестик", объявил Планше, что г-н дю Валлон путешественник, которому следует оказывать как можно больше внимания, а Портос задел пером шляпы потолок, - что-то вроде тяжелого предчувствия омрачило удовольствия, которые Планше готовил себе на завтра. Но у нашего лавочника было золотое сердце, и, несмотря на внутреннее содрогание, тотчас же подавленное им, Планше принял Портоса сердечно и почтительно. 2. Д'Артаньян и Портос отправились пешком из Сен-Манде в Париж. Когда д'Артаньян переступил через порог лавки "Золотой Пестик" и сказал, что в дом Планше явился еще один привилегированный человек, - дю Валлон, а Портос, входя в лавку, задел своими перьями крышу навеса, что-то вроде тягостного предчувствия омрачило то счастливое насторение, с которым бакалейщик ожидал следующего дня. Но золотое сердце было у нашего бакалейщика, служившего реликвией драгоценного времени, которым всегда были и будут для стареющих людей дни их молодости, а для молодых - время старости их предков. Итак, несмотря на внутреннее содрогание, Планше принял Портоса с уважением, полным сердечности. Там же. 1. И, поднеся графин ко рту, как трубач подносит рожок, он одним глотком осушил его. Планше был неприятно поражен; чувства собственника и самолюбие заворочались в его сердце, но поскольку он свято чтил древние традиции гостеприимства, то притворился, что весь поглощен разговором с д'Артаньяном, и повторял без устали: - Ах, сударь, какая радость!.. Ах, сударь, какая честь!.. 2. Он поднес графин ко рту, как трубач трубу, и одним духом опорожнил его. Чувство собственности и самолюбия заставили Планше вздрогнуть. Однако его гостеприимство было достойно чувств древних; он разговаривал с д'Артаньяном, то и дело повторяя: - Ах, какая радость!.. Ох, какая честь! Там же. 1. - Я возьму в дорогу немного печенья, - небрежно сказал Портос. И с этими словами он высыпал целый ящик анисового печенья в широкий карман своего кафтана. - Моя лавка спасена! - радостно воскликнул Планше. - Да, как сыр, - подтвердил старший приказчик. - Какой сыр? - Голландский, в который забралась крыса, и мы нашли от него только корку. Планше осмотрел лавку и решил, что сравнение несколько преувеличено. 2. - Я возьму на дорогу несколько бисквитов, - небрежно заметил Портос. И, говоря это, он высыпал целый бокал с анисовыми бисквитами в свой объемистый карман. - Моя лавка спасена! - вскрикнул Планше. - Да, как сыр, - заметил главный приказчик. - Какой сыр? - Голландский, в который влезла крыса, после чего мы нашли от него только корочку. Планше осмотрел свою лавку, заметил, много ли товара спаслось от челюстей Портоса, и нашел, что это сравнение было правильно. Там же. 1. - Увы! - подумал бакалейщик, бросая на д'Артаньяна умоляющий взгляд, на который тот не обратил, однако, внимания. 2. - Увы, - подумал бакалейный торговец, глядя на д'Артаньяна взглядом, полным мольбы, но который был понятен только наполовину. Там же. 1. Увидя, что его спутники разговорились между собой, д'Артаньян, бросив поводья, позабыл о Портосе и Планше и обо всем на свете. Луна мягко светила сквозь голубоватую листву деревьев. Травы благоухали, и лошади бежали бодро. 2. Увидев, что его спутники занялись друг другом, д'Артаньян отъехал в сторону дороги, бросил поводья на шею лошади и удалился от Планше, Портоса и от всего мира. Лунный свет тихо скользил сквозь синеватую листву лесных деревьев. Аромат трав поднимался до ноздрей лошадей, которые, радостно подпрыгивая, переводили дух. Там же. 1. - В прежние времена, - отвечал лавочник, - вы называли меня просто Планше, и тогда вы сказали бы: "К чему ты стремишься, Планше, и на какой цифре собираешься остановиться?" - Конечно, конечно, в прежнее время я бы сказал так, - с некоторым смущением отвечал Портос, - но в прежние времена... 2. - В былое время, - ответил бакалейщик, - вы меня называли просто Планше и тогда спросили бы: "Чего ты хочешь, Планше, и на какой цифре ты думаешь бросить торговлю?" - Конечно, конечно; прежде я сказал бы так, - с деликатным смущением ответил честный Портос, - но в былое время... Там же. 1. - Какой ты славный малый! Скажи, сколько у тебя десятин под парком? - Под парком? - Да. Потом мы сосчитаем луга и леса. - Где это, сударь? - В твоем поместье. - Но у меня нет ни парка, ни лугов, ни лесов, господин барон. - Что же тогда у тебя есть, - спросил Портос, - и почему ты говоришь о своем поместье? - Я не говорил о поместье, господин барон, - возразил немного пристыженный Планше, - а просто об усадебке. - А, понимаю, - сказал Портос, - ты скромничаешь. 2. - Ах ты, славный малый! Скажи-ка, сколько десятин у тебя под парком? - Под парком? - Да. Позже мы сосчитаем луга, потом лес. - Где это, г. барон? - Да подле твоего замка. - Но, г. барон, у меня нет ни замка, ни парка, ни лугов, ни лесов. - Что же тогда у тебя есть? - спросил Портос; - и почему ты говоришь, что у тебя есть имение? - Я не сказал "имение", г. барон, - возразил немного пристыженный Планше; - я сказал "дом". - А, понимаю, - протянул Портос, - ты до поры до времени скромничаешь.
Евгения: Глава 12 "В поместье Планше". 1. - Отведи-ка лошадей в конюшню, старина, да хорошенько накорми их, - сказал Планше. - Да, славные кони, - заговорил старик, - нужно накормить их до отвала. - Не очень усердствуй, дружище, - заметил ему д'Артаньян, - довольно будет охапки соломы да овса. 2. - Поставь-ка, старина, лошадей на место и накорми их, - приказал Планше. - Да, да, славные кони, славные, - заговорил старик, - нужно накормить их так, чтобы они лопнули. - Ну, это излишне, друг, - заметил ему д'Артаньян. - Дай им только овса, да охапку соломы. Там же. 1. Друзья остановились перед окном, остолбенев от изумления. Увидя выражение их лиц, Планше почувствовал себя польщенным. 2. Двое друзей остановились перед окном, окаменев от удивления. Заметив выражение их лиц, Планше почувствовал в душе волнение тихой радости. Там же. 1. - Она свободна, богата, у нее есть корова, она командует служанкой и папашей Селестеном. Все мои рубашки вытканы ею, зимой она вяжет мне чулки, видится со мной каждые две недели и так мила, что считает себя счастливой. - Я действительно счастлива... - кивнула Трюшен. Портос стал крутить ус. "Ах, черт, - подумал д'Артаньян, - что это затевает Портос?.." Между тем Трюшен, сообразив, в чем дело, пошла торопить кухарку, принесла еще два прибора и уставила стол изысканными кушаньями, превратившими ужин в пир. Сливочное масло, солонина, анчоусы, тунец, затем все товары из лавки Планше. Цыплята, овощи, речная рыба, лесная дичь - словом, все, что может дать деревня. 2. - Она свободна, богата; у нее есть корова; она распоряжается служанкой и дядей Селестеном. Все мои рубашки вытканы ею; она зимой вяжет мне чулки, видится со мной раз в две недели и так мила, что считает себя счастливой. - Я тейстфительно софсем шастлива, - искренне сказала Трюхен. Портос вытянул усы до противоположного полушария. - Гм, гм, - подумал д'Артаньян, поглядывая на него. - Что задумал Портос? Между тем Трюхен, зная, что важнее всего, пошла торопить кухарку, поставила еще два прибора, велела сделать прекрасные кушанья, которые превращают ужин в пир. Свежее масло, солонина, анчоусы, тунец - тут было все! Целая лавка Планше. Цыплята, овощи, салат, озерная и речная рыба, лесная дичь, все, что может дать сельская жизнь, тоже явилось на столе. Там же. 1. Действительно, хозяйка много раз поднималась наверх, и со второго этажа доносился скрип передвигаемых кроватей. А трое мужчин ели и пили; особенно усердствовал Портос. Было любо смотреть на них. 2. Действительно, фламандка совершила много путешествий наверх, и из второго этажа доносились стоны деревянных кроватей и звук движения их колесиков по полу. А трое мужчин не переставали есть и пить. Особенно усердствовал Портос. Следовало дивиться, глядя на него. Там же. 1. Несмотря на выпитое вино, д'Артаньян сохранил все свое самообладание. Портос же, напротив, в значительной степени утратил его. Гости затянули песню, вспоминали бои и сражения. Д'Артаньян посоветовал Планше снова совершить путешествие в погреб. И так как лавочник потерял способность маршировать, как пехотинец, то капитан мушкетеров предложил проводить его. 2. Несмотря на выпитое вино, д'Артаньян сохранил все свое достоинство. Портос же отчасти утратил важность. Д'Артаньян посоветовал Планше совершить еще одно путешествие в погреб, и так как бакалейщик утратил правильную походку "уч-ченого пехотинца", капитан мушкетеров предложил ему отправиться вместе с ним. Там же. 1. Пенистое анжуйское вино превратило трех собутыльников сначала в трех чертей, а потом в три бревна. У д'Артаньяна едва хватило силы взять свечу и осветить Планше его собственную лестницу. Планше тащил Портоса, которого подталкивала также развеселившаяся Трюшен. 2. Пенистое анжуйское вино сначала превратило трех собутыльников в буйных чертенят, а потом сломило их энергию. У д'Артаньяна хватило силы только на то, чтобы взять свечу и осветить Планше его же собственную лестницу. Планше тащил Портоса, а Портос поддерживал тоже очень развеселившуюся Трюхен.
Евгения: Глава 13 "Что видно из дома Планше". (Утро после попойки). 1. Портос крепко спал и храпел так, что стены дрожали. Он пышно раскинулся всем своим исполинским телом, свесив сжатую в кулак руку на ковер подле кровати. Д'Артаньян разбудил Портоса, который с трудом стал протирать глаза. 2. Этот достойный Портос крепко спал, и его храп напоминал небесный гром. В темноте его исполинский торс гордо вздымался; его толстый кулак свешивался с кровати, касаясь ножного коврика. Д'Артаньян разбудил Портоса; тот довольно охотно протер себе глаза. Там же. 1. - Я тоже всегда любил виды, - подхватил Портос. - В моем пьерфонском поместье я велел прорубить четыре аллеи, с которых открывается великолепная перспектива. 2. - Я, - сказал Портос, - тоже всегда дорожил видами. В моем замке в Пьерфоне я велел прорубить четыре аллеи, которые оканчиваются разнообразными пейзажами. Там же. 1. - Если бы у меня все это было, я ни от чего бы не отказался, - сказал Планше, - но так как в моем распоряжении только это маленькое кладбище, тоже цветущее, мшистое, тенистое и тихое, то я им довольствуюсь и размышляю, например, о горожанах, живущих на Ломбардской улице, которые слышат ежедневно только грохот двух тысяч телег да шлепанье по грязи пятидесяти тысяч прохожих. - Не буду вам возражать, - кивнул Портос. - Именно поэтому, - скромно улыбнулся Планше, - я и отдыхаю немного при виде мертвых. 2. - Если бы все это у меня было, я ни от чего не отказался бы, - проговорил Планше. - Но у меня есть только маленькое кладбище, тоже с цветами, с мохом, тенистое, полное покоя, а потому я довольствуюсь им и думаю о людях-горожанах, например, о жителях улицы Ломбар, которым приходится слышать только, как мимо проезжают две тысячи телег, да как сто тысяч человек шлепают по грязи... - Но они живы, живы, - сказал Портос. - Именно потому-то, - застенчиво проговорил Планше, - я отдыхаю при виде мертвых. Там же. 1. - Сударь, - сказал Планше, - я из тех людей, которые созданы, чтобы радоваться всему, что они встречают на своем земном пути. 2. - Г. д'Артаньян, - сказал Планше, - я хорошее тесто того рода, которое Господь сделал, чтобы оно жило в течение известного промежутка времени и находило прекрасным решительно все, что ему встречается в течение его пребывания на земле. Там же. 1. Планше ушел, а д'Артаньян из-за полуоткрытой ставни стал с любопытством наблюдать за похоронами. 2. Когда Планше ушел, д'Артаньян прикрыл ставни и стал пожирать взглядом то, что происходило перед ним. Там же. 1. - О, да, никак, епископ ваннский назначил свиданье! - промолвил д'Артаньян. - Он все тот же аббат Арамис, который бегал за женщинами в Нуази-ле-Сек. Да, - прибавил мушкетер, - странное, однако, свидание на кладбище. 2. - Вот что! Епископ назначает свидания? Он остался все тем же аббатом Арамисом, который ухаживал в Нуази-Ле-Сек. Да, - прибавил мушкетер, - но на кладбище свидания священны.
Евгения: Глава 14 "Как Портос, Трюшен и Планше расстались друзьями благодаря д'Артаньяну". (Портос не может нарвать земляники). 1. Трюшен, уже освоившаяся с великаном, сказала ему: - Не пояс, а животик мешает вам нагибаться. Восхищенный Портос поцеловал Трюшен, которая нарвала целую пригоршню земляники и клала ему ягоды в рот. 2. Трюхен, которая уже совсем привыкла к исполину, заметила ему: - Фам помешал не бояс, а фаш шифотик. И Портос, в полном восторге, поцеловал Трюхен, которая собирала в руку землянику и угощала его ягодами из своей горсточки. Там же. (Д'Артаньян говорит Планше). 1. - Видишь ли, у тебя чудесное сердце, но очень маленький дом. Бывает, что у человека всего две десятины, а он может поместить короля и окружить его комфортом. Но ты не рожден вельможей, Планше. - И господин Портос тоже, - пробормотал Планше. - Он стал им, дорогой мой; вот уже двадцать лет он получает по сто тысяч ливров в год и пятьдесят лет является обладателем двух кулаков и спины, не имеющих равных во всей прекрасной Франции. Портос большой барин по сравнению с тобой, друг мой, и... я не продолжаю; ты достаточно умен. 2. - Нет; видишь ли, у тебя чудесное сердце, но маленький дом. Когда у человека два замка, он может поместить короля и дать ему счастье, но ты не родился знатным господином, Планше. - И г. Портос тоже, - проговорил Планше. - Он стал знатным, мой друг; он уже двадцать лет получает по сто тысяч ливров в год; пятьдесят лет он сюзерен двух здоровых кулаков и спины, не имеющей соперниц в целом прекрасном королевстве Франции. Портос очень важное лицо в сравнении с тобой, сын мой, и... С тебя достаточно. Я знаю, что ты умен. Там же. 1. В эту минуту Планше заметил, что Трюшен и Портос скрылись в беседке. Трюшен с чисто фламандским изяществом делала для Портоса серьги из вишен, а Портос таял от любви, как Самсон перед Далилой. Планше схватил д'Артаньяна за руку и потащил его к беседке. Нужно отдать справедливость Портосу, что он нисколько не смутился... по-видимому, он считал, что не делает ничего дурного. Трюшен тоже не смутилась, и это не понравилось Планше. 2. В эту минуту Планше заметил, что Трюхен и Портос вошли в беседку. Трюхен с фламандской любезной игривостью делала для Портоса серьги из вишен, висевших на соединенных веточках, а Портос нежно посмеивался, напоминая Самсона перед Далилой. Планше сжал руку д'Артаньяна и пошел к беседке. Портос не смутился. Он считал, что не делает ничего дурного. Трюхен тоже не прекратила своего занятия, и это не понравилось Планше. Там же. 1. Тогда Планше предложил барону дю Валлону отведать абрикотин собственного приготовления, который, по его уверению, был чудом искусства. Барон согласился. Так весь день Планше принужден был угождать своему врагу. Он принес свой буфет в жертву своему самолюбию. 2. Тогда Планше предложил г-ну дю Валлону попробовать "нуайо", который он собственноручно приготовляет. Барон согласился. Подобными средствами Планше целый день отвлекал Портоса от Трюхен. Он принес буфет в жертву спокойствию. Там же. (Д'Артаньян от имени Портоса дарит Трюшен перстень). 1. Эти восклицания явились патетической развязкой дня, который мог закончиться не очень приятно для Планше. 2. Все эти восклицания слились воедино и послужили трогательной развязкой дня, который мог закончиться грубо и смешно.
полная версия страницы