Форум » Диссертации, догматические и умозрительные » Сравнение переводов "Виконта де Бражелона": советский и дореволюционный » Ответить
Сравнение переводов "Виконта де Бражелона": советский и дореволюционный
Евгения: Я перенесу в эту тему всё, что уже написано, и продолжу выкладывать отрывки.
Nataly: LS пишет: Жаркий поцелуй или порывистое объятие? Я за объятие. К тому же порывистое.. как то больше оно вяжется к ситуации...
Евгения: Глава 8 «Герцог де Бофор». (Разговор Атоса и Бофора). 1. - А вот бедняга Рауль, он, бесспорно, ваш сын, не так ли? - Да, монсеньер, он, бесспорно, мой сын. - Бедный мальчик оскорблен королем и очень страдает. - Он делает нечто большее, монсеньер, он сдерживает порывы своей души. - И вы позволите ему тут закоснеть? Это нехорошо. Послушайте, дайте-ка его мне. - Я хочу его сохранить при себе, монсеньер. У меня только он один на всем свете, и пока он захочет оставаться со мной... - Хорошо, хорошо, - сказал герцог, - и все же я быстро привел бы его в чувство. Уверяю вас, он из того теста, из которого делаются маршалы Франции. 2. – А вот бедный Рауль «наверное» ваш сын, правда, а? - Он мой сын, да, принц. - Этот бедный мальчик обиден королем? И дуется? - Больше, принц, сторонится. - А вы позволяете этому мальчику прозябать? Это ошибка. Дайте мне его. - Я хочу оставить его при себе, принц. У меня только он один на свете, и пока он согласится оставаться со мной… - Хорошо, хорошо, - ответил герцог; - между тем я скоро починил бы вам его. Уверяю вас, он из такого теста, которое годится для маршалов Франции, и я сам видал, как из такого вещества выходили маршалы. Там же. (Обратите внимание на число стаканов на подносе Гримо и сопоставьте с дальнейшими словами Бофора: «Что я вижу, граф? Почему лишь один кубок?») 1. Беседа прервалась, так как в комнату возвратился Рауль. За ним шел Гримо, руки которого, еще твердые и уверенные, держали поднос со стаканами и бутылкой вина, столь любимого герцогом. Увидев того, кому он издавна покровительствовал, герцог воскликнул: - Гримо! Здравствуй, Гримо! Как поживаешь? Слуга отвесил низкий поклон, обрадованный не меньше своего знатного собеседника. - Вот и встретились два старинных приятеля! - улыбнулся герцог, энергично трепля по плечу Гримо. Гримо поклонился еще ниже и с еще более радостным выражением на лице, чем кланялся в первый раз. 2. Своим возвращением Рауль прекратил разговор. Он шел перед Гримо, еще твердые руки которого несли поднос со стаканом и бутылкой любимого вина Бофора. Увидев своего старого любимца, герцог с удовольствием сказал: - Гримо! Добрый вечер, Гримо; как живем? Слуга глубоко поклонился, счастливый не меньше своего высокого собеседника. - Два друга, - сказал герцог, сильно тряхнув за плечо честного Гримо. Новый поклон, еще более глубокий и еще более радостный со стороны Гримо. Там же. 1. - Ну так как же, - спросил герцог, - едет он или не едет? Если едет, то будет моим адъютантом, будет мне сыном, граф. - Монсеньер! - воскликнул Рауль, отвешивая герцогу низкий поклон. 2. – Ну, так что же? – спросил герцог. – Едет он или нет? Если он едет, граф, он будет моим адъютантом, моим сыном. - Выше высочество! – вскрикнул Рауль, опускаясь на одно колено.
Nataly: Евгения пишет: А вот бедный Рауль «наверное» ваш сын, правда, а? - Он мой сын, да, принц. Ну вот и еще одно подтвержедение того, что официально Атос был опекуном Рауля (как в свое время заметила Сеньорита)
Евгения: Там же. 1. - И независимо от принятого вами решения, привезите мне виконта, вашего сына, - добавил герцог, - я дал ему слово и требую от него лишь вашего разрешения. И пролив этот бальзам на раненое отцовское сердце, герцог потрепал по плечу старину Гримо, который сверх всякой меры моргал глазами; затем он присоединился к свите, ожидавшей его у цветника. 2. – И привезите с собой виконта, во всяком случае, отправится он со мной или нет, - заметил герцог, - я ему дал слово и жду теперь только вашего. Пролив таким образом немного бальзама на рану отеческого сердца, герцог поднялся, слегка дернул за ухо старого Гримо, который неестественно щурил глаза, и встретил в цветнике свою свиту. Там же. 1. - Итак, через два дня вы покинете меня, покинете навсегда? - Граф, - ответил молодой человек, - я принял было решение пронзить себе сердце шпагой, но вы сочли бы меня трусом, и я от этого отказался; теперь нам приходится покинуть друг друга. - Это вы, Рауль, покидаете меня здесь в одиночестве. - Граф, выслушайте меня, молю вас об этом. Если я не уеду отсюда, я умру от горя и от любви. Я высчитал, сколько еще я мог бы прожить, оставаясь здесь с вами. Отправьте меня, и поскорее, или вы будете наблюдать, как я угасаю у вас на глазах, медленно умирая в родительском доме. Это сильнее, чем моя воля, сильнее, чем мои силы; ведь вы видите, что за месяц я прожил не меньше тридцати лет и что моя жизнь приходит к концу. 2. – Значит, через два дня ты расстанешься со мной, расстанешься навсегда, Рауль? - Граф, - ответил молодой человек, - я хотел пронзить себе сердце шпагой, но вы нашли бы меня трусом; я отказался от этого… ведь тогда нам пришлось бы расстаться. - Ты расстаешься со мной, уезжая, Рауль. - Выслушайте меня еще, граф, умоляю вас. Если я не уеду, я умру здесь от горя и любви. Я знаю, сколько мне осталось времени жить. Отошлите меня скорее, граф, или вы увидите, как я жалким образом умру у вас на глазах, в вашем доме; чувство сильнее моей воли, сильнее моих сил; вы видите, что в течение месяца я прожил тридцать лет и пришел к концу жизни. Там же. 1.- Граф, я обещал отдать себя богу. Взамен этой жертвы - ведь я отдаю ему и свою молодость, и свободу - я буду молить его лишь об одном: чтобы он хранил меня ради вас, потому что вы, и только вы, - вот что связывает меня с этим миром. Один бог способен вложить в меня силы не забывать, сколь многим я вам обязан и сколь ничтожно все остальное в сравнении с вами. 2. – Граф, я обещал посвятить себя Богу. Взамен того, что я приношу Ему мою молодость и свободу, я прошу у Господа одного: сохранить меня для вас; потому что только вы привязываете меня к этому миру. Один Бог может дать мне силы не забывать, что вам я обязан всем, и что нет ничего в мире, что могло бы заслонять вас.
Евгения: Nataly пишет: Ну вот и еще одно подтвержедение того, что официально Атос был опекуном Рауля И еще одно: Евгения пишет: 1. ...как я угасаю у вас на глазах, медленно умирая в родительском доме... 2. ...умру у вас на глазах, в вашем доме...
Nataly: Евгения пишет: 1. ...как я угасаю у вас на глазах, медленно умирая в родительском доме...2. ...умру у вас на глазах, в вашем доме... Я не совсем согласна. Ваше утвержедение верно только если Рауль НЕ знал, что Атос его отец. А судя по тексту он знал.
LS: 1. - А вот бедняга Рауль, он, бесспорно, ваш сын, не так ли? - Да, монсеньер, он, бесспорно, мой сын. 2. – А вот бедный Рауль «наверное» ваш сын, правда, а? - Он мой сын, да, принц Я хочу внести свои пять копеек. :) Насколько я понимаю, в современном русском языке слово наверное имеет немного иной смысл, чем сто лет назад. Ожегов и Шведова дают такое толкование этого наречия: Несомненно, верно, точно. Т.е. вопрос Бофора может выглядеть так: Он точно ваш сын? Верно ли, что он ваш сын? Мне кажется, что теперь в слово "наверное" мы вкладываем больше сомнения, чем наши предшественники: Наверное, завтра будет дождь = Может быть, завтра будет дождь. Косвенно это подтверждается тем, что в более новом переводе под ред. Таманцева вместо слова "наверное" употреблено слово "бесспорно". Ведь Атос не сомневается ни минуты, что Рауль его сын, несмотря на двусмысленность его официального статуса, которая заставляет Бофора задавать такие вопросы. *ворчливо* Чем задавать дурацкие вопросы и ставить собеседника в неловкое положение, лучше было внимательно посмотреть на лица графа и виконта.
Кассандра: Полностью согласна! И с толкованием наречия "наверное", и с замечанием по поводу дурацкого вопроса Бофора. :-)
Лейтенант Чижик: Не будем также забывать о словесных косяках Бофора. Мало ли, что он имел в виду...
Евгения: Глава 10 «Опись, составляемая Планше» (в старом переводе «Инвентарь Планше»). 1. - Сударь, мне опротивел город. Может быть, потому, что я начал стареть, а когда стареешь, как сказал однажды господин д'Артаньян, чаще думаешь о своей юности; но с некоторых пор я чувствую влечение к деревне и садоводству. Ведь я когда-то был крестьянином. Атос сделал одобрительный жест и спросил: - Вы покупаете землю? 2. – Г. граф, город мне опротивел; не знаю, может быть, потому, что я постарел, а как однажды говорил г. д’Артаньян, старея человек чаще думает о том, что связано с его молодостью. Во всяком случае с некоторых пор меня тянет к полям и к садоводству; ведь прежде я был крестьянином. И Планше подчеркнул это признание смешком, немного притязательным для человека, желавшего выказать скромность. Атос одобрил его движением руки. - Вы покупаете землю? – прибавил он потом. Там же. (В принципе, всё то же самое, но кое-где добавлены детали и по-иному расставлены акценты, так что приведу сцену целиком). 1. - Ведь у вас тут квартира, не так ли? - Конечно, господин граф. - Наверху? И Атос, видя, что Планше в затруднении, прошел первым. - Дело в том... - начал Планше. Атос не понял причины этих колебаний Планше и, полагая, что Планше стесняется бедности своей обстановки, поднимаясь по лестнице, говорил: - Ничего, ничего. Квартира торговца в этом квартала может не быть дворцом. Пошли дальше! Рауль быстро опередил его и вошел. Тотчас же раздались два, даже три крика. Громче других прозвучал женский голос. Второй крик вырвался из уст Рауля, закрывшего пред собой дверь. Третий крик был криком ужаса, сорвавшимся с уст Планше. - Простите, - сказал он, - госпожа одевается. Рауль, несомненно, имел основания подтвердить, что Планше говорит сущую правду, и доказательством этого было то, что он отступил на один шаг вниз по лестнице. - Госпожа... - повторил Атос. - Ах, простите, мой милый, но я вовсе не знал, что у вас там наверху... - Это Трюшен, - добавил покрасневший Планше. - Кто бы там ни был, Планше, простите нам нашу нескромность. - Нет, нет; входите, господа, теперь можно. - Мы не войдем, - решительным тоном заявил Атос. - О, если б она знала о вашем приходе, она бы успела... - Нет, Планше, прощайте! - Вы не захотите обидеть меня, господа; нельзя же в самом деле оставаться на лестнице и уходить, даже не присев хотя б на минуточку. - Если б мы знали, что у вас там наверху дама, - ответил Атос со своим обычным хладнокровием, - мы бы попросили у вас позволения поздороваться с ней. Планше был до того смущен этой утонченною дерзостью, что быстро распахнул дверь, чтобы впустить графа и его сына. Трюшен уже закончила свой туалет. У нее был вид богатой и кокетливой купчихи, и ее французские глаза светились немецкою томностью. После двух реверансов она удалилась из комнаты, чтобы спуститься в лавку. Это, впрочем, вовсе не означало, что она не остановилась послушать у двери, что скажут о ней Планше и господа посетители. 2. – Вероятно, у вас есть свое помещение? - Конечно, г. граф. - Может быть, там наверху? И видя, что Планше стесняется, Атос пожелал ободрить его, пройдя вперед. - Дело в том… - начал Планше колеблясь. Атос неверно понял смысл его нерешительности, приписав ее опасению бакалейщика предложить ему и его сыну посредственное помещение; он сказал: - Ничего, ничего, помещение купца в этом квартале имеет право не оказаться дворцом. Идем. – И он двинулся вперед. Рауль быстро опередил его и отворил дверь в комнату. Раздались одновременно два восклицания; можно было бы сказать три. Один из этих криков покрыл другие; он вылетел из уст женщины. Другое восклицание вырвалось из груди Рауля. Это был крик изумления; в ту же минуту молодой человек закрыл дверь. Третий крик был криком испуга. Он вырвался у Планше. - Извините, - прибавил бакалейщик, - дело в том, что она одевается. Вероятно, Рауль видел, что Планше сказал правду. Он отступил, собираясь спуститься с лестницы. - Она?.. – сказал Атос. – Ах, простите, мой друг, я не знал, что у вас здесь… - Это Трюхен, - прибавил покрасневший Планше. - Всё равно, мой добрый Планше; извините за нашу нескромность. - Нет, нет, пожалуйста, теперь пройдите наверх, господа. - Мы не сделаем ничего подобного, - сказал Атос. - О, раз она узнала, то, конечно, успела… - Нет, Планше, прощайте. - О, господа, вы не пожелаете огорчить меня, оставшись на лестнице или покинув мой дом даже не присев? - Если бы мы знали, что тут у вас дама, - с обыкновенным хладнокровием ответил Атос, - мы попросили бы вас позволить нам засвидетельствовать ей почтение. Планше так смутился от этой тонкой дерзости, что прорвался вперед и открыл двери для графа и его сына. Трюхен была совершенно одета: костюм богатой и кокетливой купчихи; глаза немки, спорящие с глазами француженки. Сделав два реверанса, она уступила место гостям. Впрочем, раньше она постояла у дверей, чтобы послушать, что о ней скажут важные гости Планше. Там же. 1. - Если у меня будет наследник, он получит триста тысяч ливров, - ответил Планше. - Нужно, чтобы он был, - флегматично сказал Атос, - это нужно для того, чтобы ваше состояньице де пошло прахом. Слово состояньице, как бы невзначай брошенное Атосом, поставило Планше на его место, подобно тому, как это делал голос сержанта в те далекие времена, когда Планше был копейщиком в Пьемонтском полку, куда его устроил Рошфор. 2. – Если бы у меня был наследник, он получил бы триста тысяч ливров, - ответил Планше. - Нужно, чтобы он был, - флегматично заметил Атос, - и чтобы ваше маленькое состояние не пропало. Слова: «маленькое состояние» поставили Планше на свое место; так в былое время, когда Планше был только солдатом в полку Пьемонта, куда его поместил Рошфор, его ставил на место голос сержанта. Там же. 1. - Господин граф, я хотел бы... - Молчите, молчите; я не из тех, кто вызывает слугу на нескромность. 2. – Г. граф, я хотел бы иметь возможность вам сказать… - Ничего, ничего; конечно, не я буду упрекать слугу за скромность.
Nataly: И вопрос "За что Атос обидел Планше" автоматически снимается. А еще мне всегда казалось, что "крик ужаса", вырвавшийся у Рауля -- свидетельство... отклонений в психике, скажем так. В новом переводе все прилично и понятно:))) Спасибо, Евгения!
Евгения: Глава 11 «Опись, составляемая герцогом де Бофором» (в старом переводе «Инвентарь герцога Бофора»). 1. На этот раз он обходился без церемоний; можно было подумать, что тут происходит грабеж: герцог отдавал решительно все. Восточная сказка, повествующая о бедном арабе, уносящем из разграбленного дворца котел, да дне которого он скрыл мешок с золотом, арабе, свободно проходящем среди толпы и не вызывающем ничьей зависти, эта сказка в доме герцога де Бофора сделалась явью. Толпы людей опустошили его гардеробные и кладовые. Герцог де Бофор кончил тем, что роздал своих лошадей и запасы своего сена. 2. На этот раз он не церемонился; можно было сказать, что это грабеж; он отдавал все. Восточная сказка о бедном арабе, который при разграблении дворца унес простой котел, спрятав в нем мешок золота, без помехи, не возбуждая зависти, прошел мимо остальных, эта сказка сбылась воочию в доме Бофора. Очень многие поставщики платили сами себе вещами герцога. Поставщики стола, которые разграбляли уборные и сараи с седлами, находили, по их мнению, недорогие вещи, ценившиеся седельниками и портными. Зато, стремясь отнести своим женам варенья, подаренные герцогом, они весело сгибались под весом глиняных кружек и бутылок, заштампованных гербом принца. Бофор кончил тем, что подарил лошадей и сено из сараев. Глава 13 «Пленник и тюремщики». (Прогулка д’Артаньяна с Атосом и Раулем на острове Сент-Маргерит). 1. - Вы знаете, - продолжал граф, опираясь на руку д'Артаньяна, - вы знаете, что всю мою жизнь я боялся очень немногого. А теперь меня преследует страх, непрестанный, терзающий, неодолимый. Я боюсь, что придет день, когда я буду держать в объятиях труп моего сына. 2. – Ты знаешь, - продолжал граф, опираясь на руку капитана, - ты знаешь, что я немногого боялся в жизни. А между тем меня грызет непрестанный, непреодолимый страх; я боюсь дожить до дня, в который труп моего мальчика будет лежать в моих объятьях. Там же. 1. - Позвольте мне поговорить с ним, Атос. Кто знает? - Попробуйте, но я убежден, что вы ничего не достигнете. - Я не стану докучать ему утешениями, я предложу ему помощь. - Вы? - Конечно. Разве это первый случай женской неверности? Я направляюсь к нему. 2. – Дайте мне поговорить с ним, Атос. Кто знает? - Попробуй, но я убежден, что ты потерпишь неудачу. - Я не утешу его, я послужу ему. - Ты? - Да. Разве никогда неверная женщина не возвращалась к прежде любимому человеку? Я пойду к нему, говорю тебе. Там же. (Разговор д’Артаньяна и Рауля). 1. - Но если б вы продолжали жить близ нее, вы были бы ее лучшим другом. - Ах! - со страстным порывом вздохнул Рауль, готовый проникнуться скорбной надеждой. - Вы этого жаждете? - Это было бы трусостью. - Вот глупое слово, способное внушить мне презрение к вашему разуму, мой милый Рауль. Никогда не бывает проявлением трусости подчинение силе, стоящей над вами! Если ваше сердце подсказывает вам: "Иди туда или умри", - идите, Рауль. Была ли она трусливою или смелою, когда, любя вас, предпочла вам короля, потому что ее сердце властно велело ей оказать ему предпочтение? Нет, она была самой смелой женщиной на свете. Поступите ж и вы, как она, и подчинитесь себе самому. Знаете ли, Рауль, я убежден, что, увидев ее вблизи глазами ревнивца, вы забудете о вашей любви. 2. – Живя близ нее, ты стал бы ее лучшим другом. - Ах, - вскрикнул Рауль, страстно порываясь к этой печальной надежде. - Ты хочешь? - Это будет низко. - Вот нелепое слово, которое может заставить меня презирать твой ум, Рауль; нет низости в том, что нас принуждает делать высшая сила. Если сердце тебе говорит: - «Иди туда, и умри» - иди, Рауль. Была ли труслива любившая тебя в ту минуту, когда она предпочла тебе короля, так как ее сердце настойчиво приказывало ей сделать это? Нет, она была самой смелой из женщин. Поступи же, как она, повинуйся себе. Знаешь, в чем я уверен, Рауль? - В чем? - В том, что глядя на нее вблизи глазами ревнующего человека… - Что же? - Ты ее разлюбишь. Там же. (Прощальное письмо Бражелона к Луизе). 1. "Чтобы иметь счастье сказать вам еще раз, что я вас люблю, я малодушно пишу вам об этом, и, чтобы наказать себя за свое малодушие, я умираю". 2. «Во имя возможности иметь счастье повторить вам, что я вас люблю, я делаю низость – пишу, и в наказание за эту низость – умираю».
Nataly: Старый перевод кажется мне более верным и логичным...
LS: А мне - теперешний. :)
Señorita: И мне :)))
Nataly: LS пишет: А мне - теперешний. :) Señorita пишет: И мне :))) Что б уж уточнить все -- вы говорите про отрывки №1 или № 2?:)
Señorita: Nataly пишет: вы говорите про отрывки №1 или № 2?:) Мне лично больше нравятся те, которые №1:))
Кассандра: А мне, как и Натали, больше по душе старый перевод. Н а мой взгляд, в нём оттеннки богаче, точнее и тоньше, больше интересных и верных нюансов в описаниях переживаний героев.
Nataly: Кассандра пишет: Н а мой взгляд, в нём оттеннки богаче, точнее и тоньше, больше интересных и верных нюансов в описаниях переживаний героев. ППКС:)))
R.K.M.: Если позволите, тоже добавлю пять копеек. Если подходить строго теоретически (т.е. с точки зрения переводоведения), то переводы №1 и №2 вполне могут восприниматься как равноценные, поскольку относительно равнозначно удовлетворяют критерию адекватности. С той лишь разницей, что (насколько позволяет мне судить моё скромное знание французского) перевод №2 является так называемым "онтологическим", т.е. в большй степени адекватен исходному (оригинальному) тексту и исходной культуре; а перевод №1 по природе своей "феноменологический" - больше ориентированный на структуры и возможности целевого языка (в данном случае - русского). Прошу прощения за, возможно, избыточную филологичность. Профессиональная привычка :)
adel: В предыдущей теме задавались вопросы: "Оправдание или прощение? Несчастье или зло? Жаркий поцелуй или порывистое объятие?" Ответ на них еще актуален? - Alors, donnez-moi deux choses, Athos: votre absolution...-- Oh! je vous la donne, si vous avez réellement voulu venger le faible et l’opprimé contre l’oppresseur. ... - Le mal étant fait, oui; car le roi ne lui pardonnerait pas, et puis vous avez toujours, quoi qu’il en dise, un appui dans M. Fouquet, lequel ne vous abandonnera pas, étant, lui aussi, fort compromis, malgré son trait héroïque. Athos s’inclina en serrant la main d’Aramis, et alla embrasser Porthos avec effusion. absolution - прощение, церк. отпущение грехов Le mal - и зло, и вред ... Атос поклонился, пожимая руку Арамису и порывисто (с чувством) обнял Портоса.
Amiga: absolution - прощение, церк. отпущение грехов Таки прощение? Арамис еще прелестнее, чем я думала :)))
Евгения: Глава 14 "Обещания". (Прощание д`Артаньяна с Раулем и Атосом). (Вечный вопрос - где же Ла Фер??). 1. - Значит, вы покидаете нас? - с грустью спросил Атос. - Чтобы быть неразлучно с вами, дорогой друг. Ведь Рауль - человек взрослый и отлично может отправиться с герцогом де Бофором; и он предпочтет, чтоб его отец возвращался в обществе д`Артаньяна, чем ехал бы в одиночестве двести лье до Ла-Фера. Не так ли, Рауль? - Конечно, - невнятно проговорил Рауль с выражением нежного сожаления. 2. - Значит, ты расстаешься со мной? - грустно сказал граф. - Чтобы снова увидаться, дорогой друг, потому что Рауль взрослый мальчик и отлично может уехать один с Бофором; ему будет приятнее, чтобы его отец вернулся с д`Артаньяном, чем знать, что он принуждает его одиноко проехать сто двадцать лье до Ла Фера. Не правда ли, Рауль? - Конечно, - прошептал Рауль с оттенком нежного сожаления. Там же. 1. - А сколько дней вы собираетесь затратить на возвращение? - О, точно не знаю, - ответил Атос. - Я не хочу слишком поспешно отрываться от моего дорогого Рауля. Время и без того с достаточной быстротой отнимет его у меня, и я не хочу, чтобы тому же способствовало пространство. Спешить я не стану. 2. - А сколько времени ты кладешь на переезд домой? - О, много, - ответил Атос; - мне не хочется скоро расстаться с ним. Время и так слишком поспешно толкнет его в сторону от меня; мне незачем увеличивать расстояния. Я буду ехать только половинными этапами. Там же. (Беседа Атоса и Рауля). 1. - Я прерываю вас, граф, совсем не затем, чтобы сказать, что у меня был друг, и этот друг - де Гиш. Конечно, он добр и благороден, и он любит меня. Но я жил под покровительством другой дружбы, столь же прочной, как та, о которой вы говорите, и это - дружба с вами, отец. - Я не был для вас другом, Рауль, потому что я показал вам лишь одну сторону жизни; я был печален и строг; увы! Не желая того, я срезал живительные ростки, выраставшие непрестанно на стволе вашей юности. Короче говоря, я раскаиваюсь, что не сделал из вас очень живого, очень светского, очень шумного человека. 2. - Я не остановил вас, граф, и не сказал вам, что у меня есть друг, и что этот друг не граф де Гиш. Между тем друг этот добр и великодушен и любит меня. Я жил, граф, под покровительством дружбы, притом дружбы такой же драгоценной и сильной, как та, о которой вы говорите, потому что это дружба ваша. - Я не был для тебя другом, - сказал Атос. - О, граф, почему? - Потому что я тебе позволил верить, что в жизни есть только одна сторона; потому что, печальный и суровый, я всегда обрывал перед тобой - помимо воли, видит Бог! - почки радости, беспрестанно появлявшиеся на дереве молодости, словом, потому что в настоящее мгновение я раскаиваюсь, что не создал из тебя человека очень светского. Там же. 1. - Милый Рауль, ваши слова приносят мне облегчение. Они показывают, что, по крайней мере, в ближайшем будущем вы будете в своих действиях немного считаться со мной. - Я буду считаться лишь с вами и больше ни с кем. - Рауль, я никогда не делал этого прежде для вас, но я это сделаю. Я стану вашим верным другом, я буду отныне не только вашим отцом. Мы заживем с вами открытым домом, вместо того чтобы жить отшельниками, и это случится, когда вы вернетесь. Ведь это произойдет очень скоро, не так ли? 2. - Мой дорогой Рауль, твои слова меня утешают. Они доказывают, что позже ты будешь действовать, кое-когда немного думая обо мне. - Я только и буду жить, думая о вас. - Рауль, я сделаю то, чего еще никогда не делал. Я буду не твоим отцом, а твоим другом. Когда ты вернешься, мы станем жить открыто-свободно, а не пленниками. Ведь ты скоро вернешься?
Евгения: Там же. 1. - Не подобает, Рауль, чтобы ваша адъютантская служба увлекала вас в слишком опасные предприятия. Вы уже доказали свою храбрость в сражениях, вас видели под огнем неприятеля. Помните, что война с арабами - это война ловушек, засад и убийств из-за угла. Попасть в западню - не слишком большая слава. Больше того, бывает и так, что те, кто попался в нее, не вызывают ничьей жалости. А те, о ком не жалеют, те пали напрасно. Вы понимаете мою мысль, Рауль? Сохрани боже, чтобы я уговаривал вас уклоняться от встречи с врагом! - Я благоразумен по своему складу характера, и мне к тому же очень везет, - ответил Рауль с улыбкою, заставившей похолодеть сердце опечаленного отца, - ведь я, - поторопился добавить молодой человек, - побывал в двадцати сражениях и отделался лишь одной царапиной. - Затем, - продолжал Атос, - следует опасаться климата. Смерть от лихорадки - ужасный конец. Людовик Святой молил бога наслать на него лучше стрелу или чуму, но только не лихорадку. 2. -Как адъютант адмирала, ты не должен решаться на слишком неосторожные попытки. Ты уже показал, что не боишься огня выстрелов. Помни, что война с арабами полна засад, западней, убийств. - Да, говорят, граф. - Мало славы человеку, попавшему в ловушку. Его смерть доказывает отвагу и недальновидность. Часто даже не жалеют павшего таким образом. А те, о ком не жалеют, Рауль, умирают бесполезно. Кроме того, тогда победитель смеется, а мы не должны позволять глупым неверным торжествовать благодаря нашим ошибкам. Ты вполне понимаешь, Рауль, то, что я хочу сказать? Бог видит, я совсем не стараюсь тебя уговорить держаться вдали от боя. - Я от природы осторожен, граф, и у меня много счастья, - сказал Рауль с улыбкой, от которой оледенело сердце бедного отца; - потому что, - поспешно прибавил молодой человек, - я, бывший в двадцати сражениях, насчитываю до сих пор только одну царапину. - Следует опасаться также климата; смерть от лихорадки - некрасивый конец. Король Людовик XI просил Бога послать ему лучше стрелу или чуму. Там же. 1. - Я узнал от герцога де Бофора, что свои донесения он будет отсылать во Францию раз в две недели. Вероятно, вам, как его адъютанту, будет поручена их отправка. Вы, конечно, меня не забудете, правда? - Нет, граф, не забуду, - ответил Рауль сдавленным голосом. 2. - Г. де Бофор уже обещал мне каждые две недели посылать известия во Францию. Ты, его адъютант, будешь отправлять корреспонденцию; без сомнения, ты не забудешь обо мне. - Нет, граф, - ответил Рауль задушевным тоном. Там же. 1. Он старательно почистил рукой одежду Рауля и на ходу погладил его по голове. - Рауль, - сказал он, - вам нужны деньги; герцог любит вести широкую жизнь, и я уверен, что и вам захочется покупать оружие и лошадей, которые в тех краях очень дороги. 2. Он заботливо смахнул пыль с сюртука сына и на ходу провел рукой по его волосам. - Вот, - сказал он, - тебе нужны деньги, Рауль. Герцог живет широко, и я уверен, тебе захочется купить себе лошадей и оружие; и то и другое превосходны в этой стране. Там же. 1. Атос присел на молу, измученный, оглушенный, покинутый. Каждое мгновение стирало одну из дорогих ему черт, какую-нибудь из красок на бледном лице его сына. Море унесло понемногу и лодки и лица на такое расстояние, когда люди становятся только точками, а любовь - воспоминанием. Атос видел, как Рауль поднялся по тралу адмиральского корабля, видел, как он оперся а борт, став таким образом, чтобы быть заметным отцу. И хотя прогремел пушечный выстрел и на кораблях прокатился продолжительный гул, на который ответили бесчисленными восклицаниями на берегу, и хотя грохот пушек должен был оглушить уши отца, а дым выстрелов - застлать дорогой образ, привлекавший к себе все его помыслы, он все же явственно видел Рауля до последней минуты, и нечто постепенно теряющее свои очертания, сначала черное, потом блеклое, потом белое и, наконец, уж вовсе неразличимое, исчезло в глазах Атоса много позднее, чем исчезли для глаз всех остальных могучие корабли и их вздувшиеся белые паруса. 2. Атос сел на плиты мола, потерявшийся, глухой, покинутый. Каждая секунда отнимала у него какую-нибудь из черт, какой-нибудь из оттенков бледного лица Рауля. С опущенными руками, с неподвижным взглядом и открытым ртом, граф сливался с сыном в одном взгляде, в одной мысли, в одном оцепенении. Море мало-по-малу уносило и шлюпки, и человеческие образы на такое расстояние, которое превращает людей в точки - любовь в воспоминания. Атос видел, как его сын поднялся по лестнице адмиральского корабля; увидел, как он оперся на ванты и стал так, чтобы отец мог еще видеть его. Напрасно прогремела пушка. Напрасно с судов поднялся гул, на который с земли ответили страшно громкими криками; напрасно шум стремился отвлечь слух отца, а дым окутал драгоценную цель его взглядов. Он видел Рауля до последней секунды, и незаметный атом, который из черного превратился в бледный, из бледного в белый, из белого в ничто, для Атоса исчез гораздо позже, чем из зрения всех остальных наблюдателей пропали могучие корабли с надутыми парусами.
Эсмеральда: На самом дела, перевод 1 не всегда хорошо ложится на русский язык..Вот, например вот это: Евгения пишет: А сколько времени ты кладешь на переезд домой? Как-то совсем не по-русски....) Так захотелось выучить французский в совершенстве, чтобы понять, как всё-таки надо...))) Евгения, спасибо большое!!!
LS: Эсмеральда пишет: перевод 1 не всегда хорошо ложится на русский язык.. Русский за 100 лет очень изменился. :)
R.K.M.: Эсмеральда пишет: На самом дела, перевод 1 не всегда хорошо ложится на русский язык.. LS пишет: Русский за 100 лет очень изменился. Дело может быть не столько в эволюции языка-перевода (хотя, это, безусловно, немаловажно!), сколько в эволюции переводческой методологии. Дореволюционный целевой текст (перевод) ориентирован в большей мере на структуру языка оригинала - такова была доминирующая переводческая традиция того времени - поэтому и "звучит" несколько чужеродно.
Евгения: Глава 15 "Среди женщин". (Д`Артаньян возвращается в Париж после прощания с Атосом и Раулем). 1. Порой, когда дорога шла в гору и запыхавшаяся лошадь, раздувая ноздри и подбирая бока, переходила на шаг, д`Артаньян, располагая большей возможностью сосредоточиться, принимался думать о поразительном гении Арамиса, гении хитрости и интриги, воспитанном Фрондой и гражданской войной. Солдат, священник и дипломат, любезный, жадный и хитрый, Арамис никогда в своей жизни не творил ничего хорошего без того, чтобы не смотреть на это хорошее как на ступеньку, которая поможет ему подняться еще выше. Благородный ум, благородное, хотя, быть может, и не безупречное сердце, Арамис творил зло лишь затем, чтобы добавить себе еще чуточку блеска. В конце своего жизненного пути, в момент, когда он достиг, казалось, поставленной цели, он сделал так же, как знаменитый Фиеско, свой ложный шаг на палубе корабля и погиб в морской пучине. Но Портос, этот добряк и толстяк Портос! Видеть Портоса в позоре, видеть Мушкетона без золотых галунов, быть может, запертым в тюрьму; видеть, как Пьерфон, Брасье будут сровнены с землей, как будут осквернены их чудесные мачтовые леса, и это также причиняло терзания д`Артаньяну, и всякий раз, как его поражала какая-нибудь тягостная мысль этого рода, он вздрагивал, как вздрагивал его конь, когда ощущал укус слепня, двигаясь под сводами густого леса. 2. Иногда при подъеме на холм, когда запыхавшаяся лошадь надувала ноздри и водила боками, д`Артаньян, получая большую свободу думать, размышлял об удивительном гении Арамиса, гении и хитрости и интриги, порождении фронды и гражданской войны. Солдат, священник и дипломат, храбрый, жадный и хитрый, Арамис всегда превращал хорошие стороны своей жизни в ступень, которая помогала ему подняться к дурным. Одаренный великодушным умом, хотя, быть может, и не возвышенным сердцем, он делал зло только из желания блистать. В конце своей карьеры, когда он уже касался цели, он оступился, как Фьеско, и упал в море. Но Портос, этот добрый и наивный Портос! Мысли о том, что Портос голодает, что его Мушкетон лишился позолоты, что Пьерфон и Брасье разрушены до основания, обесчещены до глубины лесов, были для д`Артаньяна жгучим страданием, и когда одно из этих мучений наносило ему удар, он вздрагивал, как лошадь от укуса овода под сводом ветвей. Глава 16 "Тайная вечеря". (Ужин у Фуке. Король через курьера только что затребовал остатки средств суперинтенданта). 1. В комнатах и во всех службах была такая нерушимая тишина, что явственно прозвучал голос Фуке: - Хорошо, сударь, будет исполнено. Через минуту Фуке вызвал к себе Гурвиля, который пересек галерею, сопровождаемый напряженными взглядами всех. 2. Мы уже говорили, что во всех комнатах стояла полная тишина. Послышался голос Фуке, говоривший: - Хорошо, милостивый государь. А между тем этот голос прерывался от слабости; его звук изменился от волнения. Через минуту Фуке позвал Гурвиля, который прошел через галерею среди всеобщего ожидания. Там же. 1. Суперинтендант, смотря в глаза Пелисону, оперся на плечо г-жи Фуке и пожал ледяную руку маркизы де Бельер. - Что случилось, боже? - спросили его. 2. Он, посмотрев на Пелисона, оперся на плечо жены и сжал ледяную руку маркизы де Бельер. - Ну, все кончено! - произнес он голосом, в котором не слышалось ничего человеческого. - Что же случилось, Боже мой? - спросили у него.
Евгения: Глава 20 "Как король Людовик сыграл свою незавидную роль" (в старом переводе "Как король Людовик XIV исполнил свою рольку"). (Встреча короля и Фуке в Нанте). 1. Король не ответил; этот внезапный вопрос привел его в замешательство. "Если я выкажу страх, - подумал Фуке, - я погиб. Если его первое слово будет суровым, если он рассердится или хотя бы сделает вид, что сердится, как я из этого выпутаюсь? Будем действовать мягко. Гурвиль был, разумеется, прав". 2. Король ничего не ответил; этот внезапный вопрос привел его в замешательство. Фуке почувствовал всю тяжесть колебаний короля. Ему показалось, что в глазах молодого повелителя он видит опасность, и что недоверие только приблизит ее. - Если я выкажу страх, - подумал он, - я погиб. Со своей стороны, короля тревожила лишь тревога Фуке. - Не проведал ли он чего-нибудь? - шептал он про себя. - Если его первое слово будет жестоко, - мысленно продолжал Фуке, - если он рассердится или притворится раздраженным, чтобы опереться на какой-нибудь предлог, как я удержусь? Смягчим покатость. Гурвиль был прав. Там же. 1. - Если я возвращусь домой вместе с командиром мушкетеров его величества, повсюду начнут говорить, что вы велели арестовать меня. - Арестовать? - повторил король, еще более бледный, чем сам Фуке. - Арестовать? О!.. - Чего только не болтают! - продолжал Фуке, все так же смеясь. - И я ручаюсь, что найдется достаточно злобных людей, которые станут потешаться над этим. Эта шутка смутила монарха, и он отступил перед внешней стороной того дела, которое было задумано им. 2. - Если я вернусь домой с главой ваших мушкетеров, все подумают, что вы меня арестуете. - Арестую? - повторил король, побледневший сильнее самого Фуке. - Арестую? О! - Чего не говорят? - по-прежнему со смехом продолжал Фуке. - И я готов поспорить, что найдутся достаточно злые люди, которым это будет смешно. Эта выходка смутила короля. Благодаря ловкости Фуке или его счастью, Людовик XIV отступил; король отказался от желания придать вид уже совершившегося события тому, что он задумал исполнить.
Евгения: Глава 21 "Белый конь и конь вороной" (в старом переводе "Белая и вороная лошади"). (Д'Артаньян и арестованный Фуке возвращаются и видят подготовленную Кольбером карету). 1. - Вот вещь, которую выдумал дрянной человек, капитан Д'Артаньян. К чему эти решетки? 2. - Это не мысль храброго человека. Она не ваша. Зачем решетки? Глава 23 "Бель-Иль-ан-Мер" (в старом переводе "Бель-Иль приморский"). (Портос и Арамис прогуливаются по берегу). 1. Арамис замолчал, и его блуждающий взгляд, зоркий, гак взгляд парящей в воздухе чайки, долго обшаривал море, всматриваясь в пространство и стремясь проникнуть за линию горизонта. 2. Арамис молчал, и его неопределенный взгляд, светящийся, как у чайки, долго скользил над морем, изучая пространство, стараясь пронизать горизонт. Там же. 1. И Арамис принялся ходить взад и вперед, пытаясь скрыть все возрастающую тревогу. Портос, уставший следить за лихорадочными движениями своего друга, Портос, доверчивый и спокойный Портос, ничего не знавший о причинах этого неистового волнения, выдававшего себя лишь внешними проявлениями, остановил Арамиса. 2. И Арамис продолжал ходить взад и вперед, выказывая все признаки возраставшего волнения. Портос, который от усталости не мог подражать всем лихорадочным движениям своего друга; Портос, который в своей безмятежности и доверии не понимал крайнего волнения, сквозившего в постоянных резких жестах Арамиса, остановил его.
полная версия страницы