Форум » Диссертации, догматические и умозрительные » Юридические коллизии интересующих нас эпох-2 » Ответить
Юридические коллизии интересующих нас эпох-2
Кассандра: ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! В обсуждении содержатся материалы 18+ Администрация.
Рыба: Прямо поветрие! Но есть примеры подсобных мезальянсов, случавшихся и раньше означенного времени, например брак герцогини Маргариты де Роган и Анри де Шабо. И ничего, сошло, король даже позволил ему герцогом называться, хоть Гемене взвыли от потери вожделенного титула!
Стелла: Рыба , может от того, что Роаны традиционно протестанты?
Констанс1: Рыба , значит ветвь де Роган-Шабо от Маргариты и Анри? Может я ошибаюсь, но, по моему их потомки есть и в современности. Где то попадалось это имя много лет назад во французском Vogue. Да , я была права. На сегодняшний день живут и процветают дае ветви этого рода: сташая-герцоги де Роган-Шабо и младшая-графы де Роган-Шабо. Старший из графов Эммануэль содержит знаменитые конюшни скаковых лошадей и вращается в сфере конного спорта.
Эускера: … о моем близком знакомстве с несчастным Танкредом де Роганом… — Танкредде Роган (1630–1649), рожденный втайне супругой герцога Анри де Рогана, был плодом ее любовной связи (вероятно, с Анри де Ногаре д’Эперноном, герцогом де Кандалем — см. примеч. к с. 52), поскольку ее муж находился в то время в Венеции; вначале мальчик воспитывался в Нормандии, а в возрасте семи лет был отправлен в Голландию; позднее мать вызвала его к себе и признала своим законным сыном, чтобы отнять права на наследство мужа у своей единственной дочери Маргариты (ок. 1617–1684), вышедшей в 1645 г. вопреки воле матери за графа Анри де Шабо. Однако своим постановлением 1646 г. Парижский парламент не признал законность Танкреда как сына герцога де Рогана. Тем не менее во время событий Фронды Танкред стал на сторону Парламента и был убит в стычке. книга «Дюма. Том 57. Княгиня Монако» Спасибо за информацию, хотелось бы узнать больше про этот мезальянс. Как видим, скандал и сопротивление семьи было. Мать Маргариты даже раскрыла анонимность своего внебрачного сына, дабы избежать брака дочери. И к моменту брака ей было 28 лет и интернет сообщает что она десять лет сопротивлялась всем предложениям вступить в брак, чтобы дождаться возраста свободного выбора и выйти замуж за возлюбленного. И, если верить комментарию к книге, её избранник был графом и представителем старого чистого дворянского рода. То есть все не так ужасно в её выборе, но тем не менее, скандал был.
Armande: Анри Шабо. Да, с родовитостью у него не очень...((( Маргарита де Роан. По матери из Бетюн-Сюлли. Если покликать дальше, то их единственный выживший сын был женат на единственной дочери маркиза де Варда.
Эускера: Потомок Ги Шабо де Жарнака, прославившегося последним судебный поединком и ударом Жарнака. Род баронский с 14-го века. Знатный старый дворянский род, но понятно что Роанам не ровня.
Эускера: Брошенное как бы мимоходом упоминание об азиатских деспотах совсем не случайно, так как для Вольтера де Лозен – невинная жертва монаршего деспотизма. Король сначала дал ему согласие на брак, а затем взял свое слово обратно. Де Лозен, не посчитавшись с запретом, все-таки тайно женился на Мадемуазель де Монпансье, за что и был подвергнут длительному тюремному заточению. «Может ли тот, кто олицетворяет государство, так жестоко наказывать гражданина, не нарушившего никаких законов справедливости? - восклицал Вольтер. - Может ли король быть к человеку более суровым, чем закон?» По мнению философа-просветителя, король, запрещая брак де Лозена с Мадемуазель де Монпансье, а затем наказывая де Лозена, проявил беззаконие и произвол. Придворное общество отнеслось к ним со злорадством и осуждением.Симпатии Вольтера всецело отданы де Лозену и Мадемуазель. С его точки зрения, они вольны были устраивать свою частную жизнь по собственному усмотрению. Осуждать их никто не вправе, так как законов они не нарушали. Тот же самый тезис, - я ведь не нарушил никаких законов! – будет впоследствии одним из основных доводов де Жьяка в свою защиту. Люди века Просвещения, читавшие «Новую Элоизу», признавали естественным стремление индивида сломать давящие рамки установленных правил. Примечательно, что в «Энциклопедии» Дидро и Д'Аламбера статья «Мезальянс» вообще отсутствует. Нарушение принятых в придворном обществе норм поведения находило себе оправдание в принципах просветительской морали. Однако в случае с де Жьяком и мадам де Шон неравенство супругов состояло не только в различии их социальных статусов. Невеста была еще и намного богаче жениха, который получал в свое распоряжение как отсуженное с его помощью герцогское наследство, так и приданое жены. После кончины супруги де Жьяк унаследовал солидное состояние, оцениваемое в 12 млн. ливров. Это обстоятельство особо подчеркивала маркиза де Креки. По ее словам, де Жьяк «скомпрометировал свое парламентское достоинство, женившись на сумасбродке из-за денег»
Эускера: Вернувшись к пресловутому "граф был судьей". С такой же логикой можно утверждать "граф был стряпчим". Между сословием судейских и сословием дворянства шпаги огромная пропасть. Даже между сословием дворянства мантии и дворянства шпаги. Брак дворянина мантии, с 400-летним дворянством на герцогине урожденной буржуазке, привел к крушению карьеры. Но это так, к слову. С 13-го века когда юриспруденция стала наукой феодалы назначали бальи и сенешалов, владеющих профессией юриста, делегируя им функцию судьи. Ну это так, к слову. По логике историка брак Портоса на вдове помощника адвоката был бы скандальным мезальянсом. Во-первых неприятие дворянством шпаги судейских, тем более не дворян. Служебный статус покойного мужа скромный. И в третьих не приветствовалось когда жена шокирующе старше мужа и брак откровенно ради её денег.
Стелла: Эускера пишет: По логике историка брак Портоса на вдове помощника адвоката был бы скандальным мезальянсом. Во-первых неприятие дворянством шпаги судейских, тем более не дворян. Служебный статус покойного мужа скромный. И в третьих не приветствовалось когда жена шокирующе старше мужа и брак откровенно ради её денег. Что ибыло высказано Портосу его соседями, сплошь потомками Гуго Капета. "По их мнению, это было отвратительно". Заткнуть им рот удалось Портосу, только уложив двоих в могилу.
Эускера: Стелла, в реальности не удалось бы заткнуть рот. Во-первых, общественное мнение формируют и информацию разносят женщины, а их невозможно уложить шпагой. Во-вторых сплетни имеют эффект Лернейской гидры: вместо отрубленной головы вырастают две новых. И обычно главной определительницей репутации и статуса является самая респектабельная пожилая дама местного общества, важная утка на птичьем дворе из сказки "Гадкий утенок". Крякните и поклонитесь вон той старой утке! Она здесь знатнее всех. Она испанской породы и потому такая жирная. А такую даму невозможно не шпагой уложить, ни рот ей заткнуть. А ты меня решилась уморить? Моя судьба еще ли не плачевна? Ах! боже мой! что станет говорить Княгиня Марья Алексевна!
Эускера: А впрочем, дама не обязательно пожилая. Маркиза де Креки была молодой и красивой. Вполне может формировать общественное мнение и молодая местная светская львица. Если она статусна, привлекательна и остроумна то такая дама или общество таких дам как раз и формируют общественное мнение. И никакая шпага не поможет.
Стелла: Эускера , Портосу просто повезло, что там такой не оказалось.)))) А я себе представляю эти сцены в провинциальных салонах очень живо. Тем более - пикардийское общество, которое действительно могло претендовать на знатность, идущую к этим старым бандитам времен крестовых войн.))
Эускера: Стелла такие есть всегда!Тем более, ка вы совершенно точно заметили, в пикардийском обществе. Там древние дворянские роды. И как следствие сильны старые традиции и консервативность взглядов. Особенно в высшем провинциальном обществе.
Стелла: Эускера , для этого не надо ездить в Пикардию, и даже 17 века. Вы видели доброжелательное женское общество, где бы с восторгом, или, хотя бы терпимо, приняли новую женщину, в особенности если она не их круга? Особенно это характерно для круга богемы. И даже если этой даме и ее мужчине показывают 32 зуба в улыбке, она непременно станет предметом пересудов. И заведет эту шарманку светская львица данного круга.
Эускера: Первое место тут занимает некая семья, чья родовитость — пусть об этом ничего не известно едва отъедешь на пятьдесят лье — в пределах департамента считается бесспорной и возводится к древнейшим временам. Такая королевская династия в миниатюре своими родственными отношениями, хотя никто этого и не подозревает, соприкасается с Наварренами и Гранлье, примыкает к Кадиньянам и связана с Бламонами-Шоври. Глава этого прославленного рода — непременно заядлый охотник. Человек дурно воспитанный, он всех подавляет знатностью своего имени; он лишь с трудом терпит супрефекта, скрепя сердце платит налоги, не признает никаких новых властей, созданных девятнадцатым веком; для него то обстоятельство, что первый министр не дворянин, — политическая несообразность. Его жена говорит резким тоном и не допускает возражений; в прошлом были у нее поклонники, но она женщина набожная; дочерей своих воспитывает плохо, считая, что родовитость — достаточное для них приданое. Ни муж, ни жена не имеют представления о современной роскоши; ливреи слуг, серебро, мебель, кареты — все у них старинного фасона, они старомодны как в укладе жизни, так и в языке. А приверженность к старине к тому же прекрасно сочетается с провинциальной бережливостью. Словом, это все то же дворянство былых времен, но без вассальных податей, без гончих, без шитых золотом кафтанов; все они кичатся друг перед другом, все преданы королевскому дому, однако при дворе не бывают. Эта безвестная историческая фамилия своеобразна наподобие старинного гобелена. В семье непременно доживает свой век какой-нибудь дядюшка или брат, генерал-лейтенант, кавалер орденов, придворный, который сопутствовал маршалу Ришелье в Ганновер, — вы его найдете здесь, как находите случайно сохранившийся обрывок старого памфлета времен Людовика XV. С этими ископаемыми соперничает другая семья, более богатая, но менее родовитая. Муж и жена проводят два зимних месяца в Париже, откуда привозят легкомысленное расположение духа и воспоминания о мимолетных увлечениях. Жена любит наряжаться, жеманится и всегда отстает от столичных дам. Однако ж она подсмеивается над провинциальной косностью своих соседей; у нее модное серебро, она держит грумов, лакеев-негров, камердинера. У старшего сына есть тильбюри, он бездельничает: он наследует майорат; младший состоит аудитором в государственном совете. Главе семьи подробно известны все министерские интриги, он рассказывает анекдоты о Людовике XVIII и мадам дю Кэля; свой капитал он помещает из пяти годовых, избегает разговоров о сидре, но порой им овладевает страсть к подсчету чужих состояний; он член генерального совета, одевается в Париже и носит крест Почетного легиона. Словом, этот дворянин понял дух Реставрации и извлекает выгоду из палаты, но его роялизм менее бескорыстен, чем роялизм семейства, с которым он соперничает. Он получает «Газетт» и «Деба». Первая семья читает только «Котидьен». Епископ, бывший старший викарий, лавирует между обоими могущественными семействами, воздающими должное его сану, хотя временами они дают ему почувствовать мораль басни славного Лафонтена «Осел, нагруженный священными реликвиями». Монсиньор — не дворянского рода. Затем следуют звезды второй величины: дворяне, имеющие ренту в десять — двенадцать тысяч ливров; в прошлом это были или морские капитаны, или ротмистры, или же попросту никто. Теперь они верхом разъезжают по дорогам, наподобие то ли приходского священника, везущего святые дары, то ли сборщика податей. Почти все они состояли в пажах или мушкетерах, а теперь мирно доживают свой век, выкачивая доходы из имения, и больше интересуются порубкой леса и сидром, чем монархией. Но любят поговорить о хартии и либералах между двумя робберами виста или во время партии в триктрак, после того как подсчитают, какое приданое дают за такой-то невестой, и всех переженят в соответствии с родословными, которые они знают наизусть. Их жены важничают и с видом придворных дам восседают в своих плетеных кабриолетах; закутавшись в шаль и надев чепчик, они мнят себя очень нарядными; они покупают после долгих обсуждений две шляпы в год и получают их из Парижа с оказией, Обычно они болтливы и добродетельны. При этих главных представителях аристократической породы состоит еще несколько старых дев благородного происхождения, разрешивших проблему обращения человеческого существа в окаменелость. Они как бы вросли в те дома, где вы их встречаете; их лица, наряды слились с домашней обстановкой, с городом, с провинцией; они хранители местных традиций, происшествий, общественного мнения. Они чопорны и величавы, умеют кстати улыбнуться или покачать головой, иногда произнести словцо, которое почитается остроумным. Воззрения, скопившиеся во всех этих головах, составились из некоторого количества старинных понятий, к ним примешались кое-какие новые, и эта жвачка сообща пережевывается каждый вечер. Подобно воде в маленькой бухте, фразы, выражающие их мысли, совершенно однообразны в своем постоянном движении, в своем ежедневном приливе и отливе; тот, кто раз услышал пустое звучание их разговора, будет слышать его и завтра, и через год, и во веки веков. Их суждения о делах житейских составляют некую нерушимую научную систему, к которой ни один человек не властен добавить хотя бы крупицу сознательной мысли. Жизнь этих рутинеров ограничена кругом привычек, столь же неизменных, как их религиозные, политические, моральные и литературные взгляды. Если какой-либо посторонний человек будет допущен в этот сплоченный кружок, каждый не без иронии скажет ему: «Вы у нас не найдете блеска вашего парижского света!» — и каждый осудит образ жизни своих соседей, давая понять, что он один является исключением в этом обществе и безуспешно пытался внести в него живую струю. Но если, на беду свою, этот посторонний подтвердит каким-нибудь замечанием то мнение, которого они держатся друг о друге, он сейчас же прослывет злым человеком, без стыда и совести, настоящим парижанином, развращенным, как и вообще все парижане. О. Бальзак "Покинутая женщина"
Эускера: Стелла пишет: Эускера , для этого не надо ездить в Пикардию, и даже 17 века. Не, ну в Пикардии 17-го века все куда как строже. Стелла пишет: Вы видели доброжелательное женское общество, где бы с восторгом, или, хотя бы терпимо, приняли новую женщину, в особенности если она не их круга? А это как она себя подаст и как она себя поставит. Если речь идет о современном обществе.
Стелла: Эускера , современное общество так же подвержено порокам чванства и самомнения. Никто не хочет уступать завоеванных позиций без боя. К тому же, с мужчинами женщине проще эти позиции завоевать, а вот женщин не обаяет ни красота, ни остроумие, ни капитал. Все это - отличный повод потрепать языками.
Эускера: Стелла все так. Социальное неравенство всегда было и есть сейчас. Но, как видим из конкретной истории герцогини и судейского, женщины способны создав общественное мнение уничтожить репутацию и карьеру не только женщине, но так же и мужчине.
Констанс1: Эускера , возвращаясь к Портосу Он же сам говорит Д Артаньяну, что после двух достопамятных дуэлей с ним из местного дворянства никто не общается . От слова совсем. Его нигде не принимают. Он носится на охоте по чужим полям, портит чужие посевы , делает потравы.в надежде на хорошую стычку. Но ..все молчат и не видят его в упор. На религиозных церемониях он заходит в храм последним, ибо все местное дворянство графы и виконты, а он безтитульный худосочный дворянчик, да еще был женат на вдове стряпчего. Ему этого так и не простили и судя по тому как он скучает и вздыхает у себя в имении, в местное дворянское общество он не принят. Его не приглашают на балы, охоты и домашние вечера, свадьбы Там , где собирается все местное дворянство. Он просто умирает со скуки. В общем Дюма верен исторической правде.
Эускера: По ее словам, де Жьяк «скомпрометировал свое парламентское достоинство, женившись на сумасбродке из-за денег», за что и был наказан коллегами. На то, что де Жьяк явно вступал в брак по расчету, указывали также Мерси-Аржанто (с презрением) и автор «Секретной литературной корреспонденции» (скорее, со снисходительной иронией).Было бы опрометчивым полагаться в данном случае на мнение мадам де Креки и усматривать в этом причину разгоревшегося скандала. В обществе, где брак рассматривался как союз не столько индивидов, сколько семей, брак по расчету представлял собой явление совершенно нормальное и не предосудительное. «Придворно-аристократический брак в самом деле никоим образом не имеет своею целью того, что обыкновенно называется “семейной жизнью” в буржуазном обществе: при заключении браков в этом кругу решающим оказывается в первую очередь “учреждение” и “продолжение” своего “дома”, соответствующее рангу мужа, по возможности увеличивающее его престиж и его связи. Цель брака – увеличение или по крайней мере закрепление ранга и авторитета вступающих в брак особ как представителей своего дома». Этим объяснялось отмеченное выше распространение гипергамии женщин: в интересах рода можно было взять богатую невесту из семьи с относительно низким социальным статусом. Поведение де Жьяка вполне следовало данной «логике престижа». Он нашел себе невесту с хорошим приданым. Невеста – вдова герцога? Что ж, тем хуже для нее, но не для жениха. В женитьбе на богатой вдове ничего неприличного не было. Правда, в союзе де Жьяка с мадам де Шон имелось одно весьма пикантное обстоятельство. Невеста ведь была лет на тридцать старше жениха. На разницу в возрасте между де Жьяком и мадам де Шон обращают внимание маркиза де Креки, Шамфор , Мерси Аржанто и автор «Секретной литературной корреспонденции». Причем де Креки и Мерси Аржанто лишь деликатно и без комментариев сообщают, сколько лет было де Жьяку и сколько герцогине. Только у Шамфора и в «Секретной литературной корреспонденции» (о которой подробнее речь пойдет ниже) мы встречаем выраженное со всей определенностью мнение о данном обстоятельстве как о нежелательном и способном вызвать пересуды.Шамфор изображает случившееся исключительно как историю брака между престарелой герцогиней и молодым магистратом: «Госпожа де Креки, говоря с герцогиней де Шон о ее браке с г-ном де Жьяком после неприятных последствий этого брака, сказала, что она должна была бы всё это предвидеть, и подчеркнула разницу в возрасте. Мадам, - сказала ей г-жа де Жьяк, - знайте, что женщина, бывающая при дворе, никогда не стареет, а судейский всегда в годах»
Эускера: При этом о какой-либо материальной заинтересованности со стороны де Жьяка Шамфор не говорит ни слова. Разницу в возрасте общественное мнение в целом воспринимало спокойнее, чем разницу в социальном статусе, именно потому что брак представлял собой союз не индивидов, а семей. Возраст супругов – это их индивидуальная характеристика, не оказывающая влияния на общественное положение или престиж семьи, в то время как социальный статус индивида характеризует не только его, но и его семью. Вот авторитетное мнение на сей счет автора многочисленных популярных трактатов о правилах хорошего тона аббата Морвана де Бельгарда: «Если старая дама вступает в брак с молодым человеком, то вправе ли она жаловаться на пренебрежение с его стороны? Я знаю, что он обязан быть с ней любезным и предупредительным в благодарность за те расходы, на которые она идет ради него. Но если она требует большего, если ждет неустанной заботы, любви и нежности, то она жестоко просчитается. Дорине пятьдесят лет; она вышла замуж за Филиста, которому только тридцать; он красив и хорошо сложен, любит тратить деньги и играть по-крупному. Дорина на все готова ради своего молодого супруга; она оплачивает его расходы; у него прекрасный экипаж и роскошный стол; но он совсем не любит Дорину, презирает ее, не выказывает ей ни малейшего почтения. Это бесчестный человек: благопристойность обязывает его возмещать соблюдением некоторых приличий недостаток любви к престарелой супруге, которая щедро дает деньги для оплаты всех его расходов»
Эускера: Таким образом, с точки зрения моралиста, сам по себе такой брак не являлся чем-то скандальным. Оба супруга просто должны были вести себя в этой ситуации, как подобает воспитанным людям, и соблюдать внешнюю благопристойность. Кроме того, если смотреть на вещи в свете основополагающей просветительской оппозиции «естественное чувство»/«предрассудки», то союз тридцатилетнего де Жьяка с шестидесятилетней герцогиней мог выглядеть столь же естественным и непредосудительным, как и союз людей с разным социальным статусом. И век Просвещения дал тому немало примеров. Среди самых знаменитых - многолетние близкие отношения между упоминавшейся здесь в другой связи маркизой дю Деффан и английским поэтом Горацио Уолполом. О подобных делах могли судачить в свете, но оснований для громкого скандала они все-таки не давали. Смысл второй версии происшествия состоит в том, что оно трактуется как дело о коррупции. С такой точки зрения события представлены в трех источниках: в письмах МерсиАржанто, в «Секретной литературной корреспонденции» и в бумагах, исходящих от членов королевского совета. Мерси-Аржанто рассказывает о том, как последние подали королю прошение исключить де Жьяка из их числа: «Г-ну де Жьяку вменялось в вину то, что сей докладчик прошений, готовый жениться на герцогине де Шон, заключил означенный союз в то время, как он выступал докладчиком процесса герцогини против ее сына, каковой и проиграл процесс. Вследствие этого, так как г-н де Жьяк запятнал себя подозрениями в обольщении и сговоре, правосудие требовало лишить его должности в магистратуре. [...] проступок г-на де Жьяка не допускал никаких извинений, а его совершенно абсурдное поведение еще усугубило вину [...]»
Эускера: Таким образом, в пересказе австрийского посла история была подана сразу в двух ракурсах. С точки зрения французской придворной знати: как смехотворный неравный брак между молодым выскочкой и престарелой богатой герцогиней. И с точки зрения чиновников королевского совета: как грубое нарушение профессиональной судейской этики, заключающееся в потворстве одной из тяжущихся сторон с целью извлечения материальной выгоды.В письме из «Секретной литературной корреспонденции», помеченном «Из Версаля, 9 июля 1780 г.», читаем: «Г-н де Жьяк, докладчик на процессе герцогини де Шон, ставший затем ее супругом, был обвинен недоброжелателями в том, что он заполучил прелести герцогини, увядшие от долгого сидения на табурете, а также ее очаровательную шкатулку с драгоценностями благодаря нечестному докладу во время процесса. В этой стране, где все люди честные, результатом стало то, что докладчика прошений отстранили от исполнения его обязанностей, вынудили продать должность сюринтенданта двора королевы и т. д. Здесь де Жьяку вменяется в вину уже настоящее должностное преступление: он-де заведомо неверно представил дело в благоприятном для одной из тяжущихся сторон свете, чтобы завоевать доверие и симпатию своей клиентки и вступить с ней в выгодный брак. Суть дела, как излагает его автор «Секретной литературной корреспонденции», именно в этом, тогда как различия в возрасте и социальном статусе супругов предстают второстепенными, хотя и весьма пикантными обстоятельствами, способными придать казусу более широкую огласку. Все рассматривавшиеся до сих пор отклики принадлежат тем, кто наблюдал за скандалом со стороны. Познакомимся теперь с архивными материалами по «делу де Жьяка», которые позволяют нам узнать точку зрения как самого «скандалиста», так и его рассерженных коллег из королевского совета.
Эускера: Посмотрите, какой резонанс вызвал брак дворянина, члена королевского совета не по чину. Странслировав эту ситуацию на мезальянс графа де Ла Фер, в реальности такую графиню не то что в салон, её бы на кухню не пустили. Вместе с счастливым молодоженом. И очень хотелось видеть бы диалог семейного совета с женихом. Как бы он мотивировал свое намерение и какой информацией он располагает о семье невесты? У неё есть документы подтверждающие её происхождение? А её брат приходской кюре принят в обществе? Последствия такого брака зубодробительные. Аристократ не может вступить в брак без учета интересов семьи. Семьи в широком смысле - всей династической линии и родственного клана в целом.
Стелла: Эускера , насчет диалогов семейства с бунтарем попытки представить этот скандал предпринимались - и неоднократно. Граф редко получается в своем праве - мнение старших звучит очень весомо, и абструкции ему не избежать. В пьесе "Юность мушкетеров" Дюма пытается разрешить некоторые возникшие у читателя вопросы, и у Анны-Шарлотты оказываются документы, удостоверяющие ее дворянство. (настоящие или поддельные - граф не разбирал, поверил) Венчание тайное, он не хочет, чтобы семья знала, венчает его друг детства виконта. Оливье здесь ведет себя некрасиво: говорит, что надо подождать смерти отца, и через полгода они смогут объявить, что они супруги. А до того - все в тайне держать.((
Эускера: Стелла , я думаю у первых читателей, хронологически находившихся гораздо ближе к ситуации и помнивших Старый порядок вопросов было куда больше. Они же не могли принять на веру пресловутое "граф был судьей и имел право карать и миловать". Ну если только им было очевидно что это сатира на старое время. Даже если у Анны были документы подтверждающие дворянство, ни по статусу, ни по материальному уровню кюре и его сестра не ровня местному титульному дворянству и такой брак категорически не выгоден и скандален.
Стелла: Чего-то вспомнилась пушкинская "Метель". Или Курагин, с его попыткой умыкнуть Наташу Ростову. Брак ведь в обоих случаях - тайный. И обществу пришлось его бы признать.
Эускера: Стелла , признать брак и принять в обществе разные вещи. По поводу романтических умыканий барышень офицерами - с семьями приходилось молодым офицешам рвать отношения и их сестры не могли выйти замуж, семья считалась оскандаленой.
Эускера: Согласно отчету о деле, составленному деканом королевского совета Жан-Батистом д'Агессо, 22 октября 1773 г. он вместе с одним из старейших государственных советников Жаном-Франсуа Жоли де Флёри после заседания подошел к канцлеру Рене-Николя Мопу и предупредил того, что докладчик прошений де Жьяк готовится вступить в брак с герцогиней де Шон, чей процесс он недавно докладывал, и что герцогиня дала ему денег на приобретение должности сюринтенданта двора дофины. Основываясь на этих фактах, два уважаемых советника обратились к канцлеру с просьбой ходатайствовать перед королем об отстранении де Жьяка от участия в работе совета. Несговорчивый Мопу однако просьбе не внял, и тогда на следующий день д'Агессо собрал у себя 14 государственных советников. Они решили обратиться напрямую к королю и составили для него докладную записку, в которой отмечалось, «1) что г-н де Жьяк был докладчиком процесса госпожи герцогини де Шон против ее сына; 2) что едва процесс закончился, как он приобрел должность по цене гораздо более высокой, чем та, которую платил его предшественник; 3) что когда стали выяснять скрытые причины столь странного события, распространился слух о женитьбе г-на де Жьяка на г-же герцогине де Шон [...]; 4) что гг. члены совета не могли не обнаружить в поведении г-на де Жьяка доказательств интриги, начатой в то время, когда он был докладчиком г-жи де Шон. Они просили Короля запретить г-ну де Жьяку появляться в Совете». Докладная была передана королю в тот же день. Однако и де Жьяк не дремал. Он, со своей стороны, тоже сочинил целых две докладные записки на имя короля. Аргументы, выдвинутые де Жьяком в свою защиту, в основном сводились к следующему: он никогда не виделся с мадам де Шон до того, как его назначили докладчиком на ее процессе против сына; мадам де Шон вообще не являлась тяжущейся стороной, а он сам – ее судьей, так как речь шла о рассмотрении поданной сыном кассационной жалобы на решение Парижского парламента (единственной тяжущейся стороной в деле выступал молодой герцог де Шон); преисполненная благодарности мадам де Шон решила вознаградить своего достойного докладчика за торжество правосудия и, ни слова ему не говоря, начала хлопотать о приобретении для него должности, а затем сама предложила заключить брачный союз; он-де поначалу сопротивлялся, но «затем ум и душевные качества этой дамы его тронули», тем более что дама проявляла настойчивость; наконец, четыре месяца спустя после слушания дела он решил, что необходимый срок давности уже истек и препятствий для брака с герцогиней больше нет. «Когда слушание дела завершено, отношения судьи и сторон прекращаются; между ними остаются лишь отношения, присущие человеку и гражданину, и им полностью возвращаются права, дарованные природой и законами», - утверждал он. Впрочем, в своей первой докладной записке на имя короля де Жьяк заявлял о том, что, узнав о впечатлении, произведенном его близящейся женитьбой на господ членов совета, он готов от нее отказаться, «пока ложные предрассудки не будут побеждены». Но это не помогло. В ответ на записки де Жьяка 22 ноября 1773 г. 19 государственных советников составили новое письмо королю. В нем они опять обращали внимание на то, что де Жьяк вступил в недопустимые для судьи отношения с одной из тяжущихся сторон, а затем, в результате брака с герцогиней получил в качестве приданого то самое имущество, которое и составляло предмет тяжбы. «Итак, значит впредь дозволено сразу после решения суда заключать сделки с заинтересованной стороной, только что участвовавшей в процессе, принимать от нее всякого рода подношения, подарки, услуги? Как знать, не был ли уговор достигнут перед решением суда. Если бы подобное могло стать правилом, правосудие превратилось бы в торг. Сколь опасно было бы для подданных Короля позволить судьям рассматривать выносимые ими постановления по делам как способ извлечь доход.
Эускера: И так, как только была объявлена помолвка, парламент тут же среагировал и в тот же день советники парламента подали королю докладную записку о нарушении судебной этики. Поскольку де Жьяк намерен вступить в брак с дамой, докладчиком по судебному делу которой он являлся. Так что, господа, судить свою жену судье ну никак господа, никак. Даже за намерение вступить в брак с ответчицей был налажен судья дружным решением коллектива сослуживцев пинком под зад. И это нам представлена вторая сторона социума - судейские, среда счастливого молодожена. С удовольствием хочется отметить, что ребята дружные, активные, хорошо согласующие свои действия. Если аристократия в лице маркизы де Креки, главной курочки в курятнике, кудахчет и бьет изоляцией и остракизмом герцогиню, то советники спокойно, дружно собираются и подают докладную на имя короля, вполне аргументированную. Ибо классически и незыблемо: никто не может быть судьей в своем деле. Ну просто таки уважаю и снимаю шляпу.
полная версия страницы