Форум » Диссертации, догматические и умозрительные » Юридические коллизии интересующих нас эпох-2 » Ответить

Юридические коллизии интересующих нас эпох-2

Кассандра: ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! В обсуждении содержатся материалы 18+ Администрация.

Ответов - 300, стр: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 All

Эускера: В XI-XIII вв. во избежание дробления феодальной собственности в странах Европы был установлен закон, согласно которому вся земля и замок переходили по праву первородства к старшему сыну феодала. В результате у младших братьев зачастую оставались лишь конь, меч и доспехи. Безземельные рыцари сколачивали настоящие разбойничьи шайки и в поисках добычи нападали на деревни и города. Порой отряды рыцарей-разбойни-ков объединялись и осуществляли крупномасштабные военные акции. В результате одной из таких акций в 1066 г. нормандский герцог Вильгельм Завоеватель стал королём Англии. О кровожадности рыцарей-разбойников с болью и гневом писал в середине XI в. римский папа Лев IX: «Я видел этот буйный народ, невероятно яростный и нечестием превосходящий язычников, разрушающий церкви, преследующий христиан, которых они иногда заставляли умирать в страшных мучениях. Они не щадили ни детей, ни стариков, ни женщин». Во французской хронике XIII в. повествуется о некоем рыцаре Фуко, который вместе со своим братом Жаном промышлял откровенным разбоем. Фуко отличался жестокостью: поговаривали, будто он убивал любого пленника, если тот был не в состоянии уплатить ему сумму в сто су (су, или соль, - старинная французская серебряная монета). В подвалах своего замка Фуко морил узников голодом, а тела умерших приказывал выбрасывать на навозные кучи. Зимой 1219-1220 гг. Фуко вместе с другими рыцарями предпринял очередной грабительский набег. Однако их отряд был разбит сыном графа Тулузского. Отрубленные головы Фуко и его брата победитель велел насадить на колья и отправить в Тулузу для всеобщего обозрения и устрашения. В Германии рыцарей-разбойников называли раубриттерами (от нем. «рыцарь-разбойник»). Их отряды представляли собой хорошо организованные и вооружённые преступные сообщества. Так, с конца XII в. владельцы замка Райхенштайн в долине Рейна из поколения в поколение занимались разбоем, нападая на купеческие корабли. Королевские войска неоднократно разрушали замок, однако всякий раз Райхенштайн вновь отстраивался, и разбои возобновлялись. Властям пришлось прибегнуть к самым суровым мерам: в 1381 г. одним из первых раубриттеров был казнён Эппелейн фон Гайлинген. Однако конец произволу рыцарей-разбойников положил в 1495 г. император Максимилиан I, провозгласив «вечный земский мир». Это означало переход от «кулачного права» к современной судебной системе решения споров.

Эускера: Ну вспомним причины Жакерии - благородный разбой и грабеж. Эти благородные целые шайки сколачивали совместно с английской армией, на минутку, оккупантами и врагами с которыми Франция находилась в состоянии войны, и грабили и убивали крестьян.

Стелла: И если уж на то пошло - крестовые походы. Кого черт понес подвиги совершать в такую даль? Огнем и мечом, под знаменами Христа, надеялись добыть себе богатства в первую очередь именно рыцари-голодранцы, но далеко не у всех это получилось.


Эускера: Стелла пишет: И если уж на то пошло - крестовые походы. Кого черт понес подвиги совершать в такую даль? Огнем и мечом, под знаменами Христа, надеялись добыть себе богатства в первую очередь именно рыцари-голодранцы, но далеко не у всех это получилось. Ну далеко не голодранцы. В крестовых походах и род Куси отметился. Не только голодранцам урвать хочется. А аккурат перед крестовыми походами по Франции прокатились еврейские погромы. Экипировка, как мы помним у Дюма, стоит дорого. Угадайте с трех раз, на чьи средства отправились в первый крестовый поход французские сиры и сеньоры. И был ли акт пожертвований на нужды армии добровольным. А науськал их Петр Клюнийский, настоятель монастыря бенедиктинцев, видный церковный деятель. И на минутку, в миру Пьер Морис де Монбуассье невозможно аристократичный, из древнего знатного рода дядька. Я советую не уничтожать евреев, а наказывать их в соответствии с их же пороками. Не было бы всего справедливее — отнять у них всё то, что они присвоили себе обманным путём? То, чем они обладают, украдено ими гнусным способом, и так как они до сих пор оставались ненаказанными за свою наглость, то украденное ими имущество должно быть снова от них отобрано. То, что я говорю, всем известно. Ибо не честным хлебопашеством, не законной воинской службой, не путём какой-либо полезной работы наполняют они свои амбары хлебом, свои погреба — вином, свои кошели — деньгами, свои сундуки — золотом и серебром, а гораздо более путём обмана и тайного скупа краденых вещей у воров, причём они ценные вещи приобретают за гроши. И если вспомнить статус погромщиков в Лондоне, учинивших разбой над еврейскими жителями столицы в день коронации Ричарда Львиное Сердце, так это были благородные рыцари. Так что...ну в военном сословии до разбоя полшага. С учетом майоратного деления так вообще, плечом к плечу. Я не представляю, что там аббат забыл. Но видимо прагматичное мышление аристократа -грабьте на экипировку.

Стелла: Ну, Куси - это отдельный разговор.))))От Ангеррана 1 до Ангеррана 7 много чего случалось, но такого волка, как Тома де Куси у них ни до, ни после не случалось. Я не спорю, что дворянство отнюдь не из Атосов состояло, но определенный образ рыцарства не у народа, а у самого дворянства существовал. Он нужен был самим дворянам, как определенный стержень для восприятия своей исключительности.

Констанс1: Стелла , даже больше скажу; он из сейчас сохранился: образ идеального рыцаря.на белом коне - защитника бедных и обездоленных. И не где нибудь а у нас в Израиле. Вчера была Иерусалимском лесу на празднике Иерусалимских рыцарей. У нас два рыцарских клуба: Иерусалимский и Кармиельский. Кроме них были рыцари из России-Новосибирск, из Украины-Одесса, из Румынии. Но вот из " исторически рыцарских стран"-Франции, Англии не было никого. Когда я спросила у победителя турнира , прекрасного , изящного , но сильного парня с прямо " рыцарской" фамилией Иоффе , задумывался ли он когда нибудь кем были рыцари для евреев, то получила ответ , что его интересует прежде всего историческое фехтование, а рыцарей он любит благодаря В. Скотту. Там были мастерские для детей , где их учили изготавливать из картона мечи и щиты. Посетителей было полно.Там полно было персонажей одетых в специально сшитые костюмы эпохи Ренессанса. Было на что посмотреть. Эуксера, ирония судьбы: легенду о благородных рыцарях поддерживают именно евреи.

Стелла: Констанс1 Идею поддерживают все, кто любит ролевки. И я знаю наших с тобой сверстников в Киеве, которые с радостью участвуют в этих играх. А я в Израиле прошляпила ролевую игру по Мушкетерам где-то в конце прошлого века. (Господи боже мой, как звучит: аж дурно стало))) И мы с тобой тоже знаем по форумам дюманов, которые немало времени отдали рыцарским играм. Так ты все же добралась до Иерусалимского турнира! Молодец.

Констанс1: Стелла , фехтование 17в уже не относиться к историческому фехтованию на различного вида мечах, а называется по другому каким то английским словом, которое я не запомнила. Такого клуба сейчас в Израиле нет.

Эускера: Вот ещё одно уголовное дело с обвинением дворянина. В данном случае он помилован. Имел ли значение его социальный статус и статус потерпевшего мне не ведомо. Тоже из книги О. Тогоевой. Но это уже другая научная работа, здесь речь идет о мужском чувстве чести. Тогоева О. Униженные и оскорбленные: мужская честь и мужское достоинство в средневековом суде Начнем с одного из примеров, также приводимых в статье Клод Говар. В ноябре 1400 г. некий Робер де Саль, экюйе из Пуату, получил королевское письмо о помиловании. Речь шла о супружеской измене, виновными в которой признавались жена Робера и его слуга Мериго де Мень, незадолго до того принятый на службу. Застав их на месте преступления, Робер погнался за Мериго, успевшим сбежать через окно[14], но не смог его поймать. Тогда, призвав на помощь братьев жены, своего племянника и двух слуг, обманутый муж снарядил настоящую карательную экспедицию и устремился на поиски обидчика. На восьмой день утром он нашел его спящим в доме матери, пинками выгнал на улицу, отвел в ближайший лес, где «с помощью маленького ножика отрезал этому Мериго пенис и яички, говоря при этом, что не причинит ему никакого иного ущерба, кроме как в той части тела, которой тот оскорбил его жену»[15]. Судя по документам, сохранившимся в архивах Парижского парламента, Мериго пытался опротестовать письмо о помиловании, дарованное Роберу, однако безуспешно: решение по этому делу так и не было вынесено[16].

Эускера: Видимо, по этой причине. Сомнительный дворянин - чего церемониться? Насчет "предателя короля" - непонятно. Насколько я поняла, следствие по делу Гийома де Брюка не устанавливало его личность, следствие выясняло что он натворил. Личность свою он как раз и не прятал. Что касается "предателя короля", то как пишет Тогоева, в обвинительном приговоре часто использовались обвинения "пустышки" и к имевшимся преступлениям ещё довешивалось это "предатель короля" просто как фигура речи и чтобы обвинение выглядело более аргументировано. Точную цитату предоставлю позже. А пока вот, дело экюйе Робера де Саля из Пуату.

Эускера: Так, в 1408 г. письмо о помиловании смог получить Кардине де Претреваль, экюйе из Тура, подрезавший сухожилия на ногах (les nerfs des jarrez) священника, повадившегося навещать вдовую мать истца, что было названо последним «бесчестием для всего его рода»[22]. Галео де Шуасоль, экюйе и брат сира д’Эгремона, легко получил в 1380 г. письмо о помиловании за то, что отрезал кончик языка человеку, назвавшему его «сыном грязной проститутки» (filz d’une mauvaise putain) В общем там, где факт оскорбления был доказан все мстители за оскорбление были помилованы.

Эускера: Прежде всего к ним относился т.н. «бег» (course), известный нам по многочисленным документам, происходящим из Тулузы, Ажена, Периго, Эг-Морта, Сен-Бернара, Драгиньяна, Лурда и других городов.[75] Суть этого наказания состояла в следующем. Мужчина и женщина, признанные виновными в адюльтере, обязаны были пробежать через весь город по заранее установленному или определенному местной кутюмой пути – обычно от одних ворот до других[76]. Впереди них бежал глашатай, трубивший в трубу и призывавший жителей насладиться зрелищем. Естественно, что, как и любое иное публичное наказание, «бег» проводился исключительно днем – “non de nocte sed de die”. Для нас особенно важным представляется то обстоятельство, что очень часто претерпевающие наказание любовники должны были бежать по улицам города голыми. Схваченные на месте преступления “nudus cum nuda”, в точно таком же виде они расплачивались за свой проступок[77]. Судя по документам, чаще всего они бывали раздеты полностью[78]; иногда мужчина был раздет, а женщина одета[79]; иногда мужчине оставляли его брэ, а женщине – нижнюю рубашку[80]. При этом бегущая впереди женщина должна была держать в руках веревку, второй конец которой привязывали к гениталиям (per genitalia) ее любовника[81]. В некоторых случаях, насколько можно судить по миниатюре из «Кутюм Тулузы», веревка бывала пропущена между ногами женщины, доставляя ей тем самым дополнительные мучения. (Ил. 4) «Бег» также мог сопровождаться публичным бичеванием, иногда – «до появления крови»[82]. Такое наказание оставалось популярным в городах Южной Франции весьма долго - собственно, на протяжении всего позднего средневековья. В Тулузе «бег» использовали не только в XIII в., но и в конце XIV в. и даже в начале XV в.[83] В XIV в. он упоминался в материалах судебной практики Драгиньяна, Периго, Руэрга, Фуа, Гурдона[84]. И даже в конце XV в. он еще применялся в Кордесе[85]. И хотя Жан-Мари Карбасс, посвятивший этому типу уголовного наказания специальную работу, настаивал на том, что в данном случае мы имеем дело исключительно с южнофранцузской практикой[86], недавнее исследование Сирила Понса показало, что точно так же «бег» был популярен и в некоторых городах Северной Франции, например, в Труа, в Лионе и его окрестностях[87]. В отдельных, правда, весьма редких случаях наказанием за адюльтер вместо привычного «бега» в Южной Франции могла стать смертная казнь виновного в преступлении мужчины. Как отмечает Ж.-М.Карбасс, происходило это только тогда, когда виновным в адюльтере признавался ученик или подмастерье, а соблазненной им женщиной была жена его мастера. Такое дело в конце XIII в. рассматривалось, в частности, в Тулузе, где перед судьями предстали ученик булочника (приговоренный затем к казни через повешение - “ad perdendum capud”) и его хозяйка[88]. Однако, в плане диффамации виновного, «бег» был, безусловно, значительно более эффективным наказанием, нежели смертная казнь[89]. Пробежка по городу в голом виде, в компании собственной любовницы, под градом ударов вела к публичному осмеянию, унижению мужчины, к превращению его в преступника – и не только. Особое значение здесь, как представляется, имело даже не раздевание мужчины, виновного в адюльтере, но веревка, привязанная к его гениталиям, самым серьезным образом угрожавшая его мужскому достоинству. Подобным образом достигался эффект имитации кастрации, приводившей не просто к унижению человека, но к символическому лишению его половой идентичности, к превращению его в женщину и, как следствие, к исключению его из общества полноценных мужчин[90].

Эускера: Позорный бег прелюбодеев - иллюстрация из кутюмов Тулузы и современная картина. top unusual boy names

Эускера: Мне интересно: дворянин мог быть приговорен к такому наказанию?

jude: Эускера, простите, что совсем на другую тему: прочла у Ольги Тогоевой про "прогулку на осле", когда мужчину сажали на осла задом наперед, что, согласно автору, было "позой, обладавшей недвусмысленными сексуальными коннотациями и уподоблявшей мужчину женщине". Та же забава была у французских школяров: ученикам-желторотикам в день посвящения в студенты устраивали "прогулку на осле" под общие насмешки. Теперь понятно, в чем был смысл этого действа. Вообще, в церемонии посвящения в школяры было много аллюзий к смерти, к возрождению и к сексу. Порой все заканчивалось насилием над новичками.

Эускера: jude пишет: Эускера, простите, что совсем на другую тему: прочла у Ольги Тогоевой про "прогулку на осле", когда мужчину сажали на осла задом наперед, что, согласно автору, было "позой, обладавшей недвусмысленными сексуальными коннотациями и уподоблявшей мужчину женщине". И Тогоева пишет что прогулку на осле устраивали мужу неверной жены. Или мужу которого жена бьет. «Прогулка на осле» (azouade) была вполне распространенным наказанием за адюльтер и в средневековой Франции[110]. Правда, здесь на это малопочтенное животное усаживали не любовника неверной жены, пойманного in flagranti, но ее незадачливого мужа, всеми способами пытавшегося скрыть прискорбный факт измены. Та же участь была уготована мужчине, если супруга имела обыкновение бить его, а он не предпринимал никаких ответных мер... Интересно, что подобный вид наказания – как и «бег» – являлся в средние века правовой нормой, и отказ подчиниться требованию суда карался штрафом. Главными же свидетелями и гарантами приведения приговора в исполнение в данном случае становились соседи семейной пары, которые и заставляли обманутого мужа прокатиться на осле по улицам города. Ближайший сосед вел животное под уздцы – правда, он не всегда на это соглашался[113]. В случае категорического отказа опозоренного мужа садиться на осла, его роль мог также исполнить сосед[114]. Порой конфликт между участниками процедуры приводил к кровопролитию. В 1376 г. в Санлисе супруги, приговоренные к «прогулке на осле», попытались сбежать от соседей, с которыми в конце концов подрались. В 1393 г. в Кальвадосе, в 1404 г. в Юре, а в 1417 г. в Сантонже были отмечены убийства соседей-мужчин, которым было поручено вести осла под уздцы[115]. Тем не менее, обычай катать на осле мужа прелюбодейки оказался весьма живучим: к этому наказанию прибегали еще в конце XVI в., как во Франции[116], так и в Германии, где (например, в Дармштадте) даже назначался специальный человек, ухаживавший за ослом, предназначенным для подобных целей[117]. То обстоятельство, что на осле ехал не мужчина-прелюбодей, а именно муж неверной женщины, не должно нас слишком смущать, тем более, что иногда на его месте все же оказывался и ее любовник[118]. Известно, что в Древней Греции не только мужчина, соблазнивший замужнюю женщину, но и ее супруг – в том случае, если он не принимал против нее никаких карательных мер – лишался гражданских прав[119].

jude: Очень интересно! Оффтоп: А школяров вот так катали на осле, а после кропили водой - в знак очищения от грехов. Понес наказание (символически умер) - получил новое крещение (воскрес) - можешь войти в студенческое братство. Если на этом инициация заканчивалась, то новичок мог считать себя счастливчиком - легко отделался. Нередко испытаний было больше, и они были куда более унизительными. И это не было школьной травлей в современном понимании. Это был этап взросления, превращения мальчика в мужчину и вхождения в общество мужчин. Вот таким вот уродливым способом. Поэтому сыновей и отдавали в коллеж главным образом за тем, чтобы они научились выживать. Кого-то университет ломал: школяры сбегали, заболевали или вешались. Остальные выходили из его стен готовыми и к академии, и к службе в армии, и к придворным интригам.

Эускера: jude пишет: Поэтому сыновей и отдавали в коллеж главным образом за тем, чтобы они научились выживать. Кого-то университет ломал: школяры сбегали, заболевали или вешались. Остальные выходили из его стен готовыми и к академии, и к службе в армии, и к придворным интригам. Это правда, но все отнюдь не так мрачно. Конечно, учеба это психологическая нагрузка немалая. Но и привилегий у студентов было не мало. Например, у студентов Сорбонны был иммунитет на судебное следствие. Я думаю не только Сорбонны, просто конкретная книга П.Ю. Уварова посвящена нотариальным актам дарения студентам Сорбонны. Была студенческая корпорация защищавшая их интересы и степень свободы средневековых студентов по отношению к преподавателям современным студентам может только сниться.

jude: Эускера пишет: Например, у студентов Сорбонны был иммунитет на судебное следствие. Я думаю не только Сорбонны, просто конкретная книга П.Ю. Уварова посвящена нотариальным актам дарения студентам Сорбонны. Была студенческая корпорация защищавшая их интересы и степень свободы средневековых студентов по отношению к преподавателям современным студентам может только сниться. Все это верно, но только для средневековья, в раннее Новое время от былой студенческой вольницы почти ничего не осталось. А реформа Генриха IV и вовсе положила конец автонимии Университета, судебному иммунитету школяров и реальной власти студенческих корпораций. Они продолжали существовать, несмотря на строгие запреты, но, по сути, уже не управляли жизнью университета, не регулировали отношения школяров с преподавателями и властями и превратились в такие детско-юношеские тайные общества - со своими главарями, уставами, но без реальной силы. Развитие школьной дисциплины тоже не стояло на месте. Да и возраст учеников сильно снизился. Если в 14 в. это были, в основном, молодые люди, то в 16-17 вв. - дети и подростки. Возраст самых старших теперь редко превышал 18-20 лет, младшим обычно было 8-9 лет, но иногда и 5-6. Отныне в школе правила розга.)) Церемонии посвящения тоже были строжайше запрещены реформой Генриха IV. Но искоренить эту традицию, увы, не получилось. Скорее всего, понимание того, что это инициация уже начало уходить в прошлое. Однако сама церемония осталась такой же жестокой. А теперь еще и проводилась в тайне от учителей. Для старших школяров стало способом поразвлечься и отыграться на новичках за свое унижение в прошлом, когда они сами были желторотыми. У ректоров коллежей иногда волосы дыбом вставали от того, что творилось на этих церемониях. Но, конечно, школа не для всех была каторгой, хотя ругать Университет за его нравы в 17 в. очень модно.)) Университетская дружба была очень крепкой. И я думаю, школярские бунты бывшие студенты потом вспоминали с улыбкой.

Эускера: jude пишет: Все это верно, но только для средневековья, в раннее Новое время от былой студенческой вольницы почти ничего не осталось. А реформа Генриха IV и вовсе положила конец автономии Университета, судебному иммунитету школяров и реальной власти студенческих корпораций. Они продолжали существовать, несмотря на строгие запреты, но, по сути, уже не управляли жизнью университета, не регулировали отношения школяров с преподавателями и властями и превратились в такие детско-юношеские тайные общества - со своими главарями, уставами, но без реальной силы. Ушло время вагантов))

Эускера: Как судейский крючок женился на герцогине, или три версии одной истории В современной социологической литературе появились исследования, посвященные феномену скандала. Он рассматривается как социально-политическое явление, неразрывно связанное с формированием и распространением общественного мнения. Скандал возникает в том случае, если некто ведет себя не по правилам, принятым в обществе. При этом, как отмечают социологи, его функция может быть двоякой. С одной стороны, он отчетливо выявляет ценности, присущие определенной группе, и – через осуждение «скандалиста» - способствует утверждению социальной нормы. С другой стороны, если разгорается скандал, это значит, что общепринятые нормы открыто нарушаются. Следовательно он выявляет тот факт, что данные нормы уже перестали быть в полном смысле слова общепринятыми, и поэтому может содействовать изменению господствующей системы ценностей. В этой статье показана история одного скандала, разгоревшегося в последние годы правления Людовика XV и представляющего интерес для характеристики общественного мнения Франции того времени. Замысел такого исследования впервые возник при чтении книги французского историка Мишеля Антуана «Королевский совет в царствование Людовика XV». Рассуждая о внутренней неоднородности дворянского сословия и о границах, отделявших дворянство мантии от придворной аристократии, автор привел в качестве примера такой случай. Некий докладчик прошений королевского дворца пофамилии де Жьяк женился на герцогине де Шон, с которой познакомился в ходе судебного процесса. Брак вызвал целую бурю слухов и кривотолков при дворе. Все насмехались над бывшей герцогиней и возмущались неслыханной наглостью простого чиновника, осмелившегося положить глаз на столь знатную особу. Скандал охватил не только двор, но и королевский совет. Советники и докладчики прошений вознегодовали и добились от короля того, что де Жьяку было запрещено впредь появляться на заседаниях совета. Позднее он вынужден был также оставить недавно приобретенную должность сюринтенданта двора королевы. Рассказав историю про женитьбу де Жьяка на мадам де Шон, Антуан пришел к выводу о том, что «герцогиню и докладчика прошений разделяла целая пропасть» Что-то в этом колоритном эпизоде, упомянутом в книге Антуана, оставалось до конца не ясным. Возмущение придворной знати понятно: мадам де Шон ради безумной страсти пренебрегла своим высоким рангом и почетными привилегиями герцогини и согласилась стать женой человека с более низким социальным статусом. Естественно, что она шокировала высшее общество таким презрением к его нормам и обычаям. Но что возмутило королевских советников? Ведь для их коллеги де Жьяка брак с герцогиней не являлся постыдным мезальянсом и не ронял его достоинства. Так возникло желание разобраться в этом деле и, обратившись к сохранившимся документам, понять мотивы поведения действующих лиц. Итак, что же может выявить для нас скандал, вызванный женитьбой де Жьяка?

Эускера: * * * Как и в любом скандале, в нем участвовали три стороны. Инициаторами его явились де Жьяк и в меньшей мере мадам де Шон. Скандализованной стороной оказались, в первую очередь, коллеги де Жьяка по королевскому совету. Именно они выразили свое возмущение и потребовали примерно наказать де Жьяка. Третья сторона – публика, наблюдавшая за скандалом и выносившая о нем свои суждения, - была представлена как высшим светом, так и более широкими кругами, которые принято называть просвещенным общественным мнением (речь идет об авторах литературных записок, дневников и корреспонденций, оставивших нам свидетельства о «деле де Жьяка»). Познакомимся ближе с двумя «скандалистами». Они были людьми по-своему весьма примечательными. Главная героиня, Анна-Жозефа Боннье де ла Моссон - дочь и сестра крупных финансовых воротил из провинции Лангедок. В 1734 г. она стала супругой герцога де Шона. Брак герцога с дочерью финансиста был в то время явлением хотя и не скандальным, но все же не вполне обычным. В парижском высшем свете эта женщина казалась чужой. Ее часто упрекали в нарушении приличий. Разумеется, дело было не в ее многочисленных бурных романах и не в лихорадочной погоне за удовольствиями и острыми ощущениями. Она вращалась в таких кругах, где трудно было кого-либо удивить подобным поведением. Но на все имелись свои неписаные законы, которые герцогиня явно нарушала. Возмущение вызывала ее нервозность и неумение «властвовать собой».

jude: Эускера пишет: Ушло время вагантов Да) Но, может, и хорошо, что ушло. Я читала отрывки из воспоминаний Томаса Платтера о его школьных годах (Германия) - там жуть жуткая.)) Школяр 16-17 в. мог пойти нажаловаться ректору, и его обидчиков наказали бы. Правда, его в классе посчитали бы ябедой, но это уже дело десятое. Платтер даже никому не мог пожаловаться, что его бьют, заставляют попрошайничать на улицах и отнимают у него еду. Его вагант (старший товарищ) отвечал за него и имел над ним почти отцовскую власть.

Эускера: Сильную неприязнь к герцогине де Шон испытывала хозяйка модного литературно светского салона маркиза дю Деффан. В начале 40-х годов им довелось совершить вместе поездку на курорт. В письмах маркизы, адресованных одному из друзей, имя мадам де Шон встречается непрестанно, и упоминания о ней полны яда. Дю Деффан подробно описывает, как много и шумно герцогиня ест, как старается казаться естественной и оригинальной, хотяна самом деле просто дурно воспитана. «Боже мой! - негодовала мадам дю Деффан, - Как же она мне неприятна! Она совершенная сумасбродка: она ест, не обращая никакого внимания на время; в Жизоре она отобедала в восемь часов утра куском холодной телятины; затем в Гурне она поела хлеба, замоченного в горшке на обед каменотесу, съела кусок сдобной булки и, кроме того, три весьма больших бисквита. Мы приезжаем, еще только половина третьего, а она уже хочет рагу с рисом; ест она как обезьяна, ее руки похожи на обезьяньи лапы; и она болтает, не переставая. Она воображает, что у нее есть фантазия и свой оригинальный взгляд на вещи, но так как ей недостает новых мыслей, она восполняет это странным поведением, под тем предлогом, что она-де ведет себя естественно»

Эускера: Это просто восхитительно! Какую неприязнь у аристократки вызывает выскочка -дочь финансиста, ставшая герцогиней!

Эускера: Представляю вам герцогиню де Шон в облике Гебы.

Эускера: В другом письме мадам дю Деффан смачно живописала, как неэстетично герцогиня ела курицу и пирожные. Другая современница герцогини маркиза де Креки тоже к ней безжалостна. По ее воспоминаниям, «герцогиня де Шон была самой экстравагантной и нелепой особой во всей Франции. Это была толстая, надутая, разъевшаяся вдова, пышащая мужицким здоровьем и философической чувствительностью. Она одевалась и причесывалась, как милая крошка, и сюсюкала при разговоре, сьтобы казаться молозе. Она была необычайно богата [...]. Говорили, что ей хотелось снова выйти замуж; однако наследники об этом мало тревожились, полагая, что трудно будет сыскать придворного или даже просто знатного дворянина, готового встретиться лицом к лицу с такой грудой плоти, усов и нелепостей»

Эускера: В общем тут два мезальянса. Ибо на вот такой по мнению дам аристократок неприятной, вульгарной и некрасивой женщине женился герцог де Шон и отнюдь не ради денег, герцог был богат. И как видим, общество терпит его жену и затем вдову, но знатные дамы её активно не любят. Руки, само-собой у неё "обезьяньи лапы" по их мнению. Ну в общем, Дюма тонко подметил такое акцентирование. И тем не менее, герцог на ней женился

Эускера: То есть женщины-современницы изображали ее выскочкой-простолюдинкой, попавшей в высший свет благодаря большим деньгам, но так и не расставшейся со своими плебейскими замашками. Мужчины были к ней гораздо более снисходительными. В их глазах она выглядела натурой взбалмошной, но несомненно незаурядной. Посол Габсбургов при французском дворе Мерси-Аржанто в письме императрице Марии-Терезии характеризовал герцогиню де Шон как особу, «славную своим умом, а еще более - беспорядочным и экстравагантным поведением, нарушающим всякие запреты». Близко знавший герцогиню провинциальный интендант и литератор Сенак де Мейан посвятил ей несколько проникновенных страниц в своих мемуарах. По его словам, мадам де Шон была «особой редкостного ума», она «никогда не была красива, но имела примечательную наружность. Глядя в ее сияющие, выразительные глаза, можно было представить себе орла, который поднимается и парит в облаках. [...] Пока ум ее дремал, она держалась застенчиво и скованно. Ей недоставало грации, которая появляется лишь благодаря некой гармонии, и все ее жесты и движения отвечали пылкости ее ума. Даром мыслить она обладала в высшей степени. Преобладающими качествами ее ума были необыкновенная живость восприятия, исключительная проницательность и богатейшее воображение. Мысль, казалось, являла собой сущность ее натуры; можно сказать, что она была предназначена единственно для применения своих умственных способностей. [...] Ее ум напоминал солнечную колесницу,покинутую Фаэтоном. [...] Она никогда не стремилась блистать. Тот, кому все дается без труда, стоит выше претензий. Она растрачивала ум подобно тому, как транжира тратит деньги: не для того, чтобы казаться, а просто из удовольствия тратить».

Эускера: Обе маркизы судили о госпоже де Шон, руководствуясь нормами и требованиями придворного общества. Достойный член этого общества должен уметь управлять своимичувствами, и отсутствие самоконтроля оценивалось негативно1. Для особы, по рождению не принадлежавшей к высшей знати, это было вдвойне недопустимым. Тот, кто попал «из грязи в князи», должен особенно внимательно следить за своим поведением и не допускать никаких вольностей. Маркиза де Креки в своих воспоминаниях упомянула несколько известных ей мезальянсов, и среди выскочек, ставших женами аристократов, лишь одна вызвала ее одобрение. Это некая мадемуазель Маццарелли, по мужу маркиза де Сен-Шамон. Госпожа де Креки характеризует ее как женщину бедную и незнатную, но вместе с тем честную и умную. В чем же, по мнению маркизы де Креки, выражались ее честность и ум? В воспоминаниях описано, как скромно держалась новоиспеченная мадам де Сен-Шамон в присутствии знатных особ и согласилась приблизиться к ним, лишь когда ее самым любезным образом пригласили. Плебейке полагалось знать свое место. То, что у прирожденной аристократки могло бы сойти за новомодную естественность поведения, у дочери финансиста мадам де Шон воспринималось как проявление ее дурной плебейской натуры. В глазах придворного общества, герцогиня де Шон давала волю своим «низменным» чувствам и инстинктам именно потому, что была женщиной низкого происхождения, а не истинной аристократкой. Сенак де Мейан смотрит на нее глазами литератора-просветителя, для которого светский человек – это актер, скрывающий под лживой маской свою подлинную человеческую натуру. У кого-то она может быть ничтожной, а у другого – необычайно богатой. Замысел Сенака де Мейана состоял в том, чтобы показать эту подлинную сущность мадам де Шон, и для него в высшей степени привлекательно то, что она «не стремилась блистать», «казаться».

Эускера: Характером, вкусами и увлечениями герцогиня походила на других членов семьи. Ее старший брат Жозеф Боннье де ла Моссон, унаследовавший от отца должность генерального казначея штатов Лангедока, прославился скандальными любовными похождениями, а также увлекался научными исследованиями и был заядлым коллекционером. Его кабинет физики и механики, химическая и фармацевтическая лаборатории, коллекция чучел животных почитались в числе лучших в Европе и были открыты для публики. Добившийся успеха финансист стремился к общественному признанию. Средством завоевать уважение в глазах окружающих стало меценатство. Именно он пристрастил своего зятя герцога де Шона к научным экспериментам. Герцога и финансиста, столь далеких друг от друга по социальному происхождению, сблизили родственные узы и общие интересы. Они подолгу увлеченно вместе работали. Бравый вояка де Шон, прославившийся в битве при Фонтенуа, стал ученым-естествоиспытателем. Теперь вся жизнь этого, по словам Гонкуров, «честного человека своего века» «сплошь состояла из исследований, опытов, решения задач. У него не было друзей за исключением коллег из Академии наук". Он занимался физикой, естественной историей, астрономией, изобрел приборы для наблюдений за движением планет и машину, воспроизводящую грозовой разряд. Его последняя, опубликованная незадолго до смерти работа была посвящена «Наблюдениям за прохождением Венеры перед Солнцем». В своих интеллектуальных запросах герцогиня не уступала мужу и брату и имела репутацию ученой особы. Она увлекалась науками и общалась с Вольтером. Для этой женщины, которая так и не стала своей в кругу высшей аристократии, академический мир давал возможность самоутвердиться. Здесь она, подобно другим светским дамам, могла заниматься меценатством и на выборах в Академию хлопотать за своих фаворитов. .

Эускера: Я отвлекаюсь от репоста статьи Л.А. Пименовой "Монархия и придворное общество во Франции в конце Старого порядка" и вставлю свои три грошика. Почему богатый и знатный герцог женился на дочери финансиста, отнюдь не красавице? У герцога был редкий среди высоко титульных дворян научный интерес, образование и интеллект. И что его привлекло в избраннице? Ум и интеллект. Нравилась ли герцогиня де Шон мужчинам? Судите сами по отзывам мужчин и по её браку. Очень нравилась. Причем нравилась мужчинам умным и интеллектуальным. Она была из тех женщин, с которыми интересно умным мужчинам. Аристократкам она не нравилась по тем же причинам. Во первых, наличием ума и интеллекта, во вторых тем, что была не смиренна и не особо с ними церемонилась. Ну и тем что она выскочка, само собой. Так, на минутку. В момент её бракосочетания с Жьяком герцогине было 60. А избраннику её сердца 30. Этакая прокурорша Кокнар наизнанку. Был ли со стороны судейского только расчет, бог знает. Она дочь финансиста, а его род дворянство мантии с 14-го века, так что он куда чистопороднее. Во всяком случае, герцогиня оставалась очень обаятельной и выглядела для своих лет весьма и весьма неплохо и молодо, этакая пышущая здоровьем и жизнерадостностью моложавая тетка, плюющая на условности и шпынявшая аристократок. Ну лично мне она нравится. Я же не маркиза де Креки. Как пишет автор статьи: Герцоги, как правило, заключали браки либо в своей среде, либо с дочерьми родовитых военных. Если ониснисходили до дочерей дворян мантии, то в таких случаях отец невесты обычно являлся министром или президентом парламента. Брачные союзы между семьями герцогов и финансистов были крайне редки (см.: Labatut J.-P. Les ducs et pairs de France au XVIIe siécle. Paris: PUF, 1972. P. 140-141, 193) С учетом всего нами изученного, можете себе представить как был бы принят мезальянс графа де Ла Фер обществом. Как приняли бы родные, мы уже знаем. Про общество и представить страшно. Так что усомнюсь о том что миледи стала первой дамой провинции. Во-первых, первая дама провинции это госпожа губернаторша. Или супруга наместника, если он обитает в провинции. Во-вторых, провинциальное дворянство консервативно, это не королевский двор и молодую чету перестали бы принимать. Если через сто лет готовы были терпеть буржуазок и судейш вышедших замуж за аристократов только при условии что они смиренны, то можете себе представить как бы там вытерпели графиню неясного происхождения.

Стелла: Спасло положение только то, что брак этот очень быстро закончился. )))

Констанс1: Эускера , но Атос говорит д Артаньяну, что он был господином в своей провинции. А вдруг он был наместником? Знатность рода позволяла. Возможно, стал им после смерти отца и тогда смог вывести супругу в свет. Атос не склонен обманывать. И если сказал , что графиня стала первой дамой провинции и отлично играла эту роль, то, скорее всего так оно и было. У графа де Ла Фер был характер, а возможно , и власть , чтобы заставить замолчать злые языки. Да и супруга его на язык была остра, ( я думаю если граф не слышал) и в его отсутствие постоять за себя могла с успехом.

Эускера: Констанс1 пишет: Эускера , но Атос говорит д Артаньяну, что он был господином в своей провинции. А вдруг он был наместником? Если он принц крови, то да)) Ну на худой конец герцог пэр. А так -титульный землевладелец коих много.

Эускера: Констанс1 пишет: Знатность рода позволяла Ну как сказать позволяла. Знатных как крапивы за баней. Статус не позволял. Наместники это все же представители королевского дома. И их наместничество было почетной синекурой. Они только налоги огребали и в провинции и носа не показывали. Пахал губернатор, рабочая лошадка и комиссары кардинала, его порученцы. Но в этих вопросах: губернаторство и комиссары -интенданты, ЕМНП их так называли, само собой, при назначении не древностью рода руководствовались, а деловыми качествами и административным опытом. Тут два варианта: либо авторская условность раздувающая статус провинциального землевладельца до небес, поскольку автор персонаж явно возвеличивает и подает комплиментарно, либо граф таки крепко приложился к алкоголю в погребе и недостаточно закусывал, впаривая право на смертную казнь выведенное с 13-го века из сеньориальной юрисдикции и свою административную значимость.

Эускера: Стелла пишет: Спасло положение только то, что брак этот очень быстро закончился. ))) Вот именно.

Констанс1: Эускера , возиожно Вы правы и даже скорее всего. Но меня все время смущает многократное аысказывание Дюма об Атосе, как о человеке, который никогда не врал

Стелла: Констанс1 , в данном случае, это может быть условность мира книги. Или - намек на Ла Фера-Торденуа, котороый был одним из 6 пэров. (правда, это был по годам дед Атоса).

jude: Наместником Берри был граф де Рошфор (который Роган-Монбазон, брат Шевретты). А родство Атоса с Роганами - это канон, а не фанон. Об этом Портос говорит в "Двадцать лет спустя". Может быть, отсюда и появилась первая дама провинции? Ну, скажем, приписал Дюма своему герою наместничество? Хотя, скорее всего, это действительно условность книжного мира.)

Эускера: Констанс1 пишет: Эускера , возиожно Вы правы и даже скорее всего. Но меня все время смущает многократное аысказывание Дюма об Атосе, как о человеке, который никогда не врал Как минимум отрицая свое отцовство он много лет врал. Или автор сам себе противоречит. Что касается, приняло бы высшее общество провинции Берри молодую графиню, даже не дочь финансиста, а девушку с невнятным происхождением - ну судите сами по предоставленной статье. Через много лет, накануне революции другой граф Витте, курляндский аристократ и министр женился на разведенной жене банкира, еврейке с прошлым в виде влиятельных покровителей. Император Александр сочувствовал графу и считал его поступок очень порядочным - брак вместо адюльтера. Но даже покровительство императора не помогло, как не старалась графиня Витте -свет её не принял. Так что или авторская условность, или герой врет. Почти на нашей памяти английский король Эдуард отрекся от трона чтобы жениться на разведенной американке. Он надеялся убедить нацию, но ему даже пришлось покинуть страну. Кстати, зря отрекся. Это была недостойная женщина. Как раз в период когда король принял такое решение и пошел на такие жертвы, она тайно содержала красавчика-жиголо и была с ним в связи. Ясно всем, на чьи деньги она его содержала.

Стелла: Папу с мамой надо если не слушать, то, по крайней мере - слышать.))

Эускера: Стелла , человеку все же комфортно в своей среде. Мезальянсы были огромной проблемой для обоих супругов.

Стелла: Эускера , я давным-давно поняла. что у каждого в обществе своя ниша. И прыжком из низшей в высшую могут перемещаться безнаказанно только топ-модели.)) Но и их далеко не всегда примут. (мадам Трамп - живой пример). Во всех остальных случаях общество проявляет толерантность только на подиуме ООН или в Голливуде. И потом, то, что примут мужчины никогда не примут женщины, а они и формируют общественное мнение своими языками.

Эускера: Ее сын был буян и повеса. Имя молодого герцога де Шона вошло в историю из-за нашумевшей ссоры с Бомарше. Герцог приревновал его к актрисе Менар, вызвал на дуэль, потом, не в силах ждать, ворвался к нему в дом, учинив погром и потасовку1. Говорили, что недостойное поведение сына немало ускорило смерть отца. Старый герцог де Шон скончался в 1769 г. Вскоре его наследство стало предметом судебной тяжбы между вдовой и сыном. Парижский парламент (высшая судебная палата) вынес решение, которым сын остался недоволен и направил кассационную жалобу в королевский совет. Представлять дело в совете было поручено докладчику прошений (рекетмейстеру королевского дворца г-ну Марсьялю-Анри де Жьяку. Он происходил из старого рода провинциального дворянства мантии. Один из его предков в XIV в. был канцлером Франции, а в XVII-XVIII вв. де Жьяки занимали должности в парламенте Бордо. Марсьяль-Анри, сынконтролера канцелярии парламента Бордо, начал свою карьеру королевским советником. Затем он получил весьма престижную должность докладчика прошений королевского дворца и в этом качестве стал членом королевского совета и Парижского парламента16. На основании представления, сделанного де Жьяком, совет вынес решение в пользу вдовы герцога де Шона. После выигранного процесса герцогиня, заручившись согласием короля, вышла замуж за докладчика прошений.

Эускера: Отзывы о де Жьяке разноречивы. Биографы к нему, как правило, благосклонны иизображают его умным и обаятельным человеком. Гонкуры пишут, что «докладчик прошений был хорош собой; этот галантный, скромный, остроумный и ловкий человек выглядел моложе своих тридцати пяти лет». Однако в изображении современников наш герой выглядит малосимпатичным. Мерси-Аржанто аттестовал его как личность «крайне ничтожную как по происхождению, так и по своим личным качествам». Убийственную характеристику де Жьяку дала маркиза де Креки: «Был в Париже [...] в одной из палат прошений некий безусый советник по имени г-н де Жьяк: самый педантичный, смехотворно кокетливый и наискучнейший законник. Он выглядел, как нарумяненный скелет, разряженный в лиловую тафту. Он бренчал на мандолине, поджимая губки и строя глазки. Ему казалось, что он сочинил музыку и слова трагической оперы, хотя на самом деле он лишь приноровился фабриковать скороспелые пьески – то была поэзия, лишенная содержания и потому легкая». Трудно сказать, что в большей мере нашло отражение в этих словах: личные качества господина де Жьяка или характерный для светского человека взгляд на скандальную ситуацию и ее виновника. Каким вообще может быть судейский? Конечно же, скучнейшим педантом низкого происхождения. Если судейский неравнодушен к искусству, то он претенциозен и смешон. Если он вдобавок женится на престарелой герцогине, он претенциозен и смешон вдвойне. Мерси-Аржанто еще добавляет, что де Жьяк «плебейского происхождения, выходец из Гаскони, и ему удалось затесаться в ряды дворянства лишь благодаря своему положению человека мантии и докладчика прошений» .

Эускера: Это явно не соответствует действительности. Де Жьяк хоть и не герцог, но все же потомственный дворянин, чего никак нельзя сказать о вдовствующей герцогине, у которой отец был казначеем провинциальных штатов Лангедока, а дед торговал сукном. 30 ноября 1773 г. был заключен брак между докладчиком прошений королевского дворца господином де Жьяком и герцогиней де Шон. Обоим новобрачным пришлось поплатиться за свое сумасбродство. Мадам де Жьяк лишилась прав на полагающиеся герцогине придворные почести. Наказание, постигшее самого де Жьяка, с присущей язвительностью описывает маркиза де Креки: «Парижский парламент решил проучить г-на де Жьяка[...]. Ему пришлось покинуть магистратуру, и король выслал его в Бареж. Мы видели, как он там прогуливается вдоль ручья, одетый наподобие оперного пастушка, под зонтиком, украшенным цветами шиповника, и с тростью в руке». Впоследствии его также заставили продать должность, приобретенную назадолго до свадьбы. На страницах одной из многочисленных анонимных «Секретных литературных корреспонденций» XVIII века письмо с пометкой «Из Версаля, 20 июля 1775 г.» сообщает, что докладчик прошений г-н де Жьяк, «наделавший столько шума» своей женитьбой, был вынужден оставить место сюринтенданта финансов, доменов и дел королевы и продать эту должность парижскому интенданту Луи-Бениню-Франсуа Бертье де Совиньи. Брак законника с герцогиней оказался неудачным. По мнению Сенака де Мейана, причиной всему стало необузданное воображение этой женщины: «Если воображение рисовало ей прелести любви, она покорялась; ее рассудок руководил сердцем и чувствами и умел тут же украсить избранный предмет самыми блестящими качествами. И тот же деятельный, беспокойный, стремящийся узнать и вникнуть рассудок разрушал собственное произведение; чары рассеивались, и таким образом она делалась непостоянной. Так как рассудок ее совсем не состарился, она и в шестьдесят лет была подвержена всем ошибкам молодости". Как бы то ни было, супруги расстались, не прожив и года вместе. Бывшая герцогиня удалилась в обитель Валь-де-Грас «со своими попугаями и макаками». Там она и умерла в конце 1782 г., успев перед смертью сказать свою последнюю остроту, увековеченную известным моралистом Шамфором в его «Характерах и анекдотах». Лежащую уже на смертном одре мадам де Жьяк известили о том, что священник принес последнее причастие, а супруг желает с ней проститься. «Он здесь? - спросила умирающая. – Да. – Пусть подождет: он войдет вместе со священником»

Эускера: Однако вернемся к первой женитьбе де Жьяка и посмотрим, как реагировали на нее окружающие и что именно их возмущало. В оставленных ими документах, записках и воспоминаниях обнаруживаются три различные версии случившегося казуса. Чаще всего дело преподносится как мезальянс (эта трактовка нашла отражение почти во всех источниках за редкими исключениями, о которых будет сказано особо).Так, в мемуарах маркизы де Креки мы находим светский анекдот о том, как люди, ставшие объектом розыгрыша, приняли его всерьез и что из этого вышло. Якобы маршал де Ришельё забавы ради, зная о желании овдовевшей герцогини вторично выйти замуж, пустил слух о ее скорой свадьбе с де Жьяком. Будущие супруги в то время, по словам маркизы, «совсем не знали друг друга. Этот слух распространяется по всему Парижу; им тоже об этом рассказывают; г-жа де Шон просит показать ей экипаж, ложу и самого г-на де Жьяка, et vice versa со стороны советника по отношению к герцогине. Они обращают друг на друга внимание, сближаются, знакомятся, влюбляются и наконец женятся. С точки зрения маркизы де Креки , для герцогини этот поступок представлял собой чистое сумасбродство(так как жених гораздо ее моложе и ниже по социальному статусу), для де Жьяка – брак по расчету, компрометирующий его достоинство судьи. Мерси-Аржанто, докладывая о занятном происшествии в письме Марии-Терезии, обращает внимание на разницу в социальном статусе, возрасте и имущественном положении супругов. «Этот Жьяк, человек крайне ничтожный как по происхождению, так и по своим личным качествам, хотя и не лишенный изворотливости, к тому же без состояния и без средств, вздумал всем обзавестись, снискав расположение вдовствующей герцогини де Шон. В результате эта дама решила выйти за него замуж и написала г-же дофине, чтобы заручиться ее согласием на брак29. Новость о предполагаемом браке сразу же вызвала множество насмешек при дворе; во всяком случае, повод тому был; герцогине де Шон [...] шестьдесят лет; ей принадлежат пятьдесят тысяч экю ренты и титул, который ставит ее на одно из первых мест при французском дворе. Г-ну де Жьяку тридцать лет; он плебейского происхождения [...]». Де Жьяк, по словам Мерси-Аржанто , «устроил при дворе смехотворный спектакль»; для герцогини же это был союз, «несовместимый с ее титулом»

Эускера: Де Жьяк через несколько месяцев снова женился, на сей раз – будто по контрасту с первым браком – на бедной юной сироте. Все следующие годы он являл собой пример добропорядочного отца семейства. Конец идиллии положила революция. В 1793 г. де Жьяк как профессиональный юрист позволил себе публично высказать замечания о якобинском проекте конституции, и кара последовала незамедлительно. Его арестовали в полученном по наследству от вдовы герцога замке Сен-Лё и отправили на гильотину. Если его взбалмошная первая супруга сошла в могилу со светской остротой на устах, то основательный законник де Жьяк будто бы произнес перед казнью настоящий афоризм: «Я надеялся найти судей, но встретил лишь палачей»

Эускера: «Секретные записки к истории республики литераторов во Франции» повествуют о сумасбродстве герцогини, толкнувшем ее на нелепый мезальянс. Один из авторов «Секретных записок», публицист Муфль д’Анжервиль 5 декабря 1782 г. извещает о смерти «вдовствующей герцогини де Шон, которая из-за нелепой и безумной любви потеряла свое имя, достоинство и табурет32. Когда у нее открылись глаза на этот низкий брак, она сама прозвала себя “Жьяковой женой”» . Итак, с точки зрения многих, включая саму мадам де Шон, скандальный характерданного дела состоял в том, что имел место мезальянс. Насколько вообще скандальной, в свете социальных норм Франции Старого порядка, выглядела такая ситуация, когда статус невесты оказывался выше, чем статус жениха? Есть целый ряд исследований матримониальной стратегии французской аристократии. Они показывают, что для всех аристократических групп (военной знати, высшего чиновничества, финансовой аристократии) была характерна тенденция к эндогамности, дополнявшейся гипергамией женщин. То есть герцоги женились на дочерях чиновников и финансистов, но не отдавали за них своих дочерей. До 1723 г. включительно известен лишь один случай брака дочери герцога д'Юзес и дворянина мантии, государственного секретаря Летелье (1691 г.). Историк Жан-Пьер Лабатю характеризует этот случай как исключительный и труднообъяснимый. Однако с тех пор прошло немало лет, и каких! В век Просвещения нравы изменились. Может быть, барьеры между различными группами аристократии стали менее жесткими? М. Антуан применительно к XVIII в. пишет о присущей чиновничеству королевского совета тенденции заключать браки в своей среде, но подчеркивает, что это правило не было жестким. В реальной жизни семьи, принадлежавшие к разным социальным группам, зачастую вступали между собой в родственные связи. По мнению одного из мемуаристов XVIII в., «во Франции нет правил насчет браков» Эту точку зрения разделяет и историк Франсуа Блюш, отмечающий, что мезальянс всегда был «характерной чертой истории французских высших классов» . Антуан подтверждает эти высказывания целым рядом примеров. Однако сами упомянутые им случаи свидетельствуют о том, что за исключением женитьбы будущего канцлера Рене-Николя Мопу на дочери маркиза де Роншероля речь шла о браках дочерей и сестер членов королевского совета с представителями придворной знати, т. е. это были примеры гипергамии женщин. Следовательно у нас нет достаточных оснований говорить об изменении матримониального поведения французской аристократии во второй половине XVIII в. Брак вдовы герцога с докладчиком прошений представлял собой мезальянс совершенно исключительный, хотя сам по себе еще не давал основания для скандала и тем более для «оргвыводов» по отношению к де Жьяку. Вместе с тем, он дал обильную пищу для разговоров и пересудов. Причем за интересом французского общества к этому необычному браку стояло нечто большее, чем свойственное многим людям всех времен и народов удовольствие копаться в чужом грязном белье. О деле де Жьяка судачили не только салонные сплетники. Об этом примечательном казусе писали авторы литературных корреспонденций и рукописных газет, а австрийский посол счел нужным сообщить о нем императрице. Причина столь нездорового общественного интереса к событию из частной жизни в том, что в данном случае речь шла о нарушении официальной иерархии внутри придворного общества. Такого рода нарушение относилось не к частной сфере межличностных отношений, а, если воспользоваться выражением Юргена Хабермаса, к «публичной сфере, структурированной представительством». Дело получило широкий резонанс, потому что по своему характеру оно было не частным, а общественным. В мемуарах мадам де Креки есть характерная запись, датированная 1784 г.: «Среди угрожающих общественному порядку симптомов разложения особенно пугающими выглядели частые самоубийства и бесстыдные мезальянсы»

Констанс1: Эускера ,интересно, а брак признанного графского бастарда , получившего титул виконта и имеющего 10 тыс ливров годового дохода, но не знающего имени своей матери и законной дочери маркиза, но без апанажа и приданного считался бы в 17 в. мезальянсом и с чьей стороны?

Эускера: Констанс1 , апанажа у неё и быть не могло, ибо это недвижимость которая передается только членам королевского дома и только мужчинам. Что касается самого положения "бастард", то оно ведь нейтрализовано тем, что виконт наследует титул и майорат как единственный и признанный сын графа. Соответственно его детям тоже будет передан титул и наследство. Так что виконт равен законным детям поскольку законных детей нет, других детей тоже. В материальном плане он богат, социально респектабелен, служит. Теперь статус девушки. Не богатая и не слишком знатная, вы говорите? Это похуже, с учетом что в богатых и знатных семьях избыток невест и судейские облагораживают свой род браками с дочерьми знатных родов. Но все нейтрализует то, что она придворная. А придворная дама это очень перспективно в смысле статуса, связей и карьеры. Тем более семья вполне принята среди провинции Блуа, отчим титульный и служащий дома принца. В общем родители приличны, не отщепенцы. Подводя итог - брак не блистательный для молодого человека, мог бы и покопаться, но абсолютно пристойный, в своей среде и даже не без перспектив. Не мезальянс совершенно.

Стелла: Вчера пребывала в поисках, шерстила Канон в оригинале, и в очередной раз зацепилась за фразу Атоса с предложением продать Ла Фер, чтобы покрыть долг д'Артаньяна Планше. Ну, не замок, так деревеньку поблизости. У нас был некогда спор, не называет ли Атос Бражелон Ла Фером? Но Бражелон, записанный на Рауля, он уже никак продать не мог. Да мог ли он продать Ла Фер, майоратный замок? Ведь это же продать и титул! Собственно, отсюда уже ясно, что это два владения. Теперь об апанаже. У Дюма Луи именно так и говорит: "Без апанажа женщина не может быть при дворе."

Эускера: Стелла пишет: Да мог ли он продать Ла Фер, майоратный замок? Нет, не мог. Стелла пишет: У Дюма Луи именно так и говорит: "Без апанажа женщина не может быть при дворе." Все толкования слова апанаж относят нас к тому, что это недвижимость младших представителей королевского дома мужчин.

Стелла: ТО есть, владельцы апанажа у дома Бурбонов это герцог Орлеанский и его апанаж - Орлеаннэ? Лавальер туда никаким боком не вписывается, хоть и живет на этой территории. Может, имелась в виду просто недвижимость? Король, кстати, хотел покрыть этот недостаток, что потом, в реале, и сделал.

Эускера: Стелла пишет: ТО есть, владельцы апанажа у дома Бурбонов это герцог Орлеанский и его апанаж - Орлеаннэ? да. Но сейчас мне попалось несколько фраз что в Австро-Венгрии вдовам предоставлялся апанаж семьей мужа и что императрица Александра предоставила разведенной фрейлине Вырубовой апанаж. Это в смысле земельного надела отданного в пожизненное пользование без права наследства и продажи. Вариант пожизненной аренды. Но во Франции Салический закон и даже принцессы крови не имеют права на апанаж. Ничего не понимаю!

Эускера: Стелла пишет: Лавальер туда никаким боком не вписывается, хоть и живет на этой территории. Боже мой, конечно нет! Там дворян несколько тысяч. Какое они право имеют на доходы принца? Стелла пишет: Может, имелась в виду просто недвижимость? Так её родители землевладельцы и она единственный ребенок? Конечно, у неё есть приданное в виде земельного надела и денежной суммы. Уж на одну то дочь накопили. И раз нет сыновей она наследницы майората. Апанаж это не собственность. Это пожизненная аренда.

Стелла: Апанаж это не собственность. Это пожизненная аренда. Это многое объясняет. Странно только, что Дюма, живший в этом районе и знакомый лично с герцогом Орлеанским, дал такой ляп в отношении Лавальер. И тут не спишешь на неправильный перевод. То, что король имел в виду, что у Луизы нет постоянных доходов и приданное средней руки, объясняет, почему женщина, не имеющая доходов, чтобы достойно жить при дворе, не может там находиться.

Эускера: Стелла, она получает жалованье и она единственная дочь. Как следствие, наследует майорат хотя бы и скромный, земельный надел доставшийся от отца не дробится, отчим тоже получает жалованье. Даже если она и не богата, то отнюдь не бедная и может поддерживать придворную жизнь на пристойном уровне. Надо посмотреть, вроде бы размер приданного и доходы упомянуты в книге. С апанажем надо разбираться. Ведь упомянут апанаж вдовам с земли мужа и апанаж фрейлине Вырубовой. Правда, после развода и по личной инициативе императрицы. Но все же прецедент. Однако Салический закон и то, что во Франции даже принцессы не имели апанажа очень смущает. Я не вижу мезальянса даже под лупой. Дворянка, наследница майората, семья абсолютно прилична и социализирована. Кого может шокировать брак дворянина на девушке дворянке соседке по имению. Если брак и не блистателен, то вполне пристоен.

Агата: Эускера, а разве в романе сказано, что Луиза единственный ребенок в семье? О других детях не упоминается, но это не значит, что их нет. В реале был брат, который женился на чрезвычайно богатой и знатной девице (вероятно, не без вмешательства короля, но тем не менее).

Эускера: Однакоооо. Прочитала главу. Папа покойный маркиз. Стало быть Луиза имеет титул маркиза. Приданое двадцать тысяч ливров. Приданое дочерей из семей средней провинциальной буржуазии составляло около 5000 ливров; приданое дочерей крупных негоциантов и девушек кругов «сливок» общества — в десять-двадцать раз больше. Приданое дочерей высокородных дворян составляло порой 100 000 ливров (Мазарини давал своим племянницам приданое в 600 000 ливров). Ну 600 000 это Мазарини мегамиллионенр, 100 000 миллионер, 5 000 это зажиточный мидл класс, а 20 000 это весьма-весьма недурно для провинциального землевладельца.Это размер годового дохода богатого помещика и в четыре раза выше чем у зажиточной буржуазки. Далее король говорит что у Луизы нет недвижимости. Значит, брат есть. Но приданное неплохое и титул маркиза. В общем очень-очень прилично, плюс придворная. Вполне достойная партия.

Рыба: Каким образом у мадемуазель де Лавальер может быть титул маркизы, если в наличии имеется брат?

Эускера: Нет, если есть брат то дочь не наследовала титул учтивости. Но она дочь титульного аристократа. Так что амбиции графа мне не понятны. Они таки завышены. Никакого мезальянса, равный брак. Очень пристойный.

Эускера: Рыба пишет: Каким образом у мадемуазель де Лавальер может быть титул маркизы, если в наличии имеется брат? Похоже да, имеется, раз прямым текстом указано что недвижимости нет. Женщина наследует право передачи титула учтивости детям если у неё нет братьев. Да, она дочь маркиза, но не маркиза.

Рыба: В данном случае это не титул учтивости.

Стелла: А про брата у Дюма ничего нет. - Quinze à vingt mille livres de dot au plus, Sire ; mais les amoureux sont désintéressés ; moi-même, je fais peu de cas de l’argent. - Le superflu, voulez-vous dire ; mais le nécessaire, c’est urgent. Avec quinze mille livres de dot, sans apanages, une femme ne peut aborder la cour. Nous y suppléerons ; je veux faire cela pour Bragelonne. Athos s’inclina. Le roi remarqua encore sa froideur. - Passons de l’argent à la qualité, dit Louis XIV ; fille du marquis de La Vallière, c’est bien ; mais nous avons ce bon Saint-Remy qui gâte un peu la maison... par les femmes, je le sais, enfin cela gâte ; et vous, comte, vous tenez fort, je crois, à votre maison. - Что-то около 15-20 тысяч приданого, Сир; но влюбленные бескорыстны; в данном случае я не имею в виду деньги. - Их излишку, хотите вы сказать; но необходимое нужно срочно. С пятнадцатью тысячами ливров приданого и без апанажа женщина не может находиться при дворе. Мы исправим это : я хочу это сделать для Бражелона. Атос поклонился. Король вновь заметил его холодность. - Перейдем от денег к родословной., сказал Луи. - дочь маркиза де Ла Вальер, это хорошо... но у нас имеется милейший де Сен-Реми, который немного портит дом... для женщин, я знаю это, в конечном итоге это мешает (портит); но вы, граф, как я думаю, вы очень дорожите вашим домом родом? Речь идет не о ренте, а о наследстве. То-есть, сумма всего наследства 15-20 тыс. ливров.( Разовая выплата без земельной собственности) Это, вроде бы, получается что-то около тысячи ливров в год? Если так - то это не деньги для придворной. Сен-Реми, вернее его должность - портят дело? Но Дюма не упоминает его титула, а он был. Возможно, у Луизы были сводные братья, тогда вдовья доля госпожи Ла Вальер переходит к старшему от второго брака? Я просто уже запуталась, не помню всего, что вы писали, Эускера.

Рыба: Ну, брат не нужен в повествовании! Но вывод о его присутствии напрашивается, если нет недвижимости у Луизы. В общем, снова так надо автору. Если бы 20 000 ливров было ежегодной рентой, то каков был бы размер капитала? Не, Лавальеры не настолько богатенькие буратины!

Стелла: Рыба , я не уверена, но, кажется, исходя из 20 лет. Где-то читала, что сумма делится на 20 лет, но правильно ли это, не берусь судить.

Эускера: Стелла пишет: Возможно, у Луизы были сводные братья, тогда вдовья доля госпожи Ла Вальер переходит к старшему от второго брака? Детям от первого брака. Дети наследуют только отцам. Отчиму наследуют если только он оформит дарение на пасынков и падчериц.

Эускера: Если Луиза дочь от первого брака (а она дочь от первого брака), то почему она не наследует немайоратную долю папы маркиза? Раз он носитель титула, значит он владелец майората.

Эускера: Рыба пишет: Если бы 20 000 ливров было ежегодной рентой, то каков был бы размер капитала? Не, Лавальеры не настолько богатенькие буратины! А разве это не приданное в фиксированной сумме?

Рыба: А разве это не приданное в фиксированной сумме? Оно самое! Я и говорю: "Если бы..." ...почему она не наследует немайоратную долю папы маркиза Может, и наследует, но мало, так что и в расчет принимать не стоит? Эта часть папиного наследства должна быть упомянута отдельно? Ведь не в общей же сумме приданого?

Эускера: Рыба пишет: Может, и наследует, но мало, так что и в расчет принимать не стоит? Стоит. Земельная собственность и теперь важная вещь, а уж тогда. Тем более соседние поместья с женихом. Рыба пишет: Эта часть папиного наследства должна быть упомянута отдельно? Ведь не в общей же сумме приданого? Должна быть упомянута. Адвокаты в приданом дочерей упоминает даже передачу зятю адвокатской клиентуры. Придание полностью указывается, его же дети наследуют, а не муж. Я попозже скину нотариальные акты приданого.

Эускера: Не, ну 20 000 ливров пристойное приданое. И приличный статус дочери маркиза. Как бы никаких мезальянсов и скандалов.

Рыба: Так, еще раз для одаренных - немайоратная часть папиного добра входит в общую сумму приданого? В эти 20 000 ливров в денежном выражении? Земельная собственность и теперь важная вещь, а уж тогда. Тем более соседние поместья с женихом. Так нет у нее недвижимости...

Эускера: Рыба пишет: Так, еще раз для одаренных - немайоратная часть папиного добра входит в общую сумму приданого? Насколько я понимаю, приданое и наследство разные вещи. Поскольку отец уже умер, почему дочь ничего от него не унаследовала? Если не было средств на приданое, то обычно завещали взнос на монастырь, или что-то на содержание дочери. Почему отец ей не оставил ничего по завещанию? Ну кроме приданого.

Эускера: Итак, к 1547 году у Шарля родилось трое детей, а также потребовались деньги для обустройства будущего его сестры Жанны. По словам Шарля Дюмулена, он тогда сумел выделить ей в приданое 1400 ливров и обеспечить двум другим своим сестрам-монахиням по 25 ливров ежегодного пенсиона Это из дворянского наследства Демуленов.

Эускера: Завещание адвоката Ле Пилёра. Ле Пилёр повторяет аргументы, приведенные в первом своем дарении 1539 года. Но ведь с тех пор прошло уже без малого десять лет, должны были подрасти «малые и неразумные» дети от второго брака. И действительно, его дочь, названная в честь матери Денизой, уже скоро должна была выйти замуж. Ей отводится имущества на 2000 ливров «без того, чтобы претендовать на большие права». Ле Пилёр остается верен своему стилю, оговаривая, что это произойдет лишь при условии, что она будет хорошего поведения, живя целомудренно и стыдливо, не позоря свой род, и будет послушна своей матери…. ибо, поступая по-другому, она не добьется моего согласия, и таким образом это дарение останется недействительным в отношении ее. Тогда имущество не будет ей выделено и увеличит долю ее братьев от второго брака[

Эускера: 2 октября того же 1548 года Ле Пилёр от имени своей дочери Денизы-младшей заключает брачный контракт с ее женихом мэтром Робером Базанье, прокурором парижского Шатле[86]. Свидетелями выступают все те же лица, упомянутые в завещании: адвокат Жан де Корп, «кузен со стороны жены» (он был назначен душеприказчиком Ле Пилёра, как самый верный друг), а также сводный брат невесты Франсуа Либо, прокурор Шатле. Был ли брак дочери адвоката с мэтром Базанье мезальянсом? Прокуроры Шатле в целом были людьми не очень зажиточными даже по сравнению со своими коллегами из Парламента. Как показывает анализ парижских брачных контрактов[87], адвокаты достаточно часто женились на дочерях прокуроров, тогда как сыновья прокуроров редко брали в жены дочерей адвокатов. Однако Базанье — древний род парижских судейских, среди их родственников было немало адвокатов. Ле Пилёр же — родитель многодетный. Отметим, что сумма приданого, упоминаемая в контракте, составляла 1200 ливров звонкой монетой и 50 ливров ренты (то есть 600 ливров капитала). По сравнению с аналогичными контрактами других адвокатов Парламента это была довольно-таки скромная сумма. Особым актом, приложенным к брачному контракту, Робер Базанье уточняет, что в размер preciput[88] включена «полностью вся практика указанного Базанье», то есть, по-видимому, клиентура и документы его конторы. Это дополнение делается сверх условий, оговоренных в брачном контракте, но в случае смерти Базанье без детей от этого заключаемого брака Дениз Ле Пилёр должна будет уплатить компенсацию родственникам Базанье[8

Эускера: А, тут адвокат выделяет дочери от второго брака не наследство, а дарение чтобы дети от первого брака не претендовали на её имущество, как на неравные доли наследства. Адвокат мотивирует это тем, что дети от первого брака взрослые, имеют юридическое образование и могут обидеть детей от второго брака. Поэтому он делает Дениз не наследство, а дарение, которое нельзя оспорить. Мудро. Возможно и маркиз Лавальер поступил так же обратив положенную Луизе часть наследственной земли в деньги и сделав дарение.

Рыба: Насколько я понимаю, приданое и наследство разные вещи Вот! Сразу бы так! Поскольку отец уже умер, почему дочь ничего от него не унаследовала? А...опять автору так нужно! Не упоминаются такие несущественные детали. Может, и завещал. ...обеспечить двум другим своим сестрам-монахиням по 25 ливров ежегодного пенсиона Не помню, что стоил ливр в 1547 году, и какой именно ливр, но это как-то маловато, вроде... Зубы на полку, нет? Впрочем, монахиням и следует умерщвлять плоть...

Эускера: Согласно Бретонской кутюме, в дворянских семьях две трети всего недвижимого имущества отходило старшему наследнику, тогда как имущество движимое могло делиться в равных долях[212]. Противоположная сторона настаивала на том, что отнюдь не все земли родителей находились в благородном держании, а их дядя по матери Пьер д’Оти, контролер Ренна, не имевший детей и передавший земли Жилю Бекдельевру, вообще не имел дворянского статуса. Следовательно, раздел должен быть не дворянским, а ротюрным, как у простолюдинов, — земли должны делиться поровну. Кроме того, истцы утверждали, что Жиль растратил значительную часть наследства их родителей, особенно матери, когда управлял имуществом как старший в семье.

Эускера: Рыба пишет: Не помню, что стоил ливр в 1547 году, и какой именно ливр, но это как-то маловато, вроде... Зубы на полку, нет? Впрочем, монахиням и следует умерщвлять плоть... Так это на конфетки. Бонусом к монастырскому взносу. Поискав могу предъявить завещание Ле Пилёра сёстрам монахиням. Именно добавка им на личные нужды.

Эускера: Рыба пишет: Вот! Сразу бы так! А вот не уверена. В завещаниях упомянуто приданое дочерям или наследство?

Рыба: ...добавка им на личные нужды. Тогда понятно!

Эускера: С сестрами монахинями все понятно. Обычно платят взнос и по мере возможностей посылают небольшие суммы, действительно на маленькие радости, поскольку женщины на казенном содержании и завещают либо пожизненно небольшие взносы, либо некую сумму на дополнительные расходы. А вот с приданным не совсем понимаю. Дениз Ле Пилер отец завещал 2000 ливров и дал приданое 1200 ливров, 600 ливров ренты и наследование её мужем прокурором адвокатской практики тестя в пожизненное пользование с тем, что после смерти передать практику детям тестя. Так вот -1200 и 600 ренты это из наследства, или наследство отдельно, приданое отдельно?

Стелла: А если Ла Вальер растринькал все, что мог, и 20 тыс. - это то, что смогло попасть на долю Луизы. И - больше ничего. К 1648 году она уже была замужем за де Сен-Реми.

Эускера: Стелла пишет: А если Ла Вальер растринькал все, что мог, А какой тогда интерес Сен-Реми жениться на его вдове? Усадьба называется Ла Вальер, если только я не ошибаюсь. То есть мужчина пришел в дом жены. На тот момент вдове с детьми. Без материального интереса тогда не женились, а тут вдова с детьми.

Стелла: Да, второй брак точно должен быть выгоден обоим.

Эускера: По словам потрясенной маркизы, в 1784 г. в Париже имели место целых четыре самоубийства и столько же мезальянсов (разумеется, она говорила лишь о том Париже, который находился в поле ее зрения, то есть о высшем свете). При этом все мезальянсы, о которых пишет маркиза, - это браки аристократов с певицами, актрисами и прочими женщинами низкого происхождения, а также брак принца Савойского с девушкой из дворянской, но не титулованной семьи. Случалось ли обратное, то есть были ли аналоги экстравагантному поступку мадам де Шон? Вполне возможно, но они не получили столь широкой огласки. Один из авторов «Секретных записок» Пиданза де Меробер делает запись, датированную 16 января 1774 г.: «Хотя смехотворные браки некоторых дам высшего света, заключенные по примеру брака госпожи герцогини де Шон, были тайными, многие не решаются поверить, что они имели место в действительности, в числе прочих речь идет о браке госпожи герцогини де Бранка с аббатом Черрати, госпожи маршальши д'Эстре с г-ном Лефевром д'Амекуром, советником прежнего парламента, госпожи графини де Жизор с г-ном Латур-Дюроком, военным, прохвостом и интриганом и т. д.» В остальных источниках эти факты обойдены молчанием, следовательно, хотя мезальянс и являлся предметом обсуждения в обществе, его одного, повидимому, было недостаточно для того, чтобы такое обсуждение началось. Требовались некие дополнительные обстоятельства, способные возбудить оживленные пересуды.Более того, мезальянс в принципе вовсе не обязательно должен был вызвать осуждение. Он мог оцениваться по-разному: не только как бесстыдное пренебрежение принятыми в обществе правилами поведения, но и как попытка человека освободиться от навязанной ему извне жесткой регламентации и жить в гармонии со своими чувствами. В последнем случае мезальянс вызывал если и не одобрение, то понимание. У де Жьяка и мадам де Шон были знаменитые предшественники – Антонен Номпар де Комон, герцог де Лозен и Мадемуазель де Монпансье (дочь Гастона Орлеанского и двоюродная сестра Людовика XIV). Если Гонкуры называют де Жьяка «Лозеном в мантии», то наверняка эта аналогия приходила в голову и людям второй половины XVIII в. В то время мемуары Мадемуазель де Монпансье пользовались известностью и были не раз переизданы. Вольтер в «Веке Людовика XIV» посвятил несколько прочувствованных страниц истории несчастной тайной женитьбы де Лозена. Прославленный философ замечал, что в истории можно найти сотни подобных примеров, даже в азиатских странах, где правители – «еще большие деспоты, чем король Франции»

Рыба: Прямо поветрие! Но есть примеры подсобных мезальянсов, случавшихся и раньше означенного времени, например брак герцогини Маргариты де Роган и Анри де Шабо. И ничего, сошло, король даже позволил ему герцогом называться, хоть Гемене взвыли от потери вожделенного титула!

Стелла: Рыба , может от того, что Роаны традиционно протестанты?

Констанс1: Рыба , значит ветвь де Роган-Шабо от Маргариты и Анри? Может я ошибаюсь, но, по моему их потомки есть и в современности. Где то попадалось это имя много лет назад во французском Vogue. Да , я была права. На сегодняшний день живут и процветают дае ветви этого рода: сташая-герцоги де Роган-Шабо и младшая-графы де Роган-Шабо. Старший из графов Эммануэль содержит знаменитые конюшни скаковых лошадей и вращается в сфере конного спорта.

Эускера: … о моем близком знакомстве с несчастным Танкредом де Роганом… — Танкредде Роган (1630–1649), рожденный втайне супругой герцога Анри де Рогана, был плодом ее любовной связи (вероятно, с Анри де Ногаре д’Эперноном, герцогом де Кандалем — см. примеч. к с. 52), поскольку ее муж находился в то время в Венеции; вначале мальчик воспитывался в Нормандии, а в возрасте семи лет был отправлен в Голландию; позднее мать вызвала его к себе и признала своим законным сыном, чтобы отнять права на наследство мужа у своей единственной дочери Маргариты (ок. 1617–1684), вышедшей в 1645 г. вопреки воле матери за графа Анри де Шабо. Однако своим постановлением 1646 г. Парижский парламент не признал законность Танкреда как сына герцога де Рогана. Тем не менее во время событий Фронды Танкред стал на сторону Парламента и был убит в стычке. книга «Дюма. Том 57. Княгиня Монако» Спасибо за информацию, хотелось бы узнать больше про этот мезальянс. Как видим, скандал и сопротивление семьи было. Мать Маргариты даже раскрыла анонимность своего внебрачного сына, дабы избежать брака дочери. И к моменту брака ей было 28 лет и интернет сообщает что она десять лет сопротивлялась всем предложениям вступить в брак, чтобы дождаться возраста свободного выбора и выйти замуж за возлюбленного. И, если верить комментарию к книге, её избранник был графом и представителем старого чистого дворянского рода. То есть все не так ужасно в её выборе, но тем не менее, скандал был.

Armande: Анри Шабо. Да, с родовитостью у него не очень...((( Маргарита де Роан. По матери из Бетюн-Сюлли. Если покликать дальше, то их единственный выживший сын был женат на единственной дочери маркиза де Варда.

Эускера: Потомок Ги Шабо де Жарнака, прославившегося последним судебный поединком и ударом Жарнака. Род баронский с 14-го века. Знатный старый дворянский род, но понятно что Роанам не ровня.

Эускера: Брошенное как бы мимоходом упоминание об азиатских деспотах совсем не случайно, так как для Вольтера де Лозен – невинная жертва монаршего деспотизма. Король сначала дал ему согласие на брак, а затем взял свое слово обратно. Де Лозен, не посчитавшись с запретом, все-таки тайно женился на Мадемуазель де Монпансье, за что и был подвергнут длительному тюремному заточению. «Может ли тот, кто олицетворяет государство, так жестоко наказывать гражданина, не нарушившего никаких законов справедливости? - восклицал Вольтер. - Может ли король быть к человеку более суровым, чем закон?» По мнению философа-просветителя, король, запрещая брак де Лозена с Мадемуазель де Монпансье, а затем наказывая де Лозена, проявил беззаконие и произвол. Придворное общество отнеслось к ним со злорадством и осуждением.Симпатии Вольтера всецело отданы де Лозену и Мадемуазель. С его точки зрения, они вольны были устраивать свою частную жизнь по собственному усмотрению. Осуждать их никто не вправе, так как законов они не нарушали. Тот же самый тезис, - я ведь не нарушил никаких законов! – будет впоследствии одним из основных доводов де Жьяка в свою защиту. Люди века Просвещения, читавшие «Новую Элоизу», признавали естественным стремление индивида сломать давящие рамки установленных правил. Примечательно, что в «Энциклопедии» Дидро и Д'Аламбера статья «Мезальянс» вообще отсутствует. Нарушение принятых в придворном обществе норм поведения находило себе оправдание в принципах просветительской морали. Однако в случае с де Жьяком и мадам де Шон неравенство супругов состояло не только в различии их социальных статусов. Невеста была еще и намного богаче жениха, который получал в свое распоряжение как отсуженное с его помощью герцогское наследство, так и приданое жены. После кончины супруги де Жьяк унаследовал солидное состояние, оцениваемое в 12 млн. ливров. Это обстоятельство особо подчеркивала маркиза де Креки. По ее словам, де Жьяк «скомпрометировал свое парламентское достоинство, женившись на сумасбродке из-за денег»

Эускера: Вернувшись к пресловутому "граф был судьей". С такой же логикой можно утверждать "граф был стряпчим". Между сословием судейских и сословием дворянства шпаги огромная пропасть. Даже между сословием дворянства мантии и дворянства шпаги. Брак дворянина мантии, с 400-летним дворянством на герцогине урожденной буржуазке, привел к крушению карьеры. Но это так, к слову. С 13-го века когда юриспруденция стала наукой феодалы назначали бальи и сенешалов, владеющих профессией юриста, делегируя им функцию судьи. Ну это так, к слову. По логике историка брак Портоса на вдове помощника адвоката был бы скандальным мезальянсом. Во-первых неприятие дворянством шпаги судейских, тем более не дворян. Служебный статус покойного мужа скромный. И в третьих не приветствовалось когда жена шокирующе старше мужа и брак откровенно ради её денег.

Стелла: Эускера пишет: По логике историка брак Портоса на вдове помощника адвоката был бы скандальным мезальянсом. Во-первых неприятие дворянством шпаги судейских, тем более не дворян. Служебный статус покойного мужа скромный. И в третьих не приветствовалось когда жена шокирующе старше мужа и брак откровенно ради её денег. Что ибыло высказано Портосу его соседями, сплошь потомками Гуго Капета. "По их мнению, это было отвратительно". Заткнуть им рот удалось Портосу, только уложив двоих в могилу.

Эускера: Стелла, в реальности не удалось бы заткнуть рот. Во-первых, общественное мнение формируют и информацию разносят женщины, а их невозможно уложить шпагой. Во-вторых сплетни имеют эффект Лернейской гидры: вместо отрубленной головы вырастают две новых. И обычно главной определительницей репутации и статуса является самая респектабельная пожилая дама местного общества, важная утка на птичьем дворе из сказки "Гадкий утенок". Крякните и поклонитесь вон той старой утке! Она здесь знатнее всех. Она испанской породы и потому такая жирная. А такую даму невозможно не шпагой уложить, ни рот ей заткнуть. А ты меня решилась уморить? Моя судьба еще ли не плачевна? Ах! боже мой! что станет говорить Княгиня Марья Алексевна!

Эускера: А впрочем, дама не обязательно пожилая. Маркиза де Креки была молодой и красивой. Вполне может формировать общественное мнение и молодая местная светская львица. Если она статусна, привлекательна и остроумна то такая дама или общество таких дам как раз и формируют общественное мнение. И никакая шпага не поможет.

Стелла: Эускера , Портосу просто повезло, что там такой не оказалось.)))) А я себе представляю эти сцены в провинциальных салонах очень живо. Тем более - пикардийское общество, которое действительно могло претендовать на знатность, идущую к этим старым бандитам времен крестовых войн.))

Эускера: Стелла такие есть всегда!Тем более, ка вы совершенно точно заметили, в пикардийском обществе. Там древние дворянские роды. И как следствие сильны старые традиции и консервативность взглядов. Особенно в высшем провинциальном обществе.

Стелла: Эускера , для этого не надо ездить в Пикардию, и даже 17 века. Вы видели доброжелательное женское общество, где бы с восторгом, или, хотя бы терпимо, приняли новую женщину, в особенности если она не их круга? Особенно это характерно для круга богемы. И даже если этой даме и ее мужчине показывают 32 зуба в улыбке, она непременно станет предметом пересудов. И заведет эту шарманку светская львица данного круга.

Эускера: Первое место тут занимает некая семья, чья родовитость — пусть об этом ничего не известно едва отъедешь на пятьдесят лье — в пределах департамента считается бесспорной и возводится к древнейшим временам. Такая королевская династия в миниатюре своими родственными отношениями, хотя никто этого и не подозревает, соприкасается с Наварренами и Гранлье, примыкает к Кадиньянам и связана с Бламонами-Шоври. Глава этого прославленного рода — непременно заядлый охотник. Человек дурно воспитанный, он всех подавляет знатностью своего имени; он лишь с трудом терпит супрефекта, скрепя сердце платит налоги, не признает никаких новых властей, созданных девятнадцатым веком; для него то обстоятельство, что первый министр не дворянин, — политическая несообразность. Его жена говорит резким тоном и не допускает возражений; в прошлом были у нее поклонники, но она женщина набожная; дочерей своих воспитывает плохо, считая, что родовитость — достаточное для них приданое. Ни муж, ни жена не имеют представления о современной роскоши; ливреи слуг, серебро, мебель, кареты — все у них старинного фасона, они старомодны как в укладе жизни, так и в языке. А приверженность к старине к тому же прекрасно сочетается с провинциальной бережливостью. Словом, это все то же дворянство былых времен, но без вассальных податей, без гончих, без шитых золотом кафтанов; все они кичатся друг перед другом, все преданы королевскому дому, однако при дворе не бывают. Эта безвестная историческая фамилия своеобразна наподобие старинного гобелена. В семье непременно доживает свой век какой-нибудь дядюшка или брат, генерал-лейтенант, кавалер орденов, придворный, который сопутствовал маршалу Ришелье в Ганновер, — вы его найдете здесь, как находите случайно сохранившийся обрывок старого памфлета времен Людовика XV. С этими ископаемыми соперничает другая семья, более богатая, но менее родовитая. Муж и жена проводят два зимних месяца в Париже, откуда привозят легкомысленное расположение духа и воспоминания о мимолетных увлечениях. Жена любит наряжаться, жеманится и всегда отстает от столичных дам. Однако ж она подсмеивается над провинциальной косностью своих соседей; у нее модное серебро, она держит грумов, лакеев-негров, камердинера. У старшего сына есть тильбюри, он бездельничает: он наследует майорат; младший состоит аудитором в государственном совете. Главе семьи подробно известны все министерские интриги, он рассказывает анекдоты о Людовике XVIII и мадам дю Кэля; свой капитал он помещает из пяти годовых, избегает разговоров о сидре, но порой им овладевает страсть к подсчету чужих состояний; он член генерального совета, одевается в Париже и носит крест Почетного легиона. Словом, этот дворянин понял дух Реставрации и извлекает выгоду из палаты, но его роялизм менее бескорыстен, чем роялизм семейства, с которым он соперничает. Он получает «Газетт» и «Деба». Первая семья читает только «Котидьен». Епископ, бывший старший викарий, лавирует между обоими могущественными семействами, воздающими должное его сану, хотя временами они дают ему почувствовать мораль басни славного Лафонтена «Осел, нагруженный священными реликвиями». Монсиньор — не дворянского рода. Затем следуют звезды второй величины: дворяне, имеющие ренту в десять — двенадцать тысяч ливров; в прошлом это были или морские капитаны, или ротмистры, или же попросту никто. Теперь они верхом разъезжают по дорогам, наподобие то ли приходского священника, везущего святые дары, то ли сборщика податей. Почти все они состояли в пажах или мушкетерах, а теперь мирно доживают свой век, выкачивая доходы из имения, и больше интересуются порубкой леса и сидром, чем монархией. Но любят поговорить о хартии и либералах между двумя робберами виста или во время партии в триктрак, после того как подсчитают, какое приданое дают за такой-то невестой, и всех переженят в соответствии с родословными, которые они знают наизусть. Их жены важничают и с видом придворных дам восседают в своих плетеных кабриолетах; закутавшись в шаль и надев чепчик, они мнят себя очень нарядными; они покупают после долгих обсуждений две шляпы в год и получают их из Парижа с оказией, Обычно они болтливы и добродетельны. При этих главных представителях аристократической породы состоит еще несколько старых дев благородного происхождения, разрешивших проблему обращения человеческого существа в окаменелость. Они как бы вросли в те дома, где вы их встречаете; их лица, наряды слились с домашней обстановкой, с городом, с провинцией; они хранители местных традиций, происшествий, общественного мнения. Они чопорны и величавы, умеют кстати улыбнуться или покачать головой, иногда произнести словцо, которое почитается остроумным. Воззрения, скопившиеся во всех этих головах, составились из некоторого количества старинных понятий, к ним примешались кое-какие новые, и эта жвачка сообща пережевывается каждый вечер. Подобно воде в маленькой бухте, фразы, выражающие их мысли, совершенно однообразны в своем постоянном движении, в своем ежедневном приливе и отливе; тот, кто раз услышал пустое звучание их разговора, будет слышать его и завтра, и через год, и во веки веков. Их суждения о делах житейских составляют некую нерушимую научную систему, к которой ни один человек не властен добавить хотя бы крупицу сознательной мысли. Жизнь этих рутинеров ограничена кругом привычек, столь же неизменных, как их религиозные, политические, моральные и литературные взгляды. Если какой-либо посторонний человек будет допущен в этот сплоченный кружок, каждый не без иронии скажет ему: «Вы у нас не найдете блеска вашего парижского света!» — и каждый осудит образ жизни своих соседей, давая понять, что он один является исключением в этом обществе и безуспешно пытался внести в него живую струю. Но если, на беду свою, этот посторонний подтвердит каким-нибудь замечанием то мнение, которого они держатся друг о друге, он сейчас же прослывет злым человеком, без стыда и совести, настоящим парижанином, развращенным, как и вообще все парижане. О. Бальзак "Покинутая женщина"

Эускера: Стелла пишет: Эускера , для этого не надо ездить в Пикардию, и даже 17 века. Не, ну в Пикардии 17-го века все куда как строже. Стелла пишет: Вы видели доброжелательное женское общество, где бы с восторгом, или, хотя бы терпимо, приняли новую женщину, в особенности если она не их круга? А это как она себя подаст и как она себя поставит. Если речь идет о современном обществе.

Стелла: Эускера , современное общество так же подвержено порокам чванства и самомнения. Никто не хочет уступать завоеванных позиций без боя. К тому же, с мужчинами женщине проще эти позиции завоевать, а вот женщин не обаяет ни красота, ни остроумие, ни капитал. Все это - отличный повод потрепать языками.

Эускера: Стелла все так. Социальное неравенство всегда было и есть сейчас. Но, как видим из конкретной истории герцогини и судейского, женщины способны создав общественное мнение уничтожить репутацию и карьеру не только женщине, но так же и мужчине.

Констанс1: Эускера , возвращаясь к Портосу Он же сам говорит Д Артаньяну, что после двух достопамятных дуэлей с ним из местного дворянства никто не общается . От слова совсем. Его нигде не принимают. Он носится на охоте по чужим полям, портит чужие посевы , делает потравы.в надежде на хорошую стычку. Но ..все молчат и не видят его в упор. На религиозных церемониях он заходит в храм последним, ибо все местное дворянство графы и виконты, а он безтитульный худосочный дворянчик, да еще был женат на вдове стряпчего. Ему этого так и не простили и судя по тому как он скучает и вздыхает у себя в имении, в местное дворянское общество он не принят. Его не приглашают на балы, охоты и домашние вечера, свадьбы Там , где собирается все местное дворянство. Он просто умирает со скуки. В общем Дюма верен исторической правде.

Эускера: По ее словам, де Жьяк «скомпрометировал свое парламентское достоинство, женившись на сумасбродке из-за денег», за что и был наказан коллегами. На то, что де Жьяк явно вступал в брак по расчету, указывали также Мерси-Аржанто (с презрением) и автор «Секретной литературной корреспонденции» (скорее, со снисходительной иронией).Было бы опрометчивым полагаться в данном случае на мнение мадам де Креки и усматривать в этом причину разгоревшегося скандала. В обществе, где брак рассматривался как союз не столько индивидов, сколько семей, брак по расчету представлял собой явление совершенно нормальное и не предосудительное. «Придворно-аристократический брак в самом деле никоим образом не имеет своею целью того, что обыкновенно называется “семейной жизнью” в буржуазном обществе: при заключении браков в этом кругу решающим оказывается в первую очередь “учреждение” и “продолжение” своего “дома”, соответствующее рангу мужа, по возможности увеличивающее его престиж и его связи. Цель брака – увеличение или по крайней мере закрепление ранга и авторитета вступающих в брак особ как представителей своего дома». Этим объяснялось отмеченное выше распространение гипергамии женщин: в интересах рода можно было взять богатую невесту из семьи с относительно низким социальным статусом. Поведение де Жьяка вполне следовало данной «логике престижа». Он нашел себе невесту с хорошим приданым. Невеста – вдова герцога? Что ж, тем хуже для нее, но не для жениха. В женитьбе на богатой вдове ничего неприличного не было. Правда, в союзе де Жьяка с мадам де Шон имелось одно весьма пикантное обстоятельство. Невеста ведь была лет на тридцать старше жениха. На разницу в возрасте между де Жьяком и мадам де Шон обращают внимание маркиза де Креки, Шамфор , Мерси Аржанто и автор «Секретной литературной корреспонденции». Причем де Креки и Мерси Аржанто лишь деликатно и без комментариев сообщают, сколько лет было де Жьяку и сколько герцогине. Только у Шамфора и в «Секретной литературной корреспонденции» (о которой подробнее речь пойдет ниже) мы встречаем выраженное со всей определенностью мнение о данном обстоятельстве как о нежелательном и способном вызвать пересуды.Шамфор изображает случившееся исключительно как историю брака между престарелой герцогиней и молодым магистратом: «Госпожа де Креки, говоря с герцогиней де Шон о ее браке с г-ном де Жьяком после неприятных последствий этого брака, сказала, что она должна была бы всё это предвидеть, и подчеркнула разницу в возрасте. Мадам, - сказала ей г-жа де Жьяк, - знайте, что женщина, бывающая при дворе, никогда не стареет, а судейский всегда в годах»

Эускера: При этом о какой-либо материальной заинтересованности со стороны де Жьяка Шамфор не говорит ни слова. Разницу в возрасте общественное мнение в целом воспринимало спокойнее, чем разницу в социальном статусе, именно потому что брак представлял собой союз не индивидов, а семей. Возраст супругов – это их индивидуальная характеристика, не оказывающая влияния на общественное положение или престиж семьи, в то время как социальный статус индивида характеризует не только его, но и его семью. Вот авторитетное мнение на сей счет автора многочисленных популярных трактатов о правилах хорошего тона аббата Морвана де Бельгарда: «Если старая дама вступает в брак с молодым человеком, то вправе ли она жаловаться на пренебрежение с его стороны? Я знаю, что он обязан быть с ней любезным и предупредительным в благодарность за те расходы, на которые она идет ради него. Но если она требует большего, если ждет неустанной заботы, любви и нежности, то она жестоко просчитается. Дорине пятьдесят лет; она вышла замуж за Филиста, которому только тридцать; он красив и хорошо сложен, любит тратить деньги и играть по-крупному. Дорина на все готова ради своего молодого супруга; она оплачивает его расходы; у него прекрасный экипаж и роскошный стол; но он совсем не любит Дорину, презирает ее, не выказывает ей ни малейшего почтения. Это бесчестный человек: благопристойность обязывает его возмещать соблюдением некоторых приличий недостаток любви к престарелой супруге, которая щедро дает деньги для оплаты всех его расходов»

Эускера: Таким образом, с точки зрения моралиста, сам по себе такой брак не являлся чем-то скандальным. Оба супруга просто должны были вести себя в этой ситуации, как подобает воспитанным людям, и соблюдать внешнюю благопристойность. Кроме того, если смотреть на вещи в свете основополагающей просветительской оппозиции «естественное чувство»/«предрассудки», то союз тридцатилетнего де Жьяка с шестидесятилетней герцогиней мог выглядеть столь же естественным и непредосудительным, как и союз людей с разным социальным статусом. И век Просвещения дал тому немало примеров. Среди самых знаменитых - многолетние близкие отношения между упоминавшейся здесь в другой связи маркизой дю Деффан и английским поэтом Горацио Уолполом. О подобных делах могли судачить в свете, но оснований для громкого скандала они все-таки не давали. Смысл второй версии происшествия состоит в том, что оно трактуется как дело о коррупции. С такой точки зрения события представлены в трех источниках: в письмах МерсиАржанто, в «Секретной литературной корреспонденции» и в бумагах, исходящих от членов королевского совета. Мерси-Аржанто рассказывает о том, как последние подали королю прошение исключить де Жьяка из их числа: «Г-ну де Жьяку вменялось в вину то, что сей докладчик прошений, готовый жениться на герцогине де Шон, заключил означенный союз в то время, как он выступал докладчиком процесса герцогини против ее сына, каковой и проиграл процесс. Вследствие этого, так как г-н де Жьяк запятнал себя подозрениями в обольщении и сговоре, правосудие требовало лишить его должности в магистратуре. [...] проступок г-на де Жьяка не допускал никаких извинений, а его совершенно абсурдное поведение еще усугубило вину [...]»

Эускера: Таким образом, в пересказе австрийского посла история была подана сразу в двух ракурсах. С точки зрения французской придворной знати: как смехотворный неравный брак между молодым выскочкой и престарелой богатой герцогиней. И с точки зрения чиновников королевского совета: как грубое нарушение профессиональной судейской этики, заключающееся в потворстве одной из тяжущихся сторон с целью извлечения материальной выгоды.В письме из «Секретной литературной корреспонденции», помеченном «Из Версаля, 9 июля 1780 г.», читаем: «Г-н де Жьяк, докладчик на процессе герцогини де Шон, ставший затем ее супругом, был обвинен недоброжелателями в том, что он заполучил прелести герцогини, увядшие от долгого сидения на табурете, а также ее очаровательную шкатулку с драгоценностями благодаря нечестному докладу во время процесса. В этой стране, где все люди честные, результатом стало то, что докладчика прошений отстранили от исполнения его обязанностей, вынудили продать должность сюринтенданта двора королевы и т. д. Здесь де Жьяку вменяется в вину уже настоящее должностное преступление: он-де заведомо неверно представил дело в благоприятном для одной из тяжущихся сторон свете, чтобы завоевать доверие и симпатию своей клиентки и вступить с ней в выгодный брак. Суть дела, как излагает его автор «Секретной литературной корреспонденции», именно в этом, тогда как различия в возрасте и социальном статусе супругов предстают второстепенными, хотя и весьма пикантными обстоятельствами, способными придать казусу более широкую огласку. Все рассматривавшиеся до сих пор отклики принадлежат тем, кто наблюдал за скандалом со стороны. Познакомимся теперь с архивными материалами по «делу де Жьяка», которые позволяют нам узнать точку зрения как самого «скандалиста», так и его рассерженных коллег из королевского совета.

Эускера: Посмотрите, какой резонанс вызвал брак дворянина, члена королевского совета не по чину. Странслировав эту ситуацию на мезальянс графа де Ла Фер, в реальности такую графиню не то что в салон, её бы на кухню не пустили. Вместе с счастливым молодоженом. И очень хотелось видеть бы диалог семейного совета с женихом. Как бы он мотивировал свое намерение и какой информацией он располагает о семье невесты? У неё есть документы подтверждающие её происхождение? А её брат приходской кюре принят в обществе? Последствия такого брака зубодробительные. Аристократ не может вступить в брак без учета интересов семьи. Семьи в широком смысле - всей династической линии и родственного клана в целом.

Стелла: Эускера , насчет диалогов семейства с бунтарем попытки представить этот скандал предпринимались - и неоднократно. Граф редко получается в своем праве - мнение старших звучит очень весомо, и абструкции ему не избежать. В пьесе "Юность мушкетеров" Дюма пытается разрешить некоторые возникшие у читателя вопросы, и у Анны-Шарлотты оказываются документы, удостоверяющие ее дворянство. (настоящие или поддельные - граф не разбирал, поверил) Венчание тайное, он не хочет, чтобы семья знала, венчает его друг детства виконта. Оливье здесь ведет себя некрасиво: говорит, что надо подождать смерти отца, и через полгода они смогут объявить, что они супруги. А до того - все в тайне держать.((

Эускера: Стелла , я думаю у первых читателей, хронологически находившихся гораздо ближе к ситуации и помнивших Старый порядок вопросов было куда больше. Они же не могли принять на веру пресловутое "граф был судьей и имел право карать и миловать". Ну если только им было очевидно что это сатира на старое время. Даже если у Анны были документы подтверждающие дворянство, ни по статусу, ни по материальному уровню кюре и его сестра не ровня местному титульному дворянству и такой брак категорически не выгоден и скандален.

Стелла: Чего-то вспомнилась пушкинская "Метель". Или Курагин, с его попыткой умыкнуть Наташу Ростову. Брак ведь в обоих случаях - тайный. И обществу пришлось его бы признать.

Эускера: Стелла , признать брак и принять в обществе разные вещи. По поводу романтических умыканий барышень офицерами - с семьями приходилось молодым офицешам рвать отношения и их сестры не могли выйти замуж, семья считалась оскандаленой.

Эускера: Согласно отчету о деле, составленному деканом королевского совета Жан-Батистом д'Агессо, 22 октября 1773 г. он вместе с одним из старейших государственных советников Жаном-Франсуа Жоли де Флёри после заседания подошел к канцлеру Рене-Николя Мопу и предупредил того, что докладчик прошений де Жьяк готовится вступить в брак с герцогиней де Шон, чей процесс он недавно докладывал, и что герцогиня дала ему денег на приобретение должности сюринтенданта двора дофины. Основываясь на этих фактах, два уважаемых советника обратились к канцлеру с просьбой ходатайствовать перед королем об отстранении де Жьяка от участия в работе совета. Несговорчивый Мопу однако просьбе не внял, и тогда на следующий день д'Агессо собрал у себя 14 государственных советников. Они решили обратиться напрямую к королю и составили для него докладную записку, в которой отмечалось, «1) что г-н де Жьяк был докладчиком процесса госпожи герцогини де Шон против ее сына; 2) что едва процесс закончился, как он приобрел должность по цене гораздо более высокой, чем та, которую платил его предшественник; 3) что когда стали выяснять скрытые причины столь странного события, распространился слух о женитьбе г-на де Жьяка на г-же герцогине де Шон [...]; 4) что гг. члены совета не могли не обнаружить в поведении г-на де Жьяка доказательств интриги, начатой в то время, когда он был докладчиком г-жи де Шон. Они просили Короля запретить г-ну де Жьяку появляться в Совете». Докладная была передана королю в тот же день. Однако и де Жьяк не дремал. Он, со своей стороны, тоже сочинил целых две докладные записки на имя короля. Аргументы, выдвинутые де Жьяком в свою защиту, в основном сводились к следующему: он никогда не виделся с мадам де Шон до того, как его назначили докладчиком на ее процессе против сына; мадам де Шон вообще не являлась тяжущейся стороной, а он сам – ее судьей, так как речь шла о рассмотрении поданной сыном кассационной жалобы на решение Парижского парламента (единственной тяжущейся стороной в деле выступал молодой герцог де Шон); преисполненная благодарности мадам де Шон решила вознаградить своего достойного докладчика за торжество правосудия и, ни слова ему не говоря, начала хлопотать о приобретении для него должности, а затем сама предложила заключить брачный союз; он-де поначалу сопротивлялся, но «затем ум и душевные качества этой дамы его тронули», тем более что дама проявляла настойчивость; наконец, четыре месяца спустя после слушания дела он решил, что необходимый срок давности уже истек и препятствий для брака с герцогиней больше нет. «Когда слушание дела завершено, отношения судьи и сторон прекращаются; между ними остаются лишь отношения, присущие человеку и гражданину, и им полностью возвращаются права, дарованные природой и законами», - утверждал он. Впрочем, в своей первой докладной записке на имя короля де Жьяк заявлял о том, что, узнав о впечатлении, произведенном его близящейся женитьбой на господ членов совета, он готов от нее отказаться, «пока ложные предрассудки не будут побеждены». Но это не помогло. В ответ на записки де Жьяка 22 ноября 1773 г. 19 государственных советников составили новое письмо королю. В нем они опять обращали внимание на то, что де Жьяк вступил в недопустимые для судьи отношения с одной из тяжущихся сторон, а затем, в результате брака с герцогиней получил в качестве приданого то самое имущество, которое и составляло предмет тяжбы. «Итак, значит впредь дозволено сразу после решения суда заключать сделки с заинтересованной стороной, только что участвовавшей в процессе, принимать от нее всякого рода подношения, подарки, услуги? Как знать, не был ли уговор достигнут перед решением суда. Если бы подобное могло стать правилом, правосудие превратилось бы в торг. Сколь опасно было бы для подданных Короля позволить судьям рассматривать выносимые ими постановления по делам как способ извлечь доход.

Эускера: И так, как только была объявлена помолвка, парламент тут же среагировал и в тот же день советники парламента подали королю докладную записку о нарушении судебной этики. Поскольку де Жьяк намерен вступить в брак с дамой, докладчиком по судебному делу которой он являлся. Так что, господа, судить свою жену судье ну никак господа, никак. Даже за намерение вступить в брак с ответчицей был налажен судья дружным решением коллектива сослуживцев пинком под зад. И это нам представлена вторая сторона социума - судейские, среда счастливого молодожена. С удовольствием хочется отметить, что ребята дружные, активные, хорошо согласующие свои действия. Если аристократия в лице маркизы де Креки, главной курочки в курятнике, кудахчет и бьет изоляцией и остракизмом герцогиню, то советники спокойно, дружно собираются и подают докладную на имя короля, вполне аргументированную. Ибо классически и незыблемо: никто не может быть судьей в своем деле. Ну просто таки уважаю и снимаю шляпу.

Стелла: Да, это прямо-таки не в бровь а в глаз нашей , израильской судебной системе)))))

Эускера: Стелла , комментарий мой под отрывком статьи которую я переношу поэтапно. Не удержалась . Но лично мне понравилась реакция парламентского коллектива на нарушение коллегой закона, судебной этики и общественных приличий. При чем, президент парламента прикинулся дохлым и не вмешивался. Но коллектив дружно выпнул из своих рядов счастливого молодожена вознамерившегося купить должность сюринтенданта на деньги своей 60-летней новобрачной не взирая на лояльность президента.

Стелла: У нас это уже стало государство в государстве. И почистить его давно пора.))

Констанс1: Стелла , и не только у нас.

NN: Поднимаю тему вопросом, который встал у нас на игре) Предположим, что последней наследницей одной из ветвей рода остается девушка. Или сестры. Наследуют они имущество, имя и титул отца, или все это переходит к дальним родственникам? Насколько мы могли вспомнить, иногда бывало, что она наследовала (вот чего я не помню, так это не наследовала ли она во всех этих случаях с тем, чтобы передать все будущему ребенку, или по прямому решению короля), а иногда - что нет, и мы задумались, чем это определяется. Может еще, в разных областях и в разное время были разные кутюмы? Эускера, Вы не знаете? Нам интересно и для Франции в целом, и в особенности для Бретани.

Констанс1: NN , хоть вопрос и не ко мне, советую посмотреть последних наследниц--женщин рода Куси и как они судились за наследство.

Эускера: NN пишет: Предположим, что последней наследницей одной из ветвей рода остается девушка. Или сестры. Наследуют они имущество, имя и титул отца, Наследуют. Екатерина Медичи унаследовала титул и графство Овернь своей матери. Вернее, сначала титул и майорат унаследовала после смерти её матери Мадлен тетушка Екатерины Анна, затем она овдовев бездетной передала графство по завещанию малолетней племяннице Екатерине. Графство Овернское если проследить, несколько раз наследовали женщины как единственные прямые представительницы рода.

Эускера: Мать Екатерины тоже унаследовала графство как старшая из двух дочерей единственных прямых наследниц.

Эускера: NN пишет: Эускера, Вы не знаете? Нам интересно и для Франции в целом, и в особенности для Бретани. Вряд ли принцип майората мог быть разным в разных провинциях. Но посмотрю как в Бретани.

NN: Эускера Тогда, наверно, надо перефразировать вопрос, раз предпосылки неверны. Верно ли будет сказать, что при отсутствии прямых наследников мужского пола наследует дочь? Или наличие брата дает оному преимущество перед дочерью? Наследует ли сестра брату или майорат отдает предпочтение, скажем, дяде или кузену? По моим воспоминаниям, в Англии майорат женщин обходит - во Франции иной принцип?

Эускера: Согласно Бретонской кутюме, в дворянских семьях две трети всего недвижимого имущества отходило старшему наследнику, тогда как имущество движимое могло делиться в равных долях. П. Уваров "Под сводами дворца правосудия" . Минутку. Попробую раскопать подробнее бретонскую кутюму.

Эускера: NN пишет: Или наличие брата дает оному преимущество перед дочерью? Наследует ли сестра брату или майорат отдает предпочтение, скажем, дяде или кузену? По ходу отдается предпочтение римскому праву -наследование по вертикали, а не по горизонтали. По нисходящей линии. То есть если единственная прямая наследница дочь, то она и наследует, а не дяди и кузены. Но опять таки. Нужны фактические доказательства и пресловутая бретонская кутюма. Я поищу и скину сюда что найду.

Эускера: Завещание Жиля Бекдельевра, сеньора де Бри, судьи бретонского города Ренна. Судья был дважды женат. Первая жена у него из семьи судейских, вторая родовитая дворянка. Дочь от первого брака вышла замуж вопреки воле отца за простолюдина. Дочь от второго брака через мать племянница виконта и замужем за дворянином. Она дворянка. И смотрите, первая дочь наследует ротюрно, а вторая по благородному разделу, бОльшую часть как и следует в бретонской кутюме. Завещание самого Жиля Бекдельевра, составленное в 1573 году, было способно породить еще более острый конфликт. Прежде всего он выделил треть всего имущества своей второй жене Жанне Ботерель. Еще в тревожном для Бекдельевра 1562 году они совершили с ней взаимное дарение всего имущества, сделав друг друга «универсальными» наследниками[216]. Остальные две трети недвижимого имущества подлежали разделу между детьми Жиля. Но теперь речь не должна была идти о «благородном разделе», дававшем преимущество старшему наследнику. Тьенетта Бекдельевр к тому времени уже умерла, но Жиль напоминает: моя старшая дочь, вопреки моему желанию и невзирая на мой запрет, вышла замуж за человека ротюрного состояния, простолюдина, от которого у нее родилось двое детей, Пьер и Жанна Жюльен, дети мэтра Жиля Жюльена, сьера де Бюрьен. Брак их матери с простолюдином лишал их прав на благородный раздел. Поэтому наследство делилось поровну на пять частей: одну часть получали внуки, остальные приходились на долю Жилетты[217], Пьерры, Оливии и Жюльенны Бекдельевр, дочери от второго брака. Найдя способ отказаться от благородного раздела, Жиль ставил младшую дочь в привилегированное положение, ведь помимо своей равной с другими наследниками части, составляющей 2/15, то есть 13 % от всех земель, она получала исключительные права на наследование той трети, которая оставалась в неделимой части имущества Жиля и Жанны Ботерель, как единственная их наследница. Иными словами, ее доля повышалась до 46 % всей недвижимости. Дочь «истинных дворян», племянница виконта, воспитанная в протестантском духе, получала привилегированную часть наследства, что, по всей видимости, и помогло ей выйти замуж за доблестного экюйе Франсуа Фрелона. Гарантом выполнения условий завещания Жиль сделал своего троюродного племянника Франсуа Бекдельевра, сеньора де Буэксик, советника парламента Бретани. Благодаря давним семейным связям он был в равной мере авторитетен и для детей от первого брака, и для протестантов из окружения Ботерелей

Эускера: Парижская кутюма. Мальчик, когда речь шла о наследовании фьефа, считался старше своей сестры, хотя в реальности он мог быть младше. Привилегия мужского первенства превосходила первородство, когда сыновья и дочери оказывались наследниками. Такое правило исходит из положения Установлений Шатле, в соответствии с которым сын считается старше своих сестер. Привилегия мужского начала имела значение только при определении степени. При боковой линии равной степени женщина исключалась из наследниц фьефа, если имелся мужской наследник и если фьеф происходил из семейной линии, к которой принадлежали они оба. Но женщина входила в наследство по той же самой линии, когда она оказывалась к ней более близкой, чем наследник-мужчина. Установления Шатле ссылаются на следующее решение: умер конюший, бездетный, который оставил двух замужних сестер, у каждой из которых был сын. Было решено, что они должны владеть его фьефами и нести за них юридическую ответственность в качестве арендаторов до совершеннолетия их сыновей, которые после этого должны получить эти владения на равных долях (параграф 68)

Эускера: Д’Аржантре изложил свою конфликтную теорию в связи с бретонским кутюмом о дарении. Кутюм разрешал дарить, минуя законного наследника, не более одной трети всего имущества, т.е. всякий человек, находящийся в здравом уме, может подарить треть своего имущества любому другому лицу Д'Аржантре бретонский юрист, историк и судья 16-го века. Редактировал в 1580г кутюмы Бретони, его работа и сейчас является основополагающей в вопросах международного права. И так, в Бретони 2/3 майората идут старшему наследнику мужского пола, 1/3 по усмотрению владельца майората. Есть ли разница в Парижской и Бретонской кутюмах. Да, есть. Разный возраст совершеннолетия 20 в Париже и 25 в Бретони и пр. Так что со 100% уверенностью нельзя зеркалить парижский кутюм на Бретонский. Но тем не менее, во многом совпадают. И да, по мнению Д'Аржантре право передачи трети майората по своему усмотрению распространяется исключительно на земли Бретони.

Рыба: К этому можно добавить, что разный возраст совершеннолетия для разных провинций Франции мог быть весьма "неудобным" обстоятельством для распоряжения имуществом или вступления в права наследства. Т.е. 20-летний бретонец, совершеннолетний по обычаю своей родины, может распорядиться собственностью, если оная находится в границах Бретани, а не в том же Париже. Для распоряжения завещаной ему парижской собственностью придётся дождаться 25-летия, ничего не поделаешь. Иски по таким делам на территории Парижа решались исходя из местных кутюмов - отказом. Мне встречалась информация, что возраст совершеннолетия в Берри наступал в 18 лет. А из этого следует, что некий граф... Всё, молчу!

Эускера: Рыба пишет: К этому можно добавить, что разный возраст совершеннолетия для разных провинций Франции мог быть весьма "неудобным" обстоятельством для распоряжения имуществом или вступления в права наследства. Совершенно верно. Во Франции была поговорка что меняя на почтовой станции лошадей, мы меняем право. Кутюмное право работало строго территориально и могло отличаться в разных провинциях.

Стелла: Кстати, о правах дарения и некоем графе. Будучи графом де Ла Фер (это, все же Пикардия), и заодно, графом де Бражелон, не мог ли он это графство, как одну треть своего имущества, подарить воспитаннику? (Это не Бретонь, но все же?)))))

Эускера: Стелла пишет: Будучи графом де Ла Фер (это, все же Пикардия), и заодно, графом де Бражелон, не мог ли он это графство, как одну треть своего имущества, подарить воспитаннику? (Это не Бретонь, но все же?))))) Ключевая фраза "это не Бретонь", д'Аржантре прямо указывает что этот закон бретонской кутюмы работает только на территории Бретони. В парижской кутюме, например, майоратный наследник получает весь майорат и ещё прилегающий немайоратный арпан бонусом. Так что нет. Кстати, поместье Бражелон в провинции Орлеан? А Орлеан под юрисдикцией Парижского парламента. Так что майоратный наследник получает там весь майорат и трети там дарить владелец не может.

Эускера: Прошу прощения. Старший сын наследует две трети по парижской кутюме. Но только в случае если сыновей двое, или сын единственный, но есть ещё дочери. Если сыновей больше, то старший наследует половину земли и арпан. Но там нет права передать оставшуюся треть по личной воле завещателя как в бретонской кутюме. Так, когда наследодатель, будь то дворянин или простолюдин, владея фьефами, оставлял их сыновьям и дочерям, старший из живущих на момент смерти отца или матери сыновей получал половину всех фьефов вместе с арпаном (фр. arpent – старинная французская единица измерения длины, примерно 58,52 м.) прилегающей территории. Если было только два сына и если умерший оставил несколько фьефов, старший наследовал две трети фьефов с главным манором и арпаном земли. Так же происходило, если был только один сын с несколькими дочерьми . Согласно Установлениям Шатле, если умерший оставлял несколько детей и если он оставлял в наследство свободный от обязательств фьеф (дворянский или под оммажем), то старший сын должен был им владеть, иметь его в своей сеньории и быть юридически ответственным за своих братьев и сестер и их поддерживать. Это правило кажется связанным с примитивной феодальной системой и не допускает ни разделения фьефа, ни установленного различия между количеством детей. Оно скорее всего было введено позже указанных Установлений. При этом, наоборот, оно было отражено в Большом сборнике кутюмов (Т. 2, гл. 27) [2, 19].

Эускера: Дочери тоже всегда наследуют. Но всегда по принципу младших. То есть в равных долях от оставшейся трети или половины майората. А немайоратное делится между всеми наследниками поровну. У меня вопрос. Каким образом законная дочь маркиза де Лавальер оказалась лишенной своей майоратной доли. Вот где пресловутый апанаж. Это наследуемая дочерью доля майората. Блуа под юрисдикцией Парижского парламента. По закону сиротке полагается майоратная часть от половины или трети папенькиного маркизата. И где же, простите неотделимая часть благородного наследства? Вместе с опекунами родственниками мужчинами по линии маркиза покойного. И опекунов полагается не меньше двух. И вот у них надо просить руки подопечной. Кстати, смелое решение господина Сен-Реми идти жить в замок пасынка. Ведь замок по парижской кутюме наследует старший сын маркиза. Вместе с двором и пристройками.

Эускера: По ходу пьесы там не только граф де Ла Фер соседей Сен-Реми невзлюбил которые об этом и не подозревают. Там и сын графа, юный виконт брата своей подруги детства молодого маркиза де Лавальер терпеть не может и в упор не видит. Как-то общаясь и играя в куклы с маленькой соседкой он её вполне взрослого брата адекватного по возрасту соседа по имению пуляет в игнор. И ездит к соседям исключительно с малюткой в куклы поиграть.Ну или сам молодой маркиз младше сестры. Тогда юный виконт категорически разделяет двоих маленьких соседских детей полностью игноря мальчика.

Рошешуар: NN пишет: Верно ли будет сказать, что при отсутствии прямых наследников мужского пола наследует дочь? Или наличие брата дает оному преимущество перед дочерью? Наследует ли сестра брату или майорат отдает предпочтение, скажем, дяде или кузену? Взять, например, семью знаменитую Клевских. Их огромные земельные владения регулярно наследовались по женской линии. После смерти в 1561 году Франсуа Клевского, два его сына умерли бездетными в течении трех лет, и все огромное наследство было поделено между тремя его дочерьми. Львиная доля (графства/герцогства Невер и Ретель - второй по площади домен во Франции после королевского) досталась старшей сестре - Генриетте и соответственно ее мужу - Людовику Гонзага (в пользу которого Ретель был возведен в герцогство в 1581 году). Второй сестре, Екатерине, которая была вторым браком замужем за Генрихом Гизом, досталось в качестве приданого Шато-Рено. Младшей - Марии - графство Бофор. После смерти в 1574 году младшей сестры Бофор перешел ее единственной дочери - Екатерине, умершей в 1595 году. Ее же наследство поделили между собой тетки Генриетта и Екатерина. Бофор достался Екатерине и она его уже через год продала Габриэль д'Эстре. Кстати, самому Франсуа Клевскому (отцу сестер) Ретель тоже достался окольными путями, от умершей бездетной двоюродной сестры Клод де Фуа (а та в свою очередь наследовала его от матери). Гораздо интереснее наследовались земли и титулы Бюсси д'Амбуазов. Там без бутылочки бургундского (или шампанского) не обойтись. На кутюмы они они смотрели сквозь пальцы, за что регулярно приходилось судиться с многочисленной родней. У Жана де Шомона д'Амбуаза было 8 сыновей и 8 дочерей. Старший сын - Жак, барон де Бюсси и Саксфонтен, погиб в битве при Мариньяно, оставив после себя двух дочерей. Все его майоратные (и не только) владения отошли... брату Жоржу, архиепископу Руанскому. Досталось ли что-то старшей дочери Жака - не знаю, а вот второй дочери - Франсуазе - досталась половинка сеньории под названием Ренель. Вторая половинка сеньории принадлежала старшей сестре архиепископа (но младшей по отношению к Жаку) - Рене (бабушке храброго Бюсси), которая именовалась дама де Бюсси, в отличии от племянницы, которая была дама де Ренель. Дамы были выданы замуж за родных братьев из семейства Клермон-Галлеранд (правда, дама де Ренель уже успела до этого еще сходить замуж за Шарля де Круа графа Порсьенского). Где-то в середине 1540-х годов архиепископ Руанский, который вел очень бурную жизнь и ничем себя не стеснял, почувствовал, что здоровье его пошатнулось, и резко озаботился проблемой отсутствия наследника. По логике (по закону) все должно было достаться детям (дочерям/дочери) Жака де Шомона, и далее по нисходящей. Опять-таки судьба старшей дочери Жака, выданной замуж за одного из Шуазелей, мне неизвестна, рискну предположить, что к 1545 году она уже выбыла из игры за наследство. А вот Франсуаза со своими тремя одноименными сыновьями (уникальный, по-моему, случай, когда все три взрослых сына одной женщины, причем от двух браков, носили имя Антуан) в стороне не осталась. Собственно, именно из-за них случилась вся неразбериха с Ренелем и прочие неприятности. Наследником, по сути, являлся старший Антуан (де Круа, от первого брака), именно в его пользу, в 1561 году, Ренель был возведен в маркизат (причем, наличие соседей по сеньории явно было проигнорировано). Однако Антуан де Круа, единственный наследник своего отца и так был весь в шоколаде (также в 1561 году его графство Шато-Порсьен было возведено в княжество, а Шато-Порсьен - это перство Франции). Тут выступают на сцену два других Антуана. Средний - тот самый маркиз де Ренель, якобы, убиенный Луем в ночь Святого Варфоломея с целью овладения его имуществом, и младший, носящий удивительное прозвище - "монашек Бюсси" (сразу закрадывается мысль, что, возможно не только Ренель находился в совместной собственности у тети и племянницы). По закону, они, конечно, были первыми в очереди на наследство архиепископа Руанского, но он решил по другому, и все свое имущество (вернее, ту его часть которую не успел прогулять и распродать) оставил по завещанию своему племяннику Жаку - третьему сыну своей старшей сестры. О том, что Ренели оспаривали завещание Жоржа д'Амбуаза я не слышала, но зато сохранились сведения, что это делали д'Обижу, которые считали себя в большем праве владеть остатками наследства де Шомонов д'Амбуазов. Ну и, конечно, сам папаша Бюсси оспаривал ситуацию с Ренелем. Вот как-то так, никакой линейности и чистого соблюдения права майората. Чистой воды прецедентное право. Точно также папаша Бюсси пытался все оставить по завещанию своей дочери Рене-старшей и ее мужу де Монлюку де Баланьи (при наличии живого внучонка от сына Жоржа). Однако, во избежание возможных судебных неприятностей, Монлюки быстренько выдали свою старшую дочь Жанну за этого самого внучонка. Вообще, насколько я понимаю, династический брак - это был самый простой способ решить спорные вопросы с разделом имущества. Кстати, уже упомянутая здесь Екатерина Медичи завещала графство Овернское своему внуку - Шарлю Ангулемскому, в обход Маргариты, впавшей в опалу у матери. Маргарита более 10 лет судилась с племянником, и в 1606 году парижский парламент обязал Шарля вернуть тетке графство (сохранив за ним только титул). А Маргарита его, в свою очередь, завещала Людовику XIII. Но титул графа Овернского остался за Шарлем и его потомками до конца.

Эускера: Рошешуар пишет: У Жана де Шомона д'Амбуаза было 8 сыновей и 8 дочерей. Старший сын - Жак, барон де Бюсси и Саксфонтен, погиб в битве при Мариньяно, оставив после себя двух дочерей. Все его майоратные (и не только) владения отошли... брату Жоржу, архиепископу Руанскому. Спасибо! А каким образом дочери ничего не унаследовали по благородному разделу и наследование пошло по боковой линии, не оставив дочерям их законной трети? Очень интересная информация. Можно узнать какой это регион? Чтобы найти кутюмы. Рошешуар пишет: Точно также папаша Бюсси пытался все оставить по завещанию своей дочери Рене-старшей и ее мужу де Монлюку де Баланьи (при наличии живого внучонка от сына Жоржа). Тоже хотелось бы раскопать. Монлюк ведь внебрачный сын епископа, который не мог его легитимизировать. А не узаконенные дети не могут наследовать вообще (привет графу с подкидышем). За информацию ещё раз спасибо.

Эускера: НОРМАНДСКАЯ КУТЮМА 1581 г. 1. Бальи или его заместитель занимается разбором всех преступлений в первой инстанции. 2. Ведает также в первой инстанции всеми исками о недвижимости между дворянами; разбирает иски касательно дворянских фьефов между всеми лицами, будут ли они дворяне или ротюрье. 3. Исками о бенефициях, десятинах, церковном попечительстве, исками о праве собственности на землю по праву давности владения, исками об аннулировании долговых обязательств, [исками] о королевских привилегиях, обжалованиями по поводу лишения владения землею, отчуждения приданного, опротестованием чрезмерных требований, предъявляемых сеньорами к держателям по поводу уплаты рент или исполнения повинностей. 4. Бальи ведает расследованием дел на основании распоряжения, исходящего из королевской канцелярии в том случае, если спорные земли расположены в двух виконтствах и если одна из них [спорных земель] имеет свою высшую юстицию. 5. Виконту или его заместителю принадлежит [право] расследования обжалований, поданных в высшую королевскую инстанцию о владении и собственности на ротюрную землю, продажей и выкупом из залога имущества, отлучением от должности ротюрье. [Виконт] издает распоряжения и приводит в исполнение приговоры. Ведает делами о секвестре движимости и разбором опротестований таких секвестров. Разбором тяжб по поводу назначения опекунов над малолетними, составления описи их имущества. Заслушанием отчета этих опекунов. Разделами наследства и прочими исками между ротюрье. 6. Виконт ведает действиями сержантов, приводящих в исполнение судебные приговоры о землях ротюрье и недворян. 7. Ведает также расследованием жалоб по поводу секвестра земель дворян и недворян, случающихся в связи с долгами и недоимками по ротюрным рентам и ипотекам. 8. Виконт ведает расследованием дел по распоряжению королевской канцелярии в отношении земель, расположенных в разных виконтствах (см. № 4), которые включены в его виконтство, хотя бы они имели разные сержантерии или одна из земель имела свою высшую юстицию, лишь бы там не было ничего дворянского (т. е. расследование касалось только дел ротюрье). 9. Должен виконт заставлять мести улицы, исправлять дороги, мосты, проходы, поддерживать течения рек в их старом русле. 10. Должен виконт созывать малые судебные заседания (pleds) раз в две недели и на них незамедлительно расследовать все преступления и о них доводить до сведения бальи, который и должен вести судебные расследования. 11. Следовательно, виконт может расследовав и судить все преступления 12. Обязаны все судьи, как королевские, так и более низшие, вести судебное расследование, считаясь с мнением других судей, присутствующих в судебном заседании. 13. Сеньориальный судья с правом высшей юстиции расследует все преступления, кроме королевских случаев. 14. Он должен оплачивать судебные расходы по ведению процессов в дистрикте своей юстиции, а также в случае апелляции. 15. Сеньориальные судьи с правом высшей юстиции обязаны уточнять [115] у королевских судей, могут ли они разбирать то или иное дело и не могут употребить свое судейское право против королевских судей и подданных короля. 16. Судьи с правом высшей юстиции, на чьи решения можно апеллировать только в королевский суд, не могут проводить свои малые или большие судебные заседания (pleds et assies) в то время, когда аналогичные заседания проводят королевские судьи в тех самых виконтствах и сержантериях, в которых состоят эти сеньории и обычно назначают (свои) заседания на время жатвы, сроки которой оглашаются старейшими королевскими бальи. 17. Королевские сержанты не могут чинить суд в судебном округе сеньоров с правом высшей юстиции без особого королевского поручения или распоряжения, которое они показывают сеньориальным судьям, если они того требуют, исключая расследования задолженности королю или особых проступков против суверена, преступлений или случаев, когда возникает особая опасность. 18. Сеньориальные судьи с правом высшей юстиции не могут арестовать и поместить в тюрьму королевских чиновников или сержантов, которые чинят суд в дистрикте, входящем в их судебный округ и не могут вести расследование в случае ошибок, которые допустят королевские судьи при исполнении своих судебных обязанностей. В подобных случаях они могут лишь пожаловаться ближайшему королевскому бальи, который и восстановит правосудие. 19. Сеньориальные судьи с правом высшей юстиции, находящиеся в судебном округе королевского бальи, обязаны являться на два судебных заседания соответствующего бальяжа, а именно на те, что проходят после жатвы и на Пасху, на которых обычно читаются королевские ордонансы. 20. Упомянутые судьи не могут давать грамоты помилования, прошения и пр. в связи с преступлениями, совершенными против Его Величества, – порчи монеты и в других королевских случаях. 21. Судьи могут потребовать недоимки по сеньориальным рентам за срок до 29 лет. 22. Эти судьи могут потребовать перемирия между своими подданными. 23. Королевские судьи ведают по всей стране [Нормандии] мерами веса и длины и даже [при заподозрении в порче их] в землях сеньорий с правом высшей юстиции. 24. Сеньориальные судьи с правом низшей юстиции, ярмарок и рынков могут вести дознание о мерах на напитки, зерно, если они найдут их фальшивыми в своем фьефе до того, как королевская юстиция наложит свою руку. 25. Они могут вести следствие о беспорядках на рынках – а именно, если возникает какой-либо раздор на рынке, сенешал может его расследовать, лишь бы только там не было пролития крови, и взыскать штраф. 26. Подобным же образом они могут расследовать случаи поломки парка и эксцессов против прево (сеньориального сержанта) при исполнении им служебных обязанностей. 27. Могут также устанавливать цены на вина и другие напитки и собирать штрафы с тех, кто эти цены не соблюдает. 28. Могут устраивать судебные заседания (pleds) и чрезвычайные судебные заседания (gages pleges) по поводу недоимок и вести дознание о рентах, известных их людям и о ложных, неверных описях. 29. Сеньоры могут заставить схватить своих прево, сборщиков, мельников месяц спустя по истечении срока пребывания их в должности, чтобы заставить их отчитаться, и держать в тюрьме до тех пор, пока они не [116] дадут отчет или не вручат залог. Однако, если сеньоры обладают лишь правом низшей юстиции, они смогут их задерживать лишь 24 часа, а затем обязаны препроводить их в королевскую тюрьму или передать во власть сеньора с правом высшей юстиции, от которой они зависят. 30. [Сеньоры с правом низшей юстиции] могут судить или совершать секвестры в пределах своего фьефа, преследовать по суду только лиц, держащих земли от них, если только он [сеньор] не застанет их [злоумышленников] в своем фьефе на месте преступления, как-то: совершающими порчу хлебных полей, лугов или других угодий или наносящими ущерб сеньориальным правам, например привилегии выпаса свиней в лесу (panage), иметь рынок, ярмарку, за каковые проступки, по кутюме и обычаю, полагается штраф. 31. Судьи низшей юстиции, могут требовать недоимки по сеньориальным рентам лишь за три года со своих подданных, если только у них нет на руках долгового обязательства [подданных] или, если несовершенно очевидно, что они требуют по праву первой фьефной повинности, наложенной по генеральной ипотеке. 32. Могут эти низшие судьи вести дознание о разделе земель, когда встает вопрос о мерах [которыми следует измерять] между ними и их вассалами для проверки земельных описей. Но при расхождении в мерах между их подданными расследованием ведают королевские судьи или сеньориальные судьи с правом высшей юстиции. 33. Низшие сеньориальные судьи, ведущие судебные заседания, могут штрафовать лишь в пределах 18 су 1 денье, не более, за неуплату рент согласно ее качеству, не нанося ущерба куриальным штрафам, [которые взимают] за непредставленную опись, неверно составленную опись земель и пр. 34. Сеньор должен держать свой амбар открытым для сбора рент зерном в тот день, когда обязаны нести эти ренты, и не может брать штраф [за их неуплату] раньше, чем после судебного заседания, которое он обязан назначить через месяц после пропущенного срока [уплаты] и, если сеньор откажется принять зерно, вассал может обратиться в обычный суд, чтобы получить выписку о стоимости зерна в момент, когда оно было предложено, чтобы [потом] принудить сеньора получить оценочную стоимость этого зерна. И обязаны сеньоры иметь каждый в своей сеньории эталон мер, маркированный королевским мерщиком, с которым согласны и сеньоры и их вассалы. 35. Сеньор против вассала и вассал против сеньора, оказавшиеся в тяжбе, в курии сеньора, не могут понести никаких расходов, кроме куриальных. 36. За потравы в лесу, заповедных садах, запретных водах, порчу зерна или луга или иные подобные злодеяния, злоумышленники могут быть схвачены и арестованы сеньорами, в чьих фьефах это произошло, однако их [злоумышленников] надо схватить на месте преступления и на время не более 24 часов, в течение которого они должны вручить залог в виде движимости в счет будущей уплаты ущерба и штрафа, а спустя 24 часа обязаны отправить арестованного в королевскую тюрьму или тюрьму сеньора с правом высшей юстиции, которая [тюрьма] в данном случае будет как бы позаимствована. 37 Если человек схвачен в пределах сеньориальной юстиции, низшей или средней или, если он подвергся судебному преследованию за какое-либо преступление и в этом признается, если судья может собрать достаточное число ассистентов для суда, он может вершить суд в течение естественного дня, т в. 24 часов, в противном случае он обязан отправить [117] провинившегося к королевскому судье или сеньориальному судье с правом высшей юстиции. 38. Церковные судьи имеют право заседать вместе с судьями светскими, 39. Никто не обязан давать отчет о своей земле в меньший срок, чем в две недели, но первое заявление [о ренте] он может дать на ближайшем судебном заседании, хотя бы не прошло 2-х недель. ...41. Все церковники, владеющие дворянскими фьефами, по милости могут чинить суд при помощи своих сенешалов, бальи и пользоваться всеми правами, связанными с владением благородным фьефом. 42. Расследование спора о собственности [на земельное держание] принадлежит королевскому судье, его могут вести и судьи с правом высшей юстиции, лишь бы только сеньор не выступал в споре как заинтересованное лицо. 43. Тело убитого не следует поднимать и хоронить до того, как его не увидят представители юстиции. 44. Иск о нарушении перемирия [в частной войне] может быть предъявлен лишь в течение года и никто спустя год не может возбудить это дело. 45. Всякий судья может объявить о прекращении войны, без чего ответчик может уклониться, представив какую-либо привилегию. 46. Иск о нарушении перемирия должен быть возбужден перед обычным судьей ответчика либо перед тем, кто назначал перемирие. 47. Только светские суды могут вести расследование о нарушении перемирия. 48. После назначения перемирия не может быть никаких отсрочек. 49. Тот, кто отправлен в изгнание, перед тем как это исполнить, должен поклясться перед своим судьей, что он незамедлительно и без отсрочки отправится по дороге и в то время, что ему предписано, покинуть Нормандию и поклянется, что никогда больше не вернется туда, а если затем его там обнаружат, против него будет возбуждено судебное следствие, и впредь он не сможет воспользоваться этим правом ухода на свободу. 50. Иск о праве собственности на землю, которой человек владел 1 год и 1 день, возбуждается в суде, и на время судебного разбирательства земля секвестируется судом до того момента, как о ней будет вынесено решение. 57 При иске о земле истец должен вручить заявление с описанием границ земли, чтобы их освидетельствовать если тяжущиеся не смогут о них договориться. 52. Бальи расследует жалобы вассалов на сеньоров по поводу чрезмерных требований последних по рентам. 53. Сеньориальные судьи тоже ведают расследованием чрезмерных требований по рентам между своими вассалами, но только исключая те случаи, когда иск направлен против них самих. 54. Апелляция в высший королевский суд может быть направлена не только по поводу покушения на жизнь или когда грозит особая опасность, но и по поводу иска о собственности, даже в отношении [церковного] бенефиция. 55. Обращение в высший королевский суд может быть связано как с вопросом о движимости, так и земли. 56. Обе стороны обязаны внести залог – и тот, кто возбуждает иск, и ответчик. 57. После внесения залога оспариваемая вещь подлежит секвестру, как оказавшаяся под верховной защитой [de Наrо] до момента вынесения судебного решения. [118] 58. Сержант после провозглашения иска должен поместить вещь в надежное место [изъяв ее из рук обеих тяжущихся сторон]. 59. Судья не может безнаказанно [без штрафа] простить ложное обращение в Верховный суд [Clameure de Haro].

Эускера: Вот вам право высшей, средней и нижней юстиции сеньора разложенное по полочкам вместе с границами полномочий сеньориального судьи коего не путать с сеньором. И хотелось бы понять -сеньор это насколько понимаю, не владелец майората, а администратор сеньории. Но опять таки хочу разобраться. И что такое виконтства в Нормандии.

Эускера: Ну в общем-то кутюма указывает что право на сеньориальный суд есть только на территории сеньории. Там нет указания что благородный майорат дает право на сеньориальный суд. Так является ли майорат сеньорией и что такое сеньория и в частности, виконтства Нормандии это сеньории или нет?

Стелла: Еще бы что-то такое по Пикардии и Берри найти.

Эускера: Стелла , прошу дать мне географические ориентиры Пикардии и Берри. Парламент мог объединять насколько провинций как Парижский, административные границы перемещаться. Пресловутые кутюмы Бовези это северо-восток Франции, надо посмотреть, Пикардия это же где-то рядом.

Эускера: Исходя из суммарного размера доходов с двух майоратов граф де Ла Фер точно не сеньор. Он не богат. У него небольшие земельные наделы до сеньории точно не дотягивающие. Как следствие...

Рошешуар: Эускера пишет: Монлюк ведь внебрачный сын епископа, который не мог его легитимизировать. А не узаконенные дети не могут наследовать вообще С Монлюком как раз все понятно, он был легитимизирован отцом в 1567 году в возрасте около 22 лет. При этом никакого династического кризиса в семействе Монлюков не наблюдалось, у епископа было пять или шесть братьев, в том числе старших, и целая пачка племянников, одному из которых епископ передал в 1574 году свое епископство. Больше, скорее всего, епископу нечего было завещать. Завещание папы Бюсси мы здесь как-то обсуждали с Armand. Вернее, это даже не завещание, а дарственная. Жак д’Амбуаз, шевалье королевского ордена, маркиз де Ренель передает в дар Жану де Монлюку, шевалье королевского ордена, сеньору де Баланьи, губернатору города и крепости Камбре и области Камбрези, и Рене д’Амбуаз, жене вышеназванного Монлюка, своим зятю и дочери, маркизат Ренель (Reynel), баронию Сексфонтэн (Sexfontaines), земли и сеньории: Бюсси-ле-Шато (Bussy-le-Château), Ла Шеп (la Cheppe), Кюперли (Cuperly), Буи (Bouy), Куртизоль, Вано-ле-Шатель (Courtisols, Vanault-le-Châtel), земли и сеньории Вавре-ле-Гран и Вавре-ле-Пети (Vavray le grand et Vavray le Petit), Парни (Pargny) и Морюпт (Maurupt), землю и сеньорию Шеп (Cheppes), ленное владение Вернанкур (Vernancourt), и ленное владение и сеньорию Сернон (Cernon), со строениями и пристройками. Дата составления акта – 29 мая 1586 года. (Notice n° 6370) Кстати, другой своей дочери - вышедшей замуж за Оливера де Шастелу, папаша выделил долю в денежном эквиваленте, тоже надо поискать. А третья дочь, судя по всему, умерла до вступления брак с господином де Ла Ферте-Инбо, хотя судя по всему что-то подобное брачному договору было заключено. Эускера пишет: Можно узнать какой это регион? Чтобы найти кутюмы. Основная часть имущества Шомонов, и соответственно Бюсси д'Амбуазов, находилась в Шампани, также были земли в Туренни, в Баре, и даже, судя по всему в Тулузе (во всяком случае duchesse Radziwill недавно удалось раскопать, в нац. архиве Франции ссылку на документ о продаже папой Бюсси в Тулузе какого-то имущества на крупную сумму, если мне не изменяет память на 23000). Как это ни странно, в завещании Жоржа д'Амбуаза архиепископа Руанского отдельно была упомянута сестрица Рене (бабушка Бюсси), ей он завещал "землю Виньи, которую приобрел у Антуанетты д'Амбуаз, жены сеньора Люксембургского, графа де Русси". Эта Антуанетта мало того, что является то ли двоюродной то ли троюродной сестрой архиепископа, она еще и является... матушкой Франсуазы де Ренель, то есть женой того самого Жака де Шомона д'Амбуаза, погибшего при Мариньяно... И покопавшись тут дальше обнаружила интереснейшую вещь, судя по всему, брак Антуанетты д'Амбуаз и Жака де Шомона был аннулирован, потому что оба супруга вступили во вторые браки: Жак - в 1513, Антуанетта - в 1518 году. Вопрос наследования становится окончательно запутанным... А хитрый дядюшка архиепископ, завещав Виньи сестре, ухитрился продать Шато-де Виньи своему доброму другу Анну де Монморанси, коннетаблю))) Кстати, пока не забыла. Эускера, может быть Вы сможете как-то подробнее расшифровать такое понятие, как "право второй брачной ночи". Оно появилось в результате указа короля, вынужденного вмешаться в семейную политику одного из дядюшек нашего Луи, старшего брата папы Бюсси - Жоржа де Клермон-Галлеранда. Если мне не изменяет память, то этот Жорж, вступив во второй брак с Анной д'Алегр графиней де Жуаньи, имевшей на тот момент несколько незамужних дочерей от первого брака, заключил с ней какой-то договор (возможно брачный), по которому имущество супруги передавалось в случае ее смерти супругу, минуя детей. Вот не помню, был ли договор обоюдный, или только в пользу мужа. И эти оставшиеся ни с чем дочери вынуждены были обратиться к королю, который издал Указ, запрещающий впредь подобные действия и обязывающий родителей обеспечивать при повторном вступлении в брак детей от предыдущего брака. Не смогла навскидку найти эту историю, но вот выражение "право второй брачной ночи" помню точно. Это все случилось во временном промежутке от 1557 года (когда умер первый муж графини - Антуан дю Прат) до 1566 года, когда умерла сама незадачливая мамаша.

Эускера: Да, в Пикардии было кутюмное право, то есть национальное галлское. Весь север это кутюмное право. А южнее от Луары начиналось право римское. Точнее территория римкого права, так что судебные решения и административное законодательство исходило их кутюмных постановлений больше чем из галло- римских законов. Значит, надо искать кутюмы.

Эускера: Рошешуар пишет: Кстати, пока не забыла. Эускера, может быть Вы сможете как-то подробнее расшифровать такое понятие, как "право второй брачной ночи" Может речь идет о дуэре? Единственная часть имущества которую муж мог завещать жене и тут какие-то тонкости дуэра при второбрачии?

Эускера: Рошешуар пишет: имевшей на тот момент несколько незамужних дочерей от первого брака, заключил с ней какой-то договор (возможно брачный), по которому имущество супруги передавалось в случае ее смерти супругу, минуя детей. Минуя её детей от предыдущего брака?

Рошешуар: Эускера пишет: Минуя её детей от предыдущего брака? Именно так. Пытаюсь найти эти разборки. Там именно вмешался король и именно в эту ситуацию.

Эускера: Рошешуар пишет: Именно так. Пытаюсь найти эти разборки. Там именно вмешался король и именно в эту ситуацию. Это абсолютно незаконно. Дуэр (вдовья доля) – часть семейного имущества, которую в случае смерти мужа получала его вдова. Дуэр мог определяться кутюмами или же специально оговариваться в брачном контракте. Как правило, он находился в определенном соотношении с приданым. Если жена умирала первой, то право на дуэр переходило ее детям, независимо от иных форм наследования. Если их отец женился вторично и у него рождались дети от второго брака, дуэр оставался неприкосновенной собственностью детей от первого брака.

Стелла: Эускера По побережью - Бретань, Нормандия, Пикардия. (Па-де-Кале - это Пикардия. Примыкает к Иль-де -Франсу.(севернее его). Берри - центр страны.

Эускера: Стелла пишет: Эускера По побережью - Бретань, Нормандия, Пикардия. (Па-де-Кале - это Пикардия. Примыкает к Иль-де -Франсу.(севернее его). Берри - центр страны. Спасибо! Это область кутюмного права. Национального. И чем северней, тем "кутюмней" . Найти бы прецеденты пикардийских судов, как найдены суды Бретони.

Эускера: А в Берри выходит действует Парижская кутюма.

Рошешуар: Эускера пишет: Это абсолютно незаконно. И тем не менее они это сделали))) Этот товарищ - Жорж де Клермон-Галлеранд был тот еще террорист по нарушению семейного права, но не о нем тут речь.

Стелла: Берри с 1101 года - владение королей. До этого был целый выводок графов.))) Атос и ссылается в Амьенской исповеди на них. un des comtes de ma province, c'est-à-dire du Berry, noble comme un Dandolo ou un Montmorency, ...один из графов моей провинции, то есть Берри, знатный как Дандоло или Монморанси... (как выяснилось по ходу прочтения "Пажа герцога Савойского", что Дандело - это брат Колиньи. А Колиньи - родственник Монморанси.) Каролингские графы Берри и Буржа 766—768: Ремистан Аквитанский (ум.768), граф в половине графства Бурж с 766, сын герцога Аквитании Эда Великого. 802—838: Викфред (ум.838), граф Буржа до 855: Гумберт (ум.862), граф Буржа 872—876: Бозон Вьеннский (844—887), граф Берри 876—878: Бернар I Готский (ум.ок.879), граф Берри 878—886: Бернар II Плантвелю (841—886), граф Берри 886—918: Гильом I Благочестивый (860—918), граф Берри В 887 году Король Франции Эд отнял у Гильома графство Бурж и передал его своему приближенному Гуго. Однако в сражении в июле 893 года Гильом убил Гуго и вернул себе свои владения. 887—893: Гуго I (ум.893), граф Буржа 918—926: Гильом II Молодой (ум.926), граф Берри 926—927: Акфред I (ум.927), граф Берри 927—929: Эбль I Манцер (870—934), граф Берри В 929 году король Франции Рауль I, желая ослабить власть Эбля, забрал у него графство Берри. Графы Буржа (962—1101) 962—?: Готфрид I Папабос (род.ок. 920) ?—?: Готфрид II Босберас (род.ок. 950), сын предыдущего 1012—1037: Готфрид III Благородный (980—1037), сын предыдущего 1037—1061: Готфрид IV Ле Мешин (род. 1010), сын предыдущего 1061—1070: Этьен I (ок.1012—1070), сын предыдущего 1070—1092: Эдельбурга (1067—1096), сестра предыдущего муж: Жилль II, сир де Сюлли (ум. 1098) 1092—1101: Матильда де Сюлли, дочь предыдущей 1092—1101: Эд I Юрпен (ум. 1109), муж предыдущей В 1101 году Эд I Юрпен продал графство Бурж королю Франции Филиппу I за 60 000 крон, чтобы оплатить расходы, связанные с его участием в Первом крестовом походе. с 1101 года — в составе королевского домена

Рошешуар: Все, сама нашла, где я это подобрала (а то уже всю голову сломала, не приснилось ли мне это) https://gw.geneanet.org/nitram8?lang=en&pz=jean+pierre+marie+gabriel&nz=martin&ocz=1&p=georges+1er&n=de+clermont+gallerande Тут не только подробно рассматривается ситуация, но и Эдикт Франциска II от июля 1560 года о вторых браках.

Эускера: Первоначально виконт (вицеграф) был должностным лицом, входящим в администрацию графа, и назначался самим графом, а не получал это звание от короля. Аналогично тому, как в древней Руси княжеские наместники (посадники и воеводы) приезжали в назначенную им волость со своими холопами, часть которых помогала им в управлении и исполнении административных функций. Из этих холопов и образовались низшие административные чины местного управления. В западноевропейских странах в раннем средневековье была та же картина: аппарат комитов и дуксов комплектовали они сами из зависимых от них людей, своих приближённых и даже рабов. Как заместитель графа, вицеграф иногда управлял графством при вакантности места графа. Не граф, но сеньор графства. По аналогии с сеньором баронии, который не был бароном и мог даже не принадлежать к знати, а быть простолюдином, например, горожанином. Близкие к шателенам виконты появились прежде всего в Нормандии. В Англии их аналогом был шериф, но здесь эта должность была скорее похожа на имперского палатина, поскольку шериф был представителем короля в шире (графстве), как палатин представителем императора в племенном герцогстве. А наследственными должности стали при поздних Каролингах. Короли отправлялись в поход, например, в Италию против сарацинов, брали с собой графов и разрешали этим графам оставлять своих сыновей замещать должность графа. Позднее сын графа автоматически получал титул виконта ещё при жизни отца.

Эускера: Уфффф. Сеньория это территориально-адмнистративная единица. В Нормандии это виконтство. И кое-где на юге тоже. Сеньор это администратор сеньории. Не владелец. Он выполняет административные функции, имеет право сбора налогов, монополию на мельницу, маслобойню и сервитут, то есть сбор пошлины за проезд через территории сеньории. И право держать суд и получать судебные пошлины. Сеньориальный суд это судебный участок в пределах территории сеньории. Сеньор администратор, а не землевладелец. В России это называлось "отправить на прокорм" , а сама административная единица вотчина. Жалование за службу. Вотчинник обязан был поддерживать порядок в вотчине и ему шла часть налогов с земель и пошлины с монопольной мельницы, маслобойни, винокурни и вотчинного суда. Усе.

Эускера: 20. Незаконнорожденный [бастард] не наследует фьеф и не может его держать, и сеньор не обязан принять его [в вассалитет], если не хочет поступить иначе, если только упомянутый бастард не будет легитимирован последующим браком [его родителей] или королем, в каковой [королевской грамоте легитимации] для законности надлежит сделать специальное упоминание об упомянутом фьефе. [133] Это практически во всех кутюмах. В данном случае кутюма Ниверне.

Эускера: КУТЮМА НИВЕРНЕ 1534 г. ГЛАВА I О юстиции и правах, связанных с ней 1. Всякая потерянная вещь, движимая или самодвижущаяся, обнаруженная на территории и в юстиции кого-либо, полностью принадлежит сеньору, обладающему правом высшей юстиции в данном месте. И, если низшая юстиция принадлежит одному, а высшая – другому, упомянутая вещь будет принадлежать тому, кто имеет право низшей юстиции, если она оценивается не выше 60 су, если сверх того, – будет передана владельцу с правом высшей юстиции. 2. Оглашение о находке, продажа ее с торгов и присуждение упомянутой вещи входит в компетенцию того, кто обладает правом высшей юстиции, который возмещает свои издержки полностью за счет низшего юстициария, если вещь стоит только 60 су или менее того. Если же – больше, издержки раскладываются между упомянутыми сеньорами ргогаta (пропорционально). 3. Высший юстициарий до оглашения продажи упомянутой потерянной вещи должен ее сохранять, если это – вещь движущаяся и пасущаяся (а именно – козы, овцы, бараны, свиньи, телята и другие подобные мелкие животные) в течение 10 дней, в каковые надлежит оглашать о них дважды с перерывами между одним и другим [оглашением] в 3 полных дня, одно из них [следует делать] на рынке этого судебного округа, если он есть, если нет рынка, в общественном, наиболее известном всем месте в данном судебном округе, а другое [оглашение] – в воскресенье по окончании большой мессы в данном приходе. [Также следует поступать] и с [128] крупными животными, такими, как быки, коровы, кобылицы, кони, жеребята, боровы и им подобные, в течение 20 дней, когда надлежит оглашать и объявлять трижды различным образом с перерывами в три полных дня, дважды – в воскресенье, по окончании большой мессы в приходе данного судебного округа и один раз – на рынке, если есть рынок или в общественном месте, наиболее известном в этом округе. И, если в течение этого времени обнаружится, что никто не пытается оспорить [продажу] этих животных, можно по прошествии этого времени позволить их продать с аукциона в этом общественном месте. 4. И, если спустя 40 дней объявится хозяин и сеньор этих потерянных вещей и захочет их вернуть себе, он может это сделать, если они не проданы, доказав, что они ему принадлежат и оплатив стоимость выпаса в течение 10 дней и судебные издержки, если это мелкие животные, и за 20 дней, если это крупные животные. А, если эти животные проданы, он получит лишь деньги, вырученные за них, те, что были вручены прокурору данного судебного округа во время продажи [этих животных]. И это прокурор обязан сделать немедленно, не беря никакой платы, исключая упомянутые [расходы] по пастьбе и законные издержки... 5. Что касается других движимых вещей, не нуждающихся в выпасе и не портящихся, сеньор их обязан сохранять в течение 40 дней и в течение этого времени – объявлять о них, как выше [сказано]. И они могут быть проданы лишь спустя 40 дней, в течение которых сеньор – хозяин этой вещи может ее вернуть себе, доказав, что она принадлежит ему и оплатив законные издержки и во всех упомянутых случаях, по прошествии 40 дней, включая в них 20 дней, сеньор высшей юстиции может объявить о конфискации этой вещи. А до этого заявления хозяин этой вещи всегда может ее получить, как выше сказано. 6. Тот, кто находит вещь и ее удерживает и укрывает более 24 часов, [128] не заявляя о ней сеньору высшей юстиции или чиновнику этой юстиции, где она [эта вещь] обнаружена, штрафуется судьей в пользу сеньора высшей юстиции [в сумме] по усмотрению судьи. В противном случае [если он не отдаст вещь], присуждается к возмещению, восстановлению вещи. 7. Народ и подданные, числом более 10, не могут собираться вместе, если не имеют на то хартию или привилегии или если они не имеют статуса общины; и не могут оформлять доверенность [на имя общины] и налагать на себя подати по какому-либо проводу без позволения сеньора высшей юстиции. А при его [сеньоре высшей юстиции] отказе или отсрочке [решения] должны обратиться непосредственно к вышестоящему сеньору. А, если они это сделают [без разрешения], акт аннулируется, и они штрафуются по усмотрению сеньора высшей юстиции [в его пользу]. ...9. Отныне никто не может соорудить, воздвигнуть новый позорный столб или виселичный знак, если он не имеет высшей юстиции. 10. Тот, кто имеет [право] высшей юстиции, не может поднять виселичный знак без позволения, разрешения государя страны, а при отказе или оттяжке [с ответом] этого государя, упомянутый юридический сеньор может обратиться к сеньору-суверену, но может упомянутый сеньор в это время [что идет тяжба] позволить вершить суд в своей юстиции на дереве или иначе. И не распространяется упомянутая кутюма на юстицию, принадлежащую свободному аллоду, свободному [от подчинения государю], сеньоры каковых юстиции должны адресоваться к своему вышестоящему сеньору, чтобы поднять знак юрисдикции своей юстиции. 11. Если знак высшей юстиции упал на землю по какой-то причине, сеньор, которому принадлежит юстиция, может заставить его восстановить в течение 1 года и 1 дня силой своей власти без всякого опасения. Но спустя год и один день не может это делать без позволения, как выше сказано, иначе будет согласно судейскому приговору оштрафован в пользу своего вышестоящего сеньора и, кроме этого, будет разрушен этот виселичный знак властью этого сеньора. И, однако, упомянутый сеньор может его восстановить, [получив] позволение, добившись разрешения, как выше сказано. 12. Когда сеньор высшей юстиции забирает выморочное имущество, а также когда он забирает конфискованное имущество уголовного преступника, он обязан уплатить долги умершего или того, у кого конфисковано имущество вплоть до того, что может потратить на это все имущество, предварительно вычтя [и забрав] издержки [на похороны и т. п.]. Низшему юстициарию принадлежит [право] захвата животных, преступников на месте преступления, расследование и вынесение решения в области гражданских дел, каковы бы ни были проступки его подданных, которые наказываются штрафом до 60 су, а также в области уголовных дел в том случае, если штрафы не превосходят 60 тур су. ... 14. Среднему юстициарию принадлежит [право] назначать опекунов [над личностью и имуществом], осуществлять захват имущества, налагать на него арест, опечатывать двери и сундуки, составлять опись [имущества], ставить [его] на торги, [оформлять] эмансипацию. 15. Высшему юстициарию принадлежит расследование случаев и преступлений, наказуемых смертью, изувечением и другими телесными наказаниями: сечением, наказанием кнутом, выставлением к позорному столбу, пыткою на дыбе, клеймением, публичным покаянием, изгнанием за пределы этой земли и юрисдикции, и тому подобными [наказаниями]. 16. Кто имеет высшую юстицию, тот наделен средней и низшей. И кто имеет среднюю – наделен низшей, исключая, однако, случаев, когда имеется другой документ, особо оспаривающий это [право] ... 24. Никто в своей юстиции не может держать бальи, вести судебные [129] заседания, расследования и выносить решения, если не имеет права шателении или если он не пользовался этим правом столько времени, что достаточно, чтобы присудить ему это право, [такой сеньор] может иметь только судью или судейскую стражу. 25. Нельзя заявлять, что имеешь право на шателению, если нет в сеньории печати для скрепления контрактов, приорства или больницы, ярмарки или рынка или из перечисленных вещей нет хотя бы трех, в том числе обязательно наличие достоверной печати, или давнишнего на нее права или документа на то, что сеньор может иметь печать. ... 28. Если подданный предстал перед чужим судьей в гражданском деле и судья настаивает на отсылке его к его судье, первый судья должен добиться такой передачи, хотя бы он, обвиняемый, не был признан подданным своим сеньором. В уголовном деле secus (иначе).

Эускера: Хорошие ссылки на франкоязычные статьи и сам диалог знатоков информативный. Поскольку у меня помимо географического кретинизма языковой барьер, то возможно мои дорогие собеседницы ученые дамы найдут там годную информацию, которой поделятся с остальными. http://www.historica.ru/index.php?showtopic=12845

Эускера: Эускера пишет: ... 24. Никто в своей юстиции не может держать бальи, вести судебные [129] заседания, расследования и выносить решения, если не имеет права шателении или если он не пользовался этим правом столько времени, что достаточно, чтобы присудить ему это право, [такой сеньор] может иметь только судью или судейскую стражу. Долго пыталась найти что такое право шателении. Шатален, кастелян -это управляющий замком и прилежащими территориями. Не владелец, а хозяйственник управляющий. Следовательно сеньор (в Нормандии виконт) это управляющий-администратор сеньории (виконтства), но не владелец. И у него есть право судопроизводства в пределах сеньории. То есть на территории сеньории есть суд, судебный штат служащих, сержанты и сеньор получает судебные пошлины с судопроизводства и следит за порядком на вверенной ему территории. Извините за корявость изложения.

Эускера: Агриппа д'Обинье был пожалован сеньорией Майезе. В мемуарах он не забывает указать что и сеньория-то невелика, да и жаловал-то его Генрих Наваррский неохотно (напоминает анекдот, что когда мужчина узнает что его супруга "со всем Бердичевым переспала": Ой, да сколько там всего Бердичева-то? Тридцать тысяч мужского населения). Ну в общем так и выглядело: часть земельных налогов сеньору, налоги с монопольной мельницы, сервитут и прочие плюшки, административные обязанности. Назначение на административную должность с правом огребать с неё налоги и поборы. Насчет суда не знаю, но с учетом как там сеньор резвился, подпиливая стропила у мостов где было активное движение гужевого транспорта и проход многочисленных паломников в церковь, обрушивая мосты дабы поржать с друзьями наблюдая из окон своего замка как люди и телеги валятся в рвы, сеньор Майезе самодур был ещё тот с неограниченным правом карать и миловать по своей воле самодурствовать в своей сеньории пользуясь недостаточным контролем ещё не окрепшей центральной власти. Представить чтобы сейчас так губернатор развлекался - дикость дикая.

Стелла: Эускера пишет: Представить чтобы сейчас так губернатор развлекался - дикость дикая. Эускера , ну, 400 лет зря прошли, что ли?

Эускера: Стелла пишет: Эускера , ну, 400 лет зря прошли, что ли? Совсем на близком временном промежутке, когда в самой периферийной провинции в самой отдаленной точке на южной границе таможенные чиновники учинили грабежи, насилие и убийства гонимым из Испании марранам, то премьер-министр Ришелье направил таможенников, а за ними и весь чиновный таможенный штат Каракссона под суд, многие получили смертный приговор, остальные отделались лишением должности, конфискацией, тюремным заключением. Марранам был предоставлен беспрепятственный транзит и надежная охрана. Многие тысячи еврейских беженцев обязаны Ришелье спасением жизни и имущества. Никаких стратегических мотивов у Ришелье в этой ситуации не было, он так поступил из соображений гуманности.

Стелла: А это доказывает, что священником и радетелем католической веры кардинал был в последнюю очередь. В первую очередь он был политик. И, как доказывает этот факт - человек, способный быть милосердным, если это не во вред Франции. Вот этот пример бы не мешало вспомнить многим в странах Европы в 20-ом веке. Но где уж - слишком много награбили.(((

NN: Эускера Спасибо Вам большое за всю информацию выше, мы учли и подстроимся где надо. Эускера пишет: Совсем на близком временном промежутке, когда в самой периферийной провинции в самой отдаленной точке на южной границе таможенные чиновники учинили грабежи, насилие и убийства гонимым из Испании марранам, то премьер-министр Ришелье направил таможенников, а за ними и весь чиновный таможенный штат Каракссона под суд, многие получили смертный приговор, остальные отделались лишением должности, конфискацией, тюремным заключением. Марранам был предоставлен беспрепятственный транзит и надежная охрана. Многие тысячи еврейских беженцев обязаны Ришелье спасением жизни и имущества. Никаких стратегических мотивов у Ришелье в этой ситуации не было, он так поступил из соображений гуманности. Очень интересно, а откуда такая информация?

Эускера: NN пишет: Очень интересно, а откуда такая информация? Где-то в биографии Ришелье, а каком именно издании точно не вспомню. Предоставлю как только найду.

Констанс1: Дамы и господа, марраны были крещенные бывшие евреи,и по Галахе уже и не евреи вовсе. Хотя это не спасло многих из них от более позднего( через 200 с гаком лет) изгнания из Испании. Они уже 10 поколений ходили в церковь как исправные католики, но сами испанцы не забыли, кто были предки марранов. Ришелье, проявил милосердие к своим единоверцам , обращеннвм из иудаизма в католицизм 200-300 лет как. Не преуваличивайте толерантность Красного Герцога.

Стелла: Констанс1 , эти люди, многие из них, по крайней мере, продолжали тайно исповедовать веру предков. Так что Галаха Галахой, а когда тебя пинают, унижают и убивают, поневоле вспомнишь о святом для твоего народа.

Эускера: Во французское законодательстве была установлена классификация социального статуса детей в зависимости от их происхождения: 1 законные 2 узаконенные внебрачные 3 признанные внебрачные. Узаконенные дети имели равные социальные права с законными. Признанные не имели равных прав, но имели право на долю наследства родителей в числе младших детей. И наконец дети зачатые в инцесте и прелюбодеянии не имелм права на узаконивание и признание. Им полагалась выплата алиментов с учетом возможности обеспечения и обучения профессии. И автор забыл указать детей от аннулированных браков. То есть свершенных по церковному обряду, но в дальнейшем признанных недействительными из-за разрывающих брак препятствий.

Lumineux: Эускера, Вы раньше писали, что для признания/узаконивания внебрачного ребёнка имело значение только решение отца. А личность матери вообще могла остаться неизвестной. Как тогда доказывали, что ребенок рождён НЕ от прелюбодеяния/инцеста и имеет право быть узаконенным?

Эускера: Lumineux пишет: Эускера, Вы раньше писали, что для признания/узаконивания внебрачного ребёнка имело значение только решение отца. А личность матери вообще могла остаться неизвестной. Как тогда доказывали, что ребенок рождён НЕ от прелюбодеяния/инцеста и имеет право быть узаконенным? Признание и узаконивание разные юридические акты. Для признания достаточно заявления отца о своем отцовстве при оформлении регистрации ребенка. Узаконивание делалось с разрешения монарха. Но, как мы здесь выяснили, процедура была упрощенной и выполнялась в территориальном парламенте за решением и подписью королевского прокурора, которому была делегирована функция подписи от имени короля. Что касается детей от инцеста и прелюбодеяния...Рискну предположить, что раз сам закон запрещает разыскивать родителей и принуждать к признанию, то просто мать в таком случае оставалась анонимной, а отец оформлял отцовство скрывая от суда во всяком случае, мать своего ребенка. Очень хитрый закон. Как раз тут работает принцип: закон суров, но он фигня. С одной стороны закон запрещает признавать и узаконивать детей от инцеста и прелюбодеяния. С другой стороны этот же закон запрещает деанонить мать и тем самым разрешает её скрыть. Это как раз лазейка через которую любой желающий признать или узаконить проскочит.

Эускера: Lumineux пишет: Как тогда доказывали, что ребенок рождён НЕ от прелюбодеяния/инцеста и имеет право быть узаконенным? Так никто и не требовал таких признаний, поскольку заявление отца о своем отцовстве сугубо добровольный акт, так же как и матери о своем материнстве. Тем более от мужчины не требовалось признания кто мать ребенка. Она могла быть просто не указана при регистрации и крещении. Так же как отец, если регистрировала ребенка женщина. Ведь для факта прелюбодеяния или инцеста должны быть выявлены оба участника. А кому это надо, если только они не фигуранты судебного дела и их обвиняют в прелюбодеянии или инцесте.

Lumineux: Спасибо! Примерно так я и поняла. Тогда расскажите, пожалуйста, о правах детей от аннулированных браков.

Эускера: Lumineux пишет: огда расскажите, пожалуйста, о правах  цитата: детей от аннулированных браков. Т Такие дети остаются законнорожденными если была процедура церковного брака и хотя бы одна из сторон добросовестно считала брак действительным. Сам брак аннулировался, но если дети были зачаты в период существования брака, то они оставались в статусе законнорожденных. Более того, все юридические действия: наследование, наследование приданного, дуэр совершенные в период брака до его аннулирования считались законными.

Эускера: 17 Б. О детях от браков недействительных Мы видели, что брак может быть признан недействительным вследствие заключающихся в нем пороков материального или формального характера. Дети, происшедшие от таких браков, как бы занимают срединное положение между детьми законными и внебрачными. Относительно юридического положения детей, происшедших от недействительных браков, большинство западноевропейских законодательств держится правила, что такие дети приравниваются к законным, если, по крайней мере, один из родителей был в добросовестном заблуждении относительно существования препятствий к заключению его (Австр., _ 160; Сакс., _ 1771; Общегерм., _ 1699; Фр., ст. 201, 202; Итал., ст. 116). Но Прусское уложение предоставление прав законных детей не ставит в зависимость от добросовестности или недобросовестности заблуждения родителей. Но, однако же, если хотя бы один из родителей недобросовестно заключил недействительный брак, то родители лишаются родительской власти. Дети от недействительных браков не вступают в семьи ни одного из родителей (фамилию носят матери) и не пользуются правом наследования ни в восходящей, ни в боковой линии (II, 2, _ 50-55). По новому Швейцарскому уложению дети от брака, признанного недействительным, считаются законными, даже если бы их родители были недобросовестными (ст. 133). Обращаемся к нашему законодательству. Последствия расторжения незаконного брака по русским законам, говорит Неволин, не могли быть другие, как те же, что и по греческим законам, т. е. лица, состоявшие в нем, не приобретали посредством его никаких прав, возникающих из законного брака. Исключение, постановленное греко-римскими законами в пользу лиц, вступивших в незаконный брак неумышленно, по извинительной ошибке, не находится в источниках греческого законодательства, действовавших в России. По этой причине и вообще по недостатку известий нельзя сказать, было ли у нас в древние времена оказываемо какое-нибудь снисхождение лицам этого рода (История Росс. гражд. зак. Полн. собр. соч. Т. III. С. 231, 239 и 240). Таким образом, Неволин полагает, что в прежнее время дети от таких браков признавались незаконными. Действительно, по Уложению дети от четвертой жены считались незаконными. Однако же бывали и отклонения от правила о причислении к незаконнорожденным детей, происшедших от недействительных браков, в отдельных случаях; так, например, дети двоеженцев допускались к наследству после отца (дело Лазарева - 1763 г. П. С. З. 11893 и дело Апухтина - 1788 г. П. С. З. 16627). В 1836 г. было постановлено в виде общего правила: участь детей невинного мужа или невинной жены, обманом вовлеченных в противозаконный брак, может быть передаваема, по усмотрению обстоятельств дела, Монаршему милосердию. Впоследствии это правило было распространено и на случай вовлечения в брак насилием. Законом 12 марта 1891 г. такое право ходатайства предоставлено суду относительно детей, происшедших вообще от недействительных браков, совершенных с запискою в метрические книги: причем и независимо от этого ходатайства на родителей возложена обязанность давать пропитание и воспитание таким детям (т. Х, ч. I, ст. 133 и 172). Проектировав улучшение участи внебрачных детей, Редакционная комиссия по составлению Гражданского уложения находила, что было бы несправедливо оставить in status quo детей, родившихся от недействительного Они происходят от брака, повенчанного по чиноположению церкви и записанного в метрические книги и признававшегося законным во время рождения или зачатия детей. Самая недействительность брака, совершенного законным порядком, может быть установлена только по решению суда, так что как супруги, так и дети до постановления суда о недействительности брака пользуются всеми правами, вытекающими из законного брака. Все это указывает на разницу в положении их и внебрачных детей, и все это побудило комиссию проектировать приравнение детей, происшедших от недействительных браков, к законным (Объясн. Т. I. С. 554 и сл.). Проект стал законом, к рассмотрению которого и перейдем. Наш закон дарует права законнорожденности детям, происшедшим от всех недействительных браков, каков бы род этой недействительности ни был, и притом независимо от добросовестности или недобросовестности родителей, проявленной ими при заключении брака. В этом случае, следовательно, наш закон пошел дальше большинства западноевропейских законодательств, придающих важное значение добросовестности или отсутствию ее при решении вопроса о законнорожденности или незаконнорожденности детей. Но для того, чтобы можно было говорить о недействительности брака, необходимо чтобы брак был совершен, чтобы супруги были повенчаны, чтобы был исполнен церковный обряд, как то требуется по нашему закону. Поэтому русские подданные, заключившие гражданским порядком брак за границей, должны быть признаны живущими вне брака, и, следовательно, дети, происшедшие от такого брака - считаются внебрачными. Так как законная форма как бы покрывает, следовательно, незаконность содержания независимо от наличности убеждения у вступающих в брак о законности его, то отсюда возможны и такие результаты. Вне брака живущим лицам, законный брак для которых невозможен (что им вполне известно, потому, например, что кто-нибудь из них уже обязан другим браком), удается отыскать священника, который соглашается их повенчать. Они венчаются у него единственно для того, чтобы дитя их, рождение которого ожидается в близком будущем, не было незаконным, и таким образом обходится закон о внебрачных детях; хотя, конечно, двоебрачник понесет положенное наказание. Закон говорит: дети от брака, признанного недействительным, сохраняют права детей законных (1311). Вполне ли, - и с приобретением прав детей законных детей налагаются ли на них и обязанности этих детей? Из категорического предписания закона о сохранении прав законных детей надо заключить, что все права за ними сохраняются. Поэтому дети приобретают право на фамильное имя родителей (отца), права состояния, следуют месту жительства родителей, их религии. Что касается прав и обязанностей детей, вытекающих из родительской власти над ними, то вопрос этот находится в зависимости от того, кому из родителей будет предоставлена эта власть. Дело в том, что недействительный брак не образует семьи. Напротив, лица, которых брак надлежащим духовным судом будет признан незаконным и недействительным, немедленно, по сношению епархиального начальства с местным гражданским, разлучаются от дальнейшего сожительства (ст. 38), и, таким образом, естественно, возникает вопрос, при ком же из родителей должны быть дети? Новый закон дает по этому поводу такие правила. Прежде всего это предоставляется урегулировать самим родителям. Если соглашения об этом не последует, а со стороны одного из родителей вступление в брак было недобросовестным, то другой имеет право требовать оставления у него всех детей. Но если соглашение не состоялось и притом оба родителя действовали недобросовестно или оба добросовестно, вступая в брак, или благо детей потребует отступления от преподанных (сейчас указанных) законом правил, то опекунское установление определяет, у кого из родителей должны оставаться несовершеннолетние дети (ст. 1311). Тогда и родительская власть принадлежит тому родителю, у которого они оставлены (1313). Следовательно, этот родитель представительствует за детей (ст. 175), он имеет право требовать детей к себе от других (ст. 164, 172, 173, 178), принимать по отношению к ним дисциплинарные меры (ст. 165), разрешать или не разрешать вступление в брак (ст. 6), но вместе с тем он обязан давать несовершеннолетним детям пропитание и воспитание (ст. 172). Но и при неимении родительской власти родителем, которому не отданы дети, он не лишается права свидания с последними. И здесь относительно времени и способа осуществления этого права предоставляется прежде всего родителям согласиться, а если соглашения не последует, то этот вопрос решается местным мировым либо городским судьей или земским начальником (1314). Имеет ли право судья или земский начальник отказывать родителю в праве свидания - едва ли: он определяет только время и способ свидания, а не решает, быть ему или не быть. Равно такой родитель не освобождается от обязанности участвовать в издержках на содержании и тех детей, которые оставлены у другого родителя (1315). Каковы наследственные права детей от недействительных браков? После родителей такие дети, несомненно, наследуют как законные дети и наряду с ними (1311). Но едва ли им предоставляется право законного наследования и после родственников, так как к роду причисляются те только члены его, которые рождены в законном браке (ст. 1113). Наша история по отдельным случаям приравнения детей от недействительных браков к законным не знает примеров предоставления таким детям наследственных прав после родственников. Напротив, когда возник вопрос о наследовании детей Бахтеяровой, прижитых ею с двоеженцем Апухтиным в дедовском его имении, оставшемся после брата Апухтина, то Высочайше было разъяснено, что в 1788 г. (когда состоялось Высочайшее повеление: рожденных от Бахтеяровой детей допустить к наследству, званию и достоинству наравне с прочими детьми Апухтина) имелось в виду допустить второбрачных детей к наследству после их отца, но они не властны простирать далее фамильное право наследия и на остающиеся после отцовских родственников имения, и Верховная власть не соизволяет дать это право в обиду других законнорожденных родственников отца (Именные указы 16 февраля 1788 г. I П. С. З. N 16627 и 6 марта 1800 г. N 19310. См. Объясн. Т. I. С. 552, 553). Родительская власть над детьми от недействительных браков может перейти от того родителя, которому она предоставлена, к другому - в случае смерти, лишения родительской власти (что наступает вследствие лишения всех прав состояния, если дети за родителем не последуют в место ссылки) или невозможности осуществления им этой власти (например, вследствие объявления сумасшедшим). Впрочем, опекунское управление, если признает нужным для блага детей, может, не передавая родительской власти другому родителю, назначить малолетнему опекуна (ст. 1316).

Эускера: В общем, церковь трепетно относится к процедуре брака. Если был сам обряд церковного бракосочетания, то дети сохраняли статус законнорожденных. В западном каноническом праве. В восточном, греко-византийском нет. Там при аннулировании брака дети теряли статус законнороженности. Но велика сила аксиомы "Быть делу так, как пометил дьяк". Статус детей неотделим от права наследования. Поэтому бывали судебные прецеденты когда аннулировав брак, отнимали статус законнорожденности у детей. И это всегда было в интересах того, кому это выгодно. Перманентно теряли и вновь обретали статусы Мария и Елизавета Тюдор. Принцы в Тауэре стали незаконнорожденными из -за якобы недоказанной помолвки их отца до брака с их матерью, поскольку партия Вудвилов стоящая за королевой-матерью была опасна правящей династии. Сейчас, если удасться, то найду и прдоставлю более прозаичное дело об оттяпывании майората у кузины с доказательством незаконности брака её отца, дядюшки истца.

Эускера: Следующий рассказ поможет получить наглядное представление о сложности судебной системы в Средние века. Речь в нем пойдет о человеке по имени Вильям из Саквилля, имевшем довольно большое, но не слишком значительное владение (феод) в Восточной Англии, в Эссексе, а также, по-видимому, в графстве Блуа, во Франции. Примерно в 1120 г. он обручился с девицей по имени Альберада или Обри. Вильям не завершил процесс бракосочетания и не жил с Обри. Через некоторое время он женился на Аделисии или Элис (Alice), дочери местного аристократа. Обри протестовала против этого, но в свадебной суматохе никто к ней не прислушался. Вильям и Элис поженились и у них родились дети. После смерти короля Генриха I (1100-1135), Вильям просил у местного архидиакона позаботиться о его разводе, то есть освободить его от брака с Элис путем признания этого брака недействительным (развода в современном понимании тогда не существовало). Он утверждал, что уже до этой свадьбы состоял в законном браке с Обри, поэтому его брак с Элис нельзя считать действительным. Это дело было передано на рассмотрение епископа Винчестерского, Генриха из Блуа, который исполнял в то время обязанности папского легата в Лондонском диоцезе. Генрих посоветовался с папой. После подробного рассмотрения отношений между Вильямом и Обри, епископ решил, что первый брак должен быть признан законным. Вильям и Элис разошлись и до конца жизни жили раздельно. В 1158 г. Вильям умер, и встал вопрос о наследстве: является ли Мейбл, его дочь от брака с Элис, его законной дочерью и в этом качестве законной наследницей? Если же она – незаконная дочь, то наследовать она не может. Другим претендентом на наследство был Ричард из Астей, племянник Вильяма (ведь от Обри у него детей не было), законность родственной связи которого с покойным была несомненной. Ричард обратился в королевский суд, чтобы там его признали законным наследником. В то же время граф Блуа, чьим вассалом был Вильям, посоветовавшись с видными церковными авторитетами, объявил Мейбл законной дочерью Вильяма, и, следовательно, его законной наследницей. Десятки заседаний в королевском суде и в церковном суде под председательством архиепископа Кентерберийского не привели к разрешению этого спора, и, в конце концов, Ричард обратился непосредственно к римскому папе. Папа передал дело своим представителям в Англии, и летом 1163 г., спустя пять лет после начала судебного процесса и после еще одной апелляции Мейбл, они вынесли решение, что Ричард является законным наследником.10

Эускера: Сеньориальная юрисдикция еще не умерла. Ее уничтожит только революция. Многие дела еще разбираются в ее судах, но она теперь гораздо менее прибыльна и могущественна, чем раньше. Согласно общепринятому юридическому правилу, почти везде применявшемуся начиная с XVI века, сеньору было запрещено лично творить суд. Да и возрастающая сложность юридической системы делала для него трудным выполнение этой функции. Ему приходится отныне назначать профессионального судью и, следовательно, вознаграждать его уже не предоставлением фьефа, как это делали прежде (экономическая обстановка перестала благоприятствовать этому способу вознаграждения), а наличными деньгами. Несомненно, королевские ордонансы (как те, которые требовали от судьи определенных технических гарантий, так и те, которые требовали для него приличного жалованья) не соблюдались строго. Преподносившиеся ему судившимися «подарки» составляли во многих местах большую часть его доходов. Тем не менее очевидно, что для сеньора эта обуза была часто довольно тяжелой. К этому присоединяются и другие расходы, и все это часто настолько превышает доходы, что порой боятся слишком много судить. «Доходов от штрафов, выморочных имуществ и конфискаций, — писал в XVII веке один бургундский дворянин, — не хватает для выплаты жалованья судебным чиновникам». А в 1781 году интендант Майеинского герцогства сообщал в отчете своим господам: «Из-за нужды… у нас много уголовных дел. Я прекратил те из них, какие мог, избавив тем самым от наказания двух или трех мошенников, которые почти открыто нападали на путешественников»{87}. Марк Блок " Характерные черты французской аграрной истории"

Эускера: В отличие от Англии, где в форме судов графства, а иногда сотни сохранялись древние народные суды по германскому праву; в отличие даже от Германии, где суверен сохранял, по крайней мере в теорий, вплоть до XIII века право непосредственной инвеституры по отношению к сеньорам, обладавшим высшей юстицией, и где не совсем исчезли суды для свободных людей, — во Франции правосудие являлось делом сеньоров. Попытки королей в рассматриваемый период вновь подчинить своей власти правосудие (при помощи средств, подробное описание которых здесь излишне) только начинались и были гораздо более робкими, чем в Англии. Между тем почти неограниченные судебные права дали в руки сеньорам очень грозное оружие экономической эксплуатации. Оно усилило их политическую власть, то, что на языке того времени (употребляя старое германское слово, в точности означающее «приказ») называлось баном (ban) сеньоров. «Вы можете принудить нас соблюдать эти правила ((печной баналитет), — признают в 1246 году жители одной руссиньонской деревни, обращаясь к тамплиерам, владельцам этого места, — поскольку сеньор может и должен принуждать своих подданных». Еще около 1319 года поверенный одного пикардийского сеньора потребовал, чтобы один крестьянин отправился рубить лес (это вовсе не барщина; труд будет оплачен по таксе «рабочего»). Крестьянин отказался. Тогда сеньориальный суд присудил его к штрафу за то, что он «ослушался»{73}. Среди многих средств, которые должны были обеспечить на практике это повиновение, одним из наиболее знаменательных и практически наиболее важных было создание сеньориальных монополий. Марк Блок "Характерные черты французской аграрной истории".

Эускера: Ну вот и найдено немножечко Пикардии

Эускера: Читаю Марка Блока, постигая тонкости эволюции экономики и юрисдикции и восхищаюсь Дюма. Судебная власть французских феодалов была самой сильной в Европе, она была рычагом управления. Постепенно централизация государства урезала юридическую власть церкви и феодалов. Церковная юрисдикция с каноническим правом тоже власть не малая. И вот, с начала 13-го века эта судебная власть церкви и сеньоров резко пошла под откос сугубо административными и юридическим приемами и к началу 16-го века от неё остались рожки да ножки. А поскольку роман написан при Новом порядке, когда Старый порядок принято было чмырить, то автор тут роскошно троллит былые феодальные порядки с её пресловутым сеньориальным судом, самом сильным оружием феодала времен сословной монархии. В сущности, право суда в автономной сеньории это государство в государстве. А к 14-му веку необходимость платить судье зарплату стала из способа властного управления тяжким хомутом для полу-автономных герцогов. Это надо вникнуть, чтобы понять как тонко автор прикалывает былую вольницу влепив право личного суда империи каролингов (правда, там все равно суд был только коллективный и только равных по социальному статусу) в период Нового времени 17-го века, да ещё в небольшом поместье титульного землевладельца. Знатного, но очень небогатого, у которого майорат с гулькин нос и тот королевская земля. Тролль высшего уровня, понятный первым читателям. А нам дано постигнуть только вникнув. Очень тонкий стеб. И интеллектуальный. Не зря же его персонаж выдает всю эту роскошь наклюкавшись в стельку. То ли сам граф троллит, то ли графу мерещится что он всемогущий феодал при поместьице не приносящем десять тысяч ливров годового дохода, а троллит автор.

Эускера: Констанс1 пишет: Эускера ,интересно, а брак признанного графского бастарда , получившего титул виконта и имеющего 10 тыс ливров годового дохода, но не знающего имени своей матери и законной дочери маркиза, но без апанажа и приданного считался бы в 17 в. мезальянсом и с чьей стороны? Вот исходя из прав наследования точно не мезальянс, но виконт как единственный наследник нескольких майоратов мог рассчитывать на более перспективную партию. Даже старший сын получал 2/3 или половину+ арпан в зависимости от числа детей, а тут парочка майоратов. Титульный мальчик получивший целый майорат это большая и ценная редкость. Тем более папа на него один из майоратов уже переписал. Социальный статус равный, поскольку молодой человек узаконен, значит в правах равен. Представители титульной аристократии и древность графского рода имеет прагматичную ценность только при браке с дочерью председателя парламента. А так куда ещё эту древность пришить? Имеют значение связи, материальное положение. То есть имей отец высокий чин (я не о мире Дюма, там все ясно, невыносимо статусен и без чинов и король тапочки подает). В реальности отец социальным статусом не дорос. Воинское звание у молодого человека не высокое, автор как везде блокирует выслугу лет. По совокупности бонусов, молодой человек может рассчитывать на более выгодную партию, невест перепроизводство как всегда на брачном рынке, но и этот выбор не мезальянс. Почему-то невеста обойдена в числе наследников своей майоратной доли за покойным отцом и не имеет никакого эквивалента стабильного дохода в виде ренты, но автору нужно замотивировать как-то нежелание отца видеть соседскую дочь в невестках и автор понижает её материальный статус. Что вообще-то в реальном мире невозможно. Её отец уже умер и она законная наследница своей доли земли или ренты. В социальном плане брак приличен, но не ах, поскольку влиятельных должностных лиц в родне у невесты нет. В материальном плане невыгоден -у невесты нет стабильного источника доходов, а приданное разовая инвестиция без перспектив.

Эускера: В параллель вспоминается дело братьев Дюмуленов. Старший брат Шарль уступил младшему майорат. Затем, когда сам вступил в брак и стал отцом семейства, попытался вернуть майорат. Одним из аргументов младшего брата Ферри был тот факт, что будучи владельцем майората он смог заключить брак с девушкой из респектабельной семьи (дочь вице-президента президенуального суда по уголовным делам). Не будь у него майората, такая статусная девушка не вышла бы за него замуж. То есть, отнятие майората понижает социальный статус. Так что... При том что мегамиллионеров и земельных магнатов среди дворян особо не водилось, у нас социальная середина где-то, от любого майората отхватывается 1/3 или половина и потом из поколения в поколение кромсается как лоскутное одеяло, владелец целого не деленного майората это вишня на торте. А тут два майората и кажется ещё где-то имение, если я не ошибаюсь. Что касается девушки...Автор, конечно, в своем праве, но обычно об источнике дохода или содержании девушки родители заботились. На примере семьи Ла Пилер. Адвокат Парижского Парламента Ла Пилер был многодетным отцом, выкроить приданное дочери Денизы было проблемно. Но помимо денежной фиксированной суммы приданного у Денизы была рента и её муж наследовал адвокатскую практику и клиентуру тестя в пожизненное пользование. В данном случае у нас девушка дворянка почему-то не имеет стабильного источника дохода. То есть её содержит отчим и брат, или если он мал опекуны её и брата выделяют ей на прокорм с доходов от майората. Вообще-то брат или отец были должны содержать незамужнюю сестру или дочь если у неё нет источника дохода. Но это был ужасно горький хлеб. Статус приживалки унизителен и обычно эту функцию отцы и особенно братья несли без восторга. Отсутствие пресловутого апанажа делает статус Луизы на брачном рынке очень уязвимым. Вспоминается анекдот. Жена говорит мужу: - Слушай ты, старый дурак. Когда у тебя просят руки твоей дочери, то надо соглашаться сдержанно и с достоинством, а не кидаться на колени перед будущим зятем, целуя ему руки со слезами и криками: Да благодетель ты мой!

Стелла: А что там у Ла Вальер на самом деле было? Помнится. во всех источниках она и фигурирует не слишком завидной невестой, хотя некий маркиз Бражелон из соседей, имелся? У Атоса все же Бражелон, и, судя по намекам, Ла Фер, имелись. Даже, если авторы и засунули Ла Фер в Берри.))) Если оставить Ла Фер в Пикардии, а Бражелон - из Русийона - в Орлеаннэ, то всего два поместья. Если считать по опискам Дюма, то: Берри(где-то), Ла Фер, Бражелон, Русийон. Итого -ЧЕТЫРЕ.

Эускера: Стелла пишет: Если оставить Ла Фер в Пикардии, а Бражелон - из Русийона - в Орлеаннэ, то всего два поместья. Если считать по опискам Дюма, то: Берри(где-то), Ла Фер, Бражелон, Русийон. Итого -ЧЕТЫРЕ. Вот-вот. И я о том же. При чем поместья майоратные. То есть прикручены к личности владельца железобетонно и не облагаемые налогом. О чем мягко и ненавязчиво указал Шарлю Дюмулену его брат: сначала ты меня делаешь завидным женихом на брачном рынке, я женюсь на дочери вице-президента, затем ты отнимаешь у меня майорат. Теперь тесть вице-президент (супруга к тому времени умерла) имеет полное моральное право мне в морду плюнуть и сказать: Обманул, подлец, мою дочь и ограбил её детей, хорошо что она до этого не дожила. При чем Дюмулены хоть и младшая ветвь от древнего рода, поэтому их предок и ушел в адвокатуру, но тем не менее они чертовски Дандоло-Монморансевые, в родстве с английским королевским домом Тюдоров по какой-то из нормандских линий и королева Англии на уши ставит дип. службу по поводу убийства дочери Дюмулена, тем не менее дела материальные их заботят куда больше их несомненной чистопородности. Оно и понятно. Из десяти детишек среднестатистического графа только один наследует титул и майорат, остальные перебиваются кто-чем и как женихи они уже не то. Да и этот счастливчик наследует только половину или 2/3 если повезет. А тут аж четыре майората. Безналоговая земля. Есть куда детишек рожать и чем кормить. Уже не хилая стартовая база для молодой семьи. Грядущую в браке многодетность никто со счетов не скидывал.

Эускера: Ещё такая милая вещь. Приданое поступает в пожиненное пользование мужа, затем в случае смерти жены оно возвращается её родственникам при бездетности или детям рожденным в данном браке если они есть. Вот гарантии что муж не профукает деньги полученные в качестве приданного никакой. Поэтому старались дать за невестой то, что просвистеть нельзя: ренту, землю, дом и т.д. Поскольку пользоваться-то муж может этим, а вот продать -нееее. И то, как рассказывает одна женщина в английской газете в начале 18-го века, муж выставил её и детей из дома которой она получила от своего дедушки в качестве приданного, пустил туда квартирантов, на полученные с квартирантов деньги он бухает и бездельничает, а она с детьми где-то по съемным квартирам отирается. Она добилась раздельного проживания от алкаша, но вот право на дом вернуть она не может. Муж имеет право пользоваться её приданным. Так что представьте ситуацию, если девушка приносит мужу единомоментно 20 000 ливров и больше ничего. Да вполне он может промотать эти средства и дети в случае смерти матери шиш получат. Или как в английском варианте: такой алконавт будет гонять жену и детей по углам, церковь даст им разлучение и право на раздельное проживание, чтобы женщина и дети не были наконец биты поленом по головам, а вот эти 20 000 ливров давно пропиты и идти им некуда и жить не на что. К брату маркизу Ла Вальер в приживалки и можно представить как он будет рад. Да и не обязан содержать сестру уже замужнюю. Так что рента или апанаж это принципиально. Обидели сиротку, лишили её доли в 1/3 майората. У многодетного адвоката у дочки рента есть на случай форс-мажоров и юридическая клиентура у мужа от тестя только при гарантии что он живет с женой как должно и семью кормит, а тут...

Констанс1: Эускера ,а можно предположить, что родные Ла Вальер до поры до вреиени считали, что женится на ней де Бражелон по любому , с папенькиным разрешением или без оного. Потому и выделили приданное деньгами 20 тыс наличными т.к. были твердо уверены , что виконт эти деньги не профукает , на любовниц не пустит и не пропьет. А как выяснилось обратное, давать задний ход было уже поздно.?

Эускера: Констанс1 , каким образом покойный отец Луизы это мог предвидеть, если к её 7-летию её мать уже во втором браке? С учетом что траур тогда длился полтора года, если не ошибаюсь. Покойный маркиз был провидец и знал что малютку дочь соседский мальчик и без апанажа возьмет. Ведь наследство у девушки от покойного отца, её мама жива-здрава, вышла замуж и от мыслей о смерти и завещании очень далека. Это в случае смерти матери дети наследуют её приданное и завещанную отцом супруге долю.

Эускера: Что касается рассчитывали на то, что и так возьмут. Ну во-первых, майорат есть майорат, благородный раздел в коем сам владелец не волен. Может он рад бы дать больше младшему любимчику, но должен дать больше старшему, поганцу. Дочь является майоратной наследницей своей доли от трети или половины майората при благородном разделе и это правило неизменное. Во-вторых. Да бешеный был торг за приданное. Ведь родители жениха заинтересованы чтобы невеста в молодую семью побольше принесла, чтоб была у их сына выгода и материальных рост, чтоб было что дать их детям, поскольку молодая семья будет расширятся и графы способны в неволе размножаться в геометрической прогрессии. Кроме этого специфического. Это только в данном романе в с учетом авторских задвигов на чистопородности по обеим генетическим линиям, в реальности такой граф не селекционной работой будет занят, прагматично решив что знатность это выгодное вложение в брачный рынок, будет извлекать из этого выгодный брак на дочери советника, министра или маршала. Ведь наследование титула и фамилии по мужской линии идет и таких "мам простолюдинок" было полно. Как например, у Ришелье отец знатный родовитый, мама дворянка в первом поколении, её отец адвокат парламента и дед буржуа. Реально граф бы пару месяцев с будущими сватами горячо спорил торгуясь за каждый ливр приданого и выкраивая ренту или землю в приданое.

Стелла: Эускера , их сиятельство изрек, что придает мало значения деньгам, на что Луи мудро заметил: "Их излишку." Так что граф хотел все, и сразу, без мелких торгов. Он не привык торговаться, и, если вещь ему подходила, платил требуемую сумму. Питали ли надежды Сен-Реми с самого детства Луизы и Рауля - не похоже, потому что и они уже начали хмурить брови. Кому охота быть притчей во языцех у округи?

Эускера: Стелла пишет: Он не привык торговаться, и, если вещь ему подходила, платил требуемую сумму. Да за ради бога, пусть не торгуется. Но если он заинтересован в социализации собственного сына, то будет эту социализацию моделировать путем переговоров с будущими сватами. В данном случае не он ведь платит, а его сыну платят. Такое впечатление, что он новую породу графскую селекционирует, а не занят социальным и материальным ростом благополучия сына. Невесту ему подавай только по чистопородности без учета денег и связей. Хотя так-то, по здравому смыслу, дочь советника парламента дает деньги и связи, а титул и фамилию дети и так унаследуют.

Эускера: Стелла пишет: Эускера , их сиятельство изрек, что придает мало значения деньгам Ага, ага. При пятнадцати тысячах ливров годового дохода при полном бездействии. Можно себе позволить когда деньги пчелки носят и булочки на деревьях растут. Хотя другие аристократы либо служат с 15 лет в действующей армии зарабатывая чины и детям статус, или в поместьях помимо ирисов ещё и пашут. Граф Толстой пишет родственнице, что рад бы ей ответить на письмо, но сил и времени нет -ночует в поле, а если дома, то на подушке без наволочки. Просто не до того, надо вытягивать имение из долгов которые наделал отец. И граф впахивает...

Эускера: Стелла пишет: Питали ли надежды Сен-Реми с самого детства Луизы и Рауля - не похоже, потому что и они уже начали хмурить брови. Кому охота быть притчей во языцех у округи? А в чем притча-то? В продолжении трилогии господин Сен-Реми радостно встречает молодого соседа и искренне восклицает что жена будет очень рада. Да и так-то, девушка без источника постоянного дохода совсем. То есть в материальном плане не выгодная партия, связей влиятельных нет. А тут единственный майоратный наследник. Чем он не подошел? Как всегда, автор от жизни бесконечно далек. Брак никогда в прежние времена не был институцией удовольствий.

Стелла: Ну, если добрейший Сен-Реми, увидев блестящего офицера, именно тогда и подумал о перспективах.)) И, похоже, что там всем мадам командовала. У Атоса был в управляющих Гримо. С таким можно и гулять. А графу Толстому нравилось играть в крестьян. Только за ним все доделывать и переделывать приходилось. Каждому - свое. В народ любили идти в России, во Франции 17 века еще не додумались до такого.

Эускера: Стелла пишет: Ну, если добрейший Сен-Реми, увидев блестящего офицера, именно тогда и подумал о перспективах.)) И, похоже, что там всем мадам командовала. О будущем девочки думали когда она была в пеленках и приданое тогда начинали готовить. Ну это в реальности. Стелла пишет: У Атоса был в управляющих Гримо. С таким можно и гулять. Ну если Гримо в состоянии составлять отчет в совет учета провинциального парламента и вычислять проценты налога с доходов нескольких тысяч арендаторов... Доход от имения составляет сбор налога с доходов и сельхозпродуктов производимых арендатором, а это не простая бухгалтерия с десятичными дробями. Не идеализируйте. Сама документация подсчета гарнцевого сбора с мельницы дала нам определение "амбарная книга", а тут подсчеты с баналитетных мельницы, печи, маслобойни, ферм и до божьей страсти разных сборов и барщины. У Гримо просто нет такого образования. Он по определению не может быть управляющим. А там где хозяин лодырь, там управляющий вор. Стелла пишет: А графу Толстому нравилось играть в крестьян. А граф к своему браку полностью рассчитался с долгами, выкупил имение из залога и стал одним из самых богатых землевладельцев России. Он был замечательный хозяйственник с деловой хваткой. Кстати, он очень рационально и гуманно разделил свои и общинные поля и создал один из самых доходных российских конезаводов. К 35 годам из минуса перейти в статус одного из самых богатых землевладельцев России это большой труд и большой ум. Стелла пишет: В народ любили идти в России, во Франции 17 века еще не додумались до такого. Именно о 17-м веке и о Франции мы говорим. Как раз в этот период дворянство перешло от созерцания к деятельному руководству в сельских имениях. Рулили дамы, француженкам присущи деловитость и административный талант. Попозже я предоставлю информацию как конкретные аристократки руководили унавоживаним полей, как некая статусная дама руководит высадкой виноградной лозы, контролирует прядильню и пр. Но и мужчины тоже за ними подтянулись. Бюсси-Рабютен пишет столичным знакомым что ссылка очень выгодная вещь, находясь в поместье он его контролирует и доходы возросли в несколько раз. Он стал успешным хозяйственником.

Lumineux: Эускера пишет: вычислять проценты налога с доходов нескольких тысяч арендаторов... Откуда столько???

Эускера: Lumineux пишет: Откуда столько??? 12-40 % общий размер налога с хозяйств арендаторов. Он складывается из налога землевладельцу и государственного земельного налога-тальи. 15 000 это суммарный размер налога графских арендаторов. Если мы узнаем процентное содержание тальи, то можно подсчитать число крестьянских хозяйств в графских имениях. Но и по сумме дохода видно, что это приличное число.

Эускера: Дворяне в свою очередь пользовались правами сеньоров (господ): всякий раз, когда земля переходила от одного владельца к другому, господину уплачивался особый налог, достигавший обычно шестой части продажной цены участка. Затем господину платился ЦЕНЗ, постоянная ежегодная рента, не подлежавшая выкупу, причем невзнос ценза вел иногда к конфискации земли. К этому надо добавить ГОСПОДСКИЙ ОБРОК, который в некоторых случаях удваивал ценз, БАРЩИНУ, отнимавшую у земледельца 52 в году, ДОРОЖНЫЕ ПОШЛИНЫ, на мостах, дорогах, рынках, ПОМЕЩИЧЬИ МОНОПОЛИИ, обязывавшие мелких собственников за особую плату пользоваться виноградными прессами, мельницами и печами, устроенными господином, право господина иметь голубятни, кроличьи садки и производить потравы отдавало в жертву голубям и дичи господина крестьянские посевы и жатвы. Это были лишь обычные повинности, но существовало немало и других… И граф ещё жизнью не доволен! В ностальгические времена его предки должны были свою территорию защищать и конкурентов непрерывно отбивать. А тут не жизнь, а просто прелесть. От такой жизни при отсутствии созидательного труда действительно может потянуть жениться бог знает на ком. От безделья всякая дурь в голову лезет.

Эускера: Не могу пока найти процентный размер тальи. Было два вида прямого налога во Франции - земельный налог талья и подушная подать. Её размер при Луи 14-м тоже пока не найден. И море косвенных налогов. Вообще-то вполне замотивированы революции. Ну на фиг обществу содержать графов? Ведь вне романтических романов такой социальный индивидуум со своей голубятней чистый дистиллированный паразит и кроме оттягивания на себя чужих доходов он ничего не делает. И налоги не платит. Как верно говорит крестьянин в немецкой балладе 12-го века рыцарю: Когда б я землю не пахал, Не сеял огород, Подох бы с голоду давно Твой благородный род.

Агата: Эускера пишет: этот выбор не мезальянс. Почему-то невеста обойдена в числе наследников своей майоратной доли за покойным отцом и не имеет никакого эквивалента стабильного дохода в виде ренты, но автору нужно замотивировать как-то нежелание отца видеть соседскую дочь в невестках и автор понижает её материальный статус. Что вообще-то в реальном мире невозможно. Автор понижает ее материальный, социальный и прочий статус вовсе не из-за папы соседа). Это сказка про Золушку. Какая же сказка без чудес? Вот Автор их и создает. Иначе, как опустив героиню в "грязи" этого не сделать. Не тот будет эффект в "князи". Вот он постоянно и утрирует ее нищебродство, незнатность и уродство. В то же время эти вещи он иной раз сам же опровергает. Касаемо намерений графа де ла Фер относительно сына. Так он очень высоко метил и в свою очередь, мечтал о мезальянсе. Но только с другой стороны). Ровня ему была не нужна.

Эускера: Агата пишет: Касаемо намерений графа де ла Фер относительно сына. Так он очень высоко метил и в свою очередь, мечтал о мезальянсе. Но только с другой стороны). Ровня ему была не нужна. Я не очень уверена, но насколько помню, граф аки племенной заводчик обеспокоен густопсовостью и чистопородностью обретенного от такой же чистопородной производительницы отпрыска. Не важно, что её имя и статус приходится скрывать, важна чистота выводимой линии. В обозримых окрестностях такие не водятся, там все больше потомки каких ни будь баронских оруженосцев, вышедшие к 14-15 веку в бароны, а тут повезло целую де Роган перехватить. Теперь только скрестить плод такого перекрестного опыления с такой же потомицей Карла Лысого и вся округа будет удивлена откуда такие профили, ступни и тонкие запястья у графских внуков. При выборе невест сыновьям были обеспокоены ростом благосостояния рода и лично сына и обретением полезных связей, действия по мудрой поговорке: Отца ты себе выбрать не можешь, но вот влиятельного тестя ты просто-таки обязан выбрать. И если собственной знатности хватает, то ищут богатую и с влиятельным папой предлагая свою родовитость как выгодный бонус. С учетом, конечно, миловидности невесты и респектабельности семьи. Но у автора такой хороший заглюк на чистопородность и его персонаж занят исключительно подбором родовитости.

Стелла: У Атоса было около 40 арендаторов. (Дюма пишет об этом о похоронах отца и сына). Может, это поможет вам посчитать?

Эускера: Стелла пишет: У Атоса было около 40 арендаторов. (Дюма пишет об этом о похоронах отца и сына). Может, это поможет вам посчитать? Подсчитала и рыдаю под столом. Годовой налог сеньору с одного арендатора в мире Дюма составлял 3 750 ливров. С учетом что земельный налог талья и подушная подать это примерно половина от общей суммы налогового сбора и равна налогу землевладельца, это значит арендатор платил 7 500 общей суммы налогов в год. С учетом что ещё и на жизнь и на прокорм должно столько же оставаться. Ну Дюма великолепен. Не может крестьянское архаичное хозяйство столько производить с учетом той продуктивности скота, вдвое меньше современной. Там денежный оборот за год дай бог сотня-две ливров. А заявка на счет полновластного судьи в своих землях в деревне на 20 -30 дворов (до наследования же Бражелона) и два поместья на 40 дворов это эпично. 15 000 это богатый помещик. Богатый помещик это крупный землевладелец где счет налогоплательщиков идет на тысячи. А 40 арендаторов это уровень семьи д'Артаньян. Мелкопоместные и почти нищие. Я постараюсь найти более точные цифры размера налогов и доходов крестьянского хозяйства, но выглядит примерно так. 15 000 ливров доходов от налогов - это крупное земельное хозяйство и число арендаторов считается на тысячи.

Стелла: Эускера , интересно, а как это во времена Дюма? Может, автоматом, авторы свои реалии на 17 век перенесли? Вообще-то, Маке был историком и занудой. Как он это упустил?

Эускера: Стелла пишет: Эускера , интересно, а как это во времена Дюма? Может, автоматом, авторы свои реалии на 17 век перенесли? Вообще-то, Маке был историком и занудой. Как он это упустил? Во времена Дюма не было науки обществознание, история воспринималась как хроника временных событий. Поэтому экономические вопросы и аграрную историю Маке не мог знать. Что осталось от аграрных отношений при Новом порядке? Остался до сегоднешего дня сельскохозяйственный ландшафт Франции с открытыми полями в центре и огороженными бокажами в Нормандии. Вообще Нормандия стоит особняком в аграрной истории Франции, на ней сильно сказалось англо-саксонское влияние. Я помню кинохроники Второй Мировой, как в кустовых заграждениях эпично хряснут танки панцерваффе и союзников. Это как раз там в Виллер-Бокаж легендарный Михаэль Виттман разгромил английскую танковую колонну воспользовавшись межевым кустарниковым заграждением бокажа как укрытием. Вероятно сохранялось трехпольное земледелие и открытые поля для осеннего выпаса общинного стада. Сохранялся, я думаю, принудительный севооборот. Ведь это логично, чтобы не было перекрестного опыления и гибридных культур. Как происходил выкуп сеньориальной земли или была экспроприация я не интересовалась.Мне где-то даже попадалась карта замлевладения в Берри в 17-м веке. Притащу как только найду. Налоги сеньору и баналитет, само собой были упразднены.

Агата: Эускера пишет: При выборе невест сыновьям были обеспокоены ростом благосостояния рода и лично сына и обретением полезных связей, действия по мудрой поговорке: Отца ты себе выбрать не можешь, но вот влиятельного тестя ты просто-таки обязан выбрать. И если собственной знатности хватает, то ищут богатую и с влиятельным папой предлагая свою родовитость как выгодный бонус. С учетом, конечно, миловидности невесты и респектабельности семьи. Но у автора такой хороший заглюк на чистопородность и его персонаж занят исключительно подбором родовитости. \ Не только чистопородность невесты интересует графа, но и все остальные бонусы он желает получить: «Я просил тебя дождаться блестящего союза. Я нашел бы тебе жену из семьи, стоящей на самых высоких ступенях знатности и богатства. Я хотел, чтобы ты сиял двойным блеском, который придают слава и богатство.» Я так понимаю, он хотел для сына примерно такого же союза, который заключил реальный брат Луизы, женившись на богатой и знатной девице (это кстати, свидетельство того, что семейство вполне приличное, не настолько нищие и худородные, как они представлены в романе )

Эускера: Агата пишет: Не только чистопородность невесты интересует графа, но и все остальные бонусы он желает получить:  цитата: А на чем основаны такие высокие претензии? Чтобы претендовать в качестве невестки на дочь маршала, надо самому быть маршалом, а не отставным рядовым. Но сам же граф категорически не желает себе зарабатывать высокий социальный статус, он прямым текстом говорит что служить и трудиться не желает, а претензий как у принца. И кстати, что же так и не нашел сыну жену? Даже впаривает сногсшибательеую установку чтобы сын так и остался холостяком. Ну так сразу бы направлял бы его в семинарию и делал аббатом. Чтобы целибат был хоть как-то замотивирован. Установка для мирянина совершенно по тем временам недопустимая. К 25 годам у дворянина уже дети бегали. Очень странный родитель, мягко говоря. Более того, автор не останавливается на достигнутом и эту дикость повторяет правящий монарх. Мол, желательно, чтобы его подданные дохли в окопах холостыми, не оставляя потомства и пресекая на корню дворянские династические линии. Прямо хочется сказать: Ваше Величество, да вы сразу прикажите отстрелять всех холостых офицеров, что уж вражеских пуль ждать. Хороший глава государства всегда заботится о насильственной убыли населения. Хороший отец тоже рубит на корню свой род и тоже советует сыну быть убитым бездетным холостяком.

Агата: Эускера пишет: Прямо хочется сказать: Ваше Величество, да вы сразу прикажите отстрелять всех холостых офицеров, что уж вражеских пуль ждать. Хороший глава государства всегда заботится о насильственной убыли населения. Хороший отец тоже рубит на корню свой род и тоже советует сыну быть убитым бездетным холостяком. Ну монарх, если не вырывать из контекста, был не против женитьбы виконта ни на ком-либо (и даже в отличии от отца предложил свои услуги (был готов тотчас найти ему жену)), ни на данной особе. Беседа короля с графом - не более чем игра слов. Если в переводе, так мысли короля по этому ничтожному для него поводу: "Граф, если не хотите сейчас женить непокорного мальчишку, не нужно. Я откажу за вас. Если передумаете, то всегда обращайтесь. Я в ту же минуту подпишу контракт". Дело для него выеденного яйца не стоит. Касаемо отца. Видимо любил швырять на кон ВСЕ. Желал либо приумножить богатство многократно, либо положить его с собой в могилу. Найти сыну подходящую кандидатуру он на тот момент не мог, тк посоветовал ждать "удобного случая". В лоб сделать такое предложение родителям невесты он не решался по понятным причинам

Эускера: Агата пишет: Ну монарх, если не вырывать из контекста, был не против женитьбы виконта ни на ком-либо (и даже в отличии от отца предложил свои услуги (был готов тотчас найти ему жену)), ни на данной особе. Я ошиблась. Вероятно, в скором времени я начну войну, и мне понадобятся холостые дворяне. Я не решусь отправить под пули и ядра человека женатого, отца семейства Король говорит что не посылает в действующую армию женатых офицеров. Бред бредовый. Они все были женаты и все отцы семейств. Агриппа д'Обинье писал что лучшие часы его жизни это время проведенное с женой и детьми, но к сожалению, служба в армии все время отрывала его от семьи.

Агата: Эускера пишет: Король говорит что не посылает в действующую армию женатых офицеров. Бред бредовый. Они все были женаты и все отцы семейств. Агриппа д'Обинье писал что лучшие часы его жизни это время проведенное с женой и детьми, но к сожалению, служба в армии все время отрывала его от семьи. Само собой бред. Но королю все равно было, что говорить. Они с графом с порога друг друга поняли. А вот интересно, если бы граф согласился на предложение короля и монарх сам нашел бы ему партию. Одно дело отказать, когда только отец Раулю приказывает. Другое, когда еще и король.

Эускера: Агата пишет: А вот интересно, если бы граф согласился на предложение короля и монарх сам нашел бы ему партию. Одно дело отказать, когда только отец Раулю приказывает. Другое, когда еще и король. Ну это лучше рассматривать как это было в тогдашних реалиях, а не в реалиях романа, поскольку сам авантюрный роман не направлен на семейные ценности и сам автор лично бесконечно далек от семейных ценностей пребывая всю жизнь в состоянии промискуитета. С точки зрения общепринятых социальных норм это девиация. В те времена личность человека не была автономной, как следствие его поступки не подчинялись его хотелкам и не были продиктованы эгоизмом. Брак был: 1 Обязателен. 2 Подчинен социальным нормам и требованиям. 3 Должен был служить интересам семьи и рода. То есть быть взаимовыгоден. 4 Был формой служения богу для мирянина. Брак не был институцией удовольствий, не был актом эгоизма. Брак был духовным таинством. Сейчас личность автономна, брак легко расторжим, а заведение детей стало прихотью как заведение домашнего питомца. Исходя из выше сказанного молодой дворянин подчинился бы воле отца, а адекватный отец руководствовался бы соображениями выгоды, интересами рода -то есть род должен быть продлен и брак для боевого офицера должен быть как можно раньше, чтобы в случае укокошивания под стенами Маастрихта с шепотом "прощай жена" детишечки по поместью бегали. Ну и брак должен быть выгоден, невеста богата, папа желательно маршал, раз сын офицер. Под командой тестя, сами понимаете...И на передовую не кинет. И конечно, счастье сына учитывалось. Невеста должна быть миловидна, хорошая хозяйка, воспитана и милого нрава. С учетом этих социальных норм король и графу бы жену сосватал и граф не возражал бы. Кстати, брак реального брата Ла Вальер король устроил. Исходя из чувств к фаворитке нашел и рекомендовал богатую, знатную и красивую невесту. Так же как и Генрих Наваррский был посредником в отношениях своего друга Агриппы д'Обинье и девушки в которую он был влюблен, красивой, богатой и знатной баронессе Сюзан де Сюлимо. И был сватом своей родственницы молодой маркизы де Турнемин. Браки при королевском посредничестве получились счастливые. Сватовство не сводничество, сватовство пристойное и благое дело. Сам брак графа как раз и есть проявление эгоистичной и инфантильной автономии, причинившей боль его родственникам, всему его социуму и аристократическому обществу его провинции. В реалиях это был бы крайне всех оскорбивший мезальянс. Эта тема заезжена, но не могу не сказать: юридическое расторжение брака было бы куда более мужественным и корректным поступком. Раз уж имел дерзость оскорбить род и социум, умей достойно выдержать неприятные последствия поступка и признать его открыто, выдержав процедуру церковного и светского суда, аннулировав этот брак законно. Тем более что сам обряд бракосочетания был с нарушениями и оскорблял ещё и религиозные чувства. Но у автора свой сюжетный замысел.

Стелла: Эускера , а вот интересно мне стало, что бы сделала жена (Анна, в данном случае), если бы узнала, что муж желает развестись? Она бы ждать не стала, грибков бы нашла для мужа. А там поди разберись, помер он от чего, а вдова - она и есть вдова, развестись уже не с кем. Я сейчас читаю "Мемуары слепой" того же Дюма. Так вот, он эту проблему и неравных браков, и необходимость соответствовать статусу у жениха и невесты, и проблемы наследства и вдовью долю - все это, по ходу дела, освещает очень подробно и, в свете того, что вы нашли, достаточно соответствует. Так что Дюма был в курсе всех заморочек брака периода конца правления Луи14 и Регенства. Все, что он писал в Трилогии о Мушкетерах - это, скорее всего, именно следование канонам авантюрного романа. Так что, как теперь говорят "натаскивать сову на глобус", подводя роман под нашу мораль, имеет смысл только "ради поспорить".

Эускера: Стелла пишет: Эускера , а вот интересно мне стало, что бы сделала жена (Анна, в данном случае), если бы узнала, что муж желает развестись? Это при условии что муж дурак, информирует жену о своих планах и продолжает с ней обедать и жить под одной крышей. Желательно чтобы жена продолжала контролировать кухню. Если муж не клинический дебил, то первое что он сделает, это изолирует жену, приставив к ней охрану и проинформирует правоохранительные органы, дальше делегировав функцию уголовного следствия им. Так же как вынесения приговора. Мы говорим о реалиях, конечно. В них стараж с заключенными не трендит, поскольку разрешено заключенным говорить с ним только о своих бытовых потребностях. Диалоги на другие темы дают право охране укокошить заключенного на месте. В случае побега сержанты охранники тоже будут казнены. Так что особо в государственных тюрьмах не шныряли этакие инфернальные дамы сквозь стены. А в романе конечно, муж первым делом поставит в известность свою жену о своих планах развестись, предварительно заказав ей приготовить самолично шампиньонов к ужину.

Эускера: Стелла пишет: Так что, как теперь говорят "натаскивать сову на глобус", подводя роман под нашу мораль, имеет смысл только "ради поспорить" Мораль, конечно, вещь эластичная и изменчивая. В то же время очень стойкая и вековые моральные установки плохо поддаются этаким переворотам. То есть если человек твердо знает что вот это вот нехорошо, поскольку это ему так же твердо внушили в детстве, то от не изменит эту установку под влиянием чтения авантюрного романа, а во-вторых, не сможет оценивать плохое как хорошее в поле восприятия авантюрного романа. Да и любого лит. произведения в целом.

Стелла: Эускера пишет: То есть если человек твердо знает что вот это вот нехорошо, поскольку это ему так же твердо внушили в детстве, то от не изменит эту установку под влиянием чтения авантюрного романа, а во-вторых, не сможет оценивать плохое как хорошее в поле восприятия авантюрного романа. Ну, вот это момент спорный, потому что именно книги могут полярно поменять представление человека о мире, добре и зле. Впрочем, и детские представления о религии со временем могут смениться на полярные.

Эускера: Кстати, как раз современному обществу авантюрный роман -фельетон и заходит хорошо. В массовой культуре как раз и рулят темы романтизации криминала, авторитета, братков живущих не по общепринятым нормам, а "по понятиям", т. е. по внутреннему кодексу чести в своем понимании. Как раз авантюрные романы и стоят у истоков этого жанра. И вот тематика брака по великой любви, наплевав на принципы брака как долга перед богом и обществом, сейчас когда из брака убрано понятие духовного таинства заходит на ура. Любовь ведь в сущности, очень эгоистичное чувство. Ну и плюс под незнание реалий запросто проскакивает пресловутое судейство, натурализация церковного вора, участие в судебном процессе родного брата судебного служащего и пр. Так что как раз сейчас очень даже позитивно все это воспринимается. Первые читатели не отошедшие от принципов морали Старого порядка и христианства авторскую иронию чувствовали. Как следствие "понарошковость" авантюрной морали. Мы уже этого не чувствуем.

Эускера: Стелла пишет: Ну, вот это момент спорный, потому что именно книги могут полярно поменять представление человека о мире, добре и зле. Могут. Книги это же один из аспектов нравственного воспитания. Но обычно меняют установки протестные книги. Как "Баллада Реддингской тюрьмы" Уайльда изменила судебную установку и вывела из смертной казни убийство на почве аффекта. Уровень таланта и степень эмоционального воздействия автора имеет значение. Что касается деструктивных программ убийств и преступлений, замотивированных худ литературой, то это все же психопатические и психически неустойчивые люди им следуют. По поводу данного лит. произведения, позиция виктимблейминга -обвинения жертвы исходя из негативной оценки жертвы не кажется мне убедительной, поскольку художественные образы данного романа условны и не реалистичны, а сам виктимбейминг не бесспорная позиция. Задача авантюрного романа занять воображение, остальное в нем второстепенно.

Эускера: Сельскохозяйственная карта Берри 1765 г, открытые поля неправильной формы. Заштрихованные участки принадлежат крупным земельным магнатам семейства Бодри.

Стелла: Неплохо. Интересно, а что они выращивали преимущественно. Вряд ли на себя работали, скорее доход шел за счет продажи.

Lumineux: И ещё интересно, каков процент именно с/х угодий. Вроде бы основные площади в те времена занимали всё-таки леса.

Эускера: Стелла пишет: Интересно, а что они выращивали преимущественно. Прежде всего зерновые культуры: пшеница, рожь, их гибрид метейль, полба, овес и ячмень. Немного кормовых культур и бобовых. Естественный краситель для суконной промышленности вайда. Стелла пишет: Вряд ли на себя работали, скорее доход шел за счет продажи. Продажа была, но в общем слабая. Земельные хозяйства были замкнуты на себе. Скорей доход извлекали крупные землевладельцы сдавая земельные участки арендаторам. Lumineux пишет: И ещё интересно, каков процент именно с/х угодий. Да по максимуму с/х угодья. На данной карте все сплошь поля, лес где-то за границами полей. К 1300 г. активная деятельность цивилизации уничтожила огромные лесные массивы Бьер, Ивелин, Лэ, Крюи, Лож. Остались небольшие леса. Уничтожали под пашню путем выжигания и корчевки, вырубали для топлива и стойматериалов. Затем эта деятельность затормозилась: обезлюдевание вызванное чумой и охрана леса сеньорами имеющими лесные привилегии. Так что леса сравнительно немного, а вот поля друг на друга лезут и теснятся: земля источник пищи и благосостояния.

Эускера: И такая очаровательная деталь. Берри территориально это область кутюмного права. Но письменных кутюмов Берри нет. Поскольку университет Буржа имел один из лучших в Европе юридических факультетов, то Берри было автономией римского права среди права кутюмного. Юристы там были, само собой сильнейшие. Из снобизма они не кодифицировали право обычаев, хотя в суде им руководствовались.

Стелла: Бедный граф.

Эускера: Стелла пишет: Бедный граф. Бухать надо было меньше, служить смолоду и старших слушать. А когда пьешь, то хорошо закусывать, чтоб не мерещились тебе времена Меровингов.

Стелла: Смолоду служил, если верить пьесе. Полгода служил, вроде под Аррасом, когда король призвал дворянство. А вот старших, если не слушать, то хоть послушать не мешает. В особенности, когда дело до женитьбы доходит. И ничего-то за 400 лет не изменилось, к сожалению. И за свои глупости отвечать приходится не только дураку, ослу и простаку.

Эускера: Стелла пишет: Смолоду служил, если верить пьесе. Полгода служил, вроде под Аррасом, когда король призвал дворянство. Полгода это ни ап чом. Да ещё в ополчении. И в королевской охране десять лет. Служили с 15 лет и до старости. И до чинов дослуживались. Это связи и жалование, за 14 лет Суворов прошел путь от рядового до полковника, и то в чинах тормозили. И в конце-то концов надо отрабатывать жалованный предкам майорат по совести. Ну вообще, дворянство шпаги это военное сословие, не служить было не прилично. Но герои романа плаща и шпаги как правило наследуют от дедушек и дядюшек чтоб было время на подвиги. Стелла пишет: И за свои глупости отвечать приходится не только дураку, ослу и простаку. Это очень мягко себя ругает, очень снисходительно, там куда худшие слова за такие художества должны быть, это скандал и позор родне всей и всему провинциальному дворянскому обществу. Просто таки жалко, что не было традиции как в России непослушных старшим пороть в волостном суде.

Эускера: Некий Симон Шартье по прозвищу Отвисший живот (Longuepance) на протяжении нескольких месяцев постоянно прилюдно обзывал ее «проституткой» (putain) и «гулящей девкой» (ribaude), что могло, по мнению братьев потерпевшей, «весьма помешать ей выйти замуж» (estre moult reculee de mariage)[158]. Сначала они попытались разрешить конфликт мирным путем (поскольку дружили с сыновьями Симона), но не преуспели в своих усилиях. Тогда они напали на обидчика и так его избили, что спустя некоторое время он умер. Вот почему Жирар и Ламбен де Мар-вали были вынуждены обратиться за помилованием к королю, объясняя свой поступок не только заботой о репутации юной девушки, но и тем, что Симон Шартье был «пьяницей, обжорой и ужасным задирой, из-за чего постоянно попадал в переделки»[159]. Если в данном случае за честь девушки вступились ее родственники, то в уже упоминавшемся ранее деле 1385 г. речь шла об отпоре, который вынуждена была давать своему обидчику сама жертва. Перрот Тюрлюр, 18-летняя крестьянская дочь, решительно отказалась принимать ухаживания некоего Брюне, заявляя, что «никуда не пойдет с ним из родительского дома, страшась бесчестья». Ее отказ взбесил молодого человека, и он принялся оскорблять девушку и избивать ее[160]. А потому, по ее словам, ей не оставалось ничего другого, как зарезать его ножом, «не желая бесчестья, оскорблений и потери девственности»[161]. Страх Перрот был вполне оправдан — ведь само ее будущее зависело от сохранения ею невинности. Недаром во многих случаях жертвы сексуального насилия и их родственники сознательно умалчивали об обстоятельствах дела, пытаясь скрыть позор и устроить все же судьбу пострадавшей. Этим объясняется, в частности, и малое количество упоминаний о преступлениях сексуального характера как в письмах о помиловании, так и в уголовных судебных регистрах[162].

Эускера: Так, в 1408 г. королевское прощение смог получить Кардине де Претреваль, экюйе из Тура, подрезавший сухожилия на ногах (les nerfs des jarrèz) священника, повадившегося навещать вдовую мать просителя, что, по его словам, стало «бесчестием (déshonneur) для всего его рода»[181]. В документе от 1385 г. сообщалось, что некий Жак де Рошфор, клирик, соблазнивший замужнюю даму, был убит ее супругом, дабы положить конец «угрозам ему самому, его роду и роду этой женщины»[182]. В 1400 г. прощение оказалось даровано Жаннену дю Бовею, отчиму еще одной замужней матроны, которая, тем не менее, открыто сожительствовала с неким бретонским сапожником по имени Торрой. Жаннен оправдывал свое участие в преследовании виновного исключительно «естественным чувством любви к Жаннетт, являющейся дочерью его жены, а [также] бесчестием (deshonneur), которое этот Торрой ему причинил»[183].

Эускера: Ну убийство или калеченье любовника родственницы или амнистировалось не зависимо от статуса обвиняемого. Вот тут у нас один дворянин искалечивший своей любовника вдовствующей матери, остальные не-дворяне, амнистированы все.

Эускера: Итак, героиню этой истории звали Жанна де Брем (Johanna de Bremes). К тому моменту, когда ее персоной заинтересовались судьи Парижского парламента, она успела овдоветь и, как кажется на первый взгляд, счастливо пребывала во втором браке. Ее новым избранником стал экюйе Бридуль де Мезьер (Bridólas de Masieros), который, впрочем, отнюдь не считал свой союз с Жанной удачным, поскольку подозревал ее в неверности. Тем не менее — в отличие от многих своих соотечественников, в случае адюльтера супруги охотно прибегавших к практике самосуда, — Бридуль избрал весьма нестандартную, на мой взгляд, стратегию поведения. Несмотря на то, что имя соперника, как мы сейчас убедимся, было ему прекрасно известно, муж-рогоносец вместо того, чтобы убить его или хотя бы покалечить, обратился… в суд, обвинив Жанну де Брем в измене (pro adulterio) и потребовав примерно ее наказать. Иными словами, Бридуль выставил на всеобщее обозрение и обсуждение такие факты своей личной жизни, которые средневековые обыватели вроде бы обычно тщательно скрывали. Так или иначе, но уже на первом слушании по данному делу, состоявшемся в суде королевского бальи Амьена, господин де Мезьер’назвал имя своего обидчика — экюйе Жана де Кондета (Johannes de Cúndete), и заявил, что желает лично поквитаться с неверной супругой: поместить ее в собственную тюрьму и подвергнуть ее там пыткам и телесным наказаниям. Он также потребовал передать ему в пожизненное управление все немалое имущество Жанны[795]. Пикантность ситуации заключалась в том, что любовником госпожи де Брем был назван человек, признанный виновным в смерти ее первого мужа, шевалье Гийома де Капелля (Guillelmus de Capella), и казненный незадолго до описываемых событий. Таким образом, если довериться показаниям истца, Жанна изменяла с одним и тем же человеком не только ему, но и Гийому, который, возможно, и погиб из-за этой преступной связи, поскольку в деле упоминалось, что его вдову подозревали в соучастии в убийстве. Она якобы открыто сожительствовала с Жаном де Кондетом после гибели первого супруга, а также в то время, когда уже вышла замуж за Бридуля де Мезьера[796]. После следствия, проведенного бальи Амьена, Жанна была арестована и помещена в тюрьму графини Булонской (comitisse Bolonie), где подверглась пыткам. Вероятно, именно это обстоятельство заставило ее апеллировать в Парижский парламент[797], чиновники которого сочли возможным рассмотреть данную жалобу. 2 мая 1346 г. обвиняемую перевели в королевскую тюрьму Шатле в Париже, где ознакомили с материалами процесса и дополнительной информацией с места преступления, «не делая [из нее] секрета» (sens le secret)[798]. Начиная с 5 мая при заключенной постоянно находился личный стражник, Жан дю Мутье, исполнявший обязанности «на свой страх и риск» (à ses risques et perils)[799]. Первое заседание в парламенте было назначено на 16 мая 1346 г., и на нем судьи собирались рассмотреть апелляцию Жанны на неправомерные действия бальи Амьена[800]. Однако здесь в ходе процесса произошел неожиданный сбой: обвиняемая внезапно отозвала (revocavit) собственную жалобу. Как мне представляется, сделала она это не случайно, и вся история с апелляцией затевалась специально, чтобы добиться перевода дела в Париж, где оно расследовалось бы более опытными и, главное, не знавшими ее лично, т. е. непредвзятыми судьями. Желание Жанны де Брем исполнилось: парижские судьи не стали отправлять ее обратно в Амьен и постановили, что процесс будет возбужден не по апелляции, но по «другим уголовным преступлениям» (per alias criminos), т. е. по обвинению в адюльтере[801]. А потому они вновь заслушали показания Бридуля де Мезьера, который повторил требования о передаче и неверной супруги, и ее имущества в его полное распоряжение. Он также просил, чтобы королевский суд назначил ей то наказание, которого она заслуживает, но привести приговор в исполнение хотел сам[802]. Вполне естественно, что Жанну такое развитие событий никак не устраивало. Она всячески отстаивала свою невиновность, выбрав при этом весьма небанальную линию защиты и заявив, что парижским судьям следовало бы прежде узнать у церковных властей Амьена, имело ли место бракосочетание между ней и Бридулем. Сама она этот факт категорически отрицала и настаивала на том, чтобы ее имущество, арестованное королевскими чиновниками, немедленно ей вернули, а ее саму освободили из тюрьмы. Отказываясь признавать себя женой господина де Мезьера, Жанна вполне логично заключала, что он не имеет никакого права подозревать ее в измене и, соответственно, требовать в отношении нее обвинительного, а тем более смертного приговора[803]. Судьи, однако, не торопились верить ее словам. Они лишь несколько смягчили условия ее заключения: из Шатле они перевели ее в церковную тюрьму Сент- Женевьев-де-Пре, где женщин-заключенных должны были обслуживать и охранять также особы женского пола. Жанну велено было содержать отдельно от прочих — так, «чтобы никто не разговаривал с ней» (que nul ne parle à elle)[804]. 19 мая 1346 г. процесс «между Бридулем де Мезьером, экюйе, с одной стороны, и госпожой Жанной де Брем, с другой», возобновился[805]. Однако судьям и на сей раз не удалось прийти ни к какому заключению, поскольку истец и ответчица никак не могли договориться, женаты они или нет. Бридуль настаивал, что брак был не только заключен, но и консумирован, Жанна все отрицала. Судьям оставалось вынести единственно возможное в такой ситуации решение: они посчитали необходимым отправить в Амьен своего комиссара, который выяснил бы у местных церковных властей всю правду о личной жизни этой странной пары[806]. Лишь получив все необходимые сведения, чиновники Парижского парламента намеревались вновь вернуться к делу об адюльтере — если он и впрямь имел место. Таким образом, благодаря отсрочке, 2 июня 1346 г. Жанна де Брем была освобождена из тюрьмы и могла находиться отныне где ей угодно «в пределах королевства» вплоть до следующего заседания по ее делу[807]. Правда, всего имущества ей так и не вернули, хотя и отправили бальи Амьена приказ выслать ей на расходы 100 парижских ливров из ее собственных средств[808], помещенных на время следствия под арест[809]. Вместе с тем на свет выплыли крайне неприятные для Жанны подробности: судьи парламента всерьез заинтересовались обстоятельствами более раннего преступления, а именно убийства Гийома де Капелля, подозревая, что их подопечная была соучастницей своего предполагаемого любовника. При этом они руководствовались как сведениями, полученными от коллег из Амьена, так и показаниями Жана де Кондета, а также признанием, сделанным ранее по этому делу самой Жанной. Последнее, правда, вызывало у них некоторые сомнения, поскольку было получено после пыток. А потому королевскому советнику Тома Ванену надлежало лично отправиться в Амьен, дабы собрать информацию о том, применялась ли к обвиняемой сила или ее признание было сделано без принуждения[810]. Итак, в предварительном приговоре, вынесенном по делу Жанны де Брем, сообщалось, что Парижский парламент намеревается в будущем рассмотреть сразу два уголовных дела: об убийстве Гийома де Капелля и возможном участии в этом преступлении его вдовы, а также об измене, якобы совершенной ею в отношении второго мужа, Бридуля де Мезьера, если церковный суд подтвердит факт их свадьбы[811]. В таком случае судьи собирались предоставить Бридулю право отправить неверную супругу в заточение, однако категорически возражали против ее казни или каких бы то ни было физических наказаний (sine morte vel mutilates). [812]

Эускера: Роскошное дело об адюльтере и как раз в дворянской среде. Похоже, что благородный рогоносец пытался решить дело судом чтобы не терять право пользования немалым имуществом неверной жены, а её изолировать. При этом при расследовании вылезла не менее роскошная , что любовник обвиняемой убийца её первого мужа. Все чинно-благородно, все дворяне, и оба мужа фигурантки, и сама дамочка и любовник-убийца

Эускера: Жанна, как нам уже известно, в первый раз вышла замуж за Гийома де Капелля, человека знатного и богатого. В регистрах гражданских дел Парижского парламента сохранилась целая серия документов, где упоминается его имя. Из них мы узнаем, что Гийом был старшим сыном Этьена де Капелля и некой Беатрикс, которая, овдовев, сочеталась вторым браком с Жильбером де Недоншелем[819]. Земли Жильбера, как и владения его пасынка, располагались недалеко от Амьена, а потому все спорные вопросы о наследстве решались в том же суде королевского бальи, где спустя совсем небольшое время допрашивали Жанну де Брем. Особо продолжительным стало разбирательство, в котором Гийом и его отчим объединили усилия и выступили против родственницы последнего, Жанны де Недоншель, пытаясь вернуть себе в узуфрукт некое владение Вавран (Vavran). Данный процесс длился по меньшей мере с 26 января 1342 г. по 10 февраля 1345 г.[820] Именно под этой датой в регистрах гражданских дел и упоминалось в последний раз имя Гийома де Капелля. Весной 1346 г. его уже не было в живых. Если же обратиться к материалам уголовного следствия, то мы узнаем, что Гийом де Капелль был убит группой заговорщиков, во главе которых стоял Жан де Кондет, впоследствии арестованный, признанный виновным и казненный в том же 1346 г. Причины, побудившие его расправиться с Гийомом, в материале дела не уточнялись, но судьи полагали, что в преступлении могла быть замешана Жанна де Брем. Точной информации, по всей вероятности, у них не имелось (иначе молодая вдова сразу оказалась бы за решеткой), но вполне допустимо предположить, что слухи о неподобающем поведении супруги Гийома де Капелля по Амьену ходили, и они-то и послужили основанием для подозрений. Именно таких «разговоров» в свое время опасалась и жительница городка Тинь (Тие) Гийометт де ла Круа, арестованная в конце концов за убийство собственного зятя. Тот застал ее в неподобающем месте с неким Кола Югеном, который отнюдь не являлся ее мужем, хотя местные жители давно уже подозревали, что он ее любовник[821]. Очевидно, что Жанну де Брем допрашивали в Амьене и об отношениях с Жаном де Кондетом, и об обстоятельствах смерти Гийома де Капелля, поскольку чиновники Парижского парламента именно оттуда рассчитывали получить дополнительную информацию об имевших место событиях. Таким образом, обвинение супруги в совершении уголовного преступления не являлось чистой выдумкой господина де Мезьера: в своих показаниях он ссылался на реально существовавшие материалы следствия. Личные отношения Бридуля и Жанны также заслуживают особого внимания. Был ли между ними на самом деле заключен официальный (церковный) брак? Даже если предположить, что Гийома де Капелля убили практически сразу после последнего судебного заседания, в котором он лично принимал участие (т. е. в феврале 1345 г.), то на заключение соглашения о повторном замужестве, официальную помолвку, свадебную церемонию и консумацию брака у Жанны оставалось чуть больше года. Однако для того, чтобы обвинить супругу в адюльтере и настаивать на том, что она уже давно изменяет ему, требовалось, чтобы Бридуль хотя бы сколько-нибудь продолжительное время прожил с ней под одной крышей. Период, по истечении которого вдова могла вступить в повторный брак, никакими правовыми или законодательными документами специально не оговаривался. Данные исследователей по этому вопросу также весьма разняться: срок между утратой первого мужа и заключением нового союза мог составлять от 30 дней[822] до пяти лет[823]. Кроме того, как отмечал автор Mesnagier de Paris, когда женщина теряет первого супруга и более не живет в браке, ей очень сложно найти другого [мужчину], который соответствовал бы ее положению и ее вкусу. На протяжении долгого времени она остается растерянной и безутешной[824]… Следует учитывать и то обстоятельство, что Бридуль, настаивая на факте заключения брака с Жанной, мог либо сам путать официальную церемонию с предваряющей ее помолвкой (и такие случае отнюдь не были редкостью)[825], либо сознательно вводить следствие в заблуждение. Единственное, что позволяет предположить, что наши герои действительно уже успели пожениться до начала интересующего нас процесса, — собственно имущественные претензии истца, которые он столь упорно отстаивал в Парижском парламенте и которые не имели бы законной силы без наличия свидетельства о браке. Однако те же требования якобы обманутого супруга подсказывают нам, что в данном случае возможность самосуда его никак не устраивала. Жанна де Брем являлась вдовой шевалье, а потому она оказалась, безусловно, знатнее своего второго мужа, имевшего титул экюйе[826]. Она, по всей видимости, была также богата, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что ни она, ни ее первый супруг не скупились на расходы, когда отстаивали свои права в суде. Следовательно, деньги у них водились, и они отошли Жанне, составив ее наследство. Об имущественном положении Бридуля де Мезьера нам, к сожалению, ничего не известно, кроме одного: он очень рассчитывал на собственность жены, когда обвинял ее в адюльтере и призывал судей передать ему в пожизненное управление ее владения. Именно материальная сторона дела, как мне представляется, и заставила нашего героя обратиться в суд вместо того, чтобы лично учинить расправу над изменщицей. К этому моменту над Жанной де Брем уже висело обвинение в соучастии в убийстве, против нее свидетельствовали и показания Жана де Кондета, и прочие сведения, полученные с места преступления. Если бы дело было доведено до конца и молодую женщину признали виновной в гибели Гийома де Капелля, ее ждала бы смертная казнь и обязательная — как всегда в случае умышленного убийства (meurtre) — конфискация всего ее имущества в пользу короля. Именно так произошло в 1391 г. с Белон, супругой Дриона Ансо, обвиненной в том, что она вместе с любовником Тевенином по прозвищу Одиночка задушила ночью собственного мужа, а его тело бросила в реку[827]. Объявленная «убийцей и пособницей в убийстве», Белон была единодушно приговорена судьями Шатле к сожжению[828]. Точно так же, по всей вероятности, развивались бы события и в деле Жанны де Брем, и ее второй супруг при вынесении обвинительного приговора не мог бы рассчитывать на получение ее имущества. Впрочем, если бы нашу героиню признали невиновной, ее владения все равно не перешли бы в управление Бридулю, поскольку являлись неотчуждаемой собственностью женщины. Речь шла о douaire — имуществе, унаследованном Жанной от Гийома де Капелля. Это могло быть т. н. условное наследование, при котором доля жены специально оговаривалась в завещании мужа, или же обычное наследование — треть или половина (при отсутствии у пары детей) имущества умершего супруга, не считая собственного приданого женщины. Так или иначе, но новый избранник госпожи де Брем не получил бы права распоряжаться этим наследством без согласия самой владелицы[829]. Однако, если женщина по каким-то причинам лишалась возможности управлять своей собственностью (например, оказывалась больной, сумасшедшей или замешанной в преступлении), эта функция могла перейти к членам ее семьи[830]. Данным обстоятельством, как мне представляется, и собирался воспользоваться Бридуль де Мезьер. Обратившись с официальной жалобой в суд, он, если можно так выразиться, попытался сыграть на опережение. Тем не менее, чиновникам Парижского парламента оказалось весьма непросто доказать, что Жанна де Брем действительно длительное время изменяла своему второму мужу. Ведь Жан де Кондет, считавшийся ее любовником, уже умер и не мог ни подтвердить, ни опровергнуть слова «обиженного» истца. Вероятно, никакой измены наша героиня и вовсе не совершала, однако ей, учитывая ее репутацию и висевшие над ней иные обвинения, уже никто не верил: ее собирались передать в руки Бридуля, как только будут получены документы, подтверждающие заключение между ними брака. И тогда муж, лишив Жанну всех прав, посадил бы ее в свою собственную тюрьму, а сам имел бы полное право распоряжаться ее немалым состоянием.

Эускера: В деле от 1401 г. речь также шла об адюльтере: некая знатная дама (fille de chevalier et de dame) обвинялась в том, что завела любовника, пока ее супруг-шевалье (nobles horns fils de chevalier) отсутствовал дома. Вернувшись, муж подал на нее в суд, однако его предполагаемый соперник сразу же заявил, что никакой измены не было, и истец всего лишь покушается на douaire жены, т. е. на имущество, полученное ею после смерти первого мужа, и желает во что бы то ни стало прибрать его к рукам[832]. А ничего так, активно благородные судятся. И не стесняются объявлять себя рогатыми, лишь бы до супругиного бабла добраться, а жену под арест. А в этом деле ещё и любовник так активно отбивается: мол, креста на тебе, друг по организму, нет. Это же бабло её первого мужа, руки прочь, мы с твоей женой на эти деньги ужинаем Ну а с другой-то стороны, дворяне тоже люди и тоже хотят жить красиво и кушать вкусно. Статус опять-таки обязывает не в чем зря ходить. Поскольку дела от 14-го и начала 15-го веков, древность родов сомнения не вызывает, если они уже позиционируются в эти позднекапетингский период знатными.

Эускера: Вскользь о смертном приговоре 1354 г. сеньору сиру де Маране, насильно удерживающем в замке и затем убившим торговца, являвшимся местным прево. Чтоб не очень распоясывался сир. И до кучи, раз уж о судах над аристократами, жалоба графини де Комминж, которую удерживал в заключении сир де Рошфор, занятый грабежом земель и поместий соседки. Ну обычное сеньориальное добрососедство.

Эускера: Пикардия, древний знатный род, высокая должность, жена-сволочь, все в наличии чтобы история была интересной. ГЛАВА 10 История Гийома де Флави, мужа-тирана и предателя Франции Девятого марта 1449 г. в замке Нель в Пикардии скоропостижно скончался его владелец, один из преданных военачальников Карла VII и капитан Компьеня Гийом де Флави. Он был убит в собственной постели женой Бланш д’Овербрюк и ее любовником Пьером де Лувеном при пособничестве двух вступивших с ними в сговор слуг. Событие это, несмотря на его, казалось бы, частный и вполне рядовой для эпохи Средневековья (как мы уже имели возможность убедиться) характер, повлекло за собой весьма неожиданные последствия. Судебные разбирательства по данному уголовному делу затянулись в общей сложности на 50 с лишним лет, на протяжении которых в них были втянуты десятки людей. Более того, убийство капитана послужило поводом для создания одной из самых знаменитых историографических легенд, связанных с историей Франции XV в. и существующих и поныне. Попробуем и мы обратиться к этому уникальному казусу, чтобы понять, чем оказалось обусловлено столь пристальное внимание к нему и к его главному герою. * * * Гийом де Флави (ок. 1398–1449)[848] происходил из знатной пикардийской семьи, известной как минимум с начала XIII в.[849] [850]В юности он обучался в университете Парижа и даже получил там степень (неизвестно, правда, каких именно наук)[851], однако карьере ученого предпочел военную службу. Любопытно, что из шести братьев де Флави трое — Гийом, Шарль и Луи — поддерживали профранцузскую партию арманьяков, тогда как остальные — Жан, Гектор и Рауль — примкнули к лагерю бургиньонов[852]. В 1418 г., когда войска Жана Бесстрашного (1371–1419), герцога Бургундского, захватили Париж и вынудили дофина (будущего Карла VII, 1403–1461) бежать из столицы[853], Гийом де Флави, если довериться позднейшим свидетельствам, находился при С тех самых пор наш герой никогда, насколько можно судить, не изменял своим политическим симпатиям. Тем более, что, благодаря давним семейным связям, он пользовался расположением Реньо Шартрского (ок. 1380–1444), архиепископа Реймса и канцлера Франции[855], вместе с которым совершил ряд путешествий с дипломатическими миссиями: к папе римскому Мартину V, герцогу Савойскому и даже в Англию[856]. О его военной карьере, однако, мы знаем значительно меньше: кампании, в которых он участвовал, проходили преимущественно в Пикардии и были связаны не столько со сражениями с англичанами или бургундцами, сколько с захватом тех или иных городов, не желавших поддерживать арманьяков, а также с бесконечными грабежами местного населения[857]. Тем не менее, нам вполне достоверно известно, что в июле 1429 г. Гийом сопровождал дофина на его коронацию в Реймс[858], а уже через месяц — 15 августа того же года — жители Компьеня избрали его своим капитаном. Именно в этом ранге де Флави вел переговоры между Карлом VII и горожанами, убеждая их открыть ворота французскому войску, и к 18 августа его усилия увенчались успехом: новый король Франции торжественно въехал в Компьень[859]. И все же, согласно договору, заключенному между Карлом и Филиппом Добрым (1396–1467), город должен был оставаться под контролем герцога[860]. Подобный политический расклад не устраивал Гийома де Флави. Он предпочел нарушить волю своего государя и обречь Компьень на осаду[861], которая продолжалась с 20 мая по 25 октября 1430 г., после чего бургундцы и англичане вынуждены были отступить под натиском пришедшего на подмогу горожанам французского войска во главе с маршалом де Буссаком и графом Вандомским[862]. Окончание осады ознаменовалось для Гийома де Флави не только ростом его авторитета среди местных жителей[863], но и возникновением у него репутации законченного мародера, уж больно он «заботился» о поддержании мощи собственного гарнизона, позволяя солдатам совершать многочисленные набеги на близлежащие городки и деревни[864]. Участвовал он, впрочем, и в серьезных военных операциях, в частности, во взятии Сен-Дени в июне 1435 г.[865], ставшем началом кампании по завоеванию Парижа, куда войска Карла VII смогли войти уже в следующем году[866]. Военные заслуги нашего героя не уберегли его, тем не менее, от королевского гнева, и 8 декабря 1436 г. в Компьень прибыл коннетабль Артур де Ришмон (1393–1458), дабы предать капитана суду за его былое неподчинение и непрекращающиеся грабежи местного населения[867]. Де Флави арестовали[868], и от приговора его спасло лишь вмешательство Реньо Шартрского[869]. В обмен на свободу он вынужден был отказаться от звания капитана Компьеня и пообещать выплатить огромный штраф в размере 20 тысяч золотых экю[870]. Тем не менее, уже в марте 1437 г. он нарушил данную клятву, вернувшись в город и самолично восстановив себя в прежней должности[871]. Дабы отомстить коннетаблю за пережитое унижение, в 1440 г. он захватил в плен его племянника, маршала Франции Пьера де Рио, бросил его в тюрьму и довел до смерти. Однако в том же году де Флави сумел получить от Карла VII письмо о помиловании[872] и до конца своих дней сохранил пост капитана Ком-пьеня, несмотря на все противодействие Артура де Ришмона[873]. Именно на этот, исключительно насыщенный событиями период в жизни Гийома и пришлось его знакомство с будущей женой. Впервые, насколько можно судить по дошедшим до нас документам, он встретился с Бланш д’Овербрюк в 1436 г., в Реймсе, где проживала ее семья[874]. За невестой давалось солидное приданое, что не могло не заинтересовать претендентов на ее руку[875], но сама она при этом была еще крайне юна: на момент официальной помолвки ей исполнилось «всего десять лет». Жених оказался почти в четыре раза старше ее, а потому пообещал не вступать с ней в законный брак до истечения трех лет. Однако и эту клятву Гийом де Флави не сдержал: Бланш стала его женой через три месяца[876]. * * * Остановимся здесь на минуту и задумаемся о том, из каких именно источников многие поколения исследователей черпали сведения о семейной жизни нашего героя и о его трагической кончине. Убийство Гийома де Флави, совершенное Бланш д’Овербрюк и ее сообщниками 9 марта 1449 г., стало предметом судебного разбирательства уже 26 мая того же года[877]. Процесс был возбужден в Парижском парламенте братьями покойного Шарлем и Гектором, действовавшими в интересах Шарло де Флави, их племянника, единственного сына и наследника капитана Компьеня. Любопытно, что в данном случае истцы — как в свое время и Бридуль де Мезьер — не стали прибегать к практике самосуда[878]. Напротив, они предпочли действовать строго в рамках закона, не рассматривая при этом даже возможности заключения с Бланш мирового соглашения[879]: уже в самых первых из дошедших до нас парламентских документов ясно говорилось, что братья расценивали смерть Гийома де Флави как «подозрительную», а потому желали примерно наказать виновных[880]. Более того, они не посчитали нужным связаться прежде с бальи Санлиса и его лейтенантом, в ведении которых должно было бы находиться данное дело. Возможно, что Шарль и Гектор сознательно стремились избежать контактов с местными чиновниками, подозревая их в симпатиях к Бланш д’Овербрюк и рассчитывая, что обращение в высший королевский суд гарантирует им большую беспристрастность при расследовании и при вынесении окончательного решения[881]. Тем более что в Париже — как и во многих других областях королевства — адюльтер рассматривался как сугубо женское преступление[882], а в том, что касается убийства законного супруга, обвиняемая могла рассчитывать на снисхождение, лишь доказав, что муж обращался с ней неподобающим образом на протяжении всей их совместной жизни. В противном случае преступницу ждала почти неминуемая расплата, поскольку практика королевских помилований в подобных делах касалась почти исключительно мужчин: 80 % представителей сильного пола получали в этот период прощение за убийство неверной жены и/или ее любовника[883]. Обращение Шарля и Гектора де Флави в Парижский парламент повлекло за собой перемещение всех заинтересованных лиц в столицу королевства. Подозреваемых заключили в тюрьму Консьержери, где Бланш сразу же наняла адвоката — мэтра Попенкура (Popaincourt), который и выступал от ее имени в суде. Ее девери также обзавелись собственным представителем, мэтром Пуаньяном (Poignant), а поскольку речь

Эускера: все-таки шла об убийстве королевского чиновника, т. е. о преступлении, напрямую затрагивающем честь и достоинство самого монарха (lèse-majesté), то мэтр Барбен (Barbin), прокурор парламента, выступал от имени не только потерпевших, но и Карла VII[884]. Дело, таким образом, изначально оказалось крайне запутанным, ибо к его уголовной составляющей постоянно примешивались сугубо гражданские вопросы, самым важным из которых являлось право опеки над несовершеннолетним сыном капитана де Флави, которому на момент смерти отца исполнилось всего 5 или 6 месяцев [885]. Каждая из сторон желала во что бы то ни стало доказать в суде свою правду, а потому иски, жалобы, прошения и письма, составленные адвокатами, все множились, и в нашем распоряжении на сегодняшний день имеется внушительное количество письменных источников. касающихся этого процесса и заботливо собранных и изданных Пьером Шампионом[886]. Только благодаря этой коллекции мы и обретаем возможность в мельчайших подробностях узнать о тех трагических событиях, что произошли в замке Нель 9 марта 1449 г. Проблема, однако, заключается в том, что практически все документы, которыми мы располагаем, по своему происхождению являются судебными. Более того, они были составлены как от имени истцов, так и от имени ответчицы, а потому история убийства Гийома де Флави представлена в них двумя, весьма различными версиями. У Шарля и Гектора де Флави на момент подачи иска, очевидно, не существовало ни малейших сомнений в виновности Бланш д’Овер-брюк в смерти ее мужа, иначе они вряд ли обратились бы напрямую в Парижский парламент. О подозрениях в отношении молодой вдовы прямо говорилось уже в судебном постановлении о ее аресте[887]. А потому адвокат обвиняемой, Жан Попенкур, сразу же избрал в качестве основной (и, добавлю, единственно возможной при подобном составе преступления) линии защиты описание ужасных условий, в которых его подопечная и ее родители пребывали в доме Гийома де Флави. Именно к этим доводам относилось, в частности, упоминание об исключительной молодости невесты, которую жених буквально принудил к заключению брака[888]. Конечно, ни о каком похищении и/или изнасиловании речь в данном случае не шла, но супруга капитана, согласно заявлениям Попенкура, не достигла даже нижней границы возраста, в котором девушка могла выйти замуж[889]. Не менее сильным аргументом в устах адвоката стало упоминание об издевательствах, которые терпели от супруга Бланш ее родители, и об их гибели, якобы им спровоцированной. Мало того, что капитан Компьеня практически насильно отобрал у них все земли, но он также пригласил их поселиться в его доме, чем и обрек на крайне «тяжелую жизнь»[890]. Анна де Франсьер, мать Бланш, умерла от «разочарования»[891]. Что же касается Робера д’Овербрюка, то его Гийом уморил голодом в тюрьме, вынудив под конец питаться подошвами собственных башмаков[892]. Жизнь самой Бланш, в представлении ее адвоката, также трудно было назвать счастливой. Гийом обращался с ней «бесчеловечно» (inhumainement), постоянно избивал ее, угрожая убить. Он также пытался заставить ее передать часть наследства двум его незаконнорожденным дочерям, которых он признал и которые проживали в его доме[893]. Как следствие, он не только не приветствовал беременность Бланш, но желал, чтобы у нее случился выкидыш, а когда время родов все-таки пришло, прислал ей в помощь всего лишь повитуху, не обеспечив врачом[894]. В общем, заключал мэтр Попенкур, Гийом не давал своей жене ни малейшей возможности почувствовать себя истинной хозяйкой дома: вместо нее всеми делами заправлял приближенный капитана Симон д’Обиньи, а у бедной женщины в распоряжении имелась всего одна служанка, да и сама она прислуживала мужу «и днем, и ночью»[895]. Являлись ли рассказы Жана Попенкура правдивыми? Страдала ли Бланш д’Овербрюк на самом деле от жестокого отношения мужа-тирана? Ответить на эти вопросы не представляется возможным, учитывая прежде всего характер документов, в которых излагались пугающие подробности частной жизни супругов де Флави. Думается, впрочем, что они были несколько преувеличены, учитывая тот факт, что сторона истцов также весьма преуспела, выдумывая самые невероятные события, связанные с недавним прошлым. В ответ на претензии адвоката Бланш д’Овербрюк Шарль и Гектор де Флави попытались прежде всего отвести аргумент о насильственном принуждении девушки к замужеству, вызванном якобы богатством и высоким социальным статусом ее семьи. Они объявили свою невестку дочерью «угольщика», т. е. человека не просто незнатного, но происходящего из самых низов общества[896]. Робер д’Овербрюк действительно не имел собственного титула, однако он удачно женился, а огромное состояние приобрел благодаря завещанию дальнего родственника. Таким образом, его положение на момент помолвки Бланш с Гийомом было даже выше, чем у его будущего зятя, который, конечно, отличался родовитостью, но шевалье не являлся и никакими особыми доходами не располагал[897]. А потому заявление адвоката истцов о том, что Гийом буквально вытащил невесту из грязи и дал ей все, о чем только может мечтать молодая девушка, следует расценивать как еще одну выдумку. От якобы низкого происхождения Бланш д’Овербрюк братья де Флави в своих аргументах логично переходили к ее повседневным привычкам. С их точки зрения, капитан Компьеня так и не смог привить жене манеры истинной дамы[898]: она сквернословила, любила вьь-пить, не умела себя вести за столом и даже писала стоя, как мужчина, чем весьма смущала гостей и прислугу[899]. Они также настаивали, что убийство их брата являлось предумышленным и было спланировано Бланш и ее слугами — бастардом д’Орбанда и цирюльником Жаном Бокийоном — «более года назад»[900]. Сначала они попытались отравить Гийома, и тот действительно серьезно заболел, но не умер[901]. Тогда заговорщики решили действовать наверняка. В ночь на 9 марта 1449 г., когда де Флави отправился спать, Бланш осталась в его комнате[902]. Именно она открыла дверь своим сообщникам и положила на лицо супруга заранее припасенную подушку, чтобы задушить его. Бастард несколько раз ударил хозяина поленом по голове, а затем перерезал ему горло ножом[903]. Сложно сказать, насколько система доказательств, избранная Шарлем и Гектором де Флави, и их версия событий основывались на реальных фактах. Как мы уже знаем, обвинение жены в том, что она отравила опостылевшего супруга, являлось для периода позднего Средневековья практически

Эускера: «классическим», однако далеко не всегда соответствовало действительности: достаточно вспомнить рассмотренную выше историю «проститутки» и «ведьмы» Масет де Рюйи[904]. И хотя ее дело стало предметом уголовного разбирательства в королевском суде Шатле, судьям Парижского парламента, вероятно, также хорошо были известны излюбленные доводы сторон в подобных случаях. А потому, несмотря навею тяжесть предъявленных обвинений, уже 15 июля 1449 г. Бланш д’Овербрюк смогла получить королевское письмо о помиловании[905]. Вполне естественно, что ратификации этого документа в парламенте яростно воспротивились братья де Флави, 31 июля 1449 г. оспорившие его законность. Однако даже к этому моменту адвокат истцов, мэтр Пуаньян, и королевский прокурор Барбэн так и не сумели прийти к единому мнению относительно всех тонкостей рассматриваемого дела. В частности, они не смогли договориться по вопросу о приговоре, которого добивались для Бланш. При этом, в отличие от Бридуля де Мезьера, презревшего все существующие нормы права и требовавшего личного участия в наказании собственной жены, Жанны де Брем, в данном случае судебные чиновники явно опирались на законодательную базу. Тем не менее, ее несовершенство и внутренняя противоречивость, т. е. отсутствие строгой зависимости между конкретным типом преступления и последующим приговором, о чем я уже упоминала ранее, привели к печальным для истцов результатам. Если мэтр Пуаньян предлагал ограничиться публичным покаянием, которое Бланш принесла бы в замке Нель, строительством двух часовен за упокой души Гийома де Флави, частичной конфискацией имущества и штрафом в две тысячи ливров[906], то мэтр Барбэн настаивал на более строгом наказании. Он требовал, чтобы Бланш была приговорена к смертной казни и конфискации всего имущества или — «по крайней мере» (au moins) — к штрафу в 50 тысяч ливров, запрету носить траур по мужу и навечному заточению в монастырь «на хлеб и воду». По его мнению, ей также следовало запретить впредь выходить замуж, поскольку «она этого не достойна» (car elle en est indigne)[907]. Отсутствие единого мнения по данному вопросу, как мне представляется, весьма облегчило дальнейшую судьбу Бланш д’Овербрюк. 7 августа 1449 г. она смогла получить второе письмо о помиловании и представила его на утверждение в Парижский парламент, который передал документ на личное рассмотрение короля. 14 ноября 1450 г. Карл VII окончательно помиловал супругу капитана Компьеня и запретил проводить новые слушания по этому делу[908]. Бланш вышла на свободу, потеряв лишь опеку над собственным сыном, которая поручалась отныне Шарлю де Флави. Обратившиеся в бегство сразу после совершенного злодеяния Жан Бокийон и бастард д’Орбанда официально объявлялись умершими[909], и хотя в 1455 г. парламент выпустил новый приказ об их аресте[910], найти их так и не удалось. Что же касается Пьера де Лувена, не принимавшего непосредственного участия в убийстве, то он также был оправдан[911]: уже в октябре 1449 г. он участвовал в осаде Руана королевскими войсками[912], а в 1451 г. король лично возвел его в ранг шевалье[913]. Эти решения не остановили, тем не менее, противников Бланш д’Овербрюк. Новая серия исков против нее с еще более фантастическими обвинениями последовала в 1463–1464 гг. и была вызвана, очевидно, смертью единственного сына Гийома де Флави. Теперь истцом выступал самый младший брат последнего, Рауль. Его главным аргументом для возбуждения повторного расследования являлся тот факт, что всего через три дня после совершенного убийства Бланш «тайно» (clandestine) вышла замуж за Пьера де Лувена[914]. Это обстоятельство, по мнению современников, вполне могло доказывать, что супруга капитана действительно была виновна в адюльтере: во Франции эпохи позднего Средневековья женщина, излишне поспешившая после смерти первого мужа с заключением повторного брака, часто рассматривалась как прелюбодейка, изменявшая покойному со своим новым избранником[915]. Именно эту карту и разыграли теперь Рауль де Флави и его адвокат, мэтр Удрак (Ошігас). Они заявляли, что с Пьером де Лувеном, уроженцем Пюи, Бланш познакомилась около 1445 г.: именно тогда он занял должность капитана Нуайона, рядом с которым периодически проживали супруги де Флави[916]. Между любовниками установилась регулярная переписка, которую они тщательно скрывали[917]: в их отношения оказались посвящены только двое слуг Гийома, которых де Лувен переманил на свою, сторону — бастард д’Орбанда и Жан Бокийон. Эти четыре человека, как полагал истец, а вовсе не три, как говорилось в первом иске братьев де Флави, и замыслили убийство кацитана Ком-пьеня[918]. Изначально его якобы предполагалось просто задушить, когда он ляжет отдохнуть после трапезы[919]. Однако Бланш и Пьер предпочли воспользоваться ядом: они добавили его Гийому в суп, но тот показался ему «пересоленным», и есть он его не стал[920]. В этот момент заговорщикам не осталось иного выбора, как убить несчастного во сне, что и было исполнено. Со своей стороны ответчики также не поскупились на новые подробности давно минувших событий, приукрасив их на собственный лад. Так, внезапно выяснилось, что Бланш д’Овербрюк на момент ее свадьбы с Гийомом де Флави было вовсе не десять, а всего девять лет[921]. Что жестокий супруг бросил в тюрьму не только своего тестя, который сошел в заключении с ума и питался собственными экскрементами, но и тещу, также умершую в результате дурного с ней обращения[922]. Что он пытался уморить голодом и саму Бланш[923], а под конец задумал и вовсе ее отравить, подослав к ней собственного бастарда, который, впрочем, открыл ей глаза на этот гнусный план[924]. Как и следовало ожидать, судебные заседания и на сей раз не привели к пересмотру королевского решения, а потому 15 июня 1464 г. братья капитана де Флави решились на отчаянный шаг. Заманив Пьера де Лувена в лес, они избили его, выкололи ему глаза и перерезали горло, а тело затем расчленили[925]. Таким образом, они применили на практике древний обычай талиона, отчасти повторив обстоятельства смерти, которой в 1449 г. умер их брат[926]. И все же отомстить им удалось лишь одному и, по всей видимости, не самому главному обидчику. Потеряв второго супруга и отца своих шестерых сыновей[927], Бланш, тем не менее, в том же году вышла замуж в третий раз — за Пьера де Пюи, мэтра Палаты прошений при Людовике XI (1423–1483). Еще через 36 лет — 5 июня 1500 г. — она получила от Парижского парламента свидетельство о ратификации королевского письма о помиловании, выданного ей в далеком 1450 г.[928] На тот момент Бланш исполнилось уже как минимум 74 года, и, по некоторым данным, она счастливо пребывала в четвертом браке[929]…

Эускера: Супруга аристократа не умеющая себя вести за столом и писающая стоя, это сильно. Ну тут коварная неверная жена убийца мужа была помилована королем четырежды, хотя родственники убитого 50 лет требовали справедливого наказания и даже убили её второго мужа с которым она и зарезала их брата. Король, не смотря на преданность капитана Компьеня, четырежды помиловал убийцу. Это не помешало даме выйти замуж четыре раза. Муж у неё был, конечно, ещё тот фрукт, но все-таки. Как-то гуманен королевский суд к мужеубийцам в знатных семьях. Кстати, женоубийство во Франции вещь редкая. В Англии ещё реже. Я нашла во Франции один прецедент, и то бытовуха по пьяни. Супруги, похоже были любящей парой, но мужа выбесило что жена с ним кокетничает при людях в гостях, а в пьяном гневе мужик этот видимо границ не знал. Конечно, был дядька помилован. Кокетство с законным мужем это же непереносимая вещь для мужа. Хотя нет. Пару случаев когда муж убивал жену ради любовницы было. И кстати, всех свидетелей тоже убирали. Англия вообще страна крючкотвор и там все переходило в судебное поле. В Италии жен убивали без проблем, активно и запросто.

Эускера: Эх, жаль что граф де Ла Фер ещё не родился. А то бы он в своей родной Пикардии эту бабу, ух как бы приговорил собственноручно согласно Верхне-Делаферовской кутюме как Верховный Судья провинции и за прелюбодеяние, за мужеубийство, и за бухло, сквернословие, а главное, за писанье стоя. Граф судья строгий и бабского самоуправства не любит. Это король, тряпка, помиловал убийцу своего капитана. Графа тогда на них не было.

Эускера: Это интересная информация. Попозже принесу её оформленной, найдено у Тогоевой. И так: этот закон не имеет письменной кодификации, но обычай предписывал, что мужчина мог узаконить только того ребенка, с матерью которого он пребывал в конкубинате, то есть жил семейно, хотя и не узаконено. Если любовники не имели даже отдаленных перспектив жить совместно как муж и жена, то узаконить ребенка мужчина не мог. Это обычай, но во Франции неписанное правило имело силу закона и суд им руководствовался. Теперь мои рассуждалки. Логика этого обычая: мужчина длительно живущий с женщиной, воспринимающий её как спутницу жизни и уверенный в её верности, уверен в своем отцовстве и серьезно и ответственно относится к прижитым в этом союзе детям. Если мужчина не может назвать мать своего ребенка, значит либо связь прелюбодейна, поэтому не подлежит легитимизации, либо настолько случайна, что отцовство сомнительно. Из этого следует, что хотя закон и не требует, но обычай, имеющий силу закона требует, чтобы мужчина при юридической процедуре легитимизации указал мать своего ребенка. Должна ли мать подтвердить свое материнство? По логике да. Мало ли что заявляет мужчина, указывая мать ребенка. Если он укажет ложно, то это грозит ущербу репутации женщины и судебным иском. Кроме того, королевский прокурор заверяющий эту процедуру своей подписью, явно не желает чтобы проскочило усыновление от прелюбодейной связи и такой документ не подпишет. У графа де Ла Фер большие трудности в оформлении легитимизации своего сына. Что отчасти объясняет, почему ребенок не усыновлен как минимум до 15 лет. Правда не объясняет, каким образом он при этом носитель титула наследования и наследник майората опекуна, и имеет статус титульного дворянина. В этом случае он должен быть родственником графа с доказанным родством, как следствие, родители известны.

Констанс1: Эускера , помните при встрече с лордом Винтером у английской королевы, на вопрос последнего дескать я знавал когда то одного де Бражелона, не родственник ли Вы ему? Виконт отвечает что почивший де Бражелон родственник его опекуна. Можно предположить , что оформляя документы на Рауля, Атос мог обьявить его сыном старого де Бражелона и его конкубины,( которая вполне могла быть, ведь старый де Бражелон был не женат). Кстати, такое предположение подтверждает версию, что первое наследство Атос таки получил в Русильоне, а старый Бражелон еще жил. Потом лет через 6-7 старый де Бражелон умер ,как и его конкубина , ( возможно, она чуть позже, ближе к Раулевым 13-14 годам). Это и дало бы возможность Атосу официально обьявить Рауля сыном старого де Бражелона и его конкубины. Будучи мертвыми сраму они уже иметь не могли. А себя как опекуна и крестного Рауля. Поэтому Рауль и получил титул виконта де Бражелон, а не виконта де Ла Фер. Когда Рауль был признан наследником де Бражелона, Атос управлял имением от его имени , до совершеннолетия и в связи с постоянным нахождением в армии. А уже позже оформил законного наследника де Бражелона, своим законным наследником,как опекун и крестный не имеющий собственнвх детей.

Lumineux: Констанс1 есть подозрение, что в этом случае после смерти старого Бражелона Рауль был бы не виконтом, а графом.

Констанс1: Lumineux , я думаю, что Атосу понадобилось много времени, чтобы признали права Рауля на Бражелон. Так как граф принял наследство, то принял и титул. А когда оформил Рауля сыном старого графа и конкубины, то признал его наследственное право на Бражелон и титул графа после своей кончины. Это был первый шаг. Затем уже в качестве виконта де Бражелон, своего во спитанника , мог завещать ему и Ла Фер и именьице в Русильоне. А наследнику графа де Ла Фер мог завещать свои поместья и барон дю Валлон. Это уже ни у кого не вызвало удивления.

Эускера: Констанс1 пишет: А когда оформил Рауля сыном старого графа и конкубины, то признал его наследственное право на Бражелон и титул графа после своей кончины. 1 Смерть графа де Бражелон и рождение Рауля должны быть разнесены по времени сроком не более 10 месяцев с учетом закона о посмертных детях. 2 Хронологически Атос уже пять лет наследует покойному родственнику. 3 И как, простите? Констанс1 пишет: А наследнику графа де Ла Фер мог завещать свои поместья и барон дю Валлон. Это уже ни у кого не вызвало удивления. Дю Валлон мог завещать поместья кому угодно, поскольку они купленные, а не майоратные, стало быть наследование не благородное.

Эускера: Констанс1 пишет: Кстати, такое предположение подтверждает версию, что первое наследство Атос таки получил в Русильоне, а старый Бражелон еще жил. Это возможно. Заручиться согласием конкубины не составило бы труда, возможно покойный наследодатель оговорил ренту или систематическую материальную помощь наследника для своей "экономки, достойной женщины в награду за её многолетнюю службу". В таком случае конкубина вообще будет заинтересована в хороших отношениях с наследником майората. Но что мешало Атосу договориться с конкубиной покойного дядюшки чтобы она признала что ребенок рожден от него, графа де Ла Фер? Ну вообще-то мешало. Если конкубина приличная женщина (что чаще и бывало, все же в конкубины брали женщин приличных и с хорошей репутацией), то ей не зачем приписывать себе сексуальную связь с наследником покойного графа де Бражелон да ещё в тот период когда он болел, а она за ним преданно ухаживала. Закон признавал что интимные отношения в этот период возможны и это правда. Но только каким образом было бы доказано отцовство покойного графа, если он не успел признать ребенка, а брака между ним и его конкубиной не было. Посмертно признаются только законнорожденные дети рожденные в срок до 10 месяцев после смерти мужа матери с учетом возможной переношенной беременности.

Констанс1: Эускера , а не могло быть так что Атос получил поместьице в Рустльоне прожил себе там года 4 с половиной и вдруг, бах умирает граф де Бражелон., а Атос наследует. Но до этого незадолго происходит ночь в Рош Лябей, граф забирает мальчика и выдает его за своего воспитанника. И тут умирает конкубина старого де Бражелона и Атос тайно оформляет мальчика как сына графа де Бражелон, поскольку со смерти последнего прошло меньше 10 мес. А себя опекуном и управляющим имуществом Рауля до совершеннолетия последнего?

Эускера: Констанс1 пишет: ак сына графа де Бражелон, поскольку со смерти последнего прошло меньше 10 мес. Признать отцовство может только отец. Если предполагаемый отец умер, то признать отцовство некому.

Эускера: Сейчас перечитывая законы римского права об законнорожденности прочитала, что узаконить внебрачного ребенка можно только если он прижит в конкубинате. То есть тут не французский обычай, а вполне себе законодательная база. Римское право было правовой базой. Соответственно, мать не могла быть анонимна. Отцу надо было доказать что ребенок рожден в конкубинате. Кстати, если вернуться к тексту романа, из этого следует что никакой конкубины у графа де Ла Фер никогда не было и близко.Иначе у него не было бы проблем с легитимизацией бастарда. Автору нужно биологическое воспроизводство, а вот присутствие рядом женщины и близко не нужно. Автор выводит перса из асексуальности ради оплодотворения за неимением ЭКО и снова туда же возвращает. Впрочем, это за рамками темы треда. Господи, лучше бы уж просто пожалел подкидыша. Или сироту родственника. Было бы и человечно, и логично, а то такая сова натянутая на глобус планеты Юпитер.

Стелла: В последней главе "20 лет спустя" Атос, говоря, что он должен заняться делами Рауля, потому что у бедного мальчика нет другого наследства, кроме того, что есть у графа де Ла Фер, называет себя не опекуном, а подставным лицом. Raoul n'a d'autre fortune que ma fortune, pauvre enfant ! et il faut que je veille sur elle puisque je ne suis en quelque sorte qu'un prête-nom.

Эускера: Стелла пишет: В последней главе "20 лет спустя" Атос, говоря, что он должен заняться делами Рауля, потому что у бедного мальчика нет другого наследства, кроме того, что есть у графа де Ла Фер, называет себя не опекуном, а подставным лицом. Тогда кто же опекун?

Эускера: К сожалению, не копируются лекции по римскому праву Д. Гримма, издание 19-го века, там разложено узаконивание и законнорожденность очень толково, всем интересующимся рекомендую, если удастся, притащу. А пока то что могу сама пересказать, прочитав. Получается, что действительно, для узаконивания сына у графа были серьезные проблемы с учетом, что ребенок рожден не в конкубинате и его мать замужняя женщина.

Стелла: Был какой-то закон во Франции (я у Дюма встречала это в нескольких романах), что по достижении 50-и лет дворянин мог передать права наследования не только поместья, но и майората. Точно уже не помню, меня всегда от этой казуистики выворачивало. Но где-то на Дюмании у меня есть это есть по горячим следам. Атосу, по окончании приключений с Фрондой, как раз и должно быть в районе пятидесяти лет. То, что он говорит о своем возрасте, не округляя его (как это , обычно, у Дюма плюс-минус пару лет), так точно, тоже выводит к этому.

Эускера: Стелла пишет: что по достижении 50-и лет дворянин мог передать права наследования не только поместья, но и майората. где-то в этой теме было. Но не мог же дворянин передать майорат человеку невнятного происхождения. Пойду перечитаю.

Констанс1: Эускера , но видимо, какая то лазейка в законах была и граф ею воспользовался. Это взяло у него время. Знаете из чего я сужу? Во время первого за 20 лет визита Д Артаньяна к Атосу, когда заслышали лай собак, присутствующие у графа гости, а Дюма дважды в одной фразе подчеркивает, что это были люди из высшего общества воскликнули все в один голос: " Вот и Рауль вернулся!" Не виконт , а Рауль, а люди были из высшего общества. Отсюда я делаю вывод: виконтом Рауль признан недавно по отношению к визиту Д Артаньяна. И люди из высшего общества еще не привыкли титуловать его, а зовут попросту по имени как оно и подобает графскому воспитаннику.⁰Ведь люди из высшего общества-знатоки этикета. И если бы Рауль был признан виконтом давно, они уде привыкли бы титуловать его, а не называть запросто по имени. Ведь нк ребенок уже. Юноша- 15 лет.

Эускера: Нет, во Франции до 1792 года не было права на усыновление. Может автор транслирует современное ему законодательство? Там да, с 50 лет. Усыновление не путать с узакониванием. Там возрастных ограничений нет. Но там ограниечение это 1 прелюбодеяние 2 инцест 3 отсутствие сожительства с матерью ребенка в конкубинате. Последнее только выяснили.

Констанс1: Но должны де были у Дюма быть какие то " козыри в рукаве" по вопросу о признании Рауля дворщянином , виконтом и наследником? Ведь не все его читатели были поюровинциальные простофили. Его читали и люди исторически и юридически подкованные. Почему тогда этот пункт не вызвал вопросов и дискуссии?

Lumineux: У меня тоже была идея по поводу признания Рауля сыном Бражелона. Но старый граф мог и сам признать ребенка своим (Атос мальчика уже нашел , забрал и был в полнейшей прострации, а старик решил помочь любимому родственнику-наследнику). Но мог ли тогда Рауль быть виконтом, Атос – опекуном, а Рауль – наследником только после него? Могло быть такое условие?

Эускера: Констанс1 пишет: Эускера , но видимо, какая то лазейка в законах была и граф ею воспользовался. Это взяло у него время. Но ведь не усыновил (сначала это-то понятно, найти пристойную женщину согласную признать себя матерью внебрачного ребенка задача ещё та, для приличной женщины ущерб репутации вещь фатальная, и денег не захочешь, а непристойная женщина не нужна, это уже ущерб репутации графа и сына), не усыновил, но сразу сделал майоратным наследником и носителем титула наследования. Констанс1 пишет: Это взяло у него время. Знаете из чего я сужу Да тут ясно без аргументации, что это займет много времени. Тут же будет юридическая многоходовка на много лет, как в жаловании дворянского статуса поэту Жуковскому. Но так же, если взять ситуацию с Жуковским за модель, ребенок должен быть сразу внесен в списки дворян провинции. Читаем, читаем и мы прошлые диспуты Одна из участниц спрашивает: граф списки арендаторов что ли подавал? ))) А как же? Вспомните ревизские сказки подаваемые помещиками у Гоголя. Как иначе бы рассчитывались и документировались бы налоги, их размер и число налогоплательщиков графских арендаторов. В территориальном парламенте, в палате статистики есть списки всех жителей провинции, все землевладельцы подают регулярно списки всех арендаторов поименно. И есть список дворян провинции Орлеан. И чтобы мальчик был дворянином он должен быть сразу внесен в список дворян провинции.

Эускера: Констанс1 пишет: Ведь не все его читатели были поюровинциальные простофили. В основном читатели буржуазная верхушка, им это особо не надо, если только читатель на юрист, столь раздражающий автора.

Эускера: По поводу беседы с крючкотворами не о дворянской чести. Крючкотвор советник Парижского парламента и скорей всего дворянин. Парламент самый представительный, выходить надо на высокий уровень, на судью, королевского прокурора, не к канцеляристу же с таким вопросом обращаться, так что вполне себе дворянин)) Из дворянства мантии, но там тоже старые анноблированные с 14-го века династии. Многие связаны родством с военной знатью или сами из младших ветвей древних знатных родов как например, Демулены, родственники Елизаветы II.

Эускера: Lumineux пишет: Но старый граф мог и сам признать ребенка своим (Атос мальчика уже нашел И таким образом Атос не унаследовал бы Бражелон и Рауль спокойно мог бы назвать отца рекомендуясь графу де Гишу.

Эускера: Lumineux пишет: Рауль – наследником только после него? нет. Наследник первого порядка сын, а Атос говорит что он сам переписал майорат на него. Стало быть наследник Атос, значит признанных сыновей у наследодателя нет. Да не усложняйте. Рауль наследник и формальный сын покойного графа Бражелона, граф де Ла Фер старший родственник по мужской линии опекун до 25 лет Рауля, он так себя и позиционирует. Переписал на Рауля это же после 25 лет? Передал наследование и выполняет обязанности хозяйственного присмотра уже по воле владельца. Остается не ясным вопрос почему виконтом не зовут и почему юридического отца не называет рекомендуясь и почему имени матери не знает. Узаконенные дети знают мать, ибо конкубинат.

Lumineux: Эускера пишет: Рауль наследник и формальный сын покойного графа Бражелона, граф де Ла Фер старший родственник по мужской линии опекун до 25 лет Рауля, он так себя и позиционирует. Переписал на Рауля это же после 25 лет? Передал наследование и выполняет обязанности хозяйственного присмотра уже по воле владельца. Остается не ясным вопрос почему виконтом зовут и почему юридического отца не называет рекомендуясь и почему имени матери не знает. Узаконенные дети знают мать, ибо конкубинат. Значит, версия такая. Граф Бражелон не скончался, а пропал без вести (после того, как объявил ребенка своим). Поэтому Рауль – так и остался виконтом (лет до 25). А не рекомендуется он сыном Бражелона, потому что знает о себе правду (то есть, полуправду о подкидыше к священнику), знает, что было лжесвидетельство и отец официальный ему не родной. Атос ему всё в детстве ещё рассказал после первых вопросов о родителях. И дАрту Атос при встрече не втюхивает про якобы сына старого графа, а тоже честно признается про найденыша в корзинке. Всё сходится!

Эускера: Lumineux пишет: Граф Бражелон не скончался, а пропал без вести (после того, как объявил ребенка своим). Прям нехорошие мысли такие о наследнике Как бы в центре Франции, по соседству с двором принца крови, не далеко от столицы раааз! и пропадает пожилой бездетный титульный аристократ к великому прискорбию наследника. Lumineux пишет: Поэтому Рауль – так и остался виконтом (лет до 25). Не выйдет. Умершим признают пропавшего без вести через пять лет после исчезновения. Lumineux пишет: А не рекомендуется он сыном Бражелона, потому что знает о себе правду Ага-ага. А то мало слухов о невнятном подкидыше с титулом и майоратом и таинственном исчезновении наследодателя. А чтой-то там в тепличке с грядками ирисов, если в грядочке лопаткой копнуть? С учетом что у графа и жена этак таинственно исчезла. Или он в Бражелоне тоже имеет право всех мочить кто не успел перебежать через его десять земельных арпанов? Если уж в де Ла Фере не стеснялся когда арпанов было куда суммарно меньше Кто не добежал до межевого столба, того и приговорил. Lumineux пишет: И дАрту Атос при встрече не втюхивает про якобы сына старого графа, а тоже честно признается про найденыша в корзинке. При этом отрекаясь от всякого родства с ним. Lumineux пишет: Всё сходится! Все сходится! Ребеночек не наш!

Эускера: Теперь вы понимаете за что Дюма так юристов не любил

Стелла: Так вот почему Дюма создал тот мир, где юридические выверты всецело в его власти! Честное слово, мне его мир нравится больше. Что в таком мире жить муторно, что в том, где командуют крючкотворы - все равно право у сильных.

Эускера: Стелла пишет: Что в таком мире жить муторно, что в том, где командуют крючкотворы - все равно право у сильных. Так как раз в мире Дюма право у сильных. И автор им дает в подспорье им же созданную юридическую базу, там где они даже с силой не управятся.

Эускера: Снова не копируемый текст, статья о тайне дворянства Жуковского. Поэтому пересказываю всю интригу как сделали дворянином внебрачного сына знатного помещика и турецкой наложницы. Это история настолько изящная, что вполне достойна быть названной как рассказ Лескова "Административная грация". И так, в России внебрачный ребенок не мог быть узаконен никак, кроме брака родителей. Статус внебрачные дети получали по статусу матери. Поэт Василий Андреевич Жуковский был внебрачным сыном богатого и знатного тульского помещика Афанасия Ивановича Бунина и его наложницы пленной турчанки Сальхи. Жена Бунина после 11-ти родов подорвавших здоровье, прекратила интимные отношения с мужем, поэтому натурализовалась наложница, формально экономка дома. Рожденный ей мальчик был записан на имя крестного, разорившегося польского шляхтича, живущего в семье Буниных из милости. Дворянинов Васенька не был и быть не мог.Что сделала семья. 1 Все жители России были внесены в сословные списки, дворяне в родословные книги, мещане, крестьяне и купцы ревизские сказки. Сословия в статистике разделялось на дворянское и податное (платившее налоги) сословие. По такому же принципу велась статистика и во Франции, при Кольбере эти списки были тщательно выверены на наличие дворянства и многие выскочки приписавшие себе статус из дворянства вылетели. Васенька был внесен в дворянский список. Но при ближайшем рассмотрении формуляр оказался поддельным. То есть канцелярист за взятку...Это было плохой гарантией. Кроме того, младенца записали в Астраханский гусарский полк, чтобы служебный статус подтверждал дворянство м автоматически шло продвижение по службе. Но фокус не прошел. Поддельный формуляр не рискнули предъявлять, а автоматическое продвижение по службе без фактической службы возможно только для дворян. Вот они и записывали младенцев в военные полки. Короче, не выгорело.Верней выгорело отчасти. Пользуясь взятками и связями до прапорщика Вася "дослужился". Если глубоко не копать. 2 На сцену выходит сестра Васи, Наталья Афанасьевна Бунина ( в браке Вельяминова) ослепительная красавица, любовница наместника Тульской губернии Кречетникова и некоронованная всевластная царица всего наместничества. Все карьерные движения чиновников, все административные дела провинции решаются движением её маленькой ручки. Наместник обожает свою возлюбленную и она над ним имеет полную власть. Кстати, покладистый муж выполняет роль ширмы и подобно мужьям Ваноцци, любовницы папы Борджиа, взял её с прижитой от Кречетникова дочкой, признал ребенка своим, за что осыпаем милостью и щедротами, ну все понятно. 3 В дело вступает сам тульский наместник. Начинается русско-турецкая война. М. Н. Кречетников становится командиром дивизии. Военным генералом, словом. И оформляет 16-летнего брата своей любовница адъютантом своего штаба. Затем опытный администратор грамотно составляет формуляр с просьбой об отставке своего адъютанта, дождавшись хорошего настроения своего шефа сиятельного князя самого Потемкина-Таврического подсовывает ему формуляр, а Потемкин в хорошем настроении что хочшь может подписать, Потемкин проникается ситуацией, ну как же, младший любимый брат любимой женщины подчиненного, и...подписывает.

Стелла: Мне за последние 25 лет пришлось пять раз судиться. В двух случаях дело обошлось даже без адвоката: все было настолько ясно, что работодателю ничего не оставалось, как уплатить. А один раз - я явилась на суд, просто не имея на него денег, и пришлось выступать против оплаченного адвоката ответчика. Без переводчика, на посредственном иврите.))) И знаете, судья присудила в мою пользу: не помог и адвокат крючкотвор. По-моему, все зависит от судьи. Так что и Парламент тоже мог прогнуться, а тут сошка поменьше, понезаметнее, не король. Деньги и связи творят чудеса. Мэтр Кокнар свой миллион не просто так сколотил.

Эускера: 4 Вот видите, женщины могут все, могут то, что не могут сильные. Если женщины любимы и к тому же бонусом красивы. А мы имеем 11 красивых и любимых женщин. Все сестры Васечки красавицы, все сестры Васечки удачно замужем, все сестры любимы мужьями и любовниками, и что очень важно, все они нежнейше любят Васечку. Далее в игру вступают остальные сестрички Бунины. Отец к тому времени умер, но благодаря любовнице наместника и светской львице Наталье, семейство Буниных рулит и всевластно. В игру вступает следующая красавица-сестра Екатерина, в браке Протасова, муж у неё предводитель тульского дворянства и надо же! Под каблучком у жены которую обожает. Само собой, Екатерина то же красива как и все Бунины. И вот, на собрании дворян Тульской губернии рассматривается вопрос о внесении прапорщика Жуковского в список потомственных дворян Тульской губернии. Председатель Протасов, муж Катеньки. Вице-губернатор стараниями жены покладистый Вельяминов, муж Наташеньки. А четвертый депутат у нас муж очаровательной Вареньки Буниной. Угадайте результат.

Эускера: Стелла пишет: Мэтр Кокнар свой миллион не просто так сколотил. Вот извиняюсь, как можно сколотить миллион на написании прошений? Это же копеечная процедура, даже если писать как Дюма, столько как Дюма пом. адвокатов не платили. Уваров свидетельствует, прокуроры люди очень небогатые. Так что как фактическое доказательство нельзя принять. Практикующие адвокаты, те да, могут быть богаты. Но не помощники канцеляристы. Ещё одно авторское допущение. Не того он сделал богатым.

Стелла: Зато какой персонаж!

Эускера: В патенте на чин не указывался возраст и время прохождения службы. Так что прошение, патент, посемейный список (польский дворянин Жуковский указан отцом) и решение дворянского собрания, что за выслугу вносится Василий Жуковский во вторую часть родословной книги дворян Тульской губернии под № 655.

Эускера: Стелла пишет: Зато какой персонаж! Ну сатира выразительная. Но уж лучше бы адвокат. Кстати, я к прокурору Кокнару хорошо отношусь, если убрать патологическую скупость, то он умный и с юмором как и должно адвокату.

Эускера: Я вернусь к истории Жуковского. Дальше тоже были женщины и тоже красивые. На этот раз царственные. Василий Андреевич был красавец, поэт, интеллектуал и обаятельный человек. Получив славу поэта он стал чтецом вдовствующей императрицы Марии Федоровны, затем воспитателем наследника цесаревича. Когда в 1838 году пошла ревизия списков российского дворянства, подобная большой кольберовской чистке, то там полетели многие из списков, даже реально знатные, если были провалы в документации между переходами из рода в род. Были перемещения из наследственного в выслуженное дворянство, перемещение порядка записи, линий и номеров формуляров, ибо у дворян внутри свое жесткая иерархия. Но уже статус и социальное положение Жуковского было таково, что император Николай II это дело пересек рескриптом и жалованием дворянства. Император Жуковского с детства знал, уважал и любил, но ещё и очаровательная императрица обожавшая стихи Жуковского супруга слезно просила. А она тоже была красавица и государь, хоть и был неверен, но перед женой по своему признанию, благоговел.

Эускера: В общем, надо искать среди местного совета провинции, где в список дворян канцелярист внесет, принца Гастона и его благосклонности и расположения и хлопот местного председателя дворянского собрания, коим должен быть по чину, авторитету и возрасту герцог Барбье. Дворянское собрание в Орлеане существует, собирается, формирует ополчение, решает свои насущные вопросы и избирает делегатов в Генеральные Штаты. Только наш граф как-то условно живет светской и общественной жизнью, не появляясь при дворе принца. Ну да его дело. Может, когда Рауль появился и был активней. Как видим, без светской активности мальчика дворянином не сделать.

Эускера: Стелла пишет: Так что и Парламент тоже мог прогнуться, а тут сошка поменьше, понезаметнее, не король. Деньги и связи творят чудеса. Мог конечно, но на таком уровне мотивацией будет не взятка, поскольку статусной должностью никто рисковать не будет. Как видим из дела Жуковского, мотивацией была любовь к женщине. Верней нескольких статусных мужчин к своим женщинам, объединившим усилия в продвижении дорогого младшего братика. Канцеляриста купить средств хватит. На королевского прокурора не хватит. И без идеализации, все же королевский прокурор наместник короля и олицетворение торжества закона, он дорожит репутацией и статусом и осознает важность своей миссии. Во-вторых, банально денег не хватит даже если королевский прокурор и не таков.При таком раскладе проще подкупить канцеляристов в совете провинции, сделать Рауля дальним родственником Бражелона и оформить над ним опеку и тогда он наследник титула и земли по степени родства.

Стелла: Вот последний вариант с подкупом и дальним родственником Бражелоном ( а оно так и есть, в общем-то) мне нравится.)) А у нас есть еще и Арамис, который крутится в парламенте не на последних ролях, и, возможно, уже и с Фуке завязан. (такую версию уже даже Lys в своем романе прорабатывала.) И есть семейка Конде, с которой Рауль знаком, и женская ее половина (мамаша Монморанси по совместительству мама Конде - подруга Анны Австрийской). Связи в связи с Фрондой уже наработаны, можно и реально продвигать варианты.

Эускера: Стелла пишет: Связи в связи с Фрондой уже наработаны, можно и реально продвигать варианты. В каких отношениях парламентская Фронда с Фрондой принцев? Принца Гастона со счетов не скидывайте, от тоже в оппозиции. И может помочь оформить документы в местном совете. Стелла пишет: Вот последний вариант с подкупом и дальним родственником Бражелоном ( а оно так и есть, в общем-то) мне нравится.)) Мне тоже. Но тогда указаны родители, ребенок ими признан и почему Атос называет Рауля подкидышем, а не родственником второй или третей степени покойного Бражелона ? Ведь так для Рауля было бы приличней и социально респектабельно. Родственники которым припишут родительство могу быть покойными, но реальными. А что если дальний родственник и его конкубина умершая родами? Но надо чтобы родственник подал документы на легитимизацию при жизни и ребенок крещен быстро (а тогда крестили быстро) с указанием отца и матери.

Стелла: Вот сейчас я подумала: а зачем , с каким важным поручением мог ехать Атос, когда его занесло в Рош-Лабейль? Не по делам ли Бражелона? И вот еще - Рауля, малым крещением, должны были окрестить там же, в Роше. Везти крохотного ребенка в середине осени (в годы малого ледникового), за 400км, не окрестив... мамаша ведь за три месяца не озаботилась, малыш без имени был.

Эускера: Стелла пишет: Вот сейчас я подумала: а зачем , с каким важным поручением мог ехать Атос, когда его занесло в Рош-Лабейль? Не по делам ли Бражелона? А просто визит к родственнику, как вариант? Это же естественно, общаться с родственниками. И в параллель дела Бражелона. А второй визит смерть родственника и оформление наследства. Стелла пишет: И вот еще - Рауля, малым крещением, должны были окрестить там же, в Роше. Везти крохотного ребенка в середине осени (в годы малого ледникового), за 400км, не окрестив... мамаша ведь за три месяца не озаботилась, малыш без имени был. В общем, крестят строго по месту прихода. И трудно представить, чтобы за три месяца не окрестила. Обычно вкладывали записки: крещен, зовут, скажем, Василием. Но если неизвестно о крещении подкидыша, его обязательно крестили. Трудности у графа в том, что срезу метрика о крещении должна быть выправлена как должно, запись в церковно-приходской книге и подписи до фигища свидетелей. Там же четыре крестных вроде. И если графу важно чтобы метрика сразу удостоверяла что ребенок сын его родственника, то крестные должны быть респектабельные дворяне. Правда, мы имеем расстроенного и растерянного кюре, которые не откажет в добром деле окрестить и вписать то что нужно в приходскую книгу, но вот крестные...Это же подсудное дело и свидетели подтвердят что не крестили и в суд притянут. Да и таинство крещения нарушать для католика так себе перспектива.

Эускера: Прошу учесть, что супружеская пара не может крестить дитя, они же становятся духовными братом и сестрой. И да, всякие мимопроходящие не подходят в крестные для дворянского ребенка, это вызовет сомнения.

Стелла: Если я помню правильно, крестных должно быть две пары. Имена даются в честь дедов и бабок со стороны родителей, но основное имя - в честь святого, если этот день есть в святцах. Тройное имя - это обычно было у бастардов. То есть - Рауль(а его имени не было в этой сопроводительной записке, считать надо было самому от даты зачатия, а она тоже - плюс/минус неделя(как нам в роддоме объясняли), плюс - мальчики обычно переношенные Короче, все шито белыми нитками в этой истории с рождением. Эускера , я не сильна в этих всех заморочках с крещениями и прочим, но, мне кажется, все же православную страну и католическую не стоит так уж сравнивать, хоть и основа одна у этих двух ветвей христианства. Ментальность все же разная.

Эускера: Стелла пишет: Эускера , я не сильна в этих всех заморочках с крещениями и прочим, но, мне кажется, все же православную страну и католическую не стоит так уж сравнивать, хоть и основа одна у этих двух ветвей христианства. Ментальность все же разная. Конечно, греко-византийское и западное каноническое право имеют различия. Слава богу, эти вопросы не тайна, так что найдем.Но крестные не могут быть супругами в любом случае, поскольку становятся духовными братьями и сестрой. Ну да этой ситуации у нас и нет.Гораздо сложней найти как тогда во Франции велись дворянские списки.

Стелла: Крёстным может быть тот, кто: - выбран принимающим крещение или его родителями (воспитателями) и имеет соответствующие для этого способности, а также намерение выполнять это задание; - достиг 16-летнего возраста; по веской причине, настоятель или тот, кто преподает таинство, может сделать исключение; - католик, уже принявший таинство Первого Причастия и миропомазание, который живет согласно вере и той функции, которую должен исполнять; - свободный от канонической кары; - не приходится отцом или матерью крестнику. Любой другой человек не может быть крестным родителем (сравн. КПК 874 §1). После таинства крещения родители, благодарные Богу и верные своим обязанностям, должны привести ребенка к познанию Бога, научить молиться, приводить на занятия по религии и подготовить к Первому Причастию и таинству конфирмации. Взято отсюда: https://www.katoliku.ee/index.php/ru/%D0%B2%D0%BE%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%8B-%D0%BE%D1%82%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%8B?option=com_fsf&Itemid=196&view=faq&catid=-2&search=

Эускера: Как граф объяснит крестным в Рош-Лабейле что ребенок сын его покойного родственника, местного дворянина, при этом ребенок до тех месяцев не окрещен, прошения и документов об узаконивании нет, сам граф изъявляющий взять ребенка под опеку не становится крестным (а он по религиозным соображениям крестить не может, ибо грех, он верующий человек и не может нарушать таинство).

Стелла: Эускера , а нигде нет того, что Атос крестный Рауля.)) Боже упаси, вот такого Дюма точно не мог написать, ни в какой своей вселенной.

Эускера: Нет, у католиков нет запрета супругам быть крестными одного ребенка в отличие от православия. А вот прямым родственникам нельзя быть крестными. Так что все сходится.

Эускера: Стелла пишет: Боже упаси, вот такого Дюма точно не мог написать, ни в какой своей вселенной. Нет конечно. Верующий христианин не мог так поступить. Он мог замотивировать отказ крестить сославшись на кровное родство по линии Бражелонов.

Стелла: Когда-то Lys в "Спасении" даже просчитала, как имя Рауль согласуется со всеми обстоятельствами. Совпало с св. Раулем, епископом из Берри. Роман пересказывать не собираюсь, тем более, что некоторые из наших его читали, но там многие моменты именно с усыновлением не с потолка взяты: автор товарищ дотошный, въедливый, по источникам копалась немало, причем по англо-французским источникам.

Эускера: Стелла пишет: Когда-то Lys в "Спасении" даже просчитала, как имя Рауль согласуется со всеми обстоятельствами. Совпало с св. Раулем, епископом из Берри. Насколько помню Рауль одно из имен Маке и это литературная шутка))

Стелла: Огюст - имя Маке. Но - неважно, это просто игры, но забавно это все подгонять под естественность.



полная версия страницы