Форум » Диссертации, догматические и умозрительные » Античные мотивы в "мушкетёрской" трилогии А. Дюма » Ответить
Античные мотивы в "мушкетёрской" трилогии А. Дюма
Кассандра: Мне кажется, это интересно будет обсудить на форуме. В текст "Трёх мушкетёров ", да и в две другие части трилогии, Дюма (или Дюма и Маке) навтыкали, как изюм в булку, очень много отсылок к мифологии и истории Древней Греции и Рима. Есть сравнения персонажей с античными героями в авторской речи, в речи самих персонажей. У меня создаётся ощущение, что герои словно живут одновременно в 17 веке и в эпоху античности, постоянно ассоцииируют себя, происходящие с ними события, свои эмоции с героями, событиями и страстями греко-римской мифологии и истории. Одновременно это служит и характеристике персонажей: особенно часто упоминания античных героев и событий, латинские цитаты попадаются в речи Атоса и Арамиса. И про них автором говорится, что оба знают латынь, причём Атос лучше. Как по-вашему. уважаемые форумчане, зачем понадобилось Дюма вводить все эти отсылки, каково их значение в содержании романа? Мне кажется, что Это способ создать второй, более глубокий план произведения. Рядовой парижанин, раскрывая газету с очередным отрывком романа, получал развлекаловку: авантюру, интриги, погони, приключения. Образованный читатель, знающий историю и мифологию, мог видеть в романе нечто более серьёзное: вечных героев, вечные страсти, вечные вопросы... Ваши наблюдения, соображения, мнения по этому поводу?
Ответов - 59, стр:
1 2 All
david: Джоанна пишет: Что Дюма хотел этим сказать Уверен, что ничего не хотел сказать. Просто сравнение напрашивалось, было обиходным (сам себя цитирую). Не думал Дюма о втором и третьем планах - он просто так чувствовал, будучи д'Артаньяном, ощущая себя им. Кстати, перевод 1001 ночи на французский появился в самом начале 18 века.http://www.znanie-sila.ru/online/issue_183.html
Джоанна: david пишет: Кстати, перевод 1001 ночи на французский появился в самом начале 18 века То есть, нашелся еще один ляп)
david: LS пишет: У самого Дюма не было классического глубокого образования, которое позволило бы ему так легко оперировать ссылками на античные, библейские и средневековые сюжеты. Екатерина пишет: А какое у Дюма было образование? Позволю себе процитировать Д.Циммермана: "... По... великолепной Библии Александр досконально изучит Священную историю из чистого удовольствия...", "... его детство было вскормлено всевозможными мифами - еврейскими, греческими, латинскими и христианскими, питающими основные темы западной литературы..." (т.1, с.35-36), "... Александр учится дома латыни..." (с.45), "... Если в его литературной культуре ощущаются большие пробелы, то у нее тем не менее весьма солидная база - библейская, мифологическая и латинская" (Дюма - 21 год) (с.96). Наверное, надо добавить феноменальную память Дюма (по-видимому, зеркальную - способность помнить все прочитанное или увиденное), плюс потрясающая любознательность и способность учиться (физ. опыты, больницы, анатомия, яды, легенды, ...). Возможно, все это несколько приблизит нас к ответам на нами же заданные вопросы.
LS: david Но при этом я не забываю того же Циммермана, упоминавшего о не слишком большой старательности юного Дюма, а также о его отвращении к церковной карьере или, вернее, к обучению в семинарии, которые можно рассматривать как следствие его сложных отношений с Господом Богом. (надо б тоже сходить за цитатами?..)
david: LS Нет, за цитатами ходить не нужно, я Вам верю на 101% Я имел в виду не какую-либо карьеру, а знания в определенной области и возможности их использования. Согласитесь, что, хорошо зная что-то, мы совершенно естественным образом используем это. Кроме того, можно, наверное, сказать, что с точки зрения образования Дюма был крепким середнячком - посему можно предположить, что достаточно большой слой современного ему общества был (не скажу образован) подкован в мифологии не хуже него самого - отсюда постоянные отсылки " к мифологии и истории Древней Греции и Рима. Есть сравнения персонажей с античными героями в авторской речи, в речи самих персонажей. " (с- Кассандра).
LS: david Насыщенность произведений Дюма отсылками к античности я пытаюсь воспринимать через себя. Для того, чтоб создать нечто похожее на первую главу «Трех мушкетеров» и так же легко и свободно оперировать понятиями, связанными с литературой и историей, мне пришлось бы получить более глубокое образование, чем то, которое есть у меня – не отличника-гуманитария, не самого образованного и начитанного человека. Значит, экстраполирую я, Дюма должен был бы обладать более качественным, чем у меня образованием? С другой стороны, я более или менее представляю себе, скажем, биографическую подоплеку русской литературы XIX века, современной Дюма и родственной ему по интеллектуальной насыщенности. Наши писатели – Пушкин, Толстой, Достоевский, Гоголь, Салтыков-Щедрин получили прекрасное домашнее или гимназическое образование. Которого, судя по биографии Циммермана (которой я верю почти, как магометанин), у Дюма не было: аббат Грегуар, в единственном числе, вряд ли смог бы заменить отряд Царско-сельских-лицейских учителей или домашних наставников детишек русских бар. В этом случае, мне остается объяснять явление, которое мы наблюдаем в произведениях Дюма: а) действительно, феноменальной памятью Дюма, способной схватывать и обрабатывать всё, что в нее попадало и в детстве, и в зрелом возрасте; б) наличием помощников – профессиональных историков, вроде того же Маке, которые насыщали его произведения подобными деталями; в) изучением самим Дюма исторической первоосновы (мемуаров, писем, анекдотов, хроник соответствующей эпохи), изобилующей в силу традиции многочисленными отсылками к античной литературе, библейской и римской истории.
david: LS Все абсолютно правильно, но 1. Прочитайте внимательно Ваши же посты и согласитесь, что по насыщенности информации они намного превосходят средний-плюс уровень. Более того, если взять нормального человека, да еще лет через 10 (я не предлагаю - через 100), то, пожалуй, Ваши (да и наши) ссылки и сравнения, для нас вполне естественные, будут казаться чем-то особенным, требующим специального образования и подготовки. 2. Ваше (а) принимаю безоговорочно. Более того, знал двух людей, обладающих такими способностями и хорошо помню восторг счастье (прошу прощения за избитость выражения) при любом общении с ними, фонтанирование идей, фактов, исторических связей, ассоциаций, имен, дат. Однажды в юности Н.Я.Эйдельман на спор с однокурсниками в течении нескольких часов играл в игру: друзья, вооруженные справочниками и энциклопедиями, "гоняли" Натана по датам, сражениям, королям и т.п., но "поймать" не смогли! 3. Ваше (б) принимаю с оговоркой: какие-то исторические нюансы, фон, второстепенные персонажи (короля играет свита) - да, "негры" получали задание на разработку. Но мы сейчас обсуждаем мифологию, мифологические "вставки" и сравнения в "Трех мушкетерах" и тут, при всем к Вам уважении, не могу с Вами согласиться и представить, например, что Дюма дает задание Маке, выяснить, с кем бы можно было сравнить гордого Атоса или разъяренную миледи. Или просит объяснить ему (Дюма), кто такой Иов или в каком веке была Троянская война... 4. Ваше (в) подтверждает мои утверждения. Цитирую Вас: "исторической первоосновы (мемуаров, писем, анекдотов, хроник соответствующей эпохи), изобилующей в силу традиции многочисленными отсылками к античной литературе, библейской и римской истории.
david: 5. Насколько я представляю, направленность великой русской литературы была несколько отличной от направленности "Трех мушкетеров" и поэтому неправомерно их сравнивать. Скорее, Толстого можно сравнить с Бальзаком, произведения которого также не изобилуют мифологическими и античными сравнениями, но вот в поэзии (я уже предвижу Ваши возражения)... Давайте возьмем Пушкина (Вы первые начали) и посчитаем... И тоже современникам не многое нужно было объяснять. Это нам нужен блестящий комментарий Лотмана. 6. Не очень корректно (с моей точки зрения), сравнивать французского и русского массового читателя. Миллион причин, объективных и субъективных, почему средний француз грамотнее и "грамотнее" русского (естественно, речь не идет о дворянстве), поэтому странно было бы искать у Крылова или Булгарина ссылки на мифологию или античность. А вообще, кажется, мы все правы и имеет смысл еще раз определить, о чем мы "спорим". Я, правда, не спорю - я "обмениваюсь мнениями".
LS: david david пишет: о чем мы "спорим"? В общем, я тоже не спорю. Но мне показалось, Вы не согласились с тем, что образование у Дюма было так себе, весьма далеким от средних стандартов тогдашнего времни. Нет? По моему, он был м...м... недоучкой. А чем еще мог закончиться альянс учителя-аббата и избалованного матерью мальчишки, который всему на свете предпочитал ловлю птиц в силки? Значит, недостаток знаний в зрелом возрасте Дюма компенсировал великолепной памятью, чтением (и когда он успевал?) и помощью "негров". Кстати, Маке я упоминаю не столько в качестве "негра" (разрабатывавшего сюжет или доводящего до ума детали), сколько в качестве консультанта - ведь он профессиональный историк. Античная история и мифология в равной степени - его епархия. david пишет: Не очень корректно (с моей точки зрения), сравнивать французского и русского массового читателя Вы говорите о читателе XIX века или о нашем современнике? david пишет: по насыщенности информации они намного превосходят средний-плюс уровень... нашего времени и нашего среднего читателя. Но если говорить о средне образованном человеке XIX века, он должен был гораздо легче ориентироваться в культурно-историческом фоне романов Дюма, в т.ч. в греческой или библейской мифологии. Именно поэтому я и вспоминаю наших писателей - средне образованных людей той же поры, багаж знаний которых получил отражение в их творчестве так же, как багаж знаний Дюма отражен в его романах. david пишет: странно было бы искать у Крылова Крылов адаптировал для русского читателя басни Эзопа - куда уж античней? Кстати, отфильтрованные французом Лафонтеном. ;) И ничего более значимого в этом жанре наша литература не создала. :)))
LS: david Кстати, признаюсь, мне не очень хорошо известны произведения Дюма о современной ему жизни (кроме "Графа Монте-Кристо"), но у меня почему-то создалось впечатление, что он не так часто отсылает читателя к античности или, скажем, средневековой литературе, когда рассказывает о XIX веке. Может быть, это связано с тем, что культура XVI-XVII веков была пропитана насквозь классической литературой и историей, и через рабочие материалы (мемуары, письма и т.д.), а не не как литературный прием, призванный создать у читателя впечталения погружение в атмосферу эпохи, это невольно проникало в романы Дюма? Может быть, это у Куртиля де Сандра было сказано, что Портос напоминал Аякса, Атос - Ахилла, а Арамис - Иосифа. (*пускаясь вскачь* Дюма спросил Маке: "Кто такой Ахилл?" Маке: "Полубог". Дюма: "Будем создавать полубога!") И они попали в роман также, как немногим раньше были позаимствованы их имена. ;)
david: LS LS пишет: он был м...м... недоучкой Я думаю, что это еще слабо сказано... LS пишет: Вы говорите о читателе XIX века Естественно! LS пишет: нашего времени и нашего среднего читателя И опять мы согласны. По поводу Крылова. Не случайно я поставил его рядом с Булгариным. Оба были "народными" писателями: поэтому, например, почти невозможно найти прижизненные издания И.А. - зачитаны до трухи, а успех Ф.В. во многом подкосил Пушкина. Вышесказанное не означает, что и у одного, и у другого не было вторых планов, подтекстов и вообще других произведений для "подготовленного" читателя.
david: LS У Куртиля ничего такого нет, да и вообще (ой, что сейчас будет!): "Мемуары" и скучноваты, и язык совсем уж суконный. Я понимаю, что язык - это может быть погрешность переводчика (хотя сомневаюсь), а это влияет восприятие всех мемуаров в целом. Ну, и, естественно, накладывается более поздняя (1844г.) интерпретация... Надо попробовать почитать "Мемуары Рошфора", "Тюренна" и "Лувуа" (других у меня нет, но это ж какая работа - читать по-французски, все равно нюансов не пойму).LS пишет: Дюма: "Будем создавать полубога!" -
LS: david У меня, уж не знаю точно почему, сложилось впечатление, что уровнем образованности средний русский читатель XIX века почти ничем не отличался от своего французского коллеги. Может быть, из-за одинаково высокого уровня литературы этих стран, обращавшейся к своему читателю?
david: LS Насчет уровня литературы - согласен, но вот насчет образованности у меня есть некие сомнения. Здесь и процент грамотных, и разница в количестве жителей, в протяженности территорий, уровень жизни (это я не утверждаю, это я с потолка беру разные параметры, которые, по моим ощущениям и влияли на уровень образованности).
Гиллуин: Признаться, в детстве меня эти отсылки раздражали, потому что мне, конечно, не хватало образования их понять. Теперь знаю чуть больше и они доставляют мне удовольствие. Они создают для меня историчность, если можно так сказать, потому что тогда это действительно было актуально и общеизвестно.
Кассандра: Продолжая тему. В данном сообщении мне хотелось бы собрать найденные мной на страницах романа ""20 лет спустя" примеры использования античных мотивов. Так, в круге чтения некоторых персонажей мы находим произведения античных авторов: 1. 10-летний король Луи 14-ый читает книгу римского историка Квинта Курция I в. н.э. «История Александра Македонского» 2. Герцог Бофор в Венсенском замке читает “Записки Цезаря” 3. Кардинал Мазарини цитирует оперу на античный сюжет “Тисба”: “Весь мир враждебен нашей страсти нежной”. Как в авторской речи, так и в речи персонажей мы по-прежнему встречаем сравнения персонажей с героями античной истории и мифологии. В речи Дюма они нередко носят иронический характер. Д’Артаньян сопоставляется с Геркулесом: «Слуга, хозяйка и весь дом преисполнились к д'Артаньяну таким благоговением, с каким отнеслись бы разве только к Геркулесу, если бы он снова явился на землю для свершения своих двенадцати подвигов” и Ахиллесом: «Д’Артаньян удалялся в эту комнату, как Ахиллес в свой шатёр, когда хотел наказать прекрасную Мадлен своим презрением». Перстень кардинала Мазарини, опасавшегося, что королева Генриетта пришла просить у него денег, Дюма иронически сравнивает с волшебным кольцом лидийского пастуха Гигеса, «которое делало своего владельца невидимым, когда он его поворачивал». Не обходит вниманием Дюма и верных слуг мушкетеров, удостаивая их сравнения с античными персонажами: "Оливен дрожал как Созий", (трусливый раб в комедии Плавта «Амфитрион» популярной в 16 и 17 веках), «Мушкетон... правил стоя, подобно древнему Автомедону»(Автомедон - возничий Ахиллеса из поэмы Гомера «Илиада»). Кардинал Мазарини о приставленном к герцогу Бофору бдительном Гримо скажет: «Кто же этот цербер?» (В античной мифологии цербер - чудовищный трехглавый пес в, охранявший вход в подземное царство ; в переносном значении - бдительный сторож, следящий за каждым шагом). Подростка Фрике в конце романа Дюма сравнивает с марфонским гонцом: “Он опрометью помчался по улицам и, как марафонский гонец, павший на афинской площади с лаврами в руках, вбежал в дом советника Бруселя и в изнеможении грохнулся на пол, рассыпая из мешка свои луидоры.” Сами мушкетеры, равно как и другие персонажи романа, вовсю сравнивают себя и современников с героями античности. «Сто пистолей, черт возьми!... Будь они у меня всегда под рукой, я был бы богат, как Крез» (Крез – последний правитель Лидии, известный своим несметным богатством). На вопрос гасконца «Вы честолюбивы?» Арамис отвечает: «Как Энкелад» (Энкелад - титан боровшийся за власть против Юпитера). Защищая перед гасконцем одного из предводителей Фронды господина де Гонди в ответ на восклицание собеседника «Хорош будет горбатый полководец!» Арамис возражает, приводя в пример двух античных полководцев: «Горб скроют латы. К тому же вспомните, Александр хромал, а Ганнибал был одноглазым.» Предостерегая старого друга от связи с фрондерами лейтенант мушкетеров говорит, что связь с этой партией доставит ему не только покровительство могущественных людей, но и «проскрипции правительства» (в др. Риме проскрипции - списки лиц, объявленных вне закона, лишенных прав и состояния по особому распоряжению правительства. За выдачу или убийство включённого в списки назначалась награда, за укрывательство — казнь). Сожалея об упущенной возможности, д’Артаньян говорит : "Я охотно перекинулся бы парой слов с Мордаунтом в этой маленькой Фиваиде. Посмотрите, какое удобное место, чтобы уложить человека". (Фиваида - одна из областей древнего Египта, происходит от греческого названия его столицы Фив). Не желая распространятся подробно о задуманном, изворотливый гасконец заявляет: “Друг мой Портос, вы знаете, что по отцу я происхожу от пророков, а по матери — от сивилл, и потому я говорю только загадками и притчами… (” Сивиллы - легендарные прорицательницы, упоминаемые античными авторами). Об Атосе д’Артаньян говорит, что он «всегда был добродетелен, как Сципион» (Сципион – древнеримский деятель, прославившийся добродетелями истинного римлянина). Атос, в свою очередь, рассказывая о своей юношеской влюбленности в древнегреческую статую, упоминает историю Пигмалиона, вняв мольбам которого, Афродита оживила созданную им статую прекрасной девушки Галатеи. Впоследствии, отказываясь от предложения герцогини де Шеврез оставить ей Рауля, граф де Ла Фер внеовь прибегает к примеру из античной мифологии и говорит, что “хорошо помнит историю Эдипа” – греческого царя, влюбившегося в свою мать и женившегося на ней. О камне, который опрокинул Портос, загородив дорогу преследователям, и автор романа, и его герои единодушно говорят, что сдвинуть его могли только руки античных героев. Дюма: “поднять его могли только гигантские руки Энкелада или Бриарея”. Арамис: “Это дело рук Аякса, Теламона или Портоса”. Тот же Портос, удивлявший читателя своими познаниями в античной истории еще в первом романие о мушкетерах, называет своих лошадей в честь античных богов - Феб, Вулкан, и рассказывает гасконцу, как пытался брать пример со знаменитого греческого атлета Милона Кротонского, повторяя его подвиги. Беседуя с резковатой и язвительной мадемуазель Поле, аббат Скаррон, смеясь, называет ее «моя дорогая парфянка» (древние парфяне на войне отличались хитростью и коварством). Дюма упоминает также, что одну из приближенных Анны Австрийской, сестру госпожи де Мотвиль "за ее мудрость " придворные прозвали "Сократина". Описывая предавшегося воспоминаниям о счастливых временах своего детства будущего воина виконта де Бражелон, Дюма вновь прибегает к античному сравнению: «Вид внешних предметов – таинственный проводник, который сообщается с тончайшими нитями нашей памяти и иногда, помимо нашей воли, пробуждает ее. Эти нити, подобно нити Ариадны, ведут нас по лабиринту мыслей, где мы иногда теряемся, гоняясь за тенями прошлого, именуемыми воспоминаниями”. Когда герцог де Бофор узнает об истинной роли Гримо в подготовке его побега, меняется его отношение к слуге-соглядатаю, чье хмурое лицо он ранее злило и раздражало этого узника: «Гримо казался ему теперь Антиноем» (Антиной - красивый юноша, любимец императора Адриана, символ мужской красоты. Был обожествлён после смерти.) В речи некоторых пресонажей романа присутствуют латинские выражения и цитаты. Так, Базен, будучи слугой духовного лица, неожиданно встретив в церкви д’Артаньна, восклицает: «Vade retro, Satanas!» (Отыди, Сатана!) Беседуя с гасконцем в своей монастырской келье пересыпает свою речь латинскими фразами Арамис: «… я дал ему отпущение грехов — in articulo mortis (перед самой кончиной, ...Delectabile tempus! (весёлое время), ...Fugit irreparabile tempus…(Безвозвратно бежит время), et vice versa (и наоборот)". В речи аббата д’Эрбле латинское выражение встретится нам еще раз, когда он будет красоваться в светском обществе в салоне аббата Скаррона: "Да, но что скажет на это муза, – заметил Арамис самым медовым голосом, – которая любит золотую середину? Потому что. Si Virgilio puer aut tolerabile desit. Hospitium, caderent omnes a crinibus hydrae". («Если бы у Вергилия не было отрока (слуги) и пристойного крова, его гидра лишилась бы своих щупалец»). Но покинув стены монастырской кельи, оказавшись вдалеке от светских салонов,- словом, отправившись на поиски приключений, достойный аббат забывает, что ему надлежит время от времени обращаться к латыни - далее в его речи подобные обороты не встречаются. И напоследок поделюсь еще одним соображением. Ещё год назад мы с Lys приватно обсуждали одно из мест романа. Я задалась вопросом, какой именно латинский стих цитирует д'Артаньян: "Есть латинский стих (я его забыл, да, пожалуй, никогда и не знал твердо): «Молния не ударяет в долины». Два филогога, как ни старались, ничего подходящего не припомнили. Тогда из многих заученных наизусть на первом курсе филологического факультета "крылатых" латинских выражений (без этого невозможно было сдать ни зачёт, ни экзамен про латыни) мне припомнилось одно, где молнии хотя бы упоминались: "Feriunt summos fulgura montes" - "Молнии поражают высокие горы"! Тут мозаика у нас и сложилась, так как моя собеседница тут же привела соответствующий "латинский стих": Правильнее жить ты, Лициний, будешь,
Пролагая путь не в открытом море,
Где опасен вихрь, и не слишком близко
К скалам прибрежным.
Выбрав золотой середины меру,
Мудрый избежит обветшалой кровли,
Избежит дворцов, что рождают в людях
Черную зависть.
Ветер гнет сильней вековые сосны,
Падать тяжелей высочайшим башням,
Молнии удар поражает чаще
Горные выси.
В горестях надежд, опасений в счастье
Не теряет муж с закаленным сердцем.
И приводит к нам и уводит зимы
Тот же Юпитер.
Плохо пусть сейчас — не всегда так будет.
Не всегда и Феб напрягает лук свой:
Час придет — и звонкой струной он будит
Сонную Музу.
Бедами стеснен, ты не падай духом,
Мужественным будь. Но умей убавить,
Если вдруг крепчать стал попутный ветер,
Парус упругий. Можно вспомнить, как охарактеризованы автором ещё в первом романе познания д'Артаньяна в латыни, но и в этом эпизоде в речи персонажа содержится подсказка: он признаётся, что забыл этот стих, да и “никогда не знал твёрдо”. И тогда перед нами оказывается ещё один яркий пример остроумия Дюма, подкинувшего своим читателям такую поэтическую загадку. Замечу ещё, что вычисленный нами процитированный стих вполне подходит по смыслу к романному эпизоду: лейтенант мушкетёров философствует о своей жизни, сожалеет о том, что не достиг вершин, оставшись "долиной, и одной из самых низких" и при этом смутно вспоминает стихи, в которых даётся совет придерживаться "золотой середины" и ждать своего часа, "ведь не всегда так будет". И действительно, не успел гасконец погоревать о своём прозябании, как начались новые захватывающие приключения.
Стелла: Надо сказать, что дАртаньян был все же образован в античной истории, мифологии и литературе получше, чем большинство наших современников.
LS: Спасибо! Очень интересно! В Средние века образование начиналось с того, что дети просто механически заучивали отдельные "стихи" (строки, строфы, изречения) на латыни по Донату (что-то вроде Хрестоматии для младших классов). Таким образом они одновременно учили и грамматику и набирали лексическую базу. Поэтому нет ничего необычного в том, что даже не слишком образованный человек мог оперировать терминами и именами из класической латинской и (переведенной на нее) греческой литературы, т.к. Ахиллес для них бал примерно тем же, чем для нас Маша, которая мыла раму. :)
bluered_twins: Кассандра пишет: В текст "Трёх мушкетёров ", да и в две другие части трилогии, Дюма (или Дюма и Маке) навтыкали, как изюм в булку, очень много отсылок к мифологии и истории Древней Греции и Рима. Мне даже кажется, тут все гораздо глубже получилось. Потому что как Дюма прочитал в три года сборник сказок и мифов, так они в нем на всю жизнь и остались. И у его героев очень сказочная сущность - в том смысле, что у каждого его персонажа есть своя фактура, своя суперсила и, следовательно, функция. И уже в довесок к этому они наделены социальными, историческими и психологическими деталями. Щас не совсем про античные мифы напишу, а про сказки в целом. Вот Рауль, скажем, - его назначение проявить себя в любви и умереть из-за любви. Как Русалочка (Дюма ведь переводил Андерсена?). Или Снегурочка. А граф де Ла Фер - это такая мудрая всезнающая мама. Кому как не ей знать, что ее ребенок может погибнуть, влюбившись, и поэтому он (граф) все время твердит типо: "Опасайся любви, а то растаешь!" Если развивать тему сказок дальше. Лавальер, например, перед тремя королевами-принцессами напоминает мне Золушку перед мачехой и злыми сестрами. И вообще, число 3 - золотое число для сказок)) Д'Артаньян методично объезжает каждого из своих друзей - три раза. Вот, кстати, в другой теме только что упомянуты иезуиты. И сцены посвящения Арамиса в генералы тоже волшебно-сказочная - он оказывается третьим кандидатом, который успешно проходит сложнейшее испытание. Я сейчас не вспомню конкретные названия сказок, но помню, что например, в у братьев Гримм этот момент довольно часто встречается (например, в историях про ловкого солдата, который обдуривает нечистую силу). А теперь про античные. Граф свою Галатею все-таки создал, оживил и полюбил как сына. 1. Этот момент не зря упоминается именно в книге, героем которой стал Рауль - ни раньше ни позже. 2. От Галатеи у Рауля - много женских черт в характере (я бы даже сказала, передо мной правильная такая девочка в теле бойцовского мальчика) и излишняя правильность, которая делает его не живым (я так не считаю, но многие читатели отмечают). К женской природе Рауля есть отсылка вроде "Граф поцеловал сына в лоб, как поцеловал бы молодую девушку". (я предпочитаю понимать это именно так:) 3. Бражелон говорит: "Я упал и разбился, и это точное определение того, что случилось со мной".
Констанс1: bluered_twins , за такое суждение о«» женственности«» своей персоны, виконт де Бражелон мог бы вызвать Вас на дуэль, будь Вы мужчиной. Но с Вашим заключением об«» антично- сказочном«» замесе самых удачных героев Дюма , я согласна полностью.
Стелла: Для более-менее образованного человека 17-19 века знание античной и библейской истории было так же естественно, как для нашего с тобой, поколения, Констанс1 , знание подвигов дедушки Ленина. Любое упоминание героев древности давало отсылку к прошлому, создавало аналогии. Мне кажется, Дюма даже не задумывался об этом, он писал это, как дышал. Ну, как у нас история с отсылкой Рауля Людовиком сразу вызывает аналогичную ассоциацию: Давид и Урия. Я помню, как мне в руки во втором классе попали " Дети капитана Гранта". Вот эти, набранные петитом строчки на самом низу странички, и стали тем, что заставило читать все книги по истории и географии, какие попадали в поле зрения. Что уж тогда говорить о Дюма! Чтобы понять его, его второй план, пришлось " поднимать" мифологию, историю, театр, историю костюма, да и просто историю времен и народов. Для нас чтение Дюма - это еще и самообразование, стимул к поиску. Да, и, конечно же, к ощущению эпичности образов.
Констанс1: Стелла , вот только Давид, отослав Урию на войну, с которой тому не суждено было вернуться, женился на его овдовевшей супруге Бат-Шеве и она родила ему законного наследника- царя Соломона. И то Всевышний ему этой подлости не простил и не дал построить Храм. А Луи 14 его постельные подвиги при законной супруге только добавили популярности в народе. Разница все же есть. Хотя, смерь Дофина , затем Дофина-внука, и то , что пришлось оставить разоренную войнами Францию пятилетнему правнуку , а регентом назначить сына Филиппа Орлеанского, возможно тоже Б-жья кара.
bluered_twins: Констанс1 пишет: виконт де Бражелон мог бы вызвать Вас на дуэль :)) Да, сначала у него была бы стадия отрицания, но потом бы он смирился)) Потому что эт так и есть: Рауль во многом прелестная девушка:) Эта исключительная верность первой любви, готовность отдавать, деликатность, впечатлительность и практически полное отсутствие плохих страстей. На всякий случай подчеркну: я имела в виду только характер, не женоподобность или женственность внешнюю. Ну подобно тому как у миледи (или, скажем, у Бриенны Тарт, кто "Игру престолов" смотрит/читает) в характере много мужского - и много женского, конечно же. Мне казалось, это сочетание довольно часто встречается - и в жизни, и в лит-ре. На рассуждения о сказочности-мифологичности меня подтолкнуло вот что. Многие персонажи Дюма - ну в них нет натуралистичности героев Толстого, или Достоевского, или ну кого там... Чехова или, скажем, Золя. Но при этом они (герои Дюма) не выглядят плоскими, однобокими и унылыми, как большинство персонажей массовой культуры. Почему? Я решила для себя - потому что глубине своей они удивительно верные, архетипичные, как в учебниках пишут (ну или попросту легендарно-сказочные:) Находка Дюма в том, что архетип он дополнил историческими и т.п. деталями. Причем именно такими, которые уместны в данном конкретном случае.
Констанс1: bluered_twins , отсутствие у виконта «» плохих страстей«»( по Вашему выражению) это, конечно, очень хорошо. А вот то, что он не проявляет никак естественную мужскую страсть к предмету обожания-вот это уже плохо. Только в сцене финального объяснения он дает Луизе понять , что испытывает к ней отнюдь не братские чувства, но настоящую мужскую любовь-страсть. Но ведь до этого он своей страстной любви никак не проявлял. Поцелуи подола платья и ручки-страстными никак не назовешь. Что и могло дать Луизе повод думать, что Рауль любит ее как нежный брат.
Стелла: bluered_twins, а мне не кажется, что герои Дюма так уж сказочны; необычны ситуации, в которых они оказываются, и то, до определенной степени. Его герои физически прекрасно развиты, они идеально приспособлены для выполнения тех задач, что им ставит жизнь в их временной среде. Но и их храбрость, и их военные умения, и их личные способности ничего сверхчеловеческого на деле из себя не представляют. Они прежде всего люди, и со своими принципами. И совсем не сухие и скучные, даже если правильные. Дюма умел сделать из героя человека, обаятельного даже своими недостатками. Да, глядя на Старка и на Бриенну я все время вспоминала Атоса и его принципы. И то, как жизнь расправляется с носителями этих принципов.
Стелла: Констанс1, аналогия идет от ситуации, а не от того, что было потом. К тому же Луи было бы сложно расторгнуть брак с Марией-Терезией, а Давид, кажись, имел в женах Авигею. Вот только не знаю, была ли она его женою ко времени истории с Бат-Шевой. И потом - полигамия была признанной во времена Давида.
bluered_twins: Констанс1, ответила в другой теме. Стелла пишет: их личные способности ничего сверхчеловеческого на деле из себя не представляют. Так я же не имею в виду конкретные навыки персонажей волшебных сказок читать мысли, превращаться в зверя и т.д. Я говорю об общем принципе построения "скелета" характера. Грубо говоря, Портос, например, ну... грандиозно сильный; д'Артаньян этакий одинокий рейнджер; Арамис - непревзойденный хитрец, Рауль - прекрасный заколдованный принц (русалочка:) Какая-то одна черта у каждого из них преобладает и определяет логику характера и судьбу. Если вдруг кто-то любит волшебные сказки, как люблю их я :), можно почитать анализ В. Проппа "Морфология волшебной сказки" (правда, там о русских сказках), книга есть в сети. Читается относительно легко.
Стелла: Если честно, я люблю только авторские сказки. Народные почему-то с детства терпеть не могу. Я говорю об общем принципе построения "скелета" характера. Грубо говоря, Портос, например, ну... грандиозно сильный; д'Артаньян этакий одинокий рейнджер; Арамис - непревзойденный хитрец, Рауль - прекрасный заколдованный принц (русалочка:) Какая-то одна черта у каждого из них преобладает и определяет логику характера и судьбу. В этом плане - согласна.
jude: Про Иосифа Прекрасного в еврейском предании Пока Атос представлялся ему Ахиллом, Портос - Аяксом, а Арамис - Иосифом (с) А. Дюма "Три мушкетера", глава "Мушкетеры у себя дома" Это был молодой человек лет двадцати двух или двадцати трех, с простодушным и несколько слащавым выражением лица, с черными глазами и румянцем на щеках, покрытых, словно персик осенью, бархатистым пушком. Тонкие усы безупречно правильной линией оттеняли верхнюю губу. Казалось, он избегал опустить руки из страха, что жилы на них могут вздуться. Время от времени он пощипывал мочки ушей, чтобы сохранить их нежную окраску и прозрачность. Говорил он мало и медленно, часто кланялся, смеялся бесшумно, обнажая красивые зубы, за которыми, как и за всей своей внешностью, по-видимому, тщательно ухаживал. (с) Там же, глава "Приемная де Тревиля" ... Арамиса, постоянно ухаживавшего за своими [руками] с помощью большого количества миндального мыла и благовонного масла... (с) Там же, глава "Жена Атоса" Сравнение Арамиса с Иосифом выглядит насмешкой автора над притворной скромность. Арамис, состоящий в милости у Камиллы де Буа-Траси, у кузины богослова, у белошвейки Мари Мишон, - и вдруг Иосиф Праведник, Иосиф Целомудренный, сбежавший от жены Потифара! Однако между этими двумя персонажами больше сходства, чем кажется на первый взгляд. Это и красота, но главное - любовь следить за своей внешностью и пользоваться косметическими средствами. Мидраш Берешит Рабба (толкование на книгу Бытие, V-VI вв. н.э.) 84:7 "Иосиф был 17-ти лет и т.д. И ты говоришь: "И это отрок?!" - ибо он поступал по обычаю юношества (другое прочтение: ибо он поступал по обычаю девиц): красил глаза, ходил на высоких каблуках и завивал волосы". Там же, 87:3 "Иосиф был прекрасен лицом и прекрасен станом - как мужчина, стоящий на базаре с накрашенными глазами, с завитыми волосами, в обуви на высоких каблуках, подзывающий к себе мужчин..." Толкователи рисуют Иосифа изнеженным юношей с привычками распущенной девицы. Этаким греческим кинедом. В этой же книге старший брат Иегуда подозревает Иосифа в том, что "в нем разжигают страсть мужчины (а не женщины)". Мидраш Танхума (толкование на книгу Бытие) 48:2 Придя в Египет во время голода раскаявшиеся братья первым делом отправляются не покупать хлеб, а искать проданного Иосифа. И ищут он его... в квартале проституток, говоря: "Брат наш Иосиф прекрасен лицом и прекрасен станом. Должно быть, он тут стал проституткой". Страхи братьев были вполне оправданными. Согласно Таргуму Ионафана (перевод Писания на арамейский язык) и талмудическому трактату "Сота" (I в. н.э.), Потифар купил Иосифа в качестве наложницы. Возлег ли он с юным рабом или только мечтал об этом, не совсем ясно. Но, по мнению мудрецов Талмуда, Потифар был оскоплен ангелом за свой грех. Как бы то ни было, согласно мидрашу Танхума, службу у Потифара Иосиф начинает виночерпием. И даже в рабстве не оставляет своих привычек: завивает волосы, красит глаза и наряжается. Более того, если верить преданию, Иосиф не нашел в себе мужской силы, когда жена Потифара потребовала у него лечь с ней. И не обращал никакого внимания на египтянок, бегавших за ним толпами - они же язычницы! :)) Откуда у мудрецов вообще взялись такие мысли про Иосифа? Это только их буйная фантазия, или у них было на что опереться в тексте Торы? Книга Бытия 39 глава, 14 стих "Смотрите! Потифар привёз сюда этого раба еврея, чтобы он насмехался над нами! Он пришёл и набросился на меня, но я закричала..." (перевод Библейской Лиги). Сразу скажу, что, на мой взгляд, это самый логичный перевод. Но... глагол letzaheq, переведенный, как "насмехаться", имеет в библейском иврите следующие значения: 1. играть, веселиться, танцевать; 2. развлекать, тешить кого-либо; 3. заниматься любовью; 4. служить идолам, плясать перед чужими богами, заниматься любовью в ритуальных целях; 5. насмехаться. Раввины толкуют глагол letzaheq в Быт. 39 именно как "заниматься любовью". Поэтому отрывок выше может быть прочитан как "Смотрите! Потифар привез сюда этого раба еврея, чтобы он развлекал нас (танцами, игрой, любовью), а он пришел и набросился на меня..." Скорее всего, именно отсюда и родилось представление об Иосифе как о "наложнице" Потифара, виночерпии, рабе для развлечений. Другим основанием для подобного толкования могла стать "разноцветная одежда" Иосифа, которую ему сделал отец (Быт. 37:3). На иврите это платье называется ketonet passim. В современном языке это выражение обозначает ночную сорочку, потому что слово passim воспринимается как "полосы" - полосатая пижама. :) В древнем иврите значение этого слова найти не получится, потому что оно не еврейского происхождения, а аккадского. Термин Kitu pissanu встречается в месопотамских религиозных текстах. И это вышитая золотом праздничная одежда жрецов Таммуза и Иштар. В нее еще заворачивали идолов. Нигде более, помимо культа, она не использовалась. В Библии выражение ketonet passim (именно в такой форме) встречается еще всего один раз: это платье Фамари, которую изнасиловал собственный брат Амнон. "На ней была разноцветная одежда, ибо такие верхние одежды носили царские дочери-девицы" (Вторая книга Царств, 13 глава, 15 стих). Это единственное упоминание в еврейских текстах, где ketonet носит девушка. Во всех остальных случаях это платье носят только жрецы. Более того, автор подчеркивает, что одежда Фамари была me'il (в русском Синодальном переводе "верхняя одежда"). В современном иврите me'il - это, действительно, любая верхняя одежда. Но не в Библии. Право носить me'il тоже имели только жрецы. Итак, и Иосиф, и Фамарь, носят ритуальную одежду - платье жрецов. Только вот жрецов какого бога? Фамарь никак не могла быть жрицей Господа: девушки и женщины к храмовому служению не допускались. А вот жрицей Астарты (Иштар) она вполне могла быть. В Древнем Израиле языческий культ Ваала (соответствует вавилонскому Таммузу) и Астарты процветал. Идолам поклонялись и цари, и простой народ, несмотря на все увещевания пророков. Этому есть множество свидетельств в Библии. Было ли платье Иосифа платьем жреца Иштар? Возможно. Храма у евреев в то время еще не было, не было даже переносного святилища, как в пустыне. Поэтому kohanim - жрецы Господа были еще не нужны. Богу Авраама, Исаака и Иакова служила вся семья. А вот у хананеян, среди которых жили евреи, уже существовали развитые культы с кастой жрецов и со специальными атрибутами, вроде ритуального одеяния. А теперь - как это влияет на образ Иосифа: юноши-жрецы Иштар (их называли "псы" - assinnu по-аккадски, kelavim по-финикийски и на иврите, или "посвященные" - qedeshim) одевались по-женски, пользовались косметикой, завивали волосы - словом, всячески подражали девушкам и занимались ритуальной проституцией с мужчинами. Вот еще откуда мог возникнуть образ женоподобного Иосифа. Культ Астарты просуществовал на Ближнем Востоке очень долго - до конца X в. н.э. (несмотря на распространение Ислама), поэтому еврейские толкователи могли видеть этих изнеженных мальчиков в пестрых одеяниях, предлагавших себя мужчинам на базарах. Поэтому "Иосиф Прекрасный" в еврейском предании - это красивый юноша, но в то же время несколько слащавый, жеманный, уделяющий слишком много внимания своей внешности. Чем не Арамис? :))
полная версия страницы