Форум » Обсуждение книг "Королева Марго", "Графиня де Монсоро", "Сорок пять" » "Сорок пять" » Ответить
"Сорок пять"
М-ль Валуа: Странно, что никто не создал этой темы. Неужели этот роман никому не нравится?
Armande: Екатерина Медичи вообще ведет себя достаточно странно по отношению к своим младшим сыновьям. Это особенно заметно в брачных делах. Если ее старшие сыновья Франциск 2 и Карл 9 женились на полноценных принцессах, Марии Стюарт и Елизавете Австрийской соответственно, а дочери Елизавета, Клод и Маргарита были выданы замуж с династическим расчетом за Филиппа 2 Испанского, Карла Лотарингского и Генриха Наваррского (который как-никак все же был королем), то с младшими наследниками творилось нечто невообразимое. Сначала Генрих 3 выдает мезальянс с Луизой де Водемон. Уж по любви там или в порядке самоутверждения. А потом Франсуа выделывает брачные кульбиты с Елизаветой Английской, дамой явно не первой молодости, очевидно неспособной дать наследника ни своей короне, ни французской. И это происходит в условиях жесточайшего династического кризиса, когда уже становится очевидной бездетность короля Генриха. То, что вытворяет Франсуа - просто запредельный эгоизм по отношению к правящему дому и полное нежелание понимать происходящее. И где же мать-тиранша? Она может привести в чувство свое младшее детище, заставить его жениться и выполнить свой долг перед династией? Как бы не так! Она только наблюдает, как ее последний отпрыск, этот якобы несчастный и забитый сын, тешит свое ЭГО, приближая конец дома Валуа.
Стелла: Armande , может, усталость от непрерывной борьбы, ощущение Рока и своего бессилия перед ходом Истории? Екатерина все же женщина и мать, и женское начало оказалось беспомощным перед политическими играми?
Armande: может, усталость от непрерывной борьбы, ощущение Рока и своего бессилия перед ходом Истории? Да, Стелла, точно. Она устала. Она перестает себя вести в соответствии с государственными интересами, она слабеет, как и ее влияние. Теперь она просто утомленная бурной жизнью пожилая женщина и несчастная мать, у которой один за другим умирают дети. И ее воля не настолько железная, чтобы до конца оставаться королевой.
Просто Алиса: Вроде бы именно Екатерина и стремилась устроить брак младшего сына с английской королевой, действительно годившейся ему в матери. Неизвестно, насколько этого хотел сам Франсуа, но, во-первых, настаивала мама, которой он всегда боялся, а, во-вторых, он, видимо, видел в браке с Елизаветой возможность возвышения, понимая уже, что на родине ему ничего не светит, ведь братец Анри вовсе не собирался умирать...
Просто Алиса: Тут, пожалуй, соглашусь. К концу жизни Екатерина просто устала от бесконечной борьбы за сохранение династии Валуа, у нее уже не было сил, и она, видимо, действительно в глубине души не могла не ощущать свою неспособность противостоять судьбе...
Дженни: У меня сейчас здесь было сообщение..Но, по-видимому, произошел сбой где-то в настройках ноута. И просто около ника появилась внезапно одна лишняя буква. Буква - "И"..Не знаю, прошел ли сейчас мой текст.. Откликнитесь, пожалуйста, друзья!
Папаша Бюва: Про роман "Сорок пять" что то будет? Кстати из этой трилогии он мне больше всех нравится.
Дженни: ДОБРОЕ ВРЕМЯ СУТОК, ПАПАША БЮВА! У меня вот как раз и было - о самом романе "Сорок пять". прошлое мое сообщение. Сбой ноута. Лишняя буква в нике..И вот, пожалуйста, теперь не знаю, пройдет оно иль нет.. Ну, будем надеяться на лучшее..
Дженни И: ДРУЗЬЯ! Рада встрече с Вами! Мое отношение к роману "Сорок пять", этой завершающей книги трилогии Дюма о гугенотских войнах, в общем, такое: для меня читать ее было, признаться, в психологическом и эмоциональном плане, - тяжело. Веет от нее - и за версту " некоей отстраненностью, отчужденностью. Некое мрачной обреченностью. И обрывая некоторые сюжетные линии - например - линию месье Эрнотона де Карменжа " и опасной, коварной красавицы-сирены, достойной сестрицы братьев Гизов, герцогини де Монпансье, не разработана линия монашка Жака Клемана, не доведена до своего логического и завершающего финала, и линия г-на де Сен-Малина, - словно подводит свой, авторский итог сей эпопеи. Эпоха Генриха де Валуа, угасает, подходит к своему концу. И самого короля Генриха уже не спасет ни сорок пять отчаянных храбрецов-гасконцев, ни власть королевы-матери, ни тонкая и острая ирония его верного и мудрого Шико. И автор сам говорит об этом в романе. Бледными, едва намеченными штрихами у него прописаны здесь и роль и развитие черт характера герцога Д Эпернона.(В предыдущем романе, в "Графине де Монсоро", он сыграл свою, и как мне помнится, весьма существенную, и по существу - страшную, раздвоенную роль: роль верного слуги и - подлеца и предателя - по отношению к Бюсси) служил двум господам - и королю и герцогу Анжуйскому,(что было весьма на руку последнему в случае с его так зверски погибшим фаворитом, посмевшему ему - подумать только, особе королевской крОви - перейти дорогу в делах любовных!, и встать, тем самым, поперек глотки,), и ставил, если выражаться образно, свечки - и Богу, и черту. Образы же обоих братьев де Жуаез, в отличие от "милейшего" Ногарэ де Ла Валетта, - ярки., неоднозначны, сложны и глубоко харизматичны. И эти персонажи, и у самого Дюма, здесь явно вызывают трогательную, уважительную симпатию. И своим обаянием невольно подкупают. Главные же герои - Диана и Реми, чудом спасшийся от лютой смерти, - неописуемо трагичны. Диана - женщина, молодая и прекрасная, - Личность сильная. Целеустремленная и волевая. Натура - необычайно стойкая. Цельная. И - тонкая.И - безмерно страстная. Обладающая к тому же, и силой Непреклонной, и высоким благородством Духа. И - неординарной решимостью, что в деле непредсказуемом отнюдь не однозначном, мести, хлещет через край. И Реми здесь ей - под стать. Месть - чувство иссушающее, разъедающее, отравляющее Душу. Раздираемое на части своим противоречием. Что, порою, не знает, не ведает, - меры. И сжигающее, испепеляющее нутро мстителя (Граф Монте-Кристо) - иль мстительницы (Диана де Монсоро) - до дна. Интересно, что Дюма уже не однажды поднимал вопрос и именно о - МЕРЕ! мести. В одном из первых своих романов "Сильвандир" Предшественнике "Трех мушкетеров". И я оправдываю, и в ее случае, Диану. Ибо - понимаю ее. Такого Человека, как Диана, - впрочем, как и всех иных, всех остальных героев! - принимаешь и понимаешь - через свое, сокровенное восприятие, через исповедальное, понимание и приниманье. Ибо пропускаешь, на живое, через Душу. Ибо принимаешь - Сердцем. Диана уходит в монастырь. Чтобы совершить обряд пострига. И стать еще одной сестрой Ордена Госпитальерок. А в Душе у женщины уже не осталось ни одного живого места. Все перегорело изнутри. Все опустошено. Ее нутро - живое, и черным ли, сгоревшим угольем, осколком рвано-алым, пепелище. Ибо все, и без остатка, до капли, отдано всепоглощающей, и раздирающей агонией, мучительной тоске. Тоске, что называется - тоской по Любимому.И ее отказ от мира, от обычной Жизни и мирской, - всего лишь всплеск, всего лишь отголосок, последняя, завершающая дань тем оставшимся привязанностям, которые она, еще может быть, питала..Все поглотила ее душевная смерть .И в том числе - ее саму.И это не было бегством. После потери, и страшной, Любимого, Ей было просто - уже незачем, и не для кого, жить. Это существо - уже не от мира сего (Впрочем, как и Реми). И еще изначально, в ней была заявлена, некая мистика, некая иррациональность..Что заложена была, и в ней, - природой. И растворилась в самом сокровенном ее, и природной женской сущности. В самой сокровенности Ее женского начала. И вообще -во всей исповедальности, всего ее существа. Ангелом Смерти - в одной из экранизацией, назвал ее Шико. Она - ЗНАЛА! свою Судьбу. Хотела ли она, служа Небу, искупить таким образом, свое деянье?..Что ж..Возможно..Но дело ведь - не только в этом. Отнюдь - не только.. Хоть орден Госпитальеров и славился своим строгим, а иногда и вовсе уж безжалостным, уставом. Уход в монастырь Дианы - словно погребение, и заживо, себя..Словно расплата, и суровая, за свой свершенный грез. Но и в религиозной этой общине - живут и служат Небу - люди. Монахи - отличные психологи. Приюты для бездомных и нищих, дома для призрения калек, изувеченных и инвалидов. Богадельни для выкинутых на улицы увечных и стариков. Воспитание, опека и забота о выброшенных и в мертвые, и мрачные парижские закоулки, проулки и предместья, незаконнорожденных детях, что были не нужны своим и близким, и родным, впрочем, как и родителям своим, больницы и военные госпиталя, - все это, было безусловно, и в первую очередь, осуществлением, и делом их же рук. А дело милосердия - оно всегда - прекрасно. Божественно, сердечно лишь - прекрасно. Когда-то по дорогам каменистым, по тропам голым, немощенным, и Франции, и Англии, да Бог его ведь знает, где еще, бродили гонимые, отверженные, давно лишенные ли крова, давно забывшее уютное, радушное пристанище, бродяги, воры, нищие и попрошайки ли, измученные голодом и холодом,те что плетьми-бичами, едва ль не насмерть ли забитые, чьи спины "украшали" белые ли шрамы, едва зажившие, и почерневшие гангреной - и "адовым огнем". багрово-синие рубцы, а то и беспощадно, безжалостно ли выжженные клейма, с бельмом в глазу, калики перехожие, юродивые и блаженные, бродяги, странники-изгнанники. актеры и шуты, и просто попрошайки, что с паперти да в поисках заветного и ломанного попросту гроша,и жалобой-мольбой, выпрашивали вновь, выклянчивали хлеб. Бродили еще некто, с колокольчиками, в капюшонах темных, с опущенными долу взглядом. Едва завидев сие странное, и "украшение", свисающее с шеи, Едва заслышав пронзительно звенящий, и сплавом серебра рождаемый ли звон, отшатывались, с ужасом, все люди. И в страхе вновь неистово крестили лоб. Исправно бормоча молитву. И здесь, католики и гугеноты, забыв различие и в вероисповеданьях, совсем не отличаясь большой веротерпимостью в конфессиях, в неумолимом страхе, - друг с другом вдруг, внезапно, единодушны, и согласны, и, причем, взаимно, были. То были - прокаженные. Персоны - что "нон грата". А лепрозориев тогда еще ведь не существовало. И в их явлении, и в их "рождении" на Свет, и роль немалую сыграли здесь - монахи. В игру, и Волею Судеб, вступает еще двойственность. Социальноая разобщенность и в поросах Веры. Психологическая раздвоенность Личности, что свойственна, в сущности, - всем. Религиозные войны, разжигаемые фанатиками-изуверами. Борьба исконная за власть, за золоченные трон. Чтоб подорвать его довольно шаткие устои, и в капищах и игрищах соперников, врагов, и политических противников, на поле брани, на Театре битвы, в интригах, наговорах, кознях, была вылита. и непереносимая кровища неисчислимых и безмерных, так непомерно изувеченных и искалеченных, чудовищно исковерканных, человеческих Жизней. А Жизнь ведь тогда, и не стоила, и ломаный грош. А трон - на поверку - оказался колоссом на глиняных ногах. И в жертву этому ложному, фальшивому идолу-кумиру, пытали люто,и закалывали, и, в закланье, живую человеческую плоть. Чего стОят, только, одни лишь альбигойские, или, иначе, катарские войны. Горели тогда Лангедок и Фуа. И Сердце Тулузы, Каркассона, было выхвачено, высвечено, объято неистовым и бешеным пожарищем. Так, безысходно и обреченно, и живьем, и как есть, пал Монсегюр. Последний и священный, альбигойцев последних, твердыня-оплот."Дети Света", как называли себя катары, чье учение было объявлено Римско-католическою Церковью как ересь, и осуждено, и подвергнуто поруганию, насилию и остракизму, и предано, с церковного священного амвона, кровавой ли анафеме, ушли. Ушли, и в Небо, в изломах острых, темных, и легкими и ломкими, неслышными тенями. Последний крик и вопль и стон, последний вдох и вздох, услышал Монсегюр. И серебристый пепел, припорошенный углями, развеял уже кто-то по вЕтру давно. Но Память разворошена: провалами-руинами, и мертвыми глазницами, и сгорбленным, зверино ли ощеренным, оскалом, и заросшим мхом, глядит и вновь, катаров крепость. И алой альбою, канцоною сожженной воспевают труверы, и донью Ненависть. Не донну уж Любовь. Слащавая, ехидная, елейная усмешечка в устах ли капеллана, что адресована и сиру Симону де Монфору, вождя в походе, кроваво-алом этом, крестоносцев, в ответ ли на вопрос: "Как отличить, и альбигойцев ересь, от нашей и священной Правды? Ведь есть у них - еретиков, - и старики, и женщины, и дети. Калеки и младенцы, что вскармливают матери грудным ли молоком. А ведь они - чисты.": и слышит:: "Убивай всех без разбора, сын мой. А Бог на Небе узнает ведь своих." Глумление-издевка покоробила и даже этого безумного вояку. Чьи руки, и по локоть обагрены - в чужой, людской, кровИ. А первая, и БОЖЬЯ!, и Христианской Церкви, заповедь,на все века гласит ведь: "НЕ УБИЙ!" Извините, чуть отвлеклась..И не могла не сдержаться..Извините! Итак, еще раз о Диане. Вступая в Орден, или точнее еще раньше - со дня гибели Бюсси, убитого, и вероломно, предательской рукой, Анжу, Монсоро и д Эпернона, и скопищем наемников-убийц, как Женщина, как Личность, она уже себе не принадлежит. Диана и Реми - здесь люди, что не от мира здешнего, сего. Почему Диана отвергла беспредельную Любовь и страсть молодого дю Бушажа, человека, который боготворил ее, обожал и благоговейно преклонялся, как пред Богиней, чистой и безгрешною, пред ней? Почему она отказала, и в чувстве, молчаливом, сокровенном и глубоком, юноше незауряднейших личных достоинств. И благороднейших задатков. Повергнувшего к ее стопам всего себя, и отдавшемуся своей безответной, ничуть, ни на толику, ни на йоту не поощряемой страсти, всего себя. И отважного храбреца, что своим, хоть и вовсю сдерживаемым, и все же необузданным, непримиримо безудержным, воспаленным неспокоем ни на минуту не посмел порушить ее замкнутого, скованного, и сомкнутого кольцом вкруг своей Памяти, покоя. Ибо для него сие было бы - немыслимо. И, при всем при том, человека - отнюдь не без роду, без племени. Человека - роду-то знатного. И происхождения - что ни на есть - благородного. Что помешало? Что заставило ее пойти на это? Она любила Бюсси. Любила Безумно. И осталась верна своему Сердцу. Как и Своей Любви.Да и дю Бушаж, был скорее всего, не ее мужчиной? Почему именно - монастырь? А не другой мужчина, в чьей неисчерпаемой страсти она могла бы купаться, всецело и безраздельно отдавшись своему новому чувству. Забыв и перечеркнув в своей Памяти, все прошлое, что перегорело, накипело, наболело. Забыв, что было, все что случилось, и некогда, с нею. Почему так, а не иначе? Ведь мог бы быть, в ее Жизни дальнейшей, Мужчина, что перевернул бы все ее сознание. Осушил властными поцелуями, и горькие слезы,что порой не приносят облегчение. И невыносимую, одержимую боль. Ту, что отдается лишь - горечью. И который положил бы к ее ногам - весь мир. И никто, ни одна живая Душа, за это бы ее - не осудила. И - не я. И, думаю, что не Вы, друзья мои! И признание это - искреннее. Так почему ж, и все произошло, и все сложилось, - именно так? В том-то, вся и штука, благородные Господа и Дамы, что Диана по природе - однолюбка. И она не мыслит просто своей Души и Сердца - без Любимого. А найти себе, подыскать иное занятие..Возможности Женщины тогда ведь сильно ограничивались различными запретами. Сначала - родительской властью. Потом - и властью мужа. Во многом и - светскими условностями. И правилом ли строгим этикета. Ну и еще, обычаями и традициями, принятыми издавна в аристократических семьях. Во Франции..Англии, в Испании..неважно где..Но, и плюс еще и религиозные постулаты и догматы. Вбиваемые в голову едва ли не с пеленок. Никак - не без того. Никак. Материнство? Но и это, столь естественное женскому существу, естеству и природе, Чувство, оказалось уже - не для нее. Воспитать приемного подкидыша, свою, и сокровенную кровиночку, как и как свое Дитя? Но и этот вариант был для нее - вновь неприемлем. Растворившись, целиком и полностью, в Любви безумной, сумасшедшей ли к мужчине, и потеряв, навеки ли утратив и его, своими же глазами видя, едва ли наблюдая, с бессилием блуждающим ли ужасом, что испещрен безумным страхом, его смертельную агонию и гибель, и пережив ее, едва ли не сойдя с ума, и впав в горячку -лихорадку, одну лишь мысль держав себя - тот роковой и замысел о мести, что помог ей силы обрести и выжить, - так вот, то чувство, бесконечное Любви, и именно, как оно есть, как таковое, - испытывать она, и более, и просто, - не смогла. А наложить, и руки на себя, ведь это ж - смертный грех. Всевластно - страшный. Диана была глубоко религиозна. Хоть мысль о мести расплавила и отравила ее мозг, до дна, по капле, выпивая ее отчаянную кровь, она, Диана, лишь дышала этой мыслью. Одной ею лишь жила. Одной. И выбор-жребий, что выпал на ее, и участь, прОклятую, жертвенную долю, один лишь для нее он предназначен Небом. И это - смерть Души. Смерть - Сердца. Вторая и живая - Смерть. И месть была для нее - проклятием. Лишь выполнив - и как она понимала и принимала его, - нависший долг над нею, и осознав, что сброшено с нее то данный ли обет-зарок, и то заклятие-закланье, впадет она в молитвенный экстаз. И будет поражен, и старший брат Жуаез, увидевший ее в монастыре, и чтоб заставить эту Женщину ответить, и за Судьбу, несчастную ведь, брата, ее возвышенной, и тайной, и красой. А чтоб собраться с силами и жить, но по-иному, как-то дальше..Не того, душевного и склада, эта Женщина. Не тот ведь вовсе - психотип. Диана - чистейшей, кристальной, и хрустальной воды, - интроверт. Человек - в себе. Как и Реми. Как две близняшки, в этом они схожи. И по другому - они просто - не могли. И здесь - ЛЮБОВЬ И РОК - неотвратимы. ЛЮБОВЬ И РОК - сильны. Как Смерть. ЛЮБОВЬ и РОК - длиною - в ЖИЗНЬ. И извините вновь друзья, меня, за столь длиннющий текст! До встречи!
Папаша Бюва: Спасибо, интересно было читать. Самый простой выход напрашивался для Дианы, вернуться в Меридор и жить себе графиней, в своё удовольствие. На природе душевные раны залечивать... Многие так и поступали. Но наверное после Мести нельзя. Грех не снимешь... А вот Реми, с тех пор как вылечил Монсоро, не перевариваю. Все дальнейшие трагические события - из за него. Врач он типа, жизнь спас. А сеньору своему сломал. Ты вообще кому служишь? Наделал делов. А теперь, что ты, ..., Мститель нашёлся...
Констанс1: Папаша Бюва , Реми - врач прежде всего. А девиз врача. еще со времен Гиппократа- Не навреди. В случае с бароном Меридором верность врачебному долгу оказалась сильнее дружеской привязанности. Но так и должно быть! Имено так должен поступать настоящий врач. А вот то, что он берется помагать Диане отомстить за де Бюсси, это уже нарушение врачебного долга, если не клятвопреступление.
Папаша Бюва: Ну теоретически это понятно, но на эмоциональном уровне после этой его выходки, когда он не мог не предпологать последствий, трудно было избавиться от чувства неприязни к нему и в ГМ и СП...
Орхидея: Симпатия и антипатия всё же штука очень субъективная, и я не берусь что-либо оспаривать. Кому что. Но у меня вот тоже не выходит осуждать Реми за помощь графу де Монсоро, хотя ситуация, это верно, очень спорная, и у меня внутри всё против этой помощи протестует, когда я читаю этот момент. Но Реми, я совершенно согласна с Констанс1, в первую очередь лекарь, и как лекарь он ведёт себя безупречно. Это часть профессиональной этики - оказывать помощь пострадавшему при любых обстоятельствах. Вот честно, побольше бы таких врачей, не забывших клятвы Гиппократа!
Стелла: Папаша Бюва , врачебная помощь вопреки логике войны - это извечная проблема врача. Когда он должен спасать врага, который только что подорвал себя и угробил кучу людей, и человеческая логика требует его немедленной смерти. А его выхаживают - и не хуже, чем тех же, кого он пытался убить. Потом он живет , здравствует , и еще и учится, сидя в тюрьме, на докторскую степень, а его жертвы либо на кладбище, либо до конца жизни - инвалиды, прикованные к постели или инвалидному креслу. Но долг врача - помочь страждущему. У Реми проблема, которую он решает, как врач. Мне кажется, что это тоже символика.
Дженни: ПАПАША БЮВА! Я, признаться, разделяю мнение присутствующих здесь Дам, что долг врача - в случае с Монсоро - белы для Реми прежде всего. Клятва Гиппократа, чего Вы хотите..И она победила горячую привязанность молодого лекаря к Бюсси. И предугадать, предвидеть все последствия своего поступка, вылечив тяжко раненного графа, он все-таки, не смог..Да и потом..Мысль, что спасенный тобою человек будет одним из тех убийц, подло и вероломно растерзавших - причем не на честной дуэли, нет! - а из-за угла, предательски, ударом в спину, - думается мне, как -то не укладывалась тогда в его голове.. Долг врача - прежде всего помочь тем, кто нуждается в помощи. Тем, кто страждет. И тем, кто болен. Тем, кто травмирован. И тем, кто ранен. Даже если они, больные,- в стане врага. Даже если придется потом расплатиться - изгнанием, свободой. Тюрьмой иль пыткой. Или - Жизнью. Случай же Реми - еще почище и похлеще..В его чувстве мести сокрыта и двойная сторона. Все та же психологическая двойственность, что присуща каждому живому существу. Что заложена и изначало, в самой сущности и сути, в самом естестве и природе человека. Обстоятельства ставят Реми в необычную, неординарную ситуацию. Невероятно тяжелую для него. И принуждают сделать свой, нелегкий выбор. С одной стороны - все тот же долг врача. Все та же клятва Гиппократа. С другой же стороны - вина его невольная, и в том, что с подачи его легкой руки, стало возможным участие и вылеченного им Монсоро, в подготовке и организации и страшной участи для Бюсси, в вероломном убийстве его - больше чем господина, но - друга. И во на глазах у молодого врача - безумная, неистовая и уже непоправимая, в своей жестокости, картина: весь в крови задыхающейся и захлебывающийся друг, пронзенный кинжалами и ножами, и клинками предателей-наемников, под предводительством Монсоро, д Эпернона и Анжу. Потерявшая от всего этого разлившегося ужаса - в виде кровищи, расхлестанной по всем стенам и полам, по всему дому, кровищи, густой и жгучей, черно-алой, и грудой растерзанных и мертвых тел, в разрухе и обломках мебели, - сознание, едва ли не рассудок, молодая женщина, бледная до синевы, и лишенная ярких жизненных красок. (И было от чего!) И лица главарей, что в черных масках.. (Что были узнаны, в конце концов, Реми, несмотря на весь этот кровавый и адский маскарад) Весь этот жуткий "натюрморт", вся эта мертвая картина, начисто впились и врезались в Память. И жгучее и жуткое желание мести, отчаянно охватившее его, едва-едва оправившегося от страшных ран, было. по-своему, вполне понятно и естественно. И свое возвращение к Жизни, было скорей всего, воспринято имя - как ЧУДО..И, быть может, в его голове, в его думах и мыслях, как когда-то в графе Монте-Кристо, бывшем узнике и замка Иф, возродилось и утвердилось, проросло со временем с корнями, и окрепло, то странное сознание-осознание, что возникает порою у людей, бывших, стоявших в свое время, и на краю ли отчаянно-безумной, и пропасти- ли бездны, и счастливо избегнувшей, и жуткой доли и неволи, что он - тоже - Избран. Избран - едва ли не орудием и все то же Провидения. Как и Диана. И потому Реми дает обет-зарок - отомстить. По отношению к нему как к врачу, призванному спасать, а не калечить Жизни, это - клятвопреступление, не спорю. Но как человека, и такой, и рвано-алый ад прошедшего, все же по своему, - не оправдываю, нет, но понимаю его. Месть иссушила его. И ее. Диану, в смысле. Месть притупила все их лучшие природные, и душевные, и прекрасные внутренние качества и чувства. Месть выпила их обоих, по-капельки, до дна. Мне вспомнилась одна старинная индийская легенда: Если разрешите, я расскажу ее Вам здесь: Жил, в свое время, в Индии, раджа.Именем - Виштаспа. И был он мудр и справедлив. И правил он страной - веще. И подданные процветали в его правление. И был он сказочно, немерянно богат. И было ниспослано с Неба ему благословление Богов. Дворцовая стража денно и нощно несла охрану и изукрашенных мрамором и золотом стен причудливых храмов и пагод. А прекрасные сады ломились от изобилия плодов. Воздух, прозрачный и чистый, изливался свежестью и прохладой. А с сини серебристых рек, легкий ветер разносил аромат и благоухание дивных цветов, и чУдную музыку, преданья, сказанья и легенды. И была у царя семья. Прекрасные жены и дочери, восхищавшие и радующие взор своей чудесною красой. И сыновья, доблестью и отвагой, и безрассудной храбростью которых раджа по-справедливости, гордился. И казной несчетною заведовал придворный казначей. 0А был он крив на один глаз!) И начальником доверительной службы при роскошных хоромах и покоях, был воин могучий и доблестный. настоящий великан. (С красноватым рубцом, что наискось, уродуя, пересекал его лицо.) И был у него конюший, беспредельно холивший его породистых, великолепных аргамаков, благородных ашаров и крылатых, звезднолобых тулпаров. (С искривленной с рождения, левой рукой) И был еще придворный визирь, отличными советами не раз в диване, помогавший, и всецело преданный ему ( Правда, вот один недостаток слегка подпортил его: желтое, слегка косящее бельмо на правом глазу)..Но искупалось сие - великой преданностью этой славной четверки к радже. И вот однажды случилось великое пиршество во дворце. Замужество (и по Любви!) одной и младших дочерей раджи. За сына одного турецкого султана. Юноши благородного и смелого, что твой сокол.И лились, бессчетно, вина благородные и ало-сладкие рекой. И подавалась яства и сладости, одно восхитительней другого. И музыканты и сказителю невероятными сказками, фантастическими приключениями, и необычными мелодиями услаждали повелителя изысканный слух. И кружились в чувственном и неистово-страстном танце танцовщицы. И чернокожие невольники-арапы обмахивали огромными и цветастыми, павлиньими, опахалами, стремясь отогнать-разогнать, и желто-знойную, палящую жару. И был на том пиру один мудрец. (И имени его не вспомнит уж Легенда). И мудрость не одна была изречена уж им. И с благосклонностью внимал его речам Виштаспа. Ведомо было индийскому и благодушному радже, что собеседник его - еще и великий врач, к тому ж. И велел он ему выказать. показать свое искусство. Проверить его на свей верной четверке. А не то - разговор властителей - короток. Не по Душе, не ко двору, придется сказанное слово - вот уже тебе немилость, и королевская опала. А то и случается еще: полетит, да чья-то буйная головушка да с широких-то плеч!) И ослушаться не смел раджи повеления мудрец. Прочел он заклинания свои. Да могущественной силы. (Ибо овладевал он странным, волшебным, светлой и темной, магии искусством, еще в минувшие, давным давно уж, времена!) И растворил, и в чаше золотой, и сплошь усеянными, небывалыми еще самоцветами и драгоценными каменьями, что золотыми пылинками, лучились, переливались и горели, в лучах багрянцем- румянцем, и огненно-алым, на заре восходящего Солнца, и некое странное, чУдное зелье, смешанное с чуть сладковато-горьковатым и терпким примесью-запахом, и неведомых трав. И поднес это благоуханное питье - сначала к губам придворного визиря, затем - и казначей при дворце. А вскоре пришел черед начальника, в хоромах, охраны. Испил остатки, что на дне остались, чаши, и в очередь свою, уже последнюю, конюший. Испили с недоверием они, отравы жгучей явно опасаясь..Но - ЧУДО! Волшебство! Невероятно! И словно бы по мановению руки, по взмаху ли волшебной палочки и пери, исчезло с глаза вдруг косящее и желтое бельмо. И глаз кривой, вновь осветился и раскрылся остро, зорко. Исчез и красноватый шрам, что так уродовал, и некогда, лицо. И чья-то левая рука. что искалечена с рождения, видать, по милости нежданной ли, негаданной, Богов! - вновь обрела и гибкость ловкую, сноровистую силу. И кровь кипучая по венам потекла. И с благодарностью немой, великою склонились, все четверо, к ногам, и мудреца. Раджа Виштаспа, улыбаясь благосклонно, и старика-врача обняв и обласкав, пожаловал ему неслыханные милости, и пост высокий при своей особе. И наградил - невероятно и особо щедро. И всяческие даровал, для Жизни светлой и беспечной, и книги мудрые, и разные утехи и услады. И был всегда необычайно милостив к нему. И жертвенных животных приносили, в святилища древнейшие, и капища-кумирни, чтоб принести в закланье на кровавый, и освященный Ведами и рунами, и милостью великою, и щедростью неимоверною, и кровью алой и горячей, так непомерно, обагренный-окропленный, и некогда спустившихся, и в Индию, Богов, огнем и древним ли зажженный вновь алтарь. И воскурили благодарный фимиам древнейшие индийские жрецы. И наслаждалось сборище высокое индийской знати и фокусам бродячих дервишей и факиров. И восхваленья, как молитвы, муэдзины возносили, едва ль не с пагод, до Небес. Но в мире процветанья-благоденствия, возвышенном и благородно-царственном доселе, пронесся шепоток, с коварством со змеей сравнимый. что якобы замышлено недоброе. Что, дескать мало показалось мудрецу-врачу раджи благословлений. Что, дескать, заговор, готовит он, и черный. Что порешить он хочет, в Душе своей и черной, и властелина своего. Как змей, ужалил ядом, слушок той черной зависти, Виштаспу. Ибо знал он Тайну. Случайно вызнав разговор четверки, Чудом, и промыслом Богов внезапно излеченных.. Завистников, и злобно-вероломных, прознал он тайный оговор.. -Ты знаешь, ли мудрец, и тех, кто в Сердце черном ли своем, не ведая и добрый дел, тобою сотворенных, тебе желают зла? - спросил Виштаспа старика-врача. Под пенье птиц и звонкое многоголосье, прогуливаясь по живому саду. Мудрец лишь усмехнулся горько. И скрыли горечь седые и нависшие усы. - Тебе ведомо многое, о высокий и благородный Духом, раджа! - молвил он наконец. Тебе ведомо, куда уходит и исчезает, за невидимо-прозрачною чертою, Солнце. Тебе ведомо, как пылает священными и древними, огнями и звездами, неслыханно-невиданно, волшебно объятая Ночь. Тебе ведомо также искусство великое и врачевания-целительства. Ибо я научил тебя этому, и странному и страшному, и таинству, и ведовству познания. И чует твоя Душа, когда объята тайнами неведомого сна, таинство вещее Музыки. Ты знаешь, что я родом - из иной страны. Где мое племя поклоняется Духу Огня. Ты ведаешь пламя и Свет, багрово-алых рубцов рассвета. Ты знаешь, ибо ты видел, как бьются и рвутся, рассекая, взрезывая, бликами-сполохами воздух, могучие и кипучие, огненно-черные вены. Ты знаешь, ибо ты видел, жгучее и черное, кроваво-алое Сердце Земли. Ты мыслишь и угадываешь одну-единственную Истину. Но Истина - двойственна, Виштаспа.. В эту же ночь случилось несчастье. Внезапно охромел любимый вороной Виштаспы. Но вещее пламя также вырывалась из его прекрасных,и горящих, чуть косящих, и мудрых, и в лиловом бархате, огромных яблок-зрачков.. И шелковая грива, по-прежнему укрывала своею блестящей бахромой и влажно-изумрудную, росистую траву. И шерсть лоснилась и переливалась на играющих крутых и крепких мускулах. И мягкий бархат губ доверчиво тыкался в широко распахнутую ладонь, чтоб взять свое любимейшее лакомство. -Что ты хочешь, за то, что вылечишь коня? -Нетерпеливо спросил у своего мудреца-врача. Виштаспа. Мудрец промолчал..Потом, хитро усмехаясь себе в седые и густые, и сединой нависшие усы, промолвил: Ты знаешь, чего я хочу, о раджа. Не слишком ли много ль ты просишь, и берешь себе в уплату? Четыре человеческих Жизни..Подумай об этом, мудрец" - тихо произнес царь.. Но мудрец продолжал, упрямо и устало, молчать. Лишь легонько погладил блестящую и холеную холку скакуна. В эту минуту их коснулся и алый луч - багряный и румяный рубец рассвета. И в тот же миг скакун, лихой и молодой, заржал, приветственно и звонко. И вот уж он нетерпеливо бьет алмазным копытом. Взволнован он. И горячится. Едва ль не пляшет, неистово и бешено, под теплою махровою попоной. И вот, и необузданный, и вскачь уже пустился, не зная удержу, сметая все преграды..И, словно бы, не ведая узды, ни разу не ходивши под седлом. Рванулся вороной, и прочь. И рассекая ли мерцающий остаток- Ночь, рванулся в Сердце пламенеющего Солнца.. - Ну вот ты и сам все решил, о повелитель..- тихо и грустно вымолвил мудрец..Раджа молча стоял, поникнув, в думе тяжкой, вещей, головой.. И повторил: Истина - двойственна, Виштаспа".. И, мириадами пламенеющих звезд, и бесконечно ли спрессованным, расплавленным ли сгустком серебра, и словно отражением, на тризне, и в призме вечно-алой Солнца, опала ли мерцающим дыханьем, и растворилась вновь, в осколках хлестких и бесконечно-хлещущих дождей, и отзвуком ли рвано-алой боли, распалась болью, в вечность, - Ночь.. Там, в Легенде, идет речь о религии Огнепоклонников. И затронуто учение Зороастра. И, здесь не просто, цветастые речевые обороты, метафоры и гиперболы. Нет. Могучие и кипучие, и притом, черные вены - имеются ввиду гальванические батареи. И горючая, легковоспламеняющаяся нефть, равно как и раскаленная добела-докрасна, расплавленная и ярко-алая лава и застывшая, каменистая магма, и лишь на время, затихших, и словно на миг ли заснувших, и словно на мгновение потухших, бесконечно подземных вулканов, - это и есть черное пламя черного и вещего Сердца Земли. Хоть это и старинное индийское, и отчаянно- мудрое сказание-предание, - сходство с историей, рассказанной Дюма, и в романе "Сорок пять", в этой завершающей и, по-своему, захватывающей части, и гугенотско-католической трилогии, все же, здесь, - есть.. ДРУЗЬЯ! ЧТО СКАЖЕТЕ НА ЭТО?
anemonic: Дженни! У вас очень интересные посты, но, вам не кажется, что они немножко длинны. Вы местами переходите на философию, а лучше простым доступным для всех языком. Вы знаете поговорку: краткость - сестра таланта. Я думаю, что лучше следовать этому принципу.
Serpentina: В этом романе Дюма есть мрачное обаяние, роднящее его с готической литературой. И оно иногда - как мне представляется - посмотреть на героев под иным углом зрения, более трезво, что ли. Та же страсть Анри дю Бушажа - любовь ли это или одержимость? И способен ли он был и впрямь сделать Диану счастливой, взять на себя ответственность за семью, если он даже собой не в силах был овладеть? Женщина отвергла его страсть - все, жизнь закончилась, поеду на войну и там героически погибну, и плевать на чувства родных. Впрочем, если Анри еще можно понять, то поведение его брата за гранью (с позиции современного человека, но и в то время, думаю, оно не было эталоном благородства). Советы, которые он дает брату, омерзительны, это насилие и преследование. И он готов перейти от слов к действию, ему не помеха даже монастырь, вот только не хватает ума остановиться и задать себе вопрос: чем Диана, ни словом, ни делом не соблазнявшая его братца, виновна в том, что у того сдали нервы? По сути, он обвиняет ее в том, что она позволила себе - экая сквернавка! - не удовлетворить немедленно страсть его брата. Хорошо, что у Дианы оказалось достаточно психологической силы, чтобы поставить старшего дю Бушажа на место. А если б нет? Так что Диана не могла заменить Бюсси другим еще и потому, что другого не было. Невротик герою не замена
Дженни: ANEMONIC! Спасибо Вам на добром слове! Спасибо также за совет! SERPENTINA! Да, от этого романа действительно, и за версту отдает, и темной, обреченной, и все ж, по-своему изысканной готикой. И не менее своеобразным, обреченным обаянием. Это Вы справедливо подметили. Верно! А Любовь и страсть Анри к Диане, была все же, изначально обречена. Они оба - люди необузданно-неистовых и бешеных страстей. Но в ник словно бы сидит некое зерно, и саморазрушения. Они могут быть одержимы одной мыслью. Одной идеей. Но..В одной из экранизаций - и кажется, далеко за примером ходить не надо - а именно, - Сергея Жигунова, и не кто иной, как Шико, подает и странную реплику в сторону..Обращаясь - не к королю, нет, кормившего в то время, так мило и так трогательно, с ложечки тяжело раненного, а теперь - выздоравливающего Келюса, и глядя в кинокамеру, и, словно б заглянув, и в глубь и внутрь, и в самое свое нутро себя, произносит, страшную, и выстраданную фразу..Смещая, поневоле, все смысловые акценты и нагрузки..Обращаясь, по сути, ни к кому..Словно что-то уловленное и сокровенное, собираясь послать зрителям: : "А Диана была - Ангелом Смерти.." И Диана была права, и сотню раз права, поставив герцога Анна де Жуаез на место. Она не могла ответить на страсть дю Бушажа. Замены не было в ее Сердце - погибшему Бюсси. Да и сам младший из братьев де Жуаез, несмотря на свое врожденное и утонченное благородство и природные деликатность и такт, несмотря на его глубокое и необузданное чувство, возможно, был не тем мужчиной, которому Диана - однолюбка по природе! - смогла бы отдаться..Она может, и вполне спокойно, вверить ему свою Честь. Но отдать свою Любовь - никогда! Она, Ангел Смерти, - не хотела ему - смерти. И Дюма, во всей этой истории и сцене, и расставив все точки над "и", как будто что-то словно не закончил..Недосказал..Не завершил.. Может, предоставил все на откуп - читателю..Кто знает? Ангелом Смерти предстала пред Бюсси - Диана. Ангела Смерти - угадал и почуял в ней - Шико. А вообще, кто что думает еще насчет Дианы и Анри? ОТКЛИКНИТЕСЬ, ДРУЗЬЯ!
Папаша Бюва: Читая роман , я всё время надеялся, что Диана всё таки оттает, и ответит на чувства. Но не получилось. не судьба. Видно это был род любви, о которой сказал Бенвенуто Челлини, в романе Дюма "Асканио", в романе описывающем предшествующие события перед "гугенотской трилогией" "...Я верю, я знаю, я надеюсь, что в иных нежных душах расцветает настоящая, глубокая любовь, которая может осчастливить человека на всю жизнь, но бывает это редко. Что такое обычная любовь? Легкое увлечение, веселый союз, в котором он и она обманываются, и зачастую искренне. И мне, по правде сказать, она нравится, в ней, как в капле воды, отражаются и радости, и нежность, и ревность – все, что есть в большом, страстном чувстве, но она не наносит смертельной раны. Вылилась ли она в комедию, вылилась ли в трагедию, все равно: пройдет время – и вспоминаешь ее, как некое театральное представление. И это чистая сторона такой любви... Но послушай, Асканио, существует и другая любовь, она вызывает у меня не смех, а ужас: любовь страшная, безрассудная, неосуществимая, как мечта. Любовь эта, не дает ни радости, ни блаженства, а все же захватывает тебя всего, целиком. Это вампир, по каплям высасывающий всю твою кровь, медленно пожирающий твою душу. Любовь с непреодолимой силой держит тебя в своих когтях, и вырваться из них невозможно. Видишь, что она химера и что счастья не добиться, а все же ей отдаешься всей душой, почти с радостью жертвуешь всей своей жизнью. – Дорогой мой сынок, – продолжал Бенвенуто, – если еще не поздно, порви узы, которые связали бы тебя навеки! Правда, следы останутся, но зато ты спасешь свою жизнь..." Может Диана и не сразу поняла что у неё таковая любовь, а как это часто бывает и в жизни, ПОСЛЕ утраты, осознав, ЧТО потеряла...
Стелла: Папаша Бюва , а может, дело еще в том - кто любит? Не всякая натура способна отдаться такой смертельной страсти, не каждый может себе отдать отчет, что он встретил на своем пути. Иной поиграет с такой любовью, да и отбросит ее, просто не умея отдаться полностью чувству, которое родилось в нем. И это - будет счастливый человек.
Папаша Бюва: Несомненно, так даже лучше наверно. Поверхностно, просто. Любовь по расписанию. Но я знаю людей, не сумевших её вовремя отбросить, или не захотевших. Они этим чувством будут постфактум жить, носиться с нею, и своей любовью и воспоследовавшими за ней проблемами выносить мозг себе и окружающим. Жалею признаться таких, может конечно я духовно не дорос до таких возвышенных, да ну и слава богу. О таком лучше сторонним наблюдателем читать...
Serpentina: В "Сорока пяти" Диана - однозначно ангел смерти, но можно сказать в ее оправдание (если она в нем нуждается), что ее такой сделали. У меня она в последнее время ассоциируется с картиной Васильева "Жница": ясно, что там другой антураж и фон, но у Дианы-мстительницы могло быть такое лицо: прекрасное, гипнотически завораживающее, жуткое и нечеловеческое. Кстати, есть версия, что на картине Марена, славянская богиня смерти. [img]http://1.bp.blogspot.com/-kVmc1qc1_pA/VedgWNFYE6I/AAAAAAAAPX4/4WB5yU3OWzs/s1600/%25D0%2593%25D1%2580%25D1%2583%25D1%2581%25D1%2582%25D1%258C%2B%25D0%25B4%25D0%25B5%25D0%25B2%25D1%2583%25D1%2588%25D0%25BA%25D0%25B83.jpg[/img]
Стелла: Это точно, что лучше читать. (я тоже такое знаю не понаслышке). Кончается тем, что при виде такого человека начинаешь трусливо прикидывать, как бы получше и покультурнее от него смыться.))
Дженни: МОИ БЛАГОРОДНЫЕ ДАМЫ И ГОСПОДА! ПОПРОБУЮ ОТВЕТИТЬ ВАМ ВСЕМ: У каждого - своя здесь Правда. У каждого своя здесь мучительно выстраданная Истина.. Да, есть на Свете белом и Божьем Такая Любовь. Что не приносит порою ни радости ни блаженства..Что иссушает, пронзает, искушает, по капле разъедает Душу. И всю кровь выпивает до до дна. Что, подобного многоликому чудовищу, поглощает и пожирает нутро и все существо.Это - страсть непреодолимой и неотвратимой, непомерной и смертельной силы. Что отчаянно захватывает всю природу человеческую и существо. Что плавит и выносит, выхлестывает мозг. Химера, морок. наважденье. И беспредельна магия Мелодии и Тьмы. Фантазия, Фантастика. И Волшебство. И Дух, незримый, и нездешний. Но Жизнь уже немыслима без них. Словно Ангел Смерти холодным, бледным вздохом-поцелуем ее кому-то нагадал, наворожил. И коснулся крылом, и прозрачным и светлым. И растворился призраком-фантомом в холодном сумраке, осколком, и сивым Небом прОлитых дождей. Дюма и здесь был прав. Как будто что-то знал..Как будто что-то либо подобное ему довелось испытать, и на себе.. Кто что по этому поводу знает, друзья? Но как здесь не вспомнить Волшебника, смешного, доброго и мудрого Волшебника с трагически прекрасными и мудрыми, и очень грустными и добрыми глазами?..Да-да, того самого..Из сказки вещей, чУдной Шварца? "Но Слава Храбрецам, которые осмеливаются - ЛЮБИТЬ!, знаю, что всему этому - придет конец. Слава безумцам, которые живут так, как будто они - БЕССМЕРТНЫ!.."..Дрожь, леденящий озноб, невольно пробирает от этих слов..И насквозь продирает кожу. Чего ж Вы хотите? "ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО"..Только и всего.. Горькая усмешка за всем эти, да.. И лицо с васильевской картины "ЖНИЦА" Отнюдь здесь не умиротворение и не гармония, как пишут, поясняют и описывают некоторые критики-искусствоведы. - здесь. Отнюдь здесь не лицо и Женщины-воительницы, стоящей на охране и защите, и всей своей семьи. Вы ПРаВЫ, СТЕЛЛА: есть в его чертах, тонких и неземных, что-то странное и страшное, что-то завораживающее и гипнотическое, что-то жуткое и нечеловеческое. Во всей своей нездешней ли суровости-"красе". Словно бы наваждение и морок, Дух Смерти воплотились в ней. Это образ - чего-то потустороннего и иррационального..Чего-то чужеродного нам, людям. Чего-то чуждого и до боли, до крайности и противоестественного, в самой своей и сущности и сути, в самой своей и двойственной природе, в самом своем естестве и Бытии..Словно небыль и небытие осколком рваной муки внезапно, вдруг, и растворились в ней..И Инь и Янь - двоякое, живое, живописное и пронизывающее олицетворение Мужского и Женского начала. Дух и ипостась, и в женском облике, и Бога Януса двуликого.. Бога Добра и Зла..Бога Радости и Печали...Бога и Света и и всепоглощающей и пожирающей, и оскаленно-желтой, и безумно, безнадежно, и обреченно прекрасной, и всеобъемлющей и всезахватывающей, и ослепляющей, сумасшедшей ли Музыки Тьмы. Бога алтер его.. Бога двойственной сущности. Бога второго дна..Бога второго внутреннего и человеческого "Я"..Марена..Прекрасная славянская Богиня Смерти..Серпом своим бессчетно скашивающая жертвы. И жадно. алчно, и с лихвой, кровавую сбирающая дань.. Жемчужно-серебристый ли портал, и тихо льющегося с Неба, и беспредельного беззвучия-безвременья. И, растворенное, и в осколках Закулисья-Зазеркалья, в неведомых цветах, душисто-бледных, обожженных, и в сплаве-сгустке, и в призме-тризне, спрессованного Светом, причудливо и прихотливо. затейливо расплавленного, в ином, нездешнем, тонком, неведомом нам мире, в игре и колдовской, и ведовской, в волшебной мистике сплетенных, узоров фантастичных и волшебных, снежинок, в чарах серебра, в горящей лунной взвеси-невесомости, и опьяняющее вновь, и вечно бесконечное и млечное, и серебристо-серое, и Песнь веков, Легенд, и вновь поющее беззвездие-безмолвие.. И Таинство. и Тайна..Такой, наверное, должна и быть Диана. И в "Сорока Пяти".. Не был ли знаком, каким-то образом. Дюма, и со славянской мифологией? Как бы то ни было, а Даром Предчувствия-Предвиденья, Божественным и роковым, Автор явно не был обделен. И да, не всякая натура может, принять в себе, отдать себя, и целиком и полностью во власть, и гибель в себе, и изначально вновь несущей страсти..Не всякий. И в этом - боль и смерть. И в этом - СЧАСТЬЕ. И, воистину, "Слава безумцам, которые осмеливаются - ЛЮБИТЬ, зная, что всему этому - придет конец. Слава Храбрецам, которые живут так, как будто бы они - БЕССМЕРТНЫ!" (Е.Шварц "Обыкновенное Чудо").
Дженни: Да, и такое, конечно, лучше всего, - просто - читать.. Ведь тоже знаешь об этом - не понаслышке..
Констанс1: Дженни , на французском о такой любви говорят:fort comme lq mort-cильна как смерть. Если в языке есть такая устоявшаяся идиома, значит такая любовь в определенный исторический период была распространена во Франции.
Папаша Бюва: Дюма и здесь был прав. Как будто что-то знал..Как будто что-то либо подобное ему довелось испытать, и на себе.. Иногда кажется что он ВСЁ знал... А чего не знал - дотошно выспрашивал. Не был ли знаком, каким-то образом. Дюма, и со славянской мифологией? По крайней мере с греко-римской дохристианской, как человек 19 века - в совершенстве. А интерес к славянскому фольклору зародил ещё в 20е годы Проспер Мериме своими сочинениями, и Дюма не мог не прочитать. Как вспоминают отечественные очевидцы, в России он блокнота из рук не выпускал, и всё записывал.
Serpentina: При всем уважении к Стелле, с "Жницей" Диану сравнила все же я . Но это не суть важно: мне приятно, что моя ассоциация нашла понимание. Когда что-то одновременно чудится более чем одному человеку, значит, не чудится . Трудно сказать, знал ли Дюма славянскую мифологию. В любом случае этот архетип - богини смерти, жатвы, мщения - очень древний и общий для всех индоевропейских культур. И корни образа Дианы восходят именно к нему. Одно ее имя чего стоит: ведь Диану отождествляли и с Гекатой - богиней лунного света и преисподней. Если развить эту тему, то можно предположить, что изначально Диана не хотела быть "Дианой" - ночным божеством охоты и мести. Ее образ во время беззаботной юности строится даже от противного: она, как и прототип, блуждает по лесам, но не охотится на животных, как богиня, а покровительствует им. Ее любимицу зовут Дафна, и это имя тоже не случайно: в греческой мифологии это нимфа, которую преследовал Аполлон и которая, чтобы избежать насилия, превратилась в дерево. Дафна гибнет от руки Монсоро, и ее гибель - намек на дальнейшую судьбу Дианы. Ее тоже начнут преследовать, загонять в угол, но не загонят - в ней пробуждается ее внутренняя сила. Диана противостоит всем обстоятельствам, но после гибели возлюбленного она переходит из области света в мир ночи, превращаясь в охотницу и мстительницу. Из двух субличностей, которые жили в Диане, победила темная, связанная с ночным и жутким божеством. А умри Монсоро после дуэли с Сен-Люком, все было бы иначе, и мы бы лицезрели Диану де Бюсси - верную жену, идеальную мать и всеми уважаемую придворную даму, так сказать, дневное и солнечное божество, светлую ипостась. Но не судилось.
Стелла: Serpentina , но такая, какой она была на самом деле, (верная жена Монсоро) она не нужна была Дюма. Интересным мне показалось еще вот что: Двуликий Ангел Диана - и темный Демон мщения - миледи. Эти образы довольно близки по времени создания. Но для миледи у Дюма нет светлых красок, для нее нет альтернативы в счастье (фантазии фикрайтеров - это принимание желаемого за действительное). Диана по возрасту такая же, как Анна, когда встречает своего суженого. Но миледи сама кует свое несчастье, Диана же до гибели Бюсси - идеал.
Дженни: ВРЕМЯ ДОБРОЕ СУТОК, ДАМЫ И ГОСПОДА! КОНСТАНС! Может, у нас, в России, и нет подобной идиомы, принятой во Франции, но ЧУВСТВО, как таковое, оно - еСТЬ! - и у нас. За примером далеко ходить не надо. Есенин и Галя Бениславская. И здесь - ЛЮБОВЬ СИЛЬНА, КАК СМЕРТЬ, И это - ИСТОРИЯ. ПАПАША БЮВА! Дюма действительно было многое дано. И бесконечно - многое. В том числе, и тот, странный и страшный Дар Предчувствия-Предвиденья.Но, как и всякий живой человек, он тоже, думаю, мог совершать ошибки. И этим он нам, чисто по-человечески, как-то более ближе. И понятен. Он просто - ЧЕЛОВЕК. За что и дОрог. И - ЛЮБИМ. Насчет того, что Дюма был блестяще знаком, и с древней, греко-римской мифологией. это я тоже в курсе. И вообще, авторы 19-го столетия, - по крайней мере, очень многие из них, - в этом вопросе являлись замечательными знатоками. Но вот начет и мифологии славянской - Вам - СПАСИБО! ПРОШУ ИЗВИНЕНИЯ, SERPENTINA! ИЗВИНИТЕ! Я не хотела Вас задеть или обидеть, тем более - как-то ранить. Пусть даже - поневоле, невзначай. Еще раз - ИЗВИНИТЕ! Вы говорите, SERPENTINA, что, в свое время, "Диану, отождествляли с Гекатой - Богиней лунного Света и преисподней"..Интересно.. Диана - Ангел ада..Так? Так, оно, скорей всего и есть.. Женская ипостась, и Духа мщения. И - Смерти..А если ведь вспомнить, то и Люцифер - сам Князь Тьмы - был когда-то, изначально, - и согласно Величайшей, и Книги Бытия - Библии, - одним из прекраснейших и возлюбленнейших, светозарных Ангелов Божьих. Он был Тем, Кто нес Свет - Миру. Но за свою гордыню был низвергнут в огненные бездны Князь Мира. И Дух Тьмы. Интересна у Вас также ассоциация-аналогия с любимицей Дианы - Дафной, - ланью, заколотой кинжалом заядлого охотника, сеньора Бриана де Монсоро, SERPENTINA! Странная и глубокая символика. И - справедливая. Да. Прототип несчастной лани, древнегреческая Нимфа, Дафна, стремясь спастись от насилия преследующего и Бога Аполлона, превращается в дерево. И - гибнет. И Диана, после страшной гибели Бюсси, как личность, сублимируется, в сознании экранного Шико, в темное и жуткое, уже нечеловеческое и существо, и Божество. А ведь имя "Диана" - само по себе - имя Владычицы Луны. А Луна, - в одной из древнегерманских мифологий, - мудрая и вещая Богиня Волшебства, Колдовства и Ведовства. И - ЛЮБВИ.И ее имя - навсегда и неразрывно связано и с именем другим. С именем Бога Локи. Богом веселья и безумья. Богом Смерти.И вновь Седьмой Луны, по старинным германским поверьем, когда свирепствует и неистовствует, когда кипит,и белой, снежной сумасшедшинкой играет, и в снежном пламени, фантасмагории природы,и в капище и игрищах неистовых Богов, Седьмая полная Луна, - именно в эту , и колдовскую ли Ночь Полнолунья, девушка может встретить своего жениха. Самой Луной предназначенного ей. В эту Ночь, и в Ночь Купалы - Божества, на Беларуси, плодородия и хлещущих, и золотисто-карею, янтарною и вздыбленной, и огненной-осеннею лавиною, в осколке зазеркальных лун, и растворенных, горящих в лунной бесконечной вечности, и взвеси, и лунной невесомостью вновь опрозрачненных, дождей, расцветает цветок заклятый и огненный, папоротника. И девушки и парни прыгают через зажженный костер. (что было издавна в языческой Руси у всех, кто поклонялся, и Яриле - Богу пламенеющего Солнца). В Надежде отыскать цветок Огня. И - Счастья. И внутренние силы, что пробудятся в Диане, сыграют, на сей раз, и против нее. И не случилось ли все это - и встреча с Монсоро, и гибель ее возлюбленного, и от руки убийц, предательской и вероломной, не случилась ли эта странная, мистическо-магическая фантасмагория, и в Ночь в безумие Луны и Бога Локи. Что Духи, ипостаси, - Любви. Веселья. И вновь - Смерти. Цветок Огня и Тьмы зажгла, и в Ночь Седьмой Луны. Выберешь Имя - познаешь и выберешь - СУДЬБУ. Диана - Луна - Богиня Любви и Смерти. "А Луна неистовствует, кипит, разливается кипящим и синим, и колдовским и лунным потоком.."(М.Булгаков, "Мастер и Маргарита".. И Диана отходит, уходит, к опьянявшей безумьем, Луне. "Мне приснился Ангел ада"..Эта строчка, эта музыкальная фраза из рок-оперы "Степан Разин", заявленная,и в свое время, Питерским Театром "Рок-Опера", - ведь это же - о Ней. Светальная сторона в Диане - померкла. И остался лишь двуликий Ангел ада, носящий имя - Дианы. Луны. СТЕЛЛА! С Вами тоже - соглашусь.
полная версия страницы